In seiner Ansprache vor dem deutschen Reichstag am 1. September 1939 rechtfertigte Reichskanzler Adolf Hitler den deutschen Angriff auf Polen. Die Rede war nicht nur an die anwesenden Reichstagsabgeordneten gerichtet: Durch Radioübertragung und Übersetzungen wurde Sorge.
Речь Гитлера на съезде НСДАП 1934
Выступление Гитлера на немецком. Речь гитлера текст. Последние добавленные тексты песен. Reichstag Speech, May 21, 1935. "We recognize, with the understanding and the heartfelt friendship of true Nationalists, the Polish State as the home of a great, nationally-conscious people." "The German Reich and, in particular, the present German Government, have no other wish than to live on friendly. СТАЛИН СЛУШАЕТ РЕЧЬ ГИТЛЕРА Мельников рассказывал в 1965 году в Переделкино.9 ноября 1941 года в день очередной годовщины мюнхенского пивного путча немецкое радио передавало речь Гитлера. Выступление Гитлера на немецком. Речь гитлера текст.
Обращение Адольфа Гитлера к германскому народу 22 июня 1941
Советская газета 1939. Газета 1939 года. Поздравление Сталина Гитлеру. Слова Гитлера. Гитлер начал вторую мировую войну. Высказывания Гитлера о войне. Цитата Гитлера про войну. Звуки Гитлера. Мюнхенский пивной путч 1923.
Пивной путч в Германии в 1923. Пивной путч в Мюнхене 1923 Гитлер. Пивной путч в Мюнхене 1923 года презентация. Немецкая речь. Речь русских немцев. Быстрая речь на немецком. Правда 1939. Газета правда 1939.
Газета 1939. Газета правда 1939 год. Йозеф Геббельс 22 июня 1941 года. Воззвание Гитлера 22 июня к немецкому народу. Геббельс зачитывает обращение Гитлера 22 июня 1941. Выступление Гитлера 1941. Слова Гитлера о русских. Цитаты Гитлера на немецком.
Высказывания о любви Адольфа Гитлера. Цитаты Адольфа Гитлера про любовь. Речи Адольфа Гитлера на немецком языке. Речи Адольфа Гитлера с переводом. Германские фразы Гитлера. Йозеф Геббельс, Нюрнберг, сентябрь 1936 года. Высказывание Геббельса о бандеровцах. Йозеф Геббельс об украинцах.
Геббельс о бандеровцах цитата. Адольф Гитлер тоталитарный режим. Немецкие диктаторские текста. Рансхофен на карте в 1889. Адольф Гитлер голос. Adolf Hitler 1933 Speech. Hitler Speech 1933. Русские должны умереть, чтобы жили мы немцы.
Мы обязаны истреблять население. Гитлер заявил мы обязаны истребить населения. Мы обязаны истребить население низшей расы. Заявление ТАСС 14. Июня 1941г. Сообщение ТАСС 1941. Правда 22 июня 1941. Поздравления Сталина Гитлеру со взятием Парижа.
Поэтому Лондон решил послать Mr. Cripps посланником в Москву. Криппс получил чёткие инструкции любыми средствами втянуть Советскую Россию в проанглийскую коалицию. Английская пресса сообщала об этой миссии, поскольку её никак нельзя было скрыть. Осенью 1939 года и весной 1940 года первые результаты этой миссии Криппса дали себя знать.
В то время как Советская Россия предприняла попытку подчинить военной силой не только Финляндию, но и Балтийские страны, она вдруг начала обосновывать свои действия настолько же смехотворными, насколько они были и фальшивыми утверждениями, что, дескать, она должна «защитить эти страны от внешней угрозы». Эта «внешняя угроза» означала только Германию; никакая другая страна не имела доступа в балтийский бассейн и не могла там угрожать. Но я вынужден был молчать. Но те, кто был у власти в Кремле, немедленно пошли ещё дальше. В то время как весной 1940 года Германия, в соответствии с так называемым «Пактом о Ненападении», отозвала свои войска с восточной границы и на самом деле, большая часть восточной границы была тотально очищена от немецких войск , концентрация российских войск на западной границе уже началась, что уже можно было рассматривать как целенаправленную угрозу Германии.
В соответствии с заявлением советского министра иностранных дел, а затем премьер-министра Вячеслава Молотова, персонально сделанным в то время, у Советов было уже весной 1940 года 22 дивизии только в одной Прибалтике. И в то время как само советское правительство всегда утверждало, что войска, дескать, были введены по просьбе местного населения Прибалтики, цель их продолжающегося присутствия была демонстрация своей силы Германии. В то время как наши солдаты с 5 мая 1940 года уничтожали англо-французские силы на западе, концентрация советских войск и их манёвры на нашей восточной границе приобретали всё более и более угрожающие размеры. Поэтому, в интересах Германии, я с августа 1940 года уже не мог более позволить нашими восточным провинциям, тем более что они к этому времени вообще зачастую были пустыми, оставаться незащищёнными ввиду беспрецедентного нарастания числа большевистских дивизий. Это всё был результат англо-советской кооперации, направленной на создание на востоке такой мощной армейской группировки, чтобы Германское Командование не смогло бы закончить блицкриг на западе полным разгромом, особенно, что касается в части военно-воздушных сил.
И всё это было в соответствии не только с английской, но и советской политикой; поскольку и Англия, и Советская Россия имели ввиду затягивать войну как можно дольше, чтобы постепенно ослаблять и ослаблять всю Европу и сделать её совсем неспособной. Анализируя, атака СССР на Румынию была также направлена на овладение важной материальной базой не только Германии, но и всеевропейской экономики и, по меньшей мере, имела ввиду разрушить её. Германия, особенно с 1933 года, с непрерывным терпением искала возможности наладить торговлю со странами юго-восточной Европы. Поэтому мы всегда были заинтересованы во внутреннем спокойствии и внутренней организации этих стран. Советское нападение на Румынию и связка Греции с Англией грозили в короткое время превратить этот регион в театр войны.
Прямо противоположно своим принципам и срочной просьбе румынского правительства, которое само несло ответственность именно за такое развитие событий, я советовал им принятие советских требований ради мира и уступку Бессарабии Молдавии. Румынское правительство, однако, считало, что оно способно отчитаться перед своим народом, только если Германия и Италия в качестве компенсации, по крайне мере, могли бы хоть гарантировать целостность того, что осталось от Румынии. Я согласился на это с тяжёлым сердцем, принципиально, потому что, мы — Германцы, когда даём свои гарантии — мы держим их. Мы не англичане, и не евреи. Я до последней секунды, хотя и облечённый персональными обязательствами, надеялся на сохранении мира в этом регионе.
Для этого, чтобы разрешить эти проблемы и достигнуть ясности в отношениях между Советской Россией и Германией, а также ввиду продолжающейся концентрации советских войск на нашей восточной границе, я пригласил Молотова в Берлин. Советский министр иностранных дел тогда потребовал от Германии разъяснений соглашения по следующим четырём пунктам: 1. Мой ответ: Германская гарантия имеет общий характер и безусловно накладывает на нас обязанности. Советская Россия, однако, никогда не объявляла нам, что имеет и другие интересы в Румынии за пределами Бессарабии. Уже свершившаяся оккупация советскими войсками Северной Буковины уже вышла за пределы советских уверений, поэтому я не думаю, что Россия на данный момент имеет ещё более далеко идущие намерения против Румынии.
Второй пункт Молотова: Советская Россия опять чувствует угрозу Финляндии. Кремль определённо не может терпеть этого. Готова ли Германия не оказывать помощь Финляндии и, более того, немедленно отозвать германские войска уже находящиеся в Киркенесе?
Вы все чувствовали в свое время, что этот шаг был для меня горьким и тяжелым. Германский народ никогда не питал враждебных чувств по отношению к народностям России. Однако свыше двух десятков лет еврейско-большевистская власть в Москве старается разжечь пожар не только в Германии, но и во всей Европе.
