Никогда не понимала зачем целый день повторять одни и те же новости, оказывается, что аудитория сильно меняется в течение дня и перетекает. После начала 2000-ных крупных исследований и измерений в теории не проводилось. Список книг автора Бернард Шоу, доступных для чтения в Букмейте. Сейчас у нас 8 произведений, включая: Дом, где разбиваются сердца, Пигмалион, Профессия миссис Уоррен, Пьесы для 11 класса. Читать книги автора Бернард Шоу, онлайн бесплатно можно без регистрации на сайте. Шоу Бернард: Новые книги. Всего книг: 80.
С этим товаром покупают
- Бернард Шоу читать все книги автора онлайн бесплатно без регистрации
- Бернард Шоу. Письма
- Бернард Шоу - ТОП КНИГ
- Бернард Шоу. Книги - отзывы, рецензии и обзоры, рейтинг книг
- Юмористическая проза
- Бернард Шоу (пьесы)
В 1930 году, 29 сентября, Джордж Бернард Шоу отказался принять титул пэра.
Джордж Бернард Шоу родился в Дублине 26 июля 1856 года в семье Джорджа Шоу, торговца зерном, и Люсинды Шоу, профессиональной певицы. все книги автора. Юмористическая проза. Государственный муж. Рейтинг лучших книг Бернарда Шоу, созданный на основе голосования читателей. Полная биография, самые интересные факты из жизни и последние новости об авторе. Бернард Шоу и его новеллы. Уже двадцать лет бывший пасторский дом в Айот-Сент-Лоуренсе, приобретенный Шоу в 1906 году, пустует без хозяина. Читайте и слушайте книги автора Бернарда Шоу: доступно 23 книги, отзывы и цитаты. На Литрес вы можете скачать электронные и аудиокниги в удобном формате или читать онлайн.
Интересные факты и случаи из жизни английского драматурга Джорджа Бернарда Шоу
В Пятый том вошли произведения: "Назад к Мафусаилу", "Святая Иоанна", "Тележка с яблоками", "Горько, но правда", а также предисловия к некоторым пьесам. Шестой том содержит двенадцать произведений, написанных в 1933-1950 гг. Большенство пьес с предисловием драматурга. Том снабжен комментариями, раскрывающими историю пьес.
Но тут ещё и стилистика во многом для меня новая — а значит, накопленные за годы фотоэкспериментов «богатства» в основном не актуальны. Сам процесс поиска весьма ресурсоёмкий.
Пока как-то выкручиваюсь, но чувствую тут некий кризис, требующий новых подходов. Впрочем, я уже рада тому, что понемногу возвращаюсь к фотографии. Сдав книгу по ГП, где насчёт фоток пришлось пострессовать как никогда, я словила нехилое выгорание. И долго вообще не брала фотоаппарат в руки. Сейчас уже более-менее втянулась и вспомнила, что к чему, но лучше бы таких перерывов не делать, конечно.
Очень помогает, что в этом проекте я пока никуда не спешу.
Стелла работала с полной самоотдачей, а заодно воспитывала в себе характер и внутреннюю силу. В то время спорить с актрисой решились бы немногие коллеги.
Режиссёры хватались за голову, потому что Стелла Патрик Кэмпбелл играла так, как чувствовала сама, а режиссёрское видение её совершенно не волновало. С начала работы в профессиональном театре прошло всего два года, а Стелла уже была одной из самых модных и известных английских актрис. Её манера игры привлекала зрителя, правда, блистала она лишь в современных пьесах, в классических произведениях она казалась слишком экстравагантной и даже слегка чужой.
Бернард Шоу. Даже когда остальные критики высказывались об игре миссис Пат, как звали её в Лондоне, не слишком лицеприятно, Бернард Шоу писал о надрыве чувств, которые удивительным образом удаётся ей играть, о тех страстях, что она доносит до зрителя, и о её яркой индивидуальности. В целом Шоу признавал Кэмпбелл гениальной актрисой.
У него и до этого случались романы с актрисами, однако Стелла заняла в сердце Бернарда Шоу особенное место. При этом сама она по-прежнему хранила верность своему легкомысленному Патрику. Он вернулся в 1894 году и преспокойно жил за счёт своей талантливой и знаменитой к тому времени жены.
В 1900 году супруг актрисы погиб, а между Стеллой и Бернардом Шоу возникло довольно сильное влечение. Он стремился к ней, она откровенно поддразнивала его. Он старался соблюдать какие-то нормы приличия и вовремя приходить домой, она же всячески задерживала его, посмеиваясь над нежеланием огорчать жену.
Иногда дело доходило до серьёзных перепалок с лёгким рукоприкладством. Стелла умело разжигала его страсть, он же с иронией писал о своём увлечении актрисой, но бороться с ним даже не пытался. У неё был совершенно несносный характер, режиссёры хватались за голову, если им доводилось работать с непокорной миссис Пат.
Она имела собственное мнение обо всём и играла только так, как хотела сама.
За это его обожали, превозносили, ставили на всех мировых сценах , но в то же время ненавидели и боялись. Ведь никто не любит слушать про себя правду, особенно те, кто думает, что управляет миром и у него водятся хоть сколько-нибудь денег в кармане. Шоу выставлял напоказ социальные недостатки, разносил в пух и прах светское общество и «крамольно» продвигал мысль, что люди низшего сословия, бедняки и необразованные тоже могут иметь чувство собственного достоинства и ранимую душу. Лучшие книги Шарлотты Бронте о сильных женщинах «Литература не может быть женским уделом, и так быть не должно. Чем больше женщина занята своими надлежащими обязанностями, тем меньше у неё будет свободного времени на неё, даже несмотря на образованность и должный отдых», — так ответил английский поэт-романтик Роберт Саути на письмо юной Шарлотты Бронте, которая рискнула выслать ему свои стихи. А она написала мировой бестселлер. Узнать подробности Каждую свою пьесу, а он написал их около 47 штук, драматург предварял пространными предисловиями и послесловиями, в которых подробно расписывал, о чём они, давал характеристики своим персонажам, месту действия и даже советы, как можно сыграть ту или иную сцену. Так что промахнуться мимо замысла автора просто невозможно, если только намеренно. В 1925 году Бернарду шоу присудили Нобелевскую премию за пьесу «Святая Иоанна» с формулировкой «за творчество, отмеченное идеализмом и гуманизмом, за искрометную сатиру, которая часто сочетается с исключительной поэтической красотой».
