Церковный суд лишил сана бывшего настоятеля храма Троицы в Хохлах протоиерея Алексея Уминского «за клятвопреступление». Алексей Уминский: биография и семья.
Библиография
- Оборотня в рясе лишили сана
- Изгнание Алексея Уминского - трагедия. И вот почему
- Правила жизни Алексея Уминского
- Первые шаги на пути к вере
- Школа любви: о семье — важнейшей ценности жизни
- Детство Алексея
Про изгнание прот. Алексия Уминского
Все, за что Дема брался, он всегда делал творчески, с душой. Путь священничества К нему Алексей Уминский пришёл удивительным образом. Однажды в 18 лет, оказавшись на службе в Псково-Печерском монастыре, услышал проповедь Иоанна Крестьянкина. Следует заметить, что отец Иоанн всегда очень трепетно относился к этой своей обязанности и готовился очень прилежно. Слова, прозвучавшие на проповеди, вдруг открыли для молодого человека цель его жизни. Она, по словам самого Алексея Уминского, прозвучала так отчётливо в голове и в сердце, что сомнений не оставалось — он должен быть священником. Удивительным образом на признание будущего отца Алексея отреагировал его духовный отец, сказав, что давно ждал от него этого решения.
Восхождение на этот непростой путь начиналось непросто, поскольку Алексей Уминский в то время не имел ни соответствующего образования, ни опыта. Однако было огромное желание и благословение. Первые годы служения Богу Воспоминания об этом времени для отца Алексия вызывают разные эмоции. Служение по тем временам начиналось далеко от Москвы в городке Кашира, куда отправили только что рукоположённого священника с его молодой женой и маленьким ребёнком. Ситуация в городке была просто ужасающая. Люди били и убивали друг друга, и это стало для некоторых нормой, а молодой жене священника было просто страшно жить.
Но вместе с тем об этом периоде своей жизни отец Алексей вспоминает с благодарностью. Ведь именно эти три года служения стали для него сложным испытанием. Вспоминая себя в те годы, священник благодарен каширским прихожанам, которые научили его главному качеству — любви к людям. Первое, с чего начинается взаимодействие пастыря и прихожан, это понимание и сочувствие, а все остальное приходит потом. Проповеди В них священник обращается к самым злободневным темам современности. Нужно заметить, что он не особо жалеет собеседников.
Особенно суров к тем, кто ждёт от церкви лишь подарков: здоровья, счастья и всего самого лучшего в этой жизни.
По словам Лученко, в храме новый настоятель — протоиерей Андрей Ткачев. Напомним, известный своими очень реакционными высказываниями о роли женщин, современном мире и так далее о. Андрей Ткачев до 2014 года был священником Украинской православной церкви Московского Патриархата, переехал в Россию после Майдана, а впоследствии не раз выступал с критикой Украины. Алексей Уминский и Андрей Ткачев отказались от комментариев. На официальном сайте храма Уминский до сих пор указан настоятелем.
Коллектив — вообще вещь плохая. Только что мы говорили про эту новую разобщенность, которая мешает людям собираться на службу. Это совершенно разное. В коллективе ты никто, у тебя нет ничего своего, только общее. А соборность — когда все вместе, но каждый остается со своей собственной свободой, со своим потенциалом. Соборность — это всегда уважение к чужой личности. А коллективизм — это торжество обезличенности. Мы привыкли к пионерлагерю, общаге, комсомолу под видом церковности.
И вот сейчас этот коллективизм терпит крах, а личностного, христианского, оказывается, не хватает. Потому что очень легко уйти в себя, и тебе никто не нужен. А если есть кто-то активный, вот как Лида, то это скорее это раздражает. Тишина идеальная» — Что испытывает священник, который служит в пустом храме? Он приходит на какую-нибудь раннюю службу — и вдруг оказывается, что вся Литургия для него так открыта, а он особенным образом открыт для Бога. Тишина и немноголюдность бывают удивительно хороши. Священнику и без ковида часто приходится служить в пустом храме, в будние-то дни в центре Москвы. Мы все привыкли.
Это огромное наслаждение, когда в храме есть три-четыре человека, и они молятся вместе с тобой. Не то, что кто-то пришел «постоять» Литургию, кто-то — встретить друзей, кто-то детей в воскреску привел, кто-то — на чаепитие. В этом нет ничего плохого, это нормально, но в храме наступает иногда такой шум, что деваться некуда. Во время причащения священников в алтаре должна быть полная тишина, а у людей — переменка. А сейчас все стоят в масках и не болтают. Тишина идеальная. Расставлены стульчики, можно и посидеть, всем хватает места. И все, кто приходят сейчас в храм, молятся и причащаются.
Наоборот, тишина, сосредоточенность, ушло все лишнее. Как только внешних обстоятельств не будет, этого тоже не будет. Человек не станет делать то, что ему не свойственно. Да, иногда священнику бывает очень хорошо послужить в пустом храме, потому что там очень маленький круг молящихся, но он — настоящий. Это не значит, что надо всех других как-то выгонять. Храм — это место, где людям хорошо, даже если они не понимают до конца, почему это так. Даже если они не умеют себя держать в таком духовном напряжении, чтобы все время быть как свеча горящая. Да и священник таким не бывает.
Мы все люди. Поэтому чего требовать от других… Я просто говорю о том, что сейчас есть какая-то странная ситуация. Все вроде правильно, но оно произошло каким-то неестественным образом, помимо нашей воли. Чему-то она может научить, конечно, но мы быстро забываем такие уроки. Я ее воспринимаю в том числе как какой-то личностный урок. Потому что я очень нетерпеливый. Очередь из пяти человек или автомобильная пробка — это для меня катастрофа. Я раздражаюсь, меня колотит.
А с пандемией не поспоришь, не поругаешься, хотя я не был готов к тому, что это будет так долго, и еще долго-долго-предолго. И непонятно, когда и чем все это кончится. И не начнется ли что-то другое. Я часто вспоминаю Откровение Иоанна Богослова. Эта книга про то, как человек должен воспринимать мировые катастрофы. И можно к ним отнестись так: «Ну вот, мы сейчас переждем это время, а потом опять все будет хорошо». Но Апокалипсис последовательно показывает, что одно время умножает другое.
