Игнатьев Валерий Георгиевич — врач-нейрохирург, вы можете прочитать отзывы пациентов о враче, узнать стоимость приема, записаться к врачу. Туниманов Петр Георгиевич.
Основное образование
- Ркб врачи нейрохирургии
- Пациента доставили в больницу бортом санавиации.
- Игнатьев Валерий Георгиевич Нейрохирург Отзывы Продоктор
- Ркб нейрохирургия казань
- Хромотерапия. Врач Валерий Игнатьев. Метод "Странник"
- Смена лычек, саперные собаки и малярия
Северо-Осетинский информационный портал «REGION15.RU».
ИГНАТЬЕВ. Зимой заметно увеличивается количество травм. С повреждениями, полученными при падении из-за гололёда, только за последнюю неделю к нам обратились 18 человек. Ермилов валерий георгиевич финансовый университет, от цикла к церкви высажена шея, был на периодическом острове файл с двумя клыками. очень советую! хороший специалист и приятный человек. В рамках курса нейрохирурги СККБ прошли обучение по коррекции сколиоза с использованием метода динамической коррекции VBT и ASC, с отработкой техники операций на кадаверном материале. Игнатьев Валерий Георгиевич. В ДРА с 17.06.1986 по 10.11.1987. Старшина, командир отделения Десантно-штурмовой маневренной группы 117-го Московского пограничного отряда. Игнатьев Валерий Георгиевич, Казань: нейрохирург, 6 отзывов пациентов, 1 категория, стаж 25 лет, запись на приём() %(6).
Северо-Осетинский информационный портал «REGION15.RU».
Подскажите, в какую клинику стучаться? Может, кто знает конкретно хорошего нейрохирурга? Заранее всем спасибо. ЗЫ Здравые и конкретные советы перешлю просителю помощи. Институт Вредена. Отделение нейрохирургии и патологии позвоночника.
Оставьте свой отзыв о враче, мы его опубликуем после проверки и уведомим о нем клинику и врача. Оставить отзыв О враче Занимается диагностикой и лечением следующих заболеваний и патологий: дегенеративные заболевания позвоночника, грыжи межпозвонковых дисков на шейном, грудном и поясничном отделах позвоночника, дегенеративные сужения позвоночного канала, смещения позвонков. Специализация травматические поражения позвоночника и спинного мозга.
Владимир Павлович Верещак 14. Шарафиева Лилия 12. Я поступила с ужасными болями в спине, не могла даже встать. И очень боялась операции. Но после беседы с Валерием Георгиевичем, пришла уверенность и понимание, что надо сделать так, как говорит ВРАЧ, и все будет хорошо. И действительно, уже на следующий день после операции я смогла сама встать и пойти. Это просто чудо.
Я ведь вам даю рекомендации исключительно на основе своего опыта и образования. Вы всегда можете пойти к другому врачу и попросить у него другое мнение. Я как специалист считаю так, а он может счесть по-другому…» Бывает и наоборот: пациент ни в какую не соглашается на операцию, которая ему напрямую показана. В таком случае доктор пытается уговорить больного. Хотя считает, что до любого решения человек должен созреть сам. Просто надо быть с ним в этом отношении максимально правдивым. Мы уберем этот фрагмент, и человеку будет легче. Так что если есть показания, мы всегда мотивируем пациента на операцию. Но решение он принимает сам, я даю ему свой номер мобильного, и он потом, если решает, мне позвонит. И всегда у него возникают вопросы, которые было бы не лишним обсудить с другими врачами. А если учесть разностороннюю патологию, с которой сталкиваются нейрохирурги, необходимость в таких консультациях возникает нередко. Валерий Георгиевич рассказывает, что до сих пор в нестандартных ситуациях обращается за советом к своему учителю Валерию Данилову. Есть и друзья-коллеги в Нижнем Новгороде, и в Санкт-Петербурге. Считаю, что в этом ничего зазорного нет. Все же делается для пользы пациента — нам надо принять одно правильное решение среди многих. Поэтому самолюбие тут не страдает, ни в коей мере. Себя самого доктор считает не очень амбициозным человеком, но рассказывает, что постоянно хочет побольше узнать, большему научиться, пообщаться с большим количеством коллег. Он бывает и на конференциях, и на циклах специализированного обучения. Учит и сам — в его отделении есть и опытные врачи, и ординаторы, и аспиранты. Валерий Георгиевич размышляет о сути своей профессии и о любви к ней: — Я встречал специалистов, которые просто занимаются не своим делом. У них вроде и жизнь идет, и работа идет. Но если человек работает не по призванию, это не будет в радость. Он будет отставать, будет вечно недовольным, у него не будет получаться. Кргда человек делает свое дело, у него глаза совсем другие! Я заметил, что в нашу специальность приходят люди целеустремленные. Они понимают, куда идут. Нейрохирургия — очень энергоемкая, интеллектоемкая и трудоемкая область медицины. Здесь нужно и хорошее здоровье, и глубокие знания, и терпение. Например, пациенты с черепно-мозговыми травмами, с опухолями головного мозга не всегда адекватны. Но надо понимать, что это следствие болезни, и терпеливо его вести к выздоровлению. Найти правильные слова, задать правильные вопросы, подготовить к правильному лечению. И в нашей специальности только точного глаза и рук ювелира мало — нужно обладать всеми этими человеческими качествами. Так что у нас случайных людей нет. Их просто не может быть в нашем деле. Здесь нужно и хорошее здоровье, и глубокие знания, и терпение «Только после операции понимаешь, что ты голодный, холодный и в туалет забыл сходить» Доктор проводит любопытную параллель между медициной и военной службой. Как на боевом задании человек держит себя и не болеет в спартанских условиях, так и хирург во время многочасовой операции вообще, казалось бы, забывает о том, что он человек. И тут анестезиолог: все готово, пора оперировать. Ты залетаешь, начинаешь операцию, и как-то вдруг проходит 6—7 часов. За эти часы не хочешь ни пить, ни есть, ни в туалет: забываешь обо всем. И только после операции понимаешь, что ты голодный, холодный и в туалет забыл сходить. Но это никоим образом нельзя расценить как жалобу: Валерий Георгиевич рассказывает о своем деле увлеченно, с горящими глазами. Современная нейрохирургия старается быть малоинвазивной: пациенту делают небольшой разрез, и скелетирование происходит в меньших масштабах, чем еще несколько лет назад. Соответственно, хирурги должны сделать все, не открывая большого объема. А значит, очень многие вещи опытный доктор должен чувствовать руками — некие ориентиры, анатомические выступы. Конечно, говорит Валерий Георгиевич, хотелось бы получать больше инновационного оборудования, но тут же сам смеется: дескать, хочется-то всегда все и сразу. Но факт остается фактом: за те 26 лет, что он работает, операции стали сложнее. Да и требования выросли, и технологии ушли далеко вперед. Кажется, его сложно вывести из себя, разозлить или заставить нервничать. Но случаи, когда приходится отлавливать на подступах некоторую первоначальную злость, он все-таки вспоминает. Это, к примеру, когда люди пренебрегают собственным здоровьем и калечат себя, можно сказать, по собственной доброй воле. К примеру, взять травмы ныряльщиков, с которыми каждое лето регулярно сталкиваются нейрохирурги: — Я каждый год выступаю по телевизору, когда начинается купальный сезон. Предупреждаю: наши водоемы стали не такие глубокие, как раньше. Пожалуйста, воздержитесь от ныряния в незнакомый водоем. Ну или если уж вам так очень хочется, ныряйте солдатиком — не вниз головой! Но, не успею выступить, тут же привозят какого-нибудь парня. Шея сломана, ручки-ножки не работают. Подходишь и думаешь: «Ну я же говорил! Этого же можно было избежать, да как же ты так, а? Ведь сначала думаешь о жизнесохранении, а потом уже о качестве жизни. Но я всегда стараюсь и родственников поддержать, и самого пациента. Замотивировать всех на то, что надо бороться! Шея, предупреждает нейрохирург, — предмет очень хрупкий. Минимальное смещение, минимальный ушиб дают очень грубые дефициты подвижности впоследствии: по сути, в большинстве случаев речь идет о полном обездвиживании всего тела ниже места повреждения. А о том, как страшно быть инвалидом, говорить не приходится. Кроме того, перелом в шейном отделе позвоночника напрямую угрожает жизни. Чем выше поражение, тем больше шансов оказаться на том свете. И тут у нас возникает крамольный вопрос. По специфике профессии Валерий Игнатьев сталкивается со случаями, когда понимает: жизнь сохранить удается, но все, что останется человеку в этой жизни, — самостоятельное дыхание и, если повезет, речь. Что он чувствует в этом случае? Как относится к пациенту и считает ли такие ситуации жизнесохранения своей профессиональной удачей? Я обязан спасти жизнь в любом случае, какой бы она ни была потом. У нас был коллега, врач. Его попросили сделать операцию где-то в Ульяновске. Он туда поехал рано утром, заснул за рулем, перевернулся на машине, сломал шею. Сразу же получил тетраплегию, в тот же момент тетраплегия — паралич всех четырех конечностей, потеря подвижности и чувствительности, — прим. Все, что ему оставалось после этого, — дыхание, зрение, осязание и самостоятельная речь. И все. Мы, конечно, сделали все, что могли. Но функции не восстановились. Я приходил к нему в палату. Он говорит: «Валера, если бы я мог, я бы закончил это все. Но у меня ничего не работает, я сам не могу. Не мог бы ты, как друг, подушечкой меня накрыть и пять минут подержать? Умереть мы всегда успеем. Все мы когда-то умрем. Возьми себя в руки, ты борец». Но, конечно, оба мы понимали, что шансов мало. Никакая реабилитация ему не помогла. Он через полтора года умер… Но бороться нужно всегда, я так считаю! Запах смерти Возвращаясь мыслями в Афганистан, доктор признается в том, что умеет чувствовать запах смерти. В ответ на наши удивленные глаза рассказывает историю: — Как-то раз нас привезли на боевую операцию. Высадились мы, а там дорога, высохший арык, и дальше кишлак.
Ркб врач нейрохирург
Оставить отзыв О враче Занимается диагностикой и лечением следующих заболеваний и патологий: дегенеративные заболевания позвоночника, грыжи межпозвонковых дисков на шейном, грудном и поясничном отделах позвоночника, дегенеративные сужения позвоночного канала, смещения позвонков. Специализация травматические поражения позвоночника и спинного мозга.
Мы готовились к обучению: закупили операционный микроскоп, специализированные инструменты и ждали приезда признанного специалиста. К счастью, нам выпала возможность, и мы на два дня погрузились в работу с наставником. По итогу операции прошли успешно, в ближайшие дни пациенты будут готовы к выписке, — рассказал заведующий нейрохирургическим отделением Олег Пругло. В отделении подчеркивают, восстановительный период после операции составляет несколько дней.
Я была на нервах сама не своя. Очень сильно переживала. Он лично со мной познакомился, поддержал, все объяснил. Это специалист с большой буквы.
Всегда готов прийти на помощь. Замечательный врач и человек. Очень надеюсь, что в наших больницах будет побольше таких Профессионалов, как эти люди.
Жданов Андрей Михайлович нейрохирург.
Нейрохирург позвоночника. Игнатьев Валерий Георгиевич нейрохирург. РКБ Казань нейрохирургия. Тихаев Владимир Юрьевич нейрохирург.
Клименко Сергей Петрович нейрохирург. Отделение нейрохирургии. Эндоваскулярная хирургия стеноз. Нейрохирургии позвоночнике развивается.
Навигационная система в нейрохирургии. Хирургическая операция у детей. Детский хирург операция. Детская больница операция.
Перхушковская больница отделение ЧЛХ. Областная клиническая больница Рязань Канищево. Манащук Валерий Иванович. Семенов Валерий Владимирович нейрохирург.
Назаренко Антон Герасимович нейрохирург Бурденко. Самара нейрохирургия больница Середавина. Нейрохирурги в Середавина Самара. Больница Семашко Нижний Новгород.
Азизян Вилен Неронович нейрохирург. Миронов Сергей Николаевич нейрохирург. Нейрохирургия Семашко Нижний Новгород. Рехалов Андрей Фёдорович нейрохирург.
Шуклин Сергей Борисович нейрохирург. Эвалдас Чеснулис нейрохирург. Калинин Павел Львович нейрохирург Бурденко. Нейрохирург Корноухов Бурденко.
Карнаухов Василий Витальевич. МКДЦ Казань нейрохирургия. Нейрохирург Иркутск областная больница. Операционная нейрохирургии.
Областная больница нейрохирургия. Краниопластика черепа операция. Краниопластика черепа нейрохирургия. Нейрохирург в медицинской.
Старков Денис Сергеевич Киров. Врачи нейрохирурги областной больницы. Нейрохирурги Смоленской областной больницы отделение. Функциональная нейрохирургия.
Реаниматолог нейрохирург. Сердечно-сосудистая хирургия. Анестезиолог в Алмазова сердечно сосудистая хирургия. Больница Владимир ОКБ.
Областная клиническая больница нейрохирургическое отделение. Областная клиническая больница нейрохирургическое отделение врачи. Врачи нейрохирургического отделения областной больницы. Колотов Егор Борисович Кемерово.
Колотов Егор Борисович нейрохирург. Сергей Елагин Кемерово. Егор Колотов нейрохирург Кемерово. Калужская областная больница оперблок.
Нейрохирургия Смоленск областная больница 2021. Михаил рыжиков Нижневартовск. Антон Казанцев Кострома. Антон Казанцев хирург сосудистый Кострома.
Кострома Антон уащанцов. Федеральный центр нейрохирургии Тюмень врачи. Патрушева больница Тюмень. Нейрохирургия Тюмень.
Федеральная клиника неврологии Тюмень. Травматологический Сургут центр детская нейрохирургия.
Валерий ИГНАТЬЕВ, заведующий отделением нейрохирургии №2 РКБ
очень советую! хороший специалист и приятный человек. запись на прием онлайн на отзывы пациентов, стоимость консультации, где принимает в Казани. Игнатьев валерий георгиевич нейрохирург, среди известных произведений того времени — Сон дуба рождает консультантов. Нейрохирург высшей категории Процедуры и методы лечения: Спинальная нейрохирургия, операции на головном мозге и костях черепа, травматические повреждения и дегенеративные изменения позвоночника и др. Валерий Георгиевич Игнатьев работает в Казани, Республике Татарстан. В воронежском облздраве прокомментировали ситуацию с отправляющимся в зону СВО нейрохирургом.
Врач Игнатьев Валерий Георгиевич [Архив]
Хакимов Василий Александрович. Врач- нейрохирург. Ваш отзыв принят, после обработки модератором он появится на сайте. Отправить отзыв. Фильтр по направлению.
Например, пациенты с черепно-мозговыми травмами, с опухолями головного мозга не всегда адекватны. Но надо понимать, что это следствие болезни, и терпеливо его вести к выздоровлению. Найти правильные слова, задать правильные вопросы, подготовить к правильному лечению. И в нашей специальности только точного глаза и рук ювелира мало — нужно обладать всеми этими человеческими качествами. Так что у нас случайных людей нет. Их просто не может быть в нашем деле. Здесь нужно и хорошее здоровье, и глубокие знания, и терпение «Только после операции понимаешь, что ты голодный, холодный и в туалет забыл сходить» Доктор проводит любопытную параллель между медициной и военной службой. Как на боевом задании человек держит себя и не болеет в спартанских условиях, так и хирург во время многочасовой операции вообще, казалось бы, забывает о том, что он человек. И тут анестезиолог: все готово, пора оперировать. Ты залетаешь, начинаешь операцию, и как-то вдруг проходит 6—7 часов.
За эти часы не хочешь ни пить, ни есть, ни в туалет: забываешь обо всем. И только после операции понимаешь, что ты голодный, холодный и в туалет забыл сходить. Но это никоим образом нельзя расценить как жалобу: Валерий Георгиевич рассказывает о своем деле увлеченно, с горящими глазами. Современная нейрохирургия старается быть малоинвазивной: пациенту делают небольшой разрез, и скелетирование происходит в меньших масштабах, чем еще несколько лет назад. Соответственно, хирурги должны сделать все, не открывая большого объема. А значит, очень многие вещи опытный доктор должен чувствовать руками — некие ориентиры, анатомические выступы. Конечно, говорит Валерий Георгиевич, хотелось бы получать больше инновационного оборудования, но тут же сам смеется: дескать, хочется-то всегда все и сразу. Но факт остается фактом: за те 26 лет, что он работает, операции стали сложнее. Да и требования выросли, и технологии ушли далеко вперед. Кажется, его сложно вывести из себя, разозлить или заставить нервничать.
Но случаи, когда приходится отлавливать на подступах некоторую первоначальную злость, он все-таки вспоминает. Это, к примеру, когда люди пренебрегают собственным здоровьем и калечат себя, можно сказать, по собственной доброй воле. К примеру, взять травмы ныряльщиков, с которыми каждое лето регулярно сталкиваются нейрохирурги: — Я каждый год выступаю по телевизору, когда начинается купальный сезон. Предупреждаю: наши водоемы стали не такие глубокие, как раньше. Пожалуйста, воздержитесь от ныряния в незнакомый водоем. Ну или если уж вам так очень хочется, ныряйте солдатиком — не вниз головой! Но, не успею выступить, тут же привозят какого-нибудь парня. Шея сломана, ручки-ножки не работают. Подходишь и думаешь: «Ну я же говорил! Этого же можно было избежать, да как же ты так, а?
Ведь сначала думаешь о жизнесохранении, а потом уже о качестве жизни. Но я всегда стараюсь и родственников поддержать, и самого пациента. Замотивировать всех на то, что надо бороться! Шея, предупреждает нейрохирург, — предмет очень хрупкий. Минимальное смещение, минимальный ушиб дают очень грубые дефициты подвижности впоследствии: по сути, в большинстве случаев речь идет о полном обездвиживании всего тела ниже места повреждения. А о том, как страшно быть инвалидом, говорить не приходится. Кроме того, перелом в шейном отделе позвоночника напрямую угрожает жизни. Чем выше поражение, тем больше шансов оказаться на том свете. И тут у нас возникает крамольный вопрос. По специфике профессии Валерий Игнатьев сталкивается со случаями, когда понимает: жизнь сохранить удается, но все, что останется человеку в этой жизни, — самостоятельное дыхание и, если повезет, речь.
Что он чувствует в этом случае? Как относится к пациенту и считает ли такие ситуации жизнесохранения своей профессиональной удачей? Я обязан спасти жизнь в любом случае, какой бы она ни была потом. У нас был коллега, врач. Его попросили сделать операцию где-то в Ульяновске. Он туда поехал рано утром, заснул за рулем, перевернулся на машине, сломал шею. Сразу же получил тетраплегию, в тот же момент тетраплегия — паралич всех четырех конечностей, потеря подвижности и чувствительности, — прим. Все, что ему оставалось после этого, — дыхание, зрение, осязание и самостоятельная речь. И все. Мы, конечно, сделали все, что могли.
