В романе "Бедные люди" раскрываются вечная тема "маленького человека" и трогательная история любви мелкого чиновника Макара Девушкина и Вареньки Доброселовой. Однако три переделки «Бедных людей» — это не только поиски адекватной художественной формы, но и свидетельство напряженной духовной работы автора, серьезного изменения в его мироощущении, о чем Достоевский доверительно дает понять брату: «Я страшно читаю. Писатель начинает работу над романом «Бедные люди» в 1844 году, когда оставляет должность чертежника и решает всерьез заняться творчеством. Иллюстрация к роману Ф. М. Достоевского «Бедные люди». «БЕДНЫЕ ЛЮДИ» В 1845 году Ф.М. Достоевский закончил работу над романом «Бедные люди».
Что скажете о пересказе?
- "Бедные люди" |
- Ф. М. Достоевский. Бедные люди. Текст произведения
- Макар-Вареньке
- Характеристики
- Бедные люди. Повести (книга) —
- Бедные люди. Федор Достоевский 2020 слушать онлайн
Бедные люди | Достоевский, Федор
Аудиокнигу «Бедные люди», автор которой — Фёдор Достоевский, вы можете послушать на сайте или в приложении для iOS или Android. краткое содержание романа Достоевского по главам, подробный и доходчивый пересказ доступен для прочтения на нашем сайте. Федор Михайлович Достоевский у нас доступна к чтению онлайн. Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов. Учредитель — Ковалев Денис Сергеевич, Главный редактор — Ковалев Д.С. Телефон 8 (800) 550-76-36 Электронный адрес [email protected]. Бедный чиновник берет под свою защиту семнадцатилетнюю сироту, за которую, кроме него, заступиться некому.
БЕДНЫЕ ЛЮДИ
Случилось же это все по моей ветрености, а более потому, что ужасно скучно, а от скуки и за что не возьмешься? Я же полагала, что вы сами в своем письме хотели посмеяться. Мне ужасно грустно стало, когда я увидела, что вы недовольны мною. Нет, добрый друг мой и благодетель, вы ошибетесь, если будете подозревать меня в нечувствительности и неблагодарности. Я умею оценить в моем сердце все, что вы для меня сделали, защитив меня от злых людей, от их гонения и ненависти. Я вечно буду за вас бога молить, и если моя молитва доходна к богу и небо внемлет ей, то вы будете счастливы. Я сегодня чувствую себя очень нездоровою. Во мне жар и озноб попеременно. Федора за меня очень беспокоится. Вы напрасно стыдитесь ходить к нам, Макар Алексеевич.
Какое другим дело! Вы с нами знакомы, и дело с концом!.. Прощайте, Макар Алексеевич. Более писать теперь не о чем, да и не могу: ужасно нездоровится. Прошу вас еще раз не сердиться на меня и быть уверену в том всегдашнем почтении и в той привязанности, с каковыми честь имею пребыть наипреданнейшею и покорнейшею услужницей вашей Апреля 12-го. Ах, маточка моя, что это с вами! Ведь вот каждый-то раз вы меня так пугаете. Пишу вам в каждом письме, чтоб вы береглись, чтоб вы кутались, чтоб не выходили в дурную погоду, осторожность во всем наблюдали бы, — а вы, ангельчик мой, меня и не слушаетесь. Ах, голубчик мой, ну, словно вы дитя какое-нибудь!
Ведь вы слабенькие, как соломинка слабенькие, это я знаю. Чуть ветерочек какой, так уж вы и хвораете. Так остерегаться нужно, самой о себе стараться, опасностей избегать и друзей своих в горе и в уныние не вводить. Изъявляете желание, маточка, в подробности узнать о моем житье-бытье и обо всем меня окружающем. С радостию спешу исполнить ваше желание, родная моя. Начну сначала, маточка: больше порядку будет. Во-первых, в доме у нас, на чистом входе, лестницы весьма посредственные; особливо парадная — чистая, светлая, широкая, все чугун да красное дерево. Зато уж про черную и не спрашивайте: винтовая, сырая, грязная, ступеньки поломаны, и стены такие жирные, что рука прилипает, когда на них опираешься. На каждой площадке стоят сундуки, стулья и шкафы поломанные, ветошки развешаны, окна повыбиты; лоханки стоят со всякою нечистью, с грязью, с сором, с яичною скорлупою да с рыбьими пузырями; запах дурной… одним словом, нехорошо.
Я уже описывал вам расположение комнат; оно, нечего сказать, удобно, это правда, но как-то в них душно, то есть не то чтобы оно пахло дурно, а так, если можно выразиться, немного гнилой, остро-услащенный запах какой-то. На первый раз впечатление невыгодное, но это все ничего; стоит только минуты две побыть у нас, так и пройдет и не почувствуешь, как все пройдет, потому что и сам как-то дурно пропахнешь, и платье пропахнет, и руки пропахнут, и все пропахнет, — ну, и привыкнешь. У нас чижики так и мрут. Мичман уж пятого покупает — не живут в нашем воздухе, да и только. Кухня у нас большая, обширная, светлая. Правда, по утрам чадно немного, когда рыбу или говядину жарят, да и нальют и намочат везде, зато уж вечером рай. В кухне у нас на веревках всегда белье висит старое; а так как моя комната недалеко, то есть почти примыкает к кухне, то запах от белья меня беспокоит немного; но ничего: поживешь и попривыкнешь. С самого раннего утра, Варенька, у нас возня начинается, встают, ходят, стучат, — это поднимаются все, кому надо, кто в службе или так, сам по себе; все пить чай начинают. Самовары у нас хозяйские, большею частию, мало их, ну так мы все очередь держим; а кто попадет не в очередь со своим чайником, так сейчас тому голову вымоют.
Вот я было попал в первый раз, да… впрочем, что же писать! Тут-то я со всеми и познакомился. С мичманом с первым познакомился; откровенный такой, все мне рассказал: про батюшку, про матушку, про сестрицу, что за тульским заседателем, и про город Кронштадт. Обещал мне во всем покровительствовать и тут же меня к себе на чай пригласил. Отыскал я его в той самой комнате, где у нас обыкновенно в карты играют. Там мне дали чаю и непременно хотели, чтоб я в азартную игру с ними играл. Смеялись ли они, нет ли надо мною, не знаю; только сами они всю ночь напролет проиграли, и когда я вошел, так тоже играли. Мел, карты, дым такой ходил по всей комнате, что глаза ело. Играть я не стал, и мне сейчас заметили, что я про философию говорю.
Потом уж никто со мною и не говорил все время; да я, по правде, рад был тому. Не пойду к ним теперь; азарт у них, чистый азарт! Вот у чиновника по литературной части бывают также собрания по вечерам. Ну, у того хорошо, скромно, невинно и деликатно; все на тонкой ноге. Ну, Варенька, замечу вам еще мимоходом, что прегадкая женщина наша хозяйка, к тому же сущая ведьма. Вы видели Терезу. Ну, что она такое на самом-то деле? Худая, как общипанный, чахлый цыпленок. В доме и людей-то всего двое: Тереза да Фальдони [Тереза да Фальдони — ставшие нарицательными имена героев популярного сентиментального романа Н.
Леонара «Тереза и Фальдони, или Письма двух любовников, живших в Лионе» 1783. Я не знаю, может быть, у него есть и другое какое имя, только он и на это откликается; все его так зовут. Он рыжий, чухна какая-то, кривой, курносый, грубиян: все с Терезой бранится, чуть не дерутся. Вообще сказать, жить мне здесь не так чтобы совсем было хорошо… Чтоб этак всем разом ночью заснуть и успокоиться — этого никогда не бывает. Уж вечно где-нибудь сидят да играют, а иногда и такое делается, что зазорно рассказывать. Теперь уж я все-таки пообвык, а вот удивляюсь, как в таком содоме семейные люди уживаются. Целая семья бедняков каких-то у нашей хозяйки комнату нанимает, только не рядом с другими нумерами, а по другую сторону, в углу, отдельно. Люди смирные! Об них никто ничего и не слышит.
Живут они в одной комнатке, огородясь в ней перегородкою. Он какой-то чиновник без места, из службы лет семь тому исключенный за что-то. Фамилья его Горшков; такой седенький, маленький; ходит в таком засаленном, в таком истертом платье, что больно смотреть; куда хуже моего! Жалкий, хилый такой встречаемся мы с ним иногда в коридоре ; коленки у него дрожат, руки дрожат, голова дрожит, уж от болезни, что ли, какой, бог его знает; робкий, боится всех, ходит стороночкой; уж я застенчив подчас, а этот еще хуже. Семейства у него — жена и трое детей. Старший, мальчик, весь в отца, тоже такой чахлый. Жена была когда-то собою весьма недурна, и теперь заметно; ходит, бедная, в таком жалком отребье. Они, я слышал, задолжали хозяйке; она с ними что-то не слишком ласкова. Слышал тоже, что у самого-то Горшкова неприятности есть какие-то, по которым он и места лишился… процесс не процесс, под судом не под судом, под следствием каким-то, что ли — уж истинно не могу вам сказать.
Бедны-то они, бедны — господи, бог мой! Всегда у них в комнате тихо и смирно, словно и не живет никто. Даже детей не слышно. И не бывает этого, чтобы когда-нибудь порезвились, поиграли дети, а уж это худой знак. Как-то мне раз, вечером, случилось мимо их дверей пройти; на ту пору в доме стало что-то не по-обычному тихо; слышу всхлипывание, потом шепот, потом опять всхлипывание, точно как будто плачут, да так тихо, так жалко, что у меня все сердце надорвалось, и потом всю ночь мысль об этих бедняках меня не покидала, так что и заснуть не удалось хорошенько. Ну, прощайте, дружочек бесценный мой, Варенька! Описал я вам все, как умел. Сегодня я весь день все только об вас и думаю. У меня за вас, родная моя, все сердце изныло.
Ведь вот, душечка моя, я вот знаю, что у вас теплого салопа нет. Уж эти мне петербургские весны, ветры да дождички со снежочком, — уж это смерть моя, Варенька! Такое благорастворение воздухов, что убереги меня, господи! Не взыщите, душечка, на писании; слогу нет, Варенька, слогу нет никакого. Хоть бы какой-нибудь был! Пишу, что на ум взбредет, так, чтобы вас только поразвеселить чем-нибудь. Ведь вот если б я учился как-нибудь, дело другое; а то ведь как я учился? Ваш всегдашний и верный друг Макар Девушкин. Апреля 25-го.
Сегодня я двоюродную сестру мою Сашу встретила! Услышала я тоже со стороны, что Анна Федоровна все обо мне выведывает. Она, кажется, никогда не перестанет меня преследовать. Она говорит, что хочет простить меня, забыть все прошедшее и что непременно сама навестит меня. Говорит, что вы мне вовсе не родственник, что она ближе мне родственница, что в семейные отношения наши вы не имеете никакого права входить и что мне стыдно и неприлично жить вашей милостыней и на вашем содержании… говорит, что я забыла ее хлеб-соль, что она меня с матушкой, может быть, от голодной смерти избавила, что она нас поила-кормила и с лишком два с половиною года на нас убыточилась, что она нам сверх всего этого долг простила. И матушку-то она пощадить не хотела! А если бы знала бедная матушка, что они со мною сделали! Бог видит!.. Анна Федоровна говорит, что я по глупости моей своего счастия удержать не умела, что она сама меня на счастие наводила, что она ни в чем остальном не виновата и что я сама за честь свою не умела, а может быть, и не хотела вступиться.
А кто же тут виноват, боже великий!
Впечатления2 Слушают70 Повесть «Бедные люди» — успешный дебют писателя. История любви Макара Девушкина и Вареньки Доброселовой покорила сердца даже состоявшихся писателей, увидевших в молодом писателе нового Гоголя, и читателей. Герои представляют собой Вертера и Лотту из романа «Страдания юного Вертера» Гёте, помещённых в нищую петербургскую жизнь.
Девушкин убеждает Вареньку, что у него всё в порядке с деньгами, посылает ей сладости и цветы в горшках. Варенька упрекает его за растрату денег на подарки, подрабатывает шитьём, интересуется жизнью Девушкина. Часто болеет. В начале июня Варенька вместе с письмом посылает свой дневник с записями о прошлом. В нём рассказывается о детстве девушки, прошедшем в провинции, вынужденном переезде её семьи в Петербург, учёбе в пансионе, смерти отца, жизни у Анны Фёдоровны. После смерти отца кредиторы отобрали у них с матерью дом, денег тоже не осталось. В итоге их приютила дальняя родственница помещица Анна Фёдоровна.
Также она сообщает, что Анна Федоровна «берется уладить все дело с господином Быковым», который хочет оставить Вареньке приданое. Он чувствует, будто у него появилась семья и дом. Девушкин сообщает, что приглашен на ужин к Ратазяеву, «у которого сочинительские вечера бывают». Он рассказывает, что периодически ходит на вечера к Ратазяеву — писателю и сочинителю, талантом которого он искренне восхищается. Девушка признается, что у нее «дурной кашель», и она чувствует скорую слабость. Она не сомневается, что скоро умрет. Варенька сообщает, что продала вышитый ею ковер. На вырученные деньги она себе планирует сшить платье потеплее, а Макару Алексеевичу — жилетку. Также она передает ему книгу Пушкина «Повести Белкина», и просит более не присылать пустяковые сочинения Ратазяева. Он готов продать старый фрак, лишь бы девушка ни в чем не нуждалась. Ей тягостно принимать помощь от Макара Алексеевича и Федоры, и она настаивает на работе гувернанткой, благодаря которой будет иметь «верный кусок хлеба». Скорее, он покончит жизнь самоубийством, нежели будет влачить жалкое существование без своего «ангельчика». Ее беспокоят слухи, что Макар Алексеевич спорил с «хозяйкой за неуплату ей денег». Девушка принимает приглашение пойти в театр, но переживает, что Макар Алексеевич живет совершенно не по средствам. Он полтора месяца ходил под ее окнами, но вскоре «разлюбил ее: наскучило». Варе совестно, что он стала причиной «несчастного положения» своего друга. Он благодарит Вареньку за 10 рублей, которыми он частично расплатился за комнату. Он пишет, что от Федоры узнал о приходе некоего недостойного господина, который оскорбил Вареньку «недостойным предложением». Чтобы прояснить ситуацию, она приглашает его на обед. Она просит Макара ни у кого не занимать денег, не обращать внимания на досужие сплетни и почаще приходить к ним на обед. Далее он делится своими безуспешными попытками одолжить на службе денег, и своим крайне тяжелым положением. Она рассказывает, как к ней зашел «человек незнакомый, пожилых лет, почти старик» и представился дядей молодого человека, который в свое время оскорбил ее. Старик извинился за поведение племянника и предложил Вареньке финансовую поддержку в обмен на ее благосклонность к нему. Он признается, что в данный момент у него нет наличности, и он находится «в крайне бедственном положении». Она признается, что ей нет смысла менять квартиру, поскольку ее везде найдут, если понадобится.
