Монолог сильной женщины, привыкшей отвечать за свои еще 11 фото. Участие в юмористических проектах ТНТ навело комика на мысль о создании собственного шоу, которое быстро «выстрелило» — с первого же сезона «Женский стендап» полюбился зрителям. Мы пригласили в студию женщин, каждая из которых, говоря простым языком, ходила налево — разными путями, по разным причинам, это привело к различным результатам.
Открытый показ литературно-драматической композиции «Монолог женщины» состоялся в Южнопортовом
При согласованном использовании материалов сайта необходима ссылка на ресурс. Код для вставки видео в блоги и другие ресурсы, размещенный на нашем сайте, можно использовать без согласования. Онлайн-трансляция эфирного потока в сети интернет без согласования строго запрещена.
Как и в любви... Ожидайте, скачивания книги скоро начнется.
Это может занять несколько минут.
Так хорошо было, хоть и без горячей воды. По качеству жизни было плохо, а по ощущениям — очень здорово. А что нам, детям, объяснять? Мы не знали, что может быть вода. Нас с сестрой мыли в тазике, кипятили воду. Раз в неделю — баня», — делилась артистка в интервью на Fametime TV. Когда семья перебралась в трехкомнатную квартиру в панельном доме, дети не сразу осознали, что у них будут собственные ванная и кухня. Сейчас Ирина вспоминает те времена с улыбкой, ведь благодаря успехам в карьере она сумела приобрести жилье в Москве за 11 миллионов рублей.
Но что потеряла комик по пути? Основательница «Женского стендапа» Можно сказать, что Ирина продолжила семейную династию: ее дедушка в свое время ставил танцы для одной из команд КВН Юмор появился в жизни Ирины, когда она поступила в Нижегородский государственный лингвистический университет: в свободное от изучения английского и французского время студентка занималась КВН, писала шутки и монологи. Правда, впечатление о «Клубе…» у Мягковой сложилось двоякое — в одном интервью она обмолвилась, что парни относились к девушкам как к увеселительному компоненту, девочкам для банкетов, а на одно празднование даже позвали даму легкого поведения, с которой уединялись по очереди, что немало шокировало 19-летнюю блондинку. Ира полагала, что юмор станет для нее лишь хобби, ведь впереди ждала престижная работа по профессии. Все изменилось, когда Мягкова решилась на участие в «Открытом микрофоне»: оказалось, что творчество еще и может приносить деньги. Затем последовали «Смех без правил» и «Убойная лига», а потом и «Comedy баттл», где Ирина сперва провалилась, а в следующем сезоне победила и сильно впечатлила Юлию Ахмедову. Артистка на «Comedy баттл» Мягкова подружилась с Зоей Яровицыной, и вместе девушки придумали формат женского стендапа, решив открыть отдельное шоу. Идею предложили креативному продюсеру ТНТ Вячеславу Дусмухаметову, тот ее согласовал, однако сразу запустить проект не получилось: два года комики писали материал для первого сезона.
Самому не смешно? Что — третий? Мне ли не знать! Гол забили третий. Да ну, не может быть! Ты же орал, что мы всех порвём! Щас, щас, вспомню... И кто теперь Тузик? Опять ему не смешно. Вот же не повезло тебе со мной, бедный ты мой. Глупая, да ещё и без чувства юмора. Дай по головке поглажу, не плачь, не плачь... Что, опять не смешно? Ну да, тебе смешно, только когда другие бабы шутят. А уж, когда Галка, чё-нить брякнет, так ты прямо заливаешься... Смотри, не лопни. С кем? С Испанией теперь? Ну если вас эти уделали, то те, тем более в асфальт закатают. Кстати, об асфальте... Ты второй год обещаешь меня с детишками в Испанию отправить, и? Ну что замолчал? Я, между прочим, уже второй год испанский язык учу, в надежде, что не зря.
Войти на сайт
Четыре очаровательные ведущие вместе с гостями программы берут определенные темы и ищут на просторах всемирной сети наиболее интересные вопросы пользователей женского пола и. Выдающиеся женщины современности (не всегда известные широкой аудитории) говорят о себе, о своих взглядах на жизнь, личном опыте, семье, достижениях. Бог покарал меня за женскую распущенность лишением дорогой покупки и злобным блеском мужских глаз. Надия Черкасова, председатель комитета по развитию женского предпринимательства Опоры РоссииКогда ты развит на все 360 градусов, тогда это и есть успех.
Эстрадный монолог от женского лица для экзамена
И весь сказ.
Помогли и блогеры, и музыканты, и спортсмены. В том числе один из игроков сборной России по футболу, который играет за границей. Я просто не знаю, насколько корректно называть всех, кто переводил деньги. Коллегу Диму Шнякина могу отметить, потому что он публично разыграл футболку Дзюбы и перевёл вырученную 51 тысячу рублей. Я долго думал, делать ли мне видео для YouTube. Такое ведь могут воспринять как хайп, но это точно не он. Мне кажется, чем больше людей узнает о наводнении, тем лучше.
Печально видеть, когда люди постят про сильные дожди в Дубае, но не обращают внимания на происходящее в своей стране. Хотя я никого не осуждаю. Не могут все включаться в проблему какого-то города. У каждого своя жизнь. У меня нет наивных иллюзий. Я скорее вдохновляюсь тем, как люди в регионе стали помогать друг другу. Ситуация сложилась тяжёлая и для животных. Покидая дома, многие забирали собак, но кто-то спасал себя и материальные ценности.
Люди иногда шокируют своим поведением. Я просто не знаю, как можно оставить собаку. Наверное, кто-то привязывал её и думал, что вернётся за ней, а вода прибывала очень быстро, и не получалось возвращаться. Многие домашние животные утонули. Мы старались помочь приютам. А есть один парень Игорь Дуденко — он вечером работает диджеем, а днём спасает собак. Разбивает окна и достаёт животных. В специальном костюме смело лезет в эту воду.
Нужно понимать, что она отравлена, потому что проходит через трупы, могилы, грязь. Там инфекции и бактерии. Где-то прорвало канализацию, и в некоторых микрорайонах этим всем пахнут дома. И пока вода не уйдёт, ты не можешь чистить дом. Я читал, что сейчас в Оренбург завезли 70 тысяч доз вакцины от гепатита А. Просить деньги было достаточно неловко. Я впервые в жизни таким занимался. Люди, которые постоянно занимаются благотворительностью — они, блин, просто герои.
Ее смерть меня сильно пошатнула, буквально застала врасплох, это был удар по моему моральному состоянию, концентрации. Хотя уже сейчас я понимаю, что можно было бы заранее подготовиться, объяснить себе, что такой исход тоже возможен. Но я была совершенно к этому не готова. Когда сестры не стало, я была беременна четвертым ребенком, а мой блог заблокировали из-за высокой активности — всё навалилось одновременно. Но я понимала, что выхода нет, что нужно брать себя в руки и сыновьям сестры нужна помощь.
Ответственность увеличилась во много раз: выходило, в скором времени у меня будет шестеро детей. С сестрой мы не обсуждали, что будет с детьми, если она не справится с заболеванием. Однако, когда всё случилось, я сразу поняла, что детей нужно забрать к нам. Муж разделял мои мысли по этому поводу — решение далось нам легко. А вот разобраться, куда идти и как всё это оформлять, было уже сложнее.
Решать вопросы по опеке было непросто еще и из-за того, что мы с детьми жили в разных городах: они были в Ставрополе, а мы в Саратове. Вите на тот момент было 16, а Кириллу — 12 лет. Оказалось, что я ошибалась. Во-первых, дети воспитывались в другой семье, там у них были свои правила. Во-вторых, мы с сестрой хоть и были близки, жили все-таки в разных регионах.
Из-за расстояния мы с племянниками виделись не очень часто. Нам пришлось заново знакомиться, учиться взаимодействовать. Мне потребовалось время, чтобы понять, какой характер у этих детей, как они вообще себя ведут. Я никогда не воспитывала взрослых детей, моим старшим на тот момент было по 3 года. У меня, возможно, тогда еще не хватало жизненного опыта.
Легкости и позитива в первый год нашей совместной жизни было мало.
Иногда ночью проснусь и думаю, господи, ну почему я выжила и почему живая? Сколько немцы надо мной издевались, а я живая. Раз был случай, не приведи бог, фашисты поставили нас с детьми и наших пленных солдат в шеренгу. Заставили нас ямки копать для себя и для детей своих. Веришь, ничего страшней на свете нету, чем копать могилу своему живому ребенку. Зубы стучали от страха. Плачет… Через одного подходили и расстреливали. Я думала, что вот она, смертонька, детей отворачивала, чтобы они хоть не видели, как им в лицо стрелять будут. Они подошли к моей свекровке, которая рядом стояла, и хотели ее выводить из шеренги.
