Нейролингвист, профессор Санкт-Петербургского госуниверситета Татьяна Черниговская в интервью «Комсомольской правде» рассказывает о возможностях нашего мозга. В интервью РИА «Новости» Татьяна Черниговская, глава Института когнитивных исследований СПбГУ, член-корреспондент РАО, профессор, в ответ на вопрос о самом важном выводе из общения с Далай-ламой и другими буддийскими монахами-учеными сказала.
Интервью в номер – Черниговская Татьяна Владимировна
Вы попросту не сможете ни о чем договориться с носителями, например, китайского языка, если вы ничего не знаете о китайской культуре. Вы столкнетесь с профанацией коммуникации. Собеседникам будет казаться, что они говорят об одном и том же, но на самом деле каждый из них будет иметь в виду совершенно другое. Поэтому язык — это мощный инструмент, но и очень опасный. Недаром люди устраивали дуэли, когда один другого назвал не так, как было принято в данном социуме. Вот что такое язык. Уж не говоря о том, что с помощью языка мы создаем великое искусство. Иосиф Александрович Бродский — русский и американский поэт, эссеист, драматург и переводчик, педагог. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1987 г. Источник фото: Культура.
RU Иосиф Бродский в своей нобелевской речи говорил: «Поэзия — наша видовая цель». Я была ошарашена, когда это услышала. Видовая, биологическая цель? Бродский пояснял, что поэзия — это колоссальный ускоритель сознания, когнитивный инструмент. Истинный поэт не тот, который знает рифмы. Настоящий поэт от Бога видит в мире такое, чего не видят другие. Поэзия — это иное постижение мира. Слова Бродского представляют собой поразительное высказывание. Он же не исследователь, как ему это в голову пришло?
А в одном из своих эссе Бродский упоминает, что язык создает поэта, а не наоборот. Замечательный ученый Терренс Дикон однажды написал такое, что все содрогнулись, а именно: «Язык — это паразит, оккупировавший мозг». Эти два примера прекрасно иллюстрируют ситуацию, когда одни и те же вещи, только разными способами, описали крупнейший поэт и нейрофизиолог. Кстати, из всех наук, которыми я занимаюсь, лингвистика — одна из самых сложных. Но, несмотря на огромное разнообразие языков, у них есть базовые универсальные алгоритмы, с помощью которых они функционируют. Во всех языках есть субъект и объект, есть конструкции, которые обозначают некие объекты, а есть что-то, что обозначает процессы, и т. Похоже, что языковые алгоритмы и механизмы — это нечто врожденное и, стало быть, генетическое. Недаром многие годы ученые вели поиски гена языка. Сегодня, конечно, об этом никто всерьез говорить не будет.
Все-таки столь сложная вещь, как язык, не может обеспечиваться одним геном, то есть сама идея поиска гена языка бессмысленна. Но это не значит, что нет генетических основ языка! Неужели идея его существования настолько недоказуема? Чаще всего речь идет о нашумевшем открытии гена FOXP2, который сразу был объявлен геном языка. А в некоторых изданиях его назвали даже геном грамматики. Конечно, эти исследования велись не на пустом месте. Ученые действительно обнаружили поломки в этом гене у членов нескольких семей, в которых наблюдались проблемы с речью. Поэтому оспаривать полученные результаты бессмысленно. Но одно дело, когда мы говорим, что ген «имеет отношение», а другое дело — что он «есть» ген языка.
Второе заявление, конечно, неправильное, а первое необходимо разъяснить. Похоже, что FOXP2 — это некий хаб, который обеспечивает правильное развитие нейронов, аксонов, дендритов в той части мозга, которая ответственна за правильное функционирование языка. Об этом свидетельствует одна интересная и изящная работа, опубликованная несколько лет назад. Дело в том, что FOXP2 обнаружен также у животных, которые никак не замечены в проявлениях языкового общения, включая крокодилов. Но существует чисто человеческая версия этого гена, которая отличается от животных генов с тем же названием на две аминокислоты. Так вот, ученые путем тончайших генетических манипуляций пересадили человеческую версию этого гена лабораторным мышам. Конечно, подопытные не стали цитировать Шекспира, но их вокальный спектр сигналов стал намного шире и разнообразнее. Мыши действительно стали очень «болтливыми». Поэтому ген FOXP2, конечно, имеет отношение к языку, но точно его не определяет.
В одном из интервью вы упоминали знакомую, которая включает свет роботу-пылесосу. Это очень интересно, поскольку я сама себя на этом поймала. На днях я включила телевизор, там шел фильм «Двухсотлетний человек». Он о роботе, который постепенно становился все более человекообразным. Поскольку он не спал, его оставляли на ночь в подвале и выключали свет. Тогда и я подумала: «Как же он там без света? Поэтому, когда мы включаем свет пылесосу, это скорее характеризует нас самих. Один из разработчиков нейросетей сказал мне, что когда нейросеть учится, она совершает ошибки и ее как бы наказывают. Когда он это произнес, у меня невольно произошел некий акт эмпатии, жалости к неживому существу.
Меня удивляет то, что мы наделяем чувствами неживые сущности. Он эпатажный ученый-хулиган, которого все время тянет на разные интеллектуальные провокации. Кстати, он приезжал и в Петербург, я с ним беседовала. Отвечая на поставленный в заголовке вопрос, Фодор пишет: «Потому что они свиньи». Вокруг меня ездит робот-пылесос, словно живой. Мои внуки кормят его печеньем. Он ест. А я думаю: есть ли у него ментальные репрезентации? Я его открыл и увидел: нет там ментальных репрезентаций, а только собачья шерсть и печенье, которым его кормили внуки».
Эта очередная провокация указывает на то, что искусственный интеллект уже может вести себя так, будто у него действительно протекают процессы более высокого порядка.
А ими можно выразить всё. Какой гигантский мир открывается! Уже не говоря об эмоциональной его части. Это огромный шлюз.
Вы открываете совершенно другую дверцу и пускаете наружу всех этих бесов, которые, в противном случае, приведут вас к психиатру. Николай Усков: Ну, а какова функция мата в русском языке, с точки зрения науки? Татьяна Черниговская: Это отдельная особая культура. Я отношусь к этому серьезно. Только не нужно прочитывать это буквальным образом.
Мы же совсем про другое. Русские умудрились придумать вот такую невероятную вещь. Это есть и в других языках. По-моему, в словацком. Даже не знаю можно ли это называть языком, скорее, культура.
Там вообще иерархия. Когда они матерятся, начинают, чуть ли не богохульствуя, как бы с самого верха, а потом медленно спускаются вниз и уже прикладывают того, кому это было адресовано. Мат — это очень серьезный язык, виртуозно построенный код Николай Усков: Но все-таки, почему именно в русской культуре мат занял положение контркультуры, тогда как в других табуированные слова осваиваются цивилизацией через какое-то время и уже не несут такого ругательного оттенка. Татьяна Черниговская: Есть какие-то культурные запреты. На самом деле не думаю, что я тот человек, который должен отвечать на этот вопрос.
И его нужно было бы задать известному филологу Борису Андреевичу Успенскому. Или Юрий Михайлович Лотман, вполне бы смог ответить на вопрос, хотя сам он не пользовался этим языком. Это совсем не шуточки. Понимаете, когда на улице стоят мужики, пьют пиво и в качестве междометий через каждое слово вставляют бранные слова, это ведь совсем другое. Мы же не говорим про языковой мусор.
Мы говорим про какой-то необыкновенный ход создания такого параллельного языка. И это интересно. Про продолжительности жизни Николай Усков: Другая тема, которая, наверное, сейчас очень многих интересует, это скачкообразный рост продолжительности жизни. Всем известно, что наша цивилизация находится накануне крупнейшей биотехнологической и медицинской революции. Многие ученые говорят, что скоро 140 лет будет реальным сроком жизни для ближайших поколений.
Как изменится наша жизнь, и чем мы будем занимать наш мозг так долго? Татьяна Черниговская: Да, такое действительно может быть. Но вопрос в том, в качестве кого жить? Если в качестве баклажана лет 50, то я не думаю, что кому-нибудь такая перспектива покажется симпатичной. В каком состоянии сохраниться, чтобы это была полноценная жизнь, чтобы голова работала, чтобы это был не Альцгеймер.
Медицинские шуточки на тему « не каждый доживает до своего Альцгеймера», расшифровываем так, что он стопроцентно будет, но может повезти и отправишься к праотцам до того, как это наступит. Тут и встает вопрос о том, в качестве чего ты будешь жить. Будет ли это полноценная жизнь или это будут такие консервы, которые просто лежат и всё. Это никому не нужно. Предположим, что повезло, и мы как-то побороли это дело, но ведь, кроме Альцгеймера есть и другие игроки на этом поле.
Например, болезнь Паркинсона, сердечно-сосудистые заболевания, рак. Но на первое место выходят психические болезни. Недавно, я была на таком достаточно серьезном заседании, и там говорилось, что американцы хотят объявить эпидемию психических заболеваний. Не в смысле что сейчас она есть, а потом её не будет, но пошел шквал. Депрессии, шизофрения начинают выходить на первое место.
Вспомните фильмы Бергмана — там же сумасшедшие абсолютно все участники Николай Усков: Ну, а у меня может быть такое дилетантское объяснение. Рост депрессий, кризисов среднего возраста и других всевозможных плохих состояний я связываю с тем, что у людей стало больше свободно времени именно на то, чтобы подумать обо всем. Татьяна Черниговская: Да, это правильно… Николай Усков: Потому что наш предок, совсем недавний, был просто занят борьбой за выживание. Голод в Европе закончился в начале 19 века, а в России он и после этого свирепствовал вплоть до второй половины 20 века и это была серьезная продовольственная проблема. По мере того, как у нас появляется свободное время, у нас появляются вопросы.
И будущее с жизненными ожиданиями в 140 лет не сулит ничего хорошего, потому что значительная часть наших занятий будет передана искусственному интеллекту, например, та же профессия водителя скоро просто умрет в ближайшее время, программиста тоже. В общем, это вопросы такого ближайшего будущего. Согласны ли вы, что это связано со свободным временем? Татьяна Черниговская: Да, я согласна, но у меня есть несколько комментариев на этот счёт. Во-первых, я не врач, но в психиатрии довольно много работала и продолжаю сотрудничать с психиатрами, поэтому я ориентируюсь, хотя, разумеется, никого не лечу.
Психические болезни неравномерно распределены по планете. Люди, живущие в разных географических ареалах, болеют не в равной мере. Чем севернее, тем более опасно для населения ввалиться в такие состояния. Это имеет и генетическую основу и биохимическую. То есть у них просто соотношение серотонина и дофамина не такое как у тех, кто живет, условно говоря, на юге Италии.
Здесь все равно встает неразрешимый вопрос. У них потому так дела плохо обстоят, что сильно темно, как и в нашем городе и солнца они мало получают? Или уже за все эти столетия, тысячелетия, накопился. Геном такой, так у него дела с этим серотонином обстоят. Можем, например, обратиться к киноискусству скандинавскому.
Вспомните фильмы Бергмана, и что там творится. Там же сумасшедшие абсолютно все участники, что не отнимает высочайшего класса происходящего. Такого рода картины не могут появится в Италии или Испании. Про праздность. Об этом сейчас пишут, даже есть термин такой, что наступает «цивилизация праздности».
Чем займемся? Машины водят, самолеты водят и все за счет искусственного интеллекта, заводы работают сами по себе. Чем занимается население земли? Полагается на это отвечать, что одни играют на лютне, другие пишут сонеты… Николай Усков: Особенно, дальнобойщики. Татьяна Черниговская: Да, дальнобойщики, домохозяйки, все они пишут сонеты и играют на лютне.
Но мы же понимаем, что на самом деле все это абсолютно не так. Будут происходить противоположные вещи. Все глухо запьют, остальные начнут неумеренно курить и насаживать друг друга на вилы. Людям будут платить деньги для того, чтобы они не померли с голоду. И конечно это серьезная большая проблема, в которой ни о каких сонетах и речи нет.
Она осознается людьми, которые на эту тему профессионально думают. Про киборгов и сохранение личности Николай Усков: А вот с точки зрения выживания, как нам не сойти с ума с этим огромным временем, с этой совершенно новой жизнью? Татьяна Черниговская: Знаете, когда я дома смотрю на книжки, которые покрывают собой всё жизненное пространство, даже как-то на них злюсь. Потому что вот я уже давно загнусь, а они всё еще будут здесь стоять, а я их никогда не прочту. Просто потому что у меня уже никогда не будет времени.
Лекция, посвященная соперничеству мозга и искусственного интеллекта, состоялась 4 марта в павильоне «Белгород» Города молодежи мира и стала частью тематического трека «Мир возможностей для каждого». Выступление академика перевернуло представление слушателей об искусственном интеллекте и заставило задуматься о будущем. Татьяна Черниговская умеет рассказывать о сложном понятно и увлекательно. Именно такой получилась лекция на тему «ИИ vs мозг: на пороге битвы интеллектов».
С большой вовлеченностью ребята из самых разных стран слушали о том, как развивается когнитивная наука и почему человек не должен соревноваться с искусственным интеллектом. Все страны, которые могут позволить материально и интеллектуально, занимаются мозгом. Это очень дорогая область, которая требует дорогостоящей аппаратуры и дорогостоящих специалистов — мы, в частности, таких готовим. Никто просто так миллиарды тратить не будет.
Почему их тратят? Если будет выиграна игра за мозг, все остальное — мелочи, — подчеркнула Татьяна Черниговская.
И это не игра языка. Это всерьез.
Мы про себя довольно мало знаем. Если человек узнал в результате опыта просто жизненного, что интуиция у него сильная, об этом ведь флажок нигде не вывешивается. Вот я знаю, что у меня сильная интуиция. Из этого я делаю следующий вывод...
Виктор Лошак: Интуиция как предчувствие? На нюх. Я как бы чувствую вот то, что когда мы говорили про диалог внутри головы, который неизвестно кто ведет. Вот если мне интуиция, то есть один из этих двух там в ста кавычках говорит: «Не делай этого».
И если я это сделаю, провал гарантирован. Хотя все рациональные факты на столе лежат. Все говорит о том, что вот это, это и это нужно сделать. Виктор Лошак: Можно я вам про себя расскажу?
Татьяна Черниговская: Да, конечно. Я буду благодарна. Виктор Лошак: Я 20 лет работал главным редактором. Татьяна Черниговская: Да, знаю.
Виктор Лошак: Подписал в журнал в свет поздно ночью, вечером. И в наступающую ночь мне приходило в голову, где мы ошиблись, где у нас будут проблемы — то, чего я никогда не видел по ходу дела. Это была какая-то... Татьяна Черниговская: Мы не знаем этого.
Вот если всерьез, то мы не знаем, как это происходит и что это такое. Мы можем констатировать факты. Но при этом хорошо бы констатировать те факты, которые факты, а не истерическая дамочка, чего-то ей там показалось. Но и без истерических дамочек таких фактов хватает.
Мы знаем, что вещие сны есть. Объяснения этому нету, но это близко к тому, о чем вы говорите. Но они есть! Вот что с этим делать?
Виктор Лошак: А как вы это можете доказать? Татьяна Черниговская: Примеры тех людей, которые не врут. Знаете, я вот с нескольких концов могу подойти к вашей этой истории. Я люблю в последнее время читать мемуары, дневники и так далее.
Я всегда любила, но в последнее время я особенно это люблю. И интересно читать из тех областей, которые как бы тебе не близки. Ну, например, диалоги Нильса Бора и Эйнштейна. Ну совсем не моя область.
Но на что-то там натыкаешься, по этой тропинке ходишь? Например, Нильс Бор Эйнштейну говорит: «Нет, нет. Ты не думаешь. Ты просто мыслишь логично».
Делаю эффектную паузу. Если бы это говорил художник или музыкант ученому, я бы даже внимания не обратила, потому что это ожидаемо. Но это говорит один нобелевский лауреат по физике другому нобелевскому лауреату по физике. И он его укоряет, тут же укор.
Он его укоряет в том, что тот слишком прямолинеен, что он вот этот вот высчитывает, высчитывает, высчитывает, а есть другие подходы. И открытия вот здесь лежат. Открытие логарифмической линейкой никто не сделал. Даже если эта логарифмическая линейка — суперкомпьютер.
Потому что это то же самое. Без него, возможно, сейчас нельзя обойтись во многих областях, ну, в генетике, например. Ну просто огромные вычисления нужны. Но это подготовительная работа.
А дальше выходит какой-нибудь безумец, который три ночи не спал и который говорит: «Что это? Что это? Вот это что! Вот как он, спрашивается, его сделал?
Это, во-первых, вот этот расслабленный, как я выразилась, мозг. Он в каком-то таком состоянии, почти хаотическом, недисциплинированном. Если его начать в дисциплину вводить, испортишь всю картину. Кроме того, уж раз про Эйнштейна, я 100 раз приводила пример, но уместно сейчас.
Эйнштейн писал: «Интуиция — священный дар». Еще раз повторяю: это пишет физик. Значит, интуиция играет первую, главную роль, а разум потом подходит. Виктор Лошак: Интуиция есть у всякого человека?
Татьяна Черниговская: Думаю, что нет. Но доказать я этого не могу. Может быть, она в каком-то микроварианте и есть, и он сам об этом даже не знает. Виктор Лошак: Еще один вопрос обывателя.
Татьяна Черниговская: Все бы такие обыватели. Виктор Лошак: Я как человек могу понять творчество писателя, творчество художника, архитектора, наверное. Я абсолютно не могу понять творчество композитора. Что происходит?
Татьяна Черниговская: Ой, не говорите! Вот, поскольку мне интересно стало, я стала читать то, что называется Cognitive neuroscience in music — когнитивная нейронаука у музыки. И у нас этим просто не занимается никто, прямо говорю. А в других странах занимаются с разной степенью успешности, но кое-что написано.
Что я вам хочу сказать? Поскольку начиталась, наелась, то меня много вещей поразило. Например, вещь, о которой я могла бы и сама догадаться, но почему-то не догадалась. Я всегда думала: хорошо, вот Бетховен, он же рано слух потерял.
Татьяна Черниговская: Вот. И я думаю: ну как же он музыку-то писал, потерявши слух? А теперь... А ответ гораздо проще.
И я могла бы догадаться, но не догадалась. Извините за такое хулиганство даже, в некотором смысле ему как композитору от этого стало даже лучше — ему не мешали внешние звуки. У него то, что звучит, звучит в мозгу. Свидетельством этого косвенным является так называемые музыкальные галлюцинации, которые бывают у людей с нарушениями мозговыми: с временными или с большими — это уже другой вопрос.
И они настолько, вот эта музыка в голове, она настолько явная, что масса примеров описана врачами. Я же говорю: почитала. Когда человек физически начинает искать источник звука, он начинает смотреть, не идет ли звук из телефона, не включен ли телевизор. По помещению ходит, ищет, откуда может быть звук.
А звука нет вообще. Более того, он почти глухой. Ведь что происходит? Вот когда идет звук, идет звуковой поток это пока что это физическая вещь, ничего не происходит , идет волна, которая бьет по барабанной перепонке.
И дальше начинается в среднем ухе, клетки там определенные есть, идет обработка. Виктор Лошак: Да, да, да. Татьяна Черниговская: Обработка уже длины, частоты, высоты — вот это происходит здесь, не в мозгу. Дальше это поступает на слуховой нерв.
И с этого момента это электрический импульс. Ох, дорого я бы отдала для того, чтоб понять: а вообще, что это значит? Я понимаю, мы можем это фиксировать. Что это значит?
То есть музыка становится музыкой, равно как и речь становится речью не в ухе — здесь это физический сигнал, — а в мозгу, в подготовленном мозгу. Если мы не знаем этого языка, то у нас ничего и не происходит, он остается физическим звуком. Если мы не знаем этого типа музыки, скажем, я не знаю индийской музыки совершенно, то мне все равно, я не могу расшифровать. У меня нет ключа.
Одним словом, звук становится музыкой в мозгу. Поэтому ваш вопрос, вот который вы задали: как это может быть? Это не одна Нобелевская премия, а десять сразу. Или сто сразу.
Если бы мы могли ответить, как это может быть? Там же мы все что... Виктор Лошак: Можно за вопрос какую-то небольшую премию тоже? Само собой.
Это самый жгучий, это самый центральный вопрос, который вы задали. Что там происходит? Цитирую Ивана Михайловича Сеченова, между прочим, который написал больше 150 лет тому назад: «Мозгу все равно», — вот почти цитатно говорю. Это вообще совершенно убийственные слова.
Во-первых, Сеченов не мог этого знать. Сейчас у нас есть томографы... Виктор Лошак: То есть, это тоже интуиция? Это слова гения.
Он как-то это унюхал. Но сейчас, почему я говорю: у нас есть томографы. Вот, скажем, можно человека закатить в стиральную машину под названием функциональный магнитно-резонансный томограф и сказать. И, предположим, этот человек — теннисист или ну, не обязательно профессионал, но хорошо играющий в теннис.
И сказать ему: «Представляйте себе, как вы отбиваете такой-то мяч». Он ничего не делает, он только... Виктор Лошак: Представляет. Татьяна Черниговская: Картина, которую мы увидим, будет такая же, как если бы он действительно отбивал этот мяч.
Из этого страшные следствия. А именно: мы можем мозгу доверять? Может, он все это придумал? Вы — моя галлюцинация, к примеру.
И вся студия — моя галлюцинация. А вот мне никто не докажет, что это не так. Потому что доказать нельзя. Я студентам голову морочу, такие вопросы задаю.
Они говорят... Ну они думают же, что они меня сейчас поймают. Они говорят: «А мы сейчас подойдем там и вас ущипнем». Я весело смеюсь и говорю: «Это находится внутри моей галлюцинации вместе со всеми вами, университетом, Петербургом, Землей, Млечным Путем».
Виктор Лошак: Хочу еще одну вашу цитату. Огромный труд». Вы знаете, я прочел, и мне полегчало. Потому что моя теория как человека, который долго работал в газетах, была в том, что есть газеты для тех, кто умеет читать, и есть газеты для тех, кто умеет думать.
Татьяна Черниговская: Это так. Знаете, я перевалю ответственность за это, под чем я подписываюсь, но все-таки такие выдающиеся мыслители, как Мамардашвили и Пятигорский, они и вместе, потому что у них есть совместные статьи, и порознь не раз писали, что: думанье, так сказать, — это огромный труд и напряжение всего организма, даже они иногда пишут. То есть это максимально... Потому что тебя все время...
Мы же как думающие люди, мы это знаем, — тебя уводит. Тебе надо... Вот очень сложная вещь. Тебе надо здесь быть сейчас, вот в этой линии, размышляя.
А тебя сюда утащило, сюда. Там: надо выпить чаю. Ой, надо позвонить. Вот держаться на этой дорожке чрезвычайно трудно.
Татьяна Черниговская
Татьяна Черниговская. Татьяна Черниговская. Московскому Дому Книги В дни работы “Читательской Ассамблеи Содружества”, которая прошла 18 сентября в Москве, Заслуженный деятель науки РФ, профессор, ученый в области нейронауки и психолингвистики Татьяна Черниговская дала эксклюзивное интервью генеральному. Свежие новости и статьи по теме «Татьяна Черниговская» на Татьяна Черниговская. Татьяна Черниговская — все последние новости на сегодня, фото и видео на.
Татьяна Черниговская рассказала о дислексии у современных детей
| Нейроученый Черниговская: смысл жизни может заключаться в познании себя | Интервью с Татьяной Черниговской. |
| Интервью Татьяны Черниговской радио «Петербург» | Главная» Новости» Черниговская последние выступления. |
| Татьяна Черниговская - Зачем вселенной существа, которые мыслят | Интервью Татьяны Черниговской. Татьяна Черниговская и Николай Усков обсудили мат в русском языке, жизнь до 140 лет, киборгов и восстание машин, наше общее психическое здоровье, а также мужской и женский мозг. |
«Это наша последняя весна»: Черниговская предупредила, что случится в этом году
Но я очень сочувствую этим людям… — Это временный минус с точки зрения качества образования? Нет, не временный. Потому что те, кто оставляют профессию из-за неспособности вписаться так глубоко в цифровую реальность, это часто люди-бриллианты. Такой класс профессионализма, который дальше уже недостижим. Люди с огромным практическим и научным опытом. Планка падает. Но за исключением абсолютных исключений. Есть люди, вне зависимости от возраста и специальности, которые осваивают другие области знаний. Но есть условный специалист по древним рукописям, или читает по-шумерски, а таких, как он, во всём мире 4 человека, или 3, и скоро может стать 2. Вот он сидит вне компьютеров со своей клинописью, и он бесценен! Нет цены.
И если у таких людей исчезают ученики, то это совсем плохо… Бриллианты ведь не коробками меряются. Надо сохранять таких людей. Если мы не сохраним учеников для таких профессионалов, то можем оказаться в ситуации, о которой мне много лет назад в Тарту сказал мой друг — американский профессор. А именно — мы столкнёмся с тем, что мы уже умели читать египетские папирусы, теперь всё расшифровано, но больше нет тех, кто знает, как читать. Не может статистика применяться к личностям уровня Дюрера, Эйнштейна, Нильса Бора и так далее. Поэтому если мы теряем их из-за их неспособности правильно оформить табличку, то придурки мы! Двигаемся к этому? Запахло Дарвином. Совсем уж естественный отбор пошёл… Причём и социально, и идеологически. Конечно, можно продолжать играть в этот идиотизм политкорректный.
Но геном от генома отличается. Извините за пошлость, ведь это известно со школы каждому. Утром расшумелась сама с собой. Как быть, например, с ДНК дальше? Там же белок! Почему белок, а не чернок? Уже и ход белыми в шахматах проблема, говорят американисты. Белые грибы? Великое поле для шуток. Если мы не хотим заниматься самоедством, то надо понимать, что мы сами себя в итоге сожрём в том идиотизме, в котором мы сегодня крутимся.
Посмотрите на мир. Всё происходит одновременно. Я бы сказала, что планета показывает нам, кто на самом деле хозяин в доме. Человек захлебывается. Часть мира горит так, что непонятно, куда бежать. Часть мира трясёт от землетрясений и цунами. Мелкие реки становятся крупными. Полностью все спятили с политкорректностью! И так далее. Плюс ко всему биология.
С которой не может справиться вся наука Земли. Такие все крутые, венцы природы. И что? Природа отвечает. И показывает наше место. У людей вообще будут человеческие качества, если они будут всё время сидеть в Сети? При встрече с другим человеком они могут элементарно испугаться. Не будут знать, что это такое. Дети ещё планируются, будут завтра рождаться? А флирт ещё планируется?
Не в Сети. Подозреваю, что об этом пока знают все. Кроме того, очень изменится профессиональная среда — вся вообще. Масса специальностей отомрёт. Куда-то денутся эти люди... Полагается говорить, что все переучатся и будут креативно мыслить. У меня есть большие сомнения, что все смогут переучиться. Что с этим делать, на самом деле непонятно… — Всё новое если не прекрасно однозначно, то точно не без позитива. Что, кроме неприятностей, пандемия нам подарила? Работаю я сама на себя.
У меня есть тут компьютер. Я одновременно могу заниматься массой разных вещей. Хорошая экономия времени. Пеку пироги. Недавно пекла с лисичками. До этого с яблоками и с брусникой. И это параллельно с работой! Я вообще люблю делать много дел одновременно. Но я преподаватель. Я хочу личного общения со своими студентами.
И они хотят. Они чуть не плачут. Хотят живого. Драйв совсем не тот. Кураж совсем не тот. Студенты могут и на дачу приехать, те, кто почти плачет, те, кто те самые ученики. Можем такое прогнозировать. И, на мой взгляд, это очень хорошее известие.
Однако к тому, что мы запоминаем, мы относимся более легкомысленно. Важно помнить, что любая полученная информация меняет нейросети нашего мозга. В какую сторону? Выбирать только вам! Старайтесь смотреть хорошее кино, читать «сложные» книги, посвященные современной науке. Мозг не забывает ничего конечно, если человек не страдает каким-либо нейродегенеративным заболеванием. А значит, важно ответственно относиться к тому, что вы в него «загружаете». У вас есть свободное время? Отдайте предпочтение не очередному бульварному детективу, а классике! Развитие осознанности Часто люди живут по инерции, не задумываясь над тем, зачем они пришли в этот мир. Конечно, такой вопрос не совсем корректен: о смысле жизни написано много, однако однозначного ответа никто так и не нашел. Тем не менее, вы должны осознать, что живете один раз, и второй жизни у вас не будет. Психологи описывают «синдром отложенной жизни». Родители говорят ребенку, что он должен хорошо учиться, чтобы стать успешным в университете. Студенты полагают, что стоит им получить высшее образование, начнется другая, более интересная жизнь.
Какую информацию наш мозг не хранит 1:02:30 — Что происходит с нашим мозгом во сне? Почему врут честные люди 1:13:02 — Наш мир — только биологический? Есть ли что-то на том свете?
Мы знаем, что вещие сны есть. Объяснения этому нету, но это близко к тому, о чем вы говорите. Но они есть! Вот что с этим делать? Виктор Лошак: А как вы это можете доказать? Татьяна Черниговская: Примеры тех людей, которые не врут. Знаете, я вот с нескольких концов могу подойти к вашей этой истории. Я люблю в последнее время читать мемуары, дневники и так далее. Я всегда любила, но в последнее время я особенно это люблю. И интересно читать из тех областей, которые как бы тебе не близки. Ну, например, диалоги Нильса Бора и Эйнштейна. Ну совсем не моя область. Но на что-то там натыкаешься, по этой тропинке ходишь? Например, Нильс Бор Эйнштейну говорит: «Нет, нет. Ты не думаешь. Ты просто мыслишь логично». Делаю эффектную паузу. Если бы это говорил художник или музыкант ученому, я бы даже внимания не обратила, потому что это ожидаемо. Но это говорит один нобелевский лауреат по физике другому нобелевскому лауреату по физике. И он его укоряет, тут же укор. Он его укоряет в том, что тот слишком прямолинеен, что он вот этот вот высчитывает, высчитывает, высчитывает, а есть другие подходы. И открытия вот здесь лежат. Открытие логарифмической линейкой никто не сделал. Даже если эта логарифмическая линейка — суперкомпьютер. Потому что это то же самое. Без него, возможно, сейчас нельзя обойтись во многих областях, ну, в генетике, например. Ну просто огромные вычисления нужны. Но это подготовительная работа. А дальше выходит какой-нибудь безумец, который три ночи не спал и который говорит: «Что это? Что это? Вот это что! Вот как он, спрашивается, его сделал? Это, во-первых, вот этот расслабленный, как я выразилась, мозг. Он в каком-то таком состоянии, почти хаотическом, недисциплинированном. Если его начать в дисциплину вводить, испортишь всю картину. Кроме того, уж раз про Эйнштейна, я 100 раз приводила пример, но уместно сейчас. Эйнштейн писал: «Интуиция — священный дар». Еще раз повторяю: это пишет физик. Значит, интуиция играет первую, главную роль, а разум потом подходит. Виктор Лошак: Интуиция есть у всякого человека? Татьяна Черниговская: Думаю, что нет. Но доказать я этого не могу. Может быть, она в каком-то микроварианте и есть, и он сам об этом даже не знает. Виктор Лошак: Еще один вопрос обывателя. Татьяна Черниговская: Все бы такие обыватели. Виктор Лошак: Я как человек могу понять творчество писателя, творчество художника, архитектора, наверное. Я абсолютно не могу понять творчество композитора. Что происходит? Татьяна Черниговская: Ой, не говорите! Вот, поскольку мне интересно стало, я стала читать то, что называется Cognitive neuroscience in music — когнитивная нейронаука у музыки. И у нас этим просто не занимается никто, прямо говорю. А в других странах занимаются с разной степенью успешности, но кое-что написано. Что я вам хочу сказать? Поскольку начиталась, наелась, то меня много вещей поразило. Например, вещь, о которой я могла бы и сама догадаться, но почему-то не догадалась. Я всегда думала: хорошо, вот Бетховен, он же рано слух потерял. Татьяна Черниговская: Вот. И я думаю: ну как же он музыку-то писал, потерявши слух? А теперь... А ответ гораздо проще. И я могла бы догадаться, но не догадалась. Извините за такое хулиганство даже, в некотором смысле ему как композитору от этого стало даже лучше — ему не мешали внешние звуки. У него то, что звучит, звучит в мозгу. Свидетельством этого косвенным является так называемые музыкальные галлюцинации, которые бывают у людей с нарушениями мозговыми: с временными или с большими — это уже другой вопрос. И они настолько, вот эта музыка в голове, она настолько явная, что масса примеров описана врачами. Я же говорю: почитала. Когда человек физически начинает искать источник звука, он начинает смотреть, не идет ли звук из телефона, не включен ли телевизор. По помещению ходит, ищет, откуда может быть звук. А звука нет вообще. Более того, он почти глухой. Ведь что происходит? Вот когда идет звук, идет звуковой поток это пока что это физическая вещь, ничего не происходит , идет волна, которая бьет по барабанной перепонке. И дальше начинается в среднем ухе, клетки там определенные есть, идет обработка. Виктор Лошак: Да, да, да. Татьяна Черниговская: Обработка уже длины, частоты, высоты — вот это происходит здесь, не в мозгу. Дальше это поступает на слуховой нерв. И с этого момента это электрический импульс. Ох, дорого я бы отдала для того, чтоб понять: а вообще, что это значит? Я понимаю, мы можем это фиксировать. Что это значит? То есть музыка становится музыкой, равно как и речь становится речью не в ухе — здесь это физический сигнал, — а в мозгу, в подготовленном мозгу. Если мы не знаем этого языка, то у нас ничего и не происходит, он остается физическим звуком. Если мы не знаем этого типа музыки, скажем, я не знаю индийской музыки совершенно, то мне все равно, я не могу расшифровать. У меня нет ключа. Одним словом, звук становится музыкой в мозгу. Поэтому ваш вопрос, вот который вы задали: как это может быть? Это не одна Нобелевская премия, а десять сразу. Или сто сразу. Если бы мы могли ответить, как это может быть? Там же мы все что... Виктор Лошак: Можно за вопрос какую-то небольшую премию тоже? Само собой. Это самый жгучий, это самый центральный вопрос, который вы задали. Что там происходит? Цитирую Ивана Михайловича Сеченова, между прочим, который написал больше 150 лет тому назад: «Мозгу все равно», — вот почти цитатно говорю. Это вообще совершенно убийственные слова. Во-первых, Сеченов не мог этого знать. Сейчас у нас есть томографы... Виктор Лошак: То есть, это тоже интуиция? Это слова гения. Он как-то это унюхал. Но сейчас, почему я говорю: у нас есть томографы. Вот, скажем, можно человека закатить в стиральную машину под названием функциональный магнитно-резонансный томограф и сказать. И, предположим, этот человек — теннисист или ну, не обязательно профессионал, но хорошо играющий в теннис. И сказать ему: «Представляйте себе, как вы отбиваете такой-то мяч». Он ничего не делает, он только... Виктор Лошак: Представляет. Татьяна Черниговская: Картина, которую мы увидим, будет такая же, как если бы он действительно отбивал этот мяч. Из этого страшные следствия. А именно: мы можем мозгу доверять? Может, он все это придумал? Вы — моя галлюцинация, к примеру. И вся студия — моя галлюцинация. А вот мне никто не докажет, что это не так. Потому что доказать нельзя. Я студентам голову морочу, такие вопросы задаю. Они говорят... Ну они думают же, что они меня сейчас поймают. Они говорят: «А мы сейчас подойдем там и вас ущипнем». Я весело смеюсь и говорю: «Это находится внутри моей галлюцинации вместе со всеми вами, университетом, Петербургом, Землей, Млечным Путем». Виктор Лошак: Хочу еще одну вашу цитату. Огромный труд». Вы знаете, я прочел, и мне полегчало. Потому что моя теория как человека, который долго работал в газетах, была в том, что есть газеты для тех, кто умеет читать, и есть газеты для тех, кто умеет думать. Татьяна Черниговская: Это так. Знаете, я перевалю ответственность за это, под чем я подписываюсь, но все-таки такие выдающиеся мыслители, как Мамардашвили и Пятигорский, они и вместе, потому что у них есть совместные статьи, и порознь не раз писали, что: думанье, так сказать, — это огромный труд и напряжение всего организма, даже они иногда пишут. То есть это максимально... Потому что тебя все время... Мы же как думающие люди, мы это знаем, — тебя уводит. Тебе надо... Вот очень сложная вещь. Тебе надо здесь быть сейчас, вот в этой линии, размышляя. А тебя сюда утащило, сюда. Там: надо выпить чаю. Ой, надо позвонить. Вот держаться на этой дорожке чрезвычайно трудно. И я уверена, что если в этот момент опять же вот фиксировать то, что происходит в голове, современными способами, которые у нас есть, то там это будет видно. Виктор Лошак: У Жванецкого есть, как он пишет. Он закрывает дверь. Все равно уводит, как вы рассказываете. Закрывает окно. Все равно уводит. Закрывает форточку. Остается один на один с бумагой, вот тогда только может писать. Татьяна Черниговская: Ну вот, подтверждает! Татьяна Черниговская: Это очень почему-то... Я, знаете, когда вот у меня какая-то очень сложная статья, ну вот, действительно вот... Виктор Лошак: Нужно думать? Татьяна Черниговская: Нужно думать по-настоящему, не какое слово выбрать, а по-настоящему думать далеко, — я испытываю какое-то физическое напряжение. Я вот просто чувствую, как это тяжело. Разве нет? У вас ведь было же такое? Виктор Лошак: Конечно. Татьяна Черниговская: Правда? Виктор Лошак: А вы... Это вы рассказываете, с другой стороны, о тяжелейшем для каждого человека моей профессии моменте, когда нужно сесть и заставить себя писать. Виктор Лошак: Понимаете? Все время ты уходишь, листаешь блокнот. Что-то слушаешь, кому-то звонишь. Татьяна Черниговская: А новые дела себе не придумываете? Я-то знаю, да. Виктор Лошак: Придумываются новые дела.
«Мы заперты внутри собственного мозга»
Профессор Татьяна Черниговская – известный российский нейроученый, глава Института когнитивных исследований СПбГУ, член-корреспондент РАО – посетила Первую. В своих интервью знаменитая нейропсихолог, психолингвист и глава Института когнитивных исследований СПбГУ Татьяна Черниговская часто делится своими взглядами на то, каким должно быть эффективное обучение. Татьяна Владимировна Черниговская — профессор, доктор биологических наук, доктор филологических наук, ученый в области нейронауки и психолингвистики, а также теории сознания. Академик РАО, директор Института когнитивных исследований, профессор СПбГУ, доктор биологических и филологических наук, заслуженный деятель науки России Татьяна Черниговская выступила на просветительском марафоне
Татьяна Владимировна Черниговская
Татьяна Черниговская призывает дорожить традициями вуза. Главная» Новости» Черниговская последние выступления. «Наша нейронная сеть — сложнейший механизм» — Уважаемая Татьяна Владимировна, расскажите о Вашем профессиональном пути от лингвистики до когнитивных наук. Татьяна Черниговская рассказала о трудностях обучения детей с дислексией в эфире радио «Петербург». Наш спиритуальный гуру — биолог, лингвист, семиотик и инициатор создания специализации «Психолингвистика» на базе филологического факультета СПбГУ Татьяна Черниговская — объясняет, кого возьмут в будущее. Татьяна Черниговская – российская ученая в области психолингвистики и нейронауки, занимается вопросами сознания.
2. Педагога, который передает информацию, больше не существует
- Другие новости:
- Профессор заявила о другой жизни в космосе: Космос: Наука и техника:
- О саморазвитии
- Татьяна Черниговская: как тренировать мозг, память, мышление? | Пикабу
- Эксклюзивное интервью Татьяны Черниговской
«Прогноз мой плохой. Запахло Дарвином». Профессор Черниговская о шрамах COVID-19
Forbes поговорил с Татьяной Владимировной Черниговской и расспросил о том, чем отличается «мозг миллиардера», как вырастить ребенка-лидера и в чем заключается счастье (оказалось, что все же не в деньгах). В интервью РИА «Новости» Татьяна Черниговская, глава Института когнитивных исследований СПбГУ, член-корреспондент РАО, профессор, в ответ на вопрос о самом важном выводе из общения с Далай-ламой и другими буддийскими монахами-учеными сказала. Главная» Новости» Черниговская выступления.
Время эксперта. Татьяна Черниговская
А человек думает, пока он читает. И чем медленнее он думает, тем лучше. Значит, он больше понял. Он вам на скорость прочел, а дальше задайте ему вопрос: про что это было?
Вам будет интересно услышать ответ. А ответа не будет. О детях-инопланетянах Дети — инопланетяне, которые к нам прибыли, и мы должны с ними познакомиться.
И это абсолютно серьезно. Мы должны понять, кто перед нами. Он способный или нет?
Медленный или быстрый? Сова или жаворонок? Он любит быть на поверхности, на публике?
Он любит аплодисменты, чтобы все его хвалили? Или он хочет одного — чтобы он сел в кресло и там лампа горела в темном углу, и он, обняв мишку, сидел бы и думал или листал книжку с картинками, только, чтобы все исчезли. Это разный психофизиологический тип.
Из того, что он медленный, следует только то, что он медленный. Медленный — это не значит, ниже рангом, это не значит глупее, это не значит менее способный. Читайте также: 9 характеристик, которые формируют личность ребенка О роли педагога Нет человека на планете важнее, чем учитель и врач.
Нет никого, кто с этим может сравниться. Потому что учитель делает людей, а врач их спасает. Поэтому в школах должны преподавать не те, кто имеет «тройки» по всем предметам и его не взяли в аспирантуру.
И зачем. Почему мозг нас обманывает 58:59 — Почему мы что-то не помним? Какую информацию наш мозг не хранит 1:02:30 — Что происходит с нашим мозгом во сне?
Поначалу я, конечно, отбивалась всеми четырьмя копытами от идеи делать такой курс, потому что знаю, сколько усилий стоит сделать подобный проект хорошо. Но я довольна результатом.
Впереди «чудесное» — в кавычках — время. Несколько месяцев над ним работала профессиональная университетская команда: звукооператоры, редакторы, режиссер. Благодаря моим научным и дружеским связям, лекции по всем областям нейролингвистики, например, о дислексии, о том, как дети обучаются первому и второму языку, о том, как мозговые механизмы обеспечивают язык, читают не только наши специалисты, но и известные в своих областях профессора из Америки, Норвегии, Финляндии. И курс получился очень красивым — над ним работала компьютерный дизайнер Ардак Муканова, выпускница факультета искусств СПбГУ, деканом которого является Валерий Гергиев. Там мозги на картинках крутятся, пояснения появляются, зоны выделяются — очень здорово!
Есть, конечно, обратная сторона у дистанционных занятий — драйв не тот, что при личном общении. Особенно у преподавателей такого типа, как я, которые, скажем так, ведут себя живо... Эту живость нельзя передать дистанционно. Я же вижу, что в аудитории происходит: заражаются все! Это тоже вирус, но полезный: глаза горят, эмоции через край — на расстоянии такое не делается.
К пандемии коронавируса нас привела гордыня Как мы вообще попали в этот новый мир? В нашем мире стало доминировать право сильного, право двора: у кого кулак побольше, тот и выиграл. Стоило развиваться великой человеческой цивилизации, создавшей немыслимые шедевры, чтобы в итоге дело кончилось тем, что «я хозяин, потому что я сейчас тебе дам в лоб! Это касается как отношений между людьми, так и отношений между странами. Должны быть правила.
Юрий Михайлович Лотман писал: «Культура — это система запретов». От простых «не сморкайся за обедом» и «не толкайся локтями» до сложных этических принципов. И эти этические принципы оказались разрушены. Кулак против культуры. Если ценность старого мира в том, что важнее тот, у кого губная помада дороже, тогда поделом ему и досталось.
А на что нам ориентироваться? Философы, например, ссылались на золотой век. Он вообще когда-нибудь был? Примет этого полно — многие из них у меня на полках стоят: великая литература, великая философия, великая музыка, великое кино, великая живопись. Все это и нужно изучать.
Сергей Петрович Капица, с которым я имела счастье подолгу разговаривать, утверждал, что образование должно перейти от запоминания к пониманию — тогда и откроются новые смыслы. А сооснователь петербургской классической гимназии Лев Лурье объяснил, почему их школьникам преподают латынь и греческий, хотя ясно, что они не будут заниматься античной литературой или историей. Детей учат мышлению и правилам, для того чтобы они подчинились закону. Что касается золотого века, то я бы так ответила: всегда было все.
Юрий Михайлович Лотман писал: «Культура — это система запретов». От простых «не сморкайся за обедом» и «не толкайся локтями» до сложных этических принципов. И эти этические принципы оказались разрушены.
Кулак против культуры. Если ценность старого мира в том, что важнее тот, у кого губная помада дороже, тогда поделом ему и досталось. А на что нам ориентироваться? Философы, например, ссылались на золотой век. Он вообще когда-нибудь был? Примет этого полно — многие из них у меня на полках стоят: великая литература, великая философия, великая музыка, великое кино, великая живопись. Все это и нужно изучать.
Сергей Петрович Капица, с которым я имела счастье подолгу разговаривать, утверждал, что образование должно перейти от запоминания к пониманию — тогда и откроются новые смыслы. А сооснователь петербургской классической гимназии Лев Лурье объяснил, почему их школьникам преподают латынь и греческий, хотя ясно, что они не будут заниматься античной литературой или историей. Детей учат мышлению и правилам, для того чтобы они подчинились закону. Что касается золотого века, то я бы так ответила: всегда было все. Одновременно существовало и хорошее, и плохое. Например, спартанцы: с одной стороны, общество победителей, с другой — они не подходящих по жестко заданным параметрам детей со скал бросали. У спартанцев и исследователей генома, кажется, есть много общего.
Ученые-генетики ставят перед нами сложные этические вопросы, на которые мы пока не знаем, как ответить. Или знаем? Мы подобное уже проходили. Была наука евгеника, изначальной идеей которой было улучшение генома, то есть избавление человечества от плохих генов. Но ее в итоге превратили в чудовищный эксперимент. Смотрите, что происходит сейчас: вот написано у человека в геноме, что вероятна шизофрения, мы влезем, немного поковыряем — и не будет у него никакой шизофрении... Гордыня наша, которая, кстати, и привела нас к пандемии коронавируса, убеждена, что мы про этот геном знаем все.
А это не так. Исправив один кусочек, мы такое можем натворить! Вы уверены, что влезая в микромир с кувалдой ничего там не напортите? Может, стоит поскромнее себя вести? С искусственным интеллектом тоже? Я много общаюсь с профильными учеными, не то чтобы я из-под пня вылезла и боюсь робота-пылесоса. Специалисты, у которых не просто отвертки в руках, но еще и мозги в голове есть, всерьез опасаются, что когда мы доиграемся до того, что эта зараза электронная станет самообучающейся, мы с ней конкурировать не сможем.
Зачем вселенной существа, которые мыслят
Татьяна Черниговская активно занимается популяризацией науки, регулярно выступая с лекциями, статьями и интервью в ведущих СМИ. Татьяна Черниговская — все новости о персоне на сайте издания Выходные в Петербурге: фестивали, мастер-классы и большой детский праздник. Нейролингвиста, доктора физиологии и теории языка, член-корреспондента РАО, профессора Татьяну Черниговскую уговорить на интервью непросто.
Проверено экспертами
- Ученая предупредила об опасности для человечества искусственного интеллекта и нейросетей
- Татьяна Черниговская: как тренировать мозг, память, мышление? | Пикабу
- Эксклюзивное интервью Татьяны Черниговской
- Татьяна Черниговская: «Bce человечество спятило»