По Эпиктету, чтобы стать добродетельным? У Эпикета нашла завершение римско-стоическая тенденция сведения философии к этике. По мнению Эпиктета, для интеллектуального развития необходимо стать самокритичным и осознавать свои сильные и слабые стороны.
Эпиктет и его философия
А раб? Как он может жить незаметно и без страхов наслаждаться жизнью? А император? Как быть ему?
Каждый человек в эпоху империи был под пятой власти. В этих условиях учение Эпикура теряет свою жизненную силу, оно уже не подходит социальным обстоятельствам Римской империи, когда человек вынуждается на противостояние с властью. У римских стоиков ведущим в человеке становятся не гордость, достоинство, уверенность и внутренняя непоколебимость, а скорее слабость, ощущение ничтожности, растерянность, надломленность, У римских стоиков нет ни оптимизма греков, ни героического мотива других народов, ни разнузданной проповеди насилия.
Это стойкость отчаяния. Известным римским пропагандистом стоицизма был Цицерон 106—43 до н. Им разъяснены основные стоические понятия: «Но первая задача справедливости в том, чтобы никому не наносить вреда, если только тебя на это не вызвали противозаконней» [170].
Жить в согласии с природой означает «быть всегда в согласии с добродетелью, а все остальное, что соответствует природе, избирать только в том случае, если оно не противоречит добродетели» т. Способность жить, как хочешь. Но кто же живет, как хочет, если не тот, кто живет правильно» [171].
Больше, впрочем, Цицерон прославился как оратор. Цицерон стоит у одра республики. Будучи сенатором, он еще говорит как государственный муж с подданными, выбравшими его.
Следующий известный стоик, Сенека, пришел, когда республика уже погибла. Он не мечтает о ее реставрации, смирился с этим и своей проповедью не назидательной, как у Цицерона, а дружественной, обращается не к жителям государства, а к отдельному человеку, другу. Его голос трагичней и безнадежней, в нем нет иллюзий.
Испанец Сенека ок. Произведения Сенеки так же трудно разбирать, как художественный роман. Пересказывание не открывает ничего нового, но если начать читать, попадаешь под обаяние стиля этого человека.
Это автор для всех, и если есть несколько книг, которые в своей жизни должен прочитать каждый, в этот список входят «Нравственные письма к Луцилию». Чтение их полезно и доставляет неизъяснимое духовное наслаждение. С этической и нравственной точки зрения произведения Сенеки безупречны.
Даже у Платона высокохудожественные куски перемежаются с вполне заурядными. У Сенеки все отделано и соединено в единое целое, хотя мы имеем дело с циклом писем, по-видимому, действительно написанных адресату не в одно время. Единство произведению придает цельность мировоззрения автора.
Нравственная проповедь Сенеки не грешит назидательностью, не бросается дешевыми лозунгами, а тонко ведет и убеждает. Мы видим в авторе сочетание гордости, доблести, благородства и милосердия, чего не встречаем ни в христианских миссионерах, отличающихся другими добродетелями, ни в философах Нового времени. Вот тогдашняя историческая обстановка глазами Сенеки: «При Тиберии Цезаре обвинительные доносы стали безумием, охватившим почти все общество и погубившим в мирное время больше граждан, чем любая гражданская война.
Следили за болтовней пьяниц и за простодушными шутками; все грозило опасностью; любой повод для доноса был пригоден; о результатах обвинения уже не стоило и спрашивать, он всегда был один и тот же» [172]. Не удивительно, что в творчестве Сенеки преобладает мотив страданий, а уверенность в возможности избавления от них гаснет и остается только надежда на себя. Вне себя человек бессилен, но он может быть господином самого себя.
Ищи опору в собственной душе, советует Сенека, которая и есть бог в человеке. Для Сенеки смерть нужна не потому, что страдание превышает удовольствие, как для Гегесия, а как способ освобождения. Поэтому мотив самоубийства у Сенеки становится столь сильным.
В эпоху империи только так можно было стать свободным, и свобода впервые стала цениться именно теперь, когда исчезла из реальной жизни. Чтобы враг уничтожил твой род, чтобы какой-нибудь чужой владыка напал на тебя? Куда бы ты ни обратил свой взор, всюду ты найдешь исход из своих бедствий!
Взгляни на этот крутой обрыв — он ведет к свободе, взгляни на это море, этот поток, этот колодезь — на дне их таится свобода; взгляни на это дерево — невысокое, засохшее, жалкое — с него свешивается свобода. Твоя шея, твоя гортань, твое сердце — они помогут тебе избежать рабства. Но эти пути слишком трудны, они требуют большой мощи, душевной и телесной; ты спросишь, какой же еще путь к свободе открыт: он в любой кровеносной жиле твоего тела» [174].
Рациональная античность не выходит за рамки разумного эгоизма и «пестования» отдельно взятой человеческой души. Христианская этика, родившаяся на руинах античности, продолжила второй круг этики, обосновав ее с помощью других начал — веры и любви к единому Богу. Глава 3 3. Этика Рима и Ветхий Завет как источники христианской этики И потому опротивела жизнь при насилии вечном. Древний Рим не создал новых этических концепций. Практическая направленность римской души привела к созданию практической, живой этики. Отрекаясь от духа античности, этика превращается у Сенеки, Эпиктета, Марка Аврелия в этику общечеловеческой любви. Она всецело поглощена непосредственным отношением человека к человеку, полным самопожертвования и преданности.
Закат философии, гибель Римской республики придают этике трагические мотивы. Основные философские учения Древней Греции переходят на древнеримскую почву после подчинения Греции Риму, в период распада Римской республики и создания могущественной империи, а именно те учения, которые появились в Древней Греции в эпоху крушения свободного государства: эпикурейство, стоицизм и скептицизм. Страницы, которые мы посвятим Древнему Риму, оправданы не только тем, что необходимо знать мораль великой империи, но также по той причине, что древнеримские авторы подробно разъяснили и развили на протяжении пяти веков концепции, зачастую сохранившиеся от древнегреческого периода только в отрывках, придали им художественную завершенность и сообщили им практический характер римской души. Лукреций Кар. Популярности Эпикура в Древнем Риме способствовала поэма «О природе вещей» его последователя Лукреция Кара Лукреций — имя, Кар — прозвище , уроженца Рима, жившего в эпоху гражданской войны между сторонниками Суллы и Мария и восстания Спартака ок. Лукреций был не теоретиком да мы и не знаем тех, кто бы теоретически развил учение Эпикура , а поэтом, скорее эпикурейцем, чем поэтом. Он сам объяснял, что взялся изложить взгляды Эпикура в поэтической форме, следуя эпикурейскому принципу: главное — наслаждение, для облегчения их восприятия, как, скажем, больному дают горькое лекарство вместе с медом, чтобы ему не было неприятно его пить. Лукреций разъяснил многое из взглядов Эпикура, произведения которого сохранились лишь в отрывках.
Атомы невидимы, как ветер, как мельчайшие пылинки, но из них образуются все вещи, люди и даже боги как из букв слова. Боги не вмешиваются в жизнь людей, так как существует зло и наказание может постигнуть невинного, а виновный останется цел. Если Юпитер и с ним остальные всевышние боги Грохотом грозным небес потрясают блестящие своды И низвергают огонь, руководствуясь собственной волей, То почему же у них не боящийся гнусных проступков Не поражается так, чтобы грудью пронзенною пламя Молнии он выдыхал в назиданье суровое смертным? И почему за собой злодеяний не знающих грязных Пламенем часто объят и, невинный, бывает подхвачен Вихрем внезапным с небес и огнем пожирается тут же? Христианство отвечает на нее утверждением, что Бог дал людям свободу. Индийская философия — концепцией кармы. Многие становились атеистами, не решив эту проблему. Эпикурейцы дают свой ответ, считая, что боги не вмешиваются в жизнь людей.
И интересное дело: сам Эпикур, по Лукрецию, оказывается выше богов, потому что боги не вмешиваются, а Эпикур своим учением спас человечество от страхов. Еще раз убеждаемся: чем ниже становятся боги, тем выше оказывается человек. Боги не вмешиваются, говорит Эпикур, — и обожествляется Эпикур; «о богах ничего не знаю», — говорит Будда — и обожествляется Будда; и, наконец, свежий пример — обожествление правителей атеистическим режимом. Что об одном лишь природа вопит и что требует только, Чтобы не ведало тело страданий, а мысль наслаждалась Чувством приятным вдали от сознанья заботы и страха? Мы, таким образом, видим, что нужно телесной природе Только немногое: то, что страдания все удаляет [167]. Те же, кто в жизни себе кормилом взял истинный разум, Тот обладает всегда богатством умеренной жизни; Дух безмятежен его и живет он, довольствуясь малым [168] — в таких очень точных словах передает Лукреций суть учения Эпикура. Но общий вывод пессимистичен: Так человеческий род понапрасну и вечно хлопочет, Вечно в заботах пустых проводя свою жизнь бесполезно Лишь для того, что не ведает он ни границ обладанья, Ни предела, доколь наслаждение истое длится [169]. Заканчивается поэма описанием массовой смерти от эпидемии.
Так оптимистическое учение Эпикура неожиданно оборачивается пессимистическим выводом относительно его реализации в жизни. Со становлением империи места для оптимистических учений вообще не осталось, и уже видим только стоиков и скептиков. Эпикуреизм больше подходит для свободных людей, могущих забраться в башню из слоновой кости. А раб? Как он может жить незаметно и без страхов наслаждаться жизнью? А император? Как быть ему? Каждый человек в эпоху империи был под пятой власти.
В этих условиях учение Эпикура теряет свою жизненную силу, оно уже не подходит социальным обстоятельствам Римской империи, когда человек вынуждается на противостояние с властью. У римских стоиков ведущим в человеке становятся не гордость, достоинство, уверенность и внутренняя непоколебимость, а скорее слабость, ощущение ничтожности, растерянность, надломленность, У римских стоиков нет ни оптимизма греков, ни героического мотива других народов, ни разнузданной проповеди насилия. Это стойкость отчаяния.
Если откажешься есть то, что дали, то значит, тебе остается голодать. В данный перечень даже стоит добавить добродетели, для достижения которых не прикладывают никаких усилий. К примеру, если по своей природе человек никогда не испытывает зависть, то, как мы предполагаем, это нельзя отнести к его достижению. Он ведь не пытался это качество сформировать: отсутствие зависти является природной особенностью.
Поводом для гордости может быть только то, чего удалось достичь собственным трудом. А оценивать человека стоит по тому, что относится к плоду его труда. Но кроме этого, необходимо понять, что не в каждой ситуации полемика окажется к месту. К примеру, когда человек зол, в его сознании преобладают эмоции и чувства. А рационального разума — минимум. В таком случае не стоит пытаться переубедить разгневанного человека за счет разумных аргументов. Подобные убеждения бывают бессмысленными в прочих ситуациях: к примеру, во время дискуссий с фанатиками, которые уверены в том, что они правы.
Свою задачу Адо видит не в том, чтобы извлечь из текста полезные наставления, а в том, чтобы «сделать чтение этого текста доступным [для современного читателя]». Само осмысление чужого опыта именно как чужого не исключает того, что этот опыт может кому-то помочь. В «Философии как способе жить» Адо замечает: «Если мы скажем напрямую: делайте так, или делайте эдак, то тем самым мы диктуем поведение с тоном фальшивой уверенности. Но благодаря описанию духовного опыта, пережитого другими, мы можем приоткрыть и предложить духовную установку; мы тем самым озвучиваем призыв, который читатель волен принять или отклонить. И именно ему мы даем возможность решать». Посмотрим теперь ближе, как Адо читает Эпиктета.
Однако и здесь есть некоторые филологические трудности. Дело в том, что Эпиктет, как и его учитель Музоний Руф, ничего не писал. Дошедшие до нас тексты — результат редакторских усилий их учеников: Арриана в случае Эпиктета и некоего Лукия в случае Музония. Поэтому исследование Пьера Адо открывается вопросом о личности упомянутого Арриана и цели его сочинения глава «Арриан Никомидийский». Арриан присоединился к школе Эпиктета около 108 г. Это ставит перед нами вопрос о том, насколько тексты Арриана а он не скрывал того, что подражает «сократическим сочинениям» Ксенофонта отражают характер устных бесед Эпиктета.
В какой мере бывший раб, каким был Эпиктет, отвечал за содержание таких литературных произведений, как «Беседы» и «Руководство»? Ответ Адо основывается на анализе языка и стиля. Он приходит к выводу, что в основе текста действительно лежат записи Арриана на «семинарах» Эпиктета, которые он, однако, подверг некоторой художественной обработке и «позволил себе кое-что добавить». Действительно, Арриану предстояла блестящая политическая карьера при императорах Траяне 98—117 и Адриане 117—138. То же можно сказать про его друга Мессалина, которому адресовано «Руководство»: он отождествляется с Гаем Прастиной Мессалином, консулом в 147 г. Оба факта примечательны: среди стоиков того периода — немало видных государственных деятелей, и именно они были аудиторией Арриана глава «Что намеревался написать Арриан».
Большинство советов, заключает Адо, обращены не к тем, кто намерен запереться в стенах школы в поисках философской безмятежности, но к тем, кто обзаведется семьей, сделает карьеру, будет участвовать в пирах «нефилософов» и т. Но почему в то же время Эпиктет требует полной отрешенности, недостижимой в миру? Следует делать всё, словно ты истинный философ», — пишет Адо. Этот период направлен на исправление привычек и требует особой решительности. Некоторые наставления Эпиктета могут показаться слишком резкими, даже противоестественными например, в главе 12 «Руководства»: умереть от голода лучше, чем жить в страхе , но — предостерегает Адо — всегда «надо делать скидку на парадокс»: «Исправление дурных привычек требует рывка в противоположном направлении». В то же время, «Эпиктет задумывается о вступлении [своих учеников] в жизнь, то есть о том времени, когда они будут… исполнять свои должностные обязанности».
Их привычка к добродетели к тому моменту должна быть устойчива, и только так они смогут принести пользу своему городу или провинции. Одним словом, стоическая философия не была формой «ухода в пустыню».
Что нужно по эпиктету чтобы стать добродетельным
Что необходимо по эпиктету чтобы стать добродетельным. Чтобы стать добродетельным, необходимо начать с изучения себя. Не для того мы рассуждаем, чтобы знать, что такое добродетель, а для того, чтобы стать хорошими людьми.
Эпиктет и его советы по достижению добродетели
- Путь к добродетельности по Эпиктету
- Какими качествами обладать, чтобы стать добродетельным по учению Эпиктета
- Чашка чая для души Эпиктет: Как достичь душевного покоя по Эпиктету?(Стоицизм)
- Глава 7. Философия Древнего рима
- Вы точно человек?
Эпиктет и его философия
Понятия зла и смерти выходят на первый план. Римские стоики демонстрируют стойкость отчаяния и терпения, сквозь которую прорывается мотив духовной свободы. Известным римским пропагандистом стоицизма был Цицерон 106 — 43 до н. Им разъяснены основные стоические понятия.
Жить в согласии с природой означает «быть всегда в согласии с добродетелью, а все остальное, что соответствует природе, избирать только в том случае, если оно не противоречит добродетели»4 то есть богатство, здоровье и т. Больше, впрочем, Цицерон известен как оратор. О природе вещей: В 2 т.
История западной философии. О старости. О дружбе.
Об обязанностях. Цицерон стоял у одра республики. Будучи сенатором, он говорил с подданными, избравшими его, как государственный муж.
Следующий известный стоик — Сенека ок. Он не мечтает о ее реставрации, смирился с ее гибелью и своей проповедью, не назидательной, как у Цицерона, а дружественной, обращается не к жителям государства, а к отдельному человеку, другу. Философия — это добрый совет, а давать советы во всеуслышанье никто не станет»1.
Голос Сенеки трагичней и безнадежней, в нем нет иллюзий. Испанец по происхождению, Сенека родился в Риме. Произведения Сенеки так же трудно разбирать, как художественный роман.
Пересказывание как будто не открывает ничего нового, но, если начать читать, попадаешь под обаяние стиля. Это автор для всех времен и народов, и если есть несколько книг, которые в своей жизни должен прочитать каждый, в этот список входят и «Нравственные письма к Луцилию» Сенеки.
Отвернувшись от рациональной мудрости, более молодое и уверенное в своих силах христианство победило античную философию. Последняя почила, как мудрый старик, уступающий место новому поколению.
С конца II в. Можно сказать, что христианство победило самую могущественную в истории человечества империю, а единственный в истории император-философ Марк Аврелий потерпел сокрушительное духовное поражение. Почему это произошло? Ослабление творческих потенций античной философии, изменение духовного климата и социальных условий жизни тогдашнего общества привели к триумфу христианства.
Философия была сначала низвергнута, а затем использована для нужд религии, превратившись на 1500 лет в служанку богословия. Контрольные вопросы 1. Каковы основные идеи поэмы Лукреция «О природе вещей»? Каковы основные идеи «Нравственных писем к Луцилию» Л.
Се неки? Что необходимо, по Эпиктету, чтобы стать добродетельным? Каким должен быть человек, по Марку Аврелию? В чем специфика и значение древнеримской философии?
В чем сходство и различие между римскими стоиками и эпикурейцами? В чем сходство и различие между древнегреческими и древнерим скими стоиками? Каковы основные постулаты античной этики? Каково общее значение античной философии?
Древний Рим не создал новых этических концепций. Практическая направленность римской души привела к созданию практической, живой этики. Отрекаясь от духа античности, этика превращается у Сенеки, Эпиктета, Марка Аврелия в этику общечеловеческой любви. Она всецело поглощена непосредственным отношением человека к человеку, полным самопожертвования и преданности. Закат философии, гибель Римской республики придают этике трагические мотивы. Основные философские учения Древней Греции переходят на древнеримскую почву после подчинения Греции Риму, в период распада Римской республики и создания могущественной империи, а именно те учения, которые появились в Древней Греции в эпоху крушения свободного государства: эпикурейство, стоицизм и скептицизм. Страницы, которые мы посвятим Древнему Риму, оправданы не только тем, что необходимо знать мораль великой империи, но также по той причине, что древнеримские авторы подробно разъяснили и развили на протяжении пяти веков концепции, зачастую сохранившиеся от древнегреческого периода только в отрывках, придали им художественную завершенность и сообщили им практический характер римской души. Лукреций Кар. Популярности Эпикура в Древнем Риме способствовала поэма «О природе вещей» его последователя Лукреция Кара Лукреций — имя, Кар — прозвище , уроженца Рима, жившего в эпоху гражданской войны между сторонниками Суллы и Мария и восстания Спартака ок.
Лукреций был не теоретиком да мы и не знаем тех, кто бы теоретически развил учение Эпикура , а поэтом, скорее эпикурейцем, чем поэтом. Он сам объяснял, что взялся изложить взгляды Эпикура в поэтической форме, следуя эпикурейскому принципу: главное — наслаждение, для облегчения их восприятия, как, скажем, больному дают горькое лекарство вместе с медом, чтобы ему не было неприятно его пить. Лукреций разъяснил многое из взглядов Эпикура, произведения которого сохранились лишь в отрывках. Атомы невидимы, как ветер, как мельчайшие пылинки, но из них образуются все вещи, люди и даже боги как из букв слова. Боги не вмешиваются в жизнь людей, так как существует зло и наказание может постигнуть невинного, а виновный останется цел. Если Юпитер и с ним остальные всевышние боги Грохотом грозным небес потрясают блестящие своды И низвергают огонь, руководствуясь собственной волей, То почему же у них не боящийся гнусных проступков Не поражается так, чтобы грудью пронзенною пламя Молнии он выдыхал в назиданье суровое смертным? И почему за собой злодеяний не знающих грязных Пламенем часто объят и, невинный, бывает подхвачен Вихрем внезапным с небес и огнем пожирается тут же? Христианство отвечает на нее утверждением, что Бог дал людям свободу. Индийская философия — концепцией кармы.
Многие становились атеистами, не решив эту проблему. Эпикурейцы дают свой ответ, считая, что боги не вмешиваются в жизнь людей. И интересное дело: сам Эпикур, по Лукрецию, оказывается выше богов, потому что боги не вмешиваются, а Эпикур своим учением спас человечество от страхов. Еще раз убеждаемся: чем ниже становятся боги, тем выше оказывается человек. Боги не вмешиваются, говорит Эпикур, — и обожествляется Эпикур; «о богах ничего не знаю», — говорит Будда — и обожествляется Будда; и, наконец, свежий пример — обожествление правителей атеистическим режимом. Что об одном лишь природа вопит и что требует только, Чтобы не ведало тело страданий, а мысль наслаждалась Чувством приятным вдали от сознанья заботы и страха? Мы, таким образом, видим, что нужно телесной природе Только немногое: то, что страдания все удаляет [167]. Те же, кто в жизни себе кормилом взял истинный разум, Тот обладает всегда богатством умеренной жизни; Дух безмятежен его и живет он, довольствуясь малым [168] — в таких очень точных словах передает Лукреций суть учения Эпикура. Но общий вывод пессимистичен: Так человеческий род понапрасну и вечно хлопочет, Вечно в заботах пустых проводя свою жизнь бесполезно Лишь для того, что не ведает он ни границ обладанья, Ни предела, доколь наслаждение истое длится [169].