Я в ноги им - упала вместе с детьми, стала их за сапоги хватать, кричала, что то мама моя. Они нас не убили в тот день. Потом, когда мы, оставшиеся в живых, еле переставляли ноги, возвращались в свой поселок, ко мне подошли две женщины, одна из них обняла меня и говорит: "Милая, ты сберегла жизнь человека, тебе Господь за это продлит жизнь! Вот запомни мои слова…" Ну, неужели правда?!. Нас, молодых, немцы закрывали в амбар от детей и по нескольку дней не выпускали… Мы на стенку лезли от крика! Ой, вспоминать не могу… Плачет. Однажды в Германию нас гнали Брянским лесом, как собак, били люто нагайками. Но не догнали. Наши отбили… Мне до сих пор снится один и тот же сон, как фугаски с криком летят на нас. Звук у них такой противный был, аж сердце заходилось от него.
Как фугаска, бывало, летит, я всех детей накрою, сама сверху и думаю: господи, отведи, а если попадет, то пусть меня, верхнюю, побьет. А детей оставит. Так и молилась. Васю своего я на фронт не провожала, он служил в армии, в городе Витебске. Оттуда его на войну и забрали. Письма от него приходили редко, потом вообще перестали. Я носки и рукавицы вязала и все туда отправляла. Когда немцы отступали, они весь наш поселочек спалили, я в это время с детьми в Брянском лесу ховалась.
Женские монологи-жалобы и способы противостояния им
В то время набирали женщин хлеб жать на Украину, там немцев прогнали, а хлеба осыпались, их некому было убирать. Ну я и решилась. Голод страшный, детей кормить нечем было. Деток оставила на свекруху и поехала.
Я в день там по полторы нормы вырабатывала. Хлебушка привезла домой маленько. Везла в старых кальсонах, в гачи насыпала, на шею повесила и везла на себе.
Да еще боялась уснуть, чтобы фулюганы не отняли. Те кальсоны с зерном были настоящим счастьем. Папа сделал жернова, зерно крутили, хлебушек пекли с липой пополам, а с отрубей варили кулеш.
Молодых листьев липы в хлеб добавляли, зерно экономили, вот такой был у нас хлебушек. А потом, когда зерно кончилось, с одной липы хлеб пекли, листья помелем и лепешки делали. Плакали, но ели… Муж мой вернулся с фронта самый последний, я даже не думала, что он вернется.
Надежду потеряла, грешница… А он долго в госпитале лежал. Почтальонку боялись уже, как увидишь, что к твоему дому поворачивает, замираешь. Слышишь крик, бабы и дети голосят, значит, похоронку принесли.
А дети все равно выбегали на дорогу, все папку ждали… Как-то моя Наташка выскочила на дорогу, а ей одна девчонка кричит: "Твой папка вернулся! Раненый, худой, в военной форме с медалями. Вася из лесу бревнышки возил, так потом и хатку построили.
Я и сегодня картины про войну смотреть не могу, сердце заходится. Но то, что показывают, это не настоящая война. Так, кусочки.
Если бы показать настоящую, то ни одно бы сердце не выдержало. Я, детка, когда по телевизору слышу, как немцы сегодня нас учат жить, и говорят, что мы делаем правильно, а что неправильно, то крестюсь и думаю: ну, господи, как же у них язык поворачивается? Их деды и отцы на нашей земле такое горе сотворили, даже подумать страшно.
Ну мы же еще живы! Помним все!..
Это может занять несколько минут. Версия для слабовидящих.
Почему именно я? Десять лет я проработала в отделе новостей газеты «Кубанские новости». Ушла в декрет. Родила двоих детей. В декрете продолжала поддерживать спортивную форму.
В детстве, юности я прыгала на батуте. Выполнила норму мастера спорта. Стала призером чемпионата России по синхронным прыжкам. Закончив спортивную карьеру, я продолжала посещать спортзал. В 2013 году у меня онемел кусочек большого пальца. Я продолжала тренироваться. Врачи поставили диагноз: межпозвоночная грыжа. Вскоре стала побаливать мышца. Сделали мне УЗИ, сказали: гематома, скоро пройдет. Не проходило.
Становилось все хуже и хуже. Следующий диагноз — как приговор: саркома мягких тканей Юинга, проще говоря, рак мышцы. Четвертая, последняя перед концом стадия. Что со мной произошло? В группу риска я не входи- ла: никогда не брала в рот спиртного, не выкурила за всю жизнь ни одной сигареты. Саркома Юинга — это болезнь детей и подростков. И надо же, это случилось именно со мной. Мне сказали: «Жить тебе осталось максимум четыре месяца». У меня была семья, достаток, дети, мне было за 30 — для женщины счастливая пора. В одночасье все это осталось за кадром, а впереди — темнота.
Когда я заходила во врачебный кабинет, врачи смотрели на меня так, будто меня уже нет на этом свете. И это меня сильно разозлило. Мой тренер мне часто говорил: «Нет слова «не могу», есть слово «не хочу». Я начала борьбу за свою жизнь. Посмотрела на своих детей и подумала: «Я буду жить» 2015 год. Боли стали невыносимыми. Я не спала ночами. Нога вообще перестала функционировать. Я не знала, как мне быть, что делать. Посмотрела на своих детей и решила: «Я буду жить».
Позвонила в Москву своему другу, врачу-онкологу, и произнесла только одну фразу: «Саша, спаси меня, я умираю». С Александром Грицкевичем я познакомилась, когда мне было чуть за двадцать. Мой первый репортаж в «Кубанских новостях».
Запереть квартиру мне не дали. Один из них наклеил узенькую полоску бумаги украшенную печатями на дверной косяк. На улице уже ждала машина на которой «нас» довезли до городской тюрьмы.
Я раньше никогда не бывала в тюрьме, и всегда считала, что там сидят преступники, но в это утро мое наивное представление было развеяно самым печальным образом. В тюрьме уже находилось много моих знакомых литовцев, мужчин, женщин, были и дети. В течение дня на машинах подвозили все новых и новых. Наконец, под вечер, привели моего мужа. Его арестовали на работе. Никто не знал причины наших арестов.
С недоумением расспрашивали друг друга, высказывали различные предположения, гадали о своей судьбе. Теснота в тюремных камерах была страшная, а народ все прибывал и прибывал. Ни о каком отдыхе лежа можно было не думать, на деревянных нарах разместили женщин и детей, а остальные устраивались сидя на полу. Наконец, через несколько часов, нас вывели на двор, оцепленный вооруженными солдатами. Пересчитали, сверили по списку, погрузили в большие грузовики. В каждый грузовик сели несколько конвоиров и предупредили, что убьют каждого, кто осмелится хотя бы крикнуть.
Нам с мужем удалось попасть на одну машину и все время, что заняла дорога, мы не выпускали сцепленных рук. Мы не могли говорить, но наши взгляды были красноречивее нашего молчания. И я, глядя в глаза дорого мне человека, на трясущейся и отвратительно фыркающей машине, прошептала - "Клянусь». Мы не знали, куда нас везут, где, как и чем окончится для нас эта дорога. Было ясно только одно - счастливая прежняя жизнь закончилась. С любовью и болью смотрели мы в глаза друг друга, видимо предчувствуя, что это последние мгновения нашей совместной жизни.
На железнодорожной станции Ионишкис мужчин отделили и куда-то увели, а женщин и детей стали распределять по товарным вагонам, вытянувшимся на запасном пути в длинный состав. Поначалу загоняли в вагон по норме выдуманной каким-то «умником» еще царского генерального штаба - восемь лошадей или сорок человек. Поскольку лошадей среди нас не было, то загоняли по сорок человек, причем двое детей до четырнадцати лет считались за одного взрослого. Как мы роптали тогда, какими обидными словами обзывали неведомого нам царского генерала. Боже, какими наивными мы были. Эшелон простоял на станции два дня и все это время к нему подвозили новые партии несчастных.
Под конец, «царские нормы» во всех вагонах были перевыполнены, как минимум в два раза. Пока стояли на станции, раз в день давали немного хлеба и по литру воды на человека. Этой водой надо было, и утолить жажду и умыться. Пикантная подробность: тюремную парашу нам в вагоне заменяла дыра в полу, но такого небольшого размера, что попасть в нее «по снайперски» редко кому удавалось, из-за этого в вагоне стоял жуткий смрад. Не менее изощренной пыткой нашей гордости была в первое время и сама процедура «пользования» этим «сантехническим приспособлением». Полный вагон народа, а деваться не куда...
Наконец нас снова выгнали из вагона, пересчитали и затолкали обратно. Зазвенели вагонные буфера, состав дернулся, и нас повезли в неизвестность. Все плакали прощаясь с родными местами, с милой Литвой. Увидим ли мы ее еще хоть раз? Плакала и я, переживая боль, стыд, унижение, разлуку с любимым. Лишь одно чуть вселяло надежду, наши мужчины тоже едут в этом составе, значит, возможно, увидимся.
Везли нас ужасно долго и медленно. В день - из еды все та же пайка хлеба и литр воды. О том, что нас везут в Сибирь, мы стали догадываться, узнавая разными путями названия станций, где останавливался наш состав. Хоть окна вагона и были заколочены досками, перевитыми колючей проволокой, там, все же, были небольшие щели, в которые мы жадно, по очереди смотрели, пытаясь определить, где мы находимся. О том, что началась война, мы узнали, когда нас перевезли за Урал. Мы тогда еще и не догадывались, что задержись наша отправка еще на три дня и совсем по-другому обернулась наша судьба...
Наконец поезд втянулся на какую-то маленькую станцию, лязгнул буферами и остановился. С противным скрежетом отъехала в сторону вагонная дверь - «Выходи с вещами». Не вышли - выползи. Так измучались за дорогу, что сил стоять уже не было. Пересчитали, отвели от станции на десять шагов и посадили прямо в степи. За попытку к бегству будете отвечать по всей строгости советских законов» - объявил нам какой-то начальствующий военный и добавил - «Сидеть стройными рядами, не расползаться!
Спрашивают сидящих о чем-то, по-хозяйски за руки хватают, мускулы щупают. И, переговорив с конвоирами, уводят целые семьи и усаживают на грузовики. Оказалось, что это бригадиры из местных совхозов набирают так рабочую силу. Меня выбрал один «начальник», посадил с другими товарищами по несчастью в кузов старенького грузовичка и повез еще за сто километров в совхоз «Предгорный». В совхозе, которому суждено было стать местом нашего специального поселения, мне с другими женщинами предписали заниматься сельскохозяйственными работами. Мы трудились на сенокосе, на уборке зерна.
Все работы выполнялись вручную, при помощи самых примитивных инструментов, самого скверного качества. Работа начиналась рано утром с восходом солнца и продолжалась до позднего вечера. На весь совхоз было только несколько мужчин, так как все остальные были призваны на военную службу. Это были старики-инвалиды, они руководили нами. Работы было столько, что многие женщины не справлялись с установленными нормами. Платили нам за работу очень плохо.
Сейчас я уже не помню точно, сколько рублей нам начисляли за труд. Но после обязательных налогов и «добровольных» отчислений, таких, например, как «заем обороны», «красный крест» и других, оставалось совсем чуть-чуть. Кроме того, с нас как со спецпоселенцев, удерживали еще налог на содержание администрации, то есть на содержание наших тюремщиков. В течение первых трех месяцев денег нам не давали вовсе. В совхозе надо было платить за еду и, чтобы выжить, мы вынуждены были продавать часть одежды которую взяли с собой. Зная о нашем бедственном положении, по утрам на поле приезжали машины из расположенных вблизи колхозов.
Колхозники охотно давали нам хлеб, картошку, зерно в обмен на вещи которые нам удалось привезти с собой. В отличие от совхозов, где за выполненную работу платили небольшие деньги, в колхозе, тоже сельскохозяйственном предприятии, за работу, тоже очень скупо, наделяли продуктами. В совхозе «Предгорный» нас было примерно тридцать женщин на спецпоселении. Для проживания нам был выделен отдельный барак. Какой-либо специальной охраны для нас не было. Первое время по ночам приходили бригадиры и пересчитывали нас, но потом очевидно поняли, мы не убежим.
Посредине чужой страны, почти без знания языка, без документов и денег - при побеге мы не смогли бы долгое время оставаться незамеченными. Осенью, неподалеку от нашего барака, совхоз выделил для нас кусок земли под огород. Жить стало терпимее, так как можно было выращивать овощи и цветы. Земля была очень хорошая и нашими трудами дала бы большой урожай. Мы, наблюдая как живут рабочие совхоза и колхозники, очень удивлялись, как в такой богатой стране, возможна такая бедность? Попробую рассказать подробнее, как я его отыскала.
В совхозе, где я работала, на спецпоселении жили несколько женщин из Польши. И вот, что-то там повернулось в большой политике в Москве и всех поляков Советская власть освободила. К нам в совхоз, в поисках своих жен и родственниц, приехали мужчины-поляки из ближайшего города Бийска. От них я узнала, что литовских мужчин и, возможно, моего мужа, держат в большом лагере под городом Красноярском. Там они работают на тяжелых физических работах в лесу, голодают, положение их отчаянное. Поляки дали мне почтовый адрес этого лагеря.
Я сразу написала мужу письмо. Еще не получив ответа и не зная точно находится он там или нет, собрала и отправила небольшую посылку с продуктами, так как вышедшие их этого лагеря рассказали, что заключенные едят из-за голода еловую кору, многие умирают от голода и болезней. Потянулись долгие томительные недели и месяцы ожидания. И вот, наконец - долгожданное письмо от мужа. На смятом листке оберточной бумаги, свернутом особым способом, называемым русскими «треугольник», карандашом он написал по-русски о своем житье в лагере. Чувствовалось, что он хотел подбодрить меня, успокоить.
Написал, что у него все хорошо, чтобы я не беспокоилась и берегла себя. Были там еще и разные нежные слова, но их можно было только угадать, так как поверх их был оттиснут огромный фиолетовый штамп «Просмотрено цензурой». В совхозе остались лишь неизлечимо больные и женщины с грудными детьми. Вначале нас повезли на телегах запряженных лошадьми за сто километров в город Бийск. Здесь нам пришлось ждать несколько дней, пока не подвезут остальных людей намеченных к переселению. Затем, когда несколько тысяч женщин и детей разных национальностей были собраны, нас на открытых грузовиках повезли к реке Ангара.
Этап длиною в полторы тысячи километров длился примерно неделю. На ночь нас загоняли в старинные пересыльные тюрьмы с их обязательными обысками, бесконечными пересчетами и другими унижениями. Привезли нас в городок Енисейск, затолкали, в большой пароход и повезли вверх по реке Ангаре. Около двух недель мы плыли вверх по течению теснясь в трюме как селедки в бочке. Кормили на этапе как всегда скудно, хлеб да вода. Наконец пароход причалил к небольшой пристани, где нас вывели на берег.
Ну, думаем, слава Богу, добрались. Но нас снова пересчитали, погрузили на грузовые машины, оцепили конвоем и повезли дальше. Привезли нас к притоку реки Лены, а там нас вновь пароходы дожидаются. Опять пересчитали, сверили списки, исключив из них умерших по дороге, и вновь загрузили по пароходам. Но отправили нас не сразу. Примерно две недели мы, в буквальном смысле этого слова, томились в трюмах этих пароходов стоящих у причала.
Климат в центре Сибири резко континентальный. Летом жарища, а зимой морозы такие, что птицы на лету замерзают. Капитаны пароходов ругаются, вмерзнем в лед, говорят, на обратном пути. А наши начальники не торопятся, им все подвозят и подвозят: и людей подконвойных, и бревна, и доски, тюки да ящики разные. Наконец отчалили. Все шире и шире становилась река.
Вот уже противоположные берега стали невидимыми. Впереди показались острова расположенные в устье реки Лены - конечная цель нашего этапа. Около двух месяцев продолжилась наше вынужденное путешествие. В середине августа 1942 года нас выгрузили из пароходов на множество небольших островков в устье реки, на границе Северного Ледовитого океана. Несколько суток непрерывно мы разгружали с пароходов разные грузы, строительные материалы и продовольствие.
5 сильных женских монологов советского кино
Роберт РОЖДЕСТВЕНСКИЙ (1932-1994) ОЖИДАНИЕмонолог женщины М. ведь как! Открытый показ литературно-драматической композиции «Монолог женщины» состоялся в Южнопортовом. Бог покарал меня за женскую распущенность лишением дорогой покупки и злобным блеском мужских глаз. дожить до Дня Победы. Женщины" Татьяна Денесюк стала лауреатом премии "PERSONO года – 2024. Сделано в СССР" в номинации "За вклад в международную деятельность по защите прав женщин". Мы пригласили в студию женщин, каждая из которых, говоря простым языком, ходила налево — разными путями, по разным причинам, это привело к различным результатам.
