Над знаменитым циклом рассказов о любви Бунин работал в основном в годы Второй мировой войны во Франции, оккупированной фашистскими войсками. Вспомним ещё одно яркое произведение Бунина о любви «Солнечный удар». Все рассказы Бунина о любви имеют неповторимый сюжет, оригинальных лирических героев. Очевидно, Бунин стремился создать нечто большее, чем рассказ о несчастной любви.
О случайных связях в искусстве: эротика в творчестве Бунина
Необходимо осознать колоссальную ответственность учителей и авторов программ за трактовку нравственных вопросов, которых они касаются, даже не желая этого. К теме любви надо подходить с особой серьёзностью. Бунина программа под редакцией А. Кутузова в 11-м классе рекомендует обратиться к темам «Трагедийная концепция любви» и «Любовь-страсть как первозданная глубинная стихия природы» на материале рассказов «Солнечный удар», «Грамматика любви» и «Лёгкое дыхание».
Программа Г. Беленького и Ю. Лыссого предлагает эти же рассказы для самостоятельного чтения, не формулируя темы любви.
Нас волнует реальное соотношение того, что изучается на уроках, и формулировки тем. Как правило, расхождения огромны. Причина в том, что авторы учебников и программ не дают дефиниций нравственных понятий.
Определяют литературоведческие термины, но оперируют, как правило, терминами морали и психологии. Прежде чем обратиться непосредственно к рассказам Бунина, хотелось бы сделать акцент на некоторых положениях. Необходимо говорить о разработке психолингвистических аспектов преподавания литературы.
Психолингвистика изучает процессы порождения и восприятия речи — как устной, так и письменной. Текст литературного произведения — факт письменной речи. Современные психолингвисты В.
Белянин исследуют закономерности порождения текста, связи его особенностей с особенностями личности автора. В педагогике наиболее актуальным представляется иной подход — изучение восприятия учениками текстов, предлагаемых программой. Это особенно важно потому, что большая часть программного материала не соответствует читательским интересам школьников.
Психолингвистические особенности некоторых классических произведений, изучаемых в школе, таковы, что могут вызвать у детей глубокую депрессию и полное отторжение. Это, как правило, выражается в нежелании читать то, что задали в школе. Как ученики воспринимают классику?
Они включают её в контекст представлений о современности. Основу этих представлений, в частности, составляют опошленные массовой культурой выводы психологической науки начала XX века и лозунги сексуальной революции. Нас могут упрекнуть в наивно-реалистическом подходе, указывая на то, что герои Бунина — не живые люди, а литературные образы.
Тем не менее у школьников, как правило, преобладает наивно-реалистическое восприятие литературных героев да и не только у школьников. Позволим себе напомнить читателям содержание рассказа «Грамматика любви». Некто Ивлев проездом посещает усадьбу помещика Хвощинского, умершего в том же году.
Двадцать лет назад Хвощинский полюбил свою горничную Лушку, которая родила ему сына и умерла в ранней молодости. После её смерти Хвощинский почти не выходил из комнаты покойной, перечитывая книжечку «Грамматика любви». Соседи считали, что он помешался.
Умер он в той же комнате. Ивлев испытывает неодолимый интерес к жизни этого человека и, посетив усадьбу, покупает у наследника Хвощинского «Грамматику любви». В этом рассказе ясно видна идолопоклонническая любовь к умершему человеку.
Испытывая чувство глубокого одиночества, не имея сил реально посмотреть на мир, он бежит от жизни, создавая свой иллюзорный мирок. Окружённая такими бытовыми деталями, трагедия любви вырождается в фарс. И всё же рассказ трагичен.
Мы чувствуем боль одинокого человека, который в попытке преодолеть одиночество выстроил высокую стену, отделившую его не только от мира, но и от самого себя. Жизнь Хвощинского мы видим в перекрестье четырёх мнений. Третий взгляд — насмешливо-скептический и смущённый своей близостью к трагедии — взгляд сына Хвощинского и Лушки, которому осталось разорённое и заброшенное имение.
За дорогую цену сын продаёт случайному гостю любимую книгу отца с пометками, сделанными его рукой, — «Грамматику любви».
Целью своей работы мы считаем исследование художественного мира двух рассказов И. Бунина из цикла «Тёмные аллеи» «Натали» и «Таня». Мы попытаемся оценить художественный текст как единое целое, проанализировать авторский замысел, смысл подтекстовой информации, который содержится в отдельных словах, словосочетаниях, предложениях, фрагментах текста. Художественное произведение представляет собой сложное единство; автор создаёт его ради определённой цели, творчески преображая действительность. Каждое произведение несёт в себе определённую систему ценностей и стремится её утвердить в сознании читателя. Именно это значимо для авторов работы, так как через исследование художественного мира рассказов И. Бунина о любви читатель приобщается к вечным духовным ценностям. Глава 1. Тема любви в творчестве Ивана Бунина.
К истории создания цикла новелл «Тёмные аллеи» Любовь - вечная тема бытия. Каждый писатель приходит к этой теме по-своему, по своей, только ему ведомой дорожке. Есть писатели, которые касаются этой темы нечаянно, невзначай; а есть такие, как Толстой, Тургенев, Бунин, которые идут ей навстречу, смело обращаются к самому таинственному, непонятному в ней. Для Бунина в истинной любви есть нечто общее с вечной красотой природы, поэтому прекрасна любовь, в которой нет ничего ложного, выдуманного. В рассказах о любви раскрылось чудесное дарование писателя, его способность проникать в интимные глубины сердца с их неизведанными законами. Писатель не скрывает, что любовь истинная приносит не только радость и счастье, но и разочарование, муки, а подчас горе и смерть. Часто Бунин соединяет в своём творчестве самое прекрасное и самое страшное - любовь, смерть, разлуку. И действительно, Бунин описывает любовь, как бездну, загадочную и необъятную. Необыкновенная поэтичность рассказов Мастера привносит в повествование чувственность, что так необходимо для произведений с данной тематикой. Если проследить всё творчество Бунина от начала до конца, то можно разбить его на периоды, основываясь на том, какой теме в своих произведениях он отдаёт предпочтение.
Авторов работы интересует сборник новелл «Тёмные аллеи». Ещё в 1920 году Бунин навсегда покидает Россию, не поняв и не приняв её новых порядков и законов. Начинались долгие годы эмиграции — в Париже и на юге Франции, в Грассе , вблизи Канн. Бунин говорил своей жене, что «он не может жить в новом мире, что он принадлежит к старому миру, к миру Гончарова, Толстого , Москвы, Петербурга; что поэзия только там, а в новом мире он не улавливает её»[1, с. Здесь он написал книгу «Тёмные аллеи»- рассказы о любви, как он сам сказал, «о её «тёмных» и чаще всего очень мрачных и жестоких аллеях». Эта книга, по словам Бунина, говорит о трагичном и о многом нежном и прекрасном. Бунин считал, что это самое лучшее и самое оригинальное, что он написал в жизни. Создание цикла новелл «Тёмные аллеи» было для Бунина в военные годы родником душевного подъёма. Цикл рассказов критика определила как «энциклопедию любви» или, ещё точнее,- энциклопедию любовных драм. Любовь изображается как самое высокое чувство.
В каждом из рассказов цикла показан момент высочайшего торжества любви. Все рассказы сближает мотив воспоминаний о молодости и родине. Все они вымышлены, что не раз подчёркивал сам автор. Однако они все вызваны состоянием души автора, воспоминаниями о молодости. Бунин пишет о незабвенном, что оставило глубокий след в человеческой душе. Глава 2. Особенности подхода к исследованию художественного произведения «Литературное произведение представляет собой сложную идейно- эстетическую целостность, поэтому его можно метафорически уподобить живому организму, в котором отдельные части тесно связаны и объединены друг с другом». Разность этих двух подходов проявляется в наименовании предмета исследования: для литературоведа - это художественное произведение, для лингвиста- художественный текст. С точки зрения лингвиста, первоочередную задачу представляет собой анализ языкового материала. Однако лингвистический анализ оставляет без внимания такие важные компоненты произведения, как жанр, композиция, образная система, авторская точка зрения, хронотоп.
В последнее время всё больше сторонников находит целостный, комплексный анализ произведения. Целостность предполагает совокупность элементов, каждый из которых сохраняет свойства целого. Для исследования художественного мира литературного произведения и выявления в процессе анализа авторского замысла имеет значение каждый уровень текста. В произведениях, которые стали классикой, образцом, все компоненты гармонично связаны между собой и раскрывают авторский замысел, то, ради чего Мастер и создаёт своё творение.
Я бы в лес за шоссе пришла, да как же мне отлучиться из дому? Он, стиснув зубы, опрокинул ее навзничь. Она широко разбросила руки, воскликнула в сладком, как бы предсмертном отчаянии: «Ах! Я вам самой последней рабой буду! У порога вашего буду спать — возьмите!
Я бы и так к вам ушла, да кто ж меня так пустит! Василь Ликсеич… — Замолчи, — строго сказал Красильщиков. Она села на ноги, сразу оборвав рыдания, тупо раскрыла мокрые лучистые глаза: — Правда? Через два дня он был уже в Кисловодске. Днем работал у художника и дома, вечера нередко проводил в дешевых ресторанах с разными новыми знакомыми из богемы, и молодыми, и потрепанными, но одинаково приверженными бильярду и ракам с пивом… Неприятно и скучно я жил! Этот женоподобный, нечистоплотный художник, его «артистически» запущенная, заваленная всякой пыльной бутафорией мастерская, эта сумрачная «Столица»… В памяти осталось: непрестанно валит за окнами снег, глухо гремят, звонят по Арбату конки, вечером кисло воняет пивом и газом в тускло освещенном ресторане… Не понимаю, почему я вел такое жалкое существование, — был я тогда далеко не беден. Но вот однажды в марте, когда я сидел дома, работая карандашами, и в отворенные фортки двойных рам несло уже не зимней сыростью мокрого снега и дождя, не по-зимнему цокали по мостовой подковы и как будто музыкальнее звонили конки, кто-то постучал в дверь моей прихожей. Я крикнул: кто там? Я подождал, опять крикнул — опять молчание, потом новый стук.
Я встал, отворил: у порога стоит высокая девушка в серой зимней шляпке, в сером прямом пальто, в серых ботиках, смотрит в упор, глаза цвета желудя, на длинных ресницах, на лице и на волосах под шляпкой блестят капли дождя и снега; смотрит и говорит: — Я консерваторка, Муза Граф. Слышала, что вы интересный человек, и пришла познакомиться. Ничего не имеете против? Довольно удивленный, я ответил, конечно, любезностью: — Очень польщен, милости прошу. Только должен предупредить, что слухи, дошедшие до вас, вряд ли правильны: ничего интересного во мне, кажется, нет. И, войдя, стала, как дома, снимать перед моим серо-серебристым, местами почерневшим зеркалом шляпку, поправлять ржавые волосы, скинула и бросила на стул пальто, оставшись в клетчатом фланелевом платье, села на диван, шмыгая мокрым от снега и дождя носом, и приказала: — Снимите с меня ботики и дайте из пальто носовой платок. Я подал платок, она утерлась и протянула мне ноги. Сдерживая глупую улыбку удовольствия и недоумения, — что за странная гостья! От нее еще свежо пахло воздухом, и меня волновал этот запах, волновало соединение ее мужественности со всем тем женственно-молодым, что было в ее лице, в прямых глазах, в крупной и красивой руке, — во всем, что оглянул и почувствовал я, стаскивая ботики из-под ее платья, под которым округло и полновесно лежали ее колени, видя выпуклые икры в тонких серых чулках и удлиненные ступни в открытых лаковых туфлях.
Затем она удобно уселась на диване, собираясь, видимо, уходить не скоро. Не зная, что говорить, я стал расспрашивать, от кого и что она слышала про меня и кто она, где и с кем живет? Она ответила: — От кого и что слышала, неважно. Пошла больше потому, что увидела на концерте. Вы довольно красивы. А я дочь доктора, живу от вас недалеко, на Пречистенском бульваре. Говорила она как-то неожиданно и кратко. Я, опять не зная, что сказать, спросил: — Чаю хотите? Только поторопите коридорного, я нетерпелива.
Я сел, она обняла меня, не спеша поцеловала в губы, отстранилась, посмотрела и, как будто убедившись, что я достоин того, закрыла глаза и опять поцеловала — старательно, долго. В номере было уже совсем темно, — только печальный полусвет от фонарей с улицы. Что я чувствовал, легко себе представить. Откуда вдруг такое счастье! Молодая, сильная, вкус и форма губ необыкновенные… Я как во сне слышал однообразный звон конок, цоканье копыт… — Я хочу послезавтра пообедать с вами в «Праге», — сказала она. Воображаю, что вы обо мне думаете. А на самом деле вы моя первая любовь. Ученье свое я, конечно, вскоре бросил, она свое продолжала кое-как. Мы не расставались, жили, как молодожены, ходили по картинным галереям, по выставкам, слушали концерты и даже зачем-то публичные лекции… В мае я переселился, по ее желанию, в старинную подмосковную усадьбу, где были настроены и сдавались небольшие дачи, и она стала ездить ко мне, возвращаясь в Москву в час ночи.
Никак не ожидал я и этого — дачи под Москвой: никогда еще не жил дачником, без всякого дела, в усадьбе, столь непохожей на наши степные усадьбы, и в таком климате. Все время дожди, кругом сосновые леса. То и дело в яркой синеве над ними скопляются белые облака, высоко перекатывается гром, потом начинает сыпать сквозь солнце блестящий дождь, быстро превращающийся от зноя в душистый сосновый пар… Все мокро, жирно, зеркально… В парке усадьбы деревья были так велики, что дачи, кое-где построенные в нем, казались под ними малы, как жилища под деревьями в тропических странах. Пруд стоял громадным черным зеркалом, наполовину затянут был зеленой ряской… Я жил на окраине парка, в лесу. Бревенчатая дача моя была не совсем достроена, — неконопаченые стены, неструганые полы, печи без заслонок, мебели почти никакой. И от постоянной сырости мои сапоги, валявшиеся под кроватью, обросли бархатом плесени. Темнело по вечерам только к полуночи: стоит и стоит полусвет запада по неподвижным, тихим лесам. В лунные ночи этот полусвет странно мешался с лунным светом, тоже неподвижным, заколдованным. И по тому спокойствию, что царило всюду, по чистоте неба и воздуха, все казалось, что дождя уже больше не будет.
Но вот я засыпал, проводив ее на станцию, — и вдруг слышал: на крышу опять рушится ливень с громовыми раскатами, кругом тьма и в отвес падающие молнии… Утром на лиловой земле в сырых аллеях пестрели тени и ослепительные пятна солнца, цокали птички, называемые мухоловками, хрипло трещали дрозды. К полудню опять парило, находили облака и начинал сыпать дождь. Перед закатом становилось ясно, на моих бревенчатых стенах дрожала, падая в окна сквозь листву, хрустально-золотая сетка низкого солнца. Тут я шел на станцию встречать ее. Подходил поезд, вываливались на платформу несметные дачники, пахло каменным углем паровоза и сырой свежестью леса, показывалась в толпе она, с сеткой, обремененной пакетами закусок, фруктами, бутылкой мадеры… Мы дружно обедали глаз на глаз. Перед ее поздним отъездом бродили по парку. Она становилась сомнамбулична, шла, клоня голову на мое плечо. Черный пруд, вековые деревья, уходящие в звездное небо… Заколдованно-светлая ночь, бесконечно-безмолвная, с бесконечно-длинными тенями деревьев на серебряных полянах, похожих на озеро. В июне она уехала со мной в мою деревню, — не венчаясь, стала жить со мной как жена, стала хозяйствовать.
Долгую осень провела не скучая, в будничных заботах, за чтением. Из соседей чаще всего бывал у нас некто Завистовский, одинокий, бедный помещик, живший от нас верстах в двух, щуплый, рыженький, несмелый, недалекий — и недурной музыкант. Зимой он стал появляться у нас чуть не каждый вечер. Я знал его с детства, теперь же так привык к нему, что вечер без него был странен. Мы играли с ним в шашки, или же он играл с ней в четыре руки на рояли. Перед Рождеством я как-то поехал в город. Возвратился уже при луне. И, войдя в дом, нигде не нашел ее. Сел за самовар один.
Гулять ушла? Их нету дома с самого завтрака. И так же внезапно очнулся через час — с ясной и дикой мыслью: «Да ведь она бросила меня! Наняла на деревне мужика и уехала на станцию, в Москву, — от нее все станется! Но может быть, вернулась? Стыдно прислуги… Часов в десять, не зная, что делать, я надел полушубок, взял зачем-то ружье и пошел по большой дороге к Завистовскому, думая: «Как нарочно, и он не пришел нынче, а у меня еще целая страшная ночь впереди! Неужели правда уехала, бросила? Да нет, не может быть! И он бесшумно, в валенках, появился на пороге кабинета, освещенного тоже только луной в тройное окно: — Ах, это вы… Входите, входите, пожалуйста… А я, как видите, сумерничаю, коротаю вечер без огня… Я вошел и сел на бугристый диван.
Потом почти неслышным голосом: — Да, да, я вас понимаю… — То есть, что вы понимаете? И тотчас, тоже бесшумно, тоже в валенках, с шалью на плечах, вышла из спальни, прилегавшей к кабинету, Муза. И села на другой диван, напротив. Я посмотрел на ее валенки, на колени под серой юбкой, — все хорошо было видно в золотистом свете, падавшем из окна, — хотел крикнуть: «Я не могу жить без тебя, за одни эти колени, за юбку, за валенки готов отдать жизнь! Он трусливо сунулся к ней, протянул портсигар, стал по карманам шарить спичек… — Вы со мной говорите уже на «вы», — задыхаясь, сказал я, — вы могли бы хоть при мне не говорить с ним на «ты». Сердце у меня колотилось уже в самом горле, било в виски. Я поднялся и, шатаясь, пошел вон. С девятнадцати лет. Жил когда-то в России, чувствовал ее своей, имел полную свободу разъезжать куда угодно, и не велик был труд проехать каких-нибудь триста верст.
А все не ехал, все откладывал. И шли и проходили годы, десятилетия. Но вот уже нельзя больше откладывать: или теперь, или никогда. Надо пользоваться единственным и последним случаем, благо час поздний и никто не встретит меня. И я пошел по мосту через реку, далеко видя все вокруг в месячном свете июльской ночи. Мост был такой знакомый, прежний, точно я его видел вчера: грубо-древний, горбатый и как будто даже не каменный, а какой-то окаменевший от времени до вечной несокрушимости, — гимназистом я думал, что он был еще при Батые. Однако о древности города говорят только кое-какие следы городских стен на обрыве под собором да этот мост. Все прочее старо, провинциально, не более. Одно было странно, одно указывало, что все-таки кое-что изменилось на свете с тех пор, когда я был мальчиком, юношей: прежде река была не судоходная, а теперь ее, верно, углубили, расчистили; месяц был слева от меня, довольно далеко над рекой, и в его зыбком свете и в мерцающем, дрожащем блеске воды белел колесный пароход, который казался пустым, — так молчалив он был, — хотя все его иллюминаторы были освещены, похожи на неподвижные золотые глаза и все отражались в воде струистыми золотыми столбами: пароход точно на них и стоял.
Это было и в Ярославле, и в Суэцком канале, и на Ниле. В Париже ночи сырые, темные, розовеет мглистое зарево на непроглядном небе, Сена течет под мостами черной смолой, но под ними тоже висят струистые столбы отражений от фонарей на мостах, только они трехцветные: белое, синее, красное — русские национальные флаги. Тут на мосту фонарей нет, и он сухой и пыльный. А впереди, на взгорье, темнеет садами город, над садами торчит пожарная каланча. Боже мой, какое это было несказанное счастье! Это во время ночного пожара я впервые поцеловал твою руку и ты сжала в ответ мою — я тебе никогда не забуду этого тайного согласия. Вся улица чернела от народа в зловещем, необычном озарении. Я был у вас в гостях, когда вдруг забил набат и все бросились к окнам, а потом за калитку. Горело далеко, за рекой, но страшно жарко, жадно, спешно.
Там густо валили черно-багровым руном клубы дыма, высоко вырывались из них кумачные полотнища пламени, поблизости от нас они, дрожа, медно отсвечивали в куполе Михаила-архангела. И в тесноте, в толпе, среди тревожного, то жалостливого, то радостного говора отовсюду сбежавшегося простонародья, я слышал запах твоих девичьих волос, шеи, холстинкового платья — и вот вдруг решился, взял, замирая, твою руку… За мостом я поднялся на взгорье, пошел в город мощеной дорогой. В городе не было нигде ни единого огня, ни одной живой души. Все было немо и просторно, спокойно и печально — печалью русской степной ночи, спящего степного города. Одни сады чуть слышно, осторожно трепетали листвой от ровного тока слабого июльского ветра, который тянул откуда-то с полей, ласково дул на меня. Я шел — большой месяц тоже шел, катясь и сквозя в черноте ветвей зеркальным кругом; широкие улицы лежали в тени — только в домах направо, до которых тень не достигала, освещены были белые стены и траурным глянцем переливались черные стекла; а я шел в тени, ступал по пятнистому тротуару, — он сквозисто устлан был черными шелковыми кружевами. У нее было такое вечернее платье, очень нарядное, длинное и стройное. Оно необыкновенно шло к ее тонкому стану и черным молодым глазам. Она в нем была таинственна и оскорбительно не обращала на меня внимания.
Где это было? В гостях у кого? Цель моя состояла в том, чтобы побывать на Старой улице. И я мог пройти туда другим, ближним путем. Но я оттого свернул в эти просторные улицы в садах, что хотел взглянуть на гимназию. И, дойдя до нее, опять подивился: и тут все осталось таким, как полвека назад; каменная ограда, каменный двор, большое каменное здание во дворе — все также казенно, скучно, как было когда-то, при мне. Я помедлил у ворот, хотел вызвать в себе грусть, жалость воспоминаний — и не мог: да, входил в эти ворота сперва стриженный под гребенку первоклассник в новеньком синем картузе с серебряными пальмочками над козырьком и в новой шинельке с серебряными пуговицами, потом худой юноша в серой куртке и в щегольских панталонах со штрипками; но разве это я? Старая улица показалась мне только немного уже, чем казалась прежде. Все прочее было неизменно.
Ухабистая мостовая, ни одного деревца, по обе стороны запыленные купеческие дома, тротуары тоже ухабистые, такие, что лучше идти срединой улицы, в полном месячном свете… И ночь была почти такая же, как та. Только та была в конце августа, когда весь город пахнет яблоками, которые горами лежат на базарах, и так тепла, что наслаждением было идти в одной косоворотке, подпоясанной кавказским ремешком… Можно ли помнить эту ночь где-то там, будто бы в небе? Я все-таки не решился дойти до вашего дома. И он, верно, не изменился, но тем страшнее увидать его. Какие-то чужие, новые люди живут в нем теперь. Твой отец, твоя мать, твой брат — все пережили тебя, молодую, но в свой срок тоже умерли. Да и у меня все умерли; и не только родные, но и многие, многие, с кем я, в дружбе или приятельстве, начинал жизнь, давно ли начинали и они, уверенные, что ей и конца не будет, а все началось, протекло и завершилось на моих глазах, — так быстро и на моих глазах! И я сел на тумбу возле какого-то купеческого дома, неприступного за своими замками и воротами, и стал думать, какой она была в те далекие, наши с ней времена: просто убранные темные волосы, ясный взгляд, легкий загар юного лица, легкое летнее платье, под которым непорочность, крепость и свобода молодого тела… Это было начало нашей любви, время еще ничем не омраченного счастья, близости, доверчивости, восторженной нежности, радости… Есть нечто совсем особое в теплых и светлых ночах русских уездных городов в конце лета. Какой мир, какое благополучие!
Героиня и ее муж, имеющие к тому же маленькую дочь, в духовном плане являют собой целое, одну плоть. Поступок поручика и незнакомки губит эту духовную общность. Поручик крадет чужое счастье, чужую целостность, чужое единство. Кроме того, как в браке соединение полов влечет их единство, так и в блуде происходит то же самое: «Или не знаете, что совокупляющийся с блудницей становится одно тело с ней? Таким образом, то, что происходит между героями — это не любовь, а напротив, преступление против любви, незаконная любовь, — татьба. Люди, совершая блуд или прелюбодеяние, образуют некое греховное единство плоти. После расставания с незнакомкой это порочное единство снова разрушено, часть отторгнута от целого, поэтому страдания поручика объяснимы и, более того, закономерны. Это воплощение духовного закона — что посеешь, то и пожнешь: посеешь целомудренную любовь — обретешь благо, посеешь страсть — обретешь страдание. Отношение поручика к незнакомке эгоистично: любовь истинная воплощается в желании блага в первую очередь для возлюбленного, поручик же любит не саму незнакомку — он мечтает о собственном счастье с ней: ему приходит помысел о готовности к смерти ради встречи с ней, о том, что жизнь его навеки во власти незнакомки, но это вовсе не любовь, а мучительное упоение собственным влечением и утраченной возможностью обладания объектом вожделения.
Поручик, совершая беззаконие, уподобляется первому земному преступнику — Каину. Как Каин, совершивший братоубийство, не находит успокоения на земле, так и поручик, после того, что с ним произошло, ощущает полную отчужденность от мира — вокруг жизнь идет своим чередом — счастливая, полная, во всем окружающем «безмерное счастье, великая радость … , а вместе с тем сердце просто разрывалось на части» [6:337]. Таким образом, герои «Солнечного удара» расплачиваются за свое краткое незаконное «счастье» быть вместе, но решение героини оборвать это порочное падение в определенном смысле является спасительным для обоих, в противном случае их жизни, семья незнакомки — все могло бы быть разрушено. Помимо уже названных религиозно-нравственных идей о целомудрии, прельщении, жизни фантазиями, прилогах и стадиях развития греха в человеке, губительных последствиях совершения греха и в частности, блуда, в повести «Митина любовь» можно выделить иные специфические христианские идеи. В повести внимание рассказчика сосредоточено на молодом человеке — Мите и его отношении к возлюбленной — Кате. Говоря об отношении Мити к Кате, автор указывает, что сложное любовное чувство Мити обрело свой предмет, актуализировалось: «Сном или, скорее, воспоминанием о каком-то чудесном сне была тогда его беспредметная, бесплотная любовь. Теперь же в мире была Катя, была душа, этот мир в себе воплотившая и надо всем над ним торжествующая» [6: 398]. Катя воплотила в себе все Митины юношеские мечты и неосознанные желания, стала предметом его обожания, любви, поклонения, — она воплотила в себе мир Мити и главенствовала над этим миром. Это указание свидетельствует о кардинальном смещении жизненных ценностей у Мити: Катя, преображенная его воображением и фантазиями, главенствует в его мире.
Это прямая отсылка к тому, что Митя вместо Бога сотворил себе кумира и поклоняется ему, таким образом, нарушая не только заповедь о несотворении себе кумира, но и главную заповедь любви, которую Господь дает в Евангелии: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, — вот первая заповедь! Святитель Николай Сербский замечает: «Где у человека все мысли и все сердце, там и Бог его. В случае с Митей кумиром является возлюбленная, но принципиально важно, что на место Бога становится человек. Этим Митя отдаляет себя от Бога, закрывает в своем сердце путь для благодати, дающей силы жить и бороться с искушениями. Важнейшей особенностью Мити, без которой невозможно уяснить развитие его судьбы, — это двойственность его внутреннего мира, которую можно охарактеризовать как отсутствие цельности личности, или целомудрия. Митя сочетает в себе как стремление к чистоте, непорочности и возвышенному отношению к Кате, к их любви, так и фактическую нечистоту, блудные помыслы, преступление очевидной грани дозволенного в невинных отношениях влюбленных, а затем и бессилие перед искушением и падение с деревенской девушкой Аленкой. Мите свойственно искаженное восприятие целомудрия и чистоты: то, что делает он, — целомудренно, возвышенно, а всякая измена ему — порок. Отсюда возникает и воспаленная ревнивость Мити, отсюда же — и собственническое отношение к Кате, а затем боль и разочарование: «И Митя чувствовал и обостренную близость к Кате, — как всегда это чувствуешь в толпе к тому, кого любишь, — и злую враждебность, чувствовал и гордость ею, сознание, что ведь все-таки ему принадлежит она, и вместе с тем разрывающую сердце боль: нет, уже не принадлежит! Внутреннее состояние Мити можно описать, используя христианское учение о силах души человека и их взаимодействии.
Человеческой душе присущи три силы: разумная, раздражительная и желательная. Ефрем Сирин характеризует их следующим образом: «Три есть силы в душе, — разумная, раздражительная и похотная. Разумной силою ищем мы знать что благо; похотной — вожделеваем познанного блага, а раздражительной подвизаемся и боремся из-за него» [11]. Иными словами, разумная сила служит человеку для приспособления к окружающему миру путем, прежде всего, рационального осмысления своих потребностей и возможностей и реализуется через такие инструменты, как разум и ум дух. Желательная, или вожделевательная, сила служит человеку для реализации его решений и желаний, действуя в первую очередь через такой инструмент, как воля: «действующая сила здесь есть воля, которая волит — желает приобресть, употребить, сделать, что находит полезным для себя, или нужным, или приятным и не волит — не желает противного тому» [29: 36]. Раздражительная сила связана с чувственной стороной человеческой жизни. Она обеспечивает чувственное восприятие внешних впечатлений и реакцию на них. Две последние силы души именуются неразумными силами. Для гармоничной и правильной жизни человека требуется, чтобы этими силами управляла главная сила души — разумная, которая в свою очередь была бы ведома истинными ценностями — стремлением к Богу и добродетелям.
Помимо искаженной иерархии любви, Митя обладает поврежденной, болеющей душой, которая руководствуется в критические моменты не разумом и умом, или духом, через который душа общается с Богом и воспринимает Его благодать, а воспаленной волей и чувствами, что и обусловливает принятие цепи фатальных решений, которые ведут Митю к пропасти. В центре внимания в рассказе «Чистый понедельник» находится безымянная героиня. Одной из основных тем рассказа является двойственность, противоречивость, заключенная во всем — в описании атмосферы Москвы, погоды, мест, в которых происходит действие кабаки, литературные салоны, театры — храмы, кладбища, обители , и сконцентрированная в образе героини. Эта тема раскрывается и во множестве других произведений Бунина, в том числе и в рассмотренных выше «Легком дыхании» и «Митиной любви». В героине «Чистого понедельника» наиболее ярко видны противоречия между духовным и мирским, жизнью духа — и жизнью души и тела. Святитель Феофан Затворник в письмах своему духовному чаду говорил о трех сторонах человеческой жизни: телесной, душевной и духовной — и их взаимодействии. Телесная сторона человеческой жизни объединяет все телесные потребности, которые проявляются в поведении человека «животолюбием, телолюбием, желанием покоить тело и доставать все для того потребное» [29: 36]. Душевная сторона жизни представлена, как было сказано ранее, тремя сферами души — чувствительной, желательной и разумной, которые воплощают в себе все многообразие душевной деятельности человека. Высшей стороной человеческой жизни является жизнь духовная, возможная для человека благодаря тому, что он через высшую часть души — дух, или ум, имеет общение с Создавшим его по Своему образу — с Богом.
Дух проявляется в человеке в таких свойствах, как страх Божий знание о Боге, Его бытии, осознание людьми того, что они «во всем от Него зависят и Ему угождать должны, что Он есть Судия и Мздовоздаятель всякому по делам его» [29: 36] , совесть «сторона духа, которая указывает, что право и что не право» [29: 36] , и, наконец, жажда Бога. Жажда Бога — это стремление к высшему благу в Боге, невозможность найти удовлетворение ни в чем тварном. Единственно правильный способ жизни человека — это жизнь, при которой духовная сторона управляет двумя другими сторонами жизни и освящает их. Более того, рассуждая о счастье, св. Феофан пишет своей корреспондентке: «Я же потихоньку Вам скажу, что пока Вы не в духе живете, не ждите счастия. Душевная и телесная жизнь при благоприятном течении, дают что-то похожее будто на счастие, но это бывает мимолетный призрак счастия, скоро исчезающий» [29: 55]. Героиня рассказа будет рассуждать о счастье словами Платона Каратаева именно в этом смысле, что говорит о ее глубоком рациональном понимании собственной натуры. Кульминационным моментом, в который внутренние противоречия героини доходят до предела и происходит коренной перелом в ее жизни, является краткий период — прощеное воскресенье заключительный день Масленицы , чистый понедельник первый день Великого поста и последующая ночь. В прощеное воскресенье вечером вопреки обыкновению героиня встречает своего возлюбленного одетой во все черное, напоминая ему о том, что завтра уже чистый понедельник и цитируя в разговоре с ним первые слова великопостной молитвы преподобного Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего», в которой верующие испрашивают у Бога среди прочего «целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве» [22: 369].
Однако события этих дней завершаются близостью героев, имевшей место уже в самом начале поста — в чистый понедельник. Ее падение можно объяснить многими причинами, и, вероятно, многие будут достоверными. Героиня ищет счастья — это очевидно из ее рассуждения о счастье словами Платона Каратаева, из ее слов о том, как ей хорошо было на богослужениях. Рационально, скорее всего, она понимает, что его нет и не может быть в увеселениях и нецеломудренной любви, но героиня не хочет и не способна остановиться в своих поисках, пока не исчерпает их. При всей сложности мотивации поступка героини важно понимать, что это падение, совершенное в пору, предназначенную для особого покаяния — это то событие, которое могло стать и стало сильным потрясением, способным заставить человека изменить всю свою жизнь. Также блудный сын из евангельской притчи приходит в себя, встает и идет к отцу, чтобы принести покаяние только тогда, когда он доходит до предела греха, с одной стороны, и до предела отчаяния — с другой. Автор «Чистого понедельника» не ставит перед собой задачи продемонстрировать аскетически правильный путь духовной жизни и покаяния — указать на то, что человеку важно обратиться к Богу и покаянию перед Ним сразу при появлении искушения, но он достоверно констатирует то, как духовная жизнь может протекать у человека на самом деле, в реальной жизни — через чреду грехов, через тяжелые падения к покаянию. Автор, пожалуй, не был бы до конца честен, если бы его героиня после падения просто оставила бы мирскую жизнь и приняла постриг. Бунин демонстрирует сложность реальной жизни.
Героиня пишет своему возлюбленному: «пойду пока на послушание, потом, может быть, решусь на постриг… Пусть Бог даст сил не отвечать мне — бесполезно длить и увеличивать нашу муку…» [7: 198]. Здесь следует обратить внимание на то, что путь ухода от мира и покаяния не дается и не дастся героине легко, на этом пути ее также будут мучить страсти, сомнения, воспоминания — описывая вечер их неожиданной встречи в Марфо-Мариинской обители спустя почти два года после этих событий, герой говорит, что он был таким же, «как тот незабвенный» — и он не забыл, и она не забудет. Его возлюбленная говорит об их общей муке, и это свидетельство ее любви к герою, но и ее уверенности в том, что вместе они не смогут быть счастливы. Смысл финала рассказа применительно к отношениям героев можно истолковать следующим образом: героиня всматривается в темноту подобно жене библейского Лота, которая оборачивается, чтобы посмотреть на оставленный ею дом. В этом взгляде можно усмотреть свидетельство того, что прежние искушения, воспоминания о прошлом являются спутниками героини и на избранном ею пути, по которому она идет вслед за отрекшейся от себя за Христа преподобномученицей Елисаветой. Таков закон духовной жизни: уход от мира и вступление на путь к Богу — это не венец жизни, а только начало настоящей борьбы со своими страстями. Подводя итог обзору основных христианских идей в ключевых прозаических произведениях И. Бунина о любви, важно отметить, что рассмотрение данных работ писателя в контексте христианского учения о человеке имеет прочные основания в тексте самих произведений. Систематическое истолкование разбираемых рассказов и повести указывает на их глубокие христианские корни.
Исходя из результатов предварительного анализа рассказов «Легкое дыхание», «Солнечный удар», «Чистый понедельник» и повести «Митина любовь», можно сделать вывод о том, что исследование религиозно-нравственного аспекта данных произведений способно существенно изменить общепринятые тенденции восприятия творчества И. Бунина, и предоставить возможность для успешного использования рассматриваемых произведений для воспитания в молодом поколении нравственности. Александр Дубинец: — Интерес к Бунину в последние десятилетия, связанный с оценками: «последний классик», «первый нобелевский лауреат», «буддист», православный» — показывает некоторые преобладающие тенденции в буниноведении, которые часто упрощают и закрывают, ручаясь теми оценочными одномерными интерпретациями, принципиальную антиномию бунинского творчества и интереса к европейской архаике и экзотике. Взять хотя бы стихи: Сказка о козе Затвердели, как камень, тропинки, за лето набитые. Ты одна, ты одна, страшной сказки осенней Коза! Расцветают, горят на железном морозе несытые Волчьи, божьи глаза.
О случайных связях в искусстве: эротика в творчестве Бунина
Ведущая подкаста Аглая Набатникова разбирает со своими гостями романтическую прозу Ивана Бунина. Такому пониманию способствовал сам Бунин, который писал, что «все рассказы этой книги только о любви, о ее «темных» и чаще всего очень мрачных и жестоких аллеях» [Бабореко 1988: 609]. Учитель: , разрабатывая тему любви в ранних своих рассказах, развил ее в произведениях позднего периода, создав цикл «Темные аллеи». Любовь в произведениях Бунина, в том числе и в рассказе «Солнечный удар», чаще всего трагичная и мучительная, трактуется писателем как великое счастье даже в том случае, если у нее нет будущего, даже если люди обречены страдать. Какое произведение Толстого БОЛЬШЕ всего похоже на рассказ Чехова "Казак"?
Философия любви в рассказах И.А.Бунина (11 класс)
Инфоурок › Литература ›Презентации›Презентация "Рассказы Бунина о любви". Любовь в рассказах Бунина — это всегда единение духовного и телесного. рассказ. Взбалмошная студентка по своей инициативе стала любовницей помещика, поселилась у него, вела хозяйство, как жена.
Рецензия на рассказ «Грамматика любви» Ивана Бунина
Читателю известно лишь то, что это человек жесткий и решительный. В глазах легкомысленной жены он предстает помехой и раздражающим препятствием на пути к счастью. Но в тот момент, когда влюбленные изнемогают от страсти, этот «жесткий человек» осознает, что его предали, и кончает жизнь самоубийством. Эмоции обманутого мужа и его смерть Бунин описывает скупо и бесстрастно. Счастливые переживания жены и ее возлюбленного изображены на фоне красочного южного пейзажа. Этот литературный прием создает резкий контраст между счастьем и трагедией, которые порождаются в равной степени любовью. Краткое содержание рассказа «Степа» создает впечатление знакомого сюжета. Но художественные формы, характерные автору, позволяют увидеть в классической истории о «бедной обесчещенной девушке» новые оттенки.
Молодой купец Красильщиков, заехав в знакомую ему горницу, застает хозяйскую дочь одну. Отец отправился в город. Купец, воспользовавшись ситуацией, сближается с девушкой. Для него эта история — занимательное приключение, о котором он благополучно забывает уже спустя два дня. Для нее — надежда на счастье. В рассказе не показано трагедии простой девушки. Здесь присутствуют только ее надежды и мечты, создающие противоположность равнодушию и легкомысленности главного героя.
Бунинскому повествованию свойственна резкая смена жизненных обстоятельств героя, которая не является следствием каких-либо событий. Перемены в жизни персонажа происходят под воздействием его чувств к женщине, которая нередко имеет образ эгоистичной и эксцентричной натуры. На вопрос о том, какая любовь в рассказах Бунина не имеет печальной концовки, ответить можно однозначно: такой любви нет. Жизнеутверждающей силе этого чувства писатель не уделял внимания. Главного героя не постигнет смертельная участь, чем нередко заканчиваются рассказы Бунина о любви. Краткое содержание злоключений главного героя новеллы «Муза» сводится к описанию совместной жизни с возлюбленной и разлуке с ней, которая наступает так же внезапно, как и встреча. Неожиданное расставание приводит его в смятение, вызывает чувство опустошенности.
Повествование ведется от первого лица. Главный персонаж берет уроки живописи, но не проявляет в изобразительном искусстве каких-либо способностей. Из небольшого вступления, которое предшествует знакомству с героиней, имеющей символическое имя Муза, читатель делает вывод, что рассказчик — человек не волевой. Он не способен влиять на ход событий своей жизни. К нему является однажды Муза, влечет его за собой, жизнь его меняется. Но когда девушка-муза теряет к нему интерес, его место занимает другой, такой же безвольный персонаж. Несомненно, эти черты стали следствием непростой судьбы автора, хотя и прямых автобиографических ссылок в его творчестве нет.
В годы, когда был написан рассказ «Поздний час», писатель находился за границей. Произведение посвящено воспоминаниям о давно минувшей любви, которые сопутствуют автору во время его путешествия по родному городу. Проходя по мосту, базару и Монастырской площади, он восстанавливает в памяти утраченные образы. Прошлое и настоящее соединяются в одно целое. Этим целым становится осознание тленности всего живого на земле. Логическим заключением путешествия по городу становится кладбище. В рассказе оно является символом недолговечности любви.
Он «герой» — это взгляд и слово, чувствующая и преломляющая призма. Она, «героиня» — предмет чувства, живописания и исследования. Он — художник, Пигмалион, она — модель, Галатея. Мнение о великом множестве, «веренице» женских типов в «Темных аллеях», о книге как «энциклопедии любви» кажется все же преувеличенным. Типов не так много, они сводятся к нескольким повторяющимся вариантам. Найденное Буниным еще в 1916 году определение точнее: не энциклопедия, а грамматика любви, не накопление и стремление к полноте, а, напротив, поиск в разнообразии частных, уникальных историй некой формулы, парадигмы, архетипа, определяющего и объясняющего все. Больше всего автора интересует тайна Женщины, загадка Вечной Женственности если воспользоваться фразеологией столь нелюбимых Буниным символистов. Как и символисты, поздний Бунин пишет о непостижимом. Но для него оно существует не в лиловых мирах, а в лиловом блеске чернозема, не в Незнакомке с синими бездонными очами на дальнем берегу, а в случайно встреченной на волжском пароходе жене секретаря земской уездной управы. Да и не только тело.
Надо, надо попытаться. Пытался — выходит гадость, пошлость. Надо найти какие-то другие слова» Дневник, 3 февраля 1941 г. Тело — да и не только тело. Утробная сущность — легкое дыхание. В сущности, это еще античная, потом средневековая, потом романтическая коллизия любви земной и любви небесной. В русской литературной традиции XIX века, столь ценимой Буниным, несмотря на весь ее реализм-натурализм, она тоже сохранилась. Тексты, посвященные женскому телу и «телесному низу», были «стихами не для дам», составляя второй — вольный, подпольный, непубликуемый — этаж литературного процесса. Страстная читательница Татьяна Ларина не подозревает об Иване Баркове. Тургеневские девушки, безусловно, знакомые с «Евгением Онегиным» и «Демоном», не слыхали о «Гавриилиаде», юнкерских поэмах, не говоря уж известно о каком «Луке».
Афродиты земная и небесная у Пушкина, Лермонтова, того же Тургенева были разведены не только по разным произведениям, но и по разным литературам. Непубликуемая эротика имела обычно скандально-провоцирующий характер. Бунинская задача описания женского тела как несказанно-прекрасного, соединения художественных установок «Онегина» и «Гавриилиады» естественно, воспринималась как новаторская, небывалая. Столь же необычна — при всей внешней традиционности — жанровая структура книги. Формально все входящие в «Темные аллеи» тексты относятся к малому эпическому жанру. Чаще всего их определяют как рассказы. Но более пристальное рассмотрение показывает, что внутри сборника Бунин, подобно Чехову в его позднем творчестве или Бабелю в «Конармии», выстраивает, создает свою жанровую систему. Тридцать восемь текстов сборника я оставляю за пределами рассмотрения «Весной, в Иудее» и «Ночлег» составляют несколько групп со своими способами организации художественного мира и смысловыми установками. Объем такого текста — от неполной страницы до полутора страниц. Естественно, ни фабула, ни хронотоп, ни психологические характеристики в нем не развернуты.
Задача состоит в первоначальной фиксации, в обозначении некого парадокса. Объективное повествование строится в манере житейской истории анекдота , рассказываемой в дружеском кругу: а вот еще был случай… Написанные в один день 28 сентября 1940 «Красавица» и «Дурочка» экцентричны по отношению к целому книги тематически. Это истории не любви, а ненависти: красавицы-мачехи к пасынку и согрешившего с дурочкой семинариста к собственному сыну. Герои-дети весьма редкие в этой книге персонажи демонстрируют кротость, смирение, терпение столь же экзотические для «Темных аллей» мотивы. Действие здесь происходит во Франции и, вероятно, на Цейлоне. Но их общая смысловая доминанта органична для всей книги: речь идет о стихийной, первобытной, поразительной, не осознающей себя красоте. Глаза, долгие, золотисто-карие, полуприкрытые смугло-коричневыми веками, глядели как-то внутрь себя — с тусклой первобытной истомой… И неправдоподобно огромны и великолепны были черные ресницы — подобие тех райских бабочек, что так волшебно мерцают на райских индийских цветах… Красота, ум, глупость — все эти слова никак не шли к ней, как не шло все человеческое: поистине была она как бы с какой-то другой планеты». Эта красота поражает мгновенно «мой сосед, измученный ее красотой, мощный как бык, провансалец» , но, оказывается, может быть запросто продана всего за сто рупий простейший случай конфликта небесного и земного, духа и тела. Комментарием к «Камаргу» может служить письмо Бунина Ф. Степуну, отметившему в рецензии «некоторый избыток рассматривания женских прельстительностей» в «Темных аллеях».
Барышня и юноша-гимназист мчатся, целуясь, во тьме августовской ночи, лошади пугаются волков, она «успела вырвать вожжи из рук ошалевшего малого… коня на скаку остановит! В «Смарагде» опять ночь, луна, двое у открытого окна, его поцелуй, ее обида «Она прижимается затылком к косяку окна, и он видит, что она, прикусив губу, удерживает слезы» и финальная реплика «испорченного Толи»: «Глупа до святости! Больше нигде воспоминание о прошлом не будет столь радостным, как в «Волках». Больше никогда конфликт не будет так мимолетен и прост, как в «Смарагде». Самый парадоксальный текст из этого ряда — «Гость» в рукописи — «Паша». Пришедший в отсутствие хозяев «страшный черный господин» Адам Адамыч прямо в прихожей берет, фактически насилует прислугу, «невысокую, плотную, как рыба, девку, всю пахнущую чадом кухни», увидев в ней «фламандскую Еву». Я на весь дом закричу! Ради Господа… Я невинная! Ну, поехали! И через минуту исчез».
Днем Саша упоенно рыдает, а ночью: «Забыв погасить лампочку, она крепко спала за своей перегородкой — как легла не раздеваясь, так и заснула, в сладкой надежде, что Адам Адамыч завтра опять придет, что она увидит его страшные глаза и что, Бог даст, господ опять не будет дома». Простой, по видимости, этюд ускользает от однозначной интерпретации. Страшный Адам Адамыч — обаятелен. В оскорбленной Саше вдруг пробуждается женщина, которая, кажется, влюбляется в своего насильника это еще один подступ к загадке женской «утробности». Социальные и этические аспекты, на которых обычно строится подобный сюжет, у Бунина приглушены. Авторская позиция оказывается где-то посередине — между морализмом и ригоризмом позднего Толстого «Воскресение», «Крейцерова соната», «Дьявол» и эстетством, смакованием запретного у модернистов. Следующая жанровая форма в «Темных аллеях» может быть обозначена как сцена по аналогии с распространенной в конце XIX века повествовательной «сценкой». Их в сборнике четырнадцать, в том числе заглавные «Темные аллеи», «Степа», «Визитные карточки», «Барышня Клара», «Качели». Объем сцены — от двух до семи страниц самый частый — четыре-пять. Она, как правило, строится на одном эпизоде, описанном повествователем или разыгранном в диалоге.
Выходы за пределы узкого, точечного, локального пространства-времени лаконичны — экспозиционны или итоговы. В отличие от этюдов, в сценах дается не просто контур отношений персонажей, но и некая диалектика. Здесь более развернуты и объемны предметный фон, ландшафт, бытовая фактура. Самым длинным и сложным жанром в книге оказывается повествовательный рассказ, собственно рассказ. Их в «Темных аллеях» двенадцать, почти столько же, сколько сцен. Начинаясь с четырех страниц «Кавказ» , он обычно занимает восемь-десять «Руся», «Зойка и Валерия», «В Париже», «Генрих» , а в максимуме вырастает до двадцати пяти «Натали».
Ни разу не включив в сборник « Темные аллеи » дословного описания полового акта, он тем не менее дал немало поводов для домыслов и игры воображения — и в этом далеко ушел от своих предшественников и раскрепостил русскоязычную прозу XX века. Писатель разрушает миф о том, что желание испытывает только мужчина. Исключение составляют лишь новеллы об изнасиловании, но в них нередко встречается намек либо на добровольный секс с другим партнером «Железная Шерсть» , либо на «стокгольмский синдром», при котором девушка остается очарованной насильником «Степа». Героини Бунина, пожалуй, одни из самых смелых в русской литературе. И если уж жалеют о чем-либо, то скорее о закончившемся романе, а не о потере невинности. Некоторые из них держатся и ведут себя довольно раскованно. Читать отрывок «Я ответил, любуясь ее синими глазами и поднятой, открытой до плеча рукой: — Спасибо, милый друг. Убедиться в твоей верности мне теперь особенно приятно — ты стала совершенной красавицей, и я имею на тебя самые серьезные виды. Какая рука, шея и как соблазнителен этот мягкий халатик, под которым, верно, ничего нет! Она засмеялась: — Почти ничего. Но и ты стал хоть куда и очень возмужал. Живой взгляд и пошлые черные усики... Только что это с тобой? Ты за эти два года, что я не видала тебя, превратился из вспыхивающего от застенчивости мальчишки в очень интересного нахала. И это сулило бы нам много любовных утех, как говорили наши бабушки...
И тут Мещерская, не теряя простоты и спокойствия, вдруг вежливо перебила ее: — Простите, madame, вы ошибаетесь: я женщина. И виноват в этом — знаете кто? Друг и сосед папы, а ваш брат Алексей Михайлович Малютин. Это случилось прошлым летом в деревне… А через месяц после этого разговора казачий офицер, некрасивый и плебейского вида, не имевший ровно ничего общего с тем кругом, к которому принадлежала Оля Мещерская, застрелил ее на платформе вокзала, среди большой толпы народа, только что прибывшей с поездом. И невероятное, ошеломившее начальницу признание Оли Мещерской совершенно подтвердилось: офицер заявил судебному следователю, что Мещерская завлекла его, была с ним близка, поклялась быть его женой, а на вокзале, в день убийства, провожая его в Новочеркасск, вдруг сказала ему, что она и не думала никогда любить его, что все эти разговоры о браке — одно ее издевательство над ним, и дала ему прочесть ту страничку дневника, где говорилось о Малютине. Город за эти апрельские дни стал чист, сух, камни его побелели, и по ним легко и приятно идти. Каждое воскресенье, после обедни, по Соборной улице, ведущей к выезду из города, направляется маленькая женщина в трауре, в черных лайковых перчатках, с зонтиком из черного дерева Женщина эта — классная дама Оли Мещерской, немолодая девушка, давно живущая какой-нибудь выдумкой, заменяющей ей действительную жизнь. Смерть Оли Мещерской пленила ее новой мечтой.
Исследовательская работа "Поэтика любви в новеллах И.А.Бунина"
Любовь - это и есть искусство, которое мы наблюдаем в безголосых картинах, музыкальных нотах, страницах книг, холодных скульптурах. Чувственная и проникновенная книга создает впечатление, что автор буквально вложил в нее частичку своей души. В именитом цикле И. Бунина, любовь разнообразна и изображается по-разному в каждом из рассказов: «Темные аллеи», «Руся», «Антигона», «Таня», «В Париже», «Галя Ганская», «Натали», «Чистый понедельник» и др. В 38 рассказах он сумел показать нам всю многогранность и модификацию этого прекрасного чувства. Произведение со странным названием «Грамматика любви», было написано в 1915 году. Сам И. Бунин об истории создания рассказа писал: «Мой племянник Коля Пушенников, добыл где-то и подарил мне маленькую старинную книжечку под заглавием «Грамматика любви». Прочитав ее, я вспомнил что-то смутное, что слышал еще в ранней юности от моего отца о каком-то бедном помещике из числа наших соседей, помешавшихся на любви к одной из своих крепостных, и вскоре я выдумал и написал рассказ с заглавием этой книжечки» [2.
Рассказ повествует о помещике Хвощинском, который был влюблен в свою служанку Лушку, но из-за социального неравенства не мог связать с ней свою судьбу. История любви была трагичной, девушка умерла в ранней юности, но, несмотря на это сумела стать для Хвощинского любовью всей его жизни, что даже после ее смерти он не смог изменить своему чувству: «Он когда-то слыл в уезде за редкого умницу.
В рассказе «Руся» влюбленных разлучает истеричная мать Руси.
Бунин позволяет своим героям лишь вкусить запретный плод, насладиться им — и после лишает их счастья, надежд, радостей, даже жизни. Герой рассказа «Натали» любил сразу двух, а семейного счастья не нашел ни с одной. В рассказе «Генрих» — изобилие женских образов на любой вкус.
Но герой остается одиноким и свободным от «жен человеческих». Любовь у Бунина не переходит в семейное русло, не разрешается счастливым браком. Бунин лишает своих героев вечного счастья, лишает потому, что к нему привыкают, а привычка приводит к потере любви.
Любовь по привычке не может быть лучше, чем любовь молниеносная, но искренняя. Герой рассказа «Темные аллеи» не может связать себя семейными узами с крестьянкой Надеждой, но женившись на другой женщине, своего круга, он не обретает семейного счастья. Жена изменила, сын — мот и негодяй, сама семья оказалась «самой обыкновенной пошлой историей».
Однако, несмотря на кратковременность, любовь все равно остается вечной: она вечна в памяти героя именно потому, что мимолетна в жизни. Отличительная особенность любви в изображении Бунина — сочетание, казалось бы, не сочетаемых вещей. Не случайно Бунин однажды писал в своем дневнике: «И опять, опять такая несказанно - сладкая грусть от того вечного обмана еще одной весны, надежд и любви ко всему миру, что хочется со слезами благодарности поцеловать землю.
Господи, Господи, за что так мучаешь нас». Странная связь любви и смерти постоянно подчеркивается Буниным, и поэтому не случайно название сборника «Темные аллеи» здесь вовсе не значит «тенистые» — это темные, трагические, запутанные лабиринты любви. Всякая настоящая любовь — великое счастье, даже если она завершается разлукой, гибелью, трагедией.
К такому выводу, пусть поздно, но приходят многие бунинские герои, потерявшие, проглядевшие или сами разрушившие свою любовь. В этом позднем раскаянии, позднем духовном воскрешении, просветлении героев и таится та всеочищающая мелодия, которая говорит и о несовершенстве людей, не научившихся еще жить, распознавать и дорожить настоящими чувствами, и о несовершенстве самой жизни, социальных условий, окружающей среды, обстоятельств, которые нередко препятствуют истинно человеческим взаимоотношениям, а главное — о тех высоких эмоциях, которые оставляют немеркнущий след духовной красоты, щедрости, преданности и чистоты.
В начале своего творчества Бунин описывал любовь между молодыми людьми, как нечто легкое, естественное и открытое. Она красива и нежна, но в то же время может принести разочарование. Например, в рассказе «Заря всю ночь» он описывает сильную влюбленность простой девушки к молодому человеку. Она готова отдать всю свою молодость и душу любимому человеку, полностью раствориться в нем. Но реальность бывает жестокой, и как часто бывает, влюбленность проходит и на многие вещи человек начинает смотреть по-другому. И в этом произведении он явно описывает разрыв отношений, принесших только боль и разочарование. Иван Бунин эмигрировал из России.
Именно в это время любовь для него стала зрелым и глубоким чувством. Он начал писать о ней с грустью и тоской, вспоминая свои прошлые годы жизни. Это явно отображается в романе «Митина любовь» написанном им в 1924 году. Сначала все идет хорошо, чувства крепки и надежны, но впоследствии они же приведет главного героя к гибели. Бунин писал не только о взаимной любви двух молодых людей, но в некоторых его произведениях можно встретить и любовный треугольник: «Кавказ» и «Прекраснейшая солнца». Счастье одних неизбежно приносит душевную боль и разочарование для третьего. Особую роль любовь сыграла в его великом произведении, написанном в военные годы «Тёмные аллеи». В нем она отображена как великое счастье, несмотря на то, что в конце завершается трагедией. Любовь двух людей, встретивших друг друга уже в зрелом возрасте, показана в рассказе «Солнечный удар».
Именно в этот жизненный период им так необходимо было испытать это истинное чувство. Любовь поручика и зрелой женщины была заранее обречена и не могла соединить их на всю жизнь. Но после расставания она оставила в их сердце сладкую горечь приятных воспоминаний. Во всех своих рассказах Бунин воспевает любовь, ее разность и противоречия. Если есть любовь, человек становится безгранично сиен, проявляется истинная красота его внутреннего мира, ценности по отношению к любимому человеку. Любовь в понимании Бунина — это истинное, самоотверженное, чистое чувство, даже если после внезапной вспышки и влечения может привести к трагедии и глубокому разочарованию.
Любовь - величайшее счастье, дарованное человеку, но над ней всегда висит вечный рок. Любовь — высший дар судьбы, и чем прекраснее этот дар, тем он скоротечней. Любовь — это что-то неуловимое и естественное, ослепляющее человека, действующее на него, как солнечный удар 4.
Тёмные аллеи
рассказ. Взбалмошная студентка по своей инициативе стала любовницей помещика, поселилась у него, вела хозяйство, как жена. БУНИН О ЛЮБВИ: Любовь, как чувство вечное, всегда живое и юное, служило и будет служить неисчерпаемым материалом для поэзии; она вносит идеальное отношение и свет в будничную прозу жизни. Алина ЧЕУЗОВА ЛЮБОВЬ КАК НАПРЯЖЕНИЕДУХОВНЫХ СИЛ Комментарий к рассказу Бунина Кавказ Рассказ Кавказ впервые был опубликован в газете Последние новости (Париж, 1937, № 6077, 14 ноября) [1: 612; 2: 791]. Он вошёл уже в первое издание сборника Тёмные. Бунин сходил с ума, потому что ему был нанесен удар, по силе сопоставимый с новостью о Нобелевской премии, но только с обратным знаком: сразу после большой удачи пришло такое же большое несчастье, и он не мог не думать об этом как о мести судьбы.
От первой любви до «брака втроём». Четыре женщины в жизни Ивана Бунина
Рассмотрим основные особенности анализируемых произведений. Рассказы Бунина о любви содержат элементы эротики и могут не подходить для некоторых читателей. Тематика и мотивы Основной темой рассказов Бунина о любви является, как несложно догадаться, любовь. Однако, писатель не ограничивается только романтическими отношениями между мужчиной и женщиной. В его произведениях прослеживаются различные мотивы, такие как: любовь к родине; любовь к искусству; любовь к жизни в целом. Таким образом, Бунин показывает, что любовь может проявляться в разных формах и направлениях, и что она является неотъемлемой частью жизни человека. Характеристика героев Герои рассказов Бунина о любви часто являются сложными и многогранными личностями.
Они имеют свои сильные и слабые стороны, свои мечты и страхи. Однако, все они объединены одним — они любят и жаждут любви. Примером такого героя может служить Алексей из рассказа "Темные аллеи". Он является человеком, который потерял веру в любовь и живет в одиночестве. Однако, встреча с молодой девушкой Марьей заставляет его пересмотреть свои взгляды и открыться для новых чувств. Стиль и язык Стиль рассказов Бунина о любви отличается простотой и ясностью.
Ключевые слова: Иван Бунин, рассказы, цикл, сборник, Мадрид, произведения, любовь. Бунина, который писался с 1937 по 1945 годы в самый разгар Второй Мировой войны. В этот период писатель находился в эмиграции. Цикл «Темные аллеи» воплощает в себе определенный этап в жизни и творчестве великого классика. В цикл «Темные аллеи» входит 38 рассказов, один из которых носит одноименное со сборником название. По мнению самого И. Бунина, этот сборник был лучшей его работой. В нем он поднимает много проблем, но основной является - проблема любви. Несомненно, любовь самое волшебное, удивительное и захватывающее чувство. Любовь окрыляет, потрясает, меняет нас и наше сознание к лучшему, ведет к добру.
Любовь - это и есть искусство, которое мы наблюдаем в безголосых картинах, музыкальных нотах, страницах книг, холодных скульптурах.
В послесловии к изданию «Темных аллей» я натолкнулась на еще одну историю из личной жизни Ивана Алексеевича, правда, тут дело обошлось без особых подробностей. В общем, наш писатель грешным делом связался с замужней женщиной. Желая провести побольше времени вместе, любовники решили устроить себе отпуск на двоих.
