это заключительный этап развития русского народа, в нём заключаются все чаянья русских, идеалы и стремления. «В системе противодействия идеологии нацизма и фашизма большая роль принадлежит мировым религиям.
Похожие новости
- Русский фашизм Ridero 36786645 купить в интернет-магазине Wildberries
- Издай свою книгу
- О появлении нового фашизма, его отличии от состояния XX века и угрозе глобальной войны
- Нет фашизму! — КПРФ Москва
- Последние новости
- Иммануил Кант: философ, присягнувший на верность Российской империи
Почему в России нет - и не будет - фашизма
Это стилистические детали, но они достаточно интересны. Следует добавить, что поздний, послевоенный сталинизм подобрал у побежденного Гитлера знамя государственного антисемитизма. Им окрашены процессы конца 40-х и начала 50-х годов. Они шли по нарастающей, и только смерть Сталина положила им предел. Хотя не столь свирепые, но вполне зримые следы государственного антисемитизма сохранялись в СССР до самого его падения. Большевизм, этот отечественный вариант тоталитаризма, — тяжелейшая наследственная болезнь. Тем более, что лечения не было, а от реабилитации отказались.
Сразу скажем, антисемитизма сегодня нет. Но все признаки, перечисленные Николаем Бердяевым, присутствуют. К ним плюсуются безальтернативная всепроникающая госпропаганда и репрессии, которые постепенно перестают быть точечными и мягкими и напоминают качеством судебных решений и сроками приговоров 30-50-е годы прошлого века. Теперь еще и война. Война с Украиной, а на самом деле — с Западом. Ненависть к Западу, тотальное, цивилизационное, культурное противостояние ему — вообще тема особого разговора.
Им был отмечен и гитлеровский нацизм, видевший в Западе средоточие черного еврейского зла, и большевизм, для которого Запад был классово враждебным и обреченным на историческое поражение миром капитала. Оба режима претендовали на преобразование мира по своему образу и подобию. Оба были мессианским и захватническими. Оба ставили на расширение территорий. В этом смысле большевизм, кстати, не оригинален. Он основан на глубочайшей исторической традиции.
Православное мессианство уходит корнями в 15 век к Ивану III и закрепляется при Иване Грозном, предельно идеологически постулируется при Николае I с уваровской теорией официальной народности. И, наконец, глыбообразный Александр III, почитаемый сейчас. Все они — апостолы отечественного антизападничества.
Но допрос еще не закончен... Меня вот что интересует. Черт с ним, с вашим фашизмом, в конце концов, это не больше чем теория. А вот как вы относитесь к террору? Террору в вашей программе место есть? Эсерка Каплан помогла отправиться на тот свет Ленина—его место занял Сталин. Если убрать Сталина — в его кресло сядет Каганович. Ну и что? Линия-то останется прежней. Но Сталин — случай особый. Он заслуживает того, чтобы его убрали. Никто не причинил России столько бед, сколько он, а за эго надо платить — платить своей жизнью. Я бы придумал, как с ним рассчитаться. Главное, я пришел к выводу, что это необходимо сделать. И должен упредить ваш следующий вопрос, они меня в этом поддерживали.
Вот вам чешское интернет-издание: »Фашистская мразь из сторонников Путина заполнила половину Вацлавской площади». То есть чехи, которые решили, что с экономикой в стране стало как-то не очень и поэтому надо бы начать говорить с Москвой, — это фашисты. Впрочем, там дальше более мощные пассажи. Но настоящая проблема заключается в том, что иностранные и враждебные державы выступают за агрессивный фашизм. Мы должны вынести из этого ясное знание.
Видимо, неонацизм - болезнь заразная. И потащили свои застарелые проблемы родом из "святых 90-х" с неконтролируемой миграцией, этнической преступностью , чеченскими войнами и т. Конечно, они теперь не светят "молниями" и "черепами", не демонстрируют на каждом углу 1488. Они мудрее. Они косят под "патриотов" и на волне защиты русских проводят свои идеи о ксенофобии, ненависти к мигрантам и всем неславянам вообще. Даже если неславяне сражаются на стороне России, а славяне - на стороне бандеровщины. Все народы России защищают Донбасс Все народы России защищают Донбасс Но как отличить патриота России от мимикрирующего под него фашиста? Всё просто. Патриот России любит свою страну и борется с произволом в отношении народов России, русского народа, преступлений против нашей страны и народа. Борьба с преступниками, но не агрессия против других народов только за то, что у них другой язык и культура. Например, патриоты России защищают Донбасс и Новороссию от укрофашистов, защищают русский язык, историю и культуру. Но это не значит, что надо запрещать украинский язык и культуру, преследовать и убивать иностранцев или ограничивать их в правах за преступления конкретных лиц.
Медведев: Россия уничтожает новых фашистов на полях сражений
Как и вы, мы считаем необходимым централизованное и единое государство, требующее железной дисциплины от всех, с той лишь разницей, что вы приходите к этому выводу через концепцию классов, а мы — через концепцию нации». Замечательный мыслитель русского зарубежья Георгий Федотов уже в конце 30-х годов пишет: «Большевизм — это культура тоталитарной злобы. Россия — самая последовательная страна фашизма. Не забудьте, что Ленин и был изобретателем этой государственной формы, которую Муссолини и Гитлер заимствовали у него. А социальное содержание московского фашизма ничем не отличается от германского». Георгию Федотову вторит крупнейший русский интеллектуал философ Николай Бердяев: «Сталинизм, то есть коммунизм периода строительства, перерождается в своеобразный русский фашизм. Ему присущи все особенности фашизма: тоталитарное государство, государственный капитализм, национализм, вождизм и, как базис, милитаризованная молодежь». Сталинизм перерождается в своеобразный русский фашизм Заметим, что все это писалось до начала Второй мировой войны.
