Эдмунд Блэр Лейтон. Пеллеас и Мелизанда. Золотые волосы Мелизанды, спускающиеся из высоких окон замка к Пеллеасу – у Метерлинка и Дебюсси символ эротический по преимуществу, здесь становятся видимыми энергетическими нитями, связывающими любовников, подобно неизбежному Року. Голо передает Пеллеасу просьбу зажечь огонь на башне, если король Аркель согласен принять Мелизанду как жену своего внука.
Дебюсси Клод
В углу изогнутый экран плоского телевизора: на нем Голо-психотерапевт будет следить за поведением своей пациентки Мелизанды. Не в первый раз герои Чернякова поют о том, чего нет на сцене. В разговорах Пеллеаса и Мелизанды речь заходит об овцах, о колодце, о гроте — и снова, и снова о чудесных длинных волосах Мелизанды, которые она свешивает влюбленному Пеллеасу с башни и они достают до самой земли. Но ничего этого в спектакле нет. Так как прием этот упорно кочует из спектакля в спектакль, впору задуматься: не добивается ли режиссер новой меры условности в опере? Когда поэтический текст не просто распевается — что есть главная оперная условность, — но то, о чем поют, не дается нам ни визуально, ни в ощущениях даже намеком? Черняков демонстративно избавляется от иллюстративного подхода. Его интересуют психологические обоснования характеров, данные в развитии.
Глубокий объемный баритон Кайла Кетелсена — Голо звучал с убеждающей экспрессией, благородно и ярко. Жак Имбрайло оказался очень хорош в партии Пеллеаса. Открытием стала молодая американская певица Коринна Винтерс. Эволюция ее поведения — от испуганного съежившегося существа до дамы из благородного семейства, покорной, нежной и слабой, — доказывала, что сеансы психоанализа, проведенные Голо, оказались-таки благотворны. В драме Метерлинка и, соответственно, в опере Дебюсси размыты грани между сном и явью. Мелизанда — полудевушка-полуребенок, в прошлой жизни которой, видимо, случилось нечто ужасное, — живет в замке короля с нелюбимым мужем Голо, который много старше ее, и влюбляется в его брата Пеллеаса, до конца не осознавая, кто она, что с нею и реально ли то, что ее окружает. Традиция постановок «Пеллеаса» такова, что зритель, естественно, ждет сумеречной атмосферы, таинственных знаков и предвестий на сцене. Но, конечно, — кто бы сомневался!
БАКУ, 1 июл — Sputnik. Известная греческая пианистка Феодосия Нтоку впервые выступила на сцене Азербайджанской государственной академической филармонии имени Муслима Магомаева. Затем вниманию публики было представлено сочинение "Пеллеас и Мелизанда" французского композитора Габриэля Форе. Оно прозвучало в Баку впервые.
Затененная почти на всем протяжении оперы сцена не перегружена декорациями. Мы лишь видим полуразвалившийся старый парусник — образ, суммировавший в себе и замшелый лес с древним замком Голо, и находящееся где-то поблизости море — о нем все время речь героев, но его свежий ветер не для них. Только Пеллеас, младший брат Голо, прибывает морским путем навестить заболевшего отца, но обратно ему не вырваться: в этот печальный мир можно приплыть, но не уплыть. А еще, под сенью ветхой палубы — колодец, в который прибегающая из неведомых недр леса Мелизанда в первое же мгновение, еще до наступления музыки, кидает что-то — уж не кольцо ли, знак прежнего плена, символ безысходной цикличности женских страданий? А с другой стороны сцены — стол с готическими стульями, воплощение сумрачного духа Голо… Простые костюмы вне эпохи — так могли бы быть одеты и обитатели сурового средневековья, и жители какой-нибудь сегодняшней глухой провинции. Прозрачная символика белых одежд мудрого старика Аркеля и, под конец, самой Мелизанды, как и незамысловатый чемодан путешественника Пеллеаса, не нарушают этого стиля. Единственное, обо что запнулся глаз, — странный облик служанок, обязанность которых — ухаживать за все растущими на протяжении оперы волосами Мелизанды. Участницы этого молчаливого «хора» одеты в серое, их обувь похожа на красные гусиные лапы, а лица подвязаны лентами тоже кроваво-красными , как у покойников. Не сразу догадываешься — это посланницы иного мира, нечто вроде гусей-лебедей в наших сказках, задача которых — забрать в конце концов Мелизанду и ее родившуюся не в любви дочь. Потом от Анны узнал, что здесь использован образ ночных птиц — пещерных духов из пиренейской мифологии, уносящих души в царство мертвых. Но никакого, самого тонко и точно задуманного спектакля не было бы без работы Гергиева и его музыкантской команды.
Цюрихская опера откроет доступ к спектаклю Дмитрия Чернякова
«Пеллеас и Мелизанда» К 150-летию со дня рождения А.Шёнберга. О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам. Пеллеас говорит Мелизанде о том, что фонтан волшебный, но Мелизанда почти не слушает его. В рамках фестиваля «Мариинский — Владикавказ» показали оперу «Пеллеас и Мелизанда». Композитор посетил премьеру спектакля по пьесе Мориса Метерлинка "Пеллеас и Мелизанда" и решил, что эта постановка должна переродиться в оперном жанре.
Концерт «Опера Клода Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда»
К тому же, он находился под сильным влиянием Вагнера, Мусоргского и, затем, Сати, непростая дружба-вражда с которым, фактически, определила музыку Франции той переходной эпохи. Однако, несмотря на некоторое подражательство, музыка оперы богата оригинальными красками, присущими только творчеству Дебюсси, — и в этом заключается её особенная прелесть.
И все же радость ожидания не оказалась напрасной. Как и почти шесть лет назад погружение в стихию французского оперного импрессионизма носило интернациональный характер - правда, представителей Франции в команде исполнителей не наблюдалось и вовсе. Ее главным коллективным участником стал Российский национальный оркестр: по-видимому, время включить это знаковое сочинение Дебюсси в свой репертуар настало и для него. Однако на первом концертном исполнении бразды правления взял в свои руки не Михаил Плетнев, художественный руководитель и главный дирижер коллектива, а маэстро из Великобритании Пол Дэниэл. Два его соотечественника оказались и среди солистов: меццо-сопрано Сара Кэстл Женевьева, мать принцев и бас-баритон Эндрю Фостер-Уильямс принц Голо. В партии «заблудившейся принцессы» Мелизанды мы услышали сопрано из Дании Генриетту Бонде-Хансен, в партии принца Пеллеаса — российского тенора Романа Шулакова. Еще двумя отечественными исполнителями стали бас Петр Мигунов король Аркель, дед принцев и баритон Андрей Жилиховский эпизодические партии Пастуха и Доктора.
В проекте также принял участие Московский камерный хор под руководством Владимира Минина. Если в свое время Марк Минковски мастерски расцвечивал партитуру сочными акварельными красками, превращая искрящиеся капельки в мириады изысканно тонких оттенков, а Валерий Гергиев придавал ей навязчиво тяжеловесную и обстоятельную глубину что по аналогии с живописью больше походило на подсохшую гуашь , то Российский национальный оркестр, повинуясь взмахам рук Пола Дэниэла, являл слуху нечто промежуточное. Он был математически точен и филигранен, хотя отчасти и несколько жестковат, но равнодушия и стагнации в этой музыке не было и в помине. Оркестр было интересно слушать! Известно, что на первой встрече с труппой, которой предстояло исполнять «Пеллеаса и Мелизанду», сам Дебюсси сделал знаменитое парадоксальное замечание: «Прежде всего, дамы и господа, вы должны забыть, что вы певцы». Кажется, из нынешнего состава солистов наиболее прямо этому совету последовала Генриетта Бонде-Хансен. Обладательница легкого и достаточного полетного голоса даже не мелодекламировала, а как-то решительно, безо всякого вокального посыла и требуемой артикуляции просто декламировала партию Мелизанды, так что понять, какой у нее певческий тембр голоса можно было лишь в немногих эпизодах. Весьма спокойная и несложная партия Женевьевы вполне удалась Саре Кэстл, а стилистически тонкой музыкальной отделкой партии Иньольда порадовала Нина Минасян.
