Александр Ходаковский. Появилась информация, что гроза всех "москалей" Азов снова отказался приносить себя в жертву европейским ценностям. Президент РФ Владимир Путин подписал указ о назначении командира батальона «Восток» Александра Ходаковского на должность заместителя начальника Главного управления Росгвардии по Донецкой народной республике. ↑ Совет безопасности создан в ДНР во главе с Ходаковским, РИА Новости (11 декабря 2014).
Александр Ходаковский — герой Донбасса, или...
Александр Ходаковский (в центре) во время акции памяти погибших при боях на Саур-Могиле в 2014 году. Мы вынуждены радоваться хоть каким-нибудь положительным эффектам, потому что мы не просто что-то упустили, а у нас это деятельно отнимали, желая убить Россию, лишив её продолжения. Цитируется по тг-каналу @Александр Ходаковский. Александр Ходаковский — военный и политический деятель Донецкой Народной Республики, командир батальона «Восток» вооруженных сил ДНР. Александр Ходаковский, командир батальона "Восток" ДНР, фото. Командир батальона "Восток" Александр Ходаковский рассказал о друзьях, споры с которыми "превратились в военное противостояние". Главные новости о персоне Александр Ходаковский на Замначальника Росгвардии по ДНР А. Ходаковский о ситуации на Угледарском направлении.
Ходаковский, Александр Сергеевич
Александр Ходаковский, командир батальона «Восток» Народной милиции ДНР. Битва за Авдеевку. Александр Ходаковский. Известно, что Ходаковский Александр Сергеевич родился в 1972 году, 18 декабря. последние новости по теме на сайте АБН.
Трое в окопе
- Александр Ходаковский — герой Донбасса, или...: polynkov — LiveJournal
- Прифронтовая зона
- Ходаковский Александр Сергеевич (Скиф)
- Ходаковский биография
- Курсы валюты:
- Ходаковский рассказал подробности о своей ЧВК
Александр Ходаковский: биография, служба в ДНР и на СВО, блог
С 2023 года трудится заместителем начальника главного управления Росгвардии по ДНР. СМИ писали , что он родился в Донецке 18 декабря 1972 года. После школы, в начале 1990 годов, он прошёл в армии срочную службу. Потом меня распределили в Кострому, где я провёл положенные пару лет, из которых месяцев восемь в палатках. Самый долгий непрерывный срок — пять месяцев, имея между собой и атмосферой только брезентовую прослойку. Воды не было, два раза вшивели, питались из рук вон плохо — полевые условия, что от них ждать?
Научились спать по паре часов в сутки и чувствовать себя при этом нормально», — рассказывал он. После срочной службы Ходаковский остался в военных структурах. Чем именно он занимался в украинской армии и какие звания имел, тоже неизвестно. В 2015 году, уже после начала конфликта на Донбассе, Ходаковского называли бывшим командиром спецподразделения «Альфа» управления Службы безопасности Украины по Донецкой области. Начало «Русской весны» Весной 2014 года на юго-востоке Украины начались массовые протесты, которые почти сразу получили название «Русская весна».
Жители Донецкой и Луганской областей, а также других ближайших регионов вышли на митинги против украинской власти. Они утверждали, что новое руководство страны не учитывает интересы и настроения местного населения, и не поддерживали деятельность правых националистических организаций. Именно в это время проявил себя Александр Ходаковский , на тот момент самый высокопоставленный силовик, перешедший на сторону самопровозглашённой Донецкой народной республики. В конце февраля 2014 года Ходаковский вернулся в родной Донецк после событий на Майдане в Киеве там силовик в том числе участвовал в попытке штурма Дома профсоюзов. В первых числах марта он решил создать общественную организацию «Патриотические силы Донбасса», члены которой боролись бы с «киевской хунтой».
Той же весной 2014-го Ходаковский приступил к формированию батальона «Восток» — вскоре он станет самым боеспособным подразделением вооружённых сил ДНР. Вот как Ходаковский , которого знали по позывному «Скиф», объяснял выбор названия: «Просто решили соригинальничать. Мы всё-таки восток Украины. Численность первоначально была размером с батальон, поэтому так и определили — батальон. У Толстого была такая фраза.
