Новости судьба россии

Главные новости в России, странах СНГ и мире: последние новости, статьи, фото, видео, инфографика. С вопросом, каким выдастся для России 2024 год мы и отправились к нумерологу Евгении Беловой. Астролог Татьяна Борщ рассказала о том, что ждёт Россию в 2024 году. Руководитель Министерства обороны России заявил, что прямо сейчас решается дальнейшая судьба страны.

Владимир Путин: «Судьба России зависит от того, сколько нас будет»

Решается судьба России, ее будущее место в мире», — заявил глава СВР. По слова Нарышкина, стержнем истории страны был и остается суверенитет — право на самостоятельное, свободное и осознанное определение своей судьбы, «гарантия благополучия и достоинства наших граждан», отмечает телеканал «360».

Люди заявляют, что боятся агрессии со стороны Украины, из-за чего они вынуждены покидать свои дома. Сейчас беженцы ни в чем не нуждаются и ждут, когда смогут вернуться домой. Материалы по теме.

Образование как нацпроект Чтобы поколения, которым предстоит жить в эпоху колоссальных технологических и общественных изменений, определять судьбу России в XXI веке, могли в полной мере раскрыть свой потенциал, необходимо сформировать для них соответствующие условия. Ввести доплату классным руководителям в размере 5000 рублей из федерального бюджета. При этом действующие региональные выплаты за классное руководство должны быть сохранены.

Охватить системой профессионального роста не менее половины педагогов страны. Обеспечить бесплатным горячим питанием всех учеников начальной школы с 1-го по 4-й класс. Там, где уже есть техническая возможность для этого, это должно случиться с 1 сентября 2020 года; там, где ее еще нет, — не позднее 1 сентября 2023-го. Сохранить доступность бесплатного очного высшего образования, для чего ежегодно увеличивать количество бюджетных мест в вузах, причем в приоритетном порядке отдавать эти места именно в региональные вузы, на территории, где не хватает врачей, педагогов, инженеров. Три года в регионе идет работа по переводу школьников на односменный режим — и с 2016 года в школах Верхневолжья открыто более 1900 новых учебных мест. В этом учебном году детей приняли две новых школы в Твери и два детских сада в муниципальных образованиях области. В рамках нацпроекта «Образование» в регионе до 2024 года планируется построить 7 новых школ и 13 детских садов.

В Твери в прошлом году открыли центр цифрового образования детей «IT-куб». Принято решение об открытии шести мини-технопарков — филиалов тверского «Кванториума» в муниципалитетах области. Горячее питание для младшеклассников обеспечено во всех школах региона. Кстати, каждый год капитально ремонтируется по 18—20 школьных пищеблоков. Ежегодно в ряде школ проводится капитальный ремонт зданий, обновляется оборудование, много внимания уделяется обеспечению безопасности, в том числе на прилегающей к учебным учреждениям территории. Для здоровья нации Глава государства сказал, что сейчас нужно сконцентрировать усилия на первичном звене здравоохранения, с которым соприкасается каждый человек и каждая семья. Именно здесь у нас больше всего сложных, чувствительных для людей проблем.

Завершить развертывание сети фельдшерско-акушерских пунктов. С 1 июля запустить программу модернизации первичного звена здравоохранения: ремонтировать и оборудовать новой техникой поликлиники, районные больницы, станции «Скорой помощи» во всех регионах страны. С этого года поэтапно внедрять новую систему оплаты труда в здравоохранении, с установлением фиксированной доли окладов в заработной плате и единым для всей страны перечнем компенсационных выплат и стимулирующих надбавок. Регионы при этом должны предоставить гарантию трудоустройства будущим выпускникам. Строим мы и более крупные объекты: в скором времени будет сдана в эксплуатацию новая детская поликлиника в микрорайоне Южный в Твери, в этом году начнется строительство нового здания детской областной клинической больницы — проектная документация утверждена, подрядчик определен, финансирование выделено.

И европейские державы и народы должны помнить, что их интеллигенции готовится та же участь, что теперь уже поняли в Венгрии, Румынии и Югославии... Было бы неумно, неправдиво и государственно вредно идеализировать дореволюционную Россию. Мы этого не делаем, мы ищем для нее только справедливости и исторического понимания.

Ему оставалось еще многое сделать, но это многое от одноверстной сети народных школ для всеобщего образования до планов индустриализации страны и широкого железнодорожного строительства, доселе не осуществленного коммунистами , было уже обдумано или начато, или же находилось в полном развитии... Нам нечего идеализировать. Нам не к чему хвастать. И все это росло и выросло органически, вместе с самим русским народом как его собственная культура, как его собственная жизненная форма, подсказанная ему духом его религиозной веры православие и его национальным самочувствием. Где ныне все это наследие русской национальной истории? Где эти творческие традиции? Все разрушено, попрано, угашено, поругано. Большевики отвергли все это наследие и погубили его.

Им нужно было другое, совсем другое: антинациональное, интернациональное устройство, превращающее Россию в орудие и в жертву всемирной революции. Им нужно было тоталитарное государство, способное завоевать вселенную для социализма. Им нужно было превратить Россию в арсенал мировой революции, а русский народ в нищее, зависимое, застращенное и обезличенное стадо, готовое, подобно стаду бизонов в прерии, ринуться вперед — на другие народы — и растоптать их некоммунистическую культуру... Но пусть они помнят: это им не удастся, им предстоит великое крушение! И вот во всей русской истории не было момента, не было такого князя или государя, не было такого политика, который замышлял бы нечто подобное и так определял бы назначение русского народа. Эта чудовищная политика — эти безобразные цели, эти жестокие и губительные средства, — все это впервые всплывает не только в истории России, но и во всемирной истории. И русский народ к этому не причастен и в этом не повинен, он не творец, а жертва этой политики. И самая идея этой всемирной коммунистической революции возникла не в России, а на Западе, она была формулирована Марксом и Энгельсом, не знавшими России; она была придумана в Западной Европе, а Россия имела великое несчастие стать ее первым опытным полем.

Смотрите же: с самых первых дней русской революции эта гибельная затея стучалась в двери Запада; она стремилась туда, откуда вышла, в ту среду крупно-промышленного капитализма, для которой она была изобретена... Ныне сроки приблизились, и она уже вломилась в малые государства Восточной Европы. О русском народе. Русский народ был доселе деятельным субъектом своей истории, а не замученным и порабощенным объектом, орудием чуждого ему мирового злодейства. Он жил, а не погибал, творил, а не пресмыкался. Россия никогда не была тоталитарным государством: она никогда не обезличивала своих граждан; она никогда не подавляла их творческой инициативы; она никогда не покушалась погасить в них инстинкт личного самосохранения, как и стимул хозяйственного труда. Она никогда не отменяла частной собственности, она никогда не стремилась отнять у своих граждан религиозную веру, силу личного суждения и самостоятельность воззрений, она никогда не хотела превратить русских людей в голодных, полураздетых застращенных рабов, спасающих свою жизнь ложными доносами на своих неповинных соседей; она никогда не воображала, что все русское хозяйство можно превратить в бюрократическую машину, а всю русскую культуру подчинить тирании единого центра. Напротив, русское правительство в его христианской установке знало, что личное начало имеет религиозно-непререкаемое значение и что поэтому оно должно быть призвано и в государственном порядке, и в хозяйстве.

Стоит только вспомнить русское национальное воззрение на солдата, выдвинутое Петром Великим, усвоенное от него Минихом и практически развернутое Суворовым: солдат есть индивидуальный воин, в котором надо чтить бессмертную, патриотически-ответственную душу и воспитывать духовную личность — патриотическую, сознательную и инициативную. В этом замысле живет дыхание восточного православия, сказавшееся в ту эпоху, когда почти все европейские армии, а особенно прусская, придерживались палочной дисциплины. Понятно, что самая идея тоталитарного строя не могла зародиться в национальной России. Уже самое необозримое российское пространство исключало ее появление. Эта идея могла зародиться только в эпоху всепреодолевающей техники: телефона, телеграфа, свободного воздухоплавания, радиоговорения. Она и родилась только во время настоящей революции как злоупотребление этой техникой, впервые позволившее создать такую централизацию и такую всепроникающую государственность, которая ждет ныне только технически и политически организованного дальновидения и дальнослышания, чтобы сделать свободную жизнь на земле совершенно невозможной. Надо представить себе, что еще 50 лет тому назад государственный курьер в России скакал из Иркутска в Петербург полтора месяца на лошадях и столько же на обратный конец. А из Якутска?

А из Владивостока? Уже после постройки Сибирской магистрали, законченной в 1906 году, почта шла из Москвы во Владивосток двенадцать с половиною суток. А по радио в России заговорили только перед самой революцией, во время войны, и то только для военных надобностей... Вот почему самая мысль о тоталитаризме не могла прийти в голову никому. Идея тоталитарного строя не была бы ни принята, ни осуществлена в национальной России. Она по самому существу своему органически противна русскому народу, и притом в силу многих существенных оснований. Во первых, в силу христианской веры в свободную, бессмертную и нравственно-ответственную личную душу; во вторых, в силу русской национальной вольнолюбивости и в силу инстинктивной приверженности русского человека частной хозяйственной инициативе; в третьих, в силу пространственного и национального многообразия России, в силу ее религиозной, бытовой и климатической многовидности. Изменить, или запретить, или сломать все это — могло прийти в голову только безумным доктринерам от марксизма, никогда не знавшим и не любившим России.

А русский человек всегда ценил личную самостоятельность и всегда предпочитал строиться без государственной опеки. Он всегда был готов оградить свою свободу уходом в леса или степи. Он всегда противопоставлял государственной строгости мечту об анархической свободе. Есть предрассудок, будто Россия исторически строилась из государственного центра, его приказами, запретами и произволением. С этим предрассудком давно пора покончить. В действительности русский государственный центр всегда отставал от народного исторически-инстинктивного «разлива», оформляя уже состоявшиеся процессы. Государство собирало то, что народ самочинно намечал, начинал, осуществлял и строил. Народ «растекался» слово, употребленное и Ключевским, и Шмурло — государство закрепляло.

Народ творил — государство организовывало. И вот уже это государственное оформление и закрепление, эту организацию, народ принимал далеко не всегда охотно и совсем не всегда покорно. Историческая Россия росла народным почином: крестьянскими заимками, предприимчивым промыслом, непоседливостью новгородской и псковской вольницы, миссионерским и монастырским подвигом, свободным расселением и переселением, вольнолюбием людей беглых, скитанием «людей вольных и гулящих» термин летописи , казачьими походами и поселениями, торгово-купеческими караванами по рекам и дорогам. Здесь не о чем спорить, и всякий, кто хоть сколько-нибудь знает историю русских «окраин» «украин» , подтвердит немедленно мои формулы. Две силы строили Россию: даровитый инициативный народ и собирающее государство. Кто заселил пространства русско-европейского Севера? Кто первый двинулся в сибирскую тайгу? Кто заселял пустовавшую Малороссию?

Кто первый начал борьбу с турками за выход к Черному морю? Борьбу за Азов? За Предкавказье? И никто и никогда не думал о тоталитарности... И самая опричнина Иоанна Грозного была лишь малою, хотя и свирепою, дружиною, тонувшей в необъятной всероссийской «земщине» с ее особой жизнью, самостоятельным чиновничеством и вольной казачиной Ермак и Сибирь. И даже тирания курляндского конюха Бирон с ее холопским режимом доносов и пыток —никогда не питала тоталитарных замыслов. А весь сословно-крепостной строй, который не кто иной, как Ключевский, признает тяжелым, но справедливым, покоился именно на истребовании государством от частно-инициативно-трудящегося населения известных взносов, повинностей, услуг и жертв, необходимых для национального спасения. Говорить здесь о тоталитарном строе можно только от невежества и верхоглядства.

Бесспорно, крепостное право было длительным и тягостным проявлением, но не следует забывать, что почти половина русского крестьянства совсем не знала крепостного состояния, ибо в момент освобождения 1861 Россия насчитывала 10,5 миллиона крепостных крестьян, 1,5 миллиона дворцовых и удельных и 10 миллионов государственных, т. Русская историческая государственная власть подлежит, как и всякая другая власть, критике, а не клевете. Она делала ошибки. Где и какая власть их не делала? Она не всегда справлялась со своими задачами — огромными, претрудными, исторически осложненными, как ни у одного другого государства. Об этих заданиях западные государства и политики не имеют конкретного представления, ибо они не знают нашего климата и нашей береговой линии; они не представляют себе нашего пространства; они не понимают бремени нашей многонациональности; не разумеют наследия нашего двухсотпятидесятилетнего ига, коим Россия спасала Европу от монголов, сама отстав от цивилизации на два века; они не знают, в какие непрестанные оборонительные войны вовлекало нас наше равнинное положение без естественных защитных границ; они не знают, что Россия вынуждена была провоевать в порядке обороны по точной статистике две трети своей жизни из каждых трех лет истории — два года на оборонительную войну. Перед лицом таких непомерных задач, чтобы не распылять государственную волю, чтобы не осложнять и не замедлять ее вечно спешное образование ибо события всегда торопили, и оборонительная война следовала за войной , русская историческая государственная власть должна была строить государственный центр авторитарно по русскому историческому выражению, «самодержавно» , а не демократически. Она хорошо понимала то, что только что отчетливо формулировал великий полководец наших дней Эйзенхауэр: «демократия никогда не бывает готова к войне».

Но понимая это и не отдавая историческую самооборону России на голосование народа, русская национальная власть никогда не помышляла о тоталитарности и всегда оставалась верна национальным целям. Именно в этом, основном и существеннейшем Советская власть есть ее прямая и полная противоположность. Но есть еще один предрассудок, мешающий пониманию России: будто она сама не знала самоуправления и строилась исключительно авторитарной бюрократией. Этот вредный предрассудок тотчас же рассеивается при изучении нашего прошлого. Однажды русская история будет написана как история русского самоуправления, начиная от веча, избиравшего и удалявшего князей, и кончая земством и Государственной Думой. Кто всматривался и вдумывался в русскую историю, тот знает, что государственный центр России всегда изнемогал под бременем главных, неотложных задач и всегда стремился организовать на местах передовое и всякое другое самоуправление, чтобы разгрузить себя для дальнейшего. По мере того, как народное правосознание зрело, выборное самоуправление все расширяло и расширяло свой объем. И в начале двадцатого века, перед самой революцией, самодеятельность народа стала главной формой культурной жизни в России.