Не Германия пыталась перенести свое национал-социалистическое мировоззрение в Россию, а еврейско-большевистские власти в Москве беспрестанно пытались навязать свое господство нашему и другим европейским народам и делали это не только в моральном смысле, но, прежде всего, также и в смысле военной мощи. Однако последствиями деятельности этого режима были лишь хаос, бедствия и голод. В противовес этому, я старался в течение двух десятков лет с минимумом вмешательства и без всякого нарушения нашей продукции1 добиться нового социалистического порядка в Германии, который бы не только устранил безработицу, но также предоставлял прибыль труда в возрастающей мере трудящимся людям. Достижения этой политики создания нового экономического и социального порядка в нашем народе, который, планомерно преодолевая сословные и классовые контрасты, стремится к конечной цели — создать истинную народную общность, являются единственными в мире. Поэтому в августе 1939 г. Я сделал это исключительно в сознании своей ответственности по отношению к германскому народу, но, прежде всего, в надежде на возможность все же в конце достигнуть длительного примирения и уменьшения жертв, которые иначе могли быть от нас потребованы.
Наряду с торжественными заверениями Германии в Москве относительно упомянутых областей и стран — за исключением Литвы — как лежащих за пределами германских политических интересов, было достигнуто особое соглашение на случай, если Англии действительно удастся втравить Польшу в войну против Германии. Но также и здесь имело место ограничение германских требований, которое было не пропорционально достижениям германского оружия. В немецком оригинале: «безо всякого нарушения нашего производства» — «ohne jene Zerstoerung unserer Produktion» S. Результаты этого договора, желаемого мной и заключенного в интересах германского народа, были особенно тяжелы для немцев, живущих в затронутых им странах. Более полумиллиона германских соотечественников -мелкие крестьяне, ремесленники и рабочие — были принуждены почти в течение одной ночи покинуть свою прежнюю родину, чтобы избежать нового режима, угрожающего им непосредственно беспредельными бедствиями, а раньше или позже полным уничтожением. Несмотря на это, тысячи немцев исчезли!
Было невозможно даже установить постигшую их судьбу или же хотя бы их местопребывание. В их числе находятся свыше 160 человек германских подданных. Я молчал в ответ на все это, так как я должен был молчать! Моим желанием было достигнуть окончательного примирения и, если возможно, длительного согласия с этим государством. Однако, уже во время нашего похода в Польшу, советские власть имущие вдруг потребовали — противно договору — также и Литву. Германия никогда не имела намерения занимать Литву и не только не ставила таких ультиматумов литовскому правительству, но, напротив, отклонила просьбу тогдашнего литовского правительства — прислать с этой целью германские войска как образ действия, не соответствующий целям германской политики.
Несмотря на это, я покорился и этому новому русскому требованию. Однако это было лишь началом новых шантажирований1, которые постоянно повторялись с тех пор. В немецком оригинале «новых случаев давления» — «neuer Erpressungen» S. Победа в Польше, достигнутая исключительно благодаря германским войскам, побудила меня вновь обратиться к западным державам с предложением мира. Оно было отклонено благодаря интернациональным и еврейским подстрекателям к войне. Однако причина этого отказа уже тогда заключалась в том, что Англия все еще надеялась быть в состоянии создать европейскую коалицию против Германии, включая в нее Балканы и Советскую Россию.
Так, в Лондоне было решено послать г. Криппса1 послом в Москву. Ему было поручено определенное задание вновь заняться англо-советскими отношениями и развивать их в английском духе. Английская пресса сообщала об успехах этого задания, поскольку ее не заставляли молчать тактические причины. Осенью 1939 г. Приступая к военному порабощению не только Финляндии, но также и балтийских государств, Россия вдруг мотивировала эти действия в такой же мере ложным, как и смешным заявлением, что она принуждена защищать эти страны от чужой угрозы, которую она должна предупредить.
Под этим могла подразумеваться только Германия. Ибо никакая другая держава не могла ни вторгнуться, ни вести войну в прибалтийских областях. И все же я должен был молчать. Однако власть имущие в Кремле сейчас же пошли дальше. В то время, как Германия весной 1940 г. Согласно личному заявлению, данному тогда Молотовым, уже весной 1940 г.
Так как русское правительство всегда утверждало, что его пригласило само население, цель его присутствия там могла быть истолкована только как демонстрация против Германии.
The other European States understand in part our attitude. I should like here above all to thank Italy as well as Hungary, which throughout have supported us, but you will understand that for the carrying on of this struggle we do not intend to appeal to foreign help. We will carry out this task ourselves. The neutral States have assured us of their neutrality, just as we had already guaranteed it to them.
When statesmen in the West declare that this affects their interests, I can only regret such a declaration. It cannot for a moment make me hesitate to fulfil my duty. What more is wanted? I have solemnly assured them, and I repeat it, that we ask nothing of those Western States and never will ask anything. I have declared that the frontier between France and Germany is a final one.
I have repeatedly offered friendship and, if necessary, the closest co-operation to Britain, but this cannot be offered from one side only. It must find response on the other side. Germany has no interests in the West, and our western wall is for all time the frontier of the Reich on the west. Moreover, we have no aims of any kind there for the future. With this assurance we are in solemn earnest, and as long as others do not violate their neutrality we will likewise take every care to respect it.
I am determined to solve 1 the Sudeten question and 2 to see to it that a change is made in the relationship between Germany and Czechoslovakia that shall ensure a peaceful co-existence. In this I am resolved to continue to fight until either the present Czechoslovak government is willing to continue to bring about this change or until another Czechoslovak Government is ready to do so. I am resolved to remove from the German frontiers the element of uncertainty, the everlasting atmosphere of conditions resembling civil war. I will see to it that in the East there is, on the frontier, a peace precisely similar to that on our other frontiers. In this I will take the necessary measures to se that they do not contradict the proposals I have already made known in the Reichstag itself to the rest of the world, that is to say, I will not war against women and children.
I have ordered my air force to restrict itself to attacks on military objectives. If, however, the enemy thinks he can form that draw carte blanche on his side to fight by the other methods he will receive an answer that will deprive him of hearing and sight. This night for the first time Czech regular soldiers fired on our territory. Three German soldiers and five Sudeten Germans were killed by Czech soldiers at Egerteich without provocation. Since 6.
Whoever fight with poison gas will be fought with poison gas. Whoever departs from the rules of humane warfare can only expect that we shall do the same. I will continue this struggle, no matter against whom, until the safety of the Reich and its rights are secured. For five years now I have been working on the building up of the German defences. Over 90 millions have in that time been spent on the building up of these defence forces.
They are now the best equipped and are above all comparison with what they were in 1914. My trust in them is unshakable.
Речь Гитлера на съезде НСДАП 1934
Пока я предпринимал последнюю попытку умиротворения Балкан и, разумеется, вместе с дуче предложил Югославии присоединиться к Тройственному пакту, Англия и Советская Россия совместно организовали путч, и за одну ночь устранили тогдашнее правительство, готовое к взаимопониманию. Сегодня об этом можно рассказать немецкому народу: антигерманский государственный переворот в Сербии произошел не только под английскими, но и, прежде всего, под советскими знаменами. Поскольку мы промолчали и об этом, советское руководство сделало следующий шаг. Оно не только организовало путч, но и несколько дней спустя заключило со своими новыми ставленниками известный договор о дружбе, призванный укрепить волю Сербии оказать сопротивление умиротворению на Балканах и натравить ее на Германию. И это не было платоническим намерением. Москва требовала мобилизации сербской армии.
Поскольку я продолжал считать, что лучше не высказываться, кремлевские правители сделали еще один шаг. Правительство германского рейха располагает сегодня документами, из которых явствует, что Россия, чтобы окончательно втянуть Сербию в войну, обещало ей поставить через Салоники оружие, самолеты, боеприпасы и прочие военные материалы против Германии. И это происходило почти в тот самый момент, когда я еще советовал японскому министру иностранных дел д-ру Мацуоке добиваться разрядки с Россией, все еще надеясь послужить этим делу мира. Только быстрый прорыв наших несравненных дивизий к Скопье и занятие самих Салоник воспрепятствовали осуществлению этого советско-англосаксонского заговора. Офицеры сербских ВВС улетели в Россию и были приняты там как союзники.
Только победа держав Оси на Балканах сорвала план втянуть Германию этим летом в многомесячную борьбу на юго-востоке, а тем временем завершить сосредоточение советских армий, усилить их боевую готовность, а потом вместе с Англией, с надеждой на американские поставки, задушить и задавить Германский Рейх и Италию. Тем самым Москва не только нарушила положения нашего пакта о дружбе, но и жалким образом его предала. И в то же время правители Кремля до последней минуты, как и в случаях с Финляндией и Румынией, лицемерно уверяли внешний мир в своем стремлении к миру и дружбе и составляли внешне безобидные опровержения. Если до сих пор обстоятельства вынуждали меня хранить молчание, то теперь настал момент, когда дальнейшее бездействие будет не только грехом попустительства, но и преступлением против немецкого народа и всей Европы. Сегодня на нашей границе стоят 160 русских дивизий.
