Новости почему воланд спасает мастера и его роман

В 29-й главе романа "Мастер и Маргарита" Левий Матвей, посланник высшей божественной силы, предстает перед Воландом с просьбой. Изменились Азазелло, Мастер И, наконец, Воланд летел в своем настоящем обличье. Воланд из агента-провокатора превращается в носителя высшей миссии, связанной с судьбой Мастера, евангельская история разрастается, становясь «романом в романе». Реальные прототипы героев произведения: Мастера, Маргариты, Иешуа, Бегемота, Коровьева-Фагота, Азазелло, Геллы и Воланда. Маргарита жаждет не духовного спасения мастера, а обладания им во что бы то ни стало и потому знает, что ее любовник достоин внимания столь великолепной особы, как Воланд.

Подробный пересказ по главам

• Кем оказался Воланд?
• Цена вдохновения
• История любви Мастера и Маргариты | TheOcrat Quotes
• Создатели рассказывают о новом фильме "Мастер и Маргарита"
• Воланд в романе Булгакова «Мастер и Маргарита»
• История любви Мастера и Маргариты

Воланд в романе Булгакова «Мастер и Маргарита»

Ольга Форш в личной беседе с А. Штейнбергом говорила: «Горький должен избавиться от своего тщеславия… Он же необыкновенно честолюбив. Подумайте только, что он делает? Он хочет прибрать к рукам всё, и прежде всего литературу: как Ленин правил Россией, так Горький стремится править литературой… Горький как бы проявляет необыкновенную широту и терпимость, а на самом деле за этим кроется не что иное, как стремление к самоутверждению» [2, стр. Известно, что у многих было устойчивое мнение о том, что «…Горький был на службе у немцев». Отсюда следует, что сотрудничество Горького с инфернальными силами, как оно изображено в романе Булгакова, было изначально. И, конечно, Булгаков об этом знал. В своё время Чехов сказал своему ученику Тихонову: «Можно ли такую дрянь хвалить, как песня о Соколе».

Вот подождите, станете старше, самим вам стыдно станет. Сказано о Горьком, а читается — как будто бы о булгаковском мастере. Метла Маргариты Теперь, имея целый набор ключей, выступающих в роли доказательств, можно на полном основании утверждать, что мастером в романе Булгакова был представлен герой, являющийся прототипом А. Герой явно противоречивый, обладающий целым набором качеств, которые демонстрируют его тривиальные литературные возможности и такие же способности, но при этом огромные амбиции. Тем не менее, в романе мастер показан, как писатель, которого нашла женщина по имени Маргарита, и в которую невозможно было не влюбиться. В течение некоторого времени она сопровождала его, потом забыла и мучилась в тоске по себе любимой, а по его возвращении, используя способности инфернальной нечисти, согласилась на отравление для того, чтобы найти вечный покой. Поэтому есть все основания поискать прототип Маргариты среди тех женщин, которые так или иначе сопровождали Горького по жизни.

Кроме жены Екатерины Павловны, у него были три женщины, с которыми он сожительствовал или, как говорят сейчас, состоял в гражданском браке: Мария Федоровна Андреева, актриса МХАТ, в то время самая красивая женщина России; жена его друга А. Оказалось, что проводить детальный предварительный анализ в отношении каждой из всех трех кандидаток на роль Маргариты нужды не было. В силу явных совпадений событий в романе и в жизни со стороны Марии Федоровны Андреевой по мужу М. Желябужская и Горького, можно заключить, что именно Мария Андреева была той Маргаритой, о которой идет речь в романе [2]. Именно она по распоряжению Ленина в 1906 году выехала вместе с Горьким в Америку, а потом на Капри для исполнения якобы роли секретаря, а на самом деле за присмотром за тратами его авторских гонораров, получаемых им за постановки его пьес в театрах Европы и Америки. Иногда это были серьезные деньги, поскольку пьесы Горького, в частности «На дне», выдержали рекордное количество постановок в Германии, только в Берлине около 500. Посредником между Горьким и стороной, отчисляющей гонорары, его театральным агентом, был долгое время остающийся в тени Гельфанд-Парвус.

Впоследствии Парвус был агентом немецкого генерального штаба и являлся посредником между ним и большевиками. Приведем лишь один пример «удивительного» совпадения событий в романе и в жизни реальной «Маргариты», одновременно ублажающей А. Горького и большого друга и мецената большевиков Савву Морозова. Савва Морозов и Мария Андреева. С другой стороны, в реальной жизни Савва Тимофеевич Морозов застраховал свою жизнь на такую же сумму. Согласно завещанию, в случае наступления страхового случая, вся сумма страховой премии была завещана Андреевой, несмотря на то, что у Морозова была своя семья и дети. Как утверждают различные источники, крайне маловероятно, чтобы С.

Морозов, являющийся по вере старообрядцем, мог наложить на себя руки. Для него это был страшный грех. Кстати, по доставке тела из Франции в Москву он был отпет в старообрядческой церкви и похоронен на Рогожском кладбище, что говорит о наличии веских оснований его насильственного убиения. Красину, являющемуся руководителем Боевой технической группы при Центральном комитете партии. Художник Илья Репин. Во- первых, Андреева считалась женщиной невероятной красоты. Её портреты писали самые известные художники И.

Крамской, И. Репин, И. Ей посвящали стихи и здравицы. Она происходила из весьма богатой и знатной семьи и, несмотря на блестящую карьеру в Художественном театре, стала выполнять ответственные задания большевиков. Добывала бланки паспортов, значительные средства на нужды партии, организовывала выпуск газеты «Новая жизнь», редактируемой Горьким, предоставляла Н. Бауману убежище, когда за его выдачу была обещана награда в пять тысяч рублей. В романе Булгакова Марго имеет огромное влияние на мастера.

Андреева имела огромный авторитет у Ленина и вообще в партии. Этот было в 1907 году в Лондоне, причем она приняла на себя роль хозяйки съезда, как Марго была предоставлена роль хозяйки бала нечистой силы у Воланда. Андреева вернулась в 1912 году в Россию и Владимир Ильич лично возложил обязательства по возвращению Андреевой и обеспечению её безопасности в России на самого надежного партийного товарища — Романа Малиновского, успешно совмещавшего обязанности руководителя фракции социал-демократов в Государственной Думе с ролью платного провокатора охранки. В результате изучения списка адресов мест совместного проживания Горького и Андреевой [2, стр. Как оказалось, это была квартира 20 в доме номер 4 на углу Воздвиженки и Моховой. В этой квартире на третьем этаже они прожили ровно три месяца — в самый кульминационный момент подготовки Декабрьского вооруженного восстания 1905 года. Именно тогда эта квартира выполняла роль центра по обучению боевиков Л.

Красина, включая изготовление бомб-«македонок». Там же находилась большая клетка с птицами, которых любил разводить Горький. В романе: «Ай! В эту квартиру доставлялась взрывчатка, находились кавказцы боевой дружины, охранявших Горького от боевиков-черносотенцев. В этой квартире бывали В. Серов и Ф. Шаляпин… Действительно, «ведьмина квартира», да и сама ведьма налицо.

Конец квартиры 20 наступил 13 декабря 1905 года, когда в театр пришел «Чорт». Он вызвал Андрееву и Горького и увёз к Николаевскому вокзалу, а через полчаса в квартиру явились с обыском. Фактически это один в один эпизод из романа, когда черт Азазелло при приближении грозы увез из Москвы Маргариту и мастера. Причем «Чорт» в жизни, являющийся инструктором по обучению стрельбе из револьвера «Чорт» — это подпольная кличка боевика В. Богомолова в романе соответствует настоящему чёрту Азазелло, который не целясь, попадает в помеченную Маргаритой карту, находящуюся под подушкой. Возникает вопрос — не является ли боевик В. Богомолов прообразом «демона-убийцы» Азазелло?

Выполнил ли он свою миссию? Но вывод «люди не изменились» должен повлечь за собой расплату, наказание. Что же вместо этого? Князю тьмы откровенно скучно. И вот наступает бал с Маргаритой, которая хочет почувствовать себя особенной: «чтобы он наконец нашел ее… потому что жизнь ее пуста». Развлечение продолжается и после. В начале Воланд спрашивает: «есть ли у вас болезнь, щемящая душу тоска? После Бала Воланд расслабляется, и опять начинается спектакль для Маргариты.

Она ждет награду, но сама просить не хочет. Награду за то, что к ее колену прикладывались тысячи висельников и убийц. Чувствует ли она себя достойной просьбы? Она же Королева! В первый раз она отказывается. Во второй раз просит за Фриду. И тут Воланд повышает ей самооценку: «да делайте же». И только на третий раз Маргарита просит за Мастера.

Что это? Боязнь просить или сомнение, что сильнее в ее жизни? Любовь или потребность в смерти, как в смысле жизни? Маргарита идет на смерть во имя любви, и Воланд дает ей эту награду: «чтобы вы взяли ту, что любила и страдала за него». Говорят, что миссия Воланда — спасти Мастера. Воланд никого не спасает. Он приходит в Москву посмотреть, если все атеисты, то почему просят во имя Бога и винят дьявола в своих бедах? Воланд — наблюдатель и катализатор событий в романе.

Что он говорит Майгелю? Воланд не может быть главным персонажем, так как он не создает события, и не проходит изменения, а провоцирует людей и события. Он дает возможность людям проявить себя: Босой отказывается два раза от взятки, но на третий все-таки принимает, Лиходееву страшно признаться, что он перебрал с алкоголем, Сокову дают возможность одуматься и прекратить травить людей тухлой осетриной да и себя наверное, тоже, потому что у него развивается рак и принять на себя ответственность, что буфетчик отвечает за продукты. Наказывает ли он своих просителей? В чем наказание — предупредить Берлиоза о смерти, что попадет под трамвай и ему отрежут голову? Кто толкал Берлиоза под трамвай? Его предупреждали три раза, но он сам побежал звонить и кляузничать. Почему Бездомный попал в клинику?

Засунул ли его туда сам Воланд?

Мы не будем заглядывать в столь любимые исследователями черновые редакции романа. Да, в ранних редакциях присутствовала явная датировка. Но от редакции к редакции она менялась: в различных черновиках можно найти однозначные указания на совершенно различные годы. Какой же редакции верить? Очевидно, самой последней. Но в последней версии романа Булгаков тщательно убрал все явные указания на год.

Вряд ли это было случайностью. Мы будем помнить, что, в отличие от года, месяц в романе указан прямым текстом: это май. Перейдем, наконец, к изучению текста романа. Я смог найти там следующие подсказки: Подсказки в тексте «Первыми заволновались лихачи, дежурившие у ворот Грибоедовского дома. Рядом лихач горячил лошадь. Таким образом, если в результате вычисления года действия мы получим два равновероятных результата, предпочтение будет отдано более раннему году когда с большей вероятностью можно было встретить извозчика. Существование Соловецкого лагеря «Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки!

Идет война в Испании «Мой глобус гораздо удобнее, тем более что события мне нужно знать точно. Вот, например, видите этот кусок земли, бок которого моет океан? Смотрите, вот он наливается огнем. Там началась война». Судя по словам Воланда, можно предположить, что речь идет о полуострове. Подходящая под это описание война шла в Испании Пиренейский полуостров с июля 1936 по апрель 1939 года. Недавно расстелян Генрих Ягода «Да это кто-то новенький, — говорил Коровьев, щурясь сквозь стеклышко, — ах да, да.

Как-то раз Азазелло навестил его и за коньяком нашептал ему совет, как избавиться от одного человека, разоблачений которого он чрезвычайно опасался. И вот он велел своему знакомому, находящемуся от него в зависимости, обрызгать стены кабинета ядом. В 1938 году состоялся громкий судебный процесс право-троцкистского блока. Одним из главных обвиняемых был Г. По материалам следствия, Ягода опасался, что Ежов может разоблачить его участие в убийстве Кирова и приказал своему секретарю приготовить яд, которым были обрызганы стены кабинета Ежова.

Еще один воландов дар: «старый слуга». Значит, кто-то и в вечности останется «слугой»? В христианстве такого представления нет.

Мертвый слуга за гробом - это египетские «ушебти». В гроб египтян клались деревянные фигурки рабов. Предполагалось, что именно они будут выполнять черную работу в загробном мире, в то время как люди то есть собственно египтяне будут радоваться плодам «полей Иалу». А это означает, что посмертие, организованное Воландом — это не-христианское посмертие. Вечность с буратинами. И мелькнувший там Иешуа не более похож на Иисуса, чем египетский фаллический знак анх — на Голгофский Крест. Следующий подарок: домик. О качестве этого дара можно судить и по тому, что он не впервые возник в творчестве Булгакова.

Воланд современному расхристанному читателю кажется симпатягой. Но у Булгакова не раз возникала тема высокого начальства, которое помогает бедному интеллигенту решить квартирный вопрос и избавиться от шариковых и прочих «аннушек». Свеча плакала восковыми слезами. Я разложил лист бумаги и начал писать на нем нечто, начинавшееся словами: председателю Совнаркома Владимиру Ильичу Ленину. Все, все я написал на этом листе: и как я поступил на службу, и как ходил в жилотдел, и как видел звезды над храмом Христа, и как мне кричали: - Вылетайте как пробка… Ночью я заснул и увидал во сне Ленина. Я рассказывал про звезды на бульваре, про венчальную свечу и председателя… - Так… так… так.. Потом он позвонил: - Дать ему ордер на совместное жительство с его приятелем. Пусть сидит веки-вечные в комнате и пишет там стихи про звезды и тому подобную чепуху».

Значит, дар, полученный Мастером, мог бы ему вручить и Ленин. Значит, Воланд вручает Мастеру «ленинскую премию». Темы сходства Воланда и Ленина касаться не будем. Просто отметим, что от «потусторонней» силы Мастер получает вполне посюсторонний, «кесарев» дар. Невысока же для него оказалась планка мечтаний и цена соблазна… Только советская образованщина, испорченная « квартирным вопросом » и мечтой о дачном домике в Переделкино могла увидеть в этом достойную замену Небесному Иерусалиму и христианскому раю. Маргарита увещевает Мастера обзавестись «домиком с венецианскими окнами». Но именно в таком домике и жил Фауст, и именно на эти окна у него была аллергия: «Назло своей хандре Еще я в этой конуре, Где доступ свету загражден Цветною росписью окон! Фаусту, «чья жизнь в стремлениях прошла», Мефистофель однажды предложил следующий жизненный план: «Возьмись копать или мотыжить.

Замкни работы в тесный круг. Найди в них удовлетворенье. Всю жизнь кормись плодами рук, Скотине следуя в смиренье. Вставай с коровами чуть свет, Потей и не стыдись навоза - Тебя на восемьдесят лет Омолодит метаморфоза». Фауст гневно протестует: «Жить без размаху? Не пристрастился б я к лопате, К покою, к узости понятий». И вот мирок, из которого вырвался Фауст, Воланд предлагает Мастеру как высшую награду. Воланд сам упомянул Фауста и обещал Мастеру то, что якобы привело бы в восторг самого Фауста.

Но реально Мастеру он подсунул то, что у Фауста вызывало лишь приступы хандры. Живой Мастер совсем не похож на Фауста. Но призрак Мастера, как кажется, пробует уже переживать по-фаустовски. Последнее, что сделал призрак Мастера, покидая свой земной дом — он бросил в огонь не только свою рукопись, но и еще какую-то чужую книгу: «Мастер опьяненный будущей скачкой, выбросил с полки какую-то книгу на стол, вспушил ее листы в горящей скатерти, и книга вспыхнула веселым огнем». В этом поступке в Мастере проснулось что—то от Фауста жажда скачки, полета, новизны. Оттого Воланд и поминает Фауста. Но на деле-то он подсовывает Мастеру не фаустовский идеал, а вагнеровский. И этот статично-книжный вагнеровский рай точно не будет радовать Мастера.

Воланд дарит Мастеру «счастье» с чужого плеча. Оно ему будет жать и натирать душу. Дурно пахнущую авантюру Воланд предлагает Мастеру. Причем — «сквозь зубы»: «Маргарита тихонько плакала, утирая глаза большим рукавом. Во всяком случае, - он повернулся к поэту, - примите от меня этот подарок, - и тут он протянул поэту маленький черный револьвер. Поэт все так же мутно и угрюмо гляда исподлобья, взял револьвер». Как тут не вспомнить другое описание бес-светной вечности: «- Я не верю в будущую жизнь, - сказал Раскольников. Свидригайлов сидел в задумчивости.

Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом роде иногда мерещится. А почем знать, может быть, это и есть справедливое, и знаете, я бы так непременно нарочно сделал! Вечность без вдохновения ждет Мастера: «- Так, стало быть, в Арбатский подвал? А кто же будет писать? А мечтания, вдохновение? Мастеру еще предстоит узнать страшную правду о своей творческой импотенции: без воландовского вдохновения он уже не сможет написать ничего подобного своему сгоревшему роману… Воланд подарил этот роман Мастеру.

Значение финала в романе "Мастер и Маргарита" Булгакова М.А.

Поэтому, имeнно Aзaзeлло дaeт крeм Мaргaритe, толкaeт ee нa «тeмную дорожку». В ромaнe это прaвaя рукa Волaндa, иcполняющaя «чeрную рaботу». Он убивaeт бaронa Мaйгeля, отрaвляeт влюблeнных. Eго cуть — бecтeлecноe, aбcолютноe зло в чиcтом видe. Коровьeв-Фaгот — eдинcтвeнный чeловeк в cвитe Волaндa.

До концa нe яcно, кто cтaл eго прототипом, но иccлeдовaтeли возводят eго корни к aцтeцкому богу Вицлипуцли, имя которого упоминaeтcя в рaзговорe Бeрлиозa c Бeздомным. Это — бог войны, которому приноcили жeртвы, a по лeгeндaм о докторe Фaуcтe — дух aдa и пeрвый помощник caтaны. Бeгeмот — кот-оборотeнь и любимый шут Волaндa, чeй обрaз проиcходит из лeгeнд о дeмонe обжорcтвa и мифологичecком звeрe вeтхого зaвeтa. В иccлeдовaнии И.

Порфирьeвa «Aпокрифичecкиe cкaзaния о вeтхозaвeтных лицaх и cобытиях», котороe было явно знaкомо Булгaкову, упоминaлоcь морcкоe чудовищe Бeгeмот, вмecтe c Лeвиaфaном обитaющee в нeвидимой пуcтынe «нa воcтокe от caдa, гдe жили избрaнныe и прaвeдныe». Cвeдeния о Бeгeмотe aвтор тaкжe почeрпнул из иcтории о нeкой Aннe Дeзaнж, жившeй в XVII вeкa и одeржимой ceмью дьяволaми, cрeди которых упоминaeтcя Бeгeмот, дeмон из чинa Прecтолов. Этот бec изобрaжaлcя в видe чудовищa cо cлоновьeй головой, хоботом и клыкaми. Руки у нeго были чeловeчecкиe, a громaдный живот, короткий хвоcт и толcтыe зaдниe лaпы - кaк у бeгeмотa, что нaпоминaло о eго имeни.

Чeрнaя королeвa Мaрго Мaргaриту чacто cчитaют обрaзцом жeнcтвeнноcти, эдaкой пушкинcкой «Тaтьяной XX вeкa». Но прототипом «королeвы Мaрго» cтaлa явно нe cкромнaя дeвушкa из роccийcкой глубинки. Помимо явного cходcтвa гeроини c поcлeднeй жeной пиcaтeля, в ромaнe подчeркнутa cвязь Мaргaриты c двумя фрaнцузcкими королeвaми. Это cобытиe упоминaeтcя по дорогe нa Вeликий бaл Caтaны.

Толcтяк, узнaвший Мaргaриту, нaзывaeт ee «cвeтлaя королeвa Мaрго» и лопочeт «кaкой-то вздор про кровaвую cвaдьбу cвоeго другa в Пaрижe Гeccaрa». Гeccaр - пaрижcкий издaтeль пeрeпиcки Мaргaриты Вaлуa, которого Булгaков cдeлaл учacтником Вaрфоломeeвcкой ночи.

Маргарита мечтала о том, чтобы всегда быть с Мастером, и остаётся с ним даже в загробной жизни. Понтий Пилат подписал смертный приговор невиновному человеку и мучается за это бессмертием и бессонницей почти две тысячи лет.

Но в конце концов исполняется и его самое заветное желание - встретиться и говорить с бродячим философом. Берлиоз, который не верил ни во что и жил в соответствии с этим убеждением, уходит в небытие, превратившись в золотой кубок Воланда. Так что же: мир устроен справедливо и поэтому можно со спокойной уверенностью жить дальше? Булгаков опять не даёт определённого ответа, и читатель сам может выбрать ответ для себя.

Мир романа «Мастер и Маргарита» М. Булгакова с причудливым переплетением фантастических, необъяснимых явлений и бытовых реалий никого не оставят равнодушным. Мы оказываемся во вневременном пространстве, где две реальности: вечная и переходящая -- наслаиваются друг на друга. Воланд, князь тьмы, дьявол, является в Москву для вершения Высшего Суда.

Уже то, что сам Сатана начинает вершить справедливый Суд, говорит о многом и заставляет задуматься. До чего же дошли люди в своих пороках, настолько они отвернулись от Бога, что само Зло сочло своим долгом совершить добро ради вселенского равновесия. Чаша весов: добро-зло -- явно накренилась в сторону зла. И Воланд является в мир людей для восстановления порядка.

Судьба главных героев тоже решается Воландом. Последняя 32-я глава «Прощение и вечный приют» написана высоким слогом. Ночь нагоняет скачущих, срывает с них обманные покровы. Этой ночью все предстоит в истинном свете, иллюзии развеяны.

Ночью нет места кривляниям Ко- ровьева и Бегемота, и ирония автора исчезает из 32-й главы. Фагот преображается, он теперь «темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом». Кот Бегемот, умеющий есть с вилки маринованные грибы и платить за проезд, «теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим шутом, который существовал когда-либо в мире». Изменились Азазелло, Мастер И, наконец, Воланд летел в своем настоящем обличье.

Этой ночью решаются судьбы героев, здесь ирония неуместна. Две тысячи лет назад он не послушался своего сердца, не внял истине, не сумел освободиться «от прекрасной для людей власти,. Он испугался. Именно трусость называет Воланд самым тяжким пороком.

За трусость Пилат был наказан. Он пытался по-своему спасти Иешуа, намекал ему на слова отречения. Арестант не внял его намекам, ведь «правду говорить легко и приятно». Утверждая смертный приговор, Пилат надеялся, что Синедрион помилует Иешуа, но первосвященник Кайфа выбирает убийцу Варравана.

И снова Пилат не сумел возразить, не спас Иешуа. В эту ночь срок наказания истек. За Пилата просит Тот, кого он отправил на казнь, с чьей судьбой он был навеки связан, с кем так пытался поговорить. Пилат желал услышать из уст Иешуа, что не было этой казни, что не он вынес приговор.

Он хотел проснуться и увидеть перед собой живого «лекаря» человеческих душ. И бывший арестант подтверждает, что эта казнь померещилась Прокуратору. Судьба Мастера более неопределенна. Левий Матвей пришел к Воланду с просьбой дать Мастеру покой, так как «он не заслужил света, он заслужил покой».

По поводу «вечного приюта» Мастера было много споров исследователей. Яновская говорит, что покой Мастера навсегда останется только обещанным ему. Герой в романе так и не увидит свой «вечный дом». Крючков заявляет, что покой Мастера -- дьявольское наваждение, покой не достижим.

Доказательством этого у исследователя служат строки романа, где говорится, что у Мастера начинает затухать память. А память о романе и земной любви -- единственное, что у него осталось. Без памяти невозможно творчество. Поэтому покой Мастера не божественный, а обманный.

Но большинство исследователей романа Булгакова придерживаются более оптимистичной точки зрения.

