Дыбенко, Павел Ефимович — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Дыбенко. Павел Ефимович Дыбенко Дата рождения 16 (28) февраля 1889(1889-02-28) Место рождения село Людково, Черниговская губерния. Будущий профессиональный революционер и лидер балтийских матросов Павел Ефимович Дыбенко родился 16 (28) февраля 1889 г. в Новозыбковском уезде Черниговской губернии. Дыбенко исключили из РКП(б)[1], а 16 марта, на IV-м съезде Советов, он был лишён всех постов. Дыбенко вывел остатки моряков в Гатчину, где отряд был расформирован, а Дыбенко отдан под суд революционного трибунала. Коммунист Калинин устыдил революционера Дыбенко, тот раскаялся и решил возвращаться в Москву.
Павел Дыбенко в первые годы после Гражданской. Главный баталер РККА
Павел Ефимович Дыбенко был не только пламенным революционером, мародером, палачом, но еще и трижды предателем. Главный герой рисунка — струсивший Павел Дыбенко, его изо всех сил подпихивают в атаку, пытаясь вселить в него смелость, Ильич и Давидыч. улица дыбенко: видео, фото, новости на Триникси. В Санкт-Петербурге возбуждено уголовное дело по факту прорыва трубопровода на улице Дыбенко.
Матрос, нарком и американский шпион
Никаких пыток, которыми некоторые историки революции оправдывали Дыбенко, не было, уверен Владимир Шигин. Об этом говорят и подписи под допросными листами и обилие подробностей, фамилий, цитат из прошлых разговоров, которые никто из допрашивающих не смог бы придумать. Дыбенко несколько раз оговаривал даже свою жену Александру Коллонтай, наркома социального обеспечения в первом советском правительстве, которая была на 17 лет его старше и в общем-то вывела в люди. Дыбенко чтобы её возглавил, а Коллонтай была при нём. И небольшой период — несколько месяцев советской власти, когда здесь под руководством Дыбенко творились безобразия, вошёл в историю под названием Дыбенковщина».
И это не время было такое, заключают современные историки, это Дыбенко был таким человеком. Но известность дому принесли не только большевики. Вторая памятная доска — в честь Риммы Казаковой В 1932 году в этом доме в семье военного, большевика Федора Казакова родилась девочка, которую в духе того времени назвали РЭМО, аббревиатурой из слов «Революция, Электрификация, Мировой Октябрь». В 20 лет она взяла себе имя Римма и с ним вошла в историю отечественной литературы и музыки.
Ну, всё-таки не вместо, но рядом теперь две памятные таблички», — говорит Степан Самошин. В этом доме, где жили родственники по линии мамы Риммы Казаковой, семья пробыла недолго. Отца-военного перевели в другой город. В Севастополе осталась двоюродная сестра и подруга Эмилия Доронина.
В школьные годы девочки виделись часто, благодаря бабушке, которая то забирала Римму на лето в Севастополь, то ехала с Эмилией к Казаковым. Детские воспоминания: показался высокий потолок, плотные стены, уютный дворик, и очень захотелось жить вот в таком доме, в таком тепле, в этой уютной семейной обстановке». И улица смогла сохранить этот дух старого Севастополя. Возможно, благодаря тому, что давно перестала быть главной магистралью второго полицейского участка, её не трогали, не реконструировали.
Люди этому даже рады: они живут в центре города и при этом не чувствуют всё ускоряющегося ритма жизни.
По сути, она стала родоначальницей феминистского движения, что крайне не нравилось мужу. В 1921 году Дыбенко, прощенный и восстановленный в партии, получил должность начальника Черноморского сектора обороны Украины и отправился в Одессу. Коллонтай должна была приехать к мужу чуть позже. Она очень надеялась, что в Одессе затянутся все трещины, появившиеся в их совместной жизни. Готовясь к встрече супруги, Дыбенко присмотрел великолепный особняк на Французском бульваре и обставил его шикарной мебелью.
В Одессе его власть была безграничной, и он мог делать все что угодно. По его приказу были арестованы практически все преступники: начиная от карманных воришек и заканчивая финансовыми воротилами. За месяц, остававшийся до приезда Коллонтай, уголовники привели город в полный порядок. Дыбенко подарил жене чудо-город, сверкающий чистотой. Этот поступок был в стиле бесшабашного матроса. Дарить так дарить.
Но месяц - немалый срок. И за это время случилось непоправимое. У Дыбенко вспыхнул роман с очаровательной одесситкой Валентиной Стафеевой. Павел надеялся, что к приезду жены справится с этим мимолетным чувством. Но не тут-то было. Коллонтай приехала, а связь Дыбенко на стороне все еще продолжалась.
И, конечно, она не укрылась от Коллонтай. Коллонтай сказала мужу: "Я ухожу от тебя навсегда. Больше ты меня никогда не увидишь". Дыбенко ничего не ответил. Резко повернувшись, он пошел в сторону дома. А через несколько секунд раздался выстрел.
К ней прислушивались, ее уважали. Чудесным образом спастись от расстрела Дыбенко помогла прозорливость. Он не ошибся с выбором спутницы, хотя разница в возрасте между ними составляла 17 лет. В момент начала отношений ей было 45, ему — 28. Над их альянсом смеялись многие, называя его браком «распутной бабы и разбойника с большой дороги». Чем-то понравились друг другу потомственная дворянка из обеспеченной семьи со знанием около десятка иностранных языков и полуграмотный крестьянский сын, «матросня». Позднее об их сексуальных похождениях и обоюдных изменах не слышал разве что глухой. Поговаривали, даже Ленин шутил: мол, расстрел стал бы для Дыбенко и Коллонтай менее суровым наказанием, чем принуждение к пятилетней супружеской верности. Свою «победу» в суде матрос отметил грандиозной пьянкой.