Сегодня мы хотим вспомнить пять пьес Бернарда Шоу, которые чаще, чем остальные можно увидеть на театральных сценах. Пигмалион, 1912 Цитата: «Леди отличается от цветочницы не тем, как она себя держит, а тем, как с ней себя держат» «Пигмалион» — одна из самых известных пьес Бернарда Шоу. Она шествует по театрам и большим экранам уже больше ста лет. Режиссеры любят ее за нарочитую простоту и кажущуюся наивность сюжета. Профессор фонетики Генри Хиггинс поспорил с полковником Пикерингом, что за полгода сможет из грубой и неотесанной цветочницы Элизы Дулиттл сделать настоящую леди, которую в высшем обществе никто не отличит от герцогини. Пьеса, написанная в 1912 году, имела шумный успех, а роль главной героини, по мнению библиографа Шоу Эмриса Хьюза, очень быстро стала популярной среди актрис и многих из них прославила. В пьесе Бернард Шоу с острозаточенным юмором и ненавязчивой лёгкостью показал, что чувство собственного достоинства и внутреннее благородство — черты, которые необязательно отличают людей высшего сословия. Они могут встретиться и у «обычного» человека из народа, тогда как низость и испорченность души часто присущи избалованным аристократам.
Бернард Шоу - все книги автора в библиотеке fb2.top
Бернард Шоу, книги которого нацелены на изобличение внутренней нечистоты героев, по-чеховски исследует души и разбитые сердца действующих лиц своего романа, которые бездумно растрачивают культурное наследие нации. В книге представлена беллетризованная биография великого ирландского драматурга, лауреата Нобелевской премии по литературе Джорджа Бернарда Шоу, автора полусотни пьес, многочисленных критических статей, эссе и публицистических книг. show5. Джордж Бернард Шоу – единственный человек, удостоенный и Нобелевской премии в области литературы, и премии «Оскар». Выдающийся критик своего времени и самый прославленный – после Шекспира – драматург, писавший на английском языке. Аудиокнига "Pygmalion", автором книги является Бернард Шоу На нашем сайте аудиокнига находится в разделе аудиокниги на английском языке, социальная проза, экранизации, Авантюры, Зарубежная драматургия, Пьесы и драматургия. ХХ веков / А. Г. Образцова.
Шоу Бернард
| Бернард Шоу: биография, творчество, произведения | Биография и список книг и произведений (в том числе доступны и электронные книги для онлайн чтения) Бернард Шоу (Bernard Shaw) на |
| Бернард Шоу. Письма | Список лучших книг автора Бернард Шоу, биография автора, рейтинг и чтение онлайн книг в электронной библиотеке |
Бернард Шоу. Письма
| Шоу Бернард | Бесплатная доставка книг автора Шоу Джордж Бернард в магазины сети и другие удобные способы получения заказа. Акции и скидки! |
| В 1930 году, 29 сентября, Джордж Бернард Шоу отказался принять титул пэра. | В книге представлены наиболее известные произведения классика английской и мировой литературы Джорджа Бернарда Шоу. |
| Бернард Шоу (перевод Марианны Таймановой) — Вестник Европы | По мере того, как благодаря богатству воображения, оригинальности мысли и блеску остроумия рос драматург Бернард Шоу, в сознании английской публики возникал совсем непохожий на него персонаж, которого сам Шоу обозначал как Дж. |
| Читать книги Бернард Шоу онлайн бесплатно полностью | Бесплатно скачать книги Бернард Шоу в форматах fb2, epub можно у нас на сайте. |
Эксклюзивная книга Джордж Бернард Шоу Избранные произведения в кожаном переплете
Как писатель-драматург автор заявил о себе в 1885 году, опубликовав дебютную пьесу «Дом вдовца». Острая злободневная драма буквально взорвала европейскую драматургию правдивостью, едкой сатирой и социальной проблематикой. Писатель не побоялся поднять новые, острые политические и общественные для театра темы. Позже жанр реалистической драмы стал основным в творчестве Бернарда Шоу.
В 1925 году драматург отказался от получения Нобелевской премии. Писатель всегда вел активную общественную деятельность, поддерживал идеи социализма и даже посетил СССР. За свою жизнь драматург создал около пятидесяти пьес.
Первая из этих пьес-дискуссий, Женитьба Getting Married, 1908 , имела некоторый успех среди интеллектуалов, вторая, Мезальянс Misalliance, 1910 , оказалась трудноватой и для них. Затем, словно отыгрываясь за эту уступку вкусу толпы, Шоу создал подлинный шедевр — Андрокла и льва Androcles and the Lion, 1913 , за которым последовала пьеса Пигмалион Pygmalion, 1914 , поставленная Г. Во время Первой мировой войны Шоу был исключительно непопулярной фигурой. Пресса, публика, коллеги осыпали его оскорблениями, а он между тем невозмутимо закончил пьесу Дом, где разбиваются сердца Heartbreak House, 1921 и готовил свой завет человеческому роду — Назад, к Мафусаилу Back to Methuselah, 1923 , где облек в драматургическую форму свои эволюционистские идеи. В 1924 слава возвратилась к писателю, он обрел мировое признание драмой Святая Иоанна Saint Joan. В 1925 Шоу была присуждена Нобелевская премия по литературе, от получения которой он отказался. Последней пьесой, принесшей Шоу успех, стала Тележка с яблоками The Apple Cart, 1929 , открывшая Малвернский фестиваль в честь драматурга. В Москве, куда Шоу прибыл с леди Астор, он беседовал со Сталиным.
Когда к власти пришла лейбористская партия, для которой драматург сделал так много, ему предложили дворянство и титул пэра, но он от всего отказывался. В возрасте девяноста лет писатель все же согласился стать почетным гражданином Дублина и лондонского округа Сент-Панкрас, где он жил в молодые годы. Жена Шоу скончалась в 1943. Оставшиеся годы писатель провел в уединении в Эйот-Сент-Лоренсе графство Хертфордшир , где в возрасте девяноста двух лет закончил свою последнюю пьесу Миллиарды Байанта Buoyant Billions, 1949.
Это же касается и первого романа Бернарда Шоу «Незрелость», который писатель окончил 1879 и который был опубликован аж в 1930 году. Живя на помощь матери, он занимался самообразованием и обзаводился полезными знакомствами. В начале 80-х годов он увлекся социалистическими идеями и вступил в «Общество Фабиана», постепенно став одним из его лидеров. А примерно в середине 80-х женился на Джейн Паттерсон, романтические отношения с которой уже продолжались много лет. Первая книга Бернарда Шоу вышла в 1886 году. Это был роман «Профессия Кашеля Байрона», который не имел коммерческого успеха. Это же касается и последующих романов и пьес Шоу. Более успешна была его карьера критика в различных изданиях, на которой он проработал до 1894 года. Первый же настоящий успех писателю пришел в 1894 году, после постановки его пьесы «Оружие и человек». Критики были не в восторге от этой работы, зато публика приняла ее весьма благосклонно. Последующие работы писателя по-разному воспринимались критиками и обществом, но в начале 20-го века за Бернардом Шоу закрепилась репутация одного из лучших драматургов. Успехи на литературном поприще не мешали Шоу активно заниматься политикой. Он стоял у истоков создания лейбористской партии и несколько раз баллотировался на выборные должности. С началом Первой мировой войны ответственность за ее развязывание он возложил на все стороны конфликта. Затем он приветствовал приход Сталина и Гилера, а с началом Второй мировой войны был обвинен в разжигании пораженческих настроений. Впоследствии, как и Томас Манн стал одним из интеллектуальных лидеров, призывавших США открыть второй фронт. Тем не менее Бернард Шоу был в первую очередь драматург. Его пьесы завоевывали театральные помосты разных стран и пользовались все большей популярностью.