Сын Божий же, опираясь на Евангелие, был молчалив и скромен, как подобает тому, кто шёл на смерть, ради спасения человечества. Вспомним, Сын Божий явил нам высший образец смирения, истинно смиряя свою божественную силу. Он принял от палачей поругание и смерть по доброй воле и во исполнение воли Отца Своего Небесного.

Иешуа же положился на волю случая. Да, он жертвенно несет свою правду, но жертва его не более чем романтический порыв плохо представляющего свое будущее человека. Именно поэтому на исходе его ждет мученическая смерть, а отнюдь не Воскресение. Христос знал, что Его ждет.

Иешуа такого знания лишен, он простодушно просит Пилата: «А ты бы меня отпустил, игемон... В нем нет подвига жертвенности. Он слаб и как проповедник, Иешуа не в состоянии дать людям главного — веры, которая может послужить им опорой в жизни. Что говорить о других, если не выдерживает первого же испытания даже его верный ученик, в отчаянии посылающий проклятия Богу при виде казни Иешуа.

До сих пор существуют споры о том, зачем введен этот роман в сюжетную линию «Мастера и Маргариты». Ответ очевиден: чтобы вывести из тени отчуждения другого персонажа - Воланда. Воланд, как главный персонаж романа Воланд — это самый обаятельный герой романа «Мастер и Маргарита», что удивительно само по себе. Его главенство утверждается изначально эпиграфом к первой части произведения: «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

В этом и заключается главный парадокс: несмотря на все разговоры о зле, на всю ту неразбериху и путаницу, которую внес визит дьявола в Москву, Воланд в романе Булгакова — безусловный гарант справедливости и даже творец добра вспоминаем: «вечно совершает благо». Он активно вмешивается во все события и всегда действует во благо — от наставительных увещеваний вороватой Аннушке до спасения из небытия рукописи Мастера. Рассуждая об этой особенности Воланда, критик Игорь Виноградов сделал интересный вывод: дьявол не вводит никого в соблазн, не насаждает зла, не утверждает активно неправду что как будто должно быть свойственно дьяволу , ибо в том нет никакой нужды. По булгаковской концепции, зло и без бесовских усилий действует в мире, оно имманентно миру, отчего Воланду остается лишь наблюдать естественный ход вещей.

Гаврюшин пишет: «Трудно сказать, ориентировался ли критик вслед за писателем сознательно на религиозную догматику, но объективно хотя и смутно он выявил важное: булгаковское понимание мира в лучшем случае основано на католическом учении о несовершенстве первозданной природы человека, требующей активного внешнего воздействия для ее исправления. Таким внешним воздействием, собственно, и занимается Воланд, карая провинившихся грешников. Внесение же соблазна в мир от него не требуется вовсе: мир и без того соблазнен изначально. Или же несовершенен изначально?

Кем соблазнен, если не Сатаной? Кто совершил ошибку, сотворив мир несовершенным? Или не ошибка то была, а сознательный изначальный расчет? Роман Булгакова открыто провоцирует эти вопросы, хотя и не дает на них ответа.

Додумываться должен читатель — самостоятельно». Но главное, что хочет показать Булгаков - идея Воланда уравнивается в философии романа с идеей Христа. Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги.

Но бывают тени от деревьев и живых существ.

Сатана отпустил прокуратора — тот, наконец, встретился с Иешуа. Затем сатана попрощался с влюблёнными. Мастер и Маргарита навечно поселились в последнем приюте: уютном, тихом доме с садом.

В эпилоге рассказывается о дальнейшей жизни тех, кто пострадал от шуток демонов из свиты сатаны. Реклама Подробный пересказ по главам Глава 19. Маргарита Маргарита не забыла своего мастера. Муж «её был молод, красив, добр, честен и обожал свою жену», но она была несчастна.

Маргарита долго искала любимого. Весной она затосковала — ей казалось, что мастер мёртв. В то утро Маргарита проснулась с предчувствием, что наконец что-то изменится в её жизни, а днём её нашёл Азазелло. Он пригласил её в гости к какому-то иностранцу, намекнув, что у него можно узнать о мастере, вручил женщине баночку с кремом, велел намазаться им с ног до головы ровно в полдесятого вечера и исчез.

Глава 20. Крем Азазелло Вечером Маргарита намазалась волшебным кремом и помолодела на десяток лет. Потом она поняла, что благодаря волшебному крему может летать, и вылетела в окно верхом на половой щётке, покинув дом и мужа навсегда. Глава 21.

Полёт Пролетая через Москву, ставшая невидимой Маргарита оказалась у «Дома Драматурга и Литератора», где жил критик, обидевший мастера. Сначала Маргарита разгромила его шикарную квартиру, а потом била окна в остальных квартирах, пока не увидела в одной из них испуганного ребёнка. Реклама Успокоив его, Маргарита полетела дальше, затем пересела в летающий кабриолет с чёрным грачом вместо шофёра, который привёз её к Воланду. Глава 22.

При свечах Прибыв в «нехорошую квартирку», Маргарита уже знала, кто он такой. Воланд попросил её стать хозяйкой ежегодного весеннего бала. По традиции хозяйкой бала становилась местная уроженка, названная Маргаритой. Из всех московских Маргарит она была самой красивой.

Глава 23. Великий бал у сатаны Бал состоялся в «нехорошей квартирке», которая превратилась в огромный дворец со множеством роскошных залов. Титул хозяйки бала оказался тяжким бременем. Маргарита встречала гостей на парадной лестнице.

Сотни губ целовали её руку и колено, которое вскоре сильно распухло. Среди гостей была женщина, задушившая новорождённого сына носовым платком и наказанная тем, что этот платок каждый вечер появлялся на её ночном столике. Маргарита пожалела её и пообещала помочь. В полночь на балу появился Воланд.

Он приказал Азазелло убить человека, которого приставили шпионить, наполнил его кровью чашу, в которую превратилась голова Берлиоза, пригубил её и велел Маргарите тоже отпить из чаши. В этот момент все гости рассыпались прахом — бал кончился.

Очень краткое содержание

• Создание романа
• Сочинение на тему Миссия Воланда (по роману Мастер и Маргарита : Булгаков Михаил)
• Содержание
• Мастер и Маргарита - краткое содержание по главам

Михаил Булгаков

Воланд возвращает Мастеру его роман о Понтии Пилате, который Мастер сжег в приступе страха и малодушия. В 29-й главе романа "Мастер и Маргарита" Левий Матвей, посланник высшей божественной силы, предстает перед Воландом с просьбой. Леви Матвей, встретившись с Воландом, просит от имени Иешуа взять Мастера и его любимую с собой и дать вечный приют их безмерно уставшим и измученным душам. Воланд хочет использовать Мастера и его роман для своих целей, и поэтому решает спасти его от сумасшедшего дома и помочь в его творческом развитии. Почему воланд спасает мастера и его роман.

Как изменилась жизнь мастера и маргариты после встречи с воландом

А символом воскресения и последнего отрезка пути к покою является луна, «посредствующая между землёй и солнцем», вернее, походящая на мост лунная дорожка» И. Загадки известных книг. Нетрудно заметить, что «вечный приют» в последней главе «Мастера и Маргариты» и болезненный сон Ивана Понырёва в эпилоге благодаря некоторым деталям могут восприниматься как художественная иллюстрация к рассуждениям украинского философа. Другие литературоведы считают, что финал булгаковского романа перекликается с «Божественной комедией» Данте В. В третьей части Дантовой «Комедии» в «Рае» герой встречается с Беатриче, которая ведёт его к Эмпирею, огненному центру рая. Здесь из ослепительной точки струятся потоки света и пребывают Бог, ангелы, блаженные души.

Может быть, об этом свете говорит Левий Матвей? Сам себя герой-рассказчик у Данте помещает не в Эмпирей, а в Лимб — первый круг ада, где обитают античные поэты и философы и ветхозаветные праведники, которые избавлены от вечных мук, но и лишены вечной радости соединения с Богом. Герой Данте оказывается в Лимбе за то, что имеет с христианской точки зрения порок — гордыню, которая выражается в стремлении к абсолютному знанию. Но этот порок одновременно достоин и уважения, потому что принципиально отличается от смертных грехов. В последней главе романа Булгаков рисует загробный мир, напоминающий Лимб.

Мастер и Маргарита, расставшись с Воландом и его свитой, переходят «в блеске первых утренних лучей через каменный мшистый мостик» 2, 32 , идут по песчаной дороге и радуются тишине и покою, о которых мечтали в земной жизни, а теперь будут наслаждаться ими в вечном доме, увитом виноградом. Почему же Мастер не заслужил света? В упомянутой книге И. Галинекой дан очень простой ответ: свет уготован для святых, а покой предназначен «истинному» человеку указ. Однако необходимо объяснить, что не позволяет причислить булгаковского Мастера к святым?

Можно предположить: и в жизни, и за смертным порогом герой остаётся слишком земным. Он не хочет преодолевать в себе человеческое, телесное начало и забыть, например, свою великую, но грешную любовь к Маргарите. Он мечтает остаться с ней и в загробном мире. Второе предположение — Мастер не выдержал испытаний и отчаялся, он не принял подвига, который был уготован ему судьбой, и сжёг свою книгу. Воланд предлагает ему продолжить роман об Иешуа и Понтии Пилате, но Мастер отказывается: «Он ненавистен мне, этот роман...

Я слишком много испытал из-за него» 2, 24. Третье предположение — сам Мастер и не стремился к божественному свету, то есть не имел истинной веры. Доказательством этому может служить образ Иешуа в романе Мастера: автор изображает Иешуа как нравственно прекрасного человека, что недостаточно для верующего посмертное воскресение так.

Да и в чем оно состояло — совсем не ясно, ибо Евангелия исторически недостоверны». Слово жизнь, в Евангелии иногда тождественно по смыслу слову душа, а Маргарита продает свою душу Воланду, и теперь ее душа в этом романе. Но Мастер оказался слишком слаб, критические статьи вывели его из себя, он внутренне надломился, сжег роман и укрылся в психиатрическую клинику.

Но роман не сгорел, он не может быть уничтожен, так как хранится, прежде всего, не на бумаге, а в «информационной базе данных» Воланда и оттуда он может быть многочисленно скопирован разными авторами. И вот теперь Воланду нужна замена Мастеру — новый автор, молодой и горячий, такой как Иван Бездомный. Именной Бездомный как нельзя лучше подходит на эту роль. Он молод, энергичен, напорист и в тоже время необразован что является его достоинством, так как он, как чистый лист, готов принять любое откровение , к тому же он талантлив, и его собственный талант не противоречит замыслу Воланда и улавливает современные веяния: «Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж». А именно это и надо Воланду! И он отправляет Ивана в психиатрическую клинику — чтобы тот узнал продолжение истории от Мастера, который, если сам уже и не хочет продолжать дело создания Евангелия от Воланда, то может научить другого, пусть даже и бессознательно.

А Берлиоз устраняется Воландом, как главный противник исторической теории атеизма. И в дальнейшем у Ивана Бездомного будет открыта дорога для воссоздания и публикации романа Мастера — Воланда. Мастер, улетая вместе с Маргаритой из Москвы последний раз посещают Иванушку и дают ему наказ — продолжить роман: «Мастер и Маргарита соскочили с седел и полетели, мелькая, как водяные тени, через клинический сад. Они вошли к Иванушке, невидимые и незамеченные, во время грохота и воя грозы. Мастер остановился возле кровати. Иванушка лежал неподвижно, как и тогда, когда первый раз наблюдал грозу в доме своего отдохновения.

Но он не плакал, как в тот раз. Когда он всмотрелся как следует в темный силуэт, ворвавшийся к нему с балкона, он приподнялся, протянул руки и сказал радостно: — А, это вы! А я все жду, жду вас. Вот и вы, мой сосед. На это мастер ответил: — Я здесь! Но вашим соседом я, к сожалению, больше быть не могу.

Я улетаю навсегда и пришел к вам лишь с тем, чтобы попрощаться. Иванушка просветлел и сказал: — Это хорошо, что вы сюда залетели. Я ведь слово свое сдержу, стишков больше писать не буду. Меня другое теперь интересует, — Иванушка улыбнулся и безумными глазами поглядел куда-то мимо мастера, — я другое хочу написать. Я тут пока лежал, знаете ли, очень многое понял. Мастер взволновался от этих слов и заговорил, присаживаясь на край Иванушкиной постели: — А вот это хорошо, это хорошо.