Счастливо убежав от казни, Дыбенко вновь оказался востребован партией большевиков. На территории бывшей Российской империи разгоралась Гражданская война. На службе у Совнаркома хватало грамотных военных специалистов: взять хотя бы офицера-отличника Михаила Тухачевского , благодаря полководческому таланту и знаниям быстро выбившегося в большие начальники. Однако красным требовались и те, кто, хоть и не был обучен искусству войны, зато не побрезгует «переступить черту» в нужный момент. Такие, кто смеяться хотел над понятиями чести и достоинства. По удивительному совпадению Дыбенко довелось стать активным участников наиболее знаковых событий того полыхающего периода российской истории. В компании таких же матросов он разгонял Учредительное собрание, депутатом которого сам и являлся, а после перевода на Украину стремительно вырос из командира полка до комдива в Украинской советской армии — аналогичную должность занимал в этом формировании другой неудачник Первой мировой, военный фельдшер Николай Щорс. Покончив с белыми, Дыбенко был делегирован под начало Тухачевского для подавления восстания матросов в Кронштадте. Своих товарищей по Балтфлоту краском буквально утопил в крови — и даже бровью не повел.
Не желавших наступать на «братишек» красноармейцев Дыбенко лично расстреливал из пулемета: трудился в заградотряде, когда это еще не было мейнстримом. Как он уцелел в этой мясорубке, перемоловшей миллионы людей, — ничем иным кроме дикого везения подобное не объяснить. Примерно в то время в обиход вошел термин «дыбенковщина» — смесь тирании, анархии и бандитизма. В общем, полнейший беспредел.
Начав обыкновенным матросом, он сумел проложить себе путь в ряды элиты страны. Однако, темное и запутанное прошлое этого авантюриста так и не отпустило его. Во время знаменитых сталинских чисток 30-х годов Дыбенко с его горячим темпераментом не смог избежать расправы.
День в истории. Дыбенко
В 1917-м он знакомится с Александрой Коллонтай. Они нашли друг друга — стареющая «валькирия революции» и молодой богатырь — матрос, беззаветно преданный делу большевиков. Записью о браке Александры Коллонтай и Павла Дыбенко была начата новая книга актов гражданского состояния в советской стране. Летом 1918 года партия отправляет Дыбенко на Украину для подготовки вооружённого восстания против немецких оккупантов и петлюровцев. Вскоре он появился в Крыму, где его арестовали. Дыбенко описывал этот факт биографии так: «При моей попытке бежать из Севастопольской тюрьмы я был зверски избит верными опричниками генерала Сулькевича, закован в наручные и ножные кандалы и брошен в более надёжную с суровым режимом Симферопольскую тюрьму. Камера — каменный мешок с крепкими засовами и недремлющим глазом волчка на двери. Кругом мертвящая, жуткая тишина».
Во вранье Дыбенко есть своя логика — да матросы в феврале 1917 года перебили своих офицеров, но сделали они это не просто так, а потому, что те кормили их все время червивым мясом. Все как на знаменитом мятежном броненосце «Потемкин».
Так сказать, революционная преемственность… Дальше в мемуарах Дыбенко пускается в пространные рассуждения: «А разве «Император Павел I» лучше Кронштадта?.. Ведь это с него в ночь на 22 июля фон Эссен, угрожая расстрелом, отправлял моряков по тюрьмам и на каторгу. Среди моряков броненосец «Император Павел I» иначе и не называли, как плавучей морской тюрьмой. Он выделялся среди всех кораблей жестоким режимом, суровой дисциплиной. Его кочегарки и трюмы напоминали удушливую, затхлую могилу, где изредка, шепотом, озираясь кругом, говорили о всех пережитых днях в втихомолку мечтали о новом свете». Вообще линейный корабль «Император Павел Первый» был самым обычным кораблем и кочегарки и трюмные помещения на нем были точно такие же как на других кораблях. Да и вообще, в чем именно, видит Дыбенко каторгу? В том, что на корабле поддерживался строгий уставной порядок и дисциплина? В том, что по ночам играли ученья?
Так для того, извините, и создаются боевые корабли, чтобы находиться в полной боевой готовности и иметь отработанные команды, а не для кайфования и пьянства матросов, как думалось Дыбенко. И почему матросам, чтобы потравить байки надо озираться кругом? А вот еще одни откровения бравого матроса: «Угасли благие надежды… Везде хорошо — где нас нет. Разница только в том, что в минном отряде мы учились, а здесь несли вахту и стояли в карауле. В промежутках же, то мотор от вентилятора исправляешь, то выключатели чинишь или новую проводку ладишь. Без работы не бываешь. Развлекаться некогда и нечем. От поры до времени по указке командира «святому» делу поучали: читали лекции по истории по учебнику Рождественского, рассказывая родословную царей, а иногда и поп «святыми» мучениками угощал да о похождениях Иисуса Христа рассказывал. Чего стоят только вопиющие издевательства командира, который вместо того, чтобы потакать пьянству и дракам, читал матросам лекции по истории России, рассказывал родословную правителей России, изучал «Евангелие».
Дыбенко жалуется на трудную службу, на то, что ему приходилось стоять вахты, нести караулы, чинить вентиляторы и выключатели. Но согласитесь, что все это гораздо легче, приятнее и главное безопаснее, чем кормить вшей в залитых водой окопах, ходить в штыковые атаки на пулеметы и задыхаться от германских газов. Впрочем, Дыбенко особо и не скрывает, что во время войны ему не хватало одного — развлечений. На кораблях — невообразимый хаос. Не знаю, как на других, а на «Императоре Павле I» командир совсем растерялся: приказал перед походом к острову Даго выкатить из судового погреба вино на верхнюю палубу, разрешил команде пить, играть и веселиться, а сам стоит в судовой церкви и богу молится. Правда, он слишком набожный был. Старший же офицер Гертнер оповестил команду, что в 8 часов будет первое сражение, а потому все то, что быстро воспламеняется, надо уничтожить и сбросить за борт. Смотришь — ничего не понимаешь: в жилой палубе богу молятся, и поп заунывно напевает о спасении в царстве небесном грешной души; с верхней палубы за борт летят бочки с бензином, керосином — сбрасывают все, что может быть лишним на корабле. В офицерских каютах даже занавеси срывают, боясь, что и они могут быстро воспламениться и помешать сражению.
