Картина Кружевница — это первая из опубликованных автором в качестве вольного художника. это первая из опубликованных автором в качестве вольного художника. Кружевница. Тропинин В. А. Кружевница стр. 1. В облике "Кружевницы" отразились черты женского идеала Тропинина.
Кружевница Настя
- "Кружевница"
- Описание документа
- История одного шедевра: «Кружевница» Тропинина
- Константин Паустовский - Кружевница Настя читать онлайн
Константин Паустовский: Кружевница Настя
это по-настоящему увлекательное и захватывающее чтение. это по-настоящему увлекательное и захватывающее чтение. Читать онлайн Кружевница Настя (Паустовский Константин) бесплатно и без регистрации. Вступительная статья к книге «Кружевница».
Кружевница Настя читать онлайн
Очень приятный голос, интонации. Но во всех прослушанных мною книгах был такой недостаток: может по причине некачественной записи часто отсекаются, "проглатываются" окончания предложений, слов. Благодарю Вас за отзыв!
Тропинин В. Нижегородский государственный художественный музей Авторский вариант знаменитой «Кружевницы» из собрания Нижегородского музея относится к 1824 году. Картина находилась до Революции в коллекции Барышниковых в имении Алексин Смоленская губерния , а затем была передана в Третьяковскую галерею и в 1926 году Нижегородский художественный музей. Художник незначительно изменяет пропорции фигуры. Цветовая аранжировка, в которой приглушенные оттенки умбристых и жемчужно-серых меняются на розовато-сиреневатые, привносит новое звучание известному жанровому портрету. Девушка, плетущая кружева.
Цветовая аранжировка, в которой приглушенные оттенки умбристых и жемчужно-серых меняются на розовато-сиреневатые, привносит новое звучание известному жанровому портрету. Девушка, плетущая кружева.
Музей В. Тропинина и московских художников его времени. Авторское повторение знаменитой картины представлено в коллекции музея В,А. Оно идентично по размеру, композиционному и цветовому решению первоначальному варианту «Кружевницы».
Во всю прогулку барыня не отпускала от себя Машу, а к вечеру решила и совсем ее к себе в горницы взять. Задрожала парикмахерша, когда ей сказали, что барыня ее к себе с дочкой требует! Бросилась она к Маше своей, обхватила ее руками и рыдает над ней, как над милым покойником. Вокруг барыни царит Арина, а разве пощадит она сокровище врага своего? Однако все-таки приодела Машутку и в дом за ручку повела. Вот и я хочу твоей дочке милость сделать: она с этого дня при мне останется, а потом поприучится — и в горничные попадет. Кабы знала барыня, сколько слез и горя стоила эта ее милость сердцу парикмахерши — наверное, отказалась бы взять Машу! Барыня она была добрая. Побледнела парикмахерша, низко поклонилась, благодаря за милость, да и вышла, пошаты-ваясь. В девичьей уж ее ждали горничные. Ее все любили за то, что при ней всем в доме жилось спокойно и привольно. Ну, что? Долго отливали и отпаивали ее водой девушки; наконец, она очнулась, поднялась на ноги и тихо промолвила: — Не обидьте сиротку; защитите в беде! Потом поклонилась всем и тихонько поплелась вон. Как она первую ночь в опустелой избе без дочери провела — то ведает один Бог да ее подушка; только с тех пор она стала еще быстрее чахнуть. Барыня ее все около себя держит да с нею пошучивает, так, что даже Арина — на что уж змея была — и та ее пальцем тронуть не смела. Прибежит Машутка иной раз в девичью: горничные ей, как празднику, рады, ласкают, целуют. Аринины каверзы наперерыв рассказывают. Иные, которых в этот день старая ведьма прибила, плакать примутся. Пригорюнится и Маша, вместе с ними повздыхает, а потом вдруг и рассмеется весело. Ну, одно слово — настоящая Арина! Девушки все так и покатятся со смеху, стараясь, чтобы смеха их веселого никто не услышал. Даже и те, которые плакали, горе свое забудут и, вместе с другими, проказить начнут. Истинной отрадой для всех в доме эта Маша была! Барыня ее от себя просто не отпускала. Маша, прогони-ка муху! Маша, подвинь-ка скамейку под ноги! Маша, что ты молчишь? Говори что-нибудь, а то скучно! Маша, спой что-нибудь! Другой бы ребенок от этакого житья либо зачах, либо обозлился, а этой — ничего! Она и барыне угодит, и в девичью свой смех и веселье занесет, и к матери на село слетать ухитрится. А не скучала она еще и вот почему: век эта девчонка была чем-нибудь да занята. То она рисует, то кроит, то шить примется, то воску притащит, да такой цветок или собачку, либо коровку вылепит, что все только удивляются. Барыня ею просто