Выставка Гуггенхайма будет посвящена одному году жизни Пикассо, на ней будут представлены 10 картин и работ на бумаге, которые художник создал после приезда в Париж осенью 1900 года. Творческая биография Пабло Пикассо по-настоящему экстремальна. Еще одним новым направлением в творчестве Пикассо стали вариации на известные работы старых художников, которые он переделал в своем собственном стиле. Однако основными направлениями в творчестве Пикассо являются сюрреализм, постимпрессионизм и кубизм, который и выделяет его среди остальных художников. В-третьих, художественные пути Пикассо и кубистов развивались в определенном смысле в том же направлении, что и русских модернистов, прежде всего символистов.
Все материалы
- Другой Пикассо: сравнение экспозиции в Париже и в Антибе
- Пабло Пикассо – великий художник, любовник и провокатор | Пикабу
- Художник жил по графику Пабло Пикассо и устал
- Смотрите также
- Статьи по теме
- Другой Пикассо: сравнение экспозиции в Париже и в Антибе
Пабло Пикассо - Стиль и техника
Да, он вел себя плохо, это факт, но действительно много работал над своими картинами. А еще — до конца своих дней искал способы наиболее полного осмысления окружающего мира. Рассмотрим различные периоды его творчества. Ранние годы 1889—1901 Копирование работ признанных художников Эль Греко , поиски своего художественного языка поначалу держали Пабло Пикассо в «кандалах» стиля старых мастеров. Но к 17 годам он примкнул к авангардистам. Местом сбора поэтов, писателей и художников, прикипевших к авангарду, стало кафе «Четыре кота», созданное по аналогу парижского кафе «Черный кот». Теперь гуру для Пикассо — Тулуз-Лотрек и импрессионисты. Он убежден, что его самоопределение в искусстве должно быть связано с французской живописью. Голубой период 1901—1905 Начало это периода исследователи творчества Пикассо отсчитывают с конца второй поездки молодого художника в Париж. Все работы, привезенные им из Барселоны, были выставлены в галерее Амбруза Воллара. Купили лишь несколько его работ, но критики в целом высоко оценили талант живописца.
Пикассо был счастлив, пока один из ценителей искусства не написал, что у него нет своего стиля. Это было для Пикассо оскорбительно. Но менее чем через полгода он вдруг «отпустил поводья» и начал писать так, как никто до него не писал. Его работы этого периода проникнуты холодом и трагизмом еще и потому, что ему пришлось столкнуться с серьезной потерей — его друг Карлос Касагемас свел счеты с жизнью. Однако новый стиль Пикассо Париж не оценил, чем он был сражен наповал. Не имея сил простить себя за то, что не предотвратил гибель друга, Пикассо страдал серьезной депрессией и спасался от нее только работой. Парадокс: именно эти полотна, его почти монохромная живопись с трагичными персонажами, тогда никому не приглянувшаяся, ныне бьют на аукционах все рекорды по стоимости. В 1904 году он решил еще раз попытаться покорить Париж, он отправился туда, предчувствуя, что в Барселону больше не вернется. Самый черный период творчества Пикассо завершится встречей с первой большой любовью — Фернандой Оливье. Розовый период 1904—1906 Теперь он окончательно определился с местом жительства: Франция, только она!
Что творит любовь!
В середине XIX в. Бодлер написал пророческие слова, что цивилизованный урбанистический мир современного человека становится не менее опасным, чем первобытный лес. Вывод: мироощущение цивилизованного человека начала XX века было сродни мироощущению человека первобытного: непредсказуемость и непредвиденные опасности внешнего мира рождали внутреннюю неуверенность и страх. Почему же именно Пикассо стал родоначальником кубизма? На это его вдохновили африканские скульптуры, их необычные вытянутые линии, искаженные пропорции, заключенный в них ритм, пульс жизни, горячие мелодии. Так родилась работа «Авиньонские девицы».
Поэт-вдохновитель — так назвал его один из современников. И это очень верно, потому что Пикассо — вдохновитель почти всех художественных направлений ХХ века. Секрет творческого гения Пикассо заключался еще и в том, что он обладал любопытством подростка, обожал всякого рода начинания. В шестьдесят лет увлекся литографией. В семьдесят — керамикой. В семьдесят пять — научился плавать.
Пабло Пикассо в своей парижской мастерской. Сентябрь 1944. Фото: Роберт Капа.
А потом как бы восстал на саму человеческую природу. Я тоже верю, что все — неведомо, что все — враждебно. Не просто детали — женщины, младенцы, табак, игра, — а все вместе! Ответ, очевидно, надо искать, во-первых, в умонастроениях этого мира, во-вторых — в неповторимых особенностях самого искусства Пикассо, отвечающих сокровенным потребностям общества на роковом, кризисном этапе истории. И то и другое бесконечно сложно, если углубляться в детали процесса, но в общей форме достаточно очевидно, поскольку процесс касается всех и каждого; то, о чем мы все ежедневно читаем в газетах, — об угрозе человечеству и необходимости отстоять мир — имеет к этому прямое отношение. Кризисная ситуация началась не сегодня, она зарождалась примерно тогда, когда Пикассо начинал свой путь в искусстве. Ее зарождение бессознательно ощущалось, вызывая смутное разочарование человека в самом себе и в том, чем он особенно гордился, — в своем разуме, то есть во всесилии разума. И как раз в то время, когда разум, казалось бы, достиг реальных триумфов и открыл перед обществом перспективы торжества над силами природы. Пока мы рассуждали о цельности и благополучии, о бесконечном прогрессе, — оказалось, что высверлены аккуратные трещины между человеком и природой, между отдельными людьми и, наконец, в каждом человеке разлучены душа и тело, разум и воля»6. Подобное констатировалось и на языке социальной психологии. Приведу слова Эриха Фромма, одного из тех западных философов, которые с тревогой отмечали падение акций разума, стремились разобраться в причинах и вернуть ему престиж. Он сумел создать условия для достойного и продуктивного существования своего рода, и теперь, впервые в истории, идея объединения всех людей и господства их над природой является не мечтой, а реальной возможностью. И тем не менее современный человек неудовлетворен и растерян. По мере того как растет его власть над материей, он чувствует себя все более беспомощным в индивидуальной и общественной жизни. Он утратил понимание самого себя: что такое человек, как ему следует жить, как освободить огромную человеческую энергию и пользоваться ею продуктивно, в своих собственных интересах. Кризис, переживаемый современным человеком, побуждает отойти от идей Просвещения, под знаком которых начался наш политический и экономический прогресс, усомниться в самом понятии прогресса, как в ребяческой иллюзии»7. Можно сказать так суммируя мысли Фромма : человек, еще сравнительно мало умевший и знавший, гордился собой особенно в эпоху Возрождения ; человек, очень многое узнавший и сделавший, проникается чем-то вроде самопрезрения. Он убеждается, что, поняв многое во внешнем мире, не понимает себя. Завоеванное им не приносит ему блага, ибо в нем самом таится саморазрушительное начало. Это чувство стало испытываться в начале века уже не только на уровне великих умов Толстого и Достоевского, но в какой-то мере и на уровне «среднего человека». Он утратил самонадеянность. И когда Пикассо выступил со своими странными и угрюмыми картинами — «заклятиями злого духа», их приняли как должное, как воплощение собственных неясных страхов перед собой. Едва ли они кому-либо нравились в эстетическом плане. Но уже не было воли возмущаться «искажением человеческого облика». Для такого возмущения нужно или повышенное чувство достоинства, или слепое самодовольство. И то и другое шло на убыль. Кризис самосознания продолжался на протяжении следующих десятилетий. Но это был неравномерный процесс. Войны и революции оказывали сильнейшее влияние на состояние умов. Победа пролетарской революции в России вернула веру в могущество разума, в способность человечества учредить разумный общественный строй и продуктивно использовать свою энергию. Такого подъема общественного оптимизма не было в капиталистическом мире, но и там происходили перепады в эмоциональной атмосфере — то сгущались, то разряжались «апокалиптические» настроения, овладевавшие людьми еще до Первой мировой войны. Еще тогда, в сравнительно спокойное время, начали тревожно меняться ритмы искусства, ломаться формы искусство — чуткий сейсмограф. Потом предгрозовое томление духа разрешилось настоящей грозой. Глобальные войны в наш век более, чем что-либо другое, дискредитируют разум. Однако после войны, когда были