«Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» – это каскад убойного юмора, который могут понять только те, кто живёт в России и хоть минимально знает её историю. настоящие 'Двенадцать стульев' и 'Золотой теленок' Ильфа и Петрова.
Сообщить об опечатке
- Авторов «12 стульев» на плагиат проверил новосибирский студент
- Похожие услуги
- 91 комментарий
- Кто настоящий автор романа «Двенадцать стульев»
Остап Бендер служил в ЧК, а Паниковский был женщиной
брат знаменитого советского писателя Валентина Катаева и один из авторов не менее знаменитых книг «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Золотой теленок» Информация о книге: описание, содержание, в каких магазинах можно купить, скачать, читать. Да они прямо живая иллюстрация произведений Ильфа и Петров «12 стульев» и «Золотой теленок». чистое фантазирование, так как невозможно проследить реальную биографию не существовавших в реальности героев.) Ну а биография, якобы реально существовавших прототипов (типа Осипа Шора, которого критики записывают в прототипы. Роман Ильфа и Петрова «Золотой телёнок» с иллюстрациями К. Ротова, 1931 г.
12 стульев : Золотой теленок / И. А. Ильф, Е. П. Петров ; Предисл. К. Симонова
Луначарский ждал от них третьего романа, где «враг социализма» был бы окончательно разоблачен. И предостерегал авторов против того, чтобы оставить Остапа «плутом и повести его далее по линии разрушительного авантюризма». У Ильфа и Петрова был безобидный сюжет третьей книги. И очень бы хорошо жил, имел бы жену и любовницу.
Все это должно было кончиться совершенно неожиданно - пожаром граммофона. Небывалый случай. Из граммофона показывается пламя».
Но времена пришли суровые, не до юмора. Если есть фамилия и адрес - это «уродливое явление». А напишешь рассказ - сразу загалдят: «Обобщаете, нетипическое явление, клевета»...
А стоит ли вообще писать роман? Выручил случай. Летом 1933 года большая группа именитых советских писателей посетила печально знаменитый Беломорканал, чтобы написать книгу о перековке антисоциальных элементов в активных строителей коммунизма.
Были там и Ильф с Петровым. Заголовок их заметки: «Наш третий роман». Мы сами это не знали.
Останется ли он полубандитом или превратится в полезного члена общества, а если превратится, то поверит ли читатель в такую быструю перестройку? И пока мы обдумывали этот вопрос, оказалось, что роман уже написан, отделан и опубликован. Это произошло на Беломорском канале!
Выкрутились ребята! Плакат для работников Беломорканала. Писатели решили, что именно здесь их Бендера должны перевоспитать.
Петров разбился на самолете в 1942 году, возвращаясь из осажденного Севастополя в Москву с репортажем о борьбе с фашистами. Дескать, писатели проявили идейную незрелость, пытаясь сделать ловкого жулика, стяжателя Бендера интеллектуально выше окружающих. Ни больше ни меньше.
Вернулись книги Ильфа и Петрова к читателям лишь в 1956-м, на волне хрущевского разоблачения культа Сталина. Но с купюрами. Понимаете теперь, почему даже на склоне лет Валентин Катаев, рассказывая историю «Двенадцати стульев», не рискнул признаться, что многое в Остапе Бендере взято от него?
Перевел стрелки на сотрудника угрозыска Шора. Классик советской литературы, Герой Социалистического Труда, кавалер трех орденов Ленина, прочих высоких наград, лауреат Сталинской премии за «Сына полка» - и с него списан авантюрист, враг социализма? Да ни за что на свете!
Но он носился с ним как с писаной торбой. Хотя тот лишь мешал поискам, а в финале и вовсе пытался зарезать Бендера. Таким по жизни был сам Катаев.
Опекал их, пристраивал в редакции, подчас кормил-поил, одевал.
Что это такое?! Мы случайно дали возможность под руку буржуазии Булгакову пискнуть — и пискнул. А дальше мы не дадим... Запрещать пьесу не надо. Чего вы добьетесь запрещением? Что эта "литература" будет разноситься по углам и читаться с таким удовольствием, как я 200 раз читал в переписанном виде порнографию Есенина. А вот если на всех составлять протоколы, на тех, кто свистит, то введите протоколы и на тех, кто аплодирует». Дополнительную пикантность словам Маяковского придает тот факт, что он не имел никакого отношения к коммунистической партии и его туда никто никогда не приглашал. Для властей Маяковский был дворянской проституткой, он сам это прекрасно знал и таковой на самом деле и являлся.
К 1927 году у Булгакова накопилось тем на несколько толстых книг. Причем его тяготила не только советская цензура, но и имидж белогвардейца, которым он никогда не был. Он не участвовал в политических событиях 1917 года, его участие в гражданской войне было ситуационным и эпизодическим. В том числе слабостью господствующего класса России и политическими ошибками многочисленных либеральных кретинов вроде Родзянки, Керенского и Милюкова. Которых было так много, что дело не в несчастном случае, а в причинах геологических. Проблема исторической России была не в том, что там появился Ленин, а в том, что там таких лениных была огромная толпа, и Владимир Ильич был среди них не самым худшим. Ленин был органичным членом многотысячной корпорации азиатских «недремлющих лоботрясов». Как я писал в прошлом посте, он вполне мог выступать в 1918 году на стороне белых. Судите сами. Две крупнейшие революционные партии России — социал-демократы и социал-революционеры.
Обе партии входили во Второй интернационал. В октябре 1917-го к власти пришли две партии — часть старых социал-демократов коммунисты и часть старых социалистов-революционеров левые эсеры. Коллективизация сельского хозяйства — это программа эсеров, а не эсдеков, которых эсеры все время критиковали за кулацкий уклон в деревне. Весьма вероятно, что если бы ставка была сделана на Чернова, Ленин бы в начале 1918-го бежал в родную Самару где социалисты образовали параллельное правительство и стал критиковать террористический режим Чернова. Чернов в условиях начинающейся Гражданской войны убил бы Николая II и его семью, далее со всеми остановками. То, что убил бы, в этом можно не сомневаться — убили же эсеры в 1905-м великого князя Сергия. А потом Ленин в Берлине или Стокгольме сидел бы со своим другом Мартовым и критиковал эсеровские зверства. И Преображенский, и Персиков типичные русские интеллигенты, то есть умные и легкомысленные живодеры. У Катаева было понимание этого настроя Булгакова, но, конечно, помогать из идейных или дружеских соображений он бы не стал. Им двигала жажда наживы.
Он прекрасно понимал, что Булгакову ничего не стоит написать бестселлер. Понимал это и Булгаков, и это его угнетало еще больше. Деньги ему были нужны не меньше, чем Катаеву, в отличие от Катаева, он мог их легко заработать, но заработать не давали. Возьмем историю с пьесой «Кабала святош».
И всё это во имя того, чтобы дожить до счастливого дня, когда деньги дадут ему славу, власть, почёт [48]. Основная статья: Васисуалий Лоханкин Васисуалий Лоханкин — жилец коммунальной квартиры, именуемой «Воронья слободка». По воспоминаниям Виктора Ардова , дружившего с авторами «Золотого телёнка», это название было придумано Евгением Петровым применительно к своему коммунальному жилищу, находившемуся в Кропоткинском переулке. В число соседей писателя, имевшего в квартире небольшую комнату, входили люди, которые внешностью и повадками напоминали романных обитателей «Вороньей слободки»: «ничья бабушка», «бывший грузинский князь — ныне трудящийся Востока» и другие [49]. Васисуалий Лоханкин, причисляющий себя к русской интеллигенции и много размышляющий о её судьбе, имеет начальное образование он исключён из пятого класса гимназии , нигде не работает и на досуге любит рассматривать картинки из иллюстрированного еженедельника «Родина» за 1899 год [50]. Узнав о том, что жена Варвара уходит от него к инженеру Птибурдукову, Васисуалий внезапно начинает разговаривать не прозой, а «пятистопным ямбом » [комм.
Так, фраза «Волчица ты. Тебя я презираю» сопоставима по метрике и синтаксису со строчками «Безумец я. Чего ж я испугался? Полустишие «Уж дома нет. Сгорел до основанья», произносимое Васисуалием после пожара в «Вороньей слободке», по своей структуре близко предложению из драмы Пушкина «Русалка»: «Вот мельница! Она уж развалилась» [53]. Обращение к новому мужу Варвары «Ты хам, Птибурдуков, мерзавец! Валентина Грюнзайд, жена Евгения Петрова Литературовед Аркадий Белинков считал, что у Лоханкина было много прототипов; речь идёт прежде всего об окружении соавторов из редакции газеты «Гудок» [55]. Свою версию возможного прообраза предложила внучка Евгения Петрова — Екатерина Катаева. По её словам, в облике персонажа просматриваются черты жены Петрова — Валентины Грюнзайд: «Валентина Леонтьевна была женщиной воздушной и экзальтированной, никогда не работала… Соседи гноили её так, что она рыдала с утра до ночи» [56].
К литературным героям, которые близки Васисуалию по духу, относятся Алексей Спиридонович Тишин из романа Ильи Эренбурга « Необычайные похождения Хулио Хуренито » [57] и Анатолий Эсперович Экипажев из водевиля Валентина Катаева «Миллион терзаний», чья риторика схожа с лоханкинской: «Мученичество за идею», «Вот до чего довели бедную русскую интеллигенцию» [58]. Особняком в этом ряду стоит Николай Кавалеров — персонаж романа Юрия Олеши « Зависть », написанного за четыре года до выхода в свет «Золотого телёнка». По мнению Аркадия Белинкова, создание образа Лоханкина было своеобразным ответом Олеше: Васисуалий Лоханкин был опровержением Кавалерова. Ильф и Петров спорили с Юрием Олешей. Они осмеяли: «Васисуалия Лоханкина и его значение», «Лоханкина и трагедию русского либерализма», «Лоханкина и его роль в русской революции». Вместе со значением, трагедией и ролью осмеян лоханский ямб. Авторы осуждали Лоханкина со всей решительностью эпохи, в которую создавались их книги [59]. Другие персонажи[ править править код ] Инженер Птибурдуков, к которому уходит жить Варвара Лоханкина, — это, по мнению исследователей, «мещанин новой формации». В отличие от лежащего на диване Васисуалия он имеет диплом, ходит на службу и свободное время посвящает домашним делам — в частности, выпиливает по дереву миниатюрный нужник. Этот вид досуга в СССР поощрялся; так, в рассказе Владимира Лидина «Мужество», опубликованном в 1930 году, выпиливание относилось к числу увлечений «образцового пионера».
Речь Птибурдукова наполнена штампами ; пытаясь оппонировать ругающемуся Лоханкину, он в качестве аргументов произносит фразы из газет: «Ну подумайте, что вы делаете? На втором году пятилетки …» Литературовед Юрий Щеглов видит определённый символизм в том, что Лоханкин забывает выключать в туалете свет, а Птибурдуков создаёт нужник: «Новый обыватель заимствовал структуру своего быта у прежнего обывателя, лишь слегка перекрашивая её на советский лад» [60]. Дед Зоси Синицкой, занимающийся составлением шарад, также вынужден реагировать на запросы нового времени. В главе «Снова кризис жанра» он сочиняет стихотворную загадку со словом « Индустриализация » [61]. На какой, единственной в СССР, ферме применяется удой коров электрическим способом? Выполнили ли мы в этом году план весенней путины? Увидев девушку в первый раз в газоубежище, великий комбинатор цитирует стихотворение Алексея Константиновича Толстого « Средь шумного бала, случайно… » [63]. Перед их последней встречей Остап рассказывает Адаму Козлевичу о том, что ночью он вслед за Пушкиным написал « Я помню чудное мгновенье… » [64]. Во время свидания, предшествующего окончательному разрыву, герой называет себя «типичным Евгением Онегиным , рыцарем, лишённым наследства советской властью» [65]. Кроме стихотворных мотивов, в этой сюжетной линии использован личный опыт одного из авторов «Золотого телёнка».
Так, обращённая к Зосе фраза «Вы нежная и удивительная» позаимствована из писем Ильфа, адресованных одесским знакомым писателя [66]. Окончательная редакция романа завершается тем, что Зося выходит замуж за «секретаря изоколлектива железнодорожных художников» Фемиди и отправляется с мужем в «Учебно-показательный комбинат ФЗУ», где Остапу не дают обеда, ибо он не член профсоюза… Фемиди увёл [девушку] у единоличника-миллионера.
В его планах есть много сложностей, но он их преодолевает с помощью своей хитрости и находчивости. Книга наполнена авантюрами, смешными ситуациями и неожиданными концовками. Обе книги стали культовыми произведениями, и многие считают их одними из лучших произведений советской литературы. В первом романе он проявлялся как эмоциональный и чувствительный человек, готовый спасать слабых и бороться с несправедливостью. Но в «Золотом теленке» он стал более циничным и жадным, настроенным исключительно на свой выгоды, практически забыв про своих друзей и оставив их на прошлых страницах романа.
«12 стульев» и «Золотой теленок»
"Этого не может быть потому, что не может быть" ‒ вот основной аргумент противников "булгаковской версии" написания "12 стульев" и "Золотого Теленка". Остап Бендер — главный герой романов Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», профессиональный мошенник и один из самых популярных сатирических персонажей в отечественной литературе. Швейцер высылал приглашение на пробы Арчилу Гомиашвили, который репетировал «Золотого телёнка» на сцене тбилисского театра, но тогда актёр не смог приехать, а спустя три года сыграл Остапа в фильме «Двенадцать стульев» Леонида Гайдая. Совершенно случайно у нас очень кстати имеется тест: Отличаешь ли ты цитату из «12 стульев» от цитаты из «Золотого теленка»?
Булгаков — не Ильф и Петров
| Булгаков — не Ильф и Петров | Роман Ильфа и Петрова «Золотой телёнок» с иллюстрациями К. Ротова, 1931 г. |
| Одесский и Фельдман: «Авторы не собирались воскрешать Остапа Бендера» | Большинство читателей рассказов Зощенко или романов "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" Ильфа и Петрова не обращает внимания на привязку ко времени. |
Кто на самом деле был прототипом Остапа Бендера из "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка"
| 12 стульев : Золотой теленок / И. А. Ильф, Е. П. Петров ; Предисл. К. Симонова | 1. 12 стульев 2. Золотой теленок. |
| "12 стульев", "Золотой телёнок". На самом деле написал Булгаков. | «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» – это каскад убойного юмора, который могут понять только те, кто живёт в России и хоть минимально знает её историю. |
Кто на самом деле был прототипом Остапа Бендера из "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка"
Так, например, в романе «Двенадцать стульев» проведение праздника 1 мая в одном из советских городов, организация массовых субботников и пуск трамвая представлены авторами как нелепая затея головотяпов стр. В облике советской Москвы авторы не заметили ничего нового в сравнении с прошлым, в ней улицы заполняют лотошники, беспризорные, развратная молодежь. Авторы романов пишут: «... На глазах у всех погибала весна. Пыль гнала ее с площадей, жаркий ветерок оттеснял ее в переулок... А ей так хотелось к памятнику Пушкина, где уже шел вечерний кобеляж, где уже котовали молодые люди в пестреньких кепках, брюках-дудочках, галстуках «собачья радость» и ботиночках «джимми» стр. В декабре 1947 года издательство «Советский писатель» обращалось в Отдел пропаганды и агитации ЦК ВКП б с просьбой разрешить включить в юбилейную серию «Библиотека избранных произведений советской литературы» книгу сатирических романов И. Издательству было тогда рекомендовано не переиздавать романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Издательство не посчиталось с этим указанием и выпустило романы.
Книга вышла без предисловия, без каких бы то ни было критических замечаний по поводу содержания романов. Более того, в биографической справке, напечатанной в конце книги, романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» без всяких оговорок объявляются любимыми произведениями советских читателей... Серьезную ошибку допустил цензор Главлита, подписавший книгу к выходу в свет. Секретариат Союза писателей СССР 15 ноября обсудил вопрос об издании романов Ильфа и Петрова и признал выпуск книги грубой ошибкой издательства «Советский писатель»... Одновременно следует указать Секретариату Союза писателей т. Фадееву на грубую ошибку, допущенную Секретариатом, принявшим постановление о включении романов Ильфа и Петрова в юбилейную серию. Скорее всего, он подневольно выполнял указание Агитпропа. В качестве же дополнительного пояснения к содержанию представленных документов приведем выдержки из размышлений Бенедикта Сарнова относительно сущности и судьбы двух романов Ильфа и Петрова.
Эти размышления убедительно показывают, что высшие партийно-политические органы страны вовсе не ошибались в истинном значении и художественном смысле этих переизданных романов. Бенедикт Сарнов. Ильф и Петров стали сатириками не «корысти ради», а «токмо волею» Богом данного им художественного дара. Сама природа этого дара побуждала - и даже вынуждала - их, точно по поговорке, ради красного словца не щадить и родного отца.
Зрителей ждут классические экранизации его с Евгением Петровым романов, в которых роль «великого комбинатора» исполняют Арчил Гомиашвили и Сергей Юрский», - сказали в пресс-службе. Там пояснили, что фильм «12 стульев» режиссера Леонида Гайдая покажут в 12:00 в кинотеатре «Вымпел», а в 14:00 - в кинотеатре «Спутник».
Ильф и Петров явно шли по целине, если исходить из хронологии.
Это, к примеру, протограф рукопись «12 стульев», написанный рукою Евгения Петрова и подписанный им и Ильей Ильфом, а также машинопись обоих томов, хранящая правку, сделанную соавторами собственноручно. Они уже привлекали внимание серьезных исследователей интересующихся подробностями отсылаю к труду преподавателей РГГУ М. Одесского и Д. Фельдмана «Миры И. Петрова: Очерки вербализованной повседневности». Значение этих артефактов невозможно переоценить. Между прочим, как мы знаем, совсем недавно был положен конец длившейся десятилетиями еще более скандальной полемике вокруг авторства «Тихого тДона» Михаила Шолохова.
Ведь всплыл из частного архива, наконец, протограф этого гениального романа — и все сплетни и досужие рассуждения сразу принуждены были прекратиться, и авторство Шолохова оказалось подтверждено отныне навсегда. Казалось бы, подвергая пристальному рассмотрению вопрос об авторстве знаменитых романов о «великом комбинаторе», следовало бы в первую очередь обратиться к названным источникам, чтобы развеять любые сомнения и понять, стоит ли огрод городить. Но ни Амлински, ни Козаровецкий почему-то этого не сделали, и в данной связи принимать всерьез их гипотезы невозможно. Ильф и Петров были одесситами и принадлежали к той творчески мощной и влиятельной столичной литературной вообще, культурной генерации, которая была так или иначе связана с Одессой. Одесский и — шире — еврейский контекст и колорит бессменно присутствует на страницах обоих романов, особенно в «Золотом теленке», поскольку основное место действия — город Черноморск — однозначно трактуется как Одесса со многими ее достопримечательностями и приметами вплоть до «пикейных жилетов», рассуждающих на бульваре о мировой политике. Да и такие персонажи, как Паниковский, Фунт и другие, думается, были подсмотрены на одесских улицах. Но Булгаков был киевлянином, и в Одессе, насколько известно, не был ни разу в жизни.
Лишь однажды его фельетон, переданный с оказией через друзей, оказался опубликован в одной из одесских газет; на этом связь Михаила Афанасьевича с великим приморским городом исчерпывается. Он просто не смог бы ни написать роман, до такой степени «одесский», как «Золотой теленок», ни создать образ Остапа Бендера, до такой степени органичный именно для одесской атмосферы. Следующий аргумент отчасти подсказан вышеупомянутой статьей Р. Сенчина, который отмечал: «Оба романа — огромные, напичканные фактическим и энциклопедическим материалом. Их невозможно записывать из головы в тетрадку, для работы требуется настоящая лаборатория. В записных книжках Ильфа мы следы этой лаборатории замечаем, у Булгакова же — практически никаких намеков на нечто близкое к работе над романами». Уточню: оба романа переполнены фактами и приметами грандиозной эпохи бурно вскипающей индустриализации в патриархальной России, это мощный гимн социалистическому строительству, новому миру.
Звучащий на колоссальном пространстве от Черного моря до Туркестана. Кем бы ни были авторы предполагаю, все же, что это Ильф и Петров , они выступают как хорошо информированные журналисты — хроникеры и апологеты Страны Советов. Но Булгаков не был ни тем, ни другим. Допустим, тайная полиция, она же главное идеологическое ведомство в СССР, могла быть заинтересована в том, чтобы талантливейший из советских писателей воспел расцветающий социализм и заклеймил всю галерею противников советской власти от недобитых дворян и нэпманов до интеллигентовидных «попутчиков» и подпольных капиталистов. Но я не нахожу убедительной мотивацию подобной сделки со стороны писателя. В тот момент 1926-1927 гг. Булгаков не особо нуждался, хорошо зарабатывая как драматург, чьи пьесы были в репертуаре множества театров.
Уже приводилась кем-то из участников дискуссии цифра его гонораров за 1927 год: аж 28. А вот квартиру в оные годы он не смог бы купить ни за какие деньги, поскольку ее можно было лишь получить по распоряжению начальства или по квоте организации, например писательской. Возвращение изъятого при обыске архива дневник, пьеса «Собачье сердце» и др. Ради этого выворачиваться наизнанку Булгаков вряд ли стал бы, не тот человек. Страха ради иудейска? Против страха Булгаков применял проверенное средство: сам шел в атаку на противника, сиречь писал письма Сталину и другим руководителям Страны Советов. Словом, особых причин для заключения союза с чертом я не вижу.
И кроме того, были ли романы об Остапе Бендере настолько безоговорочно лояльны по отношению к Советской власти, как того могло бы требовать ОГПУ? Это вопрос небесспорный. Как известно, в 1949 году оба романа были запрещены постановлением секретариата Союза советских писателей как «клевета на советское общество», и этот запрет продержался до 1956 года.
Альфонс и словоблуд Васисуалий Лоханкин и вовсе незаслуженно обделён вниманием: «Я к вам пришёл навеки поселиться! Поистине, вечный образ! Сегодня в моём окружении всё меньше и меньше тех, кто читал Ильфа и Петрова, кому фраза: «Этого мы не знаем. В гимназиях не обучались» что-то говорит, и кто способен продолжить: «Митрич говорил сущую правду. В гимназиях он не обучался. Он окончил Пажеский корпус». Когда мне звонят настойчивые банковские деятели: «Здравствуйте!
Только для вас уникальное предложение…», отвечаю им словами мастера гробовых дел Безенчука, рекламирующего свою продукцию: — У меня гроб, как огурчик, отборный, на любителя… «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» — это каскад убойного юмора, который могут понять только те, кто живёт в России и хоть минимально знает её историю. Парадокс: но на других языках романы скорее трагедия, чем комедия. Так знаменитый актёр и футбольный комментатор Котэ Махарадзе, когда прочитал в юности роман «Двенадцать стульев» на грузинском языке, не мог понять, что тут смешного? С романами Ильфа и Петрова в недавнем времени произошла ещё одна метаморфоза. Авторство пытались приписать Михаилу Булгакову. Приверженцы этой версии утверждали, что стиль Булгакова в них весьма узнаваем, а молодые авторы не могли самостоятельно создать такой шедевр. К тому же, где их другие произведения? Конечно, есть фельетоны, «Одноэтажная Америка», фантастическая повесть «Светлая личность» кстати, экранизирована, очень смешная, рекомендую , но всё это уступает по мастерству «Двенадцати стульям» и «Золотому телёнку». Что тут можно возразить? С какой стати Михаил Булгаков стал бы дарить целых два романа и отказываться от авторства?
В русской литературе немало случаев, когда писатель прославился ещё меньшим количеством произведений, есть авторы одной книги, при наличии менее ярких, а может быть, недооценённых публикаций.
12 СТУЛЬЕВ ОТ МИХАИЛА БУЛГАКОВА
Фото Елеазара Лангмана Одним из первых декретов Совета народных комиссаров от 27 октября 9 ноября 1917 года, был Декрет о печати, который объявил вне закона «буржуазную прессу». Тем самым вводя новую — большевистскую цензуру. Через год с оппозиционными изданиями было покончено. Одновременно были закрыты все частные издательства. Над литературой был установлен тотальный контроль — 6 июня 1922 года был создан Главлит Главное управление по делам литературы и издательств , которому и доверили следить за словом — разрешать полезное режиму, запрещать вредное. Причем что полезно, что вредно — менялось с линией партии. В конце 1920-х — начале 1930-х годов Главлит дал разрешение на публикацию романов Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», в конце 1940-х книги были объявлены «клеветой на советское общество» и на них был наложен запрет.
Одесский «лорд» После Гражданской войны бывший статистик Илья Файнзильберг, впервые узнавший страх смерти в боях с Деникиным, в мирной жизни, когда страх улегся, устроился бухгалтером в одну из многочисленных одесских контор и начал считать чужие деньги. Но занятие показалось скучным, он его бросил и ушел в журналистику. Вскоре, почувствовав в себе поэтический дар, короткие заметки забросил и стал сочинять стихи. Когда понял, что, кроме литературы, другого пути нет, пришел с ними в «Коллектив поэтов», в котором уже состояли Багрицкий, Кирсанов вскоре станут известными поэтами , Олеша, Катаев вскоре станут замечательными прозаиками. Нина Гернет она станет драматургом , вспоминала: «…худой, высокий Ильф обыкновенно садился на низкий подоконник, за спинами всех. Когда он работал журналистом, то часто подписывался «Илья Ф.
При своем возникновении оно всех рассмешило. И самого Ильфа…» Так или иначе, но псевдоним получился коротким, звучным, запоминающимся. С ним и вошел в советскую литературу. Одесский «пинкертон» Евгений Катаев, прежде чем стать Евгением Петровым, успел походить в «заговорщиках» его и старшего брата Валентина в начале 1920-х арестуют за «участие в антисоветском заговоре», но обоим повезло — выручит знакомый чекист Яков Бельский. Старший вскоре переберется в Москву и станет известным писателем, младший, скрыв свое пребывание в тюрьме, исполнит свою мечту с детства зачитывался книжками о Нате Пинкертоне — сумеет устроиться не куда-нибудь, а в знаменитый одесский УГРО и начнет ловить бандитов, наводивших страх на родной город. Работал на совесть, ликвидировал банду конокрада Орлова, прочую уголовную шпану и через некоторое время считался уже одним из лучших оперативников в Одессе.
Когда уйдет в литературу, чтобы не быть тенью старшего брата, честолюбивый младший начнет подписывать все, что выходило из-под его пера, псевдонимом «Евгений Петров». Виктор Ардов, хорошо знавший братьев, вспоминал: «…по щепетильности своей Евгений Петрович полагал нужным уступить свою настоящую фамилию старшему брату, В. Катаеву, который в то время «завоевывал» Москву смелой поступью многообразного и сочного дарования». Место встречи И Ильф, и Петров приедут покорять Москву в 1923 году. Пути земляков пересекутся в газете «Гудок». Газета приобрела фантастическую по тем временам популярность не потому, что публиковала статьи о героических железнодорожниках и железнодорожном транспорте, а своей 4-й — сатирической — полосой, на которой публиковались материалы в самых разных жанрах — от стихотворного фельетона до саркастической заметки на злобу дня.
Читатели, как было принято в ту пору, мешками слали письма о замеченных недостатках этого самого транспорта и безобразиях на железных дорогах, журналисты-писатели которым вскоре было суждено стать украшением советской литературы Олеша, Паустовский и все тот же Валентин Катаев обрабатывали письма и на их основе высмеивали отдельные недостатки.
Писал он быстро и метко. Кроме всего прочего, Михаил Афанасьевич был прирожденным полемистом. Ему нравилось поучать, доказывать свою правоту — делал он это остроумно, точно и в режиме живого времени. В конце 1926 года Маяковский распинался: «Товарищи, "Белая гвардия" — это не случайность в репертуаре Художественного театра. Я думаю, что это правильное логическое завершение: начали с тетей Маней и дядей Ваней и закончили "Белой гвардией"... На генеральной репетиции с публикой, когда на сцене появились белогвардейцы, два комсомольца стали свистеть, и их вывели из зала. Давайте я вам поставлю срыв этой пьесы — меня не выведут.
Товарищ здесь возмущался: "Коммунистов выводят. Что это такое?! Мы случайно дали возможность под руку буржуазии Булгакову пискнуть — и пискнул. А дальше мы не дадим... Запрещать пьесу не надо. Чего вы добьетесь запрещением? Что эта "литература" будет разноситься по углам и читаться с таким удовольствием, как я 200 раз читал в переписанном виде порнографию Есенина. А вот если на всех составлять протоколы, на тех, кто свистит, то введите протоколы и на тех, кто аплодирует».
Дополнительную пикантность словам Маяковского придает тот факт, что он не имел никакого отношения к коммунистической партии и его туда никто никогда не приглашал. Для властей Маяковский был дворянской проституткой, он сам это прекрасно знал и таковой на самом деле и являлся. К 1927 году у Булгакова накопилось тем на несколько толстых книг. Причем его тяготила не только советская цензура, но и имидж белогвардейца, которым он никогда не был. Он не участвовал в политических событиях 1917 года, его участие в гражданской войне было ситуационным и эпизодическим. В том числе слабостью господствующего класса России и политическими ошибками многочисленных либеральных кретинов вроде Родзянки, Керенского и Милюкова. Которых было так много, что дело не в несчастном случае, а в причинах геологических. Проблема исторической России была не в том, что там появился Ленин, а в том, что там таких лениных была огромная толпа, и Владимир Ильич был среди них не самым худшим.
Ленин был органичным членом многотысячной корпорации азиатских «недремлющих лоботрясов». Как я писал в прошлом посте, он вполне мог выступать в 1918 году на стороне белых. Судите сами. Две крупнейшие революционные партии России — социал-демократы и социал-революционеры. Обе партии входили во Второй интернационал. В октябре 1917-го к власти пришли две партии — часть старых социал-демократов коммунисты и часть старых социалистов-революционеров левые эсеры. Коллективизация сельского хозяйства — это программа эсеров, а не эсдеков, которых эсеры все время критиковали за кулацкий уклон в деревне. Весьма вероятно, что если бы ставка была сделана на Чернова, Ленин бы в начале 1918-го бежал в родную Самару где социалисты образовали параллельное правительство и стал критиковать террористический режим Чернова.
Чернов в условиях начинающейся Гражданской войны убил бы Николая II и его семью, далее со всеми остановками. То, что убил бы, в этом можно не сомневаться — убили же эсеры в 1905-м великого князя Сергия.
В гимназиях не обучались» что-то говорит, и кто способен продолжить: «Митрич говорил сущую правду. В гимназиях он не обучался. Он окончил Пажеский корпус».
Когда мне звонят настойчивые банковские деятели: «Здравствуйте! Только для вас уникальное предложение…», отвечаю им словами мастера гробовых дел Безенчука, рекламирующего свою продукцию: — У меня гроб, как огурчик, отборный, на любителя… «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» — это каскад убойного юмора, который могут понять только те, кто живёт в России и хоть минимально знает её историю. Парадокс: но на других языках романы скорее трагедия, чем комедия. Так знаменитый актёр и футбольный комментатор Котэ Махарадзе, когда прочитал в юности роман «Двенадцать стульев» на грузинском языке, не мог понять, что тут смешного? С романами Ильфа и Петрова в недавнем времени произошла ещё одна метаморфоза.
Авторство пытались приписать Михаилу Булгакову. Приверженцы этой версии утверждали, что стиль Булгакова в них весьма узнаваем, а молодые авторы не могли самостоятельно создать такой шедевр. К тому же, где их другие произведения? Конечно, есть фельетоны, «Одноэтажная Америка», фантастическая повесть «Светлая личность» кстати, экранизирована, очень смешная, рекомендую , но всё это уступает по мастерству «Двенадцати стульям» и «Золотому телёнку». Что тут можно возразить?
С какой стати Михаил Булгаков стал бы дарить целых два романа и отказываться от авторства? В русской литературе немало случаев, когда писатель прославился ещё меньшим количеством произведений, есть авторы одной книги, при наличии менее ярких, а может быть, недооценённых публикаций. Илья Ильф обидно рано умер, в тридцать девять лет, от туберкулёза. Их гениальное соавторство с Евгением Петровым прекратилось. Сегодня знание романов «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок», умение к месту процитировать эти произведения — входной билет в клуб образованных интеллигентных людей, подлинной элиты общества.
В его планах есть много сложностей, но он их преодолевает с помощью своей хитрости и находчивости. Книга наполнена авантюрами, смешными ситуациями и неожиданными концовками. Обе книги стали культовыми произведениями, и многие считают их одними из лучших произведений советской литературы. В первом романе он проявлялся как эмоциональный и чувствительный человек, готовый спасать слабых и бороться с несправедливостью.
Но в «Золотом теленке» он стал более циничным и жадным, настроенным исключительно на свой выгоды, практически забыв про своих друзей и оставив их на прошлых страницах романа.
Ильф и Петров, "Двенадцать стульев" / "Золотой теленок".
Потеря рукописей и черновиков очень частое, и, увы, печальное событие в литературе. Понадобилось несколько столетий, чтобы найти рукописи Шекспира и Шолохова. Будем верить, что и в случае с Ильфом и Петровым рукописи не горят. У Булгакова после публикации «12 стульев» внезапно появилась 3-х комнатная квартира.
Не следует забывать постулат — после этого не означает в следствии этого. Именно в 1927 году у Булгакова накопился внушительный гонорар в 28 000 руб. И самый главный аргумент в пользу Ильфа и Петрова, это программная текстологическая обработка произведений Ильфа, Петрова, Булгакова и Заяицкого, выполненная Н.
Мамаевым, М. Марусенко, А. Ронжиным и К.
Пиотровской с помощью метода Дельты Бёрроуза для определения авторства анонимных и псевдонимных литературных произведений на русском языке. Которые пришли к выводу — что с точки зрения частот употребления слов дилогия близка к произведениям И. Ильфа и Е.
Петрова, а также что имеется связь между дилогией и произведениями М. Булгакова — скорее всего, можно говорить о возможном вкладе писателя в работу над романами. Не следует забывать, что все участники варились в одном газетно-литературном мире, где в общем пространстве существовали словечки, аллюзии, сюжеты, образы.
Если немного перевернуть ситуацию, то… На самом деле авторами "Мастера и Маргариты" являются Ильф и Петров! Они в своих фельетонах нередко критиковали своих собратьев по перу, но про Булгакова у них — ни слова! Абсурд, скажите вы?
Бенедикт Сарнов. Ильф и Петров стали сатириками не «корысти ради», а «токмо волею» Богом данного им художественного дара. Сама природа этого дара побуждала - и даже вынуждала - их, точно по поговорке, ради красного словца не щадить и родного отца. Вот так и вышло, что едва ли не главным предметом осмеяния, недвусмысленного сатирического глумления стала у них и сама советская власть.
Подобно приятелю бухгалтера Берлаги, бывшему присяжному поверенному И. Старохамскому, утверждавшему, что единственное, где он может чувствовать себя свободным, это сумасшедший дом "Что хочу, то и кричу. А попробуйте на улице! Как я уже говорил, авторы «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка» ухитрились создать художественное пространство, в котором каждый персонаж мог свободно думать и говорить все, что ему заблагорассудиться.
Точь-в-точь, как И. Старохамский в сумасшедшем доме «Вся власть Учредительному собранию! В какой еще книге тех лет вы мог. Или: - Основной причиной ваших снов является само существование советской власти.
Но в данный момент я устранить ее немогу. У меня просто нет времени... Я устраню ее на обратном пути... Именно вот этим забытым ощущением полной, совершетюй, абсолютной свободы и пленяли эти две книги Ильфа и Петрова читателей, уже привыкших жить в мире ледяной, тотальной несвободы...
Создав своего Остапа, Ильф и Петров отчасти искупили давний грех старой русской литературы, где фигура предпринимателя являлась перед нами либо в образе жулика Чичикова, либо в худосочном, художественно убогом облике гончаровского Штольца. В отличие от Штольца Остап - художественно полнокровен, а в отличие от Чичикова он - жулик не по призванию, а по несчастью. Жуликом его сделали обстоятельства, имя которым -- социализм. Может быть, кому-нибудь такое сравнение покажется слишком смелым и даже кощунственным, но я бы не побоялся уподобить Остапа художнику или поэту, которому как некогда Тарасу Шевченко запрещено рисовать и сочинять стихи.
Разница лишь в том, что Шевченко было запрещено прикасаться к холсту и бумаге высочайшим повелением, относящимся к нему персонально,.
Валентин Катаев задумал написать авантюрную историю, в основе которой были поиски сокровищ, спрятанных в стуле. Младшему брату и его приятелю он предложил стать его «литературными рабами» и развить сюжет. Дебют и сотрудничество двух молодых авторов с потрясающим чувством юмора оказались столь удачны, что авантюрная история выросла в роман «Двенадцать стульев». Валентин Катаев роман издал. И молодые авторы, что называется, проснулись знаменитыми. С первой попытки два начинающих журналиста, не имеющие писательского опыта, взобрались на литературный Олимп.
Роман стал настолько популярным среди читателей, что уже через год в 1929 году они уселись за продолжение. Они бы написали его быстрее, но у Ильи Ильфа появилось новое увлечение, которому он с азартом посвящал всего себя — фотографирование. Фотохудожником, как и художником, он был успешным папе-бухгалтеру и тут облом. А Евгений Петров грустно шутил: «Было у меня на книжке восемьсот рублей, и был чудный соавтор. Я одолжил ему мои восемьсот рублей на покупку фотоаппарата. И что же? Нет у меня больше ни денег, ни соавтора.
Он только и делает, что снимает, проявляет и печатает». Советский читатель увидел роман только в 1933 году. И то только благодаря Горькому , которому роман понравился, он горячо его защищал и сделал всё, чтоб издать. Критиков раздражало, что молодые авторы беспощадно осветили все тёмные стороны советского быта. Совдеповским псаломщикам было чрезвычайно обидно читать, что в Советской России есть подпольные миллионеры, которые воровали целые железнодорожные составы, а главное — деньги потратить некуда.
Он не с рождения взял себе псевдоним по первым буквам имени и фамилии, и, конечно, не с колыбели дружил с Петровым хотя легко можно было бы предположить и такое. Юношей, еще в Одессе, Илья сблизился с «Коллективом поэтов» — литературным объединением, где читали стихи и прозу Эдуард Багрицкий, Валентин Катаев, Юрий Олеша и другие.
Сам Ильф выступать не любил и потом, уже в период славы, чаще делегировал публичные выступления Петрову «Писатель должен писать». В 1923 году Ильф переехал в Москву. В столицу в ту пору, примерно, как и сейчас, переезжали все — в поисках работы, друзей и успеха. Файнзильберг устроился в газету «Гудок» «правщиком» и должен был придавать рабочей корреспонденции литературную форму. Поселился он в общежитии редакции вместе с Олешей. Жизнь была размеренной, но яркой. Вечерами Ильф читал книжки, особенно любил истории о военных сражениях.
Иногда, но не слишком часто, публиковал в газете свои фельетоны или рассказы — как для «Гудка», так и для журнала «Красный перец». Подписывался Иф, И. Фальберг, И. Он следил за своей внешностью. Ему нравилось быть хорошо одетым. В ту эпоху достигнуть этого было довольно трудно. Однако среди нас он выглядел европейцем.
Казалось, перед ним был какой-то образец, о котором мы не знали. На нем появлялся пестрый шарф, особенные башмаки, — он становился многозначительным. В этом было много добродушия и любви к жизни». На шесть лет моложе Ильфа, красивый, насмешливый, в Одессе он работал в уголовном розыске и в Москву приехал переводиться в столичное отделение. Евгений даже шутил, что его первым произведением был «протокол осмотра трупа». О писательской карьере Катаев не думал. Москва оказалась неожиданно спокойной, мирной, счастливой.
Быстро выяснилось, что можно выложить привезенный револьвер и начать мечтать. Вероятно, под влиянием старшего брата Валентина Катаева Евгений написал свой первый рассказ «Уездное». В марте 1924 года его опубликовали в литературном приложении к газете «Накануне». Тогда появился и псевдоним Евгений Петров. Петров писал много, быстро, задорно. К моменту встречи с Ильфом у него уже вышло более полусотни юмористических рассказов. В «Красном перце» Петров иногда подписывался как Иностранец Федоров.
Он был громогласным, порывистым и восторженным человеком. В беседе, как вспоминал прозаик Георгий Мунблит, «проекты реорганизации всех на свете человеческих установлений — от студенческих общежитий и до Лиги Наций — так и сыпались из него». Петров всегда говорил больше Ильфа. Илья Ильф с изданием романа «Двенадцать стульев», 1930 год. Источник Никто не мог вспомнить ни первой их встречи, ни первой фразы. Никакого яркого знакомства, по-видимому, не было. Но когда в 1926 году Петров служил в Красной армии, Ильф уже писал ему.
Как позже вспоминал Петров, писем ему особенно не отправляли. И вдруг приходит письмо от Ильфа. Они еще не были соавторами, не были даже друзьями. Так, два дальних знакомых, связанные общими местами работы. После армии Петров вернулся в «Гудок». А летом 1927 года поехал с Ильфом в путешествие в Крым и на Кавказ. Оно-то отчасти и сформировало творческий тандем.
Блокноты из этой поездки «забиты» шаржами, шутками, анекдотами, записанными разговорами. Им понравилось друг с другом. Вернувшись, Ильф и Петров решили вместе писать. Не забывали упомянуть о том, что участь героя решилась жребием. В сахарницу были положены две бумажки, на одной из которых дрожащей рукой был изображен череп и две куриные косточки. Вынулся череп-и через полчаса великого комбинатора не стало. Он был прирезан бритвой.
Потом мы стали отвечать менее подробно. О ссоре уже не рассказывали. Еще потом перестали вдаваться в детали. И, наконец, отвечали совсем уже без воодушевления: — Как мы пишем вдвоем? Да-так и пишем вдвоем. Как братья Гонкуры. Эдмонд бегает по редакциям, а Жюль стережет рукопись, чтобы не украли знакомые».
Стул 2. Валентин Катаев и идея В конце лета 1927 года Валентин Катаев, брат Евгения Петрова, довольно известный литератор, в шутку бросил, что можно было бы открыть творческий комбинат. Он сказал: «Я буду Дюма-отцом, а вы будете моими неграми. Я вам буду давать темы, вы будете писать романы, а я их буду потом править. Пройдусь раза два по вашим рукописям рукой мастера и готово». Он и предложил сюжет про спрятанные в стульях драгоценности. Неизвестно, сам ли Катаев его выдумал или, как считают некоторые исследователи, подглядел в немецкой кинокомедии 1914 года «Das Kriegssofa» «Военная софа».
По сюжету картины стареющий немец точно так же прячет сбережения в софу, а потом, в военное время, пытается заполучить их обратно в городе, переходящем от русской армии к немецкой. Снятая в первые годы войны, эта водевильная, карикатурная лента шла в прокате в 1915 году — как раз в то время, когда ее мог увидеть пошедший на фронт добровольцем Катаев. Конечно, вряд ли он смотрел ленту в кинотеатре, но, может быть, он попал на подпольный показ, смотрел ее в качестве трофейной киноленты или еще как-нибудь. Впрочем, правду среди мифов и легенд, связанных с «Двенадцатью стульями», отыскать сложно. У сюжета о спрятанном богатстве множество литературных прототипов. Например, в новелле Конан Дойля «Шесть Наполеонов» жемчужину ищут в одном из шести гипсовых бюстов. Ильф и Петров снабдили собственный текст отсылками к этой истории: «ваявший гипсовые бюсты скульптор», «выставленный на продажу бюстик Наполеона».
В повести Льва Лунца «Двенадцать щеток» тоже спрятаны бриллианты — в платяной щетке. И даже число совпадает! Арон Эрлих вспоминал, как он читал в гостях у Катаева пьесу, в которой мешочек бриллиантов хранили в потайном месте особняка. Пьесу раскритиковали, а Катаев сказал, что, по его мнению, следовало бы использовать мягкий гарнитур. В мемуарах «Алмазный мой венец» Катаев вспоминал : «… я решительно не знал, куда девать сюжеты, ежеминутно приходящие мне в голову. Среди них появился сюжет о бриллиантах, спрятанных во время революции в одном из двенадцати стульев гостиного гарнитура». Ильф с фотоаппаратом.
Источник В феврале 1927 года, то есть за полгода до начала работы над романом, на четвертой полосе «Гудка» был опубликован судебный отчет Московского горсуда. В нем рассказывалась история семьи, которая, торгуя имуществом, случайно продала и кресло из кабинета, где было «две тысячи зашито». Члены семьи бросились на поиски драгоценностей, но стулья успели перепродать. К делу подключился инспектор уголовного розыска, который, превышая должностные обязанности, вызывал новых владельцев стульев на допросы. Известно, что некоторые особенно интересные случаи, присланные для печати, в редакции «Гудка» читали вслух. Также известно, что, когда читали этот отчет, кто-то не сдержался и крикнул: «Какой сюжет для романа! Ильфу и Петрову понравилась катаевская фабула.
Попробовать ее расписать предложил Ильф. Петров сначала не понял и уточнил : «По главам? Оставшись в пустом здании на ночь, они стали размышлять, сколько будет мебели, и сразу придумали название — «Двенадцать стульев». Когда на следующий день черновой план показали Катаеву, тот велел писать, попрощался и отбыл восвояси. Ильф и Петров стали работать каждый вечер. После рабочего дня шли на прогулку, встречали уходящих домой коллег и весело кричали им, что пойдут писать новую главу.
Вы точно человек?
Швейцер высылал приглашение на пробы Арчилу Гомиашвили, который репетировал «Золотого телёнка» на сцене тбилисского театра, но тогда актёр не смог приехать, а спустя три года сыграл Остапа в фильме «Двенадцать стульев» Леонида Гайдая. Вы читали романы "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок"? Любой человек скажет: "Конечно, читал!". Золотой теленок» Информация о книге: описание, содержание, в каких магазинах можно купить, скачать, читать. чистое фантазирование, так как невозможно проследить реальную биографию не существовавших в реальности героев.) Ну а биография, якобы реально существовавших прототипов (типа Осипа Шора, которого критики записывают в прототипы.
Друзья сайта
- Ильф, Петров: Двенадцать стульев. Золотой теленок
- Аннотация к книге "Двенадцать стульев. Золотой теленок"
- Золотой телёнок
- Илья Ильф, Евгений Петров «Двенадцать стульев. Золотой теленок»
- Как Ильф и Петров были "литературными рабами"
Ильф И.А. Золотой теленок; Двенадцать стульев
| Одесский и Фельдман: «Авторы не собирались воскрешать Остапа Бендера» | Издательство АСТ | В 1949—1956 годах «Двенадцать стульев» — наряду с написанным позже «Золотым телёнком» — были после появления проекта постановления секретариата ЦК ВКП(б) «О гру. |
| Крылатые слова дилогии Ильи Ильфа и Евгения Петрова («Двенадцать стульев» и «Золотой теленок») | Грешно читать 12 стульев и Золотого телёнка Ильфа и Петрова? |
| Раритетное издание «Золотого теленка» ушло с молотка более чем за один млн рублей | Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей (так его звали в «Двенадцати стульях»), он же Бендер-Задунайский или Остап Ибрагимович (уже в «Золотом телёнке») не зря носит имя Остап, потому что того. |