Сервиз Мадонна ГДР чайный золотой.
Комиссионный интернет магазин «Лефортово» приём - скупка - продажа товаров от населения.
После упразднения СЭВ и разделения фирмы на две - венгерский "Икарус" и турецко-венгеро-американскую корпорацию "Ikarus Special Factory Ltd", мало что изменилось. Правда, есть одно "но". Для бывших партнеров по соцлагерю "Икарус" делал продукцию по старым лекалам и менее экологичную, а для США, Кувейта, Катара, Китая и Гонконга - круче и безопаснее, но не такую востребованную как в "золотые годы" СЭВ. Что постепенно вытеснило легендарный автобус сначала с рынка России и СНГ, а затем и мирового. Но осталась "гармошка" имени "Икаруса". В рамках СЭВ российские конструкторы усовершенствовали "Икарус", таким образом, что он стал вместимее за счет пристегиваемой "гармошки". За эту идею бренду "Икарус" дали Серебряный кубок принца Монако и Серебряный кубок французской ассоциации автобусов. Позже на автобусы с "гармошкой" перешел весь мир.
Увы, забыв про прародителя - "Икарус". Но основой экспорта Tatra стали грузовики и трамваи. Jawa - чешский мотоцикл - предел мечтаний юношей в СССР, пик популярности которого - середина 70-х - начало 80-х годов. Как в одежде: черные брюки-клеш, тельняшка, ремень с бляхой и шлем, на котором гнездились очки-консервы.
Но основой экспорта Tatra стали грузовики и трамваи. Jawa - чешский мотоцикл - предел мечтаний юношей в СССР, пик популярности которого - середина 70-х - начало 80-х годов. Как в одежде: черные брюки-клеш, тельняшка, ремень с бляхой и шлем, на котором гнездились очки-консервы. Так и в опознавательных знаках: владельцы Jawa на бензобак лепили переводные картинки. Как правило, это были яркие блондинки в теле. И параллельно они служили еще и хрустальным мостиком между евро-миром социализма и советским социализмом глубинки, которому евро-мир раз в месяц показывали по телевизору в "Ритмах зарубежной эстрады".
Отсутствие конкуренции, вечный протекционизм, появление касты "избранных" и глубинки, сделали СЭВ колоссом на глиняных ногах. Он и рухнул, даже, имея такие конкурентоспособные на мировом рынке продукты как венгерский "Икарус" или легендарное немецкое производство Orwo. Оно многие десятилетия снабжало элитной цветной фотопленкой полмира. В немецком городке Вольфен на Orwo были изготовлены первая ренгеновская и первая цветная кино- и фотопленки. Но после объединения Германии в 1989 году, предприятие распадается на несколько фирм, и теряется на рынке. Она производила электронные печатные машинки и первые персональные компьютеры.
У нас вы сможете сделать заказ на кружку с любыми надписями или же изображениями для презента. Чашки с брендовой надписью или же... С 18 декабря 2021г.
Теперь мы есть на Валберис!... Москва Цена: 1 740 руб. Если вы... Москва Цена: договорная В комплект входят: Кофейник, молочник, сахарница, щипцы для сахара, поднос. Отличный подарок на свадьбу, юбилей...
Если вы...
Москва Цена: договорная В комплект входят: Кофейник, молочник, сахарница, щипцы для сахара, поднос. Отличный подарок на свадьбу, юбилей... Москва Цена: 297 357 руб. Производитель: Zwilling J. Henckels Тип: нож поварской Материал лезвия: сталь Длина лезвия: 20 см ширина лезвия у основания... Москва Цена: 5 700 руб.
Фарфоровые сервизы. Коллекция "Мадонна"
Второй, наиболее распространенный сюжет сервиза "Мадонна" изображает наказание Эрота Амура неизменного спутника богини Афродиты Венеры олицетворяющего собой любовное влечение. Ангелика Кауфман "Наказание Амура", 1770-е годы. Здесь суровая богиня-дева Артемида Диана в отместку за свою соблазненную спутницу Каллисто поймала Амура, привязала к дереву и уничтожает орудия его преступлений - любовные лук и стрелы. Сюжеты, конечно, те еще. Но популярность этих сервизов в самой ГДР говорит о том, что восточным немцам хотелось по прежнему красиво жить, думая о чем-то игривом или фривольном. Однако, несмотря на многолетний коммерческий успех серии, после объединения Германии сервизы "Мадонна" перестали выпускаться уже к 1995 году вероятно, чтобы нивелировать всякое напоминание о ГДР.
В настоящее время некоторые Европейские производители например, в Чехии выпускают сервизы по мотивам немецкой "Мадонны". Но они, как правило, представляют собой только более пошлые и вульгарные реплики легендарного оригинала.
Юпитер и Каллисто. Ангелика Кауфман. Частная коллекция Наказание Купидона. Частная коллекция Гравюра «Юпитер и Каллисто». Томас Берк англ. Гравюра «Даже любовь переплетена с преступлениями». Уильям Винн Райланд англ. При этом она активно распространяла свои произведения через гравюры-копии.
В том числе благодаря этому в Европе в XIX веке разразилась настоящая «ангеликомания»: картины художницы начали широко использоваться в декоративно-прикладном искусстве , главным образов в росписи фарфора.
В рамках СЭВ российские конструкторы усовершенствовали "Икарус", таким образом, что он стал вместимее за счет пристегиваемой "гармошки". За эту идею бренду "Икарус" дали Серебряный кубок принца Монако и Серебряный кубок французской ассоциации автобусов. Позже на автобусы с "гармошкой" перешел весь мир. Увы, забыв про прародителя - "Икарус". Но основой экспорта Tatra стали грузовики и трамваи. Jawa - чешский мотоцикл - предел мечтаний юношей в СССР, пик популярности которого - середина 70-х - начало 80-х годов. Как в одежде: черные брюки-клеш, тельняшка, ремень с бляхой и шлем, на котором гнездились очки-консервы. Так и в опознавательных знаках: владельцы Jawa на бензобак лепили переводные картинки.
Как правило, это были яркие блондинки в теле. И параллельно они служили еще и хрустальным мостиком между евро-миром социализма и советским социализмом глубинки, которому евро-мир раз в месяц показывали по телевизору в "Ритмах зарубежной эстрады". Отсутствие конкуренции, вечный протекционизм, появление касты "избранных" и глубинки, сделали СЭВ колоссом на глиняных ногах. Он и рухнул, даже, имея такие конкурентоспособные на мировом рынке продукты как венгерский "Икарус" или легендарное немецкое производство Orwo.
Сервиз «Мадонна» В двенадцать лет Аня поняла, что в жизни ей придется рассчитывать только на себя. День был рабочий, пятница, на пятницу и выпал ее день рождения, а гостей она позвала на субботу, так и с матерью договорились, что придут Анины подружки-одноклассницы. Насчет подружек — дело невиданное, потому что в школе у Ани никаких подружек долго не было, а тут она решалась, подошла к главной красавице класса Элке и позвала ее. Элка неожиданно согласилась и добавила, что придет не одна, возьмет с собой еще и Марину, и Валю, и Женю, и Катю. Аня от такой перспективы сразу войти в школьную элиту прямо вот задохнулась от счастья и открывшегося горизонта.
Элка была самой-самой, как скажет, так и будет, и все у нее самое-самое. А первое — это, конечно, имя, которое ей придумали родители, имя сразу выделяло ее из толпы банальных Ир и Кать. Все в Элке вызывало у Ани зависть — и длинные черные косы, которые Элла, невзирая на местные моды на короткие волосы, стричь отказывалась, плела как раз косы, за ней в эту моду втянулись и все остальные девочки, на радость своим мамашам принявшиеся отращивать волосы. Но куда там соперничать с Эллой, ее косы — толстые, блестящие, и маленькая балетная при этом головка, и вся Элла — маленькая и балетная. Элла и занималась танцами, ходила в студию, отсюда и походка, и сидела она за партой пряменько, ее походку и манеру сидеть за партой с прямой спинкой копировали остальные девочки. У кого-то получалось, у многих не очень. Аня тоже вытягивалась в струнку, старалась соответствовать, иногда ей казалось, что и она такая же — устремленная ввысь, тонкая, необыкновенная, причастность к чужому таланту — постоишь рядом и такой же станешь, словно выкупаешься в лучах чужой славы. Кстати, заслуженной. И тут, пожалуйста, Элла, не размышляя ни минуты, согласилась прийти.
Но в пятницу у матери с отцом начался обычный, ставший в последнее время привычным тяжелый и нудный разговор за закрытыми дверями кухни. Мать чего-то отцу доказывала, добивалась от него каких-то неинтересных Ане признаний, бесконечное бу-бу-бу матери, и в ответ — молчание отца. Важно А в эту пятницу роли поменялись в этом радиоспектакле — монолог произнес отец. Мать молчала. А когда отец вышел, лицо его было обыкновенным, и Аня не придала никакого значения всему происходящему. И мать привычно загремела посудой, потом — дзынь, разбилась чашка. Следом блюдце. Потом в ход пошли тарелки. Отец не сделал ни одного шага выяснить, что происходит.
Аня сидела в своей комнате, чего-то пыталась читать, учебник, и думала-мечтала, какой у нее будет праздник. Какой мать купить торт, она обещала купить торт. Мать давно уже не возилась со стряпней. Хотя раньше, давно, в доме пеклись и булочки, и пироги с вареньем, и торты, разумеется, по праздникам. Еще Аня придумывала, как она все накроет красиво, как за красивый и, что важно, богато накрытый стол сядут красивые девочки, и всем будет вкусно и весело, они включат музыку, наговорят теплых слов, и начнется у Ани новая жизнь — рядом с Эллой и ее подружками. Кончится однообразное существование, когда дом — школа, где тебя не замечают, и не знаешь, куда себя деть по выходным, и особенно на каникулах. Аня уже собирала портфель и посматривала на часы, выскакивала она из дома пораньше, чтобы успеть потолкаться среди подружек Эллы, одноклассников. А в эту пятницу родители почему-то оба не пошли на работу. И вообще полдня в доме сплошная нервотрепка, и этой нервотрепки было слишком много последнее время.
Но сегодня особенно — какое-то напряжение было разлито в воздухе. Но Аня не хотела задумываться о причинах, думать хотелось о ее предстоящем празднике. Она только удивлялась, почему мать до сих пор не отправилась по магазинам и рынкам за продуктами к столу. В комнату зашел отец и сказал, что он уходит, уезжает, но это ничего не значит, и видеться они будут обязательно. И тра-та-та. Как это? Успела подумать и не успела задать вслух свой главный вопрос? А как же мой день рождения? Ко мне же девочки из класса придут, я всех пригласила?
В комнату влетела мать с криком — а вот никаких тебе дней рождения. Совет Папочка так решил, что все праздники теперь он будет у тети Любы отмечать. Среди их родственников не было никакой тети Любы, вообще никакой знакомой Любы у них не было. Не считать же секретаршу отца Любовь Сергеевну той тетей, с которой отец будет праздновать теперь все праздники? Отец стоял молча и смотрел в стенку, и рядом у его ног — его сумка, с которой он ездил в командировки, которые последнее время участились. Он еще потоптался, также молча, тяжело ступая, пошел в прихожую. И Аня с ужасом думала, что такого позора ей не пережить. Что девочки придут, а что она им скажет? Что отец ушел к тете Любе?
Но не это ей казалось в тот момент самым страшным, не уход отца и появление какой-то женщины в его жизни, а именно то, что придет Элла с подругами, а Аня… Аня бросилась за отцом, он уже гремел замком, замок был старый, там прокручивался какой-то винт, и отец каждый раз вздыхал, что никак вот не соберется поставить новый замок, а винт все прокручивался. Какой-то зубик там не вставлялся, куда нужно. Аня вцепилась в его руку, повисла на плече. Имелось в виду, что в доме нечем угостить девочек. Не ставить же посреди празднично убранного стола кастрюлю с борщом? И ничего ее не останавливало — не было там стыда за то, что она сейчас вроде как предает мать. А отец смотрел на дверь, и видно было, что больше всего ему хочется быстрей вырваться, убраться, сбежать быстрей вниз по лестнице, ему хотелось быстрей отцепить руку Ани. И она это чувствовала и знала, а мать затихла в кухне и все, конечно, слышала. Но Ане было все равно, что они чувствуют — и отец, и мать.
Отец стал судорожно рыться в карманах, доставать какие-то деньги, денег было мало, катилась какая-то мелочь, но Аня все равно, так получалось, как будто вырывала из его рук эти мятые бумажки, и пальцы ее теребили его руку — еще, еще. Денег на все тогда хватило — и на торт, и на конфеты, и на сок, сыр, колбасу. Даже виноград. Невкусный, кстати, кислый, шкурка толстая и косточки. Зато салфетки красивые и посуда. Элла пришла с подругами, как и обещала. И все сидели за столом и очень веселились. И говорили хорошие слова, все положенные случаю слова. А мать ушла к соседке и не маячила перед глазами, не смущала гостей Ани своими красными зареванными глазами и лицом в красных, видных даже через пудру пятнах.
Аня очень боялась, что мать устроит что-то некрасивое, даже скандал. Била же она посуду. Теперь от нее всего можно было ожидать. Мать смотрела, как Аня бегает в магазин и обратно, как выгружает она сумки с продуктами, как чистит, моет, протирает, стряхивает пыль, как крутится перед зеркалом. Обратите внимание Мать не двинулась, чтоб помочь, она сидела на диване и молча смотрела на Анины манипуляции с ножами-вилками. Ни слова не сказала она, когда Аня достала сервиз «Мадонна». Которым в общем-то никогда не пользовались, так, может, пару раз на Новый год и на юбилей отца. Но тогда кто-то из гостей махнул рукой со стола молочник, хотя никто в тот день не пил никакого такого молока, не добавлял его в чай. С тех пор мать сервиз убрала, далеко задвинула, только перемывала по дням генеральной уборки, сама мыла хрупкие, разрисованные пастушками и пастушками блюдца и чашки, особенно любуясь на высокий длинный кофейник с узкой золотой крышечкой.
Жизнь Ани после дня рождения мало изменилась, хоть и приняли ее в школьную компанию Эллы. Аня с Эллой интересно проводили время, ходили в кино, редко — в гости друг к другу. И так вплоть до выпускного, пока все не отплясали положенный вальсок на выпускном вечере, пока не пустили положенную слезу под бряканье последнего звонка. А потом и расстались, и получилось, что навсегда. Или почти навсегда, потому что Элла потом кидала клич собраться всем классом, но первый раз к ней пришло человек десять, а потом — только еще две девочки и один Сережа Ефимов, и то он был в городе проездом и спешил на поезд. А у Ани к тому времени уже были свои заботы, свои дела и своя жизнь. А про Эллу она вспоминала, что была такая девочка в классе, черные косы вдоль спины. Вот, кажется, и все. И добавила, что ей очень хочется кислых маленьких яблок.
Ну, вот тогда Юра и выдал: «Я что-нибудь обязательно придумаю». И тут же посмотрел на часы. Аня выбрала не самое нужное время, Юра торопился на занятия, место их лекций не совпадало, этажи были разные. Аня выловила его в буфете и сообщила эту новую новость как раз тогда, когда он решал, что выбрать — кусок пирога или булку, или, может, сосиску. Запить чаем или какао. Важно Потом он ел, а Аня, не присаживаясь, маячила над ним, как изваяние Богини Возмездия, так она потом про себя думала. Потому что он так про нее решил — это было видно, и постарался быстрей проговорить эту фразу — что он что-нибудь обязательно придумает. Аня внимательно посмотрела на перепуганного Юру и поняла, что опять все придется решать самой. И она действительно сама отправилась покупать себе яблоки.
В конце концов, яблок хотелось ей, и никто не нанимался покупать ей эти яблоки. Чтобы еще и переспрашивать: «Точно, кислых? А может быть, все-таки сладких? Вот этих, желтеньких с красными бочками? Эх, раз, еще раз, еще много, много раз. И когда Аня позвонила ему и сообщила, что родилась девочка и что их уже выписывают из больницы, Юра говорил, что он что-нибудь придумает. Забирать их с дочкой из больницы приехала мать, и Аня подумала, что опять все не так, как она бы хотела, как мечталось когда-то.
Сервиз мадонна
КАНLА, ГДP. Отвoдкa золотом, перламутр, дeкoль, вырeзной крaй. В настоящее время Императорский фарфоровый завод выпускает около 3000 наименований изделий в широком диапазоне: от чайных, кофейных и столовых сервизов, жанровой и анималистической скульптуры, декоративных тарелок. Кофейный сервиз Colditz фарфор ГДР 1960е. На Мадонну гдр сейчас, вроде как, оживляж пошел, или я ошибаюсь. это набор для обеда, а так же для чая и кофе на 12 персон. Помнишь легендарный сервиз мадонна из гдр? оказывается, у него есть свой особенный секрет!от маминой старшей сестры, тети клавы, мне по.
Продать сервиз Мадонна ГДР
Товар экспортировался во многие европейские страны вплоть до Второй мировой войны. После того, как советские войска вошли в Германию, в Советском Союзе возник небывалый интерес к немецкой фарфоровой посуде, которая привлекала восхитительной росписью с изображениями прекрасных красавиц. Возвращаясь на родину, солдаты в качестве сувениров привозили из Германии именно эти сервизы. А вскоре после войны по всей территории ГДР началось восстановление заводов, которые занимались производством фарфоровой продукции.
Необычный и изысканный дизайн посуды сразу вызвал восторг у советских людей.
А вскоре после войны по всей территории ГДР началось восстановление заводов, которые занимались производством фарфоровой продукции. Необычный и изысканный дизайн посуды сразу вызвал восторг у советских людей. Теперь приобрести сервиз хотела каждая обеспеченная семья, ведь его наличие в доме говорило о достатке хозяев. В брежневскую эпоху, когда специалисты стали понемногу выезжать в командировку в Германию, в качестве презента они привозили знаменитый сервиз. Многие затем перепродавали его на родине втридорога.
Наказание Купидона За основу рисунка были взяты работы немецкой художницы Ангелики Кауфман, которая прославилась благодаря написанию мифологических сюжетов и портретов влиятельных людей того времени.
Ангелика была частым гостем в Петербурге, где её принимали с распростёртыми объятиями. Выдающийся русский поэт Гавриил Гаврила Романович Державин посвятил художнице оду «Живописица преславна! Подруга муз! Одно из самых известных полотен «Автопортрет между живописью и музыкой». Венера уговаривает Елену полюбить Париса Сегодня сервиз «Мадонна» в Германии больше не выпускают, так как посуда утратила свою популярность.
А в эту пятницу родители почему-то оба не пошли на работу. И вообще полдня в доме сплошная нервотрепка, и этой нервотрепки было слишком много последнее время.
Но сегодня особенно — какое-то напряжение было разлито в воздухе. Но Аня не хотела задумываться о причинах, думать хотелось о ее предстоящем празднике. Она только удивлялась, почему мать до сих пор не отправилась по магазинам и рынкам за продуктами к столу. В комнату зашел отец и сказал, что он уходит, уезжает, но это ничего не значит, и видеться они будут обязательно. И тра-та-та. Как это? Успела подумать и не успела задать вслух свой главный вопрос?
А как же мой день рождения? Ко мне же девочки из класса придут, я всех пригласила? В комнату влетела мать с криком — а вот никаких тебе дней рождения. Совет Папочка так решил, что все праздники теперь он будет у тети Любы отмечать. Среди их родственников не было никакой тети Любы, вообще никакой знакомой Любы у них не было. Не считать же секретаршу отца Любовь Сергеевну той тетей, с которой отец будет праздновать теперь все праздники? Отец стоял молча и смотрел в стенку, и рядом у его ног — его сумка, с которой он ездил в командировки, которые последнее время участились.
Он еще потоптался, также молча, тяжело ступая, пошел в прихожую. И Аня с ужасом думала, что такого позора ей не пережить. Что девочки придут, а что она им скажет? Что отец ушел к тете Любе? Но не это ей казалось в тот момент самым страшным, не уход отца и появление какой-то женщины в его жизни, а именно то, что придет Элла с подругами, а Аня… Аня бросилась за отцом, он уже гремел замком, замок был старый, там прокручивался какой-то винт, и отец каждый раз вздыхал, что никак вот не соберется поставить новый замок, а винт все прокручивался. Какой-то зубик там не вставлялся, куда нужно. Аня вцепилась в его руку, повисла на плече.
Имелось в виду, что в доме нечем угостить девочек. Не ставить же посреди празднично убранного стола кастрюлю с борщом? И ничего ее не останавливало — не было там стыда за то, что она сейчас вроде как предает мать. А отец смотрел на дверь, и видно было, что больше всего ему хочется быстрей вырваться, убраться, сбежать быстрей вниз по лестнице, ему хотелось быстрей отцепить руку Ани. И она это чувствовала и знала, а мать затихла в кухне и все, конечно, слышала. Но Ане было все равно, что они чувствуют — и отец, и мать. Отец стал судорожно рыться в карманах, доставать какие-то деньги, денег было мало, катилась какая-то мелочь, но Аня все равно, так получалось, как будто вырывала из его рук эти мятые бумажки, и пальцы ее теребили его руку — еще, еще.
Денег на все тогда хватило — и на торт, и на конфеты, и на сок, сыр, колбасу. Даже виноград. Невкусный, кстати, кислый, шкурка толстая и косточки. Зато салфетки красивые и посуда. Элла пришла с подругами, как и обещала. И все сидели за столом и очень веселились. И говорили хорошие слова, все положенные случаю слова.
А мать ушла к соседке и не маячила перед глазами, не смущала гостей Ани своими красными зареванными глазами и лицом в красных, видных даже через пудру пятнах. Аня очень боялась, что мать устроит что-то некрасивое, даже скандал. Била же она посуду. Теперь от нее всего можно было ожидать. Мать смотрела, как Аня бегает в магазин и обратно, как выгружает она сумки с продуктами, как чистит, моет, протирает, стряхивает пыль, как крутится перед зеркалом. Обратите внимание Мать не двинулась, чтоб помочь, она сидела на диване и молча смотрела на Анины манипуляции с ножами-вилками. Ни слова не сказала она, когда Аня достала сервиз «Мадонна».
Которым в общем-то никогда не пользовались, так, может, пару раз на Новый год и на юбилей отца. Но тогда кто-то из гостей махнул рукой со стола молочник, хотя никто в тот день не пил никакого такого молока, не добавлял его в чай. С тех пор мать сервиз убрала, далеко задвинула, только перемывала по дням генеральной уборки, сама мыла хрупкие, разрисованные пастушками и пастушками блюдца и чашки, особенно любуясь на высокий длинный кофейник с узкой золотой крышечкой. Жизнь Ани после дня рождения мало изменилась, хоть и приняли ее в школьную компанию Эллы. Аня с Эллой интересно проводили время, ходили в кино, редко — в гости друг к другу. И так вплоть до выпускного, пока все не отплясали положенный вальсок на выпускном вечере, пока не пустили положенную слезу под бряканье последнего звонка. А потом и расстались, и получилось, что навсегда.
Или почти навсегда, потому что Элла потом кидала клич собраться всем классом, но первый раз к ней пришло человек десять, а потом — только еще две девочки и один Сережа Ефимов, и то он был в городе проездом и спешил на поезд. А у Ани к тому времени уже были свои заботы, свои дела и своя жизнь. А про Эллу она вспоминала, что была такая девочка в классе, черные косы вдоль спины. Вот, кажется, и все. И добавила, что ей очень хочется кислых маленьких яблок. Ну, вот тогда Юра и выдал: «Я что-нибудь обязательно придумаю». И тут же посмотрел на часы.
Аня выбрала не самое нужное время, Юра торопился на занятия, место их лекций не совпадало, этажи были разные. Аня выловила его в буфете и сообщила эту новую новость как раз тогда, когда он решал, что выбрать — кусок пирога или булку, или, может, сосиску. Запить чаем или какао. Важно Потом он ел, а Аня, не присаживаясь, маячила над ним, как изваяние Богини Возмездия, так она потом про себя думала. Потому что он так про нее решил — это было видно, и постарался быстрей проговорить эту фразу — что он что-нибудь обязательно придумает. Аня внимательно посмотрела на перепуганного Юру и поняла, что опять все придется решать самой. И она действительно сама отправилась покупать себе яблоки.
В конце концов, яблок хотелось ей, и никто не нанимался покупать ей эти яблоки. Чтобы еще и переспрашивать: «Точно, кислых? А может быть, все-таки сладких? Вот этих, желтеньких с красными бочками? Эх, раз, еще раз, еще много, много раз. И когда Аня позвонила ему и сообщила, что родилась девочка и что их уже выписывают из больницы, Юра говорил, что он что-нибудь придумает. Забирать их с дочкой из больницы приехала мать, и Аня подумала, что опять все не так, как она бы хотела, как мечталось когда-то.
Но стояла мать с дорожной сумкой, оттуда нянечка достала приданое для новорожденной Элки. Дочку Аня назвала Эллой, и сама Элка еще не раз говорила ей, что не было дня, чтобы ей не нравилось ее имя. Но это потом. А сейчас они стояли на кафельном полу, и Аня думала: где он — этот праздник? Все вроде было нормально, девочку упаковали как следует. Только рядом кричали чужие, не их родственники, и пили шампанское, и столько машин подъехало, и не за ними. Куча этих веселых людей, столько всех похожих на отцов — выбирай любого.
Куча молодых мужиков и парней, они все еще еле втиснулись в эти машины и уехали чуть ли не под музыку. И провожающие женщины в белых халатах, больничный персонал, смотрели вслед им с умилением, а на них с матерью, так показалось Ане, — даже с жалостью. Совет И Аня с матерью и новорожденной Элкой постояли еще на улице, а потом пешком пошли к остановке. И никаких не было бутылок шампанского, цветов и машин, полных возбужденных родственников. И музыки никакой не было. Вот тогда, когда маленькая Элка уснула в свой первый вечер дома, хорошо наоравшись и всех умучив, когда Аня наконец и сама легла, и все Элкины простынки и пеленки были отстираны и отглажены, Аня поняла, что все очень даже и хорошо. Потому что у нее есть Элка, а у Элки есть она.
А то, что Анина мама старается и успевает выдать свои персональные спектакли, так что там — они с Элкой посмотрят. Когда мать Анина успокоится и полюбит внучку, когда Юра наконец поумнеет и примет уже мозгами добрую весть о своем отцовстве, тогда им же всем станет лучше — и Юре, и Аниной маме. Но это уже их дела. А чего там кому доказывать? Один умный дяденька, доктор Спок, выдал такое напутствие всем мамашам: любым путем, путем обмана, подкупа, хитрости, лести — но вы должны заставить окружающий мир работать только на вас с ребенком. Аня еще посмеялась и поняла, что все будет хорошо — они с Элкой здоровы, они счастливы и никому не станут навязываться. Они с Элкой уже любят друг друга, они нужны друг другу, а будут их любить или нет другие — это уже дело десятое.
И самое интересное и, конечно, самое удивительное — что все стали возвращаться. Не сразу, конечно, через несколько лет. Первым вернулся Анин отец, Элке тогда было три года, а когда ее собирали в первый класс, пришел посмотреть, что и как, Юра, да так и остался. Действительно, чего там ходить туда-сюда кругами? Жизнь короткая, и прожить ее надо с теми, без которых жить скучно. Не в том вопрос — что не может кто-то без кого-то, как показывает история, все живут без всех, но если подумать — как ему, Юре, теперь без Элки? Скучно же.
Обратите внимание Они так вот садятся пить чай, в этом доме теперь часто пироги пекут и торты, совсем не обязательно по праздникам, просто так, настроение хорошее потому что, достают сервиз «Мадонна» и пьют чай. Так Элка решила, когда только начала ходить, увидела такую красоту за стеклами посудного шкафа и подняла крик, что от нее прячут самое главное.
Картины на сервизе Мадонна СССР
Но почему именно «Мадонна», и что такого необыкновенного было в этом сервизе, что сделало его настоящим фетишем 70-х? Кофейный сервиз Repast Мадонна перламутр Мария-тереза R-C 15 предметов на 6 персон. Обеденный сервиз ГДР Мадонна в отличном состоянии, как и у большинства, стоял в серванте.
Сервиз мадонна
Сервиз Мадонна – не просто красивый набор светлой посуды с перламутровым покрытием. Сервиз Кахла 6 персон ГДР Мадонна. Первые сервизы «Мадонна» (которые на самом деле никогда так не назывались), появились в СССР именно в качестве военных трофеев в семьях офицеров. Именно эта компания "Bremer & Schmidt" производила сервизы "Мадонна" которые были когда-то популярны в СССР. Именно эта компания "Bremer & Schmidt" производила сервизы "Мадонна" которые были когда-то популярны в СССР.