Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо — роман английского писателя Даниэля Дефо, написанный как вымышленная автобиография, тем не менее. Роман «Робинзон Крузо» увековечил имя Даниэля Дефо, а имя главного героя давно стало нарицательным.
Кратко «Робинзон Крузо» Д. Дефо
Роман написан в виде автобиографии, дневника Робинзона Крузо, который, как следует из названия, после крушения судна провел на необитаемом острове больше четверти века. Робинзон Крузо был третьим сыном в семье и с раннего детства мечтал о морских приключениях. Вернувшись с необитаемого острова, Робинзон Крузо женился, завёл детей и стал состоятельным человеком. Им был шотландец Александр Селкирк, реальный прототип Робинзона Крузо, который почти пять лет прожил на необитаемом острове, сумев наладить быт и сохранив рассудок. Читать бесплатно онлайн по главам Robinson Crusoe. Книга Даниэля Дефо о приключениях Робинзона Крузо Роман 1719 года.
Кем был реальный Робинзон Крузо?
Образ Р. Оказавшись после кораблекрушения на необитаемом острове, Р. Однако Р. Когда опустевший корабль все члены экипажа, кроме Р. Внутренний мир этого героя в заметной степени определялся аллегорической книгой писателя-пуританина Джона Беньяна «Путь паломника» 1678. Отличие Р.
Во время этого путешествия он чуть не погибает при нападении на него стаи волков. Год спустя Дефо выпускает дидактическую книгу «Серьезные размышления в течение жизни и удивительных приключений Р. В этой неожиданной для читателей и плохо встреченной книге Дефо утверждал, что приключения Р. Своих врагов Дефо сравнивает с «наихудшим видом дикарей и каннибалов». Литературные герои.
В глазах у него блеснули слёзы. Он любил меня и хотел мне добра. Мне стало жаль старика, я твёрдо решил остаться в родительском доме и не думать более о морских путешествиях. Но увы! Меня опять потянуло к морским берегам. Мне стали сниться мачты, волны, паруса, чайки, неизвестные страны, огни маяков. Через две-три недели после моего разговора с отцом я всё же решил убежать. Выбрав время, когда мать была весела и спокойна, я подошёл к ней и почтительно сказал: — Мне уже восемнадцать лет, а в эти годы поздно учиться судейскому делу. Если бы даже я и поступил куда-нибудь на службу, я всё равно через несколько дней убежал бы в далёкие страны. Мне так хочется видеть чужие края, побывать и в Африке, и в Азии! Если я и пристроюсь к какому-нибудь делу, у меня всё равно не хватит терпения довести его до конца. Прошу вас, уговорите отца отпустить меня в море хотя бы на короткое время, для пробы; если жизнь моряка не понравится мне, я вернусь домой и больше никуда не уеду. Пусть отец отпустит меня добровольно, так как иначе я буду вынужден уйти из дому без его разрешения. Мать очень рассердилась на меня и сказала: — Удивляюсь, как можешь ты думать о морских путешествиях после твоего разговора с отцом! Ведь отец требовал, чтобы ты раз навсегда позабыл о чужих краях. А он лучше тебя понимает, каким делом тебе заниматься. Конечно, если ты хочешь себя погубить, уезжай хоть сию минуту, но можешь быть уверен, что мы с отцом никогда не дадим согласия на твоё путешествие. И напрасно ты надеялся, что я стану тебе помогать. Нет, я ни слова не скажу отцу о твоих бессмысленных мечтах. Я не хочу, чтобы впоследствии, когда жизнь на море доведёт тебя до нужды и страданий, ты мог упрекнуть свою мать в том, что она потакала тебе. Потом, через много лет, я узнал, что матушка всё же передала отцу весь наш разговор, от слова до слова. Отец был опечален и сказал ей со вздохом: — Не понимаю, чего ему нужно? На родине он мог бы без труда добиться успеха и счастья. Мы люди небогатые, но кое-какие средства у нас есть. Он может жить вместе с нами, ни в чём не нуждаясь. Если же он пустится странствовать, он испытает тяжкие невзгоды и пожалеет, что не послушался отца. Нет, я не могу отпустить его в море. Вдали от родины он будет одинок, и, если с ним случится беда, у него не найдётся друга, который мог бы утешить его. И тогда он раскается в своём безрассудстве, но будет поздно! И всё же через несколько месяцев я бежал из родного дома. Произошло это так. Однажды я поехал на несколько дней в город Гулль. Там я встретил одного приятеля, который собирался отправиться в Лондон на корабле своего отца. Он стал уговаривать меня ехать вместе с ним, соблазняя тем, что проезд на корабле будет бесплатный. И вот, не спросившись ни у отца, ни у матери, — в недобрый час! Это был дурной поступок: я бессовестно покинул престарелых родителей, пренебрёг их советами и нарушил сыновний долг. И мне очень скоро пришлось раскаяться в том, что я сделал. Глава вторая Первые приключения на море Не успел наш корабль выйти из устья Хамбера, как с севера подул холодный ветер. Небо покрылось тучами. Началась сильнейшая качка. Я никогда ещё не бывал в море, и мне стало худо. Голова у меня закружилась, ноги задрожали, меня затошнило, я чуть не упал.
Но повторяю, когда сам капитан, проходя мимо, обмолвился о грозящей нам гибели, я неимоверно испугался. Я выбежал из каюты на палубу; никогда в жизни не приходилось мне видеть такой зловещей картины: на море вздымались валы вышиной с гору, и такая гора опрокидывалась на нас каждые три-четыре минуты. Когда, собравшись с духом, я огляделся вокруг, то увидел тяжкие бедствия. На двух тяжело нагруженных судах, стоявших неподалёку от нас на якоре, были обрублены все мачты. Кто-то из наших матросов крикнул, что корабль, стоявший в полумиле от нас впереди, пошёл ко дну. Ещё два судна сорвало с якорей и унесло в открытое море на произвол судьбы, ибо ни на том, ни на другом не оставалось ни одной мачты. Мелкие суда держались лучше других — им было легче маневрировать; но два или три из них тоже унесло в море, и они промчались борт о борт мимо нас, убрав все паруса, кроме одного кормового кливера. В конце дня штурман и боцман стали упрашивать капитана позволить им срубить фок-мачту. Капитан долго упирался, но боцман принялся доказывать, что, если фок-мачту оставить, судно непременно затонет, и он согласился, а когда снесли фок-мачту, грот-мачта начала так шататься и так сильно раскачивать судно, что пришлось снести и её и таким образом освободить палубу. Судите сами, что должен был испытывать всё это время я — юнец и новичок, незадолго перед тем испугавшийся небольшого волнения. Но если после стольких лет память меня не обманывает, не смерть была мне страшна тогда; во сто крат сильнее ужасала меня мысль о том, что я изменил своему решению прийти с повинной к отцу и вернулся к прежним химерическим стремлениям, и мысли эти, усугублённые ужасом перед бурей, приводили меня в состояние, которого не передать никакими словами. Но самое худшее было ещё впереди. Буря продолжала свирепствовать с такой силой, что, по признанию самих моряков, им никогда не случалось видеть подобной. Судно у нас было крепкое, но от тяжёлого груза глубоко сидело в воде, и его так качало, что на палубе поминутно слышалось: «Кренит! Дело — табак! Однако буря бушевала всё яростнее, и я увидел — а это не часто увидишь, — как капитан, боцман и ещё несколько человек, более разумных, чем остальные, молились, ожидая, что корабль вот-вот пойдёт ко дну. В довершение ко всему вдруг среди ночи один из матросов, спустившись в трюм поглядеть, всё ли там в порядке, закричал, что судно дало течь; другой посланный донёс, что вода поднялась уже на четыре фута. Тогда раздалась команда: «Все к насосам! Но матросы растолкали меня, заявив, что если до сих пор я был бесполезен, то теперь могу работать, как и всякий другой. Тогда я встал, подошёл к насосу и усердно принялся качать. В это время несколько мелких судов, гружённых углем, будучи не в состоянии выстоять против ветра, снялись с якоря и вышли в море. Когда они проходили мимо, наш капитан приказал подать сигнал бедствия, то есть выстрелить из пушки. Не понимая, что это значит, я пришёл в ужас, вообразив, что судно наше разбилось или случилось нечто другое, не менее страшное, и потрясение было так сильно, что я упал в обморок. Но в такую минуту каждому было впору заботиться лишь о спасении собственной жизни, и никто на меня не обратил внимания и не поинтересовался, что приключилось со мной. Другой матрос, оттолкнув меня ногой, стал к насосу на моё место в полной уверенности, что я уже мёртв; прошло немало времени, пока я очнулся. Работа шла полным ходом, но вода в трюме поднималась всё выше. Было очевидно, что корабль затонет, и хотя буря начинала понемногу стихать, однако нечего было и надеяться, что он сможет продержаться на воде, покуда мы войдём в гавань, и капитан продолжал палить из пушек, взывая о помощи. Наконец одно лёгкое судёнышко, стоявшее впереди нас, отважилось спустить шлюпку, чтобы подать нам помощь. Подвергаясь немалой опасности, шлюпка приблизилась к нам, но ни мы не могли добраться до неё, ни шлюпка не могла причалить к нашему кораблю, хотя люди гребли изо всех сил, рискуя своей жизнью ради спасения нашей. Наконец наши матросы бросили им с кормы канат с буйком, вытравив его на большую длину. После долгих и тщетных усилий гребцам удалось поймать конец каната; мы притянули их под корму и все до одного спустились в шлюпку. О том, чтобы добраться до их судна, нечего было и думать; поэтому мы единодушно решили грести по ветру, стараясь только держать по возможности к берегу. Наш капитан пообещал чужим матросам, что в случае, если лодка разобьётся о берег, он заплатит за неё хозяину. И вот, частью на веслах, частью подгоняемые ветром, мы направились к северу в сторону Уинтертон-Несса, постепенно приближаясь к земле. Не прошло и четверти часа с той минуты, когда мы отчалили от корабля, как он стал погружаться на наших глазах. И тут-то впервые я понял, что значит «дело — табак». Должен, однако, сознаться, что, услышав крики матросов: «Корабль тонет! Но мы двигались очень медленно и добрались до земли, только пройдя уинтертонский маяк, там, где между Уинтертоном и Кромером береговая линия изгибается к западу и где поэтому её выступы немного умеряли силу ветра. Здесь мы пристали и, с великим трудом, но всё-таки благополучно выбравшись на сушу, пошли пешком в Ярмут, где нас, как потерпевших крушение, встретили с большим участием: городской магистрат отвёл нам хорошие помещения, а местные купцы и судохозяева снабдили нас деньгами в достаточном количестве, чтобы добраться по нашему выбору либо до Лондона, либо до Гулля. Почему мне не пришло тогда в голову вернуться в Гулль, в родительский дом! Как бы я был счастлив! Наверно, отец, как в евангельской притче, заколол бы для меня откормленного тельца; но он узнал о моём спасении лишь много времени спустя после того, как до него дошла весть, что судно, на котором я вышел из Гулля, погибло на Ярмутском рейде. Но моя злая судьба толкала меня всё на тот же гибельный путь с упорством, которому невозможно было противиться; и хотя в моей душе неоднократно раздавался трезвый голос рассудка, звавший меня вернуться домой, у меня не хватило для этого сил. Не знаю, как это назвать, и не стану настаивать, что какое-то тайное веление всесильного рока побуждает нас быть орудием собственной своей гибели, даже когда мы видим её перед собой и бросаемся к ней навстречу с открытыми глазами, но несомненно, что только моя злосчастная судьба, которой я был не в силах избежать, заставила меня пойти наперекор трезвым доводам и внушениям лучшей части моего существа и пренебречь двумя столь наглядными уроками, которые я получил при первой же попытке вступить на новый путь. Сын нашего судохозяина, мой приятель, помогший мне укрепиться в пагубном решении, присмирел теперь больше меня; в первый раз, как он заговорил со мной в Ярмуте что случилось только через два или три дня, так как в этом городе мы все жили порознь , я заметил, что тон его изменился. С унылым видом он покачал головой и спросил, как я себя чувствую. Объяснив своему отцу, кто я такой, он рассказал, что я предпринял эту поездку в виде опыта, в будущем же намереваюсь объездить весь свет. Тогда его отец, обратившись ко мне, произнес серьёзно и озабоченно: — Молодой человек! Вам больше никогда не следует пускаться в море: случившееся с нами вы должны принять за явное и несомненное знамение, что вам не суждено быть мореплавателем. Но вы-то ведь отправились в плавание ради пробы. Так вот небеса и дали вам отведать то, что вы должны ожидать, если будете упорствовать в своём решении. Быть может, и крушение случилось из-за вас, как корабль фарсийский потерпел крушение из-за Ионы… Прошу вас, — прибавил он, — объясните мне толком, кто вы такой и что побудило вас предпринять это плавание? Тогда я рассказал ему кое-что о себе. Как только я кончил, он неожиданно разразился гневом. Никогда в жизни, даже за тысячу фунтов, не соглашусь я плыть на одном судне с тобой! Конечно, всё это было сказано в сердцах, человеком, и без того уже огорчённым своей потерей, и в пылу гнева он зашёл дальше, чем следовало. Однако потом он говорил со мной спокойно и весьма серьёзно убеждал меня не искушать на свою погибель провидение и воротиться к отцу, ибо во всём случившемся я должен видеть перст Божий. Вскоре после того мы расстались; мне нечего было возразить ему, и больше я его не видел. Куда он уехал из Ярмута, не знаю; у меня же было немного денег, и я отправился в Лондон по суше. И в Лондоне, и по пути туда мне не раз приходилось выдерживать борьбу с собой относительно того, какой род жизни мне избрать и воротиться ли домой или снова отправиться в плавание. Что касается возвращения в родительский дом, то стыд заглушал самые веские доводы моего разума: мне представлялось, как надо мной будут смеяться соседи и как мне будет стыдно взглянуть не только на отца и на мать, но и на всех наших знакомых. С тех пор я часто замечал, сколь нелогична и непоследовательна человеческая природа, особенно в молодости: отвергая соображения, которыми следовало бы руководствоваться в подобных случаях, люди не стыдятся греха, а стыдятся раскаяния, не стыдятся поступков, за которые их по справедливости должно назвать безумцами, а стыдятся образумиться и жить почтенной и разумной жизнью. Довольно долго я пребывал в нерешительности, не зная, что предпринять и какой избрать жизненный путь. Я не мог побороть нежелание вернуться домой, а тем временем воспоминание о перенесённых бедствиях мало-помалу изглаживалось из моей памяти; вместе с ним ослабевал и без того слабый голос рассудка, побуждавший меня вернуться к отцу, и кончилось тем, что я отбросил мысли о возвращении и стал мечтать о новом путешествии. Та самая злая сила, которая побудила меня бежать из родительского дома, которая вовлекла меня в нелепую и необдуманную затею составить себе состояние, рыская по свету, и так крепко вбила мне в голову эти бредни, что я остался глух ко всем добрым советам, к увещаниям и даже к запрету отца, та самая сила, говорю я, какого бы ни была она рода, толкнула меня на несчастнейшее предприятие, какое только можно вообразить: я сел на корабль, отправлявшийся к берегам Африки, или, как попросту выражаются наши моряки, «в рейс в Гвинею». Большим моим несчастьем было то, что, пускаясь в эти приключения, я не нанимался простым матросом: вероятно, мне пришлось бы работать немного больше обычного, зато я научился бы обязанностям и работе моряка и со временем мог бы сделаться штурманом или если не капитаном, то его помощником. Но уж такова была моя судьба — из всех возможных путей я всегда выбирал самый худший. Так и тут: в кошельке у меня водились деньги, на мне было приличное платье, и я обычно являлся на судно в обличье джентльмена, поэтому ничего там не делал и ничему не научился. В Лондоне мне посчастливилось сразу же попасть в хорошую компанию, что не часто случается с такими распущенными, сбившимися с пути юнцами, каким я был тогда, ибо дьявол не дремлет и немедленно расставляет им какую-нибудь ловушку. Но не так было со мной. Я познакомился с одним капитаном, который незадолго перед тем ходил к берегам Гвинеи, и, так как этот рейс был для него очень удачен, он решил ещё раз отправиться туда. Ему полюбилось моё общество — в то время я мог быть приятным собеседником, — и, узнав, что я мечтаю повидать свет, предложил мне ехать с ним, сказав, что мне это ничего не будет стоить, что я буду его сотрапезником и другом. Если же у меня есть возможность взять с собою в Гвинею товары, то мне, может быть, повезёт и я получу целиком всю вырученную от торговли прибыль. Я принял предложение; завязав самые дружеские отношения с этим капитаном, человеком честным и прямодушным, я отправился с ним в путь, захватив с собой небольшой груз, на котором благодаря полной бескорыстности моего друга-капитана сделал весьма выгодный оборот; по его указаниям я закупил на сорок фунтов стерлингов различных побрякушек и безделок. Эти сорок фунтов я собрал с помощью моих родственников, с которыми был в переписке и которые, как я полагаю, убедили моего отца или, вернее, мать помочь мне хоть небольшой суммой в этом первом моём предприятии. Это путешествие было, можно сказать, единственным удачным из всех моих похождений, чем я обязан бескорыстию и чёткости моего друга-капитана, под руководством которого я, кроме того, приобрёл изрядные сведения в математике и навигации, научился вести корабельный журнал, делать наблюдения и вообще узнал много такого, что необходимо знать моряку. Ему доставляло удовольствие заниматься со мной, а мне — учиться. Одним словом, в этом путешествии я сделался моряком и купцом: я выручил за свой товар пять фунтов девять унций золотого песку, за который по возвращении в Лондон получил без малого триста фунтов стерлингов. Эта удача преисполнила меня честолюбивыми мечтами, впоследствии довершившими мою гибель. Но даже и в этом путешествии мне пришлось претерпеть немало невзгод, и, главное, я всё время прохворал, схватив сильнейшую тропическую лихорадку вследствие чересчур жаркого климата, ибо побережье, где мы больше всего торговали, лежит между пятнадцатым градусом северной широты и экватором. Итак, я сделался купцом и вёл торговлю с Гвинеей. На моё несчастье, мой друг-капитан вскоре по прибытии на родину умер, и я решил снова съездить в Гвинею самостоятельно. Я отплыл из Англии на том же самом корабле, командование которым перешло теперь к помощнику умершего капитана. Это было самое злополучное путешествие, когда-либо выпадавшее на долю человека. Правда, я взял с собой меньше ста фунтов из нажитого капитала, а остальные двести фунтов отдал на хранение вдове моего покойного друга, распорядившейся ими весьма добросовестно; но зато меня постигли во время пути страшные беды. Началось с того, что однажды на рассвете наше судно, державшее курс на Канарские острова или, вернее, между Канарскими островами и Африканским материком, было застигнуто врасплох турецким пиратом из Сале, который погнался за нами на всех парусах. Мы тоже подняли все паруса, какие могли выдержать наши реи и мачты, но, видя, что пират нас настигает и неминуемо догонит через несколько часов, мы приготовились к бою у нас было двенадцать пушек, а у него восемнадцать. Около трёх пополудни он нас нагнал, но по ошибке, вместо того чтобы подойти к нам с кормы, как он намеревался, подошёл с борта. Мы навели на пиратское судно восемь пушек и дали по нему залп; тогда оно отошло немного подальше, предварительно ответив на наш огонь не только пушечным, но и ружейным залпом из двух сотен ружей, так как на этом судне было человек двести. Впрочем, у нас никто не пострадал: все наши люди держались дружно.
Робинзон Крузо: история, которую мы читали не так
Вымысел, который становится правдой Робинзон Крузо в Сибири. Вымысел, который становится правдой Сергей Виноградов 30. В апреле 1719 года в свет вышел роман английского писателя Даниэля Дефо о путешественнике, который провёл 28 лет на необитаемом острове. Роман стал классикой мировой литературы, чего не скажешь о продолжении, выпущенном уже в августе 1719 года.
В нём Дефо забрасывает своего героя в Россию, возглавляемую молодым Петром I. По сюжету Робинзон пробыл в России более двух лет, жил в Тобольске и Архангельске, откуда отбыл в родные края. Устами своего героя Даниэль Дефо поблагодарил московского царя действие романа происходит до строительства Санкт-Петербурга за то, что тот несёт цивилизацию диким сибирским народам, но и покритиковал — за то, что ссылает неугодных дворян на необжитые восточные границы империи.
Не исключено, что своим романом Дефо вступал в заочную полемику с русскими дипломатами, которых писатель, имевший доступ ко двору, мог встречать в Лондоне во время Великого посольства Петра Первого в 1698 году. Сказка и быль Роман «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо» не стал популярным ни в Англии, где писался, ни в России, ставшей местом действия значительной части произведения. Книгу впервые издали на русском языке в 1935 году, спустя 36 лет вышел пересказ романа с опущением некоторых деталей повествования.
Произведение не сильно заинтересовало литературоведов и историков, но в наше время неожиданно привлекло внимание географов и путешественников — об этом мы расскажем дальше. Классические иллюстрации Жана Гранвиля Между тем «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо» — замечательный литературный памятник, запечатлевший знания образованного англичанина начала XVIII века о современной ему России. Ведь ещё за сто лет до этого Уильям Шекспир, в чьих пьесах Россия и русские мелькают не раз, мог вырядить героев в шаровары и назвать наряд «костюмом московитов», а дочь «русского императора» наградить именем Гермиона.
Это происходило из-за недостатка правдивых сведений о России «Шекспир был человеком с открытыми глазами и интересовался всем миром», — рассказал «Русскому миру» профессор и завкафедрой в РГГУ, известный шекспировед Игорь Шайтанов. Также Шекспир весьма вероятно был знаком с записками англичан о России, например с записками Флетчера, в которых автор изображает Россию варварской страной».
Одного из них Робинзону удалось спасти. Он дал ему имя Пятница. Вскоре дикари приплыли с новыми жертвами — отцом спасённого героем туземца и пленным испанцем. Они были тоже спасены и потом все вместе вызволили других пленённых европейцев. После их освобождения люди начинают строить на острове корабль. Неожиданно случилось событие, которого главный герой ждал с момента кораблекрушения: спустя 28 лет к острову подошло судно. Часть его команды взбунтовалась против своего капитана. Она хотела бросить его на острове Робинзона.
Тот вместе с товарищами отобрал у бунтовщиков оружие и вернул капитана на борт его корабля. Робинзон вернулся домой. Бывшему островитянину тогда было больше 60 лет. Это не помешало ему обзавестись на родине семьёй. Несмотря ни на что, необходимо никогда не отчаиваться и всегда оставаться человеком — вот чему учит история Робинзона Крузо. Пересказав роман «Робинзон Крузо» кратко, мы специально опустили ряд деталей, которые, может, не так важны для сюжета.
О сибирской зиме Крузо, проживший половину жизни на тропическом острове, пишет много и со вкусом. Пища наша состояла, главным образом, из вяленого оленьего мяса, довольно хорошего хлеба, разной вяленой рыбы и изредка свежей баранины и мяса буйволов, довольно приятного на вкус».
В Тобольске он встретился с дворянами, сосланными в Сибирь в качестве государственных преступников. Робинзон отмечает их образованность и знание языков. Одним из героев романа становится князь Голицын, которого автор называет «царским министром». Князь принимается восхвалять московского царя, его могущество и обширность владений, а Робинзон прерывает его признанием, что на своём острове он был гораздо более могущественным правителем. Путешественник предлагает князю помощь в побеге, но тот отказывается, признавая тщетность попытки. Карта Робинзона Роман завершается кратким описанием путешествия Робинзона из Тобольска в Архангельск. Один из абзацев автор почти целиком заполняет наименованием рек и населённых пунктов, некоторые их них вызывают недоумение у читателей и исследователей. Наряду с Соликамском и Тюменью Робинзон упоминает реку Киршу и «большой русский город Озомы», о которых неизвестно историкам и географам.
Однако обилие туманных топонимов не помешало члену Русского географического общества Павлу Митюшёву взяться за восстановление карты передвижений Робинзона Круза по территории России. По словам Митюшёва, в отличие от своего самого знаменитого героя, Дефо путешественником не был и далее Испании не выезжал. А это значит, что маршрут для Робинзона от Соликамска до Архангельска он прокладывал по картам — тем, какие мог иметь в своём распоряжении. Искажения в написании населённых пунктов были сделаны при переписывании составителей карт. Он выехал из Соликамска, проехал южнее Kirsa по карте Делиля , у посёлка Voysema вышел к реке Вычегда и отплыл в Архангельск на барже из посёлка Larenscoi в районе нынешней пристани Урдома », — указывает Павел Митюшов.
Дядя Робинзон Крузо с детства отличался упрямством, из-за которого вечно попадал в разные нехорошие истории. Как, к примеру, ты вчера. Говорила же я тебе, упрямцу: ешь пирожок дома, не ходи с ним на улицу, так нет же — ты повредничал, пошёл и хулиган Колька отнял его у тебя. Дядя Робинзон Крузо также не послушал мамочку с папулей, и оказался на необитаемом острове, где, следует признать, недурно устроился: заимел жилплощадь со всеми удобствами, ел прямо с грядки овощи и с дерева фрукты, готовил деликатесы из черепах, развлекался охотой на диких коз и птиц. И соседей у него не было. Словом, жил он припеваючи!.. Мама на полуслове поперхнулась и умолкла. Папа торжествующе молчал, отворачиваясь от леденящего взгляда супруги. Подошёл Вася, старший брат Пети.
Робинзон Крузо - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно
Робинзон Крузо родился в семье среднего достатка и отец всегда говорил ему, что это лучше, чем быть богатым или бедным. Роман английского писателя Даниэля Дефо Робинзон Крузо одна из самых любимых книг нашего детства. ля к роману «Приключения Робинзона Крузо» Да, Робинзон Крузо был «на все руки мастер». Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо – роман английского писателя Даниэля Дефо, написанный как вымышленная автобиография, тем не менее основан на реальных событиях, произошедших с шотландским моряком Александром Селкирком. Поэтому читателей так завораживал роман о Робинзоне Крузо, заточенном на необитаемом острове, но его автор Даниель Дефо никогда бы не выдумал эту историю с нуля.
Робинзону Крузо, самому известному «выживальщику», исполняется 350 лет!
Я был на острове. Кругом со всех сторон тянулось море, за которым нигде не было видно земли, если не считать торчавших в отдалении скал, да маленьких островков поменьше моего, лежавших милях в десяти к западу... Робинзон и его прибежище неотделимы друг от друга. Мы говорим Робинзон, подразумеваем необитаемый остров. Мы говорим остров.... Если прототип Робинзона - Александр Селькирк, значит остров, на котором он очутился - это и есть настоящий остров Робинзона! Робинзонада Селькирка происходила, как известно, на Мас-а-Тьерра, самом большом из островов архипелага Хуана Фернандеса. Этот архипелаг расположен Тихом океане, в 600 км от берегов Чили.
Повторение одних и тех же сюжетов, римейк - характерная черта не только ведущего литературного направления современности - постмодернизма, но и самой жизни. История Селькирка повторялась на Мас-а-Тьерра несколько раз - и в форме трагедии, и в виде фарса. Первым из европейских обитателей острова был мореплаватель Хуан Фернандес, чьим именем и назван архипелаг. Он прожил на острове несколько лет, в течение которых активно занимался хозяйственной деятельностью - сажал съедобные корнеплоды, злаки и фрукты, разводил коз, впоследствии одичавших. В начале XVII века на острове очутились голландские моряки. Вслед за ними в течение трёх лет на Мас-а-Тьерра обитал чернокожий Робинзон, моряк с затонувшего торгового судна. Следующим стал индеец, высаженный с корабля на остров английскими пиратами, а в 1687г.
Моряки не слишком расстроились, и поспешили посвятить неожиданно образовавшийся досуг любимому занятию - азартным играм. За неимением денег они разделили остров на части, которые послужили в качестве ставки в игре. Через четырнадцать лет на Мас-а-Тьерра появился его самый знаменитый обитатель - Александр Селькирк. Но и на этом летопись робинзонад острова не закончилась. В 1719 году здесь нашли приют дезертиры с английского военного фрегата, а через год - экипаж очередного затонувшего поблизости судна. Через полстолетия после эпопеи Селькирка испанцы решили всерьез заняться колонизацией острова. Приехавшие сюда поселенцы начали строить крепость под очень знакомым именем "Санта-Барбара", целью которой было держать на расстоянии от острова английские каперы.
Впоследствии архипелаг потерял даже то скромное стратегическое значение, которое ему приписывалось ранее, и колонисты покинули его. В 1935 году остров Мас-а-Тьерра был объявлен Национальным парком. А в 1960 году, когда отмечалось 300-летие Даниэля Дефо, в память о герое романа и его прототипе два острова архипелага Хуан-Фернандес - Мас-а-Тьерра и соседний с ним Мас-а-Фуэро - были переименованы Правительством Чили в "Робинзон" и "Селькирк". Сейчас на острове живут пятьсот человек. Главный источник доходов местного населения - туризм, поэтому вряд стоит удивляться тому, что многие из островитян носят имена Даниеля, Робинзона и Пятницы. Разумеется, никакой удаленный экзотический остров не может обойтись и без местной знаменитости, искателя приключений и эксцентричного чудака. Люди, живущие на маленьком острове, с особым энтузиазмом посвящают свою жизнь осуществлению какой-нибудь несбыточной идеи.
Или, быть может, уединенные острова обладают особой притягательностью для людей именного такого склада? В журнале "Вокруг света" рассказывалось о некоем американце по имени Бернард Кайзер, который вот уже шесть лет ищет на острове Робинзона сокровища. Ищет в основном рядом с главной местной достопримечательностью острова - "пещерой Селькирка". Кладоискатель убежден, что на острове спрятаны несметные богатства. Сохранились свидетельства, что в разгар так называемой "войны за испанское наследство" из Мексики вышли галионы с сокровищами ацтеков на борту, которые так и не пришли к месту назначения. Испания была близка к поражению, и поэтому разумнее было не везти сокровища в метрополию, а на время где-то их спрятать. Сделано это было, как считает Кайзер, именно на Мас-а-Тьерра.
Вряд ли поиски американца увенчаются успехом - на острове одиночества нет места для сокровищ. Одно несомненно - жизнь искателя приключений нравится ему куда больше, чем прежняя жизнь чикагского миллионера. Рискну предположить, что поиск испанского золота - иллюзия, в которой эксцентричный янки пытается найти оправдание своей жизни на острове. Оправдание, без которого не может обойтись цивилизованный человек, желающий на самом деле всего лишь одного - быть самим собой. Сказочный остров в океане - это замечательно. Но ведь в названии книги Дефо недвусмысленно указано другое место действия романа - необитаемый остров у берегов Америки близ устья великой реки Ориноко! Между устьем реки Ориноко и архипелагом - дистанция огромного размера.
Не говоря уже о том, что эти точки расположены в разных океанах: Хуан Фернандес в Тихом, а остров в устье Ориноко - в Атлантическом. Так где же на самом деле находится остров Робинзона? Из всех загадок Робинзона эта - самая простая. Остров Селькирка - это Мас-а-Тьерра, и Дефо прекрасно об этом знал. Почему же его герой оказался в устье Ориноко? Причина проста. Для описания климата, животного мира, растительности и топографии острова Дефо нуждался в информации, однако сведений про Мас-а-Тьерра практически не было.
Поэтому писатель пошел другим путем. Он перенес остров Робинзона в Атлантический океан, в устье реки Ориноко, - на землю, географические координаты которой примерно совпадают с местонахождением острова Тобаго. Сам писатель там никогда не был, но имел под рукой необходимые книги - такие, например, как "Открытие Гвианы" У. Рэли, "Путешествия вокруг света" и "Дневник" Дампира. Надо заметить, что эта часть побережья Южной Америки давно привлекала внимание Дефо, в сферу интересов которого входила и английская колониальная политика. Известно, что он советовал Вильгельму Оранскому прогнать из Гвианы испанцев и захватить в свои руки золотые россыпи. Сейчас остров Тобаго оспаривает у Мас-а-Тьерра честь считаться приютом Робинзона.
Использование "бренда" Робинзона - одна из составных частей туристического бизнеса островитян. Его гостям среди прочих диковинок обязательно продемонстрируют главную достопримечательность - пещеру Робинзона Крузо. Синдбад-мореход и призрак острова С прототипом Робинзона ситуация еще более запутана, чем и с островом, - во всяком случае, в этом уверены многие исследователи. Португальский историк сеньора Фернанда Дурао Феррейра утверждает, что Дефо заимствовал историю своего героя из португальских мореплавательских хроник 16-го столетия. По ее мнению, настоящим прообразом Робинзона является вовсе не шотландец Селкирк, а португалец - следует признать, далеко не самый достойный представитель этой маленькой, но гордой нации, негодяй и проходимец по имени Фернао Лопес. Всем хорошо известно, что Англия, родина Робинзона - владычица морей во всяком случае, была ею когда-то. Но так было не всегда; до англичан на эту роль с не меньшим основанием могли претендовать португальцы.
Португальские мореплаватели положили начало эпохе великих географических открытий; две трети планеты были открыты и нанесены на карту именно ими. Сеньора Дурао указывает на ряд любопытных совпадений в судьбах Робинзона и Лопеса. Как явствует из исторических источников, сеньор Лопес напоминал собой не благородного "хозяина и губернатора колонии", каким изобразил своего героя Дефо, а скорее чудовищного "призрак острова". За предательство соотечественников во время осады неприятелем португальской колонии Гоа ему отрезали уши, нос, правую руку и большой палец левой руки. После всех этих ужасов Лопес скрылся на атлантическом острове, где и умер в 1546 году. Как и Робинзон, Лопес имел своего Пятницу - яванского слугу; "попугаем" Лопеса был ручной петух, следовавший за ним по всему острову. А вот и действительно интересное совпадение - как и герой Дефо, Лопес имел обыкновение делить листик бумаги пополам, противопоставляя плохие аспекты тех или иных событий хорошим, дабы понять, чего же в сложившихся обстоятельствах больше.
Даже излюбленное восклицание Крузо "я бедный-несчастный Робинзон! Не так давно появился новый конкурент. Тим Северин, ирландский путешественник и писатель высказал гипотезу о том, что источником вдохновения Дефо были не Селькирк или Лопес, а английский хирург Генри Питман. Северин обнаружил в Британской библиотеке документ, содержащий рассказ Питмана о его пребывании на Карибском островке Сал Тортуга у берегов Венесуэлы. Героя вынесло волной на берег острова после того, как лодка с восемью его товарищами потерпела кораблекрушение. По возвращении в Лондон в 1689 г. Питман опубликовал книгу "Повесть о великих страданиях и удивительных приключениях хирурга Генри Питмана", которая содержит ряд совпадений с романов Дефо, особенно в описаниях природы острова и его фауны.
Неизвестно, имел ли Питман своего говорящего попугая или хотя бы кукарекающего петуха, но Пятница у него точно был - некий индеец, которого англичанин спас от пиратов. Даниэль Дефо мог слышать рассказ о его злоключениях от самого Питмана - ведь они были хорошо знакомы, и даже вместе принимали участие в опасном политическом заговоре против Стюартов. Заговор был раскрыт, и Питмана сослали на остров Барбадос, откуда он и сбежал на той самой злополучной лодке; Дефо, как и обычно, благополучно выпутался из сложной ситуации и был прощен. И то, и другое пошло только на пользу мировой литературе. Разумеется, путешественник Северин не мог не навестить Сал Тортугу, предполагаемый остров Робинзона. В ходе посещения кто бы сомневался! Не удивлюсь, если когда-нибудь обнаружатся и другие претенденты на место прототипа героя Дефо.
Робинзонада - явление нередкое в истории мореплавания той эпохи, и практически любой бедолага-отшельник, про историю которого слышал или мог бы слышать Дефо, может претендовать на роль прообраза нашего героя. Не обязательно таким человеком должен быть европеец. Чем, например, хуже герои "Тысячи и одной ночи" - тот же Синдбад-мореход? Между прочим, известный литературовед Аникст упоминает о книге арабского писателя XII века Ибн Туфайля Дефо мог читать ее, потому что при его жизни она издавалась на английском , герой которой Хаджи Бен Иокдан в одиночку создал целую культуру. Жизнь на необитаемом острове - не выдумка Дефо. Робинзонады родились вместе с рождением мореплавания, и рассказы о них волновали людские сердца задолго до выхода в свет его романа, - однако только гений Дефо превратил их из экзотической драмы в философский символ. Многим хочется погреться в лучах славы знаменитого литературного героя - однако стоит ли их в этом винить?
Скромное обаяние буржуазии или триумф тысячеликого героя Кто он все-таки такой, этот загадочный Робинзон Крузо? И что главное в его судьбе - личность или ситуация, в которой он очутился? Принято считать, что торговец и моряк из Йорка Крузо - обычный, средний европеец, который сумел оказаться на высоте положения даже на необитаемом острове. Потеряв цивилизацию, он заново построил ее в одиночку. Как считает А. Генис "больше всего читателю льстит в Робинзоне то, что он ничем от него, читателя, не отличается. Это внушает надежду, что каждый мог бы быть на его месте".
Робинзона выделяет "не богатство, не бедность, не воля, не характер, не гений, не злодейство, только судьба. Он такой же, как все, рядовой, средний. Роман Дефо - это манифест среднего класса, впервые сумевшего показать свое достоинство". Так ли уж ординарен Робинзон? Люди 17-го столетия были намного менее осторожны, расчетливы и предусмотрительны, чем мы. Они проще смотрели на жизнь, чаще принимали неосмотрительные решения, рисковали и пускались в авантюры, не слишком задумываясь о возможных последствиях. Но даже в те романтические времена далеко не все английские юноши тайком покидали родительский кров, становясь моряками, искателями приключений и бразильскими плантаторами - и уж, тем более, выходцы из благополучных семей.
Рискну предположить, что изрядную долю искателей приключений всегда составляли бедняки, неудачники, и люди, находящиеся не в ладах с законом. А герой Дефо, как мы знаем, происходил из состоятельной буржуазной семьи и получил неплохое по тем временам образование. Разумеется, бразильский плантатор и несостоявшийся торговец живым товаром Робинзон - не супермен в классическом понимании этого слова. Но и представление о его заурядности - скорее ярлык, приклеиваемый к его профессии, чем реальная оценка личности. Робинзон - буржуа, предприниматель, купец Робинзон - " буржуа до мозга костей", пишет Д. В советские времена это слово было символом сразу двух негативных явлений - классовой враждебности и заурядности. Обаяние буржуазии, как все прекрасно усвоили - в полном отсутствии какого бы то ни было обаяния.
Поступками моряка из Йорка руководит стремление к наживе; нас страницах своего дневника он не перестает утомлять читателя многословными рассуждениями о деньгах и доходах. Может показаться, что герой Дефо и герой Сервантеса - антиподы. Дон Кихот одержим не просто идеями странствующего рыцарства - он одержим прошлым, потому что не принимает настоящее. Чтобы избавиться от него, он прячется в свой собственный мир, порожденный наполовину фантазией, наполовину безумием. Робинзон - человек нового времени, делец и реалист. Хотя окружающий мир его тоже не очень устраивает, но он принимает его таким, как он есть и пытается найти в нем свое место - если не в родной Англии, то в далеких заморских колониях. Тем не менее, между ними есть много общего.
Оба они - люди не от мира сего, идеалисты и мечтатели. Только романтик Дон Кихот прячется от скучной реальности в виртуальном мире своего безумия, не покидая пределов постоялого двора родной Ламанчи, а прагматик Робинзон ищет свою виртуальную мечту вдали от родины, в неведомых и загадочных землях на краю планеты. Прагматизм Робинзона проявляется и тогда, когда он всеми силами стремится к обогащению, и тогда, когда он с пренебрежением отзывается о золоте.
Чтобы довезти это все до суши, он сооружает плот. Осмотрев окрестности, он понимает, что оказался на острове. Главный герой видит рядом еще ряд таких островов и рифов.
Несколько суток он старательно перевозит все вещи, которые сохранились, и строит палатку. Он успевает совершить 12-ть заплывов, а затем начинается буря, которая уносит остатки корабля в морскую пучину. Крузо выбирает хорошее место и строит избушку, окруженную частоколом. Глава 7 Две недели Робинзон занимается сортировкой еды. Он раскладывает ее и прячет подальше в горах. Глава 8 Крузо придумал свой календарь.
Он общается только с собакой и котами с корабля. Путешественник ведет дневник, в который записывает все происходящее и окружающую природу. Он постоянно ждет, когда за ним придет помощь, и не отчаивается. Так минуло 6 месяцев. Крузо уже теряет надежду увидеть корабль на горизонте и решает, что ему нужно обустроить жилище для себя. Ильинского к роману Робинзон Крузо Глава 9 Крузо удается смастерить лопату и вырыть погреб.
В один из дней он обвалился и Робинзон начинает укреплять его сваями. Он охотится на коз, чтобы добывать пищу, и ловит диких голубей. Кроме того, он приручил раненого козленка и нашел колосья риса и ячменя. Он берет их с собой, чтобы посеять. Первые выращенные зерна он смог съесть только спустя 4 года. У него все никак не получается смастерить бочонки, что очень огорчает героя.
Вместо воска ему приходится пускать на свечи козий жир. Глава 10 На острове произошло землетрясение. Робинзон заболел, он страдает от лихорадки и пытается вылечиться с помощью табачной настойки. Во время землетрясения камни сдвинулись и Крузо смог добраться до корабельного трюма. Он разбирает его на части, а между делом печет черепаху на углях. Он все больше изучает остров, находит на нем новые съедобные ягоды и фрукты.
Когда приходит август, Крузо высушивает виноград, а затем наступает сезон дождей. Ильинского к роману Робинзон Крузо Глава 11 Пока идут дожди, герой занимает свои дни, плетя корзины. Также он отправился в поход на противоположную часть острова и выяснил, что там жить было бы намного комфортнее. Глава 12 Крузо выращивает свой рис и ячмень. Он тратит много сил на то, чтобы спасти их от птиц. В конце концов у него получается это сделать с помощью трупов членов их стай.
Глава 13 Герой нашел и приручил попугая. Он учит птицу говорит.
Тогда же Робинзон узнаёт что на острове каннибалов находятся ещё 16 пленных человек. После их спасения, Робинзон пытается построить корабль чтобы сбежать вместе с выжившими, однако в тот момент на остров приплывает корабль с пиратами-мятежниками, которые приплыли чтобы оставить на необитаемом острове капитана и верных ему людей.
Тогда Робинзон помогает капитану отбить корабль, после чего оставив неприятелей на острове, Робинзон наконец-то покидает остров спустя 28 лет прибывания на необитаемом острове. В 1686 году Робинзон с Пятницей покидают остров, а в 1687 году наконец-то прибывает обратно в Англию, где встречает своих родственников, которые давно считали его мёртвым. Вернувшись в Лиссабон, Робинзон успешно забирает прибыль со своей бразильской плантации, после чего становится очень богатым. Он перевозит своё богатство, путешествуя по суше, так как боялся снова попасть в кораблекрушение.
Вместе по пути Робинзон и Пятница ввязываются в последнее совместное приключение, в котором им приходится сражаться с волками и медведем. Дальнейшие приключения Робинзона Крузо[ ] Вторая менее известная часть истории Робинзона Крузо рассказывает как постаревший Робинзон снова ввязывается в приключение, намеренно посещая свой остров, потеряв Пятницу и посетив Юго-Восточную Азию, решил вернуться обратно в Англию, попутно преодолевая Сибирь. На всё приключение у Робинзона ушло 11 лет, в результате чего попадает в Англию он к 72 годам.
Они были тоже спасены и потом все вместе вызволили других пленённых европейцев. После их освобождения люди начинают строить на острове корабль. Неожиданно случилось событие, которого главный герой ждал с момента кораблекрушения: спустя 28 лет к острову подошло судно. Часть его команды взбунтовалась против своего капитана.
Она хотела бросить его на острове Робинзона. Тот вместе с товарищами отобрал у бунтовщиков оружие и вернул капитана на борт его корабля. Робинзон вернулся домой. Бывшему островитянину тогда было больше 60 лет. Это не помешало ему обзавестись на родине семьёй. Несмотря ни на что, необходимо никогда не отчаиваться и всегда оставаться человеком — вот чему учит история Робинзона Крузо. Пересказав роман «Робинзон Крузо» кратко, мы специально опустили ряд деталей, которые, может, не так важны для сюжета.
Однако они могут пригодиться на уроке литературы или при прохождении тестирования по произведению. Итак: Крузо стал хозяином плантации в Бразилии, в местах, где выращивали табак и сахарный тростник. Для обработки земли герой и его соседи решили купить рабов.
Краткое содержание: «Робинзон Крузо»
Робинзон Крузо-главный герой сказки,,Приключения Робинзона Крузо", которую написал Даниель Дефо Он потерпел кораблекрушение и таким образом попал на необитаемый остров. Обратимся к неизвестным моментам классической истории Робинзона Крузо и расскажем, кто стал прототипом легендарного литературного героя. Кто из нас не читал в детстве, добровольно или "из-под палки" (как того требовала школьная программа), приключенческий роман Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо? Сюжет «Приключений Робинзона Крузо» основан на реальной истории боцмана Александра Селькира, который четыре года прожил на необитаемом острове. Каждый, кто был советским ребенком, знает книгу Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо. Поэтому читателей так завораживал роман о Робинзоне Крузо, заточенном на необитаемом острове, но его автор Даниель Дефо никогда бы не выдумал эту историю с нуля.
День Робинзона Крузо
Изношенную со временем одежду пришлось выбросить, и тогда Александр сделал себе накидку из козьих шкур, проделывая дырки для прошивки с помощью гвоздя. Селькирк с котами и козами на острове. Со временем он забыл вкус алкоголя и табака и научился искать радость в природе, наблюдая за птицами, черепахами и прочими созданиями, населявшими Мас-а-Тьерра. Александр жил надеждой увидеть наконец на горизонте английские паруса, однако несколько раз ему приходилось прятаться вглубь острова, когда вместо англичан на берег высаживались испанцы. Участь попасть к ним плен пугала Селькирка даже больше одинокого островного забвения. Наконец, 2 февраля 1709 года он увидел долгожданный английский корабль — «Дюк». Капитан Вудс Роджерс сделал в своём журнале запись о том, что его команда обнаружила на острове шотландского моряка, прожившего здесь в одиночестве 4 года и 4 месяца. По словам Роджерса, к тому времени наружностью Селькирк напоминал лишь подобие человека — так сильно он оброс. Капитан также отметил, что Александр обладал большой силой, невероятно быстро бегал и практически разучился полноценно говорить по-английски. Тем не менее Селькирк всё же смог поведать экипажу «Дюка» свою удивительную историю. Неизвестно, поверили бы они Александру, если бы не Уильям Дампир, всё тот же капитан, под началом которого когда-то ходил моряк.
Дампир был одним из предводителей этой экспедиции и членом экипажа корабля Роджерса — он-то и узнал в заросшем дикаре своего старого подчинённого. Селькирк помогал морякам в ловле коз, варил для них похлёбку и кормил местными овощами и фруктами, за что Роджерс был очень признателен: его команда страдала от цинги. Александру выдали одежду, его побрили и отмыли. Когда же «Робинзону» предложили корабельную еду, оказалось, что желудок Селькирка совсем отвык от засоленных припасов и не мог их переварить. Впечатлённый историей Александра, Роджерс предложил ему должность второго помощника на «Дюке», которую тот с радостью принял.
Поговорив с капитаном, моряки убедили того высадить Робинзона на берегу, а дальнейший путь продолжать без него. Так Робинзон оказался в Азии. Уже по суше он продолжил свой путь домой в Англию. По пути он продолжал торговать и наращивать свой капитал, периодически надолго оставаясь на одном месте. Посетив Китай и Россию, Робинзон вернулся домой в Англию, тихо и спокойно доживая свой век. Реклама Серьезные размышления Робинзона Крузо До Робинзона Крузо дошли слухи недоброжелателей о том, что всё, описанное в предыдущих книгах, — вымысел и небывальщина. Возмущённый мужчина поспешил опровергнуть это, а также поделиться своими размышлениями на серьёзные темы. Я утверждаю, что мой рассказ, хотя и аллегоричен, всё же достаточно историчен, и что он является прекрасным примером жизни, полной беспрецедентных несчастий… В назидательной форме Робинзон делится своими умозаключениями, затрагивающими такие аспекты как одиночество, свобода слова, религия… Эти рассуждения отражают противоречивый дух современной автору эпохи. Пересказал Сергей Симиненко. За основу пересказа взяты издания романов в переводе М. Шишмарёвой и З. Журавской, а также работы В. Высоковой и А. Нашли ошибку? Пожалуйста, отредактируйте этот пересказ в Народном Брифли. Понравился ли пересказ? Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Что было непонятно?
Однако Александру удалось выжить в суровых условиях, он питался моллюсками, приручил одичавших коз и построил две хижины. В 1709 году моряка обнаружили английские корабли. Когда Селькирк вернулся в Лондон, то он рассказал свою удивительную историю писателю Ричарду Стилу, а тот опубликовал ее в газете. Путешественник Даниэль Фосс Прожил на необитаемом острове: 5 лет Фосс в конце XVIII века путешествовал на корабле «Негоциант» вместе с командой по северным морям, где они охотились на тюленей. Судно столкнулось с айсбергом, и 21 человеку удалось спастись, выбравшись на лодке. Полтора месяца они плавали по волнам, пока в живых не осталось двое человек. Вскоре шлюпку выбросило на берег, где Фосс лишился последнего товарища. А остров этот оказался далеко не райским: небольшой каменистый клочок суши, где ничего не было, кроме лежбища тюленей. Собственно, мясо тюленей и помогло Даниэлю выжить, а пил он дождевую воду. Только спустя пять лет, в 1809 году, проходивший мимо корабль подобрал Фосса. При этом бедолаге пришлось плыть до него, так как капитан побоялся, что посадит судно на мель.
Впрочем, боцман нашел на острове диких кошек, которых приручил, и, таким образом, обезопасил себя от хвостатых вредителей. Наличие коз, крыс и одичавших кошек говорило о том, что этот остров когда-то был обитаем, но следов других людей Селькирк так и не нашел. Чтобы не забыть человеческую речь, он разговаривал сам с собой и читал вслух Библию. Несмотря на то, что боцман был не самым праведным человеком, именно Библия, как он сам потом признавался, помогла ему остаться человеком в диком окружении. Однажды на остров, вероятно в поисках пресной воды, прибыли два испанских судна, но Селькирк, который был британским капером, побоялся к ним выйти так как испанцы его наверняка бы повесили на реях за пиратство. Корабли ушли, а боцман вновь остался наедине с козами и кошками. Спасение Робинзона и конец истории Но он все-таки был спасен. Спустя четыре года после его попадания на остров, 1 февраля 1709 года, за Селькирком вернулась его же флотилия под руководством Дампьера. Впрочем, состав её был уже другим, и судна «Сэнк Пор» там не было. Примечательно, что Вудс Роджерс, капитан судна «Герцог», занимавшегося непосредственно эвакуацией «Робинзона», в своем судовом журнале указал, что спасал «губернатора острова». Оказавшись на цивилизованной суше, Александр Селькирк стал завсегдатаем трактиров, где за кружкой пива рассказывал истории своих приключений на необитаемом острове. Вероятно, одним из свидетелей его хмельных выступлений стал и Даниэль Дефо. Сам же шотландец недолго пробыл на суше. Спустя некоторое время он вновь вернулся к каперскому ремеслу, однако через десять лет, у берегов Западной Африки, скончался от желтой лихорадки и был «похоронен в море» то есть выброшен за борт со всеми почестями.
Подлинная история Робинзона Крузо. Чьи приключения пересказаны в знаменитом романе?
В восстании герцога Монмута против Якова II Дефо принял участие, став персонажем битвы при Седжмуре, битве, проигранной мятежниками. В Ньюингтонской академии он изучает греческий и латынь, штудирует классическую литературу; потом становится приказчиком у оптового чулочного торговца. Книги зреют в нём. По торговым делам путешествуя, изучает европейскую жизнь; в последствии сам становится владельцем чулочного производства. Крепость и основательность в жизни влекут его: как Робинзона, узнавшего авторской волей Дефо меру совсем иного мира. К армии Вильгельма Оранского, вступившего в пространства Англии, Дефо присоединяется немедленно. Он любит короля. Он пишет в этот период жизни ряд блистательных сочинений: «Опыт о проектах», например, в каком ведёт речь об улучшение в делах политики, торговли, педагогики. Стиль его отработан, лёгок, ясен, если надо — кипящ.
Он становится советником короля: заказывающего ему и памфлеты. Всё это — бурное, необычное, говорящее о множественности одарённостей Дефо — меркнет постепенно рядом с Робинзоном Крузо — романом, становящимся альфой английского романа, и оставляющим Дефо в истории литературы на первых позициях. Неистовые молитвы Робинзона равны трудам по выживанию, столь же неистовым, переплетённые лентами необходимости в большей степени, нежели гирляндами надежд. Солью разъест душу отчаяние: равнодушное великолепие острова, равно как и величавое спокойствие вод, вспенившихся и разоривших корабль — словно противоречат деятельности… Гляди в небо: бесконечно-синее, и помирай. Нет, инстинкт, заложенный в человеке противоречит оному: Робинзон выбирает борьбу. В данном случае право выбора, обычно весьма условное для человека, у него было.
Жан Гранвиль Ни один из своих романов Дефо не позиционировал как роман, а раз за разом использовал один и тот же маркетинговый ход — выпускал поддельные мемуары без указания имени настоящего автора, полагая, что нон-фикшн куда интереснее вымысла. Той же возможностью вскоре после Дефо воспользовался Джонатан Свифт в «Путешествиях Гулливера» 1726—1727 , стилизованных под дневник: хотя в книге описывались события куда более фантастические, чем у Дефо, и тут нашлись читатели, поверившие рассказчику на слово. В развитии жанра романа поддельные мемуары Дефо сыграли ключевую роль. В «Робинзоне Крузо» Дефо предложил сюжет не просто нашпигованный приключениями, а держащий читателя в напряжении вскоре в той же Англии будет предложен термин «саспенс».
К тому же повествование было довольно цельным — с четкой завязкой, последовательным развитием действия и убедительной развязкой. По тем временам это было, скорее, редкостью. Например, вторая книга про Робинзона такой цельностью похвастаться, увы, не могла. Откуда вырос «Робинзон»? Сюжет «Робинзона Крузо» лег на подготовленную почву. При жизни Дефо была широко известна история шотландского моряка Александра Селькирка, который после ссоры со своим капитаном провел четыре с небольшим года на острове Мас-а-Тьерра в Тихом океане, в 640 км от побережья Чили сейчас этот остров называется Робинзон Крузо. Вернувшись в Англию, он не раз рассказывал в пивных о своих приключениях и в конце концов стал героем сенсационного очерка Ричарда Стила который, в частности, отмечал, что Селькирк — неплохой рассказчик. Присмотревшись к истории Селькирка, Дефо, однако, заменил остров в Тихом океане на остров в Карибском море, поскольку сведений об этом регионе в доступных ему источниках было куда больше. Это философский роман опять же, насколько можно применять этот термин к средневековой арабской книге о герое, живущем на острове с младенчества. То ли он был отправлен согрешившей матерью по морю в ларе и выброшен на остров явная аллюзия на сюжеты из Ветхого Завета и Корана , то ли «самозародился» из глины уже там в книге даны обе версии.
Далее герой был вскормлен газелью, самостоятельно научился всему, подчинил себе окружающий мир и научился отвлеченно мыслить. Книга была переведена в 1671 на латинский язык как «Философ-самоучка» , а в 1708 — на английский как «Улучшение человеческого разума». Этот роман повлиял на европейскую философию например, на Дж. Локка и литературу тот тип повествования, который немцы в XIX веке назовут «романом воспитания». Дефо в нем тоже подсмотрел немало интересного. Сюжет о познании окружающего мира и покорении природы хорошо сочетался с новым просвещенческим представлением о человеке, разумно устраивающем свою жизнь. Правда, герой Ибн Туфайля действует, не зная о цивилизации ничего; Робинзон же, наоборот, будучи цивилизованным человеком, воспроизводит приметы цивилизации у себя. С полузатонувшего корабля он забирает три Библии, навигационные приборы, оружие, порох, одежду, собаку и даже деньги правда, они пригодились лишь в финале романа. Он не забыл язык, ежедневно молился и последовательно соблюдал религиозные праздники, соорудил дом-крепость, ограду, смастерил мебель, трубку для табака, стал шить одежду, вести дневник, завел календарь, начал использовать привычные меры веса, длины, объема, утвердил распорядок дня: «На первом плане религиозные обязанности и чтение Священного Писания… Вторым из ежедневных дел была охота… Третьим была сортировка, сушка и приготовление убитой или пойманной дичи». Здесь, пожалуй, можно увидеть основной мировоззренческий посыл Дефо он есть, притом что книга о Робинзоне была явно написана и опубликована как коммерческая, сенсационная : современный человек третьего сословия, опираясь на свой разум и опыт, способен самостоятельно обустроить свою жизнь в полном согласии с достижениями цивилизации.
Это авторское представление вполне вписывается в идеологию века Просвещения с его приятием декартовской гносеологии «Мыслю, следовательно существую» , локковского эмпиризма весь материал рассуждения и знания человек получает из опыта и нового представления о деятельной личности, уходящего корнями в протестантскую этику. С последним стоит разобраться подробнее. Таблицы протестантской этики Жизнь Робинзона состоит из правил и традиций, определенных его родной культурой. Отец Робинзона, честный представитель среднего сословия, превозносит «среднее состояние» то есть аристотелевскую золотую середину , которая в данном случае заключается в разумном приятии жизненного удела: семья Крузо относительно обеспеченная и отказываться от «занимаемого по рождению положения в свете» нет смысла. Приведя отцовскую апологию среднего состояния, Робинзон продолжает: «И хотя так закончил отец свою речь он никогда не перестанет молиться обо мне, но объявляет мне прямо, что, если я не откажусь от своей безумной затеи, на мне не будет благословения Божия». Судя по сюжету романа, Робинзону понадобилось много лет и испытаний, чтобы понять, в чем суть отцовского предостережения. Жан Гранвиль На острове он заново прошел путь развития человечества — от собирательства до колониализма. Уезжая в финале романа с острова, он позиционирует себя как его владельца и во второй книге, вернувшись на остров, ведет себя как здешний вице-король. Пресловутое «среднее состояние» и бюргерская мораль в данном случае вполне сочетаются с дурным представлением XVIII века о неравноценности рас и допустимости работорговли и рабовладения. В начале романа Робинзон нашел возможным продать мальчика Ксури, с которым бежал из турецкого плена; после, если бы не кораблекрушение, планировал заняться работорговлей.
Тогда робинзон, рискуя жизнью, самостоятельно вплавь добрался до корабля и был наконец спасен. Примерно так выглядели каменистые берега острова, где провел 5 долгих лет Даниель Фосс История четвертая Русский северный робинзон В России тоже были свои робинзоны. Одним из них стал охотник Яков Миньков, сумевший в одиночестве прожить на острове Беринга один из Командорских островов, недалеко от Камчатки целых семь лет. К сожалению, об этом человеке и подробностях его робинзонады нам известно не очень много. В начале 19-го века Яков Миньков вместе с другими охотниками плавал на промысловом судне по северных островам. Главной задачей плавания была охота на песцов эти животные с очень ценным мехом водятся только на крайнем севере. Но корабль сбился с курса и не смог найти обратной дороги, а бедному охотнику пришлось выживать совсем одному на северном острове с суровым климатом. Он жил в оставленной кем-то маленькой рыболовной хижине, ловил рыбу, соорудил себе теплую одежду и обувь из шкур песцов и морских котиков. Особенно тяжело приходилось долгими и морозными северными зимами.
Для зимовок Яков Миньков построил себе юрту. Бывало, что ее целиком заносило снегом во время метелей. Вопреки всем трудностям, северному робинзону удалось выжить, дождаться проходившей мимо острова шхуны и спастись. В 1812 году Яков Миньков наконец вернулся домой. Остров Беринга, где провел 7 лет русский охотник Яков Миньков История пятая Добровольный робинзон Выживание в одиночку на необитаемом острове бывает добровольным. Одним из самых известных в мире добровольных робинзонов стал новозеландец Том Нил. В 1957 году он поселился на пустынном коралловом острове Суворова посреди Тихого океана. Возможно, вы сразу спросите, а откуда там взялся остров, названный именем русского полководца? Том Нил хорошо подготовился к жизни на острове.
Он взял с собой большой запас горючего, спичек, одеял, мыла, привез с собой семена злаков.
На судне остался маленький парень, который тоже был слугой. От него не следовало ожидать опасностей и Робинзон взял его с собой. Вместе они поплыли на лодке вдоль африканского побережья в надежде отыскать цивилизацию. Через несколько недель их лодку заметил португальский корабль и капитан принял бывших рабов на борт.
Автор «Робинзона Крузо» – шеф английской разведки
В 1970-80 годах, в условиях дефицита, книга Даниэля Дэфо "Робинзон Крузо" была одной из наиболее доступных для советских школьников приключенческих книжек. Захватывающий роман Даниэля Дефо «Робинзон Крузо» не теряет своей популярности у читателей самых разных возрастов по всему миру. «Робинзон Крузо» (англ. Robinson Crusoe) — роман Даниеля Дефо, впервые опубликованный в апреле 1719 года, и кратко названный по имени главного героя. Дефо Д. Робинзон Крузо после долгих и опасных приключений оказался на необитаемом острове и пробыл там 28 лет. Роман «Робинзон Крузо» дал начало классическому английскому роману и породил моду на псевдодокументальную художественную прозу; его нередко называют первым «подлинным» романом на английском языке.