Новости женский монолог

Гагарина назвала враньем новости об ее отказе исполнять гимн России на матче. Все творчество Роберта Рождественского пронизано пониманием и сочувствием к женщинам и из судьбам. Поэму «Монолог женщины» читает актриса Анастасия Стежко. дожить до Дня Победы. 1:56 Женский монолог из фильма «Скрытые фигуры». прилагаю примеры классических монологов, которые можно использовать для выступлений или для тренировки актерских. Монолог Женщины!. 12.00 — Дала себе обещание не жрать, что бы ни случилось!

Управа района Южнопортовый города Москвы

  • Монолог из женского стендапа | Пикабу
  • «Ожидание. Монолог Женщины» - полная версия. Чистый звук.
  • Управа района Южнопортовый города Москвы
  • Эстрадный монолог от женского лица для экзамена
  • Читайте также

5 сильных женских монологов советского кино

В последнее время встречаются такие принцы, что кажется логичным выйти замуж за белого коня. Жена - мужу: "Почему носки по всей квартире раскиданы? Есть такая стадия опьянения, когда каждый думает, что он очень классно танцует. Уйду в монастырь! Не решила в какой: Надо бы в женский, но тянет в мужской!

Скачать презентацию: Медиа-кит При перепечатке или цитировании материалов сайта ladys. На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации ".

И весь сказ.

Спрашиваю: «Неужели тут была набережная? Затопленные машины. Камеры всегда ставят наверху столба? А тут они чуть-чуть выше уровня воды оказывались. Плывёшь на лодке и натыкаешься на верхушку дерева — она едва из воды высовывается. Когда я объявил сбор денег, многие откликнулись. И футболисты, и блогеры, и обычные люди. Кто-то присылал 5 тысяч рублей, а кто-то — 50 или даже 100 тысяч. Спасибо всем-всем, кто поучаствовал. Мы собрали почти 2 млн рублей. Перед нами встала задача распределить эти деньги. Выбирали тех, кто оказался в самой сложной ситуации. У кого-то жилья не осталось и некому помочь, потому что нет родных. Кому-то вообще на восстановление дома нужно 2 млн, а средняя зарплата в Оренбурге — 30-40 тысяч. Сейчас есть единовременная выплата в 20 тысяч. С одной стороны, это небольшая сумма с учётом масштаба потерь. С другой стороны, люди остались вообще в одной футболке и одних штанах. Их отправили в пункт временного размещения, но им не в чем идти на работу. А её никто не отменял — зарабатывать деньги необходимо. Карен Адамян Фото: Из личного архива Карена Адамяна В случае с землетрясением в Армении кто-то получил жильё — каким-то образом намутили, договорились с нужными людьми. А те, кто остро нуждался, остались без дома. Это жизнь, и она несправедлива. Именно поэтому было важно заняться адресной помощью. Мы с однокурсницей знакомились с людьми, собирали информацию на местах. Например, в одной из семей мама — онкобольная. В другой было четыре ребёнка, и все они жили в коровнике. Прямо ночевали с коровами. В такие моменты думаю, каково мужчине выносить такое как ответственному за семью? Может, во мне что-то кавказское говорит, не знаю. Случилось бедствие, где-то стихийное, где-то рукотворное, и вся семья вынуждена так жить. Страшно и больно.

Женский Форум (2021-2024)

На улице уже ждала машина на которой «нас» довезли до городской тюрьмы. Я раньше никогда не бывала в тюрьме, и всегда считала, что там сидят преступники, но в это утро мое наивное представление было развеяно самым печальным образом. В тюрьме уже находилось много моих знакомых литовцев, мужчин, женщин, были и дети. В течение дня на машинах подвозили все новых и новых. Наконец, под вечер, привели моего мужа. Его арестовали на работе. Никто не знал причины наших арестов. С недоумением расспрашивали друг друга, высказывали различные предположения, гадали о своей судьбе. Теснота в тюремных камерах была страшная, а народ все прибывал и прибывал. Ни о каком отдыхе лежа можно было не думать, на деревянных нарах разместили женщин и детей, а остальные устраивались сидя на полу. Наконец, через несколько часов, нас вывели на двор, оцепленный вооруженными солдатами.

Пересчитали, сверили по списку, погрузили в большие грузовики. В каждый грузовик сели несколько конвоиров и предупредили, что убьют каждого, кто осмелится хотя бы крикнуть. Нам с мужем удалось попасть на одну машину и все время, что заняла дорога, мы не выпускали сцепленных рук. Мы не могли говорить, но наши взгляды были красноречивее нашего молчания. И я, глядя в глаза дорого мне человека, на трясущейся и отвратительно фыркающей машине, прошептала - "Клянусь». Мы не знали, куда нас везут, где, как и чем окончится для нас эта дорога. Было ясно только одно - счастливая прежняя жизнь закончилась. С любовью и болью смотрели мы в глаза друг друга, видимо предчувствуя, что это последние мгновения нашей совместной жизни. На железнодорожной станции Ионишкис мужчин отделили и куда-то увели, а женщин и детей стали распределять по товарным вагонам, вытянувшимся на запасном пути в длинный состав. Поначалу загоняли в вагон по норме выдуманной каким-то «умником» еще царского генерального штаба - восемь лошадей или сорок человек.

Поскольку лошадей среди нас не было, то загоняли по сорок человек, причем двое детей до четырнадцати лет считались за одного взрослого. Как мы роптали тогда, какими обидными словами обзывали неведомого нам царского генерала. Боже, какими наивными мы были. Эшелон простоял на станции два дня и все это время к нему подвозили новые партии несчастных. Под конец, «царские нормы» во всех вагонах были перевыполнены, как минимум в два раза. Пока стояли на станции, раз в день давали немного хлеба и по литру воды на человека. Этой водой надо было, и утолить жажду и умыться. Пикантная подробность: тюремную парашу нам в вагоне заменяла дыра в полу, но такого небольшого размера, что попасть в нее «по снайперски» редко кому удавалось, из-за этого в вагоне стоял жуткий смрад. Не менее изощренной пыткой нашей гордости была в первое время и сама процедура «пользования» этим «сантехническим приспособлением». Полный вагон народа, а деваться не куда...

Наконец нас снова выгнали из вагона, пересчитали и затолкали обратно. Зазвенели вагонные буфера, состав дернулся, и нас повезли в неизвестность. Все плакали прощаясь с родными местами, с милой Литвой. Увидим ли мы ее еще хоть раз? Плакала и я, переживая боль, стыд, унижение, разлуку с любимым. Лишь одно чуть вселяло надежду, наши мужчины тоже едут в этом составе, значит, возможно, увидимся. Везли нас ужасно долго и медленно. В день - из еды все та же пайка хлеба и литр воды. О том, что нас везут в Сибирь, мы стали догадываться, узнавая разными путями названия станций, где останавливался наш состав. Хоть окна вагона и были заколочены досками, перевитыми колючей проволокой, там, все же, были небольшие щели, в которые мы жадно, по очереди смотрели, пытаясь определить, где мы находимся.

О том, что началась война, мы узнали, когда нас перевезли за Урал. Мы тогда еще и не догадывались, что задержись наша отправка еще на три дня и совсем по-другому обернулась наша судьба... Наконец поезд втянулся на какую-то маленькую станцию, лязгнул буферами и остановился. С противным скрежетом отъехала в сторону вагонная дверь - «Выходи с вещами». Не вышли - выползи. Так измучались за дорогу, что сил стоять уже не было. Пересчитали, отвели от станции на десять шагов и посадили прямо в степи. За попытку к бегству будете отвечать по всей строгости советских законов» - объявил нам какой-то начальствующий военный и добавил - «Сидеть стройными рядами, не расползаться! Спрашивают сидящих о чем-то, по-хозяйски за руки хватают, мускулы щупают. И, переговорив с конвоирами, уводят целые семьи и усаживают на грузовики.

Оказалось, что это бригадиры из местных совхозов набирают так рабочую силу. Меня выбрал один «начальник», посадил с другими товарищами по несчастью в кузов старенького грузовичка и повез еще за сто километров в совхоз «Предгорный». В совхозе, которому суждено было стать местом нашего специального поселения, мне с другими женщинами предписали заниматься сельскохозяйственными работами. Мы трудились на сенокосе, на уборке зерна. Все работы выполнялись вручную, при помощи самых примитивных инструментов, самого скверного качества. Работа начиналась рано утром с восходом солнца и продолжалась до позднего вечера. На весь совхоз было только несколько мужчин, так как все остальные были призваны на военную службу. Это были старики-инвалиды, они руководили нами. Работы было столько, что многие женщины не справлялись с установленными нормами. Платили нам за работу очень плохо.

Сейчас я уже не помню точно, сколько рублей нам начисляли за труд. Но после обязательных налогов и «добровольных» отчислений, таких, например, как «заем обороны», «красный крест» и других, оставалось совсем чуть-чуть. Кроме того, с нас как со спецпоселенцев, удерживали еще налог на содержание администрации, то есть на содержание наших тюремщиков. В течение первых трех месяцев денег нам не давали вовсе. В совхозе надо было платить за еду и, чтобы выжить, мы вынуждены были продавать часть одежды которую взяли с собой. Зная о нашем бедственном положении, по утрам на поле приезжали машины из расположенных вблизи колхозов. Колхозники охотно давали нам хлеб, картошку, зерно в обмен на вещи которые нам удалось привезти с собой. В отличие от совхозов, где за выполненную работу платили небольшие деньги, в колхозе, тоже сельскохозяйственном предприятии, за работу, тоже очень скупо, наделяли продуктами. В совхозе «Предгорный» нас было примерно тридцать женщин на спецпоселении. Для проживания нам был выделен отдельный барак.

Какой-либо специальной охраны для нас не было. Первое время по ночам приходили бригадиры и пересчитывали нас, но потом очевидно поняли, мы не убежим. Посредине чужой страны, почти без знания языка, без документов и денег - при побеге мы не смогли бы долгое время оставаться незамеченными. Осенью, неподалеку от нашего барака, совхоз выделил для нас кусок земли под огород. Жить стало терпимее, так как можно было выращивать овощи и цветы. Земля была очень хорошая и нашими трудами дала бы большой урожай. Мы, наблюдая как живут рабочие совхоза и колхозники, очень удивлялись, как в такой богатой стране, возможна такая бедность? Попробую рассказать подробнее, как я его отыскала. В совхозе, где я работала, на спецпоселении жили несколько женщин из Польши. И вот, что-то там повернулось в большой политике в Москве и всех поляков Советская власть освободила.

К нам в совхоз, в поисках своих жен и родственниц, приехали мужчины-поляки из ближайшего города Бийска. От них я узнала, что литовских мужчин и, возможно, моего мужа, держат в большом лагере под городом Красноярском. Там они работают на тяжелых физических работах в лесу, голодают, положение их отчаянное. Поляки дали мне почтовый адрес этого лагеря. Я сразу написала мужу письмо. Еще не получив ответа и не зная точно находится он там или нет, собрала и отправила небольшую посылку с продуктами, так как вышедшие их этого лагеря рассказали, что заключенные едят из-за голода еловую кору, многие умирают от голода и болезней. Потянулись долгие томительные недели и месяцы ожидания. И вот, наконец - долгожданное письмо от мужа. На смятом листке оберточной бумаги, свернутом особым способом, называемым русскими «треугольник», карандашом он написал по-русски о своем житье в лагере. Чувствовалось, что он хотел подбодрить меня, успокоить.

Написал, что у него все хорошо, чтобы я не беспокоилась и берегла себя. Были там еще и разные нежные слова, но их можно было только угадать, так как поверх их был оттиснут огромный фиолетовый штамп «Просмотрено цензурой». В совхозе остались лишь неизлечимо больные и женщины с грудными детьми. Вначале нас повезли на телегах запряженных лошадьми за сто километров в город Бийск. Здесь нам пришлось ждать несколько дней, пока не подвезут остальных людей намеченных к переселению. Затем, когда несколько тысяч женщин и детей разных национальностей были собраны, нас на открытых грузовиках повезли к реке Ангара. Этап длиною в полторы тысячи километров длился примерно неделю. На ночь нас загоняли в старинные пересыльные тюрьмы с их обязательными обысками, бесконечными пересчетами и другими унижениями. Привезли нас в городок Енисейск, затолкали, в большой пароход и повезли вверх по реке Ангаре. Около двух недель мы плыли вверх по течению теснясь в трюме как селедки в бочке.

Кормили на этапе как всегда скудно, хлеб да вода. Наконец пароход причалил к небольшой пристани, где нас вывели на берег. Ну, думаем, слава Богу, добрались. Но нас снова пересчитали, погрузили на грузовые машины, оцепили конвоем и повезли дальше. Привезли нас к притоку реки Лены, а там нас вновь пароходы дожидаются. Опять пересчитали, сверили списки, исключив из них умерших по дороге, и вновь загрузили по пароходам. Но отправили нас не сразу. Примерно две недели мы, в буквальном смысле этого слова, томились в трюмах этих пароходов стоящих у причала. Климат в центре Сибири резко континентальный. Летом жарища, а зимой морозы такие, что птицы на лету замерзают.

Капитаны пароходов ругаются, вмерзнем в лед, говорят, на обратном пути. А наши начальники не торопятся, им все подвозят и подвозят: и людей подконвойных, и бревна, и доски, тюки да ящики разные. Наконец отчалили. Все шире и шире становилась река. Вот уже противоположные берега стали невидимыми. Впереди показались острова расположенные в устье реки Лены - конечная цель нашего этапа. Около двух месяцев продолжилась наше вынужденное путешествие. В середине августа 1942 года нас выгрузили из пароходов на множество небольших островков в устье реки, на границе Северного Ледовитого океана. Несколько суток непрерывно мы разгружали с пароходов разные грузы, строительные материалы и продовольствие. Очень торопились капитаны вернуться обратно к теплым краям.

Остров, на который попала я, назывался Трофимовским.

Другие известные проекты ТНТ, такие как «Холостяк» и «Дом 2», демонстрировали в основном соперничество женщин ради отношений и их мнимую несостоятельность вне пары. Однако для кого он на деле оказался опасным? В 2020 году в интервью Ирине Шихман креативный продюсер проекта Зоя Яровицына утверждала, что в российском обществе наконец созрел запрос на то, чтобы слышать женский голос — именно им, по словам Яровицыной, и стал проект. Действительно, на заре проекта артистки часто высмеивали то, что будто не замечали авторы Comedy Club: самодовольных мужчин и излишне самокритичных женщин, неравноправие в семьях, стереотипы о возрасте и внешнем виде и многое другое. Яровицына поднимала в своих монологах некоторые значимые проблемы: например, говорила о том, что определение «женский» стало синонимом «плохого», или о том, что женские заслуги на фоне мужских часто обесцениваются. Ей вторила ведущая проекта Ирина Мягкова : она с гордостью отмечала, что резидентки поднимают важные для женщин темы, которые табуированы в обществе. Однако уже тогда не все резидентки разделяли подобные взгляды коллег на юмор: на вопросы об отличиях женского стендапа от мужского они отвечали, что различий никаких нет, кроме того, кто выступает с монологом. Вероятно, именно это мнение вскоре разделил и Comedy Club Production, занимающийся подготовкой выпусков передачи. Недружба Несмотря на то что многие монологи, действительно, казались злободневными и ироничными, избежать претензий из-за клише «Женскому стендапу» не удалось.

Еще в конце 2020 года в своем интервью Ирина Шихман раскритиковала и Мягкову, и Яровицыну за то, что обе они используют в монологах стереотипы о женщинах. Никто не хочет. Есть темы, которые нас волнуют, и мы про них шутим. Значит, мы такие ограниченные люди... У нас первая задача — что должно быть смешно. Поэтому когда мне там какие-то говорят претензии, что вы поддерживаете патриархат, вы не продвигаете феминизм, — так, а где мы сказали, что мы будем его продвигать? Мы делали юмористическое шоу, мы его сделали Зоя Яровицынаинтервью каналу «А поговорить? В некоторых монологах юмористки опровергают собственные убеждения. Так, Ирина Мягкова во многих выступлениях подчеркивала, что не переживает из-за своего возраста, но затем внезапно стала активно использовать эту тему для шуток над другими женщинами. Парадоксальным образом в ее монологах соседствуют несопоставимые вещи, а их тематика и посыл могут быть кардинально разными.

Просто то, что для мамы "счастлива" — это немножко другое. Для нее "счастлива" в 37 лет — это когда у тебя уже семья, муж, трое детей… Ну вот это все, из-за чего женщина очень круто разбирается в вине в коробках», — иронизирует она в выступлении «Возраст — не приговор». Следом она поднимает на смех слатшейминг, то есть критику сексуально раскрепощенных женщин, и рассказывает, как 19-летний парень однажды написал ей в соцсети: «Все шутки про секс, ты — шлюха! При этом в сети широко известен ее монолог под названием «О кризисе среднего возраста, тупых девушках и женской дружбе».

До войны я и машин-то никаких — ни комбайнов, ни тракторов не видела. Меня угнали 10 декабря 1942 года, в 1943-м в январе — Курская дуга. Наши пришли, а я уже была в концлагере. Как только удалось чуть подлечить ее, мы совершили побег. Было это под городом Бреслау.

Нас поймали, пытали, все непонятно что хотели, ну и как саботажников отправили в концлагерь Освенцим. Конечно, мы не знали, что это такое. Оказались мы там зимой 1943 года. Сам лагерь обнесен колючей проволокой под током, подходить к проволоке ближе, чем на три метра, нельзя. Высадили нас человек 60 со всех тюрем. А я смотрю: "Ой, какой город красивый, весь в огнях". Ночью кругом же огни горят. Нас сразу окружили немцы с собаками — лают, чуть за ноги не хватают! Подошли к лагерю — видим, за проволокой люди ходят полосатой одежде, только глаза видны.

Нас ввели не через центральные ворота, а сбоку, потому что был вечер и лагерная администрация уже отдыхала. Я этот ключ, которым отпирали ворота, сроду не забуду. Я тогда подумала: "Наверное, никогда отсюда уже не выйдем". Ночь провели в бараке, утром приходит немка-айвазерка не знаю, как это перевести , с ней еще несколько человек заключенных. Сначала накололи нам номера. Видишь, у меня какой аккуратный номер, как будто бы штампиком — 75490. Надя вперед меня шла, у нее 75489. Номера колоть заставляли узников. Мне, наверное, грамотная узница колола, она сначала натянула кожу, а у Нади номер вышел крупно.

Накололи, тушь с кровью смешалась, у нас одежку отобрали, обстригли, погнали в душ. Кто успел, вымылся, кто нет — значит, нет. Пол цементный, холодно. Мы как овечки друг к другу прижались, друг друга не узнаем. У Нади коса была по пояс, а теперь волос нет. Принесли, одежку нам дали: полосатое платье, полосатая куртка, косынка, колодки — подошва деревянная, а верх брезентовый. Были колодки и деревянные, а нам вот такие достались. Номер этот на тесемочке, написанный на белом, и тут треугольник красный и вот на рукаве такой номер был нашит на куртке. Это значит: политическая заключенная.

Лагерный быт В концлагере были все нации: и евреи, и цыгане, и русские. Эшелонами привозили наших военнопленных, им даже номера не накалывали, а прямо гнали в крематорий. Вокруг лагеря было четыре крематория. С июня 1944 года уже эшелонами привозили семьи. Им уже номера не накалывали, а прямо в крематорий гнали. В крематории работали тоже узники, только мужчины. Подъем был в три часа утра. В бараке находилось по тысяче человек. Барак кирпичный, и крыша шифером, пол из плиты — прессованная стружка и трехъярусные нары.

По 12 человек, нас на третью полку, на вторую и внизу, по 12 человек. Матрасы, набитые стружкой, и два одеяла байковых. Ложились по очереди: сегодня я с краю, завтра в серединке. Утром встаешь — кто-нибудь среди нас мертвый. И все равно начинается работа. Выносили параши, а потом выходили перед бараком на проверку. Стояли по пятеркам. Старшие барака поляки были, русских не было. Я с Надей говорила по-русски, с чехами — по-чешски, языки похожие.

Когда услышала польский язык, думаю, что они шокают-цокают? А потом уже мне объяснили, что это поляки. Стоим по пятерке, как солдаты, и старшая барака считает. Мы, как новенькие, впереди. Зима, холодно, я руки в рукава спрятала. А полячка, которая считала, ударила меня по рукам, я и не поняла, за что. Прошла — я опять руки спрятала. Она посчитала: столько-то живых, столько-то мертвых. Опять меня по рукам ударила, еще сильнее.

Тогда уже мне объяснили, чтобы я руки опустила. Пришла немка-айвазерка. Стали проверять, кто утонул в туалете, пока проверяют, мужской и женский лагерь стоят. Стояли по три часа. После этого давали нам пол-литра теплого "кофе", сваренного непонятно из чего. Потом гнали на работу по центральной улице, лагерштрассе. Шли через площадку, на которой оркестр из узников играл марш. Барабан, контрабас и скрипка их марши играли, а эти командовали: "Левой, левой". Я один раз ошиблась, меня вытащили и стали бить костылем.

Уж не знаю сколько — я потеряла сознание, до вечера лежала. Вечером опомнилась, на карачках доползла до своего барака. Потом уже не ошибалась. Международный красный крест всем помогал, посылки передавал, а русским — нет. Освенцим на польской территории находился, полякам даже посылку передавали. Вечером, когда приходишь с работы, с пяти часов до восьми стоишь на разводе и потом дают "гербату" по-польски — чай , и буханку хлеба на 12 человек, твой кусочек тебе на вечер и на утро. Хочешь — ешь сразу, хочешь — дели, хочешь — оставляй на утро. Ну, мы, русские, ели сразу: кто знает, доживешь до утра или нет. Утром пили пустой кофе, днем ели баланду, а вечером — чай с хлебом.

Перед музыкантами был детский барак. Женщин же забирали и беременных, и с детьми, детей отбирали для доктора Менгеле. Он всякие опыты на них делал. У детей постарше кровь брали для солдат. Менгеле, сволочь, сбежал, в 1974 году умер трагически. Ему легкая смерть была. Я слышала по телевизору передавали, что он утонул, а сын его говорит: "Слава богу, у меня камень сошел с души". У работавших на химической фабрике специальный барак был. Они ходили в красных косынках, что они там делали — не знаю, но у них лица такие желтые-желтые были.

Нас охраняли солдаты СС с собаками, командовала немка, на руке черная повязка, на ней желтым написано "каппа", она только кричала: "Работайте быстрей! Вот сейчас там лес, это я его сажала кустиками. Тогда было там болото.

Купила новое платье, нарядилась в него — пришла в офис, чтобы похвастаться перед заклятой подругой — Людкой из бухгалтерии! А она — бац — именно в этот день заболела! И она не услышит всех комплементов, которые сегодня скажут твоему новому платью! А когда она снова выйдет на работу — платье уже будет не новым и комплименты ему уже никто говорить не будет! Чем не женский закон подлости?

Ещё я знаю закон подлости для молодых мам. Сидишь дома с кашляющим ребенком, зачуханная такая, в бигуди. Звонит твоя бездетная подружка, у которой все тип-топ: она и по курортам мотается, и в клубах зажигает, и карьеру делает. Ты, естественно, не хочешь ударить в грязь лицом, говоришь, что прямо сейчас лежишь в спа на стоун-массаже или сидишь со своим в ресторане. И тут подходит ребенок и громко так, отчетливо: «Мам, я хочу какать! А тут — ну прямо гений артикуляции! Или вот еще такая интересная штука.

Дамская ирония: своим мечом да по своим… соседкам!

  • «Мужской стендап выглядит уныло»
  • Сайт знакомств
  • Как побороть стеснительность и скромность: полезные советы для женщин
  • Монолог бабы Шуры, мечтающей дожить до Дня Победы - Российская газета
  • Как побороть стеснительность и скромность: полезные советы для женщин

«Ожидание. Монолог Женщины» - полная версия. Чистый звук.

Четыре женских монолога о 8 Марта и феминизме. дожить до Дня Победы. Анализ стихотворения «Монолог женщины» Роберта Рождественского. На этой странице представлена подборка книг «Женские монологи», в нее входит 7 книг. Монолог женщины из спектакля Гришковца "Планета". Sep. No woman, No cryСмотреть онлайн - «Ожидание. Монолог Женщины» - полная версия.

Монологи из книги Светланы Алексиевич "У войны не женское лицо" в исполнении актеров Театра ИОН

В соответствии с Федеральным законом N 152-ФЗ «О персональных данных» Даритель настоящим дает свое согласие на обработку своих персональных данных любыми не запрещенными законом способами для целей исполнения настоящего предложения и подтверждает, что ознакомлен с политикой конфиденциальности. Общие положения 1. Настоящая политика обработки персональных данных далее — Политика проекта «Гласная» разработана в соответствии с Федеральными законами от 27 июля 2006 г. Назначением Политики является обеспечение защиты прав и свобод субъекта персональных данных при обработке его персональных данных далее — ПДн Оператором. Термины, используемые в тексте настоящей Политики, подлежат применению и толкованию в значении, установленном Федеральным законом от 27 июля 2006 г. Оператор собирает, использует и охраняет персональные данные, которые предоставляет субъект персональных данных при использовании сайта «glasnaya. Цели сбора и обработки персональных данных 2. ПДн собираются и обрабатываются Оператором в целях: коммуникации с субъектом персональных данных, когда он обращается к Оператору; отправки отчетов о расходовании собранных средств; организации участия субъекта персональных данных в проводимых Оператором мероприятиях и опросах; предоставления субъекту персональных данных информации о деятельности Оператора; направления субъекту персональных данных новостных материалов; для других целей с согласия субъекта персональных данных.

Правовые основания обработки персональных данных 3. Правовыми основаниями обработки ПДн являются: Федеральный закон от 27 июля 2006 г. Постановлением Правительства Российской Федерации от 15 сентября 2008 г. Объем и категории обрабатываемых персональных данных, категории субъектов персональных данных 4. Персональные данные, разрешенные к обработке в рамках настоящей Политики, предоставляются субъектом персональных данных путем заполнения веб-форм на сайте, предоставления информации в сообщениях, направляемых Оператору, или другим образом свободно, своей волей и в своем интересе.

Пикантная подробность: тюремную парашу нам в вагоне заменяла дыра в полу, но такого небольшого размера, что попасть в нее «по снайперски» редко кому удавалось, из-за этого в вагоне стоял жуткий смрад. Не менее изощренной пыткой нашей гордости была в первое время и сама процедура «пользования» этим «сантехническим приспособлением».

Полный вагон народа, а деваться не куда... Наконец нас снова выгнали из вагона, пересчитали и затолкали обратно. Зазвенели вагонные буфера, состав дернулся, и нас повезли в неизвестность. Все плакали прощаясь с родными местами, с милой Литвой. Увидим ли мы ее еще хоть раз? Плакала и я, переживая боль, стыд, унижение, разлуку с любимым. Лишь одно чуть вселяло надежду, наши мужчины тоже едут в этом составе, значит, возможно, увидимся.

Везли нас ужасно долго и медленно. В день - из еды все та же пайка хлеба и литр воды. О том, что нас везут в Сибирь, мы стали догадываться, узнавая разными путями названия станций, где останавливался наш состав. Хоть окна вагона и были заколочены досками, перевитыми колючей проволокой, там, все же, были небольшие щели, в которые мы жадно, по очереди смотрели, пытаясь определить, где мы находимся. О том, что началась война, мы узнали, когда нас перевезли за Урал. Мы тогда еще и не догадывались, что задержись наша отправка еще на три дня и совсем по-другому обернулась наша судьба... Наконец поезд втянулся на какую-то маленькую станцию, лязгнул буферами и остановился.

С противным скрежетом отъехала в сторону вагонная дверь - «Выходи с вещами». Не вышли - выползи. Так измучались за дорогу, что сил стоять уже не было. Пересчитали, отвели от станции на десять шагов и посадили прямо в степи. За попытку к бегству будете отвечать по всей строгости советских законов» - объявил нам какой-то начальствующий военный и добавил - «Сидеть стройными рядами, не расползаться! Спрашивают сидящих о чем-то, по-хозяйски за руки хватают, мускулы щупают. И, переговорив с конвоирами, уводят целые семьи и усаживают на грузовики.

Оказалось, что это бригадиры из местных совхозов набирают так рабочую силу. Меня выбрал один «начальник», посадил с другими товарищами по несчастью в кузов старенького грузовичка и повез еще за сто километров в совхоз «Предгорный». В совхозе, которому суждено было стать местом нашего специального поселения, мне с другими женщинами предписали заниматься сельскохозяйственными работами. Мы трудились на сенокосе, на уборке зерна. Все работы выполнялись вручную, при помощи самых примитивных инструментов, самого скверного качества. Работа начиналась рано утром с восходом солнца и продолжалась до позднего вечера. На весь совхоз было только несколько мужчин, так как все остальные были призваны на военную службу.

Это были старики-инвалиды, они руководили нами. Работы было столько, что многие женщины не справлялись с установленными нормами. Платили нам за работу очень плохо. Сейчас я уже не помню точно, сколько рублей нам начисляли за труд. Но после обязательных налогов и «добровольных» отчислений, таких, например, как «заем обороны», «красный крест» и других, оставалось совсем чуть-чуть. Кроме того, с нас как со спецпоселенцев, удерживали еще налог на содержание администрации, то есть на содержание наших тюремщиков. В течение первых трех месяцев денег нам не давали вовсе.

В совхозе надо было платить за еду и, чтобы выжить, мы вынуждены были продавать часть одежды которую взяли с собой. Зная о нашем бедственном положении, по утрам на поле приезжали машины из расположенных вблизи колхозов. Колхозники охотно давали нам хлеб, картошку, зерно в обмен на вещи которые нам удалось привезти с собой. В отличие от совхозов, где за выполненную работу платили небольшие деньги, в колхозе, тоже сельскохозяйственном предприятии, за работу, тоже очень скупо, наделяли продуктами. В совхозе «Предгорный» нас было примерно тридцать женщин на спецпоселении. Для проживания нам был выделен отдельный барак. Какой-либо специальной охраны для нас не было.

Первое время по ночам приходили бригадиры и пересчитывали нас, но потом очевидно поняли, мы не убежим. Посредине чужой страны, почти без знания языка, без документов и денег - при побеге мы не смогли бы долгое время оставаться незамеченными. Осенью, неподалеку от нашего барака, совхоз выделил для нас кусок земли под огород. Жить стало терпимее, так как можно было выращивать овощи и цветы. Земля была очень хорошая и нашими трудами дала бы большой урожай. Мы, наблюдая как живут рабочие совхоза и колхозники, очень удивлялись, как в такой богатой стране, возможна такая бедность? Попробую рассказать подробнее, как я его отыскала.

В совхозе, где я работала, на спецпоселении жили несколько женщин из Польши. И вот, что-то там повернулось в большой политике в Москве и всех поляков Советская власть освободила. К нам в совхоз, в поисках своих жен и родственниц, приехали мужчины-поляки из ближайшего города Бийска. От них я узнала, что литовских мужчин и, возможно, моего мужа, держат в большом лагере под городом Красноярском. Там они работают на тяжелых физических работах в лесу, голодают, положение их отчаянное. Поляки дали мне почтовый адрес этого лагеря. Я сразу написала мужу письмо.

Еще не получив ответа и не зная точно находится он там или нет, собрала и отправила небольшую посылку с продуктами, так как вышедшие их этого лагеря рассказали, что заключенные едят из-за голода еловую кору, многие умирают от голода и болезней. Потянулись долгие томительные недели и месяцы ожидания. И вот, наконец - долгожданное письмо от мужа. На смятом листке оберточной бумаги, свернутом особым способом, называемым русскими «треугольник», карандашом он написал по-русски о своем житье в лагере. Чувствовалось, что он хотел подбодрить меня, успокоить. Написал, что у него все хорошо, чтобы я не беспокоилась и берегла себя. Были там еще и разные нежные слова, но их можно было только угадать, так как поверх их был оттиснут огромный фиолетовый штамп «Просмотрено цензурой».

В совхозе остались лишь неизлечимо больные и женщины с грудными детьми. Вначале нас повезли на телегах запряженных лошадьми за сто километров в город Бийск. Здесь нам пришлось ждать несколько дней, пока не подвезут остальных людей намеченных к переселению. Затем, когда несколько тысяч женщин и детей разных национальностей были собраны, нас на открытых грузовиках повезли к реке Ангара. Этап длиною в полторы тысячи километров длился примерно неделю. На ночь нас загоняли в старинные пересыльные тюрьмы с их обязательными обысками, бесконечными пересчетами и другими унижениями. Привезли нас в городок Енисейск, затолкали, в большой пароход и повезли вверх по реке Ангаре.

Около двух недель мы плыли вверх по течению теснясь в трюме как селедки в бочке. Кормили на этапе как всегда скудно, хлеб да вода. Наконец пароход причалил к небольшой пристани, где нас вывели на берег. Ну, думаем, слава Богу, добрались. Но нас снова пересчитали, погрузили на грузовые машины, оцепили конвоем и повезли дальше. Привезли нас к притоку реки Лены, а там нас вновь пароходы дожидаются. Опять пересчитали, сверили списки, исключив из них умерших по дороге, и вновь загрузили по пароходам.

Но отправили нас не сразу. Примерно две недели мы, в буквальном смысле этого слова, томились в трюмах этих пароходов стоящих у причала. Климат в центре Сибири резко континентальный. Летом жарища, а зимой морозы такие, что птицы на лету замерзают. Капитаны пароходов ругаются, вмерзнем в лед, говорят, на обратном пути. А наши начальники не торопятся, им все подвозят и подвозят: и людей подконвойных, и бревна, и доски, тюки да ящики разные. Наконец отчалили.

Все шире и шире становилась река. Вот уже противоположные берега стали невидимыми. Впереди показались острова расположенные в устье реки Лены - конечная цель нашего этапа. Около двух месяцев продолжилась наше вынужденное путешествие. В середине августа 1942 года нас выгрузили из пароходов на множество небольших островков в устье реки, на границе Северного Ледовитого океана. Несколько суток непрерывно мы разгружали с пароходов разные грузы, строительные материалы и продовольствие. Очень торопились капитаны вернуться обратно к теплым краям.

Остров, на который попала я, назывался Трофимовским. Главная задача сказали нам - срочно построить жилье, зима не за горами. И правда, не смотря на то, что была только середина сентября, было холодно и в воздухе уже кружились первые снежинки. В начале жилье нам заменяли несколько досок поставленные наклонно друг к другу. Но нам еще повезло. На нашем острове уже с весны работали сосланные из Ленинградской области финны, и они успели уже возвести стены нескольких бараков. Нам пришлось лишь дооборудовать их.

Вставить рамы, законопатить щели в стенах, навесить двери устроить нары и сложить печь. Но постройка проходила медленно, так как на нашем острове из полутора тысяч человек было всего несколько мужчин. Основную рабочую силу составляли женщины и дети. На других островах картина была такая же безрадостная. Острова лишенные растительности были неприветливыми и пустынными. До нашего появления на них не было ни одного жителя. Когда нас привезли обживать этот край, то расселили на разных островах, разбив на группы от ста пятидесяти до полутора тысяч человек.

На нашем острове обосновался центральный поселок названный по имени острова Трофимовским. Не успели мы до конца оборудовать свой барак и контору для начальства как началась зима. Уже в сентябре выпало много снега. Те, кто попали на маленькие острова и не успели построить себе жилище, оказались в очень тяжелых условиях из-за снега и сильных морозов. В течение первой зимы многие спецпоселенцы умерли из-за плохой защиты от холода и цинги, инфекционных болезней, таких как тиф. Больше всего страданий нам доставлял холод. Посылая нас на край земли, на побережье Северного Ледовитого океана, тюремная власть, не дала нам никакой теплой одежды.

Пришлось довольствоваться тем, что удалось привезти с собой из дома, делиться одеждой с теми, у кого теплых вещей вообще не было. Самой большой проблемой был - холод. Ни дров, ни угля пароходы нам не оставили, а вокруг простиралась голая тундра, в которой не росло ничего похожего на топливо. Суровый якутский климат не давал вырасти даже кустикам. Поэтому мы все с большим вниманием дежурили у берегов нашего острова, пытаясь до ледостава выловить из воды как можно больше деревьев, которые приносило течением из южных таежных районов. И не было больше радости чем выловленное дерево или бревно. Они означали тепло на несколько дней, а значит и возможность жить.

После того, как бараки были построены, мы переселились туда из своих временных убежищ.

Работали инженерами, папа прошел войну, рано ушел из жизни. Я достаточно рано стала формироваться как личность, очень много читала, понимала несовершенство жизни. Помню, как вздохнули люди во время хрущевской оттепели. И интуитивно понимала, когда эта самая оттепель закончилась. Мне никто этого не говорил, я сама понимала. Всегда кишками чувствовала неправду и формализм.

Я окончила школу-студию МХАТ, навсегда благодарна ей за ту человеческую основу, которую нам там заложили. Мастер нам сразу сказал, что у нас нет личной жизни и болезней. Актер может не выйти на сцену по одной причине, название которой — смерть. Других причин не существует. Еще на всю жизнь запомнила слова педагога: «Блевать, мочиться и давить клопов на сцене нельзя». Сегодня мы это видим сплошь и рядом. Сцена — выше пола, выше земли.

Это не значит, что мы не говорим здесь о насущных, духовных и душевных проблемах. Говорим ярко, энергично, отдаём свою душу. Но никогда нельзя говорить со сцены пошло! И когда утверждают, что «Черный квадрат» Малевича — это живопись, я отвечаю: нет! Малевич сам сказал, что это не живопись, а конец живописи. Голые мужики на сцене — это не искусство. Это квадрат Малевича.

Не надо мне баню на сцене. Сцена — это кафедра. У меня был период, я служила в Московском Новом драматическом театре. Меня там съедали поедом, я его называла: Новый травматический театр. Однажды мне один актер говорит: ты уже должна умереть, а ты всё ходишь, улыбаешься. Я ответила: это вы живете этим, а я негативом жить не хочу и не буду. Меня снимали с роли — я брала мяч, ракетку и уходила в Лосиноостровский парк.

Там стояла избушка, и я по ней шарашила мячом что было сил. Разогреюсь, краснощекая. Возвращаюсь в театр — розовая, счастливая. А они понять не могли, как это так: меня сняли с роли, а я хожу румяная и улыбаюсь. Никогда виду не подавала, хотя страдала очень сильно. Даже в больницу попала. Боря Невзоров мне как-то сказал: «Лен, ты что как палка?

Не гнешься. Гнуться не будешь — сломают…» Он учил, что надо слушать, но делать по-своему. Люди часто говорят, что в своей жизни ничего не меняли бы. А я бы поменяла многое. Жизнь дорого берет, но крепко учит. Несгибаемой палкой жить трудно и малопродуктивно. Там очень точно выписан характер народа, многие белорусы сверяют свой внутренний ментальный камертон с образами, прописанными Мележом.

Почему меня Беларусь поразила с первого раза, влюбила в себя?

Значит, тридцать автобусов их приехало вокруг Житомира стало, все оптом сюда вышли, нагрузили тут камеры» Репортер: «Откуда у вас такая информация? Харьков вообще тогда, когда съезд был» Репортер: «Мы говорим про Житомир» Женщина: «Больше двух тысяч их приехало [в Харьков, по инерции]. А мы говорим про Житомир.

И в Житомире именно вот это было. Они своей ненавистью, вот этим беспределом, просто беспределом заставили людей бояться. Просто бояться. Понимаете, народ боится.

Слово сказать боится. И я боюсь. Но я понимаю, что от того, что мы все будем бояться, у нас ничего не изменится. Ведь превратили народ в стадо трусящихся, сидящих по углам барашков.

Да потому и превратили, что такую жестокость показали. Потому и превратили. Знаете, что на майдане кроме той сотни более трех тысяч людей погибли. Те, которые хоть мяу открывали слово против.

Вот так как я здесь: сказала против, -- если бы это было на майдане, уже меня бы, -- показывает, -- и в палатку. И скотчем, и живого закопать в лесополосе.

Форум Woman.ru

Чередуйте монологи с диалогами Вы когда-нибудь слышали, чтобы оратор рассказывал историю так: «Я переехал в Калифорнию. новое видео: Женский монолог. Ниже — монолог Адамяна о том, как он на это решился и с чем столкнулся. Монологи женщин зал в слезах от смеха юмористические монологи лучшие эстрадные монологи=12. Вышеприведенная статья дала представление о том, как выглядят женские монологи о депрессии. Несмотря на то что многие монологи, действительно, казались злободневными и ироничными, избежать претензий из-за клише «Женскому стендапу» не удалось.

Монолог актрисы Елены Борзовой

Хочется подписаться под каждой строчкой – Самые лучшие и интересные новости по теме: Юмор, девушки, истории на развлекательном портале Светлана Рожкова в своем монологе еще раз напомнит мужчинам непреложную истину, что женщина любит ушами, а артисты театра "Кривое зеркало" поделятся секретом. это монолог чудом спасшейся женщины, проведшей в условиях советской несвободы почти тридцать лет жизни. Монолог женщины. Околофутбольное. 224430 июня 2018. Навскидку вспоминаю классические женские монологи разных времен и разной географической принадлежности: Монолог Нины из Чайки Пьеса Жана. Женский монолог. 18 мая 2021.

"Утром встаешь – кто-нибудь среди нас мертвый": монолог узницы Освенцима

Поэтому вместо бурчания: «Все нормально», «Ничего не случилось» и «Не о чем рассказывать» — лучше сделать над собой усилие и выдать внятное предложение: «Знаешь, я сейчас жутко вымотан, и, прежде чем что-то рассказывать, мне нужна капелька тишины, покоя и пива». И все будет в порядке: она не будет чувствовать себя обиженной, а вы себя распиленным. Вы не помогаете ей превратить ваш дом в самое уютное в мире гнездышко. Словно вас это не касается. Чего нельзя говорить ни в коем случае: «Если тебе так этого хочется, сделай все сама» Между прочим, она может вернуть вам эти слова сегодня ночью в постели. У нее и так голова кругом идет: гарнир уже кипит, а мясо еще не прожарено, в раковине гора посуды, надо выставить на балкон санки, а белье она будет гладить сразу после того, как домоет пол в прихожей.

И необходимо, наконец, подрезать герань! Положите ей руки на талию пусть даже после ее обидных слов вам сейчас вовсе этого не хочется. Загляните ей в глаза. Поцелуйте куда надо. И скажите, что она должна остановиться.

Что даже красота и чистота, которые всегда царят в вашем безукоризненном хозяйстве, вовсе не стоят того, чтобы такая роскошная женщина переутомляла свои умелые и волшебные ручки. И вообще, вы сейчас пойдете ужинать в самый лучший ресторан, который можно достать за деньги. Хотя она, конечно, готовит лучше… Суть метода основывается на глубоком понимании женской психологии. Больше всего женщин приводят в ярость не ваши лень и разгильдяйство, а нежелание заметить и оценить все, что она во имя вас свершает. Покажите ей, что вы это видите и цените, — и возможно, вам больше никогда в жизни не придется самому собирать свои носки в корзинку для грязного белья.

И необходимо, наконец, подрезать герань! Положите ей руки на талию пусть даже после ее обидных слов вам сейчас вовсе этого не хочется. Загляните ей в глаза. Поцелуйте куда надо.

И скажите, что она должна остановиться. Что даже красота и чистота, которые всегда царят в вашем безукоризненном хозяйстве, вовсе не стоят того, чтобы такая роскошная женщина переутомляла свои умелые и волшебные ручки. И вообще, вы сейчас пойдете ужинать в самый лучший ресторан, который можно достать за деньги. Хотя она, конечно, готовит лучше… Суть метода основывается на глубоком понимании женской психологии.

Больше всего женщин приводят в ярость не ваши лень и разгильдяйство, а нежелание заметить и оценить все, что она во имя вас свершает. Покажите ей, что вы это видите и цените, — и возможно, вам больше никогда в жизни не придется самому собирать свои носки в корзинку для грязного белья. Хотите быть честным? Ну, попробуйте.

Берите ручку и листок бумаги, садитесь с ней рядом и в письменном виде составляйте список: кто что обязан делать по хозяйству. Необязательно, что после этого ваша квартира станет сиять чистотой, но мир в ней точно установится. Ваша подруга снимет с себя груз ответственности за все сразу и не должна будет больше каждый раз подсовывать и всучивать вам отдельные боевые задания, и если в доме будет слишком мало хлеба и слишком много грязных носков, то она, по крайней мере, не будет чувствовать за собой по этому поводу вины. Она хотела поужинать с вами и вместе посмотреть новую кассету.

Но вы сказали, что у вас есть более важные дела. Что Колян и Витек уже ждут вас в бильярдном клубе, а Петя обещал подойти туда попозже. Разумеется, она тут же сообщает вам, что вы никогда не бываете вместе. Хотя, между прочим, она живет с вами в одной квартире, спит с вами в одной постели и даже то и дело пробует еду с вашей тарелки.

Чего нельзя говорить ни в коем случае: «Но, дорогая, уж тебя-то я вижу каждый божий день». Любая женщина нуждается в том, чтобы быть для своего мужчины Самой Важной Персоной в Мире. Если она начинает чувствовать себя на вторых ролях, учтите, что это будут роли отрицательных героев. Кроме того, она подозревает, что вы с приятелями проводите время каким-то особенно захватывающим и интригующим образом, в то время как в ее компании вы по большей части ходите в магазин за продуктами или навещаете скучных родственников.

Тут, признаться, она недалека от истины. Постарайтесь, чтобы у нее тоже были собственные мероприятия, на которые она вас с собой звать не будет. Например, занятия аэробикой несколько раз в неделю. А когда она будет просить вас рассказать о том, чем вы с ребятами накануне занимались, отвечайте правду: «Четыре часа сорок минут обсуждали подвески автомобилей с задним приводом».

В следующий раз она сама не захочет, чтобы вы пригласили ее посидеть вместе с вами. Но только вне дома. Если дома вы могли остаться просто потому, что вам некуда было сегодня идти, то совместные вылазки на улицу неважно — в театр, в гости или в кафе докажут ей, что вы по-прежнему цените ее общество. Только по телевизору начались новости, как она совершенно синхронно начала нескончаемый монолог, сообщая вам все мельчайшие подробности последнего разговора с ее тетей Марией Петровной.

Вы пытаетесь сделать вид, что увлечены рассказом, но она быстро ловит вас на том, что вы уставились на экран и даже шевелите губами вслед за политическим обозревателем. Мы ведь два дела одновременно делать не умеем, поэтому это дохлый номер. Чего нельзя говорить ни в коем случае: «Извини, ты что-то сказала?

И так притягательно ЭТО смотрится, ну прямо в руки просится. Если совсем коротко, то не выдержала я и потрогала её нежно. Мгновенно раздался звонкий «бумс! Слёзы раскаяния хлынули из моих глаз, но поздно поливать волосы боржоми, когда лысина на голове, как говорят... А шо делать? Сама виновата.

Бог покарал меня за женскую распущенность лишением дорогой покупки и злобным блеском мужских глаз. Уже тогда надо было задуматься и перевоспитаться. Поплакала только. И недели не прошло, как ситуация почти повторилась. Чёрт дёрнул меня на работе вместе с подругами объесться арбузом. Не знала, как до дому добежать. На последнем дыхании влетела в родную квартиру, скинула у порога плащ с сумочкой и плюхнулась на унитаз. Сначала даже и не заметила, что рядом, за шторкой под душем муж натирается благоухающим на весь санузел гелем, одни только его волосатые ноги торчат. Между прочим, мужские волосатые ноги — весьма эротическое зрелище… так и хочется их погладить.

Если совсем коротко, то я, сидя на унитазе, протянула осторожно свою руку и нежно провела по внутренней стороне мужниной ноги… Ещё выше… пока не упёрлась опять в эту штучку.

Я желаю - совсем не вдруг - быть распятою на кресте осторожных и сильных рук. Чтобы стало нам горячо, а потом - ещё горячей!.. И уткнуться в твоё плечо. И проснуться - на этом плече. Вот видишь, тебя и любимым назвать я успела. Не надо бы - сразу… Ведь лучше - когда постепенно. Ведь лучше - потом, лучше - после… Любимый, послушай, ведь лучше… Ну где я найду это самое «лучше»?! О, если бы знал ты, любимый, как страшно и дико давать о себе объявленье в газету: «Блондинка, вполне симпатичная, добрая, среднего роста… Её интересы: домашний уют и природа.

Имеет профессию. Ищет надёжного друга…» О, если бы знал ты, как всё это пошло! И - трудно… Порой, в темноте, рассуждаю я очень спокойно: пройдёт одиночество это, наступит - другое. Настанет пора, и закружатся листья из меди. В окошко моё постучит одиночество смерти. Нет, я не пугаюсь. Я знаю, что время жестоко. Я всё понимаю. И всё принимаю.

Но только тому одиночеству я не желаю сдаваться! Хочу быть любимой! Живою хочу оставаться. Смеюсь над другими и радуюсь дням и рассветам. И - делаю глупости! И - не жалею об этом. Дышу и надеюсь… О, господи, как это больно!.. Ты видишь, любимый: я вот она - вся пред тобою. Слова мне скажи!..

Ну, пожалуйста. Нет больше мочи!.. Чтоб - только не молча, не молча. Чтоб только - не молча!.. Слова говори мне, слова говори мне - любые! Какие захочешь, чтоб только — не молча, любимый! Слова говори мне. Без этого радость - не в радость… Скажи, что со мной хорошо. И что я тебе нравлюсь.

Скажи, что ты любишь меня. Притворись на мгновенье!.. Соври, что меня не забудешь. Соври, я поверю. А может, просто плюнуть и уйти? И пусть его терзают угрызенья!.. Ну-ну, шути, родимая, шути! Нашла ты славный повод для веселья. Останусь, чтобы волю испытать!..

Ещё немного подождём. Помедлим… Ведь женщины давно привыкли ждать. Чего-чего, а это мы умеем… Птицы спрятаться догадаются и от снега укроются… Одинокими не рождаются. Ими после становятся. Ветры зимние вдаль уносятся и назад возвращаются.

Анна Дубровская. Монолог женщины из спектакля Гришковца "Планета"

Хочется подписаться под каждой строчкой – Самые лучшие и интересные новости по теме: Юмор, девушки, истории на развлекательном портале Все творчество Роберта Рождественского пронизано пониманием и сочувствием к женщинам и из судьбам. Поэму «Монолог женщины» читает актриса Анастасия Стежко. Гагарина назвала враньем новости об ее отказе исполнять гимн России на матче. Монолог Женщины. Автор: Батракова Наталья Николаевна Читает: Ненаркомова Татьяна Дата издания: 2023 Размер: 379 MB.

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий