В 2017 году Дарья Донцова была в студии Малахова, и тогда она заявила: "Я приготовила мужу новую жену". Дарья Донцова — все самые свежие новости по теме. Свои ироничные детективы Дарья Донцова не переставала писать даже в больничной палате (в 1997 г. ей поставили диагноз «рак»). Дарья Донцова — все самые свежие новости по теме. Как сообщает издательство , Дарья рассказала, что изначально это известие выбило ее из колеи, но сейчас супруг проходит лечение и надеется на выздоровление. Дарье Донцовой 7 июня исполнился 71 год. Дата не круглая, поэтому никаких торжеств по этому случаю не было.
«Я в больнице»: Дарья Донцова отреагировала на слухи про её «похороны»
Академик психологии и муж автора детективов Дарьи Донцовой Александр скончался после долгой борьбы с раком кишечника. Дарья Донцова дала первый комментарий о трагедии, случившейся в её семье на прошлой неделе. Дарья Донцова рассказала, как Петр Мамонов разъяснил ей суть веры в Бога. Дарье Донцовой сегодня исполнилось 69 лет. Сейчас Дарья Донцова живет ради себя и близких. Накануне известная писательница Дарья Донцова побывала в гостях у российской журналистки Елены Ханги.
У мужа Дарьи Донцовой Александра диагностировали опасное заболевание
свежая новость на сайте международной выставки-форума «Россия» на ВДНХ. Биография писательницы Дарьи Донцовой: творческий путь автора, борьба с раком и написание детективных романов, ее награды. личная жизнь сейчас, здоровье, карьера, семья и много других интересных фактов | STARHIT.
У мужа Дарьи Донцовой Александра диагностировали опасное заболевание
Тот, кто спортом занимается, тот знает. И как-то так раз, так — щелк и меня так — ах, и весь воздух входит в легкие. И этот аппарат, который висит так: пи-пи-пи-пи, начинает пищать. Прибегают врачи и с ними еще какой-то, которого не было. И он говорит: «А что вы меня звали-то? Что вы меня звали? Он говорит: «Да у вас этот аппарат сломался» — и ушел. Он ушел, все ушли. А я-то знаю, в чем дело.
Я-то на колени перед этой иконой: «Батюшка, прости меня Бога ради». Так нет, он так, может быть, и наоборот. А скажите, вы вообще чего-нибудь боитесь? Ну это уже, наверное, не в жизни. Я, знаете, чего боюсь? Я боюсь, что вот я умерла… вообще-то, я думаю, что, если я умру, это какое-то такое очень интересное путешествие. Только я не знаю, я ведь не представляю себе, как там и что там будет, но это определенно что-то будет. Это никто не представляет.
Ну это будет очень что-то интересное. Я боюсь чего — что я вот умру и предстану перед Господом. А Он на меня посмотрит и заплачет. И скажет мне: «Агриппина, ну... И вот это вот… ужас вот этого вот плачущего Господа из-за меня, который в принципе не может меня спасти по моей же вине, вот это, наверное, самое страшное что может быть в жизни. Меня это от очень многих… сейчас останавливает от очень многих вещей каких-то, которые я могла бы, наверное, сделать, если бы я вот не боялась бы этих вот слез Господних. Это, наверное, как-то не очень правильно, что я так думаю. Потому что я не боюсь, вот страх Господень, — я не боюсь, что меня Бог накажет.
Как это объяснить? Нет, нет, это все понятно. Я не боюсь, что Он меня накажет. Я боюсь… я боюсь, что я Его огорчу. Ну как, ну я не знаю. У меня отец очень рано умер, поэтому мне трудно сравнивать с родителями. Ну как я огорчу, наверное, мужа предположим, он ко мне со всем хорошим, а я по-свински. Вот этого я боюсь.
А вот очень многие признаются, что они боятся за близких. За себя нет, но за близких. Этого страха у вас тоже нет? За близких я всегда боюсь. Я очень тревожная в отношениях. У меня если дети куда-то уезжают, нет, я и так молюсь всегда за детей и Богородичное правило каждый день за них читаю, когда… Псалтырь вечером обязательно, кафизму за них читаю. Я каждый раз, как только дети уезжают, я начинаю судорожно молиться. И это у меня есть, да.
