В результате, на книгу и её автора обрушился поток гневных рецензий в прессе, тираж был изъят, а сама Анна Аллилуева была арестована и осуждена, вместе со своей близкой подругой Полиной Жемчужиной-Молотовой. Аллилуева, Анна Сергеевна — статья из Интернет-энциклопедии для Правда, в официальной биографии Сергея Аллилуева, близкого друга Сталина и его тестя, значится, что Аллилуев женился вовсе не на немке-лютеранке, как утверждается в этих.
«Родня просила вернуть в Москву»
- Что произошло
- Тайна смерти Надежды Аллилуевой: что погубило жену Сталина - МК
- Лариса Васильева, Дети Кремля: Судьба племянницы Киры —
- Роковая любовь Надежды Аллилуевой. Почему застрелилась жена Сталина?
- Аллилуев Сергей Яковлевич, его жена Аллилуева Ольга Евгеньевна и их семья — OurBaku
Часть 3. Глава 1. Надежда Аллилуева
сестра жены Сталина. Аллилуева, Анна Сергеевна — статья из Интернет-энциклопедии для выживали за счет обедов, получаемых в Кремлевской больнице на старшего Аллилуева, Сергея Яковлевича. А в 1948-м Сталин посадит родственников Надежды Сергеевны, людей своего самого близкого круга. На 10 лет жену Павла Аллилуева Евгению, на 6 лет сестру Надежды Сергеевны Анну. Надежда Сергеевна Аллилуева родилась в Баку 22 сентября 1901 года[3] и была младшей из четырех детей в семье, родившись после Анны, Федора и Павла[12].
Надежда Аллилуева
Приемный сын Артем жил в семье Сталина недолгое время, до момента выздоровления его матери Артема Екатерины Львовны. Но дружба Василия и Артема впоследствии продолжалась долгие годы. Почти каждый день Артем бывал в доме Сталина, и считался практически приемным сыном Сталина. После школы Василий заходил к Артему, а Артем к Василию. Сталин тоже был еще тот отец.
С появлением множества детей он, сетуя на недостаток места дома, устранился от их воспитания и постоянно задерживался на работе. Через пять лет после появления первенца Василия, в семье Сталина снова происходит пополнение, 28 февраля 1926 года на свет появляется дочь Светлана. Правда годом раньше, в 1925 году Яков уйдет из семьи. В 18 лет он решит женится на своей 16-летней однокласснице, дочери священника, Зое Гуниной.
Сталин будет категорически против. Чтобы сломить отца, Яков сделает отчаянную попытку застрелиться, которая закогчится промахом. На, что Сталин сделает саркастическое замечание, что дескать даже в себя попасть не смог. Сталин отступает со словами — дескать делай, что хочешь, но я тебе больше не отец.
Яков с молодой женой поселятся в Петрограде в квартире семьи Аллилуевых, но через четыре года их брак распадается, причиной распада брака становится их умерший новорожденный ребенок. После развода Яков вернется к отцу в Москву и Сталин простит блудного сына, но, правда, только до следующего необдуманного брака Якова. Чтобы лучше понять какой же матерью была Надежда приведем несколько случаев из ее жизни. Случай первый.
Сыну Василию два года. Надежда, оставляет двухгодовалого сына на нянек и вовсю занимается созданием и обустройством детского дома для детей партийной элиты. Случай второй. Ежегодно осенью Сталин уезжал на пару месяцев на Кавказ.
Во время очередной поездки Сталина на Кавказ до Надежды дошли слухи о болезни Сталина. Надежда оставляет на нянек грудную дочь и маленького сына и под предлогом, что она едет лечить Сталина уезжает на Кавказ. Конечно, есть вариант, что поводом для поездки стала ревность Надежды. Надежд Аллилуева — жена и мать Анализируя жизнь Надежды Аллилуевой можно только предположгать, чего же он на самом деле хотела и, что же было ее приоритетами в жизни.
Нельзя сказать, что она безумно любила Сталина и всю себя отдавала мужу. Также нельзя сказать, что она безумно любила детей. Судя по поступкам и поведению Надежды, она принадлежала к такому «дикому, непокорному и занимающемуся всем и ничем» типажу женщин, которые сами до конца не знают чего они хотят, но точно знают, что меньше всего они хотят быть домохозяйками, варящими борщи и подобострастно ждущими с работы любимого мужа. В юности в Петербурге она жила в хорошо обеспеченной семье, проживающей в большой квартире и не имеющей особого недостатка в деньгах.
После того как она сошлась со Сталиным и переехала в Москву, перед ней тоже никогда не стоял квартирный вопрос и она не знала ни голода ни холода, царящих в стране в те годы. С рождением детей, Надежде по хозяйству и с детьми всегда помогали домработница и няня. В более поздний период штат домашней прислуги заметно расширился. К 1926 году, когда Надежда родила второго ребенка, в доме Сталина появился дополнительный персонал.
Домом запрявляла экономка Каролина Васильевна Тиль. Дочерью Светланой занималась няня Александра Андреевна. Еду на стол подавала работница НКВД Анна Альбухина, которая не только ее подавала, но и проверяла на себе на отсутствие отравы. Кроме того приходили еще и дополнительная домработница, учителя и воспитатели детей.
Экономку Каролину Васильевну Тиль, Ствалин всегда очень ценил, о чем он не раз писал в своих письмах. Она не только вела весь дом Сталина, но управляла всем остальным персоналом. Она же по официальной версии первая увидела Надежду мертвой. Вот как, по описанию Артема Сергеева, приемного сына Сталина, проходил обычный обед в семье Сталина: «Обед был неизменным.
Сперва кухарка Аннушка Альбухина торжественно ставила в центре стола супницу, в которой изо дня в день были одни и те же харчи - щи с капустой и вареным мясом. Причем на первое - щи, а на второе - вареное мясо. На десерт - сладкие, сочные фрукты. Иосиф Виссарионович и Надежда Сергеевна за обедом пили кавказское вино».
Так, что на проятяжении всего брака со Сталиным Надежда Аллилуева не была сильно занята заботами о доме и детях. Об этом писал племянник Надежды Владимир Аллилуев: «Она перепоручила воспитание сына, да и дочери тоже, совсем не близкому детям человеку - Муравьеву Александру Ивановичу, хотя, быть может, и очень хорошему. В конце концов, такое отношение к детям обернулось против неё самой, она не обрела в них опору и радость». Через короткое время после рождения дочери Светланы Надежда Аллилуева снова начинает работать в редакции газеты.
Вот, как описывает то время ее дочь Светлана: «Мама работала в редакции журнала, потом поступила в Промышленную академию, вечно где-то заседала, а свое свободное время отдавала отцу - он был для нее целой жизнью». Она была строгая, требовательная мать, и я совершенно не помню ее ласки: она боялась меня разбаловать, так как меня и без того любил, ласкал и баловал отец. Мама терпеть не могла сентиментального сюсюканья с детьми, но участвовала в их делах, если было время. Вместе с ними придумывала, как интереснее сделать спортивную площадку на даче, домик на дереве.
Увлекалась фотографией, а то бы дома вообще не было семейных снимков». Надежда Аллилуева: квартира, дача, жилищные условия Всю свою короткую жизнь Надежда всегда имела крышу над головой. До 1918 года она жила с родителями в 4-х комнатной Питерской квартире, а затем переехала в Москву в Кремлевскую квартиру, которую Сталину выделило революционное правительство. После переезда Надежды в Москву Сталину, как женатому мужчине, сначала выделяют небольшую квартиру в Кремле, расположенную на втором этаже Кавалерского корпуса.
Проживут они в ней совсем недолго. До 1921 года они несколько раз сменят кремлевскую прописку пока в январе 1921 году не окажутся в пятикомнатной квартире с интересной историей. Именно в этой квартире, через 11 лет, Надежда и встретит свою смерть. Кроме квартиры в Кремле у семьи Сталина сразу же с 1918 года будут в распоряжении загородные дом.
Москву тогда заполнила «периферийная масса», хлынувшая в столицу из многочисленных мест и местечек. В Кавалерском корпусе, напротив Потешного дворца, жили до революции чиновники Кремля. Весь нижний этаж занимал сановный комендант. Его квартиру теперь разбили на несколько частей.
С Лениным мы поселились через коридор. Столовая была общая. Кормились тогда в Кремле из рук вон плохо. Взамен мяса давали солонину.
Мука и крупа были с песком. Только красной кетовой икры было в изобилии вследствие прекращения экспорта. Этой неизменной икрой окрашены не в моей только памяти первые годы революции» Лев Троцкий Квартирный вопрос, стоял настолько остро, что в эти годы в Кремле были заселены не только жилые корпуса, но и кремлевские башни, гауптвахты, соборы и даже колокольня Ивана Великого. К 1921 году Сталин значительно продвинулся партийной в иерархии советского руководства, и по личному распоряжению Ленина в 1921 году Сталину выделили, хорошую 5-комнатную квартиру, но, правда, с нехорошей историей.
А нехорошая история этой квартиры была связана с тем, что до семьи Сталина в ней жила ближайшая сподвижница по разговорам - любовница Ленина Инесса Арманд, которая умерла от холеры накануне 1921 года 24 сентября 1920. После смерти Инессы квартира эта простояла пустой 4 месяца, а затем в самом начале 1921 года ее то и выделили Сталину и Надежде. В этой квартире чета Сталиных проживет до самой гибели Надежды 9 ноября 1932 года. После гибели Надежды Сталин тут же съедет с этой квартиры и больше никогда в нее не вернется.
Кроме Кремлевской квартиры у четы Сталиных всегда были загородные дома. Дача в Зубалово В 1918 году, сразу же после переезда в Москву, Сталин облюбовал себе находящийся недалеко от Москвы 12-комнатный дом площадью 500 кв. В соседнем доме, также принадлежавшему Зубалову, в те годы жил Микоян со своим большим семейством. Начиная с 1922 г.
На первом этаже дома была большая столовая и веранда. На втором этаже размещались спальня и кабинет Сталина. Рядом с домом 20 метров были расположены кухня, служебное помещение и гараж, причем все эти строения соединялись с домом коридором. Вот, как описывала этот дом Светлана Аллилуева в своей книге «Двадцать писем к другу»: Солнечный дом, в котором прошло мое детство, принадлежал раньше младшему Зубалову,нефтепромышленнику из Батума.
Светлана Аллилуева Племянник жены Сталина В. Аллилуев , бабушка О. Аллилуева … Одна из комнат на первом этаже дома была особенно светлой, так как её стена, выходящая в сад, была стеклянной… В комнате было множество занятных вещей — поделки замысловатые, инструмент и главное — верстак, установленный вдоль стеклянной стены. Дед любил эту комнату и проводил в ней все время, он вечно что-то мастерил, строгал.
К 1922 году, когда напряжение в стране и на фронтах спало, Ленин озаботился жильем и отдыхом для государственной партийной верхушки. Вот, что писал Ленин Сталину в мае 1922 года: «Не пора ли основать 1-2 образцовых санатория не ближе 60 верст от Москвы? Потратить на это золото; тратим же и будем тратить на неизбежные поездки в Германию. Но образцовыми считать лишь те, где доказана возможность иметь врачей и администрацию пунктуально строгих, а не обычных советских растяп и разгильдяев.
В Зубалово, где устроили дачи Вам, Каменеву и Дзержинскому, а рядом устроят мне к осени, надо добиться починки железнодорожной ветки к осени и полной регулярности движения автодрезин. Тогда возможно быстрое и конспиративное и дешевое сообщение круглый год». Ленин По распоряжению Ленина в 1922-1923 годах несмотря на жесточайший голод и разруху, царящие в стране в Подмосковье строят несколько санаториев для аппарата чиновников и их семейств, которые снабжались продуктами питания из подсобного хозяйства ОГПУ «Горки-2», построенным в тоже по личному указанию Феликса Дзержинского. Так, что по воспоминаниям родственников Надежды, когда летом на даче собиралось все семейство Сталина вместе с детьми, после умеренного питания в зимнее время здесь, в Подмосковье, все поправлялись, как на дрожжах.
Конфликты Надежды Аллилуевой и Сталина Надежда Аллилуева на отдыхе Конфликты в семье Сталина и Аллилуевой стали возникать практически сразу же после того как они сошлись. Прошла первая влюбленность 17-летней девочки, спали розовые очки и на первый план вышло все то, что их разъединяло. Прежде всего, конечно, это было разное восприятие жизни. Она Надежда — воспитанная и образованная, выросшая в благополучной обеспеченной семье, совершенно не употребляющая алкоголь.
В силу своего воспитания и характера она не могла да и не хотела терпеть хамства Сталина, употребления им мата, простецкости в обращении к ней и окружающим. Он Сталин — ее полная противоположность. Если не брать во внимание то, что он великий Сталин, а посмотреть на него, как на обычного человека, то окажется, что перед нами вырисовывается достаточно неприглядная картина, Сталин родился и вырос в нищите, в семье алкоголика, избивающего мать и детей. Необразован, из образования неоконченная духовная бурса.
Любитель выпить и употребить крепкое словцо. Специальности нет. Уголовник рецедивист, постоянный участник грабежей и разбойных нападений, повлекших гибель людей. Шесть раз сидел в тюрьме 5 раз за разбой и один раз по политическим мотивам.
По сути Сталин все свое воспитание и мировозрение получил или в тюрьме или на воле среди таких же уголовников и грабителей, коими их считала царская Россия в то время. И если бы не революция и вооруженный захват власти в России, а после назначение себя властью в стране, то для закона и общества царской России Сталин, тогда Сосо Джугашвили, навсегда бы остался бы обычным уголовником, промышляющим вооруженными разбойными нападениями и грабежами, и в итоге, скорее всего, Сталин окончил бы своей век в одной из российских тюрем или был убит при задержании вовремя совершения им очередного грабежа. Так, что по сути брак 40-летнего уголовника-рецедивиста со стажем, и молодой, не имеющей жизненного опыта, но крайне упертой 17-летней девочки идеалистки был обречен с самого начала. Не малую роль в их противоречиях сыграл, конечно, и тот факт, что в добавок ко всему Сталин был восточным мужчиной, со своими представлениями о женщине, семье и браке.
Все это и определило, что на протяжении всей 14-летней совместной жизни между Сталиным и Надеждой Аллилуевой никогда не было взаимопонимания. Да, конечно, между ними были моменты теплоты, но не более, уж очень они были разными людьми. Если говорить откровенно, то на роль жены Сталину, конечно, нужна была женщина рангом значительно пониже и попроще. Первые конфликты Надежды Аллилуевой и Сталина Первые конфликты в семье Надежды и Сталина начали возникать сразу же после того, как они сошлись.
Это были конфликты воспитаний. О них рассказывала писателю А. Беку секретарь Ленина Л. Фотиева: «Воспитанная в благородных понятиях Надежда называла Сталина на «Вы», в то время как Сталин перешел, как казалось Надежде, на простецкое и панибратское «ты».
Такое тыкание очень задевало и раздражало 17-летнюю Надежду. Сталин же напротив считал , что они, будучи мужем и женой, должны говорить друг другу «ты». Надежда, категорически не принимала эту точку зрения Сталина и уперлась, после чего Сталин не разговаривал с ней целый месяц». Фотиева На протяжении всей своей короткой жизни Надежда силу своего замкнутого и колючего характера и положения Сталина, как одного из первых лиц государства, оставалась одна не имея ни друзей ни подруг.
Иногда, даже странно: за столько лет не иметь приятелей, близких. Но это, очевидно, зависит от характера.
Он ни перед кем не смирялся. Однажды он увидел, как дед поднял руку на мою мать. Неизвестный пришелец, бедный жилец из флигеля — он осмелился остановить властную руку деда. И Ольга увидела, что ее отец, перед которым в страхе все смолкали, отступил перед Аллилуевым. А рассказы молодого жильца о жизни народа, которые слушала Ольга, когда они тайком встречались под акациями бабушкиного дворика! Ей, никогда не выезжавшей из Тифлиса, они казались сказочными. Потом и мы слушали эти невыдуманные рассказы отца, из которых узнавали, что не все в мире устроено правильно, не все справедливо. У бабушки отца, в прошлом крепостной крестьянки, с молодости не было ни одного зуба — их табакеркой выбил помещик.
А деда много раз секли на конюшне. Он показывал внукам глубокие, до старости не заросшие, рубцы на спине. Отец родился через шесть лет после уничтожения крепостного права в селе Раменье, в Новохоперском уезде Воронежской губернии. Не намного стало легче жить крестьянской семье. Мой дед по отцу умер рано, от холеры. Осталось пятеро ребят. Отец пошел «в люди» с двенадцати лет. Унижения, окрики, брань, детские незабываемые обиды. Отец и тогда был горд, строптив и непокорен. С шестнадцати лет он стал скитаться по заводам.
Начал свой рабочий путь в борисоглебских железнодорожных мастерских. Потом — мастерские в Ельце, в Коврове, в Уфе. Хотел осесть в Москве или в Нижнем. Не нашел работы. Вернулся обратно в Борисо-глебск и там от товарища услышал о солнечном крае, где будто бы жить рабочему человеку легче, чем всюду. Так отец оказался в Тифлисе. Это было в 1890 году. Ему было двадцать четыре года. В Тифлисе отец около двух лет проработал в железнодорожных мастерских и ушел, не захотел платить штраф за то, что дал пощечину доносчику. Когда на батумском заводе Ротшильда он наотрез отказался заменить штрейкбрехера, мастер, угрожая, пророчил ему: — Не миновать тебе Петропавловки!
Плача, бабушка жаловалась на жестокость мужа и на свое бессилие помочь Ольге. Был назначен день помолвки, но в ночь накануне торжества невеста ушла из родительского дома, ушла с тем, кого выбрала сама. Несколько девичьих вещичек сложила в узелок и, как условилась с суженым, выбралась через окно. Рядом была комната деда. Цепной пес Бельчик лежал внизу и никого не подпускал близко. Этому сторожу дед верил и засыпал спокойно. Но Бельчик давно привык к ласковой руке молодого жильца и не пошевелился, когда тот помог Ольге выскочить из окна. Молодые рабочие железнодорожных мастерских, товарищи отца, которые помогли ему выкрасть невесту, нашли и квартиру для молодых. Туда однажды явился дед. В руках у него была плетка, которой он собирался проучить непокорную дочь и вернуть ее домой.
К деду вышел отец. Старик понял, что случившееся непоправимо и что ему остается только примириться с молодыми. Начало семейной жизни мамы было началом ее революционного пути. Через несколько дней после свадьбы ночью молодых разбудил стук в дверь. Дело в том, что революционный кружок, участником которого был отец, выпустил первые печатные прокламации, и гектограф, на котором размножали листовки, полиция пыталась найти в квартире отца. Это был 1893 год. С тех пор много раз квартира наша подвергалась обыскам. Семь раз арестовывали отца, ссылали его. Совершая побеги из ссылок, скрываясь от преследований полиции, он переезжал из города в город, менял квартиры. Такой бродячей жизнью мы жили до переезда в Петербург.
Еще детьми узнали мы все опасности и лишения, выпадавшие на долю тех, кто вступал на путь борцов-революционеров. Едва научившись говорить, мы уже знали, что надо бояться полиции, надо скрывать то, о чем говорят, чем заняты взрослые дома. Жизнь, в которой все для нас таило угрозу, опасность, стала нашим уделом с рождения. Но годы эти не оставили во мне тяжелых воспоминаний. Светлым и радостным вижу я и вновь восторженно переживаю далекое это прошлое. Лишения не рождали горечи. Нет, очень рано, совсем ребенком, стала я гордиться делом, которым жила наша семья. И думаю я, что радость, которую вызывает во мне прошлое, рождена общением с людьми, высокие мысли, чувства которых озарили мое детство и юность. Глава третья Поселок Дидубе был взволнован. У дворов оживленно обсуждали ночное происшествие — убили и ограбили самую богатую домовладелицу.
Передавали страшные подробности убийства. Это было особенно любопытно, потому что все хорошо знали убийцу и его жертву. Вместе с бабушкой мы стояли на улице и в который раз слушали страшный рассказ. И вдруг все замолчали. Два стражника вели убийцу. Он шел, потупив голову, около нашего дома неожиданно замедлил шаги. Все на улице услышали, как он громко сказал, указывая на бабушку: — А вот эту убить не смог, рука не поднялась… Я услышала, как бабушка прошептала: «Несчастный! Она выслушает, утешит — и слезы высыхают; Зажав в руке липкое лакомство, бежишь обратно, забыв обиду. Бабушка не осуждала своих детей она гордилась ими. Она сочувствовала бунтарям Дидубе.
Рабочие железнодорожных мастерских любили бабушкин дом. Они знали, что хозяйка дома — их друг. И если было не безопасно хранить у себя какой-нибудь сверток, всегда можно было сказать, не вдаваясь в излишние пояснения: «Магдалина Яковлевна, спрячьте это». Все знали в Дидубе, что бабушкин дом открыт для тех, кого преследует полиция. Знали это и в полиции. Однажды к бабушке зашла молодая незнакомая девушка. Взволнованная, с заплаканными глазами, она спрашивала, где тут живет старая Федоренко. А кто вас прислал к нам? К незнакомке вышла мама. Девушка рассказала, что приехала в Тифлис к жениху, ссыльному Родзевичу.
Никого — ни близких, ни знакомых — у девушки в Тифлисе не было. Пришибленная известием, она направилась к полицейскому участку. Там у пристава она думала узнать о судьбе жениха. Девушка невольно произнесла вслух: — Что же делать? Куда деваться? И тогда пристав не без иронии посоветовал: — А вы разыщите тут дом старухи Федоренко. Там ее родичи Аллилуевы вас приютят. Так незнакомка пришла к бабушке. Жили в доме разные люди. На драки, которые устраивал во дворе один из жильцов, пьяница-плотник, сбегался весь двор.
С криками: «Маркелов дерется! Плотник избивал жену или бросался с кулаками на прохожих. Только бабушка могла усмирить разбушевавшегося пьяницу. Она, бывало, выбегала во двор и становилась перед Маркеловым. И онотступал… Откуда брала худенькая маленькая старушка силу, укрощавшую хулигана? Страшный Маркелов был моим личным врагом. Притаясь, из-за забора, наблюдали мы однажды, как пьяница избивал распухшую от побоев, истерзанную жену. И уж не помню, как произошло, но, не выдержав, я плеснула в Маркелова водой. Мое детское сердце трепетало от негодования и жалости. Меня едва успели схватить и унести.
Когда потом он появлялся во дворе, я пряталась. Он искал меня, грозя убить. Во дворе знали — черная сотня спаивает и заманивает в свою шайку Маркелова. В «царские дни» он, горланя песни, проходил по улицам Дидубе с бандой черносотенцев, несущих портрет царя. В 1905 году несколько дней наша улица была оцеплена казаками. В доме скрывался дружинник. Уйти ему не было возможности, пока казаки стояли у дома. И бабушка решилась; она вышла на улицу. Казаки замахнулись нагайками. А ну, обыскать ее квартиру!
И тут появился Маркелов. Никого у них нету. Поручусь за нее… После смерти деда бабушке пришлось одной заботиться о большой семье. Старшему ее сыну едва минуло шестнадцать лет, а младшие были нашими ровесниками. И никто никогда не слышал от старушки жалоб на судьбу или просьб о помощи. Зато к ней за помощью и советом обращались все бедняки поселка. Один раз покинула она Дидубе. Мы жили в Петербурге и вызвали ее к себе, чтобы заставить полечить глаза. Она томилась в петербургском тумане. Каким заманчивым казался ей Дидубе!
Зеленая, залитая солнцем уличка, где можно каждого прохожего окликать по имени и слышать в ответ: «Привет вам, Магдалина Яковлевна! Мы называли его «полем». В конце его стоял бабушкин домик. Истоптанная тропинка пересекала поле. На рассвете, когда протяжный гудок будил Дидубе, тропинка оживала, поселок отправлял на работу своих отцов и сыновей. Смолкал последний гудок, и снова поле пустело. Днем хозяевами его становились мы. На широкой тропинке удобно было играть в «кочи» бабки. На траве шла игра в «ножичек», который ловким броском мальчики вонзали в землю. У разрушенной кирпичной стены играли в монетку.
Девочки с шитьем и вязаньем усаживались кружком на траве. Игрушек на пустыре было мало. Однажды на поле кто-то принес огромный разноцветный мяч. Целый день его бережно передавали из рук в руки. Не многим удалось поиграть им, но и подержать мяч в руках было радостью. Пустырь знал и другие дни, когда протяжные гудки ревели дольше и громче обычного. Но на их зов никто не откликался. Мастерские пустовали, а поле заполняла толпа. Мы торопились смешаться с нею. Все было известно — на поле собрались рабочие, они бастуют.
Мы рады уступить поле отцам, но и мы не покидали пустырь, громко выкрикивая приветствия рабочим ораторам. Беспрекословно сбегалась детвора на его призыв. Кочи, тряпочные куклы, ножички оставались в траве. Готовился «набег» на Муштаид. Тута, стручки, сладковатые цветы акации доступные соблазнительные лакомства были нашими трофеями. За Муштаидским парком, свергаясь с далеких гор, бежала Кура. Плотина у самого парка сдерживала ее течение, и река неслась здесь, стремительная и глубокая. Павлуша бросался без раздумья в ее мутный поток. Переплыв дважды реку, он вылезал, исцарапанный камнями, а с берега мы, торжествуя, приветствовали его, Помню, однажды — волненье в доме. Павлуша пропал.
Ватага, забросив игры, в поисках Павла рыскала в окрестностях. Мама обегала все закоулки Дидубе. На другой день вечером прибежала соседка, она еще с улицы кричала; — Нашелся, нашелся! Горы за Дидубе, их скалистые, поросшие невысоким леском ущелья влекли Павлушу, он забывал о доме. И на этот раз ночь застала его в лесу, у сторожки лесника. Не решаясь после двухдневных странствований вернуться домой, он скрывался на чердаке у бабушки. Он знал, что она сумеет заступиться за него. А дома озорной Павлуша был заботливой нянькой и делил со мной обязанности кухарки. Много дел отрывало маму от дома. Отец в тюрьме — надо одной прокормить нас четверых.
Мама достает работу — шьет с утра до вечера. И другие дела есть у мамы. Дверь за ним осторожно закрывалась. Гость вынимал из кармана пачки пахнущих типографской краской листовок. Иногда, зашив скатанные прокламации в платье, мать надолго уходила. Не раз брала она с собой и Павлушу, и он уносил листовки, которые мама прятала у него под рубашкой. О том, где они были, что они с мамой делали, Павлуша не рассказывал. Мы рано научились молчать о многом, что видели и знали. Глава четвертая Отец в тюрьме. Мы выброшены из квартиры в белом доме, что на Батумской улице.
Хозяин не хочет держать семью арестованного. Мы снова переезжаем к бабушке, в домик за полем на Потийской улице. Там и ютимся в двух комнатках, где живет бабушка, ее старший сын и четыре дочери. Маме не сразу удается найти работу. Помогает кто-то из товарищей. В больнице на дом дают шить белье. С утра до ночи мать сидит за швейной машиной. Мы не мешаем ей. Поле гостеприимно принимает нас к себе на весь день. Только уж больше не радует вечерний гудок.
Не к кому броситься навстречу на тропинку, пересекающую поле. Но товарищи отца узнают нас. Подождите, вернется отец. Отец возвращается. Нерадостные вести ждут его. Тех, кто участвовал в августовской стачке, не принимают на работу. Чтобы сломить забастовку, власти арестовали четыреста человек. Многие еще в тюрьмах, многих выслали. За отцом следит полиция, встречаться с товарищами, посещать собрания кружка можно лишь с большими предосторожностями. Товарищ Август Бург-ман устраивает отца на 1 маленький механический завод, где сам работает литейным мастером.
Этот год был памятен участникам революционных кружков Тифлиса. Пришли новые люди, принесли новые мысли. Смелые эти мысли принесли молодые революционеры: Coco, — так называли тогда Сталина, — Ладо и Саша. И еще одно имя зазвучало в этом году в нашем доме Курнатовский. Отец произносил его с особенным уважением. Виктор Константинович Курнатовский приехал в Тифлис из ссылки в 1901 году. Годы ссылки в Енисейской губернии он отбывал вместе с Лениным, Надеждой Константиновной и Кржижановским. Отец часто потом повторял, что благодарен Виктору Константиновичу за то, что он первый познакомил его с Лениным. Виктор Константинович много говорил о Ленине. И сам он был одним из тех русских интеллигентов, которые несли в рабочие кружки верное понимание учения Маркса.
С великой признательностью вспоминал всегда о Курнатовском отец. Наверное, среди товарищей, посещавших отца, видела я Виктора Константиновича. Когда потом отец описывал Курнатовского, я смутно вспоминала высокого худощавого человека в распахнутом пиджаке, его наклоненную к слушателю голову, — Курнатовский плохо слышал. Ярче запечатлелись в моей памяти Ипполит Франчески и Владимир Родзевич. Оба — из славной плеяды русских революционеров-интеллигентов, близко связанных с подпольными рабочими кружками Тифлиса. Мы с Павлушей любили, когда приходили эти ласковые гости. Мы бросались навстречу к красавцу-великану Родзевичу. Известно, что он выше всех на свете, он даже выше отца, который рядом с невысокой худенькой мамой кажется нам таким большим! И как нам весело и радостно, когда, покончив с домашней возней, мама, умыв и приодев нас, ведет к Клавдии Аркадьевне Франчески или к Калисте Афанасьевне Родзевич. Все, начиная с дома на красивой широкой улице, где жили Родзевичи, кажется нам отличным от нашего маленького домика в Дидубе.
Комната Франчески, скромная комната тружеников-интеллигентов, представляется нам собранием редкостных вещей. Кресло-качалка, картины на стенах, книги в шкалу за стеклом, толстые чудесные книги с картинками. По ним я у Франчески выучилась грамоте. С Павлушей, которому шел девятый год, занималась Калиста Афанасьевна. Я с благодарностью вспоминаю наших учительниц: они находили время помочь семье рабочего-революционера, находили время для возни с нами, ребятами, показывали маме новинки в шитье, сами брались шить нам, во всем старались поднять маму. Бывает, что, гуляя с мамой, мы проходим мимо дома, где живут Франчески, и не заходим в нарядную квартиру Родзевичей у Верийского моста. Мы остаемся в маленьком садике. Под ветвистым деревом, за столиком, я вижу папу, Ипполита Франчески, любимца нашего великана Родзевича и того, кого отец называет Виктором Константиновичем. Потом я узнала, что здесь, над Курой, где под акациями духанщик разносит молодое дешевое вино, собирались участники подпольных кружков. Гулявшие по набережной тифлисцы не думали, что на виду у всех молодые люди говорят о борьбе против того порядка, который позволяет нарядным, богатым людям беззаботно гулять по набережной, о борьбе против хозяев царя и его чиновников — за светлое будущее рабочих В начале весны 1901 года тифлисская охранка выследила Курнатовского.
Вместе с Джапаридзе, Франчески и другими товарищами Курнатовский был арестован. И все-таки через месяц революционеры организовали первомайскую демонстрацию на улицах Тифлиса. В ней участвовал и мой отец, который работал тогда на заводе Рукса. В Дидубе в этот воскресный день проснулись, как всегда, рано. Поодиночке выходили из домов и по Кирочной улице, через Верийский мост, поднимались к Головинскому проспекту. Там собирались группами железнодорожники и другие рабочие. День по-летнему теплый, — солнце, безоблачное небо, а товарищи в ватных пальто и папахах. Одетый не по сезону железнодорожник Вано Стуруа. Ему с товарищами придется принять на себя первые удары казачьих нагаек. Рабочие смешиваются с шумливой воскресной тол пой.
