Сталина, Надежда Васильевна (1943—1999) — внучка Сталина,родная дочь Василия Сталина.
Сколько жен было у Василия Сталина, биографии и судьбы его супруг, дети
Отец, по-видимому, даже не знал, что с нами происходит, хотя был в Москве, но, судя по всему, он вообще нами не интересовался. То есть я хочу сказать, что у него была своя жизнь. А что касается книг, то он много раз мог перечитывать "Трех мушкетеров", это была его любимая книга. Хотя у меня с ним разговоров о театре не было, но, судя по рассказам мамы, театр он обожал. Мама рассказывала, что на "Давным-давно" в театре Красной Армии она засыпала, потому что просто все наизусть уже знала и не могла смотреть. Отец обожал Добржанскую и обожал этот спектакль "Давным-давно". Вот это было, то, что я знаю. Кино он очень любил, американские фильмы. Кстати, они люди одного поколения, Нагибин родился в 1920 году, на год раньше Василия Иосифовича. Нагибин, которого я знал и издавал, сам себя относил к так называемой "золотой молодежи". Он любил богатую, веселую, я бы даже сказал, разгульную жизнь: женщины, машины, рестораны...
В "Дневник" Нагибина, в конце, я разместил воспоминание об Александре Галиче, о жизни этой самой "золотой молодежи". Это стиляги, это любовь к сладкой жизни, но, наряду с этим, - и работа, творчество. Нагибин был женат на дочери Лихачева, директора автомобильного завода имени вашего деда - Сталина. Юрий Маркович был страстным футбольным болельщиком, болел за "Торпедо"... Разумеется, нечто общее у них есть. Но в моем отце в отличие от Нагибина было мало гуманитарного. Отца в первую очередь безумно интересовал спорт, бесконечно интересовали самолеты, машины, мотоциклы, лошади... Он все время занимался футбольными командами, комплектованием их. И возможности у отца были огромные... Он меня посылал на футбол в те моменты, когда у него бывали просветления и он считал, что я должен стать настоящим воином, как Суворов.
Поэтому с шофером или с адъютантом отправляли меня на футбол на стадион "Динамо". Я сидел на правительственной трибуне наверху, внизу все бегали, я не понимал ни правил игры, ни техники, ни тактики, для меня это была смертная скука, мне футбол был абсолютно не интересен. И оттого, что меня туда как бы направляли силой, у меня удваивался протест. Но, например, когда моя вторая мачеха, она была спортсменкой, Капитолина Васильева, увлекала нас спортом, то я ей не противился. Допустим, мы зарядку делали, в теннис играли, я на коньках научился кататься, на лыжах, плавать хорошо научился, даже на чемпионате Москвы уже позже выступал... Но тянуло меня к театру. Не секрет, и всем известно, что Сталин Иосиф Виссарионович опекал Художественный театр, и булгаковским вещам симпатизировал, на работу самого Булгакова туда устроил, и "Дни Турбиных", которые там давали чуть ли не каждую неделю, посещал неоднократно. На "Днях Турбиных" в детстве я не бывал, потому что они и не шли. Насколько я знаю эту историю, "Дни Турбиных" шли с 1927 года до войны. А в 1940 Михаил Афанасьевич умер.
Я "Дни Турбиных" первый раз видел в театре имени Станиславского. Это уже ставил Михаил Михайлович Яншин, когда он там был главным режиссером, и играла Лилия Гриценко. Она была дивной Ниной в "Маскараде" Лермонтова. У меня еще была одна любовь совершенно ненормальная, я увидел Марию Ивановну Бабанову, она играла "Собаку на сене". А потом я попал на тысячный спектакль "Таня". Можете себе представить? Мне было четырнадцать лет. Я был очарован совершенно ею. Мне говорили: "Сашенька, какой же ты странный мальчик. Ты посмотри, в каком она возрасте, она же старая!
В Театрально-художественное училище решил пойти потому, что хотел быть ближе к театру. А еще не было десяти классов. И в самодеятельности я участвовал - ходил в студию Дома пионеров в Тихвинском переулке, где мне прочили судьбу Райкина, поскольку у меня тогда были склонности к сатире и юмору. Но все же я считал, что мне главное было видеть настоящий театр. Я помню, как мама однажды нам устроила с сестрой такую головомойку: "Это невозможно, вы посмотрите, сколько вы ходите в театр! Я знал все труппы, я знал все театры. Я обожал, как и отец, Добржанскую. Все, что она делала, мне казалось, что она делала гениально. Я любил очень Эфроса. Его спектакли для меня были тоже откровением.