В последние недели имеют место непрерывные нарушения этой границы, не только нашей, но и на дальнем севере и в Румынии. Русские летчики забавляются тем, что беззаботно перелетают эту границу, словно хотят показать нам, что они уже чувствуют себя хозяевами этой территории. В ночь с 17 на 18 июня русские патрули снова вторглись на территорию рейха и были вытеснены только после длительной перестрелки. Но теперь настал час, когда необходимо выступить против этого заговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны и тоже еврейских властителей большевистского центра в Москве. В данный момент осуществляется величайшее по своей протяженности и объему выступление войск, какое только видел мир.
В союзе с финскими товарищами стоят бойцы победителя при Нарвике у Северного Ледовитого океана. Немецкие дивизии под командой завоевателя Норвегии 1 защищают вместе с финскими героями борьбы за свободу под командованием их маршала финскую землю. От Восточной Пруссии до Карпат развернуты соединения немецкого восточного фронта. На берегах Прута и в низовьях Дуная до побережья Черного моря румынские и немецкие солдаты объединяются под командованием главы государства Антонеску. Задача этого фронта уже не защита отдельных стран, а обеспечение безопасности Европы и тем самым спасение всех.
Поэтому я сегодня решил снова вложить судьбу и будущее Германского рейха и нашего народа в руки наших солдат. Да поможет нам Господь в этой борьбе! Сборники речей Гитлера, обладающих особой ценностью для историков, до сих пор не переиздаются и не переводятся. Относительно свободно можно прочитать «Майн Кампф» — книгу весьма интересную для изучения немецких эсеров «национал-социалистов» , но написанную в 20-е годы. Равным образом можно изучать ленинизм, опираясь исключительно на дореволюционные работы Ленина.
С точки зрения духа большевизма это дало бы очень много, но что касается практики построения коммунистического государства, а также вопросов текущей геополитики мы бы имели зияющую лакуну. Из анализа публикуемой речи Гитлера хорошо видно, что нападение на СССР воспринималось немцами в контексте войны с Англией, и Сталин рассматривался как английский союзник, достигшей с главным противником Германии большой степени кооперации. Однако Гитлер, ослеплённый мифологией антисемитизма созданной, в первую голову, англичанами для маскировки своей деятельности , неправильно оценил степень контроля Сталина со стороны Черчилля. Ему казалось, что СССР это примитивная еврейско-азиатская деспотия, действующая на свой страх и риск. В этом случае, серьёзное поражение и захват западных территорий заставят трусливого деспота Сталина пойти на попятный и заключить второй Брестский мир.
В свою очередь и Великобритания в этой ситуации вполне может сдать заведомо ненадёжного и мало управляемого союзника.
I am no democratic statesman, but a National Socialist and a realist. I considered it, however, necessary to make it clear to the Government in Warsaw that just as they desire access to the sea, so Germany needs access to her province in the east. Now these are all difficult problems. It is not Germany who is responsible for them, however, but rather the jugglers of Versailles, who either in their maliciousness or their thoughtlessness placed 100 powder barrels round about in Europe, all equipped with hardly extinguishable lighted fuses. These problems cannot be solved according to old-fashioned ideas; I think, rather, that we should adopt new methods. Their importance is exclusively psychological and economic.
To accord military importance to a traffic route of this kind, would be to show oneself completely ignorant of military affairs. Consequently, I have had the following proposal submitted to the Polish Government:- 1 Danzig returns as a Free State into the framework of the German Reich. In return, Germany is prepared:- 1 To recognise all Polish economic rights in Danzig. The Polish Government have rejected my offer and have only declared that they are prepared 1 to negotiate concerning the question of a substitute for the Commissioner of the League of Nations and 2 to consider facilities for the transit traffic through the Corridor. I have regretted greatly this incomprehensible attitude of the Polish Government, but that alone is not the decisive fact, the worst is that now Poland, like Czecho-Slovakia a year ago, believes, under the pressure of a lying international campaign, that it must call up troops, although Germany on her part has not called up a single man and had not thought of proceeding in any way against Poland. As I have said, this is in itself very regrettable and posterity will one day decide whether it was really right to refuse this suggestion made this once by me. This-as I have said-was an endeavour on my part to solve a question which intimately affects the German people by a truly unique compromise, and to solve it to the advantage of both countries.
According to my conviction Poland was not a giving party in this solution at all but only a receiving party, because it should be beyond all doubt that Danzig will never become Polish. The intention to attack on the part of Germany, which was merely invented by the international press, led as you know to the so-called guarantee offer and to an obligation on the part of the Polish Government for mutual assistance, which would also, under certain circumstances, compel Poland to take military action against Germany in the event of a conflict between Germany and any other Power and in which England, in her turn, would be involved. This obligation is contradictory to the agreement which I made with Marshal Pilsudski some time ago, seeing that in this agreement reference is made exclusively to existing obligations, that is at that time, namely, to the obligations of Poland towards France of which we were aware. To extend these obligations subsequently is contrary to the terms of the German-Polish non-aggression pact. Under these circumstances I should not have entered into this pact at that time, because what sense can non-aggression pacts have if in practice leaves open an enormous number of one partner exceptions.
Прямо противоположно своим принципам и срочной просьбе румынского правительства, которое само несло ответственность именно за такое развитие событий, я советовал им принятие советских требований ради мира и уступку Бессарабии Молдавии. Румынское правительство, однако, считало, что оно способно отчитаться перед своим народом, только если Германия и Италия в качестве компенсации, по крайне мере, могли бы хоть гарантировать целостность того, что осталось от Румынии.
Я согласился на это с тяжёлым сердцем, принципиально, потому что, мы — Германцы, когда даём свои гарантии — мы держим их. Мы не англичане, и не евреи. Я до последней секунды, хотя и облечённый персональными обязательствами, надеялся на сохранении мира в этом регионе. Для этого, чтобы разрешить эти проблемы и достигнуть ясности в отношениях между Советской Россией и Германией, а также ввиду продолжающейся концентрации советских войск на нашей восточной границе, я пригласил Молотова в Берлин. Советский министр иностранных дел тогда потребовал от Германии разъяснений соглашения по следующим четырём пунктам: 1. Мой ответ: Германская гарантия имеет общий характер и безусловно накладывает на нас обязанности. Советская Россия, однако, никогда не объявляла нам, что имеет и другие интересы в Румынии за пределами Бессарабии.
Уже свершившаяся оккупация советскими войсками Северной Буковины уже вышла за пределы советских уверений, поэтому я не думаю, что Россия на данный момент имеет ещё более далеко идущие намерения против Румынии. Второй пункт Молотова: Советская Россия опять чувствует угрозу Финляндии. Кремль определённо не может терпеть этого. Готова ли Германия не оказывать помощь Финляндии и, более того, немедленно отозвать германские войска уже находящиеся в Киркенесе? Но новая война СССР против маленького финского народа уже не может рассматриваться германским правительством как нормальное явление; равно как мы никогда и не поверим, что Финляндия каким-то образом может угрожать СССР. Ни при каких обстоятельствах мы не желаем нового театра войны на Балтике. Третий пункт Молотова: Готова ли Германия согласиться на то, что Советская Россия может предоставить гарантии Болгарии в виде посылки туда своих войск, в связи с чем он — Молотов, готов заверить Германию, что Кремль не будет низлагать короля Болгарии?
Мой ответ: Болгария — это суверенное государство. И я не имею информации, что Болгария когда либо запрашивала Советскую Россию о гарантиях, подобных тем, которые Румыния запросила от Германии. Более того, я не готов ответить на этот вопрос без консультаций со своими союзниками. Германия согласна или нет? Мой ответ: Германия была всегда готова согласиться на изменение 1936 года Конвенции Монтро в пользу государств Чёрного моря. Германия не готова, чтобы дать согласие Советской России на создание военных баз вдоль проливов. Национал-социалисты, здесь я был обязан в полном осознании своей ответственности проявить свою позицию как ответственный лидер не только Германии, но и как представитель европейской культуры и цивилизации.
Последствием всего этого было возрастание активности Советской России направленной прямо против Германии, и сразу, конкретно, начались новые попытки подрыва румынского государства и попытки посредством пропаганды устранить болгарскую монархию. С помощью запутанных и незрелых лидеров Румынского Легиона прим. И тем не менее, я всё ещё верил, что самое лучшее, — продолжать молчать. Немедленно после неудачной попытки государственного переворота в Румынии, Советская Россия предприняла новую переброску войск на восточные границы Германии. Советские танковые подразделения и парашютисты во всё возрастающих количествах перебрасывались в опасную близость от германской границы. Германские вооружённые силы и германский народ знают, что вплоть до нескольких недель назад ни одной механизированной дивизии или даже единственного танка не было дислоцировано на наших восточных границах. Если, несмотря на все разуверения и камуфляж, и требовалось какое-либо окончательное доказательство формирующегося союза между Англией и Советской Россией, то Югославский конфликт предоставил его.
Когда я предпринимал любые усилия, направленные на создание мира на Балканах, и из-за симпатетической кооперации с Муссолини, пригласил Югославию присоединиться к «Трёхстороннему Пакту», Англия и Советская Россия в объединённом сговоре организовали государственный переворот, который за одну ночь устранил тогдашнее правительство Югославии, которое тогда было готово подписать соглашение. И сегодня мы можем проинформировать германскую нацию, что югославский путч против Германии не был только английским, но в основном под Советским руководством! Поскольку мы молчали и тут, советские вожди тут же сделали шаг дальше.
Просмотров 52. Очень полезно изучать не только отдельные слова на иностранном языке, но и целые выражения. Это поможет понять всю суть сказанного, и поможет сохранить его в своей памяти на долгое время. Особого внимания заслуживают интересные высказывания всем известного немецкого политика и оратора Гитлера, который высказывался на многие темы, начиная от народа и заканчивая темой любви. В нашей подборке можно прочитать осмысленные и известные цитаты Гитлера на немецком языке. Некоторые из выражений очень трудны к пониманию и заставляют задуматься каждого человека. Jede Generation muss sich am Krieg beteiligen.
Полный текст заявления Гитлера от 22 июня 1941 года
Речь Гитлера в бункере перед генералами. Оригинальные немецкие субтитры без изменений, как говорят в фильме, и дословный перевод субтитров на русский язык. Выступление гитлера на немецком текст. СТАЛИН СЛУШАЕТ РЕЧЬ ГИТЛЕРА Мельников рассказывал в 1965 году в Переделкино.9 ноября 1941 года в день очередной годовщины мюнхенского пивного путча немецкое радио передавало речь Гитлера. Речь Гитлера текст. Выступление Гитлера на немецком.
Цитаты Гитлера на немецком
Прямо противоположно своим принципам и срочной просьбе румынского правительства, которое само несло ответственность именно за такое развитие событий, я советовал им принятие советских требований ради мира и уступку Бессарабии Молдавии. Румынское правительство, однако, считало, что оно способно отчитаться перед своим народом, только если Германия и Италия в качестве компенсации, по крайне мере, могли бы хоть гарантировать целостность того, что осталось от Румынии. Я согласился на это с тяжёлым сердцем, принципиально, потому что, мы — Германцы, когда даём свои гарантии — мы держим их. Мы не англичане, и не евреи. Я до последней секунды, хотя и облечённый персональными обязательствами, надеялся на сохранении мира в этом регионе. Для этого, чтобы разрешить эти проблемы и достигнуть ясности в отношениях между Советской Россией и Германией, а также ввиду продолжающейся концентрации советских войск на нашей восточной границе, я пригласил Молотова в Берлин. Советский министр иностранных дел тогда потребовал от Германии разъяснений соглашения по следующим четырём пунктам: 1. Мой ответ: Германская гарантия имеет общий характер и безусловно накладывает на нас обязанности. Советская Россия, однако, никогда не объявляла нам, что имеет и другие интересы в Румынии за пределами Бессарабии. Уже свершившаяся оккупация советскими войсками Северной Буковины уже вышла за пределы советских уверений, поэтому я не думаю, что Россия на данный момент имеет ещё более далеко идущие намерения против Румынии.
Второй пункт Молотова: Советская Россия опять чувствует угрозу Финляндии. Кремль определённо не может терпеть этого. Готова ли Германия не оказывать помощь Финляндии и, более того, немедленно отозвать германские войска уже находящиеся в Киркенесе? Но новая война СССР против маленького финского народа уже не может рассматриваться германским правительством как нормальное явление; равно как мы никогда и не поверим, что Финляндия каким-то образом может угрожать СССР. Ни при каких обстоятельствах мы не желаем нового театра войны на Балтике. Третий пункт Молотова: Готова ли Германия согласиться на то, что Советская Россия может предоставить гарантии Болгарии в виде посылки туда своих войск, в связи с чем он — Молотов, готов заверить Германию, что Кремль не будет низлагать короля Болгарии? Мой ответ: Болгария — это суверенное государство. И я не имею информации, что Болгария когда либо запрашивала Советскую Россию о гарантиях, подобных тем, которые Румыния запросила от Германии. Более того, я не готов ответить на этот вопрос без консультаций со своими союзниками.
Германия согласна или нет? Мой ответ: Германия была всегда готова согласиться на изменение 1936 года Конвенции Монтро в пользу государств Чёрного моря. Германия не готова, чтобы дать согласие Советской России на создание военных баз вдоль проливов. Национал-социалисты, здесь я был обязан в полном осознании своей ответственности проявить свою позицию как ответственный лидер не только Германии, но и как представитель европейской культуры и цивилизации. Последствием всего этого было возрастание активности Советской России направленной прямо против Германии, и сразу, конкретно, начались новые попытки подрыва румынского государства и попытки посредством пропаганды устранить болгарскую монархию. С помощью запутанных и незрелых лидеров Румынского Легиона прим. И тем не менее, я всё ещё верил, что самое лучшее, — продолжать молчать. Немедленно после неудачной попытки государственного переворота в Румынии, Советская Россия предприняла новую переброску войск на восточные границы Германии. Советские танковые подразделения и парашютисты во всё возрастающих количествах перебрасывались в опасную близость от германской границы.
Германские вооружённые силы и германский народ знают, что вплоть до нескольких недель назад ни одной механизированной дивизии или даже единственного танка не было дислоцировано на наших восточных границах. Если, несмотря на все разуверения и камуфляж, и требовалось какое-либо окончательное доказательство формирующегося союза между Англией и Советской Россией, то Югославский конфликт предоставил его. Когда я предпринимал любые усилия, направленные на создание мира на Балканах, и из-за симпатетической кооперации с Муссолини, пригласил Югославию присоединиться к «Трёхстороннему Пакту», Англия и Советская Россия в объединённом сговоре организовали государственный переворот, который за одну ночь устранил тогдашнее правительство Югославии, которое тогда было готово подписать соглашение. И сегодня мы можем проинформировать германскую нацию, что югославский путч против Германии не был только английским, но в основном под Советским руководством! Поскольку мы молчали и тут, советские вожди тут же сделали шаг дальше.
It means that this struggle is identified with the first, which most of us lived through as soldiers. This is not only correct...
They are not only the same causes, but, above all, they are the same individuals. And I can proudly say that the only exceptions are the very nations which today are embodied as allies by the German Reich, by Italy, by Japan, and so on. For certainly no one can deny that Churchill even in 1914 was one of the most rabid literally: mean war-mongers of his time; that Roosevelt was then the disciple of President Wilson; that the capitalistic countries then also had thrown the weight of their alliance into the scales on the side of war. Just as no one can deny the reverse, that we were entirely innocent in starting that war. We were all only very ordinary soldiers, just as you are now, my dear wounded men sitting here before me. Unknown and nameless men, whom duty had simply called, nothing else, and who in response had fulfilled their duty as faithfully as they were able. The same motive forces which were to blame for the first world war are now responsible for the second static.
Germany then was a monarchy; in other words not a National-Socialist dictatorship. The Germany of that period was democratic, that is, not a national-socialistic state, and the Germany of that period was parliamentarian, that is, not what Germany is today, to say nothing of all other differences. There had to be reasons therefore, which led to the attack of these powers then as today, and which had nothing to do with the respective forms of government, although both sides pretend that it is just this which called them into the field of battle. They did not enter the war for this reason. They did not enter and are not at war because they were irritated by the form of the state. They are capable of embracing the vilest type of government when necessary and of fraternizing with it. No, no, it is not a question of a form of a government, but other reasons which brought them previously into a war against the German state.