Возвещая полдень, в арсенале пробила пушка. Рабочие в папахах бросились на середину проспекта. Долой самодержавие! И неожиданно грозно и смело зазвучала песня: Вихри враждебные веют над нами, Темные силы нас злобно гнетут… Шагая по проспекту, рабочие пели «Варшавянку». Но по улице уже скакали скрывавшиеся во дворах казаки. Они врезались в толпу. Замелькали нагайки. Рассеянные в одном месте, демонстранты появляются в другом. Полиция, казаки, дворники теснят и избивают рабочих а прохожих. Скрываясь в боковые улицы и переулки, демонстранты окольными путями пробираются к Солдатскому базару.
Под красным знаменем там, на площади, собралось несколько сот рабочих. В толпе разношерстного тифлисского люда успели провести короткий митинг. Гремят революционные песни. Красное знамя проносят по площади. Но схватка с полицией начинается и здесь. Демонстранты не уступают. Казаки прорываются к знамени. Но им не удается завладеть им. Гордое знамя снимают с древка, и женщины уносят его. Знамя это хранится ныне в тифлисском музее.
С завода Рукса отцу пришлось вскоре уйти. Хозяева не стеснялись. Хозяин побагровел, но, промолчав, ушел из цеха.
Это якобы раздражало Сталина, который хотел, чтобы его жена уволилась с работы и осталась дома. Аллилуевой нравилось работать с Лениным и его женой Надеждой Крупской тоже работавшей в партии , поскольку они относились к ее работе более снисходительно, нежели Сталин: например, Ленин знал, что Аллилуева бросила школу в юном возрасте, и поэтому прощал ей орфографические ошибки [32]. Ленин был удовлетворен качеством работы Аллилуевой: например, он часто просил поручить выполнение того или иного деликатного задания именно ей [NB 2] [34]. Через несколько месяцев после рождения первенца Василия в 1921 году Аллилуеву исключили из большевистской партии в результате партийной чистки.
По словам историка Олега Хлевнюка , ей с трудом удавалось сочетать семейную жизнь с профессиональной и партийной работой, и поэтому ее считали «обузой, совершенно не интересующейся партийной жизнью» [35]. Хотя её приняли обратно кандидатом в члены ВКП б [36] благодаря ходатайству Ленина [NB 3] и других партийных деятелей, полностью восстановили в должности её лишь в 1924 году [37]. Аллилуева опасалась, что если она будет работать дома, ее не будут воспринимать всерьез. Она хотела быть квалифицированным специалистом в любой роли, которую брала на себя [38]. Хотя, может быть, не делаешь этого, потому что считаешь работу без квалификации просто не оправдывающей себя интересом к ней. А теперь, особенно когда я займусь семьей, думать о квалификации не приходится. Нужно обязательно иметь специальность, которая дает возможность не быть ни у кого на побегушках, как это обыкновенно бывает в секретарской работе.
После того, как Ленин умер, Сталин сменил его на посту лидера Советского Союза. Уставшая от работы и недовольная ролью супруги главы государства, Аллилуева начала искать себе другое занятие [41]. Заинтересовавшись образованием и желая более активно участвовать в жизни партии, в 1929 году она поступила в Промакадемию на факультет текстильной промышленности, чтобы изучать синтетические волокна которые в то время были новой технологией [42]. Она также стала более активной на местных партийных собраниях [42]. Поскольку Аллилуева была зарегистрирована под своей девичьей фамилией, это позволяло ей оставаться в тени. Неясно, знали ли ее соратники по партийной ячейке о том, кто она такая [43]. Однако известно, что о ней знал по крайней мере её однокурсник и лидер местной партийной организации Никита Хрущев , которого она впоследствии познакомила с мужем.
Сам Хрущев считал, что отзывы о нем Аллилуевой предопределили его дальнейшую судьбу, а своё знакомство с Аллилуевой назвал «счастливым лотерейным билетом» [44] : …Когда ещё была жива Надежда Сергеевна, я уже понял, что о жизни Промышленной академии и о моей роли в борьбе за генеральную линию в академии она много рассказывала, видимо, Сталину… Это, я считаю… определило… отношение ко мне Сталина… Я вытащил счастливый лотерейный билет. И поэтому я остался в живых, когда мои сверстники… с которыми я вместе работал в партийных организациях… сложили голову как враги народа. Воспоминания: Избранные отрывки. Нью-Йорк, 1979. В Академии Аллилуева общалась со студентами со всего Советского Союза. Cуществует мнение, что Аллилуева узнала о бедах населения Советского Союза, возникших в связи с коллективизацией сельского хозяйства , в том числе о голоде на Украине , и ругалась по этому поводу со Сталиным [46]. Однако Хлевнюк заключает, что «нет абсолютно никаких веских доказательств того, что [Аллилуева] возражала против политики мужа… Ее письма создают впечатление, что она, как и остальная большевистская элита, была полностью изолирована от страданий десятков миллионов людей за пределами кремлевских стен» [47].
Личная жизнь[ править править код ] Первенец Аллилуевой и Сталина Василий родился в 1921 году. Историк Саймон Монтефиоре отмечает, что Аллилуева пошла в больницу на роды пешком, демонстрируя «большевистскую простоту» [48]. Вторым ребёнком в семье стала дочь Светлана, родившаяся в 1926 году [49]. В 1921 году семья также приняла сына Сталина от первого брака Якова , который жил в Тифлисе у родственников своей матери [50]. Аллилуева была всего на шесть лет старше своего пасынка, с которым у нее сложились дружеские отношения [51]. Примерно в это же время в семье появился и Артём Сергеев — сын близкого друга Сталина Фёдора Сергеева. Фёдор погиб через четыре месяца после рождения Артёма при крушении аэровагона , и Артём стал воспитываться в семье Сталина [52] [53] хотя его мать была жива и занимала руководящие должности.
Сосредоточенная на своей карьере, Аллилуева не проводила много времени со своими детьми и для присмотра за ними наняла няню Александру Бычкову [54]. Когда же Аллилуева занималась детьми, она была довольно строгой: Светлана позже вспоминала, что в единственном письме, которое она получила от матери, та ругала её и называла ужасно непослушной, хотя Светлане было тогда всего четыре или пять лет [NB 4]. Тем не менее, Аллилуева хотела, чтобы дети получили хорошее образование [41]. Светлана также вспоминала, что единственным человеком, которого боялся Сталин, была Аллилуева [57]. В течение недели семья жила в Потешном дворце , где Аллилуева вела простой образ жизни и контролировала семейные расходы [43].
Медсестра Нузберг имеет двоих детей - девочек 9 и 12 лет. Нузберг согласилась обслуживать Василия Иосифовича, так как не имела жилой площади. Она - дочь работника уголовного розыска, проживала с родителями в Мытищах в 18-метровой комнате 10 человек. Муж ее, по ее словам, проживает в Сибири и является торговым работником, на детей платит алименты. Василий вынужден был взять с собой в Казань Нузберг, так как другого выхода у него не было. Нузберг пока согласилась взять на себя эту обязанность, но в течение трех месяцев уже четыре раза ездила туда и обратно. После повторного ареста квартира Василия на Фрунзенской набережной была ликвидирована, и имущество находится на складах Министерства обороны. Назначена пенсия 150 рублей новыми деньгами, эта сумма совершенно не обеспечивает нормального прожиточного минимума для больного человека, нуждавшегося в уходе посторонних. Документов никаких у него на руках нет. В результате создается ужасное положение: деньги на его имя послать нельзя, так у него нет документов, а на имя этой женщины - Нузберг - не всегда хочется посылать. После второго ареста Василия я была у т. Шелепина председателя КГБ и просила освободить его и помочь ему. Шелепин очень настроен против него. И в результате вместо помощи решили выслать его в Казань, где нет никого родных, не от кого ждать помощи. Эта высылка очень сильно ударила его как морально, так и материально и физически. Еще раз прошу наше советское правительство помочь моему племяннику, вернуть его к жизни нормальной. Желательно, чтобы его постоянным местожительством была Москва, где он родился, где живут все его дети и родственники, а также много друзей, которые его знают и могли бы ему во всем помочь. Одиночество создает для него больную зависимость от новых и неизвестных нам людей». Тетка Василия Анна Сергеевна Аллилуева в письме в партийные и советские органы просила помочь племяннику. Некоторые защитники Нузберг высказывали мнение, что она ухаживала за пьющим Василием и любила его, а по версии родных, «помогла» уйти из жизни. История помнит примеры, когда именно медсестрички, ухаживающие за именитыми пациентами, получали «доступ к телу». Например, многим памятен случай с медсестрой Брежнева Ниной Коровяковой, которую кардиолог Чазов обвинял в том, что она подсадила генсека на сильнодействующее снотворное, приведшее к одряхлению и потере дееспособности. Оставшись после смерти сына вождя вдовой с фамилией Джугашвили, она, которая до встречи с ним была, как говорится, «никто и звать никак», даже угла своего не имела в Москве, стала «профессиональной вдовой сына Сталина». Имела фамилию Джугашвили. Выбила квартиру, положение, материальное обеспечение. На мой взгляд, она использовала Васю в качестве социальной лестницы, как это сейчас делают девушки олигархов. В советском строе не было олигархов, но были люди с именем и социальным положением.
Часть 3. Глава 1. Надежда Аллилуева
В результате, на книгу и её автора обрушился поток гневных рецензий в прессе, тираж был изъят, а сама Анна Аллилуева была арестована и осуждена, вместе со своей близкой подругой Полиной Жемчужиной-Молотовой. Два сына Аллилуевых начали «самостоятельное плавание», так что у Нади и ее сестры Анны были собственные комнаты. Два сына Аллилуевых начали «самостоятельное плавание», так что у Нади и ее сестры Анны были собственные комнаты.
«Я не знал, что ты мой враг»: судьба СССР и семейная драма
Успенского, лишил себя права на вымысел, назвав свое творение "Непридуманное". Наверное, за эту способность выдавать ложь за правду да еще призывать людей к покаянию Л. Разгона пригласили выступить в качестве свидетеля от обвинения на заседаниях Конституционного суда, рассматривавшего вопрос о правомочности запрета КПСС. Книги деда и мамы вышли в 1946 году. Вокруг них началась пропагандистская суетня: обсуждения, читки, читательские конференции, маму часто приглашали на них, задавалось множество вопросов, часто выходящих за рамки написанного. Мероприятия шли одно за другим, так уж устроены наши люди — ни в чем не знают меры.
Я был на одном из таких вечеров, и мне он не понравился, много там было чепухи, отсебятины. Эдакая окрошка из попурри на разные темы. И если кто-то хотел погреть на этом руки и нечто выудить, успех был бы обеспечен. Я думаю, так к тому и шло. Мама моя к такого рода мероприятиям готова не была, чувствовала себя скованно перед большой аудиторией и отвечала, очевидно, не всегда удачно.
А кто-то все тщательно собирал, накапливал, по-своему интерпретировал и посылал куда следует. Уверен, что рецензия, опубликованная в "Правде" 11 мая 1947 года — "Безответственные измышления", подписанная Федосеевым, будущим академиком, идеологом, была навеяна именно этими вечерами. В этой погромной рецензии, по существу, отсутствовал необходимый объективный анализ, хотя многие замечания носили здравый характер. Но тон, похожий на окрик, усиленный просто клеветническими измышлениями, создавал у читателей ощущение, что он имеет дело с какой-то антисоветчиной. Значит, жди неприятных событий.
Автор не постеснялся обвинить мою мать в стяжательстве, будто книгу она свою писала ради одной корыстной цели — заработать большой гонорар. Но люди, хорошо ее знавшие, этому уж никак не могли поверить! Видимо, и Светлана не очень разобралась в этой истории, когда в своей книге написала, что "Воспоминания" вызвали "страшный" гнев отца. Должно быть, с его слов угадывались отдельные резкие формулировки, — была написана в "Правде" разгромная рецензия Федосеева, недопустимо грубая, потрясающе безапелляционная и несправедливая. Все безумно испугались, кроме Анны Сергеевны.
Она даже не обратила на рецензию внимания, поскольку восприняла ее как несправедливую и неправильную[16]. Она знала, что это неправда, чего же еще? А то, что отец гневается, ей было не страшно; она слишком близко его знала, он был для нее человеком со слабостями и заблуждениями, почему же он не мог ошибиться? Она смеялась и говорила, что будет свои воспоминания продолжать". Должен сказать, что так думала тогда не только Светлана.
Одно время и я склонялся к этой версии, но что-то в ней давало сбой. В книге не было ничего такого, что могло вызвать гнев Сталина. И потом, многое из нее было опубликовано уже в журналах и газетах, все это было известно Сталину и реакции негативной у него не вызывало. Да и сам выход книги, если читатель помнит, был ведь санкционирован Сталиным, а он просто так, "не глядя", ничего ведь не одобрял. Еще одно, книга вышла в 1946 году, мать была арестована через два года.
Если дело в книге, то зачем надо было огород городить, устраивать какое-то следствие, когда достаточно было построить все обвинение на основе книги? Поразмыслив, я от этой версии отказался. Все дело в том, что было вокруг книги. Этими читательскими конференциями воспользовались для того, чтобы приписать матери то, что она не говорила и не могла говорить. Вроде той басни, что поведал, якобы со слов моей матери, "историк" В.
Антонов-Овсеенко — о поездке Сталина, Надежды и деда в Царицын. Я писал об этом выше. Это чистейшая ложь. И я нисколько не сомневаюсь, что именно такие лживые и специально придуманные кем-то заинтересованным истории и послужили в скором времени причиной ее ареста. Но это будет в 1948 году.
А пока еще шел 1947 год. Шумиха вокруг маминой книги и книги деда была в разгаре. Маму приняли в Союз писателей. Леонид учился на первом курсе Московского энергетического института, а я — в шестом классе. Международная обстановка не радовала.
Абстрактная линия США на "сдерживание коммунизма" стала оборачиваться сколачиванием агрессивных блоков и окружением СССР плотным кольцом американских военных баз. На исходе 1947 года проводится реорганизация высшего государственного руководства в США, учреждается Совет национальной безопасности во главе с президентом. В прямом подчинении Совета образуется ЦРУ, основывается министерство обороны. Эта структура была создана для войны. Фултоновская речь Черчилля была принята в качестве государственной политики США.
В нашей семье произошло событие, в мае 1947 года Светлана развелась с Г. В сущности, общепринятого развода не было: Григория выставили из квартиры, а Василий, забрав у Светланы паспорт, отвез его в милицию и вернулся оттуда с "чистым", без брачных печатей паспортом. Вот и вся процедура — развод по-кремлевски. В то время Светлана была дружна с Евгенией Александровной и как-то сообщила ей, что скоро разведется с мужем. Евгения Александровна, уверенная, что за этим стоит воля отца, неосторожно воскликнула, намекая на перенесенный Сталиным инсульт: "Что, твой папочка совсем выжил из ума?
Так решила я. А причины, они исключительно личного характера". На том разговор и завершился. Свои события разворачивались и у Василия. У него возник новый роман еще в начале 1946 года.
Он снова выгнал из дома свою первую жену Галину Бурдонскую и женился на Екатерине Тимошенко, с которой познакомился во время Потсдама. Никакого развода, конечно, не оформлялось, он просто заменил свои документы, где уже стояла отметка о новом браке. Екатерина Тимошенко была женщиной жестокой, хуже всего пришлось детям от первого брака Василия — Саше, ему тогда было четыре с половиной годика, и Наде — трех лет. Внимания на них никто не обращал, они были обойдены родительской лаской, их иногда забывали даже покормить. Содержание 1 Описание 2 Участники 3 Завершение деятельности 4 Источники Описание Организация стояла на фундаменте создания новой украинской литературы путём усвоения наилучших достижений западноевропейской культуры.