не нахвалится. Какая она умная да обходительная! Пока Маша ребенком была, Арина хоть в душе и недолюбливала ее, а все же не обижала. Ей даже на руку было, что у барыни такая забава завелась, а забавляясь, та ее к себе не часто требовала. Но как Маша подвыросла, и барыня начала даже о важных делах с нею разговаривать — стало то Арине невтерпеж! И начала она к бедной Маше привязываться: «И то не так, и это не эдак; из-за тебя шум, хохот, гвалт да леность в господском доме! Бранит Машу, а сама старается погромче крикнуть, чтобы барыня слова ее язвительные услышала. Только барыню и это не пронимало. Девкам работать надо, а она такой смех да шум каждый день затевает, что хоть святых вон выноси. Ведь все они господский хлеб каждый день едят, а какой ждать от них работы, коли они все только хохотать будут? А смешит да забавляет их все ваша же Марья. Да и Маша еще почти дитя, пусть повеселится! Пошли-ка ты ее ко мне; может, и мне повеселее станет. Придет Маша, про селовые новости рассказывать начнет: тот такой-то, да вот этак ходит; этот вон на такое-то дело плох, да зато на такое-то мастер. Из каждой речи Маши выходит, что если и плох в чем-нибудь человек, то зато в другом он хорош и ловок, что для господского хозяйства сущий клад составляет. Да и рассказывала все это Маша барыне не просто, а каждого, про кого говорит, так хорошо да живо передразнивает, что барыня только покатывается-хохочет, и не только не гневается на такого человека, а даже интересоваться им начнет: про его нужды, беды и привычки расспрашивать примется. В такие минуты он перед нею прав, а коли и виноват кто, то скорей пожалеть, чем карать его следует. А как придет вечером Арина барыню спать класть, да про те же дела ехидно рассказывать примется, барыня, слушая ее, только хохочет и приговаривает: — Знаю, знаю, все знаю, старая, злая ты дура! Только не так ты это все рассказываешь. Не виноват тот человек, а просто глуп был. Ты рассуди-ка… И начнет с Машиных слов передавать дело. Видит Арина, что барыня от ее рук отбивается: уж не ее глазами на людей смотрит, не по ее советам приказания и наказания раздает, — и порешила она, что жива не останется, а Машу перед барыней очернит и из дому совсем выживет. А барыня с каждым днем к Маше все больше привязывается: шутит с нею, наряды свои ей показывает, а то посмотрит на нее, посмотрит, да и спросит: «Ну что, Маша, любишь ли ты барыню свою старуху? Барыня и довольна. Ведь всякому сердцу ласка нужна. А была барыня еще смолоду большая охотница до кружевов. Тогда на них, говорят, такая мода была, что даже мужчины их носили, и господа ими друг перед другом щеголяли и чванились. Возили те кружева им из-за границы, и деньги за них они платили большущие. В старости Машина барыня кружев, понятно, не носила, но все-таки берегла их пуще глаза, внучкам оставить собиралась, а сама часто на них любовалась и Маше их показывала. И запало девушке в голову: самой такие же кружева делать начать. Она сначала к ним все присматривалась, у барыни расспрашивала да на бумажках что-то вырисовывала, а раз и говорит барыне: — А что, сударыня, ведь и дома можно бы такие же кружева сделать. Все перепутала и бросила? Очень уж она и Машу и кружева любила. Принесла Маша свою убогую подушку с самодельными коклюшками, где за булавочками, что в ней, как щетина, натыканы были, вилась чистенькая прошивочка. Барыня сперва за нее с трепетом схватилась, рассматривает, смеется, а потом бросилась к Маше, и давай ее целовать. А ну-ка, поплети при мне. Маша на пол села, подушку себе на колени положила, и забегали быстрые пальчики по самодельным коклюшкам. Барыня на нее смотрит, дух не переводит. Да только на этих работать неловко. Вот постой, я тебе все настоящее закажу. Позвать сюда столяра, токаря да обойщика! В тогдашних господских селах все мастеровые были свои. Учились они в Москве либо в Питере у немцев да у французов, а потом или в городах на оброке, или при своих господах в родных селах жили. Обзавела барыня свою новую мастерицу на славу и полюбила ее еще более. Просто глаз с нее не сводит! Маше-то уж семнадцать лет было, а все-таки и похохотать, и побегать хочется, ан нет: все сиди с барыней да плети! Но она и тут не унывает: сидит, сидит, а уж если на часок вырвется, то всех в доме до колотья в боках рассмешит. Eе за такое веселье прозвали в селе Моркоткиной [«моркотно» — хорошо, приятно, весело]. Так и шло оно все хорошо, и лучше пошло бы, кабы не змея эта Арина. Приискала-таки случай насолить Маше. Лежит в своей избенке одна-одинехонька, лежит и тает, как свеча, а ей и напиться-то подать некому. Маша нежно любила свою мать. И до всех-то она была жалостлива; ну, а родной матери кто не пожалеет? Вот и стала девушка украдкой из господского дома к матери бегать… Иной раз и засидится у ней. Барыня сначала не замечала, потом, как заметила, ворчать начала, а там уж и не на шутку гневаться стала. Ну, а Арина, уж разумеется, постаралась, чтобы сиделкой самая неумелая баба изо всей вотчины была. В одно утро Маша выскочила часов в пять, да и побежала к матери. Видит — она, сердечная, совсем плоха, непременно сегодня скончается. Лежит в памяти, глаза смотрят разумно, а силы уж никакой нет: чуть губами шевелит! Припала Маша головкой к ее похолодевшей груди, обхватила ее руками, да так и замерла. У больной тоже выступили на глазах слезинки. Тихо-тихо подняла она руку и на голову дочери опустила. Хочет говорить — и не может, а только так жалобно, жалобно смотрит. Вдруг вскочила в избу горничная, насилу дух от бегу переводит. Барыня что-то нездорова, давно проснулась… звонила тебя, звонила, — не дозвонилась, сама встала… тебя требует… Иди скорей! Маша тихонько встала, вышла с подругой на двор да и говорит: — Скажи барыне и Арине Михайловне, что моя мать отходит. Пусть они, ради Христа, дадут мне только ее последний вздох принять. Девушка опять в господский дом побежала; а на крыльце уж ее Арина ждет. Девушка передала, о чем просила Маша. К барыне тебе идти нечего, я им доложу, а ты ступай на свое место и садись работать. Но и сама Арина к барыне не пошла, а пробралась в господскую гардеробную, там в ящиках порылась, кое-что выбрала, потом в Машин комод сходила, там что-то поделала, опять в девичью вышла и за работу принялась. Вдруг вбегает туда барыня: волосы не причесаны, блуза у ворота расстегнута, глаза огнем горят, лицо в пятнах. Я посылаю за Машей, а тут никто и не двинулся. Девушки так со своих мест и вскочили, вытянулись и замерли. Лжешь ты, гадкая старуха, ты из зависти говоришь! Эта девочка меня всегда любила, всегда преданная мне была. Так старые слуги и делали, а вот молодые-то, что господскими милостями осыпаны — у тех преданность змеиная. Ее на сердце отогрели, а она ужалить норовит. Машутка меня всегда любила! В глаза вашей милости льстит, а за глаза вас на смех подымает, да вашей полнотой всю дворню потешает. А случай этот и впрямь был лет пять тому назад; но представала Маша вовсе не свою барыню, потому что она ее непритворно любила, а чужую толстую купчиху, которую все за злость ее ведьмой почитали. Видят девушки, что Арина клевещет, не хотят заодно с нею лгать, да и правду-то сказать опасаются. Стоят, молчат да переминаются. Но барыня их и спрашивать не стала, понурила голову и тихо побрела из девичьей. Многие горничные потом рассказывали, что в ту минуту жалко было ее, как осиротелого ребенка. Но у Арины ведь ни к кому и никогда жалости не бывало. Лишь только барыня двинулась — она за нею. Я за нею давно присматриваю, и теперь прямо вашей милости докладываю, что покуда она в доме, я ни за что отвечать не могу. Вот сюда пожалуйте, да сами ее и обыщите. Барыня пошла за нею, но так тихо и рассеянно, точно сама не о том думает. Подвела ее Арина к Машиному комоду. Вынимай весь скарб! Девушки выдвинули ящики, стали кое-какое бельишко выбирать, да так и обмерли! Водной худенькой рубашонке пара барыниных серег лежит, вдругой — отличнейшее старинное кружево, которым барыня всегда особенно любовалась!.. Барыня на свои вещи даже не посмотрела, а только головой уныло покачала и в свою комнату побрела. Сказала это барыня тихо-тихо, точно в раздумье тяжелом, и в своей комнате заперлась. Тем временем Машина мать, тихо лаская дочку, Богу душу свою отдала. Собрались соседки, обмыли ее, одели и на стол положили, и лежит она посреди своей изобки чистенькой — величавая безмолвная, точно царица в раздумье. Маша чуть глаз себе не выплакала.
Картина «Кружевница» Василия Тропинина — нежный образ трудолюбивой крестьянки
Главная» Новости» История происхождения картина кружевница. Авторские повторения «Кружевницы» хранятся сегодня в фондах Государственной Третьяковской галереи и Нижегородского Государственного художественного музея. Отзывы читателей о книге Кружевница Настя, автор: Паустовский Константин Георгиевич. Но, пожалуй, три из них выходят за рамки простого таланта, выводя своего автора на вершины более значительные: это портрет Пушкина, портрет сына художника и «Кружевница».
Василий Тропинин.
- Описание картины Кружевница
- Кружевница Тропинина
- Впервые в Омске выставили «Кружевницу» Василия Тропинина
- Кружевница и вольная Василия Тропинина
- Аннотация к книге "Сети кружевницы"
кружевница автор картины
| ДУНЯ-КРУЖЕВНИЦА | Союз pоссийских писателей | Авторский вариант знаменитой «Кружевницы» из собрания Нижегородского музея относится к 1824 году. |
| Василий Андреевич Тропинин (1776 - 1857). КРУЖЕВНИЦА | Читая "Кружевницу" (1974) французского писателя Паскаля Лене (Pascal Laine), словно заглядываешь в старые парижские журналы мод. Автор снабжает отправившихся на летний. |
Василий Тропинин "Кружевница" (1823)
В этой деревушке жила со своим отцом – лесным сторожем – девушка Настя, знаменитая в тех местах кружевница и красавица. полотно кисти художника Василия Андреевича Тропинина (1776-1857). «Кружевница» из собрания Музея В.А. Тропинина является одним из 5-ти известных авторских повторений шедевра, которое портретист выполнил по заказу астраханского. В облике "Кружевницы" отразились черты женского идеала Тропинина. Другие «Кружевницы» только подтверждают внутреннюю силу первой работы и собственную притягательность. Одним из наиболее известных примеров данного типа является знаменитая «Кружевница» (1823).
НЕ ЭТО, НЕ ТО, А НЕВЕДОМО ЧТО
Просмотры: 18773 РКН: иностранный владелец ресурса нарушает закон РФ Урок по русскому языку для 4 класса по теме Сочинение-отзыв по репродукции Сочинение-отзыв по картине В. Просмотры: 2231 Youtube - Зина Парижева Сочинение по картине. Как написать сочинение по картине? Видеоурок по теме: Сочинение по картине. Хотите, чтобы я помогла Вашему ребёнку... Просмотры: 47064 Youtube - Ваш Учитель РКН: иностранный владелец ресурса нарушает закон РФ В чём сходства и различия кружевниц на одноименных картинах Тропинина и Вермеера сочинение по репродукции картины василия андреевича тропинина «кружевница» Материал 4 класс Запросы по теме:.
Увлечённая тонкой ручной работой, девушка изображена в тот момент, когда она с лёгкой улыбкой подняла голову и взглянула прямо перед собой. Мастерски выписана гладкая кожа её лица и рук, гармонирующая со складками шёлковой ткани, на которой плетёт кружевница. Тщательно и любовно изображён натюрморт на первом плане, состоящий из её инструментов: ножниц, коклюшек, ящика для рукоделия. Здесь проявился интерес художника к среде, окружающей человека, его одежде, привычкам. Общий оливковый тон картины сдержанно благороден, а многочисленные тонкие слои краски позволили добиться Василию Андреевичу нежного эффекта фарфоровой прозрачности.
Контекст Тропинин создал особый тип жанрового портрета, в котором точность социальной характеристики сочетается с некоторой идеализацией модели. Художник старался сглаживать признаки социального статуса, акцентируясь на характере персонажа.
Так называемый портрет-тип стал визитной карточкой Тропинина. Заказчиков он всегда изображал в благостном расположении духа, в лучшие моменты их настроений. Зачем же передавать полотну неприятное, которое останется без изменений, зачем производить тяжелое впечатление, возбуждать тяжелые воспоминания в любящих этого человека? Пусть они видят его и помнят в счастливую эпоху жизни», — говорил он. Портрет А. Пушкина, 1827 Тропинин стоял у истоков направления в русском искусстве, связанного с внимательным, серьезным анализом народного характера. И до него изображали крестьян, однако это было скорее исключение, нежели правило.
Современники воспринимали такие картинки как экзотику. Утвердились эти образы в русской живописи XIX века, получив развитие в творчестве передвижников.
Licensing[ edit ] This is a faithful photographic reproduction of a two-dimensional, public domain work of art. This work is in the public domain in the United States because it was published or registered with the U. Copyright Office before January 1, 1929.
Константин Паустовский: Кружевница Настя
С детства он проявлял тягу и способности к рисованию. Практиковался он, что называется, на кошках — делал зарисовки с дворовых. Те его за это нередко поколачивали. Но увлеченного Василия это не сбило с пути. Художник Тропинин также был умелым кондитером Несмотря на очевидные художественные способности, отдан он был на обучение к кондитеру. Если бы не родственники графа Моркова которому художник принадлежал , лепил бы Тропинин праздничные торты до гроба. Но благодаря заступничеству одного из господ отправили юношу учиться в петербургскую Академию художеств. Предполагалось, что одновременно с окончанием заведения он получит вольную. Но вместо этого его вернули в имение графа. Приходилось быть и слугой, и пастухом, и архитектором, и художником. В 47 лет художник освободился.