Прежде всего в России господствовала свобода вероисповедания, формулированная в статье 67-й Русских Основных Законов. Она предоставлялась и христианам, и магометанам, и евреям, и караимам, и ламаитам, и «язычникам» с таким обоснованием: «Да все народы, в России пребывающие, славят Бога Всемогущего разными языки по закону и исповеданию праотцов своих, благословляя Российское Государство и его верховную власть и моля Творца вселенной о умножении, благоденствии и укреплении духовной силы Русского Народа». А народы Европы знают слишком хорошо, какое значение имеет свобода вероисповедания как основа истинной демократии. Итак, самоуправление цвело в предреволюционной России. Избиралась Государственная Дума и часть Государственного Совета; свободно самоорганизовывались лояльные т. К возрождению свободной Соборности шла православная церковь. За свободу боролись и уже достигали ее рабочие союзы... И все это была одна естественная и необходимая школа государственного самоуправления.

Конечно, все это так или иначе оформлялось или даже контролировалось государственным центром. Но в каких же странах было и ныне есть иначе? Ведь это только русская интеллигенция по своей неопытности воображала, будто в западных демократиях все это слагается беззаконно и бесконтрольно... Русский народ жил перед революцией как великий свободный организм, но не понимал этого; а понял только теперь. А между тем этому организму предстояла тогда еще большая свобода дыхания и труда. А теперь? Коммунисты пресекли народное творчество, подавили народный почин, убили частную инициативу. Они заглушили национальный инстинкт самосохранения, навязывая ему чужую, дикую цель мировой революции, и взывают к нему только в час великой военной опасности...

У них антинациональная власть стала всем, а личность и народ — ничем. Ничем, или политической соломой, которую можно жечь безответственно, беспрепятственно и неограниченно в революционной ночи. Этот процесс растраты русского народа, извода населения голодом, холодом, ссылками, непосильным каторжным трудом в концентрационных лагерях и прямыми казнями длится вот уже тридцать лет. Вот доказательства. По всенародной переписи 1897 года Россия в тогдашних пределах своих насчитывала свыше 128 миллионов жителей. Ея нормально-средний годичный прирост населения составлял до революции, — а по утверждению коммунистов, составляет и ныне — плюс 17 человек на каждую тысячу населения. Согласно этому ее население исчислялось официально к 1914 году в 167 миллионов, а к 1918 году, за вычетом военных потерь первой мировой войны невступно 2 миллиона , в 175 миллионов приблизительно. Русские статистики исчисляли, что при сохранении этого прироста русское население должно к 1941 году удвоиться по сравнению с 1897 годом и составлять около 257,5 миллиона граждан обоего пола.

Но в конце первой мировой войны от России отпали целые страны и области с населением в 29 миллионов людей; и Советская власть приняла Россию в 1918 году с населением приблизительно в 146 миллионов граждан. Показуемый Советами нормальный прирост должен был бы дать к началу второй мировой войны плюс 50 миллионов людей; иными словами, послереволюционная Россия должна была бы иметь к 1939 году не менее 196 миллионов населения. Между тем статистическая машина Сталина насчитала после аннулирования им не угодившей ему переписи 1937-го показавшей по предварительному подсчету невступно 160 миллионовжителей!.. Это означает, что революция погубила в России за первые 22 года по ее собственному подсчету не менее двадцати шести миллионов жизней... Тут все: и политические расстрелы, и трехлетняя гражданская война 1918—1921 ; и связанные с ней эпидемии; и тамбовское восстание Антонова; и казни Бела Куна в Крыму 1920—1921 ; и голод 1920—1921 ; и гибель бессчетных беспризорных детей, число которых сама Крупская исчисляла миллионами; и многолетний нажим на крестьянство; и коллективизация 1929—1933, погубившая около 600 000 зажиточных крестьянских семей; и страшный голод 1932—1933 года; и бесчисленные «малые» восстания по всей стране, заливавшиеся кровью; и «хозяйственная система» концентрационных лагерей ГУЛАГ ; и постройка Беломорского канала; и Соловки с отданными на замерзание священниками и верующими всех исповеданий; и «набатная» индустриализация, не подготовившая Россию к германскому вторжению, и чистка в Красной Армии, и эмиграция... С тех пор разразилась вторая мировая война, искусно спровоцированная Сталиным через союз с Гитлером — союз, развязавший руки этому последнему. До четырех миллионов русских пленных было погублено немцами голодом и холодом во внутренних германских лагерях. Неисчислимы депортированные немцами «восточные рабочие», которые голодали и умирали на принудительных работах.

Неисчислимы убитые немцами в России русские в качестве «заложников». Семь миллионов павших показала, явно преуменьшая, советская власть. Неисчислимы русские люди, расстрелянные в России отрядами советского НКВД во время реоккупации за мнимую «коллаборацию» с германцами.

ПОПОЛНЕНИЕ НЕ ЗА ГОРАМИ

• 16 марта - ИА SM-News. Он подчеркнул значимость текущего момента
• Судьба России,решится на Семипалатенском полигоне.
• Аргументы и Факты — последние новости России и мира сегодня
• Россия. События и аналитика. » Вселенная - территория свободной стаи
• Нарышкин заявил, что сейчас решается судьба России

«Судьба Царя – судьба России»

Новости России: В России за год продажи вейпов упали на 31%, Не успел Путин пройти церемонию инаугурации, как в Европе «отменили» его статус президента. Директор Службы внешней разведки РФ Сергей Нарышкин заявил, что в настоящий момент решается судьба России и определяется ее будущее место в мире. Пророчество Киссинджера о судьбе России начало сбываться: какое будущее ждет страну? В настоящее время решается судьба нашей страны, определяется геополитическое будущее России. Президент России Владимир Путин планомерно и поступательно подготавливает страну к небывалой и неизбежной катастрофе. Решается судьба России, ее будущее место в мире», — цитирует главу СВР РИА «Новости».

Судьба России

Последние новости о России и россиянах

Трофейный танк «Leopard» в Парке Победы на Поклонной горе

• Предсказания о том, как сложится судьба России
• Новости в России и мире сегодня
• Политико: судьба России во время предстоящей коденции Путина (видео) - Афинские Новости
• Новости России — последние и главные новости России сегодня на РЕН ТВ
• Прямо сейчас решается судьба России
• Аннотация к книге "Судьба России. Последние статьи, интервью, выступления"

«Заявления, без преувеличения, определят судьбу России»: Путин выступил 27 июня ВИДЕО

Судьбы России и новый Царь. Василий Немчин, которого называют русским Нострадамусом, сделал некоторые прогнозы, предсказания по поводу судьбы России 2021-2030 года. Программа литературно-музыкального фестиваля «Судьба России»Размер: 1.84 МБОбновлен: 07 марта 2024.