Такие не поймут. Но дело не в том, что среди нас есть такие люди, а в том, что они среди нас. И когда нашим военкорам угрожают по месту их прописки , когда совершают диверсии или снабжают противника информацией — это делают не мифические ДРГ, прокравшиеся через заслоны, — это делают вот эти люди. Их вербуют через соцсети, через родственников или иным способом... Должен признать, что в целом атмосфера в этом плане для противника благоприятная, и хотим мы, или не хотим — без ужесточения мер нам не выжить. Но репрессивные меры по доносу на тех, кто слушает украинские песни — тот ещё метод...
В первых числах марта он решил создать общественную организацию «Патриотические силы Донбасса», члены которой боролись бы с «киевской хунтой». Той же весной 2014-го Ходаковский приступил к формированию батальона «Восток» — вскоре он станет самым боеспособным подразделением вооружённых сил ДНР. Вот как Ходаковский , которого знали по позывному «Скиф», объяснял выбор названия: «Просто решили соригинальничать. Мы всё-таки восток Украины. Численность первоначально была размером с батальон, поэтому так и определили — батальон. У Толстого была такая фраза. Он говорил: "Война — странное дело. На войне батальон иногда может быть сильнее дивизии, а иногда — слабее роты". Всё зависит от морального состояния, от готовности к самопожертвованию». Несколько месяцев Ходаковский возглавлял министерство безопасности ДНР. Вскоре, всё в том же 2014 году, его избрали в Народный совет, однако уже в декабре 2015-го он вышел из состава республиканского парламента. В то же время он успел пару месяцев поработать секретарём Совета безопасности ДНР. Тем временем бригада «Восток» рассредоточилась по разным ведомствам, поскольку людей нужно было интегрировать в госструктуры. Вакансии нашлись в Народной милиции, территориальной обороне и внутренних войсках — пристроили 4000 человек. Произошло это на фоне обвинений в работе на Службу безопасности Украины — в этом Ходаковского заподозрил другой боевой командир, Михаил Толстых известный как Гиви. Принять участие в выборах решил и набравший популярность Ходаковский. Но побороться за пост он в итоге не сумел. Причины названы не были, но они и так понятны. К исполнителям вопросов и претензий не имею, к заказчикам, в принципе, тоже», — рассказывал он тогда. Пропустив выборы, Ходаковский продолжил военную деятельность на территории Донбасса. Вновь о нём активно заговорили только в 2022 году.
Есть, конечно, и совокупность причин, почему его предприятия тут работают и не национализируются», — позже пояснял Ходаковский. С Игорем Стрелковым Гиркиным у Ходаковского давние разногласия. Если действия Стрелкова в начале «Русской весны» называли радикальными, то Ходаковский куда больше внимания уделял организационным и инфраструктурным вопросам. Из года в год лидеры донецкого ополчения то и дело критиковали друг друга. А вот задержание Стрелкова в 2023 году Ходаковского не порадовало, но и не расстроило. Они не могли прийти к общему мнению по многим вопросам : от стиля руководства до распоряжения финансами. Не вызывал восторга у Ходаковского и Евгений Пригожин. Последнего Ходаковский считал угрозой, высокомерным человеком, который служит только своим интересам. Для меня ДНР — это вообще непонятное образование, честно скажу. Вопрос стоял одним ребром. Пришли враги — надо защищать свою землю. В рамках ДНР или не в рамках — без разницы». Нам просто нужно понимать, что наши жертвы и усилия были не зря. Когда дела в новом государстве идут не так, как мы себе это представляем, мы, конечно, подаём голос и говорим о своём несогласии. И это наша основная работа и функция». Являясь этнической частью общего с Россией мира, ДНР не получила признания от России и скоро не получит. Вступление в состав России — это очень дальняя перспектива». Но здесь делаем исключение. Мы не можем уважать тех, кто ходит под бандеровскими флагами, даже слова такого употребить по отношению к ним не можем — уважение».
Кто такой Александр Ходаковский и чем он известен. Только важное и интересное из биографии
Alexander Khodakovsky. В этом Восточнославянское имя, то отчество является Сергеевич и фамилия является Ходаковский. Биография: Александр Ходаковский (18 декабря 1972). Читайте полную биографию знаменитости. Фотографии, подробно о семье, видео, последние новости 2024 на портале. Совсем недавно командир батальона «Восток», Александр Ходаковский в очередной раззаставил о себе говорить. Главные новости о персоне Александр Ходаковский на Бывший командир батальона «Восток» Александр Ходаковский, который сейчас является заместителем руководителя Главного управления Росгвардии по Донецкой Народной Республике, в своем Telegram-канале прокомментировал недавнее рез.
Комбат Ходаковский: «Без ужесточения мер нам не выжить»
На эти вопросы военкора «Комсомольской правды» Дмитрия Стешина ответил легендарный командир батальона «Восток» (ДНР) Александр Ходаковский. С марта 2022 года Александр Ходаковский принимает участие в новой фазе вооруженного конфликта на востоке Украины как командир батальона «Восток» вооруженных сил ДНР, говорится в его биографии в Википедии. Взгляды Александра Ходаковского, новости. В декабре 2015 года Александр Ходаковский пригрозил главарю «ДНР» Александру Захарченко провести массовые акции протеста, о чем он заявил в интервью каналу «Диалог». Командир батальона «Восток» ДНР Александр Ходаковский. Александр Ходаковский.
Александр Ходаковский
Воды не было, два раза вшивели, питались из рук вон плохо — полевые условия, что от них ждать? Научились спать по паре часов в сутки и чувствовать себя при этом нормально», — рассказывал он. В 2015 году, уже после начала конфликта на Донбассе, Ходаковского называли бывшим командиром спецподразделения «Альфа» управления по Донецкой области. Вот как Ходаковский, которого знали по позывному «Скиф», объяснял выбор названия: Что такое 5G. Мы всё-таки восток Украины.
Ходаковский вернулся в Россию и почти девять месяцев прожил там. В течение этого времени на своих страницах в соцсетях он продолжал критиковать власть в ДНР, однако, не так остро, как ранее критиковал экс-главу Республики Александра Захарченко и экс-министра доходов и сборов Александра «Ташкента» Тимофеева. Приезд Ходаковского в Донецк совпал с довольно неприятным для него известием международного масштаба. Сегодня группа Bellingcat опубликовала доклад, в котором возлагает вину за крушение «Боинга» над Донбассом в 2014 году, в том числе, и на Александра Ходаковского.
Во главе списка причастных, по версии Bellingcat, находится Игорь Стрелков. По мнению Bellingcat , будучи командиром батальона «Восток», Ходаковский «наверняка помог обеспечить транспортировку установки «Бук», прибывшей в Донецк, поскольку, судя по прослушкам, его заместитель Александр Семенов помогал координировать транспортировку «Бука» по Донецку. После сбития MH17 Ходаковский признал в интервью Reuters, что заранее знал, что пророссийские сепаратисты получат установку «Бук», которая будет перевезена из Луганска в Снежное, однако впоследствии отрицал эти слова и утверждал, что Reuters вырвали их из контекста. В полной версии доклада мы приводим информацию, которая свидетельствует о том, что заявления Ходаковского в интервью Reuters не были вырваны из контекста, и что он действительно хотел спрятать «черные ящики», вероятнее всего, по приказу из Москвы».
Выводы Bellingcat составлены на основании ранее обнародованных прослушек СБУ. Это первый доклад, в котором упомянут Александр Ходаковский, ранее его имя никогда не называлось в привязке к делу «Боинга».
То, что они так сконструировали свою жизнь, это не означает, что это давалось им без труда, правильно же? Иногда заставить себя просто систематически ходить в церковь воцерковленному человеку — это тоже усилие значительное, иногда оторвать что-то от себя и дать кому-то, или потратить свое время на посещение больного или узника — это тоже усилие. Необязательно чтобы они находились в этой зоне комфорта, когда они для внешнего ока все это проделывали. Я не вправе судить ни ситуацию, ни людей.
Я могу только применительно к себе о чем-то говорить или применительно к тем, кого я могу наблюдать, за кого я могу что-то более-менее уверенно говорить, мы же говорим когда про то, что Господь что-то попускает, но мы же этого не утверждаем, это же столько нужно иметь, извините, наглости, чтобы решать за Бога, что Он думает, какие усилия Он применяет к нам. Но это тоже вопрос нашей веры, потому что мы допускаем мысль, что все это не зря, то есть если мы верим, значит, мы понимаем, что все, что с нами ни происходит, так или иначе происходит по Промыслу Божьему, по попущению Божию, значит, в этом же должен какой-то скрываться высший смысл происходящего. Если мы понимаем, что вера оскудевает, если мы видим… Сколько подвижников духа, подвижников веры сколько говорили о том, что будут строиться храмы, будет лояльное отношение власти к Церкви, но веры от этого не приумножится, вот настоящей веры. Может быть, веры было больше в период гонений, а сейчас другие испытания, другое воздействие на людей, и каждый раз… Вот у меня бабушка была, она практически была необразованная, но она такой природный мистик, потому что, там, по-моему, 1909-го года рождения была, и она впитала это все на уровне таких суеверий, где-то так, у нее такая мешанина, она часто рассказывала мне, почему я говорю о том, что я не знаю, когда я начал верить в Бога, может быть, именно тогда в Него и начал верить, но сначала с мистическим ужасом, потому что как это, зачем мне это, я знаю, что я пионер сейчас с галстуком, завтра буду ходить с комсомольским значком, а дальше там уже жизнь покажет, потом в армии буду служить обязательно, как же без этого. А вот зачем мне эти рассказы про то, что там есть икона, где сатана прикован цепями, и там внизу надпись на церковнославянском: «Аще покаетесь добавлю века, аще не покаетесь, уменьшу», — она рассказывала своим языком таким крестьянским, будучи очень древней такой старухой. Так вот, вопрос же в покаянии состоит, если мы об этом говорим, что да, действительно, нас к этому призывают, подталкивают, нас заставляют по-другому смотреть на жизнь, на мир и видеть его хрупкость, неустойчивость.
И мне кажется, что все, что происходит, происходит только с одной целью: чтобы люди опомнились, покаялись и продлили и свой собственный век. Понятно, что человек вечен, хочет он этого или нет, но вопрос в качестве этой вечности, — ну и, собственно говоря, продление рода человеческого, потому что и последних трое, которые будут молиться и верить в Господа, могут продлить жизнь этому миру. Поэтому, наверное, за это борьба идет сейчас. И еще, как мне говорил наш общий друг, ты говорил до четырнадцатого года, что когда в движении таком карьерном, если можно сказать, тебя как спецназовца был уже такой некий потолок, то у тебя была, если можно сказать, мечта одна — погибнуть, спасая ребенка. Вот сейчас в твоей жизни есть такая категория, как мечта, и поменялась ли она, если есть? Сейчас у меня нет.
У меня есть простое понимание того, что для того, чтобы функционировать, я должен создавать вокруг себя такой режим, который позволял бы мне жить и функционировать. Но в случае, если вдруг обстоятельства будут требовать прервать режим моего функционирования, я должен буду это сделать, чаще всего это не зависит от моего произвольного желания. И вот я говорю: «я должен буду», это говорит о том, что я закладываю в это механизм ручного управления — что я должен буду принять решение; а часто решение будет принято за меня, и я просто буду констатировать факт. Так вот и здесь: я сейчас считаю, что я делаю то, что могу, я работаю с обстоятельствами именно теми, которые мне посылаются свыше и так, как я могу — с учетом своих каких-то способностей человеческих, с учетом тех, еще не преданных и не утраченных, талантов, которые мне изначально были даны при появлении моем на свет. А что касается «на миру и смерть красна», что касается такого высокого, на высокой ноте поступка, об этом в последнее время точно не приходится задумываться, потому что, когда мы говорим про описываемый тобой период, я тогда не имел дела с войной, я тогда не имел дела со всеми перипетиями, которые с ней связаны. И я воображал, я представлял что-то, я готовился, конечно, морально, что мне придется с этим столкнуться, но о том, что это настолько буднично, настолько прозаично, настолько тривиально, я бы сказал, — вот смерть человеческая, количество этих смертей, — я тогда абсолютно не задумывался.
Мы всегда придавали смерти какое-то такое возвышенное значение, мы всегда думали — не зря я эту поговорку употребил: «на миру и смерть красна», мы все равно вкладываем какой-то смысл, наталкиваем в это понятие до тех пор, пока мы не сталкиваемся с этим явлением, со смертью. А когда мы понимаем, что это все настолько действительно не романтично вообще никак, тогда и, собственно, и мысли о том, как можно было бы красиво и хорошо умереть, они тебя просто покидают, потому что ты можешь умереть при таких банальных обстоятельствах, что лучше об этом в книге не писать. Но тем не менее если ты все-таки не пьяным за рулем влетел в столб, а выполняя что-то значимое, вот как ты упомянул про защиту Родины — стать офицером и прочее, если при таких обстоятельствах, то, наверное, в этом есть и оправдание, и смысл. Знаешь, мне врезалось в память, когда мы с тобой недавно говорили, ты рассказывал, что, когда эти коптеры летают, ты смотришь… и говоришь: звука нет, и, когда человек убит, мы только видим, что он так вот… И мне просто, как-то шарахнуло меня, конечно, по башке, этот пример, он совсем далек от какой бы то ни было романтики, конечно, он такой… Да, тем более современные способы, они же ведь абсолютно такие прозаичные, это раньше знаменитый кадр, где-то, я не знаю где он был снят, но потом было установлено, что герой этого кадра — это житель Ворошиловградской области, и потом, по-моему, близкие родственники опознали его, и где-то эта информация уже была зафиксирована, когда он с пистолетом из окопа… Да, да, вот это да. Да, вот мы же на этом росли, мы это впитывали, что в какой-то момент нужно преодолеть себя, нужно перевалить через бруствер, встать в полный рост… Ну кто с пистолетом в атаку по-настоящему-то ходит, это же вообще не боевое оружие, военные смеются: это способ застрелиться в конце концов, но никто с пистолетом действительно, но это символ. Но это же важный символ.
