Книгу «Черный город», автор которой — Борис Акунин, вы можете почитать на сайте или в приложении для iOS или Android. 145651874. Автор. Борис Акунин. Языки. Скачать электронную книгу «Чёрный город» Бориса Акунина полностью бесплатно в форматах fb2, epub, rtf, txt, pdf без регистрации, слушать аудиокнигу, рецензия, цитаты, отзывы на сайте KNIGOGURU.
Мои мысли после прочтения акунинского "Чёрного города" (осторожно, спойлеры).
В 1905 году, согласно досье, бывший Иванцов называл себя Дроздом; на заре романтической революционной юности, в студенческом кружке, его звали Соколом. В донесении Тифлисского жандармского управления четыре года назад мелькнул некий Стриж, по описанию похожий на неуловимого Ивана Ивановича. При таком орнитологическом фетишизме специалисты из Охранки, раз уж они увлекаются античностью, должны были бы окрестить объекта Фениксом — за живучесть и несгораемость. Однако в секретной документации революционер проходит как Одиссей. И из подписи следует, что он это знал. Вывод: у преступника есть источник информации внутри какого-то из розыскных ведомств.
Впрочем, очень возможно, что, подписываясь агентурным прозвищем, товарищ Одиссей не совершил никакой оплошности, а просто хотел лишний раз показать язык правоохранителям — продемонстрировать, что ни в грош их не ставит. Кое-какая польза от этой подсказки тем не менее была. Зная, что у Одиссея в дворцовой полиции, Охранке или Жандармском есть свой информатор, Фандорин не стал никому рассказывать о второй зацепке. Начальственная истерика так запугала дуру Афину, что на официальных допросах она только плакала и каялась, не сообщая ничего нового. Фандорин же разговаривал с ней по-другому — сочувственно, по-отечески, хотя иногда хотелось треснуть неприятную даму по башке за тупость и ненаблюдательность.
Во время четвертой по счету беседы Афина вспомнила одну мелочь. Одиссей кому-то телефонировал, затворив дверь кабинета. Афина прижалась ухом к створке и с полминуты подслушивала. Звонок Фандорин потом отследил, но это ничего не дало. Абонент разговаривал с будкой на ялтинской телефонно-телеграфной станции.
Однако память у Афины была натренированная, поскольку агентов учат запоминать подслушанное слово в слово. Эраст Петрович проверил: женщина без труда повторила даже длинную фразу, произнесенную на японском. Разговор, верней обрывок разговора, был такой: Одиссей: «Отправляйся и проверь, всё ли по плану. Ровно через неделю буду на месте, подробно доложишь…» После короткой реплики: «Где? Ну, давай в черном городе, у хромого.
Там безопасно». Снова короткая пауза, и потом: «Да, трехчасовым. Всё, бывай». Вот и вся зацепка. Итак, через неделю после разговора Одиссей намеревался куда-то прибыть «трехчасовым» — вероятно, поездом.
Про пароходы так не говорят, потому что их прибытие зависит от погодных условий. Какой город у Одиссея и его неизвестного собеседника называется «черным»? Чертову уйму времени Фандорин проторчал над железнодорожным расписанием Российской империи, проверяя, в какие города поезда приходят в три часа ночи и в три пополудни. Таковых пунктов оказалось двадцать семь — за вычетом самых дальних вроде Дальнего Востока и Маньчжурии, куда из Ялты за неделю не доберешься. Ничего «черного» в названии этих городов не было, и даже ассоциаций не возникало.
Может быть, это название какого-нибудь заведения: «Черный Город»? На всякий случай Эраст Петрович отправил срочный запрос в акцизный департамент министерства финансов. Но нет, никаких трактиров, пивных и прочих заведений со столь инфернальным названием в регистрах не значилось. Вероятно, название было не официальное, а разговорное, для своих. Вот и весь итог восьмидневного расследования.
Две хилые ниточки, первая из которых, скорее всего, никакая не ниточка, а издевательство, вторая же оборвана и никуда не выводит. Жизненная мудрость: «Благородный муж не выедает себе печенку из-за того, что невозможно исправить, а пожимает плечами и следует своим Путем дальше». Надо будет вечером записать в Никки. Хотя нет, это банальность, вариация на тему древней молитвы: «Боже, дай мне мудрости смириться с тем, чего я не могу изменить; дай мне мужества изменить то, что я могу изменить; дай мне ума отличить одно от другого». Ум сказал Эрасту Петровичу: «Тут ничего поделать нельзя».
Мудрость закряхтела — и согласилась. Подвинься, дай пройти. Маса почтительно посторонился, освобождая проход, и сказал по-японски: — Есть новость, которая улучшит вам настроение, господин. Справа пусто. Эраст Петрович снова посмотрел на розовые занавески.
Настроение действительно улучшилось. Ванна наполнена водой, я приготовил свежую юкату и наряд для рэнсю, если вы захотите взбодриться. А теперь извините, мне нужно привести себя в порядок. На крыльцо Фандорин взбежал легкой походкой, скинул шляпу, стянул летние перчатки. Покосившись на дверь, что вела в правую половину дома, прошел прямо в туалетную.
В ванне, как положено, плавали куски льда, вынутые из погреба. Быстро раздевшись, Эраст Петрович погрузился в обжигающую воду с головой и стал считать до ста двадцати. Он умел задерживать дыхание на две минуты, а если очень нужно, то и на две с половиной. Черт из Лотосового Ада, прочно обосновавшийся в душе, не выдержал холода и сбежал. Купальщик вскочил на ноги, выплеснув целый гейзер разлетающихся брызг.
Схватил проволочную мочалку и стал яростно ею растираться. Кровь понеслась по жилам. На пятьдесят девятом году жизни Фандорин пребывал в лучшей физической форме, чем десять или двадцать лет назад. Человеческое тело, как и дух, при правильном развитии не стареет, а обретает новые возможности. Случись нынешнему Эрасту Петровичу сойтись в рукопашной схватке с собою тридцатилетним, у молодого Фандорина не было бы ни одного шанса.
Вытираясь полотенцем, хозяин дома разглядывал себя в зеркале не без удовольствия. Эрасту Петровичу всегда нравилась собственная внешность. Да, волосы совершенно седые немного лосьона «Бриллиант-блю» придают им элегантную белизну , зато усы интригующе черны безо всяких ухищрений, естественным образом. Морщины на лице есть, но именно такие, какие должны быть, — не след пороков, а рисунок характера. Торс будто высечен из мрамора — в настоящий момент розового, поскольку кожа раскраснелась от ледяной воды и металлического трения.
Этот костюм, очень удобный для физических упражнений, шился из тончайшего и в то же время прочнейшего шелка, а скатывался в свиток немногим толще сигары. Маса уже сидел в гостиной на столе, подобрав ноги. Свежевыбритый и надраенный специальной бархоткой череп сверкал, как солнце. Глаза японца были закрыты плотной повязкой, пальцы сжимали рукоять длинного кожаного бича. Дай мне минуту подготовиться… Взойдя на перевал пятидесятилетия, Фандорин решил, что не будет спускаться по закатному склону, как это делают люди, заранее смирившиеся с возрастным увяданием, а будет карабкаться выше.
Глядишь, окажется, что высшая точка жизни еще впереди. В канун каждого нового года он ставил перед собой две новые задачи на ближайшие двенадцать месяцев: одну для тела, другую для духа. Иногда самому становилось удивительно, сколько новых возможностей — интеллектуальных и физических — обнаружил он в себе за эти восемь лет. Правы мудрецы, утверждающие, что большинство людей используют ресурсы, заложенные в них Богом или природой, лишь в очень малой степени — слегка зачерпывают верхний слой, почти никогда не касаясь глубинного, где и таятся главные сокровища. Чтобы добраться до этих залежей, нужно как следует поработать, но усилия эти щедро вознаграждаются.
Настоящий мастер может перемещаться до такой степени бесшумно, что даже самый острый слух не уловит ни единого звука. Однажды учитель, облачившись в черное и вымазав сажей лицо, продемонстрировал юному Эрасту Петровичу возможности «нимподзюцу»: пробежал ночью вдоль всей цепочки часовых, охранявших дворец микадо. Никто и головы не повернул, хотя сэнсэй совершил свою прогулку у них прямо перед носом. Это «дзюцу», как всё у японцев, представляло собой целую философию — как достичь гармоничного слияния с тканью мира. В свое время юный Эраст Петрович был не готов постичь истинный смысл бесшумности, из всех потаенных наук эта давалась ему хуже всего.
Учитель был терпелив и снисходителен. Говорил, что западные варвары по своей конституции и духовной температуре мало пригодны для «нимподзюцу». Они как дикая трава в поле: чуть подует ветерок — начинают шелестеть. Сердце у них громко стучит, дыхание не слушается. А нужно превратиться в камень.
В двадцать пять лет Фандорин превращаться в камень еще не умел, вот теперь и наверстывал. Маса относился к этим занятиям с горячим одобрением, поскольку, следуя примеру господина, проходил собственный курс самосовершенствования — оттачивал «бэндзюцу», «искусство бича». Термин он изобрел сам, японские ниндзя до такой науки не додумались. Однако в свое время, путешествуя по Дикому Западу, Маса восхищался тем, как ловко орудуют бичами американские ковбои. Никакой практической пользы в этом его нынешнем увлечении не было, просто японцу нравилось щелкать четырехметровой кожаной косицей и сшибать ею всякие мелкие предметы.
Он уже мог снять нагар со свечи, не погасив пламени; шлепнуть на обоях муху, не оставив пятна; сдуть у господина пылинку с плеча. Это дурацкое хобби Фандорин терпел только потому, что оно помогало делать рэнсю. Доведя сердцебиение до одного удара в две секунды и «утопив» дыхание, так что диафрагма почти перестала двигаться это называлось «дышать кожей» , Эраст Петрович прошелестел: — Можно. В тот же миг Маса нанес молниеносный удар по тому месту, где стоял господин, — только господина там уже не было. Совершенно беззвучно он отскочил на сажень в сторону.
Хвост кусачей змеи разочарованно пополз по паркету назад, к столу. Маса навострил уши, пытаясь определить, в какую сторону переместился Фандорин. Лишь одно обстоятельство немного скрасило мою печаль. Бич хлопнул по стене у него над головой. Фандорин без шороха, без шелеста откатился в угол и вскочил.
Маса был повернут в ту сторону, где Эраста Петровича уже не было, но это ничего не значило. Японец отлично умел лупить своей длинной плеткой и через плечо. Поскольку женскую красоту Маса масштабировал по весу и объему — чем больше, тем краше, — если «Курася» очевидно, «Клаша» считалась у него «очень-очень красивой», это означало, что в ней никак не меньше пяти пудов веса. Поняв, что не заинтриговал господина своим сообщением и что ответа не будет, Маса сменил тему. Эраст Петрович молча пожал плечами.
Так вот, Фурося родила мальчика и хотела отдать его в Воспитательный дом, но передумала, потому что я обещал положить на имя младенца забыл спросить, как она его назвала тысячу рублей. Вы ведь дадите мне тысячу рублей, господин? Фандорин, мелко переступая, заскользил вдоль стены. Только п-прошу тебя… — Прыжок, удар по пустоте. На этот раз бич описал хитрую длинную дугу, охватившую половину гостиной, но Эраст Петрович уже находился на противоположном конце комнаты.
Маса задумался — что-то вспомнил. Лет десяти или двенадцати? Похожий на вас. Спрашивал, где вы. Такой потерянный.
Будто искал отца. Фандорин усмехнулся. Слуге давно уже не удавалось зацепить его бичом по-честному, поэтому в ход шли всякие хитрости, призванные ослабить концентрацию. Маса мечтал о том, чтобы у господина появился сын или хотя бы дочь, и сильно осуждал Эраста Петровича за бездетность. В левой руке сидящего появился конверт.
Эраст Петрович слегка поморщился. Конверт был запечатанный, но Фандорин хорошо знал повадки своего помощника. Маса, конечно же, прочитал, а конверт заклеил ради соблюдения приличий, которые, с его точки зрения, являются фундаментом бытия. Бич чуть покачивался. Эраст Петрович тоже — на цыпочках.
Вздохнув, Маса разжал кулак, придерживая рукоять двумя пальцами. Понял, что сегодня ему не повезет. На риторический вопрос он не ответил. Вы не хотите читать письмо, господин? Я могу пересказать его своими словами.
А могу и не пересказывать. Письмо написано ради последней строчки — вам будет довольно прочесть только ее. Он протянул конверт, Эраст Петрович, полагая, что рэнсю уже закончено, шагнул вперед. Точный удар обжег ему спину и плечо. Мы ведь закончили!
Он снова занес бич, и Фандорин быстро сказал: — Всё, всё! Это означало «штраф»: сорок четыре приседания, держа победителя на плечах. Уговор есть уговор. Эраст Петрович сел на корточки, Маса зашел сзади, допятился до стены, лязгнул там чем-то и с торжествующим рыком запрыгнул на господина. Поднимать плотно сбитого японца было тяжело.
Штраф давался Фандорину с трудом. Он даже расстроился и пообещал себе как следует поработать с грузами. Ялтинское безделье не прошло даром. Не было аппетита. Очень переживал из-за нашей разлуки.
И слуга высунул из широкого рукава юкаты десятикилограммовый диск от штанги. Я чуть не надорвался! Почему вы не вызвали меня, когда у вас случилась неприятность? Я знаю: в Ярте что-то произошло. Иначе вы не задержались бы так надолго.
Утирая пот, Фандорин хмуро сказал: — Ладно, давай письмо. Верного помощника он не вызвал в Крым, потому что стыдно было выглядеть жалким болваном, которого обвели вокруг пальца. Жена Эраста Петровича, знаменитая артистка, находилась в закавказском городе Баку, на съемках очередной картины. В конверте оказалось не письмо — открытка. На цветной, аляповато раскрашенной фотографии, которую Фандорин толком не разглядел, было запечатлено нечто огнедышащее.