Заявления Путина определят судьбу России, сообщил Песков

Он добавил, что российские власти не будут уступать в таких вопросах, поскольку тогда наша страна рискует перестать быть Россией, пишет РИА Новости. эксперт о России и Украине. Председатель Российского исторического общества, директор Службы внешней разведки РФ Сергей Нарышкин уверен, что в настоящее время решается судьба России и определяется ее. Министр обороны Российской Федерации Сергей Шойгу заявил, что именно сейчас решается дальнейшая судьба и определяется геополитическое будущее России. Выступление президента России анонсировал пресс-секретарь Дмитрий Песков. Ожидается, что глава Российской Федерации в прямом эфире выступит в ночь с 26 на 27 июня 2023 года.

Россия в глобальной политике

Глава СВР Нарышкин заявил, что сейчас решается судьба РФ

Он напомнил, что "главным фактором развития России, стержнем ее тысячелетней истории был и остается суверенитет - право самостоятельно, свободно и осознанно определять свою судьбу". Как подчеркнул глава Российского исторического общества, от этого зависит не только нынешнее благополучие граждан, но и судьба будущих поколений. С защитой суверенитета и поддержания безопасности России связал он спецоперацию на Украине.

И где сегодня России искать точку опоры — в чем ее судьба? Раствориться в Европе, превратившись в ее большую, но уже не самостоятельную часть? Или стать наследницей Золотой Орды, собирая вокруг себя народы Востока? Орда: друг или враг? Александр Разуваев: — Наш этнос образовался на территории современной северо-восточной России — Владимир, Суздаль… По договору Александра Невского с ханом Батыем эти земли как провинция вошли в состав Великой Орды.

Позднее столица государства переехала в Москву. Это была единая страна, в которой мирно существовали как оседлые, так и и кочевые народы. Сейчас зарождается новая Россия. С моей точки зрения, евразийство Гумилева — единственная идеология, с помощью которой можно объединить бывшее советское пространство. Идея выгодна экономически. В евразийской России будут жить 250 — 300 миллионов человек. Мы получаем новый крупный рынок, резко увеличиваем ВВП и в итоге имеем государство, способное на равных разговаривать с ведущими геополитическими игроками.

Народы Центральной Азии близки нам по менталитету, и объединение произойдет безболезненно. Георгий Синявский: — Я категорически не согласен с тем, что Россия вышла из Орды. Наши корни уходят во времена Владимира Мономаха, который создал в XII веке русско-половецкое государство, — о татарах тогда никто и не слышал. Конфедерация Киевской Руси и степняков была демократической, миролюбивой для своего времени страной. Ее граждане чувствовали себя отлично и в половецких степях, и в Европе. Это ориентир для нас. Если история чему-то учит, то сейчас нам нужен союз трех восточнославянских государств — России, Украины и Беларуси — с тюркско-степными Казахстаном и Киргизией.

Виктор Аксючиц: — Коллеги, опомнитесь! С кем вы хотите объединяться?! Русский народ родился при крещении князем Владимиром славянских племен. Русь Киево-Новгородская стала быстро развиваться и через два века превратилась в мощнейшее государство. До татаро-монгольского нашествия это была самая большая по территории страна в Европе. Строились храмы. Грамоту знали не только правящая элита, но и посадские люди.

Западная Европа в это время была в упадке. Известно, что дочь Ярослава Мудрого Анна, после того как стала женой французского короля, оказалась единственной грамотной при дворе. И эта Великая Русь была раздавлена нашествием Орды. Самое страшное — уничтожена русская письменность. Ученые подсчитали: сохранившиеся древние русские произведения — это сотые доли процента от того, что было. Синявский: — Я добавлю, что татаро-монголы разрушили традиционный уклад жизни не только на Руси, но и у кочевников-половцев. Степная демократия была заменена ханской деспотией — рабским подчинением, которое мы не можем вытравить из себя и сейчас.

Разуваев: — Почему мы считаем, что в Европе демократия, а в Азии — деспотия? Это не деспотия. Это авторитарное имперское мышление. Возьмем недавние события в России. Люди, которые поддержали Путина против оппозиции с Болотной, показали, что хотят жить при имперской власти. Кого-то привлекает цивилизованный вариант Сталина, кто-то чтит адмирала Колчака, третий — Столыпина. Но все они не считают Европу примером для подражания.

Они хотят жить в самостийной азиатской империи. Новом СССР.

Руководитель разведывательного ведомства, принимая участие в заседании экспертного совета, посвященного историческому образованию, подчеркнул, что государство никогда не уступит в вопросе обеспечения собственного суверенитета. По его словам, россиянам всегда нужно помнить о суверенитете как о гаранте движения страны вперёд к светлому будущему. Нарышкин отметил, что суверенность страны гарантирует благополучие и достоинство для жителей России, обеспечивает будущим детей.

Что им о нас известно, рассказал Финансам Mail. Какие факторы будут влиять на российскую валюту — Финансам Mail. Россия победит в специальной военной операции, динамика положения дел на фронтах демонстрирует, что исход предрешен, заявил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. Российские военные уничтожили украинские ангары с ударными беспилотниками на аэродроме Каменка в Днепропетровской области, сообщило в воскресенье министерство обороны РФ. Что известно на данный момент К 9 апреля 2024 года количество жилых домов в регионах России, подтопленных в результате паводка, увеличилось до 10 550, сообщили в оперативных службах.

Судьба России зависит от каждого из нас!

Все больше мировых лидеров будут поддерживать Россию и осуждать санкции против нее, так как только она имеет достаточно продовольствия для помощи нуждающимся странам, резюмирует автор. В свою очередь профессор прикладной экономики Стив Ханке в статье для Asia Times заявил, что антироссийские санкции оказались неэффективными и контрпродуктивными и никак не повлияли на политику России. Более того, эксперт предрек, что ущерб, нанесенный РФ западными рестрикциями, — ничто в сравнении с последствиями, которые ожидают весь мир. Сильный удар ожидает и США, а также государства, которые вовсе воздержались от санкций против России, в частности, бедные страны Африки. Ранее 5-tv.

В настоящее время решается судьба России, она никогда не отступит в вопросах обеспечения своего суверенитета, заявил в среду директор Службы внешней разведки Сергей Нарышкин. Решается судьба России , ее будущее место в мире", — сказал Нарышкин на экспертном совете по вопросам исторического образования в Минобрнауки.

Но у наших геополитических противников другие планы на эти выборы. Запад объявил нам войну на уничтожение. Сейчас решается судьба страны, судьба будущего наших детей. Только сплотившись вокруг Лидера и его курса на суверенитет, мы выстоим и победим!

И это тоже есть один из элементов подготовки Путина к началу небывалой катастрофы. Теперь, даже после того, как она случится, Россия сможет торговать с другими странами нефтью. Доллар для этого больше не нужен. Кроме того, взаиморасчёт в нашим крупнейшим иностранным партнёром — Китаем, Россия теперь может проводить в наших национальных валютах, также совершенно не обращая никакого внимания на доллар и его стоимость. Таким образом, как пояснил Кедми, благодаря своевременной подготовке России Путиным к неизбежной и небывалой глобальной катастрофе, в момент разрастания данного катаклизма, РФ не понесёт от этого никаких особых издержек, в отличие от других стран. Пока все остальные государства, продолжающие использовать доллар в международной торговле и хранить его в своих ЗВР, будут в панике думать о том, каким образом спасать свою экономику, Россия будет пребывать в крайне завидном положении. Вероятно, она окажется единственной страной, которая будет сохранять макроэкономическую стабильность на фоне повального падения всех остальных держав. Именно тогда все наконец поймут, что Путин все последние годы всё делал правильно. Именно данное обстоятельство, как полагает эксперт, даст России преимущество в новом мире после обрушения доллара и гегемонии США. Многие государства на планете захотят войти в новый глобальный проект под председательством Российской Федерации.

