Долгое время полагалось, что главным прототипом Робинзона Крузо является Александр Селькирк, шотландский мореплаватель и пират, известный своим отчаянным и непокорным характером. Роман «Робинзон Крузо» увековечил имя Даниэля Дефо, а имя главного героя давно стало нарицательным.
Робинзон Крузо - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно
Во время этого путешествия он чуть не погибает при нападении на него стаи волков. Год спустя Дефо выпускает дидактическую книгу «Серьезные размышления в течение жизни и удивительных приключений Р. В этой неожиданной для читателей и плохо встреченной книге Дефо утверждал, что приключения Р. Своих врагов Дефо сравнивает с «наихудшим видом дикарей и каннибалов». Литературные герои.
Я лишен возможности изложить здесь подробно все мои интересные беседы с этим замечательным человеком. Речи его были продиктованы глубоким знанием людей, основанным на долгом опыте и размышлениях. Я прожил в Тобольске восемь месяцев, в течение мрачной и суровой зимы. Морозы были так сильны, что на улицу нельзя было показаться, не закутавшись в шубу и не покрыв лица меховой маской или вернее башлыком с тремя только отверстиями: для глаз и для дыхания. В течение трех месяцев тусклые дни продолжались всего пять или шесть часов, но погода стояла ясная, и снег, устилавший всю землю, был так бел, что ночи никогда не были очень темными. Наши лошади стояли в подземельях, чуть не околевая от голода; слуги же, которых мы наняли здесь для ухода за нами и за лошадьми, то и дело отмораживали себе руки и ноги, так что нам приходилось отогревать их. Правда, в комнатах было тепло, так как двери в тамошних домах закрываются плотно, стены толстые, окна маленькие с двойными рамами. Пища наша состояла, главным образом, из вяленого оленьего мяса, довольно хорошего хлеба, разной вяленой рыбы и изредка свежей баранины и мяса буйволов, довольно приятного на вкус. Вся провизия для зимы заготовляется летом. Пили мы воду, смешанную с водкой, а в торжественных случаях мед вместо вина - напиток, который там готовят прекрасно. Охотники, выходившие на промысел во всякую погоду, часто приносили нам прекрасную свежую оленину и медвежатину, но последняя нам не очень нравилась; у нас был большой запас чаю, которым мы угощали наших русских друзей. В общем, жили мы очень весело и хорошо. Наступил март, дни заметно прибавились, и погода стала, наконец, сносной. Мои спутники стали готовиться к отъезду на санях, но сам я решил ехать прямо в Архангельск, а не к Балтийскому морю через Москву, и потому не торопился, зная, что европейские корабли приходят в Архангельск не раньше мая или июня и что, если я буду там в начале августа, корабли эти еще не успеют уйти. Таким образом все, кто собирался предпринять путешествие, выехали раньше меня. Много тобольских купцов ежегодно отправляются в Москву или Архангельск, чтобы распродать меха и накупить необходимые для здешнего края товары; так как им предстоит совершить свыше 800 миль пути, то они выезжают ранней весной. В конце мая и я стал снаряжаться в дорогу, и во время этих приготовлений много размышлял над положением ссылаемых московским царем в Сибирь; там им предоставлялась свобода передвижения; я недоумевал, почему же они не уезжают в те страны, где им жилось бы удобнее. Мое недоумение, однако, рассеялось, когда я расспросил вышеупомянутого вельможу о причинах, мешающих им делать такие попытки. Мы окружены здесь барьерами более крепкими, чем решетки и замки; с севера Ледовитый океан, куда не заходил ни один корабль, ни одна лодка, да если бы они и были у нас, мы не знали бы, куда уплыть на них. С остальных трех сторон на тысячи миль тянутся владения царя, где единственные проходимые дороги усеяны гарнизонами, так что мы не можем ни проехать по ним незаметно, ни миновать их». Я не нашелся ответить ему и понял, что тюрьма, в которой они находятся, так же крепка, как московская цитадель; однако, мне пришло на ум, не могу ли я стать орудием освобождения этого превосходного человека, и я решил устроить ему бегство, чего бы это мне ни стоило. Воспользовавшись случаем, я как-то вечером познакомил его со своим планом. Я сказал ему, что мне легко будет увезти его с собой, ибо охраны над ним нет никакой; и так как я направляюсь не в Москву, но в Архангельск, при чем иду в караване, так что могу и не останавливаться в городах, а располагаться лагерем, где мне будет угодно, то мы, вероятно, беспрепятственно доберемся до Архангельска, где я тотчас же посажу его на английское или голландское судно и в безопасности увезу его с собой. Все путевые издержки я возьму на себя, пока он не получит возможности содержать себя сам. Он выслушал меня очень внимательно, не сводя с меня глаз в течение всей моей речи; и я видел по его лицу, что слова мои сильно взволновали его; он то краснел, то бледнел, глаза его блестели, дыхание спиралось; он даже не в состоянии был ответить мне сразу. Когда я кончил, он некоторое время молчал, затем обнял меня и сказал: «Как жалок человек, если самые возвышенные порывы дружбы становятся ловушками для наших ближних, и мы вовлекаем друг друга в соблазн! Мой дорогой друг, ваше предложение столь искренно, столь любезно, столь бескорыстно и столь для меня выгодно, что нужно слишком мало знать людей, чтобы не быть повергнутым в крайнее изумление и не почувствовать глубочайшей признательности. Но неужели вы приняли за чистую монету мои заявления о презрении к миру? Подумали, что я действительно достиг такой степени бесстрастия, что стою выше всех соблазнов мира? Поверили, что я не пожелаю вернуться, если меня призовут занять прежнее положение при дворе, если я вновь буду в милости у моего повелителя царя? Скажите откровенно, за кого вы меня приняли: за честного человека или хвастуна и лицемера? Сперва я подумал, что он ожидает моего ответа, но скоро заметил, что речь его была прервана охватившим его волнением. Признаюсь, я был удивлен и чувствами, охватившими этого человека, и его характером. Я привел ему еще несколько доводов, чтобы побудить его вернуть себе свободу; сказал ему, что он должен смотреть на мое предложение, как на дверь, открываемую ему небом для его освобождения, как на зов провидения, желающего дать ему возможность снова приносить пользу людям. Тем временем он пришел в себя и с горячностью ответил мне: «Уверены ли вы, сударь, что это зов с неба, а не уловка иной силы, изображающей мое освобождение в радужных красках, между тем как на самом деле оно является прямым путем к гибели? Здесь ничто не искушает меня вернуться к моему прежнему жалкому величию; И я боюсь, что если попаду в другое местом то семена гордости, честолюбия, корыстолюбия и сластолюбия, которые всегда прозябают в наших душах, оживут во мне, пустят корни и снова дадут пышный цвет; тогда счастливый узник, которого вы видите перед собой, распоряжающийся всеми движениями своей души, окажется жалким рабом своих страстей, несмотря на всю предоставленную ему свободу. Дорогой друг, позвольте мне остаться в этой благословенной ссылке, ограждающей меня от соблазнов, и не побуждайте меня купить призрак свободы ценой свободы моего разума. Ибо человек я заурядный, Так же подверженный страстям и слабостям, как и всякий другой... Не будьте же одновременно моим другом и моим соблазнителем! От напряженной душевной борьбы он даже потом покрылся, несмотря на большой мороз. Я видел, что он чувствует потребность собраться с мыслями; поэтому я попросил его. Подумать над моим предложением и затем удалился в свою комнату. Часа через два я услышал, как кто то ходит подле моей двери. Я поспешил открыть ее, это был мой вельможа.
Папа торжествующе молчал, отворачиваясь от леденящего взгляда супруги. Подошёл Вася, старший брат Пети. Он только что закончил школу и был чемпионом города по боксу. Вася всё объяснил: - Следует рассказывать в простой, доступной для этой пичужки форме. Слушай, братан! Робинзон Крузо был клёвый парень и жил на родине бокса — в Англии. Здесь он прошёл отличную школу и был боец хоть куда. Только постоянно не ладил с судьёй, то бишь судьбой. И всё же он не сдавался: на каждый удар обидчика немедленно отвечал своей коронной серией из двух апперкотов по туловищу и хука в голову.
Ксури оказался гораздо ловчее меня. Эта работа заняла у нас целый день. Наконец, шкура была снята; мы растянули ее на крыше нашей каютки; дня через два солнце просушило ее, и впоследствии она служила мне постелью. После этой остановки мы еще дней десять-двенадцать продолжали держать курс на юг, стараясь как можно экономнее расходовать наш запас провизии, начинавший быстро истощаться, и сходя на берег только за пресной водой. Я хотел дойти до устья Гамбии или Сенегала, или вообще до какой-нибудь стоянки, невдалеке от Зеленого мыса, так как надеялся встретить здесь какое-нибудь европейское судно: я знал, что, если я его не встречу, мне останется только или пуститься на поиски островов, или погибнуть здесь среди негров. Мне было известно, что все европейские суда, куда бы они ни направлялись — к берегам ли Гвинеи, в Бразилию или в Ост-Индию, — проходят мимо Зеленого мыса или островов того же названия: словом, я поставил всю свою судьбу на эту карту, понимая, что либо я встречу европейское судно, либо погибну. Итак, еще дней десять я продолжал осуществлять свое намерение. Тут я стал замечать, что побережье обитаемо: в двух-трех местах мы видели на берегу людей, которые, в свою очередь, смотрели на нас. Мы могли также различить, что они были черные как смоль и голые. Один раз я хотел было сойти к ним на берег, но Ксури, мой мудрый советчик, сказал: «Не ходи, не ходи». Тем не менее я стал держать ближе к берегу, чтобы можно было вступить с ними в разговор. Они должно быть поняли мое намерение и долго бежали вдоль берега за нашим баркасом. Я заметил, что они были невооружены, кроме одного, державшего в руке длинную тонкую палку. Ксури сказал мне, что это копье и что дикари мечут копья очень далеко и замечательно метко; поэтому я держался в некотором отдалении от них и объяснялся с ними знаками по мере моего уменья, стараясь, главным образом, дать им понять, что мы нуждаемся в пище. Они, в свою очередь, стали делать мне знаки, чтобы я остановил свою лодку и что они принесут нам съестного. Как только я спустил парус и лег в дрейф, два чернокожих побежали куда-то в глубь страны и через полчаса или того меньше принесли два куска вяленого мяса и немного зерна какого-то местного злака. Мы не знали, что это было за мясо и что за зерно, однако изъявили полную готовность принять и то и другое. Но тут возник новый вопрос: как получить все это? Мы не решались сойти на берег, боясь дикарей, а они в свою очередь боялись нас нисколько не меньше. Наконец, они придумали выход из этого затруднения. Мы благодарили их знаками, потому что больше нам было нечем отблагодарить. Но в этот самый момент нам представился случай оказать им большую услугу. Не успели мы отойти от берега, как вдруг из гор выбежали два огромных зверя и бросились прямо к морю. Один из них, как нам казалось, гнался за Другим: был ли это самец, преследовавший самку, играли ли они между собою, или грызлись, — мы не могли разобрать, как не могли бы сказать и того, было ли это обычное явление в тех местах, или исключительный случай; я думаю, впрочем, что последнее было вернее, так каля, во первых, хищные звери редко показываются днем, а во вторых, мы заметили, что бывшие на берегу люди, особенно женщины, страшно перепугались. Только человек, державший копье, или дротик, остался на месте; остальные пустились бежать. Но звери летели прямо к морю и не покушались напасть на негров. Они бросились в воду и стали плавать, словно купанье было единственною целью их появления. Вдруг один из них подплыл довольно близко к баркасу. Я этого не ожидал; тем не менее, зарядив поскорее ружье и приказав Ксури зарядить оба другие, я приготовился встретить врага как только он приблизился к нам на расстояние ружейного выстрела, я спустил курок, и пуля попала ему прямо в голову в тот же миг он погрузился в воду, потом вынырнул и поплыл назад к берегу, то исчезая под водой, то снова появляясь на поверхности. Он, видимо, боролся со смертью, захлебываясь водой и исходя кровью из смертельной раны. Невозможно передать, до чего были поражены бедные дикари, когда услышали треск и увидали огонь ружейного выстрела: некоторые из них чуть не умерли со страху и попадали на землю, точно мертвые. Но, видя, что зверь пошел ко дну и что я делаю им знаки подойти ближе, они ободрились и вошли в воду, чтобы вытащить убитого зверя. Я нашел его по кровавым пятнам на воде и, закинув на него веревку, перебросил конец ее неграм, а те притянули его к берегу. Животное оказалось леопардом редкой породы с пятнистой шкурой необычайной красоты. Негры, стоя над ним, воздевали вверх руки в знак изумления: они не могли понять, чем я его убил. Другой зверь, испуганный огнем и треском моего выстрела, выскочил на берег и убежал назад в горы; за дальностью расстояния я не мог разобрать, что это был за зверь. Между тем, я заметил, что неграм очень хочется поесть мяса убитого леопарда, и решит устроить так, как будто бы они получили его в дар от меня. Я показал им знаками, что они могут взять его себе. Они очень благодарили меня и, не теряя времени, принялись за работу. Хотя ножей у них не было, однако, действуя заостренными кусочками дерева, они сняли шкуру с мертвого зверя так быстро и ловко, как мы не сделали бы этого и ножом. Они предложили мне мясо; но от мяса я отказался, сделав им знак, что отдаю его им, а попросил только шкуру, которую они мне и отдали очень охотно. Кроме того, они принесли для меня новый запас провизии, гораздо больше прежнего. Затем я знаками попросил у них воды: протянув один из наших кувшинов, я опрокинул его кверху дном чтобы показать, что он пуст и что его надо наполнить Они сейчас же прокричали что-то своим. Немного погодя, появились две женщины с большим сосудом воды из обожженной должно быть на солнце глины и оставили его на берегу, как и провизию. Я отправил Ксури со всеми нашими кувшинами, и он наполнил водой все три. Женщины были совершенно голые, как и мужчины. Запасшись таким образом водой, кореньями и зерном, я расстался с гостеприимными неграми и в течение еще одиннадцати дней продолжал путь в прежнем направлении, не приближаясь к берегу. Наконец, милях в пятнадцати впереди я увидел узкую полосу земли, далеко выступавшую в море. Погода была тихая, и я свернул в открытое море, чтоб обогнуть эту косу. В тот момент, когда мы поровнялись с ее оконечностью, я ясно различил милях в шести от берега со стороны океана другую полосу земли и заключил вполне основательно, что узкая коса — Зеленый мыс, а полоса земли — острова того же названия. Но они были очень далеко, и, не решаясь направиться к ним, я не знал, что мне делать. Я понимал, что если меня застигнет свежий ветер, то я, пожалуй, не доплыву ни до острова, ни до мыса. Ломая голову над разрешением этого вопроса, я присел на минуту в каюте, предоставив Ксури править рулем, как вдруг услышал его крик: «Хозяин! Я выскочил из каюты и сейчас же не только увидел корабль, но даже различил, что это был португальский корабль, направлявшийся, по моему, к берегам Гвинеи за неграми. Но, присмотревшись внимательнее, я убедился, что судно идет в другом направлении и не думает сворачивать к земле. Тогда я поднял все паруса и повернул в открытое море, решившись сделать все возможное, чтобы вступить с ним в сношение. Я, впрочем, скоро убедился, что, даже идя полным ходом, мы не успеем подойти к нему близко и что оно пройдет мимо, прежде чем можно будет дать ему сигнал; но в тот момент, когда я начинал уже отчаиваться, нас должно быть увидели с корабля в подзорную трубу и предположили, что это лодка с какого-нибудь погибшего европейского судна. Корабль убавил паруса, чтобы дать нам возможность подойти. Это меня ободрило. У нас на баркасе был кормовой флаг с корабля нашего бывшего хозяина, и я стал махать этим флагом в знак того, что мы терпим бедствие, и, кроме того, выстрелил из ружья. Они увидели флаг и дым от выстрела самого выстрела они не слыхали ; корабль лег в дрейф, ожидая нашего приближения, и спустя три часа мы причалили к нему. Меня спросили, кто я, по португальски, по испански и по французики, но ни одного из этих языков я не знал. Наконец, один матрос, шотландец, заговорил со мной по английски, и я объяснил ему, что я — англичанин и убежал от мавров из Салеха, где меня держали в неволе. Тогда меня и моего спутника пригласили на корабль и приняли весьма любезно со всем нашим добром. Легко себе представить, какой невыразимой радостью наполнило меня сознание свободы после того бедственного и почти, безнадежного положения, в котором я находился. Я немедленно предложил все мое имущество капитану в вознаграждение за мое избавление, но он великодушно отказался, говоря, что ничего с меня не возьмет и что все мои вещи будут возвращены мне в целости, как только мы придем в Бразилию. А это всегда может случиться. Кроме того, ведь мы завезем вас в Бразилию, а от вашей родины это очень далеко, и вы умрете там с голоду, если я отниму у вас ваше имущество. Для чего же тогда мне было вас спасать? Нет, нет, сеньор инглезе то есть англичанин , я довезу вас даром до Бразилии, а ваши вещи дадут вам возможность пожить там и оплатить ваш проезд на родину». Капитан оказался великодушным не только на словах, но и исполнил свое обещание в точности. Он распорядился, чтобы никто из матросов не смел прикасаться к моему имуществу, затем составил подробную опись всего моего имущества и взял все это под свой присмотр, а опись передал мне, чтобы потом, по прибытии в Бразилию, я мог получить по ней каждую вещь, вплоть до трех глиняных ковшиков. Что касается моего баркаса, то капитан, видя, что он очень хорош, сказал, что охотно купит его у меня для своего корабля, и спросил, сколько я хочу получить за него. На это я ответил, что он поступил со мной так великодушно во всех отношениях, что я ни в коем случае не стану назначать цены за свою лодку, а всецело предоставлю это ему. Тогда он сказал, что выдаст мне письменное обязательство уплатить за нее восемьдесят пиастров в Бразилии, но что если по приезде туда кто-нибудь предложит мне больше, то и он даст мне больше. Кроме того, он предложил мне шестьдесят золотых за Ксури. Мне очень не хотелось брать эти деньги, и не потому, чтобы я боялся отдать мальчика капитану, а потому что мне было жалко продавать свободу бедняги, который так преданно помогал мне самому добыть ее. Я изложил капитану все эти соображения, и он признал их справедливость, но советовал не отказываться от сделки, говоря, что он выдаст мальчику обязательство отпустить его на волю через десять лет, если он примет христианство. Это меняло дело. А так как к тому же сам Ксури выразил желание перейти к капитану, то я и уступил его. Наш переезд до Бразилии совершился вполне благополучно, и после двадцатидвухдневного плавания мы вошли в бухту Тодос лос Сантос, или Всех Святых. Итак, я еще раз избавился от самого бедственного положения, в какое только может попасть человек, и теперь мне оставалось решить, что делать с собой. Я никогда не забуду великодушного отношения ко мне капитана португальского корабля. Он ничего не взял с меня за проезд, аккуратнейшим образом возвратил мне все мои вещи и дал мне сорок дукатов за львиную шкуру и двадцать за шкуру леопарда и вообще купил все, что мне хотелось продать, в том числе ящик с винами, два ружья и остаток воску часть которого пошла у нас на свечи. Одним словом, я выручил двести двадцать золотых и с этим капиталом сошел на берег Бразилии. Вскоре капитан ввел меня в дом одного своего знакомого, такого же доброго и честного человека, как он сам. Это был владелец ingenio, то есть сахарной плантации и сахаристого завода. Я прожил у него довольно долгое время и, благодаря этому, познакомился с культурой сахарного тростника и с сахарным производством. Видя, как хорошо живется плантаторам и как быстро они богатеют, я решил хлопотать о разрешении поселиться здесь окончательно и самому заняться этим делом. В то же время я старался придумать какой-нибудь способ вытребовать из Лондона хранившиеся у меня там деньги. Когда мне удалось получить бразильское подданство, я на все мои наличные деньги купит участок невозделанной земли и стал составлять план моей будущей плантации и усадьбы, сообразуясь с размерами той денежной суммы, которую я рассчитывал получить из Лондона. Был у меня сосед, португалец из Лиссабона, по происхождению англичанин, по фамилии Уэлз. Он находился приблизительно в таких же условиях, как и я. Я называю его соседом, потому что его плантация прилегала к моей. Мы были с ним в самых приятельских отношениях. У меня, как и у него. Но по мере того, как земля возделывалась, мы богатели, так что на третий год часть земли была у нас засажена табаком, и мы разделали по большому участку под сахарный тростник к будущему году. Но мы оба нуждались в рабочих руках, и тут мне стало ясно, как нерасчетливо я поступил, расставшись с мальчиком Ксури. Теперь мне не оставалось ничего более, как продолжать в том же духе. Я навязал себе на шею дело, не имевшее ничего общего с моими природными наклонностями, прямо противоположное той жизни, о какой я мечтал, ради которой я покинул родительский дом и пренебрег отцовскими советами. Более того, я сам пришел к той золотой середине, к той высшей ступени скромного существования, которую советовал мне избрать мой отец и которой я мог бы достичь с таким же успехом, оставаясь на родине и не утомляя себя скитаниями по белу свету. Как часто теперь говорил я себе, что мог бы делать то же самое и в Англии, живя между друзьями, не забираясь за пять тысяч миль от родины, к чужеземцам и дикарям, в дикую страну, куда до меня никогда не дойдет даже весточка из тех частей земного шара, где меня немного знают! Вот каким горьким размышлениям о своей судьбе предавался я в Бразилии. Кроме моего соседа-плантатора, с которым я изредка виделся, мне не с кем было перекинуться словом; все работы мне приходилось исполнять собственными руками, и я, бывало, постоянно твердил, что живу точно на необитаемом острове, и жаловался, что кругом нет ни одной души человеческой. Как справедливо покарала меня судьба, когда впоследствии и в самом деле забросила меня на необитаемый остров, и как полезно было бы каждому из нас, сравнивая свое настоящее положение с другим, еще худшим, помнить, что Провидение во всякую минуту может совершить обмен и показать нам на опыте, как мы были счастливы прежде! Да, повторяю, судьба наказала меня по заслугам, когда обрекла на ту действительно одинокую жизнь на безотрадном острове, с которой я так несправедливо сравнивал свое тогдашнее житье, которое, если б у меня хватило терпения продолжать начатое дело, вероятно, привело бы меня к богатству и счастью… Мои планы относительно сахарной плантации приняли уже некоторую определенность к тому времени, когда мой благодетель капитан, подобравший меня в море, должен был отплыть обратно на родину его судно простояло в Бразилии около трех месяцев, пока он забирал новый груз на обратный путь. И вот, когда я рассказал ему, что у меня остался в Лондоне небольшой капитал, он дал мне следующий дружеский и чистосердечный совет: «Сеньор инглеэе, — сказал он он всегда меня так величал , — дайте мне формальную доверенность и напишите в Лондон тому лицу, у которого хранятся ваши деньги. Напишите, чтобы для вас там закупили товаров таких, которые находят сбыт в здешних краях и переслали бы их в Лиссабон по адресу, который я вам укажу; а я, если Бог даст, вернусь я доставлю вам их в целости. Но так как дела человеческие подвержены всяким превратностям и бедам, то на вашем месте я взял бы на первый раз только сто фунтов стерлингов, то есть половину вашего капитала. Рискните сначала только этим. Если эти деньги вернутся к вам с прибылью, вы можете таким же образом пустить в оборот и остальной капитал, а если пропадут, так у вас, по крайней мере, останется хоть что-нибудь в запасе». Совет был так хорош и так дружествен, что лучшего, казалось мне, нельзя и придумать, и мне остается только последовать ему. Поэтому у я, не колеблясь, выдал капитану доверенность, как он того желал, и приготовил письмо к вдове английского капитана, которой когда-то отдал на сохранение свои деньги. Я подробно описал ей все мои приключения: рассказал, как я попал в неволю, как убежал, как встретил в море португальский корабль и как человечно обошелся со мной капитан. В заключение я описал ей настоящее мое положение и дал необходимые указания насчет закупки для меня товаров. Мой друг капитан тотчас по прибытии своем в Лиссабон через английских купцов переслал в Лондон одному тамошнему купцу заказ на товары. Лондонский купец немедленно передал оба письма вдове английского капитана, и она не только выдала ему требуемую сумму, но еще послала от себя португальскому капитану довольно кругленькую сумму в виде подарка за его гуманное и участливое отношение ко мне. Закупив на все мои сто фунтов английских товаров, по указаниям моего приятеля капитана, лондонский купец переслал их ему в Лиссабон, а тот благополучно доставил их мне в Бразилию. В числе других вещей он уже по собственному почину ибо я был настолько новичком в моем деле, что мне это даже не пришло в голову привез мне всевозможных земледельческих орудий, а также всякой хозяйственной утвари. Все это были вещи, необходимые для работ на плантации, и все они очень мне пригодились. Когда прибыл мой груз, я был вне себя от радости и считал свою будущность отныне обеспеченной. Мой добрый опекун капитан, кроме всего прочего, привез мне работника, которого нанял с обязательством прослужить мне шесть лет. Для этой цели он истратил собственные пять фунтов стерлингов, полученные в подарок от моей приятельницы, вдовы английского капитана. Он наотрез отказался от всякого возмещения, и я уговорил его только принять небольшой тюк табаку, как плод моего собственного хозяйства. И это было не все. Так как весь груз моих товаров состоял из английских мануфактурных изделий — полотен, байки, сукон, вообще таких вещей, которые особенно ценились и требовались в этой стране, то я имел возможность распродать его с большой прибылью; словом, когда все было распродано, мой капитал учетверился. Благодаря этому, я далеко опередил моего бедного соседа по разработке плантации, ибо первым моим делом после распродажи товаров было купить невольника-негра и нанять еще одного работника-европейца кроме того, которого привез мне капитан из Лиссабона. Но дурное употребление материальных благ часто является вернейшим путем к величайшим невзгодам. Так было и со мной. В следующем году я продолжал возделывать свою плантацию с большим успехом и собрал пятьдесят тюков табаку сверх того количества, которое я уступил соседям в обмен на предметы первой необходимости. Все эти пятьдесят тюков, весом по сотне с лишком фунтов каждый, лежали у меня просушенные, совсем готовые к приходу судов из Лиссабона. Итак, дело мое разрасталось; но по мере того, как я богател, голова моя наполнялась планами и проектами, совершенно несбыточными при тех средствах, какими я располагал: короче, это были того рода проекты, которые нередко разоряют самых лучших дельцов. Но мне была уготовлена иная участь: мне по прежнему суждено было самому быть виновником всех моих несчастий. И точно для того, чтобы усугубить мою вину и подбавить горечи в размышления над моей участью, размышления, на которые в моем печальном будущем мне было отпущено слишком много досуга, все мои неудачи вызывались исключительно моей страстью к скитаниям, которой я предавался с безрассудным упорством, тогда как передо мной открывалась светлая перспектива полезной и счастливой жизни, стоило мне только продолжать начатое, воспользоваться теми житейскими благами, которые так щедро расточало мне Провидение, и исполнять свой долг. Как уже было со мною однажды, когда я убежал из родительского дома, так и теперь я не мог удовлетвориться настоящим. Я отказался от надежды достигнуть благосостояния, быть может, богатства, работая на своей плантации, — все оттого, что меня обуревало желание обогатиться скорее, чем допускали обстоятельства. Таким образом, я вверг себя в глубочайшую пучину бедствий, в какую, вероятно, не попадал еще ни один человек и из которой едва ли можно выйти живым и здоровым. Перехожу теперь к подробностям этой части моих похождений. Прожив в Бразилии почти четыре года и значительно увеличивши свое благосостояние, я, само собою разумеется, не только изучил местный язык, но и завязал большие знакомства с моими соседями-плантаторами, а равно и с купцами из Сан-Сальвадора, ближайшего к нам портового города. Встречаясь с ними, я часто рассказывал им о двух моих поездках к берегам Гвинеи, о том, как ведется торговля с тамошними неграми и как легко там за безделицу — за какие-нибудь бусы, ножи, ножницы, топоры, стекляшки и тому подобные мелочи — приобрести не только золотого песку и слоновую кость, но даже в большом количестве негров-невольников для работы в Бразилии. Мои рассказы они слушали очень внимательно, в особенности, когда речь заходила о покупке негров. В то время, надо заметить, торговля невольниками была весьма ограничена, и для нее требовалось так называемое assiento, то есть разрешение от испанского или португальского короля; поэтому негры-невольники были редки и чрезвычайно дороги. Как-то раз нас собралась большая компания: я и несколько человек моих знакомых плантаторов и купцов, и мы оживленно беседовали на эту тему. На следующее утро трое из моих собеседников явились ко мне и объявили, что, пораздумав хорошенько над тем, что я им рассказал накануне, они пришли ко мне с секретным предложением. Затем, взяв с меня слово, что все, что я от них услышу, останется между нами, они сказали мне, что у всех у них есть, как и у меня, плантации, и что ни в чем они так не нуждаются, как в рабочих руках. Поэтому они хотят снарядить корабль в Гвинею за неграми. Но так как торговля невольниками обставлена затруднениями и им невозможно будет открыто продавать негров по возвращении в Бразилию, то они думают ограничиться одним рейсом, привезти негров тайно, а затем поделить их между собой для своих плантаций. Вопрос был в том, соглашусь ли я поступить к ним на судно в качестве судового приказчика, то есть взять на себя закупку негров в Гвинее. Они предложили мне одинаковое с другими количество негров, при чем мне не нужно было вкладывать в это предприятие ни гроша. Нельзя отрицать заманчивости этого предложения, если бы оно было сделано человеку, не имеющему собственной плантации, за которой нужен был присмотр, в которую вложен значительный капитал и которая со временем обещала приносить большой доход. Но для меня, владельца такой плантации, которому следовало только еще года три-четыре продолжать начатое, вытребовав из Англии остальную часть своих денег — вместе с этим маленьким добавочным капиталом мое состояние достигло бы трех, четырех тысяч фунтов стерлингов и продолжало бы возрастать — для меня помышлять о подобном путешествия было величайшим безрассудством. Но мне на роду было написано стать виновником собственной гибели. Как прежде я был не в силах побороть своих бродяжнических наклонностей, и добрые советы отца пропали втуне, так и теперь я не мог устоять против сделанного мне предложения. Словом, я отвечал плантаторам, что с радостью поеду в Гвинею, если в мое отсутствие они возьмут на себя присмотр за моим имуществом и распорядятся им по моим указаниям в случае, если я не вернусь. Они торжественно обещали мне это, скрепив наш договор письменным обязательством; я же, с своей стороны, сделал формальное завещание на случай моей смерти: свою плантацию и движимое имущество я отказывал португальскому капитану, который спас мне жизнь, но с оговоркой, чтобы он взял себе только половину моей движимости, а остальное отослал в Англию. Словом, я принял все меры для сохранения моей движимости и поддержания порядка на моей плантации. Прояви я хоть малую часть столь мудрой предусмотрительности в вопросе о собственной выгоде, составь я столь же ясное суждение о том, что я должен и чего не должен делать, я, наверное, никогда бы не бросил столь удачно начатого и многообещающего предприятия, не пренебрег бы столь благоприятными видами на успех и не пустился бы в море, с которым неразлучны опасности и риск, не говоря уже о том, что у меня были особые причины ожидать от предстоящего путешествия всяких бед. Но меня торопили, и я скорее слепо повиновался внушениям моей фантазии, чем голосу рассудка. Итак, корабль был снаряжен, нагружен подходящим товаром, и все устроено по взаимному соглашению участников экспедиции. В недобрый час, 1-го сентября 1659 года, я взошел на корабль. Это был тот самый день, в который восемь лет тому назад я убежал от отца и матери в Гулль, — тот день, когда я восстал против родительской власти и так глупо распорядился своею судьбой. Наше судно было вместимостью около ста двадцати тонн: на нем было шесть пушек и четырнадцать человек экипажа, не считая капитана, юнги и меня. Тяжелого груза у нас не было, и весь он состоял из разных мелких вещиц, какие обыкновенно употребляются для меновой торговли с неграми: из ножниц, ножей, топоров, зеркалец, стекляшек, раковин, бус и тому подобной дешевки. Как уже сказано, я сел на корабль 1-го сентября, и в тот же день мы снялись с якоря. Сначала мы направились к северу вдоль берегов Бразилии, рассчитывая свернуть к африканскому материку, когда дойдем до десятого или двенадцатого градуса северной широты, таков в те времена был обыкновенный курс судов. Все время, покуда мы держались наших берегов, до самого мыса Св. Августина, стояла прекрасная погода, было только чересчур жарко.
Реальные Робинзоны: где они жили, что делали и чем прославились
Робинзон Крузо — человек, который способен преодолеть неблагоприятные внешние обстоятельства благодаря личным качествам. Кто не читал захватывающую приключенческую книгу Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо, мореплавателе, вынужденном долгие годы жить в одиночестве на отдалённом острове! Кто не читал захватывающую приключенческую книгу Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо, мореплавателе, вынужденном долгие годы жить в одиночестве на отдалённом острове! Реальная жизнь Робинзона Крузо показывает 20 лет на одиноком острове на необитаемом острове, потеряв свое состояние, имеет удивительный потенциал 73-летний Дэвид Глашин живет счастливо на острове Реставрации, северо-восточной Австралии, со своей собакой Полли.
Приключения Робинзона Крузо на Урале
| Кто такой Робинзон Крузо | Выясним, кто послужил прототипом для образа Робинзона Крузо. Попытаемся выяснить, о чём написан роман «Робинзон Крузо». |
| День Робинзона Крузо | Наверное, почти все читали книгу Даниэля Дефо о приключениях Робинзона Крузо на острове, но немногие знают, что у этой книги есть продолжение, вышедшее в 1719 году, в котором путь главного героя проходит в том числе через Урал. |
Кто такой Робинзон Крузо
В 1686 году Робинзон с Пятницей покидают остров, а в 1687 году наконец-то прибывает обратно в Англию, где встречает своих родственников, которые давно считали его мёртвым. Вернувшись в Лиссабон, Робинзон успешно забирает прибыль со своей бразильской плантации, после чего становится очень богатым. Он перевозит своё богатство, путешествуя по суше, так как боялся снова попасть в кораблекрушение. Вместе по пути Робинзон и Пятница ввязываются в последнее совместное приключение, в котором им приходится сражаться с волками и медведем. Дальнейшие приключения Робинзона Крузо[ ] Вторая менее известная часть истории Робинзона Крузо рассказывает как постаревший Робинзон снова ввязывается в приключение, намеренно посещая свой остров, потеряв Пятницу и посетив Юго-Восточную Азию, решил вернуться обратно в Англию, попутно преодолевая Сибирь. На всё приключение у Робинзона ушло 11 лет, в результате чего попадает в Англию он к 72 годам. Серьёзные размышления Робинзона Крузо[ ] Последняя книга не переведённая на русский язык рассказывает о нравственных и моральных измышлениях уже старого Робинзона Крузо.
Имя Робинзона Крузо было использовано для привлечения аудитории. Заметки[ ] История Робинзона Крузо популяризовала жанр про «выживальщиков».
Мама на полуслове поперхнулась и умолкла. Папа торжествующе молчал, отворачиваясь от леденящего взгляда супруги. Подошёл Вася, старший брат Пети. Он только что закончил школу и был чемпионом города по боксу.
Вася всё объяснил: - Следует рассказывать в простой, доступной для этой пичужки форме. Слушай, братан! Робинзон Крузо был клёвый парень и жил на родине бокса — в Англии. Здесь он прошёл отличную школу и был боец хоть куда. Только постоянно не ладил с судьёй, то бишь судьбой.
По большому счёту, это роман о безграничных возможностях человека, он будит воображение и заставляет стремиться к самосовершенствованию. Фонохрестоматия 1. Прослушайте ещё раз музыку, на фоне которой актёр читает полное название книги о Робинзоне. Как вы считаете, отражает ли музыка те переживания героя, а которых рассказал писатель? Музыка начинается тревожными звуками труб, и в дальнейшем она звучит таинственно, предупреждающе. Она отражает события, которые произойдут с героем, и в меньшей степени его переживания. Душевное состояние героя, описанное в дневнике, меняется день ото дня. Как вы думаете почему? Как актёр передаёт эти изменения? Перескажите содержание Дневника, передавая изменения в настроении Робинзона. На настроении героя отражаются все события, которые случаются. Он то впадает в отчаяние, то приободряется. Актёр то читает задорно, чуть ли не весело, то печалится вместе с героем. Он выделяет интонацией все важные события. Пересказ "Дневник Робинзона Крузо", 6 класс Дневник начинает 30 сентября 1659 года. Корабль Робинзона терпит крушение и герой оказывается на необитаемом острове, который называет островом Отчаяния. Он в глубокой печали. На следующий день Крузо видит, что корабль подгоняет ближе к берегу. Это ободряет его и он несколько дней без устали перевозит с корабля вещи. Но вот буря разбивает корабль и тот тонет. Робинзон находит место для жилья и перетаскивает туда вещи. Крузо убивает козу и это приводит его в хорошее расположение духа. Он разбивает палатку, вешает в ней гамак, а потом мастерит стол. Начинается гроза и Робинзон боится за сохранность пороха. Он делает для него специальный ящик. Ему удаётся убить вкусную птицу и он начинает рыть пещеру железным ломом. С большим трудом Крузо сделал деревянную лопату и тачку.
Что касается крошечного острова, ставшего почти на пять лет домом для Александра Селкирка, — Мас-а-Тьерра — в 1966 году чилийское правительство решило переименовать его в остров Робинзона Крузо. Теперь, даже если версию о том, что Селкирк был прототипом Крузо, опровергнут, что-то поделать с общественным сознанием будет уже сложно. Непосредственно в честь прославившегося шотландца был назван расположенный неподалеку от острова Робинзон-Крузо остров Александр-Селькирк. Новый праздник, как символ тяги к приключениям и умения справляться с любыми неурядицами, был приурочен ко дню спасения шотландского боцмана. День Робинзона Крузо празднуют все люди, которые любят путешествия, природу, желают духовно развиваться и расти. Отличная идея для проведения праздника — отправиться хоть на один день в непроходимые места дикой природы и призадуматься о выживании в её условиях. Если вы планируете такое путешествие, не забудьте взять с собой книгу «Робинзон Крузо»!
Реальные Робинзоны: где они жили, что делали и чем прославились
Робинзон придумал способ спасения от зноя. Он решил смастерить зонтик. Теперь любая погода нестрашна. Глава 15 Ровно два года ушло на построение небольшой лодки. Крузо был настолько уверен в ее надежности, что решил опробовать ее и объехать на ней вкруговую остров. Опрометчивое решение чуть не привело к трагедии. Лодка чуть было не оказалась в открытом море. Течение было настолько сильным, что еще немного и ее бы унесло. Лишь благодаря тому, что течение ослабло, удалось вернуться домой, чему отважный моряк был несказанно рад.
За десять лет жизни на острове он стал для него совсем родным. Очередным творением рук Робинзона стала курительная трубка. Он по праву гордился собой. Глава 16 Шел одиннадцатый год пребывания на острове. Запасы пороха исчерпали себя. Не желая оставаться без мясной пищи, Крузо пробует приручить горных коз. Схватив пару особей, он начинает морить их голодом, чтобы быстрее приручились и привыкли к человеку. Полтора году ушло у него на то, чтобы его козы расплодились до большого стада.
Ему пришлось построить для них целый загон. Зато проблема с недостатком мяса была решена. Теперь он сыт, одет и счастлив, иногда ощущая себя чуть ли не королем. Вот только вместо слуг были одни животные. Все понимающие, но безмолвные. Глава 17 Удивлению Робинзона не было предела, когда во время очередной прогулки по острову, он увидел на песке отпечаток человеческой ноги. Это стало для него открытием. Он не понимал, откуда здесь мог появиться человек.
Ему стало страшно. Вдруг это дикари? Три дня он ломал голову над этой загадкой. Сон пропал, на улицу выходить стало опасно. Взяв себя в руки, он решил обезопасить себя и жилище. Построил дальний загон для коз, куда перегнал всех животных. Вокруг дома насадил деревьев, которые через несколько лет должны стать густым лесом. Дикарям не под силу будет отыскать его среди ивняка, разросшегося сплошной стеной.
Глава 18 Спустя два года после обнаружения следов на берегу, Робинзон, исследуя западную часть острова, натыкается на еще более страшную находку. Вокруг пепелища, оставленного после разжигания костра, всюду валялись остатки недавнего пиршества. Это было человеческие черепа и кости. Судя по всему, дикари-людоеды частенько здесь бывали. С тех пор, как он сделал для себя это открытие, Крузо старался не привлекать к себе излишнее внимание, предпочитая отсиживаться на своей территории. На западную часть он больше ни ногой. В поисках угля он натыкается на огромную пещеру. Она могла стать неплохим убежищем в случае нападения.
Самые ценные вещи, включая порох и оружие, для подстраховки он перенес туда. Глава 19 Прошло 24 года. В один из дней недалеко от своего жилища, Крузо увидел высоко вздымающееся пламя костра. Схватив бинокль и взобравшись на дерево, чтобы получше рассмотреть происходящее, он снова увидел дикарей, устроивших настоящее кровавое пиршество. На этот раз он уже не так боялся людоедов, пообещав себе, что если еще раз увидит их, то убьет всех. Посреди ночи Робинзона разбудил неожиданно раздавшийся пушечный выстрел, свидетельствующий о тревоге. Моряк догадался, что сигнал идет с корабля. Всю ночь он жег костер, чтобы его заметили люди, нуждающиеся в помощи.
Утром, рассматривая берег острова в бинокль, ему удалось увидеть лишь остатки разбившегося о камни судна. Глава 20 Крузо предположил, что из всей команды в живых не осталось никого. Исследуя берег, он обнаружил тело молодого юнги. Парень был мертв. Подплыв к разбитому кораблю, он увидел бегающую в отчаянии по судну собаку. Она оказалась единственной, кому удалось выжить. Прихватив с корабля полезные на его взгляд вещи, он возвращается домой. Прошло еще два года.
Надежда уехать отсюда не покидала его. Одному осуществить побег с острова было не под силу. Робинзон решил, что ему нужен компаньон. Для этого ему необходимо освободить очередную жертву, забрав ее у каннибалов. Глава 21 Так в его жизни появился Пятница. Такое имя новому другу он дал неслучайно. Именно в пятницу он спас его неминуемой гибели. Это был юноша лет двадцати шести от роду.
Глава 15 Робинзон построил небольшую лодку, чтобы объехать остров по морю. Огибая подводные скалы, Крузо отплыл далеко от берега и попал в струю морского течения, уносившего его все дальше. Однако вскоре течение ослабело и Робинзону удалось вернуться на остров, чему он был бесконечно рад. Глава 16 На одиннадцатом году пребывания Робинзона на острове начали истощаться его запасы пороха. Не желая отказываться от мяса, герой решил придумать способ ловить диких коз живьем.
С помощью «волчьих ям» Крузо удалось поймать старого козла и троих козлят. С тех пор он начал разводить коз. Как-то Робинзон обнаружил на берегу след человеческой ноги. Крузо спрятался дома и всю ночь провел в мыслях о том, как на острове оказался человек. Успокаивая себя, Робинзон даже начал думать, что это был его собственный след.
Однако, вернувшись на то же место, он увидел, что отпечаток ноги был намного больше его ступни. В страхе Крузо хотел распустить весь скот и перекопать оба поля, но после успокоился и передумал. Робинзон понял, что дикари приезжают на остров лишь иногда, поэтому ему важно просто не попадаться им на глаза. Для дополнительной безопасности Крузо вбил колья в промежутки между густо посаженными ранее деревьями, создав таким образом вторую стену вокруг своего жилья. Всю площадь за наружной стеной он засадил деревьями, похожими на иву.
Через два года вокруг его дома зазеленела роща. Глава 18 Через два года на западной части острова Робинзон обнаружил, что сюда регулярно приплывают дикари и устраивают жестокие пиры, поедая людей. Опасаясь, что его могут обнаружить, Крузо старался не стрелять, начал с осторожностью разводить огонь, обзавелся древесным углем, который почти не дает при горении дыма. В поисках угля Робинзон нашел обширный грот, который сделал своей новой кладовой. Глава 19 В один из дней декабря, выйдя из дому на рассвете, Робинзон заметил на берегу пламя костра — дикари устроили кровавое пиршество.
Наблюдая за людоедами из подзорной трубы, он увидел, что с приливом те отплыли с острова. Через пятнадцать месяцев недалеко от острова проплывал корабль. Робинзон всю ночь жег костер, но утром обнаружил, что судно потерпело крушение. Глава 20 Робинзон на лодке отправился к разбитому кораблю, где нашел собаку, порох и некоторые нужные вещи. Крузо прожил еще два года «в полном довольстве, не зная лишений».
Робинзон решил спасти одного из тех, кого людоеды привозили на остров в качестве жертвы, чтобы вдвоем выбраться на свободу. Однако дикари появились снова только спустя полтора года. Глава 21 К острову причалило шесть индейских пирог. Дикари привезли с собой двоих пленников. Пока они занимались первым, второй бросился убегать.
За беглецом гнались три человека, двоих Робинзон застрелил из ружья, третьего — саблей убил сам убегающий. Крузо знаками подозвал испуганного беглеца к себе. Робинзон отвел дикаря в грот и накормил его. Дикарь всеми возможными знаками показал Робинзону, что с этого дня будет служить ему всю жизнь. Крузо начал постепенно учить его нужным словам.
Прежде всего, сообщил, что будет называть его Пятницей в память дня, в который спас ему жизнь , обучил словам «да».
Голова у меня закружилась, ноги задрожали, меня затошнило, я чуть не упал. Всякий раз, когда на корабль налетала большая волна, мне казалось, что мы сию минуту утонем.
Всякий раз, когда корабль падал с высокого гребня волны, я был уверен, что ему уже никогда не подняться. Тысячу раз я клялся, что, если останусь жив, если нога моя снова ступит на твёрдую землю, я тотчас же вернусь домой к отцу и никогда за всю жизнь не взойду больше на палубу корабля. Этих благоразумных мыслей хватило у меня лишь на то время, пока бушевала буря. Но ветер стих, волнение улеглось, и мне стало гораздо легче.
Понемногу я начал привыкать к морю. Правда, я ещё не совсем отделался от морской болезни, но к концу дня погода прояснилась, ветер совсем утих, наступил восхитительный вечер. Всю ночь я проспал крепким сном. На другой день небо было такое же ясное.
Тихое море при полном безветрии, все озарённое солнцем, представляло такую прекрасную картину, какой я ещё никогда не видал. От моей морской болезни не осталось и следа. Я сразу успокоился, и мне стало весело. С удивлением я оглядывал море, которое ещё вчера казалось буйным, жестоким и грозным, а сегодня было такое кроткое, ласковое.
Тут, как нарочно, подходит ко мне мой приятель, соблазнивший меня ехать вместе с ним, хлопает по плечу и говорит: — Ну, как ты себя чувствуешь, Боб? Держу пари, что тебе было страшно. Признавайся: ведь ты очень испугался вчера, когда подул ветерок? Хорош ветерок!
Это был бешеный шквал. Я и представить себе не мог такой ужасной бури! Ах ты, глупец! По-твоему, это буря?
Ну, да ты в море ещё новичок: не мудрено, что испугался… Пойдём-ка лучше да прикажем подать себе пуншу, выпьем по стакану и позабудем о буре. Взгляни, какой ясный день! Чудесная погода, не правда ли? Чтобы сократить эту горестную часть моей повести, скажу только, что дело пошло, как обыкновенно у моряков: я напился пьян и утопил в вине все свои обещания и клятвы, все свои похвальные мысли о немедленном возвращении домой.
Как только наступил штиль и я перестал бояться, что волны проглотят меня, я тотчас же позабыл все свои благие намерения. На шестой день мы увидели вдали город Ярмут. Ветер после бури был встречный, так что мы очень медленно подвигались вперёд. В Ярмуте нам пришлось бросить якорь.
Мы простояли в ожидании попутного ветра семь или восемь дней. В течение этого времени сюда же пришло много судов из Ньюкасла. Мы, впрочем, не простояли бы так долго и вошли бы в реку вместе с приливом, но ветер становился все свежее, а дней через пять задул изо всех сил. Так как на нашем корабле якоря и якорные канаты были крепкие, наши матросы не выказывали ни малейшей тревоги.
Они были уверены, что судно находится в полной безопасности, и, по обычаю матросов, отдавали все своё свободное время весёлым развлечениям и забавам. Однако на девятый день к утру ветер ещё посвежел, и вскоре разыгрался страшный шторм. Даже испытанные моряки были сильно испуганы. Я несколько раз слышал, как наш капитан, проходя мимо меня то в каюту, то из каюты, бормотал вполголоса: «Мы пропали!
Мы пропали! До сих пор я не испытывал страха: я был уверен, что эта буря так же благополучно пройдёт, как и первая. Но когда сам капитан заявил, что всем нам пришёл конец, я страшно испугался и выбежал из каюты на палубу. Никогда в жизни не приходилось мне видеть столь ужасное зрелище.
Эти качества помогли ему преодолеть отчаянье, невзгоды, трудности жизни в одиночестве. Находчивость, трудолюбие, упорство. Чтобы выжить на необитаемом острове, Робинзон вывез с корабля, пока он не затонул, нужные вещи.
Для этого он использовал плот, который сделал сам. В горе он вырыл себе пещеру, затем обвёл своё жилище частоколом. Так как у Робинзона не хватало инструментов, над частоколом он работал почти год.
Из дерева он выдолбил лодку. Этим работам Крузо отдавал все силы. Освоил он и ремёсла портного и гончара, занимался охотой, скотоводством и земледелием.
Любознательность, наблюдательность. Благодаря этим качествам герой улучшил свою жизнь на острове. Дневник Робинзона Крузо свидетельствует о его рассудительности, внимательности, предусмотрительности.
Он ведёт дневник, так как считает, что эти записи могут пригодиться в дальнейшем, ведь память может подвести. Предусмотрительность героя видна и в эпизоде, когда он нашёл на ещё пока не разбитом волнами корабле деньги. Робинзон Крузо говорит о деньгах, то это «негодный мусор».
Но затем он подумал, что они когда-нибудь ему могут пригодиться, и взял их с собой. Вывод Главный герой романа Даниэля Дефо «Жизнь и удивительные приключения морехода Робинзона Крузо», живя на необитаемом острове, «научился никогда не отступать перед трудностями и ни в чём не отчаиваться». Автор романа, создав образ Робинзона Крузо, учит читателей на его примере оптимизму, учит никогда не падать духом и постоянно трудиться, чтобы улучшать жизнь.
Характеристика Робинзона Крузо сделана по роману Д. Дефо в переводе К. Характеристика образа Робинзона Крузо, представленная в статье, может быть полезной для подготовки к уроку литературы и при написании сочинений.
Читай ещё!
"Робинзон Крузо" Даниэль Дефо (ответы на вопросы по литературе)
Реальная жизнь Робинзона Крузо показывает 20 лет на одиноком острове на необитаемом острове, потеряв свое состояние, имеет удивительный потенциал 73-летний Дэвид Глашин живет счастливо на острове Реставрации, северо-восточной Австралии, со своей собакой Полли. Роман написан в виде автобиографии, дневника Робинзона Крузо, который, как следует из названия, после крушения судна провел на необитаемом острове больше четверти века. это гораздо больше, чем путеводитель, он разделяет многие темы и теологические и моральные точки зрения. «Робинзон Крузо» (англ. Robinson Crusoe) — роман Даниеля Дефо, впервые опубликованный в апреле 1719 года, и кратко названный по имени главного героя. «Робинзон Крузо» (англ. Robinson Crusoe) — роман Даниеля Дефо, впервые опубликованный в апреле 1719 года, и кратко названный по имени главного героя.
ТАЙНА РОБИНЗОНА КРУЗО
| Подлинная история Робинзона Крузо. Чьи приключения пересказаны в знаменитом романе? | До Робинзона Крузо дошли слухи недоброжелателей о том, что всё, описанное в предыдущих книгах, — вымысел и небывальщина. |
| Кто такой Робинзон Крузо | Здесь вы можете слушать аудиокнигу Робинзон Крузо онлайн бесплатно в хорошем качестве. |
Дефо Даниэль - Робинзон Крузо
Выясним, кто послужил прототипом для образа Робинзона Крузо. Попытаемся выяснить, о чём написан роман «Робинзон Крузо». Долгое время полагалось, что главным прототипом Робинзона Крузо является Александр Селькирк, шотландский мореплаватель и пират, известный своим отчаянным и непокорным характером. Я думаю, что в образе Робинзона Крузо есть черты Селькирка, также вполне возможно, что Дефо использовал факты из жизни Роберта Нокса. Робинзон Крузо-главный герой сказки,,Приключения Робинзона Крузо", которую написал Даниель Дефо Он потерпел кораблекрушение и таким образом попал на необитаемый остров. Но мало кто знает, что образ Робинзона, «прожившего 28 лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки», был срисован с вполне реального человека, увлекательная история которого и послужила написанию романа. Долгое время полагалось, что главным прототипом Робинзона Крузо является Александр Селькирк, шотландский мореплаватель и пират, известный своим отчаянным и непокорным характером.
Истории реальных робинзонов
Один из важнейших — удача в делах, что сильно повышает ценность труда и его материальных результатов. Попав на остров, Робинзон пытается понять свое положение с помощью таблицы, в которую аккуратно заносит все «за» и «против». Их количество равно, но это дает Робинзону надежду. Далее Робинзон много трудится и через результаты своего труда чувствует милость Господа. Столь же важны многочисленные знаки-предостережения, которые не останавливают молодого Робинзона. Затонул первый корабль, на котором он отправился в путь «Совесть, которая в то время еще не успела у меня окончательно очерстветь, — говорит Робинзон, — сурово упрекала меня за пренебрежение к родительским увещаниям и за нарушение моих обязанностей к Богу и отцу», — имеется в виду пренебрежение дарованным жизненным уделом и отцовскими увещеваниями. Другой корабль захватили турецкие пираты. В самое злополучное из своих путешествий Робинзон отправился ровно через восемь лет, день в день после побега от отца, который его предостерегал от неразумных шагов. Уже на острове он видит сон: с неба к нему спускается страшный человек, объятый пламенем, и хочет поразить копьем за нечестие. В то же время он четко разделяет сферы чудесного и бытового. Увидев на острове колосья ячменя и риса, он возносит благодарность Богу; затем вспоминает, что сам вытряхнул на этом месте мешочек из-под птичьего корма: «Чудо исчезло, а вместе с открытием, что все это самая естественная вещь, значительно остыла, должен признаться, и моя благодарность Промыслу».
Когда на острове появляется Пятница, главный герой пытается привить ему собственные религиозные представления. В тупик его ставит естественный вопрос о происхождении и сущности зла, труднейший для большинства верующих людей: зачем Бог терпит дьявола? Прямого ответа Робинзон не дает; подумав некоторое время, он неожиданно уподобляет дьявола человеку: «А ты лучше спроси, почему Бог не убил тебя или меня, когда мы делали дурные вещи, оскорбляющие Его; нас пощадили, чтобы мы раскаялись и получили прощение». Главный герой и сам остался недоволен своим ответом — другого же ему на ум не пришло. Вообще, Робинзон в конце концов приходит к мысли, что он не слишком успешен в истолковании сложных богословских вопросов. В последние годы жизни на острове искреннюю радость ему доставляет другое: совместная с Пятницей молитва, совместное ощущение присутствия Бога на острове. Наследство Робинзона Хотя Дефо припас основное философско-этическое содержание для последней, третьей книги про Робинзона, время оказалось мудрее автора: наиболее глубокой, цельной и влиятельной книгой Дефо был признан именно первый том этой трилогии характерно, что последний даже не переведен на русский язык. Жан-Жак Руссо в дидактическом романе «Эмиль, или О воспитании» 1762 назвал «Робинзона Крузо» единственной книгой, полезной для детского чтения. Сюжетная ситуация необитаемого острова, описанная у Дефо, рассматривается Руссо как обучающая игра, к которой — через чтение — следует приобщиться ребенку. Сюрреалистические и психоаналитические акценты расставил в фильме «Робинзон Крузо» 1954 Луис Бунюэль.
Сейчас, в XXI веке, в свете новых размышлений о сосуществовании рядом различных культур, роман Дефо по-прежнему актуален. Взаимоотношения Робинзона и Пятницы — пример взаимодействия рас как его понимали три века назад. Роман на конкретном примере заставляет задуматься: что изменилось за прошедшие годы и в чем взгляды авторы безусловно устарели? В мировоззренческом отношении роман Дефо прекрасно иллюстрирует идеологию Просвещения в ее британском варианте. Однако сейчас нам гораздо интереснее вопрос о сущности человека вообще. Вспомним упомянутый роман Голдинга «Повелитель мух», в котором обители острова не развиваются, как у Дефо, а наоборот, деградируют, проявляют низменные инстинкты. Каков же он, человек, на самом деле, чего в нем больше — созидательного или разрушительного? В сущности, здесь можно увидеть и культурную рефлексию над христианской концепцией первородного греха. Что касается религиозных представлений автора, представление о золотой середине у среднего читателя, пожалуй, не вызовет возражений, чего не скажешь об осуждении дерзновенных поступков вообще. В данном отношении философию автора можно признать буржуазной, мещанской.
Такие представления осудят, например, представители романтической литературы в начале XIX века. Несмотря на это, роман Дефо продолжает жить.
Достаточно вспомнить роль Пашки Колокольникова по прозвищу "Пирамидон", из шукшинского "Живет такой парень" 1964 , которая и сделала Куравлева знаменитой, или мелкого карманника Шуры Балаганова из "Золотого телёнка" 1968. Здесь же предстояло играть драматическую роль страдающего от одиночества человека, который каждый день борется за свое существование и пытается сохранить рассудок. Основная сложность заключалась в том, что Робинзон на экране очень мало говорит, и все эмоции нужно показывать. Тем не менее, Куравлёв прекрасно справился с поставленной задачей. Роль Робинзона Крузо — это вершина его творчества. В чём-то она стала пророческой для актёра: в последние годы он вел жизнь отшельника, сведя общение с другими людьми к минимуму. Приглашение поучаствовать в пробах на роль Робинзона Крузо пришло Леониду Куравлёву телеграммой.
Он посчитал её шуткой, никак не отреагировал и никуда не поехал. Лишь когда почтальон доставил вторую телеграмму, Леонид Вячеславович понял, что всё серьёзно и стал паковать чемоданы. До него Говорухин успел рассмотреть около 20 кандидатур, в том числе и довольно известных актеров, но никто не подходил. Свой выбор он потом объяснил так:"Любой другой артист уже через 20 минут в кадре наскучит зрителю. А с Леонидом Куравлёвым будет иначе — за ним интересно наблюдать". Ради съёмок Куравлёву пришлось пожертвовать другой картиной. Друг актёра, Василий Шукшин приступал к работе над своей "Калиной красной" и очень рассчитывал увидеть его в главной роли. Но Куравлёв предпочел сняться у Говорухина, от чего Василий Макарович на него обиделся. В результате Шукшин сыграл в "Калине" сам, и сыграл гениально, и совсем не факт, что Леонид Вячеславович сделал бы это лучше.
Для роли Робинзона бороду Куравлёву отращивать не пришлось — ему подготовили двадцать разных вариантов грима, которые показывали несколько этапов старения его героя на острове. Свой голос ему тоже не пригодился, Говорухин решил, что озвучит главную роль другой актер. Его решение было опять же связано с приклеившимся к Куравлёву шаблоном парня-простака. Чтобы помочь зрителю отвернуться от шаблонного мышления, Говорухин решил, что Крузо заговорит в фильме по-другому. В результате его озвучил Алексей Консовский, известный телезрителям по роли принца в детской сказке "Золушка" 1947. К сожалению, эта роль в кино стала для актера единственной — ему пришлось оставить и сцену, и кинематограф из-за усилившихся проблем с памятью. Но он нашёл свое место в радиопостановках и дубляже фильмов.
Он мечтал о каком-нибудь удобном случае, который бы помог ему бежать. Такой случай вскоре представился. Однажды пираты пристали к острову Роатан в Гондурасском заливе, чтобы пополнить запасы дров и питьевой воды.
Филип вызвался помочь и сошёл на берег вместе с несколькими другими членами команды. Пока остальные наполняли бочки пресной водой, молодой человек сказал, что хочет подобрать несколько кокосов и пошёл в заросли. После того как он оказался в чаще, то бросился наутёк со всех ног. Когда Эштон оказался на суше, то бросился наутёк. Жизнь нового Робинзона на острове Когда матросы закончили все свои дела, они хватились Эштона. Его звали, искали в близлежащих зарослях, но безуспешно. В конце концов, пираты покинули Роатан. Филип остался совсем один на необитаемом острове. У него не было ни оружия, никаких инструментов. Первое время юноша питался лишь фруктами и сырыми черепаховыми яйцами.
К счастью, на острове было много источников пресной воды и фруктовых деревьев. С другой стороны, здесь было полно опасностей: ядовитые змеи, гигантские ящерицы и дикие кабаны. На мелководье Эштона однажды атаковала акула, а на суше неоднократно нападали кабаны, от которых Эштон спасался, взбираясь на деревья. На острове Филипа Эштона поджидала масса опасностей. Неожиданно самыми опасными врагами оказались маленькие насекомые. Его донимали целые полчища крошечных мошек, которые причиняли неимоверные страдания.
При помощи капитана португальского корабля Робинзон смог стать плантатором, и по предложению знакомых плантаторов в 1659 году решает отправиться в Африку за рабами для плантаций. Однако в результате кораблекрушения он оказался один на необитаемом тропическом острове.
Ничего не зная о ведении хозяйства, Робинзон обучался с нуля, первое время добывая инструменты с обломков судна. За своё время прибывания на острове Крузо научился строить укрытия, создавать глиняную посуду, изготавливать одежду, выпекать хлеб, сажать огород, приручать животных и ещё многому, чего он не умел, будучи в цивилизации. Долгое время Робинзон был совсем один, а его спутниками были домашние животные кошки, козы и говорящий попугай , личный дневник и Библия, которую он постоянно читал. Однако в одну из прогулок он замечает на песке отпечаток ноги дикаря и понимает, что ему угрожает нешуточная опасность. Робинзон теряет покой и начинает вести более скрытный образ жизни. Он пытается отслеживать пироги дикарей в море и периодически наблюдает за их стоянками в подзорную трубу. В один момент Робинзон отбивает у дикарей пленника, которого хотели съесть.
"Робинзон Крузо" Даниэль Дефо (ответы на вопросы по литературе)
Роман «Робинзон Крузо» увековечил имя Даниэля Дефо, а имя главного героя давно стало нарицательным. Итак, по состоянию на сегодняшний день, на место прототипа Робинзона Крузо претендуют как минимум трое: собственно Александр Селкирк, Генри Питман и португалец Фернао Лопес. Наверное, почти все читали книгу Даниэля Дефо о приключениях Робинзона Крузо на острове, но немногие знают, что у этой книги есть продолжение, вышедшее в 1719 году, в котором путь главного героя проходит в том числе через Урал. Принято считать, что прототипом фигуры Робинзона Крузо послужила фигура шотландского моряка Александра Селькирка. Но самое любопытное, что роман выпустили как документальную книгу, написанную настоящим Робинзоном Крузо.
1 Комментарий
- Рекомендации
- 23 комментария
- Краткое содержание: «Робинзон Крузо» - ReadRate
- День Робинзона Крузо