новинки и популярные книги. Слэш – популярные фанфики и ориджиналы. Как работы попадают в этот список. Сайт фанфиков «Фикбук» запустил зеркло «Слэшбук» — версию для слэша и фемслэша 2. PARTY PARTY YEAH 18+ Много любви к BTS, новости, онлайн-квартирники, фанфики, интерактивы и прочий развлекательный движ!
как написать яой фанфик
Внимательно читайте, в списке присутствуют Слэш (яой) фанфики, но в основном гет. -man /Ди-Грэй мен - Слишком поздно. Автор: witless Фэндом: -man Персонажи: Канда/Аллен Рейтинг: PG-13 Жанры: Экшн (action), Ангст, Драма, Слэш (яой). Отличная книга, жизненная, непростая, про обыкновенных людей, без миллионеров и девственниц, и прочей шелухи. Очень понравился автор, я просто наслаждалась ее слогом и. Отличная книга, жизненная, непростая, про обыкновенных людей, без миллионеров и девственниц, и прочей шелухи. Очень понравился автор, я просто наслаждалась ее слогом и.
Обсуждение:
- С каждым бывает.. - Яой (сёнэн-ай) - Фанфики
- Топ-5 хороших яой фанфиков по BTS
- Фанфики по Гарри Поттеру | Коллекция Иван Орхин
- Фанфики по фэндому «яой / yaoi»
С каждым бывает..
Воспоминания захлестнули меня, утопили в себе, заставили вернуть из глубин памяти то, чего бы я не хотел вспоминать. Шел второй год войны, чудовищной, непонятной и бессмысленной. Воевали два мира, два братских государства, раскиданные по разным колониям. Как смогли поделиться на два фронта, кто первый начал этот кровавый фарс, теперь уже стало достоянием учебников истории, главное, что война была развязана, а мы, с восторгом и трепетом, рвались на фронт. Для меня, молодого офицера, недавно закончившего академию, первый же вылет оказался неудачным, раненного, потерявшего много крови, меня извлекли из горящего штурмовика и захватили в плен. С этого дня мое имя, моя гордость, моя жизнь — перестали существовать. Я стал зверем по имени — две тысячи пятьдесят. Удары сыпались один за другим. Прикрученные к крюку руки, выворачивались из суставов, стянутые веревкой, разорванные до мяса, запястья, кровоточили. Боль от ран, нанесенных цепью, горела и кусала, доставая до каждого, даже самого отдаленного, нервного центра.
Все в теле сейчас казалось одним сплошным комком боли, а душу прожигал страх. Новое страдание. Я едва разлепляю веки, чтобы увидеть черную хищную голову, скалящуюся на меня с плеча моего палача. А член обжигает болью, в уретру вводят раскаленную иглу. Дергаюсь, задыхаясь от боли, сжимаю зубы, до крошки, но не закричу, я никогда не закричу на радость тебе. Ну, будь умницей, скажи мне, где расположена твоя часть, куда ты должен был вернуться, давай малыш! Он гладит меня, почти ласково. Против воли начинаю плакать, срабатывает нервное напряжение этих страшных дней. Сколько их прошло, как давно я здесь, а может быть и дня еще не прошло, может быть, всего несколько часов, показавшихся мне вечностью?
Вот смотри, я пойду тебе навстречу. Палач поднимает мой член, заставляя сжиматься от страха. Я готов кричать и молить его о пощаде, внутри все горит огнем от ожога, но, вопреки желаниям, закрываю глаза, стискиваю зубы, готовясь к новой пытке. Что-то прохладное заполняет уретру, гасит пламя боли, позволяет отдышаться и открыть глаза. Не дождешься от меня, ни то что слова, стона! Я скриплю зубами, рискуя стереть их до корней, но молчу. Майор всегда спокоен и уравновешен в своем общении с пленными. Сначала иглы под ногти, и потом каждую иглу под пламя свечи, чтобы прочувствовал, каково это, когда боль сводит с ума. Затем палач методично дробил пальцы, вырывал ногти, и больше они никогда уже не станут нормальными, останутся навсегда перекореженными и темными.
Но я молчу, не знал, что смогу столько держаться, хотя силы на пределе и еще одной пытки я не вынесу. А мне было обещано, что следующим этапом станут ноги. Но Грасс решил переиграть, позволив мне отдых, он превосходно разбирался в людях и их слабостях. После боли и страдания, теплый душ, хорошая еда, лекарь, обработавший раны, перевязавший мои израненные руки, и чистая постель. Я рыдал, закусив зубами подушку, зная, что еще чуть-чуть и я сдамся, что не смогу снова спуститься в подвал. А майор не присылал за мной, позволяя прочувствовать, как хорошо жить наверху, а вместе с тем еще сильнее бояться ада, ожидающего меня внизу, в темных подземных камерах. Спустя неделю за мной пришел конвой, хмурые, мрачные лица, ничего не выражающие глаза — тупая отрешенная пустота, готовность исполнять приказы, - люди-машины, без сожаления и сострадания. Я не выдержал и побежал. Этого и ждал мой палач.
Как же они меня били. Догнали и холодно, равнодушно месили ногами, заставляя корчиться на земле, в немом крике раскрывать рот. Данный раз и навсегда запрет на звук, срабатывал безотказно. Едва переставляя ноги, спотыкаясь и падая, вставая и снова падая, я тащился за широкой спиной, облаченной в черную форму, наконец, свалился окончательно и не смог подняться. Ужас пробил меня от макушки до кончиков пальцев на ногах, сковал надежнее кандалов. Я видел, что сделали вражеские солдаты с пленником, еще когда только попал в плен. Этого бедолагу принесли и кинули в наш загон. Развороченный зад, изодранная в лохмотья спина, измочаленный в лоскуты член и вырванная с корнем мошонка. Он мучился всю ночь, не позволяя нам и глаз сомкнуть, кричал и бился в агонии, затихнув только к утру.