Наблюдая все это, не знаешь, воевать ли идут или заранее себя погребают. А ведь только вчера, осеняемые «святым крестом», так патриотически-воинственно потрясали шпагами. Сегодня все ждут смерти… Только маленькая группа моряков, собравшись в уголке, обсуждает: теперь настанет момент для нашей работы, нужно все пустить в ход и агитировать против войны. Но как начать? Нет никаких указаний, а сами путаемся, не знаем с чего начать». Что тут сказать? Удивительно безграмотный наш Дыбенко, если даже в 30-е годы все еще не понимал, что от легковоспламеняющихся и горючих материалов лучше избавиться до боя, чем они будут гореть во время него. Вообще, все кто готовится к возможному бою, по мнению Дыбенко, идиоты, а те, кто, еще не начав воевать, уже желают смыться с войны — это самые, что ни на есть, хорошие люди. Жалко, конечно, что пока «это маленькая группка», но подождите, лиха беда началом!
Сам же Дыбенко, надо понимать, так же был из числа тех, кто отлынивал от корабельных работ в неком «уголке» и думал, как бы ему не попасть-то на эту опасную войну. Но вот Эссен выводит эскадру в море, и хотя встречи с германским флотом не предвидится, адмирал хочет отработать эскадренную организацию. Вот как это выглядит в интерпретации Дыбенко: «Эскадра в море. По пути встречаются сторожевые миноносцы. За Гогландом мимо нас быстро промчался эскадренный миноносец «Новик» и сообщил, что он успел потопить несколько неприятельских торговых пароходов. Будто все как по маслу идет. Только командир, капитан 1 ранга Небольсин, сам не свой: трусит невероятно. Все молит бога, как бы избежать встречи с немцами. Своим видом на всех панику наводит.
Зато старший офицер Гертнер, типичный морской волк, браво расхаживает по верхней палубе и нетерпеливо ждет, когда, наконец, начнут сыпаться снаряды. Командир в боевой рубке от страха выпил три бутылки содовой воды и допивает четвертый стакан черного кофе. Замучил вестовых. Бедняги без боя убиты. Рулевой, боцманмат Павлов, злобно нахмурив брови, смотрит на своего командира и шепчет: «С бабами тебе воевать, а не на море». Дежурим с ним в походной рубке и поражаемся воинственности «патриота». Наконец командир выбился из сил и совсем занемог. Ушел в каюту отдохнуть. Хорошо, если проспит до утра.
Всю вахту спокойно простояли бы. Два часа ночи. Горнисты играют боевую тревогу. В палубах невообразимая толкотня: все впопыхах бегут по своим местам. Несется и командир, но — о, ужас! Кругом гробовая тишина. Сотни пытливых взоров смотрят в ночной мрак. Ничего не видать. В боевую рубку важно, с достоинством входит старший штурман лейтенант Ланге, докладывает: — Господин капитан, на горизонте замечена эскадра противника, сигнальщики и наблюдатели выясняют число вымпелов.
Что прикажете? Совсем зарапортовался: какой черт ночью «горизонт»? Дрожащим голосом командир отдает распоряжение: — Прикажите зорко следить и докладывать через каждые пять минут, а мы повернем на зюйд-вест. Штурман лейтенант Ланге уходит. Вслед за ним вбегает растерянный ревизор лейтенант Левицкий: — Аркадий Никанорыч! Как быть с буфетом и продуктами? Нельзя ли из буфета перед боем раздать все сладости команде? Командир согласен. Он даже забыл, что команда занимает посты по боевой тревоге.
Кто же будет разносить ей буфетные лакомства? Вы великолепно придумали. Но нужно как можно скорее… Мы сегодня, наверное, погибнем. Нужно все раздать команде. Она любит сладкое. Пусть матросы знают, как о них заботится командир…» В описании Дыбенко его командир полный идиот. На самом деле, в сравнении с Небольсиным, полным неучем выглядит именно Дыбенко, который, как мы знаем и три класса начальной школы смог-то осилить за пять лет. Что касается А. За плечами опытнейшего офицера была учеба по гидрографической специализации в Морской академии, штурманский класс, курс военно-морских наук.
Отличился Небольсин и на военно-дипломатическом поприще, будучи морским агентом в США в 1905—1909 гг. Что касается описываемой Дыбенко ситуации в море, то это была всего лишь учебная отработка маневрирования эскадры на Центральной минноартиллерийской позиции, прикрывавшей вход в Финский залив. Кстати об опытности Небольсина, как командира. Да и о подчиненных он не забывает. Так как кофе матросам не был предусмотрен, то командир распоряжается, чтобы на боевые посты доставили сладости из буфета и матросы, вчерашние мальчишки, могли хоть чем-то себя порадовать. Все это почему-то вызывает у Дыбенко смех, вот ведь как смешно, что и командир все время наверху, а матросы угощаются конфетами и шоколадом. Вот если бы командир дрых беспробудно в своей каюте, а матросы сидели сутками без пищи, тогда бы и на корабле легче было бы затеять бузу, да и голодные матрос — куда революционнее, чем матрос, объевшиеся конфетами. Кстати, на этом выходе в море на «Павле Первом» действительно произошла неприятность, о которой Дыбенко почему-то не вспомнил. Дело в том, что, уже возвращаясь в Гельсингфорс, «Павел» коснулся необозначенного на карте камня у Базановской косы, получив по правому борту продольную вмятину днища длинной в 53 метра.
Если Дыбенко пишет, что все время видел и слышал, что делает командир корабля, то почему-то это событие прошло мимо него, а вот раздача конфет и шоколада запомнилась. Как говорится, кому что ближе… Очень странно, что, работая над своими мемуарами уже в 30-е годы, и имея доступ к архивным материалам, командарм 2 ранга Дыбенко вполне мог бы доподлинно выяснить, что же происходило на его корабле, да и вообще на Балтийском флоте на самом деле.
И тут выяснилось, что драться с вооруженными и организованными немцами куда сложнее, чем убивать прикованных к постели министров. Под Нарвой Дыбенко попытался явить героизм. Не послушав совета более искушенных в военном деле специалистов, нарком флота бросил своих матросов в бой. Отряд Дыбенко отступил в Нарву, а ночью попросту сбежал из этого города. Немцы узнали об этом только утром. Псков и Нарва оказались в руках неприятеля. Любопытно, что позже советская пропаганда, а за ней и официальная историография объявят эти события победой. Так как это был не просто заключенный, а целый бывший нарком, то особой строгости проявлять не стали.
