Гордый и самопревозносящийся фарисей, относивший все свои добродетели к своим собственным заслугам, ушел из храма менее оправданным, чем мытарь. Этому нас учит и Господь наш Иисус Христос притчею о мытаре и фарисее в сегодняшнем Евангельском чтении. Притча о мытаре и фарисее задаёт определённую тональность особому периоду в богослужебном календаре Церкви — так называемым «подготовительным седмицам». Неделя о мытаре и фарисее. В первое «подготовительное» воскресение Церковь вспоминает притчу о Мытаре и Фарисее.
Что такое седмица
- Мытарь и фарисей
- Значение недели
- Неделя о мытаре и фарисее в 2024 году: дата, что это, текст и толкование притчи:
- Готовимся к Великому посту: 22-27 февраля читаем притчу о мытаре и фарисее
- Проповедь "НЕОБХОДИМОЕ И ДОСТАТОЧНОЕ."
- Значение Недели о мытаре и фарисее
Значение и смысл притчи о мытаре и фарисее, что собой представляет эта неделя
Приди, припади и всплачься пред Господом, сотворившим нас, с верою в Господа нашего Иисуса Христа, Своею бесценною кровью, пролитою на Кресте, омывающего все грехи наши и Своею беспредельною святостью восполняющего все недостатки наши. Ревнуй о добродетели, сна не давай очам, чтоб не пропустить случая к добру, не допустить недоброго чувства и не ослабнуть в ревности: но надежду спасения всю полагай в Господе, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением 1 Кор. Григорий Богослов Боже, милостив буди мне грешному. Но опять подними меня вверх, ибо сознаю, что сам себя ввел я в обман. А если опять превознесусь, то пусть опять паду, и падение мое да будет сокрушительно! Если Ты меня примешь, я спасен: а если нет, то я погиб. Но ужели для меня одного исчерпана Твоя благость? О мой злой день! Как избегну его?
Что со мною будет? Как страшен мне грех; как страшно оказаться полным терний и гроздов гоморрских, когда Христос станет судить богов, чтобы каждому воздать по его достоинству и назначить страну, сколько взор вынесет света? Одна мне надежда, что под Твоим руководством, Блаженный, в эти краткие дни обращусь ещё к Тебе". Ефрем Сирин "Как мытарь воздыхаю, как блудница проливаю слезы, как разбойник вопию, как блудный сын взываю к Тебе, Человеколюбче Христе, Спасителю мой: по множеству милосердия Твоего обрати меня, Единый Долготерпеливый, и угаси во мне пещь страстей моих, да несожжет она меня в конец. Ты, Преблагий, напоминаешь мне смерть и вечныя муки и влечешь меня к жизни, чтобы спастись мне, а я всегда уклоняюсь от сих спасительных помышлений и отгоняю их, занявшись тем, что для меня не полезно. Посему нет мне никакого оправдания пред Тобою. Ударяю в дверь милосердия Твоего, Господи, да отверзется она мне.
Мало того! Он постится два раза в неделю и десятую часть из всего, что имеет, отдает на Церковь и нищим. Запомним, братья и сестры, с самого начала нашего пути к Великому Посту: пост и молитва, и добрые наши дела, оказывается, могут не приближать нас к Богу, а наоборот, удалять от Бога и от людей. Пост и молитва, и милостыня существуют для того, чтобы мы научились смирению и любви к Богу и человеку. Фарисей постился и давал милостыню, но он презирал и ненавидел других, надмевался и превозносился перед Богом. Мытарь не смел поднять глаз к небесам, но ударял себя в грудь, говоря: «Боже, милостив будь ко мне, грешнику». Он стоит вдали, он чувствует свое ничтожество перед Богом и исполняется смирения перед величием Божиим. Господь заканчивает притчу словами «Ибо всякий, возвышающий себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится». Пока человек не достигнет смирения, он не получит награды за свои труды, награда дается за смирение, а не за труды. Не за пост, не за молитву, не за добрые дела.
То есть — всего того, что для фарисея было любимым и желанным занятием. Никто не принуждал его поститься дважды в неделю — причем это пост, как его понимали в древнем мире — полное воздержание от любой пищи и даже воды! Он сознательно, ради Бога ущемлял свои интересы, давая десятину с любого приобретения. В духовном смысле фарисей вполне успешен и состоятелен: его отношения с Богом вполне выстроены и понятны. Ему приятно осознавать, что он — не враг Богу, а Его достойный слуга. Мытарь — полная противоположность. Он — за рамками какой бы то ни было религиозной системы. Он — в полной растерянности и беспомощности. У него нет чётко выверенной и утверждённой учёными старцами схемы взаимодействия с Господом Богом.
Именно это чувство, без которого нет ни покаяния, ни милосердия, ни любви, ни духовности, лежит в основе молитвы мытаря. И именно к этому чувству, как главному молитвенному состоянию, приучает нас Церковь. Не случайно, каждое утро христианин начинает со слов «Боже, милостив буди мне грешному». Там же, где человек гордится собой, он не только сам не слышит Божьего гласа, но и непременно осуждает ближнего и наполняет окружающих не Христовой любовью, а своими «добродетелями» и мнениями. Особенности седмицы Неделя о Мытаре и Фарисее — это Сплошная Седмица: ни в среду, ни в пятницу поста нет, что напрямую свидетельствует нам о том, что одного внешнего соблюдения правил вовсе не достаточно. Две следующие за этой недели дарованы нам, чтобы приготовить душу к сорокадневному посту. Евангельские отрывки, читаемые в это время за Литургией , говорят о необходимости осознать свою греховность и искренне покаяться. Только так можно избавиться от фарисейской гордыни и обрести истинный путь. Слово в Неделю о мытаре и фарисее игумен Никон Воробьев Оцените статью.
Значение и смысл притчи о мытаре и фарисее, что собой представляет эта неделя
Поэтому никогда не нужно считать себя лучше других, выискивая минусы в окружающих. Взаимосвязь притчи и Великого поста История о мытаре и фарисее напоминает нам о том, что важно увидеть собственные недостатки и ошибки и исправить их. Это единственная возможность спасти свою душу. А гордыня — это один из самых больших грехов, который толкает людей на путь в ад. Молитва и пост будут иметь пользу только в том случае, если они не запятнаны самолюбием и превозношением. Поэтому перед Великим постом каждый верующий христианин должен покаяться в совершенных грехах и сделать это искренне.
Мы не имеем права рассчитывать на то, что, прожив жизнь кое-как, не достойно ни себя, ни Бога, в последнее мгновение сможем сказать: Боже, милостив буди мне, грешному! Бог услышит любое слово из глубин сердца, но не расчетливое слово, не такое слово, которое мы скажем как бы в надежде, что одним пустым словом заменим целую жизнь. Поэтому вдумаемся в эту притчу. Сейчас время, когда Церковь нас готовит познать себя с тем, чтобы приступить к Посту уже приготовленными. Из книги «Духовное путешествие» Размышления перед Великим постом Притча о мытаре и фарисее Эта притча ставит нас перед лицом человеческого и Божиего суда. Фарисей входит в храм и встает перед Богом. Он уверен, что имеет на это право: ведь его поведение до мелочей соответствует закону, который Сам Бог дал Своему народу, — не говоря о бесчисленных правилах, которые старейшины народа и фарисеи выработали на основании этого закона, превратив их в пробный камень благочестия. Область Божия ему родная; он принадлежит к ней, он стоит за Бога, — Бог постоит за него. Божие Царство — это область закона, и тот, кто подчиняется закону, кто стоит за него, тот безусловно праведен. Фарисей полностью во власти формального ветхозаветного видения вещей; в понятиях этого Завета исполнение закона может сделать человека праведным.
Но закон не мог одного: он не мог дать Жизнь вечную, потому что Жизнь вечная заключается в том, чтобы знать Бога и посланного Им Иисуса Христа см. Ин 17:3 , знать Его знанием не внешним, каким было знание фарисея, будто Вседержавного Законодателя, — а знанием на основе тесных личных отношений, общей жизни Вы во Мне, и Я в вас. Ин 14:20. Фарисей все знает о том, как поступать, но ничего не знает о том, каким следует быть. За всю свою праведную жизнь с одним он ни разу не сталкивался, он никогда не понял, что между Богом и им могут быть отношения взаимной любви. Он никогда ее не искал, он ни разу не встретил Бога Исайи, Который столь свят, что перед Ним вся праведность наша — как запачканная одежда… Он уверен, что между Творцом и Его творением существует неизменные, раз и навсегда установленные, застывшие отношения. Он не увидел в Священном Писании историю любви Бога к миру, который Бог сотворил и который так возлюбил, что отдал Сына Своего Единородного ради его спасения. Он живет в рамках Завета, понятого им как сделка, вне каких бы то ни было личных отношений. Он видит в Боге закон, а не Личность. Он не видит оснований осудить себя; он праведен, холоден, мертв.
Не узнаем ли мы в этом образе себя, и не только самих себя, а целые группы людей? Мытарь же знает, что он неправеден; об этом свидетельствует и Божий закон, и суждение человеческое. Он нарушает Божий закон и использует его в своих интересах. Обманом или нагло, в зависимости от обстоятельств, он преступает человеческие законы и обращает их к своей выгоде, а потому его ненавидят и презирают другие люди. И вот, придя в храм, он не осмеливается переступить его порог, потому что храм — это место Присутствия, а у него нет права вступить в Божие Присутствие, он страшится этой встречи. Он останавливается и видит перед собой священное пространство, как бы подчеркивающее неизмеримое величие Бога и бесконечное расстояние между ним и святостью, Богом. Храм велик, как Сами Присутствие, он повергает в трепет, он полон трагизма и осуждения, которые несет с собой очная ставка между грехом и святостью. И тогда, на основе беспощадного жестокого опыта человеческой жизни, у него вырывается неизмеримо глубокая и искренняя молитва: «Боже, будь милостив ко мне, грешнику». Что знает он о жизни? Он знает, что закон, применяемый в полную силу, приносит страдание; что при неограниченной власти закона нет места милосердию, этим законом он пользуется и злоупотребляет им, чтобы уловить своих должников, чтобы загнать свою жертву в угол; он умеет исхитриться и остаться правым перед этим законом, отправляя в тюрьму разорившихся должников; на защиту этого закона он всегда может рассчитывать, притом что сам безжалостно, немилосердно наживается и копит неправедное богатство.
А вместе с тем его жизненный опыт научил его еще чему-то, что не поддается логике и идет вразрез с его собственными представлениями. Он помнит, что и в его собственной жизни и в жизни подобных ему, бессердечных и жестоких, бывали моменты, когда он, имея на своей стороне всю силу закона, сталкивался с горем и ужасом, которые он навлек на несчастную семью, с терзаниями матери, со слезами ребенка; и в тот самый момент, когда, казалось, все в его власти, он, ошеломляя своих сотоварищей, вопреки их безжалостной логике, вопреки закону, вопреки здравому смыслу и своему привычному поведению, вдруг останавливался и, взглянув с печальной или даже мягкой улыбкой, говорил: «Ладно, оставьте их». Он, вероятно, знает, что сам не раз бывал спасен от разорения и гибели, тюрьмы и бесчестия благодаря нелепому, безотчетному порыву дружества, великодушия или жалости, и эти поступки полагали предел страшному закону джунглей его мира. Что-то в нем переросло границы суровой непреклонности; в мире зла единственное, на что можно надеяться, — это подобные порывы сострадания или солидарности. И вот он стоит у порога храма, в который не может войти, потому что там царит закон и господствует справедливость, потому что о его осуждении вопиет здесь каждый камень; он стоит у порога и молит о милости. Он не просит справедливости — это было бы попранием справедливости. Великий подвижник седьмого века святой Исаак Сирин писал: «Никогда не называй Бога справедливым. Если бы Он был справедлив, ты давно был бы в аду. Полагайся только на Его несправедливость, в которой — милосердие, любовь и прощение». Вот положение мытаря, и вот, что он узнал о жизни.
Мы многому можем научиться у него. Почему бы и нам смиренно и терпеливо, в смутном или ясном сознании своей греховности, не встать, подобно ему, на пороге? Можем ли мы притязать на право встретить Бога лицом к лицу? Можем ли мы, такие, какие мы есть, рассчитывать на место в Его Царстве? Если он решит явиться к нам, как явился в Воплощении, во дни Его плотской жизни и на протяжении человеческой истории, как наш Спаситель и Искупитель, припадем к Его ногам в изумлении и благодарности!
Это повествование, которое кажется, на первый взгляд, крайне простым, на самом деле таковым не является.
Всякий раз, когда мы погружаемся в какой-то сюжет, действительный или выдуманный, мы соприкасаемся с двумя или более героями. И, как правило, наши симпатии остаются на стороне одного из них. Обычно логика такова: мы симпатизируем герою, которому симпатизирует автор. Этот персонаж воспринимается хорошим, а его отличительным качеством является то, что он совершает хорошие, добрые дела. И, с другой стороны, есть отрицательный герой, творящий плохое. И вот, получается дилемма — хороший и плохой герой.
Если мы подойдем, с этой точки зрения, к сегодняшней притче, то для нашего современника хорошим героем будет, конечно, мытарь.
Браузер Дорогие друзья Мы не просим у вас милостыню. Мы ждём осознанной помощи от тех, для кого телеканал «Союз» — друг и наставник. Цель телекомпании создавать и показывать духовные телепрограммы. Ведь сколько людей пока еще не просвещены Словом Божиим?
Мытарь и фарисей. Суть притчи
| Толкование притчи о фарисее и мытаре | Притча о мытаре и фарисее представляет собой фрагмент учения, говорящий о принципах Иисуса Христа. |
| Первая подготовительная неделя Великого поста. Притча о мытаре и фарисее. | Вот мы с вами достигли первой подготовительной недели к Великому посту, которая начинается притчей о мытаре и фарисее. |
| Мытарь и Фарисей | Основная забота фарисеев состояла в толковании и строгом соблюдении Торы (Закона Моисея). |
| Евангельская притча о мытаре и фарисее | Толкование притчи о мытаре и фарисее. |
Готовимся к Великому посту: 22-27 февраля читаем притчу о мытаре и фарисее
В первое «подготовительное» воскресение Церковь вспоминает притчу о Мытаре и Фарисее. Смысл притчи о мытаре и фарисее. Поэтому мытаря и фарисея с одной стороны, а Каина и Авеля с другой, можно сравнивать. Притча о мытаре и фарисее представляет собой фрагмент учения, говорящий о принципах Иисуса Христа.
Притча о мытаре и фарисее: важность смирения
Эта притча так глубоко важна, что надо ежегодно возобновлять ее в нашей памяти и все глубже и глубже вникать в нее. Много раз уже старался я, по мере разумения моего, влагать в сердца и умы ваши толкование этой великой Христовой притчи. Но вот и в нынешний год пришла мне мысль от Бога, что не все еще нужное сказал я вам. Итак, вникнем еще раз в благодатное научение нас Господом Иисусом Христом тому, какие молитвы наши угодны Ему и какие тяготят Его. Итак, опять напомню вам благодатную притчу о мытаре и фарисее. Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже!
Ему нечего предложить Богу — в отличие от фарисея — он даже не может ничего пообещать — положение мытаря гарантированно безнадёжное с точки зрения закона — поэтому остаётся одно: просить милости. Я очень хорошо помню ещё из давних школьных лет: когда ты не подготовился, а впереди — суровый опрос, есть только один выход — подойти к преподавателю, извиниться и попросить, чтобы в этот раз тебя не вызывали к доске. Как правило, это работало — если только не злоупотреблять. Что происходило по сути? Ты оказывался волей учителя как бы выведенным за рамки ситуации в классе: ведь у тебя с педагогом особая договорённость, особые, отличные от всех остальных, отношения — на этот урок! Причем здесь был очень непростой психологический момент — сообщая учителю, что ты не готов, ты обнажался перед ним, становился беззащитным — ведь он мог и специально тебя спросить и спокойно поставить двойку! Мытарь молит Бога — понимая, что в его ситуации всё целиком будет зависеть только от решения Самого Господа Бога: ведь мытарь пришёл к Нему с пустыми руками!
Вывод притчи, который делает Сам Иисус, был для слушателей шокирующим: из храма мытарь выходит более оправданным, чем фарисей. То есть, никакие подвиги сами по себе не значат ровным счётом ничего — если через них не происходит прорыва к качественно новым отношениям с Богом.
Не только же нрав и направление, будучи различными, разделяли их, но — и самая форма молитвы: ибо и она также была двояка. Потому что молитва есть дело не только прошения, но и благодарения: так, один молящийся входит в церковь Божию, славя и благодаря Бога за те блага, который восприял от Него; а другой — вымаливает себе то, что еще не получил и в чем у него особенно недостаток в данное время; к этому же относится и прошение об отпущении грехов. Омилия 2. В Неделю притчи Господни о мытаре и фарисее. Феофилакт Болгарский См. Толкование на Лк.
Михаил Лузин два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь Вошли в храм: т. Толковое Евангелие. Иоанн Бухарев Ст.
Толкование[ править править код ] В тексте Евангелия сказано, что притча о мытаре и фарисее была адресована Спасителем людям, которые хвалятся своей праведностью и уничижают других, считая их ниже себя. Поэтому её цель — показать, что никому не следует судить о своей праведности, исходя из собственных на этот счёт представлений и относиться к другим с презрением [1]. Джон МакАртур отмечает, что притча о мытаре и фарисее иллюстрирует, как грешник, абсолютно не имеющий личной праведности, может быть признан праведным перед Богом, благодаря действию веры и покаяния. Уверенность же во врождённой праведности является тщетной надеждой, влекущей за собой осуждение ср. Итак, образом человека, полагающегося на свою праведность и превозносящегося ею, в притче выступает фарисей, пришедший помолиться в храм. Согласно комментарию Даласской Семинарии, мерилом праведности фарисею служили другие люди.
Однако, все зависит от того, с кем мы сравниваем себя. И если мы сопоставляем свою жизнь с жизнью Иисуса Христа и со святостью Божией, нам останется лишь сказать: Боже! Будь милостив ко мне грешнику! Движения мытаря изобличают глубокое раскаяние в своих грехах. Молитва его — предельно кратка, потому что страх и стыд не позволяли ему сказать больше. Ибо нечист пред Господом всякий высокородный, и Господь гордым противится, а смиренным даёт благодать Притч. Так Господь напомнил Своим слушателям, что в противоположность внешним человеческим проявлениям праведности смиренный дух — более приятен Богу, а гордость умаляет высоту любого подвига.
Вы используете устаревшую версию браузера Internet Explorer
Сказал Господь такую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Притча о мытаре и фарисее – это призыв Христа подумать и искоренить фарисейство, живущее в каждом из нас. Смысл притчи о мытаре и фарисее. Притча о мытаре и фарисее (Лк 18:9–14) также раскрывает, какой должна быть молитва.
Евангельская притча о мытаре и фарисее
Предложенная ныне нашему вниманию притча о мытаре и фарисее имеет для нас, христиан, весьма важное значение. Текст притчи о мытаре и фарисее Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой — мытарь. Неделя о мытаре и фарисее.
Первая подготовительная неделя Великого поста. Притча о мытаре и фарисее.
Новонекрасовский иерей Глеб Бобков. Господь в этой притче рассказывает о том, что два человека зашли в храм помолиться. Фарисей своей молитвой начал благодарить Бога за то, что он не такой, как прочие человецы — прелюбодеи и грешницы, или как этот мытарь, который вместе с ним зашёл в церковь. Что он соблюдает Закон Божий и все заповеди, даёт десятину Богу и чтит субботы.
А мытарь в простоте молился Богу с сокрушением сердца, простыми словами: Боже, милостив буди мне грешному. И Христос нам сказал, что последний вышел из храма более оправданным, чем фарисей, потому что «всяк возносяися смирится, а смиряяи себе вознесется». А как нас касается эта притча?
А не фарисействуем ли мы? Мы, старообрядцы, сохранили дораскольное православие, мы Бога почитаем, мы правильно молимся, мы благодарим Тебя, Господи, что мы не такие, как эти никонияшки и прочие католики с протестантами и разными баптистами». А что на самом деле?
А полностью ли мы соблюдаем правила Святых Апостол, семи вселенских и девяти поместных Соборов и Святых отец? А как насчет Стоглавого Собора? Тоже не всегда и не во всем.
Пусть сам я понесу свой жребий, переселившись отсюда и охотно уступив снедающим сердце напастям, но вам, которые будут жить после меня, даю заповедь: нет пользы в настоящей жизни, потому что жизнь эта имеет конец». Неисповедимы судьбы Божии. Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом, — говорит Писание Притч. Пример жизни святителя подтверждает истинность этих слов, и пример его для нас поразителен.
Вся жизнь святителя прошла в гонениях, вся в трудах, вся в великом терпении. Его гнали, а он благословлял и самоотверженно трудился во славу Божию для духовной пользы мира. Какой короткой была его жизнь! Но за шестьдесят два года он сумел сделать столько, что по сей день от его трудов мир питается здоровой пищей духа.
Вот и смотрите, дорогие мои, что может совершить человек силой Духа, силой Божией! Я рассказал вам немного, но и это дает понять, что совсем нет у нас основания вставать пред Богом как фарисей. Понурив головы свои, должны мы сказать: «Да, Господи! Да, мы не такие, мы не дерзаем сравнивать себя с ними.
Мы — рабы неключимые есть. Жизнь многих нас уже преклонилась к закату, а мы еще и теперь не начали делать ничего из того, что повелено нам Богом совершить на земле. Боже, будь же милостив нам, грешным. Проповеди архим.
Иоанна Крестьянкина. От святителя Феофана Затворника Вчера учило нас Евангелие неотступности в молитве, а ныне учит смирению или чувству бесправности на услышание. Не присвояй себе права на услышание, но приступай к молитве, как никакого внимания недостойный, и дающий себе дерзновение отверзть уста и вознести молитву к Богу по одному беспредельному к нам бедным снисхождению Господа. И на мысль да не приходит тебе: я то и то сделал; подай же мне то-то.
Все, что бы ты ни делал, почитай должным; ты должен был все то сделать. Если б не сделал, подвергся бы наказанию, а что сделал, тут не за что награждать, ничего особенного не явил ты. Вон фарисей перечислил свои права на услышание и вышел из церкви ни с чем. Худо не то, что он так делал, как говорил; так и следовало ему поступать, а худо то, что он выставил то, как особенное нечто, тогда как сделавши то и думать о том не следовало.
Словами редко кто так говорит, но в чувстве сердца редко кто не бывает таким. Ибо отчего плохо молятся? Оттого, что чувствуют себя и без того в порядке находящимся пред Богом. Мы слышали сегодня притчу о мытаре и фарисее.
В этой притче Спаситель говорит: И пошел из храма мытарь более оправданный, нежели фарисей... Неужели это значит, что вся добродетель, подлинная добродетель фарисея не значит ничего перед Богом, а один только вздох мытаря спас его и превознес над праведным фарисеем? Нет; церковная песнь нам говорит, что мы должны избежать горделивых слов фарисея и научиться высоте мытарева смирения. И одновременно Церковь говорит, что нам надо научиться подлинной, истинной добродетели; но если она нам — повод для превозношения, лучше бы ее не было, лучше бы не было ничего, кроме глубокого, скорбного сознания нашего недостоинства перед Богом.
Мы призваны быть славой Божией; мы призваны так жить, чтобы, видя наши добрые дела, люди воздали славу, хвалу нашему Богу, дивились бы Тому, Который нас, таких же, как другие люди, может научить такой святости, такой добродетели, какую мы видим во святых. Но одновременно эта же добродетель должна привести нас к сознанию, что Бог бесконечно свят, бесконечно велик, и нам перед Ним нельзя хвалиться той добродетелью, которую без Него мы никак не могли бы исполнить. Добрые порывы в нас бывают; а сила их совершить, сила так прожить жизнь, чтобы она была сиянием славы Божией, может нам быть дана только Божией милостью. И вот почему нам надо, с одной стороны, изо всех сил бороться, чтобы наша жизнь была непорочна, чтобы, глядя на нас, люди дивились, чему нас научил Господь; и одновременно, потому что, борясь за чистоту, за свет, за добро, за правду, мы осознаем все более и более, что свят един Иисус Христос, что только Бог до предела прекрасен, мы должны научиться поклоняться Ему в смирении, в любви, в радости и воздавать славу Ему одному.
Один вздох, действительно, спас мытаря, один крик спас разбойника на кресте; одного слова из глубин нашего сердца достаточно для того, чтобы нам раскрылась Божия любовь: но мы не можем заменить этим последним криком долг целой жизни. Мы не имеем права рассчитывать на то, что, прожив жизнь кое-как, не достойно ни себя, ни Бога, в последнее мгновение сможем сказать: Боже, милостив буди мне, грешному! Бог услышит любое слово из глубин сердца, но не расчетливое слово, не такое слово, которое мы скажем как бы в надежде, что одним пустым словом заменим целую жизнь. Поэтому вдумаемся в эту притчу.
Сейчас время, когда Церковь нас готовит познать себя с тем, чтобы приступить к Посту уже приготовленными.
Ведь сколько людей пока еще не просвещены Словом Божиим?
А вместе мы можем сделать «Союз» жемчужиной среди всех других каналов. Чтобы даже просто переключая кнопки, даже не верующие люди, останавливались на нем и начинали смотреть и слушать: узнавать, что над нами всеми Бог! Давайте вместе стремиться к этой — даже не мечте, а вполне достижимой цели.
Это мы ошибочно называем диалогом: один говорит, а другой не слушает. Потом собеседники меняются ролями, так что к концу каждый выговорился, но никто не выслушал другого. Слушать — это искусство, которому надо учиться. Не слова должны мы слышать и по ним судить, и даже не выражения, — мы и сами их употребляем. Мы должны слушать с таким углубленным вниманием, чтобы за словами, часто несовершенными, уловить мимолетный проблеск истины, мысль, стремящуюся выразить себя, пусть смутно и приблизительно; правду сердца, которое силится довести до нашего сознания свои сокровища и свое борение. Но увы! Как правило, мы довольствуемся словами и на них даем ответ. Если бы мы рискнули сделать чуть больше и прислушаться например, к интонации голоса, мы бы обнаружили, что самые простые слова полны тревоги; и тогда нам пришлось бы отозваться на эту тревогу состраданием, любовью, участием.
Но ведь это очень опасно! И мы предпочитаем слушать слова и не отзываться на остальное, мы остаемся глухи к духу их, хотя буква убивает, а дух животворит. Что же делать, если мы хотим научиться видеть и слышать? Первое условие уже было изложено выше: мы должны признать и принять инаковость другого; он отличен от меня и имеет на это право, я же не вправе возмущаться этим или ожидать, что он станет таким, каков я. Но чтобы увидеть его таким, каков он есть, я должен подойти достаточно близко, чтобы различить все, что следует увидеть, однако не настолько близко, чтобы за деревьями не увидеть леса. Уяснить это нам поможет такой пример; когда мы хотим разглядеть скульптуру, статую, мы отходим на некоторое расстояние. Расстояние это неодинаково для всех, оно зависит от того, кто как видит, — близоруки мы или дальнозорки; каждому надо найти ту точку в пространстве — некое среднее между отдаленностью и близостью — которая позволит ему возможно, только ему одному лучше всего увидеть и целое, и каждую значительную деталь. Если расстояние слишком велико, мы будем видеть не скульптуру, а каменную глыбу, все более бесформенную по мере нашего удаления от нее.
И напротив, если мы подойдем слишком близко, детали начнут приобретать чрезмерное значение, а если подойдем вплотную, то и они исчезнут, и мы будем видеть только фактуру камня. Но и в том, и в другом случае ничего не останется от того впечатления, которое должна была произвести на нас скульптура. Подобным образом должны мы научиться видеть друг друга: отойти, быть на таком расстоянии, которое позволяет нам освободиться от нелепых эгоцентрических реакций, предубеждений и всевозможных ошибочных суждений, происходящих от эмоциональной запутанности; но и в такой близости, при которой ощутимы личные отношения, ответственность, причастность. Для этого требуется усилие воли и подлинное самоотречение. Нетрудно установить гармонические отношения со статуей. Гораздо сложнее отойти на некоторое расстояние от того, кого мы любим, или приблизиться к тому, кто нам неприятен. Чтобы сделать это, чтобы победить и страх, и жадность, мы должны освободишься от нашей самости, перестать видеть все так, будто мы — центр вселенной. Мы должны научиться видеть все объективно, как факты, которые мы можем принять и изучать, не задаваясь предварительно вопросом, какое действие может оказать этот человек или это событие на меня лично, на мое благополучие, на мою безопасность, на самое мое существование.
Надо быть достаточно бесстрастным, чтобы сквозь внешние слои и вопреки очевидности уметь заглянуть в глубину, как умел это делать Христос, — вспомните призвание Матфея, презренного сборщика податей. Как далеко отстоит этот подход Христа от нашего ужасного дара замечать сквозь ясные или полупрозрачные слои света двойственность сумрака человеческого несовершенства или тьму еще непросвещенного, но столь богатого возможностями внутреннего хаоса. Вместо того чтобы всему верить, на все надеяться, мы не только судим по поступкам, отвергая понятие «презумпции невиновности»; мы ставим под вопрос и побуждения людей, подвергаем сомнению самые их намерения. Надо безжалостно бороться с нашей привычкой судить обо всем со своей крошечной колокольни, «Отвергнись себя» — так определил Христос первый шаг на пути к Царствию. Можно выразиться еще более резко: когда мы замечаем, что вместо того, чтобы видеть и слышать кого-то, мы поглощены собой, нам следует повернуться к этому «я», которое помехой стоит на нашем пути, и с гневом воскликнуть: «Отойди от меня, сатана по-древнееврейски «сатана» означает «соперник», «враг» , ты думаешь не о том, что Божие! Сойди с моего пути, ты надоел мне! Фарисей потому мог самодовольно смотреть на себя, что, по крайней мере в его глазах, его личность вполне отвечала образцу праведности, он считал свою жизнь совершенным отражением закона Божиего. И потому он вполне искрение восхищался этим видением, созерцанием совершенного осуществления Божественной мудрости, каким считал себя.
Благочестивый читатель, не спеши посмеяться над ним или праведно вознегодовать! Спроси себя, ты, добрый христианин, законопослушный гражданин, исполнительный член нашего полного условностей общества, — далеко ли ты ушел от него… Чтобы увидеть себя, свое «я» как «врага и супостата», как единственное, что стоит на Божием пути, требуется не минутное лишь размышление — подобное понимание достигается мужественной и напряженной борьбой. Именно так поступил Бог по отношению к нам. Он своей волей привел нас к бытию. Он сотворил нас во всей лучезарной невинности и чистоте, а когда мы предали и Его, и весь тварный мир, когда мы изменили своему призванию, отвернулись от Него и вероломно предали творение во власть князя мира сего, Он принял новую ситуацию, принял нас такими, какими мы стали, и принял мир в его искаженном нами состоянии. Он сделался человеком, стал распятым Христом, был отвергнут людьми, потому что стоял за Бога, и вынес богооставленность Креста, потому что стоял за человека. Так Бог ответил на вызов человека; Он принял нас в акте справедливости, который бесконечно далек от наших понятий воздаяния. Он утверждает наше право быть самими собой, но, зная, сколь безумно мы выбрали смерть вместо жизни, сатану вместо Него, Бога нашего, Он решил стать человеком среди людей, чтобы мы могли обожиться, чтобы привить нас к живой лозе, живой маслине см.
Кроме того, Он умел слушать. В Евангелиях мы видим, как слушает Христос, как Он видит, как замечает и выделяет в толпе человека, которому Он нужен, необходим или который готов ответить на Его зов. Посмотрите, насколько полно Он отдается и погружается в ужас Распятия, ужас нашей смерти. И в то же время Он свободен, самовластен, всегда остается Самим Собой, несмотря на бури, испытания, опасность, риск и их цену, и бесстрашно предъявляет абсолютное Божие требование: мы должны жить и войти в Жизнь Вечную. Так что не будем проходить мимо факта: Христос знает каждого из нас и принимает нас такими, какие мы есть, и расплачивается за наши дела, чтобы открыть нам врата Жизни вечной.
Мытарь и Фарисей
Притчами приводя всех к исправлению жизни, Христос мытаря возвышает за смирение, показав и фарисея, возношением смиряемого. Фото: Рамиль Ситдиков / РИА Новости. Фарисей же и Мытарь взошли в церковь, потому что у обоих у них была одна цель: помолиться, хотя Фарисей, после того, как взошел, однако свел себя вниз по той причине, что извратил направление свое; итак, цель восхождения у обоих была тождественна, но направление. Притча о мытаре и фарисее: «Те, кто возвышают себя, будут унижены». это притча об Иисусе, которая появляется в Евангелии от Луки.