Кто не знает гениальных произведений Ильфа и Петрова «Золотой теленок» и «Двенадцать стульев»? Книга "Золотой теленок" и "Двенадцать стульев" (Комплект в коробе) Издательство "Городец". «Золотой теленок» Ильфа и Петрова стал продолжением культовых «12 стульев» – Самые лучшие и интересные новости по теме: Ильф и Петров, Остап Бендер, СССР на развлекательном портале Особенно когда противопоставил «Двенадцать стульев» — «Золотому теленку». Золотой телёнок [Кинороман]: по роману Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев»: 2 серии / [авт. сцен. и режиссер М. Швейцер; оператор С. Полуянов; худож.
Что было раньше Золотой теленок или 12 стульев
брат знаменитого советского писателя Валентина Катаева и один из авторов не менее знаменитых книг «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Б иблейский интертекст в знаковых произведениях советской литературы: "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" как мидраш. Из печати вышло уникальное репринтное издание романов Ильфа и Петрова – «12 стульев» и «Золотой телёнок».
Новое в рубрике
- Иллюстрации к книге Ильф, Петров - Двенадцать стульев. Золотой теленок
- Раритетное издание «Золотого теленка» ушло с молотка более чем за один млн рублей
- Новое на сайте
- Аннотация к книге "Двенадцать стульев. Золотой теленок"
«Командовать парадом буду я!»: 55 лет назад вышла комедия «Золотой телёнок»
Во второй, машинописной, авторы изменили деление — теперь роман состоял из сорока трех глав, у каждой из которых появилось название. К первому изданию одну главу целиком изъяли, ко втором — изъяли еще одну. Можно предположить, что Ильфу и Петрову эти главы попросту не нравились, но в 1929 году их напечатали в октябрьском номере журнала «Тридцать дней» под общим названием. Надо думать, Гонкурам было легче. Все-таки они были братья. А мы даже не родственники.
И даже не однолетки. И даже различных национальностей: в то время как один русский загадочная славянская душа , другой еврей загадочная еврейская душа. Итак, работать нам трудно. Труднее всего добиться того гармонического момента, когда оба автора усаживаются наконец за письменный стол. Одним словом, все в порядке, сиди и сочиняй.
Но тут начинается. Тогда как один из авторов полон творческой бодрости и горит желанием подарить человечеству новое художественное произведение, как говорится, широкое полотно, другой о, загадочная славянская душа! При этом он заявляет, что тяжело по всей вероятности, смертельно болен. Бывает и иначе. Больной выздоровел, здоровый ушел в театр.
Здоровый вернулся из театра, а больной, оказывается, устроил небольшой разворот для друзей, холодный бал с закусочкой а-ля-фуршет. Но вот наконец прием окончился, и можно было бы приступить к работе. Но тут у здорового вырвали зуб, и он сделался больным. При этом он так неистово страдает, будто у него вырвали не зуб, а ногу. Это не мешает ему, однако, дочитывать историю морских сражений.
Совершенно непонятно, как это мы пишем вдвоем». Юмористическая биография Ильфа и Петрова, в которой, по словам Петрова, «много правды» Стул 6. Критика «Двенадцать стульев» закончили печататься в июле 1928 года. Тогда же вышло и отдельное издание. Через пару месяцев, в сентябре 1928 года, в «Вечерней Москве» вышла первая рецензия.
По крайней мере, такую версию дает Петров, и за ним повторяют многие исследователи. Обладавший отличной памятью, Петров, скорее всего, не ошибался, а намеренно «забыл» самый ранний отзыв. На самом деле, первая рецензия на роман появилась в «Гудке» в августе 1928 года. Ее написал Борис Флит, расстрелянный в 1937 году его арестовали в 1935 году за проведение «систематической контрреволюционной агитации среди журналистов». О «врагах народа» помнить не следовало.
Но о романе Флит писал следующее: «Написанный в иронических, местами в чрезвычайно близких к Диккенсу тонах, роман читается с большой легкостью и во многих местах вызывает подлинный веселый смех. Конечно, в таком большом произведении не обошлось и без длиннот, некоторых повторений, ненужных вводных эпизодов». После сентябрьской рецензии «Вечерней Москвы», автор которой посчитал , что «книга не поднимается на вершины сатиры», «утомляет» и преследует «ощущением пустоты», вышла еще одна рецензия — в журнале «Книга и профсоюзы». В ней Г. Блок довольно резко прошелся по роману: «Ильф и Петров с задатками талантливых рассказчиков создали из своего творения милую, легко читаемую игрушку, где зубоскальство перемежается с анекдотом, а редкие страницы подлинной сатиры растворяются в жиже юмористики бульварного толка и литературщины, потрафляющей желудку обывателя».
Илья Ильф слева и Евгений Петров справа за работой. Источник Затем критика замолчала. Молчание это в литературной среде заметили. Единственным откликом на этот брызжущий веселой злобой и молодостью, на этот дышащий требовательной любовью к советской стране памфлет было несколько слов, сказанных т. Насчет Бухарина он, правда, ошибся.
Тот цитировал «Двенадцать стульев» не на съезде профсоюзов, а на совещании рабселькоров, где упомянул лозунг «Пережевывая пищу, ты помогаешь обществу» и плакат «Дело помощи утопающим — дело рук самих утопающих» фраза — пародия на слова Карла Маркса «Освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих». В сущности, Ильф и Петров высмеивали устройство жизни провинциальных городков и советские пропагандистские установки. Ругать писателей было сложно, поскольку они были лояльны режиму и хорошо вписаны в газетную жизнь столицы. Но и хвалить было вроде как не за что, поэтому критики выбирали молчание. В июне 1929 года в «Литературной газете» появилась статья «Книга, о которой не пишут», где поднималась проблема странного информационного вакуума вокруг «Двенадцати стульев».
Публикация в «Литературной газете» многих удивила: зачем писать о книге через год после ее выхода? Под эту идею редакция газеты даже ввела новую рубрику — по заголовку рецензии. В рубрике предполагалось ставить рецензии на обделенные вниманием критиков тексты. Уже первая строчка отзыва на Ильфа и Петрова относила их «Двенадцать стульев» именно к таким: «Коллективный роман Ильфа и Петрова, как правильно отметил Ю. Вероятно, это было связано с появлением у авторов нового покровителя — Кольцова.
Кроме того, роман переводили на французский язык и готовили к публикации за границей. Перевод должен был показать, что в Советском Союзе сатира не запрещается, а, наоборот, одобряется. На призыв «Литературной газеты» почти сразу же откликнулся «Октябрь» и уже в июльском номере выпустил рецензию на «Двенадцать стульев»: в ней роман назвали «веселой, энергично написанной» «удачей». В августе вышла рецензия в журнале «На литературном посту», где «Двенадцать стульев» характеризовали «бесспорно положительным явлением». В сентябрьском выпуске «Молодая гвардия» отметила «сюжетную емкость» сатирического романа.
Ильфа и Е. Петрова признан лучшим юмористическим произведением, изданным в СССР». Мы были приняты читателем, так сказать, непосредственно. И, уверяю Вас, это принесло нам большую пользу, хотя и доставило несколько горьких минут. Мы всегда рассчитывали лишь на собственные силы и хорошо знали, что читатель не сделает нам никаких поблажек, что нужно писать в полную силу, нужно трудиться над каждым словом, нужно избегать штампов, нужно каждое утро просыпаться с мыслью, что ты ничего не сделал, что есть на свете Флобер и Толстой, Гоголь и Диккенс».
Источник Стул 7. Сатира Советская сатира росла на благодатной почве противоречий, особенно заметных в первое десятилетие после революции. С одной стороны, на лицо были раскрепощение мысли, жажда свободы и справедливости, с другой стороны, активно развивались бюрократизм, кумовство и ненависть к мещанству, во множестве мест по-прежнему царили нищета и невежество. В стране постоянно открывались новые сатирические журналы — «Красный перец», «Крокодил», «Бузотер» позднее «Бич , «Чудак», «Смехач». Фельетоны и сатирические произведения писали Эренбург, Булгаков, Зощенко, Маяковский и многие другие.
Критик Владимир Блюм возмущался: «Сатира нам не нужна. Она вредна рабоче-крестьянской государственности! Ильф и Петров сформировались как писатели на фоне роста популярности сатиры. Все их друзья так или иначе работали в сатирических жанрах. Несмотря на весь авантюризм героев, роман «Двенадцать стульев» откровенно сатирический, в нем много отступлений от главной сюжетной линии.
Так, например, история поэта-графомана Никифора Ляписа существует в отрыве от основного повествования, а члены «союза меча и орала» вообще не имеют отношения к стульям. Несмотря на поэтику карикатуры и фарса, «Двенадцать стульев» дают точный образ эпохи. Двоемирие романа скроено из идеализации романтических настроений послереволюционного десятилетия и едкой сатиры на новый миропорядок. В лице Бендера советская утопия встречает критическую точку зрения. Лев Славин писал : «Жестокость, самодовольство, бездушие, лицемерие и прочая душевная грязь даже в микродозах не ускользали от глаз Ильфа и Петрова, от четырех проницательных глаз этого писателя.
Они не поддавались никаким иллюзиям. Никакой внешний блеск, никакой декламаторский пафос не могли их обмануть». Ильф и Петров тщательно выбирали темы, над которыми можно смеяться. Так, в романе почти не упоминается борьба с оппозициями, чистки, коллективизация деревни — наиболее болезненные для советского общества того времени сюжеты. Сатира была направлена скорее «на пороки, не на лица», писатели сфокусировались на современности, но критиковали «вечные» проблемы — жажду наживы, глупость, тщеславие, бюрократические проволочки.
Эти уродства были локализованы на «островках», из которых состоит неоднородное пространство романа например, таков город Васюки. Между тем, остальная часть Союза как бы очищена от этих искажений, утопична, в ней легко угадываются черты нового мира, где верят в светлое будущее коммунизма. Действие «Двенадцати стульев» происходит в 1927 году, то есть время действия и написания романа полностью совпадает. Благодаря этому он изобилует приметами времени: разбегаются лотовщики, беспризорники греются возле чанов с кипящей смолой. Гротескный образ Эллочки строится на пародировании «изячной» мещанской речи.
Но не нужно быть экспертом по событиям эпохи, чтобы понять, что именно высмеивает писатели в своем романе: объекты их насмешек как бы вневременны и даже внепространственны. Ильф и Петров брали сюжеты из своей жизни. Слесарь, живший рядом с Ильфом, превратился в Полесова. Воробьянинов приобрел черты двоюродного дяди Петрова. Герои романа ехали по Волге на тиражном пароходике, как Ильф за два года до того.
А они не походили друг на друга.
Урок 3: Если не взять дело в свои руки, оно обречено на провал В лидерских качествах Остапа Бендера не сомневаются даже самые закоренелые скептики. Воля к победе, несокрушимая уверенность в себе вкупе с находчивостью и, наконец, способность организовать все, что движется, — это ли не лучшие черты главнокомандующего? Первым под руководство Бендера попадает безвольный и мелочный Киса — беглый аристократ, бывший уездный предводитель дворянства. Находясь в депрессии в связи с потерей состояния, Ипполит Матвеевич с охотой подчиняется Остапу, потому что ни собственных идей, ни смелости принимать важные решения у него, в отличие от «коллеги», нет и в помине.
Читайте также: Самые обаятельные литературные плуты А чего только стоит сборище таких же «бывших», как и сам Киса, в «Союзе меча и орала», который Бендер не только самолично организовал, но и виртуозно собрал с его участников средства на... А вот на что, члены тайного общества, кажется, и сами не до конца поняли, но все-таки они поверили своему шефу, потому что истинному лидеру не поверить невозможно. Елена Станиславовна встрепенулась, отвела кроличий взгляд от Воробьянинова и потащилась в кухню. Урок 4: Хорошо подвешенный язык — главное оружие на пути к успеху Согласитесь, убеждать, подчинять себе и особенно очаровывать Остап Бендер умеет как никто другой. Непревзойденная способность находить общий язык абсолютно с любым человеком помогает ему выпутываться из самых непростых ситуаций, а время от времени даже, как мы уже выяснили выше, — заключать выгодные союзы, будь то тайное общество или официальный брак.
Этот же навык помогает Бендеру и в главном его деле — отъеме денег у зазевавшихся и неосмотрительных граждан. Залог триумфа «великого комбинатора» — умение в любой ситуации подбирать правильные слова, а уж вкупе с несокрушимой уверенностью в себе положительный исход дела просто гарантирован. По крайней мере, какой-то его части. Жизнь, господа присяжные заседатели, это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик.
Огнёв — детский писатель. Работал педагогом в Обществе попечения об учащихся детях Бутырского района Москвы, после революции основал первый в Москве детский театр, работал в детских колониях. В 20-х годах входил в группу конструктивистов, затем — в литературную группу «Перевал». Писал рассказы, наиболее известное его произведение — повесть «Дневник Кости Рябцева» 1927.
С 1937 года преподавал в Литинституте. Автор повести о дворянской жизни «Детство», незаконченной эпопеи «Русь». Во второй половине 1920-х и начале 1930-х годов Романов написал несколько резонансных, политически острых рассказов «Без черёмухи», «Суд над пионером», «Право на жизнь, или Проблема беспартийности» , а также сатирических романов «Новая скрижаль», «Товарищ Кисляков», «Собственность». Подвергался травле со стороны власти. Умер от лейкемии. Одновременно — скорее как антивлияние — журналистская и литературная рутина, которая в романе злостно пародируется: от знаменитого отступления про писателя-середнячка, сочиняющего деревенскую сагу про старика Ромуальдыча, до замечания Остапа про «многочисленные литературные и музыкальные бригады», которые собирают «материалы для агропоэм и огородных кантат». Бендер презирает таких авторов не как плохих писателей, а как конкурентов: вспомним, что он сам не прочь заработать, продав киностудии сляпанный за ночь сценарий «Шея» или журналисту Ухудшанскому — «торжественный комплект» универсальных фраз, годящихся в любую передовицу. Однако отношение бывалых фельетонистов Ильфа и Петрова к подобным практикам — однозначно ехидное.
Главным редактором был Аркадий Аверченко. В 1913 году из-за конфликта с владельцем Аверченко вместе со всей редакцией покинули журнал и начали издавать «Новый Сатирикон». В 1918 году журнал был закрыт, а большинство его авторов оказалось в эмиграции. В 30-х и 50-х годах было несколько попыток возродить журнал за границей. Рядом находится и влияние еврейской юмористики — в первую очередь Шолом-Алейхема. Детективная классика: помимо подмечаемых комментаторами перекличек в деталях, вся погоня Бендера за Корейко, со множеством промежуточных звеньев — более мелких негодяев, напоминает охоту Шерлока Холмса за профессором Мориарти. Русская классика in general: «Золотой телёнок» пересыпан пародийными фрагментами, цитатами, аллюзиями — от А. Толстого до Л.
Толстого; в одном из самых грустных мест романа это влияние иронически обыграно: «Какой удар со стороны классика! И, пожалуй, главное влияние на «Телёнка» — бурлящий советский язык, штампы газетных передовиц и профсоюзных собраний, противодействие бойких лозунгов и бюрократической волокиты. И то и другое сохраняется в современном русском языке — и поэтому до сих пор многое в тексте Ильфа и Петрова кажется нам знакомым. У читателей «Телёнок», как и «12 стульев», шёл на ура. Правоверная же партийная критика не выказывала особого восторга. Анатолий Луначарский, в целом высоко оценивший роман, переживал, что главный герой получился слишком симпатичным: Этот необыкновенно ловкий и смелый, находчивый, по-своему великодушный, обливающий насмешками, парадоксами всё вокруг себя плут Бендер кажется единственным подлинным человеком среди этих микроскопических гадов. Потому, что Ильф и Петров перенесли его в атмосферу советского «подола», в атмосферу обывательского советского дна. Там он фигурирует как величина, а если он соприкоснётся с настоящей жизнью, настоящая жизнь должна будет его раздавить, как личность, тем более вредную, чем он способнее и чем более он «свободен от принципов».
При этих условиях Остап Бендер, который всё разлагает своей философией беспринципности, своим организмом очень умного комбинатора, начинает нас тревожить, как бы не вообразил кто-нибудь, что это — герой нашего времени, как бы Остап Бендер не оказался образчиком для юнцов, не перепрыгнувших ещё своего болота. Зорич — писатель, драматург. Выпускал сборники рассказов «О зонтиках, о рапирах и прочем», «О цветной капусте» и очерковые книги «В стране гор», «Машина идет в Севастополь», «Советская Канада». В 1937 году был арестован по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации и расстрелян. Зорич рецензию с характерным названием «Холостой залп»: «Это книжка для досуга, для лёгкого послеобеденного отдыха… Она будет быстро прочитана и столько же быстро забыта, не оставив после себя никакого следа». В 1934 году в «Литературной энциклопедии» появилась статья о Евгении Петрове, где говорилось, что «романы Ильфа и Петрова не представляют заострённой, резкой сатиры. Глубокого раскрытия классовой враждебности Бендера ими не дано». Положительные рецензии на «Золотого телёнка» написали, в частности, Лев Никулин Лев Вениаминович Никулин 1891—1967 — писатель, поэт, драматург.
Публиковал стихи и фельетоны в одесской прессе. Был другом Александра Вертинского, для которого написал слова к песням «Возвращенье» и «Ты уходишь в далёкие страны». После революции был секретарём Генконсульства в Кабуле, работал в редакции «Правды». Автор романов «Время, пространство, движение», «Канал имени Сталина», «Мёртвая зыбь». Был одним из основателей журнала «Иностранная литература». Участвовал в Первой мировой войне. Приобрёл известность благодаря антивоенному роману «Огонь» 1916 , получил за него Гонкуровскую премию. Пропагандировал социализм, четыре раза приезжал в СССР.
Бендер, в компании Балаганова, еще одного мошенника Паниковского и честного водителя Адама Козлевича немедленно отправляется туда. Он, конечно, не будет никого грабить и убивать — но употребит все свое искусство чтобы наконец получить свой миллион… Поддержать исполнителя Банковская карта: 5559 5720 9774 1047 Огромное спасибо всем, кто благодарит материально инкогнито, а я не могу ответить, не зная имени! Пишите в личку пожалуйста.
Как один золотой теленок на двенадцати стульях сидел
Булгакова с писателем Сергеем Сергеевичем Заяицким состоялось в январе 1924г. И если до 1928 года он печатал ежегодно 6-8 книг, то с середины 1928 года Заяицкий был фактически запрещён и ничего не опубликовал. Интересная публикация о С. Заяицком Александра Лаврова. Две цитаты из неё: «Похоже, что Заяицкого решили наконец совсем забыть, как забыли о десятках и сотнях писателей советской эпохи, канувших в Лету вместе с этой эпохой». Приходится их вытягивать клещами, а для этого нужно сидеть близко от их дателей». Из письма Заяицкого Волошину, около 5 мая 1929 г.
Кто же эти датели-должники? Напомню, что в конце 1928 года роман «Двенадцать стульев » был впервые издан отдельной книгой. Сравните начало повести С. Волошина в Коктебеле известно, что перед свой смертью С. Заяицкий закончил большой роман, так и не найденный впоследствии. Уж не «Золотой телёнок» ли это?
Моя гипотеза состоит в том, что С.
Словарь снабжен вспомогательным аппаратом, в который входит список основной научной и справочной литературы, алфавитный указатель словарных статей. Издание предназначено для широкого круга читателей, интересующихся творчеством великих советских сатириков. Книга также будет полезна преподавателям-словесникам, студентам-филологам, учащимся средних учебных заведений. Мокиенко В. Мокиенко, К.
Письма отца Федора, которые он шлет домой во время поиска стульев, очень похожи по стилю, тематике и манере подписываться на Федора Михайловича. Авторы планировали продолжение - третью книгу о Бендере под названием "Подлец", но замысел, увы, так и не был претворен в жизнь.
Пожаловаться — При современном развитии печатного дела на Западе напечатать советский паспорт — это такой пустяк, что об этом смешно говорить… Один мой знакомый доходил до того, что печатал даже доллары. А вы знаете, как трудно подделать американские доллары? Там бумага с такими, знаете, разноцветными волосками.
Кто настоящий автор романа «Двенадцать стульев»
Изначально авторы не планировали писать второй роман и «убили» Бендера в финале «Двенадцати стульев» ему спящему перерезал бритвой горло напарник и подельник Киса Воробьянинов. Но популярность персонажа была настолько велика, что Ильф и Петров взялись за вторую книгу о приключениях «великого комбинатора». Благодаря Остапу Бендеру в обиход вошли десятки крылатых фраз: «Почем опиум для народа?
Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Так что эти «Стулья» остались в истории как последняя работа суперзвезды шестидесятых и предвестник одной из самых страшных трагедий своего времени. Фрэнк Ланджелла Кадр из фильма «12 стульев» реж. Мэл Брукс, 1970 Единственная в своем роде буквальная экранизация Ильфа и Петрова за рубежом — комедия классика жанра Мэла Брукса , снятая в 1970 году. Мало того что Брукс, в отличие от своих предшественников, строго следовал сюжету романа и сохранил всех остальных героев а сам сыграл дворника Тихона. Он еще и снимал ленту не в Штатах, а в Финляндии и Югославии, на близкой к русской натуре.
Но главное — тут наконец был настоящий Остап, и он был в центре повествования. Дебютант Фрэнк Ланджелла попал в точку: сыграл комбинатора ровно таким, чтобы он был понятен самой широкой аудитории. Персонажем плутовского романа. Пройдохой в каком-то кителе несуществующей армии и с рокерской шевелюрой. И, если Ипполит Матвеевич с отцом Федором тут карикатурные и смешные ну, а какими еще могут быть русские во время холодной войны , то Остап — находчивый и страшно обаятельный. Одно слово — турецкоподданный. Арчил Гомиашвили Кадр из фильма «12 стульев» реж. Леонид Гайдай, 1971 После успеха «Операции Ы» и «Кавказской пленницы» Леонид Гайдай взялся за, казалось бы, сомнительный и опасный материал — классику русской литературы. Он перевел «12 стульев» на свой фирменный язык гэгов, стиль немой комедии двадцатых годов с ее галопирующим ритмом и фонтаном трюков.
Студент первого курса магистратуры Факультета Информационных технологий НГУ Степан Полохин создал собственную матрицу вычисления авторства текста. Заложив в неё тексты «12 стульев» и «Золотого телёнка», автор новой методики пришёл к выводу, что Илья Ильф и Евгений Петров являются наиболее вероятными авторами текстов. К мысли о том, что не И.
Кто настоящий автор романа «Двенадцать стульев»
и булгаковедов. В "Двенадцати стульях" авторы передают атмосферу схватки двух сил переходного периода, высмеивают мещанство. Швейцер высылал приглашение на пробы Арчилу Гомиашвили, который репетировал «Золотого телёнка» на сцене тбилисского театра, но тогда актёр не смог приехать, а спустя три года сыграл Остапа в фильме «Двенадцать стульев» Леонида Гайдая. Вы читали романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок»? Любой человек скажет: «Конечно, читал!».
Выбор актеров на главные роли
- «Командовать парадом буду я!»: 55 лет назад вышла комедия «Золотой телёнок» — РТ на русском
- Комментарии
- Кто на самом деле был прототипом Остапа Бендера из "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка"
- Сообщить об опечатке
Такие разные Бендеры: Сергей Юрский, Андрей Миронов и другие
Бандиты поклялись его убить. Но, введенные в заблуждение фамилией, выстрелили не в Остапа, а в Натана: поэт только что женился и покупал в мебельном магазине двуспальный полосатый матрац. Выяснив, кто из бандитов по ошибке пришил брата, простил его. Всю ночь Остап провел у бандитов. При свете огарков они пили чистый спирт, не разбавляя его водой, читали стихи убитого поэта, плакали и со скрежетом зубов целовались взасос. Это были поминки, короткое перемирие, закончившееся с первыми лучами солнца, вышедшего из моря. Остап спрятал под пиджак свой маузер и беспрепятственно выбрался из подвала с тем, чтобы снова начать борьбу не на жизнь, а на смерть с бандитами».
Арчил Гомиашвили «Двенадцать стульев», 1971 г. Фото: Кадр из фильма Согласитесь, страшный и могучий оперативник никак не вяжется с книжным обаятельным Бендером. А спросить его самого уже невозможно: Шор умер в Москве в 1978 году. Наиболее отчаянный Полагаю, Катаев сознательно пустил литературоведов по ложному следу. Ибо Валентин Петрович и был «Великий комбинатор», талантливый и остроумный авантюрист. Идея с советским Дюма, задумавшим нанять литературных негров, - чистая авантюра в духе Бендера.
Другая реальная история: бегство возлюбленной писателя Юрия Олеши Симы Суок к богатому чиновнику. Наиболее отчаянный, заметьте! ФОто: Кадр из фильма «Вид у меня был устрашающий: офицерский френч времен Керенского, холщовые штаны, деревянные сандалии на босу ногу, в зубах трубка, дымящая махоркой, а на бритой голове красная турецкая феска с черной кистью». Испуганный чиновник тут же вернул беглянку. Многозначительная деталь - турецкая феска. Не отсюда ли сын турецко-подданного Бендер?
Цинизм нынешних молодых людей прямо невероятен. Говорил: «За сто тысяч убью кого угодно. Я хочу хорошо есть, хочу иметь хорошую шляпу, отличные ботинки... Ну, про убийство, полагаю, Катаев пошутил, он, как и книжный Бендер, чтил Уголовный кодекс. Но в остальном... Действительно, Катаев любил жить на широкую ногу, хорошо одеваться, питаться.
После войны классик шокировал студентов Лит- института: «Напишите романы, купите себе машину, пойдите в роскошный ресторан». Кстати, обмывать золотой портсигарчик за сюжет «Двенадцати стульев» троица отправилась в «Метрополь». Андрей Миронов «Двенадцать стульев», 1976 г. Недаром зарабатывал поначалу в Москве на жизнь фельетонами в стихах и прозе. Писал для всех газет и журналов столицы. Валентин подарил их младшему брату».
Кое-что Ильф и Петров позаимствовали из нашумевшей сатирической повести Катаева «Растратчики» - о парочке мошенников. Как в воду глядел! Катаев в Первую мировую ушел добровольцем на фронт, не окончив гимназию. В Гражданскую в Одессе участвовал в подпольном офицерском заговоре врангелевцев.
В первом романе он проявлялся как эмоциональный и чувствительный человек, готовый спасать слабых и бороться с несправедливостью. Но в «Золотом теленке» он стал более циничным и жадным, настроенным исключительно на свой выгоды, практически забыв про своих друзей и оставив их на прошлых страницах романа. Режиссером картины был Леонид Гайдай, а главную роль исполнил Андрей Миронов. В том же году он был опубликован в журнале «Тридцать дней», а затем вышел в свет отдельным изданием. Они входят в золотой фонд отечественной литературы и знакомят читателя с яркими, остроумными героями и захватывающим сюжетом.
Иллюстрация к роману «Двенадцать стульев» По распространенному мнению, которое поддержал сам Валентин Катаев в книге «Алмазный мой венец», прототипом Остапа Бендера стал Осип Остап Беньяминович Шор, одесский авантюрист, а затем инспектор уголовного розыска, также имевший «атлетическое сложение и романтический, чисто черноморский характер».
Согласно изысканиям журналистов, в 1918—1919 годах Осип, возвращаясь из Петрограда в Одессу, проворачивал разные комбинации: представился художником и устроился на агитационный волжский пароход, слабо умея играть в шахматы, назвался гроссмейстером, выдал себя за агента подпольной антисоветской организации и провел зиму у пухленькой женщины, обнадеживая ее скорой женитьбой. В 1937 году Шор попал на пять лет в лагерь, а под конец жизни работал проводником поездов дальнего следования и умер в 1978 году. Однако есть мнение, что прототипом Бендера был сам Катаев. Кстати, на портрете в первом книжном издании портрет Остапа Бендера — портрет Валентина Катаева», - отмечает комментатор первого полного варианта романа Давид Фельдман. Как рассказала племянница первой жены Катаева Людмила Коваленко, прототипом Эллочки-людоедки была ее тетя — Тамара Сергеевна, работавшая ретушером, а прототип Фимы Собак — подруга Тамары Раиса Аркадьевна Сокол, впоследствии фронтовая медсестра: обе они обожали вещи и разговоры о них. А для образа Воробьянинова пригодились черты двоюродного дяди Евгения Петрова и Валентина Катаева — некогда председателя уездной управы. Тогда журналисты предлагали организовать в Сахаре матч по шахматам Земля — Марс. А в шахматном клубе ирландского города Корк был организован сеанс одновременной игры на 50 досках, который дал «знаменитый русский гроссмейстер Царицын». Уже во время сеанса местный библиотекарь установил, что такого человека не существует, а под его именем скрывается некий безработный по имени Дерек Леман, в ходе игры успевший проиграть 14 партий. Что было дальше с незадачливым гроссмейстером, история молчит.
Авторский коллектив редакции точно воспроизвел сюжет главы, переместив действие в Австралию и незатейливо переименовав Остапа Бендера в Остина Бенда. Во втором книжном издании, помимо выпущенной главы, авторы внесли ряд изменений и существенных сокращений - вероятно, по требованиям цензуры. Две главы, исключенные из канонического текста, были напечатаны в октябрьском номере журнала «30 дней» за 1929 год под общим названием «Прошлое регистратора загса»: как нетрудно было догадаться, они посвящены дореволюционному прошлому Ипполита Матвеевича. Читайте также: Илья Ильф. В тени Петрова Кроме того, первый вариант романа был предельно злободневен, изобиловал общепонятными политическими аллюзиями, шутками по поводу фракционной борьбы в руководстве ВКП б и газетно-журнальной полемики, пародиями на именитых литераторов включая пародию на Катаева и на его известную тогда повесть «Растратчики». В последующих изданиях многое из этого было «вычищено»: первый полный вариант романа был издан только в 1997 году издательством «Вагриус». Однако как минимум один «баг» в окончательном тексте остался.
На это у меня просто не было ни сил, ни времени, ни желания. Главное — выстрел состоялся, бомба разорвалась, всех обсыпало конфетти — спасибо! То есть, перед нами, возможно, идеологическая диверсия высокого класса, направленная против русской классики советского периода. Окололитературная общественность, очевидно, оказалась настолько шокирована статьей Козаровецкого, что опубликовавший ее Р. Сенчин счел себя обязанным отозваться на нее собственной статьей «Бытие определяет…» «Литературная Россия» 23. Где отверг скандальную версию о Булгакове, якобы выполнившем заказ ГПУ. Судя по письмам, Булгаков готов был к самой жесткой реакции на свой ультимативный тон, но он пошел ва-банк, прижатый к стене. Мне советовали выкрасить шкуру. Нелепый совет. Да уж, тон булгаковских писем совсем не подходит человеку, пошедшему на сделку с ГПУ… Не стану останавливаться на некоторых иных полемических заметках разных авторов, посвященных означенной теме их можно найти на страницах «Литературной России» и в фейсбуке , но в качестве своего рода итоговой работы укажу на статью Юрия Ноткина «Мистические совпадения и таинственные клаузулы», размещенную все в том же журнале Берковича в январе 2014 года. Физик по базовому образованию, Ноткин, однако, написал работу, безупречную в смысле как литературоведения, так и полемического тона. Он не поленился привлечь такие важные материалы, как исследования и воспоминания дочери Ильфа, внучки Петрова, а также жен Булгакова, к которым должна была бы прибегнуть, но не прибегла Амлински Козаровецкий тож? О чем Ноткин сожалеет, ибо тогда автор «сенсации» узнала бы, кто являлся прототипами Остапа Бендера, Кисы Воробьянинова, Эллочки Шукиной, Фунта, Брунса, Берлаги, Лапидуса, Пружанского, Васисуалия Лоханкина и других, более мелких персонажей, которых в жизни знавали одесситы Ильф и Петров и не знал и знать не мог киевлянин Булгаков. Наконец, Ноткин вводит в полемику автора, о котором Амлински упоминает лишь походя, старательно дискредитируя его — Л. Между тем, как повествует Википедия, Лидия Яновская. Булгакове «Творческий путь Михаила Булгакова» М. Ильфе и Е. Петрове, их жизни и их юморе» М. Именно она осуществила текстологическую подготовку «Записных книжек» И. Ильфа М. Надо ли говорить, что этот более чем компетентный автор никогда ни словом не обмолвился о мнимом авторстве Булгакова и мнимом же стилистическом единообразии его произведений с романами про Остапа Бендера. И это умолчание кричит. Есть в статье Юрия Ноткина и другие соображения, приведшие автора к убеждению в ошибочности всей концепции И. Амлински и В. Удовлетворение, полученное от прочтения Ноткина, не может, однако, заставить меня отказаться от запоздалого участия в дискуссии. Тому виной два обстоятельства. Во-первых, версия об авторстве Булгакова постепенно распространяется в жаждущем скандальных сенсаций обществе, как нефтяное пятно по поверхности залива. В связи с чем вспоминается завет пресловутого Козаровецкого: «Литературная мистификация тем интереснее,чем больше участников принимает участие в игре; литературная мистификация вводит в заблуждение большинство современников». И вот уже даже такой далекий от литературоведения человек, как экс-министр обороны Донбасса Игорь Стрелков говорит о Булгакове как авторе «12 стульев», как о чем-то само собой разумеющемся. Что свидетельствует о том, что запущенный мистификаторами вирус-червячок уже въелся в толщу профанической публики и ведет там свою разрушительную работу. Я думаю, что положить предел этому процессу — дело благородное. Во-вторых, мне особенно хочется торпедировать антибулгаковский акцент версии Амлински-Козаровецкого в его нравственном аспекте, о чем подробнее будет сказано ниже. Этого пока никто не сделал, а надо бы. Сравнивая стиль дилогии со стилем романа «Мастер и Маргарита», надо помнить, что роман «12 стульев» был написан летом 1927 года и публиковался в январе-июле 1928 года в журнале «Тридцать дней». Булгаков же приступил к написанию «Мастера и Маргариты» только в декабре 1928 года, уже будучи отлично знаком с произведением соавторов. Причем, как Булгаков признается в письме правительству от 28 марта 1930 года, первый вариант «МиМ» был им уничтожен, после чего все писалось заново, когда слава Остапа Бендера уже гремела по стране. Так что если кто на кого и повлиял, то очевидно — Ильф и Петров на Булгакова, а не наоборот. Хотя… В те годы, когда соавторы работали в редакции «Гудка» где и писали вечерами и по ночам «12 стульев» , Булгаков трудился с ними бок о бок в качестве фельетониста. Свою работу он не считал творческой, отбывал ее ради хлеба насущного и вполне мог отводить душу, наблюдая коллег, охваченных «потным валом вдохновения».
12 стульев : Золотой теленок / И. А. Ильф, Е. П. Петров ; Предисл. К. Симонова
Одними из моих самых любимых книг являются 12 стульев и Золотой теленок. часть золотого запаса скреп советского общества. Что же говорить о том, какой взрыв интереса вызовет предлагаемая здесь информация: романы «12 стульев» и «Золотой теленок» на самом деле написаны Булгаковым. В "Двенадцати стульях" авторы передают атмосферу схватки двух сил переходного периода, высмеивают мещанство. В "12 стульях" и "Золотом теленке" играли абсолютно разные актеры.