читайте в нашей статье на Роман «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова содержит несколько сюжетных линий рассказываемых параллельно друг-другу, которые совмещаются в последних главах произведения. Выпив вина, мастер и Маргарита падают без чувств; в то же мгновение начинается суматоха в доме скорби: скончался пациент из комнаты № 118; и в ту же минуту в особняке на Арбате молодая женщина внезапно бледнеет, схватившись за сердце, и падает на пол.
содержание серий
- «Мастер и Маргарита» краткое содержание по главам романа Булгакова – читать онлайн пересказ
- Мастер и Маргарита. Краткое содержание по главам подробно |
- М.А.Булгаков "Мастер и Маргарита"
- «Мастер и Маргарита» - краткое содержание
Мастер и Маргарита - М.А. Булгаков (Краткое содержание) — Video
Дьявол впечатлён самоотверженностью Маргариты и в награду исполняет её второе желание. Она решает освободить Мастера и оставить своё колдовство, решив жить в бедности, но в любви с ним. Дьявол не впечатлён тем, что она решила оставить тёмные пути, и посылает своего приспешника Азазелло забрать Маргариту и Мастера. Их отравляют ядовитым вином Понтия Пилата и отправляют в лимб, чтобы они вместе провели вечность. В конце концов, эти две сюжетные линии объединяются, поскольку, когда Мастер и Маргарита попадают в царство лимба, Понтий Пилат освобождается от своего собственного проклятия, когда Мастер взывает к нему в конце своей книги. Понтий Пилат выходит из ада и направляется по лунной дорожке туда, где ждёт Иисус, и наконец-то входит в свою собственную вечность. Михаил Булгаков считается одним из самых значительных ранних советских писателей.
Он наиболее известен по роману «Мастер и Маргарита», который был опубликован после его смерти в 1940 году. Он также является автором девяти других романов и сборников рассказов — от хроники послереволюционной эпохи до сатирических рассказов о советском правительстве. Он также был драматургом и врачом, сыгравшим важную роль в диагностике воздействия сифилиса на кости. Будучи при жизни убеждённым сторонником монархии и активистом против смертной казни, сегодня он увековечен в музеях в Киеве и Москве. В его старом доме сейчас находится Булгаковский дом — музей, где снимались основные сцены романа «Мастер и Маргарита».
Берлиоз тоскливо оглянулся, не понимая, что его напугало. Он побледнел, вытер лоб платком, подумал: «Что это со мной? Этого никогда не было... Пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск... На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок... Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая. Жизнь Берлиоза складывалась так, что к необыкновенным явлениям он не привык. Еще более побледнев, он вытаращил глаза и в смятении подумал: «Этого не может быть!.. Тут ужас до того овладел Берлиозом, что он закрыл глаза. А когда он их открыл, увидел, что все кончилось, марево растворилось, клетчатый исчез, а заодно и тупая игла выскочила из сердца. Даже что-то вроде галлюцинации было, — он попытался усмехнуться, но в глазах его еще прыгала тревога, и руки дрожали. Однако постепенно он успокоился, обмахнулся платком и, произнеся довольно бодро: «Ну-с, итак... Речь эта, как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе. Дело в том, что редактор заказал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму. Эту поэму Иван Николаевич сочинил, и в очень короткий срок, но, к сожалению, ею редактора нисколько не удовлетворил. Очертил Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень черными красками, и тем не менее всю поэму приходилось, по мнению редактора, писать заново. И вот теперь редактор читал поэту нечто вроде лекции об Иисусе, с тем чтобы подчеркнуть основную ошибку поэта. Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича — изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, — но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем — простые выдумки, самый обыкновенный миф. Надо заметить, что редактор был человеком начитанным и очень умело указывал в своей речи на древних историков, например, на знаменитого Филона Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда ни словом не упоминавших о существовании Иисуса. Обнаруживая солидную эрудицию, Михаил Александрович сообщил поэту, между прочим, и о том, что то место в 15-й книге, в главе 44-й знаменитых Тацитовых «Анналов», где говорится о казни Иисуса, — есть не что иное, как позднейшая поддельная вставка. Поэт, для которого все, сообщаемое редактором, являлось новостью, внимательно слушал Михаила Александровича, уставив на него свои бойкие зеленые глаза, и лишь изредка икал, шепотом ругая абрикосовую воду. И христиане, не выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор... Высокий тенор Берлиоза разносился в пустынной аллее, и по мере того, как Михаил Александрович забирался в дебри, в которые может забираться, не рискуя свернуть себе шею, лишь очень образованный человек, — поэт узнавал все больше и больше интересного и полезного и про египетского Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Фаммуза, и про Мардука, и даже про менее известного грозного бога Вицлипуцли, которого весьма почитали некогда ацтеки в Мексике. И вот как раз в то время, когда Михаил Александрович рассказывал поэту о том, как ацтеки лепили из теста фигурку Вицлипуцли, в аллее показался первый человек. Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже поздно, разные учреждения представили свои сводки с описанием этого человека. Сличение их не может не вызвать изумления. Так, в первой из них сказано, что человек этот был маленького роста, зубы имел золотые и хромал на правую ногу. Во второй — что человек был росту громадного, коронки имел платиновые, хромал на левую ногу. Третья лаконически сообщает, что особых примет у человека не было. Приходится признать, что ни одна из этих сводок никуда не годится. Раньше всего: ни на какую ногу описываемый не хромал, и росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой — золотые. Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. По виду — лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом — иностранец. Пройдя мимо скамьи, на которой помещались редактор и поэт, иностранец покосился на них, остановился и вдруг уселся на соседней скамейке, в двух шагах от приятелей. А иностранец окинул взглядом высокие дома, квадратом окаймлявшие пруд, причем заметно стало, что видит это место он впервые и что оно его заинтересовало. Он остановил свой взор на верхних этажах, ослепительно отражающих в стеклах изломанное и навсегда уходящее от Михаила Александровича солнце, затем перевел его вниз, где стекла начали предвечерне темнеть, чему-то снисходительно усмехнулся, прищурился, руки положил на набалдашник, а подбородок на руки. А то выходит по твоему рассказу, что он действительно родился!.. Тут Бездомный сделал попытку прекратить замучившую его икоту, задержав дыхание, отчего икнул мучительнее и громче, и в этот же момент Берлиоз прервал свою речь, потому что иностранец вдруг поднялся и направился к писателям. Те поглядели на него удивленно. Тут он вежливо снял берет, и друзьям ничего не оставалось, как приподняться и раскланяться. Необходимо добавить, что на поэта иностранец с первых же слов произвел отвратительное впечатление, а Берлиозу скорее понравился, то есть не то чтобы понравился, а... Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привизгнув от любопытства: — Вы — атеисты?! Тут иностранец отколол такую штуку: встал и пожал изумленному редактору руку, произнеся при этом слова: — Позвольте вас поблагодарить от всей души! Важное сведение, по-видимому, действительно произвело на путешественника сильное впечатление, потому что он испуганно обвел глазами дома, как бы опасаясь в каждом окне увидеть по атеисту. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования бога быть не может. Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство! И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством. Берлиоз говорил, а сам в это время думал: «Но, все-таки, кто же он такой? И почему так хорошо говорит по-русски? Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг. Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут». Берлиоз выпучил глаза. Что это он плетет? Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день? И, в самом деле, — тут неизвестный повернулся к Берлиозу, — вообразите, что вы, например, начнете управлять, распоряжаться и другими и собою, вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг у вас... Ничья судьба, кроме своей собственной, вас более не интересует. Родные вам начинают лгать, вы, чуя неладное, бросаетесь к ученым врачам, затем к шарлатанам, а бывает, и к гадалкам. Как первое и второе, так и третье — совершенно бессмысленно, вы сами понимаете. И все это кончается трагически: тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи. А бывает и еще хуже: только что человек соберется съездить в Кисловодск, — тут иностранец прищурился на Берлиоза, — пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмет — поскользнется и попадет под трамвай! Неужели вы скажете, что это он сам собою управил так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой? Берлиоз с великим вниманием слушал неприятный рассказ про саркому и трамвай, и какие-то тревожные мысли начали мучить его. Он не иностранец! Но позвольте, кто же он такой? Незнакомец немедленно вытащил из кармана портсигар и предложил его Бездомному: — «Наша марка». И редактора и поэта не столько поразило то, что нашлась в портсигаре именно «Наша марка», сколько сам портсигар. Он был громадных размеров, червонного золота, и на крышке его при открывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник. Тут литераторы подумали разно. Берлиоз: «Нет, иностранец! А дело в том, что... Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер. Сегодняшний вечер мне известен более или менее точно. Само собой разумеется, что, если на Бронной мне свалится на голову кирпич... В частности же, уверяю вас, вам он ни в коем случае не угрожает. Вы умрете другой смертью. Он смерил Берлиоза взглядом, как будто собирался сшить ему костюм, сквозь зубы пробормотал что-то вроде: «Раз, два... Меркурий во втором доме... Бездомный дико и злобно вытаращил глаза на развязного неизвестного, а Берлиоз спросил, криво усмехнувшись: — А кто именно? Да, мне хотелось бы спросить вас, что вы будете делать сегодня вечером, если это не секрет? Так что заседание не состоится. Тут, как вполне понятно, под липами наступило молчание. Но иностранец ничуть не обиделся и превесело рассмеялся. Жаль только, что я не удосужился спросить у профессора, что такое шизофрения. Так что вы уж сами узнайте это у него, Иван Николаевич! Но вчера еще радовавшее доказательство славы и популярности на этот раз ничуть не обрадовало поэта. Я хочу товарищу пару слов сказать. Это русский эмигрант, перебравшийся к нам. Спрашивай у него документы, а то уйдет... Ты слышишь, как он по-русски говорит, — поэт говорил и косился, следя, чтобы неизвестный не удрал, — идем, задержим его, а то уйдет... И поэт за руку потянул Берлиоза к скамейке. Незнакомец не сидел, а стоял возле нее, держа в руках какую-то книжечку в темно-сером переплете, плотный конверт хорошей бумаги и визитную карточку. Вот моя карточка, паспорт и приглашение приехать в Москву для консультации, — веско проговорил неизвестный, проницательно глядя на обоих литераторов. Те сконфузились. Пока иностранец совал их редактору, поэт успел разглядеть на карточке напечатанное иностранными буквами слово «профессор» и начальную букву фамилии — двойное «В». Отношения таким образом были восстановлены, и все трое снова сели на скамью. Я единственный в мире специалист. Вы историк? И опять крайне удивились и редактор и поэт, а профессор поманил обоих к себе и, когда они наклонились к нему, прошептал: — Имейте в виду, что Иисус существовал. Глава 2. Понтий Пилат В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца ирода великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат. Более всего на свете прокуратор ненавидел запах розового масла, и все теперь предвещало нехороший день, так как запах этот начал преследовать прокуратора с рассвета. Прокуратору казалось, что розовый запах источают кипарисы и пальмы в саду, что к запаху кожи и конвоя примешивается проклятая розовая струя. От флигелей в тылу дворца, где расположилась пришедшая с прокуратором в Ершалаим первая когорта двенадцатого молниеносного легиона, заносило дымком в колоннаду через верхнюю площадку сада, и к горьковатому дыму, свидетельствовавшему о том, что кашевары в кентуриях начали готовить обед, примешивался все тот же жирный розовый дух. О боги, боги, за что вы наказываете меня? Это она, опять она, непобедимая, ужасная болезнь гемикрания, при которой болит полголовы. От нее нет средств, нет никакого спасения. Попробую не двигать головой». На мозаичном полу у фонтана уже было приготовлено кресло, и прокуратор, не глядя ни на кого, сел в него и протянул руку в сторону. Секретарь почтительно вложил в эту руку кусок пергамента. Не удержавшись от болезненной гримасы, прокуратор искоса, бегло проглядел написанное, вернул пергамент секретарю и с трудом проговорил: — Подследственный из Галилеи? К тетрарху дело посылали? Прокуратор дернул щекой и сказал тихо: — Приведите обвиняемого. И сейчас же с площадки сада под колонны на балкон двое легионеров ввели и поставили перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи. Этот человек был одет в старенький и разорванный голубой хитон. Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека был большой синяк, в углу рта — ссадина с запекшейся кровью. Приведенный с тревожным любопытством глядел на прокуратора. Тот помолчал, потом тихо спросил по-арамейски: — Так это ты подговаривал народ разрушить Ершалаимский храм? Прокуратор при этом сидел как каменный, и только губы его шевелились чуть-чуть при произнесении слов. Прокуратор был как каменный, потому что боялся качнуть пылающей адской болью головой. Человек со связанными руками несколько подался вперед и начал говорить: — Добрый человек! Поверь мне... Но прокуратор, по-прежнему не шевелясь и ничуть не повышая голоса, тут же перебил его: — Это меня ты называешь добрым человеком? Ты ошибаешься. В Ершалаиме все шепчут про меня, что я свирепое чудовище, и это совершенно верно, — и так же монотонно прибавил: — Кентуриона Крысобоя ко мне. Всем показалось, что на балконе потемнело, когда кентурион, командующий особой кентурией, Марк, прозванный Крысобоем, предстал перед прокуратором. Крысобой был на голову выше самого высокого из солдат легиона и настолько широк в плечах, что совершенно заслонил еще невысокое солнце. Прокуратор обратился к кентуриону по-латыни: — Преступник называет меня «добрый человек». Выведите его отсюда на минуту, объясните ему, как надо разговаривать со мной. Но не калечить. И все, кроме неподвижного прокуратора, проводили взглядом Марка Крысобоя, который махнул рукою арестованному, показывая, что тот должен следовать за ним. Крысобоя вообще все провожали взглядами, где бы он ни появлялся, из-за его роста, а те, кто видел его впервые, из-за того еще, что лицо кентуриона было изуродовано: нос его некогда был разбит ударом германской палицы. Простучали тяжелые сапоги Марка по мозаике, связанный пошел за ним бесшумно, полное молчание настало в колоннаде, и слышно было, как ворковали голуби на площадке сада у балкона, да еще вода пела замысловатую приятную песню в фонтане. Прокуратору захотелось подняться, подставить висок под струю и так замереть. Но он знал, что и это ему не поможет. Выведя арестованного из-под колонн в сад. Крысобой вынул из рук у легионера, стоявшего у подножия бронзовой статуи, бич и, несильно размахнувшись, ударил арестованного по плечам. Движение кентуриона было небрежно и легко, но связанный мгновенно рухнул наземь, как будто ему подрубили ноги, захлебнулся воздухом, краска сбежала с его лица и глаза обессмыслились. Марк одною левою рукой, легко, как пустой мешок, вздернул на воздух упавшего, поставил его на ноги и заговорил гнусаво, плохо выговаривая арамейские слова: — Римского прокуратора называть — игемон. Других слов не говорить. Смирно стоять. Ты понял меня или ударить тебя? Арестованный пошатнулся, но совладал с собою, краска вернулась, он перевел дыхание и ответил хрипло: — Я понял тебя. Не бей меня. Через минуту он вновь стоял перед прокуратором. Прозвучал тусклый больной голос: — Мое? Прокуратор сказал негромко: — Мое — мне известно. Не притворяйся более глупым, чем ты есть. Мне говорили, что мой отец был сириец... Я один в мире. Вспухшее веко приподнялось, подернутый дымкой страдания глаз уставился на арестованного. Другой глаз остался закрытым. Пилат заговорил по-гречески: — Так ты собирался разрушить здание храма и призывал к этому народ? Тут арестант опять оживился, глаза его перестали выражать испуг, и он заговорил по-гречески: — Я, доб... Удивление выразилось на лице секретаря, сгорбившегося над низеньким столом и записывающего показания. Он поднял голову, но тотчас же опять склонил ее к пергаменту. Бывают среди них маги, астрологи, предсказатели и убийцы, — говорил монотонно прокуратор, — а попадаются и лгуны. Ты, например, лгун. Записано ясно: подговаривал разрушить храм. Так свидетельствуют люди. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной. Наступило молчание. Теперь уже оба больных глаза тяжело глядели на арестанта. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал. Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня, то есть думал, что оскорбляет, называя меня собакой, — тут арестант усмехнулся, — я лично не вижу ничего дурного в этом звере, чтобы обижаться на это слово... Секретарь перестал записывать и исподтишка бросил удивленный взгляд, но не на арестованного, а на прокуратора. Пилат усмехнулся одною щекой, оскалив желтые зубы, и промолвил, повернувшись всем туловищем к секретарю: — О, город Ершалаим! Чего только не услышишь в нем. Сборщик податей, вы слышите, бросил деньги на дорогу! Не зная, как ответить на это, секретарь счел нужным повторить улыбку Пилата. Все еще скалясь, прокуратор поглядел на арестованного, затем на солнце, неуклонно подымающееся вверх над конными статуями гипподрома, лежащего далеко внизу направо, и вдруг в какой-то тошной муке подумал о том, что проще всего было бы изгнать с балкона этого странного разбойника, произнеся только два слова: «Повесить его». Изгнать и конвой, уйти из колоннады внутрь дворца, велеть затемнить комнату, повалиться на ложе, потребовать холодной воды, жалобным голосом позвать собаку Банга, пожаловаться ей на гемикранию. И мысль об яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове прокуратора. Он смотрел мутными глазами на арестованного и некоторое время молчал, мучительно вспоминая, зачем на утреннем безжалостном Ершалаимском солнцепеке стоит перед ним арестант с обезображенным побоями лицом, и какие еще никому не нужные вопросы ему придется задавать. Голос отвечавшего, казалось, колол Пилату в висок, был невыразимо мучителен, и этот голос говорил: — Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. Сказал так, чтобы было понятнее. Что такое истина? И тут прокуратор подумал: «О, боги мои! Я спрашиваю его о чем-то ненужном на суде... Мой ум не служит мне больше... Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает. Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет. Секретарь вытаращил глаза на арестанта и не дописал слова. Пилат поднял мученические глаза на арестанта и увидел, что солнце уже довольно высоко стоит над гипподромом, что луч пробрался в колоннаду и подползает к стоптанным сандалиям Иешуа, что тот сторонится от солнца. Тут прокуратор поднялся с кресла, сжал голову руками, и на желтоватом его бритом лице выразился ужас. Но он тотчас же подавил его своею волею и вновь опустился в кресло. Арестант же тем временем продолжал свою речь, но секретарь ничего более не записывал, а только, вытянув шею, как гусь, старался не проронить ни одного слова. Я советовал бы тебе, игемон, оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях, ну хотя бы в садах на Елеонской горе. Гроза начнется, — арестант повернулся, прищурился на солнце, — позже, к вечеру. Прогулка принесла бы тебе большую пользу, а я с удовольствием сопровождал бы тебя. Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека. Секретарь смертельно побледнел и уронил свиток на пол. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку. Твоя жизнь скудна, игемон, — и тут говорящий позволил себе улыбнуться. Секретарь думал теперь только об одном, верить ли ему ушам своим или не верить. Приходилось верить. Тогда он постарался представить себе, в какую именно причудливую форму выльется гнев вспыльчивого прокуратора при этой неслыханной дерзости арестованного. И этого секретарь представить себе не мог, хотя и хорошо знал прокуратора. Тогда раздался сорванный, хрипловатый голос прокуратора, по-латыни сказавшего: — Развяжите ему руки. Один из конвойных легионеров стукнул копьем, передал его другому, подошел и снял веревки с арестанта. Секретарь поднял свиток, решил пока что ничего не записывать и ничему не удивляться. Круто, исподлобья Пилат буравил глазами арестанта, и в этих глазах уже не было мути, в них появились всем знакомые искры. Краска выступила на желтоватых щеках Пилата, и он спросил по-латыни: — Как ты узнал, что я хотел позвать собаку? Помолчали, потом Пилат задал вопрос по-гречески: — Итак, ты врач? Если хочешь это держать в тайне, держи. К делу это прямого отношения не имеет. Так ты утверждаешь, что не призывал разрушить... Разве я похож на слабоумного? Пилат вздрогнул и ответил сквозь зубы: — Я могу перерезать этот волосок. Не знаю, кто подвесил твой язык, но подвешен он хорошо. Кстати, скажи: верно ли, что ты явился в Ершалаим через Сузские ворота верхом на осле, сопровождаемый толпою черни, кричавшей тебе приветствия как бы некоему пророку? Арестант недоуменно поглядел на прокуратора. Ты всех, что ли, так называешь? Можете дальнейшее не записывать, — обратился он к секретарю, хотя тот и так ничего не записывал, и продолжал говорить арестанту: — В какой-нибудь из греческих книг ты прочел об этом? С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств. Интересно бы знать, кто его искалечил. Добрые люди бросались на него, как собаки на медведя. Германцы вцепились ему в шею, в руки, в ноги. Пехотный манипул попал в мешок, и если бы не врубилась с фланга кавалерийская турма, а командовал ею я, — тебе, философ, не пришлось бы разговаривать с Крысобоем. Это было в бою при Идиставизо, в долине Дев. Впрочем, этого и не случится, к общему счастью, и первый, кто об этом позаботится, буду я. В это время в колоннаду стремительно влетела ласточка, сделала под золотым потолком круг, снизилась, чуть не задела острым крылом лица медной статуи в нише и скрылась за капителью колонны. Быть может, ей пришла мысль, вить там гнездо. В течение ее полета в светлой теперь и легкой голове прокуратора сложилась формула. Она была такова: игемон разобрал дело бродячего философа Иешуа по кличке Га-Ноцри, и состава преступления в нем не нашел. В частности, не нашел ни малейшей связи между действиями Иешуа и беспорядками, происшедшими в Ершалаиме недавно. Бродячий философ оказался душевнобольным. Вследствие этого смертный приговор Га-Ноцри, вынесенный Малым Синедрионом, прокуратор не утверждает. Но ввиду того, что безумные, утопические речи Га-Ноцри могут быть причиною волнений в Ершалаиме, прокуратор удаляет Иешуа из Ершалаима и подвергает его заключению в Кесарии Стратоновой на Средиземном море, то есть именно там, где резиденция прокуратора. Оставалось это продиктовать секретарю. Крылья ласточки фыркнули над самой головой игемона, птица метнулась к чаше фонтана и вылетела на волю.
Каждый день она приходила к мастеру. Роман близился к концу, и они были счастливы. Наконец роман был дописан, и мастер отнёс его в журнал, но напечатать его там отказались. Тем не менее, отрывок из романа был напечатан, и вскоре в газетах появилось несколько разгромных статей о романе, подписанных критиками Ариманом, Латунским и Лавровичем. И тут мастер почувствовал, что заболевает. Однажды ночью он бросил роман в печь, но прибежавшая встревоженная Маргарита выхватила из огня последнюю пачку листов. В это утро Маргарита просыпается с ощущением, что-то должно произойти. Утирая слёзы, она перебирает листы обгоревшей рукописи, разглядывает фотографию мастера, а после отправляется на прогулку в Александровский сад. Здесь к ней подсаживается Азазелло и сообщает ей, что некий знатный иностранец приглашает её в гости. Маргарита принимает приглашение, потому что надеется узнать хоть что-то о Мастере. Вечером того же дня Маргарита, раздевшись донага, натирает тело кремом, который дал ей Азазелло, становится невидимой и вылетает в окно. Пролетая мимо писательского дома, Маргарита устраивает разгром в квартире критика Латунского, по её мнению погубившего мастера. Воланд просит Маргариту быть королевой на его балу. В награду он обещает исполнить её желание. В полночь начинается весенний бал полнолуния — великий бал у сатаны, на который приглашены доносчики, палачи, растлители, убийцы — преступники всех времён и народов; мужчины являются во фраках, женщины — обнажёнными. В течение нескольких часов нагая Маргарита приветствует гостей, подставляя руку и колено для поцелуя. Наконец бал закончен, и Воланд спрашивает у Маргариты, что она хочет в награду за то, что была у него хозяйкой бала. И Маргарита просит немедленно вернуть ей мастера. Тут же появляется мастер в больничном одеянии, и Маргарита, посовещавшись с ним, просит Воланда вернуть их в маленький домик на Арбате, где они были счастливы. Тем временем одно московское учреждение начинает интересоваться странными событиями, происходящими в городе, и все они выстраиваются в логически ясное целое: и таинственный иностранец Ивана Бездомного, и сеанс чёрной магии в Варьете, и доллары Никанора Ивановича, и исчезновение Римского и Лиходеева.
