Показывать её было запрещено, но главным редактором «Известий» был тогда зять Н. С. Хрущёва А. И. Аджубей, и он лично явился на просмотр с сыном лет 8-9. поиск по новостям. Хрущев, вероятно, для укрепления советско-ватиканских отношений и демонстрации доброй воли поручил своему зятю встретиться в Риме со Слипым. 69-летний Алексей Аджубей — сын дочери Хрущева Рады и советского журналиста Алексея Аджубея, который в разные годы был главным редактором газет "Комсомольская правда" и. Хрущев в 1954 году сделал своего зятя директором Киевской оперы.
CodyCross Советский журналист, зять Н. С. Хрущева ответ
Тут каждый должен отвечать за себя». В зале была абсолютная тишина. Я разглядывал лица. Жесткие, смущенные, испуганные, безразличные… Пока готовили бюллетени для голосования, я стоял на маленькой площадке лестницы. Подошел министр тяжелого и транспортного машиностроения Кожевников.
Мы жили с ним в одном доме. Спросил, сколько мне лет. Выйдя из Кремля, я прежде всего подумал, что теперь мне необходимо искать работу… В конце ноября позвонили Хрущеву, приглашали явиться в ЦК, чтобы оговорить его новый статус. Как рассказывал Анастас Иванович Микоян, он до последней минуты боролся за то, чтобы смещение Хрущева выглядело хотя бы «цивилизованно».
Микоян говорил, что партии целесообразно по достоинству оценить то положительное, что сумел сделать Никита Сергеевич, и отметить это в соответствующем сообщении наряду с недостатками. Видимо, верх взяли иные соображения. Во всяком случае, чем дальше отодвигался визит Хрущева в ЦК — а в октябре он тяжело заболел гриппом и не смог явиться по вызову, — тем все сильнее и резче обозначалось раздражение против Хрущева, урезались его пенсионные блага, забывались данные обещания о сохранении квартиры, дачи и т. Когда Никита Сергеевич после болезни получил аудиенцию, на него уже кричали.
И, как ни странно, даже Косыгин. Он заявил примерно следующее: «Если бы вы появились сейчас на улице, вас бы растерзали». Хрущев с горечью вспоминал эту фразу. Он относился к Алексею Николаевичу с уважением.
Именно его считал самым подготовленным и опытным человеком в том руководстве, которое сложилось после октябрьского Пленума ЦК. Кстати, очень скоро стало видно, как не «вписывается» Косыгин, его жизненные установки в брежневский стиль. Хрущев не мог уже защищать свое достоинство. В эти первые недели отставки он очень сдал.
Нина Петровна с болью говорила, что никогда не видела Никиту Сергеевича таким раздавленным и приниженным. Случалось, он плакал. Как знать, может быть, боялся за себя, за семью. Его беспокоило и то, как сумеет Нина Петровна распорядиться теми четырьмястами рублями пенсии, которые ему положили.
Она его успокаивала. Этих денег хватало с избытком, так как потребности Никиты Сергеевича и Нины Петровны всегда были очень скромными. Нину Петровну попросили освободить дачу. Хрущевым отвели деревянный дом в Петрово-Дальнем — поселке в 30 километрах от Москвы.
Предложили переехать из правительственного особняка на Ленинских горах, предоставив квартиру в Староконюшенном переулке. Новая охрана, приставленная к Хрущеву, подчеркивала иные, чем прежде, обязанности, главной из которых становилось стеречь. Нет, конечно, это не был домашний арест, однако изоляция Никиты Сергеевича выстраивалась довольно плотно. Только спустя какое-то время он, придя в себя, стал более активно противостоять напористым требованиям своих охранников сообщать заранее, куда и по какому поводу он хочет поехать.
Все было в порядке вещей. В нашей истории борьба за власть, как известно, принимала куда более жесткие варианты. Вполне возможно, что Хрущев в ту пору вспомнил телефонный звонок к нему Кагановича в июне 1957-го, разделившего участь разбитых на Пленуме фракционеров — Молотова, Маленкова, Ворошилова и других. Он просил не поступить с ним так, как поступал в подобных ситуациях Сталин.
Проще говоря, не уничтожать. После нескольких недель неопределенности наконец-то нашелся редактор, который соглашался взять меня на работу. Под разными предлогами отказывались многие. Главный редактор журнала «Советский Союз» Н.
Грибачев, побеседовав с членами редколлегии, сказал: «Пусть приходит». Так я стал заведовать отделом публицистики данного издания, выходящего на 20 языках в ста странах мира. Весь штат отдела состоял… из меня одного. Впрочем, такой вариант в ту пору меня вполне устраивал.
Очень скоро Грибачев предложил взять псевдоним. Так я стал А. Однако «распознали» и Родионова. Пришлось уйти в «подполье».
Договоры на те или иные журналистские работы заключали мои друзья, я выполнял заказ, они получали деньги и отдавали мне. Непростое занятие помогать таким способом своему собрату, и я очень ценю тех, кто шел на подобный риск. В это время я написал сценарии к нескольким документальным фильмам — об академиках Ландау, Прохорове, Несмеянове. Союз журналистов, к созданию которого я имел некоторое отношение в 1958 году, не выступил в защиту моих профессиональных прав, впрочем, как и других журналистов.
Однажды я чуть было не провалил «секретную операцию». Картина об академике Ландау «Штрихи к портрету» была смонтирована, но актер, который должен был читать дикторский текст, на запись не явился. Поздно ночью я решил сам озвучить фильм. Редактор Галина Кемарская согласилась: «горел» план.
Картина вышла, но нашлись доносчики, узнавшие мой голос, и факт этот стал предметом строгого разбирательства. Работать в документальном кинематографе стало невозможно. Постепенно я отучился писать от своего имени. Не заготавливал записок в «стол», про запас, в надежде, что наступит время, когда они смогут понадобиться.
Завидовал тем, кто способен на такой гражданский подвиг. Знал, как тяжки их судьбы, как жестко обходились с неугодными литераторами, отправляя их по диссидентским маршрутам. И червь сомнения — да нужно ли кому-нибудь мое писание? Если бы не апрель 1985 года, этой книги не существовало бы.
Когда мое имя появилось в журнале «Знамя», читательские письма показали, что из людской памяти ничто не уходит и при всей разноречивости оценок тех или иных лет они займут в нашей истории определенное место.
Кроме ключевого направления «Антикварная книга» в портфолио «Литфонда» торговля живописью, графикой и предметами декоративно-прикладного искусства в том числе фарфором, стеклом и бронзой. Всего в Москве и Санкт-Петербурге организуется около 100 аукционов в год.
Все эксперты аукционного дома имеют большой опыт работы в сфере атрибуции антиквариата, являются сертифицированными экспертами Министерства культуры РФ. Для самых сложных экспертиз аукционный дом привлекает ведущих сотрудников крупнейших государственных музеев и библиотек. Как я могу купить заинтересовавший меня лот?
Выбор аукциона: Вы можете ознакомиться с каталогами всех предстоящих аукционов на этой странице. Лоты, включенные в каталог аукциона, представлены на наших предаукционных выставках. Предаукционный показ открывается за 7-10 дней до даты торгов.
Настоятельно рекомендуем вам перед участием в аукционе посетить выставку и внимательно просмотреть интересующие вас предметы. Регистрация для участия в торгах: Вам необходимо зарегистрироваться на те торги, в которых вы хотите принять участие. По вашему желанию вы можете участвовать в аукционе лично или онлайн, также возможно участие через представителя аукционного дома телефонный звонок во время торгов , или через систему Bidspirit.
На сайте Литфонда есть возможность оставить заочную ставку, пройдите, пожалуйста, процедуру регистрации, заполнив форму по ссылке. Если вы регистрируетесь в первый раз, устроитель аукциона вправе по своему усмотрению затребовать выписки со счетов и другие финансовые документы, подтверждающие платежеспособность участника аукциона. Способы участия в торгах: Личное участие После регистрации и получения номера участника, пройдите в зал.
Когда интересующий вас лот объявляется аукционистом, необходимо поднять номер участника в знак согласия с запрашиваемой суммой, и продолжать его поднимать до тех пор, пока возрастающие ставки вас устраивают. Победителем становится участник, предложивший наибольшую сумму. Третий удар молотка оповещает о завершении торгов по лоту.
Онлайн-участие Прямая трансляция на Bidspirit.
Финских бань в ту пору было мало, Аджубей «выбил» три банных часа тоже через своих знакомых. Зато в нашу кампанию, «на Аджубея» кто только не напрашивался. Охотно парились с нами академики, генерал-полковники. Застолья между заходами в парилку, когда все в простынях и на равных, были очень интересными.
Спиртного на столе не было никогда, зато чаю — в избытке. Иногда с нами ездил главный редактор журнала Николай Матвеевич Грибачёв. Фронтовик, поэт, лауреат Сталинской премии, Грибачёв в конце 60-х был человеком, очень нелюбимым шестидесятниками, которые прозвали его «автоматчиком партии». Мужик он был крепкий, лизоблюдство по отношению к себе не одобрял и к вышестоящим не проявлял. Я лично слышал, как он по вертушке буквально отчитывал за что-то министра культуры Фурцеву.
Он, кстати, единственный, кто осмелился взять на работу опального — после снятия Хрущёва — Аджубея, которого ненавидел Суслов. Алексей Иванович рассказывал мне про Грибачёва смешное: в 1962-м они вместе, в составе первой журналистской делегации ездили в США, и вечером, когда поддавали в номере роскошного отеля, Грибачёв то и дело на минуту отлучался в туалет. Аджубей спросил: ты чего? Николай Матвеевич ответил: я всё время спускаю воду, хоть какой-то вред этим сволочам нанесу.
В конце концов в ней содержались те конструктивные начала, которые Кеннеди, увы, не успел реализовать полностью. Наши страны — большие страны, с энергичными народами, и мы неуклонно обеспечиваем повышение жизненного уровня населения. Если мы сумеем сохранить мир в течение 20 лет, жизнь народа Советского Союза и жизнь народа Соединенных Штатов будет значительно богаче и значительно счастливее по мере неуклонного подъема жизненного уровня». Обсудили весь комплекс проблем в советско-американских отношениях — Берлин, Лаос, ядерные испытания, Кубу. Аджубей проинформировал Москву о беседе телеграммой от 31 января. Но уже по возвращении встретился с Хрущевым и поделился дополнительной информацией, которую он не доверил даже шифротелеграмме: Кеннеди сделал крайне жесткое заявление по Кубе, хотя начал разговор о ней довольно миролюбиво. Вас беспокоят враждебно настроенные соседи, нас тоже. Но повторяю, кубинский вопрос будет решен на Кубе. Однако мы не можем не следить за развитием событий на Кубе. Вам же небезразличен, например, курс Финляндии. Аджубей отметил, что «разговор о Кубе был сложен для президента». Вдруг Кеннеди, потеряв самоконтроль, заявил, что отношения с Гаваной станут для него проблемой в избирательной кампании 1964 года: - Если я выставлю свою кандидатуру на следующих выборах и кубинский вопрос останется в таком же положении, как сейчас, то придется что-то предпринять. И дальше прямо сравнил кубинскую проблему с тем, с чем столкнулся Советский Союз в Венгрии в 1956 году. Вы уже изменили свое мнение насчет того, что одна высадка в апреле 1961 года была ошибкой Америки? В этот момент Кеннеди «пристукнул кулаком по столу» и произнес: - В свое время я вызвал Аллена Даллеса и ругал его. Когда в Венгрии у них было тяжело, они ликвидировали конфликт за трое суток. Когда им не нравятся дела Финляндии, президент этой страны едет к советскому премьеру в Сибирь, и все устраивается.
Алексей Аджубей о заговоре против Хрущева 1964 года
Он стал зятем Хрущева в 1949 году. Подробнее о том, как сложились судьбы внуков Никиты Хрущева, – в материале 24СМИ. Редактировали текст там же зять Хрущёва Аджубей и главный партийный идеолог Михаил Суслов.
Непонятки в биографиях- безродные твари
Американские журналисты разнюхали, что он зять Хрущева. В этой связи вспомним зятя Хрущёва Аджубея, который после отставки тестя пытался примкнуть к группировке Шелепина. В нашей библиотеке есть возможность читать онлайн бесплатно «Я был зятем Хрущева» (целиком полную версию) весь текст книги представлен совершенно бесплатно.
Отзывы и описание книги «Я был зятем Хрущева»
Дети и зять Хрущева | Внук первого секретаря ЦК КПСС (1953 — 1964) Никиты Хрущёва Алексей Аджубей умер в Москве на 70-м году жизни. |
Мертвого внука Никиты Хрущева обнаружили в его квартире в центре Москвы | Оригинал взят у philologist в Алексей Аджубей о заговоре против Хрущева 1964 года Алексей Иванович Аджубей (9 января 1924, Самарканд 19 марта 1993, Москва) советский журналист. |
Алексей Аджубей. Я был зятем Хрущева в кожаном переплете
Внук Хрущёва, сын главреда «Известий». Скончался Алексей Аджубей | Наследница Хрущева в 1949 году вышла замуж за однокурсника по факультету журналистики. |
Историк: первым торговцем «блоков на негатив» был зять Хрущева – Аджубей | Разное | Внук первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева Алексей Аджубей, который умер в своей московской квартире 6 января, болел системной красной волчанкой, сообщил РИА Новости. |
Крым передали Украине за грехи Хрущева
это мемуары Алексея Аджубея, который был мужем Рады Никитичны Хрущевой, главным редактором газет Комсомольская пра. Его старший сын, Никита Сергеевич Хрущев, внук и полный тезка Первого секретаря, журналист в «Московских новостях», жил и работал в России, умер в 2007 году. Россия, 1989; Я был зятем Хрущева. Внук Никиты Хрущева Алексей Аджубей скончался в Москве в возрасте 69 лет, сообщил ТАСС со ссылкой на медиков. Внук Никиты Хрущева Алексей Аджубей скончался в Москве в возрасте 69 лет, сообщил ТАСС со ссылкой на медиков.
Никитичи. Как сложилась судьба детей Хрущева?
Появились подробности гибели внука Хрущева | Американские журналисты разнюхали, что он зять Хрущева. |
А 2024 году проиндексируют пенсию работающим пенсионерам | Россия, 1989; Я был зятем Хрущева. |
В Москве нашли мертвым внука Никиты Хрущева - Vestnik Jurnal | а, последняя - й). |
«Вернуть народу имя Сталина»
Я был уничтожен. И вдруг… За неделю до ожидаемой даты выхода «Баллады» на экран копию фильма пожелали увидеть в газете «Известия», и «нелегальную» картину отправили в редакцию. Показывать её было запрещено, но главным редактором «Известий» был тогда зять Н. Хрущёва А. Аджубей, и он лично явился на просмотр с сыном лет 8-9. Внуку вождя не понравились уже первые кадры, и он заорал: «Не хочу, не буду смотреть! И вдруг опять вдруг! Ушёл после просмотра, не сказав ни слова. Но через два дня в субботнем приложении к «Известиям», «Неделе», появилась крошечная, но комплиментарная заметка о фильме.
А ещё через несколько дней была триумфальная его премьера в лучшем кинотеатре Москвы - «Россия». Поэт поневоле На самом деле началось всё с того, что Рязанов увидел ещё в 17 лет в Театре Красной армии ныне Театр Российской армии спектакль по пьесе Александра Гладкова «Давным-давно», он во время войны имел оглушительный успех. Рязанову и спустя 20 лет пьеса очень нравилась: превосходные стихи, живые, разговорные, смешные, патриотические. Жанр, соединивший героическую комедию и очаровательный водевиль с переодеванием девицы в корнета и любовным сюжетом. Режиссер Эльдар Рязанов. Источник фото: russianlook. Но автор - кто? Где он?
С тех пор живет и работает в США. Считается большим специалистом-аналитиком по России. В разводе. Еще одна дочь Юлии — Ксения — живет в России. Ее сына, праправнука Хрущева по этой линии, зовут Никита.
Но все члены президиума ЦК поддерживали Хрущева. Даже Маленков, после смерти Сталина возглавивший правительство, не протестовал. Для передачи Крыма надо было либо вносить изменения в Конституцию РСФСР, которая не могла просто «отдавать» свои земли кому бы то ни было. Либо, если идти по действующим конституциям двух республик, нужно было проводить всенародное голосование.
Ему на это даже часа не потребовалось. Он оставался украинофилом, одевался в вышиванки. И октябрьским вечером в Пицунде в 1964 году, когда его из отпуска Политбюро вызывало в Москву, чтобы сместить со всех постов, Хрущев искал поддержки, надеялся на помощь именно из Киева - он пытался связаться с Кошевым, командующим войсками Киевского военного округа. От воли первого лица в 1954-м зависело если не все, то очень многое. Это же послесталинская эпоха - авторитет генсека был очень высок по инерции. Поэтому у Хрущева была очень высокая степень независимости при принятии решений. И одна неубедительнее другой. Вплоть до конспирологических версий. Например, что это был внешнеполитический маневр, связанный с претензиями на Крым извне.
Странное чувство облегчения овладело мной. Я еще не знал никаких подробностей, когда мне позвонила жена и передала разговор с отцом. Он сказал, что вопрос с ним решен.
Подбодрил тем, что на заседании Президиума ЦК отметили рост подписки на газету «Известия» с 400 тысяч в 1959 году до почти 9 миллионов на октябрь 1964 года и что мне, как было сказано, «подыщут соответствующее журналистское занятие». Мои заместители, Гребнев и Ошеверов, видимо, о чем-то догадывались. Я не стал томить их и коротко рассказал о случившемся.
Сидели в кабинете втроем. Телефон молчал, хотя было самое горячее газетное время. Вот-вот должно было появиться сообщение ТАСС о моем освобождении.
Я поручил подписать газету Ошеверову. К этому времени мы проработали с ним вместе почти пятнадцать лет, начинали еще в «Комсомольской правде». Алексея Гребнева я знал больше четырех лет, только по «Известиям»: он работал заместителем у прежнего главного редактора, Губина, и остался на этом посту, когда я пришел в газету.
Мизансцена, возникшая после моего сообщения о визите в ЦК, отчетлива в моей памяти. Постепенно, даже не осознав этого, замы отвели от меня глаза, потом перестали смотреть друг на друга, как бы боясь выдать нечто, таившееся в их душах и, возможно, видимое со стороны. Я понял, что им тяжело, что они растеряны и обескуражены, и, не испытывая моих коллег дольше, попрощался.
Попросил своего помощника Артура Поднека оформить приказ о моем уходе в очередной отпуск и получить отпускные. Пятьсот рублей, за вычетом подоходного налога и прочих удержаний. Поднеку я сказал, что все вопросы — завтра.
Остался в кабинете один. Вот и пришел момент прощания. В этой большой комнате на пятом этаже известинского здания я проводил времени куда больше, чем дома.
До мелочей был знаком пейзаж, видный сквозь круглые окна, расположенные почти под потолком, — крыши домов на площади Пушкина. Кабинет был просторен. Никакой пышной мебели, книжных шкафов с декоративным рядом книг классиков марксизма-ленинизма, которых в подобных кабинетах никто не читает.
Не было в нем и портретов руководителей. Большой рабочий стол без ящиков, еще больший — для заседаний редакционной коллегии. На одной из стен — монтаж из нескольких фотографий: Маяковский, Горький, Барбюс, Шолохов и кто-то еще — теперь не помню.
Такой интерьер мне нравился. Почему-то вспомнилось, как в конце 1959 года сюда ворвался сухонький, небольшого роста человек и стал взволнованно говорить, горячась и размахивая руками. Это был один из архитекторов здания «Известий», Михаил Григорьевич Бархин.
Он проектировал здание вместе с отцом — известным советским зодчим Григорием Борисовичем Бархиным — и был очень обеспокоен, как бы во время капитального ремонта мы не нарушили стилистику и облик их детища, ведь это — образец конструктивизма конца 20-х годов. Я успокоил его. Никаких наружных работ проводить не предполагалось, крушили и перестраивали только «начинку» здания.
К этому времени я дважды побывал в Соединенных Штатах Америки, видел, как организован труд журналистов в тамошних газетах, и пытался воспользоваться их опытом. Вместо крошечных кабинетов, в которых, как в норах, прятались репортеры, сделали несколько общих залов, где каждый сотрудник был на виду, запаслись новой оргтехникой, поощряли тех, кто сам пользуется пишущей машинкой, даже ввели курсы машинописи. По моде тех лет окрасили стены в разные цвета, чтобы веселее работалось.
И вот теперь все, что связывало меня с этим домом, с коллегами, пришло к финалу. Я понимал, конечно, что найдется немало людей, которые расценят мое спешное увольнение по-своему: Аджубей занимал свой пост по протекции, его карьера зависела от родственных связей. Честно сказать, сам я так не думал: кое-что смог и успел сделать в журналистике.
На следующий день, 14 октября, на Пленуме ЦК, освободившем Хрущева, Брежнев удостоил меня короткой реплики. Суть ее сводилась к тому, что мне будет предоставлена возможность работать по специальности….