это больше, чем просто акулы. Владелец сайта предпочёл скрыть описание страницы. Рутина» трек в группе. Короче скатилась группа, нормальных треков больше не будет. Кейптаун и его команды. Группы Sellout и «Йорш» выпустили совместную песню «Я ухожу».
СБПЧ выступят в московском Powerhouse 13 сентября
Twenty one pilots не планируют возвращаться к выступлениям с материалом из своего последнего альбома. Сейчас они намерены записать свежий материал и приступить к гастролям уже с ним, сообщает Kerrang. Как признаются сами twenty one pilots , они всегда писали песни именно для исполнения вживую. А Scaled And Icy группа писала как «неконцертную», ведь в 2021-м живая музыка стояла на паузе. Но потом выступления снова разрешили, и 71 шоу в 14 странах коллектив все-таки провел. Это сильно изменило песни со Scaled And Icy: тексты зазвучали по-новому, оттенки обрели смысл, ноты легли иначе.
Концерт был клевый. Люди — там было, наверное, человек сто — понятное дело, ничего не понимали. Но это было очень хорошее испытание, вызов — попробовать заставить их плясать под незнакомую музыку. Мы чуть-чуть болтали по-английски со зрителями, но не делали таких преамбул типа «Сейчас вы услышите песню про девушку и парня». В этом смысле концерт был чистым экспериментом — зрители впервые слышали эти песни, и могли придумать себе что угодно. Примерно так же, как когда я слушаю африканские песни. Ничего в них не понимаю, потому что часто они не на английском.
Да и когда они на английском, смыслы текстов иногда тоже непонятны. Концерт в Африке — это очень круто, когда еще такое может случиться. Мы здорово время провели, просто улет. Фото: Dune Tilley То, как организовываются в Африке концерты, как-то отличается от ситуации в России? Да нет, так же: быстро делают то, о чем просишь. Вот раньше, лет 10 назад, особенно когда мы выступали в совсем небольших клубах, любое столкновение с местным техником или звукорежиссером было болезненным. В тебя чем-то снисходительно швыряли и так далее.
А сейчас все довольно дружелюбны, рады помочь — и там то же самое. Фото: Марк Щедрин Возвращаясь к фильму — а у вас не было идеи снять серьезный документальный фильм? А что такое серьезный? Может быть, по форме это комедия, но там идет речь про очень важные вещи. Я был поражен, когда увидел финальный монтаж: мне кажется, это очень тонко сделанная [режиссером фильма] Антоном Курильчиком штука про творчество. Мы живем в каком-то плену компетенций, что ли, того, что должны быть вокруг какие-то критики, которые скажут: «Вот это крутая вещь, а это нет». И мы все время боимся показаться не крутыми.
Это очень интересный вопрос — с какого момента дуракаваляние превращается в творчество и что вообще считать искусством. Где эта грань находится? Мне кажется, это очень важное и тонкое размышление. В этом смысле это довольно серьезный фильм. В сериале все происходит на самом деле. В нем нет ничего сыгранного нами — но многое из этого было подстроено: мы оказывались в ситуациях, о которых не подозревали. Такого, чтобы мы что-то играли или нам сказали «Сейчас изобразите, что вы на Кубе», не было.
Это очень тонкая грань между документалистикой и художественным кино. На самом деле, я не знаю, что значит «серьезный фильм». Искусство — это некая попытка реконструкции реальности, ее слепок. Либо попытка конструкции какой-то новой реальности. Мы веселые люди — и серьезные тоже [смеется], разные. И в реальности, которую мы пытаемся сконструировать, мы пытаемся это совместить, чтобы она была как можно более сложной и многогранной — не только веселой или только серьезной. Чтобы она была сложнее, состояла из всего спектра ощущений.
Это очень сложная задача: мы всегда пытаемся писать такие песни, которые не были бы просто веселыми, или просто грустными, или просто «сейчас мы вам что-то очень важное расскажем». Мне кажется, чем больше у любого произведения искусства есть возможностей быть прочитанным разными способами, тем оно сильнее и интереснее.
Наоборот, все были очень открыты, хотели работать и работали. У африканских инструментов, наверное, какие-нибудь безумные названия.
Что-нибудь запомнили экзотическое? Но как она называется, я сейчас не вспомню. В «African Dream» вы выступаете на сцене местного клуба — как это было? Это был концерт в небольшом клубе, где перед нами выступала местная инди-группа, а после — музыкант, от которого я фанател, еще будучи в России.
Его перкуссионист как раз с нами записывался потом, через несколько дней после этого выступления. Концерт был клевый. Люди — там было, наверное, человек сто — понятное дело, ничего не понимали. Но это было очень хорошее испытание, вызов — попробовать заставить их плясать под незнакомую музыку.
Мы чуть-чуть болтали по-английски со зрителями, но не делали таких преамбул типа «Сейчас вы услышите песню про девушку и парня». В этом смысле концерт был чистым экспериментом — зрители впервые слышали эти песни, и могли придумать себе что угодно. Примерно так же, как когда я слушаю африканские песни. Ничего в них не понимаю, потому что часто они не на английском.
Да и когда они на английском, смыслы текстов иногда тоже непонятны. Концерт в Африке — это очень круто, когда еще такое может случиться. Мы здорово время провели, просто улет. Фото: Dune Tilley То, как организовываются в Африке концерты, как-то отличается от ситуации в России?
Да нет, так же: быстро делают то, о чем просишь. Вот раньше, лет 10 назад, особенно когда мы выступали в совсем небольших клубах, любое столкновение с местным техником или звукорежиссером было болезненным. В тебя чем-то снисходительно швыряли и так далее. А сейчас все довольно дружелюбны, рады помочь — и там то же самое.
Фото: Марк Щедрин Возвращаясь к фильму — а у вас не было идеи снять серьезный документальный фильм? А что такое серьезный? Может быть, по форме это комедия, но там идет речь про очень важные вещи. Я был поражен, когда увидел финальный монтаж: мне кажется, это очень тонко сделанная [режиссером фильма] Антоном Курильчиком штука про творчество.
Мы живем в каком-то плену компетенций, что ли, того, что должны быть вокруг какие-то критики, которые скажут: «Вот это крутая вещь, а это нет». И мы все время боимся показаться не крутыми. Это очень интересный вопрос — с какого момента дуракаваляние превращается в творчество и что вообще считать искусством. Где эта грань находится?
Мне кажется, это очень важное и тонкое размышление. В этом смысле это довольно серьезный фильм. В сериале все происходит на самом деле. В нем нет ничего сыгранного нами — но многое из этого было подстроено: мы оказывались в ситуациях, о которых не подозревали.
Такого, чтобы мы что-то играли или нам сказали «Сейчас изобразите, что вы на Кубе», не было. Это очень тонкая грань между документалистикой и художественным кино. На самом деле, я не знаю, что значит «серьезный фильм».
Шесть человек получили травмы в фан-зоне в Кейптауне 10 июня 2010 23:12 Шесть человек пострадало в давке в фан-зоне в Кейптауне. Полиция предупреждала зрителей в мегафон о том, что мест на площадке уже нет, но толпа все равно напирала.
Тайлер Джозеф из twenty one pilots заявил, что текущая эра группы закончена
Российские исследователи Антарктиды не могут вылететь из Кейптауна. это больше, чем просто акулы. В Кейптауне (ЮАР) с 14 по 17 мая проходил 15-й Академический форум БРИКС в рамках председательства ЮАР в БРИКС в 2023 году. Группа Кейптаун размещена в разделе Джаз. Читайте последние новости на тему в ленте новостей на сайте РИА Новости. Заслуженный путешественник России Александр Осипов из Тамбова, который находится в кругосветном. Апрель 2024 года принесет нам столько долгожданных камбэков и свежих дебютов от кпоп групп и сольных артистов!
Биография и личная жизнь участников Captown, интересные факты и новости
Кроме того, новости СПб сегодня — это, конечно, события культуры и искусства: премьеры и выставки, концерты и театральные спектакли. На страницах Gazeta. SPb вы узнаете последние новости дня, которые затрагивают не только Санкт-Петербург, но и всю Россию.
В этом году это вторая попытка Megalodon на конкурсе. Группа принимала участие во время первого в Южной Африки международного сражения в 2013 году, и также попала в южноафриканский финал, прежде чем выпала из конкурса.
Группа и в самом деле ездила в Кейптаун этой зимой на запись альбома в Red Bull Studio и клип "Нежно" действительно снимала там — но он выглядит вот так , а не так как в третьей серии мокьюментари. Для привлечения внимания мы размещаем в шапку новости его портрет с портретом "Русской мечты".
В первой части режиссер знакомится с группой и прикидывает, как с ними работать, а зрители знакомятся с режиссером и отправляются на концерт СБПЧ в местном клубе.
В этом смысле концерт был чистым экспериментом — зрители впервые слышали эти песни, и могли придумать себе что угодно. Примерно так же, как когда я слушаю африканские песни. Ничего в них не понимаю, потому что часто они не на английском. Да и когда они на английском, смыслы текстов иногда тоже непонятны. Концерт в Африке — это очень круто, когда еще такое может случиться. Мы здорово время провели, просто улет. Фото: Dune Tilley То, как организовываются в Африке концерты, как-то отличается от ситуации в России?
Да нет, так же: быстро делают то, о чем просишь. Вот раньше, лет 10 назад, особенно когда мы выступали в совсем небольших клубах, любое столкновение с местным техником или звукорежиссером было болезненным. В тебя чем-то снисходительно швыряли и так далее. А сейчас все довольно дружелюбны, рады помочь — и там то же самое. Фото: Марк Щедрин Возвращаясь к фильму — а у вас не было идеи снять серьезный документальный фильм? А что такое серьезный? Может быть, по форме это комедия, но там идет речь про очень важные вещи. Я был поражен, когда увидел финальный монтаж: мне кажется, это очень тонко сделанная [режиссером фильма] Антоном Курильчиком штука про творчество.
Мы живем в каком-то плену компетенций, что ли, того, что должны быть вокруг какие-то критики, которые скажут: «Вот это крутая вещь, а это нет». И мы все время боимся показаться не крутыми. Это очень интересный вопрос — с какого момента дуракаваляние превращается в творчество и что вообще считать искусством. Где эта грань находится? Мне кажется, это очень важное и тонкое размышление. В этом смысле это довольно серьезный фильм. В сериале все происходит на самом деле. В нем нет ничего сыгранного нами — но многое из этого было подстроено: мы оказывались в ситуациях, о которых не подозревали.
Такого, чтобы мы что-то играли или нам сказали «Сейчас изобразите, что вы на Кубе», не было. Это очень тонкая грань между документалистикой и художественным кино. На самом деле, я не знаю, что значит «серьезный фильм». Искусство — это некая попытка реконструкции реальности, ее слепок. Либо попытка конструкции какой-то новой реальности. Мы веселые люди — и серьезные тоже [смеется], разные. И в реальности, которую мы пытаемся сконструировать, мы пытаемся это совместить, чтобы она была как можно более сложной и многогранной — не только веселой или только серьезной. Чтобы она была сложнее, состояла из всего спектра ощущений.
Это очень сложная задача: мы всегда пытаемся писать такие песни, которые не были бы просто веселыми, или просто грустными, или просто «сейчас мы вам что-то очень важное расскажем». Мне кажется, чем больше у любого произведения искусства есть возможностей быть прочитанным разными способами, тем оно сильнее и интереснее. Кроме того, серьезный фильм — это вещь исключительно для хардкорных фанатов, кто это вообще смотреть будет? Я никогда в жизни не стану смотреть фильм, как музыканты серьезно записывают альбом. С другой стороны, есть много крутых фильмов про то, как музыканты записывают альбом и происходит черт знает что. Вот Антон Курильчик, когда мы какое-то интервью давали, сказал, что его источником вдохновения был фильм «Долгая дорога домой», про то, как «Аквариум» в Америке записывают альбом, — вот это крутой пример документального фильма.
ФК Кейптаун Сити
Кроме того, новости СПб сегодня — это, конечно, события культуры и искусства: премьеры и выставки, концерты и театральные спектакли. На страницах Gazeta. SPb вы узнаете последние новости дня, которые затрагивают не только Санкт-Петербург, но и всю Россию.
Captown 21 апреля 2023 — Фабрика , Екатеринбург Встречайте, впервые в нашем прекрасном городе. В полном составе. Вы не раз слышали их треки в своих динамиках, а их колкие панч лайны не выходят у вас из головы.
Только вот последний диск группы вышел в 1991 году.
С тех пор — молчание. До определенного момента ребята и сами так думали. Но… жизнь иногда ломает и самые светлые идеалы. Он ушел в Ленинградский Малый драматический театр к Додину. Бывший бит-квартет оказался в критическом положении… Кроме Леонидова, группу покинул еще и клавишник Михаил Паклин, оставшийся на постоянное место жительства в Швейцарии. Но ребята не отчаялись.
В этом году это вторая попытка Megalodon на конкурсе. Группа принимала участие во время первого в Южной Африки международного сражения в 2013 году, и также попала в южноафриканский финал, прежде чем выпала из конкурса.
Captown — новая школа из Казахстана, для которой важен смысл
2NE1 вернулись: выступление легендарной группы взорвало фестиваль Coachella 2022. Кавер-группа «КейпТаун»|Ведущий Максим Егоркин. The problem of fake consensus such as the Konzentrationslager Warschau hoax. Биографии участников группы Louna и личная жизнь, интересные факты и новости.
