Роман о приключениях Робинзона Крузо, человека, который с детства мечтал о море. «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо» написан как вымышленная автобиография Робинзона Крузо, моряка из Йорка, который провёл 28 лет на необитаемом острове после крушения судна. Итак, в «Робинзоне Крузо» читатель — современник Дефо мог найти всё то, что ему хотелось видеть в книгах — рассказ о путешествиях, о кораблекрушениях, описания невиданной природы и захватывающих дух стычек с дикарями. Итак, в «Робинзоне Крузо» читатель — современник Дефо мог найти всё то, что ему хотелось видеть в книгах — рассказ о путешествиях, о кораблекрушениях, описания невиданной природы и захватывающих дух стычек с дикарями.
Место и время действия
- Дефо, Даниэль. Робинзон Крузо. Кн. 1-2. Первое издание. Лондон, 1719.
- Как появился Робинзон Крузо и кто в России носил его имя
- Робинзон Крузо и Мюнхгаузен
- Журналистская и публицистическая деятельность
- Автор «Робинзона Крузо» – шеф английской разведки. Я познаю мир. Криминалистика
- Даниэль Дефо. «Робинзон Крузо» (Перевод Марии Шишмаревой)
Робинзон Крузо - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно
Итак, в «Робинзоне Крузо» читатель — современник Дефо мог найти всё то, что ему хотелось видеть в книгах — рассказ о путешествиях, о кораблекрушениях, описания невиданной природы и захватывающих дух стычек с дикарями. 1731) – английский писатель и публицист, создатель первого классического приключенческий романа «Робинзон Крузо». 1731) – английский писатель и публицист, создатель первого классического приключенческий романа «Робинзон Крузо». Произведение автора дало толчок новому литературному направлению и кинематографу, а имя Робинзона Крузо стало нарицательным. При упоминании имени того, кто написал «Робинзона Крузо», сразу возникает образ интеллигента – типичного представителя эпохи Просвещения. "Робинзон Крузо" писался для взрослых, но в России оказался чтением для подростков.
Даниэль Дефо. «Робинзон Крузо» (Перевод Марии Шишмаревой)
Попробуйте найти хоть одно упоминание о разведчиках в «Робинзоне Крузо»! А ведь сам автор считал, что жизнь его героя переплетается с его собственной. Мало кто знает, что Даниэль Дефо был успешным и самостоятельно действующим разведчиком, сделал карьеру и стал первым шефом организованной английской разведки. Правда, он скрывал свою настоящую профессию. Истина о жизни писателя стала известна лишь много лет спустя после его смерти.
Оказалось, что они проросли из сора, остававшегося в одном из мешков.
Это позволило Робинзону начать выращивать обе культуры. Другим важным событием стало неожиданное землетрясение, которое сильно напугало Робинзона. Он стал искать более безопасное место для жилища. Глава 10 Дневник Робинзона с 1 мая по 30 сентября 1660 г. Землетрясение перебросило остатки разбитого корабля ближе к берегу.
Робинзон забрал все, что еще могло пригодиться. В июне он очень тяжело заболел лихорадкой и на протяжении двух недель опасался за свою жизнь. В середине июля Робинзон решил осмотреть весь остров. На севере он обнаружил прекрасную долину, в которой росли различные фрукты. Место настолько ему понравилось, что он построил там «дачу».
Прошел уже год пребывания Робинзона на острове. Глава 11 Робинзон начал плести корзины, которые очень ему пригодились для переноски и хранения разных вещей. Также он исследовал противоположный берег острова, с которого увидел милях в сорока какую-то землю. В этом месте он обнаружил много черепах и птиц. Поймав одного попугая, Робинзон принес его к себе и стал учить говорить.
Глава 12 В декабре Робинзон построил вокруг поля ограду для защиты от диких зверьков и собрал хороший урожай ячменя и риса. Теперь у него было зерно, но появилась новая проблема: каким образом получить муку и печь хлеб? Глава 13 У Робинзона не было посуды, поэтому он решил научиться гончарному ремеслу. После многих неудачных попыток и него стали получаться неказистые глиняные сосуды. Догадавшись обжигать их в огне, Робинзон изготовил, наконец-то горшок и впервые сварил бульон.
Затем он смастерил ступу и пест. Намолов муки, Робинзон смог испечь хлеб. К этому времени он находился на острове уже три года. Глава 14 Робинзона не покидала мысль о том, чтобы вырваться с необитаемого острова. С этой целью он начал строить пирогу.
Срубив огромное дерево и потратив неимоверное количество времени и сил, Робинзон сделал большую лодку. Однако затея оказалась глупой: пирогу было невозможно вытащить из леса в море. Одежда, защищающая от палящего солнца и дождей, постепенно изнашивалась. Робинзон научился шить грубые куртки и штаны из шкур животных. Глава 15 Прошло еще пять лет.
За это время Робинзон сделал еще одну лодку, поменьше первой, и смог спустить ее на воду. На ней он хотел объехать вокруг острова. Плавание чуть не окончилось трагедией. Лодка попала в струю сильного течения, которое могло унести ее в открытое море. Робинзону невероятно повезло, что он смог вернуться на остров.
Новой неприятностью стал подходящий к концу запас пороха. Глава 16 Проблема с порохом заставила Робинзона задуматься о пропитании. Выход он нашел в разведении коз. Поймав несколько козлят, Робинзон приручил их и за полтора года развел целое стадо, пасущееся в нескольких загонах. Глава 17 На пятнадцатом году «заключения» на острове Робинзон, идя по берегу, внезапно увидел отпечаток человеческой ноги.
В ужасе он прибежал в свое жилище и три дня никуда не выходил. Постепенно страх прошел; Робинзон решил, что это был его след. Однако вернувшись на это место и сравнив отпечатки, он понял, что на острове кто-то был, скорее всего, дикари с соседних островов. На этот раз Робинзон действовал обдуманнее. Он еще тщательнее замаскировал свое жилище, насадив вокруг деревьев.
Дикари никогда бы не смогли отыскать его в густом лесу. Глава 18 Спустя еще два года Робинзон обнаружил на западном побережье острова человеческие черепа и кости, лежащие недалеко от остатков костра. Он понял, что на этом месте часто высаживаются дикари-людоеды. С этого времени Робинзон стал вести себя очень осторожно, постоянно опасаясь внезапного нападения. Неожиданным подарком судьбы стала находка Робинзоном огромной пещеры, вход в которую было нелегко отыскать.
Эта пещера могла стать надежным убежищем. Робинзон перенес в нее самые ценные вещи: оружие и порох.
В романе подробно описана зимовка в Тобольске, где проживали ссыльные московские дворяне, князья, военные. Особенно близко сходится путешественником с опальным министром князем Голицыным. Он предлагает содействовать его бегству из Сибири, но старый вельможа отказывается, и путешественник увозит из России его сына. Третья часть эпопеи "Серьезные размышления в течение жизни и удивительные приключения Робинзона Крузо, включающие его видения ангельского мира" - не художественное произведение, а скорее эссе на социально-философские и религиозные темы.
Кстати, второй роман о приключениях Робинзона Крузо, изданный в Англии также в 1719 году, в России не издавался с 1935 года более 60 лет - до 1996 года. Прогулки по Новодевичьему". Необычную фамилию получил крестьянин Николай Фокин, сбежавший из родной деревни, добравшийся до Архангельска и поступивший там юнгой на торговое судно. В одном из плаваний в Индийском океане капитан заметил остров, не обозначенный на карте. Приказал спустить на воду шлюпку и разведать, что же там. На полпути до берега штормовые волны перевернули шлюпку, и гребцы оказались в воде.
Некоторые вплавь добрались до судна, а юнга Фокин и один из матросов доплыли до необитаемого острова. Только через трое суток погода позволила послать за ними шлюпку.
Однако при всей своей кажущейся простоте это произведение удивительно многогранно: это и книга путешествий, и образцовый авантюрный роман, и особый тип островной утопии, получивший название «робинзонада», и «трактат о естественном воспитании», и проникновенная исповедь заглавного героя, и философская притча о смысле человеческой жизни… В настоящем издании впервые в России представлен полный комплект иллюстраций чешского художника Зденека Буриана, одного из самых известных в мире художников-иллюстраторов. Это уникальное издание «Робинзона Крузо» станет прекрасным подарком для всех любителей бессмертной литературы!
Даниель Дефо
Популярность «Робинзона Крузо» сподвигла Дефо написать продолжения. Книга "Робинзон Крузо" – один из самых жизнеутверждающих романов в мире. «Робинзон Крузо» – дебютный роман французского писателя Даниэля Дефо, впервые опубликованный в 1719 году. По мнению исследователей творчества Дефо, автор «Робинзона Крузо» не только читал книгу «Удивительные приключения Хенри Питмана», но и приятельствовал с ним. Автор решается написать продолжении книги «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо», но вторая часть оказалась менее интересной, но это не отменяет того факта, что она пользовалась большим спросом.