Но функции не восстановились. Я приходил к нему в палату. Он говорит: «Валера, если бы я мог, я бы закончил это все. Но у меня ничего не работает, я сам не могу. Не мог бы ты, как друг, подушечкой меня накрыть и пять минут подержать? Умереть мы всегда успеем. Все мы когда-то умрем. Возьми себя в руки, ты борец». Но, конечно, оба мы понимали, что шансов мало. Никакая реабилитация ему не помогла.
Он через полтора года умер… Но бороться нужно всегда, я так считаю! Запах смерти Возвращаясь мыслями в Афганистан, доктор признается в том, что умеет чувствовать запах смерти. В ответ на наши удивленные глаза рассказывает историю: — Как-то раз нас привезли на боевую операцию. Высадились мы, а там дорога, высохший арык, и дальше кишлак. Нам нужно было этот кишлак блокировать — там бандформирование было. Наши ребята по дороге прошлись с саперными щупами, вроде бы мин не обнаружили. И тут едет колонна афганских военных. БТР и грузовик с тентованным кузовом, в котором человек тридцать было. Мы им говорим: «Не езжайте по этой дороге. Почва очень плотная, и гарантий, что она не заминирована, мы не даем.
Объедьте лучше». БТР так и сделал — съехал на обочину и по ней пронесся. А переводчик из грузовика говорит: «А мне пофиг! Он просто был зарыт очень глубоко. Щупом в него не попадешь… И вот заезжает ГАЗ-66 задним колесом на этот фугас. Всех, кто был в кузове, раскидало метров на 40—100. На деревьях люди висели, я вам буквально говорю. И вот мы по полю бежим помощь оказывать, подошли к этому переводчику, а у него ноги чуть ли не узлом завязаны. Я никогда не думал, что ударная волна может такое с человеком сделать. И я тогда почувствовал особый, сладкий запах.
Для себя я сделал вывод, что это запах смерти. Подхожу к человеку, трогаю пульс — пульса нет. И запах этот сладкий. И потом сколько раз замечал такое: привозят человека, например, после ДТП. Он в агонии. И этот же самый запах… Я говорю: «Ребята, скорее всего, он умрет». Это ощущение с тех пор меня почти никогда не обманывало. Ошибался лишь в нескольких случаях: люди, к счастью, выживали. Так что я зарекся от стопроцентных прогнозов. Бывает, чудеса происходят.
А когда умирает пациент у самого Валерия Георгиевича, он прокручивает в голове весь этот случай от начала до конца и пытается понять, можно ли было избежать этой смерти, если да, то как. Обязательно ходит на вскрытия умерших больных из своего отделения — убедиться, что других вариантов спасения не было.
Но, конечно, оба мы понимали, что шансов мало. Никакая реабилитация ему не помогла. Он через полтора года умер… Но бороться нужно всегда, я так считаю! Запах смерти Возвращаясь мыслями в Афганистан, доктор признается в том, что умеет чувствовать запах смерти. В ответ на наши удивленные глаза рассказывает историю: — Как-то раз нас привезли на боевую операцию. Высадились мы, а там дорога, высохший арык, и дальше кишлак. Нам нужно было этот кишлак блокировать — там бандформирование было.
Наши ребята по дороге прошлись с саперными щупами, вроде бы мин не обнаружили. И тут едет колонна афганских военных. БТР и грузовик с тентованным кузовом, в котором человек тридцать было. Мы им говорим: «Не езжайте по этой дороге. Почва очень плотная, и гарантий, что она не заминирована, мы не даем. Объедьте лучше». БТР так и сделал — съехал на обочину и по ней пронесся. А переводчик из грузовика говорит: «А мне пофиг! Он просто был зарыт очень глубоко.
Щупом в него не попадешь… И вот заезжает ГАЗ-66 задним колесом на этот фугас. Всех, кто был в кузове, раскидало метров на 40—100. На деревьях люди висели, я вам буквально говорю. И вот мы по полю бежим помощь оказывать, подошли к этому переводчику, а у него ноги чуть ли не узлом завязаны. Я никогда не думал, что ударная волна может такое с человеком сделать. И я тогда почувствовал особый, сладкий запах. Для себя я сделал вывод, что это запах смерти. Подхожу к человеку, трогаю пульс — пульса нет. И запах этот сладкий.
И потом сколько раз замечал такое: привозят человека, например, после ДТП. Он в агонии. И этот же самый запах… Я говорю: «Ребята, скорее всего, он умрет». Это ощущение с тех пор меня почти никогда не обманывало. Ошибался лишь в нескольких случаях: люди, к счастью, выживали. Так что я зарекся от стопроцентных прогнозов. Бывает, чудеса происходят. А когда умирает пациент у самого Валерия Георгиевича, он прокручивает в голове весь этот случай от начала до конца и пытается понять, можно ли было избежать этой смерти, если да, то как. Обязательно ходит на вскрытия умерших больных из своего отделения — убедиться, что других вариантов спасения не было.
Он убежден: смерть пациента дает возможность доктору пересмотреть объективную оценку себя самого. Бывает в работе врача и такое, что мы ничего не можем сделать. Смерть больного я не рассматриваю как неотъемлемую часть нашей работы. Если так рассуждать, то зачем тогда мы нужны? Но я всегда переживаю за каждого. Мне очень сложно говорить потом с родственниками, но я говорю. Пытаюсь найти слова, которые сам бы хотел услышать, если б сам оказался в подобной ситуации... Но я всегда переживаю за каждого «Доброта всегда возвращается» Валерий Георгиевич убежден: разговор с любым человеком надо строить исходя из позиции мягкости. Авторитарно навязывать свою точку зрения считает неправильным подходом — стремится убедить.
Например, если пациент имеет серьезный лишний вес и при этом уже нажил себе проблемы с позвоночником, то Игнатьев не будет читать ему нотации. Говорит, пациенту и без него плохо, так зачем же еще и свои упреки добавлять? А вот мягкое убеждение, мотивирующую беседу проведет. Просто на каждого пациента надо потратить чуть больше времени, говорит врач. Тогда получится и уделить человеку больше внимания, и сделать беседу доверительной, и свою позицию донести в максимально мягком ключе. А главными в своей работе доктор считает эмоции, которые получает, когда его благодарят пациенты и их родственники: — Мне нравится, когда человек сказал «спасибо», ушел с радостной улыбкой. И когда довольна его семья тем, что мы человеку здоровье вернули, боль ушла. Никакое материальное вознаграждение с этой «доброй волной» не сравнится. Валерий Георгиевич вспоминает случай: — Я, кстати, замечал, что доброта всегда возвращается.
Как-то мне процарапали машину, когда она была припаркована у магазина. Я позвонил в страховую, они говорят: «Зайдите в любой пункт полиции и попросите, чтобы вышел сотрудник и запротоколировал этот случай». Я заглядываю в ближайшее отделение полиции, говорю: «Извините, что отрываю от работы, но вот такая ситуация». Безо всякой надежды: я же понимаю, что у них там своей работы полно, сдалась им моя машина. И вдруг один из них говорит: «Ребята, это врач. Нейрохирург, он мне как-то раз помог». И тут я вспомнил: он как-то раз пришел к нам в клинику с каким-то административным запросом, а я ему помог сориентироваться и провел его в канцелярию. И он эту мелочь запомнил! Так они вышли всем отделом писать мне эту справку.
Так что добро возвращается в разных формах. Никакое материальное вознаграждение с этой «доброй волной» не сравнится «Дома разжалован в рядовые» Пока мы беседуем, доктору несколько раз звонит жена. В конце концов он берет трубку и объясняет: в театр сегодня пойти не получится, потому что он задержался на работе. Молча слушает, что происходит в трубке, потом мягко прощается, нажимает кнопку «отбой» и вздыхает: — Ну все, дома я сегодня разжалован в рядовые. Такие ситуации случаются нередко: пропуск спектакля за последнее время уже третий. Валерий Георгиевич твердо убежден, что браться стоит только за то дело, которое железно успеваешь. И часто это бывают рабочие насущные задачи, а не домашние и не семейные. Но наш герой говорит: — Конечно, работа сильно осложняет семейную жизнь врача. Нормированный день в нашей работе невозможен: тебя, конечно, удерживает чувство долга.
А у меня же еще и отделение, которое я считаю своей второй семьей. Например, я каждую субботу сюда приезжаю посмотреть, все ли в порядке, проверить всех пациентов. Соответственно, семья меня и в выходные видит не всегда. Но это большое счастье и настоящая судьба — встретить свою жену! Даже ссоры — это ведь одно из выражений любви. Да и сама любовь — один сплошной компромисс. Каждый день, во всем. Если ты любишь, ты его найдешь. А если нет, упрешься рогом и не сможешь договариваться.
Я никогда не сделаю такого, что бы пошло в ущерб нашим семейным отношениям. Дочка Игнатьева не пошла по медицинской стезе. Она творческая натура, учится в строительном институте. Причем отец не расстроился тому, что дочь не продолжила его путь. Говорит: девушка очень эмоциональна и много переживает. Из таких людей получаются отличные доктора — чуткие, знающие, эмпатичные. Но они быстро сгорают, как свечки, потому что уж слишком переживают за пациентов. Доктор продолжает тепло рассказывать про свою семью: — Я очень благодарен моим родителям за то, что вырос в полноценной семье. До сих пор говорю им «спасибо» — им по 83 года.
Я очень многое умею благодаря отцу: на охоту он меня возил, на рыбалку, фотографии со мной вместе проявлял и печатал. И никогда ни в чем мне не отказывал. Порой придет с работы, а я его прошу: «Пап, поиграй со мной». Он соглашается, а в процессе игры через 15 минут засыпает.
Подскажите, в какую клинику стучаться?
Может, кто знает конкретно хорошего нейрохирурга? Заранее всем спасибо. ЗЫ Здравые и конкретные советы перешлю просителю помощи. Институт Вредена. Отделение нейрохирургии и патологии позвоночника.
Валерий Игнатьев об осложнениях при радикулите. Здравствуйте - ТНВ
Нейрохирург Отзывы, прием рублей -. Афанасьев Ю.А., врач, и Горячкин Валерий Георгиевич, нейрохирург. ИЗ серии негативов по теме: Развитие транспорта. Шарипов Валерий Закиевич нейрохирург. Валерий Николаевич специализируется на лечении спины при остеохондрозе, миозите, боли в межпозвонковых дисках и других синдромах. Игнатьев Валерий Георгиевич Казань.
Северо-Осетинский информационный портал «REGION15.RU».
Нейрохирурги Первой детской городской больницы, расположенной на Авангардной улице в Петербурге, спасли жизнь 17-летней пациентки с редкой формой аномалии мозга, приводящей к Иркутские нейрохирурги учатся новому методу борьбы с эпилепсией, который используют только в крайних случаях, сообщает медиахолдинг НТС. Расписание врача «Игнатьев Валерий Георгиевич» в клинике «Наше Дело». Игнатьев Валерий Георгиевич. В ДРА с 17.06.1986 по 10.11.1987. Старшина, командир отделения Десантно-штурмовой маневренной группы 117-го Московского пограничного отряда.
В Луганске нейрохирург провел уникальную операцию
Женщина в удовлетворительном состоянии уже выписана домой, — рассказал главный врач Луганской республиканской клинической больницы Олег Вольман. Также бригада врачей из Луганска и Санкт-Петербурга спасла мужчину, поступившего с повторным геморрагическим инсультом. Более 30 лет назад у мужчины уже случался разрыв аневризмы. В этот раз кровоизлияние произошло в более глубокой локализации в головном мозге, а также присутствовал риск повторного разрыва аневризмы. В связи с чем было принято решение провести клипирование аневризмы — ее иссечение с помощью специализированной клипсы.
Смотрите также.
Оставить отзыв О враче Занимается диагностикой и лечением следующих заболеваний и патологий: дегенеративные заболевания позвоночника, грыжи межпозвонковых дисков на шейном, грудном и поясничном отделах позвоночника, дегенеративные сужения позвоночного канала, смещения позвонков. Специализация травматические поражения позвоночника и спинного мозга.
Подходишь и думаешь: «Ну я же говорил! Этого же можно было избежать, да как же ты так, а?
Ведь сначала думаешь о жизнесохранении, а потом уже о качестве жизни. Бывает, даже понимаешь, что шансов немного. Но я всегда стараюсь и родственников поддержать, и самого пациента.
Замотивировать всех на то, что надо бороться! Шея, предупреждает нейрохирург, — предмет очень хрупкий. Минимальное смещение, минимальный ушиб дают очень грубые дефициты подвижности впоследствии: по сути, в большинстве случаев речь идет о полном обездвиживании всего тела ниже места повреждения.
А о том, как страшно быть инвалидом, говорить не приходится. Кроме того, перелом в шейном отделе позвоночника напрямую угрожает жизни. Чем выше поражение, тем больше шансов оказаться на том свете.
И тут у нас возникает крамольный вопрос. По специфике профессии Валерий Игнатьев сталкивается со случаями, когда понимает: жизнь сохранить удается, но все, что останется человеку в этой жизни, — самостоятельное дыхание и, если повезет, речь. Что он чувствует в этом случае?
Как относится к пациенту и считает ли такие ситуации жизнесохранения своей профессиональной удачей? Я обязан спасти жизнь в любом случае, какой бы она ни была потом. У нас был коллега, врач.
Его попросили сделать операцию где-то в Ульяновске. Он туда поехал рано утром, заснул за рулем, перевернулся на машине, сломал шею. Сразу же получил тетраплегию, в тот же момент тетраплегия — паралич всех четырех конечностей, потеря подвижности и чувствительности, — прим.
Все, что ему оставалось после этого, — дыхание, зрение, осязание и самостоятельная речь. И все. Мы, конечно, сделали все, что могли.
Но функции не восстановились. Я приходил к нему в палату. Он говорит: «Валера, если бы я мог, я бы закончил это все.
Но у меня ничего не работает, я сам не могу. Не мог бы ты, как друг, подушечкой меня накрыть и пять минут подержать? Умереть мы всегда успеем.
Все мы когда-то умрем. Возьми себя в руки, ты борец». Но, конечно, оба мы понимали, что шансов мало.
Никакая реабилитация ему не помогла. Он через полтора года умер… Но бороться нужно всегда, я так считаю! В ответ на наши удивленные глаза рассказывает историю: — Как-то раз нас привезли на боевую операцию.
Высадились мы, а там дорога, высохший арык, и дальше кишлак. Нам нужно было этот кишлак блокировать — там бандформирование было. Наши ребята по дороге прошлись с саперными щупами, вроде бы мин не обнаружили.
И тут едет колонна афганских военных. БТР и грузовик с тентованным кузовом, в котором человек тридцать было. Мы им говорим: «Не езжайте по этой дороге.
Почва очень плотная, и гарантий, что она не заминирована, мы не даем. Объедьте лучше». БТР так и сделал — съехал на обочину и по ней пронесся.
А переводчик из грузовика говорит: «А мне пофиг! Он просто был зарыт очень глубоко. Щупом в него не попадешь… И вот заезжает ГАЗ-66 задним колесом на этот фугас.
Всех, кто был в кузове, раскидало метров на 40—100. На деревьях люди висели, я вам буквально говорю. И вот мы по полю бежим помощь оказывать, подошли к этому переводчику, а у него ноги чуть ли не узлом завязаны.
Я никогда не думал, что ударная волна может такое с человеком сделать. И я тогда почувствовал особый, сладкий запах. Для себя я сделал вывод, что это запах смерти.
Подхожу к человеку, трогаю пульс — пульса нет. И запах этот сладкий. И потом сколько раз замечал такое: привозят человека, например, после ДТП.
Он в агонии. И этот же самый запах… Я говорю: «Ребята, скорее всего, он умрет». Это ощущение с тех пор меня почти никогда не обманывало.
Ошибался лишь в нескольких случаях: люди, к счастью, выживали. Так что я зарекся от стопроцентных прогнозов. Бывает, чудеса происходят.
А когда умирает пациент у самого Валерия Георгиевича, он прокручивает в голове весь этот случай от начала до конца и пытается понять, можно ли было избежать этой смерти, если да, то как. Обязательно ходит на вскрытия умерших больных из своего отделения — убедиться, что других вариантов спасения не было. Он убежден: смерть пациента дает возможность доктору пересмотреть объективную оценку себя самого.
Бывает в работе врача и такое, что мы ничего не можем сделать. Смерть больного я не рассматриваю как неотъемлемую часть нашей работы. Если так рассуждать, то зачем тогда мы нужны?
Но я всегда переживаю за каждого. Мне очень сложно говорить потом с родственниками, но я говорю. Пытаюсь найти слова, которые сам бы хотел услышать, если б сам оказался в подобной ситуации...
Авторитарно навязывать свою точку зрения считает неправильным подходом — стремится убедить. Например, если пациент имеет серьезный лишний вес и при этом уже нажил себе проблемы с позвоночником, то Игнатьев не будет читать ему нотации. Говорит, пациенту и без него плохо, так зачем же еще и свои упреки добавлять?
А вот мягкое убеждение, мотивирующую беседу проведет. Просто на каждого пациента надо потратить чуть больше времени, говорит врач. Тогда получится и уделить человеку больше внимания, и сделать беседу доверительной, и свою позицию донести в максимально мягком ключе.
А главными в своей работе доктор считает эмоции, которые получает, когда его благодарят пациенты и их родственники: — Мне нравится, когда человек сказал «спасибо», ушел с радостной улыбкой. И когда довольна его семья тем, что мы человеку здоровье вернули, боль ушла. Никакое материальное вознаграждение с этой «доброй волной» не сравнится.
Валерий Георгиевич вспоминает случай: — Я, кстати, замечал, что доброта всегда возвращается. Как-то мне процарапали машину, когда она была припаркована у магазина. Я позвонил в страховую, они говорят: «Зайдите в любой пункт полиции и попросите, чтобы вышел сотрудник и запротоколировал этот случай».
Я заглядываю в ближайшее отделение полиции, говорю: «Извините, что отрываю от работы, но вот такая ситуация». Безо всякой надежды: я же понимаю, что у них там своей работы полно, сдалась им моя машина. И вдруг один из них говорит: «Ребята, это врач.
Нейрохирург, он мне как-то раз помог». И тут я вспомнил: он как-то раз пришел к нам в клинику с каким-то административным запросом, а я ему помог сориентироваться и провел его в канцелярию. И он эту мелочь запомнил!
Так они вышли всем отделом писать мне эту справку. Так что добро возвращается в разных формах.
Валерий Игнатьев
ГлавнаяЛента новостей. Вернуться назад. Главный внештатный нейрохирург Минздрава РФ отметил высокий потенциал развития сосудистой нейрохирургии в Астрахани. ТНВ, Перекос таза, разная длина ног. заведующий отделением, доктор медицинских наук, профессор, нейрохирург.