Писатель Ричард Бах утверждает, что он прямой потомок Джонатана Себастьяна Баха, что технически не доказано. Ричард Бах. Жанры/тематика. Проза для взрослых. В этом томе избранных сочинений Ричарда Баха `София` предлагает вниманию читателей удивительную книгу `Мост через вечность`, тесно связанную сюжетом с `Единственной`.Эта книга о поиске Великой Любви и смысла жизни и встречи с Единственной. "Мост через вечность" Ричарда Баха: отзыв о книге, цитаты и фото.
Предпоследняя глава "Моста через вечность", когда герои отвечают на любые, и прежде всего смысловые вопросы зала, доказала мне, что Бах познал свой смысл. Ричард Бах, "Мост через вечность". Высшей формой отношений между людьми является дружба, а когда появляется любовь, дружбе приходит конец. Здесь есть возможность читать онлайн «Ричард Бах: Мост через вечность» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). Ричард Дэвис Бах в своей книге «Мост через вечность» тоже обратился к этой теме и сделал это весьма оригинально.
- Ответы : Ричард Бах "Единственная" или "Мост через Вечность"?
- Акции сегодня
- ЛЮБИМОЕ. МОСТ ЧЕРЕЗ ВЕЧНОСТЬ. Ричард Бах
- С книгой «Мост через вечность» читают
- Ричард Бах. Мост через вечность
- Ричард Бах "Мост через вечность" | Читает Мария Макарова
"Мост через Вечность" Ричард Бах
В то утро, совершенно внезапно на протяжении ста секунд я знал как просто соединяется Все-Что-Есть. Я схватил блокнот, который лежал подле кровати, и выплеснул эти секунды на бумагу большими возбужденными черными буквами, которые казалось, можно было прочесть наощупь: Единственная реальность - Жизнь! Жизнь дает сознанию возможность выбирать не-форму или одну из бесконечного разнообразия триллионов форм - любую, которую оно может себе вообразить. Моя рука дрожала и металась, слова быстро высыпались на голубые линейки бумаги. Сознание может забыть себя, если оно захочет этого. Оно может изобрести пределы, творить вымысел; оно может представить себе, что существуют галактики, вселенные и вселенные вселенных, черные дыры и белые дыры, большие взрывы и стабильные состояния, солнца и планеты, астральные и физические пространства. Все, что оно воображает, оно видит: войну и мир, болезни и здоровье, жестокость и доброту. Сознание может в пространстве трех измерений принять форму официантки, которая станет пророком и увидит Бога; оно может быть маргариткой, заклинателем духов, бипланом на лужайке; оно может быть авиатором, который только что проснулся и любуется улыбкой своей спящей жены; оно может быть котенком Долли, который вот-вот запрыгнет на кровать, чтобы попросить - мяу! И в любой момент, когда оно этого пожелает, оно может вспомнить, кто оно, оно может вспомнить реальность, оно может вспомнить Любовь. В этот миг все меняется... Долли припала к земле, как пуховой шарик, наполовину прикрыла голубые свои глаза серо-коричневой шерстью, прыгнула и перебила ниточку букв, которая тянулась за моей ручкой как мышиный хвостик, ударом оттолкнув руку от страницы.
Ты не дал мне позавтракать! Я съем твою ручку... Ручки не даешь? Тогда я съем твою РУКУ! Не прошла и сотая доля секунды, как маленькое создание кубарем кинулось в атаку - иголочки зубов, двадцать маленьких когтей тут же были брошены на поединок с новым врагом котят. Почти все из того, что я понял без слов, успело обезопасить себя с помощью чернил. В тот же миг у Долли появилась новая цель для выслеживания и налета. Я начал читать из блокнота то, что только что записал туда, - предложения, перескакивающие одно через другое, как газели через высокие заборы. Через минуту я закончил и взглянул не нее, отрывая глаза от бумаги. Если бы только мы могли передать ЭТО тем детям, которыми мы были!
И эта встреча была бы не той, что теперь или пять лет назад... Вот ее телефонный номер: си-рествью 6-29-93... Лесли тогда была уже звездой! Мужчины видели ее в фильмах и влюблялись в нее! Как ты думаешь, она пригласила бы на ленч этого мальчишку, который собирался убегать из колледжа, не закончив и первого курса? Я вздохнул. Ему нужно сначала поступить в армию и летать на боевых самолетах, жениться и развестись, а потом только уже постепенно разбираться, кем он становится и что он знает. Ей тоже нужно вступить в брак и покончить с ним, самостоятельно учиться бизнесу, политике и способности постоять за себя. Всегда - это значит, что... Я взглянул на нее, едва ли начав говорить, и замер от проблеска понимания.
Картины забытых снов, фрагменты жизней, затерявшихся в прошлом и будущем, засияли как цветные слайды перед моими глазами, щелк, щелк, щелк... Женщина, которая находится сейчас на кровати рядом со мной, та, к которой я могу прямо сейчас протянуть руку, чьего лица я могу коснуться, - это она погибла вместе со мной в резне в колониальной Пенсильвании. Это та же самая женщина. Она - то дорогое мне смертное существо, к которой я устремлялся десятки раз, следуя невидимому повелению, и которая была повелителем для меня. Она - это ива, чьи ветви переплелись с моими; показывая клыки, бесчисленное число раз вступает в кровавую грызню с волками, спасая от них своих детенышей; она - это чайка, которая повела меня за собой в небо; она - светящийся призрак на дороге в Александрию; она - серебряное воплощение Беллатрикской Пятерки; инженер космического корабля, которого я буду любить в своем отдаленном будущем; богиня цветов из мост удаленного прошлого. Почему я так очарован и испытываю такую радость лишь от ее поворота мысли, лишь от очертания ее лица или груди, лишь от веселого света в ее глазах, когда она смеется? Потому что эти уникальные очертания и сияние, Ричард, мы несем с собой из жизни в жизнь. Это наши отличительные знаки, скрытые в глубине нашего сознания под всем тем, во что мы верим, и, ничего не зная о них, мы вспоминаем их, когда встречаемся снова! Она посмотрела с тревогой на мое лицо. Что с тобой?
Я схватился за бумагу и начал быстро писать слова. Ну и утро! Снова и снова и снова мы тянемся друг к другу, потому что нам есть чему научиться вместе - это могут быть тяжелые уроки, а могут быть и счастливые. Как я могу это знать, почему я так непоколебимо убежден, что смерть не разлучает нас с теми, кого мы любим? Потому что ты, кого я люблю сегодня, потому что она и я умирали уже миллионы раз до этого, и вот мы снова в эту секунду, в эту минуту, в этой жизни снова вместе! Смерть не более разлучает нас, чем жизнь! Глубоко внутри души каждый из нас знает вечные законы, и один из них состоит в том, что мы всегда будем возвращаться в объятия того, кого мы любим, независимо от того, расстаемся ли мы в конце дня или и конце жизни. Я должен это записать... Единственное, что не заканчивается, - это любовь!
В наличии у поставщика. Лучшее, что я читал! С каждым абзацем все больше восхищаюсь автором!!!
Том 2. Мост через Вечность. Эта книга - философские притчи летчика и писателя Ричарда Баха, посвятившего свою жизнь поискам смысла жизни, гармонии, свободы. Том 2 - Мост через Вечность. Эти книга о полетах и людях, сумевших понять небо, познать его законы, о летчике и писателе Ричарде Бахе, посвятившем свою жизнь поискам ответов на многочисленные вопросы о том, кто мы, зачем пришли в этот мир и как научиться жить в гармонии с миром, чтобы обрести истинную свободу. Все это и многое другое.
Каждый открывает лучшие стороны другого. И невзирая на все то, что заставляет нас страдать, с этим человеком мы чувствуем благополучие как в раю. Родная душа - это тот, кто разделяет наши глубочайшие устремления, избранное нами направление движения. Если мы вдвоем подобно воздушным шарикам движемся вверх, очень велика вероятность того, что мы нашли друг в друге нужного человека. Родная душа - это тот, благодаря кому вы начинаете жить подлинной жизнью. Единственное, что имеет значение в конце нашего пребывания на земле, это то, как сильно мы любили, каким было качество нашей любви. До тех пор, пока мы верим во время как последовательность событий, мы видим становление, а не бытие. Вне времени все мы — одно. Мы забываем днем, а во сне мы помним все сны прошлых лет. Как я могу это знать, почему я так непоколебимо убежден, что смерть не разлучает нас с теми, кого мы любим? Потому что ты, кого я люблю сегодня потому что она и я умирали уже миллионы раз до этого, и вот мы снова в эту секунду, в эту минуту, в этой жизни снова вместе! Смерть не более разлучает нас, чем жизнь! Глубоко внутри души каждый из нас знает вечные законы, и один из них состоит в том, что мы всегда будем возвращаться в объятия того, кого мы любим, независимо от того, расстаемся ли мы в конце дня или в конце жизни. Приходится признать, что мы одиноки на этой планете, каждый из нас совершенно одинок, и чем скорее мы это признаем, тем лучше для нас. Вот что значит — учиться: важно не то, проиграем ли мы в игре, важно как мы проиграем и как мы благодаря этому изменимся, что нового вынесем для себя, как сможем применить это в других играх. Странным образом поражение оборачивается победой. Люди живут в больших домах, чтобы укрыться от «дождя» и «снега», по бокам коробок проделаны дырки, чтобы можно было глядеть наружу. Они перемещаются в коробках меньшего размера, раскрашенных во все возможные цвета, с колёсами по углам. Им нужна эта коробочная культура, потому что каждый человек мыслит себя заключённым в коробку под названием «тело»; им нужны руки и ноги, пальцы, чтобы держать карандаши и ручки, разные инструменты, им нужен язык, потому что они забыли, как общаться, им нужны глаза, потому что они забыли, как видеть.
Сорок семь
Донна и я, вдвоем, на моей спокойной яхте, дрейфующей вместе с течением в трехстах милях севернее Ки Уэст. Это для меня очень важно. Я обещаю: никаких посягательств на меня — никакой ревности с моей стороны. У нее были короткие черные волосы, карие глаза прикрыты от солнца. Она загорела до цвета покрытого лаком тикового дерева, за годы лета, приобретенного благодаря разводу с далеким севером. Я живу как хочу.
Я остаюсь, если я захочу. И я уйду, если не захочу. Это тебя не пугает? Она передвинула бретельки бикини, чтобы загар был сплошным. Это меня утешает!
Никаких цепей, или канатов, или узлов, никаких дискуссий, никакой скуки. Сердечный подарок: я здесь не потому, что должен быть здесь, или потому, что меня заманили в ловушку, но лишь потому, что мне лучше быть с тобой, чем, где-нибудь еще в мире. Вода мягко плескалась о борта. Вместо теней по кораблю разбегались яркие солнечные пятна. Я очень чувствителен.
Если вдруг я только коснусь тебя, склоняя к тому, чего тебе скорее не хотелось бы делать, тебе достаточно еле слышно прошептать «нет». Я не выношу вторжения и покушения на личное. Тебе достаточно мне намекнуть, и я буду уже готов, — до того, как ты закончишь свой намек. Она перекатилась на бок, головой на руку, и открыла глаза. В моем случае одного замужества вполне хватило.
Некоторым людям это нужно, мне — нет. Я кое-что рассказал ей про брак, к чему я пришел, о счастливых годах, которые могут превращаться в тягостные и мрачные. Я внимательно изучил и те уроки, которые получила она. Я нарушил хрупкую стеклянную гладь залива рябью. Море было ровным, как теплый лед.
Мы дрейфовали еще час перед тем, как ветер поймал паруса и яхта рванулась вперед. Через какое-то время мы снова ступили на сушу, уже хорошими знакомыми, крепко обнялись на прощание, пообещав друг другу увидеться на днях. Так, как было с Донной, было и с другими женщинами в моей жизни. Уважение к отдельности, к личностному, к полной независимости. Вежливые связи от одиночества, они были холодным подобием любовных отношений без любви.
Некоторые из моих подруг так никогда и не были замужем, но в большинстве все они были в разводе. Едва уцелевшие после несчастливых — отношений, покалеченные грубыми мужчинами, доведенные постоянным стрессом до бесконечной депрессии. Для них любовь была чем-то вроде магического недоразумения, любовь была пустой оболочкой, из которой вышибли смысл все эти супруг-как-владыка-любовник-становится-ревнивцем. Если б я заставил себя мысленно просмотреть пройденный путь, я должен был бы обнаружить головоломку: любовь между мужчиной и женщиной — это слово, которое больше не работает. Но, Ричард, разве в этом суть?
Я не собирался получить ответ. Летели месяцы, и так как я потерял интерес к любви, есть она там или нет, то потерял интерес и к родственной душе. Львиная доля ее места была отдана различным идеям разбогатеть, идеям настолько рациональным и безупречным, насколько они опирались на представление, что мои деловые отношения никогда не изменятся. Если совершенный партнер, — думал я, — это тот, кто всегда принимает все твои пожелания, и если одно из твоих пожеланий безумно по своей природе, следовательно, никто никогда не может быть, совершенным партнером! Единственная истинно родственная душа может быть собрана из многих людей.
Моя совершенная женщина обладает интеллектом и яркостью этой подруги; она обладает красотой, разбивающей сердца, — такой, как у другой, частично — черт-знает-какими достоинствами третьей. Если ни одна из этих женщин не в состоянии отвечать этим требованиям на сегодняшний день, стало быть моя родная душа искрится в других телах, где-нибудь еще; быть замечательной — не означает быть несуществующей. Она не сработает! Если бы тот, что внутри меня, выкрикнул это, то я точно заткнул бы ему рот кляпом. И делай это, не прибегая к словам любовь, брак, единение.
Сделай это решительно и ошеломляюще, пока я не заорал во все горло, что лучше тебя знаю, как я должен управлять своей жизнью! Что ты знаешь? Совершенная женщина-во-многих-женщинах, — решено, она победила, — и закончим дискуссию. Неограниченное количество денег. Самолетов столько, сколько я хочу.
Моя совершенная женщина. Это счастье! Одиннадцать Ошибок не бывает. События, которые мы притягиваем в нашу жизнь, какими бы неприятными для нас они ни были, необходимы для того, чтобы мы научились тому, чему должны научиться. Каким бы ни был наш следующий шаг, он нужен для того, чтобы достичь того места, куда мы выбрали идти.
Я лежал на полу, развалившись на толстом светло-коричневого цвета ковре, и думал обо всем этом. Эти три года не были ошибкой. Принимая миллионы решений, каждый год я тщательно наполнил аэропланами, журналами, встречами, кораблями, путешествиями, фильмами, деловой деятельностью, лекциями, телешоу, рукописями, банковскими счетами и мечтами о сияющем будущем. Дневной свет являет мне новый маленький самолет, а ночь дарит беседы и прикосновения многих женщин, каждая из которых привлекательна, но ни одна из них не была ею. Я был убежден, что она не существует, но ее образ по-прежнему преследовал меня.
Была ли она так же уверена в том, что и меня не существует? Беспокоит ли мой призрак ее убеждения? Существует ли где-нибудь женщина, которая сейчас лежит на плюшевом ковре в доме, построенном на крутом берегу, рядом с которым находится ангар с пятью аэропланами, еще три стоят под открытым небом и, пришвартованный у самого берега, покачивается на воде гидросамолет? Я сомневался, что это возможно. Но разве не может где-то жить одинокая женщина среди новых книг, телевизионных программ, чувствующая тоску среди любовников и всего, что можно приобрести за деньги, окруженная неискренними примелькавшимися приятелями, агентами, юристами, менеджерами и, счетоводами?
Это а вполне могло быть. Ее ковер может быть другого цвета, но все остальное: она могла бы оказаться по другую сторону моего зеркала, ведущая поиск совершенного мужчины в пятидесяти любовниках, но по-прежнему одинокая. Я посмеялся над собой. Как трудно умирает старый миф о единственной любви! Мотор аэроплана завелся внизу на поляне.
Это, наверное, Слим, который собирается полетать на Твин Цессне. Компрессор протекает с правой стороны. Эти компрессоры старого образца всегда портятся, думал я. Зачем их только вставляют в отличные современные моторы! Рэпид и моторный планер приземлялись где-то там, поднимая за собой пыль.
Рэпид вскоре потребует переоборудования, и это будет очень трудоемкая работа для биплана с кабиной такого размера. Лучше продать его. Я не очень много летаю на нем. Я вообще не очень много летаю и на других самолетах. Они стали чужды мне, как и все остальное в моей жизни.
Чему я сейчас пытаюсь научиться? Тому, что чем дальше, тем больше машины начинают овладевать нами? Нет, думал я, вот чему я учусь: получить много денег — это то же самое, что получить острием вперед стеклянный меч. Будьте очень осторожны в обращении с ним, сэр, не спешите, пока не знаете точно, зачем он вам. Загудел другой мотор.
Наземная проверка, должно быть, закончилась успешно, и он решил подняться в воздух и проверить его в полете. Ветер волнами доносил гул, когда он выруливал на взлетную полосу, а затем, когда он начал разгон, милый моему сердцу рокот моторов стал удаляться. Чему еще я научился? Тому, что став известным, я больше не могу полностью оставаться самим собой. Я бы никогда раньше не поверил, что каждый сможет удовлетворить свое любопытство и узнать, что я думаю и говорю, как я выгляжу, где живу, как использую свое время и деньги.
Или что все это будет оказывать на меня такое влияние, толкая меня назад в сторону пещерной жизни. Те, кто попадает в кадр или начинает публиковаться, думал я, не выбирают легкий путь. Сознательно или нет, но они предлагают себя в качестве примера для остальных, чего-то вроде образца для подражания. У одного жизнь складывается замечательно, а у другого — полный крах и — опять начинать все сначала. Одна женщина встречается с опасностью лицом к лицу, отвергает посягательства на свой талант и проявляет мудрую рассудительность; другая становится истеричкой.
Одному суждено умереть, другому — смеяться. Каждый день знаменитости оказываются перед лицом испытаний, и мы, как зачарованные, наблюдаем за ними, не отводя глаз. Они привлекают наше внимание потому, что наши кумиры проходят те же испытания, какие предстоят нам всем. Они любят, вступают в брак, обучаются, разоряются, уходят и возвращаются вновь. Они влияют на нас своим поведением на экране и своими словами на бумаге, а мы в свою очередь воздействуем на них.
Единственное испытание, с которым сталкиваются только они, — это испытание самой известностью. И даже это нам интересно. Мы думаем, что когда-нибудь тоже окажемся в центре внимания, и примеры такого рода всегда интересуют нас. Что же случилось, думал я, с пилотом аэроплана, летавшим над просторами Среднего Запада? Неужели он так быстро из простого летчика превратился расфуфыренного плейбоя?
Я встал, прошел через пустые комнаты своего дома на кухню и нашел там пакет с постепенно теряющими свежесть кукурузными чипсами. Вернувшись назад и развалившись в роскошном кресле возле фигурного окна, я посмотрел на озеро. Я стал плейбоем? Это смешно. Внутренне я не изменился, ни капельки не изменился.
А может быть, все современные плейбои говорят так, Ричард? Затем разворот — обратно на взлет. Известность научила меня прятаться, строить вокруг себя стены. У каждого есть железная броня и ряды острых шипов там, где он говорит: это только до тех пор, пока нам по пути. Вначале популярность забавляет.
Вы не возражаете против телекамер, за этими линзами — целый круг очень милых и приятных людей. Я могу быть милым с ними до тех пор, пока они милы со мной, и еще две минуты потом. Таковой была высота моих стен тогда во Флориде. Большинство из тех, кто знал меня из телепрограмм, по журнальным обложкам или случайной газетной заметке, были людьми, которые даже не догадывались, как я признателен им за их учтивость и уважение моего права на личную жизнь. Меня очень радовала почта, приходившая на мой адрес.
Мне было приятно, что существует множество читателей, для которых те странные идеи, которые я любил, имели смысл. В мире существовало много людей из разных стран, мужчин и женщин любого возраста и любой профессии, которые искали и обучались новому. Этот круг был больше, чем я когда-либо раньше мог себе вообразить. Вместе с восторженными письмами иногда приходили несколько посланий другого типа: используйте мою идею, помогите мне напечататься, дайте мне денег, или вас ждут адские муки. По отношению к своим почитателям я ощущал теплую симпатию и посылал им в ответ открытки, а против других возводил новые тяжелые железные стены и ковал мечи, убирая на время гостеприимный коврик у своей двери.
Я был более скрытным, чем когда-либо раньше мог предположить. Я просто плохо знал себя раньше, или изменился? Все чаще и чаще в те дни, месяцы и годы я предпочитал оставаться дома в одиночестве. Обремененный своим большим домом, десятью аэропланами и целой паутиной предрассудков, я мог так никогда и не проснуться. Я посмотрел с пола на фотографии на стене.
Это были изображения аэропланов, которые значили для меня все. Там не было ни одного человека, — ни одного. Что случилось со мной? Раньше я нравился себе. Почему же я не нравлюсь себе сейчас?
Я спустился по лестнице в ангар, толчком открыл дверцу кабины и вскочил в нее. Летая в этом аэроплане, я встретил Кэти, подумал я. Привязные ремни для плеч, поясной ремень, открыть топливный кран, подкачать топлива, зажигание — ПУСК! Не выполнила моих условий и пытается заставить меня жениться. Будто бы я никогда не объяснял ей всех отрицательных сторон вступления в брак и не показывал, что я только частично похож на того мужчину, который бы идеально соответствовал ей.
Через полминуты после взлета я быстро набрал высоту, поднимаясь на две тысячи футов в минуту, а ветер бил по моему шлему и перчаткам. Как я люблю это! Очень медленный переворот, за ним другой, и так до шестнадцати. Небо чисто? Вот это да!
Зеленая равнинная местность во Флориде. Озера и болота величественно поднимаются справа от меня, становятся огромными и широкими над головой и исчезают из виду слева. Горизонтальный полет. Затем — РАЗ! Вытягиваю самолет вверх до полной остановки, нажимаю на левую педаль, ныряю отвесно вниз, тогда как ветер завывает в расчалках между пластинчатыми крыльями.
Затем отвожу рычаг вперед и лечу вверх ногами, пока скорость не достигнет 160 миль в час. Я откидывают голову назад и смотрю вверх на землю. Резко отвожу рычаг назад, сильно жму на правую педаль, и биплан начинает переворачиваться обратно. Его правое крыло замедляется, он дважды оборачивается вокруг своей оси, а зеленое небо и голубая земля делают двойное сальто. Рычаг вперед, левая педаль и — ФИТЬ!
В течение доли секунды пять земных тяжестей вдавливают меня в сидение. Панорама передо мной сужается до маленькой светлой точки на сером фоне, я ныряю вниз до высоты ста футов над летным полем, а затем после набора высоты снова перехожу на горизонтальный парадный полет. Это проясняет ум. Зеленые мхи, с ревом приближающиеся к лобовому стеклу, и болото, заросшее кипарисами и кишащее аллигаторами, вращающееся со скоростью один оборот в секунду вокруг головы. Но сердце по-прежнему одиноко.
Двенадцать Некоторое время мы играли, не проронив ни слова. Лесли Парриш спокойно сидела со своей стороны орехово-сосновой шахматной доски, я — со своей. На протяжении девяти ходов в захватывающем дух миттельшпиле в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тихим звуком передвигаемых с места на место коня или ферзя да изредка — приглушенно-резким «гм» или «эх», когда, делая ход фигурами, шахматисты рисуют собственный портрет. Г-жа Парриш не блефовала и не была обманута сама. Она играла прямо и открыто и была сильным шахматистом.
Я украдкой наблюдал за ней и улыбался, хотя она как раз захватила моего слона и грозилась на следующем ходу взять коня, — такую потерю я вряд ли мог себе позволить. Я впервые увидел это лицо за много лет до того, как мы встретились — самым важным из способов. После секундной паузы дверь с грохотом закрылась. Серо-голубые глаза ответили мне благодарным взглядом. Я встретил этот взгляд, задержавшись не более чем на четверть секунды, говоря этим, что мне было приятно подождать, затем вежливо отвел глаза.
Проклятая вежливость, подумал я. Какое прекрасное лицо! Где я видел ее — в кино, по телевизору? Я не осмеливался спросить. Мы поднимались молча.
Она была мне по плечо; золотые волосы вьются и подобраны под шапку цвета корицы. Одета не как кинозвезда: выцветшая рабочая блуза под курткой от военно-морской формы, голубые джинсы, кожаные ботинки. Какое милое лицо! Она здесь на натурных съемках, подумал я. Может, она — в составе съемочной группы.
Какое это было бы удовольствие — познакомиться с нею. Но она так далека: Разве это не интересно, Ричард, как бесконечно она далека? Вы стоите, разделяемые тридцатою дюймами, но нет способа преодолеть пропасть и сказать: «привет». Если б только мы могли изобрести способ, думал я, если бы только это был мир, в котором незнакомые люди могли бы сказать друг другу: «Ты мне нравишься» и «Я бы хотел знать, кто ты». С кодом: «Нет, спасибо», если симпатия не окажется обоюдной.
Но такой мир еще не создан. Полуминутный подъем завершился в молчании. С тихим шумом дверь открылась. Поспешно, почти бегом, она прошла по холлу к своему номеру, открыла дверь, вошла, закрыла ее за собой, оставив меня в коридоре одного. Мне бы так хотелось, чтобы ты не уходила, думал я, заходя в свой номер, через две двери от нее.
Мне бы так хотелось, чтобы тебе не нужно было убегать. Делая ход конем, я мог изменить направление угрозы на доске, смягчить ее атаку. Преимущество было у нее, но она не выиграла, — пока еще. Конечно, думал я. Угроза NхР, NхR!
Я сделал ход и снова наблюдал за ее глазами, любуясь красотой, удивительно невозмутимой перед моей контратакой. Через год после нашей встречи в лифте я предъявил иск режиссеру фильма по поводу сделанных им без моего одобрения изменений в сценарии. Хотя суд потребовал от него убрать некоторые худшие изменения, я едва мог удержаться, чтобы не крушить мебель, когда обсуждал с ним этот вопрос. Необходимо было найти посредника, через которого каждый из нас мог бы говорить. Посредником оказалась актриса Лесли Парриш, женщина, которая поднималась вместе со мной из вестибюля на третий этаж.
Рейдж таял, разговаривая с ней. Она была спокойна и рассудительна, — я ей сразу доверился. На сей раз в Голливуде хотели экранизировать мою последнюю книгу. Я поклялся, что скорее готов увидеть повесть сожженной, чем позволить исковеркать ее в экранном варианте. Если это должно было осуществиться, то не будет ли лучше сделать это моей собственной компании?
Лесли была единственным человеком, которому я доверял в Голливуде, и я вылетел в Лос-Анжелес переговорить с нею еще раз. На приставном столике в ее офисе стояла шахматная доска. Шахматы для офиса — это чаще всего каприз дизайнеров, — созданные прихотливой фантазией ферзи, слоны, пешки разбросаны наобум по доске. Это были деревянные шахматы с 3,5-дюймовым королем на 14-дюймовой доске, развернутой углом к правой руке игрока, и с обращенными вперед фигурами коней. Я не был лучшим игроком в городе, но не был и плохим.
Я играл с семи лет и был довольно самонадеян за шахматной доской. Она взглянула на часы. Ее победа ошеломила меня. То, как она выиграла, рисунок ее мыслей на шахматной доске вновь и вновь очаровывали меня. Во время следующей встречи мы играли на две лучшие партии из трех.
В следующем месяце мы создали корпорацию. Она усадила меня за решение вопроса о том, как сделать фильм с наименьшей вероятностью провала, и мы сыграли на шесть лучших партий из одиннадцати. После этого не требовалось встреч. Я бы примчался в своем новоприобретенном самолете, 8-тонном реактивном, бывшей собственностью ВВС, из Флориды в Лос-Анжелес, чтобы провести с Лесли день за игрой в шахматы. Наши партии стали менее состязательными, допускался разговор, на столе — печенье и молоко.
На ее части доски ситуация была угрожающей. Прелестный ход, не правда ли? Кровь отхлынула у меня от лица. Шах, — я ожидал его. Ферзь был сюрпризом.
Вот те на: Хм: Ход найти можно и очень симпатичный. Но я ускользну, как тень. Зверь, г-жа Парриш, этак, словно тень, ускользнет: Иногда зверь выкручивался, иной раз его отправляли в загон и наносили полное поражение только затем, чтобы позже подать кусочек пряника; и новая его попытка увлечь ее в свои силки. Какая странная алхимия наших отношений! Я предполагал, что у нее есть множество мужчин для романов, так же, как у меня — женщин.
Предположения было достаточно: никто из нас не любопытствовал, каждый с глубочайшим уважением относился к личной жизни другого. Как-то посреди партии она сказала: «Сегодня в Академии — фильм, который мне надо посмотреть. Режиссер был бы доволен. Пойдемте со мной? Я никогда не бывал в театре Академии.
Я ощущал некий романтический ореол, проезжая мимо здания. И вот я был внутри, на новом фильме со множеством кинозвезд. Как странно, думал я, моя простая летная жизнь вдруг оказалась тесно связанной с миром Голливуда, — благодаря книге и другу, который почти всегда меня побеждает в любимой игре. После фильма, когда сквозь сумерки она вела машину на восток, к проспекту Санта Моники, меня внезапно осенило вдохновение: — Лесли, не хотите ли: — Лесли, не хотите ли: хот-фадж с мороженым? Она отшатнулась.
И партию в шахматы? Вы не заметили, что я сижу на крупах, сырых овощах и йогурте и даже печенье только изредка во время партии в шахматы? Поэтому вам нужно свежее мороженое. Как давно вы его ели? Только честно.
Если это было на прошлой неделе, так и скажите — на прошлой неделе. В прошлом году! Похоже на то, что я ем мороженое? Посмотрите на меня! Впервые я посмотрел.
Не знаю, сколько редакций совершили автор и его друзья корректоры, но слог получился стройным, ладным и не слишком "книжным". Многие отзывы о ней ругают Баха за так называемую "ванильность", сладкий привкус отображения событий. Одновременно соглашусь и не соглашусь с этим. Соглашусь, ведь таковые вкусовые нотки имеются в небольшом количестве. Не соглашусь в силу того, что это количество не успевает приесться или замучить приторностью. Также не стоит забывать, что Бах родился в 1936 году аккурат в день и моего через много - много лет рождения и был воспитан на иной литературной базе, нежели я и близкие мне поколения. Отдельно стоит отметить два факта, без знания которых я могла бы спокойно ругать автора за предсказуемость развития истории.
Оба они относятся к наличию реальной основы в повествовании Ричарда.
Соглашусь, ведь таковые вкусовые нотки имеются в небольшом количестве. Не соглашусь в силу того, что это количество не успевает приесться или замучить приторностью. Также не стоит забывать, что Бах родился в 1936 году аккурат в день и моего через много - много лет рождения и был воспитан на иной литературной базе, нежели я и близкие мне поколения.
Отдельно стоит отметить два факта, без знания которых я могла бы спокойно ругать автора за предсказуемость развития истории. Оба они относятся к наличию реальной основы в повествовании Ричарда. Первый: невероятно приятно наблюдать за человеком, искренне увлеченным небом и его покорением посредством самолетов. Второй: история, ставшая "закваской" для сюжета - абсолютно не вымышленная.
Потому - то так радостно видеть за строками вдохновенного, живого, "горящего" и восхищенного автора, пишущего не льстиво и без души, как, к сожалению, случается, а с кровью, о наболевшем, безоружно делясь воспоминаниями, чаяниями, желаниями и исполнившимися мечтами...
Все оборачиваются: Лила, кузина невесты, вскрикнула и, вся дрожа, вцепилась в подставку для молитвенника; но вот, смертельно бледная, стыдясь обмоченной юбки, она уже спешит по центральному проходу, оборачивается, торопливо приседает перед алтарем и на цыпочках покидает церковь. Мария вздрагивает и, вернувшись с небес на землю, кладет ладонь на руку Мануэля, который машинально тоже ухватился за подставку для молитвенника.
Если б только он знал, если бы не лег в полночь, если бы не проснулся так поздно, если бы заранее не освободил себе этот день, если бы не жил один, если бы послушал радио, он не пришел бы сюда и не находился бы сейчас в церкви — впервые с тех пор, как он вышел из сиротского приюта, — и не торчал бы как чучело на этой дурацкой свадьбе, в то время как там, за стенами, неожиданно развязалась игра, в которой решается его участь.
Читать онлайн Мост через вечность бесплатно
| Ричард Бах ★ Мост через вечность читать книгу онлайн бесплатно | Буквально вчера вечером закончила чтение книги Ричарда Баха с довольно претенциозным названием "Мост через вечность" (The Bridge Across Forever, 1984). |
| Завершается ремонт моста через Адров. Новости Орши. |
Ричард Бах «Мост через вечность»
«Мост через вечность» (англ. The Bridge Across Forever) — роман Ричарда Баха 1984 года. Читать книгу Мост через вечность онлайн бесплатно и без регистрации в электронной библиотеке Я — Нэнси Ведущая‑программу‑новостей.
Ричард Бах
- Отзывы читателей
- Account Options
- Книга "Мост через вечность" - Ричард Бах. Цены, рецензии, файлы, тесты, цитаты
- Ричард Бах - Мост через вечность
- Читать книгу «Мост через вечность», Ричард Бах
- Ричард Бах. Мост через вечность
Это повесть о рыцаре, который умирал, и принцессе, спасшей ему жизнь, о красавице и чудовищах, о крепостных стенах, о силах смерти, которых нет, и силах жизни, которые есть. Это рассказ об одном приключении, которое является самым важным в любом возрасте...
Это рассказ об одном приключении, которое является самым важным в любом возрасте... Атрибуты книги:.
Еще один вдох. Мой ум полностью расслаблен: сейчас. Я погружаюсь в глубокий сон: сейчас. Я проснусь в тот миг, когда Лесли вернется, таким же отдохнувшим, как после восьмичасового глубокого нормального сна. Самовнушение действует особенно хорошо, если в ночь перед этим спать всего лишь два часа. Мой ум провалился в темноту; уличный шум постепенно затих. Увязнув в глубокой черной смоле, время остановилось. И вдруг среди этой кромешной тьмы появился!! Мне показалось, будто на меня упала звезда, которая была в десять десятков раз ярче, чем солнце, и вспышка ее света внезапно оглушила меня. Ни тени, ни цвета, ни тепла, ни мерцания, ни тела, ни неба, ни земли, ни пространства, ни времени, ни вещей, ни людей, ни слов, один только СВЕТ! Я безмолвно плавал в сиянии. Это не свет, осознавал я, это необъятное непрекращающееся великолепие, пронизывающее собой то, что когда-то было мной — это не свет. Этот свет просто олицетворяет нечто, он выражает собой что-то другое, более яркое, чем свет, — он выражает Любовь! Причем такую сильную, что сама идея о силе кажется смешным перышком мысли, если ее рассматривать в свете той грандиозной любви, которая поглотила меня. Я ЕСТЬ! Радость охватила меня всего и рвала меня на части. Атом отделялся от атома в пламени этой любви. Я был спичкой, упавшей на солнце. Такой сильной радости невозможно было выносить. Ни одного мгновения больше! Я задыхался. Пожалуйста, не надо! Как только я попросил, Любовь отступила, померкла и превратилась в ночь, которая была солнечным полуднем на Беверли-Хиллз в северном полушарии третьей планеты, обращающейся вокруг небольшой звездочки во второстепенной галактике в не представляющей интереса вселенской, которая является всего лишь незначительной особенностью одной из возможностей вообразить себе пространство-время. Я был микроскопическим проявлением жизни, которая в действительности бесконечно велика.
Лесли научила его понимать значение общественной жизни: они возглавили движение против вырубки леса и победили. Вместе они писали книги, читали лекции, путешествовали, изучали растения пустыни и распознавали змей по справочнику. И Ричард смеялся вместе с ней. Они рискнули и выиграли. Тысячи людей во всем мире радовались за них, и думали: «получилось у них — получится и у нас». Ричарду было 63 года, когда он женился снова, и, кажется, он и сейчас счастлив со своей молодой женой. А читатели изводили Баха бесконечными комментариями на его сайте: «Как вы посмели расстаться?! Мы поверили вам, когда вы сказали, что любите друг друга, но своим разводом вы вдребезги разбили мир наших самых светлых чувств и мечтаний! Твои книги когда-то были для нас Истиной, но теперь они сплошная ложь! Мы больше никогда не поверим в любовь!
Мост через вечность: идеальная любовь и развод Ричарда Баха и Лесли Пэрриш. — Мост через вечность (Ричард Бах). парусами, самолетами, идеями - и неудержимый магический поток прокладывает нам путь, вперед, низводя до нуля значительность правил, здравый смысл и разногласия, перенося. РИЧАРД БАХ "Мост через вечность"3 размером 51.12 MB. «Мост через вечность». Ричарда Баха хорошо читать в самолете. Этого "летящего" автора желательно читать, когда сам находишься в воздухе. читать книгу онлайн бесплатно.