Дыбенко взяли на поруки с условием, что он останется в Москве. Не тут-то было, прекрасно понимая, чем пахнет дело, Дыбенко сбежал в Самару, откуда через несколько месяцев был все же доставлен на процесс. Тогда-то его и приговорили к расстрелу, но тут вмешалась Коллонтай и каким-то образом убедила изменить наказание. Дыбенко простили и продлили ему жизнь на двадцать лет. Дыбенко с женой А. Коллонтай, 1919 год; Ф. Кокошкин 1871—1918 ; А. Шингарев 1869—1918 Финал Дыбенко действительно сражался в Гражданской войне. И сражался довольно храбро. Оказался весьма неплохим командиром и, что особенно ценилось Лениным, а позже Сталиным, был безжалостен к врагам.
Дыбенко убивал белых на поле боя и расстреливал тех, что попали в плен. Можно сказать, что в Советской России он даже был знаменитостью. Известности ему добавил и брак с Александрой Коллонтай. Он, правда, длился недолго, хотя официально расторгнут так и не был. Просто дороги супругов в 20-е годы разошлись.
По настоянию большевиков, 5 сентября 1917 был освобождён и вернулся в Гельсингфорс. В конце сентября 1917 Дыбенко — делегат 2-го съезда моряков Балтийского флота. В октябре 1917, во время Моонзундского сражения, принимал участие в боях с германским флотом у острова Даго. Во время Октябрьской революции Дыбенко руководил формированием и отправкой из Гельсингфорса и Кронштадта отрядов революционных моряков и военных кораблей в Петроград; во время выступления Корнилова командовал красными отрядами в Гатчине и Красном Селе, арестовывал генерала П. На II Всероссийском съезде Советов вошёл в состав Совета народных комиссаров в качестве члена Комитета по военным и морским делам.
До марта 1918 года — народный комиссар по морским делам. В ноябре 1917 избран депутатом Учредительного Собрания от Балтийского флота.
Матрос, нарком и американский шпион
Новости AVENUE-APART на Дыбенко. На перекрестке у станции местро Дыбенко всмятку разбилась легковушка. Революционер, первый народный комиссар по морским делам Павел Ефимович Дыбенко. Улица Дыбенко в Ховрине названа в честь матроса Павла Дыбенко, который успел побыть наркомом, а потом был осужден как американский шпион.
Анархистский мятеж в Самаре и матрос Дыбенко
Самара, апреля 19 дня 1918 года. Узнав об этом заявлении и имея на руках телеграмму следственной комиссии, самарские большевики попытались задержать бывшего наркома. Штабу охраны г. Самары было дано специальное указание. Но этого не случилось.
Самарский губисполком направил в штаб распоряжение, подписанное его председателем эсером-максималистом А. Дорогойченко, в котором говорилось о недопустимости задержания Дыбенко до обсуждения его мотивированного заявления на заседании губисполкома 10. Одновременно Дыбенко сделал еще один шаг, стремясь развеять слухи вокруг своего имени. В номерах за 23 и 24 апреля материалы этой беседы были опубликованы под названием "Дыбенко в Самаре".
Этот шаг Дыбенко, как и публикация заявления в небольшевистской "Трудовой республике", не остались без внимания в Москве: ему предъявили обвинение в том, что он вел "погромную агитацию" во враждебной Советской власти прессе, хотя этот "криминал" не имел под собой никаких оснований. Дыбенко подробно изложил корреспонденту ход военных действий под Нарвой, отметив, что все необходимое для задержания неприятеля было сделано, высказал свое мнение о демобилизации флота. Все обвинения в свой адрес он назвал абсурдом, подчеркнув, что арест его состоялся при странных обстоятельствах. Все случившееся, продолжал он, было покрыто тайной.
Крыленко, начавший следствие, подбирал свидетелей, которые могли дать какие-либо улики. Юрин, - сказал Дыбенко, - заявил протест о том, что следствие должно быть произведено не только над одним Дыбенко, но и еще кой над кем, кто занимал места и выше его, то тогда тов. Юрина постарались убрать из следственной комиссии" 11. В заключение разговора Дыбенко вновь повторил, что не намерен куда-либо скрываться и готов дать свои объяснения, но только не следственной комиссии, а свой отъезд из Москвы мотивировал "нежеланием сидеть без дела в тот момент, когда контрреволюционная волна еще продолжает бушевать на окраинах нашей республики".
Вечером 21 апреля заявление Дыбенко рассматривалось на заседании губисполкома. Немногословная протокольная запись не дает представления о бурном характере как самого заседания, так и обсуждения заявления. Свидетельства участников и материалы самарской прессы позволяют восстановить следующую картину. Председательствующий на заседании левый эсер Кондратьев предоставил слово Дыбенко.
В пространной речи он обрисовал весь тот произвол, который творится отдельными лицами под флагом Советской власти. Подробно рассказал историю своего ареста, подчеркнув, что он был вызван прежде всего политическими причинами, страхом Совнаркома перед разоблачениями. Арест произошел "тихонько" накануне предполагаемого им выступления на IV Всероссийском съезде Советов, где он собирался заявить о своем выходе из СНК и потребовать у него отчета о своей деятельности. Далее Дыбенко вновь повторил, что он готов в любое время подчиниться решению съезда или постановлению ВЦИК, явиться на суд народный, но следственной комиссии под председательством Крыленко - никогда.
В заключение он сказал, что решил отправиться с отрядом матросов на Дутовский фронт. В Самаре задержался, чтобы запастись провиантом. После зимних неудач в борьбе с Советами казаки атамана Дутова снова активизировали свои действия в апреле 1918 г. В начале апреля Куйбышев, разговаривая по телеграфу с Лениным, просил оказать Оренбургу военную помощь.
Ленин ему ответил, что будут приняты все меры и помощь будет оказана 12. Нам думается, однако, что отъезд Дыбенко из Москвы не был прямым следствием этого разговора. Отправка на фронт была продиктована скорее стремлением Дыбенко разорвать тот замкнутый круг, который сложился вокруг него к апрелю 1918 г. Сидеть в Москве и ждать приговора суда было не в духе волевого и целеустремленного Дыбенко.
Фракции губисполкома по-разному отнеслись к заявлению и выступлению Дыбенко. Большевистская еще накануне решила, что его поведение не должно встретить поддержки. Фракция левых эсеров заняла выжидательную позицию, а эсеры-максималисты целиком и полностью поддержали и заявление, и выступление Дыбенко, присоединились ко всем обвинениям его против центральной власти. Требования бывшего наркома и призывы максималистов по существу совпадали.