Это важный символ, но тогда этим символам было место, а сейчас этого места для них нет, сейчас все настолько упростилось. И тогда не каждый раз можно было продемонстрировать силу духа, символизм, преодоление человеческого страха, паники, ужаса предстоящей смерти усилием воли, какими-то внутренними мотивами, какими бы они ни были, мотивы, когда-то — за веру, царя и Отечество, потом — за Родину, за Сталина, за какие-то другие, но тем не менее человек встает, получает три пули в грудь, и он уже убит и все, ну вот он сумел это сделать. А сейчас этого можно просто не успеть и не суметь сделать, и ты так и не поймешь даже, что с тобой случилось, хорошо, если не поймешь, это категория легкой смерти. Поэтому да, действительно, особенно когда это все обеззвучено, когда это все через технические средства, ведь тогда же этого не было, разве что мог только летчик с высоты, слушая через фонарь прорывающиеся звуки воздуха, трущегося об обшивку, увидеть что-то, что внизу происходит на поле боя, на штурмовике каком-то, еще что-то. А сейчас это стало вообще до банального просто: фиксация, фотофиксация так называемая, у каждого снайперский прицел, встроена возможность фиксировать то, что происходит, и это даже нужно, потому что нужно предоставить доказательства твоей работы. Вот то, что снимает беспилотник, он тоже фиксирует, как это работает, как работает артиллерия, какой результат она достигает.
То есть все стало насколько обездушено, наверное, вот так, что это в какой-то степени даже и пугает, потому что на этом рождается поколение командиров, которые не понимают того, что происходит там, внизу, а тем более что сейчас же меняется и практика использования командиров. Вот этот человек, который достал пистолет, а между пистолетом и поясным ремнем у него там был какой-то шнурочек, чтобы пистолет не потерять, и вот эта связка: кулак, пистолет, шнурочек и поясной ремень — это все у нас в голове сразу вот так одном взгляде фокусируется, и этот человек наверняка командир роты, может быть, командир батальона. Симонов же еще писал, помните, этот замечательный персонаж там — Гурский, рыжий, я не помню, картавый он был или нет, этот журналист, он точно заикался, и он приветствовал там одного из героев, комбата Синцова, когда он говорил: «Рад видеть тебя на этом свете, так плохо приспособленном для жизни пехотных комбатов». То есть он одной фразой определил статус пехотного комбата. Сейчас нет, сейчас же меняется методология, сейчас офицер вообще, мы же берем некоторые образцы Запада, заимствуем для подражания, офицеры не покидают командный пункт, они не ходят в атаку вместе с пехотой, есть сержантский состав, он должен выполнять эти функции. Кого мы рождаем таким образом: да, с одной стороны, управленческое звено, такое, как офицеры, оно должно сохраняться, потому что его заменить точно некем, если он подготовленный, если он тем более получил опыт, практику, организация, администрирование процессов, принятие решений, это действительно важно, из обоймы его так просто не достанешь, как патрон нужный, не отщелкнешь и не поставишь его вместо офицера.
Но тем не менее, как побочный эффект, это такая реакция, такое обезличивание. Ты говорил, что он не может, иногда принимая решение, он не понимает морально-волевой дух и не понимает, что этому подразделению нельзя поручать это задание, да? Да, это часто, я это наблюдал очень часто, потому что я все-таки представитель старой школы — в той или иной степени, все-таки я воспитан на тех методиках подходов, которые бытовали, доминировали на поколение все-таки назад. А современные молодые ребята-офицеры, где-то тридцать с небольшим, они демонстрируют явно новую школу уже, явно новый подход, и возникают, конечно, дискуссии. Другая тема немножко. Уже «Ходаковский-интеллектуал» — это такой телеграм-мем уже.
Не будем определять содержание этого сложноуловимого слова, но даже Царев как-то написал: ну, Ходаковский, мол, Кафку читал. Не могу тебя не спросить: как тебе Кафка? Нет, я понял, я перестану быть человеком-функцией и буду читать Кафку. Мне нужно быть человеком практичным, все свое существование направлять в какое-то конкретно-осязаемое русло, но если я буду погружаться в этот сложный экзистенциальный мир, который предлагает Кафка, то продуктивности я высокой не достигну на самом деле и потеряю, наверное, даже то, что имел. Я знаком с этим автором, но я читал, это не означает, что я его перечитывал и что он оставил глубокий след внутри меня, это просто ведь не на уровне действительно интеллекта. Интеллектуал — это, мне кажется, к этому отношения не имеет, это на уровне восприятия, это ложится на тебя, на твою матрицу, или не ложится, или отторгается.
Я могу читать это — ну господи, ну высосанные из пальца какие-то проблемы, какие-то житейские сложности каких-то интеллигентов, которые замучили себя до ручки, не видя своей примененности в этой жизни, и вот они страдают, у них такая мощная рефлексия, я думаю: ну неужели с этим строем мыслей можно бабушку через дорогу перевести? Слушай, а вот в этих условиях, в ситуации человека-функции, там вообще нет места никакой литературе? Нет, для литературы места там много, потому что функциональность, она же должна быть… мало того что она высокопродуктивная должна быть, но она же должна основана быть на какой-то мотивации, ты же должен понимать, что ты и ради чего ты это делаешь, это же не просто действие ради действия, процесс ради процесса, ведь все равно даже в моем таком измерении, в моем сознании это должно иметь какую-то вполне понятную, разбираемую по запчастям какую-то цель, а цель, она формируется из того, что ты читаешь, из того, что ты в себя впитал в этой книге. Ну вот ты сказал, что ты Кафку не перечитываешь, а кого ты перечитываешь? Есть у меня какие-то авторы мои любимые, это такой интим в каком-то смысле, в каком плане интим? Я ведь рос, я помню, мне было 17 лет, когда меня призвали в армию, я 18-летие, такой исключительный случай, не знаю, почему у меня так попало в жизни, но я 18-летие свое встречал там уже, спустя там пару недель после призыва, ну не суть важно.
И первым делом что я сделал, когда я уже попал в строевую часть, — я пошел в библиотеку и спросил, а нет ли там «Роман-газеты» с Дмитрием Балашовым, с продолжением его вот этого цикла «Государи Московские», потому что я самого такого впитывал… ну, то что давал мне этот автор по крайней мере, он достаточно, он же вообще филолог, он мастер русской словесности и человек, который много времени провел в глубинке российской, вбирал все. И для меня это очень было близко, важно, и я где-то для себя, наверное, даже отмечаю, что этот автор очень много заложил в тех решениях, которые я потом, впоследствии, принимал, ну что такое — в 17 лет, в 18, но читал-то я его уже в 17 лет, если уже знал о нем и бежал быстренько продолжение… Кстати, к тому времени уже вышел роман, это был 90-й год, — «Симеон Гордый», это уже, по-моему, был третий роман из цикла, и я много чего вытащил оттуда, для себя взял и его перечитываю практически постоянно, это как настольная книга, потому что он меня возвращает в ту архаику и в те простые смыслы: вера, Бог, государство, преодоление смуты, преодоление феодальной раздробленности, это формирует те мои зачатки государственности, государственного мышления, которые во мне есть. Это один из авторов, которых можно и следует читать. Вот я упомянул того же Симонова, например, он человек другой эпохи, человек, писавший о другом этапе жизни государства Российского, но в чем-то там есть тождественность во всем этом, все равно, начнем даже с самого простого, такого даже примитивного — имперскости в каком-то смысле. Если не говорить о религиозных авторах, о мыслителях из… Если не о религиозных, а о самых великих писателях русских, есть у тебя книги, к которым ты возвращаешься? Последнее время практически нет, на самом деле.