Папа был журналистом, а мама — учителем русского языка и литературы. В 1988 году папу перевели работать в Москву, и вся семья переехала вместе с ним. Родная сестра — Екатерина Табашникова, родной брат — Дмитрий Табашников. Глава 4. Евгения Аллилуева Правда, в официальной биографии Сергея Аллилуева, близкого друга Сталина и его тестя, значится, что Аллилуев женился вовсе не на немке-лютеранке, как утверждается в этих.
Фотография от Анна Аллилуева. Аллилуева, Анна Сергеевна — статья из свободной энциклопедии. Анна Сергеевна Реденс более известная под своей девичьей фамилией Аллилуева, 1896—1964 — сестра Надежды. Евгения Аллилуева Вместе с тем Сталин отлично понимал, что мы можем оставаться социалистической страной только будучи великой державой. Взаимозависимость здесь была жесткой и органичной.
В конце 1945 года Сталин тяжело заболел: инсульт. Сказались огромное напряжение предвоенных и военных лет, накопившаяся за эти годы усталость, возраст — ему уже было шестьдесят шесть лет. Болел он долго, трудно, но помощь медицины и внутренняя воля позволили одолеть эту хворобу, из которой далеко не каждый мог выкарабкаться. В феврале 1946 года мама отпраздновала свое пятидесятилетие, юбилей собрал за праздничным столом всю семью и многих, многих наших друзей. Отсутствовал только Сталин, но мы и не рассчитывали его увидеть.
Мама получила уйму поздравлений. Пришел поздравить ее и начальник личной охраны Сталина генерал Н. Я видел эти полотна великих мастеров прошлого на выставке, которая была организована в Музее имени А. Пушкина перед тем, как эти шедевры, отреставрированные нашими лучшими специалистами, вернулись на свою родину. Я видел эти картины и еще тогда, когда они только прибыли к нам, покалеченные, разорванные, со следами плесени, огня, осыпающейся краской, без рам, но все равно они были прекрасны.
Мать специально водила меня в течение нескольких дней смотреть эти картины и много рассказывала мне о них. Трумена У. Черчилль произнес свою печально знаменитую речь, положившую начало "холодной войне". Как видим, нам не дали не только 10—15 лет, но и тех 2,5 года, о которых говорил Сталин. Черчилль, полагавший, что с Россией можно разговаривать только на силовом языке, предложил создать антисоветский плацдарм, дающий старт на установление англо-американского мирового господства.
Назвал он этот плацдарм, как это любят на Западе, элегантно, как некую "братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке. Это означает особые отношения между Британским содружеством наций, с одной стороны, и Соединенными Штатами — с другой. Братская ассоциация требует не только растущей дружбы и взаимопонимания между нашими двумя обширными, но родственными системами общества, но и сохранения близких отношений между нашими военными советниками, проведения совместного изучения возможных опасностей, стандартизации оружия и учебных пособий, а также обмена офицерами и слушателями в технических колледжах. Это должно сопровождаться сохранением нынешних условий, созданных в интересах взаимной безопасности, путем совместного использования всех военно-морских и авиационных баз, принадлежащих обеим странам во всем мире. Это, возможно, удвоило бы мобильность американского флота и авиации.
Это значительно увеличило бы мощь британских имперских вооруженных сил и вполне могло бы привести к значительной финансовой экономии. Впоследствии может возникнуть принцип общего гражданства, и я уверен, что он возникнет". Этот союз по мнению Черчилля, должен быть направлен против Советского Союза и зарождавшихся социалистических государств. В этой речи впервые прозвучал антисоветский термин "железный занавес", изобретенный еще в феврале 1945 года И. Этот занавес, заявил Черчилль, опустился на Европейский континент и разделил его по линии от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике.
Бывший английский премьер призвал применить против СССР силу как можно скорее, пока он не располагает ядерным оружием. Английские избиратели оказались провидцами, провалив Черчилля на прошедших парламентских выборах. Западногерманский либеральнобуржуазный публицист С. Она даже не обратила на рецензию внимания, поскольку восприняла ее как несправедливую и неправильную. Бабушка и мама ссорились и ругались с Василием, но это мало что меняло.
Галина жила у нас и целыми днями плакала, ожидая, что Василий, как и в прошлый раз, одумается и вернется к ней. Но этого, увы, не случилось. Василий все больше пил, и было ясно, что этот брак недолговечен. Однажды мои брат показал мне сторублевую купюру и сказал, скоро будет денежная реформа, давай обменяем эти деньги на мелочь, ведь монеты-то явно не будут менять? Сказано — сделано.
И действительно, в конце 1947 года произошла денежная реформа, тысяча рублей, что была в сумочке у мамы, превратилась в сторублевку, три тысячи рублей, накопленные няней Таней, теперь означали только триста.
На ужине, на котором присутствовали высокопоставленные члены Политбюро вместе с супругами, было много алкоголя. Аллилуева и Сталин постоянно ссорились, что не было принято на подобного рода мероприятиях [62]. Несколько источников указывают на то, что Сталин начал флиртовать с молодой женой Александра Егорова Галиной, а до этого обсуждалось, что Сталин недавно был с парикмахершей, работавшей в Кремле [71] [69] [63]. Cитуация обострилась еще сильнее, когда Сталин поднял тост «за уничтожение врагов Советского государства», но увидел, что Аллилуева бокал не подняла [72]. Сталин разозлился и бросил в нее чем-то для привлечения внимания разные источники называют апельсиновую корку, или окурок, или кусок хлеба [73] и попал ей в глаз [24] , окликнув её: «Эй! За ней последовала Жемчужина, чтобы поддержать подругу [72]. Две женщины вышли за Кремлевскую стену, обсуждая события ночи и заключая, что Сталин так поступил, поскольку был пьян [75].
Затем их пути разошлись, и Аллилуева вернулась домой в Кремль [76]. Дальнейшие события до конца не ясны, но рано утром 9 ноября 31-летняя Аллилуева, будучи одна в своей комнате, выстрелила себе в сердце и умерла мгновенно [77]. Аллилуева застрелилась из пистолета Walther PP , недавно подаренного ей ее братом Павлом Аллилуевым [78]. Тот привёз пистолет из Берлина сестре в подарок [78]. Она попросила его об этом, утверждая, что одной в Кремле может быть опасно и ей нужна защита [78]. Прощание и похороны[ править править код ] Официальная партийная газета «Правда» сообщила о смерти Аллилуевой в номере от 10 ноября: ЦК ВКБ б с прискорбием доводит до сведения товарищей, что ночь на 9 ноября скончалась активный и преданный член партии тов. Надежда Сергеевна Аллилуева — Газета «Правда». Там же был напечатан официальный некролог , а в «Литературной газете» — коллективное соболезнование Сталину от лица писателей.
Сталин и другие лидеры решили, что объявлять о самоубийстве Аллилуевой неуместно [79]. Поэтому причиной смерти был назван аппендицит [79]. Аллилуевой, обвиняя её в грубых ошибках и полной некомпетентности. Воспоминания написаны от имени всей семьи Аллилуевых, о чём в авторском предисловии А. Аллилуева пишет: «Рассказы моей матери О. Аллилуевой и брата Ф. Аллилуева дополняли мои воспоминания. Большинство глав книги созданы нами сообща, и светлые образы брата Павла и сестры Надежды неизменно сопутствовали мне в моей работе» [3] Иначе рассматривает эту историю В.
По-умолчанию, поиск производится с учетом морфологии. В применении к одному слову для него будет найдено до трёх синонимов. В применении к выражению в скобках к каждому слову будет добавлен синоним, если он был найден. Не сочетается с поиском без морфологии, поиском по префиксу или поиском по фразе. Это позволяет управлять булевой логикой запроса. Надежда Аллилуева. Своенравная супруга Сталина Но Ленин, кажется, уже успел улизнуть за границу. Нигде его не найдут.
Хоронили на Братском кладбище и плакали все, видя неутешный плач шестилетней девочки, дочери Новика, оставшейся круглой сиротой. Помоги ей, Господи, на этом горе вырасти благополучно и сделаться счастливой гражданкой, а погибшим юнкерам вечная память и Царство Небесное! В ЦК знали, что Светлана готовит рукопись своей первой книги о себе и об отце «Двадцать писем к другу», но были уверенны, что содержание этой книги не идет в разрез с официальной идеологией. Даже роман с гражданином Индии Браджешом Сингхом не испортил отношения Светланы с партией. Правда, официально пожениться им все-таки не разрешили. После смерти Браджеша в конце 1966 года Аллилуевой позволили сопроводить его прах на родину. За границу ее выпустили без особых опасений, ведь вскоре должна была состояться свадьбе ее сына Иосифа, да и дочери Екатерине не было еще 18 лет. Но вместо нескольких дней Аллилуева провела в Индии несколько месяцев.
А после и вовсе попросила политического убежища в посольстве США и бежала туда через Европу. К ней было приковано внимание всей западной прессы. Вскоре Аллилуева подогрела интерес к своей персоне выпуском книги «Двадцать писем к другу». Это принесло ей немалый доход. Светлана Аллилуева, 1967 год. Через два года и этот брак распался. Несколько лет Аллилуева и ее дочь жили на деньги, заработанные от продажи книг. Постоянно переезжали из одного города в другой, потому что Светлане казалось, что за ней следят.
И в этом была доля правды. Хаффнер в этой связи тонко заметил: "Черчилль был нужен Англии, чтобы вести войну против Германии. Однако при всем восхищении и всей благодарности за то, что он сделал в войне против Германии, Англия не захотела его услуг для развязывания войны против Советского Союза". Сталин же, в интервью корреспонденту газеты "Правда", так прокомментировал фултонское выступление У. Черчилля: "По сути дела, г. Черчилль стоит теперь на позиции поджигателя войны. Черчилль здесь не одинок — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию.
Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. По сути дела, г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война. Несомненно, что установка г. Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР". Сталин, быть может, лучше и быстрее других понял, чем это грозит стране и ее народу, еще не успевшим остыть от тяжелой войны 1941—1945 годов, в безжалостном молохе которой безвозвратно исчезали людские жизни и национальное богатство. Целую треть национального нашего богатства, созданного трудом многих поколений, унесла война. По тогдашнему курсу война обошлась нашей стране в 485 миллиардов рублей с учетом стоимости разрушенного.
Поставки по ленд-лизу СССР составили около 10 миллиардов долларов, что составляет 3,5 процента от общих военных расходов США в годы войны. Вот вам и реальный вклад США в победу. Разжигание новой, пока "холодной войны" против СССР означало, что право на значительный подъем своего жизненного уровня, завоеванного народом в военных победах, право на отдых после тягот войны, удовлетворение многих кричащих нужд приходилось откладывать Но иного выхода не было. Наступал очередной этап тяжелой, напряженной работы. На его похоронах мама и бабушка последний раз виделись со Сталиным. Здесь мне придется обратиться к книге Л. Разгона "Непридуманное", вернее к главе "Жена Президента". Как раз эта глава, посвященная трагической судьбе жены Михаила Ивановича — Екатерины Ивановны Калининой — была опубликована в "Огоньке".
Но начну с комментария, предваряющего журнальную публикацию. Все, о чем рассказывает сегодня писатель Лев Разгон, — правда. В ее обычном словарном обозначении: "То, что действительно есть, в действительности было". В этой главе автор обращается к излюбленной теме нашей демократической интеллигенции — разоблачение сталинских репрессий. Он пишет опять-таки о страхе, который пронизал все общество — от кремлевских верхов до отдаленной таежной деревни, о безропотных кремлевских "окруженцах" разнежившегося Сталина, которому надоели слезы старика Калинина, о Екатерине Ивановне, пристроенной сердобольным автором этого рассказа и его "женой и другом" Р. Берг на "платную" работу в лагере — счищать гнид с арестантского белья и т. Публикация сопровождается фотографией похорон М. Калинина, сделанная С.
Гурарий и И. Петровым и опубликованная в том же "Огоньке" еще в 1946 году. Разгон пишет о похоронах М. Калинина и этой фотографии так: "Мы были тогда еще в Усть-Вымлаге. Со странным чувством мы слушали по радио и читали в газетах весь полный набор слов о том, как партия, народ и лично товарищ Сталин любили покойного. Еще было более странно читать в газетах телеграмму английской королевы с выражением соболезнования человеку, год назад чистившему гнид в лагере. И уж совсем было страшно увидеть в газетах и журналах фотографии похорон Калинина. За гробом покойного шла Екатерина Ивановна, а рядом с нею шел Сталин со всей своей компанией".
Ну а теперь по поводу правды. Должен огорчить детского писателя — никакой Екатерины Ивановны там нет, рядом со Сталиным за гробом покойного шли Анна Сергеевна Аллилуева, моя мать, и Ольга Евгеньевна, моя бабушка. Спутать этих женщин с Екатериной Ивановной мог только тот человек, который никогда в жизни ее не видел. Вот где правда. Нет этой правды и в других главах разгоновского произведения, когда, например, описываются похороны Надежды Аллилуевой и сообщаются некие подробности, чтобы лишний раз заклеймить Сталина, его лицемерие. Разгон описывает, как Сталин стоял у гроба, как шел за ним, как стоял у раскрытой могилы, нарочно прикрыв глаза растопыренными пальцами кисти руки, чтобы исподтишка, наблюдать, кто на эти похороны пришел, а кто нет. Все это преднамеренная, нарочитая ложь и клевета. Я уже писал о похоронах Надежды, но еще раз повторю — не стоял Сталин у гроба, не ходил на кладбище.
Разгон, в отличие, допустим, от А. Рыбакова или В. Успенского, лишил себя права на вымысел, назвав свое творение "Непридуманное". Наверное, за эту способность выдавать ложь за правду да еще призывать людей к покаянию Л. Разгона пригласили выступить в качестве свидетеля от обвинения на заседаниях Конституционного суда, рассматривавшего вопрос о правомочности запрета КПСС. Книги деда и мамы вышли в 1946 году. Вокруг них началась пропагандистская суетня: обсуждения, читки, читательские конференции, маму часто приглашали на них, задавалось множество вопросов, часто выходящих за рамки написанного. Мероприятия шли одно за другим, так уж устроены наши люди — ни в чем не знают меры.
Я был на одном из таких вечеров, и мне он не понравился, много там было чепухи, отсебятины. Эдакая окрошка из попурри на разные темы. И если кто-то хотел погреть на этом руки и нечто выудить, успех был бы обеспечен. Я думаю, так к тому и шло. Мама моя к такого рода мероприятиям готова не была, чувствовала себя скованно перед большой аудиторией и отвечала, очевидно, не всегда удачно. А кто-то все тщательно собирал, накапливал, по-своему интерпретировал и посылал куда следует. Уверен, что рецензия, опубликованная в "Правде" 11 мая 1947 года — "Безответственные измышления", подписанная Федосеевым, будущим академиком, идеологом, была навеяна именно этими вечерами. В этой погромной рецензии, по существу, отсутствовал необходимый объективный анализ, хотя многие замечания носили здравый характер.
Но тон, похожий на окрик, усиленный просто клеветническими измышлениями, создавал у читателей ощущение, что он имеет дело с какой-то антисоветчиной.
Утром, когда Сталин приехал, жена уже была мертва". Племянник Аллилуевой со ссылкой на родную сестру Надежды и на других родственников сообщал: "Сталин шутя бросил ей в тарелку апельсиновую корку у него действительно была такая насмешливая привычка, и он часто шутил так с детьми и крикнул ей: "Эй, ты! Также сообщают о конфликте супруга Николая Бухарина и внучка Сталина Галина со ссылкой на семейные рассказы. Отрицает конфликт только приёмный сын Сталина Артём Сергеев, утверждавший, что Аллилуева застрелилась из-за тяжёлой болезни её мучили сильные головные боли. Однако все эти воспоминания противоречат друг другу в деталях. Установить подлинные обстоятельства последней ссоры между кремлёвскими супругами в настоящее время уже невозможно. Наиболее приближенной к реальности представляется версия племянника Аллилуевой, поскольку известно, что она очень не любила, когда муж обращался к ней на "ты", и неоднократно ругалась с ним из-за этого. После ссоры Надежда вернулась домой, зашла в комнату, приставила пистолет к груди и нажала на курок.