Еще в марте на VI Самарском губернском съезде Советов к руководству губисполкомом пришли эсеры-максималисты, составившие вместе с левыми эсерами солидную оппозицию местным большевикам. Они выступили за департизацию Советов, приняли новую конституцию губернской власти, по которой советские органы формировались не по фракционному, а по территориальному принципу. В апреле началась перестройка органов Советской власти, был сформирован новый губисполком, в котором две трети мест отводилось крестьянству - большинству губернского населения и одна треть - рабочим. Большевики сразу расценили эти действия как похороны пролетарской диктатуры в Самарской губ.
Возглавив губисполком, максималисты начали борьбу с "комиссародержавием". Это выразилось в переизбрании местных комиссариатов, создании коллегий по управлению ими, подчинявшихся только губисполкому - высшему органу власти Советов губернии. Максималисты решительно отвергли принцип кооптации в советские органы как лазейку для проникновения в структуры власти лиц, не избранных демократическим путем. Весь апрель 1918г.
По каждому вопросу разгорались жаркие дискуссии. Требование максималистов организовать подлинную власть Советов как власть трудового народа получило широкий резонанс. Самарский губком РКП б в апреле сообщал в секретариат ЦК партии, что Самара стоит перед возможностью объявления губернии "максималистской республикой", и просил центр о помощи 13. В этих условиях приезд и заявление Дыбенко давало максималистам дополнительный козырь в споре с большевиками.
Неизвестно, знал ли Дыбенко о том, что губисполком в Самаре встал в оппозицию большевистскому курсу. Но реально получилось так, что и заявление бывшего наркома, и требования самарских максималистов звучали в унисон. Нельзя исключить и такого варианта развития ситуации, когда Дыбенко делал расчеты на самарскую советскую оппозицию, чтобы заручиться ее поддержкой. Первым по докладу Дыбенко взял слово А.
Зверин, один из лидеров и теоретиков максимализма, приехавший в Самару в марте 1918 года. Он заявил, что случай с Дыбенко - пример того, что у нас нет настоящей Советской власти, а есть произвол комиссаров.
Ленин ему ответил, что будут приняты все меры и помощь будет оказана 12. Нам думается, однако, что отъезд Дыбенко из Москвы не был прямым следствием этого разговора. Отправка на фронт была продиктована скорее стремлением Дыбенко разорвать тот замкнутый круг, который сложился вокруг него к апрелю 1918 г. Сидеть в Москве и ждать приговора суда было не в духе волевого и целеустремленного Дыбенко. Фракции губисполкома по-разному отнеслись к заявлению и выступлению Дыбенко. Большевистская еще накануне решила, что его поведение не должно встретить поддержки. Фракция левых эсеров заняла выжидательную позицию, а эсеры-максималисты целиком и полностью поддержали и заявление, и выступление Дыбенко, присоединились ко всем обвинениям его против центральной власти.
Требования бывшего наркома и призывы максималистов по существу совпадали. Еще в марте на VI Самарском губернском съезде Советов к руководству губисполкомом пришли эсеры-максималисты, составившие вместе с левыми эсерами солидную оппозицию местным большевикам. Они выступили за департизацию Советов, приняли новую конституцию губернской власти, по которой советские органы формировались не по фракционному, а по территориальному принципу. В апреле началась перестройка органов Советской власти, был сформирован новый губисполком, в котором две трети мест отводилось крестьянству - большинству губернского населения и одна треть - рабочим. Большевики сразу расценили эти действия как похороны пролетарской диктатуры в Самарской губ. Возглавив губисполком, максималисты начали борьбу с "комиссародержавием". Это выразилось в переизбрании местных комиссариатов, создании коллегий по управлению ими, подчинявшихся только губисполкому - высшему органу власти Советов губернии. Максималисты решительно отвергли принцип кооптации в советские органы как лазейку для проникновения в структуры власти лиц, не избранных демократическим путем. Весь апрель 1918г.
По каждому вопросу разгорались жаркие дискуссии. Требование максималистов организовать подлинную власть Советов как власть трудового народа получило широкий резонанс. Самарский губком РКП б в апреле сообщал в секретариат ЦК партии, что Самара стоит перед возможностью объявления губернии "максималистской республикой", и просил центр о помощи 13. В этих условиях приезд и заявление Дыбенко давало максималистам дополнительный козырь в споре с большевиками. Неизвестно, знал ли Дыбенко о том, что губисполком в Самаре встал в оппозицию большевистскому курсу. Но реально получилось так, что и заявление бывшего наркома, и требования самарских максималистов звучали в унисон. Нельзя исключить и такого варианта развития ситуации, когда Дыбенко делал расчеты на самарскую советскую оппозицию, чтобы заручиться ее поддержкой. Первым по докладу Дыбенко взял слово А. Зверин, один из лидеров и теоретиков максимализма, приехавший в Самару в марте 1918 года.
Он заявил, что случай с Дыбенко - пример того, что у нас нет настоящей Советской власти, а есть произвол комиссаров. Если нам придется судить, продолжал он, то надо будет судить не одного Дыбенко, а весь Совнарком, ибо Дыбенко ни в коем случае не является преступником перед родиной в большей мере, чем прочие комиссары. Кузьмин, один из лидеров самарских максималистов, сделал заявление о необходимости созыва V Чрезвычайного Всероссийского съезда Советов, чтобы разоблачения, которые сделал Дыбенко, довести до всей страны и устроить суд над Совнаркомом. Некоторые детали сообщил на заседании комиссар того отряда, которым командовал Дыбенко. Он заявил, что под Нарвой они явно провоцировались со стороны Высшего военного совета во главе с "контрреволюционным генералом" Бонч-Бруевичем. Последний обещал снабдить матросов всем необходимым провиантом, патронами и снарядами, а вместо этого присылали лишь "чрезвычайных комиссаров", которые буквально не знали, что им делать. По его мнению, все красноармейские отряды под Нарвой не только не помогали морякам, но и мешали обороне: в то время как у матросского отряда не было патронов, красноармейцы "целые миллионы патронов додержали до того времени, что их не удалось даже использовать" 14. Когда страсти в зале заседания достигли критической отметки, в наступление пошли большевики. Куйбышев в своей речи отметил, что арест Дыбенко не вызван политическими соображениями, что были на то другие причины и судить о них, не выслушав обвинителей, нельзя.
После его речи меньшевик-интернационалист Ф. Рабинович задал Дыбенко вопрос: подчинится ли он решению губисполкома, если тот решит, что Дыбенко должен отправиться в распоряжение следственной комиссии. В ответ Дыбенко сказал: "В таком случае я подчиняюсь лишь силе". Атмосфера в зале накалилась еще больше. Левые эсеры, воздерживавшиеся от резких заявлений, предложили проект резолюции, признающей Дыбенко невиновным и требующей предания суду всего Совнаркома. Смягчили ситуацию, как писал участник заседания Г. Лелевич, "дипломатичные" меньшевики- интернационалисты, задав Дыбенко такой вопрос: подчинится ли он постановлению ВЦИК? Дыбенко ответил, что подчинится. Тут же Куйбышев стр.
Дыбенко, имея в виду постановление особой следственной комиссии об аресте гр. Дыбенко, постановил: запросить пленум Центрального Исполнительного Комитета Советов о том, как поступить в данном случае, принимая во внимание согласие гр. Дыбенко подчиниться воле пленума ЦИК". Это предложение и было принято 45 голосами против 30 и при 8 воздержавшихся 15. Таким образом, пусть не прямая, но косвенная поддержка заявлению Дыбенко была оказана в Самарском губисполкоме. Такой исход "щекотливого" вопроса устраивал большинство собравшихся: большевики смягчили свою позицию, не желая увязнуть в интригах центра и потерять доверие в Самаре, а максималисты, пытаясь получить дополнительные доводы в споре с большевиками, умерили свой пыл, полагая, что крайние меры вряд ли послужат делу революции. К резолюции губисполкома присоединился и Дыбенко, посчитав, что прорыв блокады вокруг его "дела" осуществлен. Самарский "инцидент" не мог остаться незамеченным в центре. За действиями Дыбенко бдительно следили в Москве.
В день отъезда его из Самары ЦК РКП б , обсудив вопрос о поведении Дыбенко, постановил исключить его из рядов коммунистической партии "за бесчестное нарушение данного обязательства явиться на суд Советской власти и за погромную агитацию во враждебной Советской власти прессе". Называлась самарская газета "Трудовая республика". Постановление передавалось всем партийным организациям для сведения и руководства 17.
В апреле 1921 участвовал в подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губ. Командарм 2-го ранга с 1935г. В 1937г под руководством Дыбенко и нач. Дыбенко входил в состав Специального судебного присутствия.
Своё влияние на развитие слободки оказывал и рынок, который раньше находился за городским шлагбаумом и который перенесли на берег Артиллерийской бухты как раз в 20-е годы XIX века. Началась торговля — потянулись люди.
Сейчас на этом месте ГУМ, а Пассаж на Центральном рынке построили немного выше старого базара — на месте Одесского оврага, который после Великой Отечественной засыпали битым кирпичом, камнем и другим строительным мусором. При расчистке разрушенных кварталов его оказалось так много, что непонятно было, куда его вывозить. Напротив, сохранился, пожалуй, единственный в городе участок, где можно увидеть, как в Севастополе мостили не только тротуары, но и клумбы. Чтобы этого избежать, началось мощение улиц в 80-е годы. Тротуары мостили крупными плитами известняка, а вот клумбы — такими камешками маленькими, и прямо из них росли деревья, как и сейчас, — показывает на участок мощения Степан Самошин. Особняк Косолапенко Один из самых красивых домов на улице — особняк семьи Косолапенко в стиле эклектики. На картуше — это такой рельефный свиток — инициалы владельца Е. Дом был в городе известен: Косолапенко открыл здесь колбасную фабрику, которую обеспечивала электричеством паровая машина. Делали там колбасу, сыры и даже были сосиски утренние и вечерние.
То есть, прямо свеженькие могли купить», — рассказывает Степан Самошин. У коллекционеров сохранились даже разменные марки с автографом фабриканта — их давали на сдачу, если в кассе не было мелочи. И такими талончиками можно было расплатиться за покупку в следующий раз. В январе 1921 года Ефим Косолапенко был арестован. После исхода армии Врангеля и установления власти большевиков в Крыму начались массовые репрессии: не успевших бежать белых офицеров, членов их семей и всех заподозренных в сотрудничестве с Белым движением топили в море, вешали, расстреливали, хотя Москва требовала прекратить самоуправство. У Ефима Косолапенко сын был белогвардейцем и в 20 году эвакуировался сначала в Бизерту, а потом в Париж. Так что арест и последующая высылка на Донбасс на пять лет ещё были милостью новой власти.
Дыбенко новости
П.Е. Дыбенко оставил Нарву и вместе с революционными матросами покинул фронт обороны от наступающих кайзеровских войск. портрет репортаж Павел Дыбенко нарком государственный и политический деятель Октябрьская революция революционер мужчина большевик дуло артиллерийское орудие борода усы. Коммунист Калинин устыдил революционера Дыбенко, тот раскаялся и решил возвращаться в Москву. Как и следовало ожидать, никто впоследствии никаких документов о причастности 10-летнего Дыбенко к стародубским “революционерам” так и не нашел. Дыбенко вывел остатки моряков в Гатчину, где отряд был расформирован, а Дыбенко отдан под суд революционного трибунала. Улица Дыбенко в Ховрине названа в честь матроса Павла Дыбенко, который успел побыть наркомом, а потом был осужден как американский шпион.
Политбюро оценило хитрый ход Ленина. Ведь все знали, как сторонница свободной любви и не слишком нравственный матрос относились к законному браку. Тем временем немцы арестовали Дыбенко и приговорили его к повешению. Нарком госпризрения вернулась в Петроград и развернула активную деятельность по спасению мужа. Благодаря ее усилиям советское правительство обменяло-таки Дыбенко на 12 немецких генералов.
Вот она, сила настоящей любви! Какая из версий ближе к истине, сказать трудно. Но как бы там ни было, записью именно их брака открывается советская книга актов гражданского состояния. А в свидетельстве о браке, выданном Дыбенко и Коллонтай, стоял номер 1.
По сути, она стала родоначальницей феминистского движения, что крайне не нравилось мужу. В 1921 году Дыбенко, прощенный и восстановленный в партии, получил должность начальника Черноморского сектора обороны Украины и отправился в Одессу. Коллонтай должна была приехать к мужу чуть позже. Она очень надеялась, что в Одессе затянутся все трещины, появившиеся в их совместной жизни.