Группа «СБПЧ» — о записи альбома в Африке и фильме «African Dream»
Итог – победа 10:7 и финал этапа в Кейптауне. хип-хоп группа из Казахстана. Итог – победа 10:7 и финал этапа в Кейптауне. это больше, чем просто акулы. Биографии участников группы Louna и личная жизнь, интересные факты и новости. Последние новости Кейптауна сегодня: лента туристических новостей Кейптауна обновляется оперативно и из достоверных источников.
«Кейп Таун» (Кейптаун) новости
Остальные подались кто куда. Теперь неразлучную тройку, наконец, знали по именам. А говорить они при этом будут на парагвайском языке. Ну, с закадровым переводчиком, конечно… Я надеюсь, мы все от души посмеемся. А как же музыка? Я и Фоменко опять взяли в руки гитары, Леша Мурашев сел за ударник. Еще мы пригласили басиста Диму Ашмана и клавишника Сережу Болдакина.
Дальше — звучат какие-то народные песни, очень крутые. Классная пластинка, мы ее засемплировали и где-нибудь используем.
Африканская музыка еще подкупает меня тем, что там много чему можно научиться: есть неожиданные для меня музыкальные ходы, решения, идеи и очень много свободы — вернее, очень мало ограничений. Фото: Марк Щедрин У африканской звукорежиссуры есть какие-то особенности? Мы работаем в Cubase и в ProTools, они работают в Logic — но в общем большой разницы нет. Надо было чуть-чуть подумать над записью перкуссии, потому что много разных инструментов и они по-разному звучат: разная громкость, разная окраска звука. Записывали там хор африканский — семь человек. Шесть местных — и с нами была еще наша подруга Валерия Коган, которая много лет с «СБПЧ» работает: выступает, поет, помогает придумывать вокализы, партии для хора на последних пяти наших альбомах. Но тоже все довольно просто. Мне очень понравилось, что ни со стороны музыкантов, ни со стороны инженеров не было некоего снисхождения: «Вот приехали какие-то непонятные чуваки».
Наоборот, все были очень открыты, хотели работать и работали. У африканских инструментов, наверное, какие-нибудь безумные названия. Что-нибудь запомнили экзотическое? Но как она называется, я сейчас не вспомню. В «African Dream» вы выступаете на сцене местного клуба — как это было? Это был концерт в небольшом клубе, где перед нами выступала местная инди-группа, а после — музыкант, от которого я фанател, еще будучи в России. Его перкуссионист как раз с нами записывался потом, через несколько дней после этого выступления. Концерт был клевый.
Люди — там было, наверное, человек сто — понятное дело, ничего не понимали. Но это было очень хорошее испытание, вызов — попробовать заставить их плясать под незнакомую музыку. Мы чуть-чуть болтали по-английски со зрителями, но не делали таких преамбул типа «Сейчас вы услышите песню про девушку и парня». В этом смысле концерт был чистым экспериментом — зрители впервые слышали эти песни, и могли придумать себе что угодно. Примерно так же, как когда я слушаю африканские песни. Ничего в них не понимаю, потому что часто они не на английском. Да и когда они на английском, смыслы текстов иногда тоже непонятны. Концерт в Африке — это очень круто, когда еще такое может случиться.
Мы здорово время провели, просто улет. Фото: Dune Tilley То, как организовываются в Африке концерты, как-то отличается от ситуации в России? Да нет, так же: быстро делают то, о чем просишь. Вот раньше, лет 10 назад, особенно когда мы выступали в совсем небольших клубах, любое столкновение с местным техником или звукорежиссером было болезненным. В тебя чем-то снисходительно швыряли и так далее. А сейчас все довольно дружелюбны, рады помочь — и там то же самое. Фото: Марк Щедрин Возвращаясь к фильму — а у вас не было идеи снять серьезный документальный фильм? А что такое серьезный?
Может быть, по форме это комедия, но там идет речь про очень важные вещи. Я был поражен, когда увидел финальный монтаж: мне кажется, это очень тонко сделанная [режиссером фильма] Антоном Курильчиком штука про творчество. Мы живем в каком-то плену компетенций, что ли, того, что должны быть вокруг какие-то критики, которые скажут: «Вот это крутая вещь, а это нет».
Лет пять назад я был на офигенском концерте в его честь в Нью-Йорке: Оньябор еще был жив, но сам уже не выступал. Они пели его песни — очень трогательные, наивные и при этом очень музыкальные и танцевальные, тягучие. Концерт был в сидячем зале в Бруклине, но все с первых же минут повскакивали и плясали прямо на местах. Сейчас в Африке делают дерзкую, ни на что не похожую, невероятной скорости электронику на всяких примочках — такой чиптьюн на дешевых синтезаторах, например DJ Katapila, которого издает лейбл Awesome Tapes From Africa. Есть сборники «Музыка сотовых телефонов Сахары».
В общем, в современной африканской музыке огромное количество очень самобытного или не открытого — вот, например, Сэнди Би, чувак, которого тоже переиздавали на европейских лейблах и с которым мы, собственно, записывались в Кейптауне. У меня на полке с пластинками отдельный большой кусок посвящен африканской музыке. Там куча всяких старых пластинок, которые еще до Африки я покупал в Париже. Там есть магазин африканской музыки. Мы все это попытались как-то через себя пропустить, и, надеюсь, это будет слышно в музыке. А в Африке много пластинок купили? Штук 10, наверное. Например, вот [показывает] — «Radio Freedom» : это как будто запись радиоэфира, где параллельно какие-то крики, выстрелы автоматов.
Ведущие рассуждают о сегрегации, потом выступают какие-то партийные лидеры с призывом отменить диктатуру. Дальше — звучат какие-то народные песни, очень крутые. Классная пластинка, мы ее засемплировали и где-нибудь используем. Африканская музыка еще подкупает меня тем, что там много чему можно научиться: есть неожиданные для меня музыкальные ходы, решения, идеи и очень много свободы — вернее, очень мало ограничений. Фото: Марк Щедрин У африканской звукорежиссуры есть какие-то особенности? Мы работаем в Cubase и в ProTools, они работают в Logic — но в общем большой разницы нет. Надо было чуть-чуть подумать над записью перкуссии, потому что много разных инструментов и они по-разному звучат: разная громкость, разная окраска звука. Записывали там хор африканский — семь человек.
Шесть местных — и с нами была еще наша подруга Валерия Коган, которая много лет с «СБПЧ» работает: выступает, поет, помогает придумывать вокализы, партии для хора на последних пяти наших альбомах. Но тоже все довольно просто. Мне очень понравилось, что ни со стороны музыкантов, ни со стороны инженеров не было некоего снисхождения: «Вот приехали какие-то непонятные чуваки». Наоборот, все были очень открыты, хотели работать и работали. У африканских инструментов, наверное, какие-нибудь безумные названия. Что-нибудь запомнили экзотическое? Но как она называется, я сейчас не вспомню. В «African Dream» вы выступаете на сцене местного клуба — как это было?
Это был концерт в небольшом клубе, где перед нами выступала местная инди-группа, а после — музыкант, от которого я фанател, еще будучи в России. Его перкуссионист как раз с нами записывался потом, через несколько дней после этого выступления. Концерт был клевый. Люди — там было, наверное, человек сто — понятное дело, ничего не понимали. Но это было очень хорошее испытание, вызов — попробовать заставить их плясать под незнакомую музыку. Мы чуть-чуть болтали по-английски со зрителями, но не делали таких преамбул типа «Сейчас вы услышите песню про девушку и парня». В этом смысле концерт был чистым экспериментом — зрители впервые слышали эти песни, и могли придумать себе что угодно. Примерно так же, как когда я слушаю африканские песни.
Расскажете об истории вашего проекта? Quantarskii bluez: Группа собралась так. Я с детства играл на гитаре. Баха FortyGunz писал стихи. Парни познакомились, поняли, что они родные души. Это было четыре года назад. FortyGunz: Все последующие годы мы работали локально, в Казахстане. Но потом поняли, что нашей музыке не хватает российских ушей.
То, что мы делали на момент проживание в Казахстане, звучало неплохо, но мы никак не могли зайти с этим в России. И мы приехали в Москву — за новым звуком, новой подачей. Кстати, о новом звуке. Ваш дебютный ЕР «January» — это совершенно другая музыка, танцевальный поп. А теперь у вас — хип-хоп, да ещё и довольно сложный, экспериментальный. Чем обусловлен такой резкий переход? Zaton: «January» — это как раз те треки, которые мы записали в Казахстане. Но приехав в Москву в декабре прошлого года, мы поняли, что нам нужно избавиться от старого материала.
То есть московского вайба в этом ЕР ещё не было. Предупреждаем: в треках звучит ненормативная лексика. Не рекомендуется к прослушиванию лицам младше 18 лет. Неужели географические перемещения так повлияли на ваш стиль? Zaton: Да, так и было. Помимо этого, приехав в Москву, мы познакомились здесь с музыкантами и поняли, что российские уши действительно не воспринимают то, что мы делаем. Мы с этими музыкантами сели, послушали треки других исполнителей. И поняли, что нам нужно изменить и стиль музыки, и подачу текстов.