В свое время меня ошеломили Товстоноговские "Мещане". Огромное впечатление производили "Варвары". Потом я поступил в студию театра "Современник" к Олегу Николаевичу Ефремову. Мы с ним дружили. Мы ходили на репетиции с удовольствием. Потому что, как мне теперь кажется, у нас был некий общий язык с ребятами. Студенты, как бы дети, им нужны понимание и ласка. И Мария Осиповна нам давала это. Мне было 24-25 лет в то время. А в "Современник" я поступил на актерский курс.
Они создали при театре студию. В то время мы очень много читали. Тогда ведь появлялась масса запрещенных, как говорили, авторов - Пильняк, Розанов, Артем Веселый, которых не печатали годами, Бабель, Мандельштам... Помню, маму я умолял, кто-то принес мне Мандельштама, перепечатать его стихи, и мама перепечатала в нескольких экземплярах. На курсе потому что все хотели иметь произведения Мандельштама. Вы знаете, Юрий Александрович, меня, честно говоря, даже злит, когда люди нашего, примерно, возраста говорят, что они не знали, что есть такая литература, что есть такие поэты. Но почему мы-то знали! Значит, они не хотели знать. Мы как какое-нибудь имя слышали от Марии Осиповны, сразу находили его произведения, узнавали, кто это, что это. Принимал туда сам Олег Николаевич Ефремов.
Я читал на вступительных экзаменах, как и положено при поступлении в театральное училище, басню, стихи, прозу. Из него получился актер, он стал им. А остальные как-то растворились в жизни, у них что-то не сложилось. Я думаю, тут еще играло определенную роль то, что актеры "Современника" еще сами тогда не готовы были передавать некую театральную веру, они еще сами были учениками, мне так кажется. Если бы, скажем, с нами занимался непосредственно Ефремов, а он, практически, не преподавал, я думаю, школа была совершенно иной. А вот я помню, например, в "Иванове" Чехова, занимался со мной Сергачев и, мне кажется, что он меня не раскусил, не раскрыл меня, то есть он работал со мной не верно. Он не умел вскрыть мою природу, мою индивидуальность. Я думаю, что это сильно мешало, потому что меня всего заковывало. Но, когда я пришел к Марии Осиповне Кнебель на курс, она гений, надо сразу сказать то, что она была гений, она меня вскрыла. Вот она сумела распаковать меня.
Мария Осиповна сумела не просто научить меня, а помогла мне заговорить своим голосом. Когда я поступил на актерский в "Современник", мне все равно хотелось быть режиссером. Я Ефремову откровенно признался, что хочу быть режиссером. С Олегом я познакомился через Нину Дорошину. Нина была нашей подружкой. Они снимались там в каком-то фильме. И с Ниной Дорошиной дружим с тех пор. Это был, если я не ошибаюсь, 1956-й год. Она тогда еще не работала в "Современнике". Она позже пришла в "Современник".
Потом была у нас дома с Ефремовым сначала на Новослободской улице, потом на Колхозной площади, где мы жили, поскольку им негде даже было встречаться. Они были с Дорером, придумывали оформление спектакля "Без креста", по "Чудотворной" Владимира Тендрякова. У Нины Дорошиной с Олегом Ефремовым продолжался роман в течение многих лет. У них были прекрасные отношения с моей мамой, он ей нравился. И мы с ним много беседовали, и он знал, что я хочу быть режиссером. Но Олег говорил мне, что режиссеру, чтобы овладеть профессией, важно знать психологию актера. И это правильно, я так и считаю, что путь в режиссеры лежит через актерство. Но счастьем в моей жизни было все-таки, хотя Олега Ефремова я считаю своим крестным отцом, но по-настоящему весь этот огромный, со страшными подводными течениями, непостижимый мир театра открыла для меня Мария Осиповна Кнебель. Она это умела делать, и вообще, всем в жизни я обязан ей. Это мой бог, она меня очень любила, я ее тоже любил.
Тут мы нащупали тему, которая в искусстве, в литературе очень важна: не останавливаться перед препятствиями. То есть, осуществляется тот, кто умеет преодолевать препятствия, не опускает руки от неудач, как бы компенсирует, доказывает. Вот у вас, Александр Васильевич, судьба так и складывается. Постоянно жизнь ставит перед вами препятствия, вы их преодолеваете. А вам уже новое препятствие готово... Вы знаете, Юрий Александрович, по молодости преодолевать препятствия было легче. Хотя, у кого судьба была несложная? Вообще, грубо говоря, несложная судьба никому не интересна, особенно в театре, где конфликт кладется в основу успеха. Но препятствий сейчас стало больше. Вот как стали писать обо мне, узнали, допустим, какая у меня родословная, и, честно говоря, мне стало сложнее.
Допустим, похвалить меня боятся. Серьезно как бы ко мне отнестись, многие тоже считают это не нужным. Знаете, когда я первые годы работал в театре, то мне говорили: "Саша, как же так это может быть, что ты такой человек, внук Сталина, а работаешь в театре. Ты такой умный человек, зачем ты в театр пошел? Или актеры меня спрашивали, когда я что-нибудь им интересное расскажу: "Откуда ты все это знаешь? Казалось, что я пришел откуда-то из другого мира, я был человеком со стороны. Однажды произошел такой курьезный случай, если его, разумеется, можно назвать "курьезным", потому что за такие дела сажили, мне притащил двоюродный брат огромную кипу машинописи, двухсторонней, "В круге первом" Солженицына, и я читаю запоем, даже тогда, когда в автобусе ехал в ГИТИС. Я читаю, читаю, одна часть в руках, другая в папке. Моя остановка. Я закрываю эту штуку, свертываю, и выскакиваю из автобуса.
А в папке лежит вся остальная книга. И говорю: "Мария Осиповна, беда! Может, туда обратиться, в автобусный парк? Надо ждать". Прошла неделя. Звонок в дверь, утром, я был в душе, выскакиваю, открываю дверь, возле моей квартиры стоит моя папка. Там лежит Солженицын, мои документы, ключи от моей квартиры, и пятнадцать копеек... Ну, все цело! Мария Осиповна говорит: "Подождите еще немного. Вдруг это провокация!
И пришел сначала в театр на Малой Бронной. Меня позвал туда Анатолий Эфрос играть Ромео. А Эфрос - Ромео. И я очень хотел быть артистом в то время, но Мария Осиповна меня отговорила заниматься этим делом. Она была моя вторая мама, и она, вообще, человек колоссальной культуры, что говорить, таких сейчас нет, из педагогов таких даже близко нет. Мария Осиповна очень чувствовала человека, она чувствовала мои комплексы, она чувствовала мою зажатость, мою боязнь, такую запуганность, я бы даже сказал, нежелание кого-то обидеть, не дай бог, сказать что-нибудь, чтобы сказанное мною кого-то задело. Она как бы помогала мне выбраться вот из этой скорлупы, из этого кокона. Я очень боялся выходить на этюды, скажем. Хотелось мне, но боялся. И вот я ловил на себе ее взгляд, она на меня смотрела и прикрывала глаза и чуть опускала голову, что означало полную веру ее в мою удачу.
И этого было достаточно, чтобы я успешно делал этюд. И уже через полгода со сцены меня увести было невозможно. У меня было такое состояние, как будто я научился плавать, или говорить научился. Сначала мы упражнениями занимались, потом мы делали этюды по картинам художников каких-нибудь, чтобы затем прийти режиссерски к финальной мизансцене. Следом мы делали этюды по мотивам каких-нибудь рассказов. Все развивало фантазию. Тогда мы все были увлечены Казаковым. Мария Осиповна мне говорила: "Саша, это очень хорошая литература, но совершенно не сценичная". Но получился очень хороший отрывок. Потом я играл "Что окончилось" Хемингуэя, из удач таких, тоже очень любили эту работу.
Через какое-то время была тоже достаточно серьезная работа по "Выигрышу" Александра Володина. А затем уже стали как бы отрывки делать посложнее, даже водевили играли, через это нужно было пройти. Набравшись опыта, стали играть Шекспира, и ставили, и играли, чтобы и через это пройти. Надо сказать, что я играл еще многое из Шекспира, уже не помню сейчас, если было десять отрывков, то в девяти я играл. Вот, стало быть, мы проходили через такие этапы. А потом уже были дипломные спектакли. У нас их было два. Это были "Чудаки", его ставили педагоги, я там играл Мастакова. А я возглавлял работу, которую мы делали сами, студенты, "Годы странствий" Арбузова. Это был наш диплом, где мы были и режиссерами, и актерами, где я играл Ведерникова.
Из тех, кто со мной учился, назову очень интересного немца Рудигера Фолькмара, у него сейчас своя студия, даже нечто вроде института, в Германии. Со мной вместе учился японец Ютака Вада, он впоследствии ставил здесь в Художественном театре, и восемь лет ассистентом был у Питера Брука. На одном курсе со мной училась и моя жена Даля Тумалявичуте, литовка, она была главным режиссером в Молодежном театре, она привозила свой театр сюда, у нее начинал Некрошюс, знаменитый теперь. Она народная артистка, много ездила со своим театром в Америку, в Англию, в Швецию... После того, как Литва отделилась, ей как бы не прощали то, что она выкормлена в московских институтах. Прекрасная Елена Долгина есть, обладающая редким даром объединения людей, она заслуженный деятель искусств, в Молодежном театре работает, и режиссером, и заведующей литературной частью. Наталья Петрова, которая преподает в Щепкинском училище при Малом театре и выпустила уже немало курсов, очень умный и талантливый человек, и совершенно грандиозный педагог. Так что, вот, видите, уже какое-то набираю количество талантливых моих однокурсников, которые в дальнейшем проявились. Еще одного сокурсника вспомню, Николая Задорожного. Он был очень талантливый человек, хочу о нем два слова, буквально, сказать, потому что это очень показательно.
Тонкий, умный, не просто лидер, а человек, который создан для того, чтобы лепить, делать, создавать коллектив, плохое слово, но, тем не менее, он очень увлекал людей. Он работал в Энгельсе в последнее время и умер от голода. Мы этого ничего не знали. Он работал, получал там какие-то копейки, когда вся эта трудная жизнь началась. Он весил, по-моему, тридцать пять килограмм. Талантливейший человек был, но который никогда не стремился быть в театре руководителем. Ему важнее было возиться с молодыми актерами, к нему тянулись, много его учеников потом учились у Лены Долгиной, у Наташи Петровой. Он вечно ставил "Буратино", как такую драму деревянных человечков, спасайте деревянных человечков. Это наша общая трагедия. С Юрием Ереминым мы очень дружили.
Он параллельно на актерском курсе учился. Ольга Остроумова училась, и у меня в "Чайке" изображала Нину Заречную. С Володей Гостюхиным играли вместе в отрывках, потом я его сюда в театр перетащил, потом он ушел сниматься, и вот он стал популярным человеком, сейчас в Белоруссии первый актер. Он человек со своей позицией, со своей точкой зрения, можно, конечно, как угодно к этому относиться, но в нем нельзя не уважать цельности такого простого человека из народа. Ольга Великанова работает в театре Станиславского, тоже наша однокурсница, она была очень талантлива как актриса. Какой это театр был яркий в конце шестидесятых, начале семидесятых годов, когда там был Львов-Анохин. Тогда Бурков впервые появился, он гениально играл Поприщина в "Записках сумасшедшего". Хотя параллельно играл Калягин в Ермоловском театре, немножко не то. Поприщин Буркова - это полная адекватность Гоголю. Но тогда ведь, надо это подчеркнуть, и весь театр имени Станиславского был интересен очень.
Потому что Борис Александрович Львов-Анохин был выдающимся режиссером и педагогом. Он и состав актеров подобрал потрясающий. Одна Римма Быкова чего стоила, изумительная актриса! Урбанский почти еще не играл. А Лиза Никищихина какая была! Недавно она ушла из жизни как-то незаметно. Я с Лизой дружил очень. И очень я любил театр Львова-Анохина, и его спектакли в Театре Армии. Как тихо он ушел, лег и умер! Борис Александрович, царство ему небесное, тонкий был человек, блестяще знал мир театра.
Я вообще очень ценю людей, которые занимаются театром, скажем, я узко так говорю - театром, когда понимают театр, знают его историю, - таким человеком был Борис Александрович Львов-Анохин. А на Малой Бронной я поработал очень немного, буквально, может быть, месяца три. В меня вцепился Александр Леонидович Дунаев, главный режиссер и чудесный человек, он хотел, чтобы я работал с ним как режиссер. Мария Осиповна предложила мне быть ее сорежиссером. И я пошел. Но до этого я ставил в Литве. А в Москве я начал ставить вместе с Кнебель. Мы начали работу над спектаклем в 1971-м году, а выпустили в 1972-м. Этот спектакль шел на большой сцене, и сразу Андрей Попов, Зельдин, Майоров, ведущие актеры, вся такая великолепная когорта, знаете, была занята в этом спектакле! Я единственно, что тогда понимал уже прекрасно, что я никогда, я дал маме слово, не буду ни главным режиссером, потому что такие предложения тоже были, когда я окончил ГИТИС и выпустил два спектакля, преддипломный и дипломный.
Мне предлагали в Министерстве культуры должность главного режиссера в какой-нибудь провинции. Видимо, сбагрить меня куда-нибудь хотели. Но я не хотел ничем руководить. И мне, в общем-то, повезло, что я первый такой вход в театр делал вместе Марией Осиповной Кнебель. А потом Андрей Попов предложил мне остаться в Театре Армии. И я остался. А дружба с Олегом Ефремовым была огромным куском жизни. Она мне говорила: "Я знаю Ефремова, он все равно очень легко может через вас, - она ко мне на "вы" обращалась, - перешагнуть. Это может сломать вас". И я ей поверил, потому что я в Олеге эту его жесткость тоже знал.
Поэтому во МХАТ я даже на постановку не пошел. Ефремов приходил ко мне в Театр Армии на мои первые спектакли, и вроде бы с симпатией к ним относился. Олег Ефремов сильная личность, и талантливая бесконечно. И актер талантливейший был, не состоявшийся, может быть, по такому большому счету, в театре, как ему прочили. Но, конечно, он человек, поцелованный Богом. И обаяния невероятного, магии такой, шарма потрясающего. И как художник, и как человек. Я считаю, что мне вообще необычайно повезло, потому что судьба меня свела с лучшими режиссерами: Кнебель, Эфрос, Львов-Анохин, Ефремов... Даже сон мне приснился однажды, как будто бы я плыву, знаете, как подводная лодка в море черном, я один на этой лодке нахожусь, никакого люка нет, я не могу нигде укрыться, волны бушуют, и вдруг из этих волн навстречу мне в огне встает черный крест, горящий, и из-за него появляется Ефремов, который ведет меня за руку, и какая-то широкая освещенная арена открывается. Вот эту картину я просто помню, после института сразу она мне приснилась.
А Дунаев и Эфрос на это не обратили никакого внимания, на мою анкету, что очень важно. Очень умные люди, как и Мария Осиповна Кнебель, кстати говоря. Были режиссеры, которые попали в волну, которая шла вверх, это Ефремов, Львов-Анохин, Товстоногов, Эфрос. А когда мы окончили институт, волна уже шла вниз, и мы это, кстати сказать, понимали. И то, что мы, несмотря на это, состоялись, хотя я к этому очень условно тоже отношусь, потому что, скажем, я целый ряд пьес не мог ставить, потому что мне бы туда приплели то, о чем я никогда бы и не подумал, и все сходило прекрасно, когда я ставил как бы что-то нейтральное, "Даму с камелиями", например. И тут главное, мне кажется, было не плыть по течению, а уметь задуматься и оглядеться, подвергнуть сомнению правильность принятого решения и опять искать, искать тот единственно верный путь в творчестве, то единственное дело, которому не жалко отдавать всю жизнь без остатка. Я ставил здесь, в принципе, - что хотел. На моем веку особых трудностей с пробиванием какого-то спектакля я не застал. Была одна история со "Стройбатом" Сергея Каледина. Но с этим спектаклем была проблема совершенно иного свойства.
Мы пробовали ставить его на большой сцене, затем предприняли попытку собрать его на малой сцене, но никакого спектакля не получалось. И в итоге мы сделали вид, что как будто нам этого не разрешили. Вещь эта на сцену плохо ложится, и решения не было. Я скажу просто, что "Стройбат" мне просто не нравится, как литературное произведение. Да и "Смиренное кладбище" в кино не прозвучало. Чего-то в этих произведениях не хватает. Во времени они пришлись, наверно, кстати, но глубины в них нет. И, видимо, они не нашли своего режиссера. У меня возникли некоторые проблемы, может быть, когда я ставил пьесу Родика Феденева "Снеги пали". Пьеса была не сильно сделанная, но там было все же что-то живое, и был очень хороший спектакль, и там вот меня тягали в министерство.
Он начал пить еще сильнее и всегда говорил, что будет жить до тех пор, пока жив его отец. Арест Предчувствие не обмануло его. После того, как Сталина нашли мертвым и буквально на церемонии его похорон, Василий сказал, что против отца был заговор и что его убили. Партийная верхушка испугалась таких разговоров, они решили действовать без промедлений. И вот уже против него возбуждено уголовное дело о растрате государственных средств. Василия Сталина арестовали, он оказался во Владимирском централе, где его оформили, как Василия Васильева. В общей сложности он отсидел восемь лет, и умудрился даже улучшить состояние своего здоровья, потому что в тюрьме он не пил и усердно трудился. Василий Сталин стал отличным токарем.
Личная жизнь Нельзя сказать, что Василий Сталин был высокоморальным человеком, вернее, он был абсолютно далек от морали. В его личной жизни было четыре официальных брака, и великое множество кратковременных романов, причем женщины были из близкого окружения — жены политических или военных деятелей, с которыми он пересекался по роду службы. У Василия Сталина осталось семеро детей — четверо родных и трое приемных. Они прожили вместе четыре года, и в этом браке родилось двое детей — сын Саша и дочь Надя. Они оба имеют отношение к театральному искусству. Второй женой Сталина стала Екатерина Тимошенко, дочь маршала Тимошенко. У них родился сын Василий, который умер молодым под воздействием наркотиков. Екатерина родила Василию и дочку Светлану, но о ней совершенно нет никаких сведений.
Василий Сталин и Екатерина Тимошенко Еще будучи связанным узами брака со второй женой, Василий завел романтические отношения с Капитолиной Васильевой, известной чемпионкой Советского Союза по плаванию. Они поженились вскоре после развода Василия и прожили три года. В то время Сталин оказался в тюрьме и навещать его приезжали все три женщины по очереди, такой сильной была их любовь к этому коварному изменщику. Они поженились перед самой смертью Сталина, он успел удочерить двух ее детишек, которые теперь стали Джугашвили.
Сталин его воспитанием не занимался, переложив эту заботу на начальника охраны. Позже Василий напишет, что воспитывался мужчинами «не отличавшихся нравственностью……Рано стал курить и пить». В 19 лет он влюбился в невесту своего друга Галину Бурдонскую и в 1940 женился на ней. В 1941 году родился первенец Саша, двумя годами позже Надежда. Через 4 года Галина ушла, не выдержав загулов мужа. В отместку он отказался отдать ей детей. Восемь лет им пришлось жить с отцом, несмотря на то, что уже через год у него образовалась другая семья. Новой избранницей стала дочь маршала Тимошенко Екатерина. Амбициозная красавица, родившаяся 21 декабря, как и Сталин, и усмотревшая в этом особый знак, невзлюбила пасынков. Ненависть была маниакальной. Она запирала их, «забывала» кормить, била. Василий на это не обращал внимания. Единственно, что его беспокоило, чтобы дети не виделись с родной матерью. Однажды Александр встретился с ней тайно, отец об этом узнал и избил сына. Много лет спустя Александр вспоминал те годы как самое тяжелое время своей жизни. Во втором браке родились Василий-младший и дочь Светлана.
Через 2 года в семье Сталиных появился сын Василий. Василий прожил 23 года. Он связался в молодости с плохой компанией и начал увлекаться запрещенными веществами. В один из дней парень принял наркотики и решил свести счеты с жизнью. Третий брак В 1949 году Василий встретил спортсменку Капитолину Васильеву. Она заполнила пустоту в его сердце и в том же году стала его супругой. В этом браке у Василия не было счастья. Супруги прожили вместе до 1953 года, а затем подали на развод. От прошлых отношений у женщины осталась дочь Лина, которую она воспитывала в одиночестве. Когда женщина пришла в семью к Василию, то он принял ее вместе с ребенком. Мужчина удочерил девочку и заменил ей родного отца. Васильева и ее дочь от предыдущих отношений носили фамилию Джугашвили. Четвертая жена 11 января 1962 года стало известно, что сын государственного деятеля женился в четвертый раз. Его последней избранницей стала Мария Нусберг, работавшая медсестрой. Девичья фамилия Марии — Шевергина. Дети от Марии Нусберг У Марии осталось два ребенка от прошлого брака. Когда она вышла замуж за Василия Сталина, он начал заниматься вместе с ней их воспитанием. Девочки Людмила и Таня получили фамилии Джугашвили.
Дочь Сталина жила и умерла в одиночестве
Надежда Сталина поступила в школу-студию МХАТ к Олегу Ефремову, но не окончила. Надежда сталина дочь василия сталина биография личная жизнь. Любимая дочь Иосифа Сталина Светлана Аллилуева, которую называли «принцессой СССР» с детства была окружена заботой и вниманием любящего отца. Жизнь жены Иосифа Сталина: трагическая история Надежды Аллилуевой, что привело ее к смерти — версии. Джугашвили, Людмила Васильевна — приёмная дочь Василия Сталина (старшая дочь четвёртой жены Василия Марии Шеваргиной от первого брака, ранее носила фамилию Нусберг). По словам дочери Сталина Светланы Аллилуевой, дед был наполовину цыганом, а бабушка, Ольга Евгеньевна Федоренко, – немкой.
Василий Сталин - биография, новости, личная жизнь
Второй женой Василия Сталина стала Екатерина Тимошенко, дочь маршала Советского Союза. Екатерина, избранница Василия Сталина, родилась в 1923 году в один день с его отцом и в дальнейшем придавала этому факту особое значение. Надежда Васильевна Сталина. Иосиф Сталин повторно женится спустя 12 лет на 18-летней Надежде Аллилуевой, от этого брака у него было двое детей: сын Василий и дочь Светлана.
Потомки Сталина: как живут правнуки и внуки вождя народов в наши дни
У них родился сын Селим, к сожалению, глухонемой. По окончании учебы Хосин уехал домой, но семью забрать с собой не смог: такие тогда были в Союзе нравы. В 1981 году Галина Яковлевна написала Л. Брежневу письмо, в котором просила разрешить мужу два раза в год приезжать в Москву, а ей и сыну — один раз в год ездить к нему в Алжир. Андропов Ю. Джугашвили разрешения на выезд в Алжир». Недавно стала пробовать себя в литературе. Написала книгу про свое детство, про деда Иосифа, папу Яшу и маму Юлию. Ее приняли в Союз писателей. Она и сын получают скромные пенсии.
Правда, помогает финансово одна китайская фирма, хозяин которой, почитающий Сталина, регулярно перечисляет Галине Яковлевне некоторую сумму. Ее отец старый большевик Сергей Яковлевич Аллилуев наш земляк. Он родился в селе Рамонье нынешнего Аннинского района и жил там в молодые годы. Василий был большим, извините, бабником. В девятнадцать лет женился на ровеснице, студентке Московского полиграфического института Галине Бурдонской. Отца о браке известил телеграммой. Сталин ответил письмом: «Жалею ее, что вышла за такого дурака».
Но были и другие крайности: несколько раз фотографию Василия на монументе демонстративно расстреливали. Поймать правонарушителей никогда не удавалось.
Люди философски замечали: «Сын отвечает за грехи отца... Мария Игнатьевна долго добивалась того, чтобы мужа перезахоронили в Москве. Добиться этого удалось только после ее смерти дочери Татьяне. Сейчас на Арском кладбище на месте бывшей могилы Василия Сталина установлен памятник с его фотографией и гравировкой: «По желанию дочерей перезахоронен рядом с женой на Троекуровском кладбище г. Москвы 20. Единственному от М. СправкаВасилий Сталин фактически был женат четыре раза. Его первая жена - подруга юности Галина Бурдонская 1921 - 1990. В этом браке у супругов родилось двое детей - сын и дочь.
Александр Бурдонский родился в 1941 году - режиссер-постановщик театра Российской армии, народный артист России. В этой семье есть дочь Анастасия Сталина родилась в 1977 году. Вторая жена Василия - дочь известного маршала Екатерина Тимошенко 1923 - 1988. У нее от брака с Василием тоже двое детей. Сын Василий Сталин 1949 - 1972 и дочь Светлана 1952 - 1989. Третья жена - известная спортсменка Капитолина Васильева 1923 - 2009. Четвертая жена - Мария Шеваргина 1930 - 2002 , имела двух дочерей, Людмилу и Татьяну, от предыдущего брака.
Личная жизнь ее сложилась так. Будучи студенткой, она познакомилась с обучавшимся в Москве аспирантом из Алжира Хосином Бенсаадом, вышла за него замуж.
У них родился сын Селим, к сожалению, глухонемой. По окончании учебы Хосин уехал домой, но семью забрать с собой не смог: такие тогда были в Союзе нравы. В 1981 году Галина Яковлевна написала Л. Брежневу письмо, в котором просила разрешить мужу два раза в год приезжать в Москву, а ей и сыну — один раз в год ездить к нему в Алжир. Андропов Ю. Джугашвили разрешения на выезд в Алжир». Недавно стала пробовать себя в литературе. Написала книгу про свое детство, про деда Иосифа, папу Яшу и маму Юлию. Ее приняли в Союз писателей.
Она и сын получают скромные пенсии. Правда, помогает финансово одна китайская фирма, хозяин которой, почитающий Сталина, регулярно перечисляет Галине Яковлевне некоторую сумму. Ее отец старый большевик Сергей Яковлевич Аллилуев наш земляк. Он родился в селе Рамонье нынешнего Аннинского района и жил там в молодые годы. Василий был большим, извините, бабником. В девятнадцать лет женился на ровеснице, студентке Московского полиграфического института Галине Бурдонской.
Парень рос добрым и щедрым, рано пристрастился к грузинскому вину и, в отличие от старшего брата, всюду выставлял на показ происхождение и постоянно просил отца об одолжениях для друзей и знакомых. Но прилежностью к учебе не отличался. Учителя были вынуждены идти на поводу, так как не могли повлиять на мальчика.
Страшная трагедия случилась 9 ноября 1932 года — Надежда Аллилуева покончила жизнь самоубийством. Причины называют разные, но в семье Аллилуевых страдали психическими заболеваниями. На дурную наследственность часто ссылаются биографы, говоря о неуравновешенности Василия. После смерти жены Сталин редко навещал детей, оставив их на попечение экономки, нянек и охраны. Отношения Василия со страшим братом к тому времени окончательно разладились. Парень мечтал о подвигах и грезил небом. Решив стать летчиком, в ноябре 1938-го был зачислен в Качинскую военную авиационную школу. Отличником не был, занятия по теории не любил, но на практике показывал себя превосходно. После окончания летной школы поступил в Военно-воздушную академию РККА, а в декабре 1940 года был переведен на авиационные курсы командиров эскадрилий, которые окончил перед войной.
Василий отчаянно рвался на фронт, но отец держал его в тылу. Звания сыпались одно за другим: в декабре 1941-го — майор, через три месяца — уже полковник. Боевой путь он начал только 1942 году. Отличился в Сталинградской битве, носил позывной «Сокол». Его называли храбрым и азартным летчиком. Под его командованием 32-й авиаполк был лучшим в военно-воздушных силах. Тем не менее за пьянство и разгул отец неоднократно отстранял Василия от командования и понижал в званиях, но так же быстро награждал вновь. В 1944-м сын Сталина командовал уже дивизией, а чин генерала получил после войны. Василий слыл большим любителем женщин.
Свою первую жену Галину Бурдонскую он отбил у друга-хоккеиста Владимира Меньшикова. Букеты цветов и горячие признания покорили девушку. Иосиф Виссарионович лишь пожалел невесту, которая «выходит за дурака». Галина родила двоих детей: сына Александра в 1941 году и дочь Надежду в 1943 году. Постоянные попойки и измены заставили женщину уйти из семьи. Дочь маршала Советского Союза Екатерина Тимошенко стала мачехой детям Василия, которые остались с отцом. Она родила супругу еще двоих детей — дочь Светлану в 1947 году и сына Василия в 1949-м. Брак распался из-за неверности и пьянства. Пара поженилась в 1949 году, но через четыре года супруги расстались.
Дочь третьей жены Лину Василий удочерил. Так он поступил и с детьми своей четвертой супруги медсестры Марии Нусберг: Людмилой и Татьяной. Отпрыск вождя ни в чем не знал меры, его лихачества не раз приводили к трагедиям, по его вине гибли люди. Он топил горе в бутылке и уходил от ответственности, пользуясь покровительством отца. Но полоса везения закончилась со смертью Иосифа Сталина. В марте 1953 года генерал-лейтенанта авиации уволили в запас без права ношения воинской формы, а через месяц арестовали, обвинив в злоупотреблении служебным положением, рукоприкладстве и гибели людей. Отсидел он восемь лет, а выйдя на свободу, снова угодил за решетку, на этот раз из-за пьяной аварии. После отбытия наказания был отправлен в ссылку в Казань. Новый паспорт он получил на фамилию Джугашвили.
Скончался 19 марта 1962 года, по официальной версии — от отравления алкоголем. Читайте также: «Звездные отцы, которые заботятся о детях после развода: их стоит знать в лицо» Любимица Светлана Аллилуева В младшей дочери Светлане Аллилуевой, появившейся на свет 28 февраля 1926 года, Сталин души не чаял. Она не знала бедности и росла как истинная принцесса. Мать оставила на время работу ради воспитания дочери, но позже доверила ее гувернанткам. Семья часто жила на даче в селе Зубатово, где девочку окружало избранное общество. К шести годам Светлана писала и читала по-русски и по-немецки, рисовала, лепила, клеила, писала нотные диктанты. Мать была строгой и требовательной, зато отец ласкал и баловал малышку.
Что стало с потомками Сталина?
Надежда Сталина поступила в школу-студию МХАТ к Олегу Ефремову, но не окончила. Надежда сталина дочь василия сталина биография личная жизнь. Надежда сталина дочь василия сталина биография личная жизнь.
Дети василия сталина что с ними сейчас
07 июня 2018 Евгений З. ответил: Сталина, Надежда Васильевна (1943—1999) — внучка Сталина, родная дочь Василия Сталина. 07 июня 2018 Евгений З. ответил: Сталина, Надежда Васильевна (1943—1999) — внучка Сталина, родная дочь Василия Сталина. Надежда Васильевна Сталина.