Грозовое желтое небо все еще дымилось за окном. Две радуги-подруги опрокинулись над вершинами. Мокрые цветы диких пионов горели на подоконнике, как раскаленные угли. Было душно.
Один раз Евстигней в лес дозором идти собирался; дело весной было. На дорогу он еще натощак хорошенько выпил, а с собой хлеба, луку да водки захватил. Такие дни для Маши истинным праздником были.
В избе почище уберет, ребят вымоет, сама приоденется, сядет за свою подушку, поет да работает. Спокойно прожила Маша этот день; настала уже и ночь, а хозяин не ворочается. Однако, и три дня прошло, Евстигнея все нет. Маша начала тревожиться, в кабак сбегала — нет его там, да и не было. У соседей спрашивать принялась — не видали. Побежала она к сотскому. Тот людей собрал и в лес искать лесника пошел.
На талом, белом снегу страсть, сколько глубоких следов натоптано, а толку в них нету! Чуть не до вечера шатались по лесу сыщики и вдруг видят: из снега два сапога, подошвами кверху, торчат! Что за диво! Подошли — и видят не то глухое озерко, не то ключ лесной, только маленькое окошечко от него из-под снега чернеется, а Евстигней туда головой угодил! Хотел ли он напиться, да спьяна подняться не мог, или просто хмельная голова перевесила, и он повалился — Господь его ведает. Дали знать становому, пошло следствие, немало и Машу водили да таскали: не она ли пьяного мужа утопила, думали. Но все правдой кончилось.
Все село, как один человек, показало, что она была женщина смирная, добрая, работящая и жена самая покорная. Похоронила Марья своего мужа с честью, поминки сделала, на могилке его голосила, — все как быть должно, по обычаю, а потом и зажила вдовой. Летом она на поле то у себя, то у соседей работала, а осенью, как с полей уберутся, за кружева садилась. Все наши кружевницы и теперь так живут. Марья и на то согласна была: каждую за 50 к. И жила она чисто, исправно, всегда здоровая, всегда веселая, всегда на всякую послугу ближнему готовая. Любили ее в селе все, как сестру родную.
А время-то и в Лыскове своим чередом шло и, как река, что сквозь гнилое болото пробежала, все новую муть приносило. А худым тем болотом все та же Арина была. Тяжело жилось из-за нее селовым людям, да не легче и самой барыне. Барин умер, а осиротелая вдова совсем увяла и захирела. Предписано ей было докторами побольше гулять пешком. A Арине это, каверз ее ради, не на руку было. Много лгала она своей барыне и всегда боялась, что она с людьми встретится, а те ей всю правду скажут.
Иной раз барыне и захочется по селу погулять, чистым воздухом вздохнуть, а Арина сейчас: — И что это вы придумать изволили!? К самим себе у вас жалости нет, а у меня даже от мысли вашей такой просто сердце кровью обливается! Где вам по селу ходить? Здоровьице у вас нежное, пойдете — устанете, запыхаетесь, худо вам будет. А на селе у нас, сами знаете, какие озорники да озорницы-разбойницы живут: сейчас вас чем-нибудь прогневают! А разве вам гневаться-то хорошо? Опять сердечко заколотится, да болеть начнет.
Уж на что я, простая девка, да и здоровье-то у меня не ваше, не дворянское, — а на днях прошла по селу: насилу от горя об вашем добре ноги домой дотащила. Ведь просто не верится, что у нас делается. Иду это я, а Иван-то, садовник… И пойдет, и пойдет: тот вор, этот лентяй, третий пьяница. Барыня слушает, тоскует и гневается. Встала она утром как будто и повеселее; a теперь на душе как камень лег. Собиралась на людей посмотреть, живым словом перекинуться, а тут наказания назначать приходится! Хотелось Арине барыней верховодить, вот ради этого-то она неправде и отдалась, на людей лгала и самое барыню мучила.
Терзалось обездоленное сердце барыни, терзалось, да муки своей и не выдержало: умерла старушка раньше времени, а с нею лишилась Арина и всего своего хитрого и лживого счастия. Наследники в деревню жить не поехали, а прислали управителя. Тот прежних горничных, чтобы с хлебов долой, на оброк отпустил. Знала Арина, что у других господ ей прежней лафы не будет, и на место не пошла, а осталась там же в Лыскове, на краденные крохи проживать. И жила она сначала хорошо, справно, да погубил ее еще один грех лихой. Пока барыня хворала да тосковала, и она с тоски наливочки господские пробовать повадилась. Выпьет — и веселее, и добрее станет, и за больной ходить легче.
Барыня померла, господского погреба под рукой не стало, а хорошая-то привычка в Арине Михайловне уж корни пустила! Зажила она своим домом, форсу перед селовыми запускала, а выпивать все-таки не забывала. А питье-то кому впрок когда-либо шло? Так помаленьку и разорилась Арина. Сперва деньги, потом вещички краденые проживала да пропивала, потом должать начала, а наконец, уж и попрашивать не стыдилась. Сначала люди, помня ее силу, не то стыдились, не то боялись ей отказывать, а потом, как дошла она уж до последнего, стали ее и гонять, и побранивать, А она, с пьяных-то глаз, то плачет, то ругается, так что парни да девки, даже старики и ребятишки над нею понатешились. Немало ей и зла старого поприпомнили!..
Видит Арина, что в Лыскове ей не то что на выпивку, а даже и на хлеб не выпросить. Ну, и пошла по вотчине в холодную, дождливую осеннюю нору. Ветер ли бушует, изморозь ли хлещет, утро ли встает, вечер ли наступит — бредет по дороге оборванная, измокшая старушонка с сизым, крючковатым носом да словно проглоченными белыми губами, бредет до той избы в придорожной деревне, где ее, имени Христова ради, не выгонят. А слава-то ее, словно слава Кащея Бессмертного, во всем округе известна была, и прогоняли ее люди зачастую. Захудала Арина; тощая, рваная, грязная, мокрая да голодная — не раз и под кустиком ночевывала. Спеси прежней как не бывало! Тихая стала, покорная, льстивая, перед всяким услужливая, а уж за стаканчик водки — так душу свою отдать готова!
Только и это мало ей помогало: чем она больше перед людьми льстит, тем они больше над нею издеваются. Вот так-то, бродя по дорогам, то пьяная и сытая, то мокрая, голодная и бесприютная, начала Арина похварывать и слабеть. Жизнь становилась ей в тягость; горько припоминались и барыня, и прошлое. Но ни ее, ни прежнего житья вернуть уж было нельзя, да и с людьми, которые от нее зло терпели, помириться трудно. Долго она нищебродила и много, бедняга, намучилась! Вот этак-то, питаясь Христовым именем, едва передвигая старые, хворые ноги, забрела она раз в Васюнино. Смотрит: на краю деревни избушка стоит, да такая аккуратненькая, чистенькая!
В окнах занавесочки белеются, на подоконничках цветы стоят, из высокой белой трубы дымок мягкими, серыми клубочками выпалзывает. А день зимний, студеный; хоть и солнышко светит, а мороз больно пощипывает, и ветер так под одёжу и забирается, тело точно ножиками полосует! И так захотелось несчастной Арине отдохнуть да обогреться, что она не стала даже стучать в подоконницу, тихо пробралась в сени, а оттуда и прямо в избу вошла, потому, как вошел уж человек в тепло, то жальче хозяевам на стужу его опять выгонять. Да может, и едят что, так гнать-то еще грешнее: значит, даст Бог, и накормят! Вошла Арина и видит — в избе и полы, и лавки белые, чистые, словно сейчас выструганные, на столах скатерти с шитьем, в углу иконы с лампадой и полотенцами, и печка так ярко топится, такое ласковое тепло вокруг разливает. А у окна сидит за подушкой и плетет кружева высокая, статная женщина. Женщина встала и обернулась.
Что это? Обе стоят одна перед другой, словно каменные, и обе побелели, как Марьина рубаха. У обеих много, много в этот миг в головах пролетело, а что и как сказать — обе не знают. Да куда ж гнать-то тебя такую? Тебя и так лихорадка с холоду треплет! Марья схватила скамейку и поставила перед печкой, усадила старуху и принялась развязывать ее настывшие платки и лохмотья. Арине начало казаться, что то сон ей снится; ей страшно стало при мысли, что она проснется — и печь, и тепло, и изба приветливая исчезнут, и она опять на морозе очутится.
Аль не узнала? Ведь землячки мы с вами, кажется! Ну, посидите же здесь, а я, пока вы греетесь, чайку заварю. Хоть изредка, а все же я себе это баловство позволяю. Нет, впрочем, постойте-ка, я прежде с вас лапти сниму да оборы разовью; голые-то ноги скорей обогреются. Хозяйка нагнулась и начала разувать грязные ноги нищенки. Арина и опомниться не успела, как ее лапти и оборы уж на шестке висели.
Вдруг после этого старуха вскочила, схватила Марью за руку, припала к ней лицом и залилась слезами, как дитя малое. Ведь это я тебя погубила!.. Прости меня! Спасибо тебе!.. Плачет старуха и причитывает, словно не в своем уме, а Марья ее уговаривает: — Полноте, Арина Михайловна, не убивайтесь вы по-пустому! Какая ж я погубленная? Видите: хозяйкой живу и вашему приходу радуюсь.
Вот сейчас чай будем пить, а потом вы на печку отдыхать укладывайтесь. Только вот беда: шумно у меня потом будет! Ко мне четыре девушки кружева плесть учиться ходят; ну, народ молодой, болтают, хохочут, спать вам, пожалуй, не дадут. Уж не обессудьте нас с ними! А старуха все плачет, точно все сердце ее в слезах излиться хочет. И долго она так плакала, потом тише и тише пошло, и точно она просветлела вся. Марья ей помыться дала и за стол усадила.
Одних песен что с деками-то перепою! Словно молоденькая, просто признаться стыдно! Только лишний грех на душу взяли. А что про злобу… так, ведь, она веселье из души прогоняет, а я, грешница, смерть веселье люблю. Вот посмотрите, как мои девушки придут — у нас просто дым коромыслом, несмотря на работу, пойдет. Ложитесь-ка вы скорее на печку да поспите, пока они не собрались. Арина встала послушно, как ребенок, и подошла к печке.
Марья помогла ей влезть и уложила. В избе все стихло. Кружевница убрала со стола и принялась работать, тихонько побрякивая коклюшками, а старуха лежала на печи молча, хоть и не спала. Давно, давно, с самого детства, не было у ней на душе так легко. Значит, есть же на свете человек, который ее и простил, и пожалел, и приютил. А коли нашелся такой человек, то она уж не такая пропащая, окаянная старуха, какой и сама за последние годы считать себя привыкла! И вот эти-то мысли так тешили Арину, что она даже нарочно засыпать не хотела, лишь бы они у нее в голове оставались.
Уста смеются, глаза весельем блещут, а быстрые руки так по подушкам и летают. Заходили к Марье и другие соседки; со всеми-то она в ладу, в мире, каждую весело приветствует. К вечеру Марья в баню ее свела, в свою чистую рубаху и сарафан одела, чаем напоила и опять на печку подняться помогла. И так все это Арину тронуло, что она опять расплакалась. Наутро стала нищенка в путь собираться, а Марья и говорит ей: — Арина Михайловна, куда вам зимой брести-то?! Как вы вчера легли, я вашу одежонку пересмотрела и кое-что зашила, а все-таки очень она уж плоха! Не по зимнему она времени, замерзнете вы где-нибудь в ней.
А я вам вот что скажу: угол-то, ведь, у меня на печке есть, вы его не пролежите, а насчет хлеба, — так ведь, середь людей добрый человек его всегда заработать может. Вот хоть теперь у нас. На том краю села живет мужик Иван Рыжичинок; у него хозяйка уж третью неделю не встает; бедняга совсем извелся; везде один поспевать должен: и скотина, ведь, есть, и ребятишки малые, и по хозяйству надобно. Пойдемте-ка, я вас туда сведу; вы за хозяйку там и побудете.
Тропинину принесли изображения, сочетающие черты бытовой живописи и портрета. Одним из наиболее известных примеров данного типа является знаменитая «Кружевница» 1823. Это одна из трех картин, за которые в 1823 году Тропинин получил звание «назначенного в академики».
Миловидная девушка, облик которой не лишен оттенка идеализации, изображена в тот момент, когда она на миг отвела взгляд от рукоделия. Перед ней на специальном приспособлении расположена белая ткань, в руке деревянные палочки-коклюшки, на которые она наматывает нить. Рядом и другие необходимые для ее труда аксессуары: ножницы, булавки, образец рисунка, ящик для рукоделия.
Navigation
Только на секунду кружевница взглянула на живописца, но руки ее продолжают свое дело. У Сапожниковых, кроме тропининских "Кружевницы" и "Гитариста", были и семейные портреты работы Тропинина. автор: Константин Паустовский. Полный текст, читать онлайн. Ночью в горах Ала-Тау глухо гремела гроза. Испуганный громом, большой зеленый кузнечик прыгнул в.
Василий Андреевич Тропинин
- «Кружевница Настя»
- Кружевница. Повесть. I-VI
- КРУЖЕВНИЦА, Тропинин В.А.
- НЕ ЭТО, НЕ ТО, А НЕВЕДОМО ЧТО
- Василий Андреевич Тропинин. «Кружевница». 1823. Государственная Третьяковская галерея.
- Описание картины Кружевница
Кружевница Настя
Огромную роль в реализации гармоничного живописного замысла играют теплый, золотистый свет и утонченный колорит, построенный на взаимодействии серовато-серебристых, оливковых тонов. Владелец «Кружевницы» П. Свиньин отмечал, что «и знатоки, и незнатоки приходят в восхищение при взгляде на сию картину, соединяющую поистине все красоты живописного искусства: приятность кисти, правильное, счастливое освещение, колорит ясный, естественный. Сверх того, в самом портрете обнаруживается душа красавицы и тот лукавый взгляд любопытства, который брошен ею на кого-то вошедшего в ту минуту…». Правдивость жанровой сцены сочетается в картине Тропинина со стремлением к красоте, а само полотно оставляет впечатление спокойствия и размеренности текущей жизни, нередко вызывающего у зрителей самые разные ассоциации. В «режиссуре» «Кружевницы» иногда видят воздействие художественных приемов популярного французского живописца Ж.
Справедливость такого заключения подтверждается и разным обоснованием чувства вины, которым Лене наделяет обеих героинь. Если у Помм оно вызвано ощущением своего несоответствия социальному статусу героя, то у Неуловимой оно рождается от осознания того, что герой обманывается, принимая ее за нечто настоящее. Как и героини романов, закономерную метаморфозу претерпевает и герой-повествователь. В «Кружевнице» он молод, самовлюблен; в силу своей неопытности, он не может по достоинству оценить ту действительность, ту истинную чистоту чувств, которую Помм преподносит ему в дар. Он просто не видит этого, принимая все за излишнюю простоту девушки. К тому же значительная разница социального положения изначально подрывает их, казалось бы, надежный союз. Двум одиночествам предстоит расстаться, так и не открыв для себя счастья быть вместе. В «Неуловимой» же герой умудрен опытом; он может оценить красоту, хочет видеть и чувствовать ее, живя реальными земными ощущениями. Но вместо этого ему суждено обрести лишь идеализированную марионетку, не привязывающуюся ни к кому и ни к чему. Осознание этого звучит в жестком упреке героя в адрес своей возлюбленной: «такие люди, как ты, могут существовать только убегая и разрушая», Его идеализация героини, доходящая до мифологизации, является по сути защитной реакцией на ту пустоту, что постепенно поглощает окружающий мир и его самого. Он разочарован и в его лице явно разочарован и сам ПЛене несовершенством повседневного мира, его скупостью на настоящее, истинное, а, иначе говоря, его искусственностью и невозможностью дать душе человека ничего, кроме намеков на бескорыстную любовь, загадок и тайн без ответа. Интересно отметить, что стилистика романа «Неуловимая» написанного, как уже говорилось, через 20 лет после «Кружевницы» по-прежнему остается изысканно-красивой, но тем трагичней выглядит метаморфоза смыслов. Поднимаясь до истинно философских высот осознания судеб цивилизации, ПЛене словно бы хочет сказать нам, что еще 20 лет назад люди верили в любовь и красоту, в этих вечно влекущих спутников счастья человеческого бытия, стоило только научиться открывать их за обыденной оболочкой повседневности. Казалось бы, нужно было лишь присмотреться, и тогда красота и любовь открылись бы непременно, например, в первозданно-чистой и незапятнанной душе девушки, подобной Помм, которая и сама не осознает своего дара и от этого становится еще наивнее и милее. Но, к сожалению, не каждому это было под силу, а красота со временем исчезла, растворившись в хаосе наступившего цинизма. И вот теперь, все более утопая в фальши и притворстве, человечество обречено гнаться лишь за неким фантомом, оставляющим после себя лишь бесчувственность и тоску. Как видим, сравнительный анализ романов ПЛене «Кружевница» и «Неуловимая» выявляет драматическую метаморфозу героя-персонажа из соответственно того контекста, в который он вписан. А это, в свою очередь, позволяет говорить о включенности романного творчества ПЛене в тот сложный эволюционный процесс, который переживает сегодня традиционный жанр романа. Французский литературовед Жан-Филипп Миро в своей теоретической работе, рассматривая концепцию «растраченного и погубленного персонажа», констатирует: «Понимать, что собой представляет персонаж в современном романе - это, прежде всего, понимать трансформации, [... Список литературы Андреев Л. Французская литература 1945-1990. Лене П. Мене П. Garcin J. Laine P. La Dentelliere. Gallimard, 1974. Ramsay, 1993. Mircnix J-Р. Le personnage de roman. Genese, continuite, rupture. Colin, 1997. XX столетия. Раннее поэтическое творчество Язэпа Пущи носит глубоко лирический, гуманистический характер.
В детстве вместе с семьей переехала в село Красавино Великоустюгского района. После работы учеником гравера на заводе «Северная чернь» она поступила в Московское художественно-промышленное училище имени М. На преддипломную практику ее и отправили в Вологду. После учебы она была распределена сюда же уже по собственной инициативе и стала работать в кружевном объединении «Снежинка». Я действительно очень люблю нашу Вологду, здесь множество домов, похожих на кружево. Посмотришь на дом — он весь такой кружевной, и хочется создать его в кружеве.
Наталья Андриянова сполна обладает этим редчайшим драгоценным даром. Её поэзия напоминает незамутненный, хрустально-прозрачный ручей, с богатством оттенков, переливов и солнечных бликов, с яркими вспышками света и таинственной игрой глубоких заводей. Это живая вода, и это свойство, этот верный признак настоящей поэзии нынешнее время, драматичное и даже трагическое, часто отодвигает в сторону, освобождая место запечатлению конфликта и мрака, социальной борьбы или душевных метаний.