Аудиокниги слушать онлайн
| Такие разные «Робинзоны»: о двух версиях любимой приключенческой классики / | "Робинзон Крузо" писался для взрослых, но в России оказался чтением для подростков. |
| Читать "Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо" - Дефо Даниэль - Страница 1 - ЛитМир Club | Д. Дефо использовал рассказы о приключениях штурмана и написал свой роман о Робинзоне Крузо. |
| Даниэль Дефо. история написания романа «Робинзон Крузо» | 1660 — 1731) — английский писатель и публицист, известен сегодня главным образом как автор романа «Робинзон Крузо» (таково принятое в научном литературоведении и издательской практике сокращенное название первой книги трилогии о Робинзоне). |
Гениальный пиар через века: Робинзон Крузо как идеальный господин мира
В одно из таких посещений он спасает пленного дикаря, которого собирались съесть. Он учит туземца английскому языку и называет его Пятницей, так как спас его именно в этот день недели. Крузо выясняет, что Пятница родом с Тринидада , который можно увидеть с его острова, и что он был захвачен в плен во время сражения между индейскими племенами. При следующем замеченном посещении острова каннибалами Крузо с Пятницей нападают на дикарей и спасают ещё двух пленников. Один из них оказывается отцом Пятницы, а второй — испанцем , корабль которого также потерпел крушение. Кроме него, с корабля спаслись ещё 16 испанцев и португальцев , которые находились в бедственном положении у дикарей на материке. Крузо решает отправить испанца вместе с отцом Пятницы на лодке, чтобы привезти его товарищей на остров и совместными усилиями построить корабль, на котором они все могли бы отплыть к цивилизованным берегам. Пока Крузо ожидает возвращения испанца с его командой, к острову прибывает неизвестный корабль. Этот корабль оказывается захвачен мятежниками, которые собираются высадить на острове капитана с преданными ему людьми. Крузо и Пятница освобождают капитана и помогают ему вернуть контроль над судном. Наиболее ненадёжных мятежников оставляют на острове, а Крузо после 28 лет [Комм.
Затем Крузо отправляется в Лиссабон , чтобы получить прибыль за свою плантацию в Бразилии, что делает его очень богатым. После этого он перевозит своё богатство в Англию, проделывая большую часть пути по суше из опасения вновь попасть в неприятности при плавании по морю. Пятница сопровождает его, и по пути они попадают в последнее совместное приключение, когда борются с голодными волками и медведем при пересечении Пиренеев.
Построенный в форме дневника, роман-путешествие повествует об опыте Крузо как моряка и его двадцати восьми годах, проведённых на необитаемом острове близ Тринидада, где карибские каннибалы убивают и едят пленников. Роман приобретает планово-исповедальный тон. Внутренние переживания Крузо, религиозные сомнения и в то же время твёрдая вера в Божье провидение создают образ героя, который, кажется, претерпевает множество изменений. Вопреки желанию и мудрости своих родителей Крузо отправляется в своё первое путешествие в возрасте 18 лет. Через шесть дней после первого путешествия сильный шторм разрушает лодку, оставляя Крузо на мели недалеко от дома. Крузо решает продолжить путь в Лондон, где он знакомится с капитаном корабля, направляющегося в Гвинею. Из своего первого африканского путешествия Крузо возвращается с небольшим запасом золота.
Во время второго путешествия корабль Крузо захватывают пираты. Крузо проводит два года в рабстве в Салли, в Марокко. Он бежит вместе с Ксури, своим товарищем по рабству, и через несколько дней его спасает корабль, направляющийся в Бразилию, на котором служит португальский капитан. Капитан помогает Крузо приобрести плантацию в Бразилии.
И действительно, данный роман весь проникнут пафосом рационализма. Ведь главный герой с помощью разумного использования имеющихся в его распоряжении природных ресурсов полностью видоизменяет ландшафт окружающей среды, так что впоследствии здесь даже возникла колония поселенцев. Однако автор, человек своего времени, тем не менее, пошел дальше. Писатель не только утверждал торжество человеческого разума над силами природы, но и делал много интересных художественных находок, которые превратили его в писателя мирового уровня. Особенности произведения Пожалуй, самое главное достоинство произведения — это его достоверность. Автор описывает удивительные приключения своего героя очень просто, без лишнего пафоса, что и сделало этого персонажа таким любимым у миллионов читателей. Повествование ведется от первого лица. Этот человек рассказывает о своей одинокой жизни на острове без лишних эмоций и драматизма. Напротив, он излагает события спокойно и неторопливо. Крузо последовательно описывает свою работу и труд по выживанию на необитаемом острове, и это придает истории достоверность. Второе несомненное достоинство романа — это его язык. Писатель мастерски передал картины природы, особенно хорошо ему удались пейзажные зарисовки. Влияние Трудно переоценить тот вклад в мировую литературу, которую внес Дефо. Впоследствии в европейской литературе появились произведения, которые имели прямые отсылки к культовому роману. Одно из них — сочинение пастыря Й. Висса, который написал произведение «Приключения швейцарской семьи Робинсонов». Сюжет данной книги очень похож на указанное произведение с той лишь разницей, что в этот раз на острове оказывается не один человек, а целая семья.
Однако тяга к приключениям была сильнее, поэтому 1 сентября 1651 года Робинзон, которому на тот момент было восемнадцать лет, не спросив разрешения у родителей, вместе с приятелем сел на корабль, отправлявшийся из Гулля в Лондон. Глава 2 В первый же день корабль попал в сильный шторм. Робинзону было плохо и страшно от сильной качки. Он тысячу раз клялся, что если все обойдется, то он вернется к отцу и больше никогда не будет плавать в море. Однако наступивший штиль и стакан пунша помогли Робинзону быстро забыть обо всех «благих намерениях». Моряки были уверены в надежности своего судна, поэтому все дни проводили в развлечениях. На девятый день плавания с утра разыгрался страшный шторм, корабль дал течь. Проходившее мимо судно бросило им шлюпку, и к вечеру им удалось спастись. Робинзону было стыдно вернуться домой, поэтому он решил снова отправиться в плавание. Глава 3 В Лондоне Робинзон познакомился с почтенным пожилым капитаном. Новый знакомый предложил Крузо отправиться вместе с ним в Гвинею. Во время пути капитан обучал Робинзона корабельному делу, что очень пригодилось герою в дальнейшем. В Гвинее Крузо удалось выгодно выменять привезенные побрякушки на золотой песок. После смерти капитана Робинзон снова отправился в Африку. На этот раз путешествие было менее удачным: по дороге на их корабль напали пираты — турки из Салеха. Робинзон попал в плен к капитану разбойничьего судна, где пробыл почти три года. Наконец ему представился шанс бежать — разбойник отправил Крузо, мальчика Ксури и мавра рыбачить в море. Робинзон взял с собой все необходимое для долгого плавания и по дороге сбросил мавра в море. Робинзон держал путь на Зеленый мыс, надеясь встретить европейский корабль. Глава 4 Через много дней плавания Робинзону пришлось сойти на берег и попросить у дикарей еды. Мужчина отблагодарил их тем, что убил из ружья леопарда. Дикари отдали ему шкуру животного. Вскоре путешественникам встретился португальский корабль. На нем Робинзон добрался в Бразилию. Глава 5 Капитан португальского корабля оставил Ксури у себя, пообещав сделать его моряком. Робинзон четыре года прожил в Бразилии, занимаясь выращиванием сахарного тростника и производством сахара. Как-то знакомые купцы предложили Робинзону снова совершить путешествие в Гвинею. На двенадцатый день на корабль налетел сильный шквал. Непогода длилась двенадцать дней, их судно плыло туда, куда его гнали волны. Когда корабль сел на мель, матросам пришлось пересесть на шлюпку. Однако через четыре мили «разъяренный вал» перевернул их судно. Робинзона волной выбросило на берег. Он, единственный из экипажа, остался в живых. Ночь герой провел на высоком дереве. Глава 6 Утром Робинзон увидел, что их корабль прибило ближе к берегу. Используя запасные мачты, стеньги и реи, герой сделал плот, на котором переправил на берег доски, сундуки, съестные припасы, ящик с плотничьими инструментами, оружие, порох и другие необходимые вещи. Вернувшись на сушу, Робинзон понял, что находится на необитаемом острове.
История создания «Робинзона Крузо» Даниэлем Дефо
Даниэл Дефо Робинзон Крузо ГЛАВА ПЕРВАЯ Семья Робинзона. Весь экипаж, кроме меня, утонул; я же, несчастный Робинзон Крузо, был выброшен полумертвым на берег этого проклятого острова, который назвал островом Отчаяния. Робинзон Крузо «Однажды, когда я находился в Гулле, куда я попал случайно, без всякой мысли о побеге, один мой приятель, отправлявшийся в Лондон на корабле своего отца, стал уговаривать меня ехать с ним, соблазняя, как это водится у моряков, тем.
Робинзон Крузо - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно
Эль Лисицкий. Ганновер, 1923. Казимир Малевич. Витебск, 1920. Путешествие из Петербурга в Москву. Ганц Кюхельгартен, идиллия в картинках. СПб, 1829. Виды села Грузино. СПб, 1821-1824. Самаркандский куфический коран. СПб, 1905.
Солнцев Ф. Древности Российского государства. Москва, 1849-1953. Висковатов А. СПб, 1841-1862. Крученых А. Дефо, Даниэль. Робинзон Крузо. Первое издание. Лондон, 1719.
Written by Himself. London: Printed for William Taylor, 1719. PMM 180. Engraved frontispiece portrait of Crusoe, engraved foldout map in vol. Contemporary calf, not uniform, vol. Red half morocco folding-case vol. Аукцион Сотбис. Property from the Library of the Late Mrs. Insley Blair. Провенанс: Hamond ms.
It was an immediate success, widely translated, and which inspired a huge number of imitations and adaptations across the world since publication. The first part was published on 25 April 1719 in an edition of 1,000 copies; the sequel, Farther Adventures of Robinson Crusoe, was published in August the same year. Как известно, 25 апреля 1719 года тиражом 1000 экз. В августе 1719 года Даниэль Дефо выпускает продолжение — «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо», а ещё год спустя — «Серьезные размышления Робинзона Крузо», но в сокровищницу мировой литературы вошла лишь первая книга. Этот лот включает в себя первые две книги в первом издании. Вторая книга — «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо» — менее известна; в России она полностью не издавалась с 1935 по 1992 годы только в пересказе, а последняя часть, «Робинзон в Сибири», в сокращении. В ней престарелый Робинзон, посетив свой остров и потеряв Пятницу, доплыл по торговым делам до берегов Юго-Восточной Азии и вынужден добираться в Европу через всю Россию, чтобы из Архангельска отплыть в Англию. Третья книга Дефо о Робинзоне Крузо, до сих пор не переведённая на русский язык, озаглавлена «Серьёзные размышления Робинзона Крузо» англ. Serious Reflections of Robinson Crusoe и представляет собой сборник эссе на нравственные темы; имя Робинзона Крузо употреблено автором для того, чтобы привлечь интерес публики к этому произведению. Хотя нас интересует, естественно, только первая книга.
Но на аукционах продаются как одна первая книга, так и первые две и все три вместе - на конечную цену состав сильно не влияет. Главное, чтобы была в наличии первая. В переводе на русский: «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего 28 лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля кроме него погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами; написанные им самим». Сюжет, скорее всего, основан на реальной истории Александра Селькирка, боцмана судна «Cinque Ports» «Пять Портов» , отличавшегося крайне неуживчивым и склочным характером. В 1704 году он был высажен по собственному требованию на необитаемый остров, снабжён оружием, продовольствием, семенами и инструментами. На этом острове Селькирк прожил до 1709 года. Короткая справка: Селькирк, Александр англ. Alexander Selkirk, Selcraig, 1676 — 13 декабря 1721 — шотландский моряк, проведший 4 года и 4 месяца в 1704—1709 годах на необитаемом острове Мас-а-Тьерра ныне — Робинзон-Крузо в составе архипелага Хуан-Фернандес в Тихом океане, в 640 километрах от побережья Чили. Вспыльчивый и своенравный, он постоянно вступал в конфликты с капитаном судна Страдлингом. После очередной ссоры, которая произошла возле острова Мас-а-Тьерра, Селькирк потребовал, чтобы его высадили; капитан немедленно удовлетворил его требование.
Правда, позже моряк просил капитана отменить свое распоряжение, но тот был неумолим, и Селькирк смог покинуть остров только более чем через четыре года. Вернувшись в родной городок Ларго, Селькирк поначалу жил спокойно; посещал пивные, где рассказывал о своих приключениях. Судя по воспоминаниям современников, он был неплохим рассказчиком. Так, сэр Ричард Стил в 1713 году отмечал в журнале «Англичанин», что «его очень интересно слушать, он трезво мыслит и весьма живо описывает пребывание души на разных этапах столь длительного одиночества». Однако Селькирк так и не смог адаптироваться к новой обстановке. Он поступил в королевский флот в чине лейтенанта и умер на борту судна «Веймут». Согласно записям судового журнала, смерть наступила в 8 часов вечера 13 декабря 1721 года; причиной её послужила, скорее всего, жёлтая лихорадка. Селькирк был похоронен в море у берегов Западной Африки. Книга «Жизнь и необыкновенные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка» вышла в свет в апреле 1719 года в лондонском издательстве «У корабля», которым владел Уильям Тейлор. А написал её не Робинзон Крузо, как указывалось в названии, а плодовитый журналист Даниель Дефо Daniel Defoe, 1660—1731.
В ту пору ему уже почти исполнилось 60 лет. Был он сыном мясника и к писательству шёл долго и трудно. Хотел стать священником, затем торговал тканями. На сороковом году жизни стал журналистом, писавшим обо всех и всём. Политические сатиры и памфлеты Дефо в конце концов привели его в тюрьму. Но и здесь он умудрился издавать еженедельную газету для заключённых. О приключениях Селькирка Дефо узнал из небольшого очерка литератора Ричарда Стилла Richard Steele, 1672-1729 , опубликованного в 1713 году в журнале «Англичанин» The Englishman. А может быть, и из записок капитана Роджерса, снявшего Селькирка с острова; записки эти издавались несколько раз. Имя Дефо было известно и ранее. Но именно «Робинзон Крузо» принёс ему небывалую популярность.
Вышла книга в апреле 1719 года и за три следующих месяца допечатывалась четыре раза. Писатель на гребне успеха написал ещё две книги о своём герое, но они были значительно слабее, чем первая. Что привлекало читателей в Робинзоне Крузо? Прежде всего то, что восхищает наших современников в американских бестселлерах: умение решать сложнейшие проблемы нелёгкого бытия самостоятельно, ни на кого не надеясь. Роман был написан для взрослых. Но в дальнейшем стал детской книгой. Этому в немалой степени способствовало упоминание о том, что Эмиль, герой одноимённого романа Жан Жака Руссо Jean-Jacques Rousseau, 1712-1778 , будучи 15 лет от роду, читал не Аристотеля и не Бюффона, как это было принято, а «Робинзона Крузо». Для детей, впрочем, роман Даниеля Дефо не раз пересказывали, сильно сокращая его и освобождая от морально-религиозных пассажей. В 1720 году «Робинзона Крузо» перевели на немецкий, а вскоре и на многие другие языки. В России книга «Жизнь и приключения Робинзона Круза, природного англичанина» была издана Академической типографией впервые в двух томах в 1762-1764 годах.
Литератор Яков Трусов перевёл знаменитую книгу не с английского, а с французского языка. Тираж этого первого издания был 1200 экземпляров. Новые издания появились в 1787 и 1797 годах.
Страх отнимает у нас способность распоряжаться теми средствами, какие разум предлагает нам в помощь. Если дикари, рассуждал я, найдут моих коз и увидят мои поля с растущим на них хлебом, они будут постоянно возвращаться на остров за новой добычей; а если они заметят моё жилье, то непременно примутся разыскивать его обитателей и доберутся до меня. Поэтому первой моей мыслью было переломать изгороди всех моих загонов и выпустить весь окот, затем перекопать оба поля и таким образом уничтожить всходы риса и ячменя, наконец, снести свою дачу, чтобы неприятель не мог открыть никаких признаков присутствия на острове человека. It deprives them of the use of those means which reason offers for their relief. The first thing I proposed to myself was, to throw down my enclosures, and turn all my tame cattle wild into the woods, that the enemy might not find them, and then frequent the island in prospect of the same, or the like booty; then to the simple thing of digging up my two corn fields, that they might not find such a grain there, and still to be prompted to frequent the island; then to demolish my bower and tent, that they might not see any vestiges of my habitation, and be prompted to look farther, in order to find out the persons inhabiting. Пускай они преступны; но коль скоро сам бог в течение стольких веков предоставляет им творить зло безнаказанно, то, значит, на то его воля.
Как знать? Во всяком случае, мне эти люди не сделали зла; по какому же праву я хочу вмешаться в их племенные распри? На каком основании я должен отомстить за кровь, которую они так неразборчиво проливают? Я рассуждал следующим образом: «Почём я знаю, осудит ли их господь? Несомненно одно: в глазах каннибалов каннибализм не есть преступление, их разум не находит ничего предосудительного в этом обычае, и совесть не упрекает их за него. Они грешат по неведению и, совершая свой грех, не бросают этим вызова божественной справедливости, как делаем мы, когда грешим. Для них убить военнопленного — такая же обыкновенная вещь, как для нас зарезать быка, и человеческое мясо они едят так же спокойно, как мы баранину». Эти размышления привели меня к неизбежному выводу, что я был неправ, произнося свой строгий приговор над дикарями-людоедами, как над убийцами. Теперь мне было ясно, что они не более убийцы, чем те христиане , которые убивают военнопленных или, — что случается ещё чаще, — предают мечу, никому не давая пощады, целые армии, даже когда неприятель положил оружие и сдался.
А потом ещё мне пришло в голову, что, каких бы зверских обычаев ни придерживались дикари, меня это не касается. Меня они ничем не обидели, так за что же мне было их убивать? С тех времён самое имя испанца внушает ужас всякой человеческой душе, исполненной человеколюбия и христианского сострадания, как будто Испания такая уж страна, которая производит людей, неспособных проникнуться христианскими правилами, чуждых всякому великодушному порыву, не знающих самой обыкновенной жалости к несчастным, свойственной благородным сердцам. I debated this very often with myself thus: How do I know what God himself judges in this particular case? It is certain these people do not commit this as a crime; it is not against their own consciences reproving, or their light reproaching them. They do not know it to be an offence, and then commit it in defiance of divine justice, as we do in almost all the sins we commit. They think it no more a crime to kill a captive taken in war, than we do to kill an ox; nor to eat human flesh, than we do to eat mutton. When I had considered this a little, it followed necessarily, that I was certainly in the wrong in it; that these people were not murderers in the sense that I had before condemned them in my thoughts, any more than those Christians were murderers, who often put to death the prisoners taken in battle; or more frequently, upon many occasions, put whole troops of men to the sword, without giving quarter, though they threw down their arms and submitted. Что является спасением для одного, губит другого;..
Припав лицом к земле, он опять поставил себе на голову мою ногу, как уже делал это раньше, и вообще всеми доступными ему способами стирался доказать мне свою бесконечную преданность и покорность и дать мне понять, что с этого дня он будет мне слугой на всю жизнь. Я понял многое из того, что он хотел мне сказать, и в свою очередь постарался объяснять ему, что я им очень доволен. Тут же я начал говорить с ним и учить отвечать мне. Прежде всего я объявил ему, что его имя будет Пятницей , так как в этот день неделя я спас ему жизнь. Затем я научил его произносить слово «господин» и дал понять, что это мое имя;.. At last he lays his head flat upon the ground, close to my foot, and sets my other foot upon his head, as he had done before; and after this, made all the signs to me of subjection, servitude, and submission imaginable, to let me know how much he would serve me as long as he lived. I understood him in many things, and let him know I was very well pleased with him. In a little time I began to speak to him, and teach him to speak to me; and first, I made him know his name should be Friday, which was the day I saved his life; and I called him so for the memory of the time; I likewise taught him to say Master, and then let him know that was to be my name;.. Оовокеки ходят туда и говорят там О!
Из всего этого я заключил, что обман практикуется духовенством даже среди самых невежественных язычников и что искусство облекать религию тайной, чтобы обеспечить почтение народа к духовенству, изобретено не только в Риме , но, вероятно, всеми религиями на свете… … I began to instruct him in the knowledge of the true God. I asked him, if ever he went thither to speak to him? He said, No, they never went that were young men; none went thither but the old men; whom he called their Oowookakee, that is, as I made him explain it to me, their religious, or clergy; and that they went to say O! By this I observed, that there is priestcraft even amongst the most blinded ignorant Pagans in the world; and the policy of making a secret religion, in order to preserve the veneration of the people to the clergy, is not only to be found in the Roman, but perhaps among all religious in the world… … их варварские обычаи меня не касаются; это — несчастное наследие, перешедшее к ним от предков, проклятие, которым их покарал господь. Но если господь их покинул, если в своей премудрости он рассудил за благо уподобить их скотам, то во всяком случае меня он не уполномочивал быть их судьёю, а тем более палачом. И, наконец, национальные пороки не подлежат отмщению отдельных людей.
С тех пор он начал разводить коз. Глава 17 Как-то Робинзон обнаружил на берегу след человеческой ноги. Крузо спрятался дома и всю ночь провел в мыслях о том, как на острове оказался человек.
Успокаивая себя, Робинзон даже начал думать, что это был его собственный след. Однако вернувшись на то же место, он увидел, что отпечаток ноги был намного больше его ступни. В страхе Крузо хотел распустить весь скот и перекопать оба поля, но после успокоился и передумал. Робинзон понял, что дикари приезжают на остров лишь иногда, поэтому ему важно просто не попадаться им на глаза. Для дополнительной безопасности Крузо вбил колья в промежутки между густо посаженными ранее деревьями, создав таким образом вторую стену вокруг своего жилья. Всю площадь за наружной стеной он засадил деревьями, похожими на иву. Через два года вокруг его дома зазеленела роща. Глава 18 Через два года на западной части острова Робинзон обнаружил, что сюда регулярно приплывают дикари и устраивают жестокие пиры, поедая людей. Опасаясь, что его могут обнаружить, Крузо старался не стрелять, начал с осторожностью разводить огонь, обзавелся древесным углем, который почти не дает при горении дыма.
В поисках угля Робинзон нашел обширный грот, который сделал своей новой кладовой. Глава 19 В один из дней декабря, выйдя из дому на рассвете, Робинзон заметил на берегу пламя костра — дикари устроили кровавое пиршество. Наблюдая за людоедами из подзорной трубы, он увидел, что с приливом те отплыли с острова. Через пятнадцать месяцев недалеко от острова проплывал корабль. Робинзон всю ночь жег костер, но утром обнаружил, что судно потерпело крушение. Глава 20 Робинзон на лодке отправился к разбитому кораблю, где нашел собаку, порох и некоторые нужные вещи. Крузо прожил еще два года «в полном довольстве, не зная лишений». Робинзон решил спасти одного из тех, кого людоеды привозили на остров в качестве жертвы, чтобы вдвоем выбраться на свободу. Однако дикари появились снова только спустя полтора года.
Глава 21 К острову причалило шесть индейских пирог. Дикари привезли с собой двоих пленников. Пока они занимались первым, второй бросился убегать. За беглецом гналось три человека, двоих Робинзон застрелил из ружья, третьего — саблей убил сам убегающий. Крузо знаками подозвал испуганного беглеца к себе. Робинзон отвел дикаря в грот и накормил его. Дикарь всеми возможными знаками показал Робинзону, что с этого дня будет служить ему всю жизнь. Крузо начал постепенно учить его нужным словам. Прежде всего — сообщил, что будет называть его Пятницей в память дня, в который спас ему жизнь , обучил словам «да» и «нет».
Дикарь предложил съесть убитых врагов, однако Крузо показал, что ужасно рассержен этим его желанием. Пятница стал для Робинзона настоящим товарищем — «никогда ни один человек не имел такого любящего, такого верного и преданного друга». Глава 22 Робинзон брал Пятницу с собой на охоту в качестве помощника, приучал дикаря питаться мясом животных. Пятница начал помогать Крузо по хозяйству. Когда дикарь обучился основам английского языка, он рассказал Робинзону о своем племени. Индейцы, от которых ему удалось сбежать, победили родное племя Пятницы. Крузо расспрашивал товарища об окружающих землях и их обитателях — народах, которые живут на соседних островах. Как оказалось, соседняя земля — это остров Тринидад, где живут дикие племена карибов. Дикарь объяснил, что к «белым людям» можно добраться на большой шлюпке, это подарило Крузо надежду.
Глава 23 Робинзон научил Пятницу стрелять из ружья. Когда дикарь хорошо освоил английский, Крузо поделился с ним своей историей. Пятница рассказал, что как то у их острова разбился корабль с «белыми людьми». Они были спасены туземцами и остались жить на острове, став для дикарей «братьями». Крузо начинает подозревать Пятницу в желании сбежать с острова, однако туземец доказывает свою преданность Робинзону. Дикарь сам предлагает помочь Крузо вернуться домой. Мужчины за месяц сделали пирогу из ствола дерева. Крузо поставил в лодке мачту с парусом. Глава 24 Переждав сезон дождей, Робинзон и Пятница начали готовиться к предстоящему плаванью.
В один из дней к берегу причалили дикари с очередными пленниками.
Это был шотландец по имени Александр Селькирк ». Вернувшись на родину, Селькирк заявил: «Теперь у меня капитал, но никогда больше не буду я так счастлив, как в те дни... Родился в 1711 году.
Родился в 1632 году. Родился в Ларго Шотландия. Родился в Йорке Англия. После пленения пиратами сам стал пиратом.
После пленения пиратами был продан в рабство, бежал через несколько лет. Отправился в плавание боцманом за золотом. Отправился в плавание совладельцем судна за невольниками. На остров попал по своей воле из-за вражды с капитаном корабля.
На остров попал после кораблекрушения. Прожил на острове 4,5 года. Прожил на острове 28 лет. Был спасен случайно зашедшим кораблем.
Был спасен кораблем, захваченным пиратами помог капитану вновь овладеть своим кораблем. Через несколько лет вновь поступил на службу и погиб. Стал богатым человеком, принял решение остаться жить в Англии. Слайд 9 Прославленный роман «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо» был написан Дефо на 58-м году жизни и увидел свет 25 апреля 1719 года.
28. Жизнь и творчество д. Дефо. Роман «Робинзон Крузо».
Впоследствии Даниэль восстановит «де» как приставку к фамильному имени в память о своих фламандских предках, переехавших в Англию во время правления королевы Елизаветы. Дефо окончил школу-пансион при духовной академии в лондонском пригороде Ньюингтоне, а затем и саму академию Мортона. Здесь будущий писатель изучал историю, географию, астрономию, несколько иностранных языков. Но стал он не священником, а предприимчивым коммерсантом. Постепенно Дефо отошел от торговли и погрузился в политические события эпохи. Он писал и издавал сатирические произведения, в которых едко высмеивал власть. За это был арестован и даже стоял у позорного столба. Но люди несли на площадь цветы и рукоплескали писателю. Дефо считают основателем английской журналистики. С 1705 по 1713 год он издавал газету «Обозрение», в которой анализировал всю европейскую политику и внутренние события Англии. Свой первый роман — «Робинзон Крузо» — писатель издал в 59 лет.
К этому времени он был уже известной фигурой в литературной и политической жизни Лондона. Всего Даниэлем Дефо написано более 250 произведений разных жанров — от стихов и поэм до крупных романов. Но по-настоящему известным его сделал роман о приключениях Робинзона. История создания романа «Робинзон Крузо» В 1712 году в Лондонебыли напечатаны дневники тихоокеанских путешествий английского капитана Вудса Роджерса, а также брошюра «Превратности судьбы, или Удивительные приключения Александра Селькирка, написанные им самим». В ней рассказывалось о пребывании шотландского матроса на необитаемом острове Хуан Фернандес в Тихом океане в течение 4 лет с 1704 по 1708 г. Этот человек и стал литературным прототипом Робинзона Крузо. Согласно словарю Ожегова, прототипом называют действительное лицо, которое послужило источником для создания литературного образа.
Надо отойти подальше.
Не подозревая подвоха, мавр согласился и поставил паруса, так как он был на носу баркаса. Я сел за руль и, когда баркас отошел еще мили на три в открытое море, лег в дрейф, как будто затем, чтобы приступить к рыбной ловле. Затем, передав мальчику руль, я подошел к мавру сзади, нагнулся, словно рассматривая что-то под ногами, вдруг обхватил его, поднял и швырнул за борт. Мавр мгновенно вынырнул, ибо плавал как пробка, и стал умолять, чтобы я взял его на баркас, клянясь, что поедет со мной хоть на край света. Он плыл так быстро, что догнал бы лодку очень скоро, тем более что ветра почти не было. Тогда я бросился в каюту, схватил охотничье ружье и, направив на него дуло, крикнул, что не желаю ему зла и не сделаю ему ничего дурного, если он оставит меня в покое. Тогда он повернул к берегу и, несомненно, доплыл до него без особого труда — пловец он был отличный. Конечно, я мог бы бросить в море мальчика, а мавра взять с собою, но довериться ему было бы опасно.
Если ты будешь мне верен, я сделаю тебя большим человеком, но если ты не погладишь своего лица в знак того, что не изменишь мне, то есть не поклянешься бородой Магомета и его отца, я и тебя брошу в море. Мальчик улыбнулся, глядя мне прямо в глаза, и отвечал так чистосердечно, что я не мог не поверить ему. Он поклялся, что будет мне верен и поедет со мной на край света. Пока плывущий мавр не скрылся из вида, я держал прямо в открытое море, лавируя против ветра. Я делал это нарочно, чтобы показать, будто мы идем к Гибралтарскому проливу как, очевидно, и подумал бы каждый здравомыслящий человек. В самом деле, можно ли было предположить, что мы намерены направиться на юг, к тем поистине варварским берегам, где целые полчища негров со своими челноками окружили и убили бы нас; где, стоило только ступить на землю, нас растерзали бы хищные звери или еще более кровожадные дикие существа в человеческом образе? Но как только стало смеркаться, я изменил курс и стал править на юг, уклоняясь слегка к востоку, чтобы не слишком удалиться от берегов. Благодаря довольно свежему ветерку и спокойствию на море мы шли таким хорошим ходом, что на другой день в три часа пополудни, когда впереди в первый раз показалась земля, мы были не менее чем на полтораста миль южнее Сале, далеко за пределами владений марокканского султана, да и всякого другого из тамошних владык, потому что людей вообще не было видно.
Однако я набрался такого страху у мавров и так боялся снова попасться им в руки, что, пользуясь благоприятным ветром, целых пять дней плыл не останавливаясь, не приставая к берегу и не бросая якоря. Через пять дней ветер переменился на южный, и, по моим соображениям, если за нами и была погоня, то к этому времени преследователи уже должны были от нее отказаться, поэтому я решился подойти к берегу и стал на якорь в устье какой-то маленькой речки. Какая это была речка и где она протекала, в какой стране, у какого народа и под какой широтой — я не имел понятия. Я не видал людей на берегу, да и не стремился увидеть; главное для меня было — запастись пресной водой. Мы вошли в эту речку под вечер и решили, когда стемнеет, добраться до берега и осмотреть местность. Но как только стемнело, мы услыхали с берега такие ужасные звуки, такой неистовый рев, лай и вой неведомых диких зверей, что бедный мальчик чуть не умер со страху и молил меня не сходить на берег до наступления дня. От невольников-англичан Ксури научился говорить на ломаном английском языке. Я был рад, что мальчик так весел, и, чтобы поддержать в нем эту бодрость духа, дал ему глоток вина из хозяйских запасов.
Совет его, в сущности, был недурен, и я последовал ему. Мы бросили якорь и простояли всю ночь, притаившись. Я говорю «притаившись», потому что мы ни минуты не спали. Часа через два-три, после того как мы бросили якорь, мы увидали на берегу огромных животных каких — мы и сами не знали ; они подходили к самому берегу, бросались в воду, плескались и барахтались, очевидно, чтобы освежиться, и при этом отвратительно визжали, ревели и выли; я в жизни не слыхал ничего подобного. Ксури был страшно напуган, да, правду сказать, и я тоже. Но еще больше испугались мы оба, когда услыхали, что одно из этих страшилищ плывет к нашему баркасу; мы не видели его, но по тому, как оно отдувалось и фыркало, могли заключить, что это было свирепое животное чудовищных размеров. Ксури решил, что это лев быть может, так оно и было, по крайней мере, я не уверен в противном , и крикнул, что надо поднять якорь и уйти отсюда. Признаюсь, я немного оторопел, однако сейчас же схватил в каюте ружье, и, как только я выстрелил, животное повернуло назад и поплыло к берегу.
Невозможно описать, что за адский рев, вопли и завывания поднялись на берегу и дальше, в глубине материка, когда раздался мой выстрел. Это давало мне некоторое основание предположить, что здешние звери никогда не слыхали такого звука. Тем не менее здесь или в другом месте, но нам необходимо было сойти на берег, ибо у нас не оставалось ни пинты воды. Но опять загвоздка была в том, где и как высадиться. Ксури объявил, что, если я его пущу на берег с кувшином, он постарается разыскать и принести пресную воду. А когда я спросил его, отчего же идти ему, а не мне и отчего ему не остаться в лодке, в ответе мальчика было столько глубокого чувства, что он подкупил меня навеки. Я дал мальчику поесть сухарей и выпить глоток вина из хозяйского запаса, о котором я уже говорил; затем мы подтянулись поближе к земле и, соскочив в воду, направились к берегу вброд, не взяв с собой ничего, кроме оружия да двух кувшинов для воды. Я не хотел удаляться от берега, чтобы не терять из виду баркаса, опасаясь, как бы вниз по реке к нам не спустились дикари в своих пирогах; но Ксури, заметив низинку на расстоянии приблизительно одной мили от берега, зашагал туда с кувшином.
Вскоре я увидел, что он бежит назад. Подумав, что за ним гонятся дикари либо он испугался хищного зверя, я бросился к нему на помощь, но, подбежав ближе, увидел, что на плечах у него что-то лежит. Оказалось, он убил какого-то зверька вроде нашего зайца, но иной окраски и с более длинными ногами. Мы оба радовались такой удаче, и мясо убитого животного оказалось очень вкусным; но еще больше я обрадовался, услышав от Ксури, что он нашел хорошую пресную воду и не встретил диких людей. Потом оказалось, что наши чрезмерные хлопоты о воде были напрасны: в той самой речке, где мы стояли, только немного повыше, куда не достигал прилив, вода была совершенно пресная, и мы, наполнив кувшины, устроили пиршество из убитого зайца и приготовились продолжать путь, так и не обнаружив в этой местности никаких следов человека. Но теперь у меня не было с собой приборов для наблюдений, и, следовательно, я не мог определить, на какой широте мы находимся; к тому же я не знал в точности или, во всяком случае, не помнил, на какой широте лежат эти острова, поэтому неизвестно было, где их искать и когда следует свернуть в открытое море, чтобы приплыть к ним; знай я это, мне было бы нетрудно добраться до какого-нибудь из островов. Но я надеялся, что если я буду держаться вдоль берега, покамест не дойду до той части страны, где англичане ведут береговую торговлю, то я, по всей вероятности, встречу какое-нибудь английское купеческое судно, совершающее свой обычный рейс, и оно нас подберет. По всем своим расчетам, мы находились теперь против береговой полосы, что тянется между владениями марокканского султана и землями негров.