Я перечитывал раньше, в те времена, Толстого, ну понятно, Достоевского, но сейчас… А Достоевского — я больше читаю о нем, чем его самого, просто есть же еще и внутренняя настроенность, если сейчас, я человек достаточно практичный, то мне сложно выкраивать какую-то часть внутреннего пространства на то, чтобы заниматься вот этими сложными переживаниями. Я знаю, что такое Достоевский, я знаю, кто он такой, и знаю, кто он для меня и часто его… если не часто, то все-таки прибегаю к нему в каких-то обстоятельствах, цитирую его, то, что для меня важно, я обязательно читаю выдержки из «Дневников писателя», когда мне попадаются на глаза. Я очень хорошо понимаю, что он тогда имел в виду, потому что, помимо Достоевского, о том сложном времени писал тот же Мережковский, например, но он совсем как-то ушел потом в итоге в сторону. Но в тот период, когда он писал, например, даже свои такие публицистические статьи, большие статьи, такие как «Больная Россия», «Грядущий Хам», это очень сильные такие по-своему статьи, они чем-то перекликаются с современным временем, миром. И мне понятно все о том, что история циклична, такие обычные, банальные, и понятно, почему и как она циклична, и то, что мы сейчас видим, то, что мы сейчас понимаем, где-то уже происходило. И если мы отслеживаем эти процессы, то мы можем эти циклы спрогнозировать.
Для меня это важно, я хочу понимать, что будет с моей родиной на ближайшую, на среднесрочную и на дальнюю перспективу. Потому что да, мы говорим о спасении, да, мы говорим о христианстве, да, мы говорим о Боге, но не меньшее значение для нас имеет конкретная наша страна, в которой мы реализуем все эти свои мысли о Боге, свою веру, мы же ведь с ней, без нее мы никак, потому что слишком абстрактное отношение к вере для человека земного невозможно. Я не знаю, конечно, есть такие люди, для которых понятие Родина — понятие отвлеченное, наверное, потому что для них есть Христос — и все, ничего другого не нужно, и, наверное, может быть, это где-то и правильно, но я не знаю никого, ни Игнатия Брянчанинова, ни из тех, кто писал, и никого другого, кто не отталкивался бы от своей Родины так или иначе. Все равно, что Иоанн Кронштадтский, даже наши относительные современники, они все равно так или иначе привязаны к Родине, к своей земле, как будто она пропитана чем-то, без чего их вера практически невозможна. Наверное, так и есть. Тут недавно два модных, известных интервьюера, один у другого брал интервью.
И один говорил, что это сменяемость власти и честные выборы, а другой говорил, что мы предали культуру и, грубо говоря, Эрмитаж важнее честных выборов. Вот тебе вообще вот эти разговоры какими кажутся — имеющими отношение к реальности или нет? Да все имеет отношение к реальности, но не все эту реальность отображает в полной мере, потому что это могут быть фрагменты реальности, это может быть либо даже не причина, а следствие. Ну что такое честные выборы, в каких случаях они нужны? Или что такое культура, на чем она зиждется, эта культура? Если посмотреть на современную культуру, может быть, не все в этой культуре нужно бы и сохранить, в конце-то концов… Прямо так скажем.
А если говорить о демократии, о выборах — это же ведь попытка подменить отсутствие в нас самих тонкого ощущения мира, построенного на любви. И демократия, для меня она не имеет ни малейшего значения, я не демократ абсолютно, я человек достаточно деспотичный в каких-то местах, я абсолютный авторитарист. Если я должен управлять людьми, если я должен добиваться от людей, преодолевая их леность, преодолевая их некомпетентность, какого-то результата, ну конечно, я должен применять какие-то формы и методы воздействия. Вот здесь вроде бы, как говорил Евгений Гришковец, которого люблю перечитывать и пересматривать, это вот как раз не загружает, поэтому я для него выкраиваю где-то там в своем сознании участок, он говорил: ну, они вот так договорились и вот так они действуют в рамках договоренностей, что у одних есть высокотехнологичное оружие и у других, ну и все вроде как в рамках договоренностей и правил. А что касается людей, на которых не распространяется свод этих правил, то я не считаю себя вправе лишать таких людей жизни. Ну например, у нас же был период межвременья, смуты нашей маленькой, в четырнадцатом году например, когда у нас было полное безвластие, и я со своим арсеналом, со своим положением в обществе я был вправе принимать решения за всю государственную машину, я один — и весь тот набор функций, которые должно отправлять государство, начиная от социалки, заканчивая принятием мер в отношении тех лиц, которые, скажем так, представляют угрозу обществу.
