«На внеочередном пленуме ЦК КПСС было принято два решения: 1. Избрать товарища К. У. Черненко Генеральным секретарём. 24 сентября исполняется 110 лет со дня рождения Константина Черненко — предпоследнего генерального секретаря ЦК КПСС, которому судьба отмерила одно из самых коротких «царствований» в истории СССР. Генеральный секретарь ЦК КПСС. 13 февраля 1984 года, после смерти Андропова, Константин Устинович Черненко единогласно был избран главой партии и государства. Журналистка издания «Коммерсантъ» Елена Черненко исключена из пула МИД, в котором проработала более 11 лет, после организации сбора подписей под открытым антивоенным письмом.
Генсек СССР совершил неожиданный звонок наутро после смерти Черненко
Константин Устинович Черненко Генеральный секретарь ЦК КПСС СССР Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Вместо умершего 9 февраля 1984 года Юрия Владимировича Андропова Генеральным секретарём ЦК КПСС стал заведующий Общим отделом и секретарь ЦК Константин Устинович Черненко. политбюролеум, с периодом полураспада полгода". Константин Устинович Черненко запомнился своим кратким нахождением 'у руля' СССР: руководил страной чуть больше года – Самые лучшие и интересные новости по теме: КПСС, СССР, генеральный секретарь на развлекательном портале
Открытие мемориальной доски Константину Устиновичу Черненко
Самому «скоротечному» из генеральных секретарей Константину Черненко — 110 лет. умирает генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Черненко. Вспоминается анекдот: Сегодня, не приходя в сознание, к обязанностям генерального секретаря КПСС, приступил Констанин Устинович Черненко.
Байдена сравнили с престарелым генсеком ЦК КПСС Черненко
| Константин Устинович Последний: как генсек Черненко завершал эпоху «пышных похорон» | болезни Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель президиума Верховного Совета СССР Константин Устинович Черненко, не приходя в сознание, приступил к исполнению своих обязанностей". анекдоты, лучшие и самые смешные. |
| Открытие мемориальной доски Константину Устиновичу Черненко. 26.05.2023. | 24 сентября исполняется 110 лет со дня рождения Константина Черненко — предпоследнего генерального секретаря ЦК КПСС, которому судьба отмерила одно из самых коротких «царствований» в истории СССР. |
| День в истории: 111 лет назад родился генсек Константин Черненко, подтолкнувший СССР к Перестройке | Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев, председатель Совета Министров СССР Николай Тихонов и министр иностранных дел СССР Андрей Громыко (справа налево). |
| Появился трейлер байопика «Пациент №1» про генсека Черненко | книга К.У. Черненко |
| Последний «сталинец» в Кремле: как Черненко стал преградой на пути перестройки | Политбюро ЦК КПСС после кончины Брежнева рекомендовало Черненко предложить Пленуму ЦК КПСС кандидатуру Андропова на пост Генерального секретаря. |
Черненко Константин
| Черненко - самый странный лидер СССР / Назад в СССР / Back in USSR | Приход Черненко к власти совпал с предвыборной кампанией — обновлялся состав Верховного совета СССР, кандидату N 1 (по должности им был Черненко) полагалось сказать программную речь на встрече с "избирателями". |
| Черненко Константин | После смерти Ю. В. Андропова избран 13 февраля 1984 г. генеральным секретарём ЦК КПСС, 11 апреля 1984 г. занял пост председателя Президиума ВС СССР, однако состояние здоровья не позволило Черненко в полной мере заниматься вопросами партийно-государственного. |
| Черненко - самый странный лидер СССР | На Пленуме ЦК КПСС единогласно Генеральным секретарём был избран Черненко. |
| "Народ пришел — народ проголосовал": о том, каким был Константин Черненко | Константин Устинович Черненко был избран генеральным секретарем Центрального комитета КПСС 13 февраля 1984 года. |
Константин Черненко - биография, новости, личная жизнь
Параллели напрашиваются сами собой. Он рассмотрел вопрос «О долговременной программе мелиорации, повышении эффективности использования мелиорированных земель в целях устойчивого наращивания продовольственного фонда страны». Пленум прошел как дежурное мероприятие, без каких-либо неожиданностей и кардинальных решений. Черненко выступил на нем, хотя речь его по содержанию можно смело назвать заурядной. Но для генсека гораздо большее значение имел сам факт выступления: оно все же состоялось, и это воодушевило его.
Он был охвачен иллюзией выздоровления. Врачи в полную силу, с помощью интенсивной терапии, закордонных диковинных препаратов эти иллюзии поддерживали. На некоторое время даже возникло ощущение, что Константин Устинович заметно посвежел и окреп, у него явно наблюдался прилив энергии и работоспособности. Он направил записку в Политбюро, касающуюся вопросов подготовки к XXVII съезду партии, и она получила единодушное одобрение.
Черненко предлагал приблизить по времени созыв съезда, провести его в октябре — ноябре 1985-го, а не весной будущего года, как это обычно происходило. Он намеревался разработать к этому времени основные направления экономического и социального развития страны на двенадцатую пятилетку и утвердить их, чтобы уже с 1 января 1986 года приступить к их реализации. В этом был определенный резон, так как предшествующие планы утверждались уже после начала пятилетки и не успевали за временем. Но вот рассмотрение важнейшего вопроса о развитии научно-технического прогресса, которое также намечалось вынести на рассмотрение пленума, откладывалось.
После одобрения его записки членами Политбюро генсек задумал изложить свои идеи подготовки к съезду партии в журнале «Коммунист». Такая статья, о ней мы уже упоминали выше, вышла в декабре 1984 года. Примерно в это же время врачи настояли, чтобы Константин Устинович прошел очередной курс лечения в Центральной клинической больнице. Но он и там продолжал по возможности работать, нередко приглашая к себе помощников.
В те дни мне приходилось подолгу засиживаться в его больничном «рабочем кабинете». Наряду со статьей в «Коммунисте» это выступление должно было стать своеобразным отправным моментом подготовки к XXVII партийному съезду. Первый вариант текста предстоящего выступления был подготовлен, однако он не удовлетворил Константина Устиновича. Ознакомившись с ним, генсек вдруг не на шутку разнервничался и довольно резко резюмировал: «Выступления нет».
Он настолько глубоко «перелопатил» представленный ему текст, что даже в корне изменил план будущей речи и надиктовал нам, помощникам, несколько страниц своих суждений, которые следовало учесть. Пришлось принимать срочные меры и основательно дорабатывать материал. В эти дни в ЦКБ в палату по соседству с ним, только этажом ниже, был помещен в тяжелом состоянии Устинов. Покидая больницу, Черненко зашел к Дмитрию Федоровичу.
Разговор их был непродолжительным — Устинов настолько плохо себя чувствовал, что не мог долго поддерживать беседу. Несмотря на это, Дмитрий Федорович, по своему обыкновению, нашел для генсека теплые, ободряющие слова. Он сказал, чтобы Константин Устинович держался, что болезнь его отступит обязательно, что нам — большевикам не пристало легко сдаваться. О себе он сказал, что долго в ЦКБ не намерен оставаться, через несколько дней оклемается и приступит к работе — дел впереди невпроворот.
И действительно, в ЦКБ ему не пришлось находиться долго — через несколько дней после операции он там же и скончался. Для Черненко смерть Устинова явилась большим ударом. Генсеку не пришлось проводить в последний путь своего друга и соратника, так как врачи категорически ему запретили в морозный день быть на похоронах. Таким образом, после смерти Устинова из старого руководящего круга людей в Политбюро осталось лишь два человека — Черненко и Громыко.
К концу 1984 года состояние здоровья генсека стало ухудшаться на глазах. Это ясно видели окружающие, но старались об этом разговоров не заводить. В западной прессе стали появляться публикации на эту тему. А всегда оперативный в подобных случаях западногерманский журнал «Штерн» даже опубликовал фоторепортаж о том, как генеральный секретарь и президент Черненко с большим трудом, только с помощью охранников добирается до своей резиденции в Кремле.
Вообще говоря, создавалось впечатление, что соратники генсека по Политбюро вроде бы со стороны наблюдают за развивающимися событиями, за ухудшением состояния здоровья их лидера. Казалось, у них интерес к его личности уже потерян, и то, что происходит по его желанию или воле, совершается без их содействия или даже советов. А узкий круг людей, непосредственно обслуживавших генсека в последние месяцы его жизни, был и организатором, и исполнителем всего того, что происходило с его участием. С горечью вспоминается такой эпизод: 27 декабря 1984 года генсек, уже несколько дней не появлявшийся из-за обострения болезни в кабинете на Старой площади, около одиннадцати часов вдруг позвонил мне.
Обычно такие звонки его начинались с традиционного шутливого вопроса: «Ну, как там на воле? Это было для меня полной неожиданностью. Дело в том, что еще неделю назад, когда болезнь генсека снова обострилась, по настоянию медиков было решено не проводить никаких вручений и не допускать каких бы то ни было выступлений Черненко в ближайшее время. Речь тогда шла конкретно и о вручении наград группе писателей, удостоенных звания Героя Социалистического Труда и уже давно ожидавших торжественной церемонии.
Но с учетом сложившейся ситуации В. Шауро, бывшему в то время заведующим Отделом культуры ЦК, был дан отбой на неопределенный срок. Естественно, теперь, при разговоре, генсеку об этом я ничего не сказал и лишь уточнил время вручения. Он назначил его на 16 часов, а в 15 надо было представить ему материалы.
К назначенному времени всё было готово. Из приемной передали, что Черненко просит меня зайти. В кабинете его не оказалось. Приоткрылась дверь в комнату отдыха, и врач жестом показал, что можно войти.
Константин Устинович полулежал в кресле. Он был без пиджака, ворот рубашки расстегнут, узел галстука ослаблен, а рядом свисали переплетенные трубки кислородного аппарата. Он выглядел настолько беспомощным, что сердце у меня невольно сжалось. Подняв глаза, Черненко с какой-то жалостью, перемешанной с досадой, спросил: «Ну что, красиво я выгляжу?
Однако, к моему большому удивлению, через полчаса он уже был за столом, подтянутый, как всегда прибранный, с аккуратно причесанной седой головой. Вручение решено было проводить не в специальном помещении, а здесь же, в кабинете Черненко. Свободно передвигаться Константину Устиновичу было трудно. За пять минут до церемонии кабинет стали шумно заполнять фотокорреспонденты, кинооператоры, сами награжденные.
Это взволновало генсека. Он, как никто другой, чувствовал свою немощь и понимал, что и другие это видят, поэтому переживал и нервничал. Для присутствующих это вручение прошло с мучительным напряжением. Но Черненко ценой огромных усилий выдержал.
Только при вручении последней награды, кажется, писателю Анатолию Ананьеву, генсек на секунду потерял равновесие и лишь благодаря ловкости охранника, вовремя его поддержавшего, устоял на ногах. Иногда я смотрю на памятную фотографию, запечатлевшую один из моментов того торжественного мероприятия, и вижу озабоченность в лицах награжденных, неестественно прямо стоящего перед объективом Черненко. Невольно думаешь: неужели в то время не нашлось никакой влиятельной силы, способной вмешаться и отменить участие безнадежно больного руководителя в процедуре вручения наград, как, впрочем, и в других делах? Странно, но такие вопросы тогда решались лишь помощниками да медицинскими работниками — остальные предпочитали не вмешиваться в них.
Ничего, кроме горечи и недоумения, такое положение вещей не вызывало. Грустно об этом говорить, но к этому времени авторитет Черненко уже никого не волновал, никто из членов Политбюро не оберегал его как главу партии и государства, как, наконец, обычного человека, простого смертного. Поэтому последние месяцы его жизни оставили у меня самые печальные воспоминания. Взять хотя бы ту излишнюю суету и чрезмерное усердие, проявленные в связи с подготовкой предвыборного выступления Черненко в феврале 1985 года.
Конечно, встреча кандидата в депутаты такого высокого ранга с избирателями была традиционно важной и ответственной, требовала большой подготовительной работы. Но в данном случае и медицинским работникам, и всем окружающим должно было быть предельно ясно, что встречу генсека с избирателями проводить невозможно — он физически просто не мог в ней участвовать. И никакие заграничные стимуляторы уже не в силах были ему помочь. Трудно сказать, как можно было правильнее поступить в этом случае.
Но, на мой взгляд, следовало бы просто опубликовать в печати короткое обращение кандидата к избирателям. В нем можно было бы сказать и о причине, делающей невозможной их встречу с Черненко в данный момент.
Но виноват он на самом деле лишь в том, что занял должность, не соответствующую его талантам. Не надо думать, что, констатируя этот факт, я пытаюсь умалить его вину.
Ему ещё повезло, Кейтеля за похожую ошибку согласие возглавить ОКВ, став при этом марионеткой Гитлера повесили по приговору Нюрнберга. Горбачёв же всего лишь прожил последние тридцать лет своей жизни в стране, народ которой его искренне ненавидел. Но мы должны видеть и другую вину, и другую некомпетентность. Вину и некомпетентность системы, которая воспитала и вознесла Горбачёва.
Свой первый орден и кандидатство в партии он получил ещё при Сталине, а генсеком стал после смерти Черненко. Он всё время пытался соответствовать требованиям системы и быть удобным сотрудником для вышестоящих руководителей. И ему это удавалось. Он был плоть от плоти системы, её лучшим воспитанником — единственный генеральный секретарь ЦК КПСС, родившийся после революции и полностью выращенный «лучшей в мире» советской системой образования и воспитания.
Прошедший жёсткое сито кадрового отбора при Сталине, Хрущёве и Брежневе, укрепившийся при двух постбрежневских генсеках. Переигравший всех своих внутрипартийных конкурентов и потерпевший поражение от жалких людей и никудышных политиков, не имевших за душой ничего, кроме воли указать ему на дверь, несмотря на возможные фатальные для них последствия. И вместо того, чтобы «бунт на борту обнаружив, из-за пояса рвёт пистолет, так что сыплется золото с кружев, с розоватых брабантских манжет», он плюнул на то, что корабль вполне боеспособен, что вражеская эскадра маячит вдали, боясь приблизиться на дальность стрельбы главным калибром, что бунтует небольшая часть команды и та боится собственной наглости, остальная же команда стоит на боевых постах и ждёт команду подавить бунт и идти в бой. Вместо этого он с обиженным лицом спустил флаг и гордо ушёл в свою каюту, отдав корабль во власть опешивших от такой удачи мятежников.
Его таким воспитала и вырастила система. Система его выдвинула на руководящую работу и продвинула на место первого руководителя. Пока система работала, он её устраивал. Он случайно стал могильщиком системы — просто не понимал, что он делает.
И ответственность он несёт, как часть системы — важная её часть, на последнем этапе даже важнейшая. Это не умаляет его личной ответственности, но не надо и о других забывать. Он сам решил стать «лучшим учеником», но его действительно «так учили». Любая система способна более-менее нормально работать в спокойных условиях.
Жизнеспособность системы проверяется, когда наступает кризис. Особенно же, когда катастрофа близка и кажется, что спасения нет. Одна система выдвигает Дэн Сяопина, другая Путина, а третья Горбачёва. Какую личность система смогла выдвинуть, такая у системы и история.
У советской системы она оказалась очень короткой. Впрочем, чему удивляться, если и Горбачёва, и гайдаровских реформаторов, в «лучшей в мире» советской школе учили, что для строительства нового, вначале нужно «до основания» разрушить старое. Вот они и разрушали, как было велено учителями, чтобы пространство очистить. Они ведь все были теоретики.
Очень далеки они были от практической работы. Как идеология велела, так и поступали. В спокойные же времена у них у всех всё очень хорошо получалось. Их двигали по службе и давали ордена.
Если не поймём, что в таких сложных системах, как современное государство, человек не может добраться до вершины власти, если не соответствует требованиям системы. Если не научимся сами и не научим свою систему правильно формулировать требования к кандидатам в управленцы. Если просто будем ныть, что «политика — дело грязное», а всех политиков рептилоиды прямо с Нибиру в высокие кабинеты доставляют, ни о чём нас не спрашивая, то когда-нибудь нам или нашим внукам горбачёвская катастрофа покажется лёгким бризом на фоне урагана. А Михаилу Сергеевичу земля пухом.
Яцеленко координировал работу трех департаментов Минцифры: экономики и финансов; координации программ и проектов; цифровой трансформации и координации бюджетных расходов. Он занимал должность заместителя главы Минцифры с 18 июня 2021 года. Также распоряжениями правительства новыми заместителями главы Минцифры назначены Григорий Борисенко и Евгений Филатов.
Каждый из них так или иначе предал Сталина и участвовал в последующей расправе над его ближайшим окружением. Поэтому они вполне закономерно боялись мести со стороны потомков этих людей в случае, если бы Черненко вернул сталинский режим. Аристов, по просьбе Валентины и позаботился о ее брате Косте — сначала отправил его учиться в Высшую партийную школу, потом трудоустраивал в различных партийных организациях края, продвигая своего протеже по служебной лестнице, пока Устинов не занял пост одного из секретарей обкома партии в Пензе, а потом и не возглавил отдел пропаганды и агитации в ЦК Компартии Молдавии. Андропов долго себя сдерживал и старался не обращать внимания на то, как Черненко непрерывно, все заседания Политбюро напролёт курил, зажигая каждую новую папироску от гаснущей: привычка крестьянина, экономящего спички. Сам Андропов не курил и к табачному дыму испытывал острую идиосинкразию. Он даже пожаловался журналисту из "Шпигеля" Р. Аугштейну на то, что курение на официальных заседаниях Политбюро по четвергам - настоящая проблема. Однажды Андропов не выдержал и когда Черненко в очередной раз надолго закашлялся, спросил его: - Константин Устинович, по секрету, один вопрос: как давно вы курите?
Посмотрите какой у вас тяжёлый, затяжной кашель. Товарищ Чазов мне говорил, что у вас эмфизема легких на почве курения. Я это к тому, что если вы о других не думаете, то о себе хотя бы подумали. Разговор на Политбюро имел совершенно необычные последствия: Черненко бросил курить не только в присутствии Андропова, но и вообще - причём в тот же день. Он был заядлым курильщиком при заядлом курильщике Брежневе ,и он перестал им быть, когда его начальником стал враг курения. Увы, это не спасло Черненко, было слишком поздно - он умер от эмфиземы лёгких.
«Спасибо генсеку ЦК КПСС Черненко за американские медали». Почему СССР бойкотировал Олимпиаду-1984
Первый секретарь ЦК Компартии Молдавии по достоинству оценил деловую хватку Черненко и приложил максимум усилий к переводу друга в Москву. Константин Устинович стал «серым кардиналом» Брежнева, отвечавшим за его переписку, подготовку к выступлениям и формирование кадрового партийного резерва. При своей незаменимости, Черненко всегда оставался в тени друга и начальника, жестко соблюдая субординацию. В Кремле началась невидимая борьба двух партийных группировок, делавших ставки на Андропова и Черненко. Победили «андроповцы», но после смерти Юрия Владимировича «черненковцы» взяли реванш.
Константин Устинович бойкотировал олимпийские игры в Лос-Анджелесе, и продолжил начатое его предшественником разбирательство с коррупцией в высших эшелонах власти. Генсек планировал провести в стране широкую реабилитационную компанию по возвращению из небытия светлого образа Иосифа Виссарионовича Сталина. Реализовать эту идею он не успел, зато восстановил в партии 94-летнего Вячеслава Михайловича Молотова.
Во-вторых, он действительно хотел работать, мечтал, что предстоящий съезд станет для страны этапным, наметит действенные меры по преодолению негативных явлений. Есть у журналистов такой штамп: жизнь как подвиг. Не знаю, можно ли так говорить о всей жизни Константина Устиновича, но последние ее месяцы, безусловно, можно охарактеризовать самыми высокими словами. Чувствуя, что угасает, Черненко героически продолжал бороться за жизнь, трудился до последних дней, считая, что его долг перед партией заключается в том, чтобы успеть сделать все, что можно. Но эта борьба осложнялась тем, что находился он в атмосфере потрясающего бездушия, которое проявляло к нему подавляющее большинство членов Политбюро. И здесь я опять вспоминаю кончину Брежнева, равнодушие людей, которые, даже в силу своего долга, не побеспокоились хотя бы о том, чтобы подле тяжелобольного человека дежурила медсестра.
Параллели напрашиваются сами собой. Он рассмотрел вопрос «О долговременной программе мелиорации, повышении эффективности использования мелиорированных земель в целях устойчивого наращивания продовольственного фонда страны». Пленум прошел как дежурное мероприятие, без каких-либо неожиданностей и кардинальных решений. Черненко выступил на нем, хотя речь его по содержанию можно смело назвать заурядной. Но для генсека гораздо большее значение имел сам факт выступления: оно все же состоялось, и это воодушевило его. Он был охвачен иллюзией выздоровления. Врачи в полную силу, с помощью интенсивной терапии, закордонных диковинных препаратов эти иллюзии поддерживали. На некоторое время даже возникло ощущение, что Константин Устинович заметно посвежел и окреп, у него явно наблюдался прилив энергии и работоспособности. Он направил записку в Политбюро, касающуюся вопросов подготовки к XXVII съезду партии, и она получила единодушное одобрение.
Черненко предлагал приблизить по времени созыв съезда, провести его в октябре — ноябре 1985-го, а не весной будущего года, как это обычно происходило. Он намеревался разработать к этому времени основные направления экономического и социального развития страны на двенадцатую пятилетку и утвердить их, чтобы уже с 1 января 1986 года приступить к их реализации. В этом был определенный резон, так как предшествующие планы утверждались уже после начала пятилетки и не успевали за временем. Но вот рассмотрение важнейшего вопроса о развитии научно-технического прогресса, которое также намечалось вынести на рассмотрение пленума, откладывалось. После одобрения его записки членами Политбюро генсек задумал изложить свои идеи подготовки к съезду партии в журнале «Коммунист». Такая статья, о ней мы уже упоминали выше, вышла в декабре 1984 года. Примерно в это же время врачи настояли, чтобы Константин Устинович прошел очередной курс лечения в Центральной клинической больнице. Но он и там продолжал по возможности работать, нередко приглашая к себе помощников. В те дни мне приходилось подолгу засиживаться в его больничном «рабочем кабинете».
Наряду со статьей в «Коммунисте» это выступление должно было стать своеобразным отправным моментом подготовки к XXVII партийному съезду. Первый вариант текста предстоящего выступления был подготовлен, однако он не удовлетворил Константина Устиновича. Ознакомившись с ним, генсек вдруг не на шутку разнервничался и довольно резко резюмировал: «Выступления нет». Он настолько глубоко «перелопатил» представленный ему текст, что даже в корне изменил план будущей речи и надиктовал нам, помощникам, несколько страниц своих суждений, которые следовало учесть. Пришлось принимать срочные меры и основательно дорабатывать материал. В эти дни в ЦКБ в палату по соседству с ним, только этажом ниже, был помещен в тяжелом состоянии Устинов. Покидая больницу, Черненко зашел к Дмитрию Федоровичу. Разговор их был непродолжительным — Устинов настолько плохо себя чувствовал, что не мог долго поддерживать беседу. Несмотря на это, Дмитрий Федорович, по своему обыкновению, нашел для генсека теплые, ободряющие слова.
Он сказал, чтобы Константин Устинович держался, что болезнь его отступит обязательно, что нам — большевикам не пристало легко сдаваться. О себе он сказал, что долго в ЦКБ не намерен оставаться, через несколько дней оклемается и приступит к работе — дел впереди невпроворот. И действительно, в ЦКБ ему не пришлось находиться долго — через несколько дней после операции он там же и скончался. Для Черненко смерть Устинова явилась большим ударом. Генсеку не пришлось проводить в последний путь своего друга и соратника, так как врачи категорически ему запретили в морозный день быть на похоронах. Таким образом, после смерти Устинова из старого руководящего круга людей в Политбюро осталось лишь два человека — Черненко и Громыко. К концу 1984 года состояние здоровья генсека стало ухудшаться на глазах. Это ясно видели окружающие, но старались об этом разговоров не заводить. В западной прессе стали появляться публикации на эту тему.
А всегда оперативный в подобных случаях западногерманский журнал «Штерн» даже опубликовал фоторепортаж о том, как генеральный секретарь и президент Черненко с большим трудом, только с помощью охранников добирается до своей резиденции в Кремле. Вообще говоря, создавалось впечатление, что соратники генсека по Политбюро вроде бы со стороны наблюдают за развивающимися событиями, за ухудшением состояния здоровья их лидера. Казалось, у них интерес к его личности уже потерян, и то, что происходит по его желанию или воле, совершается без их содействия или даже советов. А узкий круг людей, непосредственно обслуживавших генсека в последние месяцы его жизни, был и организатором, и исполнителем всего того, что происходило с его участием. С горечью вспоминается такой эпизод: 27 декабря 1984 года генсек, уже несколько дней не появлявшийся из-за обострения болезни в кабинете на Старой площади, около одиннадцати часов вдруг позвонил мне. Обычно такие звонки его начинались с традиционного шутливого вопроса: «Ну, как там на воле? Это было для меня полной неожиданностью. Дело в том, что еще неделю назад, когда болезнь генсека снова обострилась, по настоянию медиков было решено не проводить никаких вручений и не допускать каких бы то ни было выступлений Черненко в ближайшее время. Речь тогда шла конкретно и о вручении наград группе писателей, удостоенных звания Героя Социалистического Труда и уже давно ожидавших торжественной церемонии.
Но с учетом сложившейся ситуации В. Шауро, бывшему в то время заведующим Отделом культуры ЦК, был дан отбой на неопределенный срок. Естественно, теперь, при разговоре, генсеку об этом я ничего не сказал и лишь уточнил время вручения. Он назначил его на 16 часов, а в 15 надо было представить ему материалы. К назначенному времени всё было готово. Из приемной передали, что Черненко просит меня зайти. В кабинете его не оказалось. Приоткрылась дверь в комнату отдыха, и врач жестом показал, что можно войти. Константин Устинович полулежал в кресле.
Он был без пиджака, ворот рубашки расстегнут, узел галстука ослаблен, а рядом свисали переплетенные трубки кислородного аппарата. Он выглядел настолько беспомощным, что сердце у меня невольно сжалось. Подняв глаза, Черненко с какой-то жалостью, перемешанной с досадой, спросил: «Ну что, красиво я выгляжу? Однако, к моему большому удивлению, через полчаса он уже был за столом, подтянутый, как всегда прибранный, с аккуратно причесанной седой головой. Вручение решено было проводить не в специальном помещении, а здесь же, в кабинете Черненко. Свободно передвигаться Константину Устиновичу было трудно. За пять минут до церемонии кабинет стали шумно заполнять фотокорреспонденты, кинооператоры, сами награжденные. Это взволновало генсека. Он, как никто другой, чувствовал свою немощь и понимал, что и другие это видят, поэтому переживал и нервничал.
Для присутствующих это вручение прошло с мучительным напряжением. Но Черненко ценой огромных усилий выдержал. Только при вручении последней награды, кажется, писателю Анатолию Ананьеву, генсек на секунду потерял равновесие и лишь благодаря ловкости охранника, вовремя его поддержавшего, устоял на ногах. Иногда я смотрю на памятную фотографию, запечатлевшую один из моментов того торжественного мероприятия, и вижу озабоченность в лицах награжденных, неестественно прямо стоящего перед объективом Черненко. Невольно думаешь: неужели в то время не нашлось никакой влиятельной силы, способной вмешаться и отменить участие безнадежно больного руководителя в процедуре вручения наград, как, впрочем, и в других делах? Странно, но такие вопросы тогда решались лишь помощниками да медицинскими работниками — остальные предпочитали не вмешиваться в них. Ничего, кроме горечи и недоумения, такое положение вещей не вызывало. Грустно об этом говорить, но к этому времени авторитет Черненко уже никого не волновал, никто из членов Политбюро не оберегал его как главу партии и государства, как, наконец, обычного человека, простого смертного. Поэтому последние месяцы его жизни оставили у меня самые печальные воспоминания.
Взять хотя бы ту излишнюю суету и чрезмерное усердие, проявленные в связи с подготовкой предвыборного выступления Черненко в феврале 1985 года.
Дальше по партийной лестнице они поднимались вместе. Черненко стал тенью Брежнева, его памятью и опорой, отсеивающим ненужное фильтром, — он ведал его почтой, готовил материалы к заседаниям Политбюро. Власть Брежнева крепла, карьера Черненко шла в гору — в 1978-м он стал членом Политбюро. Когда Черненко сменил Андропова, это расценили как победу консерваторов, но хозяйственные реформы готовились и при нем, и этому не мешало то, что он собирался реабилитировать Сталина. В преддверии горбачевской эпохи сошлось много несовместимых друг с другом вещей: в частности, партийная элита хотела оставить все как есть, перестроив экономику. Глядя на Константина Устиновича Черненко, понимаешь, почему из этого ничего не вышло и почему у нас не получилось, как в Китае. Дело не в возрасте: мозг, мотор и душа китайских реформ Дэн Сяопин получил всю полноту власти в 1978-м, тогда ему было 74 года.
А когда Черненко стал генсеком, китайцу уже исполнилось 80. Причину этого, скорее, надо искать в более широком кругозоре и куда более богатом и драматичном жизненном опыте китайских лидеров. Дэн Сяопин 7 лет провел во Франции, работал на заводах «Рено», затем учился в Москве. А затем упал с вершины партийной иерархии — над ним и его женой издевались хунвейбины, их сына они сделали инвалидом. У Дэн Сяопина была биография выжившего в сталинских «чистках» старого большевика ленинского призыва. Это совпало с тем, что в Китае была жива древняя культура, ставшая народным образом мыслей. Созданный в VI веке до нашей эры трактат «Искусство войны», сборник изречений и речей Конфуция, «Дао дэ-цзин», «Чжуан-цзы» и многое другое легли в основу китайского здравомыслия и практицизма. Знаменитое изречение Дэн Сяопина: «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей» — вполне могло бы стать цитатой из знаменитого средневекового трактата «Тридцать шесть стратагем», который широко использует современный китайский бизнес.
Ничего подобного никогда не пришло бы в головы Андропова и Черненко — да и Горбачев думал по-другому.
Уже через 10 дней генсека доставили обратно в Москву на носилках. Холодный горный воздух и дождливая погода быстро свалили с ног Черненко, страдавшего эмфиземой легких, и, как выразился Валерий Легостаев, помощник секретаря ЦК Егора Лигачева , не оставили ему ни малейшего шанса на выживание. Удержать власть 10 марта 1985 года Константин Черненко скончался. Согласно официальным данным, генсек ушел из жизни в 19 часов 20 минут в результате остановки сердца.
При этом у Константина Устиновича нарастала печеночная и сердечно-легочная недостаточность. Впрочем, последний этого не скрывал. Чазов писал: «…Помню, что уже темнело, когда я позвонил Горбачеву на дачу, так как это был выходной день, и сообщил ему о смерти Черненко». Впрочем, Уильям Таубман, автор книги «Горбачев. Как бы то ни было, Горбачев уже взял инициативу в свои руки.
Сталинист или умеренный андроповец. История малоизвестного генсека Константина Черненко
| Последний «сталинец» в Кремле: как Черненко стал преградой на пути перестройки | Михаил Горбачев, Константин Черненко, Юрий Андропов и Леонид Брежнев. Россия. Фото: Иллюстрация Новости/ТАСС. |
| Глава одиннадцатая Последние месяцы | Холодный горный воздух и дождливая погода быстро свалили с ног Черненко, страдавшего эмфиземой легких, и, как выразился Валерий Легостаев, помощник секретаря ЦК Егора Лигачева, не оставили ему ни малейшего шанса на выживание. |
Режиссер Гигинеишвили снял фильм о последних днях советского генсека Черненко
Несмотря на это, Дмитрий Федорович, по своему обыкновению, нашел для генсека теплые, ободряющие слова. Он сказал, чтобы Константин Устинович держался, что болезнь его отступит обязательно, что нам — большевикам не пристало легко сдаваться. О себе он сказал, что долго в ЦКБ не намерен оставаться, через несколько дней оклемается и приступит к работе — дел впереди невпроворот. И действительно, в ЦКБ ему не пришлось находиться долго — через несколько дней после операции он там же и скончался. Для Черненко смерть Устинова явилась большим ударом.
