На эти и многие другие вопросы в гостях у Аллы Митрофановой ответил глава Синодального информационного отдела Московского Патриархата, главный редактор журнала «Фома». канал @foma_ru Хорошая новость каждый день, две тысячи лет подряд. Вопросы веры, о которых пишет «Фома», — очень тонкие.
Новый проект журнала Фома, актуальные вопросы для размышления
- Митрополит Волоколамский Иларион дал интервью журналу «Фома»: новость ОВЦС
- «Фома» — журнал о Православии
- Непридуманные истории - Православный журнал «Фома»
- Журнал «Фома» запустил новую версию сайта - Красноярская епархия Русской Православной Церкви
- Об опросах и проектах ФОМа – в Координационном центре Правительства РФ / ФОМ
- Предыдущие выпуски
Журнал “Фома” и православное богослужение
Новый проект журнала Фома, актуальные вопросы для размышления 24 апр. А, вы тоже не до конца понимаете, что значит «любить себя»! Тогда вам смотреть непременно. Какое отношение к любви к себе имеет чувство обиды, стыда и вины; почему «эгоизм» это не «любить себя», и, наконец, мы же христиане, мы должны собой жертвовать, а не заниматься всякой ерундой! Выпуск - просто огонь! Важные моменты делаю "засечки" своими словами : 1.
Он принёс тогда какие-то средства, пожертвования. Меня тут же остановили, дали нужную сумму денег» [10]. Благодаря этому удалось напечатать первый тираж в 999 экземпляров [22]. В первые годы своего существования «Фома» издавался группой энтузиастов раз в три-четыре месяца, как чёрно-белый «самиздатовский» альманах тиражом 2-3 тысячи экземпляров [9] [4]. Первоначально у журнала не было специально подобранного круга авторов. В 1999 году Владимир Гурболиков так описывал работы редакции: «Мы, во-первых, пишем кое-что сами, плюс берём интервью. Наши друзья помогают делать для нас опросы. Мы пытаемся собирать письма и свидетельства, посвящённые определённой теме, просматриваем выходящие газеты и журналы, и если находим то, что близко нам по духу — перепечатываем. Это очень человечные, искренние письма. Все они публикуются для того, чтобы читатели увидели и поняли, что нас волнует и радует, что тревожит» [25]. Как отмечал Владимир Легойда в 2006 году: «В те, начальные, времена у него было одно, но неоспоримое достоинство, мне кажется, — он был очень искренний и живой. Но, в принципе, больше в нём ничего особенного и не было. Тогда, кстати, каждый выпуск в большой мере зависел ещё и от поиска денег» [23]. В 1998 году в связи с наступившим кризисом «для более широкого доступа к читателю» стало выходить нерегулярное газетное приложение к журналу, которое выпускалась до 2004 года. Изменение формата[ править править код ] В 2003 году редакция подготовила специальный выпуск, посвящённый 100-летию прославления преподобного Серафима Саровского , что стало новым опытом для редакции. Данный специальный выпуск стал для редакции переломным [27] [28]. По словам Владимира Гурболикова: «Это был первый подобный опыт для нас. И он настолько обогатил и повлиял, что с этого момента в нашем кругу пошёл важнейший разговор.
То есть теоретически ситуация, при которой Вы приходите на праздник и участвуете в нем, но не можете есть всю еду, которая там предложена, очень даже возможна, и есть выход. Думаю, Вам стоит сейчас крепко помолиться, попросить Бога о помощи, позвонить папе и маме и объяснить, что вера для Вас важна так же, как и для них, что еда — это не основное именно в плане отношений с родителями, но Вы держите пост вот уже 5 недель — и Вам бы хотелось довести это дело до конца. Афишировать на самом празднике Вы ничего не будете, но просите именно для Вас сварить картошечки прямо без всего — и будете есть эту картошечку с зеленью. Так Вы и голодной не останетесь, и поста не нарушите, и с родными побудете. Вы не обидите родителей, если поясните причину, по которой не сможете поесть скоромной еды, и если скажете, что для Вас важно в первую очередь именно с ними побыть. А на Пасху приедете к ним — и тогда сможете отдельно от всей семьи поесть и салатов, и шашлычков, и всего что захотите. Говорите нежно, с любовью, уважительно, предварительно помолившись.
Она призвана объединить всех православных христиан в совместной молитве за врачей, медработников и волонтеров, работающих с коронавирусной инфекцией. На странице акции молимсязаврачей опубликованы тексты двух особых молитв, а также большой список с именами людей. Пользователи могут пополнять этот список, оставляя новые имена через форму обратной связи. И сегодня наши молитвы особенно нужны тем, кто находится на переднем крае борьбы с эпидемией, — говорит главный редактор журнала «Фома», Председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и обществом и СМИ Владимир Легойда. Какой внести вклад?
Митрополит Волоколамский Иларион дал интервью журналу «Фома»
Царь, который построил храм. Читаем вместе с детьми.
Преимущество Телеграм каналов в их многофункциональности и удобстве использования. Они могут служить эффективным инструментом для маркетинга, образования или личного брендинга. Администраторы каналов имеют возможность анализировать статистику просмотров и взаимодействий, что позволяет оптимизировать контент под интересы аудитории.
Благодаря системе уведомлений подписчики моментально получают информацию о новых публикациях, что делает каналы эффективным средством для оперативного распространения информации и удержания внимания аудитории.