И вот, настал день отъезда, любящий супруг провожает свою жену в путешествие и сажает в вагон. Но как только он уходит с перрона, вероломная женщина пересаживается в купе, где ее поджидает довольный проделкой Бунин. Если вы читали новеллу «Кавказ», то наверняка испытали эффект дежавю. Да, писатель не постеснялся использовать воспоминания о бурной молодости в качестве вдохновения для своей прозы.
Остается лишь укоризненно погрозить ему пальчиком и надеяться, что драматичную концовку рассказа он всё-таки придумал сам, а не взял из реальной жизни. Еще одну аналогию пусть и не настолько прямую можно провести с рассказом «Руся» и неудачным браком писателя с Анной Цакни. В «Русе» главных героев разлучает мать Руси, которая, застав их на ночном свидании, в исступлении стреляет в возлюбленного дочери и кричит: «Только через мой труп перешагнет она к тебе! Если сбежит с тобой, в тот же день повешусь, брошусь с крыши!
Негодяй, вон из моего дома! Марья Викторовна, выбирайте: мать или он! Сам писатель, например, считал что Элеонора Павловна крайне негативно влияет на собственную падчерицу, и именно это лишило их брак последней надежды. А начиналось всё очень и очень романтично.
И тут он увидел ее — богиню, Венеру, самую красивую и восхитительную девушку на всём белом свете! Словно ожившая древнегреческая фреска, прелестная 19-летняя девушка, темноволосая нимфа с прекрасными глазами… Мог ли наш поэт, со всем своим романтическим пылом и неуемным воображением, удержаться от влюбленности? Вопрос чисто риторический. После писатель признавался своей второй жене: «Цакни была моим языческим увлечением».
Анна и Бунин быстро сблизились, и вскоре писатель уже просил руку и сердце возлюбленной у ее отца Николая Петровича. Тот не имел никаких возражений, но было одно но… Элеонора Павловна. Дело в том, что мачеха Анны тоже поддалась чарам Ивана Алексеевича еще во время их первой встрече в Люстдорфе, где они были вдвоем с мужем, Николаем Петровичем. Именно Элеонора Павловна настояла на приезде Бунина в гости на дачу семьи Цакни: вероятно, надеялась на серьезное продолжение их отношений, которые пока не переросли обыкновенного флирта и кокетства.
И тут такая досада: ее поклонник посватался к падчерице! Конечно, Элеонора была просто вне себя от досады и гнева. По словам Бунина она просто «до неприличия его возненавидела». На венчании молодых произошел очень неприятный инцидент, который предопределили их будущую семейную жизнь: Анна рассказала Бунину о шутке литератора Федорова, мол, якобы он женился на Цакни только ради денег.
Взбешенный и глубоко оскорбленный писатель и поэт, который тогда еще не имел ни гроша за душой именно родители невесты оплатили всё свадебное торжество , заперся в комнате и отказывался выходить к гостям и супруге. Правда, потом всё закончилось слезами, словами прощения, раскаяния и любви, но неприятный осадок никуда не делся, и счастливая семейная жизнь не сложилась. Бунин винил в этом тещу, которая якобы строила ему тайные козни, но отчасти винил и саму супругу. Самой большой претензией писателя и поэта стало полное отсутствие поддержки Анны во всём, что касается его творчества.
Жене не нравились его стихи, и она начала думать, что ошиблась в выборе спутника жизни — он совсем не талантлив. Сам же Бунин тоже вряд ли испытывал глубокие чувства, скорее он относился к ней как к красивой картинке. Иначе бы не оставил ее в Одессе на пятом месяце беременности и проявлял бы больше внимания к собственному сыну. Но тут, безусловно, можно и поспорить с этим утверждением.
Вполне вероятно, писатель был глубоко ранен и уязвлен тем, что его уже во второй раз отвергли, и его чувства остались невзаимными, а потому тщательно скрывал свои переживания и пытался представить свой брак в более прозаическом виде. В одном из писем к старшему брату он признавался: «Чувствую ясно, что она не любит меня ни капельки, не понимает моей натуры. Так что история обыкновенная донельзя и грустна чрезвычайно для моей судьбы. Как я ее люблю, тебе не представить.
Дороже у меня нет никого». Вторая супруга Бунина писала в своих воспоминаниях об этом периоде так: «Ивана Алексеевича тянуло в Одессу к сыну, и некоторые думали, что, может быть, если бы Анна Николаевна не была так непримирима, то они бы сошлись и наладили свою жизнь. В будущем она станет жалеть о своей непримиримости и объяснять её влиянием мачехи. Но, мне кажется, едва ли им удалась бы совместная жизнь, уж очень разные у них были и натуры и характеры».
После смерти сына Николая в 1905 году в возрасте пяти лет супруги окончательно разорвали отношения — теперь их больше ничего не связывало. Но до официального развода дело долго не доходило — Анна была против. Поэтому, когда писатель встретил свою новую любовь, Веру Муромцеву, он не мог предложить ей официальный брак. Стало ли это помехой для их отношений?
Ни капельки! Первая встреча будущих супругов состоялась на одном из литературных вечеров, где Бунин заприметил «очень красивую девушку с огромными, светло-прозрачными, как бы хрустальными глазами». Вера и Иван Алексеевич быстро сблизились: они оказалась удивительно близки друг другу в духовном плане.
Героиня проецирует оба сюжета на свою жизнь, пытаясь разобраться в себе и в своих отношениях с возлюбленным. Героиня понимает, что такую жизнь, которую прожили Петр и Феврония, она со своим спутником прожить не сможет. С одной стороны, она стремится к чистоте и целомудрию, а с другой — испытывает любовь-страсть к возлюбленному и радость от светских удовольствий. Ее уход в монастырь обусловлен тем, что героиня не может обрести в мирской жизни то, что привнесет в ее душу спокойствие и духовную радость.
По мысли героини, любовь к мужчине и любовь к Богу не должны вступать в противоречие. Почувствовав в себе это противоречие, героиня, в отличие от Февронии, сразу увидевшей в Петре супруга, не видит себя в роли жены «Нет, в жены я не гожусь. Не гожусь, не гожусь…». Она понимает, что для ее возлюбленного брак в первую очередь — продолжение чувственных отношений. Расставание с героиней также повлияло и на героя. Страдание изменило его характер: на смену легкости, представлению о жизни как о череде удовольствий, постепенно приходит серьезное понимание жизни и смирение. Интересные факты Жена Бунина, Вера Муромцева, говорила, что сам Бунин, которому на момент написания рассказа «Чистый понедельник» было уже 73 года, называл его своим лучшим произведением.
Основных действующих лиц в рассказе всего двое: героиня и сам рассказчик. Их имена читатель так и не узнает. Рассказ «Чистый понедельник» входит в знаменитый бунинский цикл из 38 небольших рассказов «Темные аллеи», повествующих о любви, встречах и расставаниях. Цикл Бунин писал в течение 10 лет — с середины 1930-х до середины 1940-х годов. Название «Темные аллеи» было взято писателем из стихотворения поэта Николая Огарева «Обыкновенная повесть», посвященного первой любви, у которой не получилось счастливого продолжения. Особенность многочисленных бунинских рассказов о любви в том, что любовь двух героев по каким-то причинам не может больше продолжаться. Однако в каждом рассказе переживается счастливый миг любви, остающийся в памяти героев навсегда.
По Бунину, именно память делает любовь вечной. Свидание на кладбище Отрывок из рассказа Ивана Бунина «Чистый понедельник» Кто же знает, что такое любовь? Я махнул рукой: — Ах, Бог с ней, с этой восточной мудростью! С меня опять было довольно и того, что вот я сперва тесно сижу с ней в летящих и раскатывающихся санках, держа ее в гладком мехе шубки, потом вхожу с ней в людную залу ресторана под марш из «Аиды», ем и пью рядом с ней, слышу ее медленный голос, гляжу на губы, которые целовал час тому назад… И завтра и послезавтра будет все то же, думал я, — все та же мука и все то же счастье... Ну что ж — все-таки счастье, великое счастье!
Любви в цикле рассказов И.А. Бунина «Темные аллеи»)
Любовь в произведениях Бунина, в том числе и в рассказе «Солнечный удар», чаще всего трагичная и мучительная, трактуется писателем как великое счастье даже в том случае, если у нее нет будущего, даже если люди обречены страдать. МДШ Сначала обидел Бунина Набоков, и подвел итог этим обидам в рассказе «Обида», опубликованном в июле 1931 года в парижских «Последних новостях» с посвящением Бунину. Любовь в рассказах Бунина — это всегда единение духовного и телесного. рассказ. Взбалмошная студентка по своей инициативе стала любовницей помещика, поселилась у него, вела хозяйство, как жена. Ведущая подкаста Аглая Набатникова разбирает со своими гостями романтическую прозу Ивана Бунина.