выпущены, изжиты темные разрушительные инстинкты, люди как бы опомнились и ими вновь овладела жажда жизни, если уж не исполненной достоинства, то по крайней мере «нормальной», с весельем и солнцем, и, как мы видели, это отразилось, как в зеркале, в «неоклассическом» творчестве Пикассо. Тот же феномен — после Второй мировой войны: еще более страшный взрыв безумия, самоуничтожения и затем еще большее отрезвление и воля к нравственному упорядочению, к тому, чтобы образумиться и начать новую жизнь. А через какое-то время разум обращается на подготовку такой радикальной самоубийственной акции, после которой возрождение станет невозможным. Герберт Уэллс, все творчество которого было гимном человеческому интеллекту, на последнем году своей жизни, в 1946-м, опубликовал книгу «Разум при последнем издыхании», где отказывался от прежней своей веры в благую силу разума. Упоминая об этой книге, профессор Колумбийского университета Л. Триллинг говорит: «Однако война, приведшая Уэллса к такому печальному выводу на человечество в целом, имела, скорее, обратное воздействие. Поэтому в ближайшее десятилетие после выхода в свет книга Уэллса не была созвучна умственной жизни общества. Теперь же, в 70-х годах, многие, как и Уэллс в свое время, ощущают бессилие разума в современном мире»8. То, что делал Пикассо на протяжении своего долгого творческого пути, было не просто «созвучно умственной жизни общества», но и предвосхищало ее меняющиеся состояния. В его искусстве записана, зашифрована в пластических иероглифах вся сложная, судорожная внутренняя история современного человека, стоящего то ли перед своим самоуничтожением, то ли перед грядущим обновлением и постоянно мысленно проигрывающего эту альтернативу. Пикассо не занимался предсказаниями и прогнозами, он действовал естественно, спонтанно: «не искал, а находил». Можно верить его признаниям, что он «не знает, почему это нарисовал», «не знает, как это сделал». Его многолетний друг и личный секретарь Сабартес говорил, что Пикассо обладал почти сверхъестественной «пропитанностью» всеми формами реальности: все, что он хоть однажды увидел — мужчин, женщин, детей, животных, растения, — он удерживал в себе навсегда, и ему не нужно было обращаться к модели рисуя. Но, прикасаясь карандашом к бумаге, он не знал заранее, что нарисует, как будто некая сила действовала через него, как через свой орган. Эта спонтанность, как бы стихийность творчества, изливающегося непрерывным потоком в течение многих десятилетий, сама по себе обладала магнетизмом, особого рода убедительностью, парализующей сопротивление. Какие бы химеры ни создавал порой Пикассо — мы их «принимаем», как если бы они были созданы самой природой: что же делать, если природа творит не только лебедей, оленей и розы, но и скорпионов, саранчу и чертополох. Диапазон образов Пикассо — образов наших внутренних состояний — столь же широк от возвышенных и чистых до отталкивающих химерических.
Пикассо и импрессионизм – этап и предтеча нового искусства.
Линии и оттенки Подписаться Пикассо самый непредсказуемый художник в мире. О нем замечательно точно сказал Жан Кокто: «Отправляясь в дорогу, Пикассо никогда не знает, куда придет, но его путь всегда завершается триумфом». Тайна его таланта будоражит умы исследователей до сих пор. Лабиринт Пикассо слишком сложен, чтобы разгадать загадку полностью.
Для Пабло простое и даже примитивное африканское искусство стало настоящим открытием, поскольку оно несло в себе огромный жизненный и художественный заряд. Древние скульптуры передавали реальность с гораздо большей силой, чем современное европейское искусство. Он стал родоначальником этого направления в живописи вместе с французским художником Жоржем Браком. Философия этого стиля заключалась в том, что живопись способна на большее, чем просто изобразить то, что видит глаз человека. Пабло ищет способ показать мир таким, какой он есть, поэтому старается писать «не то, что видит, а то, что знает». Сначала художник экспериментирует с цветом: он уничтожает цветность, так как считает, что это просто обман зрения. Плотна аналитического кубизма отличает их монохромность. Потом Пикассо избавляет от фактуры вещей — скрупулезное выписывание деталей предметов, волосков и морщинок уже неактуальны.
В это время Пабло пишет довольно много портретов своей возлюбленной Фернанды, в частности картину «Женщина с грушами» на коллаже слева. Именно в этих работах он оттачивает свой новый метод видения формы. Кроме того, в полотнах появляются узнаваемые предметы: ключ, трубка, бутылка, бокал, музыкальный инструмент. Таким образом, картины синтетического кубизма становятся больше похожими на коллажи. Причем художник использует для их создания не только краски, но и папье-маше, газеты, нотные листы и опилки, чтобы придать поверхности больше фактуры.
Едва ли они кому-либо нравились в эстетическом плане. Но уже не было воли возмущаться «искажением человеческого облика». Для такого возмущения нужно или повышенное чувство достоинства, или слепое самодовольство. И то и другое шло на убыль. Кризис самосознания продолжался на протяжении следующих десятилетий. Но это был неравномерный процесс. Войны и революции оказывали сильнейшее влияние на состояние умов. Победа пролетарской революции в России вернула веру в могущество разума, в способность человечества учредить разумный общественный строй и продуктивно использовать свою энергию. Такого подъема общественного оптимизма не было в капиталистическом мире, но и там происходили перепады в эмоциональной атмосфере — то сгущались, то разряжались «апокалиптические» настроения, овладевавшие людьми еще до Первой мировой войны. Еще тогда, в сравнительно спокойное время, начали тревожно меняться ритмы искусства, ломаться формы искусство — чуткий сейсмограф. Потом предгрозовое томление духа разрешилось настоящей грозой. Глобальные войны в наш век более, чем что-либо другое, дискредитируют разум. Однако после войны, когда были выпущены, изжиты темные разрушительные инстинкты, люди как бы опомнились и ими вновь овладела жажда жизни, если уж не исполненной достоинства, то по крайней мере «нормальной», с весельем и солнцем, и, как мы видели, это отразилось, как в зеркале, в «неоклассическом» творчестве Пикассо. Тот же феномен — после Второй мировой войны: еще более страшный взрыв безумия, самоуничтожения и затем еще большее отрезвление и воля к нравственному упорядочению, к тому, чтобы образумиться и начать новую жизнь. А через какое-то время разум обращается на подготовку такой радикальной самоубийственной акции, после которой возрождение станет невозможным. Герберт Уэллс, все творчество которого было гимном человеческому интеллекту, на последнем году своей жизни, в 1946-м, опубликовал книгу «Разум при последнем издыхании», где отказывался от прежней своей веры в благую силу разума. Упоминая об этой книге, профессор Колумбийского университета Л. Триллинг говорит: «Однако война, приведшая Уэллса к такому печальному выводу на человечество в целом, имела, скорее, обратное воздействие. Поэтому в ближайшее десятилетие после выхода в свет книга Уэллса не была созвучна умственной жизни общества. Теперь же, в 70-х годах, многие, как и Уэллс в свое время, ощущают бессилие разума в современном мире»8. То, что делал Пикассо на протяжении своего долгого творческого пути, было не просто «созвучно умственной жизни общества», но и предвосхищало ее меняющиеся состояния. В его искусстве записана, зашифрована в пластических иероглифах вся сложная, судорожная внутренняя история современного человека, стоящего то ли перед своим самоуничтожением, то ли перед грядущим обновлением и постоянно мысленно проигрывающего эту альтернативу. Пикассо не занимался предсказаниями и прогнозами, он действовал естественно, спонтанно: «не искал, а находил». Можно верить его признаниям, что он «не знает, почему это нарисовал», «не знает, как это сделал». Его многолетний друг и личный секретарь Сабартес говорил, что Пикассо обладал почти сверхъестественной «пропитанностью» всеми формами реальности: все, что он хоть однажды увидел — мужчин, женщин, детей, животных, растения, — он удерживал в себе навсегда, и ему не нужно было обращаться к модели рисуя. Но, прикасаясь карандашом к бумаге, он не знал заранее, что нарисует, как будто некая сила действовала через него, как через свой орган. Эта спонтанность, как бы стихийность творчества, изливающегося непрерывным потоком в течение многих десятилетий, сама по себе обладала магнетизмом, особого рода убедительностью, парализующей сопротивление. Какие бы химеры ни создавал порой Пикассо — мы их «принимаем», как если бы они были созданы самой природой: что же делать, если природа творит не только лебедей, оленей и розы, но и скорпионов, саранчу и чертополох. Диапазон образов Пикассо — образов наших внутренних состояний — столь же широк от возвышенных и чистых до отталкивающих химерических. Если бы Пикассо только раздавал пощечины современному человечеству, только эпатировал, только творил монстров, он не был бы великим художником века, сколько бы изощренности и художественной изобретательности сюда ни вкладывалось. В XX столетии было и есть множество охотников пугать и запугивать, множество создателей чудовищных гримас, еще пострашнее пикассовских. Их тоже покорно приемлет современное общество, ибо вообще уже не чувствует себя вправе отвергать безумие в искусстве после того, как оно демонстрирует столько безумия в своих делах. Но успех этих апологетов безумия недолговечен и властителями дум они не становятся. Пикассо силен не тем, что он «пугает». Его искусство дает импульс к самопознанию. Человечество, балансирующее на краю бездны, чтобы достичь обновления, должно познать себя беспощадно — в своих явных и скрытых потенциях. В творчестве Пикассо есть эта лютая беспощадность, но в нем есть и надежда. То и другое дано уже в «Гернике», предвосхитившей состояние мировой катастрофы хотя в 1937 году еще далеко было до создания ядерного оружия , — там в адское подземелье врывается гений света. А на исходе войны Пикассо, после кошмарных фантомов, владевших им в предшествующие годы, сделал статую «Человека с ягненком» — символ доверия к жизни! Искусство Пикассо, взятое в целом, в совокупности всех его «периодов», — это, помимо всего прочего, система значений, семантическая система, и поэтому его всемирная известность — известность такого рода, какая в новейшее время чаще выпадала на долю писателей и мыслителей, чем живописцев. Он «дает имена вещам», он «рассказывает», он создает сагу о современном человечестве. Более, чем кто-либо другой из художников XX века, он претворил пластическое искусство в особого рода речь обращенную ко всем , где смысл закодирован в визуальных образах, в какой-то мере возродив древнюю традицию идеограммы. Правда, «иероглифы» Пикассо не имеют твердых условленных значений, они основаны на эмоциональных ассоциациях, художник оставляет широкое поле для фантазии зрителя в каждом отдельном случае. Тем не менее он хотел, чтобы зрители его идеограммы читали — пусть на свой лад. В совокупности они образуют новую мифологию, в которой есть опорные узловые мотивы, сквозные образы, целые тематические комплексы, постоянно и все вновь возникающие, хотя и в обновляемой стилевой трактовке. Например: бродячие циркачи; Арлекин; слепец с поводырем; коррида; мать и дитя; бодрствующий, созерцающий спящего; художник перед своей моделью; человек, оберегающий животное; Минотавр — «рогатый бог», одновременно свирепый и слабый, укрощаемый ребенком. В различных вариациях этих «притч» заложены глубокие раздумья над проблемами человеческой природы, человеческого бытия, разума и безумия, добра и зла. Причем добро и зло не поляризованы — их борьба идет внутри человека, и добро возникает из той же материи, что и зло, из той же глины, из которой человек слеплен. Как сказал однажды об искусстве Пикассо поэт Поль Элюар — оно «то, что всем нужно». И это «нужное» улавливалось, ощущалось людьми, даже вне зависимости от меры их специального, профессионального понимания пластических ценностей, от степени развития эстетического вкуса. Слава искусства Пикассо, казалось бы, столь трудного и дерзкого, ширилась по концентрическим кругам, сделавшись в конечном итоге всемирной и всенародной.
Ведь он не сразу пришел к этому, интересно, что бы это могло быть. Пыталась воспользоваться поисковиком, но ответа именно на этот вопрос нет. Лучший ответ Vjacheslav Goryainov Гений 84547 15 лет назад Вопрос довольно многогранен. Ведь здесь нужно говорить не только о персоне Пикассо, но и о возникновении кубизма в целом.. Чтобы ответить на данный вопрос, нужно оценить обстановку в мире на рубеже веков... Отправной точкой в возникновении кубизма явилось увлечение европейцев традиционной африканской скульптурой. Традиционная африканская скульптура как раз проявление искусства первобытного общества. Художественным образам первобытного искусства свойственны простота форм и выразительность. Но художник например - Пикассо, Брак... Рубеж веков в истории — время всегда загадочное, удивительное и напряженное, время роковых событий и фатальных совпадений. И мы, перешагнувшие из двадцатого в двадцать первый век, можем оценить это в полной мере. Ветры нового времени были суровы.
1. Чудо деторождения
- Пабло Пикассо. Начало кубизма
- 1. Чудо деторождения
- В Пушкинском идет выставка «После импрессионизма». И вот почему вам стоит на нее сходить
- Ожившие работы мастера: в Красноярске впервые проходит выставка Пабло Пикассо
- Пикассо направление
Другой Пикассо: сравнение экспозиции в Париже и в Антибе
Домой ТЕХНОЛОГИИ Искусственный интеллект воссоздает картины Пабло Пикассо. Она объяснит, почему работы Пикассо так популярны среди ценителей искусства, поговорит об основных этапах и направлениях его творчества, а также расскажет, в чем секрет успеха. Приходите на уникальную выставку «Сальвадор Дали & Пабло Пикассо» в Сад имени Баумана и откройте для себя новые грани искусства! По мнению экспертов, Пикассо закрашивал работу с некоторой неохотой, чтобы повторно использовать дорогое полотно в начале своей карьеры, когда он был относительно беден. Пикассо создал персональную феноменологию, и обращался к современности опосредованно – через героев своего мифа и пантеона. в каких только направлениях не творил Пабло Пикассо.
Все материалы
- Кубики и маски. Человеческая комедия Пабло Пикассо
- Первая картина
- Пикассо и импрессионизм – этап и предтеча нового искусства.
- Единый стиль документов для «Пикассо»
- Пикассо — Блог на
В ведущих музеях мира пройдут выставки к 50-летию со дня смерти Пикассо
Представляем виртуальную выставку картин, созданных нейросетью под влиянием творчества великого художника Пабло Пикассо. Британский коллектив разработчиков смог создать репродукцию полотна Пабло Пикассо. Пуантилизм — это направление, в основе которого лежит мазок и разделение цвета. Обратило на себя внимание направление, что было создано Пикассо и Браком: " Papier Colle". Представляем виртуальную выставку картин, созданных нейросетью под влиянием творчества великого художника Пабло Пикассо. Пуантилизм — это направление, в основе которого лежит мазок и разделение цвета.
Как научиться разбираться в живописи Пабло Пикассо за 5 минут
Смотрите свежие новости на сегодня в Любимом городе | Ожившие работы мастера: в Красноярске впервые проходит выставка Пабло Пикассо. Смотрите свежие новости на сегодня в Любимом городе | Ожившие работы мастера: в Красноярске впервые проходит выставка Пабло Пикассо. Пикассо считается революционным художником в различных направлениях, включая живопись и керамике. Чтобы пациент мог получить необходимую для лечения диагностику, врач дает ему направление на исследование, с которым он звонит в колл-центр «Пикассо» для записи. Для них, вероятно, новость сама тема «Пикассо и его женщины» с невиданной художественной и мысленной дистанцией между изображениями Ольги Хохловой, Жаклин Рок, Марии-Терезы. В-третьих, художественные пути Пикассо и кубистов развивались в определенном смысле в том же направлении, что и русских модернистов, прежде всего символистов.
ПИКАССО И РОССИЯ
Художественным образам первобытного искусства свойственны простота форм и выразительность. Но художник например - Пикассо, Брак... Рубеж веков в истории — время всегда загадочное, удивительное и напряженное, время роковых событий и фатальных совпадений. И мы, перешагнувшие из двадцатого в двадцать первый век, можем оценить это в полной мере. Ветры нового времени были суровы.
Они принесли миру не только великие открытия во всех областях науки, невиданное ранее развитие индустрии и технический прогресс, но еще и тяжелый экономический кризис, ощущение какого-то мирового катаклизма, смысл и последствия которого еще не ясны. В предельно сжатый хронологический период совершался сложнейший процесс обновления как самой действительности, так и духовного мира художника. Действительность открывала ему свои неизвестные стороны и новые аспекты их восприятия; складывалось новое художественное видение и мышление. Этот процесс нес с собой неизбежные утраты по сравнению с искусством предшествующих периодов, но одновременно дарил и открытия, создавал новые художественные ценности.
Рубеж веков в Европе характеризуется невиданным развитием науки и техники. Изменился быт, жизнь, мировоззрение, пошатнулись казавшиеся незыблемыми устои. Мир лишился стабильности.
Участники акции заявили, что на лишенной жизни планете искусства быть не может, и добавили, что правительства и компании объявили войну людям и планете. Они рассказали, что выбрали картину Пикассо, сославшись на его фразу, сказанную в середине прошлого века. Участники протестов против изменения климата не первый раз устраивают подобную демонстрацию.
Недавно глава МВД Великобритании Суэлла Браверман высказалась относительно борцов за природу и назвала их «экоидиотами».
Исследователь полагает, что «начиная с ранних натюрмортов, портретов до полуавтоматических опусов последних лет, его картины и бесчисленные рисунки отличает медитативность, образность... Можно сказать, что его произведения служат своеобразной связующей нитью между европейским модернизмом, сюрреализмом и американским абстрактным экспрессионизмом 16. Когда Горки учился, он пробовал себя в разных стилях, начиная с кубизма, и в итоге создал свою индивидуальную манеру на стыке всех испытанных им направлений.
В юности, во второй половине 1920-х годов, в период учебы в Бостоне, а затем в Нью-Йорке Горки преклонялся перед Сезанном, его видением мира и манерой письма. Следующее десятилетие ознаменовало для Горки смену художественных ориентиров: место «прованского отшельника» заняли испанцы Пабло Пикассо и Жоан Миро. Первый стал его кумиром на долгие годы, опыты второго указали ему на новый вектор развития. Этот момент сам мастер прокомментировал со свойственной ему прямотой: «Долгое время я был вместе с Сезанном, но сейчас я, естественно, с Пикассо» 17.
Как писал Хэролд Розенберг в своей монографии о живописце «Аршил Горки: человек, время, идея», изучение и использование наследия великого франко-испанского мастера для него «было способом сближения с мировой культурой в целом» 18. Далее он продолжает: «Ведь этот гений Пикассо. Следовательно рефлексия художника по поводу всей истории искусства есть также размышление о нем самом, его художественном вкусе, интеллектуальных, общественных приоритетах... Полные спокойствия, гармоничные и графичные образы Пикассо 1901—1906 годов и конца 1910 — начала 1920-х годов преломляются у Горки в тревожно-статичные, застывшие в печальной обреченности: «Художник и его мать» «Painter and His Mother», 1926—1936 «Портрет м-ра Билла» «Portrait of Mister Bill», 1929—1936 и другие.
Мотивы деконструкции формы, нервная игра линий, смена ракурсов, характерные для холстов Пикассо 1930-х, по-своему отзываются в картинах Горки второй половины той же декады «Ночь, Энигма и Ностальгия» «Nighttime, Enigma and Nostalgia», 1934 , «Дитя Идумейской ночи» «Child of Idumean Night», 1936 или «Портрет» «Portrait», 1938. Некоторые произведения 1940-х годов также хранят следы влияния искусства Пикассо предшествующего периода — «Агония» «Agony», 1947 , «Дневник соблазнителя» «Diary of seducer», 1945 и другие, в которых «пикассоидные» элементы монтируются с биоморфными. Нью-йоркский мастер, виртуозно балансировавший, отклоняясь то в одну, то в противоположную сторону, на грани фигуративной и абстрактной живописи — Уиллем де Кунинг 20 1904—1997 в начале своей карьеры так же как и Горки увлекался кубизмом. Затем экспрессивные, гротескные, устрашающие образы Пикассо 1930—1940-х годов стали для него постоянными источниками вдохновения.
Утверждая себя как «эклектичного художника» 21 де Кунинг пишет во второй половине 1940 — начале 1950-х годов синтетические по стилю полотна, острые, выразительные формы которых являют собой уникальный сплав различных модернистских течений, где главенствуют мотивы «Герники» и других подобных творений Пикассо. Деформации, коллажность композиции, в которой различные фигуративные детали соединены де Кунингом с абстрактными и полуабстрактными формами, характерны для таких картин, как «Розовые ангелы» «Pink Angels», 1945 «Эшвилл» «Asheville», 1948 «Абстракция» «Abstract», 1949. На взгляд американского искусствоведа и арт-критика Мартина Райса 22 , художник имплантировал отдельные устойчивые объекты, частично заимствованные у Пикассо: глаз, лошадиные копыта, части ноги и т. Фрагменты искаженных лиц и голов животных, оскалившиеся в немом крике рты и пасти, распахнутые глаза хаотично разбросаны по всей поверхности «Экскавации» 1950.
Драматически изломанные линии, монстры, населяющие эту картину, контрастные цветовые сочетания, эффект незавершенности, присущий лучшим творениям де Кунинга — все это «работает» на создание общего тревожно-мрачного, мятущегося настроения. Самые известные картины де Кунинга принадлежат живописной серии «Женщины» всего их было написано пять , начатой в 1949—1950 годах. По словам Климента Гринберга, они появились тогда, когда де Кунинг «оставил... Хотя при взгляде на героинь американского мастера также вспоминаются монструозные, лишенные одухотворенности, жутковатые «купальщицы» конца 1920 — начала 1930-х.
В фокусе внимания де Кунинга — идолоподобные лица и фигуры, помещенные на холсте фронтально, напоминают так называемых «палеолитических Венер» — с гипертрофированными формами, огромными глазами, кровожадно улыбающимися ртами. Условность, схематичность письма соединена здесь с передачей ощущения объемной телесности этих новых богинь механистичного «железного» XX века. В образах на портретах и ню кисти Пикассо агрессивная женственность выражена, пожалуй, не в столь концентрированном виде, как у его нью-йоркского коллеги. Яркость красок, уверенные, размашистые мазки, монументальность, эмоциональная насыщенность делают «Женщин» де Кунинга некими вневременными, символическими воплощениями Вечной Женственности, ставшей темой искусства обоих мастеров.
Примечания 1. Известно, что «Герника» демонстрировалась в испанском павильоне Всемирной выставки в Париже в 1937 году. Победное шествие фашизма по Европе продолжалось, и Пикассо, беспокоясь за судьбу полотна, отправил его в Нью-Йорк. Solomon D.
В апреле 1937 года немецкая и итальянская авиация бомбила и разрушила небольшой городок басков Герника — культурный и политический центр жизни этого свободолюбивого народа. За два месяца Пикассо создаёт свою « Гернику » — громадное полотно, которое было выставлено в республиканском павильоне Испании на Всемирной выставке в Париже. Светлые и тёмные монохромные краски словно передают ощущение от всполохов пожара. В центре композиции, наподобие фриза, в комбинаторике кубистическо-сюрреалистических элементов показаны павший воин, подбегающая к нему женщина и раненая лошадь.
Основной теме сопутствуют изображения плачущей женщины с мёртвым ребёнком и быком за её спиной и женской фигуры в пламени с воздетыми вверх руками. В темноту маленькой площади, над которой висит фонарь, протягивается длинная рука со светильником как символом надежды. Ужас, охвативший Пикассо перед угрозой варварства, нависшего над Европой , его страх перед войной и фашизмом , художник не выразил прямо, но придал своим картинам тревожную тональность и мрачность «Рыбная ловля ночью на Антибах», 1939 , сарказм, горечь, которые не коснулись только лишь детских портретов «Майя и её кукла», 1938. И вновь женщины стали главными жертвами этого общего мрачного настроения.
Среди них — Дора Маар , с которой художник сблизился в 1936 году и красивое лицо которой он деформировал и искажал гримасами «Плачущая женщина», 1937. Никогда ещё женоненавистничество художника не выражалось с такой ожесточённостью; увенчанные нелепыми шляпами, лица, изображённые в фас и в профиль, дикие, раздробленные, рассечённые потом тела, раздутые до чудовищных размеров, а их части соединены в бурлескные формы «Утренняя серенада», 1942. Немецкая оккупация не могла испугать Пикассо: он оставался в Париже с 1940 по 1944 год. Она также не ослабила его деятельности: портреты, скульптуры «Человек с агнцем» , скудные натюрморты, которые порой с глубоким трагизмом выражают всю безысходность эпохи «Натюрморт с бычьим черепом», 1942.
В 1944 году Пикассо вступает в Коммунистическую партию Франции. Гуманистические воззрения Пикассо проявляются в его работах. В 1950 году он рисует знаменитого « Голубя мира ». После войны[ править править код ] Послевоенное творчество Пикассо можно назвать счастливым; он сближается с Франсуазой Жило, с которой познакомился в 1945 году и которая родит ему двоих детей, дав таким образом темы его многочисленных очаровательных семейных картин.
Он уезжает из Парижа на юг Франции, открывает для себя радость солнца, пляжа, моря. Произведения, созданные в 1945—1955 годах, очень средиземноморские по духу, характерны своей атмосферой языческой идиллии и возвращением античных настроений, которые находят своё выражение в картинах и рисунках, созданных в конце 1946 года в залах музея Антиб , ставшего впоследствии музеем Пикассо «Радость жизни». Литография работы 1952 года, подписанная простым карандашом рукой Пабло Пикассо, находящаяся в частной собственности.
Пабло Пикассо: художник, который жил по своим правилам
Свистел и топал буржуазный партер, одобрительно гудела и аплодировала демократическая монпарнасская галерка. Вспыхнул скандал, Пикассо впал в меланхолию, из которой его вывела Ольга Хохлова. Несколько лет она танцевала у Дягилева, но примой не стала. Дочь русского полковника не была красавицей, но очаровала художника: он не смог устоять перед русским шармом, она — перед его испанским темпераментом. И ему необыкновенно нравилось, что у него будет русская жена.
Пепел Герники 1937 Вторая мировая началась для него не в 1939 году, когда немцы оккупировали Польшу, а 1937-м, когда самолеты Люфтваффе 26 апреля в течение двух часов после полудня уничтожали Гернику. Герника была исторической и культурной столицей басков, в старину под сохранившимся раскидистым деревом проходили народные собрания и приводились к присяге представители власти. В 1937 году город находился в руках республиканцев, которые вели оборону Бильбао. Одна из зажигательных бомб упала на старые деревянные постройки, пожар охватил Старый город и в ветреный день мгновенно распространился, выжигая все на своем пути.
На следующий день Пикассо узнал из газет о трагедии на его родине. Франкисты упорно отрицали бомбардировку Герники и утверждали, что город был подожжен самими республиканцами. Через некоторое время правительство Испанской республики обратилось к художнику с просьбой написать картину разрушения Герники для павильона на Всемирной выставке в Париже. Выставка должна была открыться в июле 1937 года.
Пикассо никогда не работал по заказу. Но сейчас согласился, ни минуты не раздумывая. Пепел Герники стучал в его сердце, он не мог оставаться безучастным к войне испанцев против испанцев, в которую вмешался Гитлер. Месяц он работал не покладая рук, черпая вдохновение в испанском фольклоре, древние мифы и образы сопровождали его с детства — «Герника» была пронизана мифическими мотивами.
Картина стала символом протеста против насилия абсолютного зла в этом мире. После Парижской выставки картину отправили в Норвегию, потом в Англию, потом в Нью-Йорк в Музей современного искусства. В начале века Пикассо мечтал покорить Париж. Через тридцать лет покорил мир.
Он ехал с ярмарки, было известно, что ждет в конце пути, но неизвестно, сколько времени отпущено, чтобы преодолеть остаток дороги, и жил в постоянном движении.
Готические трансформации объемов в композиции «Авиньонских девиц» напоминают Купальщиц Сезанна, о чем говорено не раз. Геометрические формы религиозного Сезанна сложение природы из атомов, или из модулей — см. Картины революционной эпохи кубизма, времени прорыва, в буквальном смысле слова возводились так, как строились готические соборы, компонуя архитектурные элементы. Возведение угловатого образа отсылает нас к стратегии строительства готического храма, и колючие конструкции кубистов напоминают готические соборы.
Готическое витражное окно, в котором фрагменты стекол образуют как бы ячейки, пересеченные свинцовыми спайками, буквально напоминает структуру кубистической картины: именно так художник кубист и рисует, дробя плоскость внутренними линиями на несколько витражных стекол. Объемы и плоскости кубистических картин преломляются и переплетаются как аркбутаны и нервюры — и нет в европейском искусстве более близкой аналогии кубизму. Если принять, что средневековый готический собор — есть образ отдельно стоящего человека, гражданина с прямым позвоночником, противостоящего пространству общества — то пафос кубизма: строительство вопреки плацдарму войны делается понятен. Кубизм как некогда авиньонская школа фиксировал эклектику разломанной на части эстетики Европы; требовалось собрать стилистические тенденции. Кубизм ведь не разбирает форму на составные части, напротив, кубизм форму выстраивает заново.
Кубизм - стройка из осознанной пустоты, с опытом прошлого строительства; холсты раннего кубизма внешне напоминают работу каменщиков собора: создается конструкция, возводится вертикаль, лепится — объем за объемом — здание, камень водружают на камень. Серые и бурые кристаллические граненые формы похожи на каменную породу; в готике камень сохраняет острые края. Новый стиль «кубизм» как и новый стиль Авиньона XIV в. Иной почвы в истории европейской эстетики, помимо «интернациональной готики», у кубизма нет. Отсылка к африканскому искусству Пикассо говорил об африканской скульптуре, впоследствии лики авиньонских девиц стали сопоставлять с африканскими масками оправдана ситуативно: художник увлекался и этим; но в готике достаточно восточных мотивов, завезенных из Крестовых походов.
Провансальскую готику вспоминали часто; Сезанн, Гоген и Гюисманс не единственные; вернуться в Средневековье, значит понять себя. Причем это возвращение к ренессансной готике происходит одновременно с возвращением Европы к расовой идее, и пока Пикассо переосмысляет христианский собор и витраж, его современники, отвергая христианство, «опускаются ниже, к корням», как выражался Клее. Ломти дыни напоминают аркбутаны собора, банка соли, поставленная на возвышение, выглядит как главная башня, распахнутый веер создает структуру готического пространства, в которой легко прочитать вытянутые узкие окна с витражами. Знаменитая «Женщина в кресле» 1910, The Museum of Modern Art New York — заставляет пережить процесс строительства собора, на наших глазах органическая форма усложняются; конструкция божественная, стремящаяся вверх, конструкция храма — прорастает из органики. Особенность кубизма Пикассо в том, что он не отвергает и не рассыпает органическую форму как не отвергает таковую и готика ; напротив того: и готика, и кубизм как бы усиливают интенции микрокосма — чтобы он пророс и развился в направлении макрокосма.
Во тьме собора ибо карнация картины соответствует полутьме собора мы видим даже устремленные вверх трубки органа — звучит хорал. Человек — собор, эта мысль лежит в основе кубизма, конструкция человека, его замысел — раскрывается постепенно, Пикассо заставляет это умопостигаемое знание пережить наглядно. То, что скрыто от нас оболочкой тела, а именно хитросплетения костей вен и мышц, готический собор предъявляет как очевидную конструкцию бытия. И Пикассо, вслед за зодчими соборов, открывает внутренний порядок буквально в каждой вещи. Весь мир устроен как собор, как сложно структурированный храм, возносящийся ввысь.
Именно как соборы следует рассматривать длинные вертикальные вещи, написанные летом 1910 года в Кадакесе — «Обнаженная» Национальная галерея искусств, Нью Йорк и «Женщина с мандолиной» Музей Людвига, Кельн. Холст, «Обнаженная», вытянутый вверх почти на два метра, выстроен как последовательное восхождение вверх: так в соборах мы поднимаемся взглядом по ярусам, задерживая взгляд на табернаклях, на скульптурах. Пикассо окончательно остановился на вытянутой вертикальной форме холста, в которую вписывает многосоставную, сложно сконструированную форму, устремляющуюся вверх и замыкающую себя шпилем. Монохромные, каменные, кропотливо возведенные — форма плотно пригнана к форме; эти картины сами являются соборами, сложно-собранными сооружениями. Собственно, видеть в «кубизме» африканскую маску» значит прочесть кубизм в духе расовых теорий, набирающий силу в это время.
Пикассо и сам охотно подыгрывал такому прочтению, провоцировал зрителя, вызывал зрителя на реакцию расиста. Видеть в «кубизме» африканское дикарство - значит принять ту версию наивную будто Пикассо желал просто публику шокировать вандализмом —или, точнее, проверить на вандализм. Так восприняли, кстати, кубизм российские мыслители, взыскующие красивой красоты зрители. Покрывало дня, с его успокоительной пестротой и красочностью, отлетает, вас объемлет ночь, страшная, безликая, в которой обступают немые и злые призраки, какие-то тени. Это — удушье могилы».
Бердяев в том же году в статье «Пикассо»: «Когда входишь в комнату Пикассо галереи С. Щукина, охватывает чувство жуткого ужаса. То, что ощущаешь, связано не только с живописью и судьбой искусства, но с самой космической жизнью и ее судьбой. А если и будет весна, то совсем уже иная, новая, небывалая, с листьями и цветами нездешними. Кажется, что после страшной зимы Пикассо мир не зацветет уже как прежде, что в эту зиму падают не только все покровы, но и весь предметный, телесный мир расшатывается в своих основах.
Совершается как бы таинственное распластование космоса. Пикассо — гениальный выразитель разложения, распластования, распыления физического, телесного, воплощенного мира» Тексты Бердяева и Булгакова далеких от фашизма мыслителей в деталях воспроизводят критику вишистского националистического правительства, объявившего Пикассо «жидовствующим художником», чуждым национального чувства красоты. Скорее всего, этот взгляд чужд Булгакову и Бердяеву; однако не усматривают в кубизме радости красок и «гармонии», то есть, упорядоченного мироздания. Если бы их поставили в известность о том, что Матисс разделяет идеалы Вишистского правительства, а Пикассо им оппонирует, философы бы не смутились: «прекрасное», как для Бердяева, так и для Булгакова, не имеет моральной составляющей; они христиане, но вовсе не неоплатоники. Сергей Булгаков, мыслитель, внимательный к деталям, подметил в отношении Пикассо: «Этот молодой художник, родом испанец с примесью мавританской крови очень существенная черта!
Словосочетание «мавританская кровь» в данном пассаже является эвфемизмом морисков, крещеных мавров, и марранов, насильно крещеных евреев, Филипп III депортировал из Испании одновременно , уточнение отца Сергия Булгакова характерно. То, что о. Сергий Булгаков обратил внимание на кровь, любопытно еще и потому, что спустя несколько лет Морис Вламинк и прочие поборники «национальной красоты» подметили ровно то же самое. Отец Сергий продолжает так: «Вот «Нагая женщина с пейзажем», изогнувшаяся в уродливо-эротической позе, — ноги словно лопасти амфибии, грузная, тяжелая, расползающаяся на части: злобный цинизм и вызов растления, бунт трупности и гнили. Вот «Женщина после бала», грузно сидящая на кресле и злобными глазами уставившаяся вдаль, — как идут здесь эти красочные глыбы, между собою не спаянные, для изображения этого вампира, у которого от тела осталась одна злоба да геометрия.
Вот «Дама с веером», вся из треугольников и геометрических фигур, злобная, насмешливая и нечеловеческая. Вот три женщины, словно кошмарные видения в багрово пламенеющих тонах, тяжело застыли в пляске. Вот ужасная «Фермерша», состоящая из нескольких геометрических булыжников, вся — тяжесть и косность. Здесь тело потеряло свою теплоту, жизнь и аромат, превратившись в фигуры, в геометрию, в глыбу; жизнь утратила движение и застыла в какой-то гримасе; плоть с каким-то демоническим аскетизмом иссушена и обескровлена. Это — духовность, но духовность вампира или демона; страсти, даже и самые низменные, взяты здесь в чисто духовной, бесплотной сущности, совлеченные телесности.
Здесь проявлен совсем особый, нечеловеческий способ видения и восприятия плоти, дурной спиритуализм, презирающий и ненавидящий плоть, ее разлагающий, но в то же время вдохновляющий художника, который, по иронии вещей, все же говорит только в образах плоти и через плоть. Во время истребительной войны текст Булгакова относится ко времени Первой мировой , Пикассо пишет «Старого еврея и мальчика» - из тех вещей, что священник мог видеть в коллекции Щукина, и «Свидание»; но эти вещи не впечатляют. Любовь и защита слабого еще более слабым, объятья любящих, трепет прикосновения к любимому человеку — это пишет «жидовстующий эмигрант», не имеющие отношения к гармонии империй. Отец Сергий Булгаков не разглядел этого ни в «Свидании», ни в «Старом еврее и мальчике», но последовательно отстаивал то понимание красоты, которое имманентно империи. Характерно, что Булгаков при этом оперирует «неоплатонической» фразеологией, используя ее внутри имперской эстетики.
Она предстает в творчестве Пикассо в несказанном поругании, как уродливое, отяжелевшее, расползающееся и разваливающееся тело, вернее сказать, труп красоты, как богоборческий цинизм «Женщина с пейзажем» , дьявольская злоба «После бала» , разлагающийся астральный труп «Дама» с змеиною насмешкой колдуньи «Дама с веером». И все эти лики живут, представляя собой нечто вроде чудотворных икон демонического характера, из них струится мистическая сила; если долго смотреть на них, испытывается род мистического головокружения. Они изображены с такой художественной убедительностью и мистической подлинностью, что невозможно ни на минуту сомневаться в искренности самого певца «Прекрасной дамы», в демоническом стиле и в мистическом реализме его искусства. Интересно, что по-своему столь же сильное и мистическое впечатление производят и другие картины этой эпохи, с самым безобидным содержанием: nature morte, бутылка со стаканом, вазы с фруктами. Та же непросветленная и беспросветная тяжесть, та же мистическая жуть и тоска.
Из всех них истекает некая черная благодать, ощущающаяся в этой комнате почти до физической осязательности. Ни одного светлого луча в этой мертвой и скорбной пустыне, опаленной адским огнем». Такие чувства посетили священника перед готическими картинами Пикассо, стоит ли удивляться, что подобные чувства посетили ревнителей «национального чувства прекрасного» во Франции. Готика — вненациональна; единственная внятная историческая аналогия готическому собору — это Интернационал. И впрямь, национальное сознание прикасаясь к интернациональной концепции, испытывает потребность в национальном чувстве прекрасного.
Пикассо говорит: «Когда мы начинали писать кубистически, в наши намерения не входило изобретать кубизм. Мы лишь хотели выразить то, что было в нас самих. Ни один из нас не составлял особого плана сражения, и наши друзья — поэты — внимательно следили за нами, не давая никаких предписаний». Лирика одиночек не нуждается в пресловутых «общезначимых ценностях», находит общезначимые ценности как бы случайно: в процессе выяснения собственных чувств. Выразить то, что внутри тебя — возможно в том случае, если внутри тебя нечто есть; со временем термин «самовыражение» станет универсальным и бессмысленным: многие считают, что, выражая эмоции, они выражают себя, речь разумеется, но об эмоциях.
Если пережить себя как субъекта истории война и революция принуждают к этому , то единство с миром через язык и жест, через традиции и даже через феномен одиночества — позволяет представить всю историю через свою деятельность. Точно так и готический собор можно воспринимать как выражение всей истории Европы. Спросить: «хотел ли Пикассо строить готический собор, вертикалью оспорить плацдармы войны», нелепо — ведь и строитель готического собора XIV века не имел намерения строить именно «готическое» сооружение: в процессе работы поколений «готика» достраивалась сама собой. Важно войти в ритм «бесконечного возведения», как важно войти в ритм бесконечного само-припоминания, тогда кубизм и готика возникают сами. И кубизм, и готика — это постепенное достраивание объемов, додумывание, включение нового и нового компонента в рассуждение.
Кубизм разрушает объем в той же степени, в какой готика разрушает объем романского храма, с тем — чтобы начать новое строительство. У Шеллинга есть термин «бесконечный субъект», он так называет историческое «я», которое в свернутом, нераскрывшемся виде содержит всю историю мира внутри личности, или, точнее сказать, содержит способность понимания истории переживающим субъектом. Процесс самоузнавания Шеллинг называет это «привлечением себя» приводит к раскрытию потенций души, и через самоузнавание возникает язык и речь. Но что, если «самоузнавание» не наступает, что, если камни, из которых надо бы сложить собор, ложатся криво, как попало, и собор выходит кривым — экзистенциализм, современная Пикассо система рассуждения, говорит именно об этом, о возможной ошибке. Осознание бытия может попросту не состоятся; «свернутый» историзм вполне может и не развернуться: историческое бытие человека сумбурно.
Прикладывать понятие возрожденческого «гуманизма» к реальности ХХ века непродуктивно; спустя некоторое время об этом будет говорить Хайдеггер. Во всяком случае, использование языка «кубизма» уже в тот момент, когда «кубизм» из высказывания Пикассо превратился в салон и стиль — чревато созданием вещей прямо противоположных мысли и духу Пикассо. Спустя несколько лет в России возникнет движение супрематизма, также оперирующее геометрическими фигурами. К 1915 году, когда Малевич «изобрел» супрематизм, кубизм для Пикассо давным-давно исчерпал себя, в Европе кубизм перешел в салонную стадию, был подхвачен десятком эпигонов. Большинство из подражателей и толкователей не поняли в кубизме главного: кубизм не разрушал форму, а строил; не разваливал мир, но возводил собор; не ломал объем, а выращивал божественно сложную форму.
Эпигоны свели кубизм к приему деструкции, а наивные искусствоведы, сказали, что изображен распад предмета и предчувствие мировой войны. Так можно увидеть распад архитектуры в сложнейших переплетениях нервюр и аркбутанах готики, в то время как готика - лишь усложнение общей конструкции храма. В работе зодчего собора, плетущего каменное кружево, примитивная фантазия хуторянина разглядела лишь квадратики; квадраты и прямоугольники Малевич считал развитием кубизма. Малевич так же относится к кубизму и Пикассо, как относится Сталин - к марксизму и Марксу, то есть, не просто далек от кубизма, но диаметрально кубизму противоположен. Подобно тому как Сталин провозгласил, что «марксизм не догма, но руководство к действию» и объявил военный переворот в России, в стране, где не было пролетариата, - пролетарской революцией, так и Малевич, убежденный всем существом, что продолжает дело кубизма и даже идет дальше, - шел в совершенно другую сторону.
Примитивное лозунговое сознание нуждается в том, чтобы сложное представить плоским; фашизм утилизирует идейные конструкции, сводя их к схеме; сложные идейные конструкции не годятся в принципе. Супрематизм является зримым воплощением сталинизма в знаково-сигнальной системе: воплотить сталинизм в зримую форму проще, нежели воплотить принципы католической веры и философскую систему Гегеля; в силу примитивной сигнальной конструкции агитация Малевича хорошо усваивается. Одна из легенд о «новаторстве» гласит, что Малевич изобрел стиль «супрематизм» - этот поздний, по отношению к кубизму продукт есть идеологизация замысла Пикассо, использование философии для создания идеологии; как и всякая идеология, этот продукт оказался недолговечен. Пабло Пикассо "Девочка на шаре" Метод кубизма, как и суть стиля готики — в том, чтобы утвердить многогранность всякого явления. Вещь надлежит видеть с разных сторон — один из тезисов Пикассо.
Он всегда так строит фигуру - женские образы часто объединяют несколько ракурсов в один: зритель видит сразу и грудь, и спину, и профиль, и фас. В кубистических картинах Пикассо показывает многоликую вещь, сочетая в едином предмете несколько измерений. Так и готический собор, устремляясь вверх, сочетает с вертикальной перспективой движения нефов и трансепта. Метод Пикассо кажется родственным сюрреализму; мастера сюрреализма сочетали несочетаемое порой расчетливо как Дали , но чаще спонтанно, как того и требовала программа сюрреализма следовать подсознанию. Сочетания несочетаемого в картинах Пикассо давали возможность сюрреалистам видеть в мастере «своего», но для Пикассо изучение всех свойств вещи, включая и те, что понимаешь с неожиданного ракурса — это именно реализм.
Сам мастер говорил, что не пишет просто «обнаженную», но создает портрет «груди», «ноги», «живота» и соединяет эти автономные сущности комбинация создает впечатление нескольких ракурсов, соединенных в одно изображение. Из сочетания различных точек зрения можно сделать вывод о релятивизме Пикассо; вывод будет ошибочен. Суть высказывания в обратном: истина не многовариантна, но при этом истина не одномерна. Вещь, одушевленную своим собственным смыслом, следует рассмотреть со всех сторон: сравнение Пикассо с Кантом прозвучало уже в ранние годы художника. Автономная сущность предмета — вовсе не исключает участия субъекта в истории; просто связь вещей толкуется сообразно сложности включенной в историю вещи.
Пикассо лишен деликатности в рисовании: то, что иной поместил бы в тень, он выводит на свет. Его утверждения нельзя толковать двояко: «Герника» - осуждает насилие, «Натюрморт с бычьим черепом» 1943 года — изображает ночь Виши: прямые и ясные картины. Но суть самой вещи, изображенной в картинах, многозначна. Сущность образа Быка в Гернике, и суть черепа быка в натюрморте — не равнозначны смыслу картины. Так и фигура Макбета или короля Лира содержит противоречивые качества.
И от того, что в философской пьесе Пикассо толкования вещей сложны, его прямые утверждения усложняются. В Париже, куда Пикассо переехал в 1904 году, сосуществовало такое количество противоположных концепций, что не заметить противоречий было нельзя. Рисование Пикассо прежде всего философствование, он рассуждает, рисуя. Согнутое колено старого еврея служит контрфорсом, вывернутые руки гитариста — аркбутаны. Именно такие одинокие нищие появятся и у самого Пикассо в парижских холстах, и у Паскина, и у Модильяни, и у Сутина.
Тощая женщина с утюгом - перекрученная, точно горгулья водостока, состоит из одних лишь сочленений. Можно было бы сказать, что это та же тема, что и Чаплина одиночество, беззащитность в большом городе , та же тема что и у Сутина отчаяние , если бы не тот факт, что Пикассо — готический художник nec plus ultra, а готике неведом страх. Готика существует ради бестрепетного движения вверх; чувство прямого позвоночника, не гнущегося в поклоне — во всех картинах Пикассо. Он не умеет нарисовать согбенной фигуры. Гитарист заплелся в спираль, но позвоночник не согнул, оттого его поза неестественна.
Старый еврей, нищий, с изглоданной судьбой, сидит прямой как палка. Женщина, которая гладит белье, выхудилась до костей, ей крайне неудобно гладить, не сгибая позвоночник, но она не гнется. Готическое искусство существует, чтобы вызвать чувство благоговения перед Богом и гражданское мужество; среди колонн собора и стрельчатых проемов охватывает чувство благоговения. Это благоговение перед мужеством — Господа и коммуны города. Религиозное чувство своеобразное: испанское сознание вряд ли бывает атеистическим в принципе легко разглядеть в Пикассо времен «Тавромахии», когда он рисует матадора как Христа, или когда он вдруг включает евангельский мотив.
Но Пикассо религиозный художник с самого начала — с двадцати лет. Готические картины «голубого периода» нарисованы ради чувства благоговения перед одиночеством — и голубой цвет, религиозный цвет, усиливает чувство одинокого сопротивления небытию. Пабло Пикассо осмеливается нарушить испанское табу: пишет голубой вместо черного. Главное в испанской живописи — это глухой бархатный черный цвет; классическая испанская живопись поражает тем, что яркое небо заменили на глухой черный из эстетических соображений. Зритель усилием воли вспоминает, что Испания - страна голубая, когда смотрит на черного Риберу, черного Сурбарана и черного Веласкеса.
Джон Ричардсон John Richardson сравнивает картину «Слепой нищий» 1903 г с «Пьетой» Луиса де Моралеса, испанского мастера 16-ого века — где болезненный закативший глаза, Иисус похож на слепого. С Моралесом легко сравнить холсты «Завтрак слепого» и «Старый еврей». Но там, где классический испанский художник кладет черный — Пикассо пишет голубой. Пикассовский голубой — это испанский черный цвет, который сделал над собой усилие и поголубел; но сохранил всю суровость черного. Ни в голубом, ни в розовом периоде, несмотря на пастельное сочетание цветов, нет сентиментальности: Пикассо сочетает голубое и розовое таким образом, что голубой становится цветом одиночества, а розовый — цветом отчаяния.
Это сочетание цветов превращает объятья людей — в акт защиты другого, а не обладания другим. В те годы мастерство не изощренное — рассказано назывными предложениями: комната, стул, кровать, пришли люди, прижались друг к другу безоглядно, так обнимаются герои Хемингуэя или Ремарка. Наверное, это мансарда: потолок скошен. Все серое: стена, кровать, воздух; лица расплывчаты; чувствуется, что за стенами мансарды — беда. У Мунка есть офорт «Поцелуй» композиционно схожий с этой вещью Пикассо, но отличный эмоционально.
Сплетение тел у Мунка — чувственное, эротичное; в картине Пикассо эротики нет — и это поразительно, поскольку нарисована сцена в публичном доме Барселоны. Пикассо эту вещь сделал в 1900 г. Ничего возвышенно-романтического художник написать не хотел —существуют еще три небольших холста на ту же тему и несколько рисунков, крайне непристойных. Картина получила название «Свидание» вряд ли сам мастер так назвал потому что люди обнимаются, а не совокупляются. Нарисована любовь, а не похоть.
Мужчина и женщина прижались друг к другу, словно прячутся друг в друге; впоследствии Пикассо достигнет того, что тела станут буквально перетекать одно в другое, как на офорте «Скудная еда» - там, где нищие сидят перед пустой тарелкой. Не существует приема, как передавать преданность; надо почувствовать скоротечность жизни. Пикассо не собирался писать любовную картину, ни тем более! У Генриха Белля есть повесть «Поезд приходит по расписанию», в которой описано как это происходит: солдат, которого наутро отправляют на восточный фронт, приходит в публичный дом и остается с девушкой — не для того, чтобы заняться сексом, а чтобы говорить. И девушка говорит с ним, смертником, всю ночь, и это оказывается ночь подлинной — и смертной — любви.
Для Белля это очень важно, этим проверяется чувство: встретиться с женщиной не для того, чтобы лечь в постель, а чтобы говорить. И вот, советский диссидент, глядя на картину, изображающую бордель в Барселоне, переживает чувство сопротивления небытию, любви вопреки уродливой жизни. На картине изображено именно такое — беллевское, оруэлловское, пастернаковское — свидание. Любовь - это субстанция, которая существует вопреки законам мира; ее отменили — а она живет. Эти полчаса принадлежат любви человека к человеку, а не обществу, которое врет и воюет.
В «розовом периоде» Пикассо следит за тем, как человек тянется к человеку, как рука входит в руку, как щека прижимается к щеке, как мужчина закрывает подругу плечом от мира. Розовый период — стал временем, когда Пикассо сформулировал потом никогда от них не отказался простейшие правила жизни. Правила простые: любить безоглядно, отдавая себя; не жалеть имущества, всем делиться; не верить внешнему миру; защищать слабого. В каждой картине Пикассо с тех самых пор повторяется этот набор правил. В панно «Война и мир», в «Гернике», в рисунках нищих, в тавромахии, везде.
Сложно поверить, но тогда, в 1901 году, для критиков он был не более чем талантливым подражателем с неплохой манерой импрессионизма, а говорить о его собственном стиле даже не приходилось. Полный недовольства своим маргинальным положением и отсутствием признания художник взялся за голубую палитру. Четыре долгих и мучительных года, потраченных на завоевание художественной столицы, именуются теперь как «Голубой период» и узнаваемы по мрачным сюжетам и пронизывающим до дрожи оттенкам. И, хотя множество работ тех лет отсылают к стилю Эдгара Дега и Эль Греко, трагедии собственной жизни в особенности самоубийство лучшего друга начинают проявляться и занимать на полотнах положенное им место. Изнывая от голода и холода в крохотных студиях, Пабло выписывал своих тотально-депрессивных героев: арлекинов, пьяниц и тощих гладильщиц. В поисках персонажей, таких же обездоленных и мрачных, как он сам, Пикассо посещал тюремные больницы, убогие питейные заведения и дома проституток. Потерянные люди за одиноким столиком кафе, с опустошенными не только стаканами, но и жизнями, фигурируют с настораживающей частотой. Драматическому упадку жизни вместе с «Голубым периодом» пришел конец, когда Пикассо встретил Фернанду Оливье, свою натурщицу и возлюбленную, и решился на окончательный переезд в Париж.
Два последующих года Пикассо обзаводился друзьями среди литераторов и циркачей, а также покровителями из числа владельцев галерей и коллекционеров. Неизменно раз в неделю художник вместе с друзьями посещал цирк на Монмартре, находившийся недалеко от общежития. Неудивительно, что весь «Розовый период» пестрит яркими костюмами акробатов, рюшами, треуголками и прочими атрибутами циркачей. Если раньше обездоленность носила меланхоличный характер, теперь художник иронизировал, изображая себя в роли арлекина и с издевкой причисляя свое окружение к социальным аутсайдерам. Сложно переоценить дружбу с влиятельными людьми, в особенности, когда они становятся спутниками практически всей жизни. Покровительницей и другом для Пикассо стала Гертруда Стайн, теоретик литературы и высокий ценитель новых веяний в художественном искусстве. Именно она устраивала для Пабло персональные выставки в своей парижской квартире, потакая его эгоистичной непреклонности: он принципиально отказывался выставлять свои картины рядом с другими. Самым известным полотном того периода стал ее собственный портрет, буквально опередивший время: на этот рисунок Гертруда стала похожа только спустя тридцать лет.
Более девяноста раз писательница приходила в студию Пикассо, чтобы дать тому возможность снова и снова раздраженно переписывать ее голову.
В голодное время его содержал гомосексуалист Макс Жакоб. Известна фраза Пикассо: "У меня нет друзей, есть только любовники". Проверить ее так же сложно, как и все остальные перлы художника. Вполне возможно, что она была сказана, чтобы в очередной раз шокировать публику и завести дружбу в определенных кругах. Стоит отметить, что Пикассо отнюдь не продавал свои холсты как горячие пирожки, но уже вскоре после приезда во Францию начал покупать дворцы и замки. Причем точное их количество - неизвестно. Имена продавцов и прежних владельцев также со временем затерялись.
Точные суммы сделок, даже годы покупок в разных источниках отличаются. Поэтому не будем приводить сомнительные даты. Посмотрите лишь на малую часть покупок: Замок Буажелу в Нормандии; Вилла "Калифорния" в Каннах; замок Гримальди Антиб - предоставлен Пикассо муниципалитетом сразу после реставрации, сейчас это музей Пикассо; замок Вовенарг; 35-комнатная вилла в Мужене... Замок Вовенарг Но почему на фоне действительно гениального, но нищего Писсарро, голодного Ван Гога, полупомешанного от невзгод Мунка и прочих подобных, у Пикассо была такая роскошь? Ответ не прост. Направляя Европу по ложному пути развития искусства, Америка не только не разрушила свою живописную школу, но и укрепила ее, обесценив и скупив полотна, являющиеся произведениями искусства. Посмотрите на современных американских, канадских, австралийских реалистов. Они на столетие опережают многих европейцев.
Американские музеи, конечно, приобрели картины экспрессионистов, но не заполонили ими все выставочные площадки. Спонсируемый десятками заинтересованных лиц Пикассо стал ложным маяком для десятков наивных художников: дерзайте, лепите мазню и будете покупать себе новый замок не реже, чем раз в два года. Этот миф поддерживается и сейчас. Например, в наши дни во Франции есть два главных покупателя современной живописи и надежда большинства ныне живущих художников - Бернар Арно и Франсуа Пино владелец аукциона Кристис. И тот и другой поднялись на торговле, в частности, древесиной, стройматериалами, они владеют десятками лакшери-брендов, в том числе в модной индустрии, это Gucci, Marc Jacobs, Givenchy, Celine, Kenzo Christian Dior, Louis Vuitton, Moet. Среди картин в коллекциях этих миллиардеров, естественно, есть и Пикассо, ведь пока еще он сохраняет флер престижа, и то, что люди такого уровня владеют картинами этого художника, поднимает цены на его картины. Большая часть работ Пикассо до сих пор хранится в ячейках швейцарских банков. И не случайно так вышло, что владельцы модных домов Франции стали покупателями подобных картин.
Пресыщенная публика легко ведется на лакшери-фриков. И картины Пикассо, не что иное, как подиумная мода, интересная лишь от избыточности и безвкусия. В заключение скажу, что живопись давно идет совсем другим путем. На рубеже XIX-XX веков она рассыпалась в мозаику экспрессионизма, авангардизма, кубизма, фовизма, супрематизма, а потом восстала из пепла, став одновременно реальной и виртуальной.