Нарышкин: сейчас решается судьба России

Владимир Путин обратился к гражданам России. До сих пор неясна судьба российских активов, которые были заморожены странами ЕС в результате санкций. Руководитель проекта и Генеральный продюсер Литературно-музыкального фестиваля «Судьба России» – Президент Русского ПЕН-центра Владимир Семёнов. цитата из пророческого журнал The Economist. Судьба Византии для России – это «Русская Греция» с течением времени и возрожденной новой империей Турана. Об этом рассказал сопредседатель Регионального совета сторонников партии «Единая Россия» Олег Сухоруков.

Кому небезразлична судьба России

• Судьбу России не должны решать ориентированные на Запад люди — Кургинян
• Нарышкин заявил, что сейчас решается судьба России - ТАСС
• 15 интервью о судьбах России
• ПОПОЛНЕНИЕ НЕ ЗА ГОРАМИ

Россия в глобальной политике

Кроме того, существуют взаимные поставки товаров через третьи страны, в обход санкций, их реальные объемы трудно учитывать. Вряд ли это выгодно, например, России, потому что, в конце концов, ее и так за рубежом называют агрессором. Стране деньги сейчас нужны на развитие. Ну нападет Россия на Украину, захватит, допустим, часть территории, а что потом с ней делать? Вкладывать огромные деньги, результативность чего может быть весьма отрицательной для экономики России, которая откатится назад. Ну и бизнес-элита в этом особо не заинтересована. При этом окончательно придется рассориться со многими зарубежными партнерами. На самом деле психически полноценные политики войны не хотят.

Беда в том, что глубинный источник конфликта лежит в культурно-исторической плоскости, он возник еще во времена развала Российской империи, а сегодня есть следствие распада СССР 30-летней давности, который на самом деле все еще продолжает влиять на политику и не всегда зависит только от властей". Как этот конфликт может отразиться на Казахстане? П: "Казахстан не хочет конфликта между бывшими республиками-сестрами, он так или иначе может отразиться на нем. Россия считается нашим стратегическим союзником, мы с этим государством в ряде интеграционных отношений находимся. В случае эскалации боевых действий есть опасения, что неоднозначное отношение к России как к партнеру и союзнику у определенной части населения в Казахстане может возникнуть.

Против страны вводятся бесконечные санкции, провоцируются беспорядки и военные конфликты в сопредельных государствах, киевскому режиму оказывается огромная военная помощь", - обратился к офицерам и генералам глава военного ведомства. Сергей Шойгу отметил, что коллективный Запад развернул против России "самую настоящую войну, в очередной раз всеми силами пытаясь сломить".

Впрочем, можно считать, что ее следы заметны до сих пор. И еще — я бы не стал говорить о православиии, как об объединяющем факторе. Это католическая Европа была единым целым благодаря влиянию Ватикана. Православие же такой религией не стало. Самый яркий пример — Вторая мировая война. Против нас воевали православные болгары, часть украинцев. А вот буряты, казахи и прочие степняки клали свои головы за СССР. Памятник российскому историку Льву Гумилеву в Казани с его изречением в защиту татар. Яд с Запада «КП»: — Если предположить, что теория Гумилева содержит хотя бы долю истины, почему она не отражена в школьных учебниках? Синявский: — Есть понятие политической целесообразности. У царской России была цель — воздвигнуть крест над Святой Софией в Константинополе, освободить балканских славян. Поэтому идеология панславянизма была удобней. Под нее и переписывалась история. Аксючиц: — Был период, когда Россия действительно сделала крен от Азии к Европе. После татаро-монгольского нашествия все силы народа тратились на выживание, восстановление. А спасенная нами Европа начала бурно развиваться. Но царь Петр, как это часто у нас бывает, перегнул палку. Он разрушил традиционную российскую иерархию. При нем правящий слой начинает говорить и думать на иностранных языках. Мы взяли у Европы не только все лучшее, но и все недостатки и пороки, которые для русской цивилизации оказались ядом. Где элита живет по европейским законам, а остальная страна остается азиатчиной? Аксючиц: — Носителем традиционной русской культуры оставалось простонародье. И его интересы шли вразрез с планами правящего класса. Никакой азиатчины в этом нет. У сегодняшней России есть шанс повторить этот путь? Разуваев: — И в бизнесе, и в политике считается, что в день, когда ты останавливаешься, перестаешь думать об экспансии, ты начинаешь слабеть. Чингисхан говорил: «Если ты не интересуешься войной, война заинтересуется тобой». У российского народа имперское мышление. Наша страна может существовать только как империя. Иначе мы развалимся еще на 10 — 15 маленьких государств. Идеология Гумилева — это единственная база, которая позволит создать такую империю. Синявский: — Да при чем здесь Гумилев! У нас, как всегда, особый путь. Было три критерия расширения. Первый — завоевывались территории, откуда исходила опасность: Крымское, Астраханское, Казанское ханства. Второй — присоединялись земли, где не было своей государственности, — Сибирь. А третий — как Грузия и Армения, они просились сами. Сейчас начинается очередной этап воссоединения. И только те политики, которые оседлают волну этого стихийного исторического процесса, имеют будущее. Аксючиц: — Согласен. Русский народ сумел создать империю, в которой никого не порабощали, не превращали в колонии. Все народы России благополучно дожили до ХХ века.

Для нас самих Россия остается неразгаданной тайной. Россия — противоречива, антиномична. Душа России не покрывается никакими доктринами. И поистине можно сказать, что Россия непостижима для ума и неизмерима никакими аршинами доктрин и учений. А верит в Россию каждый по-своему, и каждый находит в полном противоречий бытии России факты для подтверждения своей веры. Подойти к разгадке тайны, сокрытой в душе России, можно, сразу же признав антиномичность России, жуткую ее противоречивость. Тогда русское самосознание освобождается от лживых и фальшивых идеализаций, от отталкивающего бахвальства, равно как и от бесхарактерного космополитического отрицания и иноземного рабства. Противоречия русского бытия всегда находили себе отражение в русской литературе и русской философской мысли. Творчество русского духа так же двоится, как и русское историческое бытие. Это яснее всего видно на самой характерной нашей национальной идеологии — славянофильстве и на величайшем нашем национальном гении — Достоевском — русском из русских. Вся парадоксальность и антиномичность русской истории отпечатлелась на славянофилах и Достоевском. Лик Достоевского так же двоится, как и лик самой России, и вызывает чувства противоположные. Бездонная глубь и необъятная высь сочетаются с какой-то низостью, неблагородством, отсутствием достоинства, рабством. Бесконечная любовь к людям, поистине Христова любовь, сочетается с человеконенавистничеством и жестокостью. Жажда абсолютной свободы во Христе Великий Инквизитор мирится с рабьей покорностью. Не такова ли и сама Россия? Россия — самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире. И русский народ — самый аполитический народ, никогда не умевший устраивать свою землю. Все подлинно русские, национальные наши писатели, мыслители, публицисты — все были безгосударственниками, своеобразными анархистами. Анархизм — явление русского духа, он по-разному был присущ и нашим крайним левым, и нашим крайним правым. Славянофилы и Достоевский — такие же в сущности анархисты, как и Михаил Бакунин или Кропоткин. Эта анархическая русская природа нашла себе типическое выражение в религиозном анархизме Льва Толстого. Русская интеллигенция, хотя и зараженная поверхностными позитивистическими идеями, была чисто русской в своей безгосударственности. В лучшей, героической своей части она стремилась к абсолютной свободе и правде, не вместимой ни в какую государственность. Наше народничество — явление характерно-русское, незнакомое Западной Европе, — есть явление безгосударственного духа. И русские либералы всегда были скорее гуманистами, чем государственниками. Никто не хотел власти, все боялись власти, как нечистоты. Наша православная идеология самодержавия — такое же явление безгосударственного духа, отказ народа и общества создавать государственную жизнь. Славянофилы сознавали, что их учение о самодержавии было своеобразной формой отрицания государства. Всякая государственность представлялась позитивистической и рационалистической. Русская душа хочет священной общественности, богоизбранной власти. Природа русского народа сознается, как аскетическая, отрекающаяся от земных дел и земных благ. Наши левые и революционные направления не так уже глубоко отличаются в своем отношении к государству от направлений правых и славянофильских, — в них есть значительная доза славянофильского и аскетического духа. Такие идеологи государственности, как Катков или Чичерин, всегда казались не русскими, какими-то иностранцами на русской почве, как иностранной, не русской всегда казалась бюрократия, занимавшаяся государственными делами — не русским занятием. В основе русской истории лежит знаменательная легенда о призвании варяг-иностранцев для управления русской землей, так как «земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет». Как характерно это для роковой неспособности и нежелания русского народа самому устраивать порядок в своей земле. Русский народ как будто бы хочет не столько свободного государства, свободы в государстве, сколько свободы от государства, свободы от забот о земном устройстве. Русский народ не хочет быть мужественным строителем, его природа определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных, он всегда ждет жениха, мужа, властелина. Россия — земля покорная, женственная. Пассивная, рецептивная женственность в отношении государственной власти — так характерна для русского народа и для русской истории [1]. Нет пределов смиренному терпению многострадального русского народа. Государственная власть всегда была внешним, а не внутренним принципом для безгосударственного русского народа; она не из него созидалась, а приходила как бы извне, как жених приходит к невесте. И потому так часто власть производила впечатление иноземной, какого-то немецкого владычества. Русские радикалы и русские консерваторы одинаково думали, что государство — это «они», а не «мы». Очень характерно, что в русской истории не было рыцарства, этого мужественного начала. С этим связано недостаточное развитие личного начала в русской жизни. Русский народ всегда любил жить в тепле коллектива, в какой-то растворенности в стихии земли, в лоне матери. Рыцарство кует чувство личного достоинства и чести, создает закал личности. Этого личного закала не создавала русская история. В русском человеке есть мягкотелость, в русском лице нет вырезанного и выточенного профиля. Платон Каратаев у Толстого — круглый. Русский анархизм — женственный, а не мужественный, пассивный, а не активный. И бунт Бакунина есть погружение в хаотическую русскую стихию. Русская безгосударственность — не завоевание себе свободы, а отдание себя, свобода от активности. Русский народ хочет быть землей, которая невестится, ждет мужа. Все эти свойства России были положены в основу славянофильской философии истории и славянофильских общественных идеалов. Но славянофильская философия истории не хочет знать антиномичности России, она считается только с одним тезисом русской жизни. В ней есть антитезис. И Россия не была бы так таинственна, если бы в ней было только то, о чем мы сейчас говорили. Славянофильская философия русской истории не объясняет загадки превращения России в величайшую империю в мире или объясняет слишком упрощенно. И самым коренным грехом славянофильства было то, что природно-исторические черты русской стихии они приняли за христианские добродетели. Россия — самая государственная и самая бюрократическая страна в мире, все в России превращается в орудие политики. Русский народ создал могущественнейшее в мире государство, величайшую империю. С Ивана Калиты последовательно и упорно собиралась Россия и достигла размеров, потрясающих воображение всех народов мира. Силы народа, о котором не без основания думают, что он устремлен к внутренней духовной жизни, отдаются колоссу государственности, превращающему все в свое орудие. Интересы созидания, поддержания и охранения огромного государства занимают совершенно исключительное и подавляющее место в русской истории. Почти не оставалось сил у русского народа для свободной творческой жизни, вся кровь шла на укрепление и защиту государства. Классы и сословия слабо были развиты и не играли той роли, какую играли в истории западных стран. Личность была придавлена огромными размерами государства, предъявлявшего непосильные требования. Бюрократия развилась до размеров чудовищных. Русская государственность занимала положение сторожевое и оборонительное. Она выковывалась в борьбе с татарщиной, в смутную эпоху, в иноземные нашествия. И она превратилась в самодовлеющее отвлеченное начало; она живет своей собственной жизнью, по своему закону, не хочет быть подчиненной функцией народной жизни. Эта особенность русской истории наложила на русскую жизнь печать безрадостности и придавленности. Невозможна была свободная игра творческих сил человека. Власть бюрократии в русской жизни была внутренним нашествием неметчины. Неметчина как-то органически вошла в русскую государственность и владела женственной и пассивной русской стихией. Земля русская не того приняла за своего суженого, ошиблась в женихе. Великие жертвы понес русский народ для создания русского государства, много крови пролил, но сам остался безвластным в своем необъятном государстве. Чужд русскому народу империализм в западном и буржуазном смысле слова, но он покорно отдавал свои силы на создание империализма, в котором сердце его не было заинтересовано. Здесь скрыта тайна русской истории и русской души. Никакая философия истории, славянофильская или западническая, не разгадала еще, почему самый безгосударственный народ создал такую огромную и могущественную государственность, почему самый анархический народ так покорен бюрократии, почему свободный духом народ как будто бы не хочет свободной жизни? Эта тайна связана с особенным соотношением женственного и мужественного начала в русском народном характере. Та же антиномичность проходит через все русское бытие. Таинственное противоречие есть в отношении России и русского сознания к национальности. Это — вторая антиномия, не меньшая по значению, чем отношение к государству. Россия — самая не шовинистическая страна в мире. Национализм у нас всегда производит впечатление чего-то нерусского, наносного, какой-то неметчины. Немцы, англичане, французы — шовинисты и националисты в массе, они полны национальной самоуверенности и самодовольства. Русские почти стыдятся того, что они русские; им чужда национальная гордость и часто даже — увы! Русскому народу совсем не свойственен агрессивный национализм, наклонности насильственной русификации. Русский не выдвигается, не выставляется, не презирает других. В русской стихии поистине есть какое-то национальное бескорыстие, жертвенность, неведомая западным народам. Русская интеллигенция всегда с отвращением относилась к национализму и гнушалась им, как нечистью. Она исповедовала исключительно сверхнациональные идеалы. И как ни поверхностны, как ни банальны были космополитические доктрины интеллигенции, в них все-таки хоть искаженно, но отражался сверхнациональный, всечеловеческий дух русского народа. Интеллигенты-отщепенцы в известном смысле были более национальны, чем наши буржуазные националисты, по выражению лица своего похожие на буржуазных националистов всех стран. Человек иного, не интеллигентского духа — национальный гений Лев Толстой — был поистине русским в своей религиозной жажде преодолеть всякую национальную ограниченность, всякую тяжесть национальной плоти. И славянофилы не были националистами в обычном смысле этого слова. Они хотели верить, что в русском народе живет всечеловеческий христианский дух, и они возносили русский народ за его смирение. Достоевский прямо провозгласил, что русский человек — всечеловек, что дух России — вселенский дух, и миссию России он понимал не так, как ее понимают националисты. Национализм новейшей формации есть несомненная европеизация России, консервативное западничество на русской почве. И Катков, идеолог национализма, был западником, никогда не был выразителем русского народного духа. Катков был апологетом и рабом какой-то чуждой государственности, какого-то «отвлеченного начала». Сверхнационализм, универсализм — такое же существенное свойство русского национального духа, как и безгосударственность, анархизм. Национален в России именно ее сверхнационализм, ее свобода от национализма; в этом самобытна Россия и не похожа ни на одну страну мира. Россия призвана быть освободительницей народов. Эта миссия заложена в ее особенном духе. И справедливость мировых задач России предопределена уже духовными силами истории. Эта миссия России выявляется в нынешнюю войну. Россия не имеет корыстных стремлений. Таков один тезис о России, который с правом можно было высказать. Но есть и антитезис, который не менее обоснован. Россия — самая националистическая страна в мире, страна невиданных эксцессов национализма, угнетения подвластных национальностей русификацией, страна национального бахвальства, страна, в которой все национализировано вплоть до вселенской церкви Христовой, страна, почитающая себя единственной призванной и отвергающая всю Европу, как гниль и исчадие дьявола, обреченное на гибель. Обратной стороной русского смирения является необычайное русское самомнение. Самый смиренный и есть самый великий, самый могущественный, единственный призванный. Россия — «святая Русь». Россия грешна, но и в грехе своем она остается святой страной — страной святых, живущей идеалами святости. Соловьев смеялся над уверенностью русского национального самомнения в том, что все святые говорили по-русски. Тот же Достоевский, который проповедовал всечеловека и призывал к вселенскому духу, проповедовал и самый изуверский национализм, травил поляков и евреев, отрицал за Западом всякие права быть христианским миром. Русское национальное самомнение всегда выражается в том, что Россия почитает себя не только самой христианской, но и единственной христианской страной в мире. Католичество совсем не признается христианством. И в этом всегда был один из духовных источников ложного отношения к польскому вопросу. Россия, по духу своему призванная быть освободительницей народов, слишком часто бывала угнетательницей, и потому она вызывает к себе вражду и подозрительность, которые мы теперь должны еще победить. Русская история явила совершенно исключительное зрелище — полнейшую национализацию церкви Христовой, которая определяет себя, как вселенскую. Церковный национализм — характерное русское явление. Им насквозь пропитано наше старообрядчество. Но тот же национализм царит и в господствующей церкви. Тот же национализм проникает и в славянофильскую идеологию, которая всегда подменяла вселенское русским. Вселенский дух Христов, мужественный вселенский логос пленен женственной национальной стихией, русской землей в ее языческой первородности. Так образовалась религия растворения в матери-земле, в коллективной национальной стихии, в животной теплоте. Русская религиозность — женственная религиозность — религиозность коллективной биологической теплоты, переживаемой, как теплота мистическая. В ней слабо развито личное религиозное начало; она боится выхода из коллективного тепла в холод и огонь личной религиозности. Такая религиозность отказывается от мужественного, активного духовного пути. Это не столько религия Христа, сколько религия Богородицы, религия матери-земли, женского божества, освещающего плотский быт. Розанов в своем роде гениальный выразитель этой русской религии родовой плоти, религии размножения и уюта. Мать-земля для русского народа есть Россия. Россия превращается в Богородицу. Россия — страна богоносная. Такая женственная, национально-стихийная религиозность должна возлагаться на мужей, которые берут на себя бремя духовной активности, несут крест, духовно водительствуют. И русский народ в своей религиозной жизни возлагается на святых, на старцев, на мужей, в отношении к которым подобает лишь преклонение, как перед иконой. Русский народ не дерзает даже думать, что святым можно подражать, что святость есть внутренний путь духа, — это было бы слишком мужественно-дерзновенно. Русский народ хочет не столько святости, сколько преклонения и благоговения перед святостью, подобно тому как он хочет не власти, а отдания себя власти, перенесения на власть всего бремени. Русский народ в массе своей ленив в религиозном восхождении, его религиозность равнинная, а не горная; коллективное смирение дается ему легче, чем религиозный закал личности, чем жертва теплом и уютом национальной стихийной жизни. За смирение свое получает русский народ в награду этот уют и тепло коллективной жизни. Такова народная почва национализации церкви в России. В этом есть огромная примесь религиозного натурализма, предшествующего христианской религии духа, религии личности и свободы. Сама христианская любовь, которая существенно духовна и противоположна связям по плоти и крови, натурализировалась в этой религиозности, обратилась в любовь к «своему» человеку. Так крепнет религия плоти, а не духа, так охраняется твердыня религиозного материализма. На необъятной русской равнине возвышаются церкви, подымаются святые и старцы, но почва равнины еще натуралистическая, быт еще языческий. Большое дело, совершенное Владимиром Соловьевым для русского сознания, нужно видеть прежде всего в его беспощадной критике церковного национализма, в его вечном призыве к вселенскому духу Христову, к освобождению Христова духа из плена у национальной стихии, стихии натуралистической. В реакции против церковного национализма Вл. Соловьев слишком склонялся к католичеству, но великая правда его основных стремлений и мотивов несомненна и будет еще признана Россией. Соловьев есть истинное противоядие против националистического антитезиса русского бытия. Его христианская правда в решении вопроса польского и еврейского всегда должна быть противопоставляема неправде Достоевского. Церковный национализм приводил к государственному порабощению церкви. Церковь, которая есть духовный, мистический организм, пассивно отдавалась синодальной власти немецкого образца. Загадочная антиномичность России в отношении к национальности связана все с тем же неверным соотношением мужественного и женственного начала, с неразвитостью и нераскрытостью личности, во Христе рожденной и призванной быть женихом своей земли, светоносным мужем женственной национальной стихии, а не рабом ее. Ту же загадочную антиномичность можно проследить в России во всем. Можно установить неисчислимое количество тезисов и антитезисов о русском национальном характере, вскрыть много противоречий в русской душе. Россия — страна безграничной свободы духа, страна странничества и искания Божьей правды. Россия — самая не буржуазная страна в мире; в ней нет того крепкого мещанства, которое так отталкивает и отвращает русских на Западе. Достоевский, по которому можно изучать душу России, в своей потрясающей легенде о Великом Инквизиторе был провозвестником такой дерзновенной и бесконечной свободы во Христе, какой никто еще в мире не решался утверждать. Утверждение свободы духа, как чего-то характерно-русского, всегда было существенной особенностью славянофильства. Славянофилы и Достоевский всегда противополагали внутреннюю свободу русского народа, его органическую, религиозную свободу, которую он не уступит ни за какие блага мира, внутренней несвободе западных народов, их порабощенности внешним. В русском народе поистине есть свобода духа, которая дается лишь тому, кто не слишком поглощен жаждой земной прибыли и земного благоустройства. Россия — страна бытовой свободы, неведомой передовым народам Запада, закрепощенным мещанскими нормами. Только в России нет давящей власти буржуазных условностей, нет деспотизма мещанской семьи. Русский человек с большой легкостью духа преодолевает всякую буржуазность, уходит от всякого быта, от всякой нормированной жизни. Тип странника так характерен для России и так прекрасен. Странник — самый свободный человек на земле. Он ходит по земле, но стихия его воздушная, он не врос в землю, в нем нет приземистости. Странник — свободен от «мира», и вся тяжесть земли и земной жизни свелась для него к небольшой котомке на плечах. Величие русского народа и призванность его к высшей жизни сосредоточены в типе странника. Русский тип странника нашел себе выражение не только в народной жизни, но и в жизни культурной, в жизни лучшей части интеллигенции. И здесь мы знаем странников, свободных духом, ни к чему не прикрепленных, вечных путников, ищущих невидимого града. Повесть о них можно прочесть в великой русской литературе. Странников в культурной, интеллигентной жизни называют то скитальцами русской земли, то отщепенцами. Есть они уже у Пушкина и Лермонтова, потом у Толстого и Достоевского. Странники града своего не имеют, они града грядущего ищут. Соловьев всегда чувствовал себя не обывателем и мещанином этой земли, а лишь пришельцем и странником, не имеющим своего дома. Духовное странствование есть в Лермонтове, в Гоголе, есть в Л. Толстом и Достоевском, а на другом конце — у русских анархистов и революционеров, стремящихся по-своему к абсолютному, выходящему за грани всякой позитивной и зримой жизни. То же есть и в русском сектантстве, в мистической народной жажде, в этом исступленном желании, чтобы «накатил Дух». Россия — фантастическая страна духовного опьянения, страна хлыстов, самосожигателей, духоборов, страна Кондратия Селиванова и Григория Распутина, страна самозванцев и пугачевщины. Русской душе не сидится на месте, это не мещанская душа, не местная душа. В России, в душе народной есть какое-то бесконечное искание, искание невидимого града Китежа, незримого дома. Перед русской душой открываются дали, и нет очерченного горизонта перед духовными ее очами. Русская душа сгорает в пламенном искании правды, абсолютной, божественной правды и спасения для всего мира и всеобщего воскресения к новой жизни. Она вечно печалуется о горе и страдании народа и всего мира, и мука ее не знает утоления. Душа эта поглощена решением конечных, проклятых вопросов о смысле жизни. Есть мятежность, непокорность в русской душе, неутолимость и неудовлетворимость ничем временным, относительным и условным. Все дальше и дальше должно идти, к концу, к пределу, к выходу из этого «мира», из этой земли, из всего местного, мещанского, прикрепленного. Не раз уже указывали на то, что сам русский атеизм религиозен. Героически настроенная интеллигенция шла на смерть во имя материалистических идей. Это странное противоречие будет понято, если увидеть, что под материалистическим обличьем она стремилась к абсолютному. Славянский бунт — пламенная, огненная стихия, неведомая другим расам. И Бакунин в своей пламенной жажде мирового пожара, в котором все старое должно сгореть, был русским, славянином, был мессианистом. Таков один из тезисов о душе России. Русская народная жизнь с ее мистическими сектами, и русская литература, и русская мысль, и жуткая судьба русских писателей, и судьба русской интеллигенции, оторвавшейся от почвы и в то же время столь характерно национальной, все, все дает нам право утверждать тот тезис, что Россия — страна бесконечной свободы и духовных далей, страна странников, скитальцев и искателей, страна мятежная и жуткая в своей стихийности, в своем народном дионисизме, не желающем знать формы. А вот и антитезис. Россия — страна неслыханного сервилизма и жуткой покорности, страна, лишенная сознания прав личности и не защищающая достоинства личности, страна инертного консерватизма, порабощения религиозной жизни государством, страна крепкого быта и тяжелой плоти. Россия — страна купцов, погруженных в тяжелую плоть, стяжателей, консервативных до неподвижности, страна чиновников, никогда не переступающих пределов замкнутого и мертвого бюрократического царства, страна крестьян, ничего не желающих, кроме земли, и принимающих христианство совершенно внешне и корыстно, страна духовенства, погруженного в материальный быт, страна обрядоверия, страна интеллигентщины, инертной и консервативной в своей мысли, зараженной самыми поверхностными материалистическими идеями. Россия не любит красоты, боится красоты, как роскоши, не хочет никакой избыточности. Россию почти невозможно сдвинуть с места, так она отяжелела, так инертна, так ленива, так погружена в материю, так покорно мирится со своей жизнью. Все наши сословия, наши почвенные слои: дворянство, купечество, крестьянство, духовенство, чиновничество, — все не хотят и не любят восхождения; все предпочитают оставаться в низинах, на равнине, быть «как все». Везде личность подавлена в органическом коллективе. Почвенные слои наши лишены правосознания и даже достоинства, не хотят самодеятельности и активности, всегда полагаются на то, что другие все за них сделают. И наш политический революционизм как-то несвободен, бесплоден и инертен мыслью. Русская радикально-демократическая интеллигенция, как слой кристаллизованный, духовно консервативна и чужда истинной свободе; она захвачена скорее идеей механического равенства, чем свободы. Иным кажется, что Россия обречена на рабство и что нет выхода для нее к свободной жизни. Можно подумать, что личность не проснулась еще не только в России консервативной, но и в России революционной, что Россия все еще остается страной безличного коллектива. Но необходимо понять, что исконный русский коллективизм есть лишь преходящее явление первоначальной стадии натуральной эволюции, а не вечное явление духа. Как понять эту загадочную противоречивость России, эту одинаковую верность взаимоисключающих о ней тезисов? И здесь, как и везде, в вопросе о свободе и рабстве души России, о ее странничестве и ее неподвижности, мы сталкиваемся с тайной соотношения мужественного и женственного. Корень этих глубоких противоречий — в несоединенности мужественного и женственного в русском духе и русском характере. Безграничная свобода оборачивается безграничным рабством, вечное странничество — вечным застоем, потому что мужественная свобода не овладевает женственной национальной стихией в России изнутри, из глубины. Мужественное начало всегда ожидается извне, личное начало не раскрывается в самом русском народе. Отсюда вечная зависимость от инородного. В терминах философских это значит, что Россия всегда чувствует мужественное начало себе трансцендентным, а не имманентным, привходящим извне. С этим связано то, что все мужественное, освобождающее и оформляющее было в России как бы не русским, заграничным, западноевропейским, французским или немецким или греческим в старину.

Похожие новости: