Проект «Языки под угрозой исчезновения»— это интернет-источник для сбора образцов исчезающих языков и для их исследования, а также. Русский язык быстрее остальных исчезает с лица Земли за последнее столетие. В издании сообщается, что 2500 из 6900 языков мира находятся под угрозой исчезновения. Обсуждение столь актуальной темы как сохранение исчезающих языков было продолжено на заседаниях секций. Около 2500 языков находятся под угрозой исчезновения в соответствии с данными изданного документа в 2010 году «Атлас языков мира, находящихся под угрозой исчезновения».
Мертвые языки мира: 12 навсегда исчезнувших языков
Перепись выявила в России пять вымерших языков и один заснувший В настоящее время на территории РФ насчитываются 155 живых языков, два заснувших и 13 исчезнувших. По данным ученых, в настоящее время на территории нашей страны насчитываются 155 живых языков, два заснувших существуют люди, которые помнят язык частично или могут понимать его и 13 исчезнувших языки, на которых больше никто не говорит. Тем не менее несколько принявших участие в переписи россиян заявили, что разговаривают на исчезнувших языках. Так около 170 людей сказали, что владеют айнским языком, 123 — алеутским семь — югским, четыре — керекским и двое — сиреникским.
Кроме того, оказалось, что чем больше дорог, соединяющих деревню с городами, тем выше риск исчезновения языков. Исследователи заявили, что необходимо разрабатывать учебные программы, поддерживающие двуязычное образование. Они отметили, что на многих из языков, которые, по прогнозам, исчезнут в этом столетии, по-прежнему свободно говорят.
Общечеловеческая, общекультурная ценность языка никак не определяется числом его носителей. Каждая культура вносит свой вклад в общечеловеческую культуру, в общечеловеческий прогресс. При этом для большей части культур характерна так называемая лингвоцентричность: язык является центром культуры, культура развивается и формируется на языке. Мифы, предания, верования, героический эпос, сказки, истории жизни отдельных людей и история народа, его многовековой опыт, его знания о мире — все это формулируется на языке и на языке передается новым поколениям.
Люди тем и интересны друг другу, что они разные и могут поделиться друг с другом тем, чем они друг от друга отличаются, прежде всего, своей культурой, сохраненной на языке. А с исчезновением языка зачастую постепенно размывается и культура. Что касается антиутопии с единственным на весь мир языком, то это так же мрачно, как мир с единственным видом зверей, единственным цветком и единомыслящими людьми-роботами. Это мир, где останется одна только краска, серая, и одна мелодия, похоронная. Общепринятой сегодня является так называемая гипотеза лингвистической относительности в ее слабой форме: человек воспринимает мир сквозь призму своего языка. Отсюда следует, что, чем больше языков знает человек, тем более объемным ему представляется мир. Кроме того, 2022 год объявлен в нашей стране Годом культурного наследия народов России. Цель его проведения — популяризация народного искусства, сохранение культурных традиций, памятников истории и культуры, этнокультурного многообразия, культурной самобытности всех народов и этнических общностей Российской Федерации.
Также, к примеру, в августе этого года в Дальневосточном федеральном округе на базе Амурского государственного университета г. Его провели ведущие преподаватели Амурского государственного университета в сотрудничестве с учителями эвенкийского языка Амурской области, Республики Саха Якутия и языковыми активистами в сфере КМНС. В ходе тренингов участники создали неповторимую атмосферу мультиязычной среды Приамурского региона. А главным итогом стало то, что к Ayana Offline подключились носители языка из села Усть-Нюкжа Амурской области и достигнута договоренность о сотрудничестве в научной области Проектного офиса в Якутске с Амурским госуниверситетом. Сейчас на ее базе Николай с помощниками и носителями языков разрабатывает другие исчезающие языки.
Российская перепись насчитала носителей пяти языков, считающихся вымершими
Один из факторов, которые ставят язык перед угрозой исчезновения, заключается, как ни странно, в большом количестве лет обучения в школе. исчез в 1976 году, убыхский. В среднем каждые две недели один из 6500 языков мира исчезает со смертью последних пожилых носителей, унося с собой богатство культурных знаний, говорят эксперты. Проект «Языки под угрозой исчезновения»— это интернет-источник для сбора образцов исчезающих языков и для их исследования, а также. Даже языки, дошедшие до наших дней и довольно популярные ранее, могут исчезать достаточно быстрыми темпами. В ближайшие 100–200 лет задумываться о судьбе русского языка как исчезающего точно не стоит, говорит Осадчий.
Реликтолингвистика и "Красная книга" языков
Язык может исчезнуть вместе с народом, говорившим на нем, если народ физически перестанет существовать, например, вследствие эпидемии. Один из факторов, которые ставят язык перед угрозой исчезновения, заключается, как ни странно, в большом количестве лет обучения в школе. Кажется, что мертвыми принято называть давно исчезнувшие языки, но это совсем не так | VOKRUGSVETA. С его помощью любой сможет научиться совершенному произношению на разных, в том числе вымирающих языках. Всего атлас ЮНЕСКО признает исчезающими 2,5 тысячи языков из 6 тысяч, существующих в мире. Еще одна веб-платформа, «Исчезающие языки», развернула партнерство с Google, являющимся соучредителем проекта.
Названо число исчезнувших языков народов России
Так родилась идея обучить ИИ языку для того, чтобы он передавал его следующим поколениям. Чтобы ИИ мог корректно понимать естественные языки, ему необходимо определить контекст. Для этого Google AI разработала BERT — метод предварительного обучения моделей обработки естественного языка, который опирается на массив простого неразмеченного текста, например из «Википедии». Следите за новыми постами по любимым темам.
Редкие языки в основном принадлежат малым народностям, которые смешиваясь с основной массой населения, утрачивают свою культуру, а следовательно и язык. Узнайте о 10 редких языках, которые, скорее всего, также скоро исчезнут. Считается, что андамандские языки были единственными из выживших языков, чья история уходит корнями к периоду, предшествующему периоду каменного века в Юго-восточной Азии. Это, вероятно, были языки первых жителей этих мест, которые перебрались на острова из Африки в незапамятные времена. Андамандские языки не входят ни в одну категорию языков на планете.
В настоящее время йерева уже достаточно смешался с различными диалектами и языками большой земли, поэтому некоторые исследователи считают, что в чистом виде он уже не существует. Йерева — язык исключительно устный, письменности у местных жителей нет. Койсанские языки примечательны тем, что в них используются так называемые "щелкающие согласные". В нашем языке этот звук можно сравнить со звуком, который мы издаем, щелкая языком, при выражении несогласия, обиды, сожаления — цоканье. Похожим на этот язык является язык та, на котором говорят около 4 тысяч людей, в нем имеется больше звуков, чем в любом другом языке на планете: 74 согласных, 31 гласный и 4 тональности.
Но когда Билл Нейджи почувствовал, что скоро умрет, он столкнулся с дилеммой: нарушить табу или позволить своей культуре полностью исчезнуть. И тогда он решил поделиться мудростью с избранными людьми. Женский язык нюй-шу Последний носитель: Ян Хуаньи 1906-2004, Китай. Нюй-шу — это язык, который использовали женщины из уезда Цзянъюн южнокитайской провинции Хунань на протяжении четырех веков. В основном его использовали для вышивки, так как все знаки состояли из точек, а также прямых горизонтальных и диагональных линий и дуг. Этот язык применяли для «посланий третьего дня» и писем на поясах, лентах и другой одежде. А также для записей песен на местном диалекте хунань-тухуа. Из-за традиции сжигать все личные вещи вместе с умершей и преследования нюй-шу во времена «Культурной революции» сохранилось небольшое количество артефактов с этим языком. А последней представительницей стала Ян Хуаньи, которая умерла в возрасте 98 лет. Язык шуадит Последний носитель: Арман Люнель 1892-1977, Франция. Итак, Шаудит — это еврейский язык родом с юга Франции. Само название переводится как «еврей». Само возникновения иудео-провансальского языка до сих пор остается тайной для лингвистов, так как шуадит задокументирован еще в XI веке, а его использование стало уменьшаться во времена Французской революции. Последним представителем стал Арманд Люнель — писатель, учитель и философ из Прованса. Позднее он и его семья переехали в Монако. В 1968 году была сделана запись пения Люнеля на его родном языке и, к сожалению, это была его единственная запись. Она стала последней представительницей, которая говорила на языке дура. Ее называли кладезем песен и сказок на родном языке. Лингвист Кедар Нагила работал с женщиной и смог составить небольшой словарь. Собственно говоря, даже при жизни Сома Дави разговаривала со своими родственниками на других языках, поэтому Дура был утрачен навсегда. Сейчас на этом языке записано около 1 500 слов и 250 предложений. Жаль, что из-за девиза «одна нация — один язык, одна династия — один язык» большинство языков в Непале ожидает та же судьба. Язык ямана ягана Последний представитель: Кристина Кальдерон 1928-2022, Чили. Яганский язык считается изолированным языком, который не принадлежит ни к одной из языковых семей. В общем-то на нем разговаривали только яганы, которые жили в селении Укика, в городе Пуэрто-Уильямс на острове Наварино в Чили, а также на юге острова Огненная Земля в Аргентине. По данным исследователей, последним представителем языка стала Кристина Кальдерон, которая умерла в 2022 году из-за осложнений Covid-19. Она была писателем и этнографом, а под конец жизни продавала туристам сувениры ручной работы. При ее сотрудничестве с лингвистами получилось составить несколько словарей и грамматик языка ямана. А одно из яганских слов даже попало в Книгу рекорда Гиннесса, как самое емкое в мире. Между прочим, это слово — Mamihlapinatapai, которое означает «взгляд между двумя людьми, в котором выражается желание каждого, что другой станет инициатором того, чего хотят оба, но ни один не хочет быть первым».
Или еще один пример, совсем из другого региона. Я сознательно привожу примеры из разных регионов, чтобы вы поняли, что эта ситуация повсеместная. Кения — там мы обнаруживаем ровно тот же самый мотив насмешки, тот же самый мотив издевательств за использование родного языка, который оказывается довольно популярен. Цитата из книги кенийского писателя, который вспоминает свои школьные годы: «Английский язык стал языком моего формального образования. В Кении английский стал больше, чем языком. Он стал главным и единственным языком, и все прочие языки должны были почтительно склониться перед ним. Самое унизительное переживание — это быть застигнутым на территории школы, когда говоришь на кикуйю это его родной язык. Нарушитель подвергался телесному наказанию: от трех до пяти ударов палкой по голым ягодицам или его заставляли носить на шее металлическую бляху с надписью: «Я дурак». Хорошие такие педагогические приемы в цивилизованной Кении! Речь опять идет о 60-х годах 20-го века. Естественно, что дети, прошедшие через этот печальный опыт, становясь взрослыми, стремились оградить своих детей от таких переживаний. Итак, попав в ситуацию «языкового контакта» люди переходят от одноязычия к двуязычию. Если два языка оказываются не равны с точки зрения престижа неважно, какого — культурного, социального или экономического , может начаться языковой сдвиг. Но проблема в том, что он может начаться, а может и не начаться. Беда в том, что мы не умеем его предсказывать. Часто бывает так, что вроде бы все факторы налицо: демографическое давление и «престижное неравенство» есть, и развитие промышленности, и экономическая выгода говорить на другом языке, и люди, конечно, выучивают этот другой, доминантный, язык, но почему-то не отказываются от своего собственного. По всем признакам общность должна перейти на другой язык, но не переходит, остается двуязычной. Эти два разных процесса смешивают те, кто пишет об этом, и смешивают, на мой взгляд, необоснованно. Одно дело — факторы, которые регулируют распространение доминирующего языка. Эти факторы мы знаем. А вот для исчезновения более слабого языка вроде бы те же самые факторы, но почему-то они не всегда работают. Иногда кажется, что языку уже некуда деваться, он должен исчезать, а он не исчезает, люди продолжают на нем разговаривать. До сих пор мы говорили о ситуации, когда выбор, на каком языке говорить, был более-менее свободным. Но существуют такие ситуации в мире, которые иначе, чем «грубым принуждением» назвать невозможно. Хочу подчеркнуть, что довольно трудно провести границу между свободным выбором и принуждением. Если школа изо дня в день и из года в год создает у людей ощущение, что их язык никому не нужен, он плохой и слабый — это свободный выбор или принуждение? Я не возьмусь однозначно определить. То же самое происходит, когда какой-то поселок решили закрыть, а людей из него перевезти в город. И сначала в этом поселке закрывают школу, потом — медицинский пункт, магазин, потом отключают электричество, и люди переезжают в город и оказываются в ситуации, когда их язык — это язык очень маленькой группы, а вокруг все говорят на доминирующем языке, и они переходят на него. Вот это выбор или принуждение? Довольно сложно провести границу. Приведу два примера ситуаций, которые я считаю прямым принуждением, без всяких попыток изобразить хоть какую-то свободу выбора. Один пример — это наш Крайний Север, что называли Советским Севером в 50-60-х годах. Наблюдалась одна и та же картина: местные власти в принудительном порядке забирали детей из семей в интернаты, часто вопреки воле родителей. В этих интернатах учились дети из самых разных этнических групп, поэтому единственным общим языком у них был русский. И язык преподавания у них тоже был русским. Кругом них были люди, тоже говорившие по-русски. Когда я изучал на Крайнем Севере эти языки, слушал страшные рассказы о том, как маленького мальчика прятали в стойбище под шкурами, а его все-таки находили и насильно тащили в вертолет, чтобы вести в школу. Или как родители прятали детей в отдаленных стойбищах, а власти вызывали — ни много, ни мало! Мне приходилось слушать печальные истории о том, как детей наказывали, если они говорили на родном языке в школе или где бы то ни было. Читал и слушал такие истории десятки раз. Очень многие дети уезжали из своего родного стойбища навсегда, во всех смыслах слова. Они уже не могли потом вернуться. Мало того, что они уже не владели языком, на котором говорили их родители, они не владели той культурой, которая нужна, чтобы выживать в этих условиях. Не просто выживать, а жить в свое удовольствие в кочевых условиях. Трудно сказать, что это — добровольный выбор. Это насилие чистой воды. Как любое насилие, оно объясняется наилучшими благими намерениями. Всегда хотели «как лучше». Чтобы вы не подумали, что эта ситуация чем-то специфична для СССР — ровно те же самые истории приходилось слышать, записывать и читать и на Аляске, и в Австралии, и так далее. Вот вам австралийский пример. Политика была та же самая в отношении аборигенного населения Австралии. Насильно увозили детей в грузовиках, я видел эти фотографии — страшное впечатление, потому что это такие большие открытые грузовики, у которых в кузове стоит сваренная из толстенных прутьев клетка. Сзади — дверца, она запирается на огромный амбарный замок. И в эти клетки набивали детей, запирали и везли их «к светлому будущему». В школе, естественно, их учили английскому языку, а аборигенные языки были категорически запрещены. Единственное отличие этой истории от нашей отечественной в том, что у нас забирали всех детей без разбору, а в Австралии пошли по совсем чудовищному пути, на мой взгляд: они забирали только полукровок. То есть, только детей, у которых один из родителей был белым, а второй — из австралийских аборигенов. Это поколение в австралийской научной публицистической литературе называется «украденным поколением» stolen generation. Так обозначают тех детей, которые были насильно увезены из своих родных поселков в интернаты. То же самое происходило на Аляске. И что интересно, все эти события происходили примерно в одно и то же время. Я не могу этого объяснить. Почему — не знаю. Вот такое странное время. Такие ситуации, конечно, редки, они происходят не везде. Обычно ситуации прямого насилия не длятся долго. Больше 10 лет не длятся, примеров таких нет, потом власти все же спохватываются, что они делают что-то не то, или начинаются протесты местного населения. Но языки умирают и без прямого насилия. В результате добровольного, так сказать, выбора их носителя. Такая небольшая схема: как происходит языковой сдвиг. Для того, чтобы произошел языковой сдвиг, должно произойти расслоение общности на поколения. Для каждого поколения имеется свой языковой выбор. Для старшего поколения прежний, «рецессивный» язык — родной, они говорят на нем в основном, а новым — «доминантным» — языком владеют очень слабо. Для младшего поколения родным языком уже является «доминантный», а своим прежним «рецессивным» языком они уже почти не владеют. И для среднего поколения характерна ситуация «полуязычия», как она называется в лингвистике, когда свой язык они почти забыли, а новый толком еще не выучили. Как видите, в этой ситуации общение между бабушками и внуками практически исключено. У них нет общего языка. Соответственно, прерывается передача любой традиции, не только языковой. Это поколение мы когда-то назвали «переломным поколением», обычно это группа людей 30-50 лет, в зависимости от конкретного поселка. В пределах этой группы нормальная коммуникация между поколениями полностью разрушена. Среднее поколение может кое-как договориться со своими родителями и со своими детьми. Родители смеются над их искаженным родным языком, «рецессивным», а дети смеются над их «кривым» «доминантным» языком. Оказывается, что эта ситуация — издевательства друг над другом — начинает удваиваться. Вот такая картинка, которая показывает, каким именно образом происходит исчезновение языка. На этом первая половина моей лекции заканчивается. Вывод из нее прост, но не окончателен. Во второй половине я буду показывать, что на самом деле все совсем не так. Есть одна странность. Эти охватившие всю лингвистическую общественность пророчества, что все языки скоро погибнут — эти пророчества загадочным образом не новы. Для простоты я буду говорить сейчас о нашем отечестве, хотя мы знаем, что те же самые проблемы и процессы происходят во всем мире. Изучение языков, изучение этнографии Сибири и Крайнего Севера России началось во второй половине 19-го века. И уже в самых первых публикациях конца 19-го — начала 20-го века, которые посвящены «северным туземцам», мы находим одни и те же пророчества о скором исчезновении всех этих народов и всех этих языков. Это был финский швед или шведский финн, не знаю, как правильно сказать — он был шведом по происхождению, гражданином Финляндии. Как видите, прожил он всего 40 лет, и отчасти причиной его ранней смерти было то, что он больше 10 лет провел в Западной Сибири, в очень тяжелых условиях, изучая местные языки и народы, по поручению российской Академии наук. Так вот, инструкция: «Господину Кастрену поручается все народы в пространстве между Енисеем и Обью точно исследовать в этнографическом и лингвистическом отношении, первобытные жители Сибири находятся в таком состоянии, что не должно упускать время, чтобы ныне спасти об них сколько можно сведений». С оговоркой на некоторые стилистические особенности языка того времени, это примерно та же самая цитата, которую я приводил в самом начале — «языки гибнут, надо срочно их спасать и описывать». Приведу еще два примера «пророчеств». Одно — юкагиры. На карте показан примерный район их расселения. Он пишет: «теперь там живет всего несколько семей, которые, впрочем, теперь уже совершенно забыли свою речь и приняли как язык, так и образ жизни русских». Он опубликовал свои материалы через 30 лет после возвращения. В 1894 году человек пишет о 1860-м, что «они совершенно забыли свою речь». В 1900-м году Владимир Иохельсон пишет: «У тех же самых юкагиров через несколько десятков лет язык может исчезнуть, а само племя прекратит существование частично вымерев, а частично растворившись в окрестных племенах». Прошло 40 лет, а ничего не меняется, языкам начинают пророчить гибель через несколько десятков лет. Через пять лет после этого Елена Маслова, питерский лингвист: «Большинство юкагиров старшей возрастной группы владеет двумя или тремя языками, причем первым является юкагирский. Смотрим на даты. Прошло 135 лет с пророчества Майделя о том, что юкагирский язык уже практически исчез. И каждый следующий исследователь с удивительным упорством пророчит ту же самую гибель. Еще один пример — командорские алеуты. Проходит почти сто лет, мой покойный шеф Георгий Алексеевич Меновщиков, на тех же Алеутских островах в 1965 году записывает материалы этого языка и пишет: «Алеутский язык все еще используется, но только старшим поколением. Молодые алеуты и алеуты среднего возраста почти полностью перешли на русский язык». Прошло 20 лет, и мы с моим коллегой оказались на тех же Командорских островах, записывали тот же самый алеутский язык и застали ровно ту же самую картину: несколько пожилых женщин все еще каким-то чудом помнят свой родной язык. Молодежь уже на нем не говорит, среднее поколение ничего не понимает, и только знание всех этих предыдущих цитат удержало мою руку от того, чтобы написать ту же самую фразу: «Пройдет 20 лет, и алеутский язык исчезнет». Что происходит, собственно? Это нельзя объяснить просто ошибкой, что исследователи невнимательны, что-то не увидели. Откуда такая систематическая ошибка? Век за веком, десятилетие за десятилетием ситуация описывается одним и тем же способом — пожилые люди помнят, молодежь не говорит. Проходит 20, 40, 100 лет — ситуация не меняется. Что происходит? Любопытно, что те же самые люди, этнографы и лингвисты, которые эти самые пророческие цитаты публикуют, они же в тот же самый момент, находясь в тех же самых поселках и стойбищах, записывают замечательные языковые материалы, прекрасные этнографические материалы, публикуют подробные словари, подробные грамматики. Записывают сказки, мифы, легенды, рассказы, этнографические материалы… Как у них в голове это уживается? Вроде как материалы я собираю, но при этом я пророчу этому языку и этому народу гибель. Странным образом культуры и языки оказываются гораздо более живучими, чем ожидалось. Им пророчат гибель, а они все не помирают. И мы постоянно вынуждены подправлять пессимистические прогнозы своих предшественников. Мне кажется, что этот парадокс нельзя просто игнорировать, нельзя объяснить простой ошибкой, у него должно быть какое-то другое объяснение. Любопытный пример: Майкл Краусс опубликовал в 1982 году книгу фольклорных текстов на языке индейцев ияк, есть такой язык на Аляске. Он трогательно посвятил ее памяти последнего носителя этого языка, с портретом на обложке, с биографией, с описанием — что это последний человек, знавший язык, все, больше нет. Прошло несколько лет и выясняется, что еще остаются люди в других поселках, которые помнят язык. Те самые «несколько пожилых женщин». Эта фраза блуждает из одной книжки в другую. Первое объяснение, которое можно привлечь: данные о состоянии языков, которые получают исследователи, отражают не реальность, а некоторый стереотип. Когда я спрашиваю носителей языка в поселке «Кто у вас и как говорит на этом языке? Причем, у этого стереотипа есть две стороны. Во-первых, это ожидание самого исследователя. Исследователь 20го столетия, который приезжал «в поле» изучать эти самые исчезающие языки, приезжал туда с определенными представлениями. Он приезжал изучать язык и культуру народов «пока не поздно». Это напутствие Шегрена Матиасу Кастрену «пока еще можно что-то записать, ты должен поехать туда и записать как можно больше». Вот это «пока еще можно записать» есть некая риторическая фигура всей европейской лингвистики, всей европейской диалектологии, этнографии и фольклористики на протяжении всего 20-го столетия. Европейские исследователи, работающие на этих территориях, все время старались найти самую удаленную деревню, самого замшелого дедушку — вот он-то, конечно, будет носителем настоящей традиции! А эти молодые — они были не нужны. Сам этот стереотип поиска самых старых, самых архаичных, подлинных культурных элементов заставляет людей в своем сознании психологически разделять на пожилых, которые все знают, и на всех остальных, которые не знают ничего. Если лучшие знатоки — это старики, значит, дети знают хуже, а значит, мы присутствуем при исчезновении изучаемого явления. Дальше все факты, которые подтверждают это ожидание, тщательно собираются, каталогизируются и документируются. А все факты, которые им противоречат, игнорируются или не замечаются. Вторая сторона этого вопроса — ожидание самих носителей. Самих людей, говорящих на этом языке. Очень часто бывает, что среднее поколение утверждает, что оно забыло язык, а через несколько лет, когда старшее поколение умирает, и они оказываются старшим поколением, оказывается, что они вполне способны объясняться на этом языке. Этот возврат людей, которые занимают слой старшего поколения, возврат их к традиционной культуре, описан в этнографии очень хорошо и давно. Куда мы идем, когда нам надо что-то узнать про нашу русскую традицию? К бабушкам. Они специалисты, они знают, какую травку надо пить «от живота», какую — «от головы». Они помнят, когда надо праздновать Пасху, знают, как яйца красить, потому что они — носители традиций. То, что они, ваши бабушки — это дети комсомолок 20-х годов, и никакого прямого преемствования этих традиций у них быть не могло, это мы как-то забываем, мы идем к старикам за традициями. Примерно то же самое происходит и с языками. Человек, достигший определенного возраста, занимает освободившуюся поколенческую нишу в данном сообществе. Функция, роль пожилых людей — это роль носителя традиций. Переходя в эту возрастную категорию, хотят они того или нет, они занимают некоторую социальную нишу. От них ждут знаний. Он вам ответит: «Конечно, старики». Почему старики? Потому что старикам положено знать традиции. Думаю, что сходный процесс происходит и с языками, хотя и не так очевидно. В какой-то момент отношение человека к своей собственной языковой способности, изменение собственной оценки со стороны окружающих, оказывается важным. Вот вам ситуация: когда один язык быстро, в катастрофических темпах сдвига, уступает место другому, естественно, что всякое следующее поколение говорит на родном языке несколько хуже предыдущего. Причем, этот факт осознается и старшими и младшими. Например, среднее поколение Б и старшее поколение А: поколение Б знает, что говорит хуже, чем это в принципе возможно, потому что у них перед глазами есть образец поколения А. Поэтому они стараются говорить поменьше, особенно при старших, используют максимально доминантный язык. Когда они сравнивают себя с поколением А, они утверждают, что говорят на языке плохо. И то же самое скажет про них любой житель этого поселка, потому что есть в поселке более правильный, более богатый язык поколения А. Если провести в этот момент опрос, то нам скажут, что среднее поколение знает язык «на троечку». Проходит 10-20 лет, поколение Б становится старше. Одновременно они становятся и лучшими знатоками данного языка, просто потому, что других нет, лучше них уже никто не говорит. Их языковая компетенция, вообще-то, всегда была достаточна для того, чтобы на этом языке общаться, но им мешал вот этот комплекс «лингвистической неполноценности»: есть старшие, которые будут над нами смеяться, если мы откроем рот и будем говорить как-то не так. Теперь этот психологический гнет исчезает.
Николай Вахтин. Исчезают ли исчезающие языки? Социолингвистика «языкового сдвига»
Такое случается очень часто. Мы учим какие-то фразы, выражения. Интерес других к моему национальному языку всегда очень приятен. Получается, в жизни Вы чаще говорите на русском. Даже республиканское телевидение у нас переходит на русский. Но надо сказать, что сейчас многие малыши учат дигорский и осетинский. Думаю, это очень хорошо, причем и для их собственного развития, и для развития языка в целом. Что Вы думаете об исчезновении языков? Считаете ли Вы это естественным процессом? Я уверена, что человек должен знать свой национальный язык, чтобы сохранить его и передать его своим детям. Если ты относишь себя к какой-то нации, то разговаривать на родном языке необходимо.
Какие преимущества есть в знании национального языка? За пределами республики никаких, наверное. Но это важно для общего развития, расширения кругозора, сохранения собственной уникальной культуры. Что Вы сами делаете для сохранения дигорского языка? Я стараюсь как можно чаще разговаривать на нём, пишу рассказы на дигорском, практикую его ежедневно. Какие трудности у Вас, как носителя, появляются при использовании дигорского? Такого, что я забываю слово, почти не бывает. А вот грамматическая составляющая в дигорском намного сложнее русской, поэтому выучить с нуля его очень и очень непросто. Но, в любом случае, существует много учебников и справочников, в которых легко проверить информацию. И, конечно, всегда можно спросить у старших.
Чему учат Вас в школе на уроке осетинского? Обычно мы разбираем разговорный осетинский и грамматические конструкции, пересказываем тексты, пишем сочинения. Это очень похоже на уроки русского языка. А ещё у нас есть родная литература, на которой мы изучаем творчество осетинских писателей. Что каждый человек должен знать о дигорском языке? Узнать всё, наверное, невозможно, поэтому я посоветую только одно — приехать к нам в Осетию и увидеть всё своими глазами!
В лекции рассматривается эта проблематика, известная в науке под именем «языкового сдвига», и показывается, что процессы «исчезновения» языков значительно сложнее и интереснее , чем простое арифметическое вычитание. Расписание публичных лекций Полит.
Аудио и видео записи, выложенные на сайте Института, стали общедоступными и пригодными для использования в преподавании эвенского языка и юкагирского тундренного языка, фольклора в общеобразовательных школах, средних и высших учебных заведениях, что будет способствовать сохранению исчезающих языков. Представленные на сайте Института языковые и фольклорные материалы эвенов, проживающих в 13 районах Якутии, и тундренных юкагиров Нижнеколымского района республики — это I этап работы по аудиовизуальному фонду. В будущем планируется разработка аудиовизуального фонда по всем районам проживания эвенков Якутии, языку лесных юкагиров и языковые материалы по регионам России. Читайте также.
Скопировать ссылку Казань, 20 февраля, «Татар-информ». ЮНЕСКО рассчитывает жизнеспособность языков по 9 критериям, в том числе по числу носителей, передаче языка от поколения к поколению, доступности учебных материалов, отношению к языку внутри общества. Далее все языки классифицируются по 6 категориям: "находится в безопасности", "положение вызывает опасение", "язык находится под угрозой исчезновения", "язык находится в серьезной опасности", "язык находится в критическом состоянии", "язык исчез". Если рассматривать карту российских языков, то помимо 20 исчезнувших языков например, айнского, югского, убыхского в России еще 22 считаются находящимися в критическом состоянии алеутский, терско-саамский, ительменский , 29 - в серьезной опасности нивхский, чукотский, карельский.
Лингвисты рассказали, зачем и как государство помогает сохранять исчезающие языки
В предыдущем издании атласа, вышедшем в 2001 году, были перечислены 900 исчезающих языков. Ученые обнаружили, что без немедленного вмешательства к концу этого столетия 1500 языков могут исчезнуть. По словам Баринова, которые цитирует РИА «Новости», «языковое разнообразие России продолжает сохраняться в практически неизменном виде, а исчезновение языков или.
Топ 10 языков, находящихся под угрозой исчезновения
Учёные: к концу века исчезнут 1500 языков Но их можно спасти Обсудить Всего в мире сейчас насчитывается 7000 признанных языков. Около половины из них в настоящее время находятся под угрозой исчезновения. Учёные обнаружили, что без немедленного вмешательства к концу этого столетия 1500 языков могут исчезнуть.
Общее число носителей может колебаться от одной тысячи до миллионов. Например, селькупский, ненецкий, карельский, коми, ирландский, фризский, баскский. Нестабильные языки potentially endangered - языком пользуются люди всех возрастов, но у него нет никакого официального или иного статуса и он не пользуется большим престижем, либо этническая территория столь мала 1-2 деревни , что может легко исчезнуть в результате катаклизма лавина с гор, наводнение, война.
Примеры: долганский, чукотский, малые языки Дагестана, белорусский [? Благополучные невымирающие языки not endangered — русский, английский, эстонский. Как видно абсолютное число носителей не играет существенной роли на мегебском говорит 200 чел. Гораздо важнее то, насколько хорошо язык передается следующим поколениям, что наиболее очевидно из количества детей, на нем говорящих, а также из среднего и минимального возраста говорящих. Not endangered languages [5 невымирающие языки]: Estonian, Finnish, Hungarian, Polish, Czech, Slovak, … Если смотреть по языковым и диалектным группам, то вымирающими и неблагополучными языками являются кельтские, малые романские, диалекты греческого, малые тюркские, малые финно-угорские, языки малых народностей Сибири.
К огорчению, могут исчезнуть уникальные языки - баскский , кетский , нивхский , юкагирский... Ссылки: Предложение автора сайта по возрождению угасающих языков И. Гаршин Считаю, что исчезновение некоторых изолированных или реликтовых языков является такой же катастрофой, как пожар Александрийской библиотеки. Ведь они могут пролить свет на происхождение этрусского , шумерского , других древних и изолированных современных языков, в т. До сих пор существует немало нерасшифрованных письменностей , а сколько еще будет найдено?
И, ведь может оказаться, в их дешифровке помогут именно реликтовые языки. А, прочтя тексты на этих письменах, мы узнаем новые необыкновенные пласты человеческой истории. Или, допустим, где-нибудь в Азии или даже Южной Америке вымирает язык, являющийся "братом" ностратического протоязыка возможно, таковым именно является изолированный бурушаски или язык леко в Боливии. И с вымиранием таких языков перед нами навсегда захлопывается дверь в один из миров прошлого... Так же, как об этом сказал Вячеслав Всеволодович Иванов, с исчезновением редких языков исчезают столь же редкие, но хорошо разработанные модели описания действительности, которые помогли бы в плановой лингвистике при конструировании всеобщего языка человечества, специализированных языков ограниченного применения или терминологических подсистем.
Кроме того, изучение разносистемных языков поможет определить основные законы развития языка, механизмы его функционирования как системы, влияние внешнего и внутреннего мира на его использование, что необходимо в компаративистике , компьютерном переводе , психолингвистике, типологии и многих других дисциплинах теоретического и прикладного языкознания. Предлагаю все исчезающие, а, особенно, изолированные языки считать сиротами и "взять в семьи" - выучить их, став их носителями и дальнейшими передатчиками. В том числе, публиковать на этих языках статьи в Википедии и других многоязычных сетевых энциклопедиях и библиотеках.
Авторы записки поясняют, что заснувшие и исчезнувшие языки — те, которыми больше никто не владеет полностью. Заснувшими считаются диалекты, у которых есть носители, хоть и с ограниченными знаниями например, некоторые слова или песни, что характерно для орочского языка. Исчезнувшими считаются те, на которых уже никто не говорит.
Респонденты указывают такие языки как родные или языки владения скорее из-за принадлежности к определённой национальности например, керекский, сиреникский, югский.
Целью работы стали фиксация и документация материалов по описанным и еще не имеющим лингвистического описания диалектам и говорам эвенского языка, тундренного юкагирского языка, не изданных фольклорных материалов — в виде аудиовизуального фонда. Автор и руководитель проекта, к. Сардана Шарина поясняет, что Фонд систематизирует и классифицирует имеющийся в наличии у исполнителей лингвистический и фольклорный материал по языку разных локальных групп эвенов и тундренных юкагиров: "Он предназначен восполнить пробел, который существует в эвенской и юкагирской диалектологии и фольклористике, — введен в научный оборот ранее неизданный языковой и фольклорный материал. Общедоступные аудио и видео материалы позволят сделать выводы, полученные исследователями, полностью верифицируемыми.
Перепись 2021 года выявила в России шесть вымерших и заснувших языков
Еще одна веб-платформа, «Исчезающие языки», развернула партнерство с Google, являющимся соучредителем проекта. В издании сообщается, что 2500 из 6900 языков мира находятся под угрозой исчезновения. В будущем планируется разработка аудиовизуального фонда по всем районам проживания эвенков Якутии, языку лесных юкагиров и языковые материалы по регионам России. С исчезновением языков исследователи связали более 50 факторов, в том числе развитие транспортной инфраструктуры, высокий уровень образования и даже изменение климата. В речевом корпусе эвенкийского языка исчезающие диалекты амурских эвенков впервые представлены в формате базы данных с дополнительной информацией о фонетических. С исчезновением языков исследователи связали более 50 факторов, в том числе развитие транспортной инфраструктуры, высокий уровень образования и даже изменение климата.