Значит, они на это реагируют. Значит, есть какой-то отзвук, пусть и отрицательный, есть какая-то жизнь.
А когда нет реакции, значит, всем все равно — священник там, шаман или экстрасенс. Сейчас стала намечаться какая-то полярность, это нормально. Мне кажется, задача любого честного человека, который работает на телевидении — очень четко проводить границу между добром и злом. Называть их своими именами, не играть понятиями, не лукавить, не жонглировать словами, не превращать действительно вечные ценности в модель для ток-шоу — когда можно поговорить о каких-то серьезных вещах и абсолютно их обессмыслить, так что они превратятся в какие-то обертки от конфет. Вообще — то, что эта постоянная говорильня, этот формат ток-шоу забил все другие телевизионные идеи — ужасно. Сплошные ток-шоу с утра до вечера! Причем, берутся проблемы, в общем-то, серьезные, которые можно по-настоящему глубоко обсудить и сделать правильные выводы, расставив все по своим местам. Но обсуждаются они, как семечки лузгаются. И на тех людях, которые этим занимаются, лежит тяжелейшая ответственность.
Не зря Евангелие говорит: за всякое праздное слово, сказанное тобой, придется ответить на Страшном суде. За всякое слово! А телевидение сейчас занимается уничтожением смыслов. Другое дело, если оно сможет вернуться к осмыслению, к действительно серьезным диалогам…Они коммерчески, может, и невыгодны. Но можно найти другие формы. Ведь телевидение — это такое колоссальное поле для творчества. Средствами телевидения можно сделать очень много хорошего. И конечно, оно могло бы послужить Богу. Но Его пока туда не пускают.
Можно ли говорить о вечном человеку в трусах Те, кто делают телевидение, прекрасно знают, за счет чего они живут. Не зря же водка всегда является стратегическим продуктом. Хотя все понимают, что водка — зло, а алкоголизм — страшная болезнь и проблема для общества. И телевидение, по большому счету, ничем не отличается от торговли водкой. Его коммерциализация строится на интересе к экстремальному, трупам, сексу и смехотворству. Вот и все. Это то же самое, что влекло римлян на гладиаторские бои и на казни христиан. Им было интересно, как львы пожирают святых мучеников. Все были в восторге!
Этим жила империя. Сегодня этим же живет телевидение — оно ничем не отличается от римского Колизея. Конечно, телевидение — опасное поле деятельности, и священник должен крепко подумать, на какую программу ему идти. И позиция священника, заявляющего шеф-редактору, что он на эту программу не пойдет — это тоже проповедь, по крайней мере, для шеф-редактора: если священник не идет на твою программу, задумайся! В моем представлении, это — вредные программы. Даже если темы там заявляются полезные. Я все равно не пойду, потому что сам принцип этих программ, в моем представлении, душевреден. Это как раз то самое, о чем говорит Евангелие: бисер перед свиньями метать не надо. Не надо говорить о высоком, когда на тебя смотрит человек в трусах с баночкой пива в руках.
Но если строить программу на тех корпоративных принципах, о которых я говорил, на одного человека в трусах станет меньше — он наденет брюки. Либо просто выключит телевизор. Это его выбор, он его сделал, он внутренне определился. Причем, воспитывающим фактором может стать и хороший фильм, и телевизионная программа, и детская передача, и мультфильм, и концерт — все, что угодно. Просто все они должны уменьшать количество людей в трусах с банкой пива по ту сторону экрана, а не увеличивать. А пока телевидение делает все наоборот. Не надо бояться быть честным Христианские ценности не обязательно противоречат светскому формату. Вот когда люди от этого стереотипа мышления отойдут, тогда все встанет на свои места. Потому что говорить о порядочности, о честности, о мужестве, о верности вовсе не обязательно по-церковнославянски, используя какие-то элементы проповеди.
В конце концов, даже Леву Толстому, которого никак не упрекнешь в любви к Православию, тем не менее, почему-то удавалось доносить до людей правильно сформулированные православные мысли — он просто был честен как художник. Вот и на телевидении нужна элементарная честность, и там сразу появится христианство. Даже если оно и не будет так называться. Потому что честность хороша тем, что сразу все ставит на свои места: черное называет черным, белое — белым, добро — добром, а зло — злом. И никогда не скажет, что добро и зло могут меняться местами, что они равнозначны и равносильны. Честность всегда будет на стороне добра. Если говорить о миссионерстве, то оно должно быть на всех каналах. Все каналы должны быть заинтересованы, чтобы в их эфире были такие программы, которые носят не только просветительский, церковно-исторический, но и дискуссионный характер. Ведь вопросы веры — это всегда тема для дискуссии, диалога, споров.
Вопросы апологии во все века были очень острыми и очень интересными. Даже в первые годы советской власти, когда против Церкви шла страшная, жесточайшая борьба на уничтожение, и то постоянно устраивались дискуссии между атеистами и верующими. Те же диспуты Луначарского с Введенским, двух равно образованных и убежденных каждый в своей правоте людей, до сих пор вспоминаются. Это же очень телевизионно! Это не какой-то из пальца высосанный формат, где словесная дуэль никогда не несет ни философского, ни идеологического характера, так — бросается какая-то кость двум собакам, чтобы они погрызлись. Людям интересен сам момент дискуссии, сам процесс спора о серьезных понятиях. Но такого сейчас на телевидении нет. А могла бы быть очень интересная программа. Тут как раз дело в честности.
Но люди боятся — вдруг победит не тот, кто нужен? Телевидение — это же всегда мухлеж, тем более, если это не прямой эфир. Можно выиграть словесный поединок. Но если программа идет в записи, да к тому же проплачена твоим противником, в эфире все окажется наоборот. Серьезные осмысленные аргументы будут вырезаны, а какие-то неудачные реплики останутся. Но если такого шулерства не будет, эти программы могут быть очень интересными. И чем больше будет таких программ, тем лучше будет самому телевидению. Читайте также: Святая равноапостольная Нина — 27 января день памяти: житие, иконы, молитва Арена Колизея Но инициатива должна быть обоюдной. Должна быть заинтересованность канала и честность без оглядок — а что о нас подумают?
Пусть что могут, то и скажут. Если у них есть, что сказать. Нужно перестать оглядываться на какие-то второстепенные вещи и просто честно поступать в интересах не только собственного кармана, но и общества. А его интересы всегда одни и те же: общество должно быть здоровым, морально ориентированным, единым и нацеленным на взаимопомощь. А наше телевидение, к сожалению, сейчас сильно раскалывает общество. Потому что политики, которые всегда работают на свои личные интересы, пользуются им, будоража людей на пустом месте. Конечно, телевидение, по сути своей, далеко от христианских принципов мировидения. Христианство — это культура слышать. А культура зрелищ — это культура языческая.
И телевидение, естественно, тяготеет к этой зрелищности, к гладиаторским боям. Здесь сталкиваются два различных способа восприятия мира. Почему Церковь всегда выступала против театра? Потому что театр — это зрелище. Растлевающее и развращающее человека уже тем, что делает его пассивным потребителем. В этом смысле эффективность телевизионной проповеди, конечно, гораздо ниже, чем проповеди глаза в глаза. Но ведь и апостол Павел проповедовал в Ареопаге. И ходил в языческие храмы, осматривал их и даже приговаривал: какой же вы набожный, греки, народ! И это апостол Павел, который когда-то был таким жестким фарисеем, что с язычником, наверное, за один стол бы не сел, и память о том, что языческие изваяния не суть боги, но бесы, сохранил до конца своих дней.
И, тем не менее, он нашел в себе силы сказать такие странные слова. Потому что в первую очередь был миссионером. И в этом смысле телевидение для нас — поле миссионерское. Просто изначально оно — языческое. И это надо понимать. Это просто языческий театр. Кто такой современный священник? Задаваясь этим вопросом, Алексей Уминский ставит и другие: способен ли он ответить на самые острые вопросы нашей жизни, готов ли он к встрече с сомневающимися людьми? Отвечая на вопросы журналистов о работе в церкви, священник проводит своеобразную грань между тем, что есть работа, а что служение.
Алексей Уминский говорит о том, что священство — это не работа. Служение Господу и церкви происходит постоянно и к нему особое отношение. Вот журналистика, преподавание — это работа, а остальное — это служение. И так дано самим Господом. Алексей Уминский, биография которого насыщена самыми разными событиями, от активной комсомольской юности до пастырского служения, являет собой тот непростой и противоречивый путь, увенчанный благодатью Божьей. Он указывает священнику направление и даёт силы для того, чтобы освящать путь другим людям, ищущим свою дорогу к Господу в страшной тьме и суете мирской жизни. Православная Жизнь Одна из насущных проблем современной церковной жизни — развитие приходских общин. Важно, чтобы верующие, объединенные Чашей Евхаристии, стали не просто случайными знакомыми, но подлинными единомышленниками, помогающими друг другу в общем деле — деле спасения. Необходимо, чтобы человек не чувствовал себя в церкви случайным гостем, от которого ничего не зависит, чтобы храм действительно стал для него вторым домом, а община — второй семьей.
О том, как организовать жизнь прихода, а также о трудностях и проблемах, которые возникают на этом пути, мы беседуем с настоятелем храма Святой Живоначальной Троицы в Хохлах протоиереем Алексием Уминским. Наш храм находится в центре Москвы. Жилых домов здесь немного. Практически все здания, которые нас окружают, — это офисы, рестораны, кафе. И храмов вокруг достаточное количество. На расстоянии буквально вытянутой руки от нас находятся Иоанно-Предтеченский женский монастырь, храм святого равноапостольного князя Владимира, храм Трех Святителей на Кулишках, храм Живоначальной Троицы на Грязех.
Церковный суд лишил сана протоиерея Алексея Уминского
Цитировать Шекспира и Гёте, Бердяева и Ерофеева, Берроуза и Прилепина, говорить о "Матрице" Вачовски и постмодернизме в творчестве Пелевина, об искусстве иконописцев и поэзии Джона Донна, религиозности Чехова и социальных мотивах Бродского. Верить и прислушиваться к отцу Алексею Уминскому хочется именно по этой причине: таким священнослужителю XXI века и следует быть, чтобы становиться духовным маяком и авторитетом: сознающим свой путь, культивирующим духовные и личные постулаты, и при этом максимально открываясь окружающему миру, слушая и слыша его.
Его пребывание в городе продолжалось целых три года. Именно в этот период отец Алексей сформировался как священник.
Он научился качеству, которое необходимо для человека, посвятившего свою жизнь служению Богу, а именно любви к людям. Отец Алексий утверждает, что именно с понимания и сопереживания начинается взаимодействие с прихожанами. Годы работы отца Алексея в Кашире стали периодом дальнейшего духовного и профессионального роста.
Обучение Будучи членом комсомола, Алексей довольно успешно строил карьеру. Он стал начальником комсомольского штаба и получил награды. После окончания школы Алексей пошел по стопам матери и поступил в Педагогический институт на факультет романо-германской филологии.
Учась в университете, он не только изучал иностранные языки, но и имел возможность общаться со многими интересными людьми. Личная жизнь священника Об этой стороне жизни отца Алексея известно очень мало. Он живет со своей семьей в обычном девятиэтажном доме, как и большинство современных жителей города.
Его мать работает врачом и также служит людям, по словам Алексея Уминского священника. Его дети уже пожилые: старший сын живет сам по себе, а младший — студент. Он учится на историческом факультете и пока живет в одном доме с отцом и матерью.
Еще один сын Алексея Уминского — Демьян — трагически погиб в юном возрасте. Об этом тоже мало что известно. Дамиан был очень одаренным молодым человеком и любил церковь и все, что с ней связано.
С детства мальчик мечтал стать священником. Видимо, поэтому ему приписывали пение в хоре, алтарную службу и даже звон колоколов. Все, за что бы ни брался Дема, он всегда делал творчески и с душой.
Первые годы служения Богу Для отца Алексея воспоминания о том времени вызывают разные эмоции. Служение в те дни началось далеко от Москвы, в городе Кашира, куда послали только что рукоположенного священника с молодой женой и маленьким ребенком. Ситуация в городе была ужасающей.
Люди воевали и убивали друг друга, для некоторых это стало нормой, а молодая жена священника была просто в ужасе от жизни. Но в то же время отец Алексей вспоминает этот период своей жизни с благодарностью. В конце концов, эти три года службы стали для него испытанием.
Вспоминая те годы, священник благодарен прихожанам Кашицы, которые научили его главному качеству — любви к людям. Первое, с чего начинается взаимодействие приходского священника с прихожанами, — это понимание и сострадание, а все остальное приходит позже. Юношеские годы и молодость Будучи студентом, Алексей вступил в комсомол.
Он не просто числился в организации, а был ее активистом, состоял в ее штате и посещал собрания. Изменения в его мировоззрении произошли после поступления в Педагогический институт имени Крупской. Студенческие времена С ранних лет, благодаря матери, Алексей хорошо знал французский язык.
В качестве места учебы он выбирает факультет романских и германских языков. Молодой человек с легкостью входит в нее. Атмосфера в институте была совершенно иной: студенты чувствовали себя более непринужденно, высказывая свои взгляды.
Там он присоединился к движению хиппи. Расцвет этой субкультуры в Советском Союзе пришелся на 1970-е годы. Вскоре после поступления в университет Алексей уже ходил с длинными волосами и в джинсах с заплатками.
Это огромное наслаждение, когда в храме есть три-четыре человека, и они молятся вместе с тобой. Не то, что кто-то пришел «постоять» Литургию, кто-то — встретить друзей, кто-то детей в воскреску привел, кто-то — на чаепитие. В этом нет ничего плохого, это нормально, но в храме наступает иногда такой шум, что деваться некуда. Во время причащения священников в алтаре должна быть полная тишина, а у людей — переменка. А сейчас все стоят в масках и не болтают. Тишина идеальная. Расставлены стульчики, можно и посидеть, всем хватает места. И все, кто приходят сейчас в храм, молятся и причащаются.
Наоборот, тишина, сосредоточенность, ушло все лишнее. Как только внешних обстоятельств не будет, этого тоже не будет. Человек не станет делать то, что ему не свойственно. Да, иногда священнику бывает очень хорошо послужить в пустом храме, потому что там очень маленький круг молящихся, но он — настоящий. Это не значит, что надо всех других как-то выгонять. Храм — это место, где людям хорошо, даже если они не понимают до конца, почему это так. Даже если они не умеют себя держать в таком духовном напряжении, чтобы все время быть как свеча горящая. Да и священник таким не бывает.
Мы все люди. Поэтому чего требовать от других… Я просто говорю о том, что сейчас есть какая-то странная ситуация. Все вроде правильно, но оно произошло каким-то неестественным образом, помимо нашей воли. Чему-то она может научить, конечно, но мы быстро забываем такие уроки. Я ее воспринимаю в том числе как какой-то личностный урок. Потому что я очень нетерпеливый. Очередь из пяти человек или автомобильная пробка — это для меня катастрофа. Я раздражаюсь, меня колотит.
А с пандемией не поспоришь, не поругаешься, хотя я не был готов к тому, что это будет так долго, и еще долго-долго-предолго. И непонятно, когда и чем все это кончится. И не начнется ли что-то другое. Я часто вспоминаю Откровение Иоанна Богослова. Эта книга про то, как человек должен воспринимать мировые катастрофы. И можно к ним отнестись так: «Ну вот, мы сейчас переждем это время, а потом опять все будет хорошо». Но Апокалипсис последовательно показывает, что одно время умножает другое. Это последовательность событий, к которым никто не хочет быть готовым.
Что после пандемии наступит еще что-то худшее, например — нет с этой мыслью жить невыносимо. Поддерживает только то, что мы сейчас зажмуримся, сожмем зубы, перетерпим — и будет как раньше. Попробуй что-то сделать уже сейчас, не откладывая на потом. К концу года все мы измучены и думаем, что сейчас начнется новый год и что-то изменится. Но это же иллюзия. Надо просто принять эту данность нашей сегодняшней жизни. Мы не голодаем, храмы открыты, парки открыты, даже театры работают. Да, страшно пойти и заразиться, с кем-то это все время происходит.
Но нельзя жить в постоянном страхе и панике, потому что они становятся оправданием тому, что мы больше не делаем никакого внутреннего усилия, чтобы жить по Евангелию. Дескать, сейчас у меня молиться не получается, мне сейчас так уныло, так тяжко, люди вокруг умирают, но ведь это же кончится… И вот тогда я начну причащаться. Мы словно поставили себя на паузу. Но беда не ставит себя на паузу. При этом ничто ужасное из жизни не делось! Война в Карабахе или то, что происходит в Беларуси — все это, конечно, не дает покоя. Ты ничего не можешь сделать, а у меня так много там и близких друзей, и священников, которые нуждаются в молитве и в помощи.
Алексий Уминский. Корни этого требования чтения вслух евхаристических молитв восходят к протестантскому учению о всеобщем священстве мирян и, как следствие, учению об их сослужении священнику, который есть лишь предстоятель, а не совершитель таинства: в основе этого — протестантское истолкование слов апостола: «Вы — царственное священство» 1Пет. Это протестантское учение развил протопресвитер-модернист Николай Афанасьев.