Лежал, и смотрел в небо остекленевшими, мертвыми глазами, а под ним растеклась огромная, густая лужа, застывающей, крови. Кошмар погнал меня вперед, я полз, словно червь извиваясь и глотая слезы от боли, прошивавшей мои израненные руки, ощущал каждый рубец на теле, открывшиеся от побоев раны рвали и кромсали без жалости. Но оказаться в казарме, отданным на растерзание солдатам, этого я ни за что не хотел. Меня едва не вывернуло от отвращения. Я содрогнулся. Снова пытка и боль, снова сдерживание себя на грани отчаяния и желания сдаться на его милость, молить о пощаде, рассказать все, что он хочет знать. Меня привели в чистую, незнакомую комнату и оставили одного. Приказ прозвучал неожиданно, заставив вздрогнуть. Я послушался, все еще помня обещание майора, отправить меня в казармы.
Снова молча выполняю его приказ. Он погладил меня по ягодицам, провел пальцем по промежности, потрепал головку члена, почти нежно сдавил яички. Вопреки своему желанию я начал заводиться, сгорая от стыда и гнева на самого себя. Ненавидел это его ласковое обращение, лучше бы бил, измывался, глумился, даже пусть еще раз вырвал бы мои ногти, только не это его нежное: «малыш»! Он ласкал чувственно, явно зная в этом толк, заводил меня сильнее, буквально вырывал каждый мой вздох. А я был на грани, но не мог сдаться, не хотел показать ему свою слабость перед этими чувственными, теплыми руками, которые не так давно приносили в мою жизнь лишь ад страдания, теперь же мучили хуже, даря наслаждение. Я даже не заметил, когда он перетянул основание моего члена, опережая желание закончить сладкую пытку. Заводил сильнее, ласкал все более откровенно, и, наконец, ввел в мой анус палец, помассировал вход, расширяя, раздвигая непокорные мышцы. Мысленно я давно уже молил его позволить мне кончить, но сам же ни разу даже не застонал.
Как мне хватало еще выдержки держаться, не мог объяснить себе. Надеялся, что майор разозлится и прекратит мои муки, снова возьмется за плетку, вновь пробуждая в моей душе ненависть. Сейчас же любые чувства тонули в желании излиться. А жестокие руки не оставляли мое тело ни на миг, требовательные губы ласкали и мучили меня. Изнутри и снаружи все сейчас подвергалось искуснейшей, жесточайшей пытке. А потом он вошел в меня, мощно и сильно, впрочем, я уже хотел этого и, сгорая от стыда, сам насадился на его твердый, большой член. Это была сладкая и, одновременно, горькая пытка, изощренная в своей жестокости. Мошонка моя напряглась, и любое касание к члену теперь вызывало боль, но внутри билось и рождалось новое, острое чувство, такое, что хотелось криком кричать, а не сжимать сильнее зубы, отрабатывая свой такой ненужный теперь обет молчания. Куда сильнее, я итак был наказан, сдавался на милость своего победителя, терпел фиаско, хотя и скрипел зубами, старался сдержать поднимающееся, требующее разрядки, желание.
Я молил врага о том, чтобы он оставил меня в покое, перестал мучить и позволил кончить, развязал, отпустил на волю, рвущееся из меня горячее, семя. Майор кончил, залив все мои внутренности своей липкой, теплой спермой, а потом откинул от себя. Быстро связал руки за спиной и больно несколько раз ударил в пах. Я думал, что мошонку разорвет в клочья, но боль погасила возбуждение, и когда он снял веревку с члена, я не почувствовал ничего, только увидел, что из меня вытекла моча вперемешку с семенем.
Тот хлопал непонимающими глазами и, встав, уверенно пошел к двери, чтобы поскорее выбраться отсюда. Я ничего не хочу — не переставая ерзать в его объятьях — Я же парень. А я и не заметил — засмеялся Рой и продолжил целовать ему шею. Эд закрыл глаза, странные ощущения, но очень приятные. Его поцелуи, они горячие, думал он, не открывая глаз, зачем он это делает, черт, его рука там, почему. Почему я не сопротивляюсь, что я вообще делаю??
Ты так возбудился. Спустив руку вниз, снял с него нижнее белье и, погладив металлический протез, усмехнулся. В ответ услышал громкий смех Роя, его глаза горели желанием заполучить то, что он хотел и хочет в данный момент. Взяв Эда за руку, он навис над дрожащим парнем и посмотрел в шальные от злости глаза. Проведя языком по губам светловолосого мальчугана, поцеловал его и одним движением бедер, вошел в него. Эдвард от боли и чего-то ещё укусил нижнюю губу полковника до крови. Эд весь трясся от переполняющего чувства, и все тело горело и не слушалось. Глаза были сильно зажмурены, в уголках капельки слез, губы зажаты.
Название Нет права на ошибку.
Нет права на ошибку. Фэндом Shingeki no Kyojin. Читает Rini Kuro 15:02 Аудио фанфик яой слеш. Название Вода и камень Версия с музыкой Вода и камень. Глава 2 С музыкой Блэкград пристанище разочарований и надежд. Глава 2. С музыкой.
Слишком он озабочен чем — то, интересно чем? Я слушал, не перебивая. Оказалось, Ильфорте Гранц, тот самый, который похож на Финдора, довольно давно донимал его пошлыми намеками. Ранее Люппи вполне успешно отбивался, но в последнее время Ильфорте ему просто проходу не давал и все чаще появлялся с другими из фрасьон шестого. Стоит ли говорить, что сил мальчишки едва хватало на одного Гранца, а против целой компании он был бессилен. А сегодня моего соседа зажали в одном из тупиков, и спугнула их, как не странно, моя реацу. Ну, теперь ясно, что была за возня и почему запах крови тянулся оттуда к нашей комнате. Оторвавшись от своих мыслей, я заметил, что Люппи крепко зажмурился, а на его щеках влажные дорожки. Он плакал долго и почти беззвучно. Я лишь прижимал его к себе и, гладя по голове и спине, шептал всякую чушь. Мы сидели, обнявшись и раскачиваясь, я как будто убаюкивал ребенка внутри него, которому было больно, страшно, одиноко и грустно. Я решил, что больше никто не заставит его плакать. Уж я об этом позабочусь. Постепенно он успокоился и завозился, пытаясь освободиться от моих рук. А Люппи быстро успокоился и уснул. Видно, очень устал за день. Я еще раз провел рукой по его волосам и закрыл глаза: все — таки я тоже сегодня не бездельничал. Проснулся я от того, что кто — то теребил мои волосы. Открыв глаза, я увидел своего соседа. Ничего на его лице не выдавало вчерашнего, он был бодр и полон сил. Люппи сидел у изголовья моей кровати и перебирал мои волосы. Честно сказать, я не очень представляю, как это будет выглядеть. Я присел на ковер посреди комнаты, Люппи пристроился позади меня. Сначала он просто расчесал меня. Кстати, он провел эту неприятную процедуру совсем безболезненно, тогда как я долго матерюсь, прежде чем собрать свои волосы в хвост. Затем он разделил их на три части и проворно сплел их вместе. Сосед только улыбнулся. Скромненько так. Я улыбнулся в ответ, - по поводу твоей просьбы, я помогу тебе. Джио, ты лучший! Люппи только кивнул и еще раз улыбнулся. С того разговора прошел месяц. Учеником Люппи оказался способным. Он быстро научился работать катаной и уворачиваться от ударов. Причем не только от моих. Абирамма и Финдор тоже решили поучаствовать в обучении. Кстати, Лю он сам разрешил так его называть довольно быстро договорился со своим зампакто, Трепадоррой. Теперь в релизе ему не сложно драться со мной, Абираммой, Финдором и Шарлоттой одновременно. Да и По он ничем не уступает. Фрасьон шестого, к слову, тоже не слабо досталось, сначала от нас, затем от самого Гриммджо. А я в последнее время стал замечать, что очень привязался к Люппи. Да и он вроде тоже. Теперь каждое утро он заплетает мне косу, и каждый вечер ее расплетает, а я при этом мурлычу как домашний кот. И не только это. Когда он уходит на задания, я просто не могу заснуть, мне очень не хватает его тихого посапывания. Я брел по коридору в свою комнату, и меня не покидало ощущение, что что — то должно произойти. Зашел в комнату. Ничего необычного, Лю сидел на своей кровати и что — то читал. Я прошел к своей кровати и улегся поверх одеяла. Он тут же захлопнул книгу и подошел ко мне. Взгляд у него был странный, словно он на казнь собрался. Он глубоко вздохнул, явно что — то решая, после чего быстро выпалил: - Я тебя люблю! Пару минут мне потребовалось, чтобы осознать сказанное им. После чего я поднял руку и притянул его к себе. Не ожидавший этого, Лу упал на кровать рядом со мной и затих. Ты мне, правда, очень дорог, но… - Я понимаю, - перебил меня сосед, - спасибо, что сказал правду и не стал использовать меня. Я очень это ценю. Давай забудем про этот разговор и сделаем вид, что ничего не было, — сказать, что я был шокирован, значит, ничего не сказать. А Лю, как и говорил, делает вид, что ничего не было. Только иногда, сидя в общем зале, я ловлю его задумчивый взгляд. Вот, как сейчас. Краснеет и прячет глаза за отросшей челкой. Я и не заметил, как пернатый подошел ко мне. Я попал. Эти двое могут разговорить кого угодно, и меня в том числе. Ой, не к добру это, ой не к добру. Если эти двое в чем — то согласны что на моей памяти только второй раз происходит , значит или они правы, или они встречаются. Во второе я не поверю, пока не увижу сам. Оба выжидающе на меня смотрят. Абирамма взглядом указывает на Лю. Намек ясен. Встаю и подхожу к соседу. Сидит, какую — то книгу читает. Какой он красивый… Не совсем понимая, что я делаю, наклоняюсь и касаюсь губами его губ. Он широко открывает глаза и удивленно смотрит в мои. Не знаю, что он там увидел, но Лю вдруг расслабляется и начинает неумело отвечать мне. Слышу, как свистит Финдор и кричит «как это красиво! Краем глаза замечаю, как Абирамма и Финдор держатся за руки. Мдааа, поторопился я с выводами…Ну, да ладно! Гораздо важнее, что сейчас ко мне жмется самое дорогое для меня существо, за которое я кому угодно порву глотку. В ту ночь мы просто сдвинули свои кровати и долго лежали в обнимку, щекотали друг друга вот засада, оказывается, я боюсь щекотки, а он нет , болтали о разной ерунде и уснули в обнимку. Лю не стремился заняться сексом, а я не настаивал. Подожду, пока он будет готов. Проснулся, сокровище мое. Наклоняюсь и целую его. Он отвечает. А когда воздуха не хватает, отстраняется и начинает заплетать мне косу. И так каждое утро… Идиллию нарушает мелкий пустой, который сообщает, что меня зовет Король Баррган. Ну что ж, любовь любовью, а Короля нельзя заставлять ждать.
– Фанфик яой
Чего я вообще ждала от их ублюдочных админов, что они будут стоять до конца или хотя бы соизволят предупредить? Надеюсь, они разорятся к [чёрту]. Лисса Как бы я не относилась к сайту положительно но уже чисто на ностальгии , то здесь поступили подло. Ждём объяснений, хотя ждать не должны, такое крысятничество смотрится как предательство. Уже давно поняла, что с сайте не ухожу только из-за отсутствия альтернатив хотя в последнее время посматриваю в сторону парочки других. Впрочем, некоторые пользователи платформы предполагают , что «Фикбук» пытается с помощью поправок в соглашении остаться в рамках законов РФ, чтобы не потерять авторов и читателей из России. В другом материале Medialeaks можно прочитать про мем «Не покупай, возьми с улицы».
Отбитая и посиневшая мошонка испуганно поджалась, чем выдала волнение и страх человека, стоящего передо мной.
Он смутился и прикрыл член руками, еще ниже опустил голову, спрятав свой затравленный взгляд. Пленный явился спустя пятнадцать минут, чистый, благоухающий моим шампунем, в моем нижнем белье, жалкий в своем страхе передо мной, но все же довольный. Я бросил ему старые джинсы, и он, с радостью, натянул их. Горячая миска с кашей дымилась на столе, как только раб получил разрешение, плюхнулся на табурет и, закрыв рукой еду, начал быстро метать ложку в рот. Подавился, закашлялся, все так же продолжая усиленно жевать. Сколько же ты голодал, как долго тебя доводили до такого состояния? Я не испытывал к нему жалости, нет, и мое сердце не отзывалось ни добром, ни злостью, я просто делал все на автомате, помогал без цели, а, может быть, что-то шевельнулось в душе, стало неприятно видеть этого сильного, гордого человека на коленях, жалким и сломленным.
Он сглотнул и вновь принялся закидывать кашу с мясом в рот, будто кто-то гнал его, грозился отнять пищу, если он не съест ее быстро. И как итог такого заглатывания, — его вырвало, а живот скрутило спазмами боли. Несчастный, побледневший от страха за содеянное, он смотрел на меня и дрожал. О, создатель, почему ты лепечешь так жалко?! Куда делся тот бравый майор, который сломал меня, взял силой, укротил, привязал к себе и делал что хотел? Я ненавидел его, мне хотелось разорвать этого жалкого раба на части, выпустить на свободу зверя, жившего в этом человеке раньше, умевшего смотреть в глаза гордо и прямо. Такого я бы хотел унизить, заставить рыдать и ползать у меня в ногах.
Но это жалкое существо не вызывало во мне никаких эмоций. Грасс покорно включил воду и смыл остатки рвоты со своего лица. Я привел его в комнату, где стоял диван и указал на него. Оставил пленника в одиночестве, а сам ушел в спальню. Мне не спалось, я лежал и думал, что сейчас творится в душе у Грасса, думает ли он обо мне, трясется ли под своим покрывалом, ожидая меня, злого, пышущего жаждой мести, или он сейчас пробирается в прихожую, намереваясь сбежать, а может он хочет убить меня, только ждет, когда я усну? Вздрагиваю, потому что он, белым призраком, возникает на пороге моей спальни. Я разве не указал твое место?
Пошел вон отсюда! Он пулей вылетает из комнаты, скрипит пружинами матраса за стеной, охает, видимо, следы побоев и многочисленные порезы беспокоят его, а возможно, он боится спать, потому что я могу в любой момент передумать и накинуться на него, заставив терпеть новые муки. Сейчас мне почти жаль этого несчастного, такого жалкого, раздавленного моими солдатами, превращенного в бесправную зверушку, которой позволено лишь терпеть и выполнять все требования господина. Спал я долго, в единственный выходной хотелось расслабиться. Проспал почти до полудня, а когда проснулся, совершенно забыл о своем госте и, встретив его на кухне, сильно удивился. Конечно бы он не убежал, поскольку любой из пленников маркировался штрихкодом. Метку заносили под кожу, и только специальным декодером можно было перекодировать ее или вовсе снять.
Если подневольный решался на побег, его настигали по сигналу, излучаемому меткой, и быстро ловили. А потом, участи пойманного беглеца никто бы не позавидовал. Я возносил молитвы всем имеющимся в моем арсенале богам и богиням, за то, что систему штрихового кодирования пленников придумали на пятом году войны, а иначе бы мне никогда не удалось получить свободу. Грасс, увидев меня, отпрыгнул в угол и застыл, прижавшись к стене. Я сразу же понял, что он рылся в холодильнике, искал съестное. Игнорирую этот жест, достаю из холодильника молоко, разогреваю вчерашнюю кашу. Сажусь и после этого приглашаю к столу его.
Видимо, ломавшие его воины, держали парня только на белковой диете. Вы привели меня сюда, кормите, дали выспаться, почему, зачем это все? Я же шлюха, подстилка, зачем Вы церемонитесь со мной? Я вздохнул и покачал головой. Когда-то, лежа под ним, умирая от боли и стыда, я и мечтать не мог, что услышу подобные слова из уст этого человека, и тогда меня бы обрадовало даже просто видение подобного. Но теперь, теперь мне было противно аж до тошноты. Мысленно встряхиваю себя за грудки, останавливаю жестокие картинки, вспыхивающие в сознании.
Нет, я буду тем, кто прервет этот злобный круг мести, я не опущусь до уровня, когда превращаешься в зверя, и не позволю себе распуститься. Он молча ест, думаю, жалеет о том, что протянул язык, теперь бы он его с удовольствием прикусил и не задал своих идиотских вопросов. После завтрака, позволяю ему пойти в ванну и привести себя в порядок: умыться, почистить зубы. Когда он выходит я отдаю ему свою рубашку. Он бледнеет, застывает на месте, смотрит на меня полными слез глазами. Он срывается с места, и я быстро группируюсь, ожидая удара, но Грасс падает на колени, ловит мою руку, на миг застывает, видя мои искореженные ногти, потом прижимается к ним губами. Я все для тебя сделаю, все что ты захочешь, только не возвращай меня обратно, умоляю!
Прикажи мне что-нибудь сделать, хоть дерьмо жрать, я буду, обещаю, и слова поперек не скажу! Столько жара в голосе, каждое слово выжигает на мне клеймо отвращения, ни к нему, к нашему миру, к этой чертовой реальности, в которой должно происходить все это. Каждый из нас вымазан грязью, заляпан по самые уши, вдавлен в систему, лишен человеческого лица. Он не слушает, облизывает мою руку, убеждает меня в том, как будет верно служить мне. Грасс послушно исполняет приказ, его взгляд гаснет, руки безвольно опускаются вдоль туловища, голова вжимается в плечи. Мы идем по улице, и он ни на шаг не отстает от меня. Садимся в машину, едем по шоссе.
Когда показываются «конюшни» я ощущаю его нервную дрожь, вижу, как напрягается все его тело. Мы проезжаем мимо. Прости, за эту невольную пытку, но хоть чем-то я должен был задеть тебя, не могу просто так по-доброму относиться к тебе, поэтому ничего не говорю до последнего. Мы выезжаем за город и долго едем по шоссе. Наконец, я останавливаю машину. Он послушен, бледный, покрывшийся испариной, едва может сглатывать, так ему страшно. Приказ исполняется мгновенно.
Подхожу и вынимаю из кармана декодер, прикладываю к его лопатке, удаляю информацию. Он ошалело смотрит на меня, еще не веря в случившееся, потом медленно разворачивается и делает шаг, но останавливается и оборачивается. Грасс мгновенно преобразился от первого глотка свободы, стал отдаленно похож на себя прежнего, каким я знал его. Он вздрогнул, поскольку я вложил в последнее слово всю свою агрессию, свою память, свою боль. Издевался, глумился, отдал обратно в «конюшни», но твое милосердие, это выше моего понимания. Я видел твои руки, это я перекорежил их… Вчера мне по-настоящему было страшно, я мучился всю ночь, боялся и ждал, когда же ты возьмешься за меня всерьез, но ты все не шел. А мне нужно было твое прощение, пусть через боль, через страдание… Я вздохнул и подошел к нему, он прижался лицом к моему животу, обхватил руками, вцепился так, будто утопающий, пытаясь выплыть, не захлебнуться в собственных чувствах.
Ни жалости, ни сострадания. И только попав в плен, я понял, как жестоко поступал, будто прозрел, опомнился. Но из всех своих жертв, вину я чувствовал только перед тобой. Я раньше, да и потом, никогда так не зверствовал и не калечил пленных, но на тебе, будто свет клином сошелся, и пока я не сломал тебя, не мог найти покоя. Ведь твоя сила изводила меня, ты не сдавался, чего бы я не предпринимал. Но даже, потом, почти сломанный, ты продолжал жить с гордо поднятой головой, я не чувствовал полной власти, не мог сказать, что окончательно подчинил тебя, как ни старался опустить тебя ниже — не получалось.
Саске просит Итачи научить его в том в чем он полный 0. На том что старший брат научил его тому что попросил Саске он неостановился. И стал учить своего маленького, глупого братца тому чему его никто ненаучит... Итачи сидел в своей комнате, расслабившись. Сегодня был трудный день, и он решил отдохнуть за номером своего любимого журнала…Playboy да…и не надо делать такие удивленные глаза. Итачи тоже человек. Какаши значит можно, а бедненькому Итачи нельзя?! Разглядывая очередную красотку, Итачи услышал, как что-то кубарем вкатилось в его комнату. Хотя бы сегодня. Саске плюхнулся на кровать рядом с братом и смущенно замолчал. Просидев минут пять, мальчик собрался с силами и выпалил: - Научи меня целоваться! Итачи медленно опустил журнал. Думая, что ослышался, он переспросил: - Научить тебя…что? Саске опустил глаза — смотреть на брата было невыносимо. Надо было из-за такой глупости отвлекать его от важного дела! Саске совсем поник и не знал, что ответить. Смотря на это маленькое, расстроенное существо, Итачи немного смягчился. Сексуальное образование должны давать в школе! От этой внезапной ласки младший приободрился. Иди ко мне, - Саске устроился на коленях Итачи. Итачи наклонился и легонько коснулся своими губами губ брата. Мягкие, со вкусом шоколада Саске жуткий сладкоежка. А вы не знали? Просто он хорошо это скрывает. Младший немного заерзал в предвкушении.
Читать онлайн Скачать epub, txt, pdf, doc, fb2 Они тренируются для службы своей стране. Они стремятся быть лучшими. Но только несколько избранных могут стать…Элитой. Матео МорганПозывной: СолоДерзкий, нахальный и решительный, Соло известен в военно-морском флоте США за свою репутацию плохого парня, а также за свои навыки лётчика-истребителя. Для его товарищей становится сюрпризом то, что он избран для тренировок и участия в конкурсе на место в самой престижной военно-морской авиации мира. Правила миссии:1.
Яойчик Истории
От этой улыбки у Данко начинало сладко тянуть внизу живота. Мысли уже были далеко не о каком-то там зайце. Губы у Ларры узкие и бледные, но все равно такие соблазнительные, что хотелось прильнуть к ним своими. Нос прямой и похожий на клюв. Тонкую шею обрамляли длинные темные волосы цвета сажи. Их хотелось долго перебирать, дыша Ларре в ухо. Хотелась слизывать кровь с его горячих и безжалостных рук, хотелось обнять собирая в эти объятия всю его раздробленную сущность, хотелось смотреть в его зеленые глаза даже когда он умрет, хотелось перегибать палку... Он заблудился. Хотя даже не столько Ларра, сколько Данко. Ларре некуда было вернуться поэтому он не мог заблудиться.
А вот его "другу", если факт того что Данко за ходил за ним по пятам и молчал можно считать дружбой, было не по себе. Вдруг нападет зверь, вдруг их найдут и убьют люди, чье племя когда-то разграбил Ларра. Он так любим, но все же проклят и несет за собою беды. От таких мыслей золотистые волосы юноши вставали дыбом, а сильные руки холодели. Раньше они просто наматывали круги вдоль давно знакомых мест, не уходя в неизвестные тьму места. Ларра считал это странным, но Ларра никак не отзывался на его вопросы. А потом они просто ушли непонятно куда так еще и полезли в горы. Он остановился. Ларра окинул взглядом камни, синее ночное небо и Данко.
Он был как-то по-особенному общителен сегодня.
Ну, или я просто разобью твои яйца, а потом прикажу отрезать головку члена, чтобы ты наверняка ничего больше не чувствовал. Желание вернулось, когда я оказался в камере, но связанные за спиной руки, не позволяли погасить его. Я терся о жесткий матрас, стыдясь самого себя, краснея и мучаясь, но кончить не мог, как не старался. В какой-то момент, мне показалось, что я подхожу, но вошедший солдат, принесший мне скудный ужин, невольно остудил мой пыл. Майор раскусил меня, умеющего терпеть боль, отключающегося от происходящего, замыкающегося в своем сознании, не сдающегося под любой, даже самой жестокой пыткой.
Но против природы, против своего тела, я оказался бессилен. И только крохи здравого смысла все еще держали мое сознание на плаву, не позволяя опуститься, сдаться на милость врагу. Следующий сеанс не заставил себя ждать, а я уже сходил с ума от желания. Мне развязали руки, и я не осознанно схватился за член. И я сдался. Под его ласками, нежными словами и теплыми, чувственными губами, я предал себя и свои принципы.
Я забился в истерике, так переступить через себя, через свою гордость я не мог. Он не снял веревки, отправив меня в камеру. Заставил мучиться от боли в разбухших яичках и наблюдать, как темнеет, от застоявшейся крови, мой член. Я потерял чувствительность, смирившись с участью импотента, подумав, что так мне станет легче пережить пытки, к тому же мой палач потеряет главный козырь, а дальше, пусть хоть убьет. На меня даже накатило облегчение, когда подобные мысли посетили мою голову. Но не тут-то было.
Майор так просто не выпускал свою жертву, он подобно пауку, поймавшему в свою ловчую сеть муху, высасывал из меня последние силы, добиваясь того, что ему нужно. И он сломал меня, я согласился на все, лишь бы прекратить свои муки, лишь бы ощутить, наконец, разрядку. Только майор больше не задавал вопросов, конечно, ведь прошло много времени, и фронт давно переместился, все штабы и базы переехали на новые места дислокаций. Но я, сломанный и подавленный теперь стал личной шлюхой майора, его подстилкой, по первому требованию раздвигающей ноги и принимающей жаркую плоть. Если хозяин хотел наказать меня, он просто перетягивал мой член веревкой, и я вновь становился покорным, готовым на все. Каждый день я мечтал, как убью его, воткну в сердце нож или придушу во сне.
Но каждый раз утопая в его ласках, задыхаясь в его объятиях, я забывал обо всех своих мыслях, молил брать меня сильнее и глубже, сдаваясь на милость палача, падая все ниже. Он вытравил из меня все мысли, лишил воли, превратил в свою игрушку, делал со мной что хотел, и однажды, хозяин перестал отправлять свою шлюху в камеру, держал всегда при себе. Прошел почти год с того времени, как я попал в плен, и вот, выдался момент, когда наши союзники предприняли массированное наступление, они утюжили вражеские блиндажи, отгоняя неприятеля за границы, отвоеванной недавно, колонии. Мы выбирались из города, ехали в машине, и мой хозяин приказал отсосать ему, я давясь и ругаясь про себя, взял его член в рот, рискуя подавиться, когда машину сильно подбрасывало на ухабах. Мне давно уже было наплевать, на то, что шофер видит, как я стараюсь для господина офицера. Грасс отучил меня стесняться, заставляя даже на совещаниях делать минет, а уж если занимался со мной сексом, то и вошедший подчиненный не мог оторвать его от этого занятия.
Так они и общались, пока я работал своей задницей, удовлетворяя похоть майора. Я пал так низко, что казалось, уже никогда не смогу подняться и вновь стать человеком. Все знали кто я такой, и меня это нисколько не смущало. Какая гордость может быть у раба? Но в этот день, мне хотелось откусить ненавистный член, которым так легком удалось покорить меня, заставить превратиться в похотливое, покорное животное, противное даже мне самому. Взрыв прогремел где-то рядом, машину повело, она скользнула колесами по откосу и пошла юзом вниз, рискуя перевернуться.
Я видел, что переднее стекло окрасилось кровью водителя, а майор отключился, когда машину подбросило перед падением, он ударился головой о потолок. И только я остался невредимым, потому что сидел на полу, в ногах хозяина. Выбраться из машины и сбежать оказалось делом минуты. А потом меня ждал долгий, полный лишений, путь домой, но что все эти трудности по сравнению со многими месяцами плена и унижения? Грасс очнулся, он вздрогнул и посмотрел в мою сторону. Я помнил его в свете славы, сильного и уверенного в себе человека, на раз, способного определить слабость в любом пленнике, умеющего надавить на эту чувствительную точку и сломать, опустить, заставить униженно ждать каждого слова, каждого приказа, и с радостью выполнять его, лишь бы больше не получить боли и страдания.
Теперь же, передо мной предстал жалкий раб, покорный и покладистый, — сломленное и запуганное существо. Он на четвереньках переместился ко мне, обнял за ноги, задрожал всем телом. Он ухватился сильнее, не пустил. Солдат принес какие-то рваные тряпки и кинул их пленному. Я улыбнулся, через силу, едва выдавил эту улыбку. Мне осточертела эта война, стали противны грязные похотливые рожи солдат и все эти мучения, пусть вчерашних врагов, не менее жестоких и кровавых, но теперь ведь ставших жертвами, поэтому заслуживающих милосердия.
Мы вышли из ангара. Прошли по дороге к моей машине. Я знал, почувствовал, - он тоже узнал меня, и теперь боялся, потому что терялся в догадках, чем обернется ему моя помощь? Мы пришли ко мне на квартиру, — временное жилище, положенное офицерскому составу, пока наша часть не будет расформирована. Раб остановился в прихожей, не смея пройти внутрь. Видимо его уже забирали офицеры, раз он так хорошо выучил этикет.
Он прошел за мной на кухню, замялся на пороге, опустив голову, сжавшись, будто ожидая удара. Пальцы его теребили грязные лохмотья, которые ему выдали вместо одежды. Я достал банку с мясом. Переложил, вкусно пахнущие, консервы в сковороду, поставил на плиту, чтобы немного погреть. Увидел, как вскинулся пленник, потянул носом, сглотнул слюну. Но, как только заметил мой взгляд, тут же снова поник, вдавил голову в плечи.
Мне с трудом удалось поверить в это. Гордый и надменный человек, сломанный настолько, что готов на все ради куска мяса. Как же перекалечила нас война, переломала наши чувства и нашу гордость, заставила ощутить себя бесправными тварями. Я заглянул вглубь своих чувств, попытался ощутить хоть каплю злорадной радости, но не смог. Не было во мне триумфа от победы над ним, пусть достигнутой не мной, пусть его сломали другие, подчинили, прогнули и отдали мне. Я мечтал убить его, теперь же вижу, как он стал бесправным рабом, готовым на все, лишь бы не испытывать боли и насилия.
Жадные, полные желания есть, глаза следили за мной, он так громко сглатывал слюну, что мне становилось больно, и даже чуточку скрутило живот, я будто ощущал его голод, его страх и его страдание. Он покорно выполнил мой приказ, застыл обнаженный, даже не подумав прикрыться руками. Я увидел орудие, которым он насиловал, мучил, покорял меня, - теперь его член нельзя было назвать гордостью, жалкий, скукоженный, такой же покорный как и его хозяин. Наверное, ему долго не давали кончить. Раб не должен испытывать удовлетворения, тогда он становится покладистым и отдается более страстно. Отбитая и посиневшая мошонка испуганно поджалась, чем выдала волнение и страх человека, стоящего передо мной.
Он смутился и прикрыл член руками, еще ниже опустил голову, спрятав свой затравленный взгляд. Пленный явился спустя пятнадцать минут, чистый, благоухающий моим шампунем, в моем нижнем белье, жалкий в своем страхе передо мной, но все же довольный. Я бросил ему старые джинсы, и он, с радостью, натянул их. Горячая миска с кашей дымилась на столе, как только раб получил разрешение, плюхнулся на табурет и, закрыв рукой еду, начал быстро метать ложку в рот. Подавился, закашлялся, все так же продолжая усиленно жевать. Сколько же ты голодал, как долго тебя доводили до такого состояния?
Ага, вот из-за таких я не запоминаю имена! Разумеется, наш герой молод. И даже юн. Ему не должно быть меньше пятнадцати меньше — уже попахивает педофилией , но и не должно быть больше двадцати пяти, в крайнем случае тридцати больше — это уже морщины, это уже скалиоз, испорченные зубы, испорченные нервы, проблемы с работой и, не дай Бог, семьей. Главный герой должен быть: красив, строен, большеглаз, светлокож, лучше — бледен впрочем, можно сделать оригинальный ход и придать герою интересную смуглость! У героя тонкие руки,! На герое могут располагаться соблазнительные родинки, но никаких бородавок! У героя всегда ароматное дыхание, и он, видимо, никогда не потеет.
На его прекрасном теле желательно разместить пару-тройку живописных шрамов! О каждом из них потом можно Инстинкт самосохранения тоже отсутствует. В принципе. Иначе как же Вы заставите Вашего героя сунуться ночью в темный переулок, битком набитый потенциальными насильниками? Нормальный человек обошел бы такое место десятой дорогой. При этом означенные родственники относятся к нашему герою плохо, не понимают его тонкой чувствительной души и всячески третируют, стоит ему показаться на пороге родного дома. Вообще, функция вообще присутствуют в Вашем произведении? Правда, возможен вариант Понимающего Родственника.
Может быть, даже богатого. Он может иногда возникать на периферии повествования и оказывать герою небольшую моральную и материальную поддержку. Понимающий Родственник обязан быть родственником дальним и в семье считаться чем-то типа белой вороны. А потом он приезжает навестить своего племянничка, и между ними начинается бурный яой! Скорее всего, это что-то вроде Тетушки Вашему герою деньгами и сочувствием, и у него тогда станет значительно меньше поводов для страданий, а ведь вся жизнь Вашего героя обязана быть с таким, как все интересно, а кто такие — «все»? А он в одних плавках! Тут уж кому как в голову придет, вариантов мно-о-о-ого…!
Карма прыснул со смеху, он в это не верил, но, в глубине души уважая этого мальчишку за его проявленную смелость, убрал руки и искоса глядел, как его «спаситель» обрабатывает ссадины и синяки. В прошлой жизни Гу Чжоу влюбился в плохого человека, пережил домашнее насилие, измены и предательство. Он умер один, желая той смерти. Но, он вернулся в ночь перед своей свадьбой с этим человеком. Гу Чжоу присел на скамейку и на обочине, молча выкурил сигарету и подумал. Придя домой, он выкинул этого человека, вместе с вещами. Столкнувшись с расспросами и бранью отморозка, Гу Чжоу тепло улыбнулся и сказал холодным тоном: «Прости, я тебя больше не люблю». Но никто не знает, что у него есть секрет.
Мы еще встретимся (яойный фанфик по бличу)
Теперь вы знаете какие однокоренные слова подходят к слову Как написать яой фанфик, а так же какой у него корень, приставка, суффикс и окончание. Touken Ranbu Dj • Yaoi DJs. Каталог статей в категории Яой (сёнэн-ай) раздела Фанфики на сайте Read popular yaoi fanfiction stories on Webnovel, we provide 500+ yaoi fan-made novels, fanfic books for you to select. У нас вы можете бесплатно читать законченные ФФ про БТС и Т/И на русском языке и совершенно разных жанров – в том числе 18+: яой, слэш, гет. автор: Kiba-kun название: "Ночь вдвоем" пейринг/персонажи: Кисаме/Итачи рейтинг: NC-17 жанр: яой статус: закончен.
Яой фанфик
- Надеюсь, я успела. Покидайде, пожалуйста, фанфиков(яой), про школу,
- Популярные жанры
- Лучшее из прочитанных ориджей (слеш, макси)
- Фанфик, Yaoi
- С каждым бывает.. - Яой (сёнэн-ай) - Фанфики
- Фанфики по фэндому «яой / yaoi»
как написать яой фанфик
Даже на простых,... Это ведь классические туфли, и для долгих прогулок по не самым лучшим дорогам они точно не предназначены. Другое дело, если автор бы купил кроссовки По той паре...
По вопросам, связанным с использованием контента Правообладателей, не имеющих Лицензионных Договоров с ООО «АдвМьюзик», а также по всем остальным вопросам, просьба обращаться в службу технической поддержки сайта на hotpleer mail.
Почему я не сопротивляюсь, что я вообще делаю?? Ты так возбудился.
Спустив руку вниз, снял с него нижнее белье и, погладив металлический протез, усмехнулся. В ответ услышал громкий смех Роя, его глаза горели желанием заполучить то, что он хотел и хочет в данный момент. Взяв Эда за руку, он навис над дрожащим парнем и посмотрел в шальные от злости глаза. Проведя языком по губам светловолосого мальчугана, поцеловал его и одним движением бедер, вошел в него. Эдвард от боли и чего-то ещё укусил нижнюю губу полковника до крови. Эд весь трясся от переполняющего чувства, и все тело горело и не слушалось.
Глаза были сильно зажмурены, в уголках капельки слез, губы зажаты. В голове, словно что-то взорвалось, немного кружилась и было не по себе. Рой смотрел на парня, с улыбкой. А… -М-м.. Внутри, внизу живота так зажгло, тело стало таким мягким и горячим. Капельки пота выступили на лбу полковника.
Их клип Idol набрал более 45 миллионов просмотров на YouTube в первые сутки после выхода. А компьютерная симуляция боевых действий университета Далласа в 2021 году доказала, что армия фанатов БТС способна своей атакой вывести из строя гражданскую сеть небольшой страны населением до 12 миллионов. Найдётся и толковый омегаверс с пейрингом «юнмин», где Юнги — альфа, а Чимин — омега.
Яойчик Истории
Переводы фанфиков Авторские фанфики. Здесь будут публиковаться ультраправые яойные фанфики и не только. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Фанфик добавил пользователь Tsukuri_no_Deydara (другие добавленные) | Жанр: «Хентай/Яой/Юри». Курс выживания для героев яойных фанфиков. Фильм первый: Жестокий мир ФАНФИК В ФАНФИКЕ В ФАНФИКЕ ПОПРОБУЙ НЕ УМИЛЬНУТЬСЯ!