Для одного это встать после очень тяжелой болезни, нет двух ног, научиться ходить на протезах. А для другого трудно разобраться с разорванными колготками». Вот давайте определим, что такое сложности. Вот из этого, очень правильного, очень точного наблюдения за жизнью, мы, собственно, уже начали эту тему, да, чуть-чуть. Нет, это про то, что у каждого человека свои проблемы. Но вот и какой вывод? То есть, условно говоря, у человека, у которого разорваны колготки и решать эту проблему нужно через… помните, как у Дейла Карнеги: «Я переживал, что у меня нет ботинок, пока не встретил человека, у которого нет ног». Меня когда-то это потрясло, а потом я подумал: ну от этого ботинки у человека не появились и проблема его не решена.
Нет, проблема решена. Проблема решена. Если человек умный и если он, как реально вот это все понимает, да, знаете, для этого нам даются испытания. Потому что пока тебя не хлопнет, простите, мордой об стол, ты, во-первых, никогда не поймешь того, кого хлопало, никак. Ты не сумеешь сострадать человеку, да — это первое. Редко кто может этому научиться без собственного печального опыта. А второе: это показывает тебе, очень многие люди мне говорят, я сама себе это говорила: Боже, какая же я была счастливая до того момента, пока вот не поставили онкодиагноз. Боже, я не понимала, как я счастливо живу.
Это, наверное, для того, чтобы люди понимали, что жизнь, она радостная, и что жизнь вообще счастливая. Она счастливая сейчас, сегодня, в этот момент, несмотря на твои рваные колготки. Ну вот смотрите, Агриппина Аркадьевна, вот тогда что получается. Что вот, если последовательным быть, то, по идее, после онкодиагноза, который ну был самый большой, да, наверное, с этой точки зрения проблемой, вы вообще ничто не должны переживать как проблему. Вам удается это? А я и не переживаю ничто как проблему. Ну вы понимаете, что вы в этом смысле уникальны? Нет, я не уникальна.
Я неправ? Нет, вы неправы. Потому что очень многие люди так поступают, как я. Что значит проблема? Проблемы не надо оплакивать, проблемы надо решать. Поэтому если возникает какая-то проблема, на самом деле проблема — это не сбежавший суп, не, значит, там какая-то... Не, про это мы не говорим, даже про рваные колготки не говорим. Если какая-то проблема возникает, я сразу начинаю думать, коим образом я могу ее решить, что я должна сделать в этой ситуации.
Я и пытался сказать ,что мне не нравится во фразе Карнеги. Я не буду переживать из-за того, что у меня нет ботинок, понимая, что есть люди, у которых нет ног, но ботинки мне найти надо все равно. То есть мне все равно надо решить эту проблему. Ну да, в принципе. То есть у меня от этого они не появляются, да. Ботинки, нет, от этого не появляются. Но от этого появляется некое внутреннее спокойствие, когда ты понимаешь, что если у тебя нет ботинок, то плакать на эту тему не стоит и переживать по этому поводу не стоит. Тебе следует думать в ином направлении.
Смени полосу движения, да. Надо думать о том, как эти ботинки раздобыть, где заработать денег, у кого-то попросить. То есть выбирай для себя как ты будешь, коим образом ты будешь решать эту проблему. Ты ее реши. А смотрите, а не получается здесь такой истории, ну я чуть-чуть, может быть, огрублю специально, что вот, ну не знаю: вот ребенок, он плачет, вы понимаете, что это вообще не проблема, да. И получается, что ему надо тогда не посочувствовать… а может, не ребенок, неважно, не сказать, что: да, я тебя понимаю, тебе тяжело. Сказать: слушай, ну это вообще не проблема. Сейчас же война, знаете, вот как мы говорим.
И это…. Нет, это неправильная позиция. А какая правильная? Если… ну, во-первых, между ребенком и взрослым человеком это пропасть. То, как надо общаться с ребенком, — это одно. А мы говорим сейчас про взрослых людей. Если кто-то упал духом на твоих глазах... У него масса проблем.
То да, конечно, надо сразу сказать: я очень понимаю как тебе тяжело. Я понимаю, что тебе будет непременно трудно, и вот в этой ситуации я могу и помочь тебе тем-то и тем-то. То есть вот моя помощь, она тебе будет такова. Но я абсолютно как бы уверена в том, что сейчас ты придешь немножко в себя, успокоишься, а дальше если близкий совсем человек мы с тобой сядем, подумаем, и мы точно найдем решение. Ну вы же понимаете, что в таком состоянии человек не сможет это услышать. Услышит, да, услышит. Просто сейчас он поплачет, порыдает, а потом опять поплачет, порыдает. Главное в этот момент — дать человеку понять, что он не один: я с тобой.
Как я говорю онкобольным, которых я, правда, не знаю, они через Инстаграм деятельность организации запрещена в Российской Федерации приходят. Я их даже не помню. Если я покажу вам мой телефон, там очень смешно записано: Маша из Инстаграм деятельность организации запрещена в Российской Федерации больная, муж — водитель трамвая. Таким образом я начинаю вспоминать, когда они опять мне пишут. Я всегда говорю: «Я с тобой. Ты можешь мне позвонить, написать в любое время. Я тебе отвечу, если я вот где-то только не сижу. Я буду рядом, не волнуйся.
Но я тебе вот могу пока врача найти. Вот тебе врача, иди к врачу. То есть как человек ощущает, что он не один. Это очень важно. А вот когда я сказал, что у нас тема «Терпение», вы так вздохнули — или мне показалось? Ага, терпение. Вы по поводу чего вздохнули? Ох, я по поводу своего терпения вздыхаю.
Я на самом. Ну оно у вас должно быть безграничным. Оно у меня… понимаете в чем дело… Это очень такой вопрос интересный. По поводу любви, по поводу терпения и по поводу вообще всего вот внутреннего. Потому что, нет, у меня вообще никакого терпения нет. У меня его нет. Но я себя заставляю быть терпеливой. И каждый раз, когда возникает желание взять вот эту книжку и опустить кому-то на голову, я этого не делаю.
Я не делаю, потому что я понимаю что… ну по разным причинам не делаю. А такого, чтобы вот у меня терпение, потому что я просто терпеливая, — нет, нет, этого вообще никак. А болезнь разве не про терпение, особенно тяжелая болезнь? А куда же деваться-то. Конечно, она про терпение. Но, тут, понимаете, выхода нет, выхода нет. Либо ты терпишь, либо ты не терпишь. Я очень хорошо помню, как у меня тогда — давно уже все было — закончилась химия в уколах.
Ну просто ее не стало. Был конец 90-х, и мне выдали гору таких таблеток. Я так обрадовалась. Закончилась, в смысле не потому, что курс прошел, а по?.. Нет, а потому, что ее просто не было. И мне выдали, знаете, вот такую гору таблеток. Я так обрадовалась, потому что эти уколы, честно говоря, мне немножко надоели. Думаю: ой, как хорошо а какой, четвертый, что ли, год этой химии , я думаю: ой, как хорошо, я буду пить таблетки.
А мне мой онколог говорит: «Не радуйся. Настанет момент, когда не сумеешь их проглотить». И он был прав. Настал момент — вот люди, которые пьют таблетки, меня понимают, — когда ты смотришь на эту гору таблеток и понимаешь: у тебя нет сил в себя их запихнуть. Весь организм сопротивляется этому. Но ты их все равно туда запихиваешь, потому что я очень хочу жить. Понимаете, да? А терпение, ну это конечно, я бы очень хотела, чтобы оно у меня было как талант, да, что вот я такая терпеливая, такая… Нет, у меня его нету.
Я просто это заставляю, заставляю себя это делать. И в какой-то момент, в какой-то момент, когда у меня заканчивается, я понимаю, что всё, закончились у меня силы, я ухожу в ванную плакать. Я поплачу, поплачу, а потом выхожу оттуда, так сказать, нормальная, потому что… ну потому что не надо вешать на всех окружающих свое плохое настроение, понимаете. А что может вас заставить пойти в ванную плакать? Усталость эмоциональная. Физически я, не смотря на все свои размеры, физически я очень сильный, крепкий человек, я занимаюсь фитнесом много лет. И я выносливый человек, я родня верблюдам. Поэтому у меня это как, я эмоционально устаю, чисто эмоционально.
Потому что, когда пишешь книгу, ее нельзя писать без эмоций, странным образом эмоции, которые испытывает автор, через книгу переходит к читателю. Как это происходит, я не понимаю. А почему странным вы считаете? Ну потому что вроде бы как ты пишешь на одной бумаге, книга выходит на другой бумаге, но все равно это переходит. Не знаю как, но каким-то образом перебирается. И поэтому когда ты пишешь книгу, ты волей-неволей с этими героями все вот это переживаешь. И когда ты завершаешь свои дневные страницы, свою норму, то приходит какая-то другая работа. А там своя эмоциональная нагрузка.
И иногда для меня это бывает слишком. И я тогда могу пойти поплакать в ванну. Ну правда, недолго, минут десять. Даже если вы считаете, вот вы говорите: особенно когда это ближний круг, даже если человек неправ, то вы просто ему говорите: «Прости, пожалуйста, я тебя очень люблю» — и, в общем, это снимает тему. Ну если дома случается, у нас, правда, практически этого не бывает, но если какой-то жаркий спор возникает, горящий перейти в скандал, я обычно всегда говорю: «Прости меня, пожалуйста, я виновата». Потому что первый просит самый умный прощения. Что все это… И самый скромный. Ну во всяком случае, просто быстрее это все останавливают, да.
Ну я виновата. Ну потом, на самом деле, всегда, в общем-то, в принципе где-то есть моя какая-то вина. Поэтому и хорошо. А если это не ближний круг, так же не сложно? Ну зачем оставлять человека… понимаете, в чем беда происходит, на мой взгляд. Большинство людей не умеют разговаривать. То есть каждый, да, каждый человек садится с какой-то своей позицией, с какими-то своими мыслями. Что такое беседа?
У вас одна точка зрения, у меня другая точка зрения.
Есть ли в жизни священника тайм-менеджмент? Что самое сложное в самоорганизации? Все эти и многие другие вопросы ведущий подкаста «Собрались с мыслями» Владимир Легойда обсуждает со своими гостями — писателем Дарьей Донцовой и архимандритом Симеоном. Гости: писатель и телеведущая Дарья Донцова и доцент Московской духовной академии архимандрит Симеон Томачинский.
Автор популярных иронических детективов рассказала, как каталась на велосипеде по коридору коммуналки, как в обход школьных правил носила короткую юбку и как шалила с друзьями на кладбище. Скаковая улица Моё первое место жительства — барак на Скаковой улице. Бабушка моя работала кассиром на ипподроме, её туда устроил знакомый после того, как дедушку-генерала в 1937 году арестовали по делу Тухачевского и отправили в лагерь. Но до этого Стефан Михайлович догадался фиктивно развестись, поэтому бабушка и мама не попали под высылку: на бывших жён в то время такие репрессии не распространялись, это позднее и их стали бросать за решётку. Теперь нет этого барака на Скаковой.
Да я его совсем и не помню, потому что меня оттуда увезли, когда я едва ходить научилась. Василий Кузьмичёнок Московский ипподром. Улица Кирова После барака на Скаковой я оказалась в коммунальной квартире на улице Кирова, в доме, где работал магазин "Рыба". Наши окна выходили во внутренний дворик. Квартира располагалась на втором этаже, где-то в пять утра приезжали грузчики и начинали разгружать товар. И конечно, они разговаривали очень громко. Мы с бабушкой просыпались, Афанасия Константиновна тут же вскакивала, бежала закрывать рамы и говорила: "Деточка, не слушай! Но понимала: бабуля мне не поможет. Один раз я поймала соседа и спросила, о чём дяди беседуют. Люди у нас жили очень простые, мужчина отвесил любопытной Грушеньке три шлепка по попе и грозно предупредил, что любая девочка, девушка и даже взрослая тётя всегда наказываются за произнесение таких слов.
В моём детстве шлепок по попе ребёнка не считался преступлением против личности малыша — являлся воспитательной мерой и никто не обижался. Василий Кузьмичёнок Одно из самых знаменитых зданий Мясницкой — магазин "Чай — кофе". Я с большой теплотой вспоминаю ту огромную квартиру. Люди жили как одна семья. Там имелся такой длинный коридор, что дети катались по нему на трёхколёсных велосипедах, и нас никто никогда не ругал. Не было очереди в туалет, никто не ходил со своим стульчаком или со своей газетой туалетную бумагу не покупали. Когда газета на полочке заканчивалась, из туалета раздавался чаще всего громкий мужской голос: "Опять эти бабы всю газету извели! Инвалидный рынок Когда мне исполнилось семь лет, мы переехали на улицу Черняховского, наш дом стоял прямо у станции метро "Аэропорт". Я очень хорошо помню тот день. Мы вышли из машины, вокруг лужи, грязь, все идём вереницей по дощечкам.
И вдруг мама моя останавливается и начинает громко рыдать, обращаясь к отцу: "Куда ты нас завёз? Здесь закончилась Москва!
На тот момент ей было 44 года. Страха смерти я не испытывала. Но у меня трое детей, пожилые мама и тогда еще живая свекровь, у меня собаки, кошка — умирать просто невозможно… Лучевую терапию я просто не заметила. С химией хуже. Тебя все время тошнит. После операции меня привезли домой, положили на диван.
Я полежала, полежала и встала, взяла сумки и отправилась на рынок за продуктами. А куда деваться? Если от вас отрезали какие-то куски, это еще не драма.
Донцова описала последние 15 минут жизни своего тяжелобольного мужа: это был обряд
Сейчас на участке стоит большой дом, в котором живет Донцова с мужем и дочерью и небольшой дом для сына. Писательница также отметила, что её муж был вдохновителем её творчества многие годы и сейчас она продолжает ощущать его присутствие. Личная жизнь Дарьи Донцовой сложилась весьма удачно, так же, как и её литературная карьера. Дарья Донцова рассказала, как попыталась устроить личную жизнь мужа в сложный для семьи период.
Донцова описала последние 15 минут жизни своего тяжелобольного мужа: это был обряд
RU публиковал интервью с равным консультантом онкологического фонда и узнал, каково это — поддерживать онкопациентов после и во время собственного излечения. Самую оперативную информацию о жизни столицы можно узнать из телеграм-канала MSK1. RU и нашей группы во « ВКонтакте ».
Подпишись на наш канал в Яндекс Дзен Трагедия в семье известной писательницы Дарьи Донцовой произошла 8 марта 2023 года. В этот день в возрасте 73 лет умер супруг создательницы детективов Александр Донцов.
Последние два года мужчина боролся с раком кишечника последней стадии.
Донцовой сказали, что ей осталось жить несколько недель. Тогда она отправилась к своей подруге Оксане Глод. Хирург-эндокринолог была не замужем. Меня не станет, а кому нужно такое хозяйство? Муж останется молодым, одиноким. Я приехала к подруге Оксане и сказала ей, что она должна выйти замуж за моего мужа", — отметила писательница на ток-шоу "Малахов". Александр Иванович с юмором вспоминал об этом спустя время. Он говорил с улыбкой, что ему нравилась Оксана.
Александр Иванович — третий муж Донцовой.
Думаю, что-то в матрасе. Потом пошла в душ и поняла, что опухоль по гинекологии», — рассказывает Донцова. Испугавшись, писательница сразу же позвонила своему гинекологу, договорились о приеме после выписки. Но когда Донцова выздоровела, в больницу с ковидом попала врач.
Я очень хорошо понимаю, что проблемы разные и любую проблему можно решить. В этот момент мне прилетает сообщение от отца Аристарха. Я ему пишу, что проблема по женской части. А он меня пригласил к себе в Николо-Пешношский мужской монастырь, помолиться у мощей монаха Ионы. Я подумала, а почему нет?
Стольким людям советовала туда обратиться, а сама все никак не доеду. Приехала, помолилась. Возвращаюсь домой и думаю: как я удобно сижу, у меня ничего не болит. Дома сразу в ванну, моюсь, а опухоли нет.