И в таких ситуациях кто-то подписывал, ничтоже сумняшеся, приговор смертный, я видел в этом только самообольщение, только попытку представить себя маленьким богом, который вправе от своего имени вершить судьбы человека, я никогда не считал, что я вправе так делать, так поступать. Любое общество, построенное на правилах и законах подчиненности, когда есть какая-то иерархия, оно исключает демократию. Я не говорю что ей нет места вообще в природе, но просто я всегда находился в такой среде и такую среду формировал вокруг себя, которая это исключала. Но я всегда видел в этой среде братство, я всегда видел в этой среде любовь, присутствие этого, когда да, ты принимаешь решение о человеке, о его судьбе и создаешь ему те или иные условия жизни, когда ты можешь решением своим: ну посмотрел на человека — ну нет, этого не надо, этот пусть в тылу чем-нибудь там занимается, выполняет какие-то полезные функции. Тут же ведь надо еще и дерзнуть и предположить, наверное, или высказать такую надежду или мысль о том, что, когда ты берешь на себя какую-то миссию-функцию, ну наверное, и Господь дает какие-то дополнительные свойства или качества придает тебе, когда ты лучше распознаешь то, что вокруг тебя происходит. Назовем это интуицией, назовем это прозорливостью какой-то, зачаточное такое ощущение, очень такое слабое, на уровне UFO какого-нибудь, не более того.
Но тем не менее, я неоднократно видел, у меня были прецеденты такие, когда я мог в этом убедиться. Когда я посмотрел на человека, вот он рвется, я вижу, я говорю: «нет, нет, я тебе запрещаю, ты остаешься здесь». Он нарушает мое «благословение», если говорить вот так, — и в этот же день погибает. Я могу назвать два таких эпизода совершенно очевидных из тех, которые я сам сумел отследить и которые врезались мне в память, и причем это происходило мгновенно. Действительно, как будто если это все под сенью высших сил, то тут работают такие какие-то законы, в том числе они работают. И ты же, когда применяешь к человеку такие волюнтаристские подходы, ты можешь руководствоваться абсолютно не желанием его как-то задавить, не желанием самоутвердиться за счет него, получить себе лишние бонусы к статусу, нет, наоборот, ты руководствуешься абсолютной любовью к нему, абсолютным желанием, чтобы он выжил, — где здесь место демократии в такой форме взаимоотношений?
Очередное обострение чем-то отличается? Но это не говорит о том, что подобное не случится послезавтра. Главное, чтобы к этому была моральная готовность.
И, мне кажется, на Украине она достигла пиковой формы. Социальные исследования говорят о том, что подавляющее большинство украинцев выступает за силовой сценарий развязки конфликта. Нельзя сказать, что это лишь отдельная каста националистов и военных, которые хотят воевать.
На самом деле, прослойка тех, кто видел выход в бескровном политическом урегулировании ситуации и благодаря кому к власти пришел Зеленский, уменьшается. Идет монополизация эфирного пространства, и карт-бланш на работу получают только те СМИ, которые поддерживают государственную доктрину. Когда мы видим, как какой-нибудь рядовой сотрудник Кабинета министров, не имеющий к военному делу ни малейшего отношения, позволяет себе анализировать военный потенциал России и Украины, становится понятно, что идет вброс военных месседжей в умы людей.
Это такой элемент подсознательного программирования. И большинство украинского населения заряжается этими настроениями. Если человеку сто раз повторять, что он дурак, в конце концов, он поверит в это.
А там постоянно твердят, что Россия - агрессор, который посягает на украинскую государственность. И именно эта заряженность общества на войну, его готовность к потерям и жертвам, определяет готовность государства к боевым действиям. Плюс ко всему внешние факторы, которые содействуют или же, наоборот, препятствуют развитию данного сценария.
Фото: архив Александра Ходаковского - Чем продиктовано конкретно это обострение? При этом, как видно, его не устраивает фигура Зеленского. Возможно, у него есть свои соображения на счет кандидатуры главы украинского государства.
Но это частности. В целом же, все говорит о том, что Украина близка к решению конфликта в Донбассе военным путем. Возможно, в этом и заключался их пресловутый план «Б».
Кроме того, не забывайте, что за семь лет войны там подросло целое поколение, которому упрямо вкладывали в голову определенные мысли. Это достаточно радикальные молодые люди, что вполне осознанно примыкают к рядам националистов, потому как хотят действия. Молодость всегда требует динамики и самоутверждения.