Готовясь к встрече супруги, Дыбенко присмотрел великолепный особняк на Французском бульваре и обставил его шикарной мебелью. В Одессе его власть была безграничной, и он мог делать все что угодно. По его приказу были арестованы практически все преступники: начиная от карманных воришек и заканчивая финансовыми воротилами. За месяц, остававшийся до приезда Коллонтай, уголовники привели город в полный порядок.
Дыбенко подарил жене чудо-город, сверкающий чистотой. Этот поступок был в стиле бесшабашного матроса. Дарить так дарить. Но месяц - немалый срок.
И за это время случилось непоправимое. У Дыбенко вспыхнул роман с очаровательной одесситкой Валентиной Стафеевой.
И далеко где-то виден свет. И вот — поле. Ржаное, цветущее. Цветы, запахи, бабочки и пчелы летают. И стоит она — женщина. Она ждет тебя, пока ты идешь.
И она берет тебя на руки, и ты возносишься с ней в немыслимость. Чтобы тебя потрясло, — походил он «белыми». В августе этого года будет 16 лет, как он сидит. Без правой руки ежедневно себя перебинтовывает — инвалид же — из его живота торчат чуть-ли не пластмассовые трубки. Зализывает себя, как старый волк в капкане. Сам я слышал о той дурацкой истории. Они там в 1988 или 89-ом провели удачный концерт. Помню какие-то их зеленые колпаки.
Это же было в кабаке «Зеркальный» теперь гостиница «Санкт-Петербург» — Прим. Сейчас расскажу, как получилось: время-то какое было — эти колпаки кому-то из наших не понравились. Вот Лукошин с ребятами им быстро и накидали, а потом все вместе уселись за один стол и напились. Лукоша скоро разбился на машине, и они приходили на похороны, а потом песню эту написали. Я как-то задавал тебе этот вопрос, а сейчас уже задаю в голос, не для себя. Ты меня извини, но больше смысла, чем здесь. Почти перед самым финалом, тебе предлагали продать ПТК Петербургская топливная компания, создана в 1994 году. В начале 2000-х контроль над компанией перешел к Петербургскому городскому банку.
Лечиться, например. Это на мгновение меня разозлило, но тут же хлестанул сам себя — все эти годы он был взаперти, большей частью в одиночке. Сам же я не могу ответить, что выдержал бы. Это о чем говорит? Что я не боюсь своего прошлого. Что если я не боюсь своего будущего, то и не боюсь прошлого. Мне не за что бояться. Поверь, это не защита самоутверждения.
Это так и есть. Мне все понятно. А уезжать… Перестать быть. Ну, может, задним умом-то мы все сильны. Сейчас бы и уехал… Я задаю Ему вопросы, вопросы и получаю ответ: только сволочью не будь. Вот и все. По-разному помнят. Многие говорят, что крепче тебя не видели.
А это говорят люди, которые были способны на многое опасное. Мне достаточно. Два из ста в моей ситуации — это шанс.
До марта 1918 — народный комиссар по морским делам. В годы гражданской войны и мирного строительства находился на командных должностях в Красной армии. В феврале 1918 командовал отрядом моряков под Нарвой, был разбит и сдал город, бежал в Самару, за что в мае 1918 отдан под суд, но оправдан.
После этого исключён из партии [1]. Летом 1918 был направлен на подпольную работу на Украину. В августе 1918 года был арестован, но в октябре обменен на пленных немецких офицеров. С ноября 1918 года Дыбенко командир полка , бригады, группы войск, дивизии. Возглавил 1-ю Заднепровскую Украинскую Советскую дивизию, в которую влились многотысячные отряды самых известных на Украине партизанских атаманов — Никифора Григорьева и Нестора Махно [2]. С весны 1919 года командующий Крымской армией и нарком по военным и морским делам Крымской советской республики.
В 1919— 1920 годах командовал соединениями под Царицыном и на Кавказе. Под общим командованием М.
В феврале 1918 года командовал отрядом моряков под Нарвой, которые должны были отбить атаку немецкой армии. Чего им, впрочем, сделать не удалось, и его отряд бежал «без напора со стороны немцев». Вскоре он был арестован, затем выпущен на поруки с условием нахождения в Москве до суда.
Бежал в апреле 1918 года в Самару вместе с верным ему отрядом матросов-балтийцев. Затем вновь вернулся в Москву.
С. В. Стариков П. Дыбенко в Самаре. Весна 1918 года
Но у судьбы на него были другие планы. Когда грянула революция, для Дыбенко настал «звёздный час». Руками людей с необузданным нравом всегда творятся великие дела. И Павел вытянул счастливый билет в октябре 1917 года. Женщина взялась за продвижение своего избранника, и о Дыбенко узнала вся большевистская верхушка. Лихой и бесшабашный матрос всем понравился. Он воспринимался как иллюстрация всего народа, поднявшегося на борьбу с царизмом. Дыбенко и Коллонтай.
Wikimedia Commons Павел этим мастерски воспользовался. Он стал председателем Центробалта, провёл кровопролитную зачистку в Кронштадте. По его приказу расстреливались и поднимались на штыки офицеры, не желавшие принимать большевиков. Более того, именно Дыбенко вскоре стал наркомом флота и депутатом Учредительного собрания. В какой-то момент в полыхающей России главные военные посты занимали прапорщик Крыленко и матрос Дыбенко. Первый командовал армией, второй — флотом. Однако весной 1918 года весёлая песенка Дыбенко чуть было не оборвалась.
В феврале того же года произошло наступление германских войск. Под ударом оказалась Нарва. И Дыбенко, возглавляя отряд в тысячу человек, сдал город, понеся при этом большие потери. Отступать пришлось до Гатчины. Началось разбирательство. Николай Крыленко, который к тому времени уже заседал в коллегии наркомата юстиции, был непреклонен и требовал крови Дыбенко. Но вмешалась Коллонтай.
Её связей и влияния хватило, чтобы спасти избранника от расстрела. Павла исключили из партии, сняли с должности, но позволили «работать» на благо революции. Американский шпион, не знавший английского Спасение Дыбенко отпраздновал с размахом. А после вместе с Коллонтай перебрался в Поволжье. Сначала Дыбенко примкнул к эсерам и в их газетах публиковал статьи, критикующие большевиков.
Во время выступления Корнилова командовал красными отрядами в Гатчине и Красном Селе.
После октября 1917 и до марта 1918 года — народный комиссар по морским делам. В апреле 1919 украинские советские войска под командованием Дыбенко захватили Перекопский перешеек и почти весь Крым. В апреле 1921 участвовал в подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губ.
На скамейке рядом с родителям — сестра Павла с ребенком Официально считается, что Дыбенко работал портовым грузчиком и одновременно посещал курсы электротехников. Что на самом деле делал Дыбенко в Риге неизвестно. Известно лишь то, что, будучи от рождения крепким физически, он часто избивал портовых рабочих, впрочем, порой и сам бывал ими бит. Вполне возможно, что никаким грузчиком Дыбенко не был, а являлся обычным бойцом-рэкетиром, выбивающим деньги за «крышу» с портовых рабочих и мелких предпринимателей. Ну, а так, как защита Отечества в планы Павла никак не входила, наш герой уклонился от призыва. Разумеется, в мемуарах Дыбенко написал, что не желал служить в армии исключительно по идейным соображениям.
Какие именно это были соображения, он почему-то не пояснил. В конце концов, полиция все же поймала уклониста в одном из рижских притонов и силой водворила на службу. В официальной биографии Дыбенко значится, что вначале он, якобы, как «революционер-уклонист», попал на штрафной корабль «Двина», и только через полгода оказался в минной учебной школе, в уже потом был направлен на линкор «Павел Первый», где сразу же кто бы сомневался! Таким образом, и Дыбенко, и его не очень грамотные биографы стремятся уверить потомков в том, что еще до призыва на службу наш герой был уже почти профессиональным большевиком. Здесь все неправда. Дело в том, что на учебное судно «Двина» отправляли не штрафных матросов, т. Так как Дыбенко, по его же рассказам, в начале службы никакого преступления не совершал, а в момент уклонения от службы еще не принимал присяги, то никакого уголовного наказания он не мог нести. Кстати Дыбенко в своих воспоминаниях сам опровергает легенду о том, что его, как «революционера-уклониста» сразу же упекли на плавучую тюрьму. Из воспоминаний Павла Дыбенко: «Лейтенант в сопровождении кондукторов и врача обходит новобранцев и опрашивает, чем занимался до службы, грамотен или нет, где жил, был ли под судом и если был, — за что.
Дошла очередь и до меня. Отвечаю: — Окончил четырехклассное городское училище, жил в Новоалександровске Ковенской губернии, в Риге, Либаве.
Согласно проекту, на участке будет построена дорога. Главные новости Петербурга и Невского района 9261 подписчик. Революционер, первый народный комиссар по морским делам Павел Ефимович Дыбенко родился 28 февраля 16 февраля по старому стилю 1889 года в многодетной семье.
Очевидцы: посетителей Мега Дыбенко срочно эвакуировали по причине запаха гари. Новости 47 регион. Четверо вооруженных грабителей в масках со стрельбой вынесли золото из салона «585» на Дыбенко. В Невском районе Санкт-Петербурга совершено разбойное нападение на салон «585». Перед выносом золота преступники выстрелили охраннику под...
Торговый центр «Мега Дыбенко» во Всеволожском районе эвакуируют. Охранник решил что он самый главный взял его за шкирку и стал выводить из магазина , при этом сильно перебарщивал в своих полномочиях , что парень чуть не падал, он стал защищаться, махнул рукой и попал дагу по лбу. Охранник пришел в ярость и забил парня. Потерпевший написал об этом в Русскую общину Петрограда и уже через пару часов наша дружина приехала , задержала этого неадеквата и передала полиции! Происходил Павел из нищей крестьянской семьи.
Дыбенко с ранних лет был предоставлен сам себе. И этой свободой пользовался по полной программе. Ещё будучи ребёнком, он отличался буйным характером, а затем превратился в полноценного «трудного подростка». Павел кое-как получил начальное образование, затем отучился в городском училище. На этом и остановился.
В 1906 году Дыбенко начал трудиться в казначействе города Новоалександровска. Но та «гастроль» быстро завершилась. Дыбенко, который уже тогда пристрастился к алкоголю, попал в большевистский кружок. В казначействе работники с запятнанной репутацией были не нужны и Дыбенко «попросили». Павел Дыбенко.
Wikimedia Commons Авантюрный склад характера привёл молодого человека в Ригу. Павел не питал ложных иллюзий, поэтому устроился сначала разнорабочим, а затем «вырос» до портового грузчика. Однако постоянная тяжёлая физическая работа его угнетала, и он поступил на электротехнические курсы. Через несколько лет Дыбенко стал матросом на Балтийском флоте. Но военщину он не переносил.
И поэтому решил сбежать. Однако не получилось, его арестовали и отправили в Санкт-Петербург. Здесь Дыбенко был приписан ко 2-му Балтийскому флотскому экипажу. Отучился в минной школе, стал унтер-офицером. А в конце 1912 года начал служить электриком на броненосце «Император Павел I».
Когда началась Первая мировая война, принял участие в походах эскадры. Однако воевать ему не хотелось. Дыбенко по-прежнему числился в большевиках и поэтому всячески агитировал матросов на бунт.
Читать книгу: «Павел Дыбенко. Невероятные приключения уголовника и революционера»
Дыбенко, Павел Ефимович — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Дыбенко. Павел Ефимович Дыбенко Дата рождения 16 (28) февраля 1889(1889-02-28) Место рождения село Людково, Черниговская губерния. П.Е. Дыбенко оставил Нарву и вместе с революционными матросами покинул фронт обороны от наступающих кайзеровских войск. В официальной биографии Дыбенко значится, что вначале он, якобы, как «революционер-уклонист», попал на штрафной корабль «Двина». Революционер, первый народный комиссар по морским делам Павел Ефимович Дыбенко. Во время Октябрьской революции Дыбенко руководил формированием и отправкой из Гельсингфорса и Кронштадта отрядов революционных моряков и военных кораблей в. Улица Дыбенко в Ховрине названа в честь матроса Павла Дыбенко, который успел побыть наркомом, а потом был осужден как американский шпион.