Литераторы, испугались, что имеют дело с сумасшедшим и решили позвонить куда следует. Когда они стали искать телефонный аппарат, на прощание иностранец сказал, что дьявол все же существует и на то есть седьмое доказательство. Берлиоз фальшиво согласился, а сам ринулся к телефону на углу Бронной. Профессор крикнул ему вслед, что может уже сейчас дать телеграмму его дяде в Киев. По пути Берлиозу встретился тот самый прозрачный гражданин, которого он видел ещё утром. Он вежливо направил Берлиоза к турникету, за который тот схватился и шагнул вперед. Загорелась надпись «Берегись трамвая! Рука соскользнула, а ногу понесло как по льду по откосу. Берлиоза выбросило на рельсы, а трамвай уже надвигался. Тут у него в голове пронеслось «Неужели? В одно мгновение из под трамвая выскочило что-то круглое и запрыгало вниз по Бронной. То была голова литератора. Глава 4 Погоня Бездомный был свидетелем всего произошедшего и пребывал в состоянии недоумения. Когда утихли крики, вопли свистки полицейских и унесли останки Берлиоза, он сел на скамью и ничего уже не слышал. Мимо проходили две женщины, беседуя между собой. Они говорили о какой-то Аннушке, проносившей здесь сегодня литровую бутылку подсолнечного масла, которая потом разбилась. Тогда в голове Ивана стали всплывать слова иностранного профессора. Он решил разобраться, откуда тот знал. Профессор притворился, что не понимает русского языка. А его друг в клетчатом просил не беспокоить интуриста. Затем они ушли, а Иван так и не смог их догнать. Там он, отчего то, решил полностью раздеться и окунуться в ледяную воду. Тогда он переулками стал красться к Дому Грибоедова в надежде, что профессор точно направился туда. Глава 5 Было дело в Грибоедове Дом Грибоедова располагался на Бульварном кольце и представлял собой двухэтажный особняк. На первом этаже располагался лучший ресторан Москвы. Заведение славилось своими отварными судачками на обед, филейчиками из дроздов, трюфелями и т. В тот вечер, когда не стало Берлиоза, на втором этаже его дожидались двенадцать литераторов. Они уже нервничали и поминали его недобрым словом. Заместителя Берлиоза, Желдыбина, вызвали в морг, решать вопрос как поступить с отрезанной головой. Вскоре к веранде стал приближаться огонек, все подумали, что это председатель, а это был всего лишь Бездомный с зажженной свечкой и иконкой. Он пришел искать в «Грибоедове» иностранного консультанта. Никто не мог понять, что с ним. Он заглядывал под столики, говорил, что какой-то иностранный профессор на Патриарших убил Берлиоза. Фамилии иностранца Иван и вспомнить не мог, а когда стал описывать «клетчатого» в разбитом пенсне и огромного кота, ходящего на задних лапах, его просто спеленали как куклу, вынесли и отвезли в психушку. Глава 6 Шизофрения, как и было сказано В больнице с ним был поэт Рюхин. Придя в себя, Иван обозвал Рюхина замаскированным пролетарием и стал снова рассказывать события на Патриарших. Затем рассказал о том, как у него одежду украли и о загадочном профессоре, который все знал наперед. А когда он упомянул, что профессор знал самого Понтия Пилата, ему сделали успокоительный укол. Рюхину доктор сказал, что у товарища возможно шизофрения. По дороге обратно в «Грибоедов» незадачливый поэт думал о своей участи. Он понимал, что Бездомный прав, поэт из него никудышный и стихи все какие-то вздорные. В «Грибоедове» его встретил приветливый хозяин ресторана Арчибальд Арчибальдович. Затем Рюхин принялся пить водку, понимая, что в этой жизни уже ничего не исправить. Глава 7 Нехорошая квартира Следующим утром Степа Лиходеев проснулся у себя в квартире, но никак не мог встать. Весь предыдущий вечер он выпивал неизвестно где и даже напрашивался в гости к какой-то даме. Эту квартиру Степа Лиходеев, директор театра Варьете, снимал вместе с покойным Берлиозом. Многие люди, ранее проживающие в ней, внезапно исчезали. Степа страдал и плохо себя чувствовал после вчерашнего. Он пытался позвать Михаила, но ответа не последовало. Когда он приподнялся, то в зеркале увидел незнакомца в черном. Это был профессор черной магии по имени Воланд. Как оказалось, они вчера подписали с иностранцем контракт на семь выступлений. Степа рассмотрел контракт и убедился, что все в порядке. Сказав, что ему надо на минуту отлучиться, Лиходеев позвонил Римскому и спросил про афиши. Повернувшись от телефона, Степа заметил в немытом зеркале какого-то странного долговязого господина в пенсне. За ним появился черный кот громадных размеров. Он крикнул Груне, откуда у нас тут коты, на что Воланд ответил, что отправил Груню на родину, в Воронеж. Растерянный Степа застал у себя в спальне престранную компанию. В одном кресле сидел иностранец, в другом — неприятный тип в пенсне, а на пуфе развалился огромный кот с рюмкой водки в одной лапе и маринованным грибочком на вилке в другой. У него потемнело в глазах, и он схватился за дверной проем. Воланд сказал, что это его свита и им требуется жилье, так что кое-кто в квартире явно лишний. Внезапно из зеркала появился еще один субъект маленького роста с огненно-рыжими волосами и торчащим изо рта клыком. Он сказал, что не понимает, как такой человек как Лиходеев выбился в директора, ведь он профнепригодный. С этими словами он выкинул Степу из Москвы в Ялту. Глава 8 Поединок между профессором и поэтом Тем временем в больнице проснулся Бездомный. В палате появилась приветливая женщина и пригласила его принять ванну. Ванная была роскошной. Женщина сказала, что в их клинике любят даже иностранцы останавливаться. Услышав про иностранцев, Бездомный тут же вспомнил вчерашнего профессора-мага, но вовремя сдержался. Ему выдали белье и пижаму, а потом повели в какой-то кабинет, в котором сидели две женщины и один мужчина, все в белых халатах. У Ивана было несколько вариантов. Он мог перебить все в этом кабинете в знак протеста, рассказать о вчерашних событиях, но ему никто не поверит, либо просто гордо молчать. Так он и хотел поступить, но не удалось. С помощью хитроумных манипуляций, у него выспросили все, начиная с раннего детства и, заканчивая сегодняшним днем. Вернувшись в комнату, Иван пообедал и решил дожидаться «главного». Вскоре появился профессор Стравинский. Он говорил со своими коллегами о какой-то шизофрении. Тут Иван вспомнил, что и про это иностранец вчера упоминал. Неужели он мог заранее знать? Тогда пациент стал рассказывать доктору обо всем, что с ним приключилось: о смерти Берлиоза, о том как Аннушка разлила масло, об иностранном профессоре, который лично знал Понтия Пилат. В виду того, что Иван считал мага виновным в смерти Берлиоза, он просил найти злоумышленника и арестовать. Профессор допустил, что выпустит Ивана из клиник, но куда он тогда пойдет. Иван ответил, что в милицию. Профессор намекнул, что тогда он опять окажется здесь и настойчиво советовал успокоиться. Он также предложил Ивану написать обо всем. Глава 9 Коровьевские штучки С тех пор, как умер Берлиоз, Никанор Иванович Босой , председатель жилтоварищества дома 302-бис, был в страшнейших хлопотах. Так как комнаты, занимаемые покойным, перешли жилтовариществу, теперь его просто одолевали с «квартирным вопросом». Поэтому Босой решил укрыться ото всех. Когда он вошел в кабинет, то просто обомлел. Там сидел тощий гражданин в треснутом пенсне. Он сразу подскочил, представился как Коровьев, и стал рассказывать о цели своего визита. Оказалось, что гражданин является переводчиком одного иностранного профессора, который приехал в Москву с гастролями. В квартире ему разрешил пожить Степа Лиходеев, а сам он сейчас в Ялте. Они намерены арендовать ее где-то с недельку. Никанор Иванович позвонил в интуристское бюро, подписал контракт в двух экземплярах, взял деньги и паспорт иностранца, попросил два билета на сеанс для себя и жены, а затем удалился. После его ухода, Коровьев набрал какой-то номер и сообщил, что председатель жилтоварищества дома 302-бис по Садовой спекулирует валютой. Через несколько минут к Босому явились двое, показали удостоверение и просили осмотреть вентиляцию в уборной. Когда сверток был найден, там были не рубли, а доллары, как Коровьев и говорил. Босой стал говорить, что ему подбросили недруги. Он кинулся искать в портфеле паспорт иностранца и копию контракта, но там было пусто. Глава 10 Вести из Ялты В кабинете финдиректора Варьете Римский с администратором Варенухой беспокоились по поводу отсутствия Лиходеева. Варенуху уже во всю атаковали контрамарочники из-за изменения программы. Капельдинер принес пачку новых афиш, на которых говорилось, что сегодня и ежедневно сверх программы будет выступать профессор черной магии Воланд с полным разоблачением. В ходе разговора выяснилось, что ни Римский, ни Варенуха, профессора не видели. В этот момент поступила срочная телеграмма из Ялты со странным текстом. В ней говорилось, что в ялтинский угрозыск явился неизвестный в ночной сорочке и без сапог, в истеричном состоянии, представился директором театра Варьетте — Степаном Лиходеевым. Римский приказал Варенухе срочно отнести полученные сведения куда следует. Перед уходом тот заглянул в свой кабинет за кепкой. Тут зазвонил телефон и гнусавый голов сказал ему никуда не ходить. Варенуха бросил телефон и выбежал в летний сад. По дороге он заглянул в уборную проверить, не вставил ли монтер новую лампу. Там его поджидали два странных субъекта. Один был толстый и котообразный. Он дал Варенухе по уху так, что кепка слетела. Он дал администратору по второму уху и напомнил, что его предупреждали никуда не ходить, затем стал отбирать портфель. С неба обрушился ливень. Разбойники подхватили администратора и понесли к дому 302-бис и подняли в квартиру Лиходеева. Сами они куда-то пропали, но появилась нагая девица с ледяными руками. Она сообщила Варенухе, что сейчас его поцелует. После этого он окончательно лишился чувств. Глава 11 Раздвоение Ивана Ивану никак не удавалось написать заявление насчет страшного консультанта. Он начал рассказ с Берлиоза, потом перешел на Понтия Пилата и пытался в подробностях изложить услышанную историю, а в конце хотел обрисовать огромного кота, ходящего на задних лапах. Грянула гроза и он, почувствовав себя совсем без сил, заплакал. Ему сделали укол в руку и сказали, что все пройдет. Вскоре укол подействовал. Теперь он был спокоен и думал, отчего это он вообще разволновался. Подумаешь, не стало Берлиоза. Одним редактором больше, одним меньше. А вот рассказ профессора, вот это да! Это действительно ценность. Ему следовало побеседовать с ним на Патриарших и узнать, что было дальше с прокуратором и арестованным Га-Ноцри. Ивана клонило ко сну. Внезапно на балконе появилась фигура какого-то незнакомца. Прижимая палец к губам, он как бы дал знак Ивану молчать. В это время Римский сидел в кабинете и пребывал в растерянности. Мало того, что загадочным образом исчез Лиходеев, теперь и Варенуха как сквозь землю провалился. Когда прибыл иностранный маг, он покорно встал и пошел встречать гостя. Профессор был в длинном фраке и черной полумаске. Его сопровождали двое престранного вида. Один — длинный клетчатый, другой — черный жирный кот, ходящий на задних лапах. Сначала перед публикой предстал известный конферансье Жорж Бенгальский. Он объявил выход иностранного профессора черной магии, мсье Воланда. При этом добавил, что зрителей ожидает не только магия, но и ее разоблачение. Начался фокус с картами. Помощник мага объявил, что колода находится у одного зрителя в кармане вместе с повесткой в суд. Так и оказалось. Из зала кто-то крикнул, что это старый фокус. Тогда Коровьев сказал кричащему, что теперь колода у него. Но там были не карты, а червонцы. Тогда кто-то из зала попросил и с ним сыграть такую шутку. Коровьев-Фагот охотно согласился и устроил денежный дождь для всех. Когда «дождь» прекратился, Бенгальский заявил, что это был пример массового гипноза. Голос с галерки предложил оторвать конферансье голову. Коровьев приказал коту Бегемоту так и поступить. Тот в два счета оторвал ему голову. Затем, по просьбе мага вернул ее на место. Бенгальского из театра увезли на скорой помощи. Следующий фокус был специально для женщин. Фагот устроил на сцене дамский магазин с огромными зеркалами, витринами, платьями, аксессуарами и косметикой.
Литература
Но расправиться с Римским они не успевают — раздаётся петушиный крик. Поседевший, чудом спасшийся Римский поспешно уезжает из Москвы. Глава 15. Сон Никанора Ивановича Босого допрашивают в органах о найденной у него валюте. Признаётся, что брал взятки «Брал, но брал нашими, советскими! По адресу направляют наряд, но квартира пуста и печати на дверях целы. Босого передают психиатрам.
В клинике Никанор Иванович снова впадает в истерику и кричит. Его тревога передаётся и другим пациентам клиники. Когда врачам удаётся всех успокоить, Иван Бездомный снова засыпает и ему снится продолжение истории о Понтии Пилате. Глава 16. Казнь В главе описана казнь на Лысой Горе. Ученик Га-Ноцри, Левий Матвей, хотел по дороге к месту казни сам заколоть Иешуа ножом, чтобы избавить его от мучений, но ему это не удалось.
Он молил всевышнего послать Иешуа смерть, но и тот не услышал молитвы. Левий Матвей винит в смерти Га-Ноцри себя — оставил учителя одного, не вовремя заболел. Он ропщет на Бога, проклинает его, и словно в ответ начинается страшная гроза. Страдальцев, распятых на столбах, солдаты убивают уколами копья в сердце. Место казни пустеет. Левий Матвей снимает мёртвые тела с крестов и уносит с собой тело Иешуа.
Глава 17. Бенгальский отправлен в психиатрическую клинику. Все контракты с Воландом исчезли, не осталось даже афиш. В очереди за билетами стоит многотысячная толпа. Спектакль отменяют, приезжает следственная группа. Бухгалтер Ласточкин едет с докладом в комиссию зрелищ и увеселений, но там в кабинете председателя видит пустой костюм, подписывающий бумаги.
По словам секретарши, у начальника побывал толстяк, похожий на кота. Ласточкин едет в филиал комиссии — а там накануне некий тип в клетчатом организовал кружок хорового пения, и сегодня все сотрудники, помимо воли, хором поют «Славное море — священный Байкал». Бухгалтер едет сдавать выручку, но вместо рублей у него — иностранные деньги. Ласточкина арестовывают. Червонцы у таксистов и в буфете превращаются в бумажки. Глава 18.
Неудачливые визитёры В квартиру N 50 приезжает дядя покойного Берлиоза Максимилиан Поплавский, претендующий на жилплощадь. Его выгоняют Коровьев, Азазелло и Бегемот и велят о квартире в столице даже не мечтать. За Поплавским приходит буфетчик Варьете Соков. Он жалуется, что червонцы в кассе превратились в резаную бумагу, но когда разворачивает свой пакет, снова видит в нём деньги. Воланд делает ему замечания за плохую работу чай похож на помои, брынза зелёная, несвежая осетрина , а Коровьев предрекает ему гибель через 9 месяцев от рака печени. Буфетчик тут же бежит к доктору, умоляя не допустить болезнь, и платит за визит теми же червонцами.
Деньги после его ухода превращаются в винные этикетки, а потом в чёрного котёнка. Маргарита Маргарита не забыла мастера. Она проснулась с предчувствием, что в этот день что-то произойдёт, и вышла на прогулку в Александровский сад. Перед ней проходит похоронная процессия: скандальная история с погибшим Берлиозом — кто-то украл его голову. Маргарита размышляет о любимом, надеется хоть на какой-то знак с его стороны. К ней на скамейку подсаживается Азазелло и приглашает в гости к знатному иностранцу.
Для убедительности он цитирует строки из романа мастера, и Маргарита принимает приглашение, надеясь что-либо узнать о возлюбленном. Азазелло вручает ей крем: «Сегодня вечером, ровно в половину десятого, потрудитесь, раздевшись донага, натереть этой мазью лицо и всё тело. Дальше делайте, что хотите, но не отходите от телефона. В десять я вам позвоню и всё, что нужно, скажу». Глава 20. Крем Азазелло Намазавшись кремом, Маргарита меняется: молодеет, ощущает себя свободной, приобретает способность летать.
Она пишет мужу прощальную записку. Входит горничная Наташа, смотрит на изменившуюся хозяйку, узнаёт про волшебный крем. Звонит Азазелло — говорит, что пора вылетать. В комнату влетает половая щётка. Пролетая над воротами, она кричит, как научил Азазелло: «Невидима! Полёт Пролетая мимо дома литераторов, Маргарита останавливается и устраивает разгром в квартире критика Латунского, погубившего мастера.
Потом она продолжает полёт, и её догоняет Наташа верхом на борове она натёрлась остатками крема — стала ведьмой, им же мазнула соседа Николая Ивановича, превратившегося в борова. Искупавшись в ночной реке, Маргарита видит ведьм и русалок, которые устраивают ей торжественный приём. Затем на поданом летающем автомобиле за рулём длинноносый грач Маргарита возвращается в Москву. Глава 22. При свечах Маргариту встречает Азазелло и приводит в квартиру NQ 50, познакомив с Воландом и его свитой. Воланд просит Маргариту стать королевой на его ежегодном балу.
Глава 23. Великий бал у сатаны Маргариту купают в крови и розовом масле, надевают туфли из лепестков розы и королевский алмазный венец, вешают на грудь изображение чёрного пуделя на тяжёлой цепи и ведут к лестнице встречать гостей. В течение нескольких часов она приветствует гостей, подставляя для поцелуя колено. Гости — давно умершие и воскресшие на одну ночь преступники — убийцы, фальшивомонетчики, отравители, сводники, предатели. Среди них Маргарите запоминается несчастная Фрида, умоляющая запомнить её имя. Однажды хозяин зазвал её в кладовую, а через девять месяцев Фрида родила ребёнка, которого удушила в лесу платком.
И вот уже 30 лет ей каждое утро подают этот платок, пробуждая мучения совести. Приём заканчивается — королева бала облетает залы, оказывая внимание веселящимся гостям. В квартире N 50 удивительным образом размещаются тропический лес, оркестр, бальный зал с колоннами, бассейн с шампанским. Выходит Воланд. Азазелло подносит ему на блюде голову Берлиоза. Воланд превращает его череп в драгоценную чашу и наполняет её кровью тут же застреленного наушника и шпиона барона Майгеля.
Он пьёт из неё за здоровье гостей и подносит эту же чашу Маргарите. Бал окончен. Роскошные помещения вновь превращаются в скромную гостиную. Глава 24. Извлечение мастера Маргарита, Воланд и его свита снова в спальне, где всё оказалось, как было до бала. Очень долго все беседуют, обсуждают бал.
Наконец Маргарита решается уйти, но чувствует себя обманутой, потому что не получает никакой благодарности за свою самоотверженность.
Затем она встречается с Азазелло, провожая его в квартиру. Маргарита пересекается с Воландом и всей его оравой. Он просит девушку стать королевой на запланированном балу. За это он дает обещание исполнить любое желание.
Действия на мероприятии происходят в полночь. Сюда приходят преступники в красивых костюмах, а дамы полностью нагими. После окончания торжественного мероприятия Воланд спрашивает, что Маргарита желает получить в качестве награды. Она просит своего возлюбленного. Мастер сразу появляется перед ней в больничном обличии.
Девушка просит перенести их в то место, где они были счастливы. Мосучреждение пытается все разузнать о необычных событиях в городе. Выясняется, что это проделки шайки, возглавляемой подозрительным магом. Улики отправляют следователей в жилище Воланда. Его должны казнить из-за оскорбления власти.
Понтий обязан утвердить приговор. Во время допроса он понимает, что это бедный философ, который просто выступает сторонником честности. Однако Пилат не может отпустить его и идет к Каифе, который имеет право помиловать одного из приговоренных к смерти. Тот не соглашается и освобождает другого. Иешуа казнят.
Обрушивается дождь. Прокуратор зовёт главного из службы, чтобы тот убил иуду. Он получил награду за то, что разрешил в своём доме взять под арест Га-Ноцри. Юная девушка по имени Афрания пересекается с ним, договаривается о встрече. На нём кто-то убивает иуду и забирает все средства.
Начальник службы рассказывает Пилату, что тот умер, а деньги подбросили в дом первосвященника. Левия Матвея отводят к Понтию. Он демонстрирует ему записки проповеди Иешуа. Благодаря этому прокуратор узнаёт, что самым ужасным грехом является трусость. Свита покидает Москву Воланд и вся его орава собираются покинуть Москву.
Во время этого вырисовывается Матвей и предлагает прихватить Мастера. Воланд интересуется, по какой причине его не хотят взять в свет. Тот говорит, что главный герой не заслужил такой чести, ему нужен отдых. Домой к парочке влюбленных заходит Азазелло, принеся в качестве подарка от сатаны вино.
Булгаков «Мастер и Маргарита», 1 часть — краткое содержание по главам Глава 1. Берлиоз даёт Ивану руководящие указания по поводу поэмы об Иисусе Христе, которую тот пишет.
Бездомный малюет в ней Христа чёрными красками, однако Берлиоз считает: лучше было бы доказать советскому читателю, что Иисуса вообще никогда не существовало. К ним на скамейку вдруг подсаживается гражданин странного вида, в дорогом сером костюме, похожий на иностранца. Он начинает уверять, что Бог есть, и он управляет жизнью людей и мира. Монолог Воланда на Патриарших о Боге. Писатели скептически высмеивают это мнение, но иностранец вдруг заявляет, что знает, какой смертью умрёт Берлиоз: ему отрежут голову, ибо «Аннушка уже купила подсолнечное масло и разлила его». Берлиоз и Бездомный гадают, что за непонятный человек перед ними: сумасшедший или иностранный шпион, который нарочно морочит им головы?
Незнакомец, как бы читая их мысли, показывает свой паспорт на имя профессора чёрной магии Воланда, а потом начинает картинно рассказывать то, что случилось в Иерусалиме почти две тысячи лет назад. Патриаршие пруды. Место в Москве, где начинается действие романа «Мастер и Маргарита» Глава 2. Понтий Пилат Римскому прокуратору наместнику Иудеи Понтию Пилату, мучимому страшной мигренью, приходится в Пасхальные дни две тысячи лет назад разбирать дело странствующего проповедника Иешуа Га-Ноцри. Иудейские власти арестовали его по обвинению в призывах разрушить иерусалимский храм. Приведённый к Пилату Га-Ноцри не похож на опасного смутьяна.
Он объясняет, что лишь образно предрекал разрушение храма старой веры и воздвижение вместо него любви к истине в людских сердцах. Проницательно глядя на Пилата, Иешуа вдруг угадывает его головную боль и каким-то непонятным образом избавляет прокуратора от неё. Пилат чувствует симпатию к Га-Ноцри, желая к тому же и дальше пользоваться его таинственным врачебным искусством. Прокуратор вызывает к себе иудейского первосвященника Каифу и уговаривает его помиловать Иешуа. Однако Каифа резко отказывается, говоря, что проповедь Га-Ноцри колеблет иудейскую веру. Пилат в гневе грозит первосвященнику местью, но, не в силах никак больше помочь Иешуа, объявляет перед громадной еврейской толпой на площади Иерусалима, что тот будет сегодня казнён вместе с двумя разбойниками.
Глава 3. Седьмое доказательство Рассказав писателям про Пилата, Воланд вдруг начинает уверять их, что сам присутствовал две тысячи лет назад во время всех этих событий на балконе у прокуратора. Эти слова окончательно убеждают Берлиоза и Ивана в сумасшествии профессора. Берлиоз поднимается идти к телефону-автомату, чтобы вызвать милицию или врачей. Но Воланд, захохотав, говорит, что Берлиозу сейчас будет представлено седьмое, дополнительное к шести уже существующим в философии, доказательство существования и Бога, и дьявола. Берлиоз бежит на Малую Бронную.
С другой скамейки ему навстречу встаёт странный полупьяный субъект в клетчатых брюках и пиджаке и, кривляясь, указывает на выход из аллеи. На Малую Бронную как раз поворачивает трамвай. Берлиоз останавливается переждать вагон, но его ноги у турникета внезапно попадают на что-то скользкое. Из-под колёс не успевшего затормозить трамвая выкатывается его голова. Современный вид. Трамвайной линии уже нет Глава 4.
Погоня Иван Бездомный с ужасом видит: голова Берлиоза отрезана, как и предсказывал загадочный иностранец. С улицы раздаётся женский крик: «Эта Аннушка наша, с Садовой, взяла в бакалее подсолнечного масла, да литровку-то о вертушку и разбей. А этот бедняга об масло поскользнулся и поехал на рельсы! Его сопровождают тот кривляка в клетчатом костюме, который указывал Берлиозу на турникет, и невесть откуда взявшийся огромный чёрный кот. Мастер и Маргарита. Художественный фильм.
Но у Никитских ворот «клетчатый» вскакивает в автобус, а кот — на подножку трамвая, ещё и протягивая кондукторше в лапе гривенник. Профессора же Иван никак не может догнать: тот передвигается со страшной скоростью и вскоре пропадает в переулках. В поисках Воланда Иван врывается в одну коммунальную квартиру. Он не находит профессора там, но захватывает с грязной кухни пыльную иконку и свечку, чтобы обороняться с их помощью от нечистой силы. Совсем обезумев, Бездомный прыгает с набережной в Москву-реку: проверить, нет ли дьявольского профессора в ней? Пока поэт плавает, с набережной воруют его одежду.
Глава 5. Было дело в Грибоедове «Дом Грибоедова» на Бульварном кольце, где размещается правление ассоциации падких на щедрые подачки от власти «пролетарских писателей», известен всей Москве. Больше всего он славится своим роскошным рестораном, где за неслыханно дешёвые цены можно заказать экзотические по советским меркам блюда. На этот вечер намечено заседание правления ассоциации, которое должен вести Берлиоз. Члены правления тщетно ждут его до полночи, а потом спускаются в ресторан — ужинать, выпивать и танцевать под джазовый оркестр. Но посреди начавшегося веселья приходит известие об ужасной гибели Берлиоза.
В ресторанном зале вспыхивает суматоха. А на дорожке у входа в ресторан вдруг появляется похожий на приведение человек в кальсонах с иконкой на груди и свечкой в руке. Писатели с трудом узнают известного поэта Бездомного. Тот кричит, что в Москве появился иностранный шпион и волшебник, которого надо срочно изловить. Ивана едва удаётся связать и отправить на машине в психиатрическую больницу. Собратья по перу подозревают у него белую горячку.
Глава 6. Шизофрения, как и было сказано Привезённый в психбольницу Бездомный страшно бушует там, обзывая подошедшего к нему доктора «вредителем», а посланного сопровождать его из «дома Грибоедова» поэта Рюхина — «балбесом, бездарностью и типичным кулачком, маскирующимся под пролетария». Иван бессвязно рассказывает, как «шпион, который лично беседовал с Понтием Пилатом, пристроил Мишу Берлиоза под трамвай», а потом пытается позвонить в милицию, чтобы вызвать «пять мотоциклетов с пулеметами для поимки иностранного консультанта». Бездомному делают успокаивающий укол. Он засыпает. Доктор объясняет Рюхину: у Ивана, по-видимому, шизофрения, отягчённая алкоголизмом.
Глава 7. Эта квартира давно имеет нехорошую репутацию. Недавно ею владела вдова ювелира Анна Францевна де Фужере, сдававшая три комнаты жильцам. Но вначале жильцы, а потом и Анна Францевна куда-то бесследно исчезли после коротких визитов милиции. Квартиру забрало государство, и вскоре ордера на комнаты здесь получили Лиходеев и Берлиоз. С трудом продрав глаза, Стёпа вдруг с испугом видит у себя на диване неизвестного человека.
Тот приветливо заговаривает с Лиходеевым, представляясь профессором чёрной магии Воландом. Он уверяет, что Стёпа сам пригласил его к себе на сегодняшнее утро, ибо вчера подписал с ним контракт на семь выступлений в Варьете с сеансами чёрной магии, но, по-видимому, забыл об этом после вчерашней пьянки. Воланд предлагает Лиходееву опохмелиться с уже готового столика, сервированного водкой и закуской. Стёпа выходит в коридор и звонит финдиректору Варьете Римскому. Тот подтверждает: договор с Воландом действительно заключался. Но вернувшись к Воланду в комнату, Лиходеев неожиданно видит там ещё и некоего глумливого субъекта в клетчатом костюме и большого чёрного кота, который пьёт из рюмки водку, закусывая её с вилки маринованным грибом.
Кот называет его Азазелло. Воланд приказывает Азазелло «выкинуть лентяя и пьяницу Лиходеева из Москвы». У Стёпы страшно кружится в глазах. Он приходит в себя на берегу моря, у города Ялты. Глава 8. Поединок между профессором и поэтом Иван Бездомный просыпается утром в больничной палате.
После завтрака в сопровождении большой свиты врачей к нему входит заведующий больницей, известный профессор-психиатр Стравинский. Иван убеждает, что он не шизофреник, но тут же вновь пересказывает свою вчерашнюю историю о гибели Берлиоза — и ещё более путано. Стравинский уговаривает поэта пока остаться в больнице и предлагает описать все случившиеся с ним странные события на бумаге. Глава 9. Босой идёт проверить эту квартиру — и с удивлением видит, что в комнате Берлиоза сидит незнакомый гражданин в клетчатом костюме и пенсне. Тот бросается пожимать Босому руки, приветствуя его по имени отчеству.
Представившись сам Коровьевым, он сообщает: живущий здесь же директор Варьете Лиходеев уехал в Ялту и разрешил пока пожить у себя иностранному артисту Воланду. Коровьев просит, чтобы Босой уступил Воланду на неделю и комнату Берлиоза: богатый заграничный артист заплатит за это в жилтоварищество умопомрачительные деньги — 5000 рублей. Коровьев суёт Босому уже подписанный контракт на эту сумму — и сверх того 400 рублей взятки за услугу. Никанор Иванович с радостью подписывает контракт и идёт домой. У него в уборной 400 долларов! Входит милиционер с вопросом: «Где сортир?
К ужасу Босого оттуда выпадают не рубли, а иностранные купюры. Босой клянётся, что ни в чём не виноват, и вопит: «У нас в доме нечистая сила! Оба обеспокоены: вчера их начальник Лиходеев, известный пьянчуга, заключил договор на выступления в театре некоего мага Воланда. А из сегодняшнего телефонного звонка выяснилось, что Стёпа об этом договоре не помнит — и на работу до сих пор не является. Неожиданно почтальон приносит телеграмму: в угрозыск Ялты явился гражданин сумасшедшего вида в ночной сорочке. Он назвался директором Варьете Лиходеевым, уверяет, что «брошен в Ялту гипнозом мага Воланда» и умоляет Римского с Варенухой подтвердить его личность.
Римский и Варенуха ломают голову: Стёпа утром звонил им из своей московской квартиры — он никак не мог так быстро добраться до Ялты. Варенуха звонит Лиходееву на Садовую и с удивлением слышит, как в трубке отвечает неизвестный сладкий голос Коровьева : «Это вы, Иван Савельевич? Стёпа уехал кататься на машине, а маг сейчас занят». Ошеломлённый Римский посылает Варенуху в милицию с копиями всех полученных телеграмм. Варенуха по пути забегает за кепкой в свой кабинет. Там звонит телефон.
Варенуха поднимает трубку и слышит: «Не валяйте дурака, Иван Савельевич. Телеграммы эти никуда не носите и никому не показывайте». Варенуха бросает трубку и бежит через летний сад в милицию. Но возле расположенной в саду уборной его останавливают двое: небольшой толстяк с мордой, похожей на кошачью и какой-то рыжий с клыком изо рта. В передней перед Варенухой появляется совершенно голая девица с горящими фосфорическими глазами, шрамом на шее и руками, холодными, как лёд. Она наклоняется к нему: «Дай-ка я тебя поцелую!
Раздвоение Ивана Иван Бездомный от волнения так и не может написать связного рассказа о вчерашних событиях. В нём как бы борются два человека: один убеждает самого себя больше не бузить, но другой возражает: как же забыть, что иностранец знал о смерти Берлиоза заранее! К вечеру Иван начинает засыпать — и тут решётка на балконе его одиночной палаты отодвигается. В лунном свете на подоконнике возникает незнакомый мужчина и, прижимая палец к губам, шепчет Ивану: «Тссс! Чёрная магия и её разоблачение Не дождавшись Варенуху, Римский идёт смотреть начинающийся как раз в Варьете сеанс Воланда. Тот приезжает с двумя ассистентами: Коровьевым и большим котом по кличке Бегемот.
Маг и его помощники садятся посреди сцены. Воланд, пытливо всмотревшись в публику, вдруг громко спрашивает: «А интересно, сильно ли изменились москвичи — не в смысле костюмов и быта, а внутренне, как люди? Коровьев мановением руки вызывает в зале дождь из падающих с потолка червонцев. Зрители кидаются ловить их, где и с дракой, демонстрируя, что никакие вечные людские качества им не чужды. Ведущий концерта, конферансье Жорж Бенгальский, уверяет, что деньги все видят под действием гипноза и сейчас они исчезнут. Кот Бегемот тут же прыгает на грудь Бенгальскому и срывает ему голову с шеи.
Публика замирает при виде хлещущей крови, но Бегемот, «простив» конферансье вновь надевает голову на шею и выпроваживает его из зала. Затем на сцене вдруг появляется зал дамского магазина с множеством туфлей, платьев и сумочек. За витриной стоят Бегемот с сантиметром на плечах и черт знает откуда взявшаяся рыжая девица со шрамом у горла, в вечернем туалете. Они приглашают женщин из публики выходить на сцену и обменивать старые платья и туфли на новые. Дамы начинают одна за другой идти из зала к «магазину», переодеваясь и переобуваясь. Но из одной ложи раздаётся громкий голос крупного театрального начальника Аркадия Аполлоновича Семплеярова.
Он гневно требует, чтобы Воланд «незамедлительно разоблачил перед зрителями технику своих фокусов, в особенности фокус с денежными бумажками». Коровьев в ответ объявляет публике, что вчера Семплеяров втайне от жены посещал свою любовницу на Елоховской улице. Жена, сидящая рядом в ложе, устраивает Семплеярову бурный скандал и зовёт милицию. Видя, что в зале поднимается бедлам, кот Бегемот приказывает оркестру играть марш. Под звуки этой музыки Воланд и его помощники растворяются в воздухе. Глава 13.
Явление героя Тем временем нежданный гость Ивана Бездомного — мужчина лет 38, с острым носом и тревожными глазами — объясняет поэту, что он стащил у сиделки ключи от балконных решёток и может тайком перелезать из палаты в палату. Он удивляется рассказу Ивана о происшествии на Патриарших, но верит, что Воланд — дьявол. Гость говорит, что и сам попал в больницу «из-за Понтия Пилата» и начинает излагать историю своей жизни. Историк и переводчик, он раньше работал в одном московском музее, но потом вдруг выиграл сто тысяч рублей по облигации и на эти деньги переехал из коммуналки на Мясницкой в отдельный подвальчик из двух комнат, в переулке близ Арбата. Глядя из окон на цветущие во дворе сирень и клён, он считал, что жизнь его теперь похожа на рай, и стал писать роман о Понтии Пилате. Раз на Тверской он случайно увидел женщину, шедшую с грустным лицом и букетом тревожных желтых цветов в руке.
Среди тысяч шагавших мимо людей оба они сразу заметили друг на друга. Он побрёл за ней по переулку. Женщина остановилась, продела свою руку в черной перчатке в его руку, и они пошли дальше рядом. Для обоих очень скоро стало ясно, что они созданы один для другого. Хотя у этой женщины был муж, она ходила к своему новому любимому в подвальчик, где они вместе пекли картошку, пили вино или сидели, обнявшись. Ей очень нравился его роман, и она стала называть его Мастером.
Вскоре он отнёс роман в одну из редакций. Однако «религиозную» тему там сочли неподходящей для советского журнала. Другой редактор всё же напечатал отрывок романа в газете, но против него сразу вышли разгромные рецензии критиков Латунского и Мстислава Лавровича, которые требовали «ударить по пилатчине», а автора романа приравнивали к контрреволюционерам. Возлюбленная Мастера кричала, что отравит Латунского. Вскоре с Мастером свёл знакомство скользкий журналист Алоизий Могарыч и стал подолгу просиживать у него. Статьи против романа в газетах не прекращались, и Мастер от страха скорого ареста уже не мог спать.
Однажды ночью в приступе ужасной тревоги он разжёг печку и стал жечь в ней свою рукопись. В этот миг вошла его любимая, которая дома почувствовала, что с Мастером творится неладное. Она выхватила из печки последние полуобгорелые листки, сказав, что решила завтра же объясниться с мужем и навсегда перейти жить к Мастеру. Он отговаривал: ведь её тогда могли бы арестовать вместе с ним. Но она настаивала и ушла, сказав, что утром переселится к нему навсегда. Через четверть часа после её ухода пришли арестовывать Мастера.
Месяца три его продержали в тюрьме, а в январе выпустили. Придя в свой дворик и глянув на окна подвальчика, он понял, что там уже живёт кто-то другой. Едва пересилив желание броситься под трамвай, он добровольно пошёл в клинику Стравинского. Его любимая не знала, что случилось с Мастером после ареста. Он не сообщал о себе, не желая расстраивать её письмом из сумасшедшего дома. Поведав всё это Ивану, гость вновь скрылся через балкон.
Глава 14. Слава петуху! Взбудораженный Римский прибегает к себе в кабинет после скандального сеанса Воланда и слышит шум за окном. Подскочив к нему, он видит на улице несколько дам в одних панталонах и понимает: платья, которые помощники Воланда раздавали женщинам, теперь исчезают прямо с тел владелиц! В здании тихо. Римский догадывается, что остался один на всём этаже.
Вдруг в двери его кабинета осторожно поворачивается ключ, и входит Варенуха. Он садится за стол против Римского, но ведёт себя очень странно: разговаривает со странным причмокиванием, закрывается газетой. Римский вдруг замечает громадный синяк у его носа, а потом видит: под креслом, где сидит Варенуха, нет от него тени! Перехватив тревожный взгляд Римского, Варенуха прыгает к двери и запирает её на пуговку замка. Римский бросается к окну, но на подоконнике, с той стороны, стоит голая девица со шрамом на шее и лицом, покрытым трупной зеленью. У Римского встают дыбом волосы.
Однако за окном вдруг кричит петух, возглашая наступление утра. Девица и Варенуха с искажёнными лицами улетают через окно по воздуху, а Римский со всех ног бросается из театра, садится на такси, едет на вокзал и убывает первым же поездом из Москвы в Ленинград. Глава 15. Сон Никанора Ивановича Сочтя сумасшедшим вопящего о «нечистой силе» Никанора Босого, милиция и его отвозит в клинику Стравинского. После укола Никанор Иванович засыпает там и видит сон: в большом театральном зале без кресел сидит на полу множество мужчин, подозреваемых в хранении валюты. Многие здесь, без сомнения, уже очень давно, ибо сильно заросли бородами.
На сцену выходит ведущий-конферансье и начинает убеждать всех сдать иностранные деньги и ценности советскому государству. Он вызывает к себе то одного, то другого из зала и стыдит на глазах у остальных. Некоторые тут же соглашаются отдать валюту. Под конец артист Куролесов с чувством читает всем отрывки из «Скупого рыцаря » Пушкина , заканчивая живописным исполнением сцены жалкой смерти этого помешанного на золоте старика. Босой горько рыдает — и просыпается в палате, крича, что у него валюты нет и не было. Ему делают ещё один успокаивающий укол.
Глава 16. Римские солдаты распинают того и двух осуждённых разбойников на Лысой горе близ Иерусалима. За мучениями Иешуа на страшной жаре следит, ломая руки, его ближайший ученик — Левий Матвей. Однако на небе вдруг появляется громадная чёрная туча. Собирается сильный ливень. Римский командир даёт одному палачу сигнал добить трёх казнимых.
Тот колет каждого из них копьём в сердце. Стража уходит, а Левий под проливным дождём снимает со столба мёртвое тело Иешуа и уносит его с собой. Глава 17. Беспокойный день На другой день после проклятого сеанса у здания Варьете собирается длиннейшая очередь за билетами на новое выступление Воланда. Но милиция запрещает его. Все ищут пропавших Римского и Варенуху.
Знаменитая милицейская собака Тузбубен, войдя в разгромленный кабинет Римского, начинает страшно выть. Бухгалтеру Варьете Василию Степановичу Ласточкину поручают сначала съездить в Комиссию зрелищ с докладом о вчерашних происшествиях, а потом — в финзрелищный сектор, сдать вчерашнюю кассу. Однако таксисты соглашаются везти Ласточкина не сразу: после сеанса Воланда некоторые пассажиры расплачивались с ними червонцами, которые летели в театре с потолка, а потом все эти деньги превратились в наклейки от бутылок с нарзаном! В Комиссии зрелищ Василий Степанович застаёт страшный переполох. Оказывается, утром какой-то толстяк с мордой, похожей на кошачью, нагло вломился в кабинет председателя Комиссии, Прохора Петровича. Тот стал ругать беспардонного посетителя, крича: «Вывести его вон, черти б меня взяли!
А что ж, это можно! Другое происшествие стряслось в филиале Комиссии. Заведующий привёл туда субъекта в клетчатом костюме и пенсне. Тот вызвался организовать хоровой кружок, собрал сотрудников, начал петь с ними песню «Славное море, священный Байкал», а потом куда-то пропал. Работники же филиала продолжали петь, не в силах остановиться, пока их всех не увезли на трёх грузовиках в клинику Стравинского. Ошарашенный этими необычными случаями, Ласточкин идёт сдавать деньги в кассу.
Но когда он разворачивает у окошка свой свёрток, оттуда вместо рублей сыплется иностранная валюта. Незадачливого бухгалтера тут же берёт под арест милиция. Глава 18. Неудачливые визитёры Дядя покойного Берлиоза, Максимилиан Поплавский, получает в Киеве странную телеграмму: «Меня только что зарезало трамваем на Патриарших. Похороны пятницу, три часа дня. Поплавский едет в Москву, чтобы разобраться, в чём дело, и если племянник действительно погиб, попытаться унаследовать его столичную квартиру на Садовой.
Кот спрыгивает со стула: «Ну, я дал телеграмму. Дальше что? Со словами: «Сиди в Киеве и ни о каких квартирах в Москве не мечтай! Дядя спешно уезжает в Киев. Дверь ему открывает совершенно голая девица со шрамом на шее и как ни в чём не бывало проводит к Воланду. Маг обедает со всей своей компанией.
Соков, запинаясь, рассказывает, как после вчерашнего сеанса посетители театра расплачивались у него в буфете летевшими с потолка червонцами, а сегодня вместо них оказалась резаная бумага. Результат — недостача 109 рублей. А вы вообще — бедны? Сколько у вас сбережений? В передней голая девица подаёт ему шляпу. Он надевает её, но на лестнице шляпа вдруг превращается в котёнка и вцепляется Андрею Фокичу в лысину.
Тот с трудом отбивается от царапания и убегает без памяти. Соков приходит к лучшему специалисту по печени, профессору Кузьмину, лепеча: «Из достоверных рук узнал, что скоро умру от рака. Умоляю остановить». Кузьмин глядит на него, как на помешанного, но даёт направление на анализы. Соков кладёт на стол врача 30 рублей за приём, однако когда он уходит, деньги эти превращаются в этикетки от бутылок «Абрау-Дюрсо». Кузьмин в недоумении пялится на этикетки, а рядом с ними вдруг появляются вначале чёрный котёнок, потом танцующий воробей и наконец девица в костюме сестры милосердия.
Все они тут же тают в воздухе. Кузьмин вопит от ужаса и спешно вызывает к себе знакомого профессора-психиатра Буре. Булгаков «Мастер и Маргарита», 2 часть — краткое содержание по главам Глава 19. Маргарита Возлюбленную Мастера зовут Маргаритой Николаевной. Эта 30-летняя женщина — жена очень крупного специалиста. Они с мужем занимают весь верх 5 комнат прекрасного особняка в одном из переулков близ Арбата.
Маргарита ни в чём не знает нужды, но супруга своего она не любит, и детей у них нет. В тот день, когда арестовали Мастера, Маргарита действительно приходила переселяться к нему, однако с мужем перед этим переговорить не успела, и, не найдя в подвальчике своего любимого, вернулась обратно в особняк. Всю зиму и весну она думает о пропавшем Мастере, а вскоре после того как в Москву является Воланд, выходит погулять по Москве. В троллейбусе Маргарита слышит шёпот двух граждан о том, что у какого-то известного покойника сегодня утром украли голову. Она садится на скамейку у Кремлёвской стены. Мимо идёт похоронная процессия.
Именно его голова и была мастерски украдена из гроба. Он называет Маргарите своё имя: «Азазелло», и неожиданно делает ей приглашение прийти вечером к одному знатному иностранцу. Маргарита подозревает, что речь идёт о чём-то неприличном, и собирается уходить.
Но рассудок поэта поврежден, и в результате он попадает в психиатрическую лечебницу. А незнакомец, оказавшийся "профессором черной магии" Воландом, приходит с визитом к директору московского театра "Варьете" Степану Лиходееву...
Бездомному ставят диагноз "шизофрения". Председателю домкома Босому подкидывают валюту и он оказывается под следствием. Администратор "Варьете" Варенуха подвергается нападению странных личностей. А на самом выступлении Воланда в театре происходит форменная чертовщина...
Оглавление
- Краткое содержание Мастер и Маргарита, Булгаков по главам читать
- Скачать книгу «Мастер и Маргарита» в кратком содержании
- Мастер и Маргарита. Краткое содержание по главам подробно
- Мастер и маргарита подробный пересказ.
Роман Мастер и Маргарита: краткое содержание произведения по главам
Краткое (очень краткое) содержание романа Булгакова "Мастер и Маргарита". «Мастер и Маргарита» 1972 г. Реж. Мастер и Маргарита в конце романа Булгакова воссоединяются и обретают покой благодаря Воланду. Краткое содержание по главам поможет понять сюжет произведения. две сюжетные линии, каждая из которых разв.
Суть романа
- «Мастер и Маргарита» краткое содержание
- Пересказ романа "Мастер и Маргарита" Булгакова М.А.
- Сколько глав в Мастере и Маргарите? Краткое содержание и отзывы
- Краткое содержание мастер и маргарита по главам с цитатами
Мастер и Маргарита Булгаков М.А. краткое содержание.
Мастер с Маргаритой в этом сериале показаны как люди нового общества, но сюжет представлен доступно для массового зрителя. Краткое содержание произведения "Мастер и Маргарита".Основные события книги, описания героев. Мастер и Маргарита. 1940. Краткое содержание романа. Роман «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова отличается от других произведений своей сатирой.
Краткое содержание мастер и маргарита по главам с цитатами
Роман «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова делится на два отдельных произведения, неразрывно связанных друг с другом: первое представляет собой новеллу, в основе которой Новый завет, она рассказывает о казни философа Иешуа Га-Ноцри в Ершалаиме и следующих. Книги из ролика и любые другие на ЛитРес со скидкой 20% по промокоду YOUTUBE: % на первую покупку на десятки тысяч топовых книг п. Выпив вина, мастер и Маргарита падают без чувств; в то же мгновение начинается суматоха в доме скорби: скончался пациент из комнаты № 118; и в ту же минуту в особняке на Арбате молодая женщина внезапно бледнеет, схватившись за сердце, и падает на пол. Краткое содержание Мастера и Маргариты. Простыми словами!!! Не по главам, а просто сюжет. Поэтому «Мастер и Маргарита», краткое содержание и смыслы произведения, – тема настоящей статьи. мастер и маргарита краткое содержание. Краткий пересказ «Мастер и Маргарита» М. Булгакова охватывает основные факты и события из каждой главы произведения.
Краткое содержание Мастер и Маргарита М. А. Булгакова. Пересказ романа за 15 минут
Последние же, Вар-равван и Га-Ноцри, схвачены местной властью и осуждены Синедрионом. Согласно закону, согласно обычаю, одного из этих двух преступников нужно будет отпустить на свободу в честь наступающего сегодня великого праздника пасхи. Итак, прокуратор желает знать, кого из двух преступников намерен освободить Синедрион: Вар-раввана или Га-Ноцри? Каифа склонил голову в знак того, что вопрос ему ясен, и ответил: — Синедрион просит отпустить Вар-раввана. Прокуратор хорошо знал, что именно так ему ответит первосвященник, но задача его заключалась в том, чтобы показать, что такой ответ вызывает его изумление. Пилат это и сделал с большим искусством. Брови на надменном лице поднялись, прокуратор прямо в глаза поглядел первосвященнику с изумлением.
Пилат объяснился. Римская власть ничуть не покушается на права духовной местной власти, первосвященнику это хорошо известно, но в данном случае налицо явная ошибка. И в исправлении этой ошибки римская власть, конечно, заинтересована. В самом деле: преступления Вар-раввана и Га-Ноцри совершенно не сравнимы по тяжести. Если второй, явно сумасшедший человек, повинен в произнесении нелепых речей, смущавших народ в Ершалаиме и других некоторых местах, то первый отягощен гораздо значительнее. Мало того, что он позволил себе прямые призывы к мятежу, но он еще убил стража при попытках брать его.
Вар-равван гораздо опаснее, нежели Га-Ноцри. В силу всего изложенного прокуратор просит первосвященника пересмотреть решение и оставить на свободе того из двух осужденных, кто менее вреден, а таким, без сомнения, является Га-Ноцри. Каифа прямо в глаза посмотрел Пилату и сказал тихим, но твердым голосом, что Синедрион внимательно ознакомился с делом и вторично сообщает, что намерен освободить Вар-раввана. Даже после моего ходатайства? Ходатайства того, в лице которого говорит римская власть? Первосвященник, повтори в третий раз.
Все было кончено, и говорить более было не о чем. Га-Ноцри уходил навсегда, и страшные, злые боли прокуратора некому излечить; от них нет средства, кроме смерти. Но не эта мысль поразила сейчас Пилата. Все та же непонятная тоска, что уже приходила на балконе, пронизала все его существо. Он тотчас постарался ее объяснить, и объяснение было странное: показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осужденным, а может быть, чего-то не дослушал. Пилат прогнал эту мысль, и она улетела в одно мгновение, как и прилетела.
Она улетела, а тоска осталась необъясненной, ибо не могла же ее объяснить мелькнувшая как молния и тут же погасшая какая-то короткая другая мысль: «Бессмертие... Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похолодеть на солнцепеке. Тут он оглянулся, окинул взором видимый ему мир и удивился происшедшей перемене. Пропал отягощенный розами куст, пропали кипарисы, окаймляющие верхнюю террасу, и гранатовое дерево, и белая статуя в зелени, да и сама зелень. Поплыла вместо этого всего какая-то багровая гуща, в ней закачались водоросли и двинулись куда-то, а вместе с ними двинулся и сам Пилат. Теперь его уносил, удушая и обжигая, самый страшный гнев, гнев бессилия.
Он холодною влажною рукою рванул пряжку с ворота плаща, и та упала на песок. Темные глаза первосвященника блеснули, и, не хуже, чем ранее прокуратор, он выразил на своем лице удивление. Может ли это быть? Мы привыкли к тому, что римский прокуратор выбирает слова, прежде чем что-нибудь сказать. Не услышал бы нас кто-нибудь, игемон? Пилат мертвыми глазами посмотрел на первосвященника и, оскалившись, изобразил улыбку.
Кто же может услышать нас сейчас здесь? Разве я похож на юного бродячего юродивого, которого сегодня казнят? Мальчик ли я, Каифа? Знаю, что говорю и где говорю. Оцеплен сад, оцеплен дворец, так что и мышь не проникнет ни в какую щель! Да не только мышь, не проникнет даже этот, как его...
Кстати, ты знаешь такого, первосвященник? Так знай же, что не будет тебе, первосвященник, отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему, — и Пилат указал вдаль направо, туда, где в высоте пылал храм, — это я тебе говорю — Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье! Он вознес руку к небу и продолжал: — Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютой ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! Защитит его бог! Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата!
Не нужно было подбирать слова. Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти. И не водою из Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою! Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать со стен щиты с вензелями императора, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится! Вспомни мое слово, первосвященник.
Увидишь ты не одну когорту в Ершалаиме, нет! Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания. Вспомнишь ты тогда спасенного Вар-раввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью! Лицо первосвященника покрылось пятнами, глаза горели. Он, подобно прокуратору, улыбнулся, скалясь, и ответил: — Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь? Нет, не веришь!
Не мир, не мир принес нам обольститель народа в Ершалаим, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи! Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ! Ты слышишь, Пилат? Каифа смолк, и прокуратор услыхал опять как бы шум моря, подкатывающего к самым стенам сада Ирода великого. Этот шум поднимался снизу к ногам и в лицо прокуратору.
А за спиной у него, там, за крыльями дворца, слышались тревожные трубные сигналы, тяжкий хруст сотен ног, железное бряцание, — тут прокуратор понял, что римская пехота уже выходит, согласно его приказу, стремясь на страшный для бунтовщиков и разбойников предсмертный парад. Прокуратор тыльной стороной кисти руки вытер мокрый, холодный лоб, поглядел на землю, потом, прищурившись, в небо, увидел, что раскаленный шар почти над самой его головою, а тень Каифы совсем съежилась у львиного хвоста, и сказал тихо и равнодушно: — Дело идет к полудню. Мы увлеклись беседою, а между тем надо продолжать. В изысканных выражениях извинившись перед первосвященником, он попросил его присесть на скамью в тени магнолии и обождать, пока он вызовет остальных лиц, нужных для последнего краткого совещания, и отдаст еще одно распоряжение, связанное с казнью. Каифа вежливо поклонился, приложив руку к сердцу, и остался в саду, а Пилат вернулся на балкон. Там ожидавшему его секретарю он велел пригласить в сад легата легиона, трибуна когорты, а также двух членов Синедриона и начальника храмовой стражи, ожидавших вызова на следующей нижней террасе сада в круглой беседке с фонтаном.
К этому Пилат добавил, что он тотчас выйдет и сам, и удалился внутрь дворца. Пока секретарь собирал совещание, прокуратор в затененной от солнца темными шторами комнате имел свидание с каким-то человеком, лицо которого было наполовину прикрыто капюшоном, хотя в комнате лучи солнца и не могли его беспокоить. Свидание это было чрезвычайно кратко. Прокуратор тихо сказал человеку несколько слов, после чего тот удалился, а Пилат через колоннаду прошел в сад. Там в присутствии всех, кого он желал видеть, прокуратор торжественно и сухо подтвердил, что он утверждает смертный приговор Иешуа Га-Ноцри, и официально осведомился у членов Синедриона о том, кого из преступников угодно оставить в живых. Получив ответ, что это — Вар-равван, прокуратор сказал: — Очень хорошо, — и велел секретарю тут же занести это в протокол, сжал в руке поднятую секретарем с песка пряжку и торжественно сказал: — Пора!
Тут все присутствующие тронулись вниз по широкой мраморной лестнице меж стен роз, источавших одуряющий аромат, спускаясь все ниже и ниже к дворцовой стене, к воротам, выходящим на большую, гладко вымощенную площадь, в конце которой виднелись колонны и статуи Ершалаимского ристалища. Лишь только группа, выйдя из сада на площадь, поднялась на обширный царящий над площадью каменный помост, Пилат, оглядываясь сквозь прищуренные веки, разобрался в обстановке. То пространство, которое он только что прошел, то есть пространство от дворцовой стены до помоста, было пусто, но зато впереди себя Пилат площади уже не увидел — ее съела толпа. Она залила бы и самый помост, и то очищенное пространство, если бы тройной ряд себастийских солдат по левую руку Пилата и солдат итурейской вспомогательной когорты по правую — не держал ее. Итак, Пилат поднялся на помост, сжимая машинально в кулаке ненужную пряжку и щурясь. Щурился прокуратор не оттого, что солнце жгло ему глаза, нет!
Он не хотел почему-то видеть группу осужденных, которых, как он это прекрасно знал, сейчас вслед за ним возводят на помост. Лишь только белый плащ с багряной подбивкой возник в высоте на каменном утесе над краем человеческого моря, незрячему Пилату в уши ударила звуковая волна: «Га-а-а... Волна не дошла до низшей точки и неожиданно стала опять вырастать и, качаясь, поднялась выше первой, и на второй волне, как на морском валу вскипает пена, вскипел свист и отдельные, сквозь гром различимые, женские стоны. Он выждал некоторое время, зная, что никакою силой нельзя заставить умолкнуть толпу, пока она не выдохнет все, что накопилось у нее внутри, и не смолкнет сама. И когда этот момент наступил, прокуратор выбросил вверх правую руку, и последний шум сдуло с толпы. Тогда Пилат набрал, сколько мог, горячего воздуха в грудь и закричал, и сорванный его голос понесло над тысячами голов: — Именем кесаря императора!
Тут в уши ему ударил несколько раз железный рубленый крик — в когортах, взбросив вверх копья и значки, страшно прокричали солдаты: — Да здравствует кесарь! Пилат задрал голову и уткнул ее прямо в солнце. Под веками у него вспыхнул зеленый огонь, от него загорелся мозг, и над толпою полетели хриплые арамейские слова: — Четверо преступников, арестованных в Ершалаиме за убийства, подстрекательства к мятежу и оскорбление законов и веры, приговорены к позорной казни — повешению на столбах! И эта казнь сейчас совершится на Лысой Горе! Вот они перед вами! Пилат указал вправо рукой, не видя никаких преступников, но зная, что они там, на месте, где им нужно быть.
Толпа ответила длинным гулом как бы удивления или облегчения. Когда же он потух, Пилат продолжал: — Но казнены из них будут только трое, ибо, согласно закону и обычаю, в честь праздника пасхи одному из осужденных, по выбору Малого Синедриона и по утверждению римской власти, великодушный кесарь император возвращает его презренную жизнь! Пилат выкрикивал слова и в то же время слушал, как на смену гулу идет великая тишина. Теперь ни вздоха, ни шороха не доносилось до его ушей, и даже настало мгновение, когда Пилату показалось, что все кругом вообще исчезло. Ненавидимый им город умер, и только он один стоит, сжигаемый отвесными лучами, упершись лицом в небо. Пилат еще придержал тишину, а потом начал выкрикивать: — Имя того, кого сейчас при вас отпустят на свободу...
Он сделал еще одну паузу, задерживая имя, проверяя, все ли сказал, потому что знал, что мертвый город воскреснет после произнесения имени счастливца и никакие дальнейшие слова слышны быть не могут. Тут ему показалось, что солнце, зазвенев, лопнуло над ним и залило ему огнем уши. В этом огне бушевали рев, визги, стоны, хохот и свист. Пилат повернулся и пошел по мосту назад к ступеням, не глядя ни на что, кроме разноцветных шашек настила под ногами, чтобы не оступиться. Он знал, что теперь у него за спиною на помост градом летят бронзовые монеты, финики, что в воющей толпе люди, давя друг друга, лезут на плечи, чтобы увидеть своими глазами чудо — как человек, который уже был в руках смерти, вырвался из этих рук! Как легионеры снимают с него веревки, невольно причиняя ему жгучую боль в вывихнутых на допросе руках, как он, морщась и охая, все же улыбается бессмысленной сумасшедшей улыбкой.
Он знал, что в это же время конвой ведет к боковым ступеням троих со связанными руками, чтобы выводить их на дорогу, ведущую на запад, за город, к Лысой Горе. Лишь оказавшись за помостом, в тылу его, Пилат открыл глаза, зная, что он теперь в безопасности — осужденных он видеть уже не мог. К стону начинавшей утихать толпы примешивались теперь и были различимы пронзительные выкрики глашатаев, повторявших одни на арамейском, другие на греческом языках все то, что прокричал с помоста прокуратор. Кроме того, до слуха долетел дробный, стрекочущий и приближающийся конский топот и труба, что-то коротко и весело прокричавшая. Этим звукам ответил сверлящий свист мальчишек с кровель домов улицы, выводящей с базара на гипподромскую площадь, и крики «берегись! Солдат, одиноко стоявший в очищенном пространстве площади со значком в руке, тревожно взмахнул им, и тогда прокуратор, легат легиона, секретарь и конвой остановились.
Кавалерийская ала, забирая все шире рыси, вылетела на площадь, чтобы пересечь ее в сторонке, минуя скопище народа, и по переулку под каменной стеной, по которой стлался виноград, кратчайшей дорогой проскакать к Лысой Горе. Летящий рысью маленький, как мальчик, темный, как мулат, командир алы — сириец, равняясь с Пилатом, что-то тонко выкрикнул и выхватил из ножен меч. Злая вороная взмокшая лошадь шарахнулась, поднялась на дыбы. Вбросив меч в ножны, командир ударил плетью лошадь по шее, выровнял ее и поскакал в переулок, переходя в галоп. За ним по три в ряд полетели всадники в туче пыли, запрыгали кончики легких бамбуковых пик, мимо прокуратора понеслись казавшиеся особо смуглыми под белыми тюрбанами лица с весело оскаленными, сверкающими зубами. Поднимая до неба пыль, ала ворвалась в переулок, и мимо Пилата последним проскакал солдат с пылающей на солнце трубою за спиной.
Закрываясь от пыли рукой и недовольно морща лицо, Пилат двинулся дальше, устремляясь к воротам дворцового сада, а за ним двинулся легат, секретарь и конвой. Было около десяти часов утра. Глава 3. Седьмое доказательство — Да, было около десяти часов утра, досточтимый Иван Николаевич, — сказал профессор. Поэт провел рукою по лицу, как человек, только что очнувшийся, и увидел, что на Патриарших вечер. Вода в пруде почернела, и легкая лодочка уже скользила по ней, и слышался плеск весла и смешки какой-то гражданки в лодочке.
В аллеях на скамейках появилась публика, но опять-таки на всех трех сторонах квадрата, кроме той, где были наши собеседники. Небо над Москвой как бы выцвело, и совершенно отчетливо была видна в высоте полная луна, но еще не золотая, а белая. Дышать стало гораздо легче, и голоса под липами звучали мягче, по-вечернему. А может, это и не он рассказывал, а просто я заснул и все это мне приснилось? Это может кто подтвердить! Те наклонились к нему с обеих сторон, и он сказал, но уже без всякого акцента, который у него, черт знает почему, то пропадал, то появлялся: — Дело в том...
И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу вас — никому ни слова и полный секрет!.. Наступило молчание, и Берлиоз побледнел. Вот так история! Берлиоз тотчас сообразил, что следует делать. Откинувшись на спинку скамьи, он за спиною профессора замигал Бездомному, — не противоречь, мол, ему, — но растерявшийся поэт этих сигналов не понял. Даже очень возможно, и Понтий Пилат, и балкон, и тому подобное...
А вы одни приехали или с супругой? Вы где остановились? Нигде, — ответил полоумный немец, тоскливо и дико блуждая зеленым глазом по Патриаршим прудам. А в «Метрополе» чудесные номера, это первоклассная гостиница... Перестаньте вы психовать. Тут безумный расхохотался так, что из липы над головами сидящих выпорхнул воробей.
Ведь вы не знаете города... План Берлиоза следует признать правильным: нужно было добежать до ближайшего телефона-автомата и сообщить в бюро иностранцев о том, что вот, мол, приезжий из-за границы консультант сидит на Патриарших прудах в состоянии явно ненормальном. Так вот, необходимо принять меры, а то получается какая-то неприятная чепуха. Ну что же, позвоните, — печально согласился больной и вдруг страстно попросил: — Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то, что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу. Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство, и уж самое надежное!
И вам оно сейчас будет предъявлено. А профессор тотчас же как будто выздоровел и посветлел. Тот вздрогнул, обернулся, но успокоил себя мыслью, что его имя и отчество известны профессору также из каких-нибудь газет. А профессор прокричал, сложив руки рупором: — Не прикажете ли, я велю сейчас дать телеграмму вашему дяде в Киев? И опять передернуло Берлиоза. Откуда же сумасшедший знает о существовании Киевского дяди?
Ведь об этом ни в каких газетах, уж наверно, ничего не сказано. Эге-ге, уж не прав ли Бездомный? А ну как документы эти липовые? Ах, до чего странный субъект. Звонить, звонить! Сейчас же звонить!
Его быстро разъяснят! И, ничего не слушая более, Берлиоз побежал дальше. Тут у самого выхода на Бронную со скамейки навстречу редактору поднялся в точности тот самый гражданин, что тогда при свете солнца вылепился из жирного зноя. Только сейчас он был уже не воздушный, а обыкновенный, плотский, и в начинающихся сумерках Берлиоз отчетливо разглядел, что усишки у него, как куриные перья, глазки маленькие, иронические и полупьяные, а брючки клетчатые, подтянутые настолько, что видны грязные белые носки. Михаил Александрович так и попятился, но утешил себя тем соображением, что это глупое совпадение и что вообще сейчас об этом некогда размышлять. Прямо, и выйдете куда надо.
С вас бы за указание на четверть литра... Берлиоз не стал слушать попрошайку и ломаку регента, подбежал к турникету и взялся за него рукой. Повернув его, он уже собирался шагнуть на рельсы, как в лицо ему брызнул красный и белый свет: загорелась в стеклянном ящике надпись «Берегись трамвая! Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную. Повернув и выйдя на прямую, он внезапно осветился изнутри электричеством, взвыл и наддал. Осторожный Берлиоз, хоть и стоял безопасно, решил вернуться за рогатку, переложил руку на вертушке, сделал шаг назад.
И тотчас рука его скользнула и сорвалась, нога неудержимо, как по льду, поехала по булыжнику, откосом сходящему к рельсам, другую ногу подбросило, и Берлиоза выбросило на рельсы. Стараясь за что-нибудь ухватиться, Берлиоз упал навзничь, несильно ударившись затылком о булыжник, и успел увидеть в высоте, но справа или слева — он уже не сообразил, — позлащенную луну. Он успел повернуться на бок, бешеным движением в тот же миг подтянув ноги к животу, и, повернувшись, разглядел несущееся на него с неудержимой силой совершенно белое от ужаса лицо женщины-вагоновожатой и ее алую повязку. Берлиоз не вскрикнул, но вокруг него отчаянными женскими голосами завизжала вся улица. Вожатая рванула электрический тормоз, вагон сел носом в землю, после этого мгновенно подпрыгнул, и с грохотом и звоном из окон полетели стекла. Тут в мозгу Берлиоза кто-то отчаянно крикнул — «Неужели?..
Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило на булыжный откос круглый темный предмет. Скатившись с этого откоса, он запрыгал по булыжникам Бронной. Это была отрезанная голова Берлиоза. Глава 4. Погоня Утихли истерические женские крики, отсверлили свистки милиции, две санитарные машины увезли: одна — обезглавленное тело и отрезанную голову в морг, другая — раненную осколками стекла красавицу вожатую, дворники в белых фартуках убрали осколки стекол и засыпали песком кровавые лужи, а Иван Николаевич как упал на скамейку, не добежав до турникета, так и остался на ней. Несколько раз он пытался подняться, но ноги его не слушались — с Бездомным приключилось что-то вроде паралича.
Поэт бросился бежать к турникету, как только услыхал первый вопль, и видел, как голова подскакивала на мостовой. От этого он до того обезумел, что, упавши на скамью, укусил себя за руку до крови. Про сумасшедшего немца он, конечно, забыл и старался понять только одно, как это может быть, что вот только что он говорил с Берлиозом, а через минуту — голова... Взволнованные люди пробегали мимо поэта по аллее, что-то восклицая, но Иван Николаевич их слов не воспринимал. Однако неожиданно возле него столкнулись две женщины, и одна из них, востроносая и простоволосая, закричала над самым ухом поэта другой женщине так: — Аннушка, наша Аннушка! С садовой!
Это ее работа! Взяла она в бакалее подсолнечного масла, да литровку-то о вертушку и разбей! Всю юбку изгадила... Уж она ругалась, ругалась! А он-то, бедный, стало быть, поскользнулся да и поехал на рельсы... Из всего выкрикнутого женщиной в расстроенный мозг Ивана Николевича вцепилось одно слово: «Аннушка»...
К слову «Аннушка» привязались слова «подсолнечное масло», а затем почему-то «Понтий Пилат». Пилата поэт отринул и стал вязать цепочку, начиная со слова «Аннушка». И цепочка эта связалась очень быстро и тотчас привела к сумасшедшему профессору. Да ведь он же сказал, что заседание не состоится, потому что Аннушка разлила масло. И, будьте любезны, оно не состоится! Этого мало: он прямо сказал, что Берлиозу отрежет голову женщина?!
Да, да, да! Ведь вожатая была женщина?! Что же это такое? Не оставалось даже зерна сомнения в том, что таинственный консультант точно знал заранее всю картину ужасной смерти Берлиоза. Тут две мысли пронизали мозг поэта. Первая: «Он отнюдь не сумасшедший!
Все это глупости! Это мы узнаем! Сделав над собой великое усилие, Иван Николаевич поднялся со скамьи и бросился назад, туда, где разговаривал с профессором. И оказалось, что тот, к счастью, еще не ушел. На Бронной уже зажглись фонари, а над Патриаршими светила золотая луна, и в лунном, всегда обманчивом, свете Ивану Николаевичу показалось, что тот стоит, держа под мышкою не трость, а шпагу. Отставной втируша-регент сидел на том самом месте, где сидел еще недавно сам Иван Николаевич.
Теперь регент нацепил себе на нос явно не нужное пенсне, в котором одного стекла вовсе не было, а другое треснуло. От этого клетчатый гражданин стал еще гаже, чем был тогда, когда указывал Берлиозу путь на рельсы. С холодеющим сердцем Иван приблизился к профессору и, взглянув ему в лицо, убедился в том, что никаких признаков сумасшествия нет и не было. Иностранец насупился, глянул так, как будто впервые видит поэта, и ответил неприязненно: — Не понимай... Вы не немец и не профессор! Вы — убийца и шпион!
Загадочный профессор брезгливо скривил и без того кривой рот и пожал плечами. За это с вас строжайше спросится! Иван почувствовал, что теряется. Задыхаясь, он обратился к регенту: — Эй, гражданин, помогите задержать преступника! Вы обязаны это сделать! Регент чрезвычайно оживился, вскочил и заорал: — Где твой преступник?
Где он? Иностранный преступник? Ежели он преступник, то первым долгом следует кричать: «Караул! А ну, давайте вместе! Растерявшийся Иван послушался шуткаря-регента и крикнул «караул! Одинокий, хриплый крик Ивана хороших результатов не принес.
Две каких-то девицы шарахнулись от него в сторону, и он услышал слово «пьяный». Иван кинулся вправо, и регент — тоже вправо! Иван — влево, и тот мерзавец туда же. Иван сделал попытку ухватить негодяя за рукав, но промахнулся и ровно ничего не поймал. Регент как сквозь землю провалился. Иван ахнул, глянул вдаль и увидел ненавистного неизвестного.
Тот был уже у выхода в Патриарший переулок, и притом не один. Более чем сомнительный регент успел присоединиться к нему. Но это еще не все: третьим в этой компании оказался неизвестно откуда взявшийся кот, громадный, как боров, черный, как сажа или грач, и с отчаянными кавалерийскими усами. Тройка двинулась в Патриарший, причем кот тронулся на задних лапах. Иван устремился за злодеями вслед и тотчас убедился, что догнать их будет очень трудно. Тройка мигом проскочила по переулку и оказалась на Cпиридоновке.
Сколько Иван не прибавлял шагу, расстояние между преследуемыми и им ничуть не сокращалось. И не успел поэт опомниться, как после тихой Cпиридоновки очутился у Никитских ворот, где положение его ухудшилось. Тут уж была толчея, Иван налетел на кой-кого из прохожих, был обруган. Злодейская же шайка к тому же здесь решила применить излюбленный бандитский прием — уходить врассыпную.
Когда Маргарита соглашается на сделку с Воландом, он предлагает ей, будучи обнажённой, намазаться особым кремом. После этого она запрыгивает верхом на половую щётку и летает над городом. Впервые Воланд появляется на Патриарших прудах. Он прерывает разговор двух героев — Берлиоза и Бездомного. Вскоре после встречи с Сатаной Берлиоз умирает, попав под трамвай. На балу Воланд пьёт вино из его отрезанной головы, как из чаши.
Одна из самых растиражированных цитат из романа «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус…» принадлежит коту Бегемоту, шуту и оборотню.
Незнакомец интересуется, если Бога нет, то кто тогда управляет судьбой человека? Литераторы утверждают, что сам человек. Иностранец возражает: человек смертен и даже не знает дату своей кончины. По поводу судьбы Берлиоза профессор сообщает, что тому скоро отрежут голову, ведь Аннушка уже разлила масло. Незнакомец утверждает, что Иисус существовал. Он начинает рассказ о Понтии Пилате. Глава 2.
Понтий Пилат Прокуратор Иудеи Понтий Пилат мучается от сильной головной боли, но не все дела на сегодня закончены. Легионеры приводят нового обвиняемого — бедно одетого человека по имени Иешуа Га-Ноцри. Он, по мнению многих горожан, хотел разрушить Ершалаимский храм. Арестованный свою вину отрицает. Во всем виноват Левий Матвей, который ходит за Иешуа и неверно записывает его слова. Га-Ноцри произносит странные, но удивительно разумные речи, замечает, что прокуратор страдает от головной боли и легко снимает ее. Понтий Пилат решает отменить смертную казнь бродячему философу, но выясняется, что на Иешуа поступил донос от Иуды из Кириафа. Тот утверждает, что Га-Ноцри выступал против власти кесаря.
Теперь прокуратор не может отменить казнь, но надеется уговорить Синедрион о помиловании. Этот совет иудейских первосвященников имеет право в честь праздника Пасхи отпустить на волю одного из осужденных. Но Синедрион дарует свою милость убийце Варравану. Глава 3. Седьмое доказательство Рассказ иностранца прерывает Берлиоз, который замечает, что никто не может подтвердить реальность тех событий. Профессор, в свою очередь, признается, что присутствовал там лично. Литераторы отходят в сторону, чтобы посоветоваться. Они решают, что незнакомец сошел с ума, следует сообщить об этом в бюро иностранцев.
Бездомный остается с приезжим, а Берлиоз направляется к ближайшему телефону. В спешке он перебегает трамвайные пути, поскальзывается на масле, и трамвай отрезает ему голову. Глава 4. Погоня Иван Бездомный потрясен увиденным. Вокруг погибшего Берлиоза собираются зеваки, которые обсуждают трагедию. Оказывается, масло разлила Аннушка с Садовой. Иван, который только что слышал предсказание от иностранца, бросается к нему за объяснениями. Но профессор черной магии делает вид, что не понимает по-русски и уходит в сопровождении странного субъекта в клетчатом пиджаке и огромного черного кота.
Бездомный пытается их догнать, но тщетно. Глава 5. На первом этаже этого особняка располагается лучший в Москве ресторан. Двенадцать тружеников пера ожидают своего председателя Берлиоза, который опаздывает на заседание. Внезапно появляется Бездомный. Он ведет себя очень странно: заглядывает под столики в поисках огромного черного кота, который ходит на задних лапах. Поэт утверждает, что Берлиоза убил иностранец-профессор вместе с неприятным гражданином в клетчатом пиджаке и разбитом пенсне. Посчитав Ивана сумасшедшим, его отвозят в психлечебницу.
Глава 6. Шизофрения, как и было сказано Бездомный пытается объяснить медикам, какую опасность представляет профессор и его компания, но никто не хочет воспринимать слова поэта серьезно. Иван буянит и требует позвонить в милицию. Чтобы его успокоить, врач разрешает сделать звонок. Бездомный требует выделить мотоциклистов с пулеметами для захвата шпиона и преступника — профессора черной магии. В милиции бросают трубку. Тогда Иван пытается сбежать через окно, но после укола затихает. Ему ставят диагноз — шизофрения.
Глава 7. Нехорошая квартирка Директор театра Варьете Степан Лиходеев занимает одну квартиру с покойным Берлиозом. Утром он обнаруживает в доме незнакомца, который представляется профессором черной магии по имени Воланд. Кроме иностранца в квартире оказывается странный господин в разбитом пенсне и огромный говорящий кот. Из зеркала появляется рыжий и клыкастый Азазелло. Он заявляет, что Степан в квартире лишний, его нужно вышвырнуть из Москвы. В следующую минуту Лиходеев оказывается на берегу моря в Ялте. Глава 8.
Поединок между профессором и поэтом Бездомный просыпается в больнице. Он понимает, что буянить и рассказывать о своих подозрениях бесполезно. Поэтому Иван решает молчать, тогда его сочтут нормальным и выпустят. Но врач ловко выспрашивает Бездомного обо всем, начиная с рождения. Профессор-психиатр объясняет: Ивана выпустят, но он опять попадет в «психушку», если начнет искать говорящих котов и черных магов. Доктор предлагает Бездомному успокоиться и описать все, что с ним произошло. А тогда они подумают вместе, что можно сделать. Глава 9.
Коровьевские штуки Председателя жилищного товарищества Никанора Ивановича Босого, после трагической кончины Берлиоза, замучили претенденты на освободившуюся жилплощадь. В опечатанной комнате Босой с удивлением обнаруживает гражданина в клетчатом пиджаке. Тот представляется Коровьевым, работает переводчиком при иностранном профессоре. Коровьев предлагает Никанору Ивановичу оформить контракт на съем всей квартиры.
Первая версия романа, имевшая названия «Копыто инженера», «Чёрный маг» и другие, была уничтожена Булгаковым в 1930 году. В последующих редакциях среди героев произведения появились автор романа о Понтии Пилате и его возлюбленная. Окончательное название — «Мастер и Маргарита» — оформилось в 1937 году. Краткое содержание: В Москву прибывает иностранный профессор черной магии Воланд со своей небольшой свитой: Коровьевым, Азазелло, Геллой и котом Бегемотом.
М.А.Булгаков "Мастер и Маргарита"
Краткое содержание «Мастер и Маргарита» — это череда событий. «Мастер и Маргарита» 1972 г. Реж. Краткое содержание части из романа «Мастер и Маргарита».