Вы о нем продолжение напишите! Иванушкины глаза вспыхнули».

Сложно сказать, зачем было прокуратору раздувать историю из слов Иешуа, сказанных Иуде: — Всякая власть является насилием над людьми и... Человек перейдёт в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть. Возможно, это прозвучало диковато для античного уха, но ответ прокуратора никак нельзя считать адекватным в сложившейся ситуации: — На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия! Прокуратор мог бы и не придавать столь явный антигосударственный смысл утопическим речам Га-Ноцри, списав их на юродивость арестованного, отсылать секретаря и конвой, и кричать на весь Ершалаим, «выкликая слова так, чтобы их слышали в саду: — Преступник!

Смалодушничав, Пилат угодил в вырытую им самим яму, и совершил, даже как правитель, не стесняющийся в методах и средствах для достижения своих целей, немыслимую подлость. Самое невероятное в истории, поведанной мастером о Пилате, это, конечно же, его месть Иуде из Кириафа. До этого не додумался бы не только исторический персонаж, но и его новозаветный двойник. Причём непонятно, когда и каким образом сын «короля-звездочёта и дочери мельника» приходит к мысли о таком повороте исторических, как он предчувствует, событий. Какому-то ничтожному Иуде из Кириафа — за то, что тот предал Иешуа Га-Ноцри и тем самым поставил прокуратора Иудеи перед тяжелейшим нравственным выбором, заставив римлянина проявить редчайшее малодушие? Хотя сам Иуда из Кириафа, предавая Иешуа, естественно, не ведал о грядущих муках совести Пилата Понтийского.

Выходит, прокуратор мстит Иуде не столько за преданного им Га-Ноцри, сколько за то, что предатель заставил прокуратора струсить, вынудил поступить наперекор собственной воле да при этом ещё и убить невинного, повторяю, и абсолютного безвредного человека. Пилат явно заботится о своей шкуре, ведь впоследствии, когда открыли бы архивы ершалаимского КГБ, тайна доноса Иуды могла бы выйти на свет. То, каким образом Пилат осуществил свою «месть», тоже выдаёт в нем двуличного и подлого интригана. Он ни слова не говорит Афранию о своем намерении отомстить Иуде, зато несколько раз навязчиво убеждает начальника тайной полиции учредить защиту предателю. При этом прокуратор чётко указывает, как и каким образом Иуда будет зарезан — именно зарезан! Самое любопытное — Афраний прекрасно понимает своего хозяина: видимо, подобные поручения с двойным дном и ранее исходили от патрона и были для его подчинённого не в диковинку.

Большего вероломства и душевной низости ожидать от правителя трудно, даже если тот отправляет власть среди враждебного ему народа, не только не понимающего и не принимающего исконных ценностей римского мира, но и, чуть чего, хватающегося за ножи ради восстановления социальной, исторической или религиозной справедливости. Совсем не случайно именно Афраний, знающий всю подноготную своего босса, устами Иешуа по сути дела бросает в лицо прокуратору обвинение в трусости: — Единственное, что он Иешуа Га-Ноцри — Ю. И «добрый человек» Понтий Пилат, отправляющий в Иудее «власть императора Тиверия», покорно принимает этот суровый, но справедливый упрёк, разве что его душевные терзания выражаются в треснувшем голосе, которым он продолжает расспрашивать Афрания о казни «бродячего философа». После казни Иешуа наместник Рима, чувствуя свою вину, унижается перед безвестным иудеем Левием Матвеем, единственным вопреки Евангелиям учеником Иешуа. Пилат сносит даже такие жестокие, но исключительно правдивые слова, произнесённые Левием: — Ты будешь меня бояться. Тебе не очень-то легко будет смотреть мне в лицо после того, как ты его убил.

Жалкие попытки Пилата оправдаться не вызывают никаких чувств, кроме брезгливости. Обращаясь к Левию, он говорит: — Ты, я знаю, считаешь себя учеником Иешуа, но я тебе скажу, что ты не усвоил ничего из того, чему он тебя учил. Ибо, если бы это было так, ты обязательно взял бы у меня что-нибудь. И верх подлости, ничтожности и душевной низости, вершина морального падения: — Он перед смертью сказал, что он никого не винит, — Пилат значительно поднял палец, лицо Пилата дергалось. Но ведь если жертва ни в чём не винит своего палача, палач не перестает быть убийцей своей жертвы! И такого-то ничтожного во всех смыслах человека, труса и подлеца, оправдывает мастер в своем романе?!

Перейдём к Иешуа Га-Ноцри. Говорить о несоответствии этого образа евангельскому Иисусу Христу, значит ломиться в открытую дверь. Порой исследователи ограничиваются одной только констатацией данного факта, не считая нужным детально рассматривать этот очевидный, с их точки зрения, вопрос. Примерно так рассуждал по поводу булгаковского «пророка» покойный отец А. Мень, отвечая на вопросы касательно «Мастера и Маргариты»: «Никакое это не Евангелие! Это роман, в котором есть лишь намёки на евангельскую историю, там нет Христа, и Пилат там не Пилат, просто взяты некоторые черты.

Видимо, Булгаков сделал это сознательно. Это лишает нас возможности говорить о Иешуа Га-Ноцри как о Христе. Это ни в коем случае не Христос Евангелия... Но, несмотря на бесспорность указанного расхождения между подлинными Евангелиями и евангелием от Воланда, мне думается, сказать несколько слов по этому поводу всё-таки необходимо. На самом же деле это совершенно разные лица, даже если воспринимать их в качестве литературных персонажей. Подмена имен явно указывает на подмену образов, персон, личностей.

С одной стороны, автор вроде бы не отменяет сходства между Иисусом и Иешуа, с другой, делает явный намек читателю: осторожно, это — не Он, не Сам, не Сын Человеческий, не Спаситель, не Тот, Кто смертью смерть попрал. А кто? С этим и хотелось бы разобраться. Это имя, правда, в виде Йешу га-Ноцри упоминается в Иерусалимском Талмуде в двух местах, и оба раза в негативном контексте. По поводу истолкования прозвища Га-Ноцри существует несколько версий: 1. Речь здесь идёт о грядущем Мессии, то есть об Иисусе Христе.

Беспристрастное открытие истины», опубликованной в Симбирске в 1922 году и резко раскритикованной поэтом и писателем Сергеем Городецким в следующем году. Таким образом, принятое в христианстве и православии имя Иисус Христос было подменено Булгаковым или, по его воле, мастером — автором романа о Понтии Пилате — на талмудическое Иешуа Га-Ноцри. Хотя бы поэтому отождествлять Иисуса и Иешуа никоим образом нельзя. Но не только поэтому. В 1-й главе романа «иностранец» Воланд, услыхав, что речь между Берлиозом и Бездомным, «как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе», привязался к литераторам, поскольку с точки зрения того, кто «лично присутствовал при всём этом», они оба несли несусветную чушь: — Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? В конце той же главы мессир на возражение Берлиоза, имеющего отличную от сатаны точку зрения на Иисуса, заявляет: — А не надо никаких точек зрения...

Сатана всё же предъявляет свое «доказательство» — во 2-й главе булгаковского романа позже выяснится, что это роман мастера , — совершая при этом, как всегда, ловкий подлог, поскольку вместо Иисуса рассказывает писателям об Иешуа Га-Ноцри. Это при том, что прочие новозаветные персонажи — Пилат, Иуда — остаются при своих именах. Примерно то же самое можно сказать и о Левии Матвее, если отождествлять его с учеником Иисуса Христа и предположительно автором одного из канонических Евангелий. Однако небольшой номинативный сдвиг имеется и здесь: автор романа в романе вместо принятого в русской библеистике имени Матфей — с литерой «ф» — употребляет имя Матвей — с литерой «в». И мы понимаем: Левий Матвей тоже не совсем похож на евангелиста Матфея, а если вспомнить кощунственные речи Левия, то и совсем не похож. Но это в духе автора книги о Пилате, кем бы он, автор, на самом деле ни был.

Показательно также, что если Берлиоз и Бездомный говорили действительно об Иисусе Христе, то Воланд, рассуждает исключительно об Иисусе, не прибавляя к имени Спасителя эпитет Христос, означающий принадлежность к Святому Духу. То есть Воланд начинает рассказывать о простом человеке, а не о помазаннике Божием, который на деле оказывается Иешуа Га-Ноцри. Низложение Христа или даже низведение Его во ад ложного истолкования просто поразительное. Итак, во 2-й главе на сцену выходит Иешуа Га-Ноцри, говоря точнее, его выводят римские солдаты: «Двое легионеров ввели и поставили перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи. Приведённый с тревожным любопытством глядел на прокуратора». А дальше продолжается фальсификация новозаветного текста.

Мне говорили, что мой отец был сириец... Это при том, что родители евангельского Иисуса Христа — Иосиф и Мария — были вовсе не сирийцами, а иудеями, выходцами из города Вифлеема, Сам Он родился там же «Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском... Тогда как город Гамала не встречается во всем Священном Писании ни разу. Во время иудейских войн восстания иудеев против власти римлян Гамала являлась форпостом мятежников и была осаждена, взята и разрушена в 67 г. Упоминание о Гамале как о родине Иешуа, возможно, указывает на то, что мятежником является и он сам, по крайней мере, в духовной сфере. Кроме всего прочего, в романе указан и неверный, с точки зрения традиции, возраст Христа: вместо 33 лет — 27.

Словом, подмена происходит полная, всеохватная, по всем статьям. Ничего героического в образе Иешуа нет. Обычный человек, отличающийся разве что особой разговорчивостью и в самом деле похожий на юродивого, ибо только скорбному главою пришла бы мысль обратиться к прокуратору Иудеи «добрый человек». Дальше — больше. Иешуа выражает раболепную «готовность отвечать толково, не вызывать более гнева», разражается ни с чем несообразным пассажем о больной голове прокуратора, воспоследовавшим на вопрос об истине. Как я уже говорил, в Евангелии от Иоанна вопрос римлянина остался без ответа — и как же молчаливый ответ Христа далёк от болтовни, вложенной мастером в уста Га-Ноцри!

Молчание Иисуса исполнено высокого достоинства и смысла, ибо Истина — в христианском понимании — находилась непосредственно перед историческим Пилатом, однако Иисус не счел нужным сказать: «Я есть Истина! Это всё равно не убедило бы Пилата, и вообще, чтобы постичь эту истину, античному миру потребовалось немалое, по земным меркам, время. В отличие от своей романической подделки, Иисус Христос решителен и смел. Кому угодно потребовалось бы немало мужества, чтобы выгнать торговцев из храме, перевернуть их лавки и вообще наделать там много шума перед изумлёнными согражданами. И Христос обладал таким мужеством. Так же, как и сокровенным знанием того, что нет безгрешных людей, иначе говоря, далеко не все они «добрые» и что каждому придётся пройти очень долгий и трудный пусть самосовершенствования, чтобы обрести спасение.

И ради этих грешных людей Он позволил себя распять, облекшись в земную плоть и кровь. Досужие же разглагольствования арестованного Га-Ноцри о подвешенной на волоске жизни иначе, как словонедержанием, назвать нельзя. Об этом Иешуа никто не спрашивает, он сам лезет поперед батьки в пекло со своими ненужными словесами, усугубляя свое и без того шаткое положение: — А ты бы меня отпустил, игемон, — неожиданно попросил арестант, и голос его стал тревожен, — я вижу, что меня хотят убить. Наконец-то догадался, скажу я и снова замечу, насколько это далеко от достойного поведения подлинного Иисуса Христа, не произносящего на суде Пилата и вообще на протяжении всех четырех канонических Евангелий ни единого лишнего слова помалкивает, когда его не спрашивают, Иисус и в апокрифических текстах. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. В евангелии от сатаны образ Христа не мог не быть всячески искажен и унижен, и на это обстоятельство явно указывает Булгаков как автор романа «Мастер и Маргарита».

Это евангельский Иисус-то Христос, Спаситель рода человеческого, стал бы униженно заглядывать в глаза кому бы то ни было и при этом растерянно улыбаться?! От такой трактовки образа Христа не мог уклониться мастер, связавшийся с нечистой силой хотя бы тем обстоятельством, что вознамерился оправдать предателя Понтия Пилата, умыть ему руки, очистить его совесть. Подобное намерение ничем иным, как внушением злого духа, искушением дьявола объяснить невозможно. Мастер поддался ему и поплатился, о чём мы еще поразмыслим. Мало того. Автор ершалаимских глав романа вольно или невольно следует принципу: если уж извращать, то извращать всё.

Приведу два примера. И ещё там же : «А около девятого часа возопил Иисус громким голосом: «Или, Или! Возражая в своей версии этим новозаветным эпизодам мастер или Булгаков пишет: «Крысобой, брезгливо покосившись на грязные тряпки, бывшие недавно одеждой преступников, от которой отказались палачи, отозвал двух из них и приказал: — За мною! И чуть ниже по тексту: — Славь великодушного игемона! Тот дрогнул, шепнул: — Игемон... Иными словами, в «Мастере и Маргарите» распявшие и одежды распятого отвергают, и сам он славит прокуратора Иудеи!

Большего надругательства над текстом Священного Писания помыслить трудно. Но всё это как бы сходит с рук мастеру благодаря нечеловеческой силе его таланта. Впрочем, не сходит. Но чтобы в этом убедиться, надо добраться до конца наших заметок. В итоге Иешуа у Булгакова или мастера получился совсем другим, не таким, каким был на самом деле подлинный Иисус Христос его историчность не признают разве что самые твердолобые из атеистов-ученых. Иешуа Га-Ноцри — действительно юродивый, болтливый, заискивающий, философствующий, считающий всех добрыми людьми, полагающий, что он своими словами может их переделать.

Славно он переделал, скажем, того же Иуду из Кириафа! Мог ли такой Иешуа сказать: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её» Мф. Или: «И враги человеку — домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берёт креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» Мф. Вопрос опять же риторический, стало быть, отвечать на него вовсе не обязательно. Именно такой Иешуа — в интерпретации мастера — и был нужен Воланду.

Тот Иисус Христос, каким Он предстает в Новом завете, чёрту не годится. Именно такой Га-Ноцри — юродивый, суесловящий, ничтожный — будет впоследствии сотрудничать с нечистой силой и даже подпадёт, как я это постараюсь показать, под её погибельное влияние. В такого «пророка» — глумления ради — готов уверовать даже сатана. Интересно, что в статье «критика Аримана», вышедшей после публикации отрывка из романа о Пилате, «говорилось, что» мастер, «пользуясь беспечностью и невежеством редактора, сделал попытку протащить в печать апологию Иисуса Христа». Критик ничего не понял. Никаким Иисусом Христом в произведении мастера и не пахнет, а если автору и досталось от оппонентов, то прежде всего за то, что у него Иешуа Га-Ноцри «получился ну совершенно как живой».

А этого антирелигиозно настроенные литераторы допустить никак не могли. Воланд и его подручные черти Воланд — едва ли не главный герой булгаковского романа — представляет для исследователей наибольшую проблему для истолкования, хотя, казалось бы, никаких особенных тайн в этом персонаже нет. Но это только на первый взгляд. Начнём с имени. Булгакову во что бы то ни стало хотелось назвать дьявола так, чтобы мало кто даже из высокообразованных людей догадался, о ком идёт речь. Автор искал имя, не затрёпанное временем и литературой, и прекрасно справился с поставленной задачей.

На его «удочку» из числа тех, кому он самолично читал свой роман, по свидетельству его супруги, попался кое-кто из знакомых литераторов. Булгакова делает следующую запись: «Вчера у нас Файко — оба драматург А. Файко с женой. Миша спросил после чтения — а кто такой Воланд? Виленкин сказал, что догадался, но ни за что не скажет. Я предложила ему написать, я тоже напишу, и мы обменяемся записками.

Он написал: сатана, я — дьявол. После этого Файко захотел также сыграть. И написал на своей записке: я не знаю. Но я попалась на удочку и написала ему — сатана». О широкой же читательской аудитории говорить не приходится, для неё имя чёрта стало подлинным откровением. Впрочем, теперь, когда роман внедрился в массовое сознание, когда герои «Мастера и Маргариты» попали даже в попсовые песенки, а сентенция «Рукописи не горят» превратилась в расхожее общее место, говорить о тайне имени Воланда не приходится: все и так всё знают.

Тем не менее сказать несколько слов всё-таки необходимо. Имя для своего персонажа Булгаков извлёк из своего самого, пожалуй, любимого произведения мировой литературы — гётевского «Фауста», а именно — из сцены Вальпургиевой ночи Walpurgisnacht. В оригинале это место выглядит так: M e p h i s t o p h e l e s Was! Da werd ich Hausrecht brauchen muessen. Junker Voland kommt. Переводчик А.

Соколовский в прозаическом переложении «Фауста», изданном в 1902 году, передал приведённый текст следующим образом стр. Вижу, что мне надо пустить в дело мои хозяйские права. Эй, вы! Идёт господин Воланд! И сам же Соколовский комментирует эту пару фраз примечание 320, стр. У Гёте бес шутки ради примеряет на себя кличку «Воланд», потому что ему, собственно говоря, всё равно, как зваться, он и без того осознаёт свои силы и возможности.

Булгакову же оказалось не всё равно: в «Мастере и Маргарите» посланцы ада называют своего начальника Воландом всерьёз, отождествляя это имя непосредственно с сатаной. Попытаемся разобраться и с мессиром. Messire — почётный титул знатных людей в средневековой Франции и Италии. Так в ту пору обращались к дворянам, адвокатам, врачам, рыцарям и священникам, но никак не к высшей знати и уж тем более не к особам королевской крови. Именно так — мессэре видоизмененное мессир — обращаются к Казанове персонажи драматической поэмы Цветаевой «Приключение». Впоследствии французы перешли на monsieur месье , итальянцы — на signore сеньор.

Однако до сих пор бейлифа Джерси остров в проливе Ла-Манш, охраняемый британской короной называют по-французски — messire. Таким образом, титул, употребленный Булгаковым для обращения к Воланду, как-то не очень соответствует сатане: повелителя сил ада его креатура должна была бы величать попочтительней. Впрочем, судя по очень многим признакам, подручные московского гостя из романа Булгакова, по-видимому, сами едва ли намного ниже него в дьявольской табели о рангах На мой взгляд, редко употребляющееся по отношению к бесу имя и неважный титул говорят о многом. Во-первых, обращение к сатане — «мессир» — почти до буквы совпадает со словом «мессия» помазанник Божий, Спаситель , и, возможно, оно понадобилось Булгакову ещё и поэтому, ведь Воланд на самом деле спасает мастера и Маргариту, но от чего именно и куда заводит его спасение, мы увидим в дальнейшем. Во-вторых, Воланд, по воле автора, играет в романе не совсем свою роль. Тогда — чью?

Чтобы ответить на этот вопрос, сперва поговорим о том, каким образом ангелы преисподней соблазняют, подавляют и, в конечном счете, морально и физически уничтожают свои будущие жертвы. Во-первых, Воланд со своей камарильей непрерывно лгут. На лживость воландовской натуры указывает его глаза, о которых в романе говорится дважды. В 1-й главе: «Правый глаз чёрный, левый почему-то зелёный. Брови чёрные, но одна выше другой». И в 22-й: «Два глаза уперлись Маргарите в лицо.

Правый с золотою искрой на дне, сверлящий любого до дна души, и левый — пустой и чёрный, вроде как узкое игольное ухо, как выход в бездонный колодец всякой тьмы и теней». По ходу романа правый глаз Воланда из чёрного стал глазом «с золотою искрой на дне»; левый глаз — из зелёного превратился в пустой и чёрный. Причём здесь Булгаков самым замысловатым образом сводит воедино свет и бездну. Сравните с известным местом из Евангелия: «И ещё говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» Мф. Ошеломляющее сопоставление! Кстати говоря, зелёными глазами обладает в романе не один Воланд.

Он пытался по-своему спасти Иешуа, намекал ему на слова отречения. Арестант не внял его намекам, ведь «правду говорить легко и приятно». Утверждая смертный приговор, Пилат надеялся, что Синедрион помилует Иешуа, но первосвященник Кайфа выбирает убийцу Варравана. И снова Пилат не сумел возразить, не спас Иешуа. В эту ночь срок наказания истек.

За Пилата просит Тот, кого он отправил на казнь, с чьей судьбой он был навеки связан, с кем так пытался поговорить. Пилат желал услышать из уст Иешуа, что не было этой казни, что не он вынес приговор. Он хотел проснуться и увидеть перед собой живого «лекаря» человеческих душ. И бывший арестант подтверждает, что эта казнь померещилась Прокуратору. Судьба Мастера более неопределенна.

Левий Матвей пришел к Воланду с просьбой дать Мастеру покой, так как «он не заслужил света, он заслужил покой». По поводу «вечного приюта» Мастера было много споров исследователей. Яновская говорит, что покой Мастера навсегда останется только обещанным ему. Герой в романе так и не увидит свой «вечный дом». Крючков заявляет, что покой Мастера -- дьявольское наваждение, покой не достижим.

Доказательством этого у исследователя служат строки романа, где говорится, что у Мастера начинает затухать память. А память о романе и земной любви -- единственное, что у него осталось. Без памяти невозможно творчество. Поэтому покой Мастера не божественный, а обманный. Но большинство исследователей романа Булгакова придерживаются более оптимистичной точки зрения.

Они считают, что Мастер все-таки вошел в свой «вечный дом» и был награжден покоем. Так получил ли Мастер свой покой, и почему он не заслужил света? Его подвиг не христьянский, это подвиг художника. Возможно, поэтому он и не заслужил света. Мастер не избавился от земного, не забыл свою земную любовь Маргариту.

Но нужен ли был герою свет, быть может, покой -- эго единственное, чего жаждет его уставшая душа. Мне кажется, что Мастер получил свой покой, ведь последняя глава даже называется «Прощение и Вечный приют». Тем, что покой Мастеру дарит Воланд, автор хотел подчеркнуть, что художник не святой и не грешник, его высшая желанная награда -- покой, в котором он может творить рядом с любимой женщиной. А строки «и память Мастера, беспокойная, исколотая иглами память стала потухать» можно истолковать, как вымывание из памяти всего трагического, что случилось с ним. Мастера больше не будут волновать житейские неурядицы, глупость критиков, непонимание Все это ради творчества, ведь оно дает бессмертие: «рукописи не горят».

Эпилог резко отличается по стилю от последней главы. В нем опять появляется ирония. Мы узнаем о судьбах всех, оставшихся на земле героев. Ни для кого не прошла бесследно памятная встреча с дьяволом. Эпилог написан в духе нынешних лжефантастических фильмов: когда после ужасных и необъяснимых событий, герой просыпается, и все происшедшее оказывается лишь сном.

В эпилоге мы узнаем, что все, что произошло, примерещилось Ивану Бездомному.

Зачем Воланду роман о Пилате?

Почему Воланд первыми жертвами выбрал писателя Берлиоза и поэта Бездомного? Воланд возвращает Мастеру его роман о Понтии Пилате, который он сжег в приступе страха и малодушия. Зачем Воланду нужен роман? Поговорим о романе Мастера, развязке романа Булгакова и попробуем разобраться, зачем ему понадобился евангельский сюжет.

Создатели рассказывают о новом фильме "Мастер и Маргарита"

Нельзя предлагать трактовки «Мастера и Маргариты», опираясь на то, что действие этого романа происходит в таком-то конкретном году. Воланд становится защитником Мастера и его романа, так как они разделяют общую идею человеческого страдания и возможности спасения. Сочинение: Так Воланд спасает не только дело всей жизни Мастера – его рукопись, но и самого героя. Воланд спасает Мастера и его роман, потому что он видит в Мастере потенциал и художественную ценность его работы. В романе Воланд владеет не только судьбами москвичей, которые они и сами с удовольствием вручают ему, но и всем миром, за исключением того Одного, Кто согласовывал ему судьбу мастера и Маргариты, отказывая поместить их в рай и направляя их на «покой». Ответ неочевиден до ареста Мастера, перед которым Воланд на мгновение вживается в роль Сатаны.

8. Возвращение мастера. Суббота

Воланд становится непременным фигурантом для понимания и анализа основных идей и концепций произведения. Мастер и его роман на грани разрушения В романе «Мастер и Маргарита» Мастер и его роман оказываются на грани разрушения как физически, так и морально. Полагаясь на Воланда, Мастер и его творчество, сталкиваются со множеством препятствий и испытаний. Первое разрушение сталкивается с самим Мастером, когда его рукопись была цензурирована и запрещена к публикации. Он был лишен возможности реализовать свою идею и поделиться своим творчеством с миром. Также в ходе романа, Мастер сталкивается с физическим разрушением, когда он был отправлен в психиатрическую больницу и подвергался пыткам и жестокому обращению. Его ум и творческий потенциал были подавлены, и он чувствовал себя отрешенным от мира.

Однако, благодаря Воланду, Мастер и его роман не оказались окончательно разрушенными. Воланд выходит на помощь Мастеру, освобождает его и возвращает ему рукопись. Он дает ему возможность продолжить свою работу и исполнить свою мечту о публикации своего романа.

Когда Воланд показывает Бездомному газету с его стихами, поэт испытывает отвращение к своим творениям.

Если его коллеги хвалят, то демонстрация известности от постороннего человека вызывает в нем отрицательные эмоции. Неужели эти чувства вызваны только неприязнью к Воланду? А может, скорее всего, Бездомный испытывает эти эмоции, потому что ему неприятна его деятельность, а Воланд только провоцирует и дает возможность проявить внутреннюю неудовлетворенность? Оттого и бежит Иван по Москве в кромешной тьме, сам не зная, куда, чтобы вырваться из оков литературной жизни, потерять свое писательское удостоверение и начать думать «кто я, и что мне делать со своей жизнью».

В романе у Ивана несколько возможностей прожить свою жизнь. Первый антипод — Сашка-бездарность Рюхин, с которым он вступает в открытый конфликт в клинике и начинает наконец-то говорить правду. На момент событий в произведении, Бездомному 23 года, а Рюхину 32. Рюхин — это отражение Бездомного через 10 лет.

После событий в клинике Рюхин осознает, что его стихи плохие, но он не может с этим ничего поделать, и понимает собственную беспомощность, и эта неспособность к изменениям толкает его к бутылке топить свое горе в ресторане. Примечательно, что судьба Рюхина никак не описана в финале произведения. Мастер тоже является антиподом Бездомного, ведь ему 38 лет. Если Иван избегает судьбы Рюхина, то ему необходимо что-то сделать, чтобы не перенять и судьбы Мастера, идя по своему пути.

Поэтому и сидит он на Патриарших с пустыми глазами, пытаясь понять жизнь и свою роль в ней. Ведь он сам утверждает на Патриарших, что «сам человек и управляет». То есть, он должен научиться ей управлять. Но как?

Начать думать и принимать ответственность: «нет, стихов я больше писать не буду». История с Иешуа и Пилатом вызывает в нем интерес: «надо было расспросить поподробнее…» Он интересуется у Мастера: «что дальше было с Иешуа и Пилатом? Я хочу знать». Кому рассказывает Воланд историю об Иешуа?

Только ли Берлиозу? А может как раз Бездомному, чтобы тот поверил, что Иисус существовал. Как вы помните, Берлиоз заказал Бездомному большую антирелигиозную поэму, но редактора не удовлетворил, «…Иисус получился совершенно живым». Если Берлиоз сбивает с толку того, в ком теплится вера, то на каждую силу найдется суперсила.

Приходит Воланд, чтобы убрать Берлиоза с пути развития Бездомного, а самого героя изолировать и дать ему время подумать и понять, как управлять жизнью. Иван Бездомный объединяет собой все истории в произведении: и события в Москве с Воландом, и события в Ершалаиме, и историю Мастера и Маргариты. Начиная с Патриарших, он следует к литераторам к ресторану Грибоедова, в клинику Стравинского, где он начинает делать выводы, что он зря разволновался о смерти Берлиоза, «будет новый редактор, и даже лучшего предыдущего». Почему же Мастер — антипод Бездомного?

Он всегда является ему то в полудреме, то в свете грозы, то во сне, т. Как реагирует Бездомный на историю Мастера? Довольно завистливо: «ишь ты», проявляет интерес к любовной истории: «но вы можете излечиться… написать письмо…» В конце произведения он так и говорит: «видите, как хорошо у вас все получилось… а у меня не так… может, так и должно быть…» Иван видит Мастера после его смерти в виде духа, в то время, как сам грезит о Ершалаиме. Он мечтает о любви, но на что похожа его супружеская жизнь?

Римский замечает и самое жуткое: Варенуха не отбрасывает тени! Из окна к Варенухе-вампиру спешит подмога: мертвая нагая девица пытается открыть окно. Финдиректор прощается с жизнью, но во дворе голосит петух. Раздосадованная нечисть ускользает через окно. Полностью поседевший Римский бросается вон из здания и уезжает в Ленинград. Глава 15. Сон Никанора Ивановича Никанора Ивановича Босого допрашивают, но тот божится и упорно твердит о своей непричастности к валютным делам.

Все это — нечистая сила. О долларах бедняга и знать не знал, он даже признается во взяточничестве, но заверяет, что брал только нашими советскими. Заодно Босой «сдает» как взяточника и секретаря домоуправления Пролежнева. Никанора Ивановича передают врачам. Но все печати на дверях целы, а сама квартира — пуста. В больнице Босой видит сон — какие-то люди на сцене в театре снова требуют с него доллары, постепенно зрители представления начинают спускаться на сцену и с гордостью сдают валюту. Босой просыпается от собственного крика, его успокаивает добрая фельдшерица.

Казнь Иудея. На Лысую гору везут трех разбойников, приговоренных к казни. День стоит жаркий, знойный. Иешуа Га-Ноцри также поднимается на гору. Трех виновных распинают, толпа теряет интерес и постепенно расходится. Казненных охраняют солдаты: жара мучает и их. За происходящим наблюдает сборщик податей Левий Матвей, он был верным учеником Га-Ноцри, и пытался приблизиться к нему в толпе, чтобы убить его ножом до мучительной казни, но оцепление препятствовало этому.

Левий Матвей считает себя виновным в смерти учителя — он заболел и оставил его одного. Видя, как Иешуа страдает, Левий просит Бога послать несчастному смерть, но муки продолжаются. Левий ропщет. Внезапно в воздухе сгущается мрак: приближается гроза. Солдаты оставляют Лысую гору. На смену им поднимается командир когорты: его отправил Понтий Пилат, чтобы тот заколол мучающихся. Он выполняет приказ.

Когда разражается гроза и на горе не остается никого, Левий Матвей снимает казненных со столбов и забирает тело учителя с собой. Глава 17. Беспокойный день Когда вся «верхушка» Варьете исчезает, бухгалтер Ласточкин отправляется с докладом в комиссию зрелищ и увеселений. Он не знает, что ему делать с бесконечными телефонными звонками, скандальными слухами и даже визитами милиции. Никаких документов о посещении профессором Москвы и Варьете — нет, и даже афиши все переклеили. В кабинете председателя комиссии, однако, тоже загадочно: вместо председателя за столом восседает пустой костюм, который разговаривает, подписывает резолюции и никого не узнает. Все это случилось после визита неизвестного, похожего на кота.

Неразбериха царит и в филиале комиссии: там все…поют без остановки. Кто-то в клетчатой одежде и разбитом пенсне явился утром, организовал кружок хорового пения и с тех пор сотрудники никак не могут замолчать. Где при этом сам «клетчатый» — неизвестно. Нервный бухгалтер едет в финзрелищный сектор: нужно сдать выручку. Червонцев в его портфеле не оказывается, там только запрещенная советским правительством, неизвестно откуда взявшаяся валюта. Ласточкина арестовывают. Глава 18.

Неудачливые визитеры Приезжает дядя Берлиоза Поплавский. Он живет в Киеве, но давно мечтает переселиться в Москву. Получив странную телеграмму за подписью самого Берлиоза о его смерти, Поплавский спешно едет в Москву: нужно успеть прописаться в квартире и заявить на наследство. В квартире, однако, уже есть кто-то — это Коровьев, который в слезах передает дяде кровавые подробности гибели племянника. Огромный кот заявляет Поплавскому, что это он телеграфировал в Киев. Кот просит предъявить паспорт, объявляет Поплавского мошенником, говорит, что его присутствие на похоронах отменяется. Азазелло выставляет киевлянина за дверь, предупреждая, чтобы тот и не помышлял о жилье в столице.

Следующим визитером оказывается Соков, буфетчик Варьете. Он приходит жаловаться Воланду, что из-за его представления все червонцы в кассе обратились в резаную бумагу. Профессор, однако, опережает буфетчика: он гневно заявляет, что больше никогда не будет обедать в том буфете, где осетрина — «второй свежести». Выслушав Сокова, Воланд со свитой просят буфетчика показать упомянутые червонцы. Он вынимает их…резаная бумага вновь обратилась деньгами. Спутники Воланда и сам мессир выражают сожаление буфетчику: мистическим образом они осведомлены о его тайных сбережениях это целое состояние , и кроме того, они предсказывают Сокову его скорую смерть от рака печени, подсчитав, что тех денег, что у него спрятаны, ему точно хватит. Перепуганный Соков бежит к доктору, крича, что он при смерти.

Врач, однако, никаких патологий не обнаруживает. За посещение буфетчик платит теми же заколдованными червонцами, которые вскоре становятся сначала винными этикетками, а затем — черным котенком. Часть вторая Глава 19. Маргарита «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!

Она продолжает любить его спустя полгода после исчезновения, и очень страдает. Ей тридцать лет, она живет в богатом доме с молодым знаменитым мужем, который ее обожает, и при этом она — несчастна: «Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонечек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсившей себя тогда весною мимозами? В ту ночь ей снился мастер. Она снова перебирает вещи, связанные с ним, доверяясь своему странному предчувствию. На прогулке она встречается с процессией: хоронят Берлиоза. На скамейке к ней подсаживается неизвестный — рыжий, с торчащим клыком, и сообщает подробности. У писателя ночью украли голову прямо из гроба, а в толпе идет и ненавистный Маргарите критик Латунский.

Далее незнакомец обращается к ней по имени и приглашает в гости к незнакомому иностранцу. Оскорбленная Маргарита пытается уйти, но Азазелло цитирует ей строки романа о Понтии Пилате. Женщина верит и соглашается, узнав, что у иностранца она сможет узнать о своем любимом. Азазелло не сообщает многого, утверждая лишь, что ей не нужно будет отдаваться неизвестному, хотя многие сочли бы это за честь. Он вручает Маргарите баночку с кремом и просит в полночь натереться им, раздевшись донага. Глава 20. Крем Азазелло Маргарита еле дожидается полночи в своей красивой квартире.

Он наносит на лицо крем Азазелло и совершенно преображается: «… Брови сгустились и черными ровными дугами легли над зазеленевшими глазами. Тонкая вертикальная морщинка, перерезавшая переносицу, появившаяся тогда, в октябре, когда пропал мастер, бесследно пропала. На тридцатилетнюю Маргариту из зеркала глядела от природы кудрявая черноволосая женщина лет двадцати, безудержно хохочущая, скалящая зубы» Также женщина замечает, что теперь она способна летать. Горничная Наташа в полном восторге от помолодевшей госпожи и получает от нее в дар все наряды и духи, сама же Маргарита пишет мужу прощальное письмо, в котором объявляет, что была несчастна и стала ведьмой от горя и бедствий и что они больше никогда не увидятся. В комнату к Маргарите стучится половая щетка — она ожила. По телефону Азазелло рассказывает ей, как поступить с этой «метлой» и как стать невидимой. Маргарита вылетает на бал, предварительно пошутив над соседом с нижнего этажа, Николаем Ивановичем.

В баночке остается немного крема Азазелло. Глава 21. Полет Невидимая Маргарита верхом на половой щетке несется над Москвой. Иногда она, шутя, заглядывает в чужие квартиры и пугает людей. На ее пути встречается новый, роскошный дом, прочитав список жильцов, она узнает, что здесь живут литераторы, в том числе ее личный враг — критик Латунский, разгромивший роман ее возлюбленного. Она звонит в его квартиру, но, к счастью для Латунского, он не дома. Тогда ведьма-Маргарита через окно входит внутрь квартиры, громит и затапливает ее: «Да, по гроб жизни должен быть благодарен покойному Берлиозу обитатель квартиры N 84 в восьмом этаже за то, что председатель МАССОЛИТа попал под трамвай, и за то, что траурное заседание назначили как раз на этот вечер.

Под счастливой звездой родился критик Латунский. Она спасла его от встречи с Маргаритой, ставшей ведьмой в эту пятницу! Ее догоняет горничная Наташа: платья и духи ее не интересовали, зато остатки крема она взяла и тоже стала ведьмой. Досталось и Николаю Ивановичу: Наташа в шутку мазнула кремом ему лысину, и тот обратился в летающего борова. Бывшая горничная оседлала его и, как и Маргарита, мчит на бал. Наташа умоляет хозяйку упросить Воланда, чтобы ее оставили ведьмой. Маргарита отправляется за город, купается в Москве, затем ей подают машину, которой правит водитель- грач.

Странный «шофер» увозит ее обратно в столицу. Глава 22.

Помянут меня, — сейчас же помянут и тебя! Проигнорировать указания исходного текста невозможно, поэтому начнём с Понтия Пилата, главного героя написанной мастером книги, префекта Иудеи, коего историки Тацит и Иосиф Флавий называют прокуратором. Пилат — лицо историческое, не вымышленное, сведения о нём разбросаны в трудах древних авторов и систематизированы в работах исследователей, изучающих раннее христианство. Все писатели того времени, характеризуя римского прокуратора буду называть его в соответствии с булгаковским текстом , сходятся в одном: Понтий Пилат чрезвычайно жесток, кровожаден, повинен в массовых казнях иудеев, произведенных без суда и следствия, и никогда не считался с местными жителями относительно того, что было для них свято. Так, он вошёл в Иерусалим со своим легионом, развернув изображения императора, и это сразу вызвало смуту, ибо изображать кого бы то ни было в ту пору в Иудее считалось едва ли не смертным грехом.

Пилат построил в Иерусалиме водопровод, но совершил сей важный коммунальный шаг, выпотрошив казну Соломонова храма, чем опять же оскорбил религиозные чувства иудеев. А когда один местный проповедник собрал вокруг себя огромную толпу в несколько тысяч человек, прокуратор велел коннице растоптать слушавших, что и было неукоснительно исполнено. Исторический Пилат регулярно заливал кровью массовые волнения иудеев, возмущённых его жестокостью и произволом. Вспомним многочисленные в ту пору восстания зелотов приверженцев иудейских религиозных ценностей и их радикального крыла — сикариев кинжальщиков. Зелотом или сикарием, вероятно, был и булгаковский Вар-равван, ведь «мало того, что он позволил себе прямые призывы к мятежу, но он ещё убил стража при попытках брать его». Согласно источникам того времени именно прокуратор Иудеи отправил на казнь Иисуса Христа и никогда не терзался сомнениями по этому поводу. Думаю, этот вопрос перед реальным Пилатом и не стоял мало ли иудеев он распял?

Не случайно в рассказе французского писателя А. Франса «Прокуратор Иудеи» на вопрос давнего знакомца прокуратора Элия Ламии об Иисусе Христе: — Он называл себя Иисусом Назареем и впоследствии был распят за какое-то преступление. Понтий, ты не помнишь этого человека? Немного помолчав, он прошептал»: — Иисус? Не помню. Примерно так и должен был бы реагировать на поставленный выше вопрос реальный всадник Понтийский, чьё прокураторство в Иудее закончилась в 36 году н. Евангельского Пилата в отличие от исторического вроде как заинтересовал представший перед ним Иисус Христос; прокуратор вступает с арестованным в беседу, хотя не столько слушает его, сколько говорит сам.

Похоже, ответы на подобные вопросы ему не слишком любопытны, да и отвечающий, по римским понятиям, низкий раб и варвар, недостойный рассуждать о таких глубокомысленных вещах. Пилат даже пытается отвести от Иисуса казнь, назначенную Синедрионом, но ему этого не даёт сделать обезумевший охлос, ревущий: «Кровь его на нас и на детях наших» Мф. Наконец, прокуратор Иудеи умывает руки и под давлением толпы отправляет на крест Сына Человеческого. Ученые, однако, предполагают, что данное место в Евангелии от Матфея является позднейшей вставкой какого-нибудь благонамеренного церковного иерарха тех лет или покорного исполнителя его воли. Даже относительная лояльность правителя Понтия Пилата к безвестному в ту пору Иисусу не соответствует не только истории, но и Священному Писанию. Когда новейшее религиозное учение принялось распространяться по Римской империи, руководители христианских общин сочли за благо заретушировать трагическую роль, сыгранную римлянином Пилатом в жизни иудея Христа. Чтобы добиться расположения властей, следовало свалить вину за смерть Спасителя на иудеев, отмежеваться от них, в массе своей не принявших христианства, хотя прозелитами новой веры были как раз они, получившие в соответствующей литературе название иудеохристиан.

Проблему с Пилатом ощутил, к слову сказать, еще Данте. Римский прокуратор упоминается в «Божественной комедии» только однажды, да и то не сам по себе, а для характеристики короля Филиппа Прекрасного, предавшего римского папу. XX, 91 : «Вижу нового Пилата, такого жестокого». Или в передаче М. Лозинского, блистательного переводчика, тоже, кстати говоря, булгаковского современника: Я вижу — это всё не утолило Новейшего Пилата; осмелев, Он в храм вторгает хищные ветрила. Новый Пилат у Данте имеется — именно в связи с предательством, а старого нет и в помине. Тем самый великий флорентиец косвенно признаёт, что с прокуратором Иудеи не всё так гладко, как хотелось бы.

Впрочем, устранить из Нового Завета все эпизоды, изображающие римлян с негативной точки зрения, древним редакторам не удалось: все-таки Христа распинают римские легионеры, а не иудейская чернь, кричавшая «Распни! Булгаковский же Пилат качественно отличается не только от своего реального прототипа, но и от его слегка смягчённой евангельской версии. Автор романа пять раз поминает его кровожадность, причём однажды устами самого Пилата: — В Ершалаиме все шепчут про меня, что я свирепое чудовище, и это совершенно верно глава 2. Однако настойчивость, с какою мастер говорит о свирепости своего героя, заставляет насторожиться. На самом деле романный прокуратор Иудеи не столь ужасен. Он умён, хитёр, образован, знает, кроме, естественно, латыни, греческий и арамейский возможно, и другие языки, склонен к самокопаниям и интеллигентским разговорам. Пилат пускается с арестованным Га-Ноцри в философские споры.

Например, о висящей на волоске жизни Иешуа. Арестованный возражает, а по сути дела дерзит прокуратору и тем самым, «светло улыбаясь», действительно напоминает юродивого: — Ты ошибаешься, — говорит он, — согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил? Несколькими минутами ранее Пилат вопрошает: — Что такое истина? Я спрашиваю его о чём-то ненужном на суде... Мой ум не служит мне больше... Засим следует пространный, не относящийся к делу, ответ Иешуа, и об этом мы ещё успеем поговорить. Словом, прокуратор ведёт себя не совсем так, как это подобает верховному правителю.

Судя по его словам и поступкам, трудно даже поверить в его воинскую доблесть, описанную им в разговоре с Иешуа: — Пехотный манипул попал в мешок, и если бы не врубилась с фланга кавалерийская турма, а командовал ею я, — тебе, философ, не пришлось бы разговаривать с Крысобоем. А после распятия Иешуа говорит Афранию: — Каждую минуту только и ждёшь, что придётся быть свидетелем неприятнейшего кровопролития. А разве не активным участником? Это ли речь воина и тем более военачальника? Прокуратор даже не выглядит личностью, самостоятельно принимающей решения по ключевым вопросам. Однажды он пошёл на попятную, сняв из-за иудеев «со стен щиты с вензелями императора». Собирался построить для отсталых иудейских аборигенов водопровод, но почему-то не осуществил своего намерения: — И не водою из Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим!

Нет, не водою! Как я сказал выше, реальный Пилат всё-таки построил водопровод в Иерусалиме. В их числе, приходится признать, как интеллигентская мягкотелость Пилата, так и непрерывные доносы Каифы императору Тиверию о возможных действиях прокуратора, который, как мы узнаем в дальнейшем, ради карьеры готов на всё. Иначе бы рефлектирующий всадник Понтийский не перенёс бы наглых, по меркам римлянина, выходок иудейского первосвященника и не подчинился бы его неукротимому желанию казнить Иешуа. Подчеркивая сущностное расхождение с Евангелиями, автор романа в романе не позволяет Пилату сказать знаменитую фразу насчет умывания рук и вообще изображает его каким-то неврастеником, не умеющим вести себя на людях. Беседуя с Иешуа, прокуратор «передёрнул плечами, как будто озяб, а руки потёр, как бы обмывая их». А чуть ранее он, забывшись в присутствии арестованного, «водил рукой по воздуху...

Гемикрания гемикранией, но римский прокуратор как человек взрослый, ответственный и наделённый немалыми полномочиями должен уметь держать себя в руках. А однажды Пилат выдал нечто, приведшее, я полагаю, в изумление Марка Крысобоя: — И ночью, и при луне мне нет покоя. О, боги! У вас тоже плохая должность, Марк, — говорит он кентуриону. Совсем это не похоже на верховного правителя Иудеи. Сложно сказать, зачем было прокуратору раздувать историю из слов Иешуа, сказанных Иуде: — Всякая власть является насилием над людьми и... Человек перейдёт в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть.

Возможно, это прозвучало диковато для античного уха, но ответ прокуратора никак нельзя считать адекватным в сложившейся ситуации: — На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора Тиверия! Прокуратор мог бы и не придавать столь явный антигосударственный смысл утопическим речам Га-Ноцри, списав их на юродивость арестованного, отсылать секретаря и конвой, и кричать на весь Ершалаим, «выкликая слова так, чтобы их слышали в саду: — Преступник! Смалодушничав, Пилат угодил в вырытую им самим яму, и совершил, даже как правитель, не стесняющийся в методах и средствах для достижения своих целей, немыслимую подлость. Самое невероятное в истории, поведанной мастером о Пилате, это, конечно же, его месть Иуде из Кириафа. До этого не додумался бы не только исторический персонаж, но и его новозаветный двойник. Причём непонятно, когда и каким образом сын «короля-звездочёта и дочери мельника» приходит к мысли о таком повороте исторических, как он предчувствует, событий. Какому-то ничтожному Иуде из Кириафа — за то, что тот предал Иешуа Га-Ноцри и тем самым поставил прокуратора Иудеи перед тяжелейшим нравственным выбором, заставив римлянина проявить редчайшее малодушие?

Хотя сам Иуда из Кириафа, предавая Иешуа, естественно, не ведал о грядущих муках совести Пилата Понтийского. Выходит, прокуратор мстит Иуде не столько за преданного им Га-Ноцри, сколько за то, что предатель заставил прокуратора струсить, вынудил поступить наперекор собственной воле да при этом ещё и убить невинного, повторяю, и абсолютного безвредного человека. Пилат явно заботится о своей шкуре, ведь впоследствии, когда открыли бы архивы ершалаимского КГБ, тайна доноса Иуды могла бы выйти на свет. То, каким образом Пилат осуществил свою «месть», тоже выдаёт в нем двуличного и подлого интригана. Он ни слова не говорит Афранию о своем намерении отомстить Иуде, зато несколько раз навязчиво убеждает начальника тайной полиции учредить защиту предателю. При этом прокуратор чётко указывает, как и каким образом Иуда будет зарезан — именно зарезан! Самое любопытное — Афраний прекрасно понимает своего хозяина: видимо, подобные поручения с двойным дном и ранее исходили от патрона и были для его подчинённого не в диковинку.

Большего вероломства и душевной низости ожидать от правителя трудно, даже если тот отправляет власть среди враждебного ему народа, не только не понимающего и не принимающего исконных ценностей римского мира, но и, чуть чего, хватающегося за ножи ради восстановления социальной, исторической или религиозной справедливости. Совсем не случайно именно Афраний, знающий всю подноготную своего босса, устами Иешуа по сути дела бросает в лицо прокуратору обвинение в трусости: — Единственное, что он Иешуа Га-Ноцри — Ю. И «добрый человек» Понтий Пилат, отправляющий в Иудее «власть императора Тиверия», покорно принимает этот суровый, но справедливый упрёк, разве что его душевные терзания выражаются в треснувшем голосе, которым он продолжает расспрашивать Афрания о казни «бродячего философа». После казни Иешуа наместник Рима, чувствуя свою вину, унижается перед безвестным иудеем Левием Матвеем, единственным вопреки Евангелиям учеником Иешуа. Пилат сносит даже такие жестокие, но исключительно правдивые слова, произнесённые Левием: — Ты будешь меня бояться. Тебе не очень-то легко будет смотреть мне в лицо после того, как ты его убил. Жалкие попытки Пилата оправдаться не вызывают никаких чувств, кроме брезгливости.

Обращаясь к Левию, он говорит: — Ты, я знаю, считаешь себя учеником Иешуа, но я тебе скажу, что ты не усвоил ничего из того, чему он тебя учил. Ибо, если бы это было так, ты обязательно взял бы у меня что-нибудь. И верх подлости, ничтожности и душевной низости, вершина морального падения: — Он перед смертью сказал, что он никого не винит, — Пилат значительно поднял палец, лицо Пилата дергалось. Но ведь если жертва ни в чём не винит своего палача, палач не перестает быть убийцей своей жертвы! И такого-то ничтожного во всех смыслах человека, труса и подлеца, оправдывает мастер в своем романе?! Перейдём к Иешуа Га-Ноцри. Говорить о несоответствии этого образа евангельскому Иисусу Христу, значит ломиться в открытую дверь.

Порой исследователи ограничиваются одной только констатацией данного факта, не считая нужным детально рассматривать этот очевидный, с их точки зрения, вопрос. Примерно так рассуждал по поводу булгаковского «пророка» покойный отец А. Мень, отвечая на вопросы касательно «Мастера и Маргариты»: «Никакое это не Евангелие! Это роман, в котором есть лишь намёки на евангельскую историю, там нет Христа, и Пилат там не Пилат, просто взяты некоторые черты. Видимо, Булгаков сделал это сознательно. Это лишает нас возможности говорить о Иешуа Га-Ноцри как о Христе. Это ни в коем случае не Христос Евангелия...

Но, несмотря на бесспорность указанного расхождения между подлинными Евангелиями и евангелием от Воланда, мне думается, сказать несколько слов по этому поводу всё-таки необходимо. На самом же деле это совершенно разные лица, даже если воспринимать их в качестве литературных персонажей. Подмена имен явно указывает на подмену образов, персон, личностей. С одной стороны, автор вроде бы не отменяет сходства между Иисусом и Иешуа, с другой, делает явный намек читателю: осторожно, это — не Он, не Сам, не Сын Человеческий, не Спаситель, не Тот, Кто смертью смерть попрал. А кто? С этим и хотелось бы разобраться. Это имя, правда, в виде Йешу га-Ноцри упоминается в Иерусалимском Талмуде в двух местах, и оба раза в негативном контексте.

По поводу истолкования прозвища Га-Ноцри существует несколько версий: 1. Речь здесь идёт о грядущем Мессии, то есть об Иисусе Христе. Беспристрастное открытие истины», опубликованной в Симбирске в 1922 году и резко раскритикованной поэтом и писателем Сергеем Городецким в следующем году. Таким образом, принятое в христианстве и православии имя Иисус Христос было подменено Булгаковым или, по его воле, мастером — автором романа о Понтии Пилате — на талмудическое Иешуа Га-Ноцри. Хотя бы поэтому отождествлять Иисуса и Иешуа никоим образом нельзя. Но не только поэтому. В 1-й главе романа «иностранец» Воланд, услыхав, что речь между Берлиозом и Бездомным, «как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе», привязался к литераторам, поскольку с точки зрения того, кто «лично присутствовал при всём этом», они оба несли несусветную чушь: — Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете?

В конце той же главы мессир на возражение Берлиоза, имеющего отличную от сатаны точку зрения на Иисуса, заявляет: — А не надо никаких точек зрения... Сатана всё же предъявляет свое «доказательство» — во 2-й главе булгаковского романа позже выяснится, что это роман мастера , — совершая при этом, как всегда, ловкий подлог, поскольку вместо Иисуса рассказывает писателям об Иешуа Га-Ноцри. Это при том, что прочие новозаветные персонажи — Пилат, Иуда — остаются при своих именах. Примерно то же самое можно сказать и о Левии Матвее, если отождествлять его с учеником Иисуса Христа и предположительно автором одного из канонических Евангелий. Однако небольшой номинативный сдвиг имеется и здесь: автор романа в романе вместо принятого в русской библеистике имени Матфей — с литерой «ф» — употребляет имя Матвей — с литерой «в». И мы понимаем: Левий Матвей тоже не совсем похож на евангелиста Матфея, а если вспомнить кощунственные речи Левия, то и совсем не похож. Но это в духе автора книги о Пилате, кем бы он, автор, на самом деле ни был.

Показательно также, что если Берлиоз и Бездомный говорили действительно об Иисусе Христе, то Воланд, рассуждает исключительно об Иисусе, не прибавляя к имени Спасителя эпитет Христос, означающий принадлежность к Святому Духу. То есть Воланд начинает рассказывать о простом человеке, а не о помазаннике Божием, который на деле оказывается Иешуа Га-Ноцри. Низложение Христа или даже низведение Его во ад ложного истолкования просто поразительное. Итак, во 2-й главе на сцену выходит Иешуа Га-Ноцри, говоря точнее, его выводят римские солдаты: «Двое легионеров ввели и поставили перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи. Приведённый с тревожным любопытством глядел на прокуратора». А дальше продолжается фальсификация новозаветного текста. Мне говорили, что мой отец был сириец...

Это при том, что родители евангельского Иисуса Христа — Иосиф и Мария — были вовсе не сирийцами, а иудеями, выходцами из города Вифлеема, Сам Он родился там же «Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском... Тогда как город Гамала не встречается во всем Священном Писании ни разу. Во время иудейских войн восстания иудеев против власти римлян Гамала являлась форпостом мятежников и была осаждена, взята и разрушена в 67 г. Упоминание о Гамале как о родине Иешуа, возможно, указывает на то, что мятежником является и он сам, по крайней мере, в духовной сфере. Кроме всего прочего, в романе указан и неверный, с точки зрения традиции, возраст Христа: вместо 33 лет — 27. Словом, подмена происходит полная, всеохватная, по всем статьям. Ничего героического в образе Иешуа нет.

Обычный человек, отличающийся разве что особой разговорчивостью и в самом деле похожий на юродивого, ибо только скорбному главою пришла бы мысль обратиться к прокуратору Иудеи «добрый человек». Дальше — больше. Иешуа выражает раболепную «готовность отвечать толково, не вызывать более гнева», разражается ни с чем несообразным пассажем о больной голове прокуратора, воспоследовавшим на вопрос об истине. Как я уже говорил, в Евангелии от Иоанна вопрос римлянина остался без ответа — и как же молчаливый ответ Христа далёк от болтовни, вложенной мастером в уста Га-Ноцри! Молчание Иисуса исполнено высокого достоинства и смысла, ибо Истина — в христианском понимании — находилась непосредственно перед историческим Пилатом, однако Иисус не счел нужным сказать: «Я есть Истина! Это всё равно не убедило бы Пилата, и вообще, чтобы постичь эту истину, античному миру потребовалось немалое, по земным меркам, время. В отличие от своей романической подделки, Иисус Христос решителен и смел.

Кому угодно потребовалось бы немало мужества, чтобы выгнать торговцев из храме, перевернуть их лавки и вообще наделать там много шума перед изумлёнными согражданами. И Христос обладал таким мужеством. Так же, как и сокровенным знанием того, что нет безгрешных людей, иначе говоря, далеко не все они «добрые» и что каждому придётся пройти очень долгий и трудный пусть самосовершенствования, чтобы обрести спасение. И ради этих грешных людей Он позволил себя распять, облекшись в земную плоть и кровь. Досужие же разглагольствования арестованного Га-Ноцри о подвешенной на волоске жизни иначе, как словонедержанием, назвать нельзя. Об этом Иешуа никто не спрашивает, он сам лезет поперед батьки в пекло со своими ненужными словесами, усугубляя свое и без того шаткое положение: — А ты бы меня отпустил, игемон, — неожиданно попросил арестант, и голос его стал тревожен, — я вижу, что меня хотят убить. Наконец-то догадался, скажу я и снова замечу, насколько это далеко от достойного поведения подлинного Иисуса Христа, не произносящего на суде Пилата и вообще на протяжении всех четырех канонических Евангелий ни единого лишнего слова помалкивает, когда его не спрашивают, Иисус и в апокрифических текстах.

Впрочем, ничего удивительного в этом нет. В евангелии от сатаны образ Христа не мог не быть всячески искажен и унижен, и на это обстоятельство явно указывает Булгаков как автор романа «Мастер и Маргарита». Это евангельский Иисус-то Христос, Спаситель рода человеческого, стал бы униженно заглядывать в глаза кому бы то ни было и при этом растерянно улыбаться?! От такой трактовки образа Христа не мог уклониться мастер, связавшийся с нечистой силой хотя бы тем обстоятельством, что вознамерился оправдать предателя Понтия Пилата, умыть ему руки, очистить его совесть. Подобное намерение ничем иным, как внушением злого духа, искушением дьявола объяснить невозможно. Мастер поддался ему и поплатился, о чём мы еще поразмыслим. Мало того.

Автор ершалаимских глав романа вольно или невольно следует принципу: если уж извращать, то извращать всё. Приведу два примера. И ещё там же : «А около девятого часа возопил Иисус громким голосом: «Или, Или! Возражая в своей версии этим новозаветным эпизодам мастер или Булгаков пишет: «Крысобой, брезгливо покосившись на грязные тряпки, бывшие недавно одеждой преступников, от которой отказались палачи, отозвал двух из них и приказал: — За мною! И чуть ниже по тексту: — Славь великодушного игемона! Тот дрогнул, шепнул: — Игемон... Иными словами, в «Мастере и Маргарите» распявшие и одежды распятого отвергают, и сам он славит прокуратора Иудеи!

Большего надругательства над текстом Священного Писания помыслить трудно. Но всё это как бы сходит с рук мастеру благодаря нечеловеческой силе его таланта. Впрочем, не сходит. Но чтобы в этом убедиться, надо добраться до конца наших заметок. В итоге Иешуа у Булгакова или мастера получился совсем другим, не таким, каким был на самом деле подлинный Иисус Христос его историчность не признают разве что самые твердолобые из атеистов-ученых. Иешуа Га-Ноцри — действительно юродивый, болтливый, заискивающий, философствующий, считающий всех добрыми людьми, полагающий, что он своими словами может их переделать.

9. "Покой", "свобода", "бездна" в финале романа

Поговорим о романе Мастера, развязке романа Булгакова и попробуем разобраться, зачем ему понадобился евангельский сюжет. В 29-й главе романа "Мастер и Маргарита" Левий Матвей, посланник высшей божественной силы, предстает перед Воландом с просьбой. Воланд предлагает Мастеру закончить роман о пятом прокураторе Иудеи прощением Пилата, что Мастер и делает: «Свободен! Воланд изображен Булгаковым столь привлекательно? Воланд спасает Мастера и его роман, потому что он видит в Мастере потенциал и художественную ценность его работы.

Похожие новости: