"Я сразу вспомнила "Норд-Ост", как они неделю мучились", – признается Екатерина Дегтярева. После "Норд-Оста" было необходимо сохранить все в тайне, но этого не сделали, и получили такое количество жертв в Беслане. Н — «Норд-Ост». Юрий Сапрыкин о том, как в Москву приходила война и какой след она оставила. «Норд Ост», Беслан, Буденновск, «Крокус сити холл» и взрывы домов.
«Норд-Ост»: 20 лет теракту на Дубровке — Москва 24
Н — «Норд-Ост». Юрий Сапрыкин о том, как в Москву приходила война и какой след она оставила. «Норд-Ост»: 21 год со дня теракта – Москва 24. О трагедии на мюзикле «Норд-Ост» напоминает мемориал с фамилиями погибших.
Екатерина Гусева о теракте на Дубровке и мюзикле "Норд-Ост": "Все, кто остался жив, вышли на сцену"
ТАСС Владимир Путин провел экстренное совещание, в ходе которого было объявлено, что власти готовы сохранить террористам жизнь, если они освободят всех заложников. Захватчики на сделку не идут. Через вентиляцию в здание был запущен усыпляющий газ. Осаждающие ворвались в театр через главный вход, через несколько минут спасатели МЧС и врачи начали выводить заложников. Спаси удалось не всех. ТАСС Путин получил известие об освобождении заложников — его первая реакция.
Их воспитывают дедушка с бабушкой. У него на иждивении были родственники, и главное — у него была большая белая зарплата. У нас же зарплаты, в основном, в конвертах, и реальную сумму не докажешь в суде. Но и то: крупный предприниматель погиб, и пенсия по утрате его как кормильца — всего 8360 рублей. Ну, что это такое?! Между тем, деньги пострадавшим нужны. Газ, которым людей отравили, до сих пор сказывается на их здоровье. Нужны препараты, дорогое лечение. У нас на 27 октября назначено рассмотрение иска по мародерству сотрудников прокуратуры на месте трагедии. Мы выиграли это дело в кассационной инстанции, но нас не устроила сумма компенсации. Дело в том, что пострадавшим возместили только стоимость похищенных ценностей. А мы говорим о том, что были похищены деньги. Плюс требуем возместить и моральный вред. Наконец, мы ждем решение Европейского суда по правам человека. Вся переписка прошла, осталась последняя стадия — собственно, рассмотрение 64 дел в Страсбурге. Естественно, при вынесении решения в пользу пострадавших там будут фигурировать достаточно серьезные суммы. По аналогии с чеченскими делами, связанными с терроризмом, суммы колеблются от 50 тысяч евро до 100 тысяч. Борис Надеждин, экс-депутат Государственно Думы: — Дума отказалась от проведения парламентского расследования «Норд-Оста», но мы создали общественную комиссию и провели собственное расследование по горячим следам. Результаты были направлены и в Генеральную прокуратуру, и президенту страны. Однако никаких ответов мы не получили. За то, что случилось, насколько мне известно, никто не наказан. Александр Шабалов, руководитель «Службы спасения»: — В нашей стране, по-моему, выводов никто не делает. Первое — надо рассказать правду о трагедии. Но до сих пор неизвестно, на чьей совести погибшие люди. Андрей Солдатов, журналист: — Сразу после штурма начались абсурдные вещи. Кремль праздновал победу, потому что «Россию не поставили на колени». Террористы праздновали победу, потому что боевики забрали с собой на тот свет огромное количество жертв. Побежденными оказались родственники заложников, до сих пор так и не узнавшие, по чьей вине погибли их близкие, и не получившие достойных компенсаций, и общество, которое лишили возможности хоть как-то влиять на ситуацию. На это никто не обратил внимания. Победителей оказалось так много, что новый захват заложников был практически неизбежен. Террористам хотелось повторить успех «Норд-Оста», а Кремль после победы не попытался заняться планированием работы оперативных штабов на случай захватов. Профессионализм спецназа позволил забыть об ошибках в координации действий различных ведомств. В Беслане спецназ снова проявил профессионализм. Более того, здесь сотрудники действовали уже просто как герои. Но жертв стало еще больше. Хроника трагедии 23 октября 21. В здание Театрального центра на Дубровке, на улице Мельникова бывший Дворец культуры Государственного подшипникового завода , врываются вооруженные люди в камуфляже. Террористы объявляют всех людей заложниками и начинают минировать здание. Становится известно, что здание театра захватил отряд чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым. По словам очевидцев, террористов около 40 человек, среди них есть женщины, все они обвешаны взрывчаткой. Первая попытка установить контакт с террористами. В здание центра проходит депутат Госдумы от Чечни Асламбек Аслаханов. Террористы без каких-либо условий отпускают 17 человек. К зданию ДК приезжают иностранные дипломаты. Переговоры с террористами срываются. Катарский телеканал «Аль-Джазира» показывает обращение боевиков Мовсара Бараева, записанное за несколько дней до захвата ДК.
Мы на мюзикл хотели пойти втроем с Галиной и дочкой Ирой, но Галя на работе задержалась, и, чтобы билет не пропадал, мы взяли с собой сестру зятя Ксюшу, — рассказывает мужчина. Постановка нам очень понравилась: актеры, декорации, музыка — все такое убедительное. Когда на сцену вышел мужчина с автоматом, я удивился: вот это сценарий! Конечно, быстро стало понятно, что это не сценарий. Со сцены объявили, что мы взяты в заложники. Потянулись часы. В первые часы захвата боевики освободили 15 детей. Но детям Сергея повезло меньше. Кто был чем-то недоволен — получал прикладом по спине или рукояткой пистолета в висок, — поясняет Будницкий. Вместе с другими детьми из заминированного здания отпустили иностранцев и одну беременную женщину. К зданию начали съезжаться наряды полиции. На месте был мэр Москвы Юрий Лужков. Первые жертвы теракта на Дубровке В этом теракте были жертвы, которых можно было бы избежать. Так, например, 26-летняя Ольга Романова была расстреляна террористами в одном из подсобных помещений. Девушка решила, что в одиночку сможет убедить боевиков отпустить людей. Ей удалось прорваться через оцепление к зданию. Попытки вернуть ее обратно провалились, и Романова дошла до дверей театрального центра. Они оказались закрытыми. За оцеплением все выдохнули, однако Ольга нашла вход в здание с торца и оказалась внутри. Через несколько минут прозвучали выстрелы. Позже боевики вынесли ее тело. А до этого террористы расправились с полковником юстиции Константином Васильевым, который требовал, чтобы те отпустили заложников. Переговоры 24 октября на переговоры с террористами приезжали депутат Госдумы Асламбек Аслаханов и сенатор Руслан Аушев. Но переговоры успехом не увенчались. Хакамада прибыла на переговоры с террористами, но уговорить их отпустить заложников ей не удалось. Они сказали, что принципиально их не отпустят, — говорила она в интервью телеканалу НТВ. Боевики не хотели договариваться. Зато после того как в здание вошел певец Иосиф Кобзон, террористы отпустили вместе с ним несколько заложников. Очевидно, им польстило общение с народным любимцем.
Но воспоминания о пережитом мелькают до сих пор: лица тех, кто сидел рядом, и звук скотча, которым боевики приматывали бомбы к спинкам стульев. Александра Розовская. Ей в год теракта было 14 лет. Многим его коллегам, находящимся за сценой, удалось сбежать: артисты спрятались в гримерках, заперлись, ночью спустились из окна по связанным костюмам. Марат не успел — и оказался в кресле на первых рядах. Три дня в заложниках он почти не спал, не ел и хотел лишь одного — выжить. Понимал, что если умру, мои родители этого не переживут. Поэтому даже мыслей о смерти не было. Были люди, которые смирились с участью. Они погибли. Те, кто отчаянно сопротивлялись, выжили». Тайны расследования теракта на Дубровке Абдрахимов — один из немногих, кто смог покинуть зал самостоятельно. За три часа до штурма он уснул на полу, лежа лицом вниз, потому не надышался газом. После выхода из здания мужчину задержали — смутила его «военная» костюмированная форма — но вскоре отпустили.
Бывшие заложники и родственники погибших рассказали о теракте на Дубровке
На мюзикл они собирались идти с мужем Сергеем и дочерью Ириной, но в последней момент у Галины на работе заболел заместитель, и она отдала свой билет племяннице Ксюше. Все они остались живы. У меня был срыв, хорошо, что старшая дочь с внучкой были дома. Все три ночи были бессонные, но по ночам им разрешали звонить, мы были на связи. Машины скорой помощи готовы к приему пострадавших заложников. Но тот сказал, что 13 и 14 лет — это не дети, в Чечне в этом возрасте уже оружие держат.
Ксюша первое время плакала, потом они стали играть в слова и города — муж старался их отвлекать. Он предвидел, что будет газовая атака, намочил всем края одежды, велел прикрывать рот и нос, положил девочек на пол и сам на них прилег. После освобождения их развезли по разным больницам, причем мужа по ошибке записали погибшим. Но мы его нашли в Склифе живым, через три дня он вышел. Девчонок выписали на следующий день после захвата.
Спецназовцы выносят заложников из здания ДК на улице Мельникова. Девчонкам было тяжело — до сих пор нервы на взводе, невроз, истерики. К психологам мы не ходили, но со здоровьем ничего хорошего нет. Раньше всех заложников прикрепляли к диагностическому центру в 13-й больнице, но сейчас он их больше не обслуживает. Остались только поликлиники по месту жительства.
У Ирины семейная жизнь толком не сложилась, но есть девятилетняя дочка. Ксюша была замужем, детей у нее нет. Мой муж на пенсии, но подрабатывает охранником на предприятии, лишние 18 тыс. У него всё нормально, только вздрагивает, когда слышит звук скотча — террористы всё время скотчем что-то обматывали. Поэтому скотч я всегда стараюсь аккуратно мотать, чтобы он не трещал.
Круглый год я помогаю бывшим заложникам. Еще в 2010 году благодаря тогдашнему руководителю департамента труда и соцзащиты Москвы Владимиру Петросяну удалось добиться для пострадавших во время терактов и членов их семей бесплатного санаторно-курортного лечения. Это постановление с некоторыми исправлениями действует до сих пор. Я собираю списки на путевки и отвожу в департамент. Иногда дают еще бесплатные билеты в музеи и на выставки.
Взрывное устройство, которое было установлено террористами в центре зала ДК на Дубровке. Я поднимала вопрос о том, чтобы жертв терактов приравняли к категории лиц, побывавших в горячих точках. Ведь это тоже была самая настоящая горячая точка, и люди ее пережили с такими же потерями для здоровья и психики. Но у заложников никакого статуса нет, и льгот поэтому тоже нет, кроме санаторно-курортного лечения. Очень бы хотелось, чтобы этот вопрос решился.
Потому что, если сказать честно, чем дальше идет время, тем больше о нас забывают. Дорогой ценой Своевременная помощь психологов людям, пережившим террористический акт, крайне необходима. Причем не только тем, кому «особенно плохо», а вообще всем столкнувшимся с этой бедой, рассказал «Известиям» психолог Сергей Ениколопов. Это было и после теракта 11 сентября, когда психологи не проявляли должной активности, хотя, на мой взгляд, должны были. Надо было искать этих людей, предлагать свои услуги, а не ждать, когда они придут сами и попросят помочь, — сказал он.
Родственники погибших и простые жители столицы несут цветы к зданию ДК на Дубровке. Одно из крайних выражений — пресловутый стокгольмский синдром, когда человек, в чьих руках находится жизнь заложника, начинает вызывать у него уважение или даже восхищение. Не все реагируют на стресс одинаково, некоторые справляются с этим сами, у других развивается настоящее посттравматическое стрессовое расстройство с депрессией и флэшбэками зрительными вспышками , раздражительность, бессонница — целый набор, — описал картину последствий Сергей Ениколопов. Он не исключил, что люди, пережившие «Норд-Ост», могут не осознавать своей травмы. Но бередить старые раны уже ни к чему, уверен он.
За двадцать лет люди, как смогли, адаптировались к окружающей жизни, однако периодическое ухудшение настроения, апатия, потеря интереса ко всему могут случаться и у них.
И вместе с Сергеем Карповым и Дмитрием Миловидовым ходит на суды и ведет работу в их общей организации. На этом фото Алена и ее муж Максим еще вместе Алена Михайлова Муж Алены Михайловой Максим в свои 35 лет был известен в Калининграде: талантливый журналист, музыкант, актер, руководитель радиостанции. В командировку в Москву он взял с собой жену и ее 9-летнего сына от первого брака. Гуляли по Кремлю, и в театральной кассе им предложили билеты на вечерние спектакли. Когда Алена услышала про мюзикл по «Двум капитанам», других вариантов уже не потребовалось. А во втором благодарила Бога, что он остался в гостинице». Как оказалась в больнице, она не помнит. С памятью вообще после перенесенного стресса начались проблемы, поэтому все время приходится записывать даты и цифры.
В Калининград ее с сыном забирал из московской больницы отец, Алене сказали, что мужа еще ищут среди пострадавших заложников и друзья привезут его позже. О том, что он погиб после штурма, узнала уже в самолете — из местной газеты. Только через два года после теракта она смогла находиться в замкнутом пространстве, опять стала ходить в кино и театры, не боясь выключенного света и закрытых дверей. Но и сейчас старается выбирать места поближе к выходу. В третью годовщину теракта вошла в зал на Дубровке: «Я думала, если сделаю это и выйду на своих ногах, то непременно что-то вспомню. И обязательно жизнь изменится». Алена уверена, что из зала ее «вывели» дети, которые ждали ее: один, годовалый, в Калининграде, а другой — в гостиничном номере в Москве «Никто из нас тогда не знал, что будет дальше. Но я представила, что к горю наших с Максимом родителей добавится забота об оставшихся сиротами двух детях. Это сильно меня держало.
Умереть тогда было бы так несправедливо! Смотрела вместе с сыновьями. И вспоминала, как рядом с ней в захваченном террористами зрительном зале сидели артисты труппы и рассказывали, что во втором действии на сцену «приземляется» настоящий самолет. Алена надеется, что мюзикл, талантливо созданный и поставленный, однажды вернется к зрителям. Изменилась и личная жизнь Алены: рядом с ней человек из прошлого. Они знакомы еще со школы, для нее он «человек, проверенный временем», и ему она может доверять.
Онлайн-трансляция эфирного потока в сети интернет без согласования строго запрещена. Вы можете разместить у себя на сайте или в социальных сетях плеер Первого канала.
Для этого нажмите на кнопку «Поделиться» в верхнем правом углу плеера и скопируйте код для вставки.
Вот этот огненный апокалипсис в «Крокусе» и заставил пристальнее взглянуть на запад. Не на восток, куда с подозрительной навязчивостью предлагали посмотреть в поисках виновных разного рода официальные и не очень лица. И то сказать: не успели отгреметь первые автоматные очереди в «Крокусе», как на трибуне в Вашингтоне появился «голубой воришка» Альхен. То бишь адмирал Кирби. И со своей обычной вселенской скорбью во взоре объявил: Украина к случившемуся в «Крокусе» отношения не имеет. Что тут же повторил в Киеве некто Подоляк, подвизающийся в советниках главаря тамошнего режима. А дальше понеслось. Потуги и старания навести на «исламский след» были достойны усердной рекламы средства от запора.
И при этом злодеи-исламисты, на борьбу с которыми те же США положили битых два десятка безуспешных лет, почему-то направились прямиком к украинской границе. Где и были перехвачены нашими силовиками на территории Брянской области. Надо сказать, чекисты точно просчитали траекторию дальнейшего движения террористов. В самом деле, где еще встретят и приветят «исламских террористов», как не в пославшем их вражеском стане? Теперь с задержанными работают следователи. И, думается, несмотря на хорошо продуманную и выполненную конспирацию преступного предприятия, кое-что проливающее свет на его механику выяснить все-таки удастся. Комбинация действительно была задумана, без преувеличения, дьявольская. Мало того что она преследовала информационный эффект, до чего так падки в киевском «Квартале 95», так еще вражду между конфессиями внутри России была надежда посеять. Вот если взглянуть на происходящее под таким углом, тогда, вероятно, по-иному прозвучат предупреждения двухнедельной давности о возможных терактах в Москве.
Их выдали в первой декаде марта своим гражданам посольства США и Британии. И тут же выяснится, почему столь тщательно спланированная и организованная операция не была приведена в действие, скажем, в ходе президентских выборов в России, а была отложена на неделю. Cui prodest?
“Норд-Ост”, 11 лет назад. Свидетельство заложника
«Норд Ост», Беслан, Буденновск, «Крокус сити холл» и взрывы домов. «Норд-Ост»: 21 год со дня теракта – Москва 24. Мы уже говорили с актером детской труппы «Норд-Оста» о том, что он видел и чувствовал во время захвата. Премьера восстановленного «Норд-Оста» состоялась 8 февраля 2003 года — спустя три месяца после трагедии. Новости 23 октября 2002 года «Норд-Ост» на YouTube. Мы уже говорили с актером детской труппы «Норд-Оста» о том, что он видел и чувствовал во время захвата.
«Почему я выжила, а она нет?» Три дня в заложниках на «Норд-Осте» глазами школьницы
Вывел 8 заложников. Григорий Явлинский, лидер партии «Яблоко»: — Я был там. Вел прямые переговоры с боевиками об освобождении заложников. Террористы обещали мне освободить людей в обмен на телефонный разговор Путина с Масхадовым. В подтверждение своей готовности боевики отпустили восемь детей.
Но в Кремле уже был другой план, они готовили операцию по освобождению. Во время штурма погибло очень много людей, погибли дети. Теракт на Дубровке стал одним из ключевых моментов в истории современной России — власти тогда сделали выбор не в пользу сохранения жизни людей. Одной из тех, кто вел переговоры с террористами, была вице-спикер Госдумы Ирина Хакамада.
По словам политика, главной задачей переговорщиков было тянуть время и отвлекать боевиков. Ирина Хакамада, в 2002 году вице-спикер Госдумы: — В тот день, когда меня позвали на переговоры, просили помочь, я была в шоковом состоянии от того, что произошло. И, конечно, меня пугало число заложников, я понимала, что это уже не просто мелкий террористический акт, это какая-то сумасшедшая политическая акция, которая может повлечь огромное количество жертв, и когда я решила туда идти, у меня вообще все мысли о себе вылетели. Потому что позвали по списку, кто был в Москве, все зашли — и Кобзон, и я, и Политковская ночью, и каждый что смог, то сделал: и тянул время, не увеличивая жертвы, и переговоры шли непрерывно, поэтому тактика была правильная.
Главный педиатр России Леонид Рошаль трижды заходил в захваченное здание на Дубровке. В туалете он устроил полевой госпиталь, где провел три операции. Две из них — боевикам. Ему удалось вывести из здания беременную женщину и восемь детей в возрасте от 8 до 12 лет.
Вывел 9 заложников. Первый раз мы пришли туда вместе с иорданским коллегой, которого вызвали террористы. Показал документы, объяснил, что я доктор, работал во многих странах во время войн.
Оказывается, я сел в автобус, на котором к «Норд-Осту» приехали накануне захвата чеченцы. Лариса Абрамова, реквизитор театра: — Как всегда, в этот день в антракте мы с ребятами сделали необходимые перестановки и пошли к себе в комнату. Начался второй акт. Когда танец лётчиков заканчивается, на сцену выходит Чкалов. И в этот момент мне ребята выносят ранец, канистру и гаечные ключи, я должна принять их, чтобы не загремели, и отнести на место.
И вот подхожу и из-за кулис не вижу танцоров. Вижу мужика, который стреляет в потолок и кричит. Я сначала подумала: ОМОН, что-то происходит в зале. У меня за спиной стоял начальник монтировочного цеха. Он сказал: «А пошли-ка мы со сцены! И мы пошли: ребята — к себе, а я — на своё рабочее место. Спокойно, не торопясь. Ещё не боялись.
И тут раздается какой-то топот, выстрелы. Я заперла на ключ дверь, ведущую на сцену, а чуть позже и вторую, ведущую в коридор. Во время спектакля в гримерках, реквизиторных работает трансляция. Я слушаю: люди на сцене говорят на незнакомом языке, а потом на русском с акцентом. Мол, мы из Чечни, а вы все заложники. Мне как-то и в голову не пришло уйти с рабочего места. Позвонила домой, предупредила. А минуты через три чеченцы подошли к дверям, пихнули одну, потом другую и начали что-то тяжелое таскать.
Кричали: «Сюда ставь! Только где-то через полчаса я поняла, что всё это достаточно серьезно и надо что-то делать. Но делать было уже нечего. Решила: останусь-ка я в комнате. Осмотрела все свои запасы, если это можно так назвать. Из питья граммов сто восемьдесят воды в кружке. Из «еды» — пузырек корвалола. Ладно, думаю, «съем» корвалольчику, запью водой, авось, переживу как-нибудь.
Через час погасила свет, так, на всякий случай, чтобы уж наверняка не догадались, что внутри кто-то есть. У меня был маленький карманный фонарик, но я включала его исключительно редко, так как боялась, что обнаружат. Комната, где я провела эти три дня, длинная, «чулочком», площадью около девяти «квадратов». По стенкам — трехъярусные стеллажи, на которых лежит реквизит для спектакля: зонтики, баулы, сумки, фонари. Рабочий стол с двумя стульями. Телефон на столе. Я очень боялась шуметь. Дверь хлипкая, из-за неё все хорошо слышно.
Заподозрят что-нибудь, полоснут очередью. На стеллажах было небольшое местечко. Сняла зонтики, чтобы ненароком не свалились. Положила под голову две театральные подушечки, шалью накрылась и легла в позе эмбриона, потому что места мало. Думаю: ладно, утро вечера мудренее, посмотрим, что дальше будет. На второй день я услышала шум воды. По телефону меня успокоили и сказали, что где-то рядом прорвало трубу. Это был тяжёлый момент.
Вода горячая, от неё поднимается пар. Жарко стало и душно. Я разделась до трусиков. Потом меня с удвоенной силой стала мучить жажда от этого горячего влажного воздуха. Может, не так уж и жарко было, но по ощущениям невыносимо. Я позвонила и сказала: «Ребята, боюсь, что у меня не хватит сил…». А по времени это было уже после того, как застрелили первую девочку. Поэтому мне сказали: «Сиди, сколько можешь».
Но на следующий день воду перекрыли, и значительно полегчало… За дверью попеременно дежурили два боевика. Одного звали Ахмад, другого — не знаю, как. На вторые сутки я начала к ним привыкать. В этих условиях у меня сильно обострился слух. Мы жили с моими охранниками «синхронно». Я уже почти точно могла угадывать, когда часовой встанет, чтобы размять конечности. Тогда и сама меняла положение тела. Иногда он уходил к сцене.
Я вскакивала, делала легкую зарядку и ползла к телефону. Накидала на пол тряпочек, чтобы передвигаться бесшумно. Передвигалась, стараясь распределить вес тела на большую площадь. У телефона короткий шнур, а то я бы взяла его с собой на стеллаж. А так доползала, набирала номер и молчала. Мне говорили домашние, когда подходили к телефону: «Если это ты, подыши в трубку! И я начинала дышать, как собачка… Потом шептала: «Информацию! И они рассказывали, где были и до кого дозвонились.
Дома муж и дочка шестнадцатилетняя попеременно дежурили. Мне потом сказали, что появилась возможность меня вытащить с утра, за сутки до штурма. Но я телефонную трубку не сняла, потому как в здании стояла идеальная тишина, можно было услышать, как летит муха. И поскольку мой страж был за спиной, я не двинулась с места. Меня бы точно вычислили. А домой звонили друзья, звонили люди, которых я давным-давно считала потерянными. Они говорили: «Мы за неё молимся! Я была потрясена, сколько их вдруг нашлось.
Момент штурма я почувствовала по тому, как начало кругом взрываться, чеченцы стали орать и носиться, как бешеные. Охранник за стеной дал очередь веером. Пули прошили сначала одну, потом другую дверь, я видела свет от трассеров. И вдруг дверь, ведущая в коридор, вылетела от пинка. Слышу русские голоса. Кто-то заорал: «Серега, держи угол! Родственники заложников у здания Театрального центра на Дубровке. Наши дети, наверное, и спасли нас психологически.
Заботились о нас очень трогательно: «Ложитесь, поспите, вы устали! Мы с Сергеем сняли сиденья с кресел и устроили на полу такое подобие спальных мест, чтобы можно было дремать. Было очень холодно, потому что на третьем этаже разбили окна. Никто из ребят не сорвался, хотя детишки эти очень эмоциональные, открытые — специально таких отбирали для мюзикла. Сергей он человек верующий написал на бумажке молитву, мы её «пускали» по рядам, и дети читали святые слова. Они нас спрашивали, что это у террористок на поясах. Мы врали: это рация. Я пыталась развеселить всех смешными историями.
Вспомнила, как однажды поехала на гастроли со своим детским коллективом.
А вот созданная вчерашним терактом информационная волна смогла погасить ту, что создали российские удары. Однако на конечный результат этих ударов не повлияла. Да и не в силах была повлиять. Как оказалась она бессильной и перед настроениями российского общества. Сегодня они уже совсем не такие, какими были в пору «Норд-Оста». Не стану приводить примеры, повторяя про очереди на пункты сдачи крови, бесплатные перевозки на такси, про сборы средств для пострадавших, про стихийные мемориалы на улицах наших городов. Все это сегодня хорошо известно. Скажу лишь, что в эти дни наши люди показали то же самое отношение к стране и соотечественникам, какое было продемонстрировано неделю назад, в ходе президентских выборов.
Так что если есть еще такие, кто считает рассуждения на тему единства сегодняшнего российского общества пропагандистскими разговорами, самое время взглянуть на свою позицию критически. Но горечи происшедшей трагедии ничто не смягчит. Вчера в «Крокусе» погибли мирные, ни в чем не повинные люди, пришедшие туда отдохнуть. Погибли дети — и, похоже, это продолжает оставаться одной из главных целей террористов. Не стоит забывать, как говорил о детях Донбасса прежний киевский марионетка-гетман Порошенко. Можно ли такое игнорировать, оставляя без ответа? Нет, это невозможно. И делать вид, что ничего не происходит, тоже нельзя. Сегодня это яснее ясного.
Тем более что мы не так уж и далеко от зоны СВО находимся. Понимание происходящего должно дойти, наконец, до каждого. Самая пора отказаться от расслабленности и собраться.
Через три дня силовики организовали штурм здания, применив неизвестный газ. По официальным данным, погибли 130 человек, 119 из них умерли в больницах. В заложники в городской больнице попали почти 1500 человек. Днем позже премьер-министр Виктор Черномырдин проводил переговоры с Басаевым. Погибли 129 человек, более 300 получили ранения. В результате взрыва восьмиэтажный дом был полностью разрушен.
Погибли 124 человека, пострадали семь. В ночь с 8 на 9 сентября в Москве два подъезда девятиэтажного жилого дома на улице Гурьянова были уничтожены взрывчаткой с гексогеном, заложенной в подвальное помещение. Погибли 106 человек, 690 ранены. Погибли 93 человека.
Теракт на Дубровке: истории выживших после «Норд-Оста»
В Москве вспоминали трагедию «Норд-Оста». Перезагрузить видео. Этот функционал доступен только зарегистрированным пользователям. Помимо «Норд-Оста» в истории Москвы есть ещё одна печальная страница, напоминающая события в «Крокусе». это новости 24 часа в прямом эфире. 21 год прошел со дня трагической развязки потрясшего всю Россию захвата заложников в театральном центре на Дубровке во время мюзикла «Норд-Ост». Как спектакль закрыли Премьера восстановленного после теракта «Норд-Оста» состоялась 8 февраля 2003 года, спустя три месяца после трагедии.
Кобзон и Рошаль вывели детей, а Пугачева не сумела. Роль звезд в помощи заложникам «Норд-Оста»
Заложник Ирина Чернена, учитель: — Помню, как всё началось: на сцене — летчики, сюжет очень патриотичный, поэтому, когда и в зале, и на сцене появились ещё и люди в камуфляже, никто не удивился — значит, так надо. Но тут меня толкнул в бок Аркаша, он уже был до этого на «Норд-Осте». Голос растерянный: «Это не по сценарию». Выстрелы вверх, боевики абсолютно трезвые, говорят очень четко: «У нас претензии не к вам, а к вашему правительству!
Я как-то сразу почувствовала, что это надолго. И всё время волновалась за дочку, Оленьку. Слава Богу, ее отпустили в первую очередь, когда вывели детей.
Только после того, как мне перезвонили родные и сказали, что она уже дома, я немного успокоилась. А вообще нам, конечно, было легче, чем другим: нас не рассадили, мы о многом разговаривали с ребятами, держались вместе, подбадривали друг друга. Я пыталась поговорить с ближайшей к нам женщиной-камикадзе, но она не шла на контакт… Тяжело было только первые сутки: духота, очень хочется есть, да еще и эта жуткая оркестровая яма, и невозможность привести себя в порядок… А потом наступило отупение, уже ничего не хотелось, мы к этому кошмару начали привыкать.
Из-за жары многие сняли одежду, боевики тоже скинули камуфляж и остались в «гражданке». На некоторых из них были «норд-остовские» футболки. То, что пошёл газ, я поняла сразу: на какую-то секунду в зале появился терпкий неприятный запах.
Еще секунда — и раздались выстрелы. Но мы уже дышали в свитера, пригнули головы к коленям. Помню первые несколько секунд, топот ног.
И — провал. Очнулась в реанимации. Они бы нас взорвали — в этом можно не сомневаться.
За несколько часов до штурма им, видно, что-то померещилось. За считаные секунды террористки окружили весь зал, потянули руки к поясам. Меня поразили четкость и скорость, с какой они это всё сделали.
Словно они не раз уже в этом зале тренировались: каждая отсчитала ровно шесть кресел, и получилось, что они везде, и если им дадут команду, не выживет никто. Оцепление милицией и специальной техникой улиц, прилегающих к концертному залу на Дубровке. Мы сидели в бельэтаже, во втором ряду.
Нам повезло: пушку ни на меня, ни на моих родных никто не наставлял, нас не разделяли. Попросила у боевиков воды — дали, захотела позвонить папе — разрешили набрать по мобильнику. Я разговаривала с женщинами-камикадзе.
Одна из них контролировала наш ряд. В ночь перед штурмом чеченцы сказали: «Вот придёт завтра в 10 утра представитель президента, и вы все, может быть, останетесь живы». Но надо было видеть их глаза!
Никто из нас не сомневался, что они нас все-таки взорвут… Когда пошёл газ, я его сразу заметила: на секунду появился серо-зеленый туман, который тут же развеялся. Я увидела, как женщины-боевички тут же заснули, никто из них не успел даже пальцем пошевелить. А мужики не вырубились, забегали сразу, закричали что-то по-своему и стали палить куда попало.
Я так и не заснула и видела весь штурм своими глазами. Хотя, если честно, когда пошёл газ, подумала, что это все, конец, сейчас взорвут. Заложник Алла Ильиченко, бухгалтер: — Я пошла на мюзикл, чтобы избавиться от депрессии.
Что-то не ладилось на работе, начались проблемы в личной жизни. Правильно говорят, что беда одна не ходит. Мало того, вечером того же дня у меня украли сумку с документами, а билет на «Норд-Ост» я случайно положила в карман пальто.
Когда начался захват здания, я даже не удивилась и не испугалась — продолжала думать о своих проблемах. Тогда я даже предположить не могла, что все продлится так долго. Я сидела в партере, а рядом со мной — девушка-камикадзе.
Люди, которые были рядом, практически не общались. А меня такая тишина угнетала. Пришлось разговаривать с чеченкой.
Она сначала не обращала на меня внимания. А потом ничего, разговорилась. Рассказала, что у нее в прошлом году погиб брат, а полгода назад убили мужа.
И стало ещё страшнее. В этот момент я окончательно поняла, что живыми мы отсюда не уйдем. Я не сомневаюсь, что все террористы были готовы взорвать здание, и они это сделали бы.
Та самая чеченка за час до начала штурма сказала: «Пора начинать молиться». Заложник Марьяна Казаринова, музыкант оркестра: — Все, кто сидел справа от меня в ряду, погибли. Впали в какое-то оцепенение: ни с кем не разговаривали, ничего не делали, ничего не хотели.
Мы их тормошили, а они словно спали с открытыми глазами. В какой-то момент я тоже поняла, что это конец. Просто и без эмоций: вот она смерть, а вот она я.
А потом решила, что, если остановлюсь на этой мысли, буду её думать, слюнявить с разных сторон — она же меня и убьёт. И тогда я взяла и отстранилась. Просто перестала ощущать себя внутри происходящего.
Это ведь был спектакль. Страшный, идиотский спектакль. По сцене ходили люди, они и стреляли, и кричали, и улыбались, бомбы таскали… Я в этом во всем как будто и не участвовала, меня это не касалось.
Конечно, иногда вдруг прорывалось: а как же мама, папа, что со мной будет?! Но я заставляла себя не думать и жить другим. Почти весь наш оркестр — двадцать четыре человека — сидел во втором ряду партера.
Мы всё время во что-нибудь играли. В слова, морской бой, дурацкие крестики-нолики, до колик смеялись… И страх куда-то уползал. Как я злилась на этих сволочей с автоматами, матом их крыла!
К запуганным они действительно очень бережно относились, опекали их, разговаривали, пудрили мозги, молитвы читали на арабском, которые якобы открывают дорогу в рай. А меня в туалет не пускали: они чувствовали, что я их не боюсь. В последнюю ночь, когда совсем приспичило, без разрешения встала и спустилась в яму.
Кстати, перебудила всех людей слева от себя в ряду, пока выбиралась. Может быть, поэтому они выжили в штурме. А когда всё закончилось, когда проснулась в первое утро дома — решила, что видела обыкновенный, только очень долгий, кошмарный сон.
Наяву это не могло произойти. И снова отстранилась — уже от самого события. Со мной ничего не произошло.
Смешно, но у меня ничего не пропало: ни одежда, ни инструмент, ни деньги. На меня не подействовал газ, из здания я вышла на своих ногах. Во мне самой ничего не изменилось… Почти.
Я поняла, что жизнь — зыбкая штука, её сломать легко, как ноготь… Заложник Анна Андрианова, глава рекламной службы: — Я не помню, сколько времени провела в больнице. Проснувшись, увидела серое небо за окном, поняла, что руки-ноги целы, жизнь продолжается, но может прекратиться в любой момент. У меня есть претензии к террористам, но больше претензий к моей стране, которая в тот момент не использовала все возможности, чтобы спасти людей… После «Норд-Оста» мне захотелось разобраться в том, как мир устроен, потому что, когда я сидела в зале, оказалось, что я чего-то не понимаю, что мне не хватает каких-то системных знаний о других культурах.
И я пошла на отделение искусствоведения исторического факультета МГУ. Забывать то, что случилось, я не хочу. Каждый год езжу на акцию памяти, но меня удручает, как мало людей туда приходит.
Сотрудники спецслужб России после освобождения заложников, захваченных террористами в здании Театрального центра на Дубровке. У мужчины сильно болела нога, и в какой-то момент он положил мне её на плечо. Я не испытывала никакого дискомфорта.
Женщина расчесывала мне волосы пальцами и рассказывала, какие они у меня красивые. Это меня сильно успокаивало. Мы какое-то время играли в слова, пока уже крыша не поехала.
Горбачёва отказала в компенсации жертвам терактов [78]. В пособничестве террористам обвинили находившегося в Катаре Зелимхана Яндарбиева. По словам самого Талхигова, он приехал на Дубровку после того, как узнал о захвате заложников, с целью добиться освобождения женщин и детей и был использован ФСБ как посредник. Записи переговоров Талхигова с террористами, переданные им в ФСБ, были уничтожены [80]. По сообщению Русской службы новостей , истолковавшей постановление как усматривающее нарушения в работе силовиков, президент ассоциации ветеранов «Альфа» сообщил о возмущении решением ЕСПЧ: да, что-то не сработало. Мы действовали правильно … То, что произошло — это трагедия, но это было необходимо для того, чтобы спасти больше людей [82].
Решение ЕСПЧ было обжаловано [ где? В июне 2007 года прокуратура Москвы приостановила расследование уголовного дела в связи с невозможностью установить местонахождение Дудаева и Закаева [77]. В 2016 году в Москве состоялось первое судебное заседание по делу Хасана Закаева, обвиняемого в причастности к теракту [85]. Позже приговор смягчили до 18 лет 9 месяцев [87]. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его. Информация в этой статье или некоторых её разделах устарела.
Вы можете помочь проекту, обновив её и убрав после этого данный шаблон. Пострадавшие В результате террористического акта, по официальным данным, погибли 130 человек, в том числе 10 детей. Из числа погибших заложников 5 человек были застрелены до начала штурма [88] , 119 человек умерли в больницах после завершения штурма [89]. В ходе штурма применялся специальный газ для усыпления членов террористической группы. По словам Сельцовского, воздействие специального газа только осложнило ряд губительных факторов, которым подверглись заложники в условиях, созданных террористами стрессовая ситуация, гиподинамия , отсутствие еды и т. Процесс выздоровления от последствий применения усыпляющего газа у многих выживших заложников был долгим; так, у пришедшей на мюзикл с 10-летним сыном Алексеем тоже выжил москвички Татьяны Светловой длительное время оставалась парализованной левая половина тела [20].
В декабре 2002 года Министерство здравоохранения России официально отказалось сообщить данные о свойствах газа, применённого во время операции [92]. Владимир Путин с пострадавшими при теракте. Критика действий властей Меры по предотвращению Перед терактом российские власти неоднократно объявляли о ликвидации Мовсара Бараева [94] [95]. Несколько журналистов утверждали, что располагают свидетельствами арестов до захвата заложников некоторых участвовавших в нём террористов [96] [97]. По данным журналистов «Новой Газеты», накануне захвата заложников российские власти обладали информацией о готовящемся теракте [98] [99]. Спасение заложников Основные обвинения некоторых бывших заложников и родственников погибших в адрес властей сводятся к следующему: власти не обеспечили освобождённым заложникам своевременной квалифицированной медицинской помощи одной из основных причин столь большого числа погибших явились неверно организованные вынос и эвакуация спящих заложников, при котором из-за неправильного положения — с наклоном тела и головы вперёд или назад — у них были перекрыты дыхательные пути, что вызывало асфиксию [100] ; власти не организовали надлежащего расследования обстоятельств трагедии [101].
Обвинения строятся прежде всего на том, что военные так и не сообщили состав газа; что власти, пытаясь снять с себя вину за происшедшее, категорически отрицали и отрицают, что газовая атака могла послужить причиной смерти заложников. В свидетельствах о смерти, выданных родственникам погибших, в графе «причина смерти» был поставлен прочерк [102] [103] [104] [105]. Комитеты Государственной думы по здравоохранению и по безопасности поднимали вопрос о правомерности засекречивания сведений о газе, применённом при освобождении заложников. Инициатором запросов был депутат Государственной думы Сергей Юшенков [106]. Задержание и ликвидация террористов Непосредственно после штурма Заместитель министра МВД Владимир Васильев допустил уход части уцелевших террористов [107] [108]. Адвокат Игорь Трунов утверждал, из материалов уголовного дела и показаний свидетелей следует, что нескольким террористам удалось скрыться с места происшествия [109] [110] [111].
Сообщалось, что проведенные экспертизы по идентификации тела Абубакара показали противоречивые результаты [112] [109] [113]. По данным корреспондента «Новой газеты» Сергея Михайловича Соколова, после штурма ДК одна женщина в гражданской одежде с белой повязкой на руке застрелила раненого человека в наручниках, но проведённая экспертиза представленной видеозаписи якобы опровергла этот факт [114]. Заявления о связи террористов с российскими властями Адвокат Михаил Трепашкин утверждал, что перед терактом Бараев был замечен в Москве на месте встречи с людьми, приезжавшими на автомобилях Администрации Президента РФ [115] [116]. По версии властей ЧРИ в изгнании, одним из организаторов теракта являлся обвиненный в работе на российскую спецслужбу Ханпаши Теркибаев [118] , ранее занимавший должность представителя президента Аслана Масхадова [119]. Согласно интервью, опубликованному журналистом Анной Политковской , Теркибаев признал свое участие в захвате театра, отрицал наличие у террористов взрывчатки и утверждал, что имеет связи в Администрации президента России [120]. Позднее Теркибаев заявил, что не имеет никакого отношения к теракту на Дубровке [121] [122].
Во время теракта журналист Вадим Речкалов написал, что источник в правоохранительных органах Чечни передал ему список участников захвата заложников, позднее названный Речкаловым предварительным [123] , в который входил Ханпаши Теркибаев [124]. Также от имени Ханпаши Теркибаева было опубликовано предложение обменять себя на заложников с указанием азербайджанского номера телефона [125]. Сообщалось, что во время захвата заложников Теркибаев организовал телефонные переговоры Бараева с Зелимханом Яндарбиевым , который впоследствии был обвинен российскими властями в причастности к теракту [126] [127]. По словам Апти Баталова , его приятель был завербован ФСБ при содействии Теркибаева для захвата одного из правительственных учреждений Москвы [98]. Журналисты газеты «Московские новости» писали, что Теркибаев в течение нескольких лет занимался антиваххабитской деятельностью и, следовательно, не мог быть в группе Бараева [129] , а чеченский политик Иса Темиров, обвиненный в сотрудничестве с российскими властями [118] , утверждал, что во время теракта Теркибаев находился в Баку [130]. Согласно информации журналистов «Новой Газеты», официальное следствие проигнорировало просьбу допросить Теркибаева, а через полгода после интервью Теркибаев погиб в автокатастрофе [131].
После убийства Политковской Речкалов написал, что, по данным следователя, Политковская встречалась и обсуждала с Закаевым вопрос о том, чтобы выставить Теркибаева сотрудником российских спецслужб, готовившего теракт на Дубровке [123]. Реакция ООН 24 октября была принята Резолюция Совета Безопасности ООН 1440 , которая осуждала теракт, выражала соболезнования пострадавшим и требовала безусловного освобождения заложников [132]. Россия Президент России Владимир Путин соответствующим указом объявил в России 28 октября 2002 года днём траура по погибшим в результате трагических последствий этой террористической акции [133] [134] [135]. Мельникова , д. Архитектор — А. Центральный престол храма освящён в честь святых равноапостольных Мефодия и Кирилла, правый — в честь Иверской иконы Божией Матери, левый — во имя святого равноапостольного великого князя Владимира.
Подполковник юстиции Константин Васильев, показав в оцеплении свое служебное удостоверение, беспрепятственно вошел в здание центра и предложил террористам взять в заложники его, чтобы те взамен отпустили детей. Боевики не поверили, что мужчина действует по собственному почину, заподозрили в нем «шпиона ФСБ» и сорвали погоны. Завязалась драка, в ходе которой Васильев был убит. Его тело с шестью пулевыми ранениями позже — уже после штурма — найдут в подвальном помещении центра.
В ночь на 24 октября захватчики отпустили 15 детей и еще несколько десятков заложников — женщин, иностранных граждан их среди зрителей насчитывалось около 75 человек из 14 разных стран и мусульман. В ходе переговоров, организованных силовиками, террористы выдвинули-таки свое требование: вывести федеральные войска из Чечни и, соответственно, прекратить там боевые действия. Роль переговорщика взял на себя депутат Госдумы от Чеченской республики Асламбек Аслаханов, но толком не смог ничего достичь: связь очень быстро прервалась. Тем не менее вскоре боевики отпустили еще двух детей.
Под утро 24 октября, воспользовавшись всеобщей суматохой и хаосом, в Театральный центр пробралась 26-летняя продавщица из расположенного поблизости магазина Ольга Романова. Она бесстрашно зашла в зрительный зал, отпихнула главаря террористов и принялась убеждать заложников, что им нечего бояться. Тот приказал одному из подручных убить женщину. Зрители начали заступаться за Романову, убеждая захватчиков в том, что она пьяна и не осознает собственных слов и действий.
Но боевики были уверены, что продавщицу подослала ФСБ. Ее вытолкали в коридор и расстреляли. Переговоры и условия Утром террористы потребовали, чтобы в переговорах участвовала журналистка Анна Политковская. Узнав, что она находится в США и не сможет приехать на Дубровку в ближайшее время, боевики выбрали других переговорщиков — Бориса Немцова, Григория Явлинского и Ирину Хакамаду, которые ранее выступали против войны в Чечне.
В здание Театрального центра вошли певец и депутат Госдумы Иосиф Кобзон, двое швейцарцев из «Красного креста» и британский журналист. Через полчаса Кобзон вывел оттуда зрительницу Любовь Корнилову с тремя детьми: двое — ее собственные, третьего она назвала своим перед боевиками, чтобы спасти. Сотрудники «Красного креста» сопровождали пожилого британца, которому стало плохо с сердцем. Кобзон вернулся в Центр с Хакамадой и возобновил переговоры с террористами.
Они согласились отпустить еще 50 заложников в обмен на главу администрации Чечни Ахмата Кадырова. Переговорщики уехали в Кремль передать эти условия властям. После них в здание вошли двое врачей — Леонид Рошаль и его коллега из Иордании, хирург из сеченовской академии Анвар Эль-Саид. Им боевики разрешили вынести тело Ольги Романовой.
Две зрительницы — Елена Зиновьева и Светлана Кононова — отпросились у террористов в туалет, заперлись там, выбрались через окно и сумели сбежать, хотя по ним стреляли. Прикрывая побег девушек, был легко ранен боец «Альфы», майор Константин Журавлев. Следующим переговоры провел Григорий Явлинский. Он пробыл в Театральном центре 50 минут.
Пока политик находился внутри, из здания вышли Рошаль и Эль-Саид — за медикаментами и гигиеническими средствами для заложников — и с этим грузом в коробках и мешках вернулись обратно.
Со временем преодолела страх и вернула себе эту любимую часть жизни: я получаю эмоциональную подзарядку от концертов классической музыки, джаза, от спектаклей, кино. Но при этом очертила для себя условия, в которых я буду чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности. Мне, например, спокойнее, когда я покупаю крайние места в ряду, они обеспечат мне в случае ЧП свободу передвижения. Всегда смотрю, где находятся входы-выходы, по возможности проверяю, открыты ли они.
И не хожу в крупные центры: для меня мероприятие на 6 тысяч человек — это ужас ужасный. Я не специалист, но, кажется, физически невозможно обеспечить безопасность такому числу зрителей. Даже спровоцированная чем-то или кем-то паника — без теракта или пожара — сможет стать фатальной. Однако стоп-словом для меня осталась Москва. Да, я научилась снова путешествовать.
После теракта была в Петербурге, в Смоленске, на Украине, в Белоруссии. В Москву съездила всего один раз, через три года после «Норд-Оста», зашла в зал снова, закрыла какие-то эмоциональные вопросы и восстановила то, что не помнила. Но больше туда не ездила, пока не могу и не хочу. И сейчас — 22 года прошло, а для меня даже воспоминания о пребывании в этом городе огромный стресс. Что твоя жизнь, жизнь твоих близких, я имею в виду заложников и родственников погибших с 23 по 26 октября 2002 года, изменилась.
С 27 октября она стала другой. А когда вернулась в Калининград, город жил своей обычной жизнью. С днями рождения, свадьбами, влюбленностями, по телевизору показывали «Фабрику звезд» или что-то в этом роде. Ты-то будто бы жил все эти дни в другом мире и в другом времени, а вся страна — как прежде. Этот вот диссонанс резал прям по живому.
И сейчас я понимаю пострадавших в Красногорске и их близких, они переживают страшнейшую беду. У них жизнь пополам. Кто-то даже считает, что она закончилась. А мир живет дальше. Если бы мы каждую трагедию прочувствовали все вместе одинаково, мы бы не выжили.
Жизнь невозможно остановить, в этом ее смысл, ее плюс и минус. Чтобы снова пережить тот ужас? Например, зашла на сайт «Крокуса», посмотрела на расположение зала, на первый этаж, вход.
Ветеран «Норд-Оста»: Теракт в «Крокусе» готовился несколько месяцев
Вскоре были задержаны и другие участники военно-патриотического клуба «Система подготовки армейского спецназа» ВПК «СПАС» , которые организовывали теракты на почве национальной неприязни. Теракты на транспорте Москвы Высокая плотность людей и недостаточные меры безопасности позволили террористам в 2000-х годах провести несколько терактов в столичном метро. Взрыв был такой силы, что соседний вагон сжало ударной волной. Теракт в метро между «Павелецкой» и «Автозаводской» стал самым смертоносным — от одного взрыва погибли 42 человека Фото: fishki. Спустя 40 минут прогремел второй взрыв в вагоне поезда, прибывшего на станцию «Парк культуры». Первое взрывное устройство было мощностью до 4 кг тротила, втрое до 2 кг тротила. И снова взрывчатка была начинена болтами и обрезками арматуры.
Поскольку взрывы произошли не в тоннеле, а у платформы с большим объёмом пространства нет стен, от которых отражается ударная волна , то погибших оказалось меньше, чем в 2004 году. В двух терактах погибло 40 человек и 168 пострадали. В 2010 году в Московском метро случился двойной тракт — взрывы прогремели на «Лубянке» и «Парке культуры» Фото: bangkokbook. Взрыв произошёл в зале для встречи прилетающих международных рейсов — террорист смог обойти рамку металлоискателя. Мощность взрывного устройства составляла до 5 кг тротила. В итоге 37 человек погибло и более 170 получили ранения.
Большинство терактов 2000-х годов были отголоском чеченской войны и ликвидации террористических группировок на Кавказе. На момент ночи 23 марта, по сообщениям пабликов, нескольким вооруженным бандитам удалось покинуть здание Крокус Сити Холла и скрыться.
Бараев подошел, я показала ему права, попыталась объяснить, что мы иностранцы, он долго рассматривал. Видимо, первый раз видел такой документ.
Но в конце концов сказал, чтобы нас пропустили. И мы, таким образом, из конца партера оказались в первых рядах рядом с боковой дверью. Я уже рассказывала, как Бараева спрашивали, почему нас захватили, а он ответил: «Вы же не ходите с митингами на Красную площадь», и одна из женщин, она сидела на 9-10 ряду где-то, значительно ниже нас, говорит: «Наше правительство не будет нас спасать, давайте звонить нашим друзьям, родственникам, пусть они выходят на Красную площадь». Бараев сказал: «Ну звоните, ну говорите».
Он дал возможность использовать мобильный телефон. Потому что мобильных не было ни у кого, ни у Сэнди, ни у меня. А те, у кого рядом был мобильный, мне не давали, типа «ой, тут зарядка маленькая, ой, денег нет». В общем, не было возможности.
Только спустя какое-то время одна из женщин дала мне свой телефон, чтобы я позвонила, сообщила. Вечером 25 октября Бараев объявил о том, что утром будут выпускать американцев, спросил, кто из нас американцы. Сказали, звоните в американское посольство. Дали нам мобильник.
Сначала Сэнди разговаривал, потом его попросили дать трубку мне. Я уже по-русски разговаривала с представителем посольства, объясняла, что на утро назначили, что нас будут выпускать. Представитель посольства спросил, во сколько, я дала трубку Бараеву, договорились на 8 утра. Позже я узнала, что со стороны казахстанского посольства тоже были предприняты шаги.
Тоже договорились на 8 часов, но, к сожалению, штурм начался раньше. Но у меня уже было такое состояние, что вот немножечко, 8 часов — и нас отпустят. Саша и Сэнди спали, взявшись за руки. Я подумала, надо скорее заснуть, чтобы скорее пришло утро.
Но в себя я пришла уже в больнице. То есть ни штурма, ни газа я не видела, потому что мой сон плавно перешел в кому. Пришла в сознание в реанимации. Нас было двое, женщина молодая, которая лежала со мной в реанимации, она с мужем была в партере.
К одной руке был привязан монитор, который следил за работой сердца, к другой капельница. Знаю, что была остановка сердца, очень сильно болела грудная клетка, делали непрямой массаж сердца, как я понимаю. Всего погибло около 130 заложников, большинство — уже после операции по освобождению. Поэтому то, что касается самой спасательной операции...
Правомерность применения газа вызывает у меня большое сомнение. И мне кажется, что это было испытание газа но это мои домыслы, я четко отделяю факты от домыслов. Были идеальные условия. Большое помещение, люди разных возрастов.
Дети, мальчики, девочки, мужчины, старики, женщины. То есть идеально для проведения испытаний. Сразу такой большой группы. Однако 15 лет прошло, а мы до сих пор не знаем состава газа, врачи не могут лечить меня, они не знают, какие последствия, чем травили и какие последствия.
Просто не знают. У меня проблемы с костями, суставами. Такое ощущение, что организм разваливается, а что происходит, я не понимаю. Позже, поскольку было плохое самочувствие, делала томограмму.
Оказалось, что у меня был инсульт. Этот газ воздействует на определенные участки головного мозга, и у меня это вызвало инсульт. Что касается моих близких, то 27-го я узнала по радио, что Саша погибла. Хотя о том, что она погибла, было известно уже сразу, 26-го.
Практически в 10 утра было известно, что она погибла. Но, тем не менее, только 27-го, до этого всё время говорили, что погибших детей нет. Только 27-го сказали о том, что погибла Саша. О том, что погиб Сэнди, я узнала от представителей американского посольства 28-го.
Практически сразу Сашу опознали. Еще сидя в зале, она написала на руке фамилию и имя и номер телефона моей знакомой. И что касается Саши, то меня очень долго мучило, мне нужно было узнать, как она погибла. Еще первое расследование, которое организовал Немцов, там один из членов комиссии, женщина-врач, сказал, что был случай, что в полных автобусах возили людей и раздавили девочку.
И меня почему-то это зацепило. А позже я наткнулась на статью в газете о том, как в Первую градскую больницу приехал Пазик, рассчитанный на 12 мест, который был набит заложниками. Было запрессовано 32 человека, и на дне этой кучи лежала моя дочь. Что касается Сэнди, то он попал в число тех людей, которым вообще никакая медицинская помощь не оказывалась.
Сашу врачи пытались спасти. Пытались ее реанимировать. Но несколько раз сердце останавливалось. В конце концов, они, в общем-то, не смогли ее спасти.
А к Сэнди рука врача не прикасалась. И после этого мне говорят, что они сделали всё, чтобы спасти заложников? Книгу, в которой была бы информация о каждом. Друзья мои встретили это с большим скептицизмом.
Однако нашлись те, которые поддержали. Был создан сайт, на котором собиралась информация, сначала только о самом событии и о погибших, а потом стали добавлять информацию о том, что происходит сейчас, в настоящее время. И в 2011 году эта книга была издана. Она называется «Мы не умрем».
Мы очень долго мучились с названием. Среди погибших есть Даша Фролова, 13-летняя девочка, которая на руке своей написала: «Мы не умрем, только пусть больше никогда не будет войны». Эта фраза стала названием книги. На сайте nord-ost.
Три года назад Роман рассказал о тех страшных днях в интервью изданию «Мел». Роман Шмаков kino-teatr. Кто-то из детей участвовал в спектакле в тот день, а кто-то, в том числе и я, репетировал номер для большого концерта "Мировые мюзиклы в гостях у "Норд-Оста"". Оставив меня там, мама отправилась по своим делам, вернуться собиралась к окончанию репетиции.
Но потом у неё случилось что-то вроде предчувствия. Как мама потом рассказывала, она была дома, мыла посуду и вдруг чётко осознала — надо поехать за мной пораньше, подождать в фойе. Сорвалась, приехала на Дубровку и почти сразу случился захват — её террористы тоже завели в зал, к остальным заложникам.
Несмотря на то, что силовикам удалось уничтожить всех злоумышленников, трагедия унесла жизни 130 человек. О том, что произошло в Театральном центре на Дубровке 20 лет назад, — в материале «Вечерней Москвы». В бывшем Дворце культуры Первого государственного подшипникового завода играли второй акт мюзикла «Норд-Ост», когда группа из 40 вооруженных террористов во главе с М овсаром Бараевым захватила здание. В этот момент внутри театра находилось 912 человек, среди них — около ста детей школьного возраста. Боевики пришли не только с автоматами: среди зрителей были рассажены террористки-смертницы со взрывчаткой, а также на сцене и в зрительном зале были заложены самодельные взрывные устройства. В обмен на освобождение заложников злоумышленники требовали от российских властей прекратить контртеррористическую операцию в Чечне. Переговоры с боевиками шли более двух суток.
Про цесс освещался съемочной группой одного из федеральных телеканалов и британскими журналистами. После для оказания заложникам медицинской помощи и передачи лекарств в помещение Центра допустили известного детского хирурга Леони да Рошаля. С момента захвата до момента штурма из здания под разными предлогами или при помощи побега освободились около 60 пленников.
И дело даже не в том, кто и из каких побуждений выступал и выступает до сих пор, кстати носителями и распространителями этого представления — правозащитники, медиа-глашатаи, врачи без границ или самопровозглашённые «совести нации». Сегодня в Европе эту функцию вообще исполняют сами политические элиты. Дело в том, что общество, инфицированное примитивными либерально-демократическими догмами и напуганное неотвратимой угрозой террора, эту матрицу с готовностью принимает.
А, в конце концов, «совести нации» — это то же общество, только наиболее голосистая его часть, да ещё и монопольно допущенная к громкоговорителям. Более того, российское государство 90-х — оно в той же матрице себя и видело. Отсюда и «Шамиль Басаев, я вас слушаю». Отсюда же, кстати, из этой матрицы — и «цена Победы в Великой Отечественной», и «трагедия маленького человека перед лицом интересов бездушного государства». Россия выходит из ловушки Но с «Норд-Остом» что-то сразу пошло по-другому. Нет, в телевизорах господствовала та же матрица: «человеческая жизнь бесценна, поэтому надо сдаваться».
Общественные деятели всё так же толклись на месте происшествия, призывая и участвуя. Кто-то как Кобзон или Рошаль — по зову души, кто-то известно кто — ради политической самопрезентации. По-другому вело себя государство. Оно не вступало в диалог с «носителями совести». Оно их игнорировало. И даже огрызалось.
В прямом эфире уж не помню кто именно резко оборвал стенания какой-то сердобольной медиаперсоны на тему «а что вы можете?! И угрюмые мужики в погонах и с оружием решили. Бандиты уничтожены, без малого 800 человек из 916 захваченных заложников спасены. Это ужасно: гражданские не должны гибнуть на войне. Но ставкой в войне тогда были не 916 человек на Дубровке. Ставкой были 140 миллионов во всей России.
И к тому времени уже догадались: защитить их может только суверенное государство — способное самостоятельно принимать решения в интересах своих граждан и отвечать за них. И в жизни суверенного государства бывают критические моменты, когда на вопрос «Есть ли что-то более ценное, чем человеческая жизнь?
В Москве вспоминали трагедию «Норд-Оста»
Более 20 лет прошло с тех пор, как 26 октября террористы захватили Театральный центр на Дубровке, в нем шел мюзикл "Норд-Ост". 26 октября 2002 г. была ликвидирована террористическая группа, захватившая в заложники зрителей мюзикла «Норд-Ост» в концертном центре на Дубровке в Москве. В Москве вспоминали трагедию «Норд-Оста». Перезагрузить видео. Этот функционал доступен только зарегистрированным пользователям. Афиша мюзикла «Норд-Ост» на здании Театрального центра на Дубровке. Теракт на Дубровке – террористическая акция в Москве, длившаяся с 23 по 26 октября 2002 года, в ходе которой группа вооруженных боевиков во главе с Мовсаром Бараевым захватила и удерживала заложников из числа зрителей мюзикла "Норд-Ост" в Театральном центре (ТЦ). Многие ставят его на одну ступень с трагедией в "Норд-Осте" и захватом заложников в Буденновске.