News aus Deutschland sowie aktuelle Nachrichten aus Europa und aller Welt. Videos, Livestreams, Kommentare und Analysen von Politik bis Sport. Die Ärzte Zeitung berichtet über aktuelle Entwicklungen in Gesundheitspolitik, Medizin und Wirtschaft für Ärzte in Klinik und Praxis.
Коронавирус в Германии, свежая статистика на сегодня по заболевшим
Йозеф Геббельс и Мартин Борман , которые, согласно завещанию Гитлера, вошли в обновленное руководство Третьего рейха, ждали снаружи. Вместе с ними толпился обслуживающий персонал. Вскоре все услышали выстрел. Через десять минут в комнату зашли Борман и Линге. Тело Гитлера лежало в углу дивана, а из раны сочилась кровь. Рядом сидела мертвая Браун. Ее голова наклонилась к мужу. Часы фиксировали в этот момент 15. Камердинер Линге, отбывший немалый срок в советских лагерях, в 1974-м рассказал о последних минутах фюрера в документальном фильме: «Гитлер попрощался с каждым из своих слуг и подчиненных.
Затем он вместе с Евой Браун зашел в свой кабинет. Вскоре из кабинета раздался хлопок. Зайдя в комнату, я обнаружил два мертвых тела. Далее я завернул трупы в одеяло, вынес их в сад и кремировал». О смерти Гитлера главкому Сталину доложил маршал Жуков Советское командование узнало о самоубийстве в бункере рано утром 1 мая. Как повествовал в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Георгий Жуков , в 3 часа 50 минут на командный пункт 8-й гвардейской армии доставили начальника Генштаба вермахта и одного из подписантов завещания Гитлера генерала Ганса Кребса. Он заявил, что уполномочен установить контакт для переговоров о перемирии. А через 10 минут генерал Василий Чуйков доложил Жукову о том, что Кребс сообщил ему о самоубийстве фюрера.
Также командующий 8-й гвардейской армией зачитал командующему 1-м Белорусским фронтом письмо Геббельса и Бормана. В нем, в частности, говорилось: «Мы сообщаем вождю советского народа, что сегодня в 15 часов 50 минут добровольно ушел из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Карлу Деницу, мне и Борману. Я уполномочил Бормана установить связь с вождем советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери. К письму прикладывалась копия завещания Гитлера со списком нового правительства нацистской Германии. Жуков отправил своего заместителя Василия Соколовского с заданием требовать от Кребса безоговорочной капитуляции Германии, а сам позвонил на дачу Иосифа Сталина и уговорил начальника охраны Николая Власика разбудить главу правительства. Маршал доложил Верховному главнокомандующему о самоубийстве Гитлера и ждал его указаний.
По словам Жукова, первая реакция Сталина была такой: «Доигрался, подлец!
The fact that Germany found itself surrounded by enemies that substantially outnumbered it and had access to vastly greater economic resources was nothing new in German military history. Indeed, graduates of the Kriegsakademie knew what to do, since precisely this scenario formed the basis of their operational studies. The lesson of German history screamed one thing: attack and land a crushing blow against a single opponent to shatter the enemy coalition. Citino asserts that the weakness of this approach had already manifested itself by the end of 1941. Given their emphasis on operational concerns, German military planners were in a sort of conceptual prison, one in which they thought very little about strategic concerns, but focused almost exclusively on operational victories. The weakness of this approach lay in the lack of any exit strategy. If maneuver and a war of movement failed to yield a quick strategic victory, the only option left to German leaders seemed to be more of the same: keep winning operational triumphs in the hope that they would eventually lead to overall success. Therefore, as Citino notes wryly, by 1941, "the Wehrmacht... Just as significantly, these dazzling successes of 1939-41, whether in Poland, Scandinavia, France, or the Balkans, while not achieving any decisive results, had left the Wehrmacht dangerously overextended.
Much to German dismay, the pattern established in the first two years of the war held fast in the second half of 1941. Once again, the Germans won brilliant battles of maneuver and encirclement but to no avail; the Soviets stubbornly refused to give up. More ominously, although they lent themselves to spectacular headlines and brilliant weekly newsreels, these encirclement battles proved to be grinding, grueling, costly affairs that began the process of gutting the Wehrmacht. Indeed, one might note that the German army actually suffered more combat deaths in July 1941 than in the crisis months of December 1941 or January-February 1942. For a military organization not keen on logistics or economic mobilization under the best of circumstances, these losses proved beyond capacity for replacement. From the summer of 1941, the German army consistently ran short on crucial supplies necessary to sustain an all-out war effort. Although the grim, dogged Soviet resistance was primarily responsible for preventing the Germans from converting operational triumphs into decisive victory, another problem had emerged that would plague the Germans in 1942: a lack of clear focus on the major strategic goals of the Barbarossa campaign. For a country that lacked sufficient resources in the first place, the failure to prioritize key aims on the Eastern Front risked a serious dispersal of effort that could only undermine the larger goal of a quick victory. In a further bitter twist, the conflict between Adolf Hitler and his military leaders put another cherished German military tradition into question: the independence of army commanders in the field. Although the Germans survived the Soviet counterattack before Moscow and the savage winter of 1941-42, the experience both reinforced and undermined key German ideas on how to make war.
As German leaders pondered the military situation in the early spring of 1942, Citino raises one of the most puzzling questions of World War II: given the fact that their armies occupied much of Europe, why did the Germans fail to mobilize resources on a scale similar to their enemies? This omission does not so much point to a failure on his part as illustrate a limitation inherent in operational military history: the focus must remain on the battlefield. And here, Citino once again proves adept in his analysis of operational factors.
Комментарий: Данный шаблон-лицензия может быть применён для официальных документов, государственных символов и знаков Российской Советской Федеративной Социалистической Республики и Союза Советских Социалистических Республик союзного уровня [1]. Внимание: этот шаблон-лицензия не может быть применён к проектам официальных символов и документов, которые могут охраняться авторским правом.
Внимание: этот официальный российский документ, государственный символ или знак в основном, почтовые марки, монеты и банкноты может включать одно или несколько произведений, которые могут быть защищены авторским правом, если они отделены от этого документа, символа или знака.
Lawrence: University Press of Kansas, 2007. Reviewed by Stephen G.
Given its geographical position and limited resource base, according to Citino, first Prussian, then German leaders learned that in order to survive a world of hostile enemies, wars had to be short, sharp, and decisive. Consequently, German military doctrine placed great emphasis on operational factors, to the detriment of prosaic material and logistical considerations. German planners thus concentrated their efforts on designing elegant operational schemes to achieve victory, while their opposite numbers in the enemy states tediously mobilized economic resources.
As a result, Germany found itself dangerously dependent on maneuver for success, since it consistently lacked the firepower and material resources necessary for decisive victory. When it worked, as in 1870-71, the triumph was glittering and spectacular; when it failed, as in 1941-42, the defeat was total and ruinous. It seemed for Germany that war was always all or nothing; its dependence on operational doctrine left it little room for any alternative outcome.
The fact that Germany found itself surrounded by enemies that substantially outnumbered it and had access to vastly greater economic resources was nothing new in German military history. Indeed, graduates of the Kriegsakademie knew what to do, since precisely this scenario formed the basis of their operational studies. The lesson of German history screamed one thing: attack and land a crushing blow against a single opponent to shatter the enemy coalition.
Citino asserts that the weakness of this approach had already manifested itself by the end of 1941. Given their emphasis on operational concerns, German military planners were in a sort of conceptual prison, one in which they thought very little about strategic concerns, but focused almost exclusively on operational victories. The weakness of this approach lay in the lack of any exit strategy.
If maneuver and a war of movement failed to yield a quick strategic victory, the only option left to German leaders seemed to be more of the same: keep winning operational triumphs in the hope that they would eventually lead to overall success. Therefore, as Citino notes wryly, by 1941, "the Wehrmacht... Just as significantly, these dazzling successes of 1939-41, whether in Poland, Scandinavia, France, or the Balkans, while not achieving any decisive results, had left the Wehrmacht dangerously overextended.
Much to German dismay, the pattern established in the first two years of the war held fast in the second half of 1941. Once again, the Germans won brilliant battles of maneuver and encirclement but to no avail; the Soviets stubbornly refused to give up. More ominously, although they lent themselves to spectacular headlines and brilliant weekly newsreels, these encirclement battles proved to be grinding, grueling, costly affairs that began the process of gutting the Wehrmacht.
Indeed, one might note that the German army actually suffered more combat deaths in July 1941 than in the crisis months of December 1941 or January-February 1942. For a military organization not keen on logistics or economic mobilization under the best of circumstances, these losses proved beyond capacity for replacement.
Am Adolf-Hitler-Platz
und Ratgeber-Themen aus den Bereichen Familie, Liebe, Leben, Gesundheit und Ernährung, Beauty-Tipps und Mode-Trends sowie Verbraucher-News. September 1, 1939, justifying the German invasion of Poland. Short video clip excerpt. Aktuelle Nachrichten, Kommentare, Analysen und Hintergrundberichte aus Politik, Wirtschaft, Gesellschaft, Wissen, Kultur und Sport lesen Sie auf ZEIT ONLINE. Интерфакс: Бывший футболист сборной Германии Бернд Хельцебайн умер на 79-м году жизни. Unser Wochen-Rückblick in Einfacher Sprache. Von der Nachrichten-Redaktion vom Deutschland-Funk. Умер Герман Гецевич. Поэт скоропостижно скончался на 60-м году жизни.
Германия умерла»: в ФРГ мигранты совершают до 50 ножевых атак в день
Die Ärzte Zeitung berichtet über aktuelle Entwicklungen in Gesundheitspolitik, Medizin und Wirtschaft für Ärzte in Klinik und Praxis. Native name. Uroczystości pogrzebowe pary prezydenckiej Lecha Kaczyńskiego i Marii Kaczyńskiej. Date. 10 April 2010 (death). 11 April to 18 April 2010 (mourning period). 18 April 2010 (state funeral). Declarations and tributes[edit]. The international response to Kaczyński's death and the deaths of the. Интерфакс: Бывший футболист сборной Германии Бернд Хельцебайн умер на 79-м году жизни.
Как сказать "Смерть" на немецком (Tod)
Утром в понедельник 22 января стражам порядка поступил сигнал, что мужчина, который, как казалось, спал в запертом тягаче, не реагировал на стук и крики. Прибыв на место, патрульные удостоверились в правдивости информации, а затем разбили боковое стекло кабины и открыли ее. Попытки реанимировать нашего соотечественника ни к чему не привели, Медики констатировали смерть.
Ульяновск Контактные данные для Роскомнадзора и государственных органов «Фонтанка» — петербургское сетевое издание, где можно найти не только новости Петербурга, но и последние новости дня, и все важное и интересное, что происходит в России и в мире. Здесь вы отыщете наиболее значимые происшествия, новости Санкт-Петербурга, последние новости бизнеса, а также события в обществе, культуре, искусстве.
По данному факту начато расследование. Пока никаких признаков вины других лиц не обнаружено.
Иногда он казался даже странно спокойным. Воздушные тревоги, бомбы и с каждым днем все более очевидное поражение, казалось, нисколько не подрывали его авторитет.
Бразды правления полностью оставались в его руках. Атмосфера, царившая в камерах бункера, была давящая, мрачная и абсолютно некомфортная. Там не пили, как многие об этом говорили после войны. Бывало, что кто-нибудь наливал себе стаканчик спиртного, но не более того. А курение всегда было строжайше запрещено». Как рассказывал годы спустя камердинер фюрера Хайнц Линге, свою последнюю ночь Гитлер провел в бессоннице с Евой, лежа одетым на диване. Вышли из своей комнаты они позже обычного, несмотря на доносившийся артиллерийских грохот. Накануне она набивала на печатной машинке текст завещания вождя, а потому знала о его намерении уйти из жизни. Потом я вышла покурить, но тут на пороге возник Линге и сообщил: «Фюрер желает проститься».
Он вышел из своей комнаты, сгорбившись еще сильнее, чем прежде, и пожал руку каждому из нас. Я почувствовала тепло его руки, но взгляд его ничего не выражал. Казалось, он уже далеко. Он сказал что-то, но я не разобрала слов. Настал момент, которого все мы ожидали, и я словно онемела и едва могла уследить за происходящим. Только когда Ева Браун подошла ко мне, чары рассеялись. Она улыбнулась и обняла меня», — писала Юнге. Прощание с соратниками и женой Гитлер и Браун прошли по бункеру, прощаясь и пожимая руки всем секретарям и помощникам. Тогда же он огласил свое намерение адъютанту.
Еще осенью 1943 года известный психоаналитик Генри Мюррей из Гарвардского университета по заказу Управления стратегических служб подготовил анализ личности одного из самых жутких людей в мировой истории, основанный на изучении его книг. Исследования привели ученого к убеждению, что в случае неминуемого поражения Германии Гитлер наложит на себя руки. При этом Мюррей опасался, что фюрер может, например, взорвать свою штаб-квартиру, убив и соратников, и врагов. Арест Гитлера и его передача суду казались психоаналитику неправдоподобными. Перед смертью избранница нацистского главаря надела его любимое платье. Вдвоем они удалились в маленькую гостиную и закрыли за собой тяжелую дверь, сев на диване так, чтобы касаться друг друга плечами.
Post a Reply
- Deutsche Tageszeitung - Deutsche Tageszeitung: Nachrichten aus Deutschland und der ganzen Welt
- Das könnte Sie auch interessieren
- Умер Герман Гецевич
- - Nachrichten aus Wissenschaft und Forschung
GERMAN ANTI-NAZI KILLED; Mierendorff, Underground Aide, Dies in Leipzig Bombing
Ein Techniker arbeitet an einem Smartphone mit defektem Display. Bildrechte: picture alliance/dpa/Christian Charisius. В юности Петцольд пел в немецком хоре мальчиков Томанерхор. Власти Восточной Германии не допустили молодого человека к получению высшего музыкального образования, поскольку изначально тот отказался идти в армию по соображениям совести, передает издание Slippedisc. Траурный марш и демонстрация против ксенофобии прошли в немецком городе Кётен в связи с гибелью 22-летнего мужчины от сердечного приступа после конфликта с группой афганцев, 9 сентября сообщает агентство DW. Fritz о Ситино, «Смерть Вермахта: Немецкие кампании 1942 года» -. Meinung. Lesen sie Interviews, Meinungen, Gastartikel und analytische Artikel auf der RT Deutsch Webseite. Самые важные новости за неделю. Новости Германии на русском.
Meinung — RT DE
- В Германии на кладбище советских воинов неизвестные сбили слово «русские»
- Unsere Partnermarken
- Навигация и сервис
- Новости Санкт-Петербурга за сегодня | ФОНТАНКА.ру
Статистика распространения коронавируса в Германии на сегодня, 27 апреля 2024
The Wehrmacht found itself punching air. Rather than striking in depth to the east and trapping large Soviet formations against the natural line of the Volga, the Germans found themselves sliding ineffectually to the south in an operation that stretched their supply lines to the breaking point. Almost from the beginning, the Soviet retreat threatened to render the operational plan for 1942 pointless. This operational problem concealed a larger dilemma. Now that the Red Army had learned not to let itself be trapped in encirclement battles, destruction of the enemy forces proved beyond German capabilities.
For their part, the Germans found themselves increasingly dependent on their allies, Italy, Rumania, and Hungary, nations that could marshal far few resources than those of the western allies. Hitler further compounded this increasingly unfavorable situation with his impatience and impetuosity: splitting the already over-stretched German forces, demanding that they conduct operations simultaneously that had been planned sequentially, and ignoring the threatening situation on the exposed German flanks. Once again, the Germans confronted their basic dilemma, how to do more with less. As Citino stresses repeatedly, the Germans had enough strength to win on the operational level, but failed to translate these gains this into strategic victory.
This quandary simply grew with increasing German success on the battlefield, as scarce resources had to be dispensed over a wider area. To Citno, this conundrum reflects the basic German way of war itself, a conceptual framework based on historical experience that, limited in its focus to operational details, by definition could not devise an alternative approach if operational success failed to bring a swift strategic victory. Viewed from the present perspective, in light of our awareness of the chronic German deficiencies of men and material, the outcome seems almost inevitable: the turning points at Stalingrad and El Alamein, then the grinding down of German resistance over the next three years. Citino resists that temptation, instead soberly reminding us that "the most shocking aspect of 1942...
Citino is correct in this judgment, and he both affirms and raises some questions about his thesis. As Richard Overy has demonstrated, the outcome of World War II hinged on the cumulative effect of narrow victories in a few key areas that eventually produced an overwhelming allied triumph. Once of these key areas was economic mobilization, where the Germans failed to convert the resources of occupied Europe into sufficient military strength. Did this failure occur because, as Citino would argue, the German leadership simply did not concern itself with non-military factors, being focused exclusively on operational matters and thus blind to the obvious flaws in their method?
Or, as others might argue, was it the result of the chronic institutional Darwinism and inefficiency of the Nazi bureaucracy, the racist and exploitative nature of the German occupation, the burdens produced by trying simultaneously to fight a military war and a war against the Jews, or simply the ultimately limitless aims of Hitler? As with all good interpretative histories, Citino forces the reader to think about his assertions. Was the German failure in Russia in 1941 the result of an exclusive emphasis on operational thinking, or a consequence of a poor operational plan, one with no clearly defined focus upon which the Germans could concentrate resources? How great a role did key operational decisions play in the German defeats of 1941 and 1942?
Did the Germans over-extend themselves before Moscow in 1941 because of blind operational thinking or because of recent historical memories the Marne in September 1914 of a strategic victory thrown away because of a failure of effort at the last minute?
На сайте Die Freie Welt появилась информация о том, что доктор оставил прощальную записку, в которой резко критиковал информационную политику властей в борьбе с коронавирусом. В письме Йенджес якобы написал, что прививки опасны и он больше не может терпеть бесконечный обман. Если верить публикации, мэр пригрозил Йенджесу увольнением, если тот откажется вакцинировать пациентов, поэтому директор клиники принял решение уйти из жизни.
Статья вышла на RT Deutsch на немецком и приводится здесь в русском переводе. Проблемы с сердцем после вакцинации от короны - и все больше и больше сообщений об умерших молодых людях 19 ноя 2021 Поскольку STIKO рекомендовал вакцинацию против COVID-19 детям и подросткам в возрасте от двенадцати лет, появилось больше сообщений, особенно о молодых людях, которые внезапно умерли после вакцинации. Проблемы с сердцем, кажется, играют большую роль.
Сьюзан Бонат В то время как кампания против непривитых становится все более репрессивной, появляется все больше сообщений о подростках, которые якобы умерли от нее после вакцинации. В дополнение к пяти умершим подросткам в возрасте от 12 до 16 лет, которые в последнем отчете о безопасности Института Пола Эрлиха PEI перечислены в качестве подозреваемых случаев заболевания, о которых было сообщено к концу сентября, еще два случая - у девятнадцатилетнего подростка и одного ребенка. Двенадцатилетний ребенок теперь дошел до средств массовой информации. Другой предполагаемый случай был опубликован в Facebook - матери, оплакивающей свою пятнадцатилетнюю дочь. Сообщается, что он был найден мертвым в своей постели в конце октября во время школьной поездки в общежитие в Берлине. Прокуратура ведет расследование. Подозрение: причиной могла быть вакцинация.
Агентство США по лекарственным средствам не хочет публиковать полные данные об одобрении вакцины Pfizer до 2076 года. Студент перед смертью плохо себя чувствовал и не участвовал в экскурсиях, сообщил телекомпании пресс-секретарь берлинской прокуратуры Мартин Стелтнер. Только незадолго до поездки молодой человек сделал себе прививку. По словам Стелтнера, его власти назначили судебно-медицинскую экспертизу.
Был пущен слух, что фюрера, Геббельса и Бормана пытаются вывезти из Берлина танкисты. Советские подразделения бросились прочесывать окрестности и действительно обнаружили удирающую танковую группу в 15 км северо-западнее немецкой столицы. В скоротечном бою она была уничтожена. Опознать сидевших в танках не представлялось возможным. Лестницы с этажа на этаж упорно прикрывали огнем смертники-эсэсовцы.
Но все их усилия были тщетны. Штурмовые группы, завоевывая одну за другой лестничные площадки, отбрасывали фашистов и продвигались вперед, к выходу на чердак», — отмечал член Военного совета 5-й ударной армии Боков. После продолжавшегося несколько часов боя солдаты ворвались в подземелье, где уже давно не было важных персон, а оставались лишь рядовые сотрудники. Последним сдавшимся в плен считается простой электромеханик Йоханнес Хентшель. Несмотря на явную непричастность к преступлениям нацистского режима, он провел в заключении четыре года. В плен попал и камердинер Линге. Его допрашивали с особым интересом: сотрудники СМЕРШа хотели узнать из первых рук, куда пропал фюрер. Но вместо Гитлера и Геббельса советским военным достались лишь их трупы. Останки были опознаны и после многочисленных экспертиз закопаны у города Бух, территория которого сегодня является северо-восточным районом Берлина.
Их несколько раз переносили с места на место. ФБР проверяло версию о бегстве Гитлера в Аргентину На протяжении десятилетий определенную популярность имели конспирологические теории о том, что Гитлер на самом деле уцелел и бежал в Аргентину на подводной лодке, где прожил до старости под вымышленным именем и с измененной внешностью. В одном из документов спецслужбы утверждается, что лидер нацистов пересек Атлантический океан через две с половиной недели после взятия Берлина советскими войсками. В представленном в апреле 2019 года досье имеется и документ, согласно которому Гитлер действительно якобы проживал на ранчо в предгорьях Анд под покровительством политического режима Хуана Перона. В архиве содержится переписка директора Федерального бюро расследований Джона Гувера со своими подчиненными. Из нее следует, что руководитель ведомства сильно сомневался в реальности спасения Гитлера, и предпочел не тратить время на расследование, посчитав собранные доказательства неубедительными. Все имевшиеся сведения были переданы для проверки в военную разведку. В начале апреля секретная операция «Архив» была приведена в исполнение. Как отмечалось в отчете, «уничтожение останков было произведено путем их сожжения на костре на пустыре в районе города Шенсбек, в 11 километрах от Магдебурга.
Останки перегорели, вместе с углем истолчены в пепел, собраны и выброшены в реку Бидевиц». По его воспоминаниям, скрытую от посторонних глаз армейской палаткой яму засыпали листьями. Работать пришлось в костюме химзащиты и противогазе.