Заканчивается поэма описанием массовой смерти от эпидемии. Так оптимистическое учение Эпикура неожиданно оборачивается пессимистическим выводом относительно его реализации в жизни. Со становлением империи места для оптимистических учений вообще не осталось, и уже видим только стоиков и скептиков. Эпикуреизм больше подходит для свободных людей, могущих забраться в башню из слоновой кости. А раб? Как он может жить незаметно и без страхов наслаждаться жизнью? А император? Как быть ему? Каждый человек в эпоху империи был под пятой власти.
В этих условиях учение Эпикура теряет свою жизненную силу, оно уже не подходит социальным обстоятельствам Римской империи, когда человек вынуждается на противостояние с властью. У римских стоиков ведущим в человеке становятся не гордость, достоинство, уверенность и внутренняя непоколебимость, а скорее слабость, ощущение ничтожности, растерянность, надломленность, У римских стоиков нет ни оптимизма греков, ни героического мотива других народов, ни разнузданной проповеди насилия. Это стойкость отчаяния. Известным римским пропагандистом стоицизма был Цицерон 106—43 до н. Им разъяснены основные стоические понятия: «Но первая задача справедливости в том, чтобы никому не наносить вреда, если только тебя на это не вызвали противозаконней» [170]. Жить в согласии с природой означает «быть всегда в согласии с добродетелью, а все остальное, что соответствует природе, избирать только в том случае, если оно не противоречит добродетели» т. Способность жить, как хочешь.
Скажем, в физике появилась гипотеза кварков — частиц, из которых состоит все на свете. Когда их нашли — гипотеза стала теорией. Но философские, так сказать, «кварки» никогда не будут открыты.
Они находятся как бы за природой, почему Аристотель и назвал философские утверждения метафизикой «мета» — греческий предлог «за», «фюзис» — природа, отсюда наука физика. Именно отсутствием окончательных ответов на вечные вопросы о смысле жизни и человеческого существования, которыми занимается философия, она отличается как от науки, с одной стороны, так и от религии, с другой. В Древней Греции философия стала подразделяться на три основные части: логику, метафизику и этику. Как часть философии этика также стремится сформировать понятия, но не обо всем мире, а о наиболее общих формах поведения человека. Предметом этики является изучение поступков людей с целью выявления закономерностей поведения, которые становятся основой целенаправленной деятельности. И в этом смысле этика ближе науке, чем философия. В то же время этика предстает как искусство правильно жить, пытаясь ответить на вопросы: в чем счастье, что такое добро и зло и в общем: почему надо поступать так, а не иначе, и каковы мотивы и цели поступков людей. Поэтому этика в отличие от других философских дисциплин проверяема — не в плане обоснованности ее положений, а в смысле следования им на практике. Практическая составляющая также сближает этику с наукой. Секст Эмпирик приводит три аналогии, которые отражают структуру философии, — с садом, яйцом и человеческим телом.
Во всех сравнениях этика выступает смысловым центром философии — плодами в саду , зародышем в яйце или душой в человеке. По Декарту, этика — это «плод» философского «древа». Таким образом, этику можно определить как составную часть философии, занимающуюся выявлением закономерностей поведения человека как вида Homo sapiens.
Лукреций. Стоики. Сенека. Эпиктет. Марк Аврелий
Эпиктет, советы которого мы не раз станем принимать к сведению, был неординарным человеком с интересной судьбой. Три вещи необходимы, по Эпиктету, чтобы стать добродетельным: теоретические знания, внутреннее самоусовершенствование, практические упражнения (нравственная гимнастика). Таким образом, по эпиктету, чтобы стать добродетельным, необходимо развивать свою мудрость и доброту во всех сферах жизни. Эпиктет оставил неизгладимое впечатление на многих императоров, военачальников и философов, включая Марка Аврелия. В области логики главными познавательными способностями Эпиктет признавал веру и благоговение, которые выступают и главными добродетелями.
Какие качества нужны, чтобы стать добродетельным — секреты по эпиктету
Цель учебы у Эпиктета — стать неподвластным препятствиям и печалям; невозму%. Например, сенатор Флавий Арриан, который стал учеником Эпиктета и записывал его идеи, благодаря чему мы сейчас можем тщательно изучить наследие одного из самых известных стоиков. а именно бдительное внимание и рассмотрение своих впечатлений.
Важность добродетелей в нашей жизни
- Эпиктет и добродетель: ключевые аспекты
- Римская философия появилась. Философия во времена римской империи. Тит лукреций кар
- Что необходимо по эпиктету чтобы стать добродетельным ответ кратко философия
- Страница не найдена