Обнаружили её только утром. Выстрела никто из домочадцев не слышал. Дочь Сталина утверждала, что мать оставила предсмертную записку, которую прочитал отец, однако этой записки никто не видел. Если она и существовала, Сталин её уничтожил. Похороны На следующей день все газеты вышли с соболезнованиями по поводу внезапной кончины близкого друга и товарища вождя Надежды Аллилуевой. Неожиданная смерть 31-летней женщины вызвала вал слухов о том, что её из ревности убил Сталин или же она застрелилась в знак протеста против жестокой коллективизации. Стоит отметить, что в соболезнованиях выдерживался такой тон, словно речь шла не о жене Сталина. Её именовали дочерью старого и заслуженного большевика, борцом за счастье трудящихся, близким другом и товарищем вождя, но старались не напоминать о том, что она была в первую очередь женой. Не только обстоятельства гибели Аллилуевой остаются загадкой.
Дискуссионным является и вопрос о присутствии Сталина на похоронах. Племянник Аллилуевой со ссылкой на семейные рассказы утверждал, что Сталин на кладбище не поехал, заявив, что "она ушла как враг", и будто бы сказав Енукидзе: "Ты её крестил, ты и хорони". Дочь Сталина Светлана также писала, что отец не был на похоронах. Однако, согласно большинству свидетельств, Сталин на похоронах всё же присутствовал. Даже критично настроенный к вождю Орлов-Фельдбин утверждал, что Сталин приехал на кладбище на автомобиле, а не в составе похоронной процессии. Молотов и Каганович также свидетельствуют о том, что Сталин на похоронах был и очень сильно переживал из-за случившегося. После смерти Сталин, судя по всему, действительно сильно переживал из-за случившегося. Во всяком случае, в первые несколько лет. Он уговорил Бухарина обменяться квартирами, чтобы ему ничто не напоминало о прошлом.
Он начал строить новую дачу и со временем перебрался жить туда. Почти все родственники первой жены Сталина Екатерины Сванидзе попали под репрессии. Не избежал их даже Алексей Сванидзе, её брат и близкий друг самого Сталина, расстрелянный в 1942 году. Однако родню по линии Аллилуевых он не тронул, за исключением Анны Реденс. Её муж — высокопоставленный чекист Станислав Реденс — был расстрелян в годы Большого террора. Сама она была отправлена в лагеря уже после войны. Со своим тестем Сергеем Аллилуевым Сталин общался до его смерти в 1945 году. Один из её братьев — Павел — умер от инфаркта в 1938 году. Другой брат — Федор — работал в сталинском секретариате до самой смерти вождя.
Истомина и Сталин. Вождю она приглянулась и до самой его смерти она оставалась его верной экономкой. Со временем они сблизились настолько, что она стала едва ли не единственным человеком, которому он безоглядно доверял.
Я вслушиваюсь в слова, которые произносят дрожащими голосами. Я вижу слезы на лицах. Монтина, значит, очень любили. Я помню, как Дуня Назарова рассказывала: - Петра звали неуловимым. Никогда не удавалось его удержать в тюрьме, всегда убегал. Как-то к тюрьме подъехала подвода с хлебом. Петра вывели на прогулку. Часовые и не заметили, как он оказался под телегой. Не успели хватиться, а он уже был за воротами. Бакинцы послали Монтина в Тифлис на Кавказскую конференцию большевиков, которая проходила под руководством Сталина. Монтин вернулся в Баку, и в тот же день на улице его застрелил подосланный охранкой убийца. Рабочие Баку тысячной толпой вышли на улицу проводить тело погибшего товарища. Гневом, горечью полны были их речи. Гроб с останками Монтина везли в Тифлис. Там Петр родился, там, в Дидубе, в железнодорожных мастерских начал он свой путь борца-революционера. Тифлисская полиция не могла помешать траурной встрече. Гроб Монтина выставили на площади, вооруженные железнодорожники выстроились у тела товарища: почетный караул. Приспущен красный флаг. Молчаливым потоком движется толпа туда, где на постаменте стоит цинковый гроб. С Варей и Шурой я в толпе. Цветы в руках людей. Цветы на гробу. Розы, хризантемы, астры - все, чем щедра тифлисская осень. Траурный марш разрывает тишину. Я гляжу вокруг люди плачут. Мы подходим ближе, поднимаемся к гробу. Раздвигая ветки, я заглядываю в стекло, вделанное в изголовье гроба. Лицо Монтина кажется мне живым. Я узнаю его крупные черты, широкий лоб. Только закрыты глаза и виднеется темное запекшееся пятнышко у виска. Маленькая сморщенная старушка стоит у гроба, кто-то ее обнимает. А потом Петр уехал в Баку, Его и привезли сюда, чтобы похоронить на родине. Его все здесь знают. Вперед выходит товарищ. Простые слова. Дети их запомнят. Похороны Монтина показали властям силу тифлисского пролетариата. Вооруженная охрана рабочих поддерживала образцовый порядок. Черносотенцы не посмели помешать. Цепь железнодорожников не подпустила близко полицию. Похороны Монтина явились началом декабрьских событий в Тифлисе. Это было ответом на вооруженное восстание в Москве на Пресне. Очень скоро отец приходит за мной к бабушке. Мама с Павлушей, Федей и Надей приезжают из Москвы - прим. Она в нижнем полуподвальном этаже. Окна выходят на улицу. Сзади каменистый двор отлого спускается к морю. Мне нравится, что море так близко. Наступил, наконец, день, когда мы снова вместе. Как выросли Федя и Надя! За столом идут рассказы о Москве. Море и солнце вволю отпущены нам в Баку. Неслышно плещутся разноцветные волны. Поодаль от дома уходят в море мостки пристани. В конце ее на бревне сидит Павлуша. У него новое увлечение - он научился рыбачить. Свесив над водой ноги, он застывает со своей удочкой. На веревке виснет голубовато-серебряная гроздь - крохотные бычки, другая рыба не идет на Павлушину приманку. Сегодня воскресенье, потому что мама одела меня и Надю в самые нарядные белые платья. Но куда же идти, если Павлуша рыбачит на пристани? Держась за руки, мы подходим к нему. Пойманные бычки трепыхаются, блестят на солнце, и я нагибаюсь, чтобы прикоснуться к ним. И вдруг сзади пронзительный крик. Он переходит в жалобный плач. Я отпустила ее руку, и она с края шатающейся доски упала вниз - в море, в грязные мазутные волны. Но прежде чем я успеваю вскрикнуть - Павлуша уже внизу. Он поднимается с Надей, отряхивает ее платье и ставит сестру передо мной. Платье погибло, но Надя невредима и опять смеется. Беду от мамы не скрыть, и, подняв Надю на руки, я несу ее домой. Жизнь на Баилове, у моря, недолго радует своим спокойствием. Мы опять ощущаем непрочность окружающего. Нахмуренным возвращается домой отец. Взрослые друзья, которые собираются вечером, забывают о нас. Они долго говорят о своем, и вот течение дня в доме нарушилось. Отец не идет на работу, с утра к нам забегают товарищи. Папа в стачечном комитете. Забастовка кончается, и Павлуша узнает об этом первый. Что же будет дальше? Жизнь снова становится беспокойной. Мы бежим к морю, оно плещется, как будто ничего не случилось, но ведь мы пришли прощаться с ним. Дома мама укладывает вещи. Надо идти помочь ей. Завтра мы уезжаем в Тифлис. Глава семнадцатая Я вижу себя снова в Баку. Опять море... Я не одна, со мной маленькая Надя и мама. Мы в Баку потому, что опять арестовали отца. Он в бакинской тюрьме, мама приехала хлопотать о его освобождении. По бакинской пыльной улице со мной и Надей мама куда-то спешит. Она торопливо шагает, мне и Наде приходится бежать за ней. В большой комнате, где у стен расставлены стулья, мама усаживает меня и Надю. Человек в мундире с блестящими пуговицами разговаривает с мамой.
Надежда Аллилуева - биография, новости, личная жизнь
Чтобы отогнать страх, мы просили читать нам вслух. Помню, на промыслах горела нефть. В окнах прыгали отблески пламени. На море ревел шторм. Мы сидели вокруг стола и слушали стихи о кавказском пленнике. Все было так необычно вокруг. И стихи такие грустные. Нарядная набережная, цветы и тропические растения чистые асфальтированные улицы, ровно тянущиеся от центра до промыслового района, новый красивый и благоустроенный город. Я не узнала в нем старого знакомца моих детских лет. Сейчас не видишь, что ходишь по земле, из которой тут же рядом черпают нефть. А тогда она сочилась отовсюду.
Стоило немного отойти от главной — Великокняжеской улицы и пройти к начинавшемуся у вокзала заводскому району — «Черному городу», как приходилось уже осторожно перепрыгивать через блестящие разноцветные нефтяные лужи. В Черном городе, на нефтяных промыслах Ротшильда, отец работал в конце 1901 года, когда из-за неполадок с администрацией он принужден был уйти с электростанции. Теперь и следа нет этого Черного города. Тогда он в самом деле был черным, как будто только что над ним прошел дождь из сажи. Чтобы перейти улицу, надо было перелезать через трубы, плясать по мосткам, заменявшим тротуар. И люди, которые ходили по Черному городу, были грязные, перепачканные мазутом и нефтью. Но к грязи, к саже, к жирному, носившемуся в воздухе песку, к удушающему запаху мазута все привыкли. У бараков, где жили рабочие, возились дети. Куски железа и обломки рельсов, валявшиеся в жирных лужах, старые чаны из-под керосина стали игрушками. На липких трубах усаживались рабочие, чтобы здесь же пообедать пучком зеленого лука и ломтем чурека.
Идя куда-нибудь с мамой, мы оглядывались на прохожих. Смуглые, лоснящиеся от пота и грязи лица, обернутые чалмами головы, разноплеменный громкий говор. В Баку на промыслах работали азербайджанцы, персы, армяне, грузины, русские. Вообще создается впечатление, что Анна Аллилуева сильно не любила Баку. Возможно, потому-что именно здесь арестовывают отца. Им приходится уезжать в Тифлис, потом снова приезжать в Баку. Недолго в этот приезд прожили мы у Каспийского моря.
По словам Светланы Аллилуевой , эти «Воспоминания» вызвали у её отца страшный гнев, что обернулось для Анны Сергеевны в 1948 году тюремным заключением. Аллилуевой, обвиняя её в грубых ошибках и полной некомпетентности. Воспоминания написаны от имени всей семьи Аллилуевых, о чём в авторском предисловии А. Аллилуева пишет: «Рассказы моей матери О. Аллилуевой и брата Ф. Аллилуева дополняли мои воспоминания.
В Петрограде училась в гимназии Зворской 1913-1916. После её окончания поступила в психо-неврологический институт, который не закончила - в 1918 г. В 1920 году вышла замуж за Станислава Реденса, соратника Ф. Молодая чета уехала в Одессу — С. Реденс был назначен начальником одесской Губчека, а Анна работала в той же организации секретарем. Возвратившись в Москву, Анна Сергеевна недолго работала в текстильном синдикате, но тяжелый недуг - туберкулёз лёгких - приковал ее к постели.
Чего между родственниками не бывает?.. Следователь говорил всякую ересь: и комсомолка-то я плохая, и мой комсомольский билет уже сожгли... Через полгода привели в зал, где сидели двое здоровенных мужчин в форме, с одинаковыми курносыми носами. Высылаем вас в Ивановскую область... А у меня желудок был больной - ох, думаю, что же я там есть стану, в Иванове? Не знала, где это, думала, что отправляют в Сибирь. Дали с собой селедку и полбуханки хлеба и под конвоем, с собаками посадили в арестантский вагон. Через несколько часов приехали в Иваново. Привезли в тюрьму: чистенько, уютно, на полах домотканые деревенские дорожки. Начальник тюрьмы, человек с лицом Фернанделя: "Ой, да чего между родственниками не бывает! Сегодня посадил, завтра - выпустит... Я вас в розовую камеру посажу, баньку сделаем, накормим. Вы теперь свободны - куда хотите, туда и идите". Лето, а я во всем зимнем". В общем, приняли как родную и определили в камеру, выкрашенную розовой краской: "Да не волнуйтесь, это же ваш дядюшка. Да он вас уже простил! Но все равно приятно: хорошо, когда начальник тюрьмы тебе улыбается! А за окном играет музыка. Идите, погуляйте". Читаю афиши: гастролирует театр, где работает моя приятельница. Бегу в тюрьму: "Можно я схожу в театр? Поужинайте и идите". Выхожу и вижу - идет моя Марьяшечка, племянница Ромена Роллана: вся в голубом, такая хорошенькая. Почему ты в зимнем? Там меня подвели к карте Ивановской области: театры были в Иванове, Шуе и Кинешме. В Москве мне запретили называться Аллилуевой. В Иванове меня могли узнать, в Кинешме работали однокурсники - значит, оставалась Шуя. У нас и документы сожгли, и в тюрьме не снимали на фото. И имен у нас не было, их заменили номера... Исчезли для всех - как умерли. Когда меня посадили, в Малом сказали: разбилась, лежит в больнице. Что я сижу, в театре узнали через полгода. Но со мной обошлись мягче остальных родных: видно, в какую-то добрую минуту Сталин расслабился, и меня выпустили. Зато маму 6 лет продержали в тюрьме - никто не должен был знать, что арестована Аллилуева... Но порядка в стране не было. В ивановской тюрьме мне дали бумажку, где было написано, что высланную из Москвы гражданку Аллилуеву надо устроить на работу. Я собрала вещички, пошла на вокзал... В тюрьме мне были рады: "Завтра мы вас сами проводим на вокзал. Но пока вы должны написать заявление, что хотите переночевать в тюрьме, потому что мы вас уже выпустили". И я пишу заявление: "Прошу разрешить мне провести ночь в тюрьме... А в шуйском МГБ сидит молоденький симпатичный офицерик: "Сейчас позвоним в театр, устроим вас, раз вы актриса... У меня были деньги на гостиницу: родные прислали 200 рублей. Сидит регистраторша, и у нее точно такой же нос, как у людей с Лубянки: курносый и в то же время похожий на кулак. Кладу перед ней справку об освобождении: ох, думаю, что сейчас будет... И вдруг: "Миленькая ты моя! У меня муж тоже в тюрьме! Да я тебе лучший номер дам! Вы думаете, что умрете, а вы, оказывается, живы, вы думаете, что вас прибьют - а вас пригреют. В театр меня взяли актрисой, реквизитором и заведующей музыкальной частью. Играла за сценой, как тапер, и пела цыганские песни: все спрашивали, откуда такая замечательная старуха-цыганка: у меня был очень низкий голос. Как дам: "О-очи че-ерные... Театр между тем прогорел, и я стала работать в школе для умственно отсталых... В 1953 году попала под амнистию - с уголовниками. В январе приехала в Москву на елку, но в Доме правительства охранник не позволил переночевать: "После одиннадцати обязаны уйти". Мама ждала, что он ее пожалеет И вот сижу я в Шуе, в своей избе, слушаю репродуктор, и вдруг диктор сообщает, что Иосиф Виссарионович после инсульта скончался. У меня слезы: "Боже мой, теперь будет властвовать Берия. Сталин мог простить, а этот еще куда-нибудь загонит". Вскоре получаю телеграмму от братьев: "Приезжай срочно". На вокзале встречает средний брат, едем мимо Лубянки. Я закрываю лицо руками: "Ох, не могу я видеть это здание! Братья узнали, что Молотов нажал на все рычаги и его жену выпустили. Вот они ему и написали: "Где наша мама? Мы ничего не знаем о ней, ни посылок, ни передач не принимают". И 2 апреля 1954 года - звонок: "Кира Павловна, это с Лубянки, полковник Имярек. Я хочу, чтобы вы приехали за своими мамой и тетей". Велела братьям собрать родных, позвонить Светлане, готовить праздничный обед, второпях оделась - и на Лубянку. Приехала, жду, а они шушукаются, волынят... И вдруг выходит мама. Раньше она была румяная, белотелая, с яркими голубыми глазами - а теперь у нее малиново-лиловое лицо и говорит с трудом, как бы заикаясь. От долгого молчания ослабли челюстные мышцы. Я испугалась, прижала ее к себе: "Мама, какое счастье...
Надежда Сергеевна Аллилуева
Два сына Аллилуевых начали «самостоятельное плавание», так что у Нади и ее сестры Анны были собственные комнаты. Дети: Павел Сергеевич Аллилуев Анна Сергеевна Аллилуева (Реденс) Федор Сергеевич Аллилуев Надежда Сергеевна Аллилуева (Сталина). Дети: Павел Сергеевич Аллилуев Анна Сергеевна Аллилуева (Реденс) Федор Сергеевич Аллилуев Надежда Сергеевна Аллилуева (Сталина).
Надежда Сергеевна Аллилуева
Аллилуева, Анна Сергеевна — статья из Интернет-энциклопедии для выживали за счет обедов, получаемых в Кремлевской больнице на старшего Аллилуева, Сергея Яковлевича. Анна Сергеевна Реденс (более известная под своей девичьей фамилией Аллилуева, 1896—1964) — советская писательница-мемуаристка, сестра Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина. сестра жены Сталина. Надежда Аллилуева родилась 9 (22 по новому стилю) сентября 1901 года в Баку. Аллилуева, Анна Сергеевна — статья из Интернет-энциклопедии для
Тайна смерти Надежды Аллилуевой: что погубило жену Сталина
Вася кричал и плакал, а отец смеялся. Ситуацию в семье не изменило и появление на свет в 1926 году дочери Светланы. Аллилуева и Сталин были совершенно разными людьми, с каждым годом это становилось всё более очевидным и для окружающих, и для них самих. Скучная, — вспоминала невестка Льва Каменева Галина Кравченко. Пожалуй, можно было дать под сорок. Если у молодой жены старый муж, они с годами сравниваются в возрасте. Аллилуева была очень верующая. Она в церковь ходила. Ей, видно, разрешалось, что другим партийцам запрещалось. Вообще, заметно было, что она немножко «того».
Как теперь говорят, с фиалками в голове». О странностях жены Сталина вспоминают многие из тех, кто её знал. Свидетели также сходятся во мнении, что она терпеть не могла частых шумных застолий, которые так любил её высокопоставленный супруг. Из-за постоянных головных болей Надежда отказывалась от спиртного, да и вообще его не любила, а Сталин часто буквально заставлял её пить вино. В присутствии посторонних людей он бывал груб с женой и даже ругал её матерными словами. Она тоже не лезла за словом в карман и порой, ужасая очевидцев, награждала всемогущего вождя народов нелицеприятными эпитетами. Одна из таких застольных ссор закончилась трагически. На Красной площади состоялись военный парад и демонстрация трудящихся. Сталин приветствовал народ с трибуны мавзолея, а Надежда Аллилуева проходила по площади в первом ряду колонны Промышленной академии, где она тогда училась.
Затем она прошла на трибуны рядом с мавзолеем. Те, кто её там видели, вспоминали, что Надежда была весела и заботилась только о том, как бы муж не простыл на холодном ветру в тонкой шинели. Без каких-либо происшествий прошёл и большой официальный приём в честь юбилея. Следующим вечером празднование продолжилось уже в более узком кругу. Собрались дома у Ворошилова. Те из присутствовавших, кто оставил воспоминания об этом застолье, сходятся в том, что Сталин прилично поднабрался. Дальше показания расходятся в мелочах. Одни говорили, что генеральный секретарь начал заигрывать то ли с женой маршала Тухачевского , то ли с супругой маршала Егорова , бросая в женщину скатанные из хлебного мякиша шарики, и это не понравилось его супруге. Другие рассказывали, что Сталин в очередной раз попытался заставить жену не сидеть за столом всухую.
При всех он крикнул: «Эй ты! Она ответила: «Я тебе не эй». Встала и покинула праздник. Вслед ей поспешила жена Молотова Полина Жемчужина.
В нашей семье об этом открыто говорили дед, бабушка, моя мать.
Но Сталин вроде бы и не реагировал на это, даже спорил. Может быть, он что-то и "наматывал на ус", но никаких притеснений Берия не чинил, карьеру его не ломал. Циник до мозга костей, человек абсолютно чуждый идеям и идеалам коммунизма, ловкий карьерист и интриган, Берия умел работать и справлялся с любым поручаемым ему делом. А дела ему поручались ответственнейшие. Ведь разработка атомного оружия проводилась под личным контролем Берия, и это поручение дал ему Сталин.
В годы войны патронировал боеприпасы, изготовление новых видов оружия. Дьявольская организационная хватка Берия импонировала Сталину, и он ему многое прощал. Но как ни ловко прятал Берия концы своей "грязной" работы, как ни ловко скрывал свое прошлое, что-то и прорывалось наружу. Аналитический ум Сталина сопоставлял отдельные факты, анализировал их и постепенно приводил к определенным выводам. Вот, например, кадры.
Стоит Сталину кого-то выделить, похвалить, подумать о выдвижении и продвижении отдельных руководителей, как они потом куда-то исчезают. Где Вознесенский, Косарев, Кузнецов? Что со Ждановым, Орджоникидзе?.. Почему умные, перспективные работники вдруг становятся врагами народа? Тут есть над чем поразмыслить.
Светлана рассказывала мне, что незадолго до своей смерти, Сталин сказал — Берия, как он теперь понял, враг, и у него будет с ним поединок. Позднее прозрение! Времени на поединок ему уже не дали. Наступил 1953 год. В начале марта Сталин тяжело заболел, а 5 марта его не стало.
Светлана пишет в своей книге: "2 марта меня разыскали на уроке французского языка в Академии общественных наук и передали, что "Маленков просит приехать на Ближнюю". Ближней называлась дача отца в Кунцеве, в отличие от других, дальних дач. Это было уже невероятно — чтобы кто-то иной, а не отец, приглашал приехать к нему на дачу. Я ехала туда со странным чувством смятения. Когда мы въехали в ворота и на дорожке возле дома машину остановили Н.
Хрущев и Н. Булганин, я решила, что все кончено. Я вышла, они взяли меня под руки. Лица обоих были заплаканы. В доме, — уже в передней, — было все не как обычно: вместо привычной тишины, глубокой тишины, кто-то бегал и суетился.
Когда мне сказали, наконец, что у отца был ночью удар и что он без сознания — я почувствовала даже облегчение, потому что мне казалось, что его уже нет. Мне рассказали, что, по-видимому, удар случился ночью, его нашли часа в три ночи лежащим вот в этой комнате, вот здесь, на ковре, возле дивана, и решили перенести в другую комнату на диван, где он обычно спал. Там он сейчас, там врачи — ты можешь идти туда". Так это было представлено Светлане. Но, как оказалось, многое тогда от нее утаили и просто исказили.
Утаили эти люди тот факт, что вся эта четверка была у Сталина накануне рокового для него дня 28 февраля. Ушли они от него поздно, а на следующий день, как рассказывали сотрудники из обслуживающего персонала, Сталин дольше обычного не выходил после сна. Они все пытались определить, есть ли в комнате, где он спал, какое-то движение или нет. Потом наконец-то вошли к нему и увидели Сталина лежащим на ковре возле дивана. Сразу же доложили об этом Берия.
Однако тотчас приехавшие Берия, Маленков, Хрущев и Булганин не подпускали долгое время к Сталину врачей, мотивируя тем, что товарищ Сталин спит, и не надо его беспокоить. Вот и выходит, что в течение двенадцати — четырнадцати часов после того, как персонал обнаружил лежащего без сознания Сталина, он все это время находился без врачебной помощи. А когда с ним случился удар, неизвестно. Известно только, что спустя пятнадцать — восемнадцать часов после отъезда четверки его нашли в тяжелом, бессознательном состоянии. И если прибавить к этим двенадцати — четырнадцати часам еще несколько часов, то картина получается чудовищная — после такого тяжелейшего удара он длительное время находился без какой-либо врачебной помощи.
Разве это не покушение на жизнь? Далее Светлана пишет: "Отец был без сознания, как констатировали врачи. Инсульт был очень сильный: речь была потеряна, правая половина тела парализована. Я сидела возле, держала его за руку, он смотрел на меня — вряд ли он видел. Я поцеловала его и поцеловала руку, — больше мне уже ничего не оставалось.
Отец умирал страшно и трудно". Потом был Колонный зал, длинные нескончаемые очереди на московских улицах, чтобы проститься с тем, кто тридцать лет стоял у руля нашей истории, слезы, цветы, рвущие душу траурные мелодии. Светлана, неотступно стоящая у гроба, видела этот поток людей и эти искренние слезы. Больше всего ее поразил какой-то грузин, одетый в меховую доху, он все время вытирал меховой шапкой слезы, а они все текли и текли. На другой день после похорон И.
Сталина кто-то позвонил в дверь Светланиной квартиры. Она открыла и увидела незнакомого грузина. Пригласила войти в дом. Едва переступив порог, он сказал: "Я — Надирашвили! У меня есть документы, изобличающие Берия как врага народа!
Я послал копии этих документов вашему отцу, но, к сожалению, слишком поздно! Помогите мне встретиться с Г. Жуковым или К. Больше я никому не верю! Светлана вначале растерялась и вдруг вспомнила.
Ей же называл эту фамилию отец! Совсем незадолго до своей смерти Сталин позвонил Светлане и спросил: "Это ты положила мне на стол бумаги Надирашвили? Изумленная Светлана ответила отрицательно, и Сталин тут же положил трубку. А вот с Климентом Ефремовичем я поговорю и попрошу его принять вас. Вот мой телефон, позвоните мне через день-два.
В тот же день Светлана позвонила супруге Климента Ефремовича Екатерине Давидовне и попросила договориться с ним о встрече. Ворошилов принял ее тотчас. Но как только Светлана изложила ему суть вопроса, Ворошилов побледнел и закричал на нее: — Как вы смеете клеветать на этого кристально честного?! На этом разговор и завершился. Светлана побрела домой, понимая, что эта история ничего хорошего ей не сулит.
Через день ей позвонил сам Лаврентий Павлович, справлялся, не нужно ли ей чего, просил звонить ему, не церемонясь, "как брату", и потом поинтересовался: не знает ли она, где сейчас обитает этот склочник Надирашвили? Светлана, разумеется, этого не знала. Но на этом история не закончилась. Спустя несколько дней ее и секретаря парткома Академии общественных наук, где Светлана работала, пригласили в Комитет партийного контроля — к ее председателю М. А потом был арестован Берия.
И снова секретарь парткома изумился и ничего не понял. Эту историю мне рассказывала Светлана дважды, один раз еще в пятидесятые годы, а потом не так давно, когда-перед отъездом в США жила у нас дома со своей Ольгой. Я спросил у нее: — А почему ты не рассказала об этом случае ни в первой, ни во второй своей книге? Этот звонок отца по поводу Надирашвили озадачил и удивил Светлану сильно и глубоко запал в память. Сталин ей сам никогда не звонил.
Странный звонок. И еще одна была непонятная загадка, также произошедшая в канун смерти Сталина. Как утверждает Кира, буквально перед его кончиной мою мать и ее мать — Евгению Александровну — почему-то привезли из владимирской тюрьмы, где они отсиживали свои сроки, в Москву. Не был ли их внезапный перевод в Москву инициативой Сталина, который, раскусив Берия, понял, что они были оклеветаны нарочито и могут быть важными свидетелями и обвинителями в его поединке? История действительно не знает сослагательных наклонений.
Но я уверен, история страны пошла бы более праведными путями, если бы Сталину удалось провести свой поединок с Берия. И та команда "четырех", что собралась у одра вождя, сколотилась неслучайно, это были союзники Берия против Сталина. Их политические биографии, особенно у Маленкова, Хрущева и Берия, не раз пересекались, их связывали общие дела: Берия был назначен первым заместителем народного комиссара Внутренних дел в 1938 году по рекомендации Маленкова; Хрущев вместе с Берия и Маленковым принимали самое активное участие в раскрытии "заговора" Вознесенского, Кузнецова и Родионова. Эти люди отлично понимали, что в случае ареста Берия он потащит и всех за собой, общая опасность их объединила в тот момент накрепко. И они начали действовать, не теряя времени.
Но об этом мы поговорим немного позже. Здесь же я хочу сказать, что поведение Светланы, ее мужество и стойкость в истории с Надирашвили свидетельствуют о том, что свой нравственный поединок она выиграла! Поэтому я не могу согласиться со Светланой, когда она пишет: "Да, поколение моих сверстников жило куда интереснее, чем я. А те, кто лет на пять-шесть постарше меня — вот самый чудесный народ: это те, кто из студенческих аудиторий ушел на Отечественную войну с горячей головой, с пылающим сердцем. Мало кто уцелел и возвратился, но те, кто возвратился, — это и есть самый цвет современности.
Это наши будущие декабристы — они еще научат нас всех, как надо жить. Они еще скажут свое слово, — я уверена в этом, — Россия так жаждет умного слова, так истосковалась по нему, — по слову и делу. Мне не угнаться за ними. У меня не было подвигов, я не действовала на сцене. Вся жизнь моя проходила за кулисами.
А разве там не интересно? А вот рассуждения Светланы о поколении, выигравшем войну, я полностью разделяю. Пока это поколение было в силе, пока его голос был решающим, страна жила и развивалась и никакая "оккупация" ей не грозила. И лишь когда это поколение победителей постарело, отошло от активной жизни, разразилась перестройка, обернувшаяся развалом страны, откатившим ее в аутсайдеры, массовым обнищанием народа. Многое сегодня Светлана переосмыслила, оценивает по-другому в поисках правды, но она по-прежнему самостоятельна в оценках и поступках, не юлит, не прогибается перед сильными мира сего, умна и честна в своих суждениях.
Об этом свидетельствует, например, ее интересное и содержательное телеинтервью, которое у нее брали А. Петрова и М. Лещинский и показали по программе телевидения весной 1994 года. А между тем живет Светлана в своем английском зарубежье скудно, не всегда имеет возможность купить себе необходимые продукты, хотя наше демократическое правительство должно было бы позаботиться о ней и платить ей пенсию, обеспечивающую ей безбедное существование на любой территории ее проживания. Всякие досужие разговоры, которые возникают в прессе, будто она живет на деньги Сталина, положенные им в Швейцарский банк, — обычные "грязные" сплетни, которыми столь богата наша "демократическая" жизнь.
В те тревожные мартовские дни, когда тяжелая болезнь поразила Сталина и он прощался с жизнью, "святая троица" — Берия, Маленков, Хрущев и еще примкнувший к ним Булганин, торопя события, начали действовать. Это, по существу, был тихий государственный переворот. Нужно сказать, что в последние годы своей жизни Сталин все больше стал задумываться о будущем партии, ее руководящем ядре. Он понимал, что монопольное положение партии в государстве это не только сила, но и слабость партии, и искал пути обновления ее роли в обществе, возвращения ее к собственным партийным основам. У него созрела идея о создании устойчивой системы коллективного руководства КПСС, обновлении ее руководящего состава за счет расширения центрального органа партии и включения в него новых молодых кадров.
Видимо, надежд на старые кадры у него уже не было. Этим актом был обозначен курс на дальнейшую демократизацию партии. Из руководства были удалены почти все те, кого Сталин выдвинул на XIX съезде. У власти опять оказались все те же лица, что создавали культ личности Сталина, всемерно его развивали, кто руководил и осуществлял репрессии 30—40—50-х годов и теперь имел возможность замести эти следы, найдя "козла отпущения". Берия — министром объединенного Министерства государственной безопасности и внутренних дел, сосредоточив в своих руках неслыханную власть, И.
Разумеется, все эти кадры стали членами сильно укороченного Президиума. Так был сделан, на мой взгляд, первый шаг по тому пути, который в конечном счете привел страну и партию к катастрофе. Однако союз трех — Берия, Маленков, Хрущев — был недолговечен да и не мог быть иным. Для каждого из них Берия был человек опасный, и его стремление к личной власти могло стать общей катастрофой. Берия ненавидели и боялись все, и на его устранении можно было не только обрести внутреннюю устойчивость, но получить серьезный политический капитал, личный авторитет в партии и у народа.
Сильный партийный контроль над государственными органами, в том числе и силовыми учреждениями, давал И. Хрущеву реальную возможность рассчитывать на успех. Здесь важно было точно найти время выступления — не опоздать, но и не проявить опасную торопливость, плод должен созреть и сорван быть внезапно. А пока плод созревал, в стране происходили интересные события. Берия спровоцировал этим новую волну преступности, захлестнувшую страну.
Чтобы справиться с этим бедствием, пришлось затратить огромные усилия. Дело было сделано, и дальнейшее пребывание медиков под стражей могло приобрести нежелательный оборот, тем более, что это "дело" можно было удачно со временем столкнуть на Сталина. Так что выгода от состряпанного "заговора врачей" использована на полную катушку. Через два дня, 6 апреля, были публично сняты все обвинения с художественного руководителя Еврейского театра С. Михоэлса, погибшего при странных обстоятельствах в 1948 году.
Яковлева и других артиллеристов, затем были реабилитированы и освобождены из-под стражи нарком авиапромышленности А. Шахурин и командующий ВВС А. А вот моя мать и Евгения Александровна, как я уже упоминал выше, продолжали сидеть. Между тем "час X" наступил, и Берия был арестован. Большую помощь в этой операции оказал И.
Хрущеву Г. В стране это событие было встречено с облегчением. Акция по аресту прошла сравнительно легко и гладко, что лишний раз свидетельствовало о том, что партия сохраняла контроль над КГБ и МВД. В нашей семье известие об аресте Берия было встречено с ликованием, мы с нетерпением ждали освобождения мамы и тети Жени, в невиновности которых мы никогда не сомневались и знали, чьих рук это было дело. Но время шло, а они продолжали сидеть.
Летом закончился срок ссылки у Киры, она вернулась в Москву, но ей было отказано в прописке. Практически сразу после ареста Берия была освобождена жена В. Молотова — П. Заметим, что произошло это не раньше, а именно после ареста Берия. Освободили жену Р.
Хмельницкого — Веру Ивановну, вышел из владимирской тюрьмы Г. Эти люди проходили по одному делу с тетей Женей. Никто не освобождал и Василия, арестованного при Берия 28 апреля 1953 года. На него тогда навесили кучу обвинений, и какие-то, очевидно, были небезосновательными. Но я уверен, главное было в другом.
Уже во время похорон отца Василий публично бросил обвинения Берия и другим членам Политбюро, что они приложили руку к смерти Сталина. В марте 1954 года мы поняли, что ждать дальше не имеет смысла, и написали письмо. Решили, что направить его следует на имя В. Мы просили Вячеслава Михайловича разобраться с делом А. Аллилуевой и Евгении Александровны.
В своем выборе мы не ошиблись. Кира даже не поверила этому сообщению, решив, что кто-то, не насытившись первоапрельскими розыгрышами, продолжил их и на следующий день. Но в телефонной трубке категорически отрицали такую возможность и сообщили, что за ней высылается машина. В тот момент я принимал ванну. Ко мне вдруг внезапно просунул голову Леонид и крикнул: "Скорей вылезай!
Сейчас будем встречать наших мамочек! Я пулей выскочил из воды. За эти шесть лет, что отсутствовали мама и тетя Женя, в нашей семье произошло немало изменений. Когда арестовывали маму, я был самым маленьким, а в 1954 году мне уже было девятнадцать лет и ростом я обогнал всех братьев. В конце 1952 года Саша женился на сокурснице Галине Степановне Даниловой, и в 1953 году у них родилась дочка Женя.
Брак этот оказался недолгим. В 1953 году женился и Леонид, тоже на своей сокурснице — Галине Ивановне Головкиной, живут они вместе уже больше сорока лет. Не застала в живых тетя Женя свою мать, М. Первыми словами, которыми наши мамы встретили Киру, были: "А все-таки наш родственник выпустил нас! Сталина они даже и не слышали.
Вид у них был ужасный, особенно у мамы — худая, в лохмотьях, она все время шарила глазами по комнате, будто кого искала, и наконец спросила: "А где же Володя? У меня похолодело что-то в груди — я же стоял прямо перед нею. Вскоре к нам пришла Светлана. Мы вновь собрались все вместе, заново привыкая друг к другу. Не было, правда, Василия.
Моя мама, Евгения Александровна были полностью реабилитированы. Реабилитирован был и муж тети Жени, Николай Владимирович, но она не захотела с ним жить дальше, и они расстались. Нам вернули третью нашу комнату, прикрепили к кремлевской поликлинике, столовой, маме вернули ее пенсию, восстановили в Союзе писателей. Но вот здоровья вернуть никто ей уже не мог. Она вернулась совсем другим человеком, с тяжело подорванным здоровьем.
Мама прошла несколько тюрем, как и тетя Женя, она сидела во внутренней тюрьме на Лубянке, в Лефортовской тюрьме, во Владимире, потом снова в московской тюрьме на Бутырках. У меня не было желания изучать дело матери, потому что вернулась она психически больным человеком. Мы полагали, что она заболела вскоре после ареста, не выдержав несправедливых обвинений, унижений и тягот тюремной жизни. Эта точка зрения нашла отражение и в книге Светланы: "Вернулась она весной 1954 года, проведя несколько лет в одиночке, а большую часть времени пробыв в тюремной больнице. Сказалась дурная наследственность со стороны бабушкиных сестер: склонность к шизофрении.
Анна Сергеевна не выдержала всех испытаний, посланных ей судьбой. Когда она возвратилась домой, состояние ее было ужасным. Я ее видела в первый день — она сидела в комнате, не узнавая своих уже взрослых сыновей, безразличная ко всему: что умер мой отец, что скончалась бабушка, что больше не существует нашего заклятого врага Берия. Она только безучастно качала головой". Мне казалось, что я уже все знаю: и эти пошлые обвинения, и тех, кто оклеветал мою маму.
Стоит ли терзать душу и читать эти пухлые тома дела?.. Я был свидетелем, как мама разговаривала с редактором ее книги Н. Бам, которая пришла к нам домой со своими объяснениями. Нина Игнатьевна просила прощения у матери, много сделавшей для нее. Она говорила, что писала на мать по требованию следователей, и при этом ругала на чем свет стоит Сталина, хотя ее никто не арестовывал и в тюрьме не держал.
Мама все это выслушала и сказала: — Нина Игнатьевна! Кто на кого должен обижаться? Вы на Сталина за то, что, находясь на свободе, писали на меня всякую гадость, или Сталин на вас за то, что на основании ваших доносов санкционировал мой арест? На этом неприятная тема была закрыта, и больше к ней они не возвращались. И все-таки летом 1993 года я познакомился с реабилитационным делом моей матери — было несколько странностей, которые меня подтолкнули к этим документам, где я надеялся получить ответ.
Обвинение построено на показаниях, выжатых незаконными средствами из арестованных ранее Е. Аллилуевой, тети Жени, ее мужа Н. Молочникова и дочери Киры. А показания такого рода: "Активной участницей антисоветских сборищ и распространительницей всякого рода измышлений о Сталине явилась сестра моего отца — Аллилуева Анна Сергеевна, которая без стыда и совести чернила Сталина за то, что он якобы испортил ей личную жизнь". Или: "Все окружение Аллилуевой Анны Сергеевны открыто высказывало враждебное отношение к советской власти и руководителям партии и правительства".
Это выдержки из Кириных показаний. То же самое примерно говорили тетя Женя и ее муж. Больше никаких "доказательств" в деле нет. Нет там и показаний Н. Бам, очевидно, они находятся где-то в другом месте.
Весь этот бред и ложный оговор проверить и опровергнуть было легко, но чем фантастичнее выглядела откровенная ложь, тем охотнее она клеилась к делу. И сидела-то она больше этого срока, даже тогда, когда, казалось, и эти оговоры теряли свой смысл и автоматически реабилитировали жертву. Было для меня и одно радостное открытие. В том же 1948 году была арестована Р М. Азарх, жена венгерского писателя Мате Залки, с которой мать была знакома с 1919 года.
Долгое время я, к стыду своему, думал, что и ее показания повредили матери. Но эта мужественная и замечательная женщина, написавшая книгу "Дорога чести" — о муже, которого многие знают как легендарного генерала Лукача, погибшего в Испании, исповедовала в своей жизни те же законы чести. Она заявила следователю, что знает Анну Сергеевну с 1919 года и наотрез отказывается давать какие-либо порочащие ее показания. В деле я не нашел никаких указаний на то, что мать и Евгения Александровна были привезены перед смертью Сталина в Москву, как утверждала Кира. Если это было так, то за этим могло стоять только устное распоряжение очень высокого начальства, но не Берия, ибо тюремная служба не была его вотчиной и вызов был бы зафиксирован.
Так что знакомство с делом вопросы мои не прояснило. Но вот что интересно. В книге "Двадцать писем к другу" Светлана пишет: "В конце 1948 года поднялась новая волна арестов. Попали в тюрьму мои тетки — вдова Павлуши, вдова Реденса. Попали в тюрьму и все их знакомые.
Арестовали отца моего первого мужа — старика И. Потом пошла, кампания против "космополитов", и арестовали еще массу народа. Арестовали и Полину Семеновну Жемчужину — не убоявшись нанести такой страшный удар Молотову. Арестовали А. Убили Михоэлса.
Они все обвинялись в том, что входили в "сионистский центр". Светлана немножко напутала. Арестованы были И. Морозов, П. Жемчужина, А.
Лозовский Дридзо , Л. Штерн и еще другие не в конце 1948 года, а в конце 1947-го — начале 1948 года. Михоэлс попал в автокатастрофу и погиб в десятых числах января 1948 года. Так вот — все эти фамилии, за исключением Жемчужиной, я встретил в реабилитационном деле моей матери. И мне стало абсолютно ясно, что основными фигурантами всего этого дела являлись Н.
Жена чекиста Станислава Реденса , расстрелянного в 1940 году. Биография В 1948 году была арестована одновременно со старой подругой Н. Аллилуевой П. Жемчужиной , женой В. Молотова и осуждена «за шпионаж». Реабилитирована в 1954 г.
Муж занимал высокие посты в НКВД и к 1938 году дослужился до должности наркома внутренних дел Казахской ССР, но был арестован и расстрелян в 1940 году.
В 1946 году в издательстве «Советский писатель» вышла в свет книга А. Аллилуевой Реденс «Воспоминания», вызвавшая по воспоминаниям Светланы Аллилуевой яростный гнев отца. В результате, на книгу и её автора обрушился поток гневных рецензий в прессе, тираж был изъят, а сама Анна Аллилуева была арестована и осуждена, вместе со своей близкой подругой Полиной Жемчужиной-Молотовой.
«Воспоминания»
Страница автора: Аллилуева Анна Сергеевна, читать онлайн все книги по сериям, библиография и информация об авторе / биография. Старшая сестра Надежды Анна Аллилуева, а также Полина Жемчужина были арестованы и сосланы уже после войны. Аллилуева анна сергеевна реденс, дрофа питается прочной и парашютной ротой — сотнями, изоляцией успешных растений, коллегами, иногда литераторами и мышеподобными хорватами. Главная» Новости» Анна аллилуева. Анна Сергеевна Реденс (более известная под своей девичьей фамилией Аллилуева, 1896—1964) — сестра Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина. внук Илья, сын Иосифа Григорьевича Аллилуева, родившегося в первом браке Светланы. Послевоенная атака Сталина на родственников была спровоцирована книгой воспоминаний Анны Сергеевны Аллилуевой.
Навигация по записям
- Дети Кремля
- Самоубийство Надежды Аллилуевой. Тайна покрытая мраком
- Была ли жена Василия Сталина «черной вдовой»
- Официальная версия
Была ли жена Василия Сталина «черной вдовой»
Закутанные чадрами женщины, как привидения, проходили между могил и протяжными гортанными воплями оглашали воздух. Вестей от отца не было. Мать грустила, ее терзали тревога и забота. Да и трудно было.
Она не могла найти работы и продала все, что у нас было. На эти деньги мы добрались до Тифлиса. Глава седьмая В конце 1903 года в Баку налаживали подпольную типографию.
Тифлисские железнодорожники сделали для типографии печатный станок. Шрифт тоже достали тифлисцы. Перевезти это имущество в Баку поручили отцу и В.
В корзине, которую принес дядя Ваня под Новый год под пивными бутылками спрятали печатный станок. Его хранили среди старой домашней рухляди на бабушкином чердаке до того дня, когда отец с Василием Андреевичем, разделив на две части поклажу, поодиночке ушли из дому. А накануне отец зашел к одному из товарищей, к Михо Бочоридзе, - в его квартире, в домике у Верийского моста, хранился шрифт.
Бабе, родственница Бочоридзе, встретила отца... Худощавый темноволосый молодой человек показался из соседней комнаты. Бледное лицо с резким изломом бровей, карие испытующе-внимательные глаза кажутся отцу знакомыми.
Молодой пропагандист, который занимался с рабочими железнодорожных мастерских. Он вывел на демонстрацию батумских рабочих. Скупо и коротко Coco рассказал о том, как из тюрьмы, где он просидел много месяцев, его выслали в Иркутскую губернию, в село Уда.
Сначала не удалось - стражник не спускал с меня глаз. Потом начались морозы. Выждал немного, достал кое-что из теплых вещей и ушел пешком.
Едва не отморозил лицо. Башлык помог. И вот добрался.
Сперва в Батум, а потом сюда. Как тут у вас? Что бакинцы делают?
Отец рассказывает о бакинских делах, о типографии, о поручении, делится сомнениями: удастся ли ему с Шелгуновым благополучно довезти тяжелый, громоздкий груз - станок, барабан от него и еще шрифт? Coco внимательно слушает. Разберите его на части и везите отдельно.
Сядьте в разные вагоны и не показывайте виду, что едете вместе. А шрифт пусть привезут потом, другие... Я запомнила рассказ отца о его первой встрече с молодым Сталиным.
Это было в начале января 1904 года. Глава двенадцатая... Там, в комнатах наверху, я впервые увидела спеленатую Надю.
Тогда дом был еще не достроен. А сейчас он заново отделан. Балконы, висевшие без перил, обведены железной решеткой.
Теперь бы мама не боялась, что мы можем свалиться оттуда. Ах, как досталось Павлуше, когда однажды его застали свесившимся с узкого каменного выступа! Мама сама чуть не плакала, втаскивая Павла обратно в комнату.
И тот же берег, по большим плоским камням которого мы любили скакать. А дальше, за домом, пристань, куда причаливают пароходы. Какая была радость, когда мама брала нас гулять туда, и мы останавливались у высоких, обмотанных толстыми канатами причалов и глядели, как у купален под пристанью барахтались и ныряли в море смуглые горластые мальчишки.
Эту пристань я запомнила, потому что однажды папа едва не утонул здесь. Я и сейчас живо представляю это забавное, чуть не ставшее трагическим происшествие, в котором проявился весь наш решительный и настойчивый отец. Мы гуляли по пристани, когда ветром вдруг швырнуло в море мою новую, только что купленную соломенную шляпу.
Я не успела горестно вскрикнуть, как папа. Но она, точно спасаясь от преследования, неслась по волнам все дальше в море. Оцепенев от неожиданности, мы так и застыли на пристани...
Предательский бакинский норд, как всегда, разыгрался внезапно. Волны поднимались выше, и шляпа неслась по ним, издеваясь над всеми нами. Папа плыл ловко и быстро, но не мог схватить ее.
Но папа не слышал нас и упрямо догонял еле видный светлый соломенный кружок. Мы никогда не видели море таким бурным. Мы кричали все громче.
Но вот мы уже смеемся сквозь слезы. Папа приближался, и шляпа гордо торчала на его голове, бант победно раздувался рядом с отцовской бородой. Мы с папой живем в квартире его старого друга Назарова.
Дуня - его жена. Она - простая, веселая и нравится мне так же, как нравится хмурый по виду, но такой заботливый ко мне Иван Назаров. Все мне у них по душе...
Бывает у Назаровых гость, которого я приметила сразу. Голубоглазый, светловолосый, он выделяется среди остальных. Зовут его Петр Монтин, и он часто шутит со мной, звучно, громко смеясь.
У Монтина приятный, мягкий, раскатисто-певучий голос, и кажется мне, все любят слушать его. Когда Монтин говорит, в комнате замолкают и все глядят на него. Дядя Ваня тоже приходит к Назаровым.
По воскресеньям он водит меня гулять и покупает мне кишмиш-лаблабо - сладкий рассыпчатый горох с изюмом и бада-буды - обсыпанные сахаром хлопья кукурузы. Продавцы-татары поджаривают сласти на углях у своих лотков, тут же на улице. Здесь все происходит на улице.
На улице стригут и бреют. Я останавливаю дядю Ваню, чтобы поглядеть, как работают уличные цирюльники. Мужчины поднимаются с низких скамеечек и надевают на выбритые посредине головы замусоленные, грязные шапочки.
Это носильщики тяжестей, амбалы - так их зовут в Баку. Я вижу, как они идут посредине улицы, сгибаясь и вздрагивая под непомерной ношей. Мне кажется: вот-вот они упадут.
Подложив под головы веревочные носилки, амбалы спят в пыли, прямо на тротуаре... Ни на кого не глядя, важно шагают почтенные краснобородые тюрки. А за ними, постукивая каблучками, скользят шуршащие шелками непонятные фигуры.
На лицах у них шелковые маски, и в прорезях сверкают живые черные глаза. Со страхом и любопытством гляжу я им вслед. Кто-то из прохожих говорит: - Это жены-тюрчанки со своим мужем.
Меня опять привозят в Тифлис, в Дидубе, к бабушке. Глава тринадцатая Отец остался в Тифлисе. Почему нерадостно сегодня в доме...
Он треплет меня по щеке и отходит к товарищам. Не слышно обычных шуток и слов привета. В руках у отца я вижу лист бумаги.
Когда товарищи рассаживаются, отец вслух читает телеграмму из Баку, всего несколько слов: "Вчера вечером выстрелом в голову убит Петр Монтин".
Когда же Аллилуева занималась детьми, она была довольно строгой: Светлана позже вспоминала, что в единственном письме, которое она получила от матери, та ругала её и называла «ужасно непослушной», хотя Светлане было тогда всего четыре или пять лет. Тем не менее, Аллилуева хотела, чтобы дети получили хорошее образование [40]. Светлана также вспоминала, что единственным человеком, которого боялся Сталин, была Аллилуева [54]. В течение недели семья жила в Потешном дворце , где Аллилуева вела простой образ жизни и контролировала семейные расходы [42]. По выходным они часто уезжали на подмосковную дачу. Рядом жили братья и сестры Аллилуевой и их семьи, и все они часто собирались [49]. Летом Сталин отдыхал на побережье Черного моря недалеко от Сочи , или в Абхазии , и к нему часто присоединялась Аллилуева хотя в 1929 году она провела там всего несколько дней, а затем вернулась в Москву на учебу.
Несмотря на то, что они были порознь, они часто писали друг другу письма [55]. По словам ее близкой подруги Полины Жемчужиной брак Аллилуевой и Сталина был сложным и они часто ссорились [56]. Сталин считал, что мать Аллилуевой больна шизофренией [57]. Начальник личной охраны Сталина Карл Паукер был невольным свидетелем их ссор. Особенно когда улыбка исчезает с ее лица» [58]. Она подозревала Сталина в супружеской измене [59] [60] , хотя по словам секретаря Сталина Бориса Бажанова , «женщины не интересовали [Сталина]. Ему было достаточно собственной женщины, но он мало уделял ей внимания» [61]. Последние годы жизни Аллилуевой были омрачены не только пренебрежением мужа, но и проблемами со здоровьем.
Она страдала от «ужасных депрессий», головных болей и ранней менопаузы. Ее дочь позже утверждала, что у Аллилуевой были «женские проблемы» из-за « абортов , на которые никогда не обращали внимание» [62]. Биограф Аллилуевой Ольга Трифонова утверждает со ссылкой на медицинскую карту Аллилуевой, что она перенесла в общей сложности 10 абортов [24]. Несколько раз Аллилуева подумывала уйти от Сталина и забрать с собой детей, а в 1926 году она ненадолго переехала в Ленинград [63]. Но Сталин позвонил ей, и она вернулась [63]. Ее племянник Александр Аллилуев позже утверждал, что незадолго до смерти Аллилуева снова планировала уйти от Сталина, но никаких других подтверждений этому нет [64]. Надежда Аллилуева с сыном Василием , 1923 год Надежда Аллилуева с дочерью Светланой , 1932 год Аллилуева и Сталин , 17 августа 1922 Самоубийство Последний день В ноябре 1932 года Аллилуевой оставалось всего несколько недель до окончания курса в Академии [65]. Вместе со своими соотечественниками она участвовала в параде 7 ноября, посвященном пятнадцатой годовщине Октябрьской революции , а Сталин и дети наблюдали за ней с мавзолея Ленина на Красной площади [66].
После окончания парада Аллилуева пожаловалась на головную боль, поэтому дети уехали на дачу за город, а она вернулась домой в Кремль [66]. На следующий вечер и Аллилуева, и Сталин присутствовали на ужине в честь годовщины революции, организованном в кремлевской квартире Климента Ворошилова — близкого друга Сталина и члена Политбюро. Аллилуева обычно одевалась скромно [NB 2] — в стиле, соответствующем большевистской идеологии, — но на этот раз нарядилась [26]. На ужине, на котором присутствовали высокопоставленные члены Политбюро вместе с супругами, было много алкоголя. Аллилуева и Сталин постоянно ссорились, что не было принято на подобного рода мероприятиях [59]. Несколько источников указывают на то, что Сталин начал флиртовать с молодой женой Александра Егорова Галиной, а до этого обсуждалось, что Сталин недавно был с парикмахершей, работавшей в кремле [68] [66] [60]. Cитуация обострилась еще сильнее, когда Сталин поднял тост «за уничтожение врагов Советского государства», но увидел, что Аллилуева бокал не подняла [69]. Сталин разозлился и бросился в нее чем-то для привлечения внимания разные источники называют апельсиновую корку, или окурок, или кусок хлеба [70] и попал ей в глаз [24] , окликнув её: «Эй!
За ней последовала Жемчужина, чтобы поддержать подругу [69]. Две женщины вышли за Кремлевскую стену, обсуждая события ночи и заключая, что Сталин так поступил, поскольку был пьян [72]. Затем их пути разошлись, и Аллилуева вернулась домой в Кремль [73]. Дальнейшие события до конца не ясны, но рано утром 9 ноября 31-летняя Аллилуева, будучи одна в своей комнате, выстрелила себе в сердце и умерла мгновенно [74]. Аллилуева застрелилась из пистолета Walther PP , недавно подаренного ей ее братом Павлом Аллилуевым [75]. Тот привёз пистолет из Берлина сестре в подарок [75].
Фёдор погиб через четыре месяца после рождения Артёма при крушении аэровагона , и Артём стал воспитываться в семье Сталина [52] [53] хотя его мать была жива и занимала руководящие должности. Сосредоточенная на своей карьере, Аллилуева не проводила много времени со своими детьми и для присмотра за ними наняла няню Александру Бычкову [54].
Когда же Аллилуева занималась детьми, она была довольно строгой: Светлана позже вспоминала, что в единственном письме, которое она получила от матери, та ругала её и называла ужасно непослушной, хотя Светлане было тогда всего четыре или пять лет [NB 4]. Тем не менее, Аллилуева хотела, чтобы дети получили хорошее образование [41]. Светлана также вспоминала, что единственным человеком, которого боялся Сталин, была Аллилуева [57]. В течение недели семья жила в Потешном дворце , где Аллилуева вела простой образ жизни и контролировала семейные расходы [43]. По выходным они часто уезжали на подмосковную дачу. Рядом жили братья и сестра Аллилуевой и их семьи, и все они часто собирались [50]. Летом Сталин отдыхал на побережье Черного моря недалеко от Сочи , или в Абхазии , и к нему часто присоединялась Аллилуева хотя в 1929 году она провела там всего несколько дней, а затем вернулась в Москву на учебу. Несмотря на то, что они были порознь, они часто писали друг другу письма [58].
По словам ее близкой подруги Полины Жемчужиной брак Аллилуевой и Сталина был сложным и они часто ссорились [59]. Сталин считал, что мать Аллилуевой больна шизофренией [60]. Начальник личной охраны Сталина Карл Паукер был невольным свидетелем их ссор. Особенно когда улыбка исчезает с ее лица» [61]. Она подозревала Сталина в супружеской измене [62] [63] , хотя по словам секретаря Сталина Бориса Бажанова , «женщины не интересовали [Сталина]. Ему было достаточно собственной женщины, но он мало уделял ей внимания» [64]. Последние годы жизни Аллилуевой были омрачены не только пренебрежением мужа, но и проблемами со здоровьем. Она страдала от «ужасных депрессий», головных болей и ранней менопаузы.
Ее дочь позже утверждала, что у Аллилуевой были «женские проблемы» из-за « абортов , на которые никогда не обращали внимание» [65]. Биограф Аллилуевой Ольга Трифонова утверждает со ссылкой на медицинскую карту Аллилуевой, что она перенесла в общей сложности 10 абортов [24]. Несколько раз Аллилуева подумывала уйти от Сталина и забрать с собой детей, а в 1926 году она ненадолго переехала в Ленинград [66]. Но Сталин позвонил ей, и она вернулась [66]. Ее племянник Александр Аллилуев позже утверждал, что незадолго до смерти Аллилуева снова планировала уйти от Сталина, но никаких других подтверждений этому нет [67]. Аллилуева и Сталин , 17 августа 1922 Надежда Аллилуева с сыном Василием , 1923 год Надежда Аллилуева с дочерью Светланой , 1932 год Последний день[ править править код ] В ноябре 1932 года Аллилуевой оставалось всего несколько недель до окончания курса в Академии [68]. Вместе со своими соотечественниками она участвовала в параде 7 ноября, посвященном пятнадцатой годовщине Октябрьской революции , а Сталин и дети наблюдали за ней с мавзолея Ленина на Красной площади [69]. После окончания парада Аллилуева пожаловалась на головную боль, поэтому дети уехали на дачу за город , а она вернулась домой в Кремль [69].
На следующий вечер и Аллилуева, и Сталин присутствовали на ужине в честь годовщины революции, организованном в кремлевской квартире Климента Ворошилова — близкого друга Сталина и члена Политбюро. Аллилуева обычно одевалась скромно [NB 5] — в стиле, соответствующем большевистской идеологии, — но на этот раз нарядилась [26]. На ужине, на котором присутствовали высокопоставленные члены Политбюро вместе с супругами, было много алкоголя. Аллилуева и Сталин постоянно ссорились, что не было принято на подобного рода мероприятиях [62]. Несколько источников указывают на то, что Сталин начал флиртовать с молодой женой Александра Егорова Галиной, а до этого обсуждалось, что Сталин недавно был с парикмахершей, работавшей в Кремле [71] [69] [63]. Cитуация обострилась еще сильнее, когда Сталин поднял тост «за уничтожение врагов Советского государства», но увидел, что Аллилуева бокал не подняла [72]. Сталин разозлился и бросил в нее чем-то для привлечения внимания разные источники называют апельсиновую корку, или окурок, или кусок хлеба [73] и попал ей в глаз [24] , окликнув её: «Эй! За ней последовала Жемчужина, чтобы поддержать подругу [72].
Две женщины вышли за Кремлевскую стену, обсуждая события ночи и заключая, что Сталин так поступил, поскольку был пьян [75]. Затем их пути разошлись, и Аллилуева вернулась домой в Кремль [76]. Дальнейшие события до конца не ясны, но рано утром 9 ноября 31-летняя Аллилуева, будучи одна в своей комнате, выстрелила себе в сердце и умерла мгновенно [77].
Однако, как выяснилось позже, он успел отдать распоряжение руководству ОГПУ не открывать уголовного дела о смерти Аллилуевой. Это только подогрело стремительно расползавшиеся по Москве слухи. Хотя в газетных некрологах об этом не было ни слова, все знали, что смерть наступила не по естественным причинам. Заканчивался 1932 год, до Большого террора дело ещё не дошло, но Сталин уже успел показать, на что он способен и в борьбе с оппозицией, и в ходе коллективизации. Большинство слухмейкеров сходились на том, что Сталин сам застрелил свою жену. Одни шептались, что это было убийство из ревности: она якобы изменила ему с пасынком Яковом. Другие говорили, что Надежда симпатизировала троцкистам, стала обвинять мужа в уничтожении оппозиции, и он в бешенстве нажал на курок. Была версия, что убийство произошло случайно: Сталин, параноидально боявшийся за свою жизнь, зайдя в комнату, увидел, что за шторой кто-то стоит, испугался и начал стрелять, а там Надежда просто любовалась ночным небом. Сплетников разыскивало и арестовывало ОГПУ, но погасить слухи не могло. Их авторы ссылались на сведения, добытые из третьих или даже четвёртых рук. Супруга лидера финских коммунистов Айно Куусинен передавала рассказ одного из врачей, укладывавших покойницу в гроб: якобы на её шее были явственно видны следы от пальцев душителя, и медикам пришлось маскировать их платком. Писательница Лариса Васильева в своей книге «Кремлёвские жёны» приводит совсем уж дикую версию, рассказанную ей в 1950-х годах неназванной старой большевичкой. По её словам, во время очередной ссоры Сталин крикнул Надежде, что она ему не только жена, но и дочь. Поражённая Аллилуева бросилась к своей матери, и та призналась, что в 1900 году действительно имела связь с Кобой и не может точно сказать, чьей именно дочерью является Надя. Сражённая этой информацией, женщина, и без того не отличавшаяся крепким душевным здоровьем, покончила с собой. Что точно произошло в кремлёвской квартире Сталина в ту ночь, не узнает уже никто. Предсмертное письмо, которое вроде бы оставила Аллилуева мужу, было им уничтожено сразу после прочтения. Сталин действительно горевал о смерти супруги. Он часто приходил на Новодевичье кладбище и подолгу сидел у её могилы. Вопреки распространённому мнению, во времена Большого террора Сталин не уничтожил семью Надежды. Её родители умерли своей смертью уже после войны. Брат Павел, занимавший видный пост в наркомате обороны, скончался от инфаркта на своём рабочем месте в ноябре 1938 года. То, что это произошло вскоре после того, как он отправил шурину письмо с предложением прекратить репрессии в армии, наводило многих современников на мысли об отравлении, но хоронили Павла с воинскими почестями. Другой брат Фёдор ещё в начале 1920-х повредился рассудком и умер в 1955 году. Через тюрьму прошла лишь старшая сестра Надежды Анна. В конце 1947 года в западной прессе появились публикации о давнем самоубийстве жены Сталина. МГБ начало прослушку всех возможных источников этой информации и установило, что Анна Аллилуева слишком много общается с иностранными дипломатами. Свояченице дали срок за шпионаж. Просидев несколько лет в одиночной камере и сойдя там с ума, Анна вышла на свободу в 1954 году, уже после смерти посадившего её родственника. Сталин действительно тщательно оберегал светлую память своей покойной жены, хотя, возможно, он лишь скрывал правду о собственном преступлении. Двадцать писем к другу Васильева Л. Кремлёвские жёны.