Главными чертами таланта Бернарда Шоу стали наблюдательность, парадоксальность, страстность. В пьесах и предисловиях, в романах, рассказах, статьях и письмах он больше полувека ставил своим читателям диагнозы, давал советы, прописывал рецепты. Прославленный при жизни, Шоу не стеснялся своего величия, — можно сказать, он им нещадно пользовался.
Винтаж: Бернард Шоу. Полное собрание пьес (комплект из 6 книг)
В пьесах и предисловиях, в романах, рассказах, статьях и письмах он больше полувека ставил своим читателям диагнозы, давал советы, прописывал рецепты. Прославленный при жизни, Шоу не стеснялся своего величия, — можно сказать, он им нещадно пользовался. Не всегда разумно, но всегда эффектно.
В пятнадцать лет он стал клерком. У семьи не было средств для того, чтобы послать его в университет, но дядины связи помогли ему устроиться в довольно известное агентство Таунзэнда по продаже недвижимости. Одной из обязанностей Шоу был сбор квартплаты с обитателей дублинских трущоб, и грустные впечатления этих лет впоследствии нашли воплощение в «Домах вдовца».
Он был, по всей вероятности, довольно способным клерком, хотя однообразие этой работы надоедало ему. Он научился аккуратно вести книги учета, а также писать вполне разборчивым почерком. Все написанное почерком Шоу даже в преклонные годы было легко и приятно читать. Это сослужило Шоу хорошую службу впоследствии, когда он стал профессиональным писателем: наборщики горя не знали с его рукописями. Когда Шоу было 16 лет, его мать убежала из дома с любовником и дочерьми.
Бернард решил остаться с отцом в Дублине.
Детские годы будущего писателя были омрачены пристрастием отца к спиртному, раздорами между родителями. Как и все дети, Бернард ходил в школу, но главные жизненные уроки вынес из прочитанных книг, прослушанной музыки. В 1871 г. Через год занял должность кассира, но через четыре года, возненавидев работу, переехал в Лондон: там жила его мать, разведясь с отцом. С юных лет Шоу видел себя литератором, однако посылаемые им во всевозможные редакции статьи не печатали. За 9 лет лишь 15 шиллингов - гонорар за единственную статью - было заработано им сочинительством, хотя за этот период он сочинил целых 5 романов. В 1884 г. Шоу примкнул к Фабианскому обществу и уже через короткое время снискал славу талантливого оратора. Посещая читальный зал Британского музея в целях самообразования, он познакомился с У.
Арчером и благодаря ему стал заниматься журналистикой.
Спасибо за помощь в расширении библиографии! Ответ Литературы в нашей библиотеке по этой теме очень мало. Объединив эту и следующую тему по постановке пьесы "Дом, где разбиваются сердца" можем предложить следующий список литературы: Деннингхаус Ф. Кривоногова, С.
Бернард Шоу. Избранные сочинения в двух томах. Том первый
Пресса, публика, коллеги осыпали его оскорблениями, а он между тем невозмутимо закончил пьесу Дом, где разбиваются сердца Heartbreak House, 1921 и готовил свой завет человеческому роду — Назад, к Мафусаилу Back to Methuselah, 1923 , где облек в драматургическую форму свои эволюционистские идеи. В 1924 слава возвратилась к писателю, он обрел мировое признание драмой Святая Иоанна Saint Joan. В 1925 Шоу была присуждена Нобелевская премия по литературе, от получения которой он отказался. Последней пьесой, принесшей Шоу успех, стала Тележка с яблоками The Apple Cart, 1929 , открывшая Малвернский фестиваль в честь драматурга. В Москве, куда Шоу прибыл с леди Астор, он беседовал со Сталиным.
Когда к власти пришла лейбористская партия, для которой драматург сделал так много, ему предложили дворянство и титул пэра, но он от всего отказывался. В возрасте девяноста лет писатель все же согласился стать почетным гражданином Дублина и лондонского округа Сент-Панкрас, где он жил в молодые годы. Жена Шоу скончалась в 1943. Оставшиеся годы писатель провел в уединении в Эйот-Сент-Лоренсе графство Хертфордшир , где в возрасте девяноста двух лет закончил свою последнюю пьесу Миллиарды Байанта Buoyant Billions, 1949.
До конца дней писатель сохранял ясность ума. Умер Шоу в Эйот-Сент-Лоренсе 2 ноября 1950. Мы в социальных сетях.
Мы простились, и он вошел в дом Лииды. Через несколько минут я был в палисаднике и, укрывшись в тени кустов, смотрел на них — они сидели возле открытого окна. Их разговор не доносился до меня; казалось, Порчерлестер никогда не уйдет.
Вечер был довольно прохладный, а земля сырая. Пробило десять часов, четверть одиннадцатого, половину одиннадцатого; я уже почти решил идти домой. Если бы Линда не сыграла на рояле нескольких пьес, я бы просто не выдержал. Наконец они поднялись, и теперь я мог разобрать, что они говорили. Как горячо я согласился с ней! Но вы могли бы спеть мне Серенаду.
Ведь я вам сыграла целых три пьесы. Спокойной ночи. Вы вовсе не простужены. Но не важно. Больше я никогда вас об этом не попрошу. Спокойной ночи, мистер Порчерлестер.
Раньше, чем я думаю! Если вы приготовили мне сюрприз, я вас прощу. Надеюсь, мы увидимся завтра у миссис Локсли-Холл. Он подтвердил это и поспешил уйти, видимо, боясь выдать свой план. После его ухода она подошла к окну и залюбовалась звездами. Глядя на нее, я забыл о своем нетерпении; зубы мои перестали лязгать.
Я вынул корнет из сака. Линда вздохнула, закрыла окно и опустила белую штору. Одного вида ее руки в этот миг было достаточно, чтобы я превзошел все свои прежние достижения. Линда села у окна, и я увидел на шторе ее тень. Она сидела ко мне боком. Мой час настал.
Парк-Лейн почти затихла, а Оксфорд-стрит была слишком далеко, и шум движения не мешал мне. Я начал. При первой же ноте Линда вздрогнула и прислушалась. Когда я закончил фразу и стало ясно, что именно я играю, она отложила книгу. Мундштук был холодный, как лед, губы у меня замерзли и не повиновались, поэтому, несмотря на величайшие старания, я никак не мог избежать тех хриплых, булькающих звуков, которые порой возникают даже у лучших корнетистов. Тем не менее, хотя я продрог и очень нервничал, справился я со своей задачей весьма прилично.
Преисполняясь все большей уверенности в своих силах по мере того, как дело подвигалось к концу, я частично загладил несовершенство начала властной звучностью заключительных тактов и даже добился неплохой трели на предпоследней ноте. По возгласам одобрения, которые донеслись с улицы, когда я кончил, мне стало ясно, что там собралась толпа и что о немедленном бегстве не может быть и речи. Я положил корнет в сак и стал ждать, чтобы толпа рассеялась и можно было уйти. А пока я не отрывал глаз от тени в окне. Она писала. Неужели, подумал я, она пишет мне?
Потом она поднялась; тень закрыла все окно, и я уже не мог различить ее движений. Я услышал звон колокольчика. Через минуту дверь дома отворилась. Я отступил за кадку с алоэ, но, узнав подкупленного мной слугу, тихо свистнул. Он подошел ко мне с письмом в руке. Сердце у меня забилось, когда я увидел его.
Когда она позвонила, я позаботился, чтобы никто другой меня не опередил. Она сказала мне: «Вы найдете в саду джентльмена. Отдайте ему эту записку и попросите его идти домой. Он не должен читать ее здесь». Благодарю вас, сэр. Спокойной ночи, сэр.
Я бежал до самой Гамильтон-Плейс, а там взял кеб. Десять минут спустя я был у себя в кабинете и дрожащими руками разворачивал письмо. Оно было без конверта, просто аккуратно сложено. Я развернул его и прочел: «714, Парк-Лейн, пятница. Дорогой мистер Порчерлестер…» Я остановился. Неужели она приписала ему мою Серенаду?
Но тут возникал куда более важный и неотложный вопрос: имею ли я право читать письмо, адресованное не мне? Однако любопытство и любовь взяли верх над щепетильностью. Дальше в письме говорилось: «Весьма сожалею, что мое увлечение Серенадой Шуберта Вам представилось всего лишь поводом для насмешек. Я понимаю, это увлечение может показаться странным, но я бы не рассказала Вам о нем, если бы не считала Вас способным его понять. Возможно, Вам будет приятно узнать, что Вы совершенно излечили меня от него, а потому поверьте: отныне Серенада не будет вызывать у меня ничего, кроме смеха и горечи. Я даже не подозревала, что человеческое горло способно издавать подобные звуки, и, конечно, не догадывалась, какое представление Вы собираетесь устроить, когда Вы пообещали, что я услышу Ваш голос раньше, чем ожидаю.
Еще только одно слово: прощайте! Я не буду иметь удовольствия встретиться с Вами у миссис Локсли-Холл, так как очень занята и не смогу быть у нее. По той же причине, к сожалению, я вынуждена отказаться от удовольствия принимать Вас у себя в этом сезоне. Искрение Ваша, дорогой мистер Порчерлестер, Линда Фицнайтингейл». Я почувствовал, что переслать это письмо Порчерлестеру значило бы причинить ему лишнюю боль. Я понял также, что мой наставник был прав и что я не рожден для игры на корнет-а-пистоне.
И я решил оставить этот инструмент. Линда стала моей женой. Иногда я спрашиваю ее, почему она упорно отказывается принимать Порчерлестера, который дал мне слово офицера и джентльмена, что не знает, чем и когда он мог оскорбить ее. Но она каждый раз уклоняется от ответа. Если, по-вашему, мне неприлично так говорить, то вам следует обратиться к рассказам тех, чьи представления о женской скромности совпадают с вашими. Моя красота доказывается тем, что мужчины бросают на ветер немало времени и денег, выставляя себя на посмешище ради меня.
Нот почему, хотя я всего лишь провинциальная красавица, я разбираюсь в тонкостях ухаживания и флирта не хуже любой другой женщины моего возраста и могу заранее предсказать — если вы из тех мужчин, которых я привлекаю, — что вы станете мне говорить и как вы станете это говорить во время нашей первой беседы, или второй, или третьей и так далее. Я много раз была помолвлена и иногда расторгала помолвку сама, когда думала, что он этого хочет, а иногда заставляла его сделать это, давая понять, что я так хочу. В перлом случае сожалела я, во втором — он; впрочем, несмотря на всю Соль разрыва, возникавшее при этом чувство облегчения было совершенно одинаково у обеих сторон. Я полагаю, теперь вы — кто бы вы ни были — вполне поняли мой характер или, по крайней мере, так вам кажется. Что же, тешьтесь этой мыслью сколько хотите. Но позвольте сказать вам, что флирт — это единственное развлечение, которого мне никогда не приходилось искать и которому я никогда не должна была учиться.
Я люблю платья, танцы и теннис, о чем вы уже догадались. Кроме того, я люблю хорошую музыку, хорошие книги, ботанику, люблю сельские работы и люблю учить детей, о чем вы не догадывались. И если в наших краях я больше известна как красавица и кокетка и гораздо меньше как ботаник и учительница, то лишь потому что все твердо убеждены, будто мое назначение в жизни — поиски хорошей партии, и только. Мужчины, даже самые лучшие из них, ищут моего общества единственно для того, чтобы пожирать меня глазами, а вовсе не для того, чтобы упражнять свой ум. Сначала мне нравилось ощущение власти, которая давала мне возможность мучить их; но потом я поняла, что эти мучения им нравятся, как детям нравится, когда их щекочут, и пользоваться этой властью — значит напрягать все силы, чтобы забавлять их. Если бы не глупые мальчики, которые не пожирали меня глазами, а были в самом деле влюблены — бедняжки!
Как-то вечером в октябре я получила телеграмму из столицы нашей провинции двадцать пять миль по железной дороге от одних знакомых, которые сообщали, что у них есть ложа в оперу и лишнее место для мепя. Если вы лондонец, то мне следует упомянуть, что оперные и другие труппы ездят в провинцию на гастроли и часто их принимают там гораздо лучше, чем в Лондоне. У меня хватило времени только вбежать в спальню, придать блеск моей красоте, наспех выпить чашку чаю и успеть к поезду шесть пятьдесят. Я ехала одна: если бы я не могла ходить без провожатых, мне просто пришлось бы все время сидеть дома. Мои братья слишком заняты, чтобы быть моими лакеями; отец и мать — люди пожилые, большие домоседы, и нельзя требовать, чтобы они жертвовали своим покоем ради развлечений дочери и ложились спать за полночь, а что касается горничной, то мне достаточно хлопот с самой собой, и я не могу заботиться еще об одной взрослой женщине. Кроме того, в наших местах в поезде чувствуешь себя, как дома; каждый кондуктор на линии знает пассажиров так же хорошо, как свою собственную семью.
Вот почему вы совершенно напрасно усматриваете здесь нарушение благопристойности — да, я часто езжу в город по железной дороге, подъезжаю к театру, нахожу ложу моих знакомых, еду обратно на станцию и в довершение всех моих грехов сажусь в одиннадцатичасовой поезд, то есть возвращаюсь домой ночью, и все это без компаньонки или провожатого. Давали «Дон-Жуана», и, разумеется, спектакль был отвратительным обманом. Таково большинство оперных спектаклей — для тех, кто настолько хорошо разбирается в музыке, что способен читать оперные партитуры, как другие читают Шекспира. Дон-Жуана пел самодовольный француз с невыразительным, глухим, гнусавым голосом и таким тремоло, что он ни одной ноты не держал достаточно долго и нельзя было понять, есть она в мелодии или нет. Лепорелло был толстый, вульгарный итальянский комик, который не пел, а крякал. Тенор, худой, как жердь, пропустил арию «Dali sua расе», не надеясь справиться с ней.
Партии Мазетто и Командора исполнял один и тот же певец, — судя по всему, помощник режиссера. Что касается женщин, то донну Анну изображала толстуха пятидесяти лет, у Эльвиры было пронзительное, задыхающееся «драматическое» сопрано, и каждый раз, когда она забиралась выше фа диез, я ждала, что она совсем сорвет голос; Церлина, начинающая певица, взятая в испытательную поездку, закончила «Batti, Batti» и «Vedrai саrino» каденциями из сцены сумасшествия Лючии [7] и по требованию публики бисировала и то и другое. Оркестр был усилен местными любителями, а медь заимствована у оркестра 10-го гусарского полка. Все были в восторге от оперы, а когда я сказала, что я его не разделяю, они ответили: «О! Вы так строги, что на вас трудно угодить. Не кажется ли вам, что своей взыскательностью вы только лишаете себя многих удовольствий?
Когда помощник режиссера и француз под звуки труб 10-го гусарского полка и кряканье толстяка провалились в яму, из которой вырывались языки красного пламени, я, возмущенная и разочарованная, пошла к выходу, удивляясь, почему люди еще приплачивают, чтобы послушать оперу, изуродованную и поставленную так плохо, как никто не позволил бы поставить современную комедию или фарс «Бокс и Кокс». Эта задержка встревожила меня, потому что я боялась опоздать на последний поезд; правда, я немного успокоилась, успев вскочить в вагон за три минуты до отхода, но, когда кондуктор запер меня одну в купе первого класса, настроение у меня все еще было не очень веселое. Сначала я уселась в угол и попыталась заснуть. Но едва поезд отошел от станции, как ударил колокол, предупреждая о тумане, и мы остановились. Пока я, разбуженная и очень недовольная, ждала, когда мы снова тронемся, тоскливый стук дождя по стеклу заставил меня повернуться к окну, где в черной, как смола, ночи я не увидела ничего, кроме отражения купе, включая, конечно, и себя. Никогда в жизни не выглядела я прелестнее.
Я была прекрасна в полном смысле этого слова. Сначала я испытала тщеславное удовольствие. Потом огорчилась, что мое очарование пропадает понапрасну, раз в вагоне нет никого, кто мог бы посмотреть на меня. Если вы, дорогой читатель, настолько непривлекательны, что считали ниже своего достоинства заниматься вопросами красоты, то позвольте объяснить вам, что даже самые красивые и интересные люди кажутся такими только время от времени. Бывают печальные дни, когда на вас, в общем, не стоит смотреть, и счастливые дни, когда вы неотразимы и сами испытываете волнение, видя в зеркале свое лицо и глаза. Но так выглядишь не каждый день: никаким количеством мыла, воды, краски, пудры, никаким вниманием к прическе и туалету нельзя этого добиться.
Зато когда это случается, право же, есть смысл жить на свете, если только вы не лишаетесь всей славы как это было со мной в тот раз, о котором я рассказываю из-за того, что находитесь в какой-нибудь глуши, или одна, или в кругу близких, которым, естественно, нет никакого дела до вашей внешности. Во всяком случае, я была так счастлива, что даже не простудилась, хотя я всегда подхватываю насморк, когда возвращаюсь домой поздно и не в духе. Наконец раздалось сильное лязганье цепей и стук буферов; это означало, что товарный поезд освободил нам путь. Мы дернулись и поехали; я села в своем углу лицом к окну и получше всмотрелась в свое отражение. Не забудьте: я больше не закрывала глаз ни на минуту; я бодрствовала так же, как и сейчас. Я думала о множестве разных вещей; опера продолжала звучать в моих ушах; помню, мне пришло в голову, что, если бы Дон-Жуан встретился мне, я смогла бы понять его лучше, чем другие женщины, и из нас получилась бы хорошая пара.
Во всяком случае, я не сомневалась, что он не обманул бы меня так же легко, как обманывал их, в особенности если он был похож на француза с тремоло. Однако в жизни Дон-Жуан мог быть совершенно иным, ибо я знала по опыту, что люди, которыми много восхищаются, часто неспособны устоять против лести или настойчивости, отчего то и дело оказываются втянутыми в любовную интригу с теми, кого они с радостью оставили бы в покое, если бы их самих тоже оставили в покое. Дойдя до этого в своих мыслях, я обернулась — не знаю, почему, во всяком случае, у меня не было ни малейшего подозрения, что я могу увидеть в купе кого-то или что-то неожиданное, — и оказалось, что прямо против меня сидит джентльмен, закутанный в плащ из прелестной тонкой ярко-красной с коричневым ткани, который очень изящно облегал его и к тому же, насколько я могла судить, был из тех, которым нет износа. На нем была великолепная шляпа из превосходного черного фетра, круглая, с большими полями. Сапоги, доходившие до колен, были сделаны из мягкой лайки цвета спелого терновника; я никогда не видела ничего подобного, кроме туфель, которые купила однажды в Париже за сорок франков и которые были мягкими, как кожа ребенка. И чтобы завершить его портрет, надо упомянуть шпагу с золотым эфесом без всяких украшений, но такой формы, что нельзя было без восхищения смотреть на это сокровище.
Трудно сказать, почему я заметила все это, еще не задумавшись о том, как он попал сюда; но это было именно так. Возможно, конечно, что он возвращался с костюмированного бала и вошел в купе, когда поезд встал, отъехав от станции. Но вот я осмелилась искоса бросить взгляд на его лицо — надо ли говорить, что опытная молодая женщина не станет сразу же пристально смотреть прямо в глаза мужчине, оказавшись наедине с ним в купе, — и всякая мысль о костюмированном бале в сочетании с ним отпала, как глупая нелепость. Это было твердое, спокойное, благородное лицо; глаза смотрели поверх моей головы в пространство. Я почувствовала себя маленькой и жалкой, хотя и вспомнила со смиренной благодарностью, что выгляжу на редкость одухотворенно. Затем мне пришло в голову, что это абсурд: ведь он был только мужчина.
Едва эта, мысль пробудила худшие стороны моей натуры, как меня охватил внезапный ужас и я уже была готова броситься к сонетке, но тут он, слегка нахмурившись, словно я его обеспокоила, впервые показал, что замечает мое присутствие. Я всего лишь то, что вы пазываете привидением, и у меня нет ни малейшего намерения докучать вам. Мой язык прилип к гортани. Мне пришло в голову, что, если я не преодолею охвативший меня ужас, мои волосы поседеют, а хуже этого я ничего не могла себе представить. Я приложила сложенный веер к его рукаву. Веер прошел сквозь него так, как будто руки не было, и я вскрикнула, словно это был нож, пронзивший мое тело.
Мой спутник брезгливо поморщился и сказал уничтожающе: — Так как мое присутствие беспокоит вас, мне лучше перейти в другой вагон. И, вероятно, он тотчас исчез бы, но тут я пролепетала чуть не со слезами, пытаясь схватить его за край неосязаемого плаща: — О нет, пожалуйста, не уходите! Теперь, после того как я увидела вас, я не отважусь остаться здесь одна. Нельзя сказать, чтобы он улыбнулся, по его лицо смягчилось, и он поглядел на меня с жалостью и в то же время с интересом. Еще не изобретен микроскоп, в который можно разглядеть столь ничтожно малое существо, каким я почувствовала себя тогда. Затем, чтобы переменить тему, так как он пропустил мое извинение мимо ушей, я добавила: — Но так странно, что вам приходится пользоваться поездом.
Но чопорность ему как будто не претила. Он ответил вполне любезно: — Да, я настроен именно так. Я могу передвигаться с места на место — проецировать себя, как вы выразились. Но поезд избавляет меня от хлопот. Я поняла, как глупо с моей стороны было не сообразить этого. Он снова нахмурился и слегка тряхнул плащом.
Потом сказал строго: — Я готов ответить на ваши вопросы и помочь вам, насколько хватит моих способностей и осведомленности. Но должен сказать вам, что мне скучны извинения, оправдания, раскаяния и ненужные объяснения. Будьте любезны запомнить, что вы ничем не можете обидеть, оскорбить или разочаровать меня. Если вы глупы или неискренни, мой разговор с вами будет бесполезен, только и всего. Оправившись после этого выговора, я рискнула спросить: — Должна ли я задавать вам вопросы? По традиции надо расспрашивать прмви… людей с… леди и джентльменов с того света.
Я почувствовала, что краснею, но не посмела оправдываться. В то же время, поскольку правом на знание обладают все, ни одно привидение, если это не вор и не скряга по натуре, не откажет в ответе спрашивающему. Но не ждите, чтобы мы сами начали пустой разговор. У меня было множество вопросов, если бы только я могла их вспомнить. Правда, те, которые приходят мне в голову, кажутся слишком личными и бестактными. Он был так восхитительно терпелив в своем презрении ко мне, что я сдалась.
Кроме того, я была на четыре года старше, чем он думал. Конечно, если эта тема не будет для вас тягостна. Если же… Он не стал ждать окончания моих нелепых извинений. Я был испанским дворянином и значительно превосходил в духовном развитии большинство своих современников — мстительных, суеверных, жестоких, обжорливых, ревностно приверженных традициям своего сословия, грубых и глупых в любви, неискренних и трусливых. Они считали меня чудаком, легкомысленным человеком без твердых моральных устоев. Я ахнула, пораженная его удивительным красноречием.
Но это меня очень мало беспокоило. У меня были деньги, здоровье и полная свобода. Больше всего я любил книги, путешествия и приключения. В юности и в первые годы зрелости благодаря своему равнодушию к общепринятым мнениям и насмешливой манере вести беседу я приобрел среди строгих блюстителей нравственности репутацию атеиста и распутника, хотя на самом деле я был просто начитанным и немного романтичным вольнодумцем. Изредка женщина поражала мое юное воображение, и я долго поклонялся ей на расстоянии, никогда не осмеливаясь искать знакомства с нею. Если случайно мы оказывались в одном обществе, я бывал слишком робок, слишком простодушен, слишком рыцарственно почтителен, чтобы воспользоваться тем, что, несомненно, было самым откровенным поощрением, и в конце концов награда доставалась более опытному поклоннику без единого слова протеста с моей стороны.
Наконец одна знатная вдова, в доме которой я иногда появлялся и о чувствах которой ко мне не догадывался вовсе, доведенная до отчаяния моей тупостью, бросилась мне в объятия и призналась в своей страсти. Это было так неожиданно при моей неопытности и так польстило моему самолюбию, а сама она страдала столь очаровательно, что я был покорен. Я не мог решиться на такую грубость, как отказ; более того, около месяца я без угрызений совести наслаждался теми радостями, которые она дарила мне, и искал ее общества всякий раз, когда у меня в виду не было ничего другого. Это была моя первая любовная интрига; но хотя у вдовы почти два года не было оснований подозревать меня в неверности, романтичность, которой она окружала нашу связь и без которой не могла жить, стала казаться мне скучной, бессмысленной, надуманной и фальшивой, за исключением тех редких моментов, когда сила любви делала ее прекрасной душой и телом. К несчастью, едва мои иллюзии, робость и мальчишеский интерес к женщинам исчезли, как я стал для пих неотразим. Вначале это меня забавляло, но вскоре превратилось в источник неприятностей.
Я сделался причиной неистовой ревности; несмотря на весь мой такт, у меня не осталось ни одного женатого друга, с которым я рано или поздно не оказывался на волосок от дуэли без всяких к тому оснований. Мой слуга развлекался, составляя список покоренных мною женщип и даже не подозревая, что я никогда не пользовался плодами таких побед и — более того — что предпочтение, которое я выказывал молодым и незамужним своим поклонницам и над которым он подшучивал, насколько осмеливался, было вызвано тем, что их невинность и застенчивость защищали меня от прямых атак, предпринимавшихся без малейшего стеснения многими матронами, как только они замечали мое полное к ним безразличие. Неоднократно, чтобы выпутаться из неприятного положения, мне приходилось покидать очередной город, что, впрочем, было легко, ибо я привык путешествовать, но что вместе с тем, боюсь, создало мне сомнительную репутацию бродяги. С течением времени обо мне начали распространяться слухи, источником которых были глупые выдумки моего слуги, и, наконец, я прославился как неисправимый распутник, после чего стал еще притягательней для женщины, которой я страшился больше всего. Такая репутация растет, как снежный ком. Светские сплетни были полны самых невероятных историй обо мне.
Моя семья порвала со мной, и у меня оставалось достаточно испанской надменности, чтобы презреть все попытки к примирению. Вскоре после этого я оказался вне закона. С одним из моих друзей была обручена глубоко набожная девица, дочь командора Севильи. Находясь под впечатлением того, что обо мне рассказывали, она питала ко мне крайнее отвращение, но мой друг, щадя мои чувства, скрывал это от меня. К несчастью, однажды я подумал, что мне следовало бы познакомиться с его будущей женой. И вот, памятуя о том, что род командора находился в свойстве с моим родом, я отважился нанести ей визит.
Был поздний вечер, и, когда меня провели к ней, она в полумраке гостиной приняла меня за моего друга и заключила в объятия. Мои протесты вывели ее из заблуждения, но вместо того, чтобы извиниться за свою ошибку, о которой сам я догадался только впоследствии, она подняла крик и, когда прибежал ее отец с обнаженной шпагой, заявила, что я нанес ей оскорбление. Командор, не ожидая моих объяснений, сделал решительный выпад, явно намереваясь заколоть меня, и ему, несомненно, удалось бы это, если бы я, защищаясь, не проткнул его насквозь. Впоследствии он признал, что был неправ, и теперь мы с ним друзья, особенно потому, что я не посягнул на лавры более искусного фехтовальщика, чем он, но без спора согласился, что роковой удар нанес ему в темноте и случайно. Чтобы не забегать вперед, скажу, что он умер меньше чем через пять минут после того, как я поразил его, и нам — моему слуге и мне — пришлось спасаться бегством, чтобы с нами не расправились его домочадцы. К моему несчастью, дочь командора была слишком добродетельна и мстительна даже для испанки-католички.
Когда совет города Севильи воздвиг прекрасную конную статую в память о ее отце, она несколькими умело преподнесенными подарками добилась постановления, чтобы на одной из плит пьедестала была высечена надпись, гласящая, что командор молит небо покарать своего убийцу. Она принялась гонять меня с места на место, вынуждая судебных чиновников то и дело обращаться ко мне с просьбами покинуть подведомственные им области, дабы общественное мнение ее стараниями не заставило их выполнить свой долг и арестовать меня, невзирая на мое высокое положение. Кроме того, она отказалась выйти замуж за моего друга, пока я не отвечу за свое преступление, как она это называла. Бедный Оттавио, человек мягкий и рассудительный, отнюдь не был огорчен, избавившись от вспыльчивого и деспотичного тестя, и прекрасно знал, что в случившемся она виновата не меньше меня. Поэтому при ней он клялся всеми святыми не вкладывать шпагу в ножны, пока не обагрит ее кровью моего сердца, а сам тайно сообщал мне. Наконец моя нелепая репутация, мои поклонницы и мои севильские преследователи так мне надоели, что я решил сразу со всем этим покончить, став добропорядочным женатым человеком.
Надеясь, что в Старой Кастилии жешцнны не столь неприлично влюбчивы, как в Андалузии, я поехал в Бургос и там завязал знакомство с молодой особой, которая заканчивала свое образование в монастыре. Когда я убедился, что она вполне порядочная девушка, не влюбленная ни в меня и ни в кого другого, я женился на ней. Моей целью было не счастье, а спокойствие и возможность иметь досуг для занятий. Но едва она догадалась—инстинктивно, я полагаю, — что я женился не по любви и что я не очень высокого мнения о ее умственных способностях, как стала безумно ревнивой. Только те, кого постоянно выслеживает ревнивая жена или муж, знают, как невыносим такой шпионаж. Я терпел это, не говоря ни слова, и ей, разумеется, ничего не удалось обнаружить.
Тогда она начала терзать себя, наводя справки через друзей, имевших корреспондентов в Севилье; от их сообщений ее ревность возросла до совсем уж невероятной степени, и я был вынужден поверить, что я действительно ее убиваю, как она это постоянно твердила. Однажды, отбросив сдержанность, которую мое присутствие обычно накладывало на нее, она потребовала, чтобы я либо сознался в своей неверности, либо доказал ей свою любовь, иначе она умрет. Но мне не в чем было сознаваться, а что касается моей любви к ней, то лишь крайнее нежелание оскорблять кого бы то ни было давало мне силы скрывать, как она к этому времени мне надоела. Оставалось только бежать, иного выхода не было. За некоторое время до этого я отослал своего слугу, чтобы угодить Эльвире, так как ей казалось, будто он носит письма от меня к моим воображаемым любовницам; но он по-прежнему находился у меня на жалованье и был всегда готов продолжать наши странствия, особенно с тех пор, как сам чуть не женился в результате какой-то глупой интрижки. Получив мое письмо, он явился к нам в дом, внушил моей жене подозрение, что у меня после обеда назначено свидание в соборе, и, пока она подкарауливала меня там, уложил пистолеты и смоиу белья и еще засветло присоединился ко мне на дороге в Севилью.
От Бургоса до Севильи по прямой сто испанских лиг, и, поскольку в те дни не было железных дорог, я полагал, что моя жена не последует за мной так далеко, даже если и угадает, куда я поехал. Когда я повернул коня на юг, Бургос показался мне мрачным застенком, логовом ханжей, каким он и был в действительности, а Севилья — сказочной страной. Мы благополучно добрались до нее, но вскоре я заметил, что удача больше не сопутствует мне. Через несколько дней после нашего прибытия я увидел на улице даму, которая была чем-то расстроена. Я подошел к ней, чтобы предложить помощь, и узнал свою жену. Она потребовала объяснений, но я ничего не мог ответить, понимая, какой грубой и непостижимой должна показаться ей правда.
В отчаянии я пробормотал, что Лепорелло ей все расскажет, а сам ускользнул, едва он заговорил с ней. Как только я скрылся, этот мошенник, опасаясь, что в случае нашего примирения ему придется вернуться со мной в Бургос, показал ей составленный им когда-то список моих побед — там значились тысяча и три женщины в одной Испании и множество в других странах, где я никогда не бывал. Эльвира, которая считала ложью всякую правду обо мне, отнеслась к этой немыслимой цифре — тысяча и три — с полным доверием. Среди прочих в этом списке стояли имена шести женщин, которые были страстно влюблены в меня, и еще пятнадцати, которым я сделал два-три комплимента. Все остальное было выдумкой, причем многие имена слуга списал из конторских книг своего отца, владельца винной лавки. Сделав все возможное, чтобы окончательно рассорить меня с моей женой, Лепорелло попросту удрал от нее.