Согласно ему, все миряне не просто участвуют или молятся на литургии, а служат литургию вместе со священством. Следует отметить, что при таком протестантском понимании Евхаристии на литургии не может быть непричащающихся мирян отсюда — требование неообновленческих священников причащаться мирянам за каждой литургией, так как в Православной Церкви служащий иерей не может уклониться от Святой Чаши. А так как, согласно учению прот. Афанасьева, предстоятелю в алтаре сослужат не только духовенство, но и все верные, то и недопустимы какие-либо «тайные» от мирян-«священников» молитвы. Следовательно, необязательна и исповедь перед причастием. Согласно же православному пониманию слов апостола Петра о «царственном священстве» 1Пет. То, что входит в служебные обязанности епископа, священника и диакона, совершенно не имеет никакого отношения к мирянам и простым монахам. В таинстве хиротонии священнослужители получают особый дар благодати служить Жертвеннику Господню. И поэтому то, что позволительно священнослужителю, то может быть крайне опасным, как в духовном, так и в физическом отношении, для не защищенного священническою благодатью рядового мирянина например, мирянину, находясь в алтаре, строго запрещено прикасаться к святому Престолу, ко Святой Чаше, за исключением целования ее нижнего края во время причащения, и поэтому, в частности, крайне душевредным является чтение мирянами тайносовершительных молитв из Служебника во время евхаристического Канона, что практикуется в обновленческих общинах и поэтому не могут сослужить священнику. Необходимость тайного чтения молитв также связана с природой самого священства.
Тайные молитвы, как часть таинства, это священнические молитвы, а посему принадлежат священству. Их должен произносить священник единолично, а не миряне. Итак, стирание границ между священством и мирянами представляет собой чистый протестантизм. Отделение священства клириков от мирян лаиков было и в Ветхом Завете, и в Новом. И подтверждение этому — наличие самого посвящения в священнослужители в христианской Церкви — таинство хиротонии. А когда миряне пытались беззаконно восхитить себе права священства, это заканчивалось весьма плачевно. В Ветхом Завете Господь посрамил и покарал Корея и его дерзких единомышленников, дерзнувших восстать на Моисея и Аарона, говоря: «Полно вам; все общество, все святы, и среди их Господь! Почему же вы ставите себя выше народа Господня? Моисей, услышав это, пал на лице свое и сказал Корею и всем сообщникам его говоря: завтра покажет Господь кто Его, и кто свят»; и посрамил Господь всех мужей, дерзнувших беззаконно восхитить ветхозаветное священство, страшно покарав их см. Вспомним также печальный пример Озии, у которого возгордилось сердце на погибель его 2 Пар.
Однажды Озия вошел в храм, чтобы самому воскурить Господу фимиам на алтаре кадильном. Азария священник и с ним 80 священников Господних не допускали Озию до этого, объясняя ему, что каждение Господу — дело священников, посвященных для каждения, и просили его выйти из святилища. Озия разгневался на священников и не уступил кадильницы. За это ослушание он был мгновенно поражен проказою на челе пред лицем священников. И проказа не покидала его до самой смерти. Вспомним еще и судьбу Озы 2 Цар. Из этого модернистского учения о «всеобщем священстве мирян» закономерно следует, что в храме у о. Уминского отменена обязательная исповедь перед Причастием.
Информация
- Изгнание Алексея Уминского - трагедия. И вот почему
- Что еще почитать
- Юношеские годы и молодость
- о. Уминский Алексей Анатольевич - Антимодернизм.ру
протоиерей Алексий Уминский
настоятель храма Святой Троицы в Хохлах, член редсовета журнала «Альфа и Омега», автор многочисленных публикаций на тему христианской педагогики. настоятель храма Святой Троицы в Хохлах, член редсовета журнала «Альфа и Омега», автор многочисленных публикаций на тему христианской педагогики. протоиерей Алексей Уминский — на странице писателя вы найдёте биографию, список книг и экранизаций, интересные факты из жизни, рецензии читателей и цитаты из книг. На объявление откликнулся священник Алексей Уминский. Протоиерея Алексея Уминского запретили в служении после антивоенных высказываний. Одним из таких людей является священник Алексей Уминский, биография и семья которого будут описаны в данной статье.
Протоиерей Алексей Уминский: почему я ушел из соцсетей
Он также высказался о вере, патриотизме, власти, коллективном мышлении и частых заблуждениях о христианстве. Spltnk изучил интервью и пересказывает главное. О Пасхе и о том, как радоваться в праздники в сложные времена Ничего не изменилось и никогда не изменится. Пасха — это свет, который приходит во мраке. Не бывало времени, когда Пасха справлялась бы не во мраке Гефсиманского сада, который она рассеивает. Хождение за Христом, соприсутствие Христу обязательно приведет тебя в этот мрак. И никто не хочет за ним в этот мрак. Поэтому и Пасха оказывается странной — как же праздновать, когда кругом мрак?
Давайте праздновать Пасху, когда у нас хорошее настроение. Когда все в мире гладенько, прекрасненько, когда нас никто не бьет, не оскорбляет, не оплевывает, не ругает, когда не происходит ничего страшного — вот тогда и праздник, а иначе нельзя радоваться, права не имеем. Это ложь. Ложь, связанная с тем, что человек не очень понимает, что такое быть христианином. О победе жизни над смертью Умирающий ребенок умрет. Нищий не найдет кошелька. Бездомному никто не откроет дверь.
Он так и останется бездомным. Но это не значит, что Пасха не наступает, что жизнь не побеждает смерть. Потому что это происходит не таким образом. Потому что, если в твою жизнь не спускается Христос, как он спустился в ад, Пасха — это просто разговение, прекрасные богослужения, веселые люди, которые собрались в храме и кричат со всей мочи: "Христос воскресе! И всем хорошо и радостно. Тогда это просто праздник. Как Новый год, только в церковном формате.
Все чокаются, обнимаются, целуются, садятся за стол. Это замечательно.
Об этом в телеграм-канале «Православие и зомби» написала религиоведка Ксения Лученко. По ее словам, вместо Уминского назначили протоиерея Андрея Ткачева, который в 2014 году переехал в РФ из Украины, а в 2022-м поддержал военную операцию. Служба безопасности Украины в апреле 2023 года предъявила Ткачеву обвинения в «пропаганде войны» и «оправдании вооруженной агрессии против Украины». В храме новый настоятель», — написал он в телеграм-канале.
Хорошо ли это? Частная жизнь священника должна быть сохранена от других. Иначе от этой жизни, от самого священника просто ничего не останется. У меня, например, частенько бывает, когда в четыре часа утра приходит сообщение. Просыпаюсь, продираю глаза, читаю «Батюшка помолитесь! Хватаюсь за сердце. Читаю дальше: «Благословите, сели в самолет, улетаем на Кипр! У меня чуть сердце не оборвалось, а они — на Кипр улетают. И если бы это было один раз. Поэтому в течение последнего года я стал отключать свой телефон на ночь. Утром включаю — как правило, примерно шесть сообщений и четыре непринятых звонка. Полезно ли духовнику читать странички своих чад? Без всякого сомнения. Он не будет публиковать на своей странице что-то, что разрушит его имидж. В какой-то степени мы видим настоящего человека, но только в той, в которой он хочет показать себя другим. То есть, по сути, мы видим ложь. Может ли этим пользоваться пастырь? А зачем? Зачем лезть специально в чужую жизнь? Да еще в жизнь ложную, виртуальную. В нашей гимназии, например, были случаи, когда школьники из мести создавали фальшивые страницы друг про друга и наполняли их ужасным, обидным содержанием. Дело даже доходило до исключения из гимназии. Представляете, как мог бы обмануться духовник, прочитай он такую страницу перед исповедью или перед благословением на что-нибудь важное? Хотя и просматриваю в интернете православные сайты, но, скажем, радио в машине уже не слушаю. Необходимой информации на самом деле не так много. Что-то действительно важное, что-то серьезное или страшное, то что имеет отношение к молитве, ты обязательно узнаешь, без всякого интернета, без всякого телевизора, без всякого радио. Поэтому иногда, в пост, можно спокойно все выключить. Настоящей духовной пищей всегда останется книга. Если она исчезнет, исчезнет и интернет. Потому что все начинается с книги. Интернет — это переложение книги в иное пространство, в иную короткую, клиповую форму.
И вообще, богослужение стало многим неинтересно. Я с некоторым недоумением замечаю, что в храмах очень мало людей — даже там, где настоятели не соблюдают никаких предписаний, где нет масочного режима и так далее. Те, кто ходил раньше в храм, ходить в него перестали. Почему — загадка. Я этим отчасти обескуражен, и, конечно, ищу причины. Думаю, очень многие, действительно, напуганы тем, что происходит, и даже паникуют сверх меры. Чувство тревоги и паники вселилось в человека, и это лишает… тонуса какого-то. Проще не пойти, чем пойти. Но есть всем знакомые «неблагочестивые» причины, — когда лень вставать, выходить из дома, — но зато ты преодолел себя, и это твоя личная небольшая христианская победа. Ты духовно растешь. А сейчас не ходят не потому, что лень, а потому что не нужно. Это ничего не меняет, ничего не дает. Я заметил очень опасную тенденцию… Может быть, я ошибаюсь, конечно, но этот год с ковидом как-то смыл с людей не только тончайший слой церковного благочестия, но и просто человеческую порядочность и благородство, которые вообще-то без большого труда даются человеку, но только до тех пор, пока все нормально. Плохо воевать — все понимают это, но не выдерживают и начинают. Меня очень шокировала история с детским хосписом, с «Домом с маяком». Что вообще происходит с людьми? Ведь на Лидию Мониаву, директора Благотворительного фонда «Дом с маяком», кто-то написал донос, ну просто в стиле 37-го года. И последствия могли быть ох какие серьезные. Причина этого доноса — ненависть к тому, что делает Лида. Неприятие того, что человек делает доброе дело. Два года назад была другая крайность, от которой становилось не по себе: «Лида, ты святая» — и миллионы лайков. И тут Лида взяла Колю, мальчика с тяжелой инвалидностью, — и все ополчились на нее, даже пожертвования в фонд сократились. Какое количество людей вдруг перестало быть людьми! Просто потому, что надо здесь себя немножко напрягать, а нет ни у кого ни сил, ни желания. Уходит живое, остается пластмассовое. Это происходит и с людьми, и с самой Церковью. Очень тревожно. Не то, чтобы сразу все придут. И возможно, это будут другие люди. Ко мне в храм сейчас ходит половина совершенно новых, неизвестных мне людей. Записываются, приходят семьями. Я вот только сейчас начинаю запоминать, кого как зовут. Эти люди встали на те пустые места, которые освободили мои прихожане. То, что называется духовной жизнью, хоть это и высокопарно звучит. А сейчас я вижу, что всего этого становится все меньше, как будто все перестают напрягать себя внутренне, по-человечески. Как будто не интересно больше ничего из себя строить в глазах других людей, быть лучше, чем ты есть на самом деле, изображать из себя благочестивого прихожанина, или доброго христианина, или просто какого-то хорошего человека. Какое-то массовое уныние. Но при этом ты все равно остаешься тем, кто ты есть. А если ты меняешься вместе с декорацией, то где ты сам? Церкви открыты, а приходская жизнь как будто бы умерла. Я очень устал от этой церковной безжизненности. Надо бороться, не давать себе унывать, внутренне соглашаться с разобщенностью, с чем угодно. Но это даже труднее, чем просто пойти на обычную воскресную службу, потому что ты должен это сделать сам. Без опоры на коллективный разум. Коллектив — вообще вещь плохая. Только что мы говорили про эту новую разобщенность, которая мешает людям собираться на службу. Это совершенно разное.
Про изгнание прот. Алексия Уминского
Чем громче музыка, тем меньше себя слышишь. Мне дорогих подарков никто не предлагал. Но вдруг кто-то скажет: «Вот, батюшка, вам к юбилею BMW, шестерка. Сам человек может в нем превратиться в фейк», – говорит известный московский священник и телеведущий протоиерей Алексий УМИНСКИЙ, закрывший свои аккаунты в соцсетях. Алексей Уминский: Насколько мне известно, если мы говорим про Кемерово, то священники сразу приехали туда. Биография Алексея Уминского — священнослужителя Русской православной церкви и настоятеля храма Святой Троицы в Хохлах, с января 2024 года запрещенного в служении. Профессиональный провокатор Алексей «Гапон» Венедиктов* жестко подставил обожаемого в либеральных кругах протоирея Алексея Уминского. Ранее стало известно о том, что протоиерея Уминского лишили настоятельства в московском храме Живоначальной Троицы в Хохлах и запретили служить.