Читать книгу: «Бедные люди»
Купить книгу Бедные люди, автора Фёдор Достоевский можно по цене 245 руб. в книжном. Пересказав роман «Бедные люди» кратко, мы намеренно опустили ряд деталей. 175 лет назад закончено создание романа «Бедные люди» русского писателя Фёдора Михайловича Достоевского.
54 комментария
- Бедные люди | это... Что такое Бедные люди?
- Описание документа
- О произведении
- Описание документа
- «Бедные люди», краткое содержание
- Читать книгу «Бедные люди» онлайн полностью📖 — Федора Достоевского — MyBook.
"Бедные люди"
| Отрывок из романа "Бедные люди" | общие темы литературного натурализма. |
| Бедные люди (слушать аудиокнигу бесплатно) - автор Федор Достоевский | Бедные люди, Белые ночи, Кроткая — перечитывал несколько раз. |
| Бедные люди - Фёдор Михайлович Достоевский - Google Книги | Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов. Учредитель — Ковалев Денис Сергеевич, Главный редактор — Ковалев Д.С. Телефон 8 (800) 550-76-36 Электронный адрес [email protected]. |
«Бедные люди». Ф.М.Достоевский
Наслаждайтесь возможностью слушать аудиокнигу Бедные люди автора Достоевский Федор в хорошем качестве в любое время и в любом месте. Федор Михайлович Достоевский у нас доступна к чтению онлайн. Посторонним людям рекомендовала нас как своих бедных родственниц, вдовицу и сироту беспомощных, которых она из милости, ради любви христианской, у себя приютила. Но горькая участь бедных людей не изменилась. Узнайте, где посмотреть сериал Бедные люди онлайн на Кинопоиске.
Федор Достоевский Бедные люди Аудиокнига Онлайн Русская литература книга чтение школа
Во вступительной статье дается обзор жизни и творчества писателя. В разделе "Приложения" помещены отрывки из критических статей о произведениях Ф. Обо всём этом и не только в книге Бедные люди. Белые ночи.
Покровский разбудил меня только тогда, когда пришло время давать матушке лекарство. На другой день, когда я, отдохнув немного днем, приготовилась опять сидеть в креслах у постели матушки, твердо решившись в этот раз не засыпать, Покровский часов в одиннадцать постучался в нашу комнату. Я отворила. Я взяла; я не помню, какая это была книга: вряд ли я тогда в нее заглянула, хоть всю ночь не спала. Странное внутреннее волнение не давало мне спать; я не могла оставаться на одном месте; несколько раз вставала с кресел и начинала ходить по комнате. Какое-то внутреннее довольство разливалось по всему существу моему. Я так была рада вниманию Покровского. Я гордилась беспокойством и заботами его обо мне. Я продумала и промечтала всю ночь. Покровский не заходил более; и я знала, что он не придет, и загадывала о будущем вечере. В следующий вечер, когда в доме уж все улеглись, Покровский отворил свою дверь и начал со мной разговаривать, стоя у порога своей комнаты. Я не помню теперь ни одного слова из того, что мы сказали тогда друг другу; помню только, что я робела, мешалась, досадовала на себя и с нетерпением ожидала окончания разговора, хотя сама всеми силами желала его, целый день мечтала о нем и сочиняла мои вопросы и ответы… С этого вечера началась первая завязка нашей дружбы. Во все продолжение болезни матушки мы каждую ночь по нескольку часов проводили вместе. Я мало-помалу победила свою застенчивость, хотя после каждого разговора нашего все еще было за что на себя подосадовать. Впрочем, я с тайною радостию и с гордым удовольствием видела, что он из-за меня забывал свои несносные книги. Случайно, в шутку, разговор зашел раз о падении их с полки. Минута была странная, я как-то слишком была откровенна и чистосердечна; горячность, странная восторженность увлекли меня, и я призналась ему во всем… в том, что мне хотелось учиться, что-нибудь знать, что мне досадно было, что меня считают девочкой, ребенком… Повторяю, что я была в престранном расположении духа; сердце мое было мягко, в глазах стояли слезы — я не утаила ничего и рассказала все, все — про мою дружбу к нему, про желание любить его, жить с ним заодно сердцем, утешить его, успокоить его. Он посмотрел на меня как-то странно, с замешательством, с изумлением и не сказал мне ни слова. Мне стало вдруг ужасно больно, грустно. Мне показалось, что он меня не понимает, что он, может быть, надо мною смеется. Я заплакала вдруг, как дитя, зарыдала, сама себя удержать не могла; точно я была в каком-то припадке. Он схватил мои руки, целовал их, прижимал к груди своей, уговаривал, утешал меня; он был сильно тронут; не помню, что он мне говорил, но только я и плакала, и смеялась, и опять плакала, краснела, не могла слова вымолвить от радости. Впрочем, несмотря на волнение мое, я заметила, что в Покровском все-таки оставалось какое-то смущение и принуждение. Кажется, он не мог надивиться моему увлечению, моему восторгу, такой внезапной, горячей, пламенной дружбе. Может быть, ему было только любопытно сначала; впоследствии нерешительность его исчезла, и он, с таким же простым, прямым чувством, как и я, принимал мою привязанность к нему, мои приветливые слова, мое внимание и отвечал на все это тем же вниманием, так же дружелюбно и приветливо, как искренний друг мой, как родной брат мой. Моему сердцу было так тепло, так хорошо!.. Я не скрывалась, не таилась ни в чем; он все это видел и с каждым днем все более и более привязывался ко мне. И, право, не помню, о чем мы не переговорили с ним в эти мучительные и вместе сладкие часы наших свиданий, ночью, при дрожащем свете лампадки и почти у самой постели моей бедной больной матушки?.. Обо всем, что на ум приходило, что с сердца срывалось, что просилось высказаться, — и мы почти были счастливы… Ох, это было и грустное и радостное время — все вместе; и мне и грустно и радостно теперь вспоминать о нем. Воспоминания, радостные ли, горькие ли, всегда мучительны; по крайней мере так у меня; но и мучение это сладостно. И когда сердцу становится тяжело, больно, томительно, грустно, тогда воспоминания свежат и живят его, как капли росы в влажный вечер, после жаркого дня, свежат и живят бедный, чахлый цветок, сгоревший от зноя дневного. Матушка выздоравливала, но я еще продолжала сидеть по ночам у ее постели. Часто Покровский давал мне книги; я читала, сначала, чтоб не заснуть, потом внимательнее, потом с жадностию; передо мной внезапно открылось много нового, доселе неведомого, незнакомого мне. Новые мысли, новые впечатления разом, обильным потоком прихлынули к моему сердцу. И чем более волнения, чем более смущения и труда стоил мне прием новых впечатлений, тем милее они были мне, тем сладостнее потрясали всю душу. Разом, вдруг, втолпились они в мое сердце, не давая ему отдохнуть. Какой-то странный хаос стал возмущать все существо мое. Но это духовное насилие не могло и не в силах было расстроить меня совершенно. Я была слишком мечтательна, и это спасло меня. Когда кончилась болезнь матушки, наши вечерние свидания и длинные разговоры прекратились; нам удавалось иногда меняться словами, часто пустыми и малозначащими, но мне любо было давать всему свое значение, свою цену особую, подразумеваемую. Жизнь моя была полна, я была счастлива, покойно, тихо счастлива. Так прошло несколько недель… Как-то раз зашел к нам старик Покровский. Он долго с нами болтал, был не по-обыкновенному весел, бодр, разговорчив; смеялся, острил по-своему и наконец разрешил загадку своего восторга и объявил нам, что ровно через неделю будет день рождения Петеньки и что по сему случаю он непременно придет к сыну; что он наденет новую жилетку и что жена обещалась купить ему новые сапоги. Одним словом, старик был счастлив вполне и болтал обо всем, что ему на ум попадалось. День его рождения! Этот день рождения не давал мне покоя ни днем, ни ночью. Я непременно решилась напомнить о своей дружбе Покровскому и что-нибудь подарить ему. Но что? Наконец я выдумала подарить ему книг. Я знала, что ему хотелось иметь полное собрание сочинений Пушкина, в последнем издании, и я решила купить Пушкина. У меня своих собственных денег было рублей тридцать, заработанных рукодельем. Эти деньги были отложены у меня на новое платье. Тотчас я послала нашу кухарку, старуху Матрену, узнать, что стоит весь Пушкин. Цена всех одиннадцати книг, присовокупив сюда издержки на переплет, была по крайней мере рублей шестьдесят. Где взять денег? Я думала-думала и не знала, на что решиться. У матушки просить не хотелось. Конечно, матушка мне непременно бы помогла; но тогда все бы в доме узнали о нашем подарке; да к тому же этот подарок обратился бы в благодарность, в плату за целый год трудов Покровского. Мне хотелось подарить одной, тихонько от всех. А за труды его со мною я хотела быть ему навсегда одолженною без какой бы то ни было уплаты, кроме дружбы моей. Наконец я выдумала, как выйти из затруднения. Я знала, что у букинистов в Гостином дворе можно купить книгу иногда в полцены дешевле, если только поторговаться, часто малоподержанную и почти совершенно новую. Я положила непременно отправиться в Гостиный двор. Так и случилось; назавтра же встретилась какая-то надобность и у нас и у Анны Федоровны. Матушке понездоровилось, Анна Федоровна очень кстати поленилась, так что пришлось все поручения возложить на меня, и я отправилась вместе с Матреной. К моему счастию, я нашла весьма скоро Пушкина, и в весьма красивом переплете. Я начала торговаться. Сначала запросили дороже, чем в лавках; но потом, впрочем не без труда, уходя несколько раз, я довела купца до того, что он сбавил цену и ограничил свои требования только десятью рублями серебром. Как мне весело было торговаться!.. Бедная Матрена не понимала, что со мной делается и зачем я вздумала покупать столько книг. Но ужас! Весь мой капитал был в тридцать рублей ассигнациями, а купец никак не соглашался уступить дешевле. Наконец я начала упрашивать, просила-просила его, наконец упросила. Он уступил, но только два с полтиною, и побожился, что и эту уступку он только ради меня делает, что я такая барышня хорошая, а что для другого кого он ни за что бы не уступил. Двух с половиною рублей недоставало! Я готова была заплакать с досады. Но самое неожиданное обстоятельство помогло мне в моем горе. Недалеко от меня, у другого стола с книгами, я увидела старика Покровского. Вокруг него столпились четверо или пятеро букинистов; они его сбили с последнего толку, затормошили совсем. Всякий из них предлагал ему свой товар, и чего-чего не предлагали они ему и чего-чего не хотел он купить! Бедный старик стоял посреди их, как будто забитый какой-нибудь, и не знал, за что взяться из того, что ему предлагали. Я подошла к нему и спросила — что он здесь делает? Старик мне очень обрадовался; он любил меня без памяти, может быть, не менее Петеньки. Вот его день рождения скоро будет, а он любит книжки, так вот я и покупаю их для него…» Старик и всегда смешно изъяснялся, а теперь вдобавок был в ужаснейшем замешательстве. К чему ни приценится, все рубль серебром, два рубля, три рубля серебром; уж он к большим книгам и не приценивался, а так только завистливо на них посматривал, перебирал пальцами листочки, вертел в руках и опять их ставил на место. Я спросила, много ли у него денег? Я его тотчас потащила к моему букинисту. Старик обезумел от радости, высыпал все свои деньги, и букинист навьючил на него всю нашу общую библиотеку. Мой старичок наложил книг во все карманы, набрал в обе руки, под мышки и унес все к себе, дав мне слово принести все книги на другой день тихонько ко мне. На другой день старик пришел к сыну, с часочек посидел у него по обыкновению, потом зашел к нам и подсел ко мне с прекомическим таинственным видом. Сначала с улыбкой, потирая руки от гордого удовольствия владеть какой-нибудь тайной, он объявил мне, что книжки все пренезаметно перенесены к нам и стоят в уголку, в кухне, под покровительством Матрены. Потом разговор естественно перешел на ожидаемый праздник; потом старик распространился о том, как мы будем дарить, и чем далее углублялся он в свой предмет, чем более о нем говорил, тем приметнее мне становилось, что у него есть что-то на душе, о чем он не может, не смеет, даже боится выразиться. Я все ждала и молчала. Тайная радость, тайное удовольствие, что я легко читала доселе в его странных ухватках, гримасничанье, подмигиванье левым глазком, исчезли. Он делался поминутно все беспокойнее и тоскливее; наконец он не выдержал. Так вот, видите ли — и у вас будет что-нибудь подарить и у меня будет что-нибудь подарить; у нас обоих будет что-нибудь подарить. Я взглянула на него; он с робким ожиданием ожидал моего приговора. Петруше это очень неприятно. Он, вот видите ли, Варвара Алексеевна, сердится, бранит меня и мне морали разные читает. Так вот бы мне и хотелось теперь самому доказать ему подарком моим, что я исправляюсь и начинаю вести себя хорошо. Что вот я копил, чтобы книжку купить, долго копил, потому что у меня и денег-то почти никогда не бывает, разве, случится, Петруша кое-когда даст. Он это знает. Следовательно, вот он увидит употребление денег моих и узнает, что все это я для него одного делаю. Мне стало ужасно жаль старика. Я думала недолго. Старик смотрел на меня с беспокойством. Добряк был этот старик! Я уверила его, что я бы рада была подарить что-нибудь, да только у него не хочу отнимать удовольствия. Этим старик совершенно успокоился. Он пробыл у нас еще два часа, но все это время на месте не мог усидеть, вставал, возился, шумел, шалил с Сашей, целовал меня украдкой, щипал меня за руку и делал тихонько гримасы Анне Федоровне. Анна Федоровна прогнала его наконец из дома. Одним словом, старик от восторга так расходился, как, может быть, никогда еще не бывало с ним. В торжественный день он явился ровно в одиннадцать часов, прямо от обедни, во фраке, прилично заштопанном, и действительно в новом жилете и в новых сапогах. В обеих руках было у него по связке книг. Мы все сидели тогда в зале у Анны Федоровны и пили кофе было воскресенье. Старик начал, кажется, с того, что Пушкин был весьма хороший стихотворец; потом, сбиваясь и мешаясь, перешел вдруг на то, что нужно вести себя хорошо и что если человек не ведет себя хорошо, то значит, что он балуется; что дурные наклонности губят и уничтожают человека; исчислил даже несколько пагубных примеров невоздержания и заключил тем, что он с некоторого времени совершенно исправился и что теперь ведет себя примерно хорошо. Что он и прежде чувствовал справедливость сыновних наставлений, что он все это давно чувствовал и все на сердце слагал, но теперь и на деле стал удерживаться. В доказательство чего дарит книги на скопленные им, в продолжение долгого времени, деньги. Я не могла удержаться от слез и смеха, слушая бедного старика; ведь умел же налгать, когда нужда пришла! Книги были перенесены в комнату Покровского и поставлены на полку. Покровский тотчас угадал истину. Старика пригласили обедать. Этот день мы все были так веселы. После обеда играли в фанты, в карты; Саша резвилась, я от нее не отставала. Покровский был ко мне внимателен и все искал случая поговорить со мною наедине, но я не давалась. Это был лучший день в целые четыре года моей жизни. А теперь все пойдут грустные, тяжелые воспоминания; начнется повесть о моих черных днях. Вот отчего, может быть, перо мое начинает двигаться медленнее и как будто отказывается писать далее. Вот отчего, может быть, я с таким увлечением и с такою любовью переходила в памяти моей малейшие подробности моего маленького житья-бытья в счастливые дни мои. Эти дни были так недолги; их сменило горе, черное горе, которое Бог один знает когда кончится. Несчастия мои начались болезнию и смертию Покровского. Он заболел два месяца спустя после последних происшествий, мною здесь описанных. В эти два месяца он неутомимо хлопотал о способах жизни, ибо до сих пор он еще не имел определенного положения. Как и все чахоточные, он не расставался до последней минуты своей с надеждою жить очень долго. Ему выходило куда-то место в учителя; но к этому ремеслу он имел отвращение. Служить где-нибудь в казенном месте он не мог за нездоровьем. К тому же долго бы нужно было ждать первого оклада жалованья. Короче, Покровский видел везде только одни неудачи; характер его портился. Здоровье его расстраивалось; он этого не примечал. Подступила осень. Каждый день выходил он в своей легкой шинельке хлопотать по своим делам, просить и вымаливать себе где-нибудь места, — что его внутренне мучило; промачивал ноги, мок под дождем и наконец слег в постель, с которой не вставал уже более… Он умер в глубокую осень, в конце октября месяца. Я почти не оставляла его комнаты во все продолжение его болезни, ухаживала за ним и прислуживала ему. Часто не спала целые ночи. Он редко был в памяти; часто был в бреду; говорил бог знает о чем: о своем месте, о своих книгах, обо мне, об отце… и тут-то я услышала многое из его обстоятельств, чего прежде не знала и о чем даже не догадывалась. В первое время болезни его все наши смотрели на меня как-то странно; Анна Федоровна качала головою. Но я посмотрела всем прямо в глаза, и за участие мое к Покровскому меня не стали осуждать более — по крайней мере матушка. Иногда Покровский узнавал меня, но это было редко. Он был почти все время в беспамятстве. Иногда по целым ночам он говорил с кем-то долго-долго, неясными, темными словами, и хриплый голос его глухо отдавался в тесной его комнате, словно в гробу; мне тогда становилось страшно. Особенно в последнюю ночь он был как исступленный; он ужасно страдал, тосковал; стоны его терзали мою душу. Все в доме были в каком-то испуге. Анна Федоровна все молилась, чтобы Бог его прибрал поскорее. Призвали доктора. Доктор сказал, что больной умрет к утру непременно. Старик Покровский целую ночь провел в коридоре, у самой двери в комнату сына; тут ему постлали какую-то рогожку. Он поминутно входил в комнату; на него страшно было смотреть. Он был так убит горем, что казался совершенно бесчувственным и бессмысленным. Голова его тряслась от страха. Он сам весь дрожал, и все что-то шептал про себя, о чем-то рассуждал сам с собою. Мне казалось, что он с ума сойдет с горя. Перед рассветом старик, усталый от душевной боли, заснул на своей рогожке как убитый. В восьмом часу сын стал умирать; я разбудила отца. Покровский был в полной памяти и простился со всеми нами. Я не могла плакать; но душа моя разрывалась на части. Но всего более истерзали и измучили меня его последние мгновения. Он чего-то все просил долго-долго коснеющим языком своим, а я ничего не могла разобрать из слов его. Сердце мое надрывалось от боли! Целый час он был беспокоен, об чем-то все тосковал, силился сделать какой-то знак охолоделыми руками своими и потом опять начинал просить жалобно, хриплым, глухим голосом; но слова его были одни бессвязные звуки, и я опять ничего понять не могла. Я подводила ему всех наших, давала ему пить; но он все грустно качал головою. Наконец я поняла, чего он хотел. Он просил поднять занавес у окна и открыть ставни. Ему, верно, хотелось взглянуть в последний раз на день, на свет Божий, на солнце. Я отдернула занавес; но начинающийся день был печальный и грустный, как угасающая бедная жизнь умирающего. Солнца не было. Облака застилали небо туманною пеленою; оно было такое дождливое, хмурое, грустное. Мелкий дождь дробил в стекла и омывал их струями холодной грязной воды; было тускло и темно. В комнату чуть-чуть проходили лучи бледного дня и едва оспаривали дрожащий свет лампадки, затепленной перед образом. Умирающий взглянул на меня грустно-грустно и покачал головою. Через минуту он умер. Похоронами распорядилась сама Анна Федоровна. Купили гроб простой-простой и наняли ломового извозчика. В обеспечение издержек Анна Федоровна захватила все книги и все вещи покойного. Старик с ней спорил, шумел, отнял у ней книг, сколько мог, набил ими все свои карманы, наложил их в шляпу, куда мог, носился с ними все три дня и даже не расстался с ними и тогда, когда нужно было идти в церковь. Все эти дни он был как беспамятный, как одурелый и с какою-то странною заботливостию все хлопотал около гроба: то оправлял венчик на покойнике, то зажигал и снимал свечи. Видно было, что мысли его ни на чем не могли остановиться порядком. Ни матушка, ни Анна Федоровна не были в церкви на отпевании. Матушка была больна, а Анна Федоровна совсем было уж собралась, да поссорилась со стариком Покровским и осталась. Была только одна я да старик. Во время службы на меня напал какой-то страх — словно предчувствие будущего. Я едва могла выстоять в церкви. Наконец гроб закрыли, заколотили, поставили на телегу и повезли. Я проводила его только до конца улицы. Извозчик поехал рысью. Старик бежал за ним и громко плакал; плач его дрожал и прерывался от бега. Бедный потерял свою шляпу и не остановился поднять ее. Голова его мокла от дождя; поднимался ветер; изморозь секла и колола лицо. Старик, кажется, не чувствовал непогоды и с плачем перебегал с одной стороны телеги на другую. Полы его ветхого сюртука развевались по ветру, как крылья. Из всех карманов торчали книги; в руках его была какая-то огромная книга, за которую он крепко держался. Прохожие снимали шапки и крестились. Иные останавливались и дивились на бедного старика. Книги поминутно падали у него из карманов в грязь. Его останавливали, показывали ему на потерю; он поднимал и опять пускался вдогонку за гробом. На углу улицы увязалась с ним вместе провожать гроб какая-то нищая старуха. Телега поворотила наконец за угол и скрылась от глаз моих. Я пошла домой. Я бросилась в страшной тоске на грудь матушки. Я сжимала ее крепко-крепко в руках своих, целовала ее и навзрыд плакала, боязливо прижимаясь к ней, как бы стараясь удержать в своих объятиях последнего друга моего и не отдавать его смерти… Но смерть уже стояла над бедной матушкой!.. Июня 11-го. Как я благодарна вам за вчерашнюю прогулку на острова, Макар Алексеевич! Как там свежо, хорошо, какая там зелень! Я так давно не видала зелени; когда я была больна, мне все казалось, что я умереть должна и что умру непременно; судите же, что я должна была вчера ощущать, как чувствовать! Вы не сердитесь на меня за то, что я была вчера такая грустная; мне было очень хорошо, очень легко, но в самые лучшие минуты мои мне всегда отчего-то грустно. А что я плакала, так это пустяки; я и сама не знаю, отчего я все плачу. Я больно, раздражительно чувствую; впечатления мои болезненны. Безоблачное, бледное небо, закат солнца, вечернее затишье — все это, — я уж не знаю, — но я как-то настроена была вчера принимать все впечатления тяжело и мучительно, так что сердце переполнялось и душа просила слез. Но зачем я вам все это пишу? Все это трудно сердцу сказывается, а пересказывать еще труднее. Но вы меня, может быть, и поймете. И грусть и смех! Какой вы, право, добрый, Макар Алексеевич! Вчера вы так и смотрели мне в глаза, чтоб прочитать в них то, что я чувствую, и восхищались восторгом моим. Кусточек ли, аллея, полоса воды — уж вы тут; так и стоите передо мной, охорашиваясь, и все в глаза мне заглядываете, точно вы мне свои владения показывали. Это доказывает, что у вас доброе сердце, Макар Алексеевич. За это-то я вас и люблю. Я сегодня опять больна; вчера я ноги промочила и оттого простудилась; Федора тоже чем-то больна, так что мы обе теперь хворые. Не забывайте меня, заходите почаще. Ваша В. Июня 12-го. Голубчик мой, Варвара Алексеевна! Я к тому говорю, что вы хотя и мало мне в листке вашем написали, но зато необыкновенно хорошо и сладко описали. И природа, и разные картины сельские, и все остальное про чувства — одним словом, все это вы очень хорошо описали. А вот у меня так нет таланту. Хоть десять страниц намарай, никак ничего не выходит, ничего не опишешь. Я уж пробовал. Пишете вы мне, родная моя, что я человек добрый, незлобивый, ко вреду ближнего неспособный и благость Господню, в природе являемую, разумеющий, и разные наконец похвалы воздаете мне. Все это правда, маточка, все это совершенная правда; я и действительно таков, как вы говорите, и сам это знаю; но как прочтешь такое, как вы пишете, так поневоле умилится сердце, а потом разные тягостные рассуждения придут. А вот прислушайте меня, маточка, я кое-что расскажу вам, родная моя. Начну с того, что было мне всего семнадцать годочков, когда я на службу явился, и вот уже скоро тридцать лет стукнет моему служебному поприщу. Ну, ничего сказать, износил я вицмундиров довольно; возмужал, поумнел, людей посмотрел; пожил, могу сказать, что пожил на свете, так, что меня хотели даже раз к получению креста представить. Вы, может быть, не верите, а я вам, право, не лгу. Так что же, маточка, — нашлись на все это злые люди! А скажу я вам, родная моя, что я хоть и темный человек, глупый человек, пожалуй, но сердце-то у меня такое же, как и у другого кого. Так знаете ли, Варенька, что сделал мне злой человек? А срамно сказать, что он сделал; спросите — отчего сделал? А оттого, что я смирненький, а оттого, что я тихонький, а оттого, что добренький! Не пришелся им по нраву, так вот и пошло на меня. Сначала началось тем, что, «дескать, вы, Макар Алексеевич, того да сего»; а потом стало — «что, дескать, у Макара Алексеевича и не спрашивайте». А теперь заключили тем, что, «уж конечно, это Макар Алексеевич! Да мало того, что из меня пословицу и чуть ли не бранное слово сделали, — до сапогов, до мундира, до волос, до фигуры моей добрались: все не по них, все переделать нужно! И ведь это все с незапамятных времен каждый Божий день повторяется.
Создавая «Бедных людей», Фёдор Михайлович не подражал европейским аналогам и не полемизировал с ними. Речь героев, изобилующая уменьшительными формами и отличающаяся сентиментальной чувствительностью, близка тому языку, который использовали в своих письмах родители Достоевского. Мелкие заботы маленьких людей показаны с таким гуманизмом, что неизбежно вызывают сочувствие и сострадание читателей.
Краткое содержание произведения здесь. Для Фёдора Михайловича Достоевского «Бедные люди» — работа, которая зажгла его писательскую звезду. После выхода этого произведения критики расхваливали начинающего автора. Некоторые даже называли его не иначе как вторым Гоголем. Переписка состоит из 31 письма нищего чиновника Макара Алексеевича Девушкина и 24 писем его подопечной — болезненной сироты Варвары Доброселовой. Все послания были написаны в течение полугода, с 8 апреля по 30 сентября. Краткое содержание романа «Бедные люди» выглядит следующим образом. Девушкин почти всю свою жизнь служит в одном петербургском учреждении. Он помогает деньгами девушке Вареньке, с которой ведёт переписку. Они живут недалеко друг от друга, но встречаются крайне редко. Девушкину нравится излагать свои мысли на бумаге.
Бедные люди краткое содержание
Мысль автора гораздо глубже и гуманнее; он, в лице Макара Алексеевича, показал нам, как много прекрасного, благородного и святого лежит в самой ограниченной человеческой натуре». Критик отметил оригинальное сочетание трагического и комического в произведении Достоевского. Майков поставил вопрос о принципиальном различии художественного видения Достоевского и Гоголя: «... Гоголь — поэт по преимуществу социальный, а г. Достоевский — по преимуществу психологический. Для одного индивидуум важен как представитель известного общества или известного круга; для другого самое общество интересно по влиянию его на личность индивидуума». Место «Бедных людей» в творческом наследии Достоевского весьма точно определил современный исследователь В. Захаров: «Макар Девушкин был первым откровением великой идеи Достоевского — идеи "восстановления" человека, духовного воскрешения забитых и бедных людей, униженных и оскорбленных».
Щенников Г. В июле 1843 г. Вдохновленный его приездом, Достоевский переводит его роман «Евгения Гранде». От социального романа французского писателя, с его состраданием к униженным и оскорбленным, прямая дорога к первому произведению Достоевского «Бедные люди». Приближалась «самая восхитительная минута во всей [его] жизни... Май 1845 г. Белая ночь, «чудная ночь, такая ночь, которая разве только и может быть тогда, когда мы молоды, любезный читатель».
На втором этаже небольшого дома на углу Владимирского проспекта и Графского переулка у окна сидит молодой человек. У него крупные черты лица, большой широкий лоб, а над тонкими губами короткие, редкие светло-каштановые усы. В серых, исподлобья хмурящихся глазах — озабоченность. Совсем недавно он закончил рукопись первого литературного произведения — романа «Бедные люди», а вчера дал ее молодому литератору, товарищу по Главному инженерному училищу Дмитрию Григоровичу , с которым они вместе снимают эту квартиру. Понравится ли Д. Поймет ли он, сколько здесь искреннего чувства и напряженной духовной работы? Шум около входных дверей, и на пороге комнаты появляется Дмитрий Григорович вместе с незнакомым молодым человеком.
Это поэт и издатель Николай Некрасов. Григорович и Н. Некрасов, не отрываясь, прочли вслух всю рукопись, в четыре часа ночи прибежали к автору и в совершенном восторге, чуть не плача, бросились его обнимать. Через много лет Достоевский вспоминал об этом: «Они накануне вечером воротились рано домой, взяли мою рукопись и стали читать на пробу: "С десяти страниц видно будет". После ухода Григоровича и Некрасова Достоевский не мог заснуть. Некрасов передал рукопись В. Белинскому , который пожелал познакомиться с начинающим писателем.
Встреча состоялась. Белинский «заговорил пламенно, с горящими глазами: "Да вы понимаете ль сами-то, — повторял он мне [Достоевскому] несколько раз и вскрикивая по своему обыкновению, — что вы такое написали! Не может быть, чтобы вы в ваши двадцать лет уж это понимали. Да ведь этот ваш несчастный чиновник — ведь он до того заслужился и до того довел себя уже сам, что даже и несчастным-то себя не смеет почесть от приниженности и почти за вольнодумство считает малейшую жалобу, даже права на несчастье за собой не смеет признать, и, когда добрый человек, его генерал, дает ему эти сто рублей — он раздроблен, уничтожен от изумления, что такого, как он, мог пожалеть "их превосходительство", не его превосходительство, а "их превосходительство", как он у вас выражается! А эта оторвавшаяся пуговица, а эта минута целования генеральской ручки, — да ведь тут уже не сожаление к этому несчастному, а ужас, ужас! В этой благодарности-то его ужас! Это трагедия!
Вы до самой сути дела дотронулись, самое главное разом указали. Достоевский уходит от Белинского «в упоении»: «Это была самая восхитительная минута во всей моей жизни. Я в каторге, вспоминая ее, укреплялся духом. Теперь еще вспоминаю ее каждый раз с восторгом». Первое произведение Достоевского «Бедные люди», увидевшее свет 15 января 1846 г. Появлению шедевра предшествовала необычайно кропотливая и тщательная работа писателя. Работа над переводом «Евгении Гранде» помогает Достоевскому отказаться от драматических планов: под впечатлением от повести Бальзака о несчастной девушке он задумывает свое первое произведение «Бедные люди».
Достоевский сообщает брату: «У меня есть надежда. Я кончаю роман в объеме "Eugenie Grandet". Роман довольно оригинальный. Я его уже переписываю, к 14-му я, наверно, уже и ответ получу за него. Я моей работой доволен. Получу, может быть, руб. Григорович, свидетельствующий, что денег у них с Достоевским хватало только на первую половину месяца, а остальные две недели они питались булками и ячменным кофеем, вспоминает: «Когда я стал жить с Достоевским, он только что кончил перевод романа Бальзака "Евгения Гранде".
Бальзак был нашим любимым писателем... Достоевский между тем просиживал целые дни и часть ночи за письменным столом. Он слова не говорил о том, что пишет: на мои сообщения он отвечал неохотно и лаконически; зная его замкнутость, я перестал спрашивать. Я мог только видеть множество листов, исписанных тем почерком, который отличал Достоевского; буквы сыпались у него из-под пера точно бисер, точно нарисованные... Как только Достоевский переставал писать, в его руках немедленно появлялась книга... Усиленная работа и упорное сидение дома крайне вредно действовали на его здоровье; они усиливали его болезнь, проявлявшуюся несколько раз еще в юности, в бытность его в училище. Несколько раз во время наших редких прогулок с ним случались припадки...
После таких припадков наступало обыкновенно угнетенное состояние духа, продолжавшееся дня два или три». Рукопись «Бедных людей» Достоевский закончил в 1844 г. Около половины марта я был готов и доволен». Достоевский никак не может удовлетвориться формой, он хочет совершенства. Это стремление к совершенству осталось на всю жизнь. Бесконечная нужда, заставлявшая работать с чудовищной быстротой, чтобы получить скорее гонорар, была действительно трагедией его творческой работы: лишь два раза в жизни, когда Достоевский писал первое произведение «Бедные люди» и когда он через тридцать пять лет создавал последнее произведение «Братья Карамазовы» , он имел возможность спокойно поработать, не наспех, тщательно обдумав план и строго следя за языком и стилем. Это наглядно подтверждает творческая работа над «Бедными людьми».
Казалось, вторая переделка Достоевского удовлетворяет, когда он пишет брату: «Моим романом я серьезно доволен. Это вещь строгая и стройная», но тут же писатель добавляет: «Есть, впрочем, ужасные недостатки». Взыскательная переработка первого романа — не только поиски его совершенной формы, но и начало творческой биографии будущего великого писателя, который уже предчувствует крестный путь в русской литературе и трагическую судьбу. На каждое свое произведение, в том числе и на «Бедных людей», Достоевский смотрел как на произведение, от которого зависит вся его жизнь, вся судьба, все творчество. Если же говорить о «Бедных людях», то к этому добавлялись еще запутанные денежные дела, грозящие полным разорением, подорванное здоровье и полная неясность литературных планов. Вот почему с первым произведением Достоевский связывает вопрос о жизни и смерти: «Дело в том, что я все это хочу выкупить романом. Если мое дело не удастся, я, может быть, повешусь» из письма брату от 24 марта 1845 г.
В центре повествования - образ «маленького человека», созданный под влиянием повести Н. Гоголя «Шинель». Иллюстрация к роману «Бедные люди» Федор Михайлович в «маленьком» человеке изображает большого человека, способного благородно мыслить и чувствовать, защищать свое человеческое достоинство, любить и ненавидеть и который всегда способен самоотверженно прийти на помощь такому же бедняку, как и он сам. Искренняя и глубокая любовь молодого писателя к «бедным людям», его вера в богатство и красоту их души, так горячо взволновавшие первых читателей романа, продолжают волновать читателей и в наши дни, сделав первое произведение молодого писателя бессмертным. Рекомендуем прочитать Достоевский, Ф.
Достоевский ; [предисловие Г.
Роберт Пейн отвергает идею сатирического содержания; он отмечает, что сатира началась в Двойнике. Похожей точки зрения придерживался и Белинский, который также заявил, что «талант Достоевского... Виктор Террас считал, что Достоевский не использовал сатиру, за исключением нескольких случаев, а вместо этого использовал «юмор, проистекающий из вечного конфликта между простой душой хорошего человека и сложным аппаратом бездушного, институционализированного общества, которым управляют« умные »люди.. Виктор Террас назвал его « пародией на сентиментальную эпистолярную историю любви» Современник заявил: «В этом произведении комедия как-то исследуется и включает заметный тон, цвет и даже язык.
Гоголь и Квитка ". Другая точка зрения, описывающая связь между «Бедными людьми» и «Шинелью», - это позиция, согласно которой первое считается продолжением второго, которую Достоевский взял с того места, где остановился Гоголь в своем рассказе о бедных государственных служащих. Этот взгляд не означает, что Достоевский не предлагал нововведений, поскольку этот роман отличался еще и тем, что очеловечивало то, что было - в сказке Гоголя - механическим и безжизненным. Это согласуется с теорией, которую Достоевский пытался - как в «Бедных людях», так и в «Двойнике» - проникнуть в психологию гоголевских персонажей. Утверждается, что результат однозначной гуманизации Достоевским гоголевской модели усилил ее действие.
Яркий тому пример - веселое изображение социально-психических расстройств Гоголем. Достоевский пошел другим путем, подчеркнув его трагизм. По словам критика Ребекки Эпштейн Матвеева, «Станционный смотритель» Пушкина служит «тематическим подтекстом, основой литературных экспериментов Девушкина и источником его эпистолярных отношений». И "Станционный смотритель", и "Шинель" упоминаются в письмах между Доброселовой и Девушкиным. Достоевский, возможно, выбрал эпистолярный жанр, чтобы включить в него свои личные критические наблюдения, подобные реальным письмам между писателем и адресатом.
По словам Якубовича, Достоевский ведет дневник «Бедные люди». Однако, поскольку внешний рассказчик отсутствует, единственный источник мотивации и личности персонажа доступен в письмах и дневнике Доброселовой. Многочисленные разные голоса, то есть цитаты из рассказов Девушкина, его комментарии к этим книгам и его собственные произведения, являются примером полифонии. Эти эффекты сбивают с толку читателя и скрывают рассказчика. Сексуальная вина - еще одна узнаваемая тема в «Бедных людях».
Это проявляется, например, в предположении о чем-то позорном в прошлом Варвары, а также в том, что они с Девушкиным дальние родственники, намекающие на кровосмесительную любовь. Эту точку зрения поддержали и другие источники, такие как Константин Мочульский, который сказал, что « мотив любви старика к девушке с его смутным переплетением эротизма и« отцовской привязанности »- одна из любимых тем Достоевского» Прием Бедный народ получил признание критиков по всей стране. Достоевский заметил, что «вся Россия говорит о моем бедном народе». Как только он прочитал рукопись «Бедных людей», Белинский назвал ее первым в России «социальным романом». Александр Герцен похвалил книгу в своем эссе «О прогрессе революционных идей в России», отметив, что книга « социалистические тенденции и анимации ».
Произведение было классифицировано критиком Павлом Анненковым как произведение так называемой «естественной школы». Газета «Северная пчела» записала: Весть о новом гении, господине Достоевском, циркулирует по Санкт-Петербургу. Мы не знаем, настоящее ли это его имя или псевдоним. Читающая аудитория хвалит его новый роман «Бедные люди». Я прочитал этот роман и сказал: «Бедные русские читатели!
Смею утверждать, что без «Гамлета» не было бы и многих произведений Достоевского, а, может, и самого Достоевского. Как все «книжные мальчики» позапрошлого культурного читающего столетья семнадцатилетний Федя Достоевский вёл читательский дневник, а вы ведёте? Ах да, я забыла, у вас Инстаграм… Так вот, в этом дневнике, а позже в письмах брату Михаилу Достоевский рассказывает о своих впечатлениях от прочитанного.
Он сокрушался, насколько слаб и малодушен человек. Речь, конечно, о Гамлете. Слабым и малодушным Достоевский в те годы быть не хотел.
Молодой человек двадцати трёх лет от роду мечтал о славе, был замкнут, вспыльчив, весьма уязвим для критики, особенно своих собратьев по перу. Он болезненно реагировал на насмешки, ведь его первые шаги в литературе высоко оценил сам Белинский! Жизнь внесёт свои коррективы в его взгляды, но Шекспир навсегда останется для него кумиром.
В предисловии к своему самому неоднозначному роману «Бесы» он назовёт Шекспира пророком, посланным Богом человечеству. Но сегодня мы будем говорить о другом романе, о том самом, который определил главную тему его творчества и сделал Достоевского Достоевским. Потому что о человеческих слабостях и малодушии лучше Достоевского в нашей литературе, пожалуй, никто не рассказал.
Роман называется «Бедные люди». Именно это произведение открыло ему путь в литературу. Насколько роман был важен для Достоевского, говорят три редакции произведения.
Две он сделал, когда уже вернулся из Ада 11 лет каторги.
Фёдор Достоевский. "Бедные люди"
Петербургская критика не отреагировала на перевод Бальзака, но через какое-то время заговорила уже о Достоевском-писателе, авторе «Бедных людей» и «новом Гоголе». краткое содержание романа Достоевского по главам, подробный и доходчивый пересказ доступен для прочтения на нашем сайте. 175 лет назад закончено создание романа «Бедные люди» русского писателя Фёдора Михайловича Достоевского. Бедные люди Достоевский Федор Михайлович Роман Ф. М. Достоевского "Бедные люди" отличается, по словам В. Г. Белинского, "глубоким пониманием и художественным, в полном смысле слова, воспроизв. Достоевский, Федор Михайлович (русский писатель ; 1821-1881).
Описание документа
- Библиографическое описание
- Сюжет и смысл романа романа Бедные люди
- Ф. М. Достоевский «Бедные люди. Белые ночи»
- Аудиокнига - Бедные люди
Бедные люди (сериал 2016)
| Бедные люди. Федор Достоевский 2020 слушать онлайн | Бедные люди автор Федор Достоевский читает Иннокентий Смоктуновский. |
| В Петербурге представили научное издание романа «Бедные люди» | АиФ Санкт-Петербург | краткие содержания книг» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 17 января 2022 года в 8:17, длительностью 00:05:11, на видеохостинге RUTUBE. |
| Читать книгу: «Бедные люди» | В ролях: Дмитрий Лысенков, Ольга Бузова, Лина Миримская и др. |