Я же удалился в свой загородный дом и попытался развлечься в обществе крестьян. Их простота сначала занимала меня, но вскоре стала действовать удручающе. К тому же невезение продолжало меня преследовать. Однажды, прогуливаясь по выгону, я столкнулся лицом к лицу с дочерью командора, все еще одетой в глубокий траур, который был ей совсем не к лицу, и с бедным Оттавио, шедшим за ней по пятам. К счастью, при дневном свете она меня не узнала, и я мог бы пройти мимо, сказав несколько вежливых фраз и незаметно обменявшись знаками с Оттавио, но тут неизвестно откуда появилась моя жена и в бешенстве принялась осыпать меня бранью. Если бы она хоть немного владела собой, она первым же словом выдала бы меня невесте Оттавио донне Анне.
Но она совсем обезумела, о чем я заявил вслух; тогда она бросилась бежать, что-то громко выкрикивая, а я последовал за ней. Скрывшись таким образом от Анны и понимая, что я ничем не в силах помочь Эльвире, я поспешил домой. В тот вечер по случаю свадьбы двух моих арендаторов я пригласил к себе на танцы знакомых крестьян, которые от души веселились на моих коврах, пользуясь моей мебелью и моим винным погребом. Если бы не это обстоятельство, я бы тотчас уехал. Теперь же я решил уехать на другой день рано утром. А пока надо было переодеться и полюбезнее принять моих гостей.
Когда их первое смущение улеглось, они повели себя довольно шумно и буйно, но скоро мое внимание отвлекло появление трех масок, в которых я сразу узнал мою жену, Анну и Оттавио. Разумеется, я притворился, что они мне незнакомы, приветствовал их и продолжал танцы. Спустя некоторое время Оттавио ухитрился передать мне записку, сообщая, что Анна внезапно вспомнила мой голос, отыскала Эльвиру и рассказала ей о своих обидах. Они сразу же подружились и настояли на том, чтобы пойти ко мне в масках и обличить меня в присутствии гостей. Оттавио не удалось отговорить их, и он мог предложить только одно: если я попробую бежать, он преградит мне путь со шпагой в руке, но постарается подыграть мне в той мере, в какой сможет это сделать под бдительным оком Анны. К этому времени мое терпение истощилось.
Я приказал Лепорелло зарядить пистолеты и держать их наготове. Затем я присоединился к танцующим, пригласив невесту, хотя до сих пор предпочитал держаться от нее подальше, так как жених был склонен к ревности, а она явно поддавалась роковому очарованию, которое помимо воли исходило от меня.
Третий том включает в себя: "Интерлюдия в театре", "Вступоение в брак", "Очаровательный найденыш", "Немного реальности", "Врач перед дилеммой", "Газетные вырезки" и другие пьесы. Четвертый том содержит произведения, написанные в 1910-1917 гг. Том снабжен комментариями, раскрывающими творческую и сценическую историю пьес. В Пятый том вошли произведения: "Назад к Мафусаилу", "Святая Иоанна", "Тележка с яблоками", "Горько, но правда", а также предисловия к некоторым пьесам.
Шекспира, Д. Беньяна, Библией, арабскими сказками «Тысяча и одна ночь». Шоу уже в молодости решил стать писателем, однако его рукописи поначалу не находили издателя. Писатель занимался самообразованием, посещая читальный зал Британского музея. Впоследствии Шоу работал внештатным корреспондентом, а также музыкальным критиком. Бернард Шоу писал пьесы, рецензии, выступал как уличный оратор.
В библиотеке № 172 рассказали о жизни и творчестве Бернард Шоу
Появился новый механим кеширования 31.05 - Библиотека переехала на новый сервер 02.10 - Заработала система рассылки новостей! Биография и список книг и произведений (в том числе доступны и электронные книги для онлайн чтения) Бернард Шоу (Bernard Shaw) на Скачать бесплатно книги Шоу Бернарда Джорджа в формате fb2, txt, epub, pdf, mobi, rtf или читать онлайн без регистрации.
С этим товаром покупают
- Последние издания книг Бернарда Шоу
- Навигация по записям
- электронные книги, биография.
- Книги Шоу Бернарда Джорджа - скачать бесплатно, читать онлайн
- Слушать все аудиокниги Бернарда Шоу онлайн
- Бернард Шоу - бесплатно читать книги онлайн
Джордж Бернард Шоу - список книг по порядку, биография
В 1928 г. В своих последних пьесах Ш. После смерти жены, последовавшей в 1943 г. В возрасте 94 лет, вскоре после своего дня рождения, работая в саду, он упал и сломал бедро. Умер Ш. Споры критиков вокруг наследия Ш.
При жизни он обвинялся во фривольности, и в «слишком безответственном, — как говорил Макс Бирбом, — чувстве юмора». В остроумии Ш. Оден почувствовал дух Россини, «живость, ясность и виртуозность великого мастера оперы-буфф». По мнению английского поэта и критика Стивена Спендера, по своему мировоззрению Ш. Пьесы Ш.
Миром правят молодые — когда состарятся. На свете нет ничего смешнее. Н[ править ] Нам станет очень весело, как только вам надоест веселиться.
Она никогда не решит вопроса, не поставив при этом десятка новых. Не делай другим то, что ты хотел бы, чтобы они делали для тебя. У вас могут быть разные вкусы. Непостоянство женщин, в которых я был влюблен, искупалось разве что адским постоянством женщин, влюбленных в меня.
Ни один мужчина, который должен сделать что-то важное в этом мире, не имеет времени и денег на такую долгую и дорогую охоту, как охота за женщиной. Природа не терпит пустоты: там, где люди не знают правды, они заполняют пробелы домыслом. Патриотизм — разрушительная, психопатическая форма идиотизма. Патриотизм : убеждение, что твоя страна лучше других потому, что именно ты в ней родился.
Поэтому прогресс всегда зависит от неразумных. Репутация врача зависит от числа выдающихся личностей, которых он отправил на тот свет. Самопожертвование дает нам возможность жертвовать другими без угрызений совести. Вот почему большинство людей боится свободы.
Сигарета — это бикфордов шнур, на одном конце которого огонь, а на другом — дурак. Скажи ему, что на небе 978301246569987 звёзд, — и он поверит.
Бернард Шоу. Источник: wikipedia. Об этом подробно рассказал журналист и писатель Бенни Грин в книге «Чемпионы Шоу», изданной в 1979 году в Лондоне.
Драматург выступал в среднем весе. Именно занятия боксом дали начинающему тогда писателю богатый материал для написания романа о боксёрах «Профессия Кэшеля Байрона», тепло встреченного такими писателями, как Роберт Стивенсон и Уильям Моррис. Первый учитель бокса Шоу выведен в романе под именем Неда Скена. Драматург часто любил сам вести машину. Однажды, когда он был за рулём и ехал по очень неровной и извилистой дороге с множеством поворотов, у него неожиданно возникла тема для новой пьесы.
Тут это многие поймут. Мне понравилось Грибанов Алексей - Серые Мне очень понравилось! Спасибо Олег Лаймон Ричард - Кол.