At that time England was the principal initiator of this struggle, England, which during 300 years... Static-part of the sentence unintelligible. People once subjugated to be kept in subjugation. By force they made one state after another pay them tribute and become their servants. In this manner England has subjugated the world over a period of a few hundred years; and, to make secure this conquest of the world, this subjugation of people, England endeavors to maintain the so-called balance of power in Europe. This means in reality that it endeavors to make sure that no European state is able to win over a certain measure... What they wanted was a disunited, disintegrated Europe, a Europe all of whose forces completely offset one another.
To reach this goal, England conducted one war after another in Europe. She has seen first its powerful position menaced by Spain. When they had finally conquered Spain, they turned their attentions to the Netherlanders. When Holland seemed to represent no further danger, British hate concentrated itself against France. And when finally France was crushed with the help of all Europe, to be sure, they then imagined that Germany must be, of necessity, the one factor which might possibly be suited to the unification of Europe. Then it was that the struggle against Germany began, not out of love for the nations, but only in their own most sober interests. It is well-known that they have always been the instigators of unrest among the nations, because they were able to profit only in time of unrest, and because a period of peace might lead to reflection and hence, also, to an insight into the ways of these evil-doers of all nations.
When, in 1914,a world coalition against the German Reich of that time was first brewing,... They then said, "Germany must first of all be freed from its Kaiser. But the English always feel concerned for other nations, and for that reason they wanted to free Germany of its Kaiser, then as now. Finally, they said, "There shall be no more war. Therefore let us wage war upon war. If only one wanted to apply it in retrospect. That means, if one wanted to say, "We agree that war is an injustice because only brutal force decides war.
We will eliminate all coercion. Hence we will abolish everything arisen through coercion up to now. But still it would have been wonderful if England had led the way to the rest of the world in its abhorrence of war in this manner, that it would have liberated the fruits of its own wars, that is, that it would have placed them again at the disposition of the rest of the world. If England had done that, if it had therefore declared: "We abhor war. Therefore, we will immediately return South Africa; because we won it through war. We hate war. Therefore, we will return the East Indies; we also won those in a war.
For instance, we hate war. Therefore, we will also leave Egypt; because this also we have subjugated through force. We shall also retire from the entire Near East; because this also became ours through force. However, the struggle against war meant something entirely different in England; namely, this war against war was interpreted to mean every possibility of making good the injustices already existing in this world;... It is about the same as the attitude we recognize also in domestic policy, when people say: "We want no change in the social order. He who is rich is to stay rich; he who is poor must stay poor. As things are, so are they willed; and as they are willed, so they are to remain; for man should not rise against that which is once willed, because it is so.
We see in each state and at each moment of this world the evidence of a never interrupted process of life; and it is impossible to say at a certain moment, "Here ceases this evolutionary process. It lies, on the contrary, in the essence of Nature, that ever and again... That means therefore that from the domestic life of peoples the... And so the talk of war on war has been proved quite false. The best proof for that is that the moment the war was over, the conditions for a new war could by no means be avoided, nor the instruments for waging the new war, either. It would have been a wonderful gesture if after the disarmament of Germany, as it... We suggested it to them often, begged them to at the time of the Weimar Republic, and still later demanded that they do it.
They considered it not at all. On the contrary, the wars went on. Only the defeated people, the German people, lost every prospect ever in this world to change its condition once more for the better. The methods which they used in the first World War were like those with which they are fighting today. At first the war from outside, and war in the form of creating coalitions. Then he himself admits that they were never in a position to fight alone. But they guaranteed the Baltic states; they guaranteed the Balkans.
They went on around: Every state in the world, they declared, needs a guarantee. Great Britain will put her whole strength behind them and will protect them. Today this same arch-liar says: "But we were really never in a position to carry on the war alone. Therefore they cooked up a coalition against us of world-wide extent. The methods have likewise remained the same. Promises to all those of little faith, the credulous, or stupid, who wanted to trust these promises, moreover, the attempt to allow their own interests to be represented with as much other blood as possible. This truth is connected with the second British method, that is, with the method of division.
In that time that the British Empire had its origin, Germany tore herself apart. There were at that time modes of thought that we no longer understand, modes of thought of a religious kind, that unfortunately were fought out only with the sword, modes of thought that became horrible among the people, that seem insufficient to us in their inner being. Only these grievous internal struggles, that cost the German people endless blood, gave England the opportunity in this same period, to raise up a world claim, that never belonged to her either in number or in significance. Then I must always point out that it is not true that we Germans are like upstarts, but if one wants to talk about upstarts, then it is unconditionally the English and not ourselves! We have an older history, and in a time when Europe had a powerful German Empire, England was a quite insignificant, small, green island. In the last World War the possibilities of this splitting up lay in another sphere. Afterwards the religious problems did not provoke any more bloodshed, especially since the priests themselves would not have been ready any more to sacrifice their lives for these causes.
We lived through it then. The parties of the right and the parties of the left, which further broke up in a dozen bourgeois aspects, in a half dozen proletarian aspects, and ever split up some more, and having begun with these parties, from the bourgeoisie of the bourgeois center up to the KPD Communist Party of Germany , succeeded this refers back to the parties of the right and left in undermining and breaking down the German people slowly from within. In spite of that, the course of the war was a glorious one. The years 1914-1918-they proved it: in which not even the opponents triumphed. A low, common revolt was plotted by Marxian-demoralizing-Liberal-Capitalistic subjects-behind all of it as a driving force was the eternal Jew. They brought Germany to its collapse at that time. Only the cowardice of the then rulers, their indecision, their halfway measures, their own uncertainty brought it on.
And so the First World War could not alone be lost by the merit of our opponents, but exclusively by our own fault. The consequences of this collapse in November were not that world democracy stretched out open arms to Germany, were not the concern of others to free the German people from its burdens and to lift the German people to a higher standard of culture. For that they could have no concern at all, for they themselves had a much lower one. But the consequence was just their collapse, the most frightful one, politically and economically, that a people has ever experienced. At that time there came to us a man who has done the German people immeasurable harm, Woodrow Wilson, the man who lied with a straight face. If Germany would lay down her arms, then she would get a compassionate, an understanding peace! Then she would not lose her colonies!
But the colonial problems were fixed up, all right! The man lyingly promised us that there would be a general disarmament, that we would then be accepted on equal terms among nations, peoples, etc. He lyingly promised us that then secret diplomacy would be done away with, and that we too would then enter into a new age of peace, of equality, of reason, etc.! Screams the last sentence. He was his right hand. Our German folk believed this man then. They had no idea that they were dealing here with an American President, that is, with a man who has no regard for truths; who, for example, can calmly say before an election: "I shall vote against war," and after the election can say: "I vote for war.
So there came the hour then the German people got its disappointment at the moment when the German subordinate emissaries entered the car in the Compiegne forest, now known to us for the second time. And there right away came the rude question: "What are you gentlemen doing here? They said: "He who says that the intention is to take from Germany her... They said beforehand: "He who says that we want to take away part of the German people is inciting the people! They had broken all their promises! In a few months the German people sank into a state of unimaginably deep despair and despondency-starving people without hope any longer. A people that did not get its war-prisoners back, even after the armistice and peace-treaty had been signed!
A people that was not given food, even after it was defenseless! A people that was now repeatedly coerced,-if one carefully studies those times-from whom re-subjection was again and again demanded, extorted by some new repression. When one reflects upon this even today, one falls even now into a state of burning hatred and rancor against a world in which anything like this is possible. Well, it was at that time, my racial comrades, when everything was broken up, when the upper leadership had faithlessly fled abroad, when others were surrendering, when the Wehrmacht had to give up its weapons, when the people disarmed themselves voluntarily,-it was at that time, when the agitation? It was such a mad determination in the eyes of those others, that my closest friends did not understand me. I found the strength for this determination only from my knowledge of the people. If, at that time, I had only known the upper ten thousand, believe me, my German people-I would not stand before you today, I would never have found courage for this thought which is capable of revolutionizing a people.
I knew at that time first and all the people itself; I knew... I could not abandon that, for it would have been to betray my own comrades, who were just as badly... I have come to know the great mass of the German people, ladies and gentlemen, from living with them. And these masses have not only upheld my belief in the people, but have restored it, and constantly strengthened it through all the years since then, in the face of contrary circumstances, or when any misfortune seemed to threaten the realization of my plans. It was clear to me that this whole development, just as in the last 20 years or 30 years before the war, could lead only to collapse. But I had already formed the resolve to declare war on this whole development. That is not merely to declare: "I will get a German Wehrmacht, I will get an army or an air-force"; it was clear to me that the inner structure of the social order must be altered, so that in the dead body of our people the blood would flow again, and that society should hold firmly...
I have always looked upon this undertaking as possible, as within the power of the country. But I was of the conviction that strength could only be given to a body in which the sight and the essence of the new condition was already incorporated. Therefore, I was resolved to build up a small movement, beginning with those people who should already have within themselves that which appeared later as really essential to the whole of society.
Речь Гитлера от 30 января. Коммунофашизм убеждения.
Крупп финансировал Гитлера. Экономика Гитлера. Речь Гитлера на заводе Крупп текст. Молотов речь 22 июня 1941. Обращение Молотова 22 июня 1941 года текст.
Текст выступления Молотова 22 июня 1941 года. Выступление по радио Молотова 22 июня 1941 года. Гитлер с русскими. Гитлер в Москве. Гитлер был хорошим.
Гитлер был русским. Документы Сталинград. Сталинградская битва документы. Немецкие документы Сталинградская битва. Немецкие листовки Сталинград.
Речь Гитлера mp3. Выступление Гитлера без перевода видео. Речь Гитлера мп3. Голос Гитлера на перевод. Речь Гитлера в Нюрнберге.
Выступление Гитлера русские субтитры. Путин Гитлер ein Volk. Речь Адольфа Гитлера на русском текст. Речь Адольфа Гитлера на немецком текст. Гитлер скрестил руки.
Гитлер и магия. Гитлер выступления со скрещенными руками. Выступление Гитлера в 1933 der Marxismus. Нацисты Tod Marxismus. Выступление Гитлера плакаты против марксизма.
Марксизм должен погибнуть чтобы нация воскресла. Ругательства Гитлера на немецком. Маты Гитлера на немецком. Газета правда 1933. Гитлер газета правда.
Фашистская газета правда. Газета правда поздравление Гитлера. Adolf Hitler Angry. Адольф Гитлер орет. Речь Гитлера.
Кричащий Гитлер. Германия 1933 год приход Гитлера к власти. Приход Гитлера к власти в Германии Дата. Нацистская партия пришла к власти в Германии в:. Приход к власти Адольфа Гитлера.
Приход Гитлера к власти в Германии. Партия Гитлера приход к власти.
Сразу же после краха этой авантюры опять усилилась концентрация русских войск на восточной границе Германии. Танковые и парашютные войска во все большем количестве перебрасывались на угрожающе близкое к германской границе расстояние. Германский Вермахт и германская родина знают, что еще несколько недель назад на нашей восточной границе не было ни одной немецкой танковой или моторизованной дивизии. Но если требовалось последнее доказательство того, что, несмотря на все опровержения и маскировку, возникла коалиция между Англией и Советской Россией, то его дал югославский конфликт. Пока я предпринимал последнюю попытку умиротворения Балкан и, разумеется, вместе с дуче предложил Югославии присоединиться к Тройственному пакту, Англия и Советская Россия совместно организовали путч, и за одну ночь устранили тогдашнее правительство, готовое к взаимопониманию.
Сегодня об этом можно рассказать немецкому народу: антигерманский государственный переворот в Сербии произошел не только под английскими, но и, прежде всего, под советскими знаменами. Поскольку мы промолчали и об этом, советское руководство сделало следующий шаг. Оно не только организовало путч, но и несколько дней спустя заключило со своими новыми ставленниками известный договор о дружбе, призванный укрепить волю Сербии оказать сопротивление умиротворению на Балканах и натравить ее на Германию. И это не было платоническим намерением. Москва требовала мобилизации сербской армии. Поскольку я продолжал считать, что лучше не высказываться, кремлевские правители сделали еще один шаг. Правительство германского рейха располагает сегодня документами, из которых явствует, что Россия, чтобы окончательно втянуть Сербию в войну, обещало ей поставить через Салоники оружие, самолеты, боеприпасы и прочие военные материалы против Германии.
И это происходило почти в тот самый момент, когда я еще советовал японскому министру иностранных дел д-ру Мацуоке добиваться разрядки с Россией, все еще надеясь послужить этим делу мира. Только быстрый прорыв наших несравненных дивизий к Скопье и занятие самих Салоник воспрепятствовали осуществлению этого советско-англосаксонского заговора. Офицеры сербских ВВС улетели в Россию и были приняты там как союзники. Только победа держав Оси на Балканах сорвала план втянуть Германию этим летом в многомесячную борьбу на юго-востоке, а тем временем завершить сосредоточение советских армий, усилить их боевую готовность, а потом вместе с Англией, с надеждой на американские поставки, задушить и задавить Германский Рейх и Италию. Тем самым Москва не только нарушила положения нашего пакта о дружбе, но и жалким образом его предала. И в то же время правители Кремля до последней минуты, как и в случаях с Финляндией и Румынией, лицемерно уверяли внешний мир в своем стремлении к миру и дружбе и составляли внешне безобидные опровержения. Если до сих пор обстоятельства вынуждали меня хранить молчание, то теперь настал момент, когда дальнейшее бездействие будет не только грехом попустительства, но и преступлением против немецкого народа и всей Европы.
Сегодня на нашей границе стоят 160 русских дивизий. В последние недели имеют место непрерывные нарушения этой границы, не только нашей, но и на дальнем севере и в Румынии. Русские летчики забавляются тем, что беззаботно перелетают эту границу, словно хотят показать нам, что они уже чувствуют себя хозяевами этой территории. В ночь с 17 на 18 июня русские патрули снова вторглись на территорию рейха и были вытеснены только после длительной перестрелки. Но теперь настал час, когда необходимо выступить против этого заговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны и тоже еврейских властителей большевистского центра в Москве. В данный момент осуществляется величайшее по своей протяженности и объему выступление войск, какое только видел мир. В союзе с финскими товарищами стоят бойцы победителя при Нарвике у Северного Ледовитого океана.
Немецкие дивизии под командой завоевателя Норвегии 1 защищают вместе с финскими героями борьбы за свободу под командованием их маршала финскую землю. От Восточной Пруссии до Карпат развернуты соединения немецкого восточного фронта. На берегах Прута и в низовьях Дуная до побережья Черного моря румынские и немецкие солдаты объединяются под командованием главы государства Антонеску. Задача этого фронта уже не защита отдельных стран, а обеспечение безопасности Европы и тем самым спасение всех. Поэтому я сегодня решил снова вложить судьбу и будущее Германского рейха и нашего народа в руки наших солдат. Да поможет нам Господь в этой борьбе! Сборники речей Гитлера, обладающих особой ценностью для историков, до сих пор не переиздаются и не переводятся.
Относительно свободно можно прочитать «Майн Кампф» — книгу весьма интересную для изучения немецких эсеров «национал-социалистов» , но написанную в 20-е годы. Равным образом можно изучать ленинизм, опираясь исключительно на дореволюционные работы Ленина. С точки зрения духа большевизма это дало бы очень много, но что касается практики построения коммунистического государства, а также вопросов текущей геополитики мы бы имели зияющую лакуну. Из анализа публикуемой речи Гитлера хорошо видно, что нападение на СССР воспринималось немцами в контексте войны с Англией, и Сталин рассматривался как английский союзник, достигшей с главным противником Германии большой степени кооперации. Однако Гитлер, ослеплённый мифологией антисемитизма созданной, в первую голову, англичанами для маскировки своей деятельности , неправильно оценил степень контроля Сталина со стороны Черчилля. Ему казалось, что СССР это примитивная еврейско-азиатская деспотия, действующая на свой страх и риск. В этом случае, серьёзное поражение и захват западных территорий заставят трусливого деспота Сталина пойти на попятный и заключить второй Брестский мир.
В свою очередь и Великобритания в этой ситуации вполне может сдать заведомо ненадёжного и мало управляемого союзника. Сталин, как генерал-резидент Георга VI не имел пространства для дипломатического манёвра и должен был сопротивляться как посаженный на цепь смертник, не считаясь ни с какими потерями. С другой стороны, Великобритания имела все возможности для самой оперативной, самой адресной и самой масштабной помощи Сталину. Всё решалось на месте и без посредников. Координация действий мало отличалась от координации Англией обороны Уэллса или Шотландии. Рузвельт считал Сталина сателлитом своего английского партнёра и выстраивал отношения с коммунистической деспотией в контексте общих отношений с Великобританией, самых тесных и доверительных. США не только смотрели сквозь пальцы на то, что значительная часть английского лендлиза перенаправляется Лондоном в Москву, но сами!
Он не мог представить объёмы лендлиза и «матросовскую» степень сопротивления до этого трусливого и переменчивого Сталина. Поэтому 1941 год сменился 1942. А 1942-ой — 1943-им. Дальше сопротивление Гитлера стало безнадёжным.
"Why We Are Antisemites" - Text of Adolf Hitler's 1920 speech at the Hofbräuhaus
Adolf Hitler said in a speech: Wenn es dem internationalen Finanzjudentum in und außerhalb Europas gelingen sollte, die Völker noch einmal in einen Weltkrieg zu stürzen, dann wird das Ergebnis nicht der Sieg des Judentums sein, sondern die Vernichtung der jüdischen Rasse in Europa! If international. For months a problem has tormented all of us. Long ago the Diktat of Versailles bestowed this problem on us. In its depravity and degeneracy it has now become insufferable. Danzig was a German city and is a German city! The Corridor was German and is German! These regions owe their cultural. Полный текст заявления Гитлера от 22 июня 1941 года, в котором он разъяснил причины нападения Германии на СССР.
Adolf Hitler - Speech (1933) | Текст песни
I made one more final effort to accept a proposal for mediation on the part of the Italian Government. Mussolini proposed a conference of the major powers in Munich. Mussolini agreed on the cession to Germany of the Sudeten German territory and the measures consequent thereon, and by this agreement the Czechoslovak government was to be hold responsible for the steps necessary to secure its fulfilment. For a whole day I sat in my Government and waited to see whether the Czech government would abide to the agreement the major powers of Europe had concluded in order to prevent a major war in Europe. Deputies, if the German Government and its Leader patiently endured such treatment Germany would deserve only to disappear from the political stage. But I am wrongly judged if my love of peace and my patience are mistaken for weakness or even cowardice.
I, therefore, decided last night and informed the British Government that in these circumstances I can no longer find any willingness on the part of the Czechoslovak Government to conduct serious negotiations with us. These proposals for mediation have failed because in the meanwhile there, first of all, came as an answer the sudden Czechoslovak general mobilization, followed by more Czech atrocities. These were again repeated last night. Recently there have been as many as twenty-one incidents in which Czech military formations have killed innocent Sudeten Germans without provocations. Last night there were fourteen, of which one was quite serious.
I have, therefore, resolved to speak to Czechoslovakia in the same language that Czechoslovakia for months past has used toward us and the Sudeten German minority. This attitude on the part of the Reich will not change. The other European States understand in part our attitude. I should like here above all to thank Italy as well as Hungary, which throughout have supported us, but you will understand that for the carrying on of this struggle we do not intend to appeal to foreign help. We will carry out this task ourselves.
The neutral States have assured us of their neutrality, just as we had already guaranteed it to them. When statesmen in the West declare that this affects their interests, I can only regret such a declaration. It cannot for a moment make me hesitate to fulfil my duty. What more is wanted? I have solemnly assured them, and I repeat it, that we ask nothing of those Western States and never will ask anything.
I have declared that the frontier between France and Germany is a final one. I have repeatedly offered friendship and, if necessary, the closest co-operation to Britain, but this cannot be offered from one side only. It must find response on the other side. Germany has no interests in the West, and our western wall is for all time the frontier of the Reich on the west. Moreover, we have no aims of any kind there for the future.
With this assurance we are in solemn earnest, and as long as others do not violate their neutrality we will likewise take every care to respect it. I am determined to solve 1 the Sudeten question and 2 to see to it that a change is made in the relationship between Germany and Czechoslovakia that shall ensure a peaceful co-existence. In this I am resolved to continue to fight until either the present Czechoslovak government is willing to continue to bring about this change or until another Czechoslovak Government is ready to do so. I am resolved to remove from the German frontiers the element of uncertainty, the everlasting atmosphere of conditions resembling civil war. I will see to it that in the East there is, on the frontier, a peace precisely similar to that on our other frontiers.
Так в свое время — путем многих войн — Англия привела к погибели Испанию. Так вела она свои войны против Голландии. Так — с помощью всей Европы — боролась она позже с Францией. И так в конце столетия начала она политику окружения тогдашней Германии, а в 1914 г.
Только вследствие внутреннего разлада Германия в 1918 г. Последствия были ужасны. После того, как в начале лицемерно говорилось, что борьба велась исключительно против Кайзера и его режима и после того, как германские войска сложили оружие, началось планомерное уничтожение германского государства. В то время, как слова одного французского государственного деятеля, что в Германии существует излишек 20 миллионов людей, который — другими словами — должен был б,ы быть уничтожен посредством голода, болезней или переселений, по-видимому, сбывались буквально, национал-социалистическое движение начало свою работу объединения германского народа, а с этим началось и возрождение Германии.
Это новое освобождение нашего народа от нужды, бедствий и унизительного пренебрежения стояло под знаком внутреннего возрождения. В частности, это не представляло собой угрозы для Англии, и ее не затрагивало. Несмотря на это, сейчас же снова началась новая, преисполненная ненависти, политика окружения, направленная против Германии. Снаружи и внутри создался известный нам комплот евреев и демократов, большевиков и реакционеров, единственной целью которого было воспрепятствовать восстановлению нового германского национального государства и вновь повергнуть Германию в состояние бессилия и бедствия.
Наряду с нами ненависть этого интернационального, всемирного заговора была направлена против таких же обездоленных народов, которые были принуждены зарабатывать насущный хлеб в тяжелой борьбе за существование. Прежде всего, у Италии и Японии так же, как и у Германии, оспаривалось, если не совершенно отнималось, право участия в пользовании земными благами. Сплочение этих нации, таким образом, было лишь актом самозащиты против угрожающей им эгоистической всемирной коалиции богатства и силы. Уже в 1936 г.
Черчилль заявил, по словам американского генерала Вуда, [произнесёнными] перед представителями американской палаты депутатов, что Германия снова становится слишком могущественной и поэтому должна быть уничтожена. Летом 1939 г. Англии казалось, что наступил момент, когда можно вновь начать разложение Германии путем всеобъемлющей политики окружения. Система с этой целью созданной кампании лжи состояла в том, чтобы объявлять другие народы находящимися под угрозой, завлекать их в начале обещаниями английских гарантий и поддержки, а затем, как в мировую войну, заставлять их идти против Германии.
Таким образом, от мая до августа 1939 г. Англии удалось лансировать утверждение, что Литва, Эстония, Латвия, Финляндия, Бессарабия, а также Украина находятся под прямой угрозой Германии. Часть государств дала себя провести этим, приняла обещанные гарантии, предложенные попутно с этим утверждением, и таким образом перекинулась на новый фронт окружения, направленный против Германии. При таких обстоятельствах я счел долгом перед своей совестью и перед историей германского народа не только уверить эти страны и их правительства в ложности сделанных Англией заявлений, но, сверх того, успокоить сильнейшую Восточную Державу путем специальных и торжественных заявлений относительно пределов наших интересов.
Вы все чувствовали в свое время, что этот шаг был для меня горьким и тяжелым. Германский народ никогда не питал враждебных чувств по отношению к народностям России. Однако свыше двух десятков лет еврейско-большевистская власть в Москве старается разжечь пожар не только в Германии, но и во всей Европе. Не Германия пыталась перенести свое национал-социалистическое мировоззрение в Россию, а еврейско-большевистские власти в Москве беспрестанно пытались навязать свое господство нашему и другим европейским народам и делали это не только в моральном смысле, но, прежде всего, также и в смысле военной мощи.
Однако последствиями деятельности этого режима были лишь хаос, бедствия и голод. В противовес этому, я старался в течение двух десятков лет с минимумом вмешательства и без всякого нарушения нашей продукции1 добиться нового социалистического порядка в Германии, который бы не только устранил безработицу, но также предоставлял прибыль труда в возрастающей мере трудящимся людям. Достижения этой политики создания нового экономического и социального порядка в нашем народе, который, планомерно преодолевая сословные и классовые контрасты, стремится к конечной цели — создать истинную народную общность, являются единственными в мире. Поэтому в августе 1939 г.
Я сделал это исключительно в сознании своей ответственности по отношению к германскому народу, но, прежде всего, в надежде на возможность все же в конце достигнуть длительного примирения и уменьшения жертв, которые иначе могли быть от нас потребованы. Наряду с торжественными заверениями Германии в Москве относительно упомянутых областей и стран — за исключением Литвы — как лежащих за пределами германских политических интересов, было достигнуто особое соглашение на случай, если Англии действительно удастся втравить Польшу в войну против Германии. Но также и здесь имело место ограничение германских требований, которое было не пропорционально достижениям германского оружия. В немецком оригинале: «безо всякого нарушения нашего производства» — «ohne jene Zerstoerung unserer Produktion» S.
Результаты этого договора, желаемого мной и заключенного в интересах германского народа, были особенно тяжелы для немцев, живущих в затронутых им странах. Более полумиллиона германских соотечественников -мелкие крестьяне, ремесленники и рабочие — были принуждены почти в течение одной ночи покинуть свою прежнюю родину, чтобы избежать нового режима, угрожающего им непосредственно беспредельными бедствиями, а раньше или позже полным уничтожением. Несмотря на это, тысячи немцев исчезли! Было невозможно даже установить постигшую их судьбу или же хотя бы их местопребывание.
Hitler justified the German attack by claiming Polish culpability based on invented Polish atrocities at Pitschen and other places, including Gleiwitz and Hochlinden , [3] both of these being part of the culmination of Operation Himmler , a false flag operation intended to demonstrate that the Poles had attacked first, the Gleiwitz incident being the most noted. This night for the first time Polish regular soldiers fired on our territory. Since 5:45 a. Hitler then declared himself as the "First soldier of the German Reich" Erster Soldat des Deutschen Reiches , a self-claimed rank, effectively equivalent of Generalissimo.
I have once more put on that coat that was the most sacred and dear to me. I will not take it off again until victory is secured, or I will not survive the outcome. William Shirer observed that "Only once that day did Hitler utter the truth. In the end, this once, he would prove as good as his word.
Однако свыше двух десятков лет еврейско-большевистская власть в Москве старается разжечь пожар не только в Германии, но и во всей Европе. Не Германия пыталась перенести свое национал-социалистическое мировоззрение в Россию, а еврейско-большевистские власти в Москве беспрестанно пытались навязать свое господство нашему и другим европейским народам и делали это не только в моральном смысле, но, прежде всего, также и в смысле военной мощи. Однако последствиями деятельности этого режима были лишь хаос, бедствия и голод. В противовес этому, я старался в течение двух десятков лет с минимумом вмешательства и без всякого нарушения нашей продукции1 добиться нового социалистического порядка в Германии, который бы не только устранил безработицу, но также предоставлял прибыль труда в возрастающей мере трудящимся людям. Достижения этой политики создания нового экономического и социального порядка в нашем народе, который, планомерно преодолевая сословные и классовые контрасты, стремится к конечной цели — создать истинную народную общность, являются единственными в мире. Поэтому в августе 1939 г. Я сделал это исключительно в сознании своей ответственности по отношению к германскому народу, но, прежде всего, в надежде на возможность все же в конце достигнуть длительного примирения и уменьшения жертв, которые иначе могли быть от нас потребованы. Наряду с торжественными заверениями Германии в Москве относительно упомянутых областей и стран — за исключением Литвы — как лежащих за пределами германских политических интересов, было достигнуто особое соглашение на случай, если Англии действительно удастся втравить Польшу в войну против Германии. Но также и здесь имело место ограничение германских требований, которое было не пропорционально достижениям германского оружия.
В немецком оригинале: «безо всякого нарушения нашего производства» — «ohne jene Zerstoerung unserer Produktion» S. Результаты этого договора, желаемого мной и заключенного в интересах германского народа, были особенно тяжелы для немцев, живущих в затронутых им странах. Более полумиллиона германских соотечественников -мелкие крестьяне, ремесленники и рабочие — были принуждены почти в течение одной ночи покинуть свою прежнюю родину, чтобы избежать нового режима, угрожающего им непосредственно беспредельными бедствиями, а раньше или позже полным уничтожением. Несмотря на это, тысячи немцев исчезли! Было невозможно даже установить постигшую их судьбу или же хотя бы их местопребывание. В их числе находятся свыше 160 человек германских подданных. Я молчал в ответ на все это, так как я должен был молчать! Моим желанием было достигнуть окончательного примирения и, если возможно, длительного согласия с этим государством. Однако, уже во время нашего похода в Польшу, советские власть имущие вдруг потребовали — противно договору — также и Литву.
Германия никогда не имела намерения занимать Литву и не только не ставила таких ультиматумов литовскому правительству, но, напротив, отклонила просьбу тогдашнего литовского правительства — прислать с этой целью германские войска как образ действия, не соответствующий целям германской политики. Несмотря на это, я покорился и этому новому русскому требованию. Однако это было лишь началом новых шантажирований1, которые постоянно повторялись с тех пор. В немецком оригинале «новых случаев давления» — «neuer Erpressungen» S. Победа в Польше, достигнутая исключительно благодаря германским войскам, побудила меня вновь обратиться к западным державам с предложением мира. Оно было отклонено благодаря интернациональным и еврейским подстрекателям к войне. Однако причина этого отказа уже тогда заключалась в том, что Англия все еще надеялась быть в состоянии создать европейскую коалицию против Германии, включая в нее Балканы и Советскую Россию. Так, в Лондоне было решено послать г. Криппса1 послом в Москву.
Ему было поручено определенное задание вновь заняться англо-советскими отношениями и развивать их в английском духе. Английская пресса сообщала об успехах этого задания, поскольку ее не заставляли молчать тактические причины. Осенью 1939 г. Приступая к военному порабощению не только Финляндии, но также и балтийских государств, Россия вдруг мотивировала эти действия в такой же мере ложным, как и смешным заявлением, что она принуждена защищать эти страны от чужой угрозы, которую она должна предупредить. Под этим могла подразумеваться только Германия. Ибо никакая другая держава не могла ни вторгнуться, ни вести войну в прибалтийских областях. И все же я должен был молчать. Однако власть имущие в Кремле сейчас же пошли дальше. В то время, как Германия весной 1940 г.
Согласно личному заявлению, данному тогда Молотовым, уже весной 1940 г. Так как русское правительство всегда утверждало, что его пригласило само население, цель его присутствия там могла быть истолкована только как демонстрация против Германии. В то время, как наши солдаты, начиная с 10 мая 1940 г. Начиная с августа 1940 г.
Речь Гитлера на съезде НСДАП 1934
The speeches, letters, and proclamations of Adolph Hitler. Мартин Вютке Речь Гитлера из фильма. Adolf Hitler said in a speech: Wenn es dem internationalen Finanzjudentum in und außerhalb Europas gelingen sollte, die Völker noch einmal in einen Weltkrieg zu stürzen, dann wird das Ergebnis nicht der Sieg des Judentums sein, sondern die Vernichtung der jüdischen Rasse in Europa! If international. Дюссельдорфская речь Первое выступление Гитлера 27 января 1932 на встрече с германскими промышленными магнатами в "Клубе индустрии", куда он был приглашен известным промышленником Фрицем Тиссеном. Речь гитлера текст. Гитлер 1941 речь. Выступление Гитлера с переводом. September 1, 1939, justifying the German invasion of Poland. Short video clip excerpt.
Adolph Hitler SPEECH OF OCTOBER 6, 1939
Hitler's 1 September 1939 Reichstag speech is a speech made by Adolf Hitler at an Extraordinary Session of the German Reichstag on 1 September 1939, the day of the German invasion of Poland. The speech served as public declaration of war against Poland and thus of the commencement of. Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии, не преследуются. Hitler's 1 September 1939 Reichstag speech is a speech made by Adolf Hitler at an Extraordinary Session of the German Reichstag on 1 September 1939, the day of the German invasion of Poland. The speech served as public declaration of war against Poland and thus of the commencement of. Речь гитлера текст на немецком с переводом. My German Fellow Countrymen and Women, My Comrades! At present everybody speaks before the forum which seems to them the most fitting. Some speak before a parliament whose existence, composition and origin (are well known). I believe that I should return again today whence I came.