Алёна Семёнова 15. Опера «Пеллеас и Мелизанда» стала единственным завершенным сочинением композитора Клода Дебюсси. Она была написана на текст одноименной пьесы Мориса Метерлинка. Уже на этапе постановки Метерлинк обвинил Дебюсси в вольном обращении с его произведением, нарушении авторских прав и искажении содержания.
Всё говорило о скрупулёзной репетиционной работе: широкий спектр оттенков в диапазоне от меццо-пиано до пианиссимо, безупречная игра духовой группы, внимание к мельчайшим нюансам партитуры. Дирижёрская воля Гергиева властно цементировала все части музыкальной формы, нанизывая все её элементы на единый драматургический стержень. Ему удалось воплотить непрерывное развитие от начала оперы до самых последних тактов. Именно мастерству дирижёра мы во многом обязаны удивительно целостным впечатлением от спектакля, которое возникает так редко и свидетельствует о подлинном вдохновении! О самой постановке, осуществлённой очередной иностранной командой, долго рассказывать не хочется... Даниэл Креймер режиссер , Джайлс Кейдл художник-постановщик , Майкл Красс художник по костюмам и Питер Мамфорд художник по свету представили очередной образчик так называемой «режиссёрской оперы», схожий с теми, что наводнили большие и малые европейские сцены. Все пять актов оперы происходили на какой-то заброшенной фабрике. Вместо одного из главных симоволов оперы — длинных волос Мелизанды — две верёвки, вместо пещеры и спящих в ней нищих — большой мусорный бачок с трёмя чучелами и т. Костюмы — то из девятнадцатого века, то современные. Чего только стоят буйные конвульсии, с которыми в конце оперы умирает Мелизанда во время истаивающей музыки... В общем, всё как всегда — дёшево, нелепо и демонстративно далеко от композиторского замысла.
Премьера оперы "Пеллеас и Мелизанда"
И это весьма показательный для современного режиссерского театра метод обращения с оперным «исходником». Прием тотального «остранения» либретто, сюжетной канвы, заданной авторами, эксплуатирует отнюдь не только Черняков. Многие и многие в том числе, но не только Варликовский, Херманис и в особенности — Клаус Гут, который просто славится тотальным переиначиванием исходной оперной истории работают в оперном театре так же. Метод применяется самыми разными режиссерами так часто и последовательно, что это нельзя объяснить лишь тем, что создатели спектаклей посредством радикального «остранения» текста либретто стремятся максимально внятно рассказать свою, «режиссерскую историю», ради актуализации ли, большей ли психологической убедительности и проработанности характеров персонажей — хотя это все важно. И тем создавать новый, полифонический — или просто «двойной» смысл, когда зритель не в силах отрешиться от прежнего представления об опере скажем, в случае с «Пеллеасом» — от сумрачно-сгущенной символистской атмосферы оперы Дебюсси , но тем не менее принимает и признает, как вполне иной, предложенный режиссером взгляд.
Первая степень оперной условности была задана исторически самим жанром оперы, возникшим 400 лет назад: когда на сцене поэтический текст распевается, а не говорится, это сразу же разрывает связь с обыденной жизнью. Следующая мера была задана в опере-seria, которая зиждилась на теории аффектов и где герои, мифологические и античные, действовали и пели, наряженные в современные авторам костюмы XVIII века. В наши дни то, о чем поют на оперной сцене, порой не дается нам ни визуально, ни в ощущениях, ни даже намеком в предметной среде. Короче говоря, режиссерский театр сегодня демонстративно избавляется от иллюстративного подхода.
Режиссер в нашем случае — Дмитрий Черняков решает свои задачи, и, как правило, эти задачи лежат в плоскости поиска большей достоверности и психологической правды человеческих отношений. Психологические обоснования живых, объемных характеров, с узнаваемыми поведенческими деталями, диктуемыми социумом, статусом, логикой развития отношений героев, для режиссера важнее верности букве либретто. Как всегда, Черняков добивается сопереживания зала, представляя на сцене высшую правду — правду общечеловеческую и правду характеров, — и, когда ему это удается, происходит катарсис. В этом смысле театр Чернякова, несомненно, театр гуманистических ценностей, как бы пафосно это ни звучало.
Сцена жестокого избиения беременной Мелизанды обезумевшим от ревности Голо решена не просто жестко, но шокирующее жестоко. Эта жестокость подчеркнута невмешательством членов семьи: мать Голо, надменная Женевьева Ивон Неф , воплощение аристократической выдержки, холодно, пожалуй, даже со скрытым одобрением наблюдает за тем, как Голо волочит невестку по полу за волосы, ожесточенно пиная ее ногами, погружая жесткий носок тяжелого сапога в ее мягкий округлый живот. Тем временем престарелый Аркель, незадолго до того запечатлевший на губах невестки не совсем невинный поцелуй, дремлет на софе, лишь в последний момент останавливая внука. Сцена из спектакля.
Потом она приподнимается и ползет к креслу, подтягиваясь на руках, ибо ноги ее предательски подламываются. Смотреть на это мучительно и жалко.
К музыке претензий не было — ее магию воплотил оркестр под управлением Валерия Гергиева. Что же касается сцены, многих смутило решение в стиле советской бытовухи: король в генеральской фуражке, принц в растянутой майке на фоне мусорных пухто. Наш музыкальный обозреватель Виктор Высоцкий тогда писал, что многое притянуто — не за уши, а за волосы. В частности, что символика волос главной героини свелась к двум веревочкам, которыми она «кукловодит» героев. Настало время узнать мнение Виктора о новой постановке. В Мариинке спустя семь лет спустя вновь поставили «Пеллеаса» Дебюсси.
Sapienti sat. Знающему — достаточно, как говорили древние. Достаточно для тех, кто понимает, какое редкое оперное блюдо приготовил театр. Драма, построенная недосказанности, умолчаниях, символах.
Хотелось большей индивидуализированности и в то же время идеальности тембра Мелизанды Анастасия Калагина , тембра Пеллеаса Андрей Бондаренко , тембра Голо Андрей Серов.
В последнем случае это желание становилось особенно отчетливым. При этом у всех певцов партии сделаны, французский язык весьма приличный, роли проработаны. Магия оркестровой ямы никак не поддерживается на сцене. Наоборот, ее стараются разрушить. В отличие от литературного источника главная героиня резва, импульсивна, прекрасно дерется предполагаю, что режиссер знал об увлечении Метерлинка боксом , в последней сцене исступленно мечется на кровати, то есть демонстрирует качества, отсутствующие в характере музыки.
Ее моторика поддержана и другими персонажами. Но хорошо это или плохо, если режиссер идет против музыки? Сегодня считается, что он чуть ли не обязан это делать. Но пусть он осознает тогда, на что идет. Одна из ключевых сцен пьесы Метерлинка и оперы Дебюсси - сцена с Пеллеасом, когда упавшие из окна в спектакле — с помоста волосы Мелизанды словно волной накрывают Пеллеаса.
Эта сцена, по сути, - уже метафора преступной близости. В постановке Креймера Мелизанда опускает к Пеллеасу две тесемки, а затем начинает им «кукловодить». Длинные, распущенные женские волосы — это атомное оружие соблазна.
Удивительно, что он достигает этого в рассказе, основной сюжет которого - история женщины, мужа, любовника и неизбежной трагедии, которая в результате, - сам по себе настолько условен. Ключевым элементом спектакля является установка, видимая в декорациях сцены или описываемая в диалоге. Действие происходит в древнем разрушающемся замке, окруженном густым лесом, который лишь изредка пропускает солнечный свет, и пещерами под ним, которые дышат зараженным воздухом и находятся под угрозой обрушения. Как отмечали многочисленные критики, все это символизирует доминирующую силу на протяжении всего действия судьбы силы смерти, если хотите фатальной для человечества. Обратите внимание на роль воды, которая проявляется в нескольких формах на протяжении всей работы: Голо находит ее у ручья, Мелизанда прибыла в королевство морем, она теряет свое обручальное кольцо в фонтане, Голо и Пеллеас обнаруживают Вонючие воды под замком Аркеля, Мелизанда часто плачет и упоминает о своих слезах несколько раз. Более того, большинство имен персонажей содержат жидкие согласные : Пеллеас, Мелизанда, Аркель, Голо, Иньольд. Похоже, она связана с мифической фигурой Мелюзин из французского фольклора.
Лунье-По, возможно, черпая вдохновение из The Nabis , авангардистской группы художников-символистов, использовал очень мало света на сцене. Он также убрал рампы.
«Пеллеас и Мелизанда» — французский ответ Вагнеру
Пеллеас и Мелизанда. Режиссер Анна Матисон ставит в Мариинском театре оперу «Пеллеас и Мелизанда» — это вторая работа постановщика в Петербурге. Мне и оркестр показался жирноват, и Мелизанда откровенно стервозна в противовес оригинальной эфемерности, и со столо верчением декораций перестарались в ущерб цельности впечатления. Владелец сайта предпочёл скрыть описание страницы. Билеты на Опера «Пеллеас и Мелизанда»/ «Pelléas et Mélisande» на лучшие места в зале Санкт-Петербурга. Купить билеты на спектакль онлайн на сайте Билетер. Пеллеас и Мелизанда – дебютанты Егор Чубаков и Анна Денисова – чуткие друг к другу, к слову, к интонации, составили отличную пару.
Мариинка в новом сезоне даст премьеру оперы «Пеллеас и Мелизанда»
Золотые волосы Мелизанды, спускающиеся из высоких окон замка к Пеллеасу – у Метерлинка и Дебюсси символ эротический по преимуществу, здесь становятся видимыми энергетическими нитями, связывающими любовников, подобно неизбежному Року. октябрь 29 2023 Ivan Fischer Opera Company Получайте подробную информацию о производительности, смотрите видео, фотографии и многое другое в Operabase. купить билеты по выгодным ценам на спектакль в Санкт-Петербурге.
Премьера «Пеллеаса и Мелизанды» в Мариинском театре
Постановка единственной оперы Дебюсси в Петербурге режиссер-постановщик Даниэл Креймер, художник-постановщик Джайлс Кейдл — событие, несомненно, исключительной важности и акт творческого мужества художественного руководителя театра Валерия Гергиева. Этот спектакль вряд ли обогатит кассу театра, но он обогатит его афишу. В ее основе - одноименная пьеса бельгийского драматурга, эссеиста, философа-символиста Мориса Метерлинка, так что каждая из картин этой пятиактной оперы заключает в себе только одно событие: принц Голо встречает Мелизанду в лесу — матушка и дед Голо в своем замке принимают решение разрешить принцу привезти в дом молодую жену — младший брат Голо Пеллеас знакомится с Мелизандой - Мелизанда роняет в колодец кольцо, подарок мужа, - Голо становится свидетелем разговора брата и жены - Голо убивает брата — Мелизанда умирает, родив дочь. Пьеса построена на недомолвках, повторяющихся репликах, ритмика ее речи сама по себе близка музыкальной, что, очевидно, и почувствовал Дебюсси. И, почувствовав, создал музыкальную ткань, которая в звуковом отношении редко перешагивает границу характеристики меццо форте не очень громко , а в темповом редко демонстрирует контраст очень медленного и очень быстрого движения. Но это иллюзия недвижения, иллюзия бесстрастности. Пишут о магии этой музыки, возникавшей даже тогда, когда ее показывал друзьям сам композитор.
В оркестровой яме попытались эту магию создать. Оркестр под управлением маэстро Гергиева звучал гибко, пластично, ровно, приглушенно настолько, чтобы было слышно певцов, пианиссимо трубы в конце оперы было таким, что в оркестр хотелось крикнуть «браво». К сожалению, не всегда хотелось крикнуть «браво» певцам. Хотелось большей индивидуализированности и в то же время идеальности тембра Мелизанды Анастасия Калагина , тембра Пеллеаса Андрей Бондаренко , тембра Голо Андрей Серов. В последнем случае это желание становилось особенно отчетливым. При этом у всех певцов партии сделаны, французский язык весьма приличный, роли проработаны.
Магия оркестровой ямы никак не поддерживается на сцене.
Музыкальные одежды излишне тяжелы. Надо петь только тогда, когда в этом есть необходимость. Никаких разработок ради разработок. Длительное развитие не сочетается со словами. Я мечтаю о кратких стихах, подвижных сценах. Плевать мне на три единства! Мне нужны сцены, разнообразные по месту и характеру, где герои не разглагольствуют о своём существовании, участи и прочем».
Приведённые ответы настолько провидчески описывают «Пеллеаса», что когда текст процитированной беседы спустя много лет был опубликован, впору оказалось усомниться: а не мистификация ли это? Дебюсси даже не требовалось создавать либретто. Пьеса Метерлинка, за исключением трёх сцен, положена им на музыку слово в слово. Сочинять композитор начал с кульминации — с объяснения героев перед разлукой.
Спектакль Музыкального театра является оригинальным продуктом, а не переносом уже готовой постановки на российскую сцену. В постановочную группу вошли "первые номера" современного европейского театрально-музыкального процесса - дирижер с мировым именем Марк Минковски, один из ярчайших европейских режиссеров нового поколения Оливье Пи, талантливый художник-сценограф Пьер-Анд ре Вейц.
Московский академический Музыкальный театр возник в результате объединения двух оперных театров, основанных в 1918-1919 годах легендарными реформаторами сценического искусства Константином Станиславским и Владимиром Немировичем-Данченко. В 1939 году в состав театра вошла балетная труппа Викторины Кригер "Московский Художественный балет".
Затем захотел, чтобы партию Мелизанды исполнила его подруга жизни Жоржетта Леблан[103]. По мнению Дебюсси, она фальшиво пела, а Альбер Карре, посчитав, что певица не справится с этой ролью, решил избежать ошибки при распределении ролей. Однако Жоржетта Леблан проявила настойчивость. Она написала длинное письмо Дебюсси, в котором заявила о своем восхищении произведением композитора. Певица опровергала все аргументы, приведенные музыкантом, чтобы отказать ей.
Это дело Метерлинк так просто не оставил. В середине февраля он обратился с жалобой в Общество по соблюдению авторских прав, требуя запретить постановку оперы, поскольку Жоржетта Леблан была отстранена от участия в спектакле под предлогом, что он не подписал официального разрешения. Автор текста оперы утверждал, что согласился на постановку лишь при условии, что в ней примет участие его подруга. Но в октябре 1895 года Метерлинк в письме Дебюсси все же предоставил ему полную свободу действий и заявил, что не живет с певицей… Однако потом передумал. В итоге, вместо того чтобы дождаться решения Общества авторских прав, Метерлинк опубликовал 14 апреля 1902 года в газете «Фигаро» открытое письмо Дебюсси и Карре, которые, по его мнению, не признавали «самое законное из всех прав», поскольку отказались взять на роль Мелизанды исполнительницу согласно его выбору. Она поставлена вне всякого контроля с моей стороны как автора. Я дошел до того, что желаю, чтобы опера провалилась, и как можно скорее».
По свидетельству Октава Мирбо[104], друга Метерлинка, в тот момент это был «человек, одержимый злым гением одной женщины». Из письма Альберу Карре от 18 апреля 1902 года. Альбер Карре заявил, что ответит на открытое письмо Метерлинка только после премьеры оперы. Пресса была в основном на стороне театра и Дебюсси и не поддержала драматурга. По мнению журналистов, он не мог быть музыкальным критиком и не имел права выбирать исполнителей для оперных партий. Это была первая полемика в печати за две недели до генеральной репетиции. Он даже не знает, что таковая существует.