Думаю, дело в том, что в «Фому» идут работать особенные люди, которые изначально немного иначе смотрят на жизнь. Это очень ценно, тем более сейчас так мало осталось по-настоящему серьезных изданий — многие скатываются до уровня бульварной прессы. Вопросы веры, о которых пишет «Фома», — очень тонкие. Журнал нашел правильный баланс — говорит о вере без капли агрессии и назидательного тона. Ничего не навязывает, а просто и по-доброму рассказывает о Христе. Сейчас в головах у людей такой раздрай, что тон «Фомы» — спокойный, уважительный, дружеский — это как глоток свежего воздуха. Поддержите наш сайт Сердечно благодарим всех тех, кто откликается и помогает.
Просим жертвователей указывать свои имена для молитвенного поминовения — в платеже или письме в редакцию.
Царь, который построил храм. Читаем вместе с детьми.
Социальное служение епархий
- ФОМ выступил на конференции, посвященной сбору обратной связи от россиян
- Журнал «Фома» № 11 (247) ноябрь 2023 г.
- Журнал «Фома» запустил новую версию сайта
- Предыдущие выпуски
- Журнал «Фома» запустил новую версию сайта
- Новый проект журнала Фома, актуальные вопросы для размышления — Дневник — Православные знакомства
Журнал ФОМА
«Фома» первым из православных изданий стал публиковать интервью со звёздами и крупные портреты публичных людей на обложке[17]. Митрополит Волоколамский Иларион дал интервью журналу «Фома»: новость ОВЦС. Главная» Новости» Фома новости. Фома задавал вопросы и открывал новые возможности для разговора и диалога. На своих страницах «Фома» рассматривает актуальные вопросы культуры, экономики, науки, образования, истории и так далее с точки зрения православной религии.
Подпишитесь на рассылку нашего Синодального отдела
- Журнал Фома: истории из жизни, советы, новости, юмор и картинки — Горячее | Пикабу
- Журнал «Фома» запустил новую версию сайта - Красноярская епархия Русской Православной Церкви
- Журнал «Фома» запустил новую версию сайта » Образование и Православие
- ФОМ выступил на конференции, посвященной сбору обратной связи от россиян
- Что будем делать? - YouTube
- Непридуманные истории - Православный журнал «Фома»
чПКФЙ ОБ УБКФ
канал @foma_ru Хорошая новость каждый день, две тысячи лет подряд. «Фома» первым из православных изданий стал публиковать интервью со звёздами и крупные портреты публичных людей на обложке[17]. Поэтому вполне закономерно, что в номере, посвященном обсуждению вопроса, какими должны быть церковные издания сегодня, мы помещаем интервью с главным редактором "Фомы". В Санкт-Петербургской студии нашего телеканала на вопросы отвечает игумен Фома (Василенко), настоятель Архиерейского подворья храма Святой Троицы на Октябрьской. Значит, члены редакции журнала Фома не бывали на богослужении.
Журнал «Фома» № 11 (247) ноябрь 2023 г.
Наша семья выписывает журнал «Фома» уже несколько лет, что и побуждает меня высказать свои впечатления. Вопросы священнику. Новости. В каждом номере «Фома» затрагивает общественно-значимые проблемы, отвечает на насущные вопросы веры, касается просветительско-культурных аспектов.
«Фома» — журнал для отсомневавшихся?
Спикер перечислила и вызовы, которые стоят перед управленцами, желающими получать качественный и бесперебойный отклик. Это прежде всего развитие социологической осведомленности и умения прислушиваться к постоянно меняющемуся объекту управления, а также понимание того, что социальная реальность изменчива, но в ней присутствуют устойчивые схемы обыденного сознания. Участие ФОМа в мероприятии не ограничилось выступлениями на секциях. Как отметил управляющий директор Департамента общественных коммуникаций Андрей Зорин, продуктивное обсуждение актуальных вопросов сбора обратной связи от россиян продолжилось и в кулуарах конференции.
Согласно модели, орган управления принимает решения, оказывает услуги в сферах образования, здравоохранения и т. Спикер перечислила и вызовы, которые стоят перед управленцами, желающими получать качественный и бесперебойный отклик.
Это прежде всего развитие социологической осведомленности и умения прислушиваться к постоянно меняющемуся объекту управления, а также понимание того, что социальная реальность изменчива, но в ней присутствуют устойчивые схемы обыденного сознания. Участие ФОМа в мероприятии не ограничилось выступлениями на секциях.
Однако тогда "шок" на самом деле был — культурный, бытовой, языковой. Но самый большой шок, в хорошем смысле этого слова, который я пережил благодаря той поездке, заключался в другом: именно там, собственно говоря, и произошло рождение в церковную жизнь — реальную, живую жизнь, потому что до этого в основном было как-то интеллектуально все.
Там, собственно, для меня и идея "Фомы" зародилась. Ну а потом возвратился в Москву, закончил институт, по окончании остался в аспирантуре. Начал преподавать, будучи студентом 4-го курса: читал спецкурс, который читаю и до сих пор: "Духовно-интеллектуальные основы западной культуры". Эти интереснейшие личности, на мой взгляд, во многом определили духовное и интеллектуальное развитие Западной Европы на много веков вперед.
Когда я был еще студентом, мы уже стали выпускать "Фому", и получалось, что я параллельно занимался двумя этими делами. Потом я закончил аспирантуру, защитил диссертацию и продолжил преподавание; вот на сегодняшний день являюсь главным редактором журнала "Фома" и заместителем декана факультета международной журналистики МГИМО. А для меня все складывалось следующим образом. В общине отца Серафима были молодые послушники, которые издавали православный журнал для панков, он назывался "Death for the world" — "Смерть миру" или "Умирание для мира", где обыгрывалось сразу две идеи: панковская — некая форма протеста и монашеская — умирание для мира.
Это был черно-белый, на ксероксе делавшийся, примитивный, надо оговориться — намеренно примитивный по исполнению, художественному оформлению — журнал. Ничего особенного он из себя не представлял и по текстовому содержанию: были туда включены отрывки из "Лествицы", других святоотеческих книг, на английском языке, естественно. Но зато само оформление — это сложно объяснить — для Америки совершенно нетипичное. У меня очень непростое отношение к Америке.
Ведь мы почти ничего не знаем об этой стране, а то, что знаем, вроде бы и соответствует действительности, но в то же время и совершенно не соответствует. Она, во-первых, очень разная, во-вторых, там есть все, поэтому очень трудно кого-то чем-то удивить в принципе, там просто не удивляются ничему. Но этот журнал, это было совершенно невообразимо: такой журнал в мире "глянца". А ребята, которые издавали его,— это были настоящие живые ребята, и мне тоже пришлось им немножко помогать, чуть-чуть совсем.
Когда я уезжал, мне отец Герман, который с Роузом все это дело начинал в свое время, сказал: "Надо выпускать такой журнал для молодежи в России, это очень важно". И я хотел делать журнал, но понимал, что журнал для панков делать не смогу: это для меня культура совершенно чужая, "не моя" культура. И вот, хотя я и учился на факультете журналистики, но как делать журнал, тогда я не знал, опыт работы в прессе на тот момент был относительно небольшой. И именно тогда я познакомился через представительство журнала "Русский паломник" с Владиславом Томачинским.
Надо пояснить, что я некоторое время работал в "Русском паломнике", его представительство в то время возглавлял Ричард Бэттс кстати, в крещении Фома , там и произошла моя встреча со студентом филфака МГУ Владиславом Томачинским. Это было в 1994 году. Я рассказал ему о том, что есть такая идея журнала, он поддержал меня, стали что-то придумывать, он даже какую-то "сказку" написал, мы ее смотрели, в тетрадке что-то рисовали, но в итоге у нас так ничего и не получилось. И слава Богу!
Потому что он стал первым и, думаю, лучшим главным редактором газеты "Татьянин день". И вот как-то мой крестник, друг и однокурсник приходит и говорит мне: "Вот кто тебе нужен! Первая — историка Ильи Смирнова, где он пишет о Церкви, о "моде" на нее. А вторая — ответ на первую, под названием "Место встречи изменить нельзя".
Это была замечательно, от души написанная статья; настолько легко, красиво, сильно отвечал автор на претензии, так убедительно объяснял, что место встречи изменить нельзя, что это — Церковь и так далее. А внизу подпись: "Владимир Гурболиков". Я — другу: "Ну и где этот замечательный человек? Мы с Володей встретились, друг на друга посмотрели и буквально сразу и поняли, что мы будем трудиться вместе… Вообще, я сейчас уже могу сказать по прошествии немалых лет, ведь больше 10 лет уже прошло, что это удивительная милость Божия, конечно.
Очень тяжело найти единомышленника, это вообще большая редкость в жизни, а мы с ним сразу поняли, что мы сможем вместе работать. И Володя тут же начал меня всему учить, потому что на тот момент у него за плечами был уже опыт самиздатовской прессы. Кроме того, Володя к моменту нашей встречи работал уже в профсоюзной газете "Солидарность". Я принес ему все мои идеи, которые тогда были; он, конечно, поулыбался немножко, и мы вместе стали придумывать "Фому".
И придумали. Первое — когда мы с Володей встретились, потому что идея журнала тогда стала реальностью, ведь до этого у меня какие-то идеи только витали, да и он с аналогичными же идеями носился. А смысл был такой: мы воцерковляемся и есть неофитский порыв, желание что-то сделать. Это с одной стороны.
С другой стороны, есть вопросы окружающих нас людей: для Володи — в газете, для меня — в институте. Ведь мы же не ушли никуда — ни в семинарию, ни из мира, и получается, что вокруг люди не думают так, как ты, поэтому и спрашивают: почему? И понимаешь, что это твои вчерашние вопросы или вопросы, похожие на твои, и тебе хочется им ответить. Вот это, собственно, и можно назвать первым рождением.
Второе рождение — когда мы придумали и делали журнал. В те, начальные, времена у него было одно, но неоспоримое достоинство, мне кажется,— он был очень искренний и живой. Но искренний не в том смысле, что мы не врали,— мы и сейчас не врем. Просто, понимаете, тогда создание журнала — это был не просто порыв, а это было все через страдания, на порыве много не сделаешь.
Тогда "Фома" был передуман, выстрадан. Но, в принципе, больше в нем ничего особенного и не было. Когда нам сегодня говорят о "старом" "Фоме", так сказать, ностальгически, приятно слышать, что "старого" "Фому" кто-то помнит, но с другой стороны, возьмите какое-нибудь из первых изданий "Фомы", вот только именно сейчас возьмите, и новое, и посмотрите. И неужели вы скажете, что "старое" было лучше?
Безусловно, есть обаяние "старого" "Фомы": когда выпускаешь, как мы долгое время выпускали, в год один-два номера в зависимости от настроения,— настроение, конечно, не в смысле капризов, а то, когда ты внутренне собираешься и живешь этим все время подготовки к выпуску,— то в таком случае, конечно, можно обдумывать и вынашивать эти тексты. Тогда, кстати, каждый выпуск в большой мере зависел еще и от поиска денег. А в ежемесячном режиме так работать, естественно, невозможно. И в этом смысле, конечно, тот "Фома" отличался, но в целом он был беспомощнее, наивнее и… хуже.
Если брать категории "лучше — хуже", то, разумеется, он был хуже, я убежден в том. И если бы я увидел, что мы сейчас делаем хуже, чем вначале, то каждый день с головной болью бы просыпался, с головной болью бы ложился. Второе рождение состоялось, когда мы придумали наконец название нашему "детищу". Хотя не мы, а… Мы долго мучились с выбором окончательного варианта названия, я хотел назвать "Преображение", пока не узнал, что так назывался журнал московских феминисток.
Володя хотел назвать "Двери" или "Ковчег". А получилось так, что название приснилось одной нашей сотруднице. Не хотелось бы ненужной мистики нагонять, с одной стороны, а с другой стороны, ну чего врать-то: человек увидел это название во сне, оно нерационально к нему пришло. Такая вот правда жизни.
Сначала сомневались. Поначалу и Володе это название не совсем понравилось, и у меня вопросы были. Володя даже сообщил мне об этом, как о каком-то курьезе: "Ты стоишь или сидишь? Сядь, если стоишь — есть вариант названия".
Как в кино… А один мой православный друг, которому я позвонил и рассказал об этом, чтобы спросить, что он думает о таком названии,— он филолог был, издатель… Вот, говорю, название такое, "Фома", сотруднице одной нашей приснилось. И его реакция: "Женщине?! Это, мол, искушение, прелесть, в общем, все. Вот такие были порывы неофитские.
Теперь самим смешно. Но очень важно понимать атмосферу того времени. Я сейчас говорю об этом и впервые понимаю, что приятель мой нормально отреагировал: именно таким тогда был срез православного общества. Мы, может, сами не осознаем, как за 10 лет колоссально изменилось все.
А третье рождение произошло, когда один московский батюшка, наш "крестный", дал нам денег на издание. Он сказал: "Если сможете — отдадите". Мы потом их вернули, естественно, потому что понимали, что батюшка их дает не оттого, что ему деньги некуда девать, а оттого, что он настолько в нас поверил, посчитал, что это действительно нужное дело. Ведь до этого мы год ходили с проектом, показывали всем первый номер, распечатанный на бумаге, все говорили: "О-о-о, как здорово, как здорово.
А почему не издан? Мы говорим: "Денег нет". А вот батюшка дал денег, не олигарх, не бизнесмен какой-нибудь; оторвал, можно сказать, от прихода. Это, конечно, можно назвать подвигом, и как после этого не оправдать такого доверия?
Вот это и стало третьим и последним рождением "Фомы". А были ли Вам самому присущи те сомнения, помочь в преодолении которых призван Ваш журнал? У меня на этот счет есть любимая история: как-то я был на одной богословской конференции, где слушал интересный доклад о ступенях катехизации. Автор говорила, что есть начальная катехизация, последующие ее ступени и так далее — до полной катехизации.
Я выступал после нее, не выдержал и сказал, что, на мой взгляд, полная катехизация заканчивается отпеванием, и никак не раньше. Конечно, когда говорят о "процессе воцерковления", о том, что человек "церковный" или "нецерковный", "воцерковленный" или "невоцерковленный", все, как правило, понимают, о чем речь. И все же давайте отдавать себе отчет, что процесс воцерковления — если под "воцерковлением" понимать врастание в живую жизнь Церкви, в жизнь во Христе — это процесс бесконечный, происходящий на протяжении всей жизни. Поэтому постижение церковной жизни изнутри помогало мне в работе, и наоборот.
В разное время менялся журнал, менялись мы сами, отношение к текстам было разное.
И вот в то, что эта позитивная волна в Церкви сегодня существует, в то, что современные миссионеры понимают необходимость рассказа о Православии как о великой красоте, я считаю, что свою лепту мы внесли. Не секрет, что по-настоящему профессиональных православных журналистов в России еще до недавнего времени было очень немного. Как решается проблема кадров в Вашем издании? И я хотел бы с вашей помощью сказать всем нашим сотрудникам огромное спасибо. Не потому, что я не могу сейчас открыть дверь, выйти и сказать это, но потому, что людям будет приятно это услышать вот так — "сказанное вслух", на страницах прессы. Я всегда, когда видел или слышал, что тот или иной руководитель получает какую-то награду, где-то выступает от имени коллектива, то, грешным делом, думал: "Ну что ты выступаешь, народ-то работает, а ты тут щеки надуваешь", пока на своем опыте не начал понимать, что это такое. Все больше стало появляться людей, которые занимаются делом, непосредственно создавая журнал, а мне, напротив, все в большей и в большей мере приходится брать на себя представительские функции.
И вот, когда в последнее время на нас посыпались какие-то награды [ 2 ], я вспомнил свое осуждение руководителей и при этом чувствовал себя ужасно, потому что по-прежнему считаю, что любые награды — это заслуга, в первую очередь, всего коллектива. И опять повторюсь: может быть, не менее ценна, чем сам журнал, та атмосфера, которая в "Фоме" существует, что отмечают почти все, кто приходит в редакцию. Это тоже "особенность", присущая "Фоме" с самого начала? И он никогда не соглашался стать для нас духовником. Просто потому, что это требует особых отношений и… — Близости? А Володя мне все время говорил: "Надо, чтоб у нас был батюшка". Он даже одно время на меня как-то так поглядывал, что я стал пугаться этих взглядов, вроде — ну давай, давай… А я всегда говорил, что мы не можем к кому-нибудь прийти и сказать: "Станьте нашим духовником" — ни с того ни с сего. Это должно как-то само произойти, по воле Божией.
И вот появился в жизни "Фомы" священник Игорь… Фомин, естественно. Многие ребята к нему теперь ходят в храм. И в какой-то момент отец Игорь сказал: "А почему мы, собственно, не служим молебен святому апостолу Фоме? Есть же акафист апостолу Фоме, мы этот акафист периодически издаем. И с тех пор у нас в редакции каждую пятницу в 10 утра совершается молебен с чтением акафиста нашему святому покровителю. Акафист все читают, по очереди. Это очень важно. Но, вместе с тем, я бы не хотел, чтобы мои слова звучали как: "Ах, у нас такой коллектив!
Ах, как все прекрасно и духовно! В "Фоме" работать тяжело. Это своего рода испытание. Для всех, для нас с Гурболиковым, уже больше десяти лет… Например, многие люди прошли через "Фому", но в "Фоме" работать не остались. Кто-то уходил легко, кто-то — тяжело, с кем-то мы непросто расставались, знаю, что есть люди, которые на нас обижены. Но это — жизнь. К слову сказать, непросто бывает работать и потому, что кто-то считает, что если журнал православный, то значит, можно и опоздать, можно чего-то и не сделать, можно и работать вполсилы, мол, все сойдет. Но были случаи, когда человек просто сам понимал, что это — "не его", и как раз со многими из таких людей мы по-прежнему поддерживаем отношения.
Безусловно, у нас есть единомышленники — кто-то больше нас понимает, кто-то меньше, но пока мы не встречали людей, которые полностью были бы с нами "синоптичны", то есть которые смотрели бы с нами абсолютно в одном направлении. Но новые люди появляются. Всех не перечислишь, но мы очень рады тому, что с нами работают Александр Ткаченко и Андрей Десницкий; неотъемлемой частью редакции стали Виталий Каплан, Марина Борисова и Арсений Русак. И многие другие. Низкий поклон Дмитрию Петрову, который многие годы был арт-директором "Фомы" сейчас он трудится над "Нескучным садом" … Сегодня у нас есть надежда, что когда-нибудь кто-то сможет это дело продолжать и вести и без нас, хотя пока это невозможно. У нас есть в редакции люди, которые делают то, чего мы, например, не можем делать, то есть что-то они могут делать лучше нас. Но ответственность за журнал несем мы, ведь это наше видение. И с ним не всегда совпадает видение авторов — вот вам еще одна причина, почему мы от кого-то отказываемся.
И что я хотел бы сказать еще: "Фома" давно перестал быть просто журналом. У нас есть ряд разных идей: откройте наш сайт — кстати, мы существенно его обновили с 1 сентября: активно развиваем аудионаправление, делаем радиопередачи. У нас выходила, и, думаю, скоро продолжит свой выход программа "Русский час с журналом "Фома"" на телеканале "Спас"; мы записали и выпустили в эфир 30 программ, по ним сделаны радиопередачи. Ведь если журнал православный, то это не значит, что он должен выходить на плохой бумаге. Красота должна оставаться красотой. Хотя сначала у нас и был черно-белый журнал, и когда мы "выходили в цвет", то нам стали говорить некоторые рафинированные художники, что так "Фома" потерял свое лицо, что теперь "его" стиль утерян и наш журнал стал "одним из". Это, конечно, интересное замечание, в этом есть своя логика. Но ведь на самом деле у нас не было никогда задачи делать именно черно-белый журнал, потому мы и не стали это лицо отстаивать.
У нас в свое время были какие-то идеи по оформлению. В частности, мы считали, что на обложке "Фомы" никогда не появится ничье лицо. Это была старая установка, сейчас мы от нее по многим причинам отказались. Наступил момент, когда мы поняли, что надо переходить "на профессиональные рельсы". Это, между прочим, тоже не все и не всегда понимают, особенно люди нашего "лагеря". Мы ведь в первую очередь заинтересованы в людях, которые находятся вне Церкви хотя пока нас читают в основном все равно в Церкви , и поэтому нам, конечно, нужно, чтобы человек, на которого мы рассчитаны, не мог сказать: "Да чего этих православных читать… Ну вот возьмите "Вокруг света" или "GEO" — вот это журналы! Многие говорят: "глянцевый "Фома", хотя название "глянец" не полиграфическое, конечно, но мы ни в каком смысле не являемся "глянцевым" изданием. Хотя православный глянец, похоже, тоже начинает появляться: неприятие Запада, любовь к девушкам в кокошниках и длинным косам, русская кухня.
Такая внешняя стилизация. Это, наверное, и есть "Православие лайт"… Если же говорить о полиграфии, то у нас глянцевой с некоторых пор является только обложка, а журнал печатается не на глянцевой бумаге, а на матовой, если пользоваться профессиональными терминами. Но это знают только специалисты, а так — "блестит, значит, глянцевый". Я считаю, что это не плохо, а кто-то считает, что это плохо. Можно совершенно спокойно и четко заявить, что мы делаем высокопрофессиональный журнал, который не уступает уровню светских журналов. И, слава Богу, "Фома" на сегодня не единственный профессионально делающийся журнал, "Нескучный сад", например, очень качественное издание, есть другие журналы, которые нам нравятся и близки: журнал "Отрок. И перед Вами этот вопрос стоял в свое время. Однако многое изменилось, и сегодняшний читатель "Фомы" — какой он?
Кто-то считает, что подзаголовок "Журнал для сомневающихся" удачный, кто-то с ним категорически не согласен, но я могу сказать, какой смысл мы вкладываем в это. Многие полагают, как изначально думал даже я сам, что сомневающийся — это просто неверующий. Так это или не так? В каком-то отношении так, конечно. Мы обращаемся к тем, кто в принципе сомневается в вере. Но не только к ним. Дело в том, что сомнения — это некий "индикатор" роста. Вот, допустим, позавчера человек сомневался в том, есть ли Бог.
Рассчитан ли на него "Фома"? А вчера он уже не сомневался, что Бог есть, но сомневался: для всех ли Он один? И кто говорит о Нем правильно: христиане, мусульмане или иудеи? Рассчитан ли и на таких людей "Фома"? Да, и на таких тоже. А сегодня он уже не сомневается, что его Бог — это христианский Бог, но он узнал, что есть православные, католики, протестанты… Рассчитан на таких людей? А завтра, послезавтра… и так далее. Но мы никогда не делали молодежного журнала.
Скажу больше: если бы мы делали, допустим, журнал для студентов, то делали бы его совершенно по-другому. Ну не совершенно, но по-другому. Когда мы пытались в маркетинговых целях "сегментировать аудиторию", как принято говорить, то исходили из того, что возраст нашего читателя — от 25 до 55 лет, и, как правило, читатель этот образованный. Но проблема в том, что в действительности у нас есть, например, и 15-летние читатели, а есть и 80-летние. Поэтому, по моему мнению, главная черта нашей читательской аудитории — неравнодушие. Вот человек — он не равнодушен, ему интересно, причем он по-разному неравнодушен, он может быть зло-неравнодушен. Но это его зацепило, и мы с ним готовы вступить в диалог. Поэтому очень трудно определить, кто именно составляет нашу читательскую аудиторию.
Могу сказать так: у любого продукта появляются потребители, на которых этот продукт не рассчитан изначально. Так, скажем, мой учитель, член редакционного совета, Юрий Павлович Вяземский, когда 15 лет назад делал передачу "Умницы и умники", то думал, что ее будут смотреть 11-классники. А оказалось, что ее вместе с ними смотрят родители и бабушки, и даже, может быть, больше, чем дети. Вот в нашем случае, например, и это совершенно точно, одни из самых преданных читателей "Фомы" — это священнослужители, причем самые разные. Один батюшка недавно признался: "Вот иной раз уже не знаешь, что на проповеди сказать, а тут новый журнальчик пришел, и можешь прочитать…". И с нами охотно сотрудничают. Есть, конечно, и негативная реакция. Бывает конструктивная критика, когда люди делятся своим мнением, подсказывают, как можно было бы сделать что-то.
Вопросы священнику
Конечно, я сознаю, что есть в жизни и лицемерие, и двойные стандарты. Это неправильно, но почему мы сразу стараемся увидеть в другом пятно, а не что-то светлое? Разве евангельские слова про бревно в своем глазу и сучок в глазу ближнего, слова "не суди да не судим будешь" — все это не для нас сказано? Мы что, думаем, что эти слова — для неофитов? А мы — продвинутые православные, можем уже и осудить? Но это даже не азы, это подступы к духовной жизни. Но не возникает ли у Вас порой ощущение, что и сам "Фома" хотя бы отчасти, в силу своей ориентированности на сомневающихся, отчасти и на молодежную аудиторию, действует в русле того же "Православия-лайт"? Это ни в коем случае не критика, а просто вопрос… — Я могу сказать совершенно откровенно: мы все время об этом думаем. Опасность такая есть, но она есть и для любого христианина, тем более для любого православного журналиста.
Мы прекрасно понимаем, чего не должно быть. Православие — это круто! Это классно! И если вот это Православие, то я — тоже православный! Мы сознаем, что лейтмотивом журнала, который претендует на христианскую проповедь, должно быть понимание того, что христиане иные, что христианство противостоит миру как царству зла и соблазнов. Мы это сознаем, но проблема в другом. Помните слова апостола Павла? О чем это: "Для всех я стал всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых" ср.
Мы работаем именно в этом русле. Это, прежде всего, проблема языка: он должен быть и понятен, и интересен. Не завлекателен, но интересен. Если неинтересен, если ты не можешь связать двух слов или не можешь показать что-то, то зачем все это? У нас есть духовник, который читает тексты, с которым мы говорим. Пожалуй, ни один журнал не проходит такой цензуры, как "Фома". Мы единственное издание, которое на каждый номер получает письменную рецензию издательского совета Московской Патриархии — на каждый номер! Помимо этого, у нас есть глубоко уважаемые нами эксперты Православного Свято—Тихоновского гуманитарного университета, которые специально просматривают отдельные статьи на предмет богословской корректности и т.
И все равно, возвращаясь к вашему вопросу, скажу, что совершенно с вами согласен, опасность есть. Тут важно понимать, на мой взгляд, что любой миссионер… я боюсь говорить "имеет право на ошибку", но ему нужно оставить это "право". Миссионерство — всегда риск. Ну посмотрите, кто больше всех рискует, кто больше всех вызывает нареканий — Кураев. Сделайте столько, сколько он — человек здоровье потерял за последние 5 лет. Молиться нужно за отца Андрея, понимаете! Что касается "Фомы", то есть еще одна особенность: мы периодическое издание. Мы несколько раз объясняли священникам, которые были возмущены публикациями других священников обратите внимание!
Я говорю: "Батюшка, ответьте на эту публикацию". Мы ведь не книгу издаем, в которой поставлена точка в вопросе, и все. Нет, любой материал "Фомы" может быть продолжен в следующем номере. Далеко не всегда соглашаются полемизировать. Но нам-то что делать в таких ситуациях? И потом, знаете, здесь есть еще такой момент… Если мы станем журналом, который будет успокаивать, а не пробуждать, то это будет настоящее "Православие-лайт". Но в то же время должны быть материалы, которые людей утешают. Утешение — это же глубоко христианское понятие.
Просто кого-то нужно успокоить, а кого-то — пробудить. А наряду с этим должно быть и просто чтение. Я вообще, например, очень жалею, что у нас нет каких-нибудь несложных викторин. И может быть, даже странички православного юмора. А почему нет? Почему люди должны это читать где-то, где в этот юмор может попасть какая-то скабрезность, еще что-то? Главное, найти правильную тональность и форму — мы пока не нашли. Потом есть вопрос вкуса.
Кому-то не нравится наш вкус. Но все-таки дурной вкус — это еще не грех, наверное. Хотя я не считаю, что у нас дурной вкус, честно говоря. Каковы сегодня сильные и слабые стороны церковной журналистики? Если рассматривать церковную прессу, которая мне попадается, могу сказать, что потихонечку начинает уходить то, что преобладало в конце 90-х. Тогда многие газеты просто публиковали выдержки из творений святых отцов. Так поступать, на мой взгляд, нельзя, потому что это разные жанры. В газетах надо очень осторожно публиковать святоотеческие тексты, их там очень легко сделать плоскими, упрощенными.
Но за цитаты из святых отцов легко спрятаться, если не хочешь или не умеешь работать. Сложность ситуации, в которой находятся официальные епархиальные издания, заключается в том, что они, с одной стороны, должны говорить об официальной церковной жизни, но, с другой стороны, если газета превращается в рассказ о том, куда епископ съездил, где он что сказал, где он кого наградил, то этого никто читать не будет. В этом смысле интересен опыт "Церковного вестника", газеты общецерковной, которую Сергей Валерьевич Чапнин смог сделать читаемой и интересной; он, конечно, профессионал высокого уровня. Я могу сказать, что из тех региональных епархиальных изданий, которые мне попадаются, мне кажется, что в правильном направлении движутся нижегородские издания, в частности, газета "Нижегородские епархиальные ведомости", саратовская "Православная вера", питерский журнал "Церковный вестник". Просто издателям нужно очень четко понимать аудиторию, к которой они обращаются, нужно понимать, кем они востребованы. А ряд изданий, кажется, вообще непонятно, зачем существуют. Нельзя основывать православную прессу по принципу "шоб було". Заводят "боевой листок", и дальше ты видишь, что три четверти перепечатано из других изданий.
Вот мне недавно говорят: "Мы хотим в нашем регионе не буду говорить в каком сделать свой журнал, как "Фома". Поможете нам? Я говорю: "Нет, не помогу. Не потому, что не хочу, а потому, что "как Фома" вы не сделаете, все равно у вас будет хуже. Вам нужно или что-то свое придумывать, если это вам надо, или просто распространяйте "Фому"". Мне нелегко так говорить, потому что меня укоряют: "А-а! Ты хочешь свой журнал распространить? Да, хочу.
Ну и что? Если б я не хотел его распространить, если б я не считал, что его стоит распространять, то и не делал бы его. Но просто не стоит, наверное, действовать по такому принципу: пусть кривое-косое, но свое. Он сказал, что есть официальные издания, их задача — адекватно информировать о том, что происходит, они должны быть содержательны и интересны. Применительно к церковной прессе: в официальных изданиях должна быть информация, которая полезна для людей, для прихожан, для епархии. Есть издания, которые заявляют свою, так сказать, православную направленность, но официальной церковной прессой не являются. А есть вот направления, которые у нас не развиты, но они очень перспективны. В этом плане бы поработать.
Мы в свое время думали, но не получилось, точнее, просто не стали идти этим путем. Но это очень важно, потому что, может быть, это наиболее перспективное с миссионерской точки зрения направление. Должны быть издания, на которых не написано, что они православные, но в них нет ничего такого, что было бы неправославным. То есть у них может быть тематика церковная, может быть нецерковная, но там все тексты и картинки — все должно быть сделано с православным видением, с православным вкусом, если можно так сказать. Такое концептуально православное издание. Вот если бы кто-то поработал в этом направлении, было бы здорово. Вот представьте, что Вы общаетесь с родителями, детям которых 10-12 лет, и говорите: "Что для вас ваши дети? Все то, что в этой ситуации могли бы ответить родители, для меня — "Фома".
Тут и страх за будущее этого "ребенка". И нельзя сказать, что это просто способ моей реализации — творческой, человеческой. Я бы сказал, что это — часть жизни. Я не очень себе представляю, как я, что я без "Фомы". Да, "Фома" — это мое дело. И я надеюсь, что смогу его сохранить.
Каналы в Телеграме позволяют подписчикам быть в курсе последних событий и обновлений от избранных источников, поддерживая одностороннюю связь, где взаимодействие происходит через личные сообщения или комментарии в прикрепленных чатах. Преимущество Телеграм каналов в их многофункциональности и удобстве использования. Они могут служить эффективным инструментом для маркетинга, образования или личного брендинга. Администраторы каналов имеют возможность анализировать статистику просмотров и взаимодействий, что позволяет оптимизировать контент под интересы аудитории.
Но Патриарх решил, что будет правильным выразить смирение. Это очень важное понятие и обоснование, которое было поддержано рядом духовников. И все-таки сам ритуал остался неизменным. Везде, за редкими исключениями, совершалось богослужение, шли его трансляции. И эта форма стала широко распространенной. Раньше предполагалось, что если доступа в храм нет, то богослужения суточного круга, то есть все, кроме причастия, прихожанин совершает сам. И это нормативная практика для подобных ситуаций. Однако весной прошлого года это участие в церковной жизни осуществлялось дистанционно, и очень немногие совершали его сами. В основном — духовенство, отрезанное от возможности участия в приходской жизни по причине карантина. Стали ли люди в результате пандемии чаще ходить в храмы, участвовать в религиозных практиках? Елена Пруцкова: Мы провели всероссийский опрос «Религия и Церковь» в рамках проекта «Социальная работа Русской православной церкви: факторы развития и проблема институционализации» в декабре 2020 года. Тогда уже появилась возможность посещать храмы, но еще оставались ограничения по числу людей, которые одновременно могут присутствовать на службе. Когда измеряют религиозность, выделяют несколько ключевых аспектов, и аспект религиозных практик — один из возможных. Еще один аспект — вера, которая не зависит от того, ходит человек в храм или нет. Другой аспект — размышляет человек на какие-то темы, связанные с религией, или нет, ощущает ли присутствие Божие в своей жизни и божественное вмешательство в свою жизнь или не ощущает. По данным нашего опроса, число людей, которые участвуют в религиозных практиках, связанных именно с посещением храма, не уменьшилось. Мы задавали несколько вопросов на этот счет, спрашивали, насколько часто человек ходит в храм, участвует в религиозных службах, причащается. И удивительным для нас стало то, что доля тех, кто причащается регулярно, значительно выросла. Согласно социологическим исследованиям, существует разрыв между долей тех, кто себя идентифицирует с православием, и долей тех, кто регулярно участвует в таинствах. Можно придумать разные объяснения. Например, мог иметь место методический фактор: тема опроса была связана с религией и Церковью, поэтому респонденты, которым эта тема неблизка, могли чаще отказываться от участия в интервью. Мы обсудили этот вариант с вашими коллегами из ФОМа, и они решили провести методический эксперимент — поставить вопрос о причастии в другую анкету, не имеющую отношения к теме религии. ФОМ повторил этот вопрос в феврале 2021 года. Поэтому нам кажется, что основное объяснение повышения доли регулярно причащающихся заключается в том, что люди столкнулись со множеством опасностей, неопределенностью, испытали стресс из-за пандемии. И в этой ситуации религиозные практики могли быть тем, что обеспечивало поддержку в трудной ситуации. Эти изменения произошли резко, в течение прошедшего года, или за какой-то более длительный период? Елена Пруцкова: К сожалению, вопрос о частоте причастия задают в социологических исследованиях крайне редко. Предыдущий опрос такого рода был в 2014 году, насколько я помню. Поэтому мы не можем с уверенностью сказать, когда именно произошли эти изменения. Это можно объяснить поколенческими сдвигами? Например, тем, что определенная доля молодежи прошла религиозную социализацию. Иван Павлюткин: Да, можно. Если проанализировать данные из различных социологических источников Европейское социальное исследование, Европейское исследование ценностей и др. Первый — доля молодежи, причисляющей себя к православию, постепенно снижается. Но этот признак связан с самоидентификацией и зависит от множества факторов, в том числе внешних, медийных. Второй — если анализировать религиозные практики, частоту посещения храма, то доля молодых людей, посещающих храмы, выросла почти в полтора раза по сравнению с 1990-ми годами. За счет чего происходит такой рост? За счет уменьшения числа тех, кто никогда в храме не был.
Какой внести вклад? Сделать благотворительное пожертвование, стать волонтером — вариантов достаточно много, но доступны они не каждому. А вот молиться может каждый из нас. Ни в коем случае нельзя считать молитву заменой добрых дел, заменой милосердия, ведь вера без дел мертва. Но не стоит забывать и о том, что мир зиждется на христианской молитве и существует лишь потому, что мы непрестанно обращаемся к Богу, и Он отвечает нам».