Генсеку не пришлось проводить в последний путь своего друга и соратника, так как врачи категорически ему запретили в морозный день быть на похоронах. Таким образом, после смерти Устинова из старого руководящего круга людей в Политбюро осталось лишь два человека — Черненко и Громыко. К концу 1984 года состояние здоровья генсека стало ухудшаться на глазах. Это ясно видели окружающие, но старались об этом разговоров не заводить.
В западной прессе стали появляться публикации на эту тему. А всегда оперативный в подобных случаях западногерманский журнал «Штерн» даже опубликовал фоторепортаж о том, как генеральный секретарь и президент Черненко с большим трудом, только с помощью охранников добирается до своей резиденции в Кремле. Вообще говоря, создавалось впечатление, что соратники генсека по Политбюро вроде бы со стороны наблюдают за развивающимися событиями, за ухудшением состояния здоровья их лидера. Казалось, у них интерес к его личности уже потерян, и то, что происходит по его желанию или воле, совершается без их содействия или даже советов.
А узкий круг людей, непосредственно обслуживавших генсека в последние месяцы его жизни, был и организатором, и исполнителем всего того, что происходило с его участием. С горечью вспоминается такой эпизод: 27 декабря 1984 года генсек, уже несколько дней не появлявшийся из-за обострения болезни в кабинете на Старой площади, около одиннадцати часов вдруг позвонил мне. Обычно такие звонки его начинались с традиционного шутливого вопроса: «Ну, как там на воле? Это было для меня полной неожиданностью.
Дело в том, что еще неделю назад, когда болезнь генсека снова обострилась, по настоянию медиков было решено не проводить никаких вручений и не допускать каких бы то ни было выступлений Черненко в ближайшее время. Речь тогда шла конкретно и о вручении наград группе писателей, удостоенных звания Героя Социалистического Труда и уже давно ожидавших торжественной церемонии. Но с учетом сложившейся ситуации В. Шауро, бывшему в то время заведующим Отделом культуры ЦК, был дан отбой на неопределенный срок.
Естественно, теперь, при разговоре, генсеку об этом я ничего не сказал и лишь уточнил время вручения. Он назначил его на 16 часов, а в 15 надо было представить ему материалы. К назначенному времени всё было готово. Из приемной передали, что Черненко просит меня зайти.
В кабинете его не оказалось. Приоткрылась дверь в комнату отдыха, и врач жестом показал, что можно войти. Константин Устинович полулежал в кресле. Он был без пиджака, ворот рубашки расстегнут, узел галстука ослаблен, а рядом свисали переплетенные трубки кислородного аппарата.
Он выглядел настолько беспомощным, что сердце у меня невольно сжалось. Подняв глаза, Черненко с какой-то жалостью, перемешанной с досадой, спросил: «Ну что, красиво я выгляжу? Однако, к моему большому удивлению, через полчаса он уже был за столом, подтянутый, как всегда прибранный, с аккуратно причесанной седой головой. Вручение решено было проводить не в специальном помещении, а здесь же, в кабинете Черненко.
Свободно передвигаться Константину Устиновичу было трудно. За пять минут до церемонии кабинет стали шумно заполнять фотокорреспонденты, кинооператоры, сами награжденные. Это взволновало генсека. Он, как никто другой, чувствовал свою немощь и понимал, что и другие это видят, поэтому переживал и нервничал.
Для присутствующих это вручение прошло с мучительным напряжением. Но Черненко ценой огромных усилий выдержал. Только при вручении последней награды, кажется, писателю Анатолию Ананьеву, генсек на секунду потерял равновесие и лишь благодаря ловкости охранника, вовремя его поддержавшего, устоял на ногах. Иногда я смотрю на памятную фотографию, запечатлевшую один из моментов того торжественного мероприятия, и вижу озабоченность в лицах награжденных, неестественно прямо стоящего перед объективом Черненко.
Невольно думаешь: неужели в то время не нашлось никакой влиятельной силы, способной вмешаться и отменить участие безнадежно больного руководителя в процедуре вручения наград, как, впрочем, и в других делах? Странно, но такие вопросы тогда решались лишь помощниками да медицинскими работниками — остальные предпочитали не вмешиваться в них. Ничего, кроме горечи и недоумения, такое положение вещей не вызывало. Грустно об этом говорить, но к этому времени авторитет Черненко уже никого не волновал, никто из членов Политбюро не оберегал его как главу партии и государства, как, наконец, обычного человека, простого смертного.
Поэтому последние месяцы его жизни оставили у меня самые печальные воспоминания. Взять хотя бы ту излишнюю суету и чрезмерное усердие, проявленные в связи с подготовкой предвыборного выступления Черненко в феврале 1985 года. Конечно, встреча кандидата в депутаты такого высокого ранга с избирателями была традиционно важной и ответственной, требовала большой подготовительной работы. Но в данном случае и медицинским работникам, и всем окружающим должно было быть предельно ясно, что встречу генсека с избирателями проводить невозможно — он физически просто не мог в ней участвовать.
И никакие заграничные стимуляторы уже не в силах были ему помочь. Трудно сказать, как можно было правильнее поступить в этом случае. Но, на мой взгляд, следовало бы просто опубликовать в печати короткое обращение кандидата к избирателям. В нем можно было бы сказать и о причине, делающей невозможной их встречу с Черненко в данный момент.
Люди конечно же отнеслись бы к этому с пониманием. Но не тут-то было. С приближением срока предвыборного собрания обстановка все более накалялась. Московский горком, Куйбышевский райком партии города Москвы готовили к этой встрече помещение недавно отстроенного киноконцертного зала.
Были запланированы выступления избирателей, концерт мастеров искусств. Организационная машина была запущена и работала уже независимо от состояния здоровья того, во имя кого всё это делалось. А здоровье генсека в январе 1985 года быстро ухудшалось. Он с трудом передвигался, не мог подолгу стоять на ногах и тяжело, с постоянными хрипами, дышал и непрерывно кашлял.
О каком публичном выступлении могла идти речь? Но подготовка к предвыборному собранию продолжалась полным ходом. Рассматривался вариант возможного выступления кандидата сидя. Было даже дано задание изготовить для него трибуну специальной конструкции.
Наконец, был принят вариант, предусматривающий предварительную запись предвыборного выступления Черненко в больнице и показ ее затем по Центральному телевидению. Было предпринято несколько попыток такой записи, но ни одна из них не увенчалась успехом. И опять, как и ранее, не нашлось людей, способных реально оценить сложившуюся ситуацию, предпринять разумные меры, чтобы достойно из нее выйти. Трудно представить себе, но буквально за несколько дней, когда всем было абсолютно ясно, что генсек просто не в силах прибыть на встречу с избирателями, предвыборное собрание не отменили.
Никто не воспрепятствовал этому странному мероприятию. И опять никто не попытался остановить это, прямо скажем, кощунственное действо. Сам же генсек к этому времени был совершенно недееспособным, что и увидела на экранах телевизоров вся страна. Во всем этом принимал непосредственное и деятельное участие руководитель Московской городской парторганизации, член Политбюро В.
Было ли ему дано такое поручение или он по собственной инициативе проявлял такое усердие, сказать трудно. Если же такое поручение и было, то оно кажется очень странным. Если же его не было, то вся эта суета выглядит странной вдвойне. В любом случае такого рода ситуация, непосредственно касающаяся генсека, обязательно должна была рассматриваться в Политбюро.
Спрашивается: а где же был в это время Горбачев, чем он в это время занимался? Горбачев, разумеется, от этих проблем оставался в стороне.
Константину Устиновичу ЧЕРНЕНКО уделяется внимания гораздо меньше, что отчасти и понятно - он скончался на посту первого лица страны, продержавшись там всего один год и двадцать пять дней. Тем интересней было пообщаться со вдовой Генсека Анной Дмитриевной. В августе 1944 года нас разослали в районы и области страны. Перед отправкой с нами провел совещание сам товарищ Маленков. И вот в этой командировке, в Сергачском районе Горьковской области, я и познакомилась с командированным туда Константином Устиновичем. Между нами завязалась дружба, и, когда мы вернулись в Москву, встречи наши продолжились.
Ходили в театры, в кино, на концерты в зал Чайковского. Мне тогда был 31 год, а Константин Устинович на 2 года меня старше. Вскоре мы поженились. Помог Белохвостиковой - Вы первая жена Черненко? Я подружилась с ней, и наше общение и поддержка друг друга продолжаются до сих пор. Мне запомнился случай, когда к Константину Устиновичу обратилась чета наших известных кинодеятелей - Белохвостикова и Наумов - с просьбой помочь с квартирой. У них случилось несчастье, кажется, кто-то в их квартире погиб, и они хотели переехать на новое место. Наташа переживала тяжелейший стресс.
Они обращались в самые разные инстанции, но никто не мог им помочь. Они пришли к Константину Устиновичу, и он им, конечно, помог. У него черта была такая - если он мог чем-то помочь, то помогал, без всякой разной волокиты. Он шаг за шагом прошел все ступеньки служебной лестницы. Пионер, комсомолец, зав. Ушел в армию, в пограничные войска, где его избрали парторгом заставы. Вернулся - и опять на партийную работу. Так дошел до секретаря Красноярского обкома партии.
Мне после его смерти было больно и обидно, когда я читала в прессе, что, дескать, эти Брежнев «сделал» Черненко. Но это не фаворитизм, а нормальные рабочие отношения. Давал ему поручения, советовался.
По версии ФСБ, Сафронов работал на одну из спецслужб НАТО — «собирал и передавал ее представителю составляющие государственную тайну сведения о военно-техническом сотрудничестве, обороне и безопасности» России. По статье о госизмене ему грозит до 20 лет заключения. Кроме того, силовики пришли с обысками к близкой знакомой Сафронова — главному редактору журнала «Холод» Таисии Бекбулатовой.
Зачастую о нем вспоминают, как о комичном правителе, основывая свои выводы на исторических материалах сомнительного качества. В конце 80-х нам рассказывали, что дряхлого партийного деда избрала партийная верхушка, мечтавшая руководить Союзом за его спиной. Правда версия про «дряхлых» советских старцев почему-то сегодня не работает в отношении прошлогодних выборов президента США, во время которых 78-летний Байден боролся с 74-летним Трампом. Кстати прецеденты в американской истории уже были, Рональд Рейган ставший президентом в 1981 году был ровесником товарища Черненко. Константин Устинович согласился занять столь ответственный пост будучи тяжелобольным человеком. Так получилось, что большую часть времени из своего годового правления, новый Генсек управлял страной из «Центральной Кремлевской больницы». Черненко родился 24 сентября 1911 года в селе Большая Тесь Енисейской губернии в семье малороссийских крестьян приехавших в Сибирь за лучшей долей. Чтобы прокормить детей, его отец Устин Демидович устроился старателем на золотые прииски.
Черненко Константин Устинович
Резо Гигинеишвили рассказывает об угасании предпоследнего генсека СССР Константина Черненко, руководившего страной всего год и один месяц с 1984 по 1985 годы. Во время закрытия Игр 12 августа диктор на стадионе в Лос-Анджелесе объявил: «Спасибо вам, генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Черненко, за то, что вы завоевали для США больше золотых медалей, чем любой спортсмен за всю историю». Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев, председатель Совета Министров СССР Николай Тихонов и министр иностранных дел СССР Андрей Громыко (справа налево).
На смерть генсека Горбачева
Её члены также искали способы внедрения в производство новых технологий. Он был последним представителем советской власти, похороненным у Кремлёвской стены.
Биография Черненко: комсомольская юность, служба в погранотряде на границе Казахстана с Китаем, строительство партийной карьеры. Несоответствие морального облика и письмо в партаппарат, которое сломало карьеру карьера Черненко, однако именно оно открыло путь на вершину власти. Как Черненко познакомился с Брежневым?
Партийная карьера в Москве. Почему именно Черненко избрали генсеком после смерти Андропова?
Лакомство оказалось с подвохом — оно вызвало у Константина Устиновича острейшую интоксикацию, или, попросту говоря, отравление, от которого он не смог оправиться уже до кончины, которую этот случай, несомненно, очень сильно приблизил. Понятно, что и до него Черненко не был былинным богатырем, но и особенных проблем со здоровьем не имел тоже. Чертова ставрида подкосила его более чем основательно.
И вот что странно — употребляли в пищу эту рыбу едва ли не все, кто находился в тот момент на государственной даче — от членов семьи до обслуживающего персонала. Но плохо стало только одному Черненко! Вторая попытка была предпринята уже после назначения его на пост Генерального секретаря. И участвовали в ней врачи «Кремлевки» под руководством своего главы Дмитрия Чазова, исправно работавшего сперва на Юрия Андропова, а затем на тех, кто принял от него эстафету по продвижению к власти «перестройщиков». Плохим врачом Чазов не был — к сожалению, как раз напротив.
Все слабые места и уязвимые точки своих пациентов он знал назубок. С учетом этого, невозможно найти приемлемое объяснение отправке Черненко на курорт в Кисловодск, где разреженный воздух и высокогорные атмосферные условия должны были уложить в гроб страдавшего легочной эмфиземой Генсека вернее любого яда. Они и уложили... В Москву Константина Устиновича пришлось эвакуировать буквально через десять дней, причем уже на носилках. Прожил он после этого недолго.
Чего же не успел совершить этот последний из настоящих коммунистических лидеров СССР? Сегодня Черненко упоминают по большей части в связи с ответным бойкотом Олимпиады в Лос-Анджелесе 1984 года что было решением совершенно правильным, на мой взгляд , введением официального праздника Дня знаний 1 сентября да гонениями на рокеров, которым он не давал устраивать «квартирники»... На самом деле, были две вещи, из-за которых те, кто затеял спецоперацию «перестройка», ни в коем случае не могли оставить Константина Черненко в живых, и, тем более - у власти. К 40-летию Победы должно было быть обнародовано сенсационное Постановление ЦК КПСС: «Об исправлении субъективного подхода и перегибов, имевших место во второй половине 1950-х — начале 1960-х годов при оценке деятельности И. Сталина и его ближайших соратников»!
Черненко уже подготовил все необходимые для этого документы и даже подписал часть из них — он стремился, по его собственным словам, к «полному восстановлению справедливости в отношении памяти и наследия Сталина». То, к чему мы приходим только сейчас, этот человек намерен был осуществить чуть ли не на полвека раньше! История Советского Союза должна была пойти иным путем — недаром же «перестройщики» столько сил положили как раз на очернение Сталина и его эпохи. Увы, Константин Устинович просто не успел... Единственное, на что ему хватило времени — восстановить в партии выброшенного оттуда одного из самых верных соратников Вождя Вячеслава Молотова.
Работая в Молдавии, познакомился и подружился с Л. Брежневым , который способствовал карьерному росту Черненко. Юрий Андропов и Константин Черненко. В 1956—1960 гг. После смерти Ю.
Глава одиннадцатая Последние месяцы
По этой причине каждому разделу соответсвует своя возрастная категория. Материал, статьи и новости пишутся и специально отбираются модераторами, чтобы вам было интересно его читать.
Интересный опрос на днях провел институт общественного мнения «Квалитас» среди воронежцев. Этот политик правил Советским Союзом с 13 февраля 1984 года по 10 марта 1985 года. То есть, Черненко оказывался при дверях неоднозначного политического процесса под названием Перестройка. Для того, чтобы выяснить отношение к этому генсеку, в «Квалитасе» провели опрос среди 600 воронежцев методом телефонного интервью. Выборка репрезентативна для местного населения старше 18 лет по полу и возрасту.
Его частые отсутствия вследствие болезни подвели черту под мнением, что его избрание на высшие партийные и государственные посты было лишь временной мерой. Основные события во время правления Черненко: 1984 — восстановление в партии В. Готовилось постановление ЦК КПСС «Об исправлении субъективного подхода и перегибов, имевших место во второй половине 1950-х — начале 1960-х при оценке деятельности И. Сталина и его ближайших соратников». После года и двадцати пяти дней правления он стал последним похороненным у Кремлёвской стены.
Похороны Константина Устиновича были назначены на среду, 13 марта, в 13 часов на Красной площади. Люди, близкие к власти, замечали, что Черненко стремился к полной сталинской идеологизации общества, начиная с младших классов школы. Именно этому была посвящена масштабная реформа среднего образования в стране, с которой Черненко пришел к власти. Незавидная судьба ждала и профсоюзы, которые при Брежневе перетянули на себя значительный кусок власти. Их реформа, по Черненко, должна была вернуть профсоюзы на прежнее место.
Видимо, все это и стало причиной смерти генсека. Он умер при странных обстоятельствах: в августе 1983 года на отдыхе Черненко тяжело отравился копченой рыбой, которую прислал ему министр внутренних дел СССР Виталий Федорчук. Это заболевание подорвало здоровье и, возможно, свело в могилу несостоявшегося Сталина. Конечно, сейчас можно только строить догадки, но вполне вероятна версия умышленного отравления будущего генсека.
Правда версия про «дряхлых» советских старцев почему-то сегодня не работает в отношении прошлогодних выборов президента США, во время которых 78-летний Байден боролся с 74-летним Трампом.
Кстати прецеденты в американской истории уже были, Рональд Рейган ставший президентом в 1981 году был ровесником товарища Черненко. Константин Устинович согласился занять столь ответственный пост будучи тяжелобольным человеком. Так получилось, что большую часть времени из своего годового правления, новый Генсек управлял страной из «Центральной Кремлевской больницы». Черненко родился 24 сентября 1911 года в селе Большая Тесь Енисейской губернии в семье малороссийских крестьян приехавших в Сибирь за лучшей долей. Чтобы прокормить детей, его отец Устин Демидович устроился старателем на золотые прииски.
Революция дала Константину, как и миллионам его сверстников «путевку в новую жизнь». Закончив «Школу сельской молодежи» неглупый паренек решил реализовать свои идеи и чаяния в партии.
Выбрать муниципалитет
24 сентября исполняется 110 лет со дня рождения Константина Черненко — предпоследнего генерального секретаря ЦК КПСС, которому судьба отмерила одно из самых коротких «царствований» в истории СССР. Только для взрослых», снял мрачный фильм «Пациент №1» о последних днях советского генсека Константина Черненко. В Сети стал доступен дебютный трейлер биографической драмы «Пациент №1». Картина расскажет о последних днях жизни генерального секретаря ЦК КПСС Константина Черненко.
Черненко Константин Устинович
«На внеочередном пленуме ЦК КПСС было принято два решения: 1. Избрать товарища К. У. Черненко Генеральным секретарём. Достаточно комплиментарная статья про последнего советского Генсека ЦК КПСС Черненко. Константин Устинович Черненко[a][b] (24 сентября 1911 – 10 марта 1985)[2] был советским политиком, седьмым генеральным секретарем Коммунистической партии Советского Союза. Генеральный секретарь ЦК КПСС. 13 февраля 1984 года, после смерти Андропова, Константин Устинович Черненко единогласно был избран главой партии и государства. Самому «скоротечному» из генеральных секретарей Константину Черненко — 110 лет.