Протоиерея Уминского отстранили от служения. Теперь его ждет церковный суд
Протоиерей Алексей Уминский — об итогах 2020 года. Разговор о Евангелии со священником Алексеем Уминским". Смею Вас уверить, что священник Алексей Анатольевич Уминский придерживается модернистских взглядов по очень многим вопросам, не только касаемых исповеди и причастия.
Церковный суд лишил сана «антивоенного» священника Алексея Уминского
Ельциноиды поголовно превратившиеся вдруг из атеистов в православных! Яркий проповедник, обличитель бандеровского фашизма, он был вынужден покинуть Украину под угрозой физической расправы. Это прекрасный рождественский подарок всем добрым русским людям. Надо только озаботиться насчет охраны батюшки: либеральные ироды способны на любое преступление. В сериале «Монастырь» прошмандовка совращает паренька, который собирался стать монахом. В свое время он отчаянно защищал насильника Дмитриева, руководителя карельского отделения общества «Мемориал».
В этом и заключается специфика и особенность священно-служения. Ибо священник никогда не равен самому себе в человеческом плане.
В его служении есть всегда нечто большее, чем он сам, чем его образование, таланты или трудолюбие. И я знаю, что многие бывшие священники, лишившись сана, потом удивлялись, куда же делась та сила и привлекательность, которые так легко располагали к ним сердца людей. Наверное, это и есть то, что Церковь называет благодатью священства.
В 12—13 лет у ребенка начинаются настоящие большие конфликты, в первую очередь с самим собой.
Подростки меняются телесно, у них появляются прыщи, они смотрят на себя в зеркало, и им не нравится то, что они видят, они начинают себя стесняться, потом над ними кто-то посмеялся, вдобавок они еще и не догоняют по каким-то предметам в школе, начинают получать двойки-тройки, и, как снежный ком, ничего не выходит, все валится из рук. Ребенок начинает задыхаться под грузом конфликтов. Например, подросток из христианской семьи. Его и родители, и школа учили, что надо делать, какие молитвы читать утром, какие вечером, как надо исповедоваться, как поститься.
Он начинает молиться Богу, а в ответ — ничего! Бог его «не слышит». А ведь взрослые как его учили: «Если будешь молиться, Бог тебя всегда услышит и поможет, ты только молись, и у тебя все будет хорошо! Так ребенок сталкивается с настоящей проблемой веры в подростковом возрасте.
Несомненно, кризисы существуют и они неизбежны. А у подростка они еще масштабнее, поскольку под вопрос ставится вообще все: восприятие мира, себя, окружения, семьи. Все вещи, которые ему преподавались как истина в последней инстанции, начинают проходить через эти жернова сомнений. Это очень серьезный слом, и человек без веры оказывается трагически не готов к тишине, к молчанию, к темноте и пустоте.
Процентов 80 наших выпускников поступают в светские вузы». Возможно, настало время христианским педагогам, психологам и Церкви подумать о том, как все-таки говорить с детьми о вопросах пола. У нас все так уверены, что сексуальное воспитание на Западе развращает детей, а собственных вариантов и альтернатив у нас вообще нет. Я как-то выступал с педагогической лекцией на одном собрании перед родителями и преподавателями воскресных школ в Прибалтике.
Там много детей из христианских семей учатся в школах Евросоюза. А у них сексуальное воспитание является обязательным предметом учебной программы. Родители в ужасе: «Как же нам быть? Как нам спасти детей от этого всего?
Как нам не пускать их на эти ужасные уроки? Вот, они в Голландии вообще фаллоимитаторы на уроках показывают». Я их спрашиваю: «Хорошо, а вы сами помните, где и как вы получили свое сексуальное образование и воспитание? Мы же выросли в Советском Союзе, у нас ничего такого не было!
А я вам расскажу, что было на самом деле. В школьном туалете, в подворотне, в пионерском лагере вы узнавали о себе, о поле, о мальчиках и девочках и о физиологии человека. В такой форме, таких выражениях, образах и картинках, что любая Голландия с ее фаллоимитаторами покажется игрушкой. А сегодня дети получают все это через интернет, и мы имеем дело с вообще не контролируемой средой.
Можно сколько угодно делать вид, что это все антихристианское и нецерковное, что мы должны воспитывать в детях исключительно целомудрие, но это совсем не выход. И что вообще такое целомудрие?
В течение 8 лет работал учителем французского языка в общеобразовательной школе. В конце 1980-х архимандрит Иоанн Крестьянкин благословил его на путь священства. С 1990 года настоятель Успенского собора города Каширы, благочинный храмов Каширского округа Московской епархии.
С 1993 года до начала января 2024 года — настоятель храма Живоначальной Троицы в Хохлах.
УМИНСКИЙ АЛЕКСЕЙ АНАТОЛЬЕВИЧ
Он также был настоятелем Успенского собора города Кашира, руководил Свято-Владимирской гимназией, где преподавал духовные дисциплины. Публицист модернистского и либерального направления Протоиерей Уминский — редактор журнала «Альфа и Омега», автор статей на тему христианской педагогики. Автор уверен, что церковь должна принимать активное участие в общественной и политической жизни. Он не раз высказывался о том, что церкви следует занять какую-то политическую позицию и не бояться требовать от государства конкретных решений. Также Уминский — ведущий православных телепередач на канале «Культура».
Духовная литература В своих работах священник размышляет о роли веры в жизни человека и страны, о правилах благочестия, о свободе и совести, о борьбе со страстями, о любви в семье и детской духовной жизни. Проповедник доносит до верующих откровенные послания из Евангелия, делая образ Христа близким и понятным для всех христиан.
Москвы, освобождается от несомого послушания и запрещается в священнослужении до окончания рассмотрения его дела в дисциплинарной комиссии при Епархиальном совете г. Москвы», — говорится в сообщении на сайте. Указ датирован 3 января.
Об отстранении Уминского от служения 5 января сообщили журналист и экс-главред радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов признан иноагентом , историк культуры Николай Подосокорский и религиовед Ксения Лученко. По их словам, на его место в храме Троицы был назначен протоиерей Андрей Ткачев, который не раз выступал с критикой Украины. Спустя двое суток Ткачев подтвердил свое назначение в своем Telegram-канале. Алексею Уминскому, то, что о. Андрей Ткачев тоже, мягко говоря, вырван из привычного течения жизни, никого толком не волнует.
Копья ломаются о политические мифологемы», — написал Ткачев.
Узнав о крещении внука, он сильно возмущался. Но когда дед, будучи в преклонном возрасте, умирал, то шепотом повторял только одно слово: «Господи!
Родители принадлежали к советской интеллигенции. Отец работал инженером, состоял в партии. Мать преподавала французский язык в школе.
И хотя разговоров о вере дома не возникало, родители привили сыну понятия правды, добра и справедливости. Читайте также: Житие преподобных Кирилла и Марии Радонежских, родителей преподобного Сергия Юношеские годы и молодость Еще учась в школе, Алексей вступил в комсомол. Он не просто числился в данной организации, а был активистом, состоял в штабе, посещал собрания.
Перемены в его мировоззрении произошли после поступления в педагогический институт имени Крупской. Студенческие времена С ранних лет благодаря маме Алексей хорошо знал французский язык. Поэтому местом учебы он выбирает факультет романо-германских языков.
Юноша с легкостью туда поступает. В институте присутствовала совсем другая атмосфера: студенты чувствовали себя свободней в своих взглядах. Там юноша влился в движение хиппи.
Расцвет этой субкультуры в СССР как раз пришелся на 70-е годы. Вскоре после поступления в учебное заведение Алексей уже ходил с длинными волосами и в джинсах с заплатками. Автостопом он ездил во многие города страны.
Из-за своего внешнего вида несколько раз попадал в милицию. Среди однокурсников юноши встречались верующие люди, показавшие новый для него церковный мир. Молодой человек начинает читать Евангелие, православную духовную литературу.
Так он приходит к Богу. В 1980 году в двадцатилетнем возрасте Алексей крестился. В конце учебы его чуть не исключили из института: один преподаватель увидел у юноши крестик.
Молодой человек усугубил ситуацию, назвав себя православным верующим. Студента Уминского отстояли другие преподаватели. Окончив институт, он 8 лет преподавал в школе французский язык.
Это совершенно разное. В коллективе ты никто, у тебя нет ничего своего, только общее. А соборность — когда все вместе, но каждый остается со своей собственной свободой, со своим потенциалом. Соборность — это всегда уважение к чужой личности.
А коллективизм — это торжество обезличенности. Мы привыкли к пионерлагерю, общаге, комсомолу под видом церковности. И вот сейчас этот коллективизм терпит крах, а личностного, христианского, оказывается, не хватает. Потому что очень легко уйти в себя, и тебе никто не нужен.
А если есть кто-то активный, вот как Лида, то это скорее это раздражает. Тишина идеальная» — Что испытывает священник, который служит в пустом храме? Он приходит на какую-нибудь раннюю службу — и вдруг оказывается, что вся Литургия для него так открыта, а он особенным образом открыт для Бога. Тишина и немноголюдность бывают удивительно хороши.
Священнику и без ковида часто приходится служить в пустом храме, в будние-то дни в центре Москвы. Мы все привыкли. Это огромное наслаждение, когда в храме есть три-четыре человека, и они молятся вместе с тобой. Не то, что кто-то пришел «постоять» Литургию, кто-то — встретить друзей, кто-то детей в воскреску привел, кто-то — на чаепитие.
В этом нет ничего плохого, это нормально, но в храме наступает иногда такой шум, что деваться некуда. Во время причащения священников в алтаре должна быть полная тишина, а у людей — переменка. А сейчас все стоят в масках и не болтают. Тишина идеальная.
Расставлены стульчики, можно и посидеть, всем хватает места. И все, кто приходят сейчас в храм, молятся и причащаются. Наоборот, тишина, сосредоточенность, ушло все лишнее. Как только внешних обстоятельств не будет, этого тоже не будет.
Человек не станет делать то, что ему не свойственно. Да, иногда священнику бывает очень хорошо послужить в пустом храме, потому что там очень маленький круг молящихся, но он — настоящий. Это не значит, что надо всех других как-то выгонять. Храм — это место, где людям хорошо, даже если они не понимают до конца, почему это так.
Даже если они не умеют себя держать в таком духовном напряжении, чтобы все время быть как свеча горящая. Да и священник таким не бывает. Мы все люди. Поэтому чего требовать от других… Я просто говорю о том, что сейчас есть какая-то странная ситуация.
Все вроде правильно, но оно произошло каким-то неестественным образом, помимо нашей воли. Чему-то она может научить, конечно, но мы быстро забываем такие уроки. Я ее воспринимаю в том числе как какой-то личностный урок. Потому что я очень нетерпеливый.
Очередь из пяти человек или автомобильная пробка — это для меня катастрофа. Я раздражаюсь, меня колотит. А с пандемией не поспоришь, не поругаешься, хотя я не был готов к тому, что это будет так долго, и еще долго-долго-предолго. И непонятно, когда и чем все это кончится.
И не начнется ли что-то другое. Я часто вспоминаю Откровение Иоанна Богослова. Эта книга про то, как человек должен воспринимать мировые катастрофы. И можно к ним отнестись так: «Ну вот, мы сейчас переждем это время, а потом опять все будет хорошо».
Но Апокалипсис последовательно показывает, что одно время умножает другое. Это последовательность событий, к которым никто не хочет быть готовым. Что после пандемии наступит еще что-то худшее, например — нет с этой мыслью жить невыносимо.