Кажется, извержение вулкана. О, эта вечная любовь к эффектности и драматичности! Обычно такие карточки посылают без конверта — на то они и открытки, но супруга Эраста Петровича позволить себе такого не могла. С ее подписью открытку украли бы на почте, что уже случалось. Ясно было и почему она написала не на обычном листке: на карточке мало места, можно обойтись очень коротким посланием.
Скользящим, будто стремящимся поскорее убежать, но в то же время чрезвычайно изящным почерком на обороте черно-красной картинки было выведено: «Ах, милый, милый, если б Вы только знали, как безумно я без Вас скучаю! Здесь невыносимая тоска — всё банкеты, приемы, пикники и прочая смертельно надоевшая рутина. Со съемками не ладится, их окончание всё откладывается и откладывается. Я предчувствую, что это будет либо моя самая лучшая, либо самая худшая роль. Ужасней всего, что здесь наступили инфернальные жары.
Я телеграфировала в ателье Рубе, чтобы мне срочно сшили по имеющейся у них мерке тропический гардероб. Прошу Вас оплатить счет и как можно скорее выслать мне заказ. Изнемогающая без Вас, Клара». Маса был прав: суть содержалась в самой последней строчке: оплатить и выслать. Что ж, съемки затягиваются — это прекрасно.
А когда закончатся, можно будет куда-нибудь уехать с Масой. Улыбнувшись, Фандорин рассеянно поглядел на картинку. Нет, не вулкан. Поле, все утыканное нефтяными вышками, столб черного дыма, зарево вполнеба. Ну понятно: Баку.
Внизу мелко подпись: «Большой пожар на нефтяных промыслах т-ва «Бранобель» в Черном Городе близ Баку». Маса недоверчиво спросил: — Неужели вы все-таки ее любите, господин? Только что были мрачнее тайфуна, и вдруг лицо осветилось солнцем. Со счастливой улыбкой Эраст Петрович сказал: — Она меня не разлюбила! Японец разинул рот.
Позвольте мне прочитать письмо еще раз. Дерево, клинок, иней Поезд шел от Тифлиса до Баку одиннадцать часов, отправляясь в путь за полночь и прибывая к месту назначения в пятнадцать ноль ноль. Именно этим маршрутом — никаких сомнений — проследовал несколько дней назад хитроумный Одиссей, радуясь тому, как ловко он одурачил идиота градоначальника, тупую дворцовую полицию и некоего джентльмена-сыщика, тоже изрядного болвана. Террорист ехал на какую-то важную встречу, которая должна была состояться у некоего «хромого» в Черном Городе — так назывался район богатейших нефтяных промыслов, вплотную примыкавший к Баку. До прибытия оставалось немногим более получаса.
На окне трепетали легкие белые шторы. День был знойный, и хоть по купе гулял сквозняк, облегчения он не приносил — по лицу будто водили горячим полотенцем. Ландшафт удручал тоскливостью. Ни травинки, ни деревца, ни пятнышка зелени. Буро-желтая, совершенно голая местность, на которой кое-где дыбились плешивые холмы да белели солончаки.
Жить в этой пустыне было невозможно, смотреть на нее — скучно, и Фандорин уже хотел отвернуться, но тут на горизонте показался лес. Он был не слишком густой, однако состоял из высоких деревьев — судя по пирамидальной форме, хвойных, а над их верхушками висела огромная туча, низкая и черная. Появилась надежда, что вскоре грянет гроза и слипшийся от жары воздух посвежеет. В коридоре стояли, покуривая, два горных инженера из соседнего купе. Эраст Петрович пригляделся: не деревья это были, а вышки.
Деревянные и металлические, высокие и не очень, они заполняли всю равнину. Пожалуй, это зрелище напоминало не лес, а кладбище, тесно уставленное черными обелисками. Почти так же плотно торчали фабричные трубы. Всё это дымило, чадило, выкидывало вверх клубы копоти. То, что показалось путешественнику грозовой тучей, на самом деле было очень плотным смогом.
Заскрежетали тормоза, поезд замедлил ход. Свернул на дублирующие пути. Очевидно, один из инженеров был бакинцем или, во всяком случае, хорошо знал местные обыкновения. Пожалуй, на полчаса припозднимся. И действительно, через минуту мимо загрохотал длинный-предлинный поезд, состоявший из черных цистерн.
Особенно сейчас. Начинается стачка. Пока не забастовала железная дорога, из Баку в Батум торопятся перегнать как можно больше нефти, мазута и бензина. Вы же читали в газетах — экспорт нефтепродуктов временно запрещен. Не до жиру.
Всё жидкое горючее должно идти на внутреннее потребление. Нефть дорожает день ото дня. Скажу вам как специалист по дизельным двигателям… На этом месте разговора Фандорин затворил дверь, потому что цены на нефть, как и дизельные двигатели, его совершенно не интересовали. Тот сидел, блаженно обмахивался бумажным веером. Духота японца не утомляла.
Ему вообще всё очень нравилось: и дорога, и то, что он вместе с господином, а больше всего цель путешествия. Во времена, когда Эрасту Петровичу приходилось зарабатывать на жизнь платными расследованиями, Маса тяжко страдал. Говорил, что господин роняет свое достоинство, как оставшийся без службы самурай, который вынужден продавать свой меч за деньги. Однако в Баку, по мнению японца, Фандорин ехал по делу почтенному и благородному — мстить врагу за нанесенное оскорбление. К врагам господина японец относился с уважением — потому революционер удостоился почтительного «сан».
Эраст Петрович сел, хотел было закурить сигару, но Маса поднял палец и строго сказал по-японски: — «Никки-до»! Неизвестно, будет ли сегодня время. Задержку нужно было использовать, чтобы отделаться от Никки. Поймав себя на этой мысли, Эраст Петрович устыдился. Что значит «отделаться»?
Нехорошо так относиться к «Никки-до». Но прошло уже почти полгода, а он все не мог привыкнуть к этой утомительной обязанности. Если в программе физического самоусовершенствования 1914 года значилось «нимподзюцу», то в качестве духовной практики Фандорин решил освоить «Никки-до», «Путь Дневника». Дневник ведут многие, как на Западе, так и на Востоке. Юные гимназистки записывают в заветную тетрадку свои сердечные переживания, прыщелобые студенты предаются ницшеанским грезам, семейные матроны ведут хронику детских болезней и салонных сплетен, писатели причесывают свои мысли ради посмертной публикации в предпоследнем томе полного собрания сочинений в последнем, как известно, бывают «Письма».
Но человек, который во всяком занятии стремится отыскать способ подняться на более высокую ступеньку бытия, хорошо понимает: настоящий смысл ежедневных письменных излияний в том, чтобы развивать ясность ума и духа. Когда к дневнику по-японски «никки» относятся подобным образом, это не просто бумагомарание, а Путь, и очень непростой. Посложней, чем квантовая теория, которой Фандорин посвятил весь 1913 год. Никки положено вести ежедневно. Уважительных причин, по которым разрешалось бы сделать перерыв, не существует.
Ни болезнь, ни горе, ни опасность оправданием не являются. Если ты оказался в пустыне без бумаги и кисти — скреби палочкой по песку. Если потерпел кораблекрушение и плывешь по морю на доске — води пальцем по воде. Необычайно важен стиль, менять который ни в коем случае нельзя. Стили в «Никки-до» существуют разные.
Можно сосредоточиться на описаниях природы и погоды, чтобы постоянно соотносить внутреннее состояние души с дыханием Вселенной. Другой метод, наоборот, рекомендует отстраниться от внешнего и сконцентрироваться на тончайших нюансах своего внутреннего мира, причем каждый день, желательно в час заката, во что бы то ни стало находить свежий повод для возвышенных слез. Всего стилей существует около сорока. Фандорин выбрал тот, который называется «Три гармонии». Именно такой лучше всего подходит человеку с кармой разновидности «Февральская ночь на морском просторе» — то есть чередование тьмы и лунных просветов при шквалистом ветре.
Чтобы не стать игрушкой волн, муж столь непростой судьбы много обретет, используя формулу «Дерево — Клинок — Иней». Первый элемент этой красивой триады отвечает за усилия ума и помогает интеллектуальной сфере размеренно крепнуть и подниматься — как тянется к небу растущее дерево. Поскольку ум укрепляется посредством новых знаний, ежедневную запись рекомендуется начинать с какого-нибудь полезного сведения, обретенного за минувший день. Иногда Эраст Петрович попросту брал энциклопедию или научный журнал и выписывал оттуда заинтересовавший его факт. Полезная, между прочим, привычка.
Читатель погружается в мир дореволюционной России, где коррупция и политические интриги сочетаются с преступностью. Фандорин, хоть и является классическим героем детективного жанра, обладает своим неповторимым характером. Он сочетает в себе интеллект, хладнокровие и остроумие, что делает его привлекательным и уникальным. Читатель сопереживает его уму и наблюдает, как он разгадывает сложные головоломки и раскрывает преступления. Помимо увлекательного сюжета и умных героев, "Чёрный город" также затрагивает множество социальных и культурных аспектов эпохи.
Прокуратура настоятельно рекомендует снять имя автора, иначе будут неприятности. Что делать, спрашивает меня бедный театр: снимать имя или закрывать спектакль. Конечно, снимайте, отвечаю», — посетовал писатель. Царьград связался с представителями РАМТа, как ни в чем не бывало нам подтвердили, что спектакли по Акунину намечаются — никаких противоречий культурное заведение не видит. На наш вопрос, насколько спектакль по книге русофоба адекватен в 2023 году — представитель театр бросила трубку.
Слушать бесплатно аудиокнигу Бориса Акунина - "Чёрный город". Другие книги автора.
Книга «Черный город»
Аудиокнига Чёрный город. Борис Акунин. В этом сборнике соединены две книги, повествующие о последних делах феноменального русского сыщика Эраста Фандорина – так, как их расположил в хронологии реального времени автор, Борис Акунин. Борис Акунин - Книга 15. Скачать книгу Чёрный город бесплатно в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать отзывы, аннотацию. Чёрный город - описание и краткое содержание, автор Борис Акунин, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки Борис Акунин «Чёрный город».
Акунин Б. - Черный город
| «Чёрный город» Борис Акунин | Борис Акунин «Чёрный город». |
| Черный город. Борис Акунин. Захаров 145651874 купить в интернет-магазине Wildberries | "Чёрный город", слушать онлайн. Это четырнадцатая книга из цикла "Приключения Эраста Фандорина". |
Б. Акунин. "Черный город".
А когда ему удавалось подсказать Фандорину идею для «Инея», японец был очень горд. Одно и то же явление может менять свою суть в зависимости от того, как вы его назовете. Сама карма привела вас в город с названием БА-КУ, которое так легко обозначить иероглифами. Проблема в том, что подходящих иероглифов слишком много. Мне сразу приходят на ум четыре разных «ба» и по меньшей мере двадцать «ку». В зависимости от подбора компонентов название города может быть нейтральным, или безобразным, или судьбоносным. Японец повинно склонил голову, как бы признавая, что нарушил негласную договоренность — никогда не говорить с господином о его семейных неурядицах, однако, судя по блеску в глазах, раскаяние было фальшивым. Поняв, что Одиссея следует искать в Баку, Фандорин после первого приступа эйфории скривился, как от зубной боли. Из всех мест на планете с наименьшей охотой он сейчас отправился бы в этот закавказский город.
Эраст Петрович старался по возможности не находиться в одном месте со своей женой. Иногда даже специально придумывал необязательные поездки — как, например, произошло с ялтинским путешествием. В последний день мая Клара пригласила гостей на «прощание с весной» — у нее была традиция торжественно провожать каждое время года. Заодно предполагалось отпраздновать отъезд на съемки новой фильмы в город Баку. Присутствовать на утомительном мероприятии Фандорину не хотелось, потому он и придумал предлог для поездки в Крым. Вернуться Эраст Петрович предполагал назавтра после отъезда супруги. Однако судьба решила иначе. В Ялте пришлось надолго задержаться, съемки тоже затянулись.
Теперь придется ехать в Баку, и встречи с Кларой не избежать. Что ж, тем больше причин побыстрее отыскать товарища Одиссея — и улизнуть обратно в Москву, пока правая половина дома в Сверчковом переулке благословенно тиха. За неудачу брака обычно отвечают обе стороны, но Эраст Петрович считал виновником только себя. Ведь не мальчик и знал, с кем собирается связать судьбу. Клара — актриса, этим всё сказано. Можно ли требовать от бабочки, чтобы она всё время сидела на одном цветке? Можно ли ожидать от стрекозы, чтобы она жила по-муравьиному? Можно ли пенять русалке за то, что она не может обходиться без моря?
Вот в чем заключалась первая ошибка. Вторая тоже целиком была на совести Фандорина. На свете есть мужчины, которым органически противопоказано жениться. Как можно было, дожив до шестого десятка, не понять про себя такую очевидную вещь? Главная беда несложившейся семьи в том, что ее очень непросто разъединить, даже если союз не освящен церковью прежний супруг Клары так и не дал ей официального развода, поэтому брак был гражданским. Разве дело в клочке бумаги! Слово благородного мужа не воробей. Предложил руку и сердце — обратно не отберешь.
Над сердцем, положим, человек не властен, но над своей рукой — безусловно. Когда прошло первое ослепление, оказалось, что между Эрастом Петровичем и его избранницей нет совсем — то есть совсем — ничего общего. Теперь Фандорину казалось, что три года назад он до умалишения влюбился в какого-то другого человека, которого больше нет, а может быть, никогда не было. Ощущение подмены усиливалось еще и из-за того, что женщина, которую Эраст Петрович некогда полюбил, сменила имя. Этого потребовала кинематографическая карьера. Клара Лунная — так ее теперь звали. Фандорина тошнило от манерного, а пожалуй что и пошлого псевдонима, гремящего на всю Россию. Хуже всего, что и в повседневной жизни жена теперь требовала называть ее «Кларой», а на прежнее имя отзываться не желала.
Незаживающей раной терзала Эраста Петровича мысль о том, что своей иррациональной влюбленностью он будто перечеркнул память о других, очень немногих женщинах, кого любил прежде. Он оказался недостоин их. Он их унизил, предал. Как можно было до такой степени ослепнуть, чтобы потерять голову из-за неумной, взбалмошной, ветреной позёрки! Ветреность, к сожалению, не означала супружеских измен. Клару не интересовали интрижки. Её главным наслаждением, смыслом существования было не предаваться любви, а влюблять. И синема подходил идеально для этой мании.
Прекрасное лицо на экране сводило мужчин с ума, создавая иллюзию близости, но при этом связь оставалась бестелесной. Разве может сцена дать актрисе такое количество поклонников? Решение уйти из театра в кинематограф созрело у жены Фандорина в тот момент, когда она посмотрела американскую картину «Друзья», где впервые в истории был использован крупный план. Мэри Пикфорд глядела на зрителей в упор своими магнетизирующими глазами, и зал млел под чарующим взглядом. Мсье Симон, флибустьер российской кинопромышленности и природный психолог, на просмотр новаторской фильмы пригласил театральную артистку нарочно, исподтишка следил за ее реакцией и шепнул: «Имажинэ зал, в котором не тысяча пляс, а миллион, десять миллионов» — и переворот в карьере свершился. Ах, если бы Клара изменила! Тогда можно было бы с чистой совестью ее оставить, от души пожелав счастья. Но Клару отлично устраивало ее семейное положение: необременительный, вечно отсутствующий супруг, который не докучает, не мешает артистической жизни, не ревнует.
А публике такого предъявить не стыдно — респектабелен, элегантно одет, с импозантными сединами. Несколько раз в год Фандорин отбывал тяжкую повинность — появлялся с женой в свете. Этим его супружеские обязанности, собственно, исчерпывались. Маса, который вначале был искренне расположен к избраннице господина, без колебаний сделал свой выбор, когда увидел, что брак неудачен. Вы освободитесь из неволи. Мы заживем весело и свободно, как в старые времена. Вот всё, что я хотел сказать. Мне нет прощения за такую бестактность.
А хорошо бы, подумалось Эрасту Петровичу. Сердиться он перестал. Но «инейное» настроение пропало. Пришлось вернуться к «Клинку». Пожалуй, имело смысл суммировать сведения, полученные в Тифлисском жандармском управлении, выделив полезное и отсеяв ненужное. Принял Турбин. Устранился, передал нач-ку ЖУ Пеструхину. Полезный человек.
Wild East. Никки ведется не для чужих глаз, а самому и так понятно. Короткая эта запись означала следующее. Кавказского наместника Воронцова-Дашкова, к которому у Фандорина было рекомендательное письмо, на месте не оказалось. Московского гостя принял временно исполнявший должность генерал Турбин. После пятиминутного разговора, узнав, что речь идет о розыске террориста, его превосходительство поморщился и переправил Эраста Петровича к начальнику жандармского управления полковнику Пеструхину. Предубеждение кадрового военного против политического сыска было понятно, зато жандарм отнесся к цели фандоринской поездки с полным одобрением. Проблема Одиссея полковника необычайно заинтересовала.
Он давно подозревал, что всеми действиями революционного подполья в Закавказье руководит какой-то ловкий конспиратор, однако на след преступника выйти не удавалось, и даже личность его считалась неустановленной. От предложения взять с собой в Баку отряд опытных агентов Фандорин отказался, но попросил описать обстановку в городе и порекомендовать какое-нибудь должностное лицо, к которому в случае необходимости можно будет обратиться за помощью. По поводу обстановки полковник выразился коротко: «Это самое опасное место в Российской империи». В Баку вращаются очень большие, притом шальные деньги. И, как всегда бывает в подобных случаях, особенно на отдалении от центральной власти, в этих изобильных и темных джунглях водится множество зубастых хищников, рвущих друг у друга добычу. Нефтяные бароны грызутся между собой из-за барышей; тюрки и армяне враждуют; очень развит обычай кровной мести; повсюду шныряют иностранные агенты; революционеры всех оттенков занимаются экспроприациями и вымогательством, а кроме того, город кишит обыкновенными уголовниками. Ежедневно случаются нападения на хорошо одетых людей — в этом тучном городе почти у каждого приличного господина в бумажнике изрядная сумма денег, а в кармане золотые часы. Поэтому всякий мало-мальски предусмотрительный человек имеет при себе оружие для самообороны — если не может содержать личную охрану.
Отсюда и запись в дневнике: «Wild East». С должностным лицом тоже оказалось непросто. Формально руководителем всей правоохранительной машины является градоначальник, отвечающий за порядок в городе и на промыслах. Бестолков, суетлив. Шуму от него много, а толку мало, — со вздохом сказал Пеструхин. Сменить Алтынова нельзя, потому что лично известен государю как герой и вернейший из верных: пережил три покушения, искалечен осколками бомбы. В общем, к градоначальнику относиться не посоветую… Мой коллега, начальник Губернского жандармского управления Клеонтьев назначен в Баку недавно, потерялся от масштаба проблем и заваливает наместничество истерическими рапортами. Боюсь, он вам тоже не подмога.
Самый дельный человек, как у нас сплошь и рядом случается, находится не на верхушке иерархии. Все сложные и деликатные дела, в особенности политического свойства, мы поручаем ему, минуя непосредственного шефа. Шубин тот, кто вам нужен. Я дам ему шифрограмму о вашем приезде. На том и расстались. Вопрос, поставленный после фамилии «Шубин» означал, что Эраст Петрович запланировал для начала присмотреться к «дельному подполковнику». Если в самом деле окажется годен, это сильно упростит задачу. Поезд, наконец, тронулся, занавески снова зашевелились от ветерка, но Фандорин больше не смотрел в окно — он строчил в дневнике, чтобы отделаться от тягостной повинности.
В конце концов раздел «Иней» обошелся без философских сентенций. Этот город станет для меня не «Лошадиной блевотиной» и не «Побегом от ведьмы», а иероглифом баку , означающим «занавес», — писал Эраст Петрович, гордясь, что вспомнил подходящий омоним без Масиной помощи. Итак, решено: Баку это Город-Занавес». Поезд начал притормаживать, заскрежетал, остановился. Двери купе хлопали, засидевшиеся пассажиры спешили покинуть вагон, однако Эраст Петрович не торопился. У него имелась давняя прямо сказать, не вполне мужская привычка: не выходить из помещения, пока как следует не проверит, всё ли в порядке с внешностью и нарядом. Взгляд в зеркало выявил неполную симметричность воротничков и легкую неаккуратность прически. Устранение непорядка заняло некоторое время.
В результате Фандорин сошел с поезда самым последним, когда на перроне уже стихали радостные крики встречающих, а часть публики потянулась ко входу в вокзал. Здание было невиданного для глухой провинции великолепия — будто сказочный дворец из арабской сказки. Костюм у Фандорина был летний, наилегчайший, из чудесной кремовой чесучи, но даже в тени жара оказалась нестерпимой. Что же будет на солнцепеке? Нужно было дождаться, пока разгрузят багаж. Цивилизованному человеку следует одеваться красиво, удобно и разнообразно, но на сей раз в поездку собирались наскоро. Всё необходимое вместилось в четыре чемодана и два саквояжа, которые Маса уже вытащил на платформу. Однако колоссальный сундук с платьями и шляпками Клары следовал отдельно, в багажном отделении.
Японец поклонился, исчез, а Эраст Петрович стал раскуривать сигару, оставшись подле вагона. Толчея на перроне еще не закончилась. Суетились носильщики, кто-то обнимался и лобызался, кто-то разливал по бокалам шампанское, орали зазывалы городских гостиниц. Держи вора! Фандорин подавил зевок, думая: вокзалы повсюду одинаковы — самая космополитичная локация на свете. Вероятно, лет через сто весь мир превратится в один гигантский вокзал, и будет невозможно понять, в какой части планеты ты находишься. Кто-то мчался по краю платформы — люди шарахались. Крики «держи вора!
Заливистой трелью раскатился свисток городового. Жилистый, юркий человек прыжками и зигзагами приближался к Фандорину. Чтобы поймать воришку, довольно было протянуть руку. Но пушки по воробьям не стреляют. Эраст Петрович равнодушно отвернулся. Ах, какой это было ошибкой! Поравнявшись с беспечно курящим пассажиром, вор внезапно со всей силы толкнул его в спину. Шляпа из итальянской соломки полетела в одну сторону, сигара — в другую, а сам Фандорин, ударившись лицом и грудью о железную стенку вагона, рухнул в зазор между поездом и перроном.
Если не расшибся, то лишь потому, что с давних пор владел искусством правильного падения, не раз оберегавшим Эраста Петровича от увечий и даже спасавшим ему жизнь. Когда падаешь, нужно превратиться в кошку: одни мышцы расслабить, другие напрячь, перераспределить центр тяжести, а главное — преобразовать вертикаль в горизонталь. О горячий бок вагона Фандорин стукнулся, еще будучи солидным господином в превосходном костюме, а на рельсы приземлился зверем из семейства кошачьих — мягко и нешумно, на четыре лапы. Ушибиться не ушибся, но полуослеп — из-за контраста между сиянием дня и густой тенью. Потер глаза. Тряхнул головой. И не столько увидел, сколько почуял справа, в подвагонном мраке, очень близко, какое-то быстрое движение. Что-то сверкнуло там — узкое, длинное.
Кинжальный клинок, нацеленный прямо в горло. Самый восточный город Запада Если от сотрясения мозга и переломов Фандорина уберегла наука правильного падения, то от кинжала спас другой навык: в миг опасности отключать разум и всецело доверяться инстинктам. Не сознание, не воля, а инстинкт заставил полуоглушенного Эраста Петровича увернуться от удара. Сталь звонко ударила о закопченную рессору. Клинок, зажатый в черной руке, немедленно сделал боковое, рассекающее движение, от которого в тесном пространстве отпрянуть было некуда — но Фандорин и не стал этого делать. Он перехватил запястье неразличимого в темноте врага, резко вывернул. Оружие упало на шпалу. Теперь нужно было обезопасить и вторую руку несостоявшегося убийцы.
Не выпуская запястья, Эраст Петрович вытянулся, достал до места, где должен был располагаться левый локоть противника — но пальцы сжали пустой рукав. От неожиданности Фандорин на мгновение ослабил хватку, и неизвестный рывком высвободился. Извернулся всем телом, перекатился под колесной осью, пополз прочь на четвереньках. Кремовый костюм был все равно загублен, поэтому Эраст Петрович тем же собачьим манером ринулся вдогонку. Ничего кроме подметок и черной полы какого-то длинного одеяния разглядеть было нельзя. Убийца, даром что пользовался только тремя конечностями, полз очень резво и успел вылезти из-под вагона прежде, чем был настигнут. Выбравшись наружу, Фандорин снова наполовину ослеп — теперь уже от солнца. За десять или двадцать секунд, проведенных во мраке, зрачки успели расшириться.
Полусогнутый человек в черной черкеске и серой папахе улепетывал через соседнюю колею, по которой, пыхтя дымом, громыхал паровоз. Убийца проскочил перед самым его буфером, а Эрасту Петровичу пришлось остановиться. Вслед за локомотивом потянулись цистерны, конца им было не видно. Пробормотав слово, недостойное уст благородного мужа, Фандорин не стал дожидаться, пока проедет длинный состав — в этом не было никакого смысла. Обратно на платформу он вылез, похожий на черта: весь в мазуте и копоти, с непокрытой головой и растрепавшимися волосами. Сшиб человека и сбежал! Ворье совсем распоясалось! Вам надобно в медицинский пункт.
От багажного вагона возвращался Маса, за ним носильщик катил на тележке Кларин сундук. Вы лазили под вагон, господин? С интересом поглядел на кинжал, зажатый в фандоринской руке. Вы лазили за ним? А ножен там случайно не было? Обычно господин и слуга разговаривали на смешанном русско-японском наречии, причем каждый пользовался своим родным языком, но случалось, что некоторые слова Маса понимал не сразу. Да, бегал какой-то. Убежал, не догнали.
Фандорин снова выругался, теперь по-японски. Эраст Петрович угрюмо вертел в руках кинжал — хвост удравшей ящерицы. Маса был прав: превосходное оружие из настоящей дамасской стали. Рукоятка слоновой кости, с искусным рифленым орнаментом. А это что? Зачем здесь вырезан грубый черный крест? Фандорин не ответил. Он сейчас думал не об испорченном костюме.
Это было покушение, отлично продуманное и подготовленное: один сообщник столкнул намеченную жертву с перрона, другой поджидал внизу с обнаженным кинжалом. Любой человек, не обученный искусству выживания, сейчас валялся бы под платформой с перерезанным горлом. Вопрос вот в чем: преступники хотели убить именно Фандорина, или же он стал случайной жертвой шайки вокзальных уголовников? Пожалуй, второе. Единственный обитатель Баку, у которого имелись причины опасаться Эраста Петровича, не мог знать о его приезде. Тифлисский полковник предупреждал, что в Баку множество разбойников. Должно быть, человек в щегольском костюме и с сигарой выглядел лакомой добычей. Если столкнуть этакого франта под поезд и прикончить, в карманах наверняка найдется чем поживиться.
Поражала легкость, с которой бандиты отважились на «мокрое дело», но на Диком Востоке, как и на Диком Западе, человеческая жизнь, вероятно, стоит дешево. Пока носильщики укладывали чемоданы на тележку, поверх сундука, Фандорин рассказал помощнику о происшествии. Маса насупил редкие брови. Этот человек вас обидел. Обиды прощать нельзя. Мы искали одного обидчика, теперь будем искать двоих. Клянусь Иисусом Христом и перерождением души, мне нравится этот город. Через великолепный зал ожидания, в котором мог бы разместиться двор восточного владыки, они вышли на привокзальную площадь, почти целиком занятую пышнозеленым сквером, содержание которого в столь жарком климате, на почти безводной почве, должно было стоить городу немалых денег.
Эраст Петрович огляделся, впитывая первые впечатления от Баку. Было много извозчиков, частных экипажей, автомобилей, но толкаться среди толпы пассажиров, только чтоб поскорее уехать, не хотелось. Лучше подождать, пока публика разъедется, а тем временем запастись местной прессой. Газетчики вокруг так и сновали. Их вопли были по большей части непонятны: — К забастовке присоединились Балаханы! Эраст Петрович схватил мальчишку, крикнувшего про Сараево, за плечо: — Что-что? Местная газета «Каспий» перепечатывала сообщение телеграфного агентства «Рейтер»: «Из Вены. Обе августейшие особы были смертельно ранены и вскоре скончались.
Австро-Венгерская империя потрясена. Повсюду проходят антисербские манифестации». Вчера ночью, когда поезд отправлялся из Тифлиса, о покушении еще не было известно. Рядом, тоже с газетой в руках, дожидался извозчика инженер из соседнего купе. Поклонившись Фандорину, он сказал: — Бедный Франц-Иосиф! Над ним тяготеет злой рок. Брата казнили мексиканцы. Жену закололи напильником.
Сын застрелился. А теперь убили племянника! Что за несчастное семейство эти Габсбурги! В эпоху, когда Фандорин вынужденно обретался за пределами отечества, ему довелось свести знакомство с «несчастным семейством», для которого он провел одно деликатное расследование, оставшееся тайной для прессы и даже полиции. Несколько раз встречался Эраст Петрович и с императором Францем-Иосифом. Над этим долгожителем, сидящим на престоле уже седьмое десятилетие, принято посмеиваться, однако лоскутная центрально-европейская страна удерживалась на плаву лишь опытом и хитростью старого лиса. Если собственная империя, Российская, по мнению Эраста Петровича, недужила тяжело, но, может быть, еще не смертельно, то держава Габсбургов дышала на ладан. Государственное образование, в котором одна большая нация попирает множество других, еще может кое-как существовать на задворках Европы и на просторах Азии.
Однако посреди просвещенного континента подобный анахронизм не имеет шансов на выживание. В России господствующая народность, великоросская, по крайней мере составляет почти половину, а в Австро-Венгрии немцев, сосредоточивших в руках всю полноту административной власти, — едва пятая часть населения. Фандорин давно пришел к убеждению, что разношерстные по этническому составу, верованиям и культурным традициям народы могут мирно уживаться лишь в том случае, если это всем выгодно и никто не чувствует себя ущемленным в правах. Иначе рано или поздно случится взрыв. Россия пока еще может этой трагедии избежать — если правительство переменит свою конфессиональную и национальную политику по отношению к тридцати миллионам мусульман, десяти миллионам католиков, шести миллионам иудеев и прочим «второсортным» и «третьесортным» обывателям. Лишь бы только не произошло внешнего либо внутреннего потрясения. А Сараевская трагедия вполне может перерасти из проблемы австрийской или австрийско-сербской в более серьезный конфликт. Всем известно, что Россия считает Сербию своей зоной влияния, сербы уповают на царя как на своего покровителя.
Не хватало только войны двух инвалидных империй из-за столкновения государственных самолюбий. Не сошли же они с ума. Обменяются нотами, составят конфликтную комиссию, проведут согласительную конференцию. Как-нибудь уладится», — успокоил себя Эраст Петрович. Тем временем подошла очередь садиться в экипаж. От элегантной пролетки пришлось отказаться — Кларин сундук в нее бы не влез. Взяли фаэтон, длинную двуконную коляску, где багаж можно было уложить и сзади, и на дне. Гостиница «Новая Европа».
Фандорин сделался мрачен и собран. Не из-за Австрии и даже не из-за вокзальных разбойников. Надо было укрепить нервы перед встречей с супругой. С кислой миной смотрел он на дома и улицы Города-Занавеса. Азия, померещившаяся в константинопольских контурах вокзала, растаяла. Фаэтон подпрыгивал по булыжнику идеально прямого, совершенно европейского проспекта. Дома каменные, в три-четыре этажа. Будто на Петровке или Неглинной.
Публика тоже малоинтересная — как в центральной части Тифлиса. То есть попадались прохожие в восточном наряде, но они составляли незначительное меньшинство.
Полную версию аудиокниги "Чёрный город" автора Акунин Борис, вы можете скачать ниже по ссылке с Yandex disc или с Cloud Mail. Также на нашем сайте возможно имеются другие аудиокниги автора Акунин Борис.
Название: Чёрный город.
Да, по книге Бориса Акунина. Почему нас должно смущать?! Вопрос-то в чем? На почту нам напишите, спасибо», — заявили в РАМТе. Вот давайте представим, идет 1942 год, в Москве ставится спектакль по произведениям, например, Геббельса.
Последнее слово ночной визитер прошептал с таким ужасом, что задрожали кончики нафабренных усов. На погоне с императорским вензелем вспыхнул блик от лампы. Абсурд, подумал Эраст Петрович. Сидишь в гостиничном номере, читаешь «Вишневый сад», в очередной раз пытаешься понять, почему автор назвал эту невыносимо грустную пьесу комедией. Вдруг врывается сумасшедший в генеральском мундире и начинает нести околесицу. Про Одиссея, про Афину, про какой-то «манлихер» с оптическим прицелом. Через слово повторяет: «Вы один можете спасти честь старого солдата». В выпученных глазах слезы. Будто ожил персонаж из ранней чеховской пьесы — той поры, когда Антон Павлович был молод, здоров и сочинял водевили. За к-кого вы, собственно, меня п-принимаете? Разве вы не Эраст Петрович Фандорин? Я ошибся номером?
Борис Акунин Чёрный Город Скачать mp3
пятая книга Бориса Акунина из серии ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭРАСТА ФАНДОРИНА. Политика - 19 декабря 2023 - Новости Санкт-Петербурга - Книга «Черный Город» автора Борис Акунин оценена посетителями КнигоГид, и её читательский рейтинг составил 8.40 из 10. Читайте книгу Черный город (с илл.) автора Акунин Борис на нашем сайте
Чёрный город - Борис Акунин (2012)
Обо всём этом и не только в книге Черный город (Борис Акунин). «Чёрный город» — роман Бориса Акунина из серии «Новый детектив» о приключениях Эраста Фандорина. Книга была опубликована в издательстве «Захаров» 21 ноября 2012 года. Здесь есть возможность читать онлайн «Борис Акунин: Чёрный город» — ознакомительный отрывок электронной книги совершенно бесплатно, а после прочтения отрывка купить полную версию.
Мои мысли после прочтения акунинского "Чёрного города" (осторожно, спойлеры).
Во время четвертой по счету беседы Афина вспомнила одну мелочь. Одиссей кому-то телефонировал, затворив дверь кабинета. Афина прижалась ухом к створке и с полминуты подслушивала. Звонок Фандорин потом отследил, но это ничего не дало. Абонент разговаривал с будкой на ялтинской телефонно-телеграфной станции.
Однако память у Афины была натренированная, поскольку агентов учат запоминать подслушанное слово в слово. Эраст Петрович проверил: женщина без труда повторила даже длинную фразу, произнесенную на японском. Разговор, верней обрывок разговора, был такой: Одиссей: «Отправляйся и проверь, всё ли по плану. Ровно через неделю буду на месте, подробно доложишь…» После короткой реплики: «Где?
Ну, давай в черном городе, у хромого. Там безопасно». Снова короткая пауза, и потом: «Да, трехчасовым. Всё, бывай».
Вот и вся зацепка. Итак, через неделю после разговора Одиссей намеревался куда-то прибыть «трехчасовым» — вероятно, поездом. Про пароходы так не говорят, потому что их прибытие зависит от погодных условий. Какой город у Одиссея и его неизвестного собеседника называется «черным»?
Чертову уйму времени Фандорин проторчал над железнодорожным расписанием Российской империи, проверяя, в какие города поезда приходят в три часа ночи и в три пополудни. Таковых пунктов оказалось двадцать семь — за вычетом самых дальних вроде Дальнего Востока и Маньчжурии, куда из Ялты за неделю не доберешься. Ничего «черного» в названии этих городов не было, и даже ассоциаций не возникало. Может быть, это название какого-нибудь заведения: «Черный Город»?
На всякий случай Эраст Петрович отправил срочный запрос в акцизный департамент министерства финансов. Но нет, никаких трактиров, пивных и прочих заведений со столь инфернальным названием в регистрах не значилось. Вероятно, название было не официальное, а разговорное, для своих. Вот и весь итог восьмидневного расследования.
Две хилые ниточки, первая из которых, скорее всего, никакая не ниточка, а издевательство, вторая же оборвана и никуда не выводит. Жизненная мудрость: «Благородный муж не выедает себе печенку из-за того, что невозможно исправить, а пожимает плечами и следует своим Путем дальше». Надо будет вечером записать в Никки. Хотя нет, это банальность, вариация на тему древней молитвы: «Боже, дай мне мудрости смириться с тем, чего я не могу изменить; дай мне мужества изменить то, что я могу изменить; дай мне ума отличить одно от другого».
Ум сказал Эрасту Петровичу: «Тут ничего поделать нельзя». Мудрость закряхтела — и согласилась. Подвинься, дай пройти. Маса почтительно посторонился, освобождая проход, и сказал по-японски: — Есть новость, которая улучшит вам настроение, господин.
Справа пусто. Эраст Петрович снова посмотрел на розовые занавески. Настроение действительно улучшилось. Ванна наполнена водой, я приготовил свежую юкату и наряд для рэнсю, если вы захотите взбодриться.
А теперь извините, мне нужно привести себя в порядок. На крыльцо Фандорин взбежал легкой походкой, скинул шляпу, стянул летние перчатки. Покосившись на дверь, что вела в правую половину дома, прошел прямо в туалетную. В ванне, как положено, плавали куски льда, вынутые из погреба.
Быстро раздевшись, Эраст Петрович погрузился в обжигающую воду с головой и стал считать до ста двадцати. Он умел задерживать дыхание на две минуты, а если очень нужно, то и на две с половиной. Черт из Лотосового Ада, прочно обосновавшийся в душе, не выдержал холода и сбежал. Купальщик вскочил на ноги, выплеснув целый гейзер разлетающихся брызг.
Схватил проволочную мочалку и стал яростно ею растираться. Кровь понеслась по жилам. На пятьдесят девятом году жизни Фандорин пребывал в лучшей физической форме, чем десять или двадцать лет назад. Человеческое тело, как и дух, при правильном развитии не стареет, а обретает новые возможности.
Случись нынешнему Эрасту Петровичу сойтись в рукопашной схватке с собою тридцатилетним, у молодого Фандорина не было бы ни одного шанса. Вытираясь полотенцем, хозяин дома разглядывал себя в зеркале не без удовольствия. Эрасту Петровичу всегда нравилась собственная внешность. Да, волосы совершенно седые немного лосьона «Бриллиант-блю» придают им элегантную белизну , зато усы интригующе черны безо всяких ухищрений, естественным образом.
Морщины на лице есть, но именно такие, какие должны быть, — не след пороков, а рисунок характера. Торс будто высечен из мрамора — в настоящий момент розового, поскольку кожа раскраснелась от ледяной воды и металлического трения. Этот костюм, очень удобный для физических упражнений, шился из тончайшего и в то же время прочнейшего шелка, а скатывался в свиток немногим толще сигары. Маса уже сидел в гостиной на столе, подобрав ноги.
Свежевыбритый и надраенный специальной бархоткой череп сверкал, как солнце. Глаза японца были закрыты плотной повязкой, пальцы сжимали рукоять длинного кожаного бича. Дай мне минуту подготовиться… Взойдя на перевал пятидесятилетия, Фандорин решил, что не будет спускаться по закатному склону, как это делают люди, заранее смирившиеся с возрастным увяданием, а будет карабкаться выше. Глядишь, окажется, что высшая точка жизни еще впереди.
После этого он получает письмо от супруги, из которого узнаёт, что её похитили, чтобы выдать замуж против её воли. Фандорин вынужден оставить решение политических проблем и отправиться на поиски Элизы. По дороге сыщик попадает в ловушку. Теперь войну не предотвратить. Характеристика персонажей Эраст Фандорин Главный герой прожил жизнь, насыщенную событиями и самыми невероятными приключениями. Несмотря на свой уже довольно немолодой возраст Эраст Петрович категорически отказывается остепеняться и вести пассивное существование простого обывателя. Он по-прежнему очень активен и готов к новым приключениям. Любимое занятие детектива Материальное положение Фандорина даёт ему возможность не работать. Однако сыск и расследования для главного героя — не просто труд ради куска хлеба. Это прекрасная возможность доказать самому себе своё превосходство над преступником, обстоятельствами да и собственным «я».
Фандорин никогда не замыкался на своей профессии. На свете слишком много интересного помимо разгадок убийств. Сыщик с удовольствием изучает иностранные языки и восточную культуру. В начале романа он готовится принять участие в литературном вечере, посвящённом Чехову. Главный герой интересуется всем, всё хочет узнать, испытать на собственном опыте. Одно из главных достоинств Фандорина заключено в его искреннем стремлении помочь ближнему. Это чувство превыше всех остальных и даже романтического влечения к очередной женщине в его жизни. Любовь к Элизе Альтаирской заставила Эраста Петровича заняться литературной деятельностью, сходить с ума и рисковать собой. Однако прошло совсем немного времени, и от былой страсти не осталось и следа. Элиза превратилась для Фандорина в обузу, которой он тяготился.
Тем не менее, стоило актрисе попасть в беду, как детектив бросил всё, чтобы отправиться на поиски своей гражданской жены. Герой Акунина почти безупречен.
Наши коллеги из MSK1. RU вместе с адвокатом правозащитного проекта «Первый отдел» Евгением Смирновым разобрались, какие запреты коснутся самого писателя, а какие — фанатов его произведений. Какие ограничения появились у Акунина после включения в реестр? То есть это фактически блокировка счетов без возможности как-то ими пользоваться. И еще появляется запрет на распоряжение своей недвижимостью.
Это означает, что нельзя без согласования с Росфинмониторингом продать никакую недвижимость или вступить в наследство. Это самое главное.
Мне не очень понравилось то, что Фандорину здесь явно не хватает смекалки или он больше занят выяснением отношений со своей супругой, потому что я догадалась о том, кто преступник, гораздо раньше героя. У книги очень хитрая концовка, которая вызывает массу вопросов.