Экстрасистолы любви. Монолог Женщины
Бог покарал меня за женскую распущенность лишением дорогой покупки и злобным блеском мужских глаз. Женский монолог. 18 мая 2021. Монолог женщины. В душе — актриса, а в жизни. Роберт РОЖДЕСТВЕНСКИЙ (1932-1994) ОЖИДАНИЕмонолог женщины М. ведь как!
Женский Форум (2021-2024)
Торжественное вручение премии проходило 24 апреля в Villa Barvikha. Приз за Татьяну Денесюк получила продюсер проекта "Изнанка. Женщины" Елизавета Студеникина. Речь также идёт о программе "Изнанка.
Озвучка получилась с первого раза. На съемках говорили по-русски, а озвучивали уже на белорусском. Вернее, на суржике — так, как говорят люди на Пинщине, это где Пинские болота. Белорусский вокзал — Я ходила по деревенским хатам, разговаривала с женщинами.
Всё подмечала, впитывала. Люди мне рассказывали, как войну пережили. Спокойно так, с достоинством, без надрыва и пафоса. На озвучивании второй режиссер, которая прекрасно говорила на белорусском, помогала нам.
У меня быстро и легко всё получилось. Беларусь так и осталась для меня второй родиной и родной сестрой. Очень люблю там бывать. Когда приезжаю на Белорусский вокзал и слышу запах поезда — мне сразу хочется сесть в вагон и поехать в Беларусь.
И слава Богу, что мы, как в старые добрые времена, можем в Москве сесть в поезд и поехать в Минск. Для меня это счастье. До слез. Есть такое понятие, которое не передать словами.
Это любовь. Вот у меня с Беларусью случилась любовь. Постараюсь быть объективной. Она, безусловно, великая актриса.
Как режиссер Татьяна Васильевна послабей. В театре при ней была совершенно сталинская атмосфера, все друг на друга «стучали». Я там играла в спектакле, Татьяна Васильевна посмотрела меня на репетиции. Она пришла тихо, я и не знала, что она в зале сидит.
Дала мне высшую ставку и заключила со мной контракт на год. Вдруг Доронина говорит: «Да вас в Америку пальцем помани, вы туда и сбежите…» Я как выдала тираду: триста лет мне нужна эта Америка, я — русский человек и люблю свою страну… Она не нашлась, что ответить и промолчала. И поняла, что проиграла. Она со мной не разговаривала, я думала: значит так надо.
Так у них принято. За три дня до премьеры пришла Татьяна Васильевна и говорит: «Это переделываем, и это переделываем. Юбочку вам надо пониже, ноги кривые…» «Хорошо, хорошо», — отвечаю я. Кривые ноги так кривые… Там по ходу сюжета раненый лежит партнер, я над ним причитаю: «Зачем нам эта Америка, мы туда никогда не поедем».
А у меня в это время второй муж остался в Америке, а я с ребенком на руках в Москве. Мне эта тема была больна и понятна. Я очень эмоционально играла. А Татьяна Васильевна проигрывать ох как не любила.
В эту минуту я свой контракт и расторгла. Мы сыграли премьеру, был успех. Но на следующий год контракт со мной уже не продлили… Трудное счастье — У меня было три мужа, к сожалению. К сожалению!
Я хотела выйти замуж один раз и на всю жизнь. В первом браке случился один нюанс, от которого мне пришлось с маленьким ребенком на руках сбежать к маме.
Скачать презентацию: Медиа-кит При перепечатке или цитировании материалов сайта ladys. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации ".
Потому что за столом сидел и радостно улыбался… мой муж. Не говоря ни слова, я схватила свой плащ с сумочкой и бросилась бежать из родного дома. Стыд и позор заставляли меня нестись сломя голову, не разбирая дороги.
Как я могла так опростоволоситься? Почему я не догадалась заглянуть под шторку и убедиться, что там мой благоверный? И почему я такая развратная женщина?! Когда жизнь научит меня целомудрию и девичьей скромности?! Живу сейчас у своей подруги. Меня все ищут, сбились с ног. А я не могу показаться ни на работе, ни дома.
Что подумал про меня свёкр? Хорошая жена досталась сыну: ввалилась домой и сразу - до туалета, потрепала за ЭТО самое, спела фальцетом и умотала в неизвестном направлении на десять суток. Наверняка думает, что я к любовнику ушла. Если бы! Пусть хоть что думает! Всё равно не смогу вернуться домой, пока он там.