Это пустынная, безлюдная область, где обитают одни только дикие звери: негры, боясь мавров, покинули ее и ушли дальше на юг, а мавры нашли невыгодным заселять эти бесплодные земля; вернее же, что тех или других распугали тигры, львы, леопарды и прочие хищники, которые водятся здесь в несметном количестве. Таким образом, для мавров эта область служит только местом охоты, на которую они отправляются целыми армиями, по две, по три тысячи человек. Неудивительно поэтому, что на протяжении чуть ли не ста миль мы видели днем лишь безлюдную пустыню, а ночью не слыхали ничего, кроме воя и рева диких зверей. Я даже пробовал сворачивать в море в надежде добраться туда, но оба раза противный ветер и сильное волнение, опасное для моего утлого суденышка, принуждали меня повернуть назад, так что в конце концов я решил не отступать более от моего первоначального плана и держаться вдоль берегов. После того как мы вышли из устья речки, нам еще несколько раз пришлось приставать к берегу для пополнения запасов пресной воды. Однажды ранним утром мы стали на якорь под защитой довольно высокого мыска; прилив только еще начинался, и мы ждали полной его силы, чтобы подойти ближе к берегу. Вдруг Ксури, у которого, видно, глаза были зорче моих, тихонько окликнул меня и сказал, что нам лучше бы отойти от берега подальше. Я взглянул, куда он показывал, и действительно увидел страшилище.
Это был огромной величины лев, лежавший на скате берега в тени нависшей скалы. Мальчик испугался. Я не стал возражать, велел только не шевелиться, и, взяв самое большое ружье, по калибру почти равнявшееся мушкету, зарядил его двумя кусками свинца и порядочным количеством пороху; в другое я вкатил две большие пули, а в третье у нас было три ружья — пять пуль поменьше. Взяв первое ружье и хорошенько прицелившись зверю в голову, я выстрелил; но он лежал, прикрыв морду лапой, и заряд попал ему в переднюю лапу и перебил кость выше колена. Зверь с рычанием вскочил, но, почувствовав боль, сейчас же свалился, потом опять поднялся на трех лапах и испустил такой ужасный рев, какого я в жизни своей не слышал. Я был немного удивлен тем, что не попал в голову, однако, не медля ни минуты, взял второе ружье и выстрелил зверю вдогонку, так как он заковылял быстро прочь от берега; на этот раз заряд попал прямо в цель. Я с удовольствием увидел, как лев упал и, издавая какие-то слабые звуки, начал корчиться в борьбе со смертью. Тут Ксури набрался храбрости и стал проситься на берег.
Мальчик прыгнул в воду и поплыл к берегу, работая одной рукой и держа в другой ружье. Подойдя вплотную к распростертому зверю, он приставил дуло ружья к его уху и выстрелил, прикончив зверя. Дичь была знатная, но несъедобная, и я очень жалел, что мы истратили даром три заряда. Но Ксури объявил, что он поживится кое-чем от убитого льва, и, когда мы вернулись на баркас, попросил у меня топор. Однако головы отрубить он не смог, а отрубил только лапу, которую и притащил с собой. Она была чудовищных размеров. Тут мне пришло в голову, что, может быть, нам пригодится шкура льва, и я решил попытаться снять ее. Мы с Ксури подошли ко льву, но я не знал, как взяться за дело.
Ксури оказался гораздо ловчее меня. Эта работа заняла у нас целый день. Наконец шкура была снята; мы растянули ее на крыше нашей каютки; дня через два солнце как следует просушило ее, и впоследствии она служила мне постелью. После этой остановки мы еще дней десять — двенадцать продолжали держать курс на юг, стараясь как можно экономнее расходовать наши запасы, начинавшие быстро таять, и сходили на берег только за пресной водой. Итак, еще дней десять я продолжал стремиться к этой единственной цели. Мы могли также различить, что они были черные как смоль и совсем голые. Один раз я хотел было сойти к ним на берег, но Ксури, мой мудрый советчик, сказал: «Не ходи, не ходи». Тем не менее я стал держать ближе к берегу, чтобы можно было вступить с ними в разговор.
Они, должно быть, поняли мое намерение и долго бежали вдоль берега за нашим баркасом. Я заметил, что они не были вооружены, кроме одного, державшего в руке длинную тонкую палку. Ксури сказал мне, что это копье и что дикари мечут копья очень далеко и замечательно метко; поэтому я держался в некотором отдалении от них и, как умел, объяснялся с ними знаками, стараясь главным образом дать им понять, что мы нуждаемся в пище. Они знаками показали мне, чтобы я остановил лодку и что они принесут нам мяса. Как только я спустил парус и лег в дрейф, двое чернокожих побежали куда-то и через полчаса или того меньше принесли два куска вяленого мяса и немного зерна какого-то местного злака. Мы не знали, что это было за мясо и что за зерно, однако изъявили полную готовность принять и то и другое. Но тут мы стали в тупик: как получить все это? Мы не решались сойти на берег, боясь дикарей, а они в свою очередь боялись нас нисколько не меньше.
Наконец они придумали выход из этого затруднения, одинаково безопасный для обеих сторон: сложив на берегу зерно и мясо, они отошли подальше и стояли неподвижно, пока мы не переправили все это на баркас, а затем воротились на прежнее место. Мы благодарили их знаками, потому что больше нам было нечем отблагодарить. Но в ту же минуту нам представился случай оказать им большую услугу.
Что сталось со вторым моим братом — не знаю, как не знали отец и мать, что сталось со мной. Так как в семье я был третьим сыном, то меня не собирались пускать по торговой части, и голова моя с юных лет была набита всякими бреднями. Отец мой, находясь уже в преклонном возрасте, позаботился, чтобы я получил вполне сносное образование в той мере, в какой его могли дать домашнее воспитание и бесплатная городская школа. Он прочил меня в юристы, но я мечтал о морских путешествиях и слышать не хотел ни о чем другом. Эта страсть моя к морю оказалась столь сильна, что я пошел против воли отца — более того, против его запретов — и пренебрег уговорами и мольбами матери и друзей; казалось, было что-то роковое в этом природном влечении, толкавшем меня к злоключениям, которые выпали мне на долю. Отец мой, человек степенный и умный, догадываясь о моих намерениях, предостерег меня серьезно и основательно. Прикованный подагрой к постели, он позвал меня однажды утром в свою комнату и с жаром принялся увещевать.
Какие другие причины, спросил он, кроме склонности к бродяжничеству, могут быть у меня для того, чтобы покинуть отчий дом и родную страну, где я могу прилежанием и трудом увеличить свой достаток и жить в довольстве и с приятностью? Отчизну покидают в погоне за приключениями, сказал он, либо те, кому нечего терять, либо честолюбцы, жаждущие достичь еще большего; одни пускаются в предприятия, выходящие из рамок обыденной жизни, ради наживы, другие — ради славы; но подобные цели для меня или недоступны, или недостойны; мой удел — середина, то есть то, что можно назвать высшею ступенью скромного существования, а оно, как он убедился на многолетнем опыте, лучше всякого другого на свете и более всего для счастья приспособлено, ибо человека не гнетут нужда и лишения, тяжкий труд и страдания, выпадающие на долю низших классов, и не сбивают с толку роскошь, честолюбие, чванство и зависть высших классов. Человек среднего достатка проходит свой жизненный путь тихо и безмятежно, не обременяя себя ни физическим, ни умственным непосильным трудом, не продаваясь в рабство из-за куска хлеба, не мучаясь поисками выхода из запутанных положений, которые лишают тело сна, а душу — покоя, не страдая от зависти, не сгорая втайне огнем честолюбия. Привольно и легко скользит он по жизни, разумным образом вкушая сладости бытия, не оставляющие горького осадка, чувствуя, что он счастлив, и с каждым днем постигая это все яснее и глубже. Затем отец настойчиво и чрезвычайно ласково стал упрашивать меня не ребячиться, не бросаться очертя голову навстречу бедствиям, от которых сама природа и условия жизни, казалось, должны меня оградить. Ведь я не поставлен в необходимость работать из-за куска хлеба, а он приложит все старания, чтобы вывести меня на ту дорогу, которую советует мне избрать; если же я окажусь неудачником или несчастным, то мне придется пенять лишь на злой рок или на собственные оплошности, так как он предостерег меня от шага, который не принесет мне ничего, кроме вреда, и, исполнив таким образом свой долг, слагает с себя всякую ответственность; словом, если я останусь дома и устрою свою жизнь согласно его указаниям, он будет мне заботливым отцом, но ни в коем случае не станет способствовать моей погибели, поощряя к отъезду. И хотя, закончил отец, он никогда не перестанет молиться обо мне, но берется утверждать, что, если я не откажусь от своих безумных намерений, на мне не будет благословения Божия. Придет время, когда я пожалею, что пренебрег его советом, но тогда, может статься, некому будет прийти мне на выручку. Я видел, как в конце этой речи она была поистине пророческой, хотя, я думаю, отец мой и сам этого не подозревал обильные слезы заструились по лицу старика, особенно когда он заговорил о моем убитом брате; а когда батюшка сказал, что придет время раскаяния, но помочь мне уже будет некому, то от волнения голос его дрогнул, и он прошептал, что сердце его разрывается и он не может больше вымолвить ни слова. Я был искренне растроган этой речью да и кого бы она не тронула?
Но увы! Через несколько дней от моей решимости не осталось и следа: короче говоря, через несколько недель после моего разговора с отцом я во избежание новых отцовских увещаний решил бежать из дому тайком. Я сдержал пыл своего нетерпения и действовал не спеша: выбрав время, когда моя мать, как мне показалось, была в более добром расположении духа, чем обычно, я отвел ее в уголок и признался, что все мои помыслы подчинены желанию повидать далекие края, и что, если даже я и займусь каким-либо делом, у меня все равно не хватит терпения довести его до конца, и что пусть лучше отец отпустит меня добровольно, иначе я буду вынужден обойтись без его разрешения. Мне уже восемнадцать лет, сказал я, а в эти годы поздно учиться ремеслу, и если бы даже я поступил писцом к стряпчему, то знаю наперед — я убежал бы от своего патрона, не дотянув до конца обучения, и ушел в море. Но если бы матушка уговорила отца хоть единожды отпустить меня в морское путешествие; ежели жизнь в море придется мне не по душе, я вернусь домой и не уеду более; и я могу дать слово, что удвоенным прилежанием наверстаю потерянное время. Мои слова сильно разволновали матушку. Она сказала, что заговаривать с отцом об этом бесполезно, ибо он слишком хорошо понимает, в чем моя польза, и никогда не даст согласия на то, что послужит мне во вред. Она просто изумлена, что я еще могу думать о подобных вещах после моего разговора с отцом, который убеждал меня так мягко и с такой добротой. Конечно, если я твердо решил себя погубить, тут уже ничего не поделаешь, но я могу быть уверен, что ни она, ни отец никогда не согласятся на мою затею; сама же она нисколько не желает содействовать моей гибели, и я никогда не буду вправе сказать, что моя мать потакала мне, в то время как отец был против. Впоследствии я узнал, что хотя матушка и отказалась ходатайствовать за меня перед отцом, однако передала ему наш разговор от слова до слова.
Очень озабоченный таким оборотом дела, отец сказал ей со вздохом: «Мальчик мог бы жить счастливо, оставшись на родине, но если он пустится в чужие края, он станет самым жалким, самым несчастным существом на свете. Нет, я не могу на это согласиться». Прошел без малого год, прежде чем мне удалось вырваться на волю. В течение этого времени я упорно оставался глух ко всем предложениям заняться делом и часто пререкался с отцом и матерью, которые решительно противились тому, к чему меня столь сильно влекло. Однажды, когда я находился в Гулле, куда я попал случайно, без всякой мысли о побеге, один мой приятель, отправлявшийся в Лондон на корабле своего отца, стал уговаривать меня ехать с ним, соблазняя, как это водится у моряков, тем, что мне ничего не будет стоить проезд. И вот, не спросившись ни у отца, ни у матери, не уведомив их ни словом и предоставив им узнать об этом как придется, не испросив ни родительского, ни Божьего благословения, не принимая в расчет ни обстоятельств, ни последствий, в недобрый — видит Бог! Надо полагать, никогда несчастья и беды молодых искателей приключений не начинались так рано и не продолжались так долго, как мои. Не успел наш корабль выйти из устья Хамбера, как подул ветер, вздымая огромные, страшные волны. И только тогда я всерьез задумался о том, что я натворил, и о справедливости небесной кары, постигшей меня за то, что я так бессовестно покинул отчий дом и нарушил сыновний долг. Все добрые советы моих родителей, слезы отца и мольбы матери воскресли в моей памяти, и совесть, которая в то время еще не успела окончательно очерстветь, терзала меня за пренебрежение к родительским увещаниям и за нарушение обязанностей перед Богом и отцом.
Между тем ветер крепчал, и на море разыгралась буря, которая, впрочем, не шла в сравнение с теми, что я много раз видел потом, ни даже с той, что мне пришлось увидеть несколько дней спустя. Но и этого было довольно, чтобы ошеломить меня, новичка, ничего не смыслившего в морском деле. Когда накатывалась новая волна, я ожидал, что она нас поглотит, и всякий раз, когда корабль падал вниз, как мне казалось, в пучину или бездну морскую, я был уверен, что он уже больше не поднимется на поверхность. И в этой муке душевной я неоднократно решался и давал себе клятвы, что, если Господу будет угодно сохранить на сей раз мне жизнь, если нога моя снова ступит на твердую землю, я тотчас же вернусь домой к отцу и, покуда жив, не сяду на корабль; что я последую отцовским советам и никогда более не подвергну себя подобной опасности. Теперь я понял всю справедливость рассуждений отца относительно золотой середины; для меня ясно стало, как мирно и приятно прожил он всю жизнь, никогда не подвергая себя бурям на море и невзгодам на суше, — словом, я, как некогда блудный сын, решил вернуться в родительский дом с покаянием. Эти трезвые и благоразумные мысли не оставляли меня, покуда длилась буря, и даже некоторое время после нее; но на другое утро ветер стал стихать, волнение поулеглось, и я начал понемногу осваиваться с морем. Как бы то ни было, весь этот день я был настроен очень серьезно тем более что еще не совсем оправился от морской болезни ; но перед закатом небо прояснилось, ветер прекратился, и наступил тихий, очаровательный вечер; солнце зашло без туч и такое же ясное встало на другой день, и гладь морская при полном или почти полном безветрии, вся облитая его сиянием, представляла восхитительную картину, какой я никогда еще не видывал. Ночью я отлично выспался, от моей морской болезни не осталось и следа, я был бодр и весел и любовался морем, которое еще вчера так бушевало и грохотало и в такое короткое время могло затихнуть и явить собою столь привлекательное зрелище. И тут-то, словно для того чтобы изменить мое благоразумное решение, ко мне подошел приятель, сманивший меня ехать с ним, и, хлопнув меня по плечу, сказал: «Ну что, Боб, как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Бьюсь об заклад, что ты испугался, — признавайся, ведь испугался вчера, когда задул ветерок?
Хорош ветерок! Я и представить себе не мог такой ужасной бури! Ах ты, чудак! Так, по-твоему, это буря? Что ты! Это сущие пустяки! Дай нам хорошее судно да побольше простору — мы такого шквалика и не заметим. Ну, да ты еще совсем неопытный моряк, Боб. Пойдем-ка лучше сварим пуншу и забудем об этом. Взгляни, какой чудесный нынче день!
Словом, как только на море воцарилась тишь, как только вместе с бурей улеглись мои взбудораженные чувства и прошел страх утонуть в морской пучине, так мысли мои повернули в прежнее русло, и все клятвы, все обещания, которые я давал себе в часы страданий, были позабыты. Правда, порой на меня находило просветление, здравые мысли еще пытались, так сказать, воротиться ко мне, но я гнал их прочь, боролся с ними, словно с приступами болезни, и при помощи пьянства и веселой компании скоро восторжествовал над этими припадками, как я их называл: в какие-нибудь пять-шесть дней я одержал столь полную победу над своей совестью, какой только может пожелать себе юнец, решившийся не обращать на нее внимания. Однако меня ждало еще одно испытание: как всегда в подобных случаях, Провидение пожелало отнять у меня последнее оправдание перед самим собою; в самом деле, если на этот раз я не захотел понять, что всецело обязан ему, то следующее испытание было такого рода, что тут уж и самый последний, самый отпетый негодяй из нашего экипажа не мог бы не признать, что опасность была поистине велика и спаслись мы только чудом. Ветер после шторма был все время неблагоприятный и слабый, так что после шторма мы двигались еле-еле. Здесь мы были вынуждены бросить якорь и простояли при юго-западном, то есть противном, ветре семь или восемь дней. Впрочем, мы не простояли бы долго и вошли бы в реку с приливом, если бы ветер не был так свеж, а дней через пять не покрепчал еще больше. Однако Ярмутский рейд считается такой же хорошей стоянкой, как и гавань, а якоря и якорные канаты были у нас надежные; поэтому наши люди ничуть не тревожились и даже не помышляли об опасности — по обычаю моряков, они делили свой досуг между отдыхом и развлечениями. Но на восьмой день утром ветер усилился, и пришлось свистать наверх всех матросов, убрать стеньги и плотно закрепить все, что нужно, чтобы судно могло безопасно держаться на рейде. К полудню на море началось большое волнение, корабль стало сильно раскачивать; он несколько раз зачерпнул бортом, и раза два нам показалось, что нас сорвало с якоря. Тогда капитан скомандовал отдать запасной якорь.
Таким образом, мы держались на двух якорях против ветра, вытравив канаты до конца. Растерянность и страх были теперь даже на лицах матросов. Я несколько раз слышал, как сам капитан, проходя мимо меня из своей каюты, бормотал вполголоса: «Господи, смилуйся над нами, иначе мы погибли, всем нам конец» — что не мешало ему, однако, зорко наблюдать за работами по спасению корабля. Поначалу на всю эту суматоху я взирал в отуплении, неподвижно лежа в своей каюте рядом со штурвалом, и даже не знаю хорошенько, что я чувствовал. Мне было трудно вернуть прежнее покаянное настроение после того, как я сам его презрел и ожесточил свою душу; мне казалось, что смертный ужас раз и навсегда миновал и что эта буря пройдет бесследно, как и первая. Но, повторяю, когда сам капитан, проходя мимо, обмолвился о грозящей нам гибели, я неимоверно испугался. Я выбежал из каюты на палубу; никогда в жизни не приходилось мне видеть такой зловещей картины: на море вздымались валы вышиной с гору, и такая гора опрокидывалась на нас каждые три-четыре минуты. Когда, собравшись с духом, я огляделся вокруг, то увидел тяжкие бедствия. На двух тяжело нагруженных судах, стоявших неподалеку от нас на якоре, были обрублены все мачты. Кто-то из наших матросов крикнул, что корабль, стоявший в полумиле от нас впереди, пошел ко дну.
Еще два судна сорвало с якорей и унесло в открытое море на произвол судьбы, ибо ни на том ни на другом не оставалось ни одной мачты. Мелкие суда держались лучше других — им было легче маневрировать; но два или три из них тоже унесло в море, и они промчались борт о борт мимо нас, убрав все паруса, кроме одного кормового кливера. В конце дня штурман и боцман стали упрашивать капитана позволить им срубить фок-мачту. Капитан долго упирался, но боцман принялся доказывать, что, если фок-мачту оставить, судно непременно затонет, и он согласился, а когда снесли фок-мачту, грот-мачта начала так шататься и так сильно раскачивать судно, что пришлось снести и ее и таким образом освободить палубу. Судите сами, что должен был испытывать все это время я — юнец и новичок, незадолго перед тем испугавшийся небольшого волнения. Но если после стольких лет память меня не обманывает, не смерть была мне страшна тогда; во сто крат сильнее ужасала меня мысль о том, что я изменил своему решению прийти с повинной к отцу и вернулся к прежним химерическим стремлениям, и мысли эти, усугубленные ужасом перед бурей, приводили меня в состояние, которого не передать никакими словами. Но самое худшее было еще впереди. Буря продолжала свирепствовать с такой силой, что, по признанию самих моряков, им никогда не случалось видеть подобной. Судно у нас было крепкое, но от тяжелого груза глубоко сидело в воде, и его так качало, что на палубе поминутно слышалось: «Кренит! Дело — табак!
Однако буря бушевала все яростнее, и я увидел — а это не часто увидишь, — как капитан, боцман и еще несколько человек, более разумных, чем остальные, молились, ожидая, что корабль вот-вот пойдет ко дну. В довершение ко всему вдруг среди ночи один из матросов, спустившись в трюм поглядеть, все ли там в порядке, закричал, что судно дало течь; другой посланный донес, что вода поднялась уже на четыре фута. Тогда раздалась команда: «Все к насосам! Но матросы растолкали меня, заявив, что если до сих пор я был бесполезен, то теперь могу работать, как и всякий другой. Тогда я встал, подошел к насосу и усердно принялся качать.
Второй роман — « Дальнейшие приключения Робинзона Крузо » — менее известен; в России он полностью не издавался с 1935 по 1992 годы только в пересказе, а последняя часть, «Робинзон в Сибири», в сокращении [2]. В нём престарелый Робинзон, посетив свой остров и потеряв Пятницу, доплыл по торговым делам до берегов Юго-Восточной Азии и вынужден добираться в Европу через всю Россию.
В частности, он в течение 8 месяцев пережидает зиму в Тобольске. Летом того же года Крузо доезжает до Архангельска и отплывает в Англию. Существует и третья книга Дефо о Робинзоне Крузо, до сих пор не переведённая на русский язык.
Робинзон Крузо - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно
1731) – английский писатель и публицист, создатель первого классического приключенческий романа «Робинзон Крузо». На надгробии писателя так и высечено: "Даниэль Дефо, автор "Робинзона Крузо". Книга «Робинзон Крузо» была написана в 1719 и издана в 2008 году. Робинзон Крузо прибывает в Тобольск, где решает переждать зиму, которая растягивается на 8 месяцев.
Тяжелый характер
- Поиск по этому блогу
- Автор «Робинзона Крузо» – шеф английской разведки. Я познаю мир. Криминалистика
- Робинзон Крузо - слушать аудиокнигу онлайн бесплатно
- «Робинзон Крузо»: краткое содержание, анализ произведения Дефо
Кто написал «Робинзона Крузо»? Английский писатель Даниель Дефо
О чем «Робинзон Крузо» Робинзон Крузо — приключенческий роман с мировой известностью, написанный Даниэлем Дэфо в 1731 году. В романе рассказывается о морском путешественнике Робинзоне Крузо, попавшем на необитаемый остров после крушения корабля. Долгих 28 лет Робинзон провел на острове, лицом к лицу с дикой природой и практически без человеческого общества, если не считать местного аборигена Пятницу, который стал Робинзону верным другом и помощником.
Дмитрий Днепровский 54 минуты назад Добрый день, дорогая Стряпа! Рад снова видеть Вас на своей страничке. Благодарю за комментарий! С уважением Ваш... Пушкин Александр - Зимний вечер.
Даниель успел повоевать, стать успешным бизнесменом, потом разориться, побывать во многих странах, заняться политикой, посидеть в тюрьме, стать шпионом, а потом написать роман, который принесёт ему мировую известность, и спустя 300 лет после выхода первого издания его будут любить и читать взрослые и дети по всему миру. Снимут множество фильмов, появится новое направление в литературе названное «робинзоадой».
Даниель Дефо написал около 500 книг, журналов и памфлетов, темой которых стала политика и психология, обсуждал с читателем религию и тонкости брака, делился секретами экономики и освещал криминал. Детство и юность За давностью лет, точной даты рождения писателя нет, существует лишь примерная цифра 1660 год. Даниель родился в вполне благополучной и обеспеченной семье, в доме царила религиозная атмосфера, так как родители были набожными пресвитерианцами. Его отец имел торговую лавку, и занимался продажей мяса, а также у них был небольшой свечной заводик. Настоящая фамилия писателя звучала иначе, Даниель Фо. Родители мечтали, что их сын станет пастором, для этого они отправили своего отпрыска учиться в духовную семинарию. По её окончанию Даниель продолжил обучение, теперь он учится в протестантской академии, которая располагалась в Стоук-Ньюингтоне. Учеником он был прилежным, особенно ему давались языки и классическая литература. Молодой человек превосходно осваивает латынь и греческий.
Торговец, писатель, шпион Ещё во время обучения он уже знает, что пастором ему не быть. Коммерция очень увлекала юношу. Родитель принимает решение сына стать торговцем, для этого сразу после обучения Даниель устаивается на работу в контору чулочной фабрики. На этот момент ему едва исполнилось 19 лет. Даниель с упорством осваивает бухгалтерию, параллельно он ещё трудится и в чулочной лавке. Позднее его назначают приказчиком у оптового чулочного торговца. По делам конторы ему теперь часто приходится покидать родину. Он побывал по торговым делам в Испании, Португалии и Франции. Эти поездки расширили его кругозор, он усовершенствовал свои знания в языках, а самое главное он знакомился с жизнью людей, проживающих в Европе.
Даниель Дефо К середине 1680 годов Дефо считает, что он готов к самостоятельному ведению бизнеса и открывает собственную чулочную фабрику в Корнхилле, которая успешно работала и приносила хорошую прибыль целых 10 лет. Но потом обанкротилась. Дефо поступает управляющим на кирпичный завод, затем становится и его владельцем, но и это предприятие терпит крах. Он торгует табаком и строительными материалами. Но все не ладится. Ему не раз говорили, что он пускается в очень рисковые и сомнительные предприятия, результатом которых становилось разорение. Но у Дефо своё виденье в бизнесе. Каждый раз ему удавалось найти верное решение и вернуть хотя бы часть потерянных денег. Он поддерживает восстания герцога Манмута, принимает участие в сражении при Седжмуре, которое состоялось 6 июля 1685 года.
Фото: rewizor. Также влияние на сюжет романа произвело громкое событие, произошедшее с путешественником Александром Селькирком. Он был моряком, прожившем на необитаемом острове более четырех лет в полном одиночестве. Дефо потратил много времени на изучение тем о путешествиях, свой замысел он вынашивал годами. Своего героя он назвал в честь школьного друга Тимати Крузо, а книгу он представил, как рукопись Робинзона. Однако основой сюжета стала именно история моряка Александра Селькирка. Он родился в Шотландии, и в определенный момент решил стать моряком, так как всегда мечтал о путешествиях. Однако его судно было захвачено французскими пиратами, он попал в рабство. Однако ему все же удалось вернуться домой с крупными деньгами. Как то он услышал, что набирается два судна для плавания в Вест-Индию за золотом.