По его мнению, теории рождаются только во время создания произведений. По его мнению, это влияние перегружает и обедняет музыку и, в частности, ничего не доказывает… Господин Дебюсси отказывается от преобладающего в настоящее время лирического жанра, поскольку в жизни нет места лирике. Лирическое настроение возникает лишь в определенные судьбоносные моменты». Однако, по мнению отдельных критиков, Дебюсси удалось сочинить настоящий шедевр в духе Вагнера… в собственном стиле. Редко, а может, и никогда до этого я не испытывал такого эмоционального потрясения, которое у меня вызвал столь тонкий и адекватный союз музыки и слова. Вместо того чтобы устанавливать лейтмотив для каждого персонажа, как это делал автор «Тристана и Изольды», Дебюсси пошел другим путем, сочинив мелодии для каждого действующего лица оперы в соответствии с теми чувствами, которые он переживал в этот момент. Ромен Роллан дает следующее определение особой архитектуре «Пеллеаса и Мелизанды»: «Он рисует музыкальные картины, каждая из которых соответствует моментному и нюансированному состоянию души».
Генеральная репетиция оперы состоялась 28 апреля. На нее собрался весь Париж. Она проходила в весьма накаленной атмосфере, как свидетельствовали присутствовавшие на репетиции Андре Мессаже и Анри Бюссе, ставший дирижером оперного оркестра, после того как Мессаже уехал в Лондон. Дебюсси пригласил на репетицию своих друзей Луиса, Сати, Робера Годе. Однако их присутствие не помогло избежать насмешливых возгласов и свиста, связанных большей частью с текстом… Метерлинка! Программа, которую раздавали при входе в театр, содержала пародийный и юмористический анализ пьесы. Занавес был поднят перед развеселившейся и готовой посмеяться публикой.
Тем не менее первый акт прошел в относительно спокойной обстановке. Несмотря на то, что в зале ощущались нервозность и враждебность, какое-то время соблюдалась тишина. Все, кто только ждал случая, чтобы продемонстрировать свое враждебное отношение к постановке, в качестве предлога использовали авторский текст и подняли шум, заглушавший музыку. Я обратил внимание на сидевшую в первом ряду с правой стороны от меня очень полную даму, принадлежавшую к околотеатральным кругам. Постоянная посетительница всех генеральных репетиций, она отличалась особенно отталкивающей внешностью и большой недоброжелательностью. Женщина начала громко возмущаться. Она была похожа на раскудахтавшуюся курицу на насесте.
Боже мой… боже мой… Умру со смеху! Это конец всему! Однако мнение большинства присутствовавших на генеральной репетиции было единодушным: подобное произведение не может иметь успех у широкой публики. К счастью, несмотря на нервозную обстановку, артисты на сцене, оркестранты и все, кто в то беспокойное утро был задействован в представлении, сохранили хладнокровие. Безупречное исполнение, а также высокий эмоциональный накал, продемонстрированный в последней части произведения, укоротили злые языки недоброжелателей. Репетиция закончилась по крайней мере в тишине», — вспоминал Андре Мессаже. Мы, поклонники Дебюсси, а также некоторые музыканты, певцы и певицы уравновешивали реакцию тех, кого мы уже давно называем идиотами, дураками, недотепами, кретинами, рохлями и олухами.
Собравшись за кулисами, возмущенные, возбужденные и восторженные, мы окружили высоколобого и черноволосого Дебюсси, который тяжело дышал. Его глаза сияли. Атмосфера была боевой, какая бывает перед спуском на воду большого корабля. Жан Марно, критик «Mercure de France»: «Я вздрогнул от взрывов смеха и гогота публики и забился в темный угол, поскольку испытывал такое сильное эмоциональное потрясение, которое давно не переживал в подобных местах». Дебюсси и оперные исполнители наспех внесли некоторые поправки в постановку.