Волгоградцы поделились воспоминаниями о Маргарите Агашиной в канун 100-летия со дня ее рождения. Маргарита Агашина ушла из жизни 4 августа 1999 года, похоронена в Волгограде на Центральном (Димитриевском) кладбище. на суд людской! Представляем вашему вниманию лучшие стихи Маргариты Агашиной.
Одна дорогая тропинка...
| Маргарита Агашина «Второе февраля» | 4 августа 1999) - известная российская поэтесса, автор текста многих известных песен. |
| Маргарита Агашина — стихи. Читать стихотворения Маргариты Агашиной | Эта жизненная позиция, на которой стоит лирическая героиня Маргариты Агашиной, приносит неизменный успех ее творчеству, вызывает чувство сопереживания читателя, без которого поэзия просто-напросто не может жить. |
| Маргарита Агашина: Стихи | Второе февраля: читать стих, текст стихотворения поэта классика на LikePoem. |
| МОЕ СЛОВО. «Девичник» | Агашина Маргарита Константиновна | И стайки стихотворений, Вспорхнувших с последних страниц. Ты, помня всечасно о главном. |
Поэтическая минутка с Маргаритой Агашиной
Маргарита Агашина ушла из жизни 4 августа 1999 года, похоронена в Волгограде на Центральном (Димитриевском) кладбище. Стихотворение Маргариты Агашиной "Второе февраля". Но опять от края и до края встал народ за Родину стеной; не в стихах, а в битвах повторяя быль, сейчас рассказанную мной. Стихи известной поэтессы Маргариты Агашиной – это удивительная красота, теплый лиризм и родниковая чистота. Настоящая известность к Маргарите Агашиной пришла после исполнения Людмилой Зыкиной песни «Растёт в Волгограде берёзка» на её стихи. Поэтесса Маргарита Агашина, биография, фотогалерея (7 фото), 52 стихотворения, песни, авторское чтение (8 аудиофайлов).
Поэтическая минутка с Маргаритой Агашиной
Их голоса звучали куда увереннее. И дело тут не в степени талантливости. Просто литература как явление перестала быть идеологической трибуной для власти, и уж совсем перестала быть кормилицей для автора. Нас, нынешних, легко унизить, щелкнуть по носу, заставить за кусок хлеба кланяться дураку-чинуше. Уж и не знаю, кому лучше служить, — фальшивой идее или дурному начальнику? Не служить никому могут позволить себе лишь единицы, да и то… при определенном везении. На долю большинства литераторов Парад планет не выпадает. Даже сестра-пресса поняла невыгодность литературных публикаций для своей коммерческой конъюнктуры. Думаю, в наши дни Агашина уже не написала бы замечательных стихов в адрес главной областной газеты, которыми та гордится уже не по праву.
Пасынки новой власти, мы, естественно, нуждаемся в ее любви и заботе, но не умеем, не знаем, как стать любимыми. Стихов она не понимает, а если и читает кого, то лишь авторов из своего чиновничьего круга. Есть такие, и их становится все больше. Однажды заместитель главы администрации Тракторозаводского района без малейшего стеснения сказал мне: «Книги волгоградских писателей нам не нужны…» Умная Агашина, осознав это уже у последней черты, умудрилась не потерять достоинства. На всех званых и случайных празднествах к банкетному столу подходила одной из последних и садилась в самом дальнем уголке. Это всегда замечали, приглашали ее на почетное место, но она не шла, и часто центр застолья перемещался к ее «тарелке». Видя это, я говорила себе: «Учись, Брыксина! Она их любила еще и по-человечески, понимая искренность, светлые души своих молодых друзей.
Никогда не обижалась, что семидесятники-восьмидесятники ориентированы на другую поэзию, чем та, в стиле которой писала сама. Дорвавшись до Цветаевой, Пастернака, Ахматовой, Мандельштама, Гумилева, Анненского, Иванова ряд можно продолжить , мы пытались учиться у них, намеренно усложняли форму, осваивали метафористику, стесняясь порой называть березу березой, любовь любовью, а горе горем, и, как следствие, теряли массового читателя — подавай элиту! Где она сейчас — вожделенная элита? Сидит перед компьютерами? Носит плейеры в ушах? Лениво листает примитивного Пауло Коэльо и непотребного Владимира Сорокина? И в то же время, размягчившись сердцем за праздничным столом, у дачного костерка или на речном песочке все мы по сию пору запеваем со слезой в голосе: «А где мне взять такую песню? Однажды, после 70-летнего юбилея, обласканная и задаренная Агашина сказала мне: «Девочка, не понимаю я этой шумихи.
Может быть, и не плохо то, что я сделала, но сделала мало, ни одной толстой книжки не издала. У вас уже такие солидные томики вышли…» В ее словах не было прямого упрека, но и смирения не было тоже. Книжку большего объема она могла бы собрать, но то ли сил не хватало, то ли еще что. Не знаю. Мне всегда казалось, что Маргарита Константиновна, будучи человеком конкретным, редко позволяла себе абстрактное стихописание. Что ни строка — узнаваемая реальность, а это не сообразуется с килограммами словесной шелухи. Не в этом ли и популярность агашинских стихов и песен, их стопроцентное усвоение народом-современником? Считаю, что творческая судьба Агашиной сложилась достойно.
На ее век с лихвой хватило славы, поклонения, признания. Жуть отторжения литературы ее почти не коснулась и, может быть, преувеличена мной, но тенденция к этому очевидны. Не дай Бог дожить до времени, когда и Пушкин, и Толстой, и Бунин с Чеховым окажутся истлевшей архаикой безлюдных библиотек. Высокому строю человеческой души нынешние песни уже не послужат, и это печально. Кому это объяснять? В какие бить колокола? Время опомниться еще есть и наверняка есть во власти люди, понимающие суть происходящего. Ренессанс высокой литературы следует начинать с памяти, с благодарности данникам пера, уже отошедшим в мир иной.
У нас в Волгограде это прежде всего Маргарита Агашина! Не ей это нужно — нам, беспамятным, чтобы из детей и внуков воспитать добрых людей, способных на дерзание и подвиг. Интересная деталь. Маргариту Агашину угораздило родиться в самый неудобный день календаря — 29 февраля.
Мне было всё равно — какой технический, и я выбрала просто институт с красивым названием: Институт цветных металлов и золота. Два года училась на горном факультете, сдавала с грехом пополам всякие технические сложности вроде сопромата и теоретической механики, но весной 45-го, не окончив второго курса, ушла в Литературный институт имени Горького. Нас на курсе числилось двенадцать человек, и только один был прозаиком — остальные писали стихи! Сначала я попала в семинар Веры Звягинцевой. Был такой «девичий» семинар, который как-то тихо, сам по себе, распался. Меня вызвали на творческую кафедру и предложили — на выбор — два семинара: Михаила Светлова и Владимира Луговского.
Светлова я, конечно, знала — «Гренаду», «Рабфаковку», «Двадцать лет спустя»... Мне стало страшно. Боже мой, я — к Светлову?.. И я не сказала, а выдохнула: — Уж лучше к Луговскому! Словно это было меньше, проще, чем Светлов. Но я тогда просто не знала ни стихов, ни даже имени Луговского. Владимир Александрович Луговской — это было то, что нужно моему характеру, моей вечной застенчивости. На его шумных семинарах, где доброжелательные, но безжалостные собратья по перу громили друг друга, не выбирая выражений, особенно доставалось авторам «тихих» стихов. А тише меня была только Танечка Сырыщева. Владимир Александрович сам читал наши тихие стихи, громко читал.
И подчеркивал голосом то, что этого заслуживало. Много раз потом, после института, я встречала его в Центральном доме литераторов, в издательствах. Каждый раз замирала, как на семинарах. И так ни разу и не сказала, как я ему тогда была благодарна. Да и только ли ему?.. Нас учили лучшие профессора Московского университета. Конечно, это было счастье! И единственное, о чем я всю жизнь жалею, это то, что большую половину этого счастья я пропустила мимо ушей: я никогда не была прилежной ученицей. Но — общежитие! Этот послевоенный холодный, голодный полуподвал знаменитого дома Герцена, где круглые сутки, в будни и в праздники — на подоконниках, в углах, на лестнице, за столами — громко и вдохновенно, не сомневаясь в своем божьем даре, молодые восторженные личности читали, подвывая, свои стихи, - это был еще один институт!
Добровольные слушатели тут же громили только что рожденный шедевр, и ты отходил, убитый, думая о том, что у тебя не так, и что же тебе делать дальше. Да, это была великая школа.
А он - отец - сидит спиной к комоду, с гостями шутит, чокается, ест. И Варя, может, год или полгода ему на этот раз не надоест. Она по старой, памятной привычке, худой носок натянет на грибок, а под подушку мужа сунет спички и папирос дешёвых коробок. Припомнит всё, что было дорогого в те давние счастливые года. И всем вокруг покажется, что снова в семье у Вари - счастье, как тогда.
Автор 36 сборников. Её стихи стали песнями: «Растёт в Волгограде берёзка», «Солдату Сталинграда» «Ты же выжил солдат» , «Подари мне платок», «А где мне взять такую песню», «Что было, то было». Награждена орденом Трудового Красного знамени. Почётный гражданин города героя-Волгограда.
Поэтическая минутка с Маргаритой Агашиной
Я и прощаюсь с нею, Ищу дорог и радуюсь весне! А жить стараюсь проще и честнее, Чем после смерти скажут обо мне. В результате сотрудничества с композитором Григорием Пономаренко были написаны песни «Растет в Волгограде березка», «Подари мне платок», «А где мне взять такую песню». Библиография: Мое слово. Бабье лето.
Наша Аленушка. В новом доме. Сад на улице Мира. Интересная игра.
Сорок трав. У Аленушки дела. Я люблю тебя, Корея!
Сегодня ей могло исполниться 98. О ее замечательном творчестве, стихах, личной жизни поклонники таланта поэтессы говорили на встрече в литературной гостиной «Если б мне начать сначала, я бы также начала». Невысокая, светленькая, в очках и очень скромная.
Она расцветала, выходя на сцену, и могла с легкостью найти общий язык с любой аудиторией. В ее стихах каждый искал себя, и это было единственным, ради чего она писала. Но больше стихи Агашиной все-таки ценили женщины: столкнувшись с непростой судьбой, поэтесса писала о любви, верности и изменах, жажде счастья и одиночестве.
Отцовский дом, огород, черная баня, за огородом луг — ромашка, иван-да-марья, колокольчики, а по лугу — речка Ешка, полтора метра шириной... Потом мы перебрались на Среднюю Волгу, в теперешнюю Пензенскую область. И опять рядом красота: поляны незабудок, дубовые леса и осинники, полные грибов, заросли папоротника, а в них, под каждым кружевным листом, земляника, - не ягодка-две, а сразу пригоршню наберешь.
Затем жили мы далеко в Сибири, в тайге, в центре Эвенкийского национального округа, на фактории Стрелка Чуни. Отец зиму и лето кочевал по тайге с охотниками и оленеводами. Мама учила эвенкийских ребят в первой, только что открытой, школе. Над входом в школу — там, где теперь обычное «Добро пожаловать! Запомнились наши дороги — зимой, на оленях через всю тайгу, от Стрелки до Туры. Ехали недели.
Везли мешки мороженых пельменей. Ночевали в палатке. В те детские годы много я видела красоты — и среднерусской, и северной, таежной. И люди рядом были прекрасные — простые, добрые, верные. Твердо знаю: там, на Севере, я впервые была счастлива оттого, что все были вместе. Все это и сейчас помню.
Но как-то так шла судьба и складывался характер, что не вся эта разная, счастливая, щедрая красота и даже не экзотика толкнули к первым стихам. Первые, серьезные по чувству, стихи написала я, когда отец вернулся с Финской войны. Стихи были об этом. Их напечатали в областной пионерской газете и даже грамоту какую-то мне за них прислали. Это произошло уже в маленьком городе Тейкове Ивановской области, где я кончала среднюю школу, и где нашу семью застала Великая Отечественная война... Сначала мы проводили на фронт отца и учителей.
Потом ребят-старшеклассников. Я окончила курсы сандружинниц и работала в госпитале. Училась в девятом классе в третью, вечернюю, смену. В Тейкове и окрестных лесах и селах стояли тогда, как и везде, воинские части. В каждом тейковском доме жили летчики и десантники. И, конечно, у каждой тейковской девчонки был свой десантник.
Они приходили к нам на школьные вечера, а мы — к ним в землянки, в пригородный лес, с самодеятельными концертами.
Незадолго до этой даты в помещении областной писательской организации собрались волгоградские литераторы, лично знакомые в разное время с Маргаритой Константиновной, чтобы поделиться воспоминаниями о ней и обсудить план мероприятий, которые будут проведены в Волгограде и области в честь юбилея поэтессы. Все это время Владимир Петрович был хорошо знаком с Маргаритой Агашиной, поддерживал с ней дружеские отношения.
Ему и предоставили первое слово на своеобразной пресс-конференции, которую возможно было бы назвать встречей старых друзей — литераторов. С Маргаритой Агашиной Владимир Овчинцев познакомился еще в юном возрасте, в школьные годы, когда жил в поселке Вишневая балка, что в Краснооктябрьском районе. В школу, в которой он тогда учился, как-то пришли почитать ее ученикам свои стихи некие два волгоградских поэта.
Они спросили также у школьников, есть ли среди них те, кто пишет стихи? Вызвался юный Володя Овчинцев. Гости посоветовали ему прийти в кружок молодых поэтов, действовавший тогда при волгоградском городском Доме пионеров.
Вела этот кружок Маргарита Агашина. С тех пор вплоть до кончины Маргариты Константиновны Овчинцев и Агашина шли по жизни рука об руку. Даже когда Владимир на три с лишним года покинул родной город, будучи призван на службу в армию, переписывался с Маргаритой Константиновной.
У нее был могучий характер. Что-то от этого ее характера передавалось и нам, тем, кто был тогда рядом с ней.
Стихи Маргариты Агашиной
Маргарита Агашина — Горькие стихи: Стих. Когда непросто женщине живётся — одна живёт, одна растит ребят — и не перебивается, а бьётся, — «Мужской характер», — люди говорят. Второе февраля: читать стих, текст стихотворения поэта классика на LikePoem. Годы жизни знаменитой Маргариты Агашиной пропали в центре Волгограда. На стихах Маргариты Агашиной выросло не одно поколение.
В 80-е Маргарита Агашина посвятила «ВП» стихи
Ненормативное — прям от души — между строк. Ответить admin 24. Удалены указания о неоконченном образовании, а также об Союзе художников. Ответить Татьяна 09. Спасибо автору. Знаю что её уже с нами нет , но стихи же с нами и такие доступные написана простым языком понятным для простого человека.
Звягинцевой, В.
После окончания Литинститута с 1951 года жила в Волгограде. Здесь она прожила до конца своей жизни, основную часть своего творчества посвятив городу на Волге, который стал для неё по-настоящему родным. В 1952 за поэму «Моё слово» принята в Союз Писателей. Настоящая известность к Маргарите Агашиной пришла после исполнения Людмилой Зыкиной песни «Растёт в Волгограде берёзка» на её стихи. Автор 36 сборников. Её стихи стали песнями: «Растёт в Волгограде берёзка» , «Солдату Сталинграда» «Ты же выжил солдат» , «Подари мне платок» , «А где мне взять такую песню» , «Что было, то было».
Награждена орденом Трудового Красного знамени. Почётный гражданин города героя-Волгограда. Агашина - первый лауреат Всероссийской литературной премии «Сталинград», учреждённой Союзом писателей России, Волгоградской областной администрацией и Волгоградской писательской организацией 1996. Маргарита Агашина скончалась в 1999 году в возрасте 75 лет. Похоронена на Центральном Димитриевском кладбище Волгограда. Печаталась как поэт с 1949 года.
Основная часть творчества поэтессы посвящена Волгограду, его славной истории. Всего поэтесса выпустила 37 сборников стихов в издательствах Москвы и Волгограда. Многие стихи были положены на музыку и стали известными песнями. Маргарита Агашина - о себе Я родилась 29 февраля 1924 года в Ярославле. У нас, на левом берегу Волги, не было высоких городских зданий. Деревянные домики с палисадниками, со скамеечками у ворот, дворы, заросшие густой муравой, - раздолье ребятишкам.
Отец мой тогда ещё учился в медицинском институте в Ленинграде. Мама работала, каждое утро уезжала за Волгу на маленьком пароходике «Пчёлка». Помню первую песню, которую услышала: я лет до трёх без песен не засыпала, и вот бабушка, не имевшая никакого музыкального слуха, укачивала меня одной-единственной песней: Всё платочки приносила, Одна шаль осталася. Всех хороших прилюбила, Одна шваль осталася. Такой же бесслухой была и мама, но она же научила нас с сестрой взрослой песне: Спускается солнце за степи, Вдали золотится ковыль… Вспоминаю первые стихи, над которыми горько плакала, - «Орина, мать солдатская». Я ещё не умела читать и только слушала.
И вот мама доходила до строк: Мало слов, а горя реченька, Горя реченька бездонная… И тут я каждый раз заливалась слезами. Некрасова дома читали много. Все любили его и даже тихо гордились тем, что мы, как и он, ярославские: мы же происходили оттуда, из некрасовских мест, отцовская деревня Бор - рядом с Грешнёвом. О Некрасове и его стихах у нас всегда говорили с восторгом, нежностью. Я благодарна за это своей семье и судьбе. Потому что уверена: если бы в детстве я вот так же сильно полюбила другого поэта, я писала бы потом совсем другие стихи.
А может быть, и совсем не писала… Оба моих полуграмотных деда стихов не писали, но были, по-моему, поэтами. Дед по матери - Иван Большаков, по деревенскому прозвищу Ванька Мороз, был весёлым, лихим парнем. Отслужив службу в царской армии, он вернулся в родные места только затем, чтобы жениться, и сразу уехал в Москву. Бабушка, кстати, говаривала, вспоминая: «Я и замуж-то вышла не за Ваньку Мороза, а за Москву». Дед служил дворником, рассыльным, кондуктором на железной дороге. Однажды, получив новую форму, на изнанке фуражки он написал: «Не тронь, дурашка, - не твоя фуражка!
Детей было восемь, и на всех одни валенки. Я думаю: вот от той озорной фуражки и от печальной этой подковы и пошла моя судьба. Дед Иван в своё время всеми правдами и неправдами сумел добиться, чтобы его дочь - моя мама - бесплатно окончила гимназию и стала учительницей. Отец же, врач, получил высшее образование один из всех своих сестёр и братьев и, конечно, при Советской власти. Он прошёл в своей жизни четыре войны: рядовым солдатом - гражданскую, был ранен в 19-м году в местечке Гнилой Мост под Витебском, потом, уже военным хирургом, финскую и Отечественную - от июля 41-го и до окончания войны с Японией. Привольное было у меня детство, хоть и в городе я родилась.
Каждое лето ездили мы в Бор. И как же всё это помнится! Воблой и рогожей пахли пристани, на Бабайках покупали нам землянику - от неё белое молоко в тарелке становилось то голубым, то розовым. Пароходик шлёпал колёсами; у берегов, по колено в воде, стояли коровы - белые морды, чёрные очки. А там - Красный Профинтерн, четыре версты до Бора. Отцовский дом, огород, чёрная баня, за огородом луг - ромашка, иван-да-марья, колокольчики, а по лугу - речка Ешка, полтора метра шириной… Потом мы перебрались на Среднюю Волгу, в теперешнюю Пензенскую область.
И опять рядом красота: поляны незабудок, дубовые леса и осинники, полные грибов, заросли папоротника, а в них, под каждым кружевным листом, земляника, - не ягодка-две, а сразу пригоршню наберёшь. Затем жили мы далеко в Сибири, в тайге, в центре Эвенкийского национального округа, на фактории Стрелка Чуни. Отец зиму и лето кочевал по тайге с охотниками и оленеводами. Мама учила эвенкийских ребят в первой, только что открытой, школе. Над входом в школу - там, где теперь обычное «Добро пожаловать! Запомнились наши дороги - зимой, на оленях через всю тайгу, от Стрелки до Туры.
Ехали недели. Везли мешки мороженых пельменей. Ночевали в палатке. В те детские годы много я видела красоты - и среднерусской, и северной, таёжной. И люди рядом были прекрасные - простые, добрые, верные. Твёрдо знаю: там, на Севере, я впервые была счастлива оттого, что все были вместе.
Всё это и сейчас помню. Но как-то так шла судьба и складывался характер, что не вся эта разная, счастливая, щедрая красота и даже не экзотика толкнули к первым стихам. Первые, серьёзные по чувству, стихи написала я, когда отец вернулся с Финской войны. Стихи были об этом. Их напечатали в областной пионерской газете и даже грамоту какую-то мне за них прислали. Это произошло уже в маленьком городе Тейкове Ивановской области, где я кончала среднюю школу, и где нашу семью застала Великая Отечественная война… Сначала мы проводили на фронт отца и учителей.
Потом ребят-старшеклассников. Я окончила курсы сандружинниц и работала в госпитале. Училась в девятом классе в третью, вечернюю, смену. В Тейкове и окрестных лесах и сёлах стояли тогда, как и везде, воинские части. В каждом тейковском доме жили лётчики и десантники. И, конечно, у каждой тейковской девчонки был свой десантник.
Они приходили к нам на школьные вечера, а мы - к ним в землянки, в пригородный лес, с самодеятельными концертами. И я читала свои стихи: Когда штурвал сожмёт рука пилота, окутав поле дымкой голубой, вас унесут стальные самолёты в далёкий путь, в суровый трудный бой… О поэтических достоинствах стихов лучше промолчать. Но мне в последующей жизни довелось выступать, пожалуй, больше, чем надо. И ни одна аудитория не принимала меня так горячо. К этому времени я уже знала, что есть в Москве Литературный институт, и, конечно, мечтала в нём учиться. Но шла война, и вызов в Москву давали только технические вузы.
Мне было всё равно - какой технический, и я выбрала просто институт с красивым названием: Институт цветных металлов и золота. Два года училась на горном факультете, сдавала с грехом пополам всякие технические сложности вроде сопромата и теоретической механики, но весной 45-го, не окончив второго курса, ушла в Литературный институт имени Горького. Нас на курсе числилось двенадцать человек, и только один был прозаиком - остальные писали стихи! Сначала я попала в семинар Веры Звягинцевой. Был такой «девичий» семинар, который как-то тихо, сам по себе, распался. Меня вызвали на творческую кафедру и предложили - на выбор - два семинара: Михаила Светлова и Владимира Луговского.
Светлова я, конечно, знала - «Гренаду» , «Рабфаковку» , «Двадцать лет спустя». Боже мой, я - к Светлову?.. И я не сказала, а выдохнула: - Уж лучше к Луговскому! Словно это было меньше, проще, чем Светлов. Но я тогда просто не знала ни стихов, ни даже имени Луговского. Владимир Александрович Луговской - это было то, что нужно моему характеру, моей вечной застенчивости.
Для старшего поколения Маргарита Константиновна Агашина — народная поэтесса. Песни на ее стихи стали фольклором. В Волгограде Агашина прожила до конца своей жизни, много стихов посвятив городу на Волге, который стал для нее по-настоящему родным. Характер у Агашиной был не простой. А женская судьба — драматичной.
Слава богу, Александр успел придержать коня, ребенок не пострадал, и единственный, кто перепугался не на шутку — это няня. Из биографии А.
Пушкина А в знаменитый лицей Пушкин А. Лицей основал сам министр Сперанский, набор был невелик — всего 30 человек, но у Пушкина был дядя — весьма известный и талантливый поэт Василий Львович Пушкин, который был лично знаком со Сперанским. Уж не знаю как чувствовал себя дядя впоследствии, но в списке успевающих учеников, который подготовили к выпускному вечеру, Пушкин был вторым с конца.
Стихи Маргариты Агашиной
Агашина Маргарита — Стихи и песни (стихи чит. автор) 40:20. Очень дорожила Маргарита Агашина тем, что личные, трепетные её стихи и песни близки и до слез понятны женщинам разной бабьей доли. В этом разделе представлены лучшие стихи замечательного русского писателя Маргариты Агашиной написанные на рубеже 18-20 вв. Маргарита Агашина — У смерти тоже есть свои порядки: Стих. 02.
«ВОЛГОГРАДСКАЯ БЕРЁЗКА»
Впервые стихи Маргариты Агашиной я прочитала задолго до знакомства с ней. Поэтесса Маргарита Агашина, биография, фотогалерея (7 фото), 52 стихотворения, песни, авторское чтение (8 аудиофайлов). Маргарита Константиновна Агашина (29 февраля 1924, Ярославль — 4 августа 1999, Волгоград) — поэтесса, автор песен, член Союза писателей СССР, почётный гражданин города-героя Волгограда. на суд людской! Маргарита Константиновна Агашина – одна из самых светлых, почитаемых поэтов земли волгоградской. Настоящая известность пришла к Маргарите Агашиной после исполнения Людмилой Зыкиной песни «Растёт в Волгограде берёзка» на ее стихи.
Одна дорогая тропинка...
И нету писем от отца. А я — стою себе с солдатом у заснежённого крыльца. Ни о любви, ни о разлуке не говорю я ничего. И только молча грею руки в трёхпалых варежках его. И первый снег летит навстречу, совсем как первая любовь. Какой он был? Он был весёлый.
И всем вокруг покажется, что снова в семье у Вари — счастье, как тогда. И муж решит: «Забыла про обиду! Что ж, она у всех в крови…» А Варя просто не покажет виду, что в этом доме больше нет любви. Не знаю, может быть, она вернётся, любовь, которой Варя так ждала. Не потому ли радостно поётся у праздничного шумного стола?
И кому я отдам? И на что я его променяю, если он — это я, если он — это больше, чем я, если он — это то, для чего не сдаваться должна я, чего ждешь от меня ты, родная Отчизна моя?! Я такая, какой ты меня воспитала и какой ты хотела увидеть меня. Я стою. Я живу. Я не плачу, и я не устала! Я готова для самого — самого трудного дня. Я готова все вынести, я уже вынесла много. Я впервые в беде, и ее победила, беду. И лежит предо мною одна — и прямая — дорога. И по этой дороге я сына вперед поведу. Сын мой! День мой! Большой, дорогой, неустанный! Вечера допоздна, ночь бессонниц, тревог и труда. Здравствуй, первая трудность, которой гордиться я стану! Настежь двери: пусть видно, как в комнату входят года! Идет пятидесятый. Летний луч запутался в окне. Бегают веселые ребята по большой и ласковой стране. Есть в стране для них дома и книжки, есть земля, чтоб хлеб для них растить, фабрики, чтоб сделать им пальтишки, армия, чтоб их оборонить. Их везде улыбками встречают, маленьких веселых сорванцов. Кажется, они не замечают, что они не видели отцов. В самом деле, что им нужно, детям? Сыт, обут — и вроде все дела! До сих пор я часто вспоминаю: ласковые волны ветерка, праздничное утро Первомая, движутся по улицам войска. Конники стоят на перекрестке, маленьким не видно за людьми. Чей-то мальчик в новенькой матроске звонко крикнул: — Папа, подними! И уже вверху над всеми нами рассмеялся громко, горячо, и вцепился смелыми руками в крепкое отцовское плечо. Мой взглянул на мальчика и замер, словно к месту своему прирос. И смотрел он детскими глазами, полными таких недетских слез, что хотелось броситься — и мимо, растолкав веселые ряды, спрятать сына от непоправимой в первый раз им понятой беды! Но стоявшим возле мостовой — загорелый, сильный, высоченный — взял сынишку на руки военный и подбросил вверх над головой, вверх, туда, где теплый майский ветер встретил сына трепетом знамен. И нигде, на целом белом свете, не было счастливее, чем он, этот сын моей родной земли, этот мальчик с круглыми щеками, на которых, словно ручейками, высохшие слезы пролегли… Вот и все. Прохладно, вечереет. Сумерки качнулись у окна. Вот в такие сумерки в Корее ожила проклятая война. Но опять от края и до края встал народ за Родину стеной; не в стихах, а в битвах повторяя быль, сейчас рассказанную мной. Он, как мы, снесет бои и беды и поднимет на руки сирот… И корейский мальчик в День Победы к гимнастерке воина прильнет. И далеко за краем океана ты будешь слушать в этот час меня. Поправит распустившиеся прядки твоя простая теплая рука. Ты, может быть, наклонишься к кроватке, посмотришь на уснувшего сынка. Закрутишь нервно пуговку на блузке, начнешь платок к ресницам прижимать. И ничего, что я пишу по-русски, — ты все равно должна меня понять. Твой муж летит над городом Либава, под ним чужая мирная страна.
Что ж, она у всех в крови…» А Варя просто не покажет виду, что в этом доме больше нет любви. Не знаю, может быть, она вернётся, любовь, которой Варя так ждала. Не потому ли радостно поётся у праздничного шумного стола? И кто-то, криком песню заглушая, какой-то тост провозглашает вновь… И Варя долго пляшет, провожая свою большую первую любовь.
Маргарита Агашина. Любимые стихи ( 8 )
Но опять от края и до края встал народ за Родину стеной; не в стихах, а в битвах повторяя быль, сейчас рассказанную мной. Маргарита Агашина, 1967. ТАКЖЕ ЧИТАЙТЕ. Второе февраля: читать стих, текст стихотворения поэта классика на LikePoem. Лучшие стихотворения Маргариты Агашиной, поиск по стихам. Маргарита Агашина попала в Волгоград, в общем-то, случайно, что называется, по семейным обстоятельствам.