Еще не было гитлеровских газовых печей, и авторы мало что знали о масштабах сталинских репрессий. А ведь именно беспрецедентный государственный террор, хотя и несколько разнонаправленный, — фактор, несомненно, сближающий два режима. Режима, несомненно, родственных. Недаром министр иностранных дел Риббентроп после вечеринки в Москве, на которой отмечалось подписание Пакта о ненападении, писал, что чувствовал себя в обществе советских вождей словно в компании старых партийных товарищей. Чутье не обмануло Риббентропа: дух жесткой кастовости, партийного сектантства и номенклатурности был общим. Были, конечно, и стилистические отличия. Массированная пропаганда нацистской Германии была откровенной и обнаженно людоедской.
А в Советском Союзе — более лицемерной по определению А. Солженицына , прячущей истинную суть за красивыми фразами о равенстве и справедливости. Было еще одно отличие — внешнеполитическое. Гитлеровский режим был более нахрапист и авантюрен, склонен к игре ва-банк. Сталинский — более осторожен и нетороплив. По-видимому, от ложного ощущения неизбежности своей исторической победы. Это стилистические детали, но они достаточно интересны.
И великий американский писатель очень скорбит по этому поводу и сокрушается. А я ставлю себя на место жителя маленького провинциального городка и мысленно посылаю злобным американским полицейским через океан большое человеческое спасибо. Потому что по отношению к людям, которые позиционируют себя как «outlaws» и гордятся этим, нужно применять принципиально иной режим юридического напряжения. Там, где законопослушному человеку достаточно погрозить пальчиком и он станет еще более законопослушным, с байкеров-беспредельщиков надо сдирать по три юридические шкуры, иначе они не почувствуют силу закона. И поступать с ними так до тех пор, пока им тоже не будет достаточно пальчика. В дальнейшем такая правоохранительная тактика получила название «нулевая терпимость» zero tolerance и в определенных обстоятельствах применялась не раз в самых демократичных государствах мира. И вот теперь о главном. Я считаю, что молодые и пассионарные выходцы из кавказских республик, которые очень хотят, чтобы их уважали, но не совсем понимают, что такое уважать других, — это контингент, достойный точно такой же терапии.
В этом смысле главный лозунг субботней Манежки «Е... Я уверен, что результат будет самый положительный. До него местную чеченскую диаспору страшно развратил бывший районный прокурор. В результате они чувствовали себя хозяевами не только в городе, но и в кабинете начальника милиции. Шериф Занасия не стал проводить разборок и зачисток. Самых буйных четверых он тут же посадил, благо было за что, а по отношению к рядовым чеченцам включил режим юридического террора. Превышение скорости — максимальный штраф, парковка в неположенном месте — максимальный штраф, выброшенный на землю бычок — максимальный штраф, неоплаченный вовремя штраф — 15 суток ареста. За малейшей попыткой сопротивления следовал вызов специальной мобильной силовой группы, которая всем своим видом демонстрировала стопроцентную решительность действовать на поражение.
Полгода такой терапии — и чеченцы стали вполне себе русскими. Даже французами. Или англичанами. И вот мне как-то очень хочется, чтобы этот режим нулевой терпимости был прописан вышеописанной социальной группе людей в масштабах всей страны. Чтобы за лезгинку со стрельбой в центре города штрафовали всех и по максимуму, а за повторную — сажали. Чтобы за езду на джипе по Александровскому саду ездоку так отмерили, что джип ему еще долго не понадобился бы.
Он, «дуче» русских фашистов, всю свою биографию построил на ненависти к коммунизму, а теперь выпрашивал милости у «вождя народов», да ещё как! Людей, питавших мало любви к советской власти, в стране хватало, но большинство смирились.
Лишь некоторые решались на столь отчаянный шаг, как бегство. В Харбине Родзаевского ждало мало хорошего. Русские там жили бедно впрочем, как и китайцы , трудились тяжело, терпели проделки местного криминала и тосковали по утраченной России. Эмигрантская молодёжь, что характерно, старшее поколение с его бесполезным ностальгическим монархизмом критиковала и искала свой идейный фундамент. Альтернативу многие видели в фашизме — этом новом течении, блестяще расправившемся в Италии с коммунистической угрозой и примирившем народ и капитал. Вот в этот момент Родзаевский и поступил в харбинский юридический институт. В недрах «Русского клуба» и на лекциях, на которых Г. Гинс и профессор Н.
Никифоров славили «чернорубашечников», сложился русский фашистский кружок. А бывший комсомолец Родзаевский, человек увлекающийся, юный и эмоциональный, очень скоро стал «дуче» харбинских русских фашистов. Русский Харбин. Большинство харбинцев даже и не знали о существовании «РФП» — Русской фашистской партии. Те тихонько собирались, агитировали среди знакомых, вырабатывали программу и партийные символы. Православие, антисемитизм и антикоммунизм сочетались у фашистов с идеями тотальной экономической автаркии России, «национализации» образования и отказа от рыночной экономики по крайней мере, крупная промышленность должна была оставаться государственной. Наверное, пара сотен харбинских фашистов так бы и мечтала тихонько о национально-трудовом строе, если бы не японская оккупация Маньчжурии. С 1932 г.
То же самое можно сказать и о поддержке российским государством европейских ультраправых. Эта часть российско-европейских связей является одновременно и «браком по расчёту», и отражением более глубоких долгосрочных идеологических союзов [42]. Тем не менее подобные отношения достаточно фундаментальны, чтобы быть чисто тактическими.
Они опираются на глубокие, общие идеологические основы. Их враги чётко определены: мировой либеральный порядок, «рыхлый консенсус» парламентской демократии, наднациональное строительство ЕС, а также то, что они называют культурным марксизмом, то есть индивидуализм, продвижение феминизма и прав меньшинств. Таким образом, за несколько лет Москве удалось оформить русофилию и евроскептицизм как две стороны одной медали, позиционируя Россию как противоположность Брюсселю и Вашингтону — поставщика честного анализа слабостей и внутренних противоречий Запада.
На фоне медийной шумихи вокруг влияния России на американский и европейский внутренний ландшафт стоит заметить: подъём ультраправых и антилиберальных нарративов и партий в Европе и США бесспорен, но причины глубоко эндогенны и заложены в фундаменте общества этих стран. Россия играет внешнюю роль: она пользуется новыми голосами, флиртует с ними и пытается их усилить, но не она породила эту динамику и реального влияния она на неё не оказывает. Россия выступает не как инициатор социальной трансформации, а как эхо-камера собственных сомнений и трансформаций европейского и американского обществ.
Где искать «фашизм» в России? Из множества ключевых признаков фашизма российский режим демонстрирует только один: устоявшуюся военизированную культуру, которую прямо поддерживают государственные институты. Социология этой военизированной субкультуры ещё не написана.
Её носители — несколько сотен тысяч активистов, она далека от маргинальной. В рядах Росгвардии числится около 250 тысяч человек; частная охранная индустрия представлена почти 23 тысячами зарегистрированных фирм, в которых занято около 700 тысяч человек [43]. Казачьи войска, действующие под эгидой государства, представляют около 100 тысяч человек.
Около 400 тысяч молодых людей так или иначе участвовали в Юнармии [44] , а несколько сотен тысяч являются членами более широкой сети патриотических военизированных тренировочных и экстремальных спортивных клубов. К этому следует добавить и более малочисленные движения: православное «Сорок сороков», политизированные байкерские клубы вроде «Ночных волков», а также широкую сеть ассоциаций ветеранов войны, активно работающих в гуманитарной и полувоенной сферах. Рост служб безопасности и возрождение молодёжной военной подготовки подпитывают традиционные формы мужественности, которая формируется под воздействием физической подготовки, мужского товарищества, чувства самопожертвования ради нации, способности переносить боль, а в некоторых случаях и идеи возрождения через насилие.
В этой среде игра с оружием становится эрзацем фаллических ритуалов. На такой благоприятной почве могут процветать группировки, чей идеологический язык непринуждённо сочетается с фашистским образным рядом и эстетикой языка тела. Этот военизированный мир сочетает в себе отсылки как к военным традициям и нормам спецслужб, так и к субкультуре криминального мира.
Бандистская субкультура, вышедшая из зон из лагерей ГУЛАГа и обычных тюрем , пропитала культуру позднего советского и постсоветского периода, что особенно проявилось в кинематографе: криминальный сленг стал новым lingua franca, насилие рассматривается как путь к успеху, а ощущение братства и «понятия» очень ценятся. Проникнув в правоохранительные органы и службы безопасности [45] , эта бандитская субкультура стала частью общего культурного мейнстрима. Личный образ Владимира Путина также способствовал широкому распространению маскулинных гендерных клише и утверждению роли мужчины-защитника при этом общество трактуется как расширенная семья.
Развитие российских и восточных боевых искусств было одним из самых долгосрочных «домашних» проектов Путина. Особенности утверждения мужественности в постсоветском контексте, таким образом, представляют собой недостаточно изученную область то же можно сказать и о проблеме мобилизации ультраправых «самооборонцев-вигилантов» в ответ на общественный прессинг, под который попало понятие мужественности в США. Однако её необходимо исследовать, чтобы понимать пристрастие к некоторым аспектам фашистской идеологии и телесной эстетики в современной России.
Фашизм как индикатор Желание стран Центральной и Восточной Европы укрепить своё чувство принадлежности к Европе и добиться большего уважения к их памяти о второй половине ХХ века более чем законно. Сочинение новой историографии для нации — всегда непростое дело, особенно когда приходится сочетать противоречивые сегменты прошлого: как можно давать слово тем соотечественникам, кто сотрудничал с нацистской Германией, а также тем, кто защищал советский режим? Как построить нацию, в исторической памяти которой найдётся место и для «коллаборационистов», и для коммунистических «попутчиков», и для антифашистских движений?
Как адекватно отразить все оттенки прошлого в общем представлении о нём? Образ России как абсолютного «чужого», угрожающего онтологической идентичности Европы, не является решением. Риски политизации прошлого не исчерпываются историографическими или мемориальными проблемами.
Умаление и тривиализация холокоста с целью выставить Россию равнозначным злом — опасно политически и нравственно. Антитоталитарная философия при таком подходе становится инструментом продвижения геополитических расширение НАТО , а также политических и экономических неолиберализм целей. Не то чтобы они были нелегитимными, но эти идеи должны завоёвывать сердца и умы открыто и конкурировать с другими легитимными представлениями о мировом порядке например, более левого толка , не прячась под маской борьбы с химерами, воплощёнными путинской Россией.
Надо отметить, что среди тех, кто активно изображает Россию тоталитарным врагом Запада, видное место занимают власти Польши и Прибалтики, которые гораздо более этнонационалистичны, чем путинский режим. Кроме того, США поддерживают действительно авторитарные режимы — Саудовскую Аравию или Египет времен Сиси, не выставляя их «традиционалистскими» врагами прогрессивного Запада. С другой стороны, уклонение России от истинного покаяния за сталинские преступления пусть пакт Молотова — Риббентропа и можно стратегически оправдать в предвоенном контексте создаёт проблему как внутри страны власти не склонны, например, приносить извинения за насилие со стороны государства , так и на международной арене Россия не признаёт злодеяния, совершённые на оккупированных территориях во время войны.
Стратегия властей заключалась в том, чтобы снизить напряжённость вокруг интерпретации этого ключевого момента советской истории и «нормализовать» её. Как метко заметила политолог Мария Липман, Кремль правде предпочёл примирение [46]. Для внешнего наблюдателя или историка это может показаться неверным выбором, но для главы государства, пришедшего к власти после десятилетия глубоких разногласий, похоже, расчёт оказался верным.
Тем не менее это не способствует укреплению авторитета Москвы на международной арене. Подведём итоги. Ярлык фашизма стал центральным элементом сложного диалога между Россией и странами Центральной и Восточной Европы.
Конфликт вокруг исторической памяти постепенно расширился, охватывая европейские институты, и распространился в некоторых академических и околонаучных кругах. Восприятие России в качестве «чужого» по-прежнему опирается в основном на осуждение страны как авторитарной, коррумпированной и клептократической. В свою очередь, Россия в основном обвиняет Запад в нормативном империализме и фальшивом идеализме.
И каждая из сторон находит возможность обвинить другую в фашизме. Это обвинение остаётся латентным дискурсивным инструментом, который в будущем может быть использован для продвижения геополитических идей и лозунгов, что способно сделать и без того опасный конфликт ещё более нестабильным и трудноразрешимым. Я трактую эти противоречивые позиции как свидетельство разрыва в ситуативных идентичностях.
Для России экспансия ЕС и НАТО на постсоветское пространство, как и созидание нового европейского порядка являются следствием нарушения прежнего согласованного политического устройства Европы. В этой битве Москва позиционирует себя как консервативная держава, она защищает дискурсивный статус-кво, фиксирующий смысл и значение последствий Второй мировой войны и ялтинского миропорядка в противостоянии с набравшими силу после холодной войны ревизионистами.
Русский нацизм. Россия -- рассадница фашизма и черной плесени на планете Земля.
| Либеральный фашизм жаждет крови | Выражения типа «русский фашизм» или «православный фашизм» не должны допускаться ни в экспертных оценках, ни в публикациях СМИ», — подчеркнул правозащитник. |
| Почему в России расцвел фашизм и национализм | своих трудах потворствующего деятельности немецко-фашистского режима, оправдывающего преступления Гитлера и пропагандирующего русский фашизм."С учетом того. |
| Фашизм в РФ. Почему россияне ненавидят другие народы? - YouTube | В этом видео мы узнаем историю формирования Всероссийской Фашистской Партии двумя "вождями" русского фашизма: Константином Родзаевским и Анастасием Вонсяцким. |
| Стриптиз — новости и статьи по тегу — Сноб | Лента Создателем глобального фашистского интернет-форума («Железный марш») оказался москвич, выходец из влиятельной узбекской семьи Алишер Мухитдинов. |
Школа имени Ильина / СТУДЕНТЫ ПРОТИВ ФАШИЗМА
Поэтому неудивительно, что как фашисты и террористы они пытаются организовать живой щит из детей. Фашизм есть реакция на усиление коммунистического и рабочего движения, ничем не прикрытая террористическая диктатура наиболее шовинистических слоев финансового капитала. Его упоминает в своей книге глава РФС и основоположник русского фашизма Константин Родзаевский, называя «национал-террористом». Поэтому его замысел нам труднее понять, чем если бы это был фашизм с его привычной тягой к воротам утопической строительной современности.
Медведев: Россия уничтожает новых фашистов на полях сражений
| Русские фашисты: кто они такие и почему воюют против РФ » Военные материалы | Но, возвращаясь от мифического «русского фашизма» к вполне реальным фашистам в России, следует по справедливости признать первым из них, конечно же, г-на Лимонова. |
| Денис Парфенов об Ильине: Фашиствующим философам нужно поставить заслон всеми имеющимися силами | Педагог объяснил, откуда берутся фашисты в стране, победившей фашизм. |
Нет фашизму!
Документируем российскую фашистскую риторику. Здесь публикуем только тот фашизм, который называют рашизмом. В статье 1928 года «О русском фашизме» он впервые предлагает идею надидеологического общественного движения, «куда политическая партийность не проникает». «Русская правда» Пестеля — план обустройства России после гипотетической победы заговорщиков вполне можно назвать краеугольным камнем русского национал-социализма. «Русская правда» Пестеля — план обустройства России после гипотетической победы заговорщиков вполне можно назвать краеугольным камнем русского национал-социализма. Из множества ключевых признаков фашизма российский режим демонстрирует только один: устоявшуюся военизированную культуру. РВК использует символику Русской освободительной армии генерала Власова, — сотрудничавшей с нацистами во время войны на уничтожение против Советского Союза в годы.
Русский фашизм. Попытка вылезти за пределы песочницы.
Слишком серьезные надежды связывают в Кремле с предстоящим саммитом Стратегическая цель проекта "русский фашизм" — напугать Запад и получить карт-бланш на окончательную. Педагог объяснил, откуда берутся фашисты в стране, победившей фашизм. Но фашистские режимы легитимизируются за счет силы, а не экономических успехов, а Путин настолько агрессивен и оторван от реальности, что вряд ли его остановит рецессия. своих трудах потворствующего деятельности немецко-фашистского режима, оправдывающего преступления Гитлера и пропагандирующего русский фашизм."С учетом того. читайте на сайте Сноб. За последние месяцы «Русский добровольческий корпус» (РДК) и легион «Свобода России» (ЛСР, запрещенная в России террористическая организация) не раз попадали в топы новостей.
Почему в России расцвел фашизм и национализм
И, более того, он высказывался в таком ключе, мол, тем, кто и дальше будет исповедовать эту идеологию, им-то надо учесть ошибки прошлого, не называться больше фашистами, а проводить эту линию, но называться как-то иначе и вообще действовать хитрее, чем предшественники. Когда вот эта фигура становится одним из идеологических обрамлений той политики, которая осуществляется — то нет ничего удивительного, что многие против этого возвышают свой голос и совершенно справедливо требуют, чтобы от философа с такими взглядами и власть, и общество отвернулись, нашли бы кого-то более достойного, с более подходящими под культуру и дух нашего общества идеями. Поэтому, когда сейчас вновь возникла такая скандальная ситуация с тем, что пытаются открыть учебный научный центр, причем не абы где, а в РГГУ — одном из ведущих вузов — и назвать этот центр именем Ильина, то совершенно не удивительно, что и студенческая общественность, и широкие слои нашего общества выступили резко против этого. И даже стихийно началась общественная кампания по противодействию этому безобразию, принимаются попытки образумить и наши власти, которые пока отмалчиваются, и руководство вуза, чтобы было принято иное решение — чтобы, может быть, подыскали какое-то более приличествующее такому учреждению название. У кого хватает наглости еще и как-то пытаться «развенчивать», дезавуировать и противодействовать совершенно нормальным попыткам привести эту ситуацию в соответствие и со здравым смыслом, и с исторической справедливостью, и с хоть какой-то правдой. Мы видим своего рода консолидацию на правом фланге, уже выкладываются списки каких-то деятелей, организаций, сообществ, которые теперь, вроде как, за Ильина и всячески пытаются педалировать и русскую тему, и какую-то патриотическую риторику. Уже доходит до совершенно нелепых вещей, когда высокопоставленные люди пытаются обвинить тех, кто совершенно справедливо указывает на фашистскую суть и политическое творчество этого, так сказать, философа, в том, что это чуть ли не агенты иностранных разведок, которые работают на украинские спецслужбы.
Но это старая, заезженная шарманка, которая всем уже опротивела и выглядит настолько несерьезно, что говорить об этом несолидно. После того, как завершилась Великая Отечественная война, еще около 10 лет советской власти потребовалось, чтобы подавить вооруженное сопротивление украинских националистов — я подчеркиваю, именно вооруженное сопротивление — и после этого еще сколько осталось затаившихся врагов советского строя и стоявших на националистических позициях. После развала Советского Союза эта публика вновь зазвучала с утроенной силой, причем наши стратегические оппоненты не теряли времени, американцы в этом смысле поступали очень грамотно — они скупали средства массовой информации, спонсировали псевдоисториков, которые всячески педалировали тему «украинской самостийности». И, в общем-то, время ими было потрачено не зря, средства тоже — с большой «пользой».
Российское понимание сфер влияния не подразумевает ни искоренения местного населения, ни отправки этнических русских на колонизацию этих территорий. Россия делает акцент на контроле стратегической ориентации соседей, чтобы избежать их вовлечения в западные институты — НАТО или Евросоюз.
Более того, с самого начала государственной политики в отношении соотечественников в 2006 г. Более того, российское государство демонстрирует крайне осторожное отношение к ирредентизму: идея «русского мира» культивирует размытость в правовых отношениях между русскими за пределами России и самим российским государством. Этот нарратив скорее лежит в области «мягкой силы» или публичной дипломатии, сосредоточенной на продвижении русской культуры и истории за рубежом, а не на систематической правовой защите [37]. Официальная государственная политика России обходится без обращений к ирредентистским чаяниям русских меньшинств на Украине, в Латвии, Эстонии или Казахстане и не поддерживает идеи изменения границ в связи с присутствием этнических меньшинств [38]. За почти тридцать лет независимости России Крым — единственный и уникальный пример конкретного ирредентизма, который можно объяснить реакцией Кремля на утрату влияния на Украину и страхом потерять доступ к Севастополю, своим главным воротам в Чёрное море. И в этом случае действия Москвы были реактивными: Кремль вмешался, как только понял, что не может остановить Евромайдан и последующую геополитическую переориентацию Украины.
Не случись Евромайдана, Крым оставался бы частью Украины. Таким образом, нынешняя напряжённость между Россией и Западом в основном связана с неудачным управлением ситуацией после холодной войны в европейских и средиземноморских районах. Эти особенности геополитики не имеют ничего общего с фашизмом. Российские госструктуры и ультраправые Другим признаком «фашизации» России называют наличие ультраправых групп [39]. Но маргиналы, исповедующие крайне правые идеи со ссылками или без них на исторический фашизм как таковой, не являются уникальной особенностью России. Эти группировки не могут войти в легальный политический процесс, да и социальную базу их определить очень сложно.
И если, например, в США они опираются на глубоко укоренившиеся традиции рабства, сегрегации и на серьёзные электоральные группы, поддерживающие такое мировоззрение, в России дело обстоит иначе. Российские власти демонстрировали разнообразие подходов к низовым праворадикальным движениям. В зависимости от широты политического контекста их репрессировали, маргинализировали, игнорировали или кооптировали. Однако на деле взаимодействие сложнее, поскольку российское государство состоит из множества акторов и «пространств». Можно выделить около десятка политических деятелей высокого уровня, претендующих на роль влиятельных игроков и пытающихся продвигать, поддерживать, защищать или связывать радикально настроенных правых с государственной властью. Тем не менее этот список представляет незначительную часть российской политической элиты.
Единичные исключения свободного и безнаказанного самовыражения ультраконсервативных и ультраправых фигур вроде Дугина подтверждают правило. Фашистское «дерево» составляет мизерную часть идеологического леса России, а чрезмерное внимание к маргинальным явлениям скрывает другие части широкого идейного спектра. Между тем они вполне доступны и выявляют уникальность России куда более традиционными способами, обращаясь к национальной истории и культуре, православию или какой-либо форме ностальгии по Советскому Союзу. Классический фашизм в виде отсылок к историческому европейскому опыту или превосходству белой расы по-прежнему вызывает в российском общественном мнении презрение и отторжение, а власти подавляют и репрессируют фашистскую идеологию. Гораздо меньшему давлению подвергается то, что я называю парафашизмом, то есть доктрины, отрефлексированные через русскую культуру: черносотенство, евразийство, национал-большевизм, мистический сталинизм. Им присущи некоторые концептуальные черты — вера в метаидеологию и просвещённую элиту, призыв к массовой индоктринации и государственному насилию, утопия возрождения нации через войну, которые имеют нечто общее с фашизмом.
Но им в России предоставлено право на существование в качестве радикальных вариаций более широкого спектра приемлемых доктрин, которые входят в фонд идей классического русского национализма или консерватизма. Черносотенство считается пиковой формой идей, направленных на реабилитацию царизма, евразийство — крайним проявлением веры в Россию как стержень Евразии, мистический сталинизм и национал-большевизм — экстремальным видом ностальгии по советскому величию. Эти доктрины, которым позволяют существовать благодаря заступничеству некоторых могущественных покровителей, остаются, однако, далеко за рамками идей, которыми руководствуются власти на повседневном уровне государственного управления. Российский идеологический мейнстрим опирается на гораздо более традиционную и консенсусную базу, сочетающую советскую ностальгию по брежневскому времени, критику 1990-х гг. Культивируя доктринальное многообразие, размытость и неявность, кремлёвский мейнстрим воспринимает идеологии в рамках рыночной логики: для каждой микроцелевой аудитории создаются свои порой противоречивые идеологические продукты, чтобы обеспечить максимально возможный консенсус вокруг режима. Если у Кремля и существует всеохватывающая идеологическая тенденция, то это антилиберализм: утверждение о том, что либеральная идея «себя изжила», как выразился Путин в 2019 г.
Подобный антилиберализм не следует смешивать с классическим фашизмом или парафашизмом. Это не реакционная идеология, призывающая к возврату в прошлое, а скорее постмодернистская и постлиберальная концепция, отражающая и эксплуатирующая нынешние повсеместные сомнения в глобализации. Это также не идеология революционной утопии, призывающая создать новое человечество с чистого листа ключевой компонент фашизма. Напротив, она утверждает необходимость более традиционного национального государства nation state , предоставляющего социальные услуги, и коллективной национальной идентичности, которая была бы не столь космополитичной и ограниченно ориентированной на индивидуальные права и права меньшинств. Более того, путинский режим придерживается довольно ортодоксальной либеральной экономической политики и как правило терпимо относится к либеральным личным если не политическим свободам. То же самое можно сказать и о поддержке российским государством европейских ультраправых.
Эта часть российско-европейских связей является одновременно и «браком по расчёту», и отражением более глубоких долгосрочных идеологических союзов [42]. Тем не менее подобные отношения достаточно фундаментальны, чтобы быть чисто тактическими. Они опираются на глубокие, общие идеологические основы. Их враги чётко определены: мировой либеральный порядок, «рыхлый консенсус» парламентской демократии, наднациональное строительство ЕС, а также то, что они называют культурным марксизмом, то есть индивидуализм, продвижение феминизма и прав меньшинств. Таким образом, за несколько лет Москве удалось оформить русофилию и евроскептицизм как две стороны одной медали, позиционируя Россию как противоположность Брюсселю и Вашингтону — поставщика честного анализа слабостей и внутренних противоречий Запада. На фоне медийной шумихи вокруг влияния России на американский и европейский внутренний ландшафт стоит заметить: подъём ультраправых и антилиберальных нарративов и партий в Европе и США бесспорен, но причины глубоко эндогенны и заложены в фундаменте общества этих стран.
Россия играет внешнюю роль: она пользуется новыми голосами, флиртует с ними и пытается их усилить, но не она породила эту динамику и реального влияния она на неё не оказывает. Россия выступает не как инициатор социальной трансформации, а как эхо-камера собственных сомнений и трансформаций европейского и американского обществ. Где искать «фашизм» в России? Из множества ключевых признаков фашизма российский режим демонстрирует только один: устоявшуюся военизированную культуру, которую прямо поддерживают государственные институты. Социология этой военизированной субкультуры ещё не написана. Её носители — несколько сотен тысяч активистов, она далека от маргинальной.
В рядах Росгвардии числится около 250 тысяч человек; частная охранная индустрия представлена почти 23 тысячами зарегистрированных фирм, в которых занято около 700 тысяч человек [43]. Казачьи войска, действующие под эгидой государства, представляют около 100 тысяч человек. Около 400 тысяч молодых людей так или иначе участвовали в Юнармии [44] , а несколько сотен тысяч являются членами более широкой сети патриотических военизированных тренировочных и экстремальных спортивных клубов.
Если убрать Сталина — в его кресло сядет Каганович. Ну и что?
Линия-то останется прежней. Но Сталин — случай особый. Он заслуживает того, чтобы его убрали. Никто не причинил России столько бед, сколько он, а за эго надо платить — платить своей жизнью. Я бы придумал, как с ним рассчитаться.
Главное, я пришел к выводу, что это необходимо сделать. И должен упредить ваш следующий вопрос, они меня в этом поддерживали. Трудно понять, чем руководствовался Николай Зимин, так откровенно беседуя со следователем, скорее всего, он решил, что терять ему уже нечего, так пусть хоть в проколах допросов и он, и его взгляды выглядят достойно. А 27 января 1933 года состоялось заседание печально известной «тройки» ОГПУ. Ивану Самойлову и Александру Модестову дали по 5 лет.
Ивана Смирнова сослали на 3 года, а Серафим Струков получил 3 года условно. С одной стороны, нам никогда не понять, на что рассчитывали бунтовщики: до Сталина им не добраться, крестьянство не понять, казаков к вооруженному выступлению не подтолкнуть. А с другой — так и хочется воскликнуть словами поэта: «Да, были люди в наше время!
Действительно, подозрительные лица. Им животных жалко, а там дело и до людей дойдет.
Поэтому в учебнике оно названо «культом смерти» — примерно как вуду, только без барона Самеди. В учебнике по естествознанию Кравченко и Певцовой детям объясняют , что революционеры — это предатели, а атеисты — преступники. Далее рассказывается, что «брак — это контракт, который заключается мужчиной, женщиной и государством». В учебнике «Криминология» Эминова рассказывается , что свободная женщина это «проститутка, убийца, насильница, воровка», на худой конец, предпринимательница, и вообще общесоциальной причиной женской преступности является «внедрение из-за рубежа идеи эмансипации на православную почву России». Студенты так и защищают выпускные работы, указывая, что «причинами возникновения асоциального поведения женщин являются активное фигурирование женщин на политической арене и в предпринимательской деятельности».
Ну с пацифизмом-то все понятно. Лев Николаевич Толстой, призывавший к миру, по нынешним временам отлучением от церкви не отделался бы. Мало ли что классик русской литературы, не до сантиментов, «враг у ворот». Однако профессор Винник предложил пойти еще дальше и упразднить «навязанные загранкой курсы так называемого критического мышления и фактчекинга. На самом деле это курс прикладной русофобии».
То есть, факты, конечно, упрямая вещь, но тогда тем хуже для фактов. Собственно, в учебнике «Основы российской государственности», обязательном к изучению всеми студентами страны, так и сказано: «Описание ценностного ядра российского социокультурного мира стоит начать с веры. Веру понимают обычно как непосредственную личную убежденность, признание чего-либо истинным без доказательств и обоснований». Не надо думать, с нами тот, кто все за нас решит. Законы для такого устройства, разумеется, не писаны: «Народное сознание предполагает возможность вмешательства в формальную правовую процедуру, и даже нарушение ее во имя справедливости.
Оно наделяет власть этим правом и, более того, считает это ее долгом». Именно в этом направлении перестраивается система образования в стране и именно таким образом предполагается «обучать» молодое поколение россиян. Известное всем нынче выражение «особый путь России», к слову, вполне импортированное, и представляет собой популярную сто лет назад в Германии философию Sonderweg, смысл которой состоял в том, что «страна поэтов и мыслителей» культурно превосходит порочные западные демократии и восточных варваров, имеет «особую миссию», а не вот эти ваши все выборы и разделение властей. Чего они хотят? Треть отрицает открытие Коперника и считает, что Солнце вращается вокруг Земли.
Каждый пятый убежден , что человечество и динозавры жили в одно время.
О русском фашизме
На протяжении всех этих 17 лет режим Муссолини отличался «рыхлостью», «мягкотелостью» и криворукостью в большинстве действий, которые мы привыкли ассоциировать с фашизмом. Все 17 лет номинальным главой государства оставался король. Он-то в конце концов и отправил Муссолини в отставку, когда союзники высадились в Сицилии. Свободы слова и собраний, естественно, не было, но в искусстве, литературе и тем более в неформальном общении сохранялся разброд, непредставимый ни в Третьем Рейхе, ни в сталинском СССР. Многочисленные фашистские кампании по борьбе за пятое-десятое выполнялись на местах спустя рукава или попросту игнорировались.
Число политзеков в тюрьмах при Муссолини держалось на уровне нескольких сотен. Правда, несколько тысяч человек угодили в ссылку на острова и в прочие страшные итальянские места, но срок такой ссылки обычно не превышал пяти лет, и жили ссыльные, по большому счёту, как обычные граждане. Общее число противников режима, казнённых или просто убитых, как бы мы сейчас сказали, «народной милицией», — менее ста. Даже захват Эфиопии, главный военный «успех» итальянского фашизма, прошёл со страшным скрипом: плохо вооружённые, лишённые пулемётов и авиации эфиопы некоторые из них натурально воевали копьями и луками уложили не менее десятка тысяч итальянцев.
Нападение Муссолини на Грецию с треском провалилось. Попытки воевать с британцами в Северной Африке кончились для Италии полным разгромом. Повторюсь: если наше определение фашизма требует социальной монолитности, эффективного госаппарата и военных триумфов, то в фашистской Италии фашизма не было и в помине. Однако знающие люди говорят, что фашизм в фашистской Италии всё-таки был.
Вот, например, в 1932 году, посередине эпохи Муссолини, родился в Пьемонте мальчик по имени Умбертино. К счастью, скоро пришли американцы, фашизм кончился, Умбертино ни за какое бессмертие не умер, а наоборот: вырос и стал учёным и писателем Умберто Эко, антифашистом до мозга костей.
У этого соседа было уже практически всё, а вот такой розы - ещё не было никогда. И он изначально стал этого человека доставать сначала более-менее приемлемыми просьбами, а потом уже нагло и цинично - либо он ему эту розу продаст, либо этот сосед сам её у него похитит. А нужна она была ему только для одного - вырастить на ней как можно бОльшее количество цветов, а потом цветы срезать, продать втридорога, а саму розу срубить, чтобы она больше не досталась никому и никогда, а тем более этому соседу, который её-то и "придумал", потому что они с ним были в тёрках с самого начала соседского проживания. Внимание - вопрос. Как бы вы поступили на месте этого человека после всего заявленного? Бога вы хотите поменять?
И есть только один пример движения в обратную сторону.
И это ваш иноагент Александр Невзоров». И после всего этого я недоумеваю: ну почему вы считаете себя «венцом творения»? Почему уверены, что у всех не согласных с вами просто «мозги говном заплыли»? Согласились: «мания величия». Но нельзя же не понимать, что созданием электронной базы «хороших русских» вы просто сдаете их «кровавой гебне». Ведь были же уже утечки данных, пожертвовавших деньги «немецкому пациенту». И не потому, что у Путина крутые хакеры. А потому, что предателей среди вас слишком много. И они наперегонки побегут предлагать списки российским спецслужбам.
За деньги, послабления, да просто в кредит. Ну и в самом конце. Неудобно даже говорить, раз вы сами не понимаете. Вы предлагаете выдавать паспорта, подтверждающие политические убеждения. И сулите обладателям этих паспортов некие экономические выгоды.
В этом смысле большевизм, кстати, не оригинален. Он основан на глубочайшей исторической традиции. Православное мессианство уходит корнями в 15 век к Ивану III и закрепляется при Иване Грозном, предельно идеологически постулируется при Николае I с уваровской теорией официальной народности. И, наконец, глыбообразный Александр III, почитаемый сейчас. Все они — апостолы отечественного антизападничества. Нынешняя российская власть выбрала из отечественной истории именно эту составляющую. Выбрала потому, что антизападничество — это примат государства над человеком, это несменяемость и бесконтрольность власти и это слияние власти и собственности. Народу в виде бонуса достается безответственность и комфортное пренебрежение законом, который все равно не исполняется или исполняется избирательно. Собственно, на этом и строится общественный договор: вы делаете, что хотите, мы одобряем, но не несем никакой ответственности. Антизападничество — примат государства над человеком, несменяемость и бесконтрольность власти Для полноты картины среди крепостнических, большевистских и германских образца 30-х годов традиций следует назвать последовательный курс на антиинтеллектуализм и упрощение картины мира. Русский историк Сергей Соловьев о царствовании Николая I писал, что просвещение стало преступлением перед правительством. В начале 60-х годов 20 века высокий партийный функционер Сергей Трапезников сказал, что всякая мысль имеет в конечном счете антисоветский характер. И как в воду глядел. Именно поэтому в условиях тоталитаризма власть вбрасывает самые простые идеи и возбуждает первобытные чувства, работающие на уровне подсознания. Одно из них — реванш. Тогда он вырос из поражения в Первой мировой войне, начатой, кстати, самой же Германией. В российской новейшей истории в анамнезе — развал СССР. И хотя развалился он тоже сам, оказалось, что из его развала можно много чего выжать. Выжали желание антизападного реванша. Причем в самой простой, архаичной и наглядной форме — в форме войны. Но когда тоталитарное государство с декоративными институтами и такой же Конституцией, с запретом на свободу слова и на альтернативную информацию, при массовой восторженной поддержке населения начинает специальную военную операцию в соседней стране, это неизбежно вызывает тяжелые и совершенно определенные исторические ассоциации. Чисто эстетически не хватает только зрительного символа.