В публикации романа написано от автора: «Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Фёдоровича Карамазова, нахожусь въ некоторомъ недоуменiи. И вообще такая запутанная история, поэтому, наверное, «Братья Карамазовы», – сказал хоккеист «Тампы» Михаил Сергачев. Из жития в бозе преставившегося иеросхимонаха старца Зосимы, составлено с собственных слов его Алексеем Федоровичем Карамазовым. В 2009 году вышел в свет телесериал Юрия Мороза «Братья Карамазовы» в 8 сериях с версией для DVD в 12 сериях.
Братья карамазовы писатель
демистификация чуда, ангелов и демонов. Роман Ф. Достоевского «Братья Карамазовы» с иллюстрациями Н. Каразина, 1893. демистификация чуда, ангелов и демонов. "Братья Карамазовы" были одной из последних книг,которые читал й, несмотря на то, что раньше(1883 г.) он "не мог дочитать "Карамазовых".
«Братья Карамазовы» как философский роман
О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам Условия использования Конфиденциальность Правила и безопасность Как работает YouTube Тестирование новых функций. "Братья Карамазовы" – последний роман вского, ставший кульминацией творчества одного из самых значительных и самобытных русских писателей и мыслителей. Роман «Братья Карамазовы» стал итогом творчества Фёдора Михайловича Достоевского, при этом многие идеи, образы и эпизоды возникли задолго до начала работы над произведением.
О чем роман "Братья Карамазовы" Достоевского
Премьер-министр Японии Фумио Кисида приобрел роман Федора Достоевского «Братья Карамазовы», рассказали журналисты из пула главы японского правительства. не просто последнее произве-дение Достоевского, но произведение, о котором он знал, что оно будет последним. Проповедуя русское христианство и полемизируя с европейским рационализмом, автор романа–теодицеи «Братья Карамазовы» подспудно развертывает скрытую смысловую альтернативу. Братья Карамазовы автор Федор Достоевский читает Юрий Заборовский. Премьер-министр Японии Фумио Кисида приобрел роман Федора Достоевского «Братья Карамазовы», рассказали журналисты из пула главы японского правительства.
«Братья Карамазовы»: Достоевский в одном романе
Но - смог сам излечиться от этой страсти. Просто взял и бросил играть. Более того, позже жена, Анна Сниткина, сама отправляла его в казино, чувствуя, что он не возьмётся за перо, пока не переживёт всё это - разочарование, унижение из-за очередного поражения в игре с Судьбой, пока не истерзает себя морально. Потому что для Фёдора Михайловича игра в рулетку была именно игрой с Судьбой! Или его эпилептические припадки... В процессе подготовки к съёмкам у нас в руках оказалась уникальная диссертация, в которой анализировалась болезнь Достоевского. Там описывалась интереснейшая вещь. Эпилептические припадки с ним случались довольно часто, но ни разу - публично. Была даже выдвинута гипотеза, что он мог управлять этими припадками. Зафиксирован и такой его разговор с сёстрами Круковскими. Одно время он женихался со старшей - Анной, а для младшей - Софьи будущий великий математик Софья Ковалевская - он стал первой любовью.
Девушки как-то спросили Фёдора Михайловича, почему он не попытается вылечиться от эпилепсии. И при этом до конца жизни страшно казнил себя, что невольно послужил причиной смерти своего любимого сына Алёши. Потерю детей - и дочки Софьи, и Алёши - переживал чудовищно тяжело. Но если Сонечка скончалась от простуды, то Алёша-то умер от эпилепсии! Поэтому к тяжести потери добавилась ещё и тяжесть греха - что он передал по наследству сыну свою болезнь. Ведь Достоевскому самому предрекали смерть от эпилептического припадка, а умер он совсем от другого. Однако именно после смерти Алёши он закончил «Карамазовых», которые до этого достаточно долго существовали в виде набросков, идей.
Короче, Алёша ведет себя как карикатура на стереотипное поведение тех католических монахов, которые иезуиты. Иезуиты настолько хороши, что прилагательное "иезуитский" стало в русском языке синонимом "лицемерный". А что говорит Алёша Лизе сватаясь? Я как прочел, то тотчас и подумал, что этак все и будет, потому что я, как только умрет старец Зосима, сейчас должен буду выйти из монастыря. Затем я буду продолжать курс и сдам экзамен, а как придет законный срок, мы и женимся. Я вас буду любить. Хоть мне и некогда было еще думать, но я подумал, что лучше вас жены не найду, а мне старец велит жениться... Алёша фактически сказал, что Лиза для него — выгодная партия. Чем плохо? Мать-вдова, у которой три поместья, и которая очень любит свою дочь. Но Лиза калека, ноги не ходят, в такую трудно влюбиться, такую трудно хотеть. Зато расчётливо. Алёша подросток, а проявляет такую выдержку что дипломат позавидует. Он производит даже на своего отца такое впечатление Так ты к монахам хочешь? Погоришь и погаснешь, вылечишься и назад придешь. А я тебя буду ждать: ведь я чувствую же, что ты единственный человек на земле, который меня не осудил, мальчик ты мой милый, я ведь чувствую же это, не могу же я это не чувствовать!.. И он даже расхныкался. Он был сентиментален. Он был зол и сентиментален. Плут Фёдор Павлович считает что Алёша его не осудил. Но в таверне Иван Карамазов рассказывает о другом поступке другого богатого помещика, и что говорит Алёша? Одну, только одну еще картинку, и то из любопытства, очень уж характерная, и главное, только что прочел в одном из сборников наших древностей, в «Архиве», в «Старине», что ли, надо справиться, забыл даже, где и прочел. Это было в самое мрачное время крепостного права, еще в начале столетия, и да здравствует освободитель народа! Был тогда в начале столетия один генерал, генерал со связями большими и богатейший помещик, но из таких правда, и тогда уже, кажется, очень немногих , которые, удаляясь на покой со службы, чуть-чуть не бывали уверены, что выслужили себе право на жизнь и смерть своих подданных. Такие тогда бывали. Ну вот живет генерал в своем поместье в две тысячи душ, чванится, третирует мелких соседей как приживальщиков и шутов своих. Псарня с сотнями собак и чуть не сотня псарей, все в мундирах, все на конях. И вот дворовый мальчик, маленький мальчик, всего восьми лет, пустил как-то, играя, камнем и зашиб ногу любимой генеральской гончей. Вокруг собрана дворня для назидания, а впереди всех мать виновного мальчика. Выводят мальчика из кутузки. Мрачный, холодный, туманный осенний день, знатный для охоты. Мальчика генерал велит раздеть, ребеночка раздевают всего донага, он дрожит, обезумел от страха, не смеет пикнуть… «Гони его! Затравил в глазах матери, и псы растерзали ребенка в клочки!.. Генерала, кажется, в опеку взяли. Ну… что же его? Для удовлетворения нравственного чувства расстрелять? Говори, Алешка! Так вот какой у тебя бесенок в сердечке сидит, Алешка Карамазов! На нелепостях мир стоит, и без них, может быть, в нем совсем ничего бы и не произошло. Мы знаем, что знаем! Я хочу оставаться при факте. Я давно решил не понимать. Если я захочу что-нибудь понимать, то тотчас же изменю факту, а я решил оставаться при факте… — Для чего ты меня испытуешь? Иван — отличный провокатор. Забыл где прочитал, а не выдумал? Раскольников сомневался, можно ли убить старуху-процентщицу чтобы не платить долги и забрать сравнительно небольшие деньги из квартиры. А Фёдор Карамазов выглядит как следующий портрет в галерее тех людей, которые кажется не грех и убить.
Если, например, он говорил об особой миссии России, то вот в чем он видел эту миссию: «Мы первые объявим миру, что не через подавление личностей иноплеменных нам национальностей хотим мы достигнуть собственного преуспеяния, а, напротив, видим его лишь в свободнейшем и самостоятельнейшем развитии всех других наций и в братском единении с ними, восполняясь одна другою, прививая к себе их органические способности и уделяя им и от себя ветви для прививки, сообщаясь с ними душой и духом, учась у них и уча их, и так до тех пор, когда человечество, восполняясь мировым общением народов до всеобщего единства, как великое и великолепное древо осенит собою счастливую землю» «Дневник писателя 1877 года». То есть он видит «особость» России в способности создать общее пространство абсолютного уважения друг к другу, понимания абсолютной ценности всякой особости, потому что это — истинный вклад народа и человека в те общие сложность и величие, которые только и могут создать полноту человечества. Не унификация, не отказ от индивидуальности, а развитие каждой зачаточной человеческой способности до степени ее полноты — вот, по Достоевскому, истинный путь движения человечества к своему расцвету. Конечно, эти его размышления отразились в романе самым полным образом, но я не вполне уверена, что это можно назвать правым консерватизмом. Какие интересные работы иностранных исследователей выходили в последнее время? Я не уверена, что я готова ответить на этот вопрос. В книге, которую я выпустила в 2007 году, «Роман Ф. И эти работы очень разные, так же как и работы, выходящие на русском. К настоящему моменту вышла еще целая библиотека. Кстати, монографии западных достоевистов в последние годы активно хоть и не всегда удачно переводятся на русский: переведены Роберт Бэлнеп, Роберт Джексон, Малькольм Джоунс, Дебра Мартинсен, Кэрол Аполлонио, Хорст-Юрген Геригк — это все очень мощные исследователи творчества Достоевского. Кажется, еще не переведена Робин Миллер — а такой перевод был бы нужен. Есть прекрасные русскоязычные американские исследователи, писавшие о романе, у которых что-то издается по-русски, что-то по-английски, например Ольга Меерсон, Марина Косталевская; есть прекрасные итальянские исследователи и переводчики, например Мария Кандида Гидини, Адриано Дель Аста. А вообще, я же могу почти бесконечно называть и непременно пропущу кого-то важного при любом объеме списка , и каждый крупный исследователь — это свое направление, несмотря на то, что очень условно можно сказать, что вот этот работает «в русле Бахтина», этот более склонен к структурализму или постструктурализму, тут фрейдистские или феминистские исследования и т. Для меня лично наиболее интересны исследователи-герменевтики, глубоко читающие Достоевского, — и они ищут и изобретают методы для подхода к определенному, не дающемуся прежним методам участку или пласту текста, а не «работают в русле тенденции». Местонахождение же рукописей «Братьев Карамазовых» по-прежнему остается одной из наиболее волнующих загадок. Время от времени появляются отдельные публикации на эту тему, в которых высказываются невероятные гипотезы. Так что же с ними на самом деле произошло, куда они исчезли? Например, возвращаясь в Россию в 1871 году после четырехлетнего отсутствия, Достоевские, предупрежденные о том, что их ждет специальный досмотр, сожгли большую часть бумаг, которую везли с собой, в том числе рукописи «Идиота», «Бесов», «Вечного мужа». Но Анна Григорьевна Достоевская, жена писателя, все равно собрала и хранила богатейшее его рукописное наследие, целостность которого и нарушила революционная эпоха. Фото: fedordostoevsky. Можно ли найти в нем некую «позитивную программу», путь к спасению каждого отдельного человека и человечества во всей его совокупности? Как Достоевский представлял себе идеал существования? Главное, на чем настаивал Достоевский, — не надо бояться своего собственного лица и лица своего ближнего. Попытка приукрасить или завесить себя, отгородиться от ближнего — то, что мешает нам отчетливо разглядеть, что мы из себя представляем и как между собой взаимодействуем; то, что позволяет нам жить в самообмане, видеть мир и человека не такими, какие они есть, порождает иллюзии, принимаемые сейчас большинством за реальность: прежде всего — иллюзию нашей отдельности. Почему у Достоевского часто преображение человека начинается с момента его глубочайшего падения? Потому что только в этот момент он лишается способности отворачиваться от своего настоящего лица, только катастрофа обстоятельств заставляет его честно посмотреть на себя самого. Пока такая катастрофа не случилась — человек будет придумывать себя и других, будет видеть себя и свои взаимодействия в искаженном свете. Даже Алеша Карамазов оказывается способен пробиться к настоящему себе только после своего бунта, снесшего все его иллюзорное благочестие, обнажившего его истинные чувства и мотивы — что и позволило ему, наконец, впервые встретиться с Христом. То же происходит и с другими братьями и сестрами романа. Митя говорит о воскресении в себе «нового человека» а это практически прямое называние Христа , лишь оказавшись в тюрьме по ложному обвинению. Иван решается на крест признания на суде, лишь посмотревшись в зеркало Смердякова. Достоевский всю свою жизнь посвятил тому, чтобы научить человека видеть его истинную природу, которая — в сохранении лица, личностного центра и каждый личностный центр способен в нужный момент становиться ведущим в том единстве, которое Достоевский еще в 1864 году описал так: «Мы будем лица, не переставая сливаться со всем» — и в снятии границ, разделяющих человечество на «индивидуумы», заключенные в своей тесной и скудной оболочке, отказавшиеся от того бесконечного простора, который нам предлагается другими, если мы научились любить их как себя. Важно — еще в «Сне смешного человека», за три года до начала писания «Карамазовых», Достоевский перестанет ставить в этой, в сущности, единственной евангельской заповеди запятую перед «как». Уже тогда он окончательно поймет то, что будет всеми силами стараться выразить в романе: другой — это тоже ты, если ты смотришь на себя в величии и славе, а не в унижении уединения и отдельности.
Вместе с тем это трепещущая русская душа, пораженная собственным распадом, жаждущая «собрать» себя как человека. Дмитрий видит в своем падении проявление общего закона жизни — этическую раздвоенность современного человека, мечущегося между идеалом Мадонны и идеалом Содома. Это сознание не утешает его, как подпольного человека, а вызывает боль и отчаяние. Митя — это «широкая русская натура», тип, неоднократно варьируемый писателем. В нем живет глубокое религиозное чувство: в Бога он верует истово, но нравственное сознание у него зачастую не предваряет поступков, а является постфактум как угрызение совести. Он избивает отца и грозит ему расправой, но в «подходящий момент» не в силах поднять на него руки — и объясняет это спасительным заступничеством Бога. Перерождение его началось еще до ареста — с изменения отношения к Грушеньке, но исключительно важным моментом нравственного воскресения Дмитрия является его сон о мужиках-погорельцах, о плачущем ребенке на руках иссохшей матери — подспудно возникающая мысль об ответственности перед народом. Митя возрождается через душевные мытарства, через муки и страдания — это страдательный путь познания законов человеческого духа и самого себя, отвечающий программе самоспасения человека, завещанной старцем Зосимой. Как личность духовно ищущая, Митя не вписывается в привычную типологию русских правдоискателей-интеллигентов — героев Тургенева и Л. Толстого, озабоченных поиском истины, жизненной цели. Его вера не нуждается в испытании, его задача другая — религиозное очищение души, раскаяние в содеянном, обретение цельности. В финале выясняется, что нравственная гармония пока лишь мечта героя, что он вряд ли способен нести свой каторжный крест всю жизнь и оттого готовится к побегу в Америку; впрочем, он считает, что убежит не на радость, а на «другую каторгу, не хуже, может быть, этой». Он не представляет своего существования вне родной земли, помимо ее почвы, без «русского Бога». Судьбой Дмитрия Достоевский выражает свою заветную мысль, что неискоренимая потребность жить по совести — самый важный русский безудерж. Интуитивизму Дмитрия противопоставлен рационализм брата Ивана. Иван — наследник просветительской идеологии, утвердившей культ разума как высшего критерия истины, законности, правды. Вместе с тем история Ивана, как и других идеологов Достоевского, отражает трагедию разума — его громадную разрушительную силу и неспособность быть единственно прочной опорой для человека. Впервые художественный анализ «горя от ума» дал В. Шекспир в трагедии «Гамлет». Судьбой своего Гамлета Шекспир показал, что власть над человеческой душой беспредельно испытующего разума, одностороннего критицизма тяжела, мучительна: она превращает человека в заложника собственной рефлексии, она ведет его к признанию бессмыслицы, тщеты человеческой жизни. В «Братьях Карамазовых» ссылки на Гамлета неоднократны и шекспировский герой всегда припоминается в контексте, провоцирующем сопоставление русского человека с европейцами: «Там Гамлеты, а у нас пока еще Карамазовы». Иван Карамазов ставит вопрос о бессмыслице бытия в иной плоскости, чем Гамлет: его волнует неоправданность не индивидуального существования, а всей человеческой истории с точки зрения высших и «конечных» целей человечества. Он утверждает бессмыслицу Божьего мира, в котором существуют ничем не оправданные и не искупленные страдания детей. Если Гамлет был потрясен повсеместностью зла, то Иван Карамазов постоянно декларирует другое — укорененность зла в природе человека. Трудно определить, чего больше в бунте Ивана: сострадания ли к человеку или негодования на него. Но логика его бунта приводит к выводу о том, что существование зла в мире доказывает отсутствие Бога, а атеизм ведет к допущению зла, к принципу «всё позволено». Иван понимает, что христианство привлекательно как великое, объединяющее вероучение, и пытается дискредитировать его объединяющую силу в своей поэме «Великий инквизитор». Христианство представляется Ивану недостаточно мудрым: иной путь интеграции людей, предложенный «могучим и умным» духом, дьяволом, искушавшим Христа, представляется ему реальным, отвечающим природе человека — путь не совестного, а насильственного единения — силою меча, тайны и авторитета — орудиями тоталитарно-церковного государства. Достоевский отразил в поэме Ивана свойственный русской интеллигенции прошлого столетия эсхатологизм — устремленность к «граду грядущему». О чем любили порассуждать «русские мальчики»? А которые в Бога не веруют, ну те о социализме или об анархизме заговорят, о переделке всего человечества по новому штату, так ведь один же черт выйдет, все те же вопросы, только с другого конца». Не только интеллигенция, но и масса людей XX столетия прожила жизнь с верой в переделку «всего человечества по новому штату». Фантазии Ивана явились предсказанием грандиозных социальных мистификаций XX в. Тезис Ивана «всё позволено» — это философский постулат, предполагающий новый статус свободного человека, сбросившего с себя оковы религии. Об этом Иван писал в другой поэме — «Геологический переворот», о которой ему напомнил черт, явившийся в кошмаре; в ней Иван Карамазов мечтает об обществе людей, поголовно отрекшихся от Бога: «Человек возвеличится духом божеской, титанической гордости и явится человекобог». Идея «всё позволено», попав на улицу, в среду примитивных людей, оказывается смертоносным орудием. Смердяков действует по этой теории, убивая отца вопреки сознательной воле Ивана, но угадав его тайное желание, чтобы «один гад съел другую гадину». Достоевский показал слабость атеистического рассудка Ивана, обнаруживающего удивительную слепоту и беспомощность в столкновении с кознями Смердякова, подчиняющего его своим желаниям. Иван лишь к концу романа осознает свой величайший промах, узнав из исповеди Смердякова, что в его глазах он, Иван, был главным убийцей, а сам Смердяков сознавал себя лишь его приспешником. В «Братьях Карамазовых» так же, как в трагедии Гете «Фауст», изображен союз мыслителя с чертом. В романе Достоевского черт выступает в двух лицах: это и реальный, живой двойник Ивана Смердяков — воплощение всего дьявольского в душе Ивана, и черт, являющийся ему в кошмаре, в момент приступа белой горячки, — плод его больного воображения. Черт—«приживальщик» из кошмара такой же казуист, крючкотвор и парадоксалист, как Смердяков и Федор Павлович. Рядом внешних примет, слов и поступков черт Достоевского напоминает Мефистофеля Гете и стремится сам вызвать ассоциацию с ним. Мефистофель в «Фаусте» выступает как искуситель человека. Черт в кошмаре Ивана и искуситель, отговаривающий его от явки с повинной в суд, и вместе с тем провокатор, подвигающий Ивана к вере в Бога. Яростный спор Ивана с чертом — свидетельство мучительной борьбы веры и неверия в душе героя-идеолога. Стало быть, и здесь, как в «Фаусте», черт послан человеку Провидением, чтобы будить в нем человеческое. Но союз Фауста с Мефистофелем — это символ устремленности немецкого духа к безграничному знанию и широкой деятельности, находящимся по ту сторону добра и зла; как трагический национальный дар он будет отмечен К. Юнгом и раскрыт в романе Т. Манна «Доктор Фаустус». Иванов же союз с чертом — знак борьбы за безграничную свободу, которая на деле оборачивается защитой «безграничного деспотизма» и личного рабства. И самым страшным следствием такого союза для русского человека оказывается неспособность к вере при страстной жажде ее, что убедительно показано в финале романа. Трагическая судьба Ивана Карамазова является предостережением и сильной личности, и целому народу, рискующему ради утверждения своего могущества и широких жизненных задач переступить законы человечности, совести и правды. В утверждении идеала высшей ответственности, национальной и общечеловеческой всяк «за всех и за вся виноват» , проявилась национально-культурная специфика Русского Фауста. Образ третьего брата — Алеши — является последним опытом писателя в решении проблемы «положительно прекрасного человека». Это тип нового русского подвижника, религиозного правдоискателя. Впервые в новой русской литературе положительный герой выступает в рясе монастырского послушника. Достоевский первым показал принципиальное отличие патриота-подвижника от борца-атеиста, представил антитезу Подвижника и Героя. Обоснование характера Алексея Карамазова в первых же главах романа дано по принципу «от противного»; он совсем не такой, каковы Герои. У передовых героев русской литературы их сознательная жизнь начиналась с резко критического отношения к близкому окружению и внутреннего отделения от него — у Алеши жизнь начинается с осознания себя мирским человеком: он открыт миру, легко сходится с людьми, безусловно доверяет всем. Он способен уживаться с развратным отцом при остром неприятии разврата, потому что умеет видеть в любом человеке носителя лика Божьего. По мысли писателя, вера Алексея сродни вере русского народа, и в своего монастырского наставника старца Зосиму он уверовал безусловно, оттого что увидел в нем хранителя народной веры. Склад характера Алексея соотносим с личностями христианских подвижников — героев житийной литературы. По мнению В. Ветловской, в Алексее преобладают свойства подвижника, преодолевающего мирские искушения, — и именно в этом плане судьба его сопоставима с каноническим сюжетом «Жития об Алексии — Божьем человеке» и с духовными стихами о нем. Однако Алеша наделен способностью к неизбирательной любви с самого начала — и в этом он сродни русским святым Феодосию Печерскому, Стефану Пермскому, Сергию Радонежскому. Уже благословением матери, отдавшей его под покровительство Богородицы, он был увлечен «на какую-то новую, неведомую, но неизбежную уже дорогу» — и вовсе не случайно встретился на ней с необыкновенным старцем Зосимой. И Зосима отправляет его в мир не как испытуемого послушника, для аскетического воспитания, а как борца Христовой рати, уже готового примирять и соединять людей, преображать их, предостерегать их от злых помыслов и преступных деяний. Алеша переживает и греховные искушения, особенно когда бунтует против Бога из-за того, что тело его старца стало отдавать тлением. Но его искушения ничтожны в сравнении с самоистязаниями христианских подвижников: он не истязает себя ни постом, ни молитвой, ни веригами. А главное, он совсем не боится мира, не страдает от его соблазнов. В нем Достоевский изображает монастырского выученика нового типа, не стремившегося скрыться в святых стенах от мирских страстей. Его поведение отвечает учению об аскезе внутренней, направленной не к личному, а к общему спасению, к праведности в миру. Это учение сложилось в недрах русского монастыря, Оптиной пустыни, и последовательно развивалось его старцами — Леонидом, Макарием и Амвросием. Оптина пустынь сыграла заметную роль в духовной жизни русских писателей: Н. Гоголя, И. Киреевского, Достоевского, Л. Толстого, К. Леонтьева и др. Даже заявление Алеши, будто и в нем таятся карамазовские страсти, — это, по существу, не признание в пороках, не характеристика собственного состояния, а жест внутреннего сближения себя с миром, принципиально важный для русского инока. Чувство единения праведника с миром имеет христианско-онтологическую основу, идет от особого переживания мира как некоей целостности, красоты и радости, ощущения себя частицей божественной вселенной. В черновых набросках к роману автор пишет об Алексее: «Мистик ли? В окончательном тексте эта мысль снабжена оговорками. Современный исследователь усматривает в этих заявлениях защиту от шаблонных нападок либералов «в эпоху, когда к мистицизму относились с подозрением, а фанатизм признавался лишь в политике» Бэлнеп. Алеша испытывает сильное мистическое переживание в главе «Кана Галилейская», после того как во сне ему пригрезился умерший возлюбленный старец, сидящий рядом с Христом. Уже в минуту пробуждения он почувствовал соприкосновение души с миром иным, и как будто нити от всех этих миров Божиих сошлись разом в душе его, и она вся трепетала, соприкасаясь с миром иным. Этот момент божественного откровения стал решающим в его судьбе: «Пал он на землю слабым юношей, а встал твердым на всю жизнь бойцом и сознал и почувствовал это вдруг... С этого момента к христианской мягкости и смирению Алексея добавилось нечто «твердое и незыблемое», сходившее в душу его и необходимое в деле духовного исцеления людей. Алексей в отношениях с братьями выступает непросто в роли доверительного слушателя — «конфидента», но и в функции духовного лекаря, совестного судьи, а в некоторых случаях и наставника. И это Бог положил мне на душу тебе это сказать». Достоевский считал Алексея Карамазова первым героем своего романа, но главная книга о нем должна была составить второй том его см. Известно свидетельство А.
Братья Карамазовы. Федор Достоевский. Радиоспектакль 1962год.
Достоевский показывает не разделяющую, а связующую нас вину друг перед другом, потому что вина и обида — последнее, что нас ощутимо связывает, если мы-таки почти достигли своей цели и уединились друг от друга. Как Достоевский раскрывает глубинные смыслы самых жутких рассказанных историй про детишек Ивановой, о затравленном собаками мальчике, и Лизиной, о распятом мальчике , как в глубине каждого страдающего образа неизменно появляется образ Христов — и для чего Достоевский это делает с читателем, — об этом я писала подробно в книге «Священное в повседневном», она есть в сети , а в кратком интервью это в полноте пересказать невозможно, конечно. Он подчеркивает: антропология Достоевского — исключительно мужская антропология, а «женщина может быть интересна лишь как стихия и атмосфера, в которой протекает судьба мужчины, судьба личности по преимуществу». Согласны ли вы с этим утверждением философа? Взгляд Достоевского сосредоточен на мужчине потому, что мужчина у него — становящаяся личность, в то время как женщина — изначально личность состоявшаяся, совершенная. Женщина изначально находится там, куда мужчина поднимается с великим усилием.
Женщина у Достоевского — божество и место присутствия божества, она часто раненое и поруганное божество Соня в «Преступлении и наказании» , но таков и есть Бог в христианстве — Тот, Кто пришел все отдать и был за это опущен на самое дно иерархии тогдашнего мира. Заметим, что роман начинается с того, что все свадьбы Федора Павловича Карамазова совершались «увозом», а центральная романная сцена — увоз Грушеньки в Мокрое обманным женихом и опознание ею там жениха истинного. То есть женщина у Достоевского — дыхание, сердце и объятие божества в жизни мужчины, маркирующая момент его приближения к нуминозному, оказывающемуся так страшно разоблачительным именно потому, что оно все отдает с полной любовью и не защищается — хотя издалека представляется высоким и недоступным. Митя Карамазов — удивительный герой, дважды оказавшийся способным увидеть божественное в незащищающейся любви — и преклониться. И, одновременно, женщина — та, что, увидев истинного жениха, самим узнаванием пробуждает и закрепляет в нем лик Христов, как это происходит и с Митей, которого полюбила Грушенька, и даже с Иваном, которого полюбила Катя Христос — истинный жених человечества на пире в Кане и пришедший жених-спаситель в «Великом инквизиторе», где инквизитор пытается умыкнуть у Него невесту-человечество — и даже произносит Ему в лицо торжествующую речь о том, что ему это удалось.
Опять-таки, подробнее о сказанном здесь можно посмотреть в моей книге «Священное в повседневном». Младший же, Алеша, который был заявлен автором в предисловии как главный герой, занимает на шкале читательского интереса промежуточное положение. Почему же Алеша, который прямо назывался Достоевским главным героем, на главного героя не очень-то и похож? Мы называем главным героем того, кто первый в рассказе, кто в центре конкретной истории. Но мы все — протагонисты нашей собственной жизни, мы все — главные герои своих историй.
Таким образом, не это нас выделяет в человечестве. Став протагонистом, мы всего лишь становимся одним из всех, таким же, как каждый. А что выделяет, что увеличивает наш вес, наше значение, чем проявляется наше величие в общей истории? Оказывается, единственное, что нас может выделить среди всех протагонистов — это количество историй, в которых у нас была роль второго, того, кто помог, поддержал, послужил, сказал что-то, что, может, через сто лет повлияло и направило кого-то в его истории, — словом, стал не женихом — а другом жениха. Собственно, именно об этом говорит Христос в непонятных словах: «кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» Мк.
Это не непонятное и противоестественное моральное наставление, а очень техничная рекомендация, абсолютно естественная и единственно возможная, если мы правильно увидели наше положение в человечестве: другого способа войти во множество историй человечества у нас просто нет. Поэтому у Достоевского главный герой — это тот, кто входит как второй, как помогающий, как служащий во все истории романа, проживая в то же время и свою захватывающую историю преображения. Подробнее о том, как Достоевский переворачивает наше представление о том, кто есть первый, можно посмотреть здесь. Но, к сожалению, Достоевский умер через два месяца после издания романа, и как в дальнейшем сложились бы судьбы героев, нам остается только гадать. Среди прочих версий выдвигалась и следующая: главный герой романа, молодой послушник Алеша Карамазов, повзрослев, станет революционером, совершит политическое преступление кто-то даже уточняет — цареубийство и будет впоследствии казнен.
Насколько эта версия состоятельна? И что было бы с Алешей, напиши Достоевский вторую часть романа? Если посмотреть его письма последнего периода, то видно, насколько хорошо он понимает свое положение и как мучается тем, что оставляет семью почти без средств — и как для него еще и поэтому важно дописать «Братьев Карамазовых» так, чтобы это был бесспорный успех. Дописать именно тех «Братьев Карамазовых», которые нам известны. Что означает в этой ситуации специальное указание в предисловии на то, что романов — два?
Дело в том, что в этом маленьком, но очень важном тексте только эти две страницы написаны в романе от автора — на всем остальном пространстве романа речь ведет повествователь автор представляет нам Алексея Федоровича Карамазова как метафизический центр человечества, «сердцевину целого», от которого все остальные на время оторвались «каким-нибудь наплывным ветром». В сущности, это идеальное описание Христа как совершенного Человека. Да и имя-отчество младшего сына значит «защитник Божиего дара» Алексей греч. И в этом смысле можно сказать, что второй роман, о котором говорит Достоевский, давно написан, он называется «Евангелие», недаром главному герою, которому в первом романе 20 лет, ко времени действия второго романа должно исполниться 33 года, и недаром время действия первого романа отсчитывается от времени действия второго: «Главный роман второй, — это деятельность моего героя уже в наше время, именно в наш теперешний текущий момент.
Дмитрий подтверждает, что ударил Григория, который в итоге выжил, но не признаётся в убийстве отца. После продолжительного допроса он признаётся, что деньги давно украл у Катерины Ивановны, но не потратил сразу. Дмитрию не верят, арестовывают и увозят.
История тринадцатилетнего социалиста Коли Красоткина, взявшего под протекцию Илюшу. Илюша убил собаку хлебом с булавкой, потом его отца оттаскал за бороду Дмитрий Карамазов. После нападения на Алексея Илюше стало значительно хуже. Коля убеждает его, что собака осталась жива. Пришедший доктор сообщает, что без дорогого лечения, которое они не могут себе позволить, мальчик скорее всего умрёт. Позже мальчик умирает. Лиза больше не любит его.
Иван выглядит больным, поэтому Алёша пытается убедить его, что тот не виновен в смерти отца. Иван уже дважды посещал Смердякова, который говорил с ним загадками, намекая на причастность Ивана к смерти отца. После встречи с Алёшей Иван снова идёт к Смердякову, который ему открыто признаётся в убийстве Фёдора Карамазова. Ночью перед судом Смердяков вешается. На суде Катерина, Грушенька и Алёша дают показания в пользу Дмитрия. Появляется Иван, который винит в убийстве Смердякова и себя. Катерина теперь больше любит Ивана, чем Дмитрия, поэтому предъявляет записку, в которой пьяный Дмитрий грозился убить отца, если потребуется достать денег.
Прокурор обвиняет Дмитрия в убийстве отца, адвокат Фетюкович пытается его защитить. В итоге, присяжные называют Митю полностью виновным в убийстве и приговаривают к двадцати годам каторги в Сибири. Катерина обещает организовать побег [7] [1] [2]. Отзывы и критика Прозаик Варвара Тимофеева так описывала публичное чтение Достоевским одного из частей романа:... Это была мистерия под заглавием: «Страшный суд, или Жизнь и смерть»... Это было анатомическое вскрытие больного гангреною тела, — вскрытие язв и недугов нашей притуплённой совести, нашей нездоровой, гнилой, всё ещё крепостнической жизни... Пласт за пластом, язва за язвой...
И освежающие, целительные улыбки... Это был разговор старой и новой России, разговор братьев Карамазовых — Дмитрия и Алёши [5] [6]. Казалось: как после семейного совета Карамазовых у старца Зосимы, после «Великого инквизитора» есть люди, обирающие ближнего, есть политика, открыто исповедующая лицемерие, есть архиереи, спокойно полагающие, что дело Христа своим чередом, а практика жизни своим: словом, это нечто до такой степени пророческое, огненное, апокалипсическое, что казалось невозможным оставаться на том месте, где мы были вчера, носить те чувства, которыми мы питались, думать о чём-нибудь, кроме страшного дня судного...
В реалисте вера не от чуда рождается, а чудо от веры. Неуместное собрание[ править ] … мне всё так и кажется, когда я к людям вхожу, что я подлее всех и что меня все за шута принимают, так вот «давай же я и в самом деле сыграю шута, не боюсь ваших мнений, потому что все вы до единого подлее меня! От мнительности одной и буяню. Лгущий самому себе и собственную ложь свою слушающий до того доходит, что уж никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть, входит в неуважение и к себе и к другим. Не уважая же никого, перестает любить, а чтобы, не имея любви, занять себя и развлечь, предается страстям и грубым сладостям и доходит совсем до скотства в пороках своих, а всё от беспрерывной лжи и людям и себе самому. А братец-то Митенька, кстати, помнишь, как крикнул: «Запомню! Хвастунишка, а суть-то вся: «С одной стороны, нельзя не признаться, а с другой — нельзя не сознаться!
Человечество само в себе силу найдёт, чтобы жить для добродетели, даже и не веря в бессмертие души! В любви к свободе, к равенству, братству найдет… — VII Книга третья. Сладострастники[ править ] Красота — это страшная и ужасная вещь! Страшная, потому что неопределимая, а определить нельзя потому, что Бог задал одни загадки. Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут. Я, брат, очень необразован, но я много об этом думал. Страшно много тайн! Слишком много загадок угнетают на земле человека. Разгадывай как знаешь и вылезай сух из воды. Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны , а кончает идеалом содомским.
Ещё страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил. Черт знает что такое даже, вот что! Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой.
Сам ли растленный старикашка Карамазов, вызвавший у защитника вопрос, а можно ли вообще судить за убийство такого человека? Или даже Алеша, в вечер накануне убийства ушедший в монастырь и бросивший братьев на произвол их страстей?
Решая эти вопросы, Достоевский пытался ответить, каким путем России не надо идти, на каком ее ждет разложение и духовное оскудение и где тот путь, тот герой, который преодолеет этот распад, разложение страны и отчуждение, «уединение», как говорил писатель, людей друг от друга и от самих себя. Итак, основная задача данного реферата — это сравнительный анализ различных мнений писателей, критиков, исследовавших данную проблему, в результате которого, я надеюсь, необходимые выводы будут сделаны, ведь «разобраться в мировоззрении такого сложного художника как Достоевский, можно, только разобравшись в многомерной художественной структуре его романов, только поняв соотнесенность и сцепление между собой нарисованных им характеров и обстоятельств, то есть, постаравшись подойти к философской проблематике писателя, исходя из поэтической и потому весьма сложной системы его образов. Основная часть а Краткая «биография» романа «Братья Карамазовы» Но, перед тем как перейти к самому реферату, необходимо уделить внимание очень важной части работы моей — истории создания «Братьев Карамазовых», потому что, как рассуждал еще в своей работе В. Кантор, «…биография произведения может для многих оказаться своеобразным мостиком, подспорьем…». В основу романа, как полагают многие исследователи творчества , легла история несчастного прапорщика Дмитрия Ильинского так звали мнимого отцеубийцу , которая в фабульном отношении, как можно заметить, напоминает некоторыми, еще очень отдаленными чертами историю Мити Карамазова. Не случайно в черновиках романа Митя Карамазов довольно долго именуется Ильинским.
Однако здесь зафиксирован пока лишь трагический случай, факт, затронувший сердце писателя, в нем еще трудно увидеть да и никто бы не увидел, если б не были написаны «Братья Карамазовы» то художественно-необходимое изображение противоречий русской жизни, которое привело к этому преступлению, еще не поставлен, как пишет В. Кантор, этот «проклятый» вопрос: как вообще возможно подобное извращение человеческой природы и духа? Существенно, однако, то, что сама тема затронула сердце и ум писателя лет за двадцать до того, как он принялся за свой итоговый роман. И, следовательно, на протяжении двадцати лет обогащалась, росла, усложнялась, наполняясь всеми теми проблемами, которые пережило русское общество за двадцать лет весьма бурного пореформенного развития. Еще в 1868 году Ф. Достоевский, оценивая духовные движения своей эпохи, писал: «Порассказать толково то, что мы все, русские, пережили в последние 10 лет в нашем духовном развитии — да разве не закричат реалисты, что это фантазия!
Эту эпоху, когда перед Россией поставлены были великие вопросы, на которые — каждый на свой лад — пытались дать ответ крупнейшие русские художники и мыслители, составившие в результате тот пласт отечественной культуры, который мы именуем русской классической литературой, и отразил в своем творчестве Достоевский. С наибольшей полнотой, строгостью и силой ему удалось это сделать в его последнем романе. Зарегистрируйте блог на портале Pandia. Бесплатно для некоммерческих и платно для коммерческих проектов. Регистрация, тестовый период 14 дней. Условия и подробности в письме после регистрации.
Еще в 1874 году, в момент составления планов к «Подростку», Достоевский делает следующую запись, показывающую, что на фоне этих проблем интерес его к фабуле, вынесенной из Мертвого дома, нисколько не остыл, что она находится в контексте мучающих его проблем русской жизни: « 13 сентября 74 г. В Тобольске, лет двадцать назад, вроде истории Ильинского. Два брата, старый отец, у одного невеста, в которую тайно и завистливо влюблен второй брат. Но она любит старшего. Но старший, молодой прапорщик, кутит и дурит, ссорится с отцом. Отец исчезает.
Несколько дней ни слуху ни духу. Братья говорят о наследстве. И вдруг власти: вырывают из подполья тело. Улики на старшего младший не живет вместе. Старшего отдают под суд и осуждают на каторгу. Ссорился с отцом, похвалялся наследством покойной матери и прочая дурь.
Когда он вошел в комнату и даже невеста от него отстранилась, он, пьяненький, сказал: «Неужели и ты веруешь? Публика не знает наверно, кто убил… Брат через 12 лет приезжает его видеть. Сцена, где безмолвно понимают друг друга. С тех пор еще 7 лет, младший в чинах, в звании, но мучается, ипохондрит, объявляет жене, что он убил. Прибегает жена. Жена на коленях у каторжного просит молчать, спасти мужа.
Каторжный говорит: «Я привык». День рождения младшего. Гости в сборе. Выходит: «Я убил». Думают, что удар. Конец: тот возвращается.
Этот на пересыльном. Его отсылают. Младший просит старшего быть отцом его детей. Заказать работу «На правый путь ступил! Но, безусловно, это доказывает, что уже тогда работал над будущим своим произведением, которое мы теперь знаем. В конце того же, 1877 года, Достоевский заносит в одну из своих тетрадей:.
Memento на всю жизнь: 2. Написать книгу о Иисусе Христе. Написать свои воспоминания. Написать поэму «Сороковины» 17. Вначале 1878 г Достоевский составлял подробные конспекты романа. В июне он посещает Оптину пустынь вместе с Владимиром Соловьевым, так что первые книги писались под непосредственным впечатлением увиденной писателем монастырской жизни.
В конце октября первые две книги романа были не только написаны, но и переписаны Анной Григорьевной Достоевской и вручены издателю «Русского вестника». Печатание романа началось с первого номера «Русского вестника» за 1879 год, а закончилось в номере одиннадцатом того же журнала в 1880 году. Все эти годы — годы напряженнейшего труда, который даже так много и страстно работавший Достоевский называл каторжным. Успех произведения действительно был огромный и, главное, в направлении очень дорогом и важном для Достоевского — если так можно сказать, нравственном направлении. В этом смысле показательны его слова из письма жене от июня 1880 года: «Бездна людей, молодежи, и седых, и дам бросались ко мне говоря: вы наш пророк, вы нас сделали лучшими, когда мы прочли Карамазовых одним словом я убежден, что Карамазовы имеют колоссальное значение ». Анализ же его и основных проблем, которые затронул , предстоит сделать далее.
Pro и contra Анализируя последнюю книгу «Братьев Карамазовых», хочу показать, в подтверждение своей позиции, размышления двух критиков, пытающихся осмыслить в конечном итоге все, что произошло за время, описанное в книге с героями ее, и то, что хотел сказать читателю. Кантор, описание судебного процесса, изображенного в последней книге. Элементы детективной интриги, на которой строится действие романа убийство, затем его расследование, выясняющее, кто преступник, ложная разгадка , позволяют нам, еще пока мы читаем, предположить, что в последней книге нас ждет подведение итогов и прояснение событий, рассказанных на предыдущих страницах. В каком-то смысле это предположение нас не обманывает. Но ожидаемое прояснение не совсем обычно, оно вроде бы и освещает новым светом уже известные события, но окончательного ответа, успокающего нас и показывающего, что писатель все за нас сам решил, мы так и не получаем. Более того, в какой-то момент мы понимаем, что сцены суда нужны Достоевскому прежде всего для того, чтобы еще раз провести перед нами в двух новых интерпретациях - прокурора и защитника заново все сюжетные линии, а заставив выслушать их речи, ошибочные по своим выводам хотя и весьма убедительные по конкретным наблюдениям и замечаниям , писатель как бы приглашает нас самих вдуматься в смысл и причины происшедшего.
Вместе с тем в этой последней части Достоевский искусно и весьма настойчиво подводит читателя к пониманию сущности и значения «дела Карамазовых» для самосознания России, сквозь судебную ошибку показывает свой суд, его принципы, его нравственную меру, а также пытается определить свою точку зрения на российскую действительность относительно двух влиятельных, но слишком однозначных, на взгляд писателя, концепций. Вопрос ставится так: будущее России зависит от менталитета русского человека, от противоречий и потенций его духовной природы. В позициях четырех братьев, включая Смердякова, представлены по замыслу писателя все коренные нравственно-психологические стремления русских людей, способные разрушить, погубить Россию, но могущие и спасти, восстановить ее. Обобщенная характеристика характерных национальных свойств, пороков и изъянов дана в 12 книге романа «Судебная ошибка». Является вопрос мирового масштаба. Отношение во всей России… Явление характеризующее время.
Тот и другой - либералы западнической ориентации, «просвещенные европейцы», убежденные в том, что свет и культура могут прийти в Россию только из Европы. Разница лишь в том, что провинциальный прокурор - либерал консервативный, ратующий за то, чтобы россияне не только «правильно» принимали европейскую цивилизацию, но и хранили коренные устои - законы, традиции; адвокат же - либерал радикальный, готовый поступиться святынями ради …. Оба видят причины разложения общества не в одних стихиях русского духа, но и в факторах новейшего времени. Достоевский, как подлинный пророк в отечестве своем, глубже многих современников понимал смысл реформ 1860-х годов, видел, что они не сводятся к социальной по социально-политическим преобразованиям, а знаменуют начало всеобщего кризиса авторитарно-патриархальной системы: всех ее институтов, всех ценностей, всех духовно-нравственных основ. В «Братьях Карамазовых» он показал, как этот кризис проявился в повседневном быте, в семейных отношениях людей уже через 5 лет после начала реформ действие романа происходит «13 лет назад», в 1866 году. Заказать работу Таким образом, объединяя работы этих двух выдающихся критиков Г.
К Щенникова и В. Кантора , можно сделать следующие выводы: в первую очередь, последняя часть романа является наиболее значимой, так как именно в ней , подводит итоги всего романа, а, во-вторых, через образы прокурора и адвоката, через их речи, по реакции зала на них, который, безусловно, олицетворяет собой всю Россию, такую огромную и многоликую, показывает и свое собственное отношение, помогает читателю разрешить эти самые нравственные вопросы, возникающие у него. Позиции обоих этих исследователей относительно авторской оценки всего происходящего — схожи. Так, пишет: «Достоевский частично согласен с прокурором, полагающим, что важнейшей причиной общественного распада является невиданный «выброс» индивидуалистической энергии. Русский человек, всегда склонный к крайностям, доводит идею личной свободы до страшного преувеличения, до абсурдного вывода о том, что «все, дескать…позволено, что ни есть в мире, и ничего впредь не должно быть запрещено». Но уже в определении идейного источника «русского безудержа», в характеристике нигилиста-атеиста Ивана Карамазова прокурор расходится с автором романа.
Критико-бунтарский подход к российским противоречиям оценивается прокурором только как «раннее растление от ложно понятого и даром добытого европейского просвещения». Это несправедливая оценка русского нигилизма, не соответствующая пониманию его самим писателем. Духовные поиски русского философа оцениваются здесь критерием сугубо утилитарным, полицейско-охранительным. Кантор, говоря, что совокупный портрет всех четырех братьев включая Смердякова - есть как бы портрет русской интеллигенции, признавая за прокурором возможность понимания этого феномена: «… перед нами в братьях Карамазовых как бы совокупный портрет русской интеллигенции. Эту точку зрения прокурора не оспаривает никто из героев, более того, в отличие от современных Достоевскому читателей, мы можем заглянуть в его переписку и убедиться, что писатель в этой точке мнение прокурора разделял В «Письме к издателю «Русского вестника» Достоевский разъяснял: «Совокупите все эти четыре характера и вы получите, хоть уменьшенное в тысячную долю, изображение нашей современной действительности, нашей современной интеллигентной России». Кантором, скажу, что ошибочно было мнение прокурора от одного того, что он воспринимал всех этих героев как социально-типических представителей русской интеллигенции.
Это совершенно не так, герои Достоевского - необычные. Каждый из них ищет собственный путь, в отличие, скажем, от прокурора и адвоката, которые решают воплотить западную идею в России вместо того, чтобы найти что-то свое, русское. И хотя тысячу раз, быть может, ошибался каждый из братьев, но непременно шел он своим собственным путем, не принимая слепо, на веру всякие новейшие веяния, но пропуская каждую идею, возникающую внутри каждого из них через самого себя, придавая ей индивидуальность, а не, как было сказано ранее, слепо копирую чужие «достижения». Таков и Иван Карамазов, которому «не надобно миллионов, а надобно мысль разрешить», который не принимает божественной гармонии, потому что «не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка», и который бунтует и напрягает весь свой недюжинный ум в поисках нового мирового пути развития. Да и Митя точно такой: готов пойти на каторгу, потому что чувствует, что ответственен за то, что бедно крестьянское дитё, что «плачет, плачет дитя и ручки протягивает, голенькие, с кулачонками, от холода совсем какие-то сизые». И вот каждый из братьев ищет свой путь преодоления мировой и российской дисгармонии.
Отчасти замечает это и прокурор, пытаясь объяснить характер и нравственную позицию Ивана «европеизмом»; однако большей опасностью для русского, нежели ложное понимание свободы, прокурор полагает склонность к «родной почве», сказавшуюся в поступках Алексея Карамазова - в том, что он « прилепился к монастырю». Прокурор предостерегает доброго и даровитого юношу от того, «чтобы его прекраснодушное стремление к народным началам не обратилось впоследствии, как столь часто оно случается, со стороны нравственной в мрачный мистицизм, а со стороны гражданской в тупой шовинизм». В Мите же замечает Ипполит Кириллович лишь русскую стихийность, «карамазовский безудерж», но в его устах это лишь внешние обозначения, за которыми пропадает вся могучая и по существу своему незавершенная диалектика их мук, терзаний и поиска. Прокурор называет, как пишет В. Кантор, «злободневную», «сиюминутную» сторону их личности, не замечая, что им «прежде всего надо предвечные вопросы разрешить», понять российскую ситуацию глобальнее, «в общем порядке мира» об этом же пишет и. И только из решения «предвечных вопросов» возникает их «сиюминутная» позиция.
Аудиокниги слушать онлайн
Роман «Братья Карамазовы» осуждает распущенность, порочность, корысть, двуличность и ненависть между людьми. Проповедуя русское христианство и полемизируя с европейским рационализмом, автор романа–теодицеи «Братья Карамазовы» подспудно развертывает скрытую смысловую альтернативу. Компания Samsung Electronics объявляет о выходе обновления популярного мобильного приложения для интерактивного чтения «Живые страницы»: его библиотека пополнилась романом Фёдора Достоевского «Братья Карамазовы».
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
- Братья Карамазовы. Федор Достоевский 2020 слушать онлайн
- Домашний очаг
- Упомянутые авторы
- 1. Тайна хронологии
- Почему роман «Братья Карамазовы» стал роковым для Достоевского?
- Произведение Братья Карамазовы полностью
Братья Карамазовы. Федор Достоевский. Радиоспектакль 1962год.
Братья Карамазовы очень тяжелое произведение, но я не желею что прочла его. Сервис электронных книг ЛитРес предлагает скачать бесплатно «Братья Карамазовы», Федора Достоевского в форматах fb2, txt, epub, pdf или читать онлайн! Оставляйте и читайте отзывы о книге на ЛитРес! «Братья Карамазовы» – вершина творчества писателя, одно из самых знаменитых его произведений, входящее в «великое пятикнижие Достоевского». Братья Карамазовы очень тяжелое произведение, но я не желею что прочла его. В 2009 году вышел в свет телесериал Юрия Мороза «Братья Карамазовы» в 8 сериях с версией для DVD в 12 сериях. Открываем книгу Достоевского "Братья Карамазовы" и читаем предисловие "От автора": Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Фёдоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении.