Активы перейдут управляющему партнеру Leta Capital Александру Чачаве. VK объявила о завершении многоэтапной процедуры выбора покупателя игрового направления и объявляет о продаже 100% компании Александру Чачава. Игровое подразделение VK купит управляющий партнер фонда LETA Capital Александр Чачава. Холдинг VK продал 100% направления венчурному инвестору, управляющему партнёру фонда LETA Capital Александру Чачаве. Александр Чачава — не самый тривиальный клиент этого актива, считают опрошенные Форбс специалисты.
Почему конвертируемый займ — лучшая находка для преодоления «долины смерти» стартапов
Персона Чачава Александр Анатольевич, Биография, Карьера, 1994 Переезд в Москву из Тбилиси, Переезд на Кипр, Покупка 100% MyGames, Области интереса, Хобби. В него вошли топ-менеджеры компании, структуры основателя фонда Leta Capital Александра Чачавы, главы депозитария «Инфинитум» Павла Прасса и «Лукойла». Согласно данным Единого государственного реестра юридических лиц (ЕРГЮЛ) от 12.04.2024, публикуемым налоговой службой РФ, Чачава Александр Анатольевич (ИНН 773315195497). структура основателя венчурного фонда LETA Capital Александра Чачава.
Покорение Марса. Как стартап из Якутии стал одним из ведущих агрегаторов такси в Латинской Америке
Новый владелец Александр Чачава объявил о реструктуризации своих игровых активов, в результате которой. Покупателем 100% доли стал управляющий партнер фонда LETA Capital Александр Чачава. Александр Чачава объявляет о реструктуризации своих игровых активов, в результате которой часть бизнеса , генерирующая выручку на российском рынке. Александр Чачава — серийный предприниматель и инвестор, управляющий директор венчурного фонда LETA Capital, инвестирующего в технологические проекты русскоязычных. Холдинг «VK» сообщил, что продает все активы Александру Чачава, управляющему партнеру LETA Capital. Александр Чачава — серийный предприниматель и инвестор, управляющий директор венчурного фонда LETA Capital, инвестирующего в технологические проекты русскоязычных.
Александр Чачава: «Занять место на гонках не так важно, как постоянно прогрессировать»
Вероятно, родители думали, что я слишком молод, чтобы принять взвешенное решение. Мои учителя недоумевали, если не сказать были в шоке — полкласса поступало в МГУ, еще полкласса — в Бауманку. И когда я пришел в институт, то быстро понял — мне тут делать нечего. И с тех пор в нем почти не появлялся, мои университеты начались с первыми подработками: на первом-втором курсах я работал руками — официантом, кладовщиком, коммивояжером. Долго продержался официантом в «Интуристе» на Тверской, где сейчас Ritz-Carlton, в итальянском ресторане. Так начался журналистский период моей карьеры, а к концу 4-го курса я уже работал в РБК ведущим аналитиком департамента консалтинга: РБК как раз тогда из простой «странички» на глазах превращался в многопрофильный холдинг: открывалось телевидение, а самое главное — РБК выходил на биржу и мы принимали участие в первом IPO российской IT-компании. А на пятом курсе я получил «трояк» по госэкзамену в пищевом институте, появившись там впервые за два года.
Об этом пишет портал traid24. Сообщается, что в сделку войдут все активы, принадлежащие MY. GAMES, в том числе игровые студии и продукты, выпускаемые под эгидой компании, список которых насчитывает более 150 наименований.
Это путь в никуда, мы должны опережать, а не догонять. Я разговаривал с деканом экономического факультета МГУ Александром Аузаном и задал ему примерно такой же вопрос. Он на него ответил следующим образом. У нас очень хорошая начальная школа, мы по качеству тут входим в мировую тройку. Средняя и специальная школа — не худшая, но более или менее — 30—40-е места. Высшая школа еще чуть хуже, но ничего. А дальше у нас катастрофа. Когда речь идет об имплементации этих людей в экономику, реализации государственных обязательств, у нас налицо жуткий провал. Мы еще переживаем наследие советского уклада. Мы не можем перестроиться, провести реформы. Горбачев попытался — потерял контроль. Всегда есть выбор — реформы с риском потери контроля или статус-кво. И мы слишком часто выбираем статус-кво, а наши хорошие люди оказываются перед пропастью. Работать в «Газпроме» — не предел мечтаний — В интервью вы говорили, что поступили в институт пищевых производств и быстро поняли, что это не ваше. Вы его окончили, это что-то вам дало? Так совпало, что я поступил в один вуз и в тот же самый момент понял, что хочу заниматься несколько другим делом. Но вместо того чтобы перевестись в другой вуз, я устроился на работу, которая мне очень нравилась — и несколько лет, пока учился, я работал журналистом, писал для журналов «Компьютерра», «Инфобизнес», «Компания», а потом оказался в РБК. Вначале я писал для предпринимателей, потом стал аналитиком. И все-таки доучился. Молодежь должна стремиться стать предпринимателями и при этом должна говорить: «Я хочу быть программистом, инженером, потому что это классные люди, которые создают классные штуки и хорошо зарабатывают». А не говорить: «Я хочу быть сотрудником «Газпрома». В то, что вытащит страну на новый уровень развития. Именно поэтому я со своим фондом занимаюсь поддержкой предпринимателей «Долгосрочный настрой потерян» — В России много мелких предпринимателей, которые делают ставку не на высокие технологии, а банально — на хлеб и водку, на торговлю. Это большая и не самая счастливая, с трудом выживающая масса. Можно, по-вашему, как-то поднять их над этим уровнем? Именно поэтому я со своим фондом занимаюсь поддержкой предпринимателей. Миссия нашего фонда — поддержка предпринимателей, которые делают глобальный бизнес. Так создается технологичная экономика, и никакие государственные фонды и законопроекты не помогут ее зарождению.
Компания занималась распространением лицензионного программного обеспечения, а также разработкой средств информационной безопасности. Несмотря на мировой финансовый кризис, в течение следующих трех лет структура доходов компании существенно изменилась, а норма прибыли удвоилась. LETA Group выросла до 500 сотрудников и 100 миллионов долларов годового дохода. В 2012 году Александр Чачава основал LETA Capital, венчурную компанию, ориентированную на технологии, которая инвестирует в широкий спектр B2B-стартапов, ориентированных на международные рынки.
Почему конвертируемый займ — лучшая находка для преодоления «долины смерти» стартапов
В 2012 году Александр Чачава основал LETA Capital, венчурную компанию, ориентированную на технологии, которая инвестирует в широкий спектр B2B-стартапов. Такую оценку представил президент Leta Group Александр Чачава. В их числе был известный российский предприниматель, основатель Eset Russia, венчурный инвестор Александр Чачава. В 2003 году Александр Чачава вместе с двумя партнёрами запустил ИТ-компанию Leta, которая разрабатывала продукты для автоматизации процессов обслуживания клиентов.
«Яндекс» продал российский бизнес. Что известно о сделке и новых владельцах
Фокус дискуссии круглого стола — проблемы, с которыми сегодня при заключении сделок сталкиваются инвесторы и IT-стартапы, и перспективы совершенствования механизмов инвестирования в в случае принятия законопроекта. Николай Николаев, председатель комитета по природным ресурсам, собственности и земельным отношениям в Госдуме, заметил, что два года назад в Думе уже рассматривалась подобная инициатива, однако финализировать ее не удалось, из-за чего за это время многие возможности для развития рынка были потеряны. Николай Николаев выразил надежду на то, что рассматриваемая теперь инициатива будет реализована, в то же время отметил, что на сегодняшний момент законопроект имеет ряд замечаний и возражений — предстоит много работы по его проработке. В ответ Анатолий Аксаков как автор проекта отметил, что замечания к законопроекту действительно требуют дискуссии, однако очевидно они устранимы. При этом договор конвертируемого займа вводит новый для нашей страны инструмент, который уже давно активно используется в мировой практике при реализации венчурных проектов: «Всё, что прописано в отзыве Правительства вполне можно исправить ко второму чтению и принимать закон уже во втором, третьем чтениях даже в этом году». Кирилл Варламов подчеркнул, что сегодня одна из ключевых проблем сферы — высокая «смертность» стартапов, которая является следствием, в том числе, сложностей в привлечении инвестиций. На это влияет в том числе несовершенство правовых инструментов по инвестициям: «У интернет-компаний привлечение инвестиций занимает 6-9 месяцев. И если пытаться сразу проходить оценку, весь процесс due diligence — нужно ждать всё это время, чтобы получить деньги. Во время встречи директор по правовым вопросам ФРИИ Александра Орехович, как представитель одного из непосредственных потенциальных правоприменителей норм законопроекта, подробно рассказала о ключевых положениях и деталях конвертируемого займа в законопроекте.
В прошлом году был на Соловках. Очень крутое место!
Я, например, занимался футболом. Быстрая езда мне всегда нравилась. Из хобби это превратилось в профессиональное занятие. Автор: Юлия Иванова.
Но должен нести ответственность за их деньги. Так происходит во всех зарубежных странах, развитых. Основная проблема в том, что пострадавшие не хотят, не могут или не понимают куда обращаться, куда идти, чтобы все-таки инициировать это расследование. Очень сложно доказать вину. Законов нет. Нам приходится те или иные законы притягивать за уши. Закон о мошенничестве. Закон о краже. Закон о неправомерном доступе к компьютерной информации и компьютерам. И так далее. Что нужно сделать неотложно, срочно? То есть, как это обычно работает: банк обязан объявить об утечках или краже данных с кредитных карт, банк обязан инициировать расследование, обратиться в правоохранительные органы, банк обязан вернуть деньги. При этом банк обычно эти риски страхует, это не так дорого. И в принципе, если этот комплекс мер выполняется, вероятность возврата денег достаточно высока. Если это никому не нужно, конечно, деньги не возвращаются. И если эти преступники преследуются, то количество краж «пластика» сходят на нет. В Штатах масштабы бедствия гораздо меньше, чем в России. В России мы все боимся пользоваться «пластиком» и из-за этого очень много финансовых инструментов не работает. И те же банки не дополучают деньги от нового бизнеса - электронного банкинга. Они заработают на активном использовании «пластика» больше, чем они потеряют на страховании. Этот законопроект выгоден всем. Позволит в банковской сфере, самой опасной и криминогенной сфере, с точки зрения угроз, продвинуться радикально, в сто раз уменьшить потери, и наконец-то мы с вами перестанем бояться расплачиваться «пластиком» в Интернет-магазине. Что я могу сделать, чтобы обезопасить себя от киберпреступников? Второе — не увлекаться всякими незнакомыми ресурсами, особенно порно-ресурсы, не открывать файлы, которыевам предлагают незнакомые ресурсы или которые к вам приходят по почте от незнакомых людей. Вот, наверное, три базовых правила. Расскажите, пожалуйста, как вы с ними боролись и каков итог вашей борьбы? Вот с Winlock, что произошло? Собственно, наверное, несколько сотен тысяч человек были заражены, если даже не миллионы компьютеров. Фактически вирус блокировал Windows и предлагал отправить СМС, оплатить право опять пользоваться собственным компьютером. К сожалению, многие пользователи воспользовались этим, но практически все антивирусные компании достаточно быстро отреагировали, выложили бесплатные апдейты, бесплатные «лечилки» от этого Winlock.
Отличие капитала от денег в том, что он носит долгосрочный, стратегический характер, люди хотят строить долгосрочный бизнес, на века, для детей и внуков. Что должно подтолкнуть человека, чтобы он рискнул сделать следующий шаг — к развитию? Мой предпринимательский опыт, когда я еще не был венчурным инвестором, начался в 2003 году с компании Eset — российского центра известного разработчика антивирусной программы. Мы начали с абсолютного нуля, без инвестиций, первый офис был в районе Карачарово — там была самая дешевая аренда. Я был ведущим аналитиком в холдинге РБК, а ушел в абсолютный риск. Вначале мы каждый месяц думали, что обанкротимся. Мы много работали, нам повезло. Так вот, у меня в этом бизнесе было два партнера, которые в какой-то момент сказали: мы заработали достаточно денег, мы не хотим так долго и много работать, текущий уровень дохода нас устраивает. И это абсолютно нормально, во всех развитых странах основой экономики является малый и средний бизнес. А наша задача — венчурных инвесторов — выбирать те бизнесы, которые на первый взгляд так же малы, но способны масштабироваться в сотни и тысячи раз. Это должен быть бизнес с определенным уровнем продукта и команды, адресованный тому рынку, на котором можно его построить. Наша задача — увидеть предпринимателя, у которого горят глаза и который говорит: «Я не просто хочу заработать условные… -дцать миллионов, а изменить мир, я верю, что моя технология нужна многим сотням тысяч людей в мире». В первую очередь смотрим на людей — мы должны понимать, что у них хватит и интеллектуальных ресурсов, и запала, энергетики, потому что построить инновационную компанию-лидер — это не два-три года, а 8—10, а то и 15 лет. Есть такое хорошее слово в английском языке — commitment, я его на русский перевожу как «звериная уверенность» — человек должен настолько хотеть сделать компанию большой и великой, а этот продукт — донести до больших рынков, чтобы работать с полной выкладкой и много чем жертвовать. И эта работа делается не для того, чтобы предсказать, какая компания «выстрелит», — такое невозможно. Это делается, чтобы предсказать, какая компания точно не «выстрелит», у какого основателя в голове гири, которые точно не дадут ему «летать», и какие технологии точно не масштабируемы — Мы используем data-driven-подход. В инвестиционный комитет каждый год попадают 20 компаний, из них мы выбираем пять. Чтобы выбрать эти двадцать, мы анализируем 2—3 тысячи компаний, порядка 7 тысяч основателей. Алгоритм принятия решений довольно сложен: мы разбираем продукт, делаем психологические портреты основателей, проверяем их репутацию. Этим занимается группа аналитиков — эта работа абсолютно не роботизирована. Это делается, чтобы предсказать, какая компания точно не «выстрелит», у какого основателя в голове гири, которые точно не дадут ему «летать», и какие технологии точно не масштабируемы. После того как определили, кто точно не «полетит», остается узкий список тех, из кого выбирают члены нашего комитета. Человек долго думал над ходом, писал, отправлял в конверте, на другом конце страны конверт получали, и все повторялось. Одну партию играли не год, а два-три. Это не единичный пример, и такие примеры, будучи растиражированными СМИ, отнюдь не улучшают имидж компании в глазах общественности. Такие траты на такие цели оправданы? На первый взгляд кажется — это жутко дорого и вообще «распил». Но ничего странного в этом не было: эффективность управления компанией напрямую зависит от качества этого софта.