Главный врач клиники МЕДСИ Татьяна Шаповаленко раскрыла неочевидные признаки ранней стадии лимфомы. Врач Шаповаленко пояснила, что такие симптомы могут свидетельствовать о проблемах с синтезом инсулина, то есть говорить о наличии сахарного диабета. Это сборная страница, посвященная "татьяна шаповаленко". Медик Татьяна Шаповаленко рассказала, что неумолимое чувство голода может говорить о наличии сахарного диабета.
Доктор Шаповаленко рассказала о связи сахарного диабета и постоянного чувства голода
На этот вопрос отвечает врач Татьяна Шаповаленко. «Да, синдром поликистозных яичников — наиболее распространённая причина женского бесплодия. Об этом рассказала врач Татьяна Шаповаленко в новом выпуске программы «О самом главном» на телеканале «Россия 1». Врач Шаповаленко пояснила, что такие симптомы могут свидетельствовать о проблемах с синтезом инсулина, то есть говорить о наличии сахарного диабета. Доктор Татьяна Шаповаленко рассказала, что вред «плохого» холестерина недооценен. Доктор медицинских наук Татьяна Шаповаленко рассказала о трех факторах, способствующих снижению рисков развития рака молочной железы.
Врач назвала неочевидные признаки ранней стадии опасного заболевания
Об этом в эфире программы "О самом главном" сообщила врач Татьяна Шаповаленко, передает Уфимские Заметки» Наука» Врач Татьяна Шаповаленко сообщила, что потеря веса и слабость могут указывать на лимфому. Мы в гостях у Татьяны Шаповаленко, главного врача клинической больницы № 1 «Медси», одной из двух и самой первой частной больницы, которая лечит больных с коронавирусной инфекцией начиная с весны и по сей день. Сегодня приехал, чтобы посмотреть, как идут работы, пообщаться с главным врачом Татьяной Шаповаленко и руководителями профильных направлений. Доктор Татьяна Шаповаленко рассказала, что вред «плохого» холестерина недооценен.
7 июня – ИА SM-News. Помочь здоровью могут правильная диета и физические нагрузки
- Форма поиска
- Разместите свой сайт в Timeweb
- Главврач клиники МЕДСИ: Врачам тяжело далась работа в условиях коронавируса
- Эндокринолог назвала способ избежать сахарного диабета | Новости | Известия | 16.11.2022
- Врач Шаповаленко назвала постоянную жажду и зуд кожи ранними симптомами сахарного диабета
Врач рассказала, что стоит положить в новогоднюю аптечку
Информация предоставлена в справочных целях. О противопоказаниях и побочных действиях спрашивайте у специалиста и ни при каких обстоятельствах не занимайтесь самолечением. При первых признаках заболевания обратитесь к врачу.
У женщин может возникнуть зуд в наружных половых органах и во влагалище, об этом сообщает nation-news. Также на развитие сахарного диабета может указывать появление на коже гнойных воспалений, слабость, усталость и постоянное чувство голода. Анна Туманова Врач Шаповаленко: зуд в интимных местах может быть признаком смертельной болезни 15-11-2022 18:51 Зуд может говорить о сахарном диабете.
Врач пояснила, что температуру нужно сбивать при следующих условиях: — если она выше 38. Не стоит ждать повышения температуры до 38,5 людям, которые склонны к судорожному синдрому; тем, у кого от неё повышается артериальное давление или сахар в крови; если болит сердце. Если же вы относительно здоровы, то помните, что при температуре до 38. Татьяна Шаповаленко напомнила о народных методах лечения, попросив исключить лёд — он только навредит больному.
Достаточно будет смочить марлевую повязку этим средством и положить на запястья, лодыжки и лоб, чтобы получить хороший жаропонижающий эффект. По словам Шаповаленко, если высокая температура не снижается даже после жаропонижающих средств, то можно намочить смесью уксуса, спирта и воды в равных пропорциях простыню и завернуть в неё человека.
Стоит обратить внимание, что скрытая соль может содержаться почти во всех обработанных продуктах, например полуфабрикатах, колбасе и даже хлебе. Избавиться от отеков в первой половине дня помогут физические нагрузки: благодаря активности стимулируются обменные процессы, а застойные явления исчезают. Хорошим завершением физических процедур станет контрастный душ, улучшающий микроциркуляцию крови.
Татьяна Шаповаленко покидает ГК «Медси»
Врач Шаповаленко пояснила, что такие симптомы могут свидетельствовать о проблемах с синтезом инсулина, то есть говорить о наличии сахарного диабета. Уфимские Заметки» Наука» Врач Татьяна Шаповаленко сообщила, что потеря веса и слабость могут указывать на лимфому. Главврач Клинической больницы №1 МЕДСИ Татьяна Шаповаленко, а также врач-оториноларинголог Владимир Зайцев в эфире телепередачи «О самом главном» на канале «Россия 1» заявили, что лечение отита фитосвечами может привести к вторичному отогенному. Нарушения дыхания вполне могут стать причиной сложного пробуждения, рассказала в шоу «О самом главном» на телеканале «Россия 1» врач Татьяна Шаповаленко. Татьяна Шаповаленко напомнила о народных методах лечения, попросив исключить лёд – он только навредит больному. Доктор медицинских наук Татьяна Шаповаленко рассказала, какие перспективы ближайшего будущего беспокоят многих врачей в свете эпидемии коронавирусной инфекции в России.
Быть примером: ЗОЖ как образ жизни руководителя
Об этом в эфире телеканала «Россия-1» заявила главный врач клинической больницы «МЕДСИ» Татьяна Шаповаленко. главный врач Клинической больницы МЕДСИ на Пятницком шоссе в Отрадном, доктор медицинских наук, профессор. Сегодня благодаря самым современным программам диагностики онкологии, рак можно обнаружить на самых ранних стадиях. Татьяна Шаповаленко: «Самое опасное – успокаиваться и почивать на лаврах». Татьяна Шаповаленко Татьяна Шаповаленко. Главный врач клинической больницы 1 (Клиническая больница МЕДСИ на Пятницком шоссе), д.м.н., профессор, к.м.с. по бегу на средние дистанции. Врач Татьяна Шаповаленко рассказала россиянам, что можно предпринять для спасения волос после коронавирусной инфекции.
Врач Шаповаленко назвала постоянную жажду и зуд кожи ранними симптомами сахарного диабета
На смену шоку и растерянности, которые были в первые дни, пришли спокойствие, уверенность. Мы стали верить в себя и видеть, что у нас получается. Мы стали понимать, что даже в самых тяжелых случаях нельзя опускать руки». Медики просят всех по-прежнему ограничивать контакты и соблюдать изоляцию.
Они умеют распределять финансы, умеют считать деньги, они понимают, где у них какие провалы, проколы, и где им можно сэкономить, а где, наоборот: здесь экономить не нужно, а нужно двигаться вперед, осваивать новые методики, технологии, приобретать оборудование, потому что оно принесет прибыль. Работа в команде, она и сложная, но и безумно интересная, она обогащает друг друга. Наверное, основное, что есть - умение слышать друг друга. Муслим Муслимов: Какие, на Ваш взгляд, правила наставничества должны быть в коллективе, и какие применяете Вы? Вообще, применяете ли функционал наставничества? Татьяна Шаповаленко: Безусловно. Может быть, я не очень понимаю, что такое наставничество, но, в моем понимании — это обучение, правильно? У нас отдельная гордость за частную клиническую больницу, частную организацию, что мои ведущие коллеги являются одновременно профессорами и доцентами многих кафедр московских образовательных учреждений. Когда к нам приходят ординаторы, приходят студенты, когда они учатся и помогают нам, они учатся не только медицинским технологиям, медицинским компетенциям, они учатся, в том числе, и навыкам управления, навыкам организации стационаров, в том числе, и частной формы собственности. Это и есть наставничество. Они учатся у нас, и мы все принимаем участие, включая даже наших медсестер, которые параллельно обучают. Их участие в процессе немаловажно, безусловно, потому что, я думаю, что и у вас в стационаре медсестра — не просто медсестра, которая раздает таблетки или проводит инъекции. Медсестра — это основной человек в стационарной помощи. Хирург утром посмотрел пациентов и ушел в операционную фактически на целый день, и весь контроль за пациентами, все наблюдение, все лечение, собственно говоря, осуществляет средний медицинский персонал. Я очень довольна тем, что среди нашего среднего медперсонала многие имеют высшее образование, высшее сестринское образование, это здорово! Они тоже учат наших ординаторов. Муслим Муслимов: Вы руководитель большого клинического центра, причем, в нем есть и непосредственно стационар, и есть санаторий. Как он функционирует? Вы работаете, как я понимаю, с фондом ОМС? Татьяна Шаповаленко: Мы работаем по всем каналам. Мы работаем и с фондом ОМС Московской области, и с компаниями, в которых застрахованы пациенты по добровольному медицинскому страхованию, работаем с физлицами.
И мы переживаем несколько таких витков. Поэтому то, что изначально должны быть те препараты и то воздействие на те звенья патогенеза, которые мы с вами только что обсуждали, — да. А вот уж как дальше лечиться: делать противовирусные, делать антибиотики, делать дексаметазон, делать другие препараты — это должны решать врачи. Кстати, мы вчера участвовали в очень большой международной конференции как раз по протоколам лечения коронавирусной инфекции. От нашей клиники было два доклада, мы докладывали о наших протоколах стационарного лечения и о протоколах лечения тяжелых пациентов в отделении реанимации. Наш заведующий реанимационным отделением делал очень интересный доклад. Там много аналитики, понятно, что это не для широкой аудитории, это все-таки чисто медицинский доклад. Но единого мнения сейчас нет. Мы послушали доклады из других стран: испанцы, итальянцы, португальцы, немцы, австрийцы, американцы участвовали. Единого протокола нет. Но мы все двигаемся приблизительно в одном направлении. Гидроксихлорохил, про который сначала сказали, что он помогает, потом сказали: нет, не надо. У нас какой подход? Татьяна Шаповаленко: Гидроксихлорохил — хороший препарат для лечения многих заболеваний, не только малярии. Гидроксихлорохил, например, применяется в лечении системной красной волчанки, многих ревматоидных заболеваний, аутоиммунных заболеваний, действительно является очень хорошим препаратом. Значимого эффекта на коронавирусную инфекцию мы не увидели. Мы его использовали в самом начале. И сейчас Всемирная организация здравоохранения тоже, в общем, так мягко... Понимаете, все очень аккуратно говорят о схемах лечения коронавируса, крайне аккуратно, нет ортодоксального, жесткого мнения. Но, действительно, от него сейчас отходят. Я могу поделиться своим опытом. Я знаю, например, что у Сергея Васильевича Царенко другая точка зрения. Мы не используем, не видим от него эффекта. Сергей Васильевич Царенко — это глава реанимации 52-й больницы, он действительно авторитет именно по спасению людей. Каковы шансы на спасение, если человек уже попал в тяжелую ситуацию, если он находится на ИВЛ? Я сказал мягче. Татьяна Шаповаленко: Да, они погибают. У нас несколько иная ситуация. Мы приведем цифры, мы как раз по второй волне сейчас считаем, смотрим, проводим аналитику. Аналитика, которая была на первой волне, у нас тоже есть. Очень зависит многое от сопутствующей патологии и возраста. У пациентов старшего возраста, старческого возраста, конечно, шансов на благоприятный исход гораздо меньше. У пациентов более молодого возраста — да, это долго, да, это длительно, да, может быть несколько витков системного воспалительного ответа, но у них шансы достаточно высоки. Сколько такие пациенты могут находиться на ИВЛ в реанимации и потом выжить? Такой тяжелый случай? Татьяна Шаповаленко: Пациенту 37 лет, он чуть больше двух недель был на ЭКМО, практически 47 суток он был на искусственной вентиляции легких. Я, может быть, чуть-чуть путаюсь, но порядок цифр такой. Сколько было процентов поражения легких? То есть он не дышал самостоятельно вообще? Но это особый случай. Татьяна Шаповаленко: Это особый случай, да. Но пациенты с минимальной сопутствующей патологией и достаточно молодого возраста — да ИВЛ, да, лечим, да, подбираем режимы вентиляции, да, лечим системные воспалительные ответы, да, очень четко осуществляем кардиореспираторный мониторинг, но у них шансы велики. Не только мы, весь мир прошел несколько теорий, как вести таких пациентов. Мы старались максимально долго не интубировать, не переводить на инвазивную вентиляцию легких, а вести на неинвазивных методиках, на высокопоточной оксигенации, но сейчас мы пришли к тому, что если пациент нуждается в ИВЛ, то надо это делать быстро и не тянуть. Делать быстро, подбирать режим вентиляции, пока нет еще ригидности легких. Для родственников это всегда шок и приговор: боже мой, все, перевели на ИВЛ. Да, это крайне тяжелое течение инфекции, да, шансы на выздоровление ниже у пациента в реанимации, чем у базовых пациентов в стационаре. Но это точно не приговор. Лекарственный кризис в стране затронул клинику? В аптеках не достать тех препаратов, которые вы перечисляете. Татьяна Шаповаленко: Честно скажу, нас не затронул. Не потому что я оторвана от жизни, поверьте мне, и достаю препараты где-то. Нет, покупаем совершенно законным, обычным путем. Но и в наших аптеках, насколько я знаю, у нас есть препараты. Не везде, как показывает практика. Может, если в больницах они есть, то больным приходится метаться по городу, чтобы их найти. Татьяна Шаповаленко: Не везде. Если обсуждение вышло на уровень президента Российской Федерации, то наверняка есть какие-то перебои, и эту проблему надо решать, у людей не должно быть паники еще и из-за этого. Как только паника, это бесконтрольное приобретение огромного количества ненужных препаратов. Паника никому никогда не нужна. Есть такие наблюдения, они совсем не медицинские, они человеческие. Если ему объясняешь и он спокойно лежит в прон-позиции на животе, жутко неудобно, на высокопоточной оксигенотерапии все сушит — тоже неудобно, выполняет все наши назначения, у него больше шансов. У таких, кто взял себя в руки и спокойно прошел этот период, когда организму мы помогли справиться с цитокиновым штормом, чем у тех, кто начинает истерить, кричать, что ему неудобно лежать, что у него, вообще-то, трубка торчит. Как только человек впадает в панику, я понимаю, что он это делает не потому, что ему так хочется и он такой вредный, он дико испуган от самой ситуации: люди в костюмах, халатах, что-то в тебя пихают. Но у тех, кто относится к этому более взвешенно, более спокойно, больше шансов обойтись без искусственной вентиляции легких и пройти это острый период на менее инвазивных вещах. Паника — очень плохой фактор. Это важно людям заранее знать и быть готовыми. Татьяна Шаповаленко: Слушайте внимательно, что говорят вам доктора. Даже если вы попали с тяжелой инфекцией — без паники. Слушать внимательно, выполнять все рекомендации. Да, они неудобные, но вы даже не представляете, как на глазах при повороте пациента, при подсоединении кислорода меняется ситуация — совершенно мгновенно. Это нам позволяет самое дорогое — выиграть время и начать лечить. Когда болел упомянутый Трамп, сообщалось о том, что в его лечении применяли комплекс моноклональных антител и ремдесивир. Три дня его лечения, как мы прочитали, стоили 100 тысяч долларов. В нашем арсенале как раз эти два компонента сейчас мы не упоминаем. Что вы думаете об этих двух вещах? Татьяна Шаповаленко: Я о них ничего не думаю. Потому что я прекрасно понимаю, что верить таким вещам, наверное, не надо. И с чисто бытовой, психологической точки зрения, и с медицинской. Что получал, какие препараты, что находится в исследованиях, кто это написал, как это переврали СМИ? Но, в принципе, не только Трампа, я знаю, что существует этот коктейль... Татьяна Шаповаленко: Комплекс моноклональных антител существует и сейчас находится в рамках клинических исследований.
К сожалению, течение у них инфекции, даже несмотря на пристальное внимание, крайне неблагоприятное, поэтому этим людям надо быть максимально аккуратными. И то, что пациенты с хроническими заболеваниями должны быть максимально удалены от мест общения, это точно, это абсолютно оправданно. Помимо всего прочего, мы очень настороже с людьми с хроническими заболеваниями легких. Были некие исследования, по-моему американские, о том, что люди с хроническими обструктивными заболеваниями легких болеют реже, чем в общей популяции, но если болеют, то крайне тяжело. И у них инфекция, как правило, протекает по очень злокачественному типу, то есть с высоченной гипертермией, со снижением сатурации, с потребностью чаще всего в кислородотерапии, иногда в неинвазивной, а иногда и в инвазивной вентиляции легких. А какой сигнал пациент должен воспринимать как сигнал к тому, что ему нужна госпитализация? Я понимаю, что в скорую сейчас звонят все и постоянно. Татьяна Шаповаленко: Есть критерии госпитализации. Это все-таки, конечно, температура больше суток, не снижаемая обычными средствами и выше 38,5. Когда человека уже трое суток так лихорадит, конечно, надо думать о госпитализации. Это, безусловно, данные компьютерной томографии. Не нужно делать компьютерную томографию, как только у вас положительный ПЦР или как только у вас первый день поднялась температура до субфебрильных цифр, смысла нет никакого. Реально компьютерную томографию легких надо делать на третий-четвертый день заболевания, на третий-четвертый день лихорадки. Если заболевание проходит в малосимптомной, бессимптомной форме, тоже не недо бежать делать компьютерную томографию. Для этого нет никаких показаний. Любая вирусная пневмония, даже с самым минимальным поражением, все равно даст о себе знать, вы почувствуете, что с вами что-то не то и вам нужно сделать это исследование. Безусловно, по проценту поражения. Пациенты, которые имеют тяжелые хронические заболевания, о которых мы с вами говорили, тем более пожилого возраста. Я бы, не дожидаясь никаких серьезных проявлений, ехала в стационар для того, чтобы эти люди находились под наблюдением и чтобы уже врачи определяли, как у них течет инфекция, как прогрессирует, есть масса анализов и лабораторных данных, по которым это можно определить. Безусловно, это лихорадка, одышка и снижение сатурации. Сейчас есть программа, когда пульсоксиметры выдаются людям бесплатно, тем, у кого подтверждена коронавирусная инфекция. И действительно, пульсоксиметрию лучше проводить, потому что особенно у молодых снижение сатурации проходит незаметно. Они не чувствуют? Татьяна Шаповаленко: Конечно. Человек лежит дома на самоизоляции в одной комнате, у него нет привычной физической нагрузки, и он эту одышку не ощущает. Он достаточно адаптирован, молодой человек вполне прекрасно себя чувствует. Да, подвигался — задышал. Ну, наверное, устал, слабость — инфекция сопровождается слабостью. Поэтому снижение сатурации ниже 92 на атмосферном воздухе — жесткое показание для вызова скорой помощи и госпитализации в стационар. Что касается лечения, во-первых, есть впечатление, что никакого лечения от вируса как не было, так и нет и что в больнице будут спасать уже от каких-то проявлений системных поражений, которые он вызвал. Татьяна Шаповаленко: Нет доказанных препаратов. Проводятся клинические исследования. Да, действительно, есть энное количество данных о положительном воздействии фавипиравира. Его аналоги сейчас у нас есть, и его назначают как базовую терапию, и это правильно, потому что при любой вирусной инфекции противовирусная терапия должна быть, даже если она не стопроцентно помогает. Поверьте мне, противовирусные препараты должны быть включены в протоколы, и это абсолютно правильно. Если я правильно понимаю, наибольшая эффективность противовирусного препарата, будь то фавипиравир или ремдесивир, который активно на Западе внедряется... Татьяна Шаповаленко: Наша группа компаний тоже сейчас будет активно включаться в эти исследования с ремдесивиром, тоже посмотрим. Но, видимо, он может быть эффективен именно на первых стадиях заболевания, где можно сдержать размножение вируса в организме. Татьяна Шаповаленко: Есть такой принцип в медицине: чем раньше начнешь, тем с большей долей вероятности заболевание будет протекать более спокойно. ВОЗ сказала, что на более поздних стадиях летальность он уже не понижает. Если, грубо говоря, основные системы организма уже поражены, то противовирусные препараты ничего не могут сделать. Я с ВОЗ в этом плане абсолютно согласна. Это имеет отношение к любым заболеваниям и ко всем препаратам, которые сейчас рекомендуются по лечению коронавируса. На мой взгляд, и я буду всегда этого придерживаться, даже если малосимптомное течение, легкое течение коронавирусной инфекции, я все равно считаю, что на основные звенья патогенеза... И поверьте мне, это опыт, потому что вы прекрасно понимаете, что телефон разрывается — и из клиники, и от огромного количества обращений знакомых, родственников, пациентов. Безусловно, лучше вызвать врача. Совершенно точно, чтобы все-таки человека наблюдал врач. Телемедицинские консультации, дистанционно, приехал ли на дом — как угодно, но врач должен посмотреть, потому что ни один протокол на свете не учтет всех ваших аллергических реакций, сопутствующих заболеваний, как надо скорректировать терапию, если вы базово ее получаете, в какой форме у вас протекает инфекция, нет ли признаков присоединения бактериальной инфекции. Это первое: терапию должен назначить врач. Но на сегодняшний день, возвращаясь к вашему вопросу, есть определенные звенья уже известного нам, доказанного я очень не люблю это слово, потому что доказательная медицина — это все-таки время воздействия на звенья патогенеза развития коронавирусной инфекции. Прежде всего, противовирусные препараты. Существуют разные точки зрения, не буду сейчас погружаться. Принят фавипиравир в клинических рекомендациях, рекомендованы еще несколько противовирусных препаратов. Лучше их начать делать. Препараты, которые воздействуют на тромбообразование. Татьяна Шаповаленко: Честно говоря, если вы молодой и изначально здоровый человек, я бы точно не начинала с «Клексана», у которого риск кровотечений тоже высок. Но таблетированные антикоагулянты я бы все-таки в профилактической дозе назначила в любом случае. В любом случае я бы назначила антиоксидантную терапию. Эти пациенты должны получать противовоспалительную терапию при повышении температуры. То есть антибиотики? Татьяна Шаповаленко: Нет, нестероидные противовоспалительные препараты. Если температура выше 38, то ее надо снижать, эти препараты должны быть включены в эти протоколы при повышении температуры. С антибиотиков точно не нужно начинать. Антибиотики назначаются по показаниям. А как их распознать, особенно дома? Татьяна Шаповаленко: Врач. Не надо самостоятельно себе назначать антибиотикотерапию, это точно. Это должен назначить врач. Сейчас очень модно назначать дексаметазон. По нему, наверное, больше всего вопросов. Но та же комиссия Всемирной организации здравоохранения четко написала, что такой стероидный противовоспалительный препарат, как дексаметазон, назначается в тех случаях, когда пациент уже находится на грани перевода в реанимацию, то есть когда есть снижение сатурации, когда есть масса признаков для того, чтобы этот препарат назначить. Это чтобы гасить чрезмерный иммунный ответ? Татьяна Шаповаленко: Гасить гипериммунный ответ, который вроде бы как возникает. Тоже мы не знаем этого. Да, очень похоже, что этот цитокиновый шторм — это и есть этот гипериммунный ответ. Это явно не в самом начале болезни. Татьяна Шаповаленко: Точно не в начале болезни, не при температуре 37,3. И вот тогда нужно подумать об антибиотикотерапии, потому что при этом система иммунитета значимо блокируется. Блокируется не только эта гипериммунная реакция, но и блокируются так называемые — я уж очень просто стараюсь говорить — защитные силы. И тогда риски присоединения бактериальной пневмонии на фоне вирусной тоже высоки. Заниматься самолечением коронавирусной инфекции реально опасно. Я понимаю колоссальную нагрузку на врачей, я понимаю панику и страх, наверное, всех.