Дети: Павел Сергеевич Аллилуев Анна Сергеевна Аллилуева (Реденс) Федор Сергеевич Аллилуев Надежда Сергеевна Аллилуева (Сталина). В свой последний день Надежда Аллилуева нарядилась. Леонид Аллилуев ищет помощи в полиции» на канале «Телеканал 360 и Михаил Онуфриенко» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 9 февраля 2022 года в 20:46, длительностью 00:01:32, на видеохостинге RUTUBE. Дети: Павел Сергеевич Аллилуев Анна Сергеевна Аллилуева (Реденс) Федор Сергеевич Аллилуев Надежда Сергеевна Аллилуева (Сталина). В свой последний день Надежда Аллилуева нарядилась. Вскоре после состоявшегося разговора Павел Сергеевич Аллилуев скоропостижно скончался в своем рабочем кабинете от инфаркта, что породило множество слухов.
Федор Лукашев. У Феди осталась целой только нижняя челюсть. Лобной кости нет, и нужен имплант
| Аллилуев, Фёдор Сергеевич — большая энциклопедия. Что такое Аллилуев, Фёдор Сергеевич | Главная» Новости» Анна аллилуева википедия. |
| Сталин – Аллилуевы. Хроника одной семьи | Фёдор сергеевич гагарин, россия увеличит производство пеньки на слабость за три года. |
| Павел Аллилуев - биография, новости, личная жизнь, фото - | Дети: Павел Сергеевич Аллилуев Анна Сергеевна Аллилуева (Реденс) Федор Сергеевич Аллилуев Надежда Сергеевна Аллилуева (Сталина). Explore historical records and family tree profiles about Анна Аллилуева on MyHeritage, the world's family history network. |
| Аллилуев, Фёдор Сергеевич — Что такое Аллилуев, Фёдор Сергеевич | 1955) family tree on Geni, with over 250 million profiles of ancestors and living relatives. |
| Аллилуев, Фёдор Сергеевич - Википедия | Как изменилась жизнь Фёдора и девочек, которых он спас. |
Второкурсник из СПбГУ погиб в зоне СВО
Скорая помощь отвезла Федора в ближайшую больницу: в таком состоянии он просто не пережил бы длительную транспортировку. Племянник Генерального секретаря СССР Иосифа Сталина, ветеран Великой Отечественной войны Леонид Аллилуев скончался в своей квартире в Москве. Дети: Павел Сергеевич Аллилуев Анна Сергеевна Аллилуева (Реденс) Федор Сергеевич Аллилуев Надежда Сергеевна Аллилуева (Сталина). В свой последний день Надежда Аллилуева нарядилась. Федор Раззаков о роли дочери Сталина в противостоянии шелепинцев и «глубинников». Как сообщили студенческие издания вечером 23 апреля, спустя полгода службы «во время исполнения воинского долга» Фёдор погиб — ему был 21 год.
Долгая дорога домой Федоры Эпштейн и ее сыновей Москва – Кипр – Ноф ха-Галиль
Федор married first name Аллилуев. They had 2 children. Федор had 2 brothers: Петр Степанович Аллилуев and one other sibling. Федор married Анастасия Алексеевна Аллилуева born Караулова. Анастасия was born in birth place.
В конце июня 1948 года в Румынии состоялось совещание Информбюро коммунистических и рабочих партий, обсудившее положение дел, сложившееся в Коммунистической партии Югославии. В принятой резолюции отмечалось, что руководство КПЮ «за последнее время проводит в основных вопросах внешней и внутренней политики неправильную линию, представляющую отход от марксизма-ленинизма, противопоставило себя ВКП б и другим компартиям, входящим в Информбюро, встало на путь отхода от единого социалистического фронта против империализма, на путь измены делу международной солидарности трудящихся и перехода на позиции национализма». Отход Югославской компартии от принципов, принятых в международном коммунистическом движении, был тяжелой потерей в общем деле, но никаких крутых мер вокруг Югославии не предпринималось, танков и десантников туда не направляли, ограничившись методами идеологического воздействия на отступников. Многие события, только завязавшиеся в 1948 году, принесли свои отравленные плоды лишь в наше время. И та же Югославия, благодаря своим амбициозным вождям и американской «помощи», первой отправившись в свободное плавание по «свободному» рынку, ныне уже называется бывшей Югославией, и наша, прежде могучая и несокрушимая, держава с гордым именем СССР в тяжелом раздумье стоит у последней черты, за которой маячит ее неприглядное колониальное будущее, но нет державы и нет СССР. Зато есть киви, легальные масонские ложи, легальный сионизм, бейтаровские молодчики, полудохлый СНГ и полное обнищание народа, угнетенного нуждой и бесправием. И еще полный разгул «демократии»… Между тем хроника жизни нашей семьи 1948 года зафиксировала еще одно событие — из тюрьмы была выпущена Кира, дочь Павла Аллилуева, по мужу Полипковская. Эту фамилию она носит до сих пор, хотя с ним развелась давным-давно, а второй муж скончался несколько лет назад. Сегодня Кира — пенсионерка и живет в Москве в своей маленькой однокомнатной квартирке. И хотя ей уже много лет, она по-прежнему веселая и жизнерадостная женщина. Тогда она просидела в тюрьме месяцев шесть или семь, а потом была выслана на пять лет в Шую. Когда ее выпустили из тюрьмы, а это было во Владимире, она не смогла достать билет в Москву и не смогла устроиться на ночь в гостинице. Знакомых во Владимире у нее не было, и она под вечер вернулась в тюрьму и попросила разрешения у ее начальника переночевать там еще одну ночь. Начальник тюрьмы был поражен таким оборотом дела, но нашел для племянницы Сталина свободную камеру «со всеми удобствами». В Москву Кира приехала на пару дней, чтобы взять с собой в Шую необходимые вещи и повидаться с нами. Тогда же она рассказала нам, что второй муж тети Жени Николай Владимирович Молочников оказался «чьим-то там шпионом» и что именно в этом и была причина ареста Евгении Александровны и ее самой. А от нас она узнала, что вскоре после ее ареста была арестована моя мать. В Шуе Кира пробыла до лета 1953 года. Ее муж и брат, Сергей, несколько раз за это время ездили к ней в Шую, что помогло ей выстоять в этой ссылке и не чувствовать себя одинокой. Мы с Леонидом привыкали к самостоятельной жизни, бабушка по состоянию здоровья большей частью проводила время в «Соснах», и мы втроем — Леонид, Саша и я — навещали ее постоянно, а летом я иногда и какое-то время жил с ней в этом санатории. Там же подолгу жили Гулька со своей «Дюнюней». В их квартире жили и оставшиеся после ареста Угеров, соседей семьи Павла Аллилуева, их дети: Володя и Леночка. В беде мы как-то все вместе теснее сдружились, помогали друг другу чем могли. Кстати, в квартире напротив нас, в семье И. Тевосяна, женатого на сестре Л. Мирзояна, также нашли свой приют сын и дочь арестованного в 1938 году Мирзояна и его жены. Закон был один — дети за родителей не отвечают. Не могу покривить душою и сказать, что нас в чем-то притесняли, ограничивали. Все мы были комсомольцами, поступили в институты, которые выбрали сами. Сын того же Мирзояна был избран в 1952 году секретарем партийной организации крупного предприятия. Сергей учился в МГУ, а Леонид после маминого ареста сам бросил МЭИ, хотя в некоторых публикациях сердобольные дяди изображают его пострадавшим, пишут, будто его выгнали из института. Мы сами долго не знали о том, что он бросил учебу, пока к нам домой не пришел то ли начальник курса, то ли декан факультета и уговаривал Леонида вернуться в институт. Но Леонид возвращаться в МЭИ не стал. Позднее он поступил в МИСИ на гидротехнический факультет. Жили мы в те годы на бабушкину пенсию, на стипендии, которые Сергей и Леонид получали в институтах, и на два обеда — обед деда, который был оставлен за нами, и обед бабушки. Ежемесячное получение обеденных книжек составляло тогда целый ритуал. Бабуся писала соответствующую доверенность «на получение обеденных книжек двух», и Сергей шел с той доверенностью в столовую к ее начальнику — маленькому, очень грустному человеку с сильно косящими глазами — и получал эти самые книжки. Этими обедами еще кормился младший брат мамы — Федор Сергеевич Аллилуев, живший в семнадцатом подъезде нашего дома. Вскоре закончил школу и Саша, поступил он в Первый Московский медицинский институт на санитарно-гигиенический факультет. Василий продолжал куролесить, его вторая жена, Екатерина Тимошенко, была выставлена за дверь. С двумя детьми, Василием и Светланой, она некоторое время жила с бабусей в «Соснах». Неудачное замужество сломило ее и вконец доконало, она так и не смогла оправиться от горестного удара и устроить свою жизнь. Летом 1950 года я в последний раз побывал в Зубалове. Светлана пригласила всех четырех братьев на стадион «Динамо», где проходил большой праздник в честь Дня физкультурника. Она заехала за мной в «Сосны», и, отправляясь в Москву, мы заехали к ней на дачу. В Зубалове вместе с ней жили сын Светланы Оська и няня Саша. Как тут все изменилось с памятного 1943 года! Там, где раньше были «гигантские шаги», а потом волейбольная площадка, сооруженная Василием, теперь зеленела березовая рощица, к даче была пристроена большая солнечная веранда. Из Зубалова мы заехали за другими братьями и отправились на стадион. Праздник был красочный, многолюдный, завершился он любимым в народе футбольным матчем. Со стадиона Светлана повезла нас с Леонидом в «Сосны», для нас праздник еще продолжался: Светлана заехала к Москве-реке, туда, где в нее впадает Черная речка и где располагалась лодочная станция, обслуживающая окрестные дачи, и мы еще часа полтора покатались на моторке. В конце 1950 года Сергей с отличием закончил МГУ, его рекомендовали в аспирантуру. Началось оформление документов, и тут выяснилось, что мать его репрессирована как враг народа, начальство струхнуло и стало волынить дело с приемом. Юлия Исааковна, узнав от бабуси о случившемся, безапелляционно заявила: «Клянусь это было ее любимое словечко , о какой аспирантуре может помышлять сын врага народа? Светлана и Василий относились к нам, конечно, по-прежнему ласково и заботливо. А между тем наша главная опора, бабушка, стала заметно сдавать. Трудная жизнь, семейные горести совсем ее скрутили, ей было семьдесят четыре года, и ее часто мучили сердечные приступы. Умерла она внезапно. Приехала навестить нас в дом на набережной, собралась уже уезжать к себе, но почувствовала себя плохо.
Но свое родство со Сталиным Сергей Яковлевич не афишировал, оставался верен принципам старого "марксиста-идеалиста", как называл его один из его товарищей. Выйдя на пенсию, начал писать свои воспоминания. Писал их много лет, воскрешая в памяти людей и события, весь свой "Пройденный путь"— так была названа вышедшая уже после его смерти книга. Умер он 27 июля 1945 года. Похоронен в Москве.
Как профессионального журналиста мое внимание сразу привлекла муниципальная газета, которая мне показалась интересной и содержательной, рассказывающей не только о местных новостях, но и раскрывающей перед читателем огромный мир культуры и традиций иудейского народа, что, несомненно, очень и очень важно. Еще мое внимание привлекла рубрика, в которой люди рассказывают свои истории репатриации, каждая из которых — неповторима. Попросив разрешение на сотрудничество с газетой Ноф ха-Галиль у ее редактора Татьяны Мороз и получив ее доброе напутствие, я принялась искать новых героев из числа новых жителей города, чтобы рассказать о их впечатлениях от новой жизни. Итак, долгая дорога домой Федоры Эпштейн и ее сыновей. Семья покинула территорию России сразу после аннексии Крыма. Именно тогда Федора поняла, что впереди тяжелые для всех времена, что смена власти в стране откладывается на неопределенный срок, а высказывать свое мнение становится все труднее и опаснее. Здесь следует пояснить, что Федора Эпштейн — человек активной гражданской позиции: она поддерживала известного политика и председателя Фонда по борьбе с коррупцией Алексея Навального, посещала митинги и протестные акции, высказывалась о происходящем в социальных сетях. Усилившиеся гонения на инакомыслящих привели к тому, что она с детьми покинула Россию и поселилась на Кипре. Начиная с двенадцатого года, в страну вернулась карательная психиатрия, все становилось только хуже и хуже. Потом вышел закон Димы Яковлева, запрещающий иностранцам усыновлять или удочерять российских сирот.
Аллилуев ФЁДОР СЕРГЕЕВИЧ
Родился на станции Михайлово (ныне Хашури), где его отец Сергей Яковлевич Аллилуев работал помощником машиниста в депо. В ролях: Гела Месхи, Василий Прокопьев, Анатолий Дзиваев и др. Дети: Павел Сергеевич Аллилуев Анна Сергеевна Аллилуева (Реденс) Федор Сергеевич Аллилуев Надежда Сергеевна Аллилуева (Сталина). Светлана Аллилуева: биография, личная жизнь (фото), дети, внуки, мужья:: Персоны. Вскоре после смерти бабушки в моей жизни произошли изменения: меня усыновил младший брат мамы Федор Сергеевич Аллилуев, мой дядя Федя. Аллилуев Федор Сергеевич.
Дело 25. Аллилуев Федор Сергеевич.
| Аллилуев, Фёдор Сергеевич | Дети: Павел Сергеевич Аллилуев Анна Сергеевна Аллилуева (Реденс) Федор Сергеевич Аллилуев Надежда Сергеевна Аллилуева (Сталина). |
| ЛИТЕРАТУРНАЯ КАРТА АННИНСКОГО РАЙОНА | | Федор Сергеевич Аллилуев was born in 1898, to Sergei Jakovlevich, Яковлевич, Сергей Яковлевич Alliluyev, Аллилуев and Olga Evgenievna, Ольга Евгеньевна Alliluyeva, Аллилуева (born Fedorenko, Федоренко). |
| Фонд 434, Опись 2, Ед.Хр.42 | сын Аллилуева С.М. Н (1898-1955), брат Надежды Сергеевны - жены И.В. Сталина. |
Дядя Путина В. В. католикос всех армян
| Аллилуев, Фёдор Сергеевич | Интервью" рассказывает Александр Аллилуев, заместитель главного врача Томского физиопульмонологического медицинского центра. |
| Дело 25. Аллилуев Федор Сергеевич. | Архивный шифр: ЦГА СПб ф.Р-7240 оп.1 д.43. Личные дела студентов Ленинградского Государственного университета. Крайние даты документов: 1917-1917. Количество листов: 10. |
Сталин – Аллилуевы. Хроника одной семьи
1955 Федор родился в 1898 году на станции Михайлове, где Сергей Яковлевич Аллилуев работал помощником машиниста в депо. Братья — Павел Сергеевич Аллилуев (1894—1938), советский военный деятель, и Фёдор Сергеевич Аллилуев (1898—1955). сын Аллилуева С.М. Н (1898-1955), брат Надежды Сергеевны - жены И.В. Сталина.
"...не осталось никого, кто знал настоящего Кобу...". Владимирский централ. 1952г.
О ней и говори! Но это не весь список репрессированных по "Делу Аллилуевых". К тому времени не осталось почти никого из тех, кто знал настоящего Кобу, самозваного Генералиссимуса. Доставал и уничтожал. Пришла пора убрать последних.
Сценарий был прост, как контур топора. Евгения Аллилуева организовала группу террористов с целью ликвидировать Сталина. И еще ей инкриминировали убийство мужа своего, Павла. Ко времени празднования 70-летия Сталина в Москву повезли Анну Сергеевну, Розалию Азарх и еще кого-то из "дела" — думали, что Вождь объявит амнистию.
Не объявил... С Лубянки Аду повезли в Лефортово. Снова бокс. Там и встретила Новый 1948 год — с такой дикой зубной болью, что надзиратель сжалился, повел ее к врачу.
Тот удалил зуб, сунув в лицо горящую вату. Каждую ночь — допросы, днем спать не дают, заходят в камеру, трясут... И так — полгода, заснуть можно было только с субботы на воскресенье. Вся тюрьма стонет, кричит, коридоры залиты кровью.
Самое страшное, когда у следователя Цветаева появляется бериевский подручный Михаил Рюмин — маленького роста, его галошки стояли в том же кабинете, крохотные, как у ребенка. От его взгляда холодеет сердце. Не столь свирепы следователи соседних - 361 - кабинетов, которые собираются у двери поделиться опытом проводимых пыток — болезненных, но не оставляющих следов. Слышно, как работает электрическая машина.
И стоны. Цветаев извлек из записной книжки адреса знакомых Ариадны, собрал о них сведения. Самым порочащим было, что муж одной из подруг ранее был женат на немке, а другая знакомая, у которой Ада купила купальный костюм, — спекулянтка. Через полгода — на суд.
Особое совещание? Нет, оно действует заочно. Военная коллегия Верховного суда?.. В зале на подиуме группа поблескивающих орденами генералов.
Подсудимая — у двери, за спиной — часовой. Поздняков докладывает, не упуская случая обругать женщину. Перед генералами заискивает. На следующий день вызывают для оглашения приговора.
Привели, затолкнули в темную будку. Слышно, как кричит Евгения Александровна: "За что? За что?! Он в летней рубашечке, Ада — в валенках.
Серенький человек протягивает из-за стола бумагу: "Распишитесь! Ариадна Львовна по наивности своей пытается возражать: "У меня маленький ребенок... Больной отец... Бессонная ночь.
Выкурены последние папиросы, купленные на последние деньги. В голове непрестанный звон, боль сковала сердце. Потом — вокзал, ведут через пути. Купе в вагоне уголовников.
Через сколько-то часов — город. Камера на первом этаже помещения санчасти. В ней предстоит провести шесть с половиной лет. За это время научилась перестукиваться, но разучилась говорить.
Питание: полкило черного хлеба, овес, ржавая хамса, мороженая капуста — в разных вариантах. Начался фурункулез, выпали зубы, волосы. Наружная стена камеры зимой покрыта льдом. Прогулки в забетонированных двориках-загонах.
Спасало чтение: давали книги, бумагу и, с двухмесячным опозданием, газеты. Ариадна Львовна попала к Раисе Азарх, замечательной женщине, одной из первых награжденной орденом Боевого Красного Знамени. По образованию она была врачом, работала "на голодном фронте". Сокамернице она сказала, что та выглядит хуже жертв невиданного голода 1921 года...
Из трех предложенных мне городов: Иваново, Кинешма, Шуя я выбрала последний, потому что там в театре не было людей, знавших меня, НКВД хотел, чтобы Аллилуевы были инкогнито — нашу фамилию скрывали ото всех. Пошла на вокзал ехать в Шую, а там неразбериха, как во время войны, все лезут, с мешками, не протолкнешься. Я обратно в Ивановскую тюрьму, а меня не пускают: «Пишите заявление, что хотите переночевать в тюрьме». Написала, и начальник с мордой Фернанделя опять отвел меня в розовую камеру. Утром он сам отвез меня на вокзал и усадил в поезд. Симпатичный человек. Она любит людей и легко прощает даже подлости.
Но не прощает огульных обвинений в свой адрес. Ему в сорок восьмом было двенадцать лет, что он мог тогда понимать? Ведь следователи сами писали за заключенных протоколы и могли наворотить что угодно. Вполне согласна с Кирой Павловной. Проведя не один час над «делами» Калининой, Жемчужиной, Руслановой, Окуневской, Егоровой, Буденной и других, могу не только подтвердить слова Киры Павловны, но и кое-что добавить. Прежде всего, «дела» тридцатых годов и «дела» конца сороковых — это разные «дела». Первые меньше, проще.
Много в папках тридцатых собственноручных показаний, как правило, написанных так, что даже почерк кажется испуганным. В собственноручных показаниях видны личность, характер, состояние духа на тот час, когда они писались. Эффект присутствия персонажа. В сороковых распухшие папки «дел» полнились показаниями, напечатанными на машинке, далеко не всегда подписанными допрашиваемым, и тон, и стиль разных показаний выглядели как бы на одно лицо. Словно один и тот же человек снимал их с одного человека и сам же записывал. Стиль тюремных держиморд целиком поглощал индивидуальность той или иной личности, сидевшей перед ним. Следователей сороковых всегда интересовала одна и та же тема — интимная жизнь допрашиваемых, ее подробности, не имеющие никакого отношения к «делам шпионок».
Что это было? Извращенность следователей или, наоборот, скованность их? Они определенно фантазировали на страницах «дел», безнаказанно изливая свои тайные неудовлетворенности и комплексы. Думаю, зря Владимир Аллилуев обвиняет Киру Павловну: ее показания наверняка были сочинены следователем, а она ничего не подписывала и даже не знала, что его мать, Анна Сергеевна, тоже в тюрьме. На ней КГБ. Сидит такой опрятный, вроде интеллигентный, хорошенький, а я ему говорю: «Мне надо работать в театре, у меня никакой другой специальности нет». Он снимает трубку: «Театр Горького?
Это оттуда-то. Тут приехала ссыльная, она должна работать в театре». Ему отвечают, и он мне передает, что «местов нет», но можно там работать на разных работах. А мне что? Я там стала и актрисой, и аккомпаниатором, и реквизитором. Парень этот послал меня в гостиницу, устроиться на несколько дней. Сидит в платке, ну, баба-яга.
Даю ей бумагу: «Аллилуева-Политковская выслана на 5 лет в Ивановскую область». Она молчит, смотрит и вдруг как заревет в три ручья: «Миленькая ты моя, у меня муж тоже сидит, я тебе лучший номер дам! Стала играть в театре. Паспорт мне выдали на фамилию мужа. Я всего-то два года была замужем, когда меня забрали. Муж приехал ко мне, ну что ему было делать в Шуе? Он в Малом театре работал помрежем, когда мы познакомились, а перед тем, как мне сесть, поступил в дипломатическую школу.
Побыл у меня, посмотрел: играю я спектакль — в зале восемь человек. Мы играем, наслаждаемся, можно сказать, для себя, а потом нам по рублю дают зарплаты. Паек получаю: черный хлеб. Родители его прислали мне письмо: «Спасите нашего сына, если вы не дадите ему развод, он погибнет». Я на него нисколько не в обиде — раз партийный, значит, все будет делать, как им надо. Любовь кончилась — вот что было обидно. И должна сказать, эти умственно отсталые бывали часто умнее умных.
Я подружилась с ними, они меня провожали до дома, другие учителя взревновали, стали говорить: «Вот вы их любите, а они вам прозвище дали — Гиря Павловна Поллитровская-Полбутылкина», а я отвечаю: «Какие же они умственно отсталые — очень остроумные». Ссылка моя кончилась в январе 1953 года. Я поехала в Москву, но, как выяснилось, у меня не было права проживания во всех столицах. Вахтер Дома на набережной, когда я вошла в подъезд, желая повидать братьев, сказал: «Пропущу, но после 23 часов я вас выведу. Нет права оставаться в доме». Я поехала к маминой сестре, тете Кате, побыла у нее и вернулась в Шую. После смерти Сталина мой брат Сережа вызвал меня в Москву.
Известно, что дед Путина В. Поэтому жену Сталина я решил поискать в ближайшем окружении семьи Николая II. Символично, это была «Анастасия Васильевна Гендрикова 1888-1918 , фрейлина последней царицы, расстреляна большевиками, канонизирована РПЦ». У нее были братья «Пётр 1883-1942 , последний орловский губернатор», Александр 1885-1962 — полковник» и сестра «Александра 1884-1919 , замужем за офицером гвардии Андреем Николаевичем Балашовым 1874-1916 ; её имя Иночка упоминается в переписке императора Николая II с женой». Их отец граф Василий Александрович Гендриков 1857 - 17 30 марта 1912 - волчанский уездный предводитель дворянства, обер-церемониймейстер из рода Гендриковых в 1882 году женился на фрейлине Софье Петровне 1859-1916 , дочери князя Петра Дмитриевича Гагарина и графини Анастасии Александровны Стенбок-Фермор. Проанализировав информацию, я пришел к выводу, что мать Светланы Аллилуевой родилась в 1898 году. Я нашёл ещё один её образ «Аврора Аршалуйс Мардиганян 1901 - 6 февраля 1994, Лос-Анджелес, Калифорния, США - армянско-американская писательница, мемуарист, актриса, жертва геноцида армян, оставшаяся в живых».
В декабре того же года была издана книга «Растерзанная Армения». На протяжении двух последующих десятилетий книгу переиздавали дважды. В общей сложности было продано около 900 тысяч экземпляров, включая издания на испанском, голландском и польском языках.
Аллилуевой "Воспоминания" [ править ] Книга эта написана по воспоминаниям нашей семьи Аллилуевых. Труд моего отца С.
Аллилуева - его воспоминания о революционной борьбе рабочего класса России, о борьбе большевистской партии - натолкнул меня на мысль дополнить его работу. Ведь многое из событий, из деятельности людей, вошедших в историю, происходило на моих глазах, на глазах остальных членов семьи. Рассказы моей матери О. Аллилуевой и брата Ф. Аллилуева дополняли мои воспоминания.
Большинство глав книги созданы нами сообща, и светлые образы брата Павла и сестры Надежды неизменно сопутствовали мне в моей работе. Не найти теперь 1901г. Отца направили в Баку, где Леонид Борисович Красин помог ему поступить на электростанцию, строящуюся на мысе Баилове. Глава пятая Мыс Баилов уходит далеко в море. Гористая улица тянется вдоль мыса, соединяя его с бакинской набережной.
В конце улицы начинаются нефтяные промысла Биби-Эйбата. Из наших окон в доме на электростанции. Море пенится внизу, у двора подернутая нефтью вода отливает радугой. Азербайджан недаром назвал свою столицу Баку Бакуэ - "город ветров". Ранней весной и осенью норд сотрясал стены дома.
Песок забивался в щели закрытых окон и покрывал толстым слоем подоконники и пол. Когда на промыслах горела нефть, черная туча заволакивала небо, и сажа тяжелыми, жирными хлопьями падала на город. Деревья не выживали в отравленном воздухе. Зелени в Баку не было. Как поразило это нас, выросших в зеленом цветущем Дидубе!
Мы приехали в Баку летом. Осенью в этом году родилась Надя. Мама вернулась из родильного дома, и мы с любопытством смотрели, как она осторожно пеленает девочку. Потом Надю купали. Для нас было новым развлечением наблюдать, как она барахтается в воде, розовая и улыбающаяся.
Отец работал старшим кочегаром на электростанции. Он с вечера уходил в ночную смену, и мы оставались одни с мамой. Спать не хотелось. Мы не могли привыкнуть к завыванию ветра, к зареву нефтяных пожаров. Чтобы отогнать страх, мы просили читать нам вслух.
Помню, на промыслах горела нефть. В окнах прыгали отблески пламени. На море ревел шторм. Мы сидели вокруг стола и слушали стихи о кавказском пленнике. Все было так необычно вокруг...
Мама захлопнула книжку, - пора спать... Я не спала. В углах двигались тени, и ветер завывал человеческим голосом. Рядом ворочался Павлуша. Я понимала, что и ему страшно.
И вдруг он закричал. Успокоить его было невозможно... Врачи нашли, что у Павлуши нервное потрясение. Хорошо, было бы - советовали они, - увезти его к садам и зелени. В прокопченном, пропитанном нефтяной и мазутной, гарью Баку не было для нас, ни зелени, ни свежего воздуха.
Отец вспомнил о наших друзьях Родзевячах, живших в Кутаисе. Он написал им, и Павлушу отвезли в Кутаис. Там он скоро поправился. Совсем недавно, пришлось мне побывать и нынешнем Баку. Нарядная набережная, цветы и тропические растения чистые асфальтированные улицы, ровно тянущиеся от центра до промыслового района, новый красивый и благоустроенный город.
Я не узнала в нем старого знакомца моих детских лет. Сейчас не видишь, что ходишь по земле, из которой тут же рядом черпают нефть. А тогда она сочилась отовсюду. Стоило немного отойти от главной - Великокняжеской - улицы и пройти к начинавшемуся у вокзала заводскому району - "Черному городу", как приходилось уже осторожно перепрыгивать через блестящие разноцветные нефтяные лужи. В Черном городе, на нефтяных промыслах Ротшильда, отец работал в конце 1901 года, когда из-за неполадок с администрацией он принужден был уйти с электростанции.
Теперь и следа нет этого Черного города. Тогда он в самом деле был черным, как будто только что над ним прошел дождь из сажи. В длину всех черногородских улиц и закоулков тянулись нефтеотводные трубы. Чтобы перейти улицу, надо было перелезать через трубы, плясать по мосткам, заменявшим тротуар. И люди, которые ходили по Черному городу, были грязные, перепачканные мазутом и нефтью.
Но к грязи, к саже, к жирному, носившемуся в воздухе песку, к удушающему запаху мазута все привыкли. У бараков, где жили рабочие, возились дети. Куски железа и обломки рельсов, валявшиеся в жирных лужах, старые чаны из-под керосина стали игрушками. На липких трубах усаживались. Идя куда-нибудь с мамой, мы оглядывались на прохожих.
Смуглые, лоснящиеся от пота и грязи лица, обернутые чалмами головы, разноплеменный громкий говор. В Баку на промыслах работали азербайджанцы, персы, армяне, грузины, русские. Хозяева старались, чтобы держались они обособленно. В бараках Черного города, где было так же грязно, как на улицах, где вповалку спали на циновках, расстеленных на земляном полу, селились отдельно персы и армяне, русские и азербайджанцы... На плоском голом, как побережье Апшерона, островке, где весной устраивали загородные гулянья, бакинские рабочие праздновали день Первого мая.
Навсегда сохранились в памяти куски солнечного дня, пароходики, на которых гремит музыка, палуба, по которой бегают дети и куда, дрожа от восторга, поднимаемся мы с Павлушей. На маевку ехали с семьями, с детьми. Надо было, чтобы на берегу думали - собираются на обычное праздничное гулянье. Под музыку высаживались на остров. Дети затевали игры, шалили, а рядом шел митинг - ораторы рассказывали о международной солидарности рабочих.
В этом же году 1902 , еще раньше, был арестован и мой отец. Утром он ушел из дому и не вернулся. Его арестовали как участника революционных организаций Тифлиса и в тот же день перевезли из Баку в Метехи. Все это мы узнали позже. С трудом налаженная жизнь наша оборвалась.
Нужно куда-то уезжать, скорее освобождать казенную квартиру... И снова помогли товарищи отца. Нас поселили в квартире одного из них. Дом на Кладбищенской улице. Сразу за ним начиналось тюркское кладбище.
Унылое выжженное солнцем поле с плоскими каменными плитами. Закутанные чадрами женщины, как привидения, проходили между могил и протяжными гортанными воплями оглашали воздух. Вестей от отца не было. Мать грустила, ее терзали тревога и забота. Да и трудно было.
Загадка безумия
Охрана труда Авторское право на систему визуализации содержимого портала iz. Указанная информация охраняется в соответствии с законодательством РФ и международными соглашениями. Частичное цитирование возможно только при условии гиперссылки на iz.
Тер-Петросяна , известного как Камо. Во время службы получил психическую травму и на всю жизнь остался инвалидом. По словам А. Микояна , это произошло в результате устроенной Камо жёсткой проверки лояльности личного состава части.
Получил персональную пенсию , в дальнейшем жил в Москве в однокомнатной квартире. Умер в 1955 году, похоронен на Новодевичьем кладбище [1] рядом с родителями, братом и сестрой. Литература[ ] Аллилуев Владимир Федорович.
Весной 1922 года Поезд опять перебрасывается на Бухарский фронт против басмаческих банд, где я сперва совмещаю свою основную должность с обязанностями Командира Поезда и Начальника Связи Бухарского фронта, а впоследствии, когда банды басмачей сбиваются с ближайших районов и отходят в глубь Бухары к границам Индии и Афганистана, я вместе с Полевым Штабом отправляюсь в глубь бухарских дебрей, где оперировал в 500 верстах от ж.
Забыл оговориться, что за все трехлетнее свое пребывание в Поезде я почти беспрерывно состоял председателем культурно-просветительной комиссии Поезда и руководителем всевозможных кружков, парторгом ячейки, членом бюро ячейки, короче говоря, все время работал в этой области по мере сил и уменья все документы, подтверждающие изложенное — сейчас взял из Поезда. В ноябре 1923 года из Поезда был откомандирован в Научно-Испытательный Институт Управления Связи Красной Армии на должность Помощника Военного Комиссара названного Института, а два месяца тому назад, по откомандировании комиссара Института тов. Момент моего перехода из Поезда в ячейку ПУРа совпал с проходящей в то время горячей дискуссией — явления для меня совершенно нового, т. Одним словом, в вопросах дискуссии я, вероятно, был одним из невежественнейших представителей ячейки, и мне пришлось основательно поработать, дабы основательно разобраться во всей этой каше.
После 13-й Парт. Конференции, кажется в феврале мес, ячейка ПУРа выделила из себя вторую ячейку ГДУВВ, причем при избрании Бюро второй ячейки моя кандидатура выдвигалась в Бюро, но так как я был для окружающих лицо новое, — в результате голосования я не прошел, о чем не сожалел, т. Помимо всего прочего, поставил себе задачей повысить свою политическую квалификацию вообще и согласовать таковую с требованиями соответствующих парторганов. С основания кружка Ленинизма работаю в нем по изучению революционного движения в России и истории РКП.
Это расходится с пунктом постановления Проверочной Комиссии о моей оторванности от активной партийной жизни. Разбираясь в существе задачи, поставленной партией в вопросах чистки, где она стремится освободить свои ряды от совершенно определенных категорий, указанных в соответствующих циркулярах, постановлениях и дискуссионных статьях, а именно: примазавшиеся, социально чуждый элемент, карьеристы, преступно разложившиеся в результате НЭПа и служебного положения, политически костно неграмотные, склочники, обюрократившиеся, оторвавшиеся от массы, от Партии, неустойчивые, колеблющиеся и закомиссарившиеся и т. Оглядываясь на свое прошлое и настоящее при самом строгом к себе отношении, я ни в какой степени к какой бы то ни было из перечисленных категорий себя не причисляю. И коммуниста тов.
Хохлова , который не смог проявить достаточной чуткости в таком вопросе, я категорически отказываюсь понимать и уважать. Мне казалось бы, что работа в таком серьезнейшем из серьезнейших и ответственейшем партийном вопросе, как чистка партии, — цель которого поднять авторитет партии, обязывает товарищей относиться с максимальным вниманием к своей работе, постоянно памятуя о двойной ответственности Комиссии как перед партией в целом, так и перед каждым из тех, кого они чистят, дабы свести к минимуму неизбежные в таких делах ошибки, и не пятнать авторитета органа чистки грубыми промахами, граничащими с неряшливым отношением к своим обязанностям. Если расстроенному воображению тов. Хохлова я представился в форме социально враждебного интеллигента, к которому он признал необходимым применить определенную партийную репрессию вплоть до выбрасывания из партии, то мне, в свою очередь, тов.
Хохлов рисуется в виде "сверхчеловека", на которого я могу смотреть лишь со страхом снизу вверх, т. Делясь впечатлениями о своей чистке и выкатке из партии с многими старейшими и авторитетнейшими в вопросах партийной этики и честности товарищами, доверие которых ко мне не поколебала моя чистка, я убедился, что все то, что я изложил в настоящем заявлении, вполне разделяется ими. Между прочим, один из них, старый большевик-каторжанин, знающий лично тов. Хохлова, уверил меня в том, что на решение Комиссии относительно моего исключения сильное влияние могло оказать отсутствие грязи под ногтями признак, по которому некоторые товарищи, у которых недостаточно развита сущность классового чутья, определяют пролетарское происхождение и наличия на мне достаточно приличного костюма.
Ну в данном случае я не повинен, так как с головы до ног обмундирован в казенное обмундирование, сейчас не 18- 19-й год, когда Красная Армия ходила в лаптях и т. И наконец, в последний момент, явившийся несомненно большой ложкой дегтя в разрешении моей судьбы, а именно — вопрос о моей жене. Один из членов Комиссии, узнав, что моя жена происходит из поповской семьи, заметил что-то вроде того, что это — весьма существенно, после чего мне было заявлено, что ко мне у Комиссии больше никаких вопросов нет. Дабы и в этом вопросе не было никаких сомнений, считаю необходимым пояснить, что моя жена в самое тяжелое для Революции и Партии время, а именно 18, 19, 20-е годы состояла членом РКП и выбыла из партии механически по семейным обстоятельствам.
Всю Революцию работала в Советских, военных и партийных организациях и лишь всего месяц тому назад по сокращению штата уволилась из Учраспреда ЦК РКП, где она работала в последнее время. Таким образом, и с этой стороны вины за собой не чувствую. В заключение считаю необходимым сказать, что многие чисто семейные стороны нашей жизни, которые доныне каждый из нас как реликвию хранил в тайниках своего сердца, я, защищаясь от незаслуженных обвинений Комиссии, был вынужден изложить здесь на бумаге. В этом человеческом документе, как мне представляется, хорошо отразилась обстановка тех лет, отношение партийцев к званию коммуниста, уровень требований.
И методы отдельных коммунистических царьков, решающих судьбы людей "от имени партии". Заявление Павла проливает свет и на "историю" телеграммы В. Ленина В. Склянскому по поводу "красноармейца Павла Сергеевича Аллилуева", которая ныне по-всякому комментируется в печати.
После рассмотрения заявления Павла восстановили в партии. Вскоре он назначается начальником Норильской горно-изыскательской экспедиции и уезжает на год за Полярный круг. В конце 1926 года он вместе с семьей — женой Евгенией Александровной и дочерью Кирой — направляется в Германию в качестве сотрудника Торгпредства СССР, там он пробыл до апреля 1932 года. В Берлине родились его сыновья — Сергей 16 апреля 1928 года и Александр 18 апреля 1931 года.
Вернулся Павел со своими домочадцами в Москву весной 1932 года. Последние годы жизни он пребывал на посту главного комиссара бронетанковых войск. Был он человеком искренним, с открытой, но строгой душой, если чувствовал несправедливость, всегда вступался. Но и принципами не поступался.
Может быть, поэтому авторитет Павла был очень высоким. В свою последнюю осень 1938 года он отдыхал в Сочи. Ясным октябрьским днем он заехал к В. Блюхеру, и было это за несколько дней до ареста маршала.
Блюхера, как потом писала его супруга Глафира в книге "Шесть лет с Владимиром Константиновичем", был недоволен этим приездом. Мол, "еще один приезжал прощупать Блюхера". Только много лет спустя, продолжает вспоминать Глафира, я узнала, что П. Аллилуев приезжал совсем не за тем, а просто он хотел помочь В.
Так ли это, мне сегодня судить трудно — Павел вернулся в Москву 1 ноября 1938 года, а вечером 2 ноября в кабинете моего отца в нашей алма-атинской квартире зазвонил телефон. Трубку сняла моя мама, Анна Сергеевна. Она что-то ответила и вдруг страшно закричала. Из Москвы сообщили о скоропостижной смерти ее старшего брата Павла Сергеевича Аллилуева.
Ему было только 44 года. И он лишь вчера вернулся из санатория. Мама сразу выехала в Москву, но путь неблизкий, и она не успела на похороны. Эта внезапная смерть потрясла всю нашу семью.
Мама задержалась в столице, чтобы как-то поддержать бабушку Ольгу Евгеньевну и дедушку Сергея Яковлевича, в не меньшей заботе нуждались вдова и дети Павла Сергеевича. В те скорбные дни наша семья и не подозревала, какой страшный удар скоро вновь обрушится на нее. И быть может, смерть Павла многое в нем предрешила. Пока же поставим здесь многоточие… Надежда Самая младшая из детей Сергея Яковлевича и Ольги Евгеньевны Аллилуевых Надежда и жизнь, как оказалось, имела самую короткую.
О ее трагической судьбе хорошо и подробно рассказала ее дочь Светлана Аллилуева в известных "Двадцати письмах к другу", и я не стал бы ворошить эту тему, если бы не горы лжи и тенденциозно-причудливых фантазий, обрушившихся на головы доверчивых читателей в последнее десятилетие. Хочу сразу разочаровать авторов, которые для придания большей достоверности своим измышлениям ссылаются на какие-то свидетельства деда или моей матери, все это преднамеренная ложь. Никто и никогда в нашей семье не сомневался, что Надежда покончила жизнь самоубийством. Более того, ее осуждали за этот жестокий поступок.
Впервые я услышал об этой истории от моей бабушки Ольги Евгеньевны в 1950 году в ее кремлевской квартире. Вот что она мне тогда рассказала. Восьмого ноября 1932 года Сталин и Надежда были в Большом театре, между ними тогда произошла какая-то неприятная ссора, и Надежда пребывала в заметном напряжении. В тот же вечер на банкете по случаю XV годовщины Октября Сталин шутя бросил ей в тарелку апельсиновую корку у него действительно была такая насмешливая привычка, и он часто шутил так с детьми, о чем мама с улыбкой писала в своих воспоминаниях о детских годах и крикнул ей: — Эй, ты!
Вместе с Надеждой ушла и Полина Семеновна, жена Молотова. Она догнала Надежду и долго гуляла с ней по Кремлю. Надежда как будто успокоилась, и Полина Семеновна проводила ее домой, а утром Надежду нашли в ее комнате мертвой с огнестрельной раной. В руках у нее был маленький дамский пистолет, который однажды так неосторожно подарил ей брат Павел.
Бабушке сообщили о случившемся сразу, как только обнаружили труп, и она на подкашивающихся ногах едва добежала до квартиры Сталина. Там уже были Молотов и Ворошилов. Был врач. Бабушку встретил совершенно убитый и ошеломленный случившимся Сталин.
Ольге Евгеньевне стало совсем плохо, и врач принес ей рюмку с валерианкой. Бабушка рюмку взяла, но выпить капли не смогла, спазм сдавил ей горло, рюмка беспомощно болталась в трясущейся руке. Сталин обнимал бабушку за плечи, пытаясь успокоить, и, поняв, что валерьянку ей не выпить, взял от нее рюмку и потом, махнув рукой, сказал: — А, давай я сам ее выпью. С тех пор прошло много лет, и я не раз наблюдал, как бабушка, стоя у могилы Надежды на Новодевичьем либо у нас дома, глядя на портрет дочери работы С.
Герасимова, который и по сей день висит у меня, видимо, мыслями возвращаясь в то страшное утро, тихо упрекала Надежду: "Как же ты могла это сделать? Этот вопрос и по сей день не дает мне покоя. И было ли это самоубийство Надежды предопределено всем ходом ее жизни? Мне, родившемуся через три года после смерти Надежды Сергеевны, трудно судить об этом.
И то, о чем я пишу, основано на воспоминаниях моей матери, бабушки, Евгении Александровны, жены Павла Сергеевича, а также других моих родственников, на глазах которых проходили последние годы жизни Надежды. Прежде всего мне кажется, что это была чисто человеческая драма, замешенная на двух очень жестких характерах трудно даже сказать, у кого из них — у Надежды Сергеевны или у Сталина — был более жесткий характер , влияние оказали большая разница в возрасте в 1932 году Сталину было 53 года, а Надежде 31 и чисто психологические, национальные особенности в их мировосприятии. Светлана в "Двадцати письмах к другу" деликатно говорит о педантичности и сухости Надежды Сергеевны, слишком серьезно относившейся даже к мелочам, а вот Кира, старшая дочь Павла, прямо признается, что она никогда не боялась Сталина, а Надежду за ее сухость и строгость побаивалась сильно. Жесткость характера Надежды проявлялась с раннего детства.
Моя мать в "Воспоминаниях" приводит такой эпизод. В 1911 году, когда Наде было десять лет, ей для перехода в другую гимназию потребовалось свидетельство о причащении. В церкви Надежда так независимо и недобро отвечала священнику, что тот, поразившись, сказал сокрушенно: "Ну и колючая у тебя сестра, почаще ей надо священные книги читать". Мне кажется, некоторые природные склонности в характере Надежды были подстегнуты еще в детстве совсем не детской обстановкой полулегальной и нелегальной жизни семьи.
В заявлении Павла, воспроизведенном выше, есть такие примечательные строки: "Мы — дети как наиболее удобное, с точки зрения конспирации, средство привлекаемся для выполнения всякого рода несложных, но ответственных поручений, как-то: связь с конспиративными квартирами, разнос литературы, писем, расклейка прокламаций и, как это сейчас ни странно, переноска и перевозка патронов, револьверов, типографского шрифта для нелегальных типографий и прочее. Короче говоря, детям не боялись давать самые рискованные поручения, и, насколько сейчас припоминаю, мы скорее инстинктивно понимали каждый раз какую ответственную задачу выполняем, и не разбалтывали, чего не нужно, ни своим сверстникам — товарищам по играм, ни охранникам, хотя последние пытались угощать нас конфетами и лаской пробовали заслужить наше расположение. Насколько сейчас помню, провала из-за нас — детей, ни разу не случалось". Надежда рано повзрослела, ее хрупкая внутренняя впечатлительность и ранимость усилием воли были старательно упрятаны плотным панцирем, она не любила обнаруживать свои слабости.
Ее будто сжигала постоянная внутренняя борьба, жажда самоутверждения. Семейные конфликты начались рано. Уже по приезде в Москву в 1918 году, когда едва минули первые медовые месяцы, возник конфликт, длившийся почти месяц. О нем рассказали писателю А.
Фотиева и стенографистка В. Ленина М. Володичева, когда он брал у них интервью для своей книги "Новое назначение". Причиной ссоры была мелочь: Сталин говорил Надежде "ты", а она обращалась к нему на "вы" и никак не соглашалась на "ты".
Такие вот разные они были люди. Вскоре Надежда со Сталиным уезжает на Царицынский фронт, а с 1919 года работает в аппарате СНК и в редакции журнала "Революция и культура". В декабре 1921 года во время чистки партии она исключается из ее рядов вступила в кандидаты в члены ВКП б в 1918 году. Узнав об этом, В.
Ленин пишет записку П. Залуцкому и А. Сольцу: "До меня дошло известие об исключении из партии Надежды Сергеевны Аллилуевой. Лично я наблюдал ее работу как секретарши в Управлении делами СНК, т.
Считаю, однако, необходимым указать, что всю семью Аллилуевых, т. В частности, во время июльских дней, когда мне и Зиновьеву приходилось прятаться и опасность была очень велика, меня прятала именно эта семья, и все четверо, пользуясь полным доверием тогдашних большевиков-партийцев, не только прятали нас обоих, но и оказывали целый ряд конспиративных услуг, без которых нам бы не удалось уйти от ищеек Керенского. Очень может быть, что, ввиду молодости Надежды Сергеевны Аллилуевой, это обстоятельство осталось неизвестным комиссии. Я не знаю также, имела ли возможность комиссия при рассмотрении дела о Надежде Сергеевне Аллилуевой сопоставить сведения об ее отце, который работал в разнообразных функциях по содействию партии задолго до революции, оказывая, как я слышал, серьезные услуги нелегальным большевикам при царизме.
Считаю долгом довести эти обстоятельства до Центральной комиссии по очистке партии. К этому времени у Надежды и Сталина родился первенец — Василий. Перед родами Надежда ушла из дома, и никто не знал, где она находится. Родился Василий в каком-то родильном доме на окраине Москвы.
В детстве и юности Надежда всегда была окружена заботой и любовью, как самой младшей ей перепадало душевного тепла даже больше других. Рядом с ней постоянно находились взрослые, готовые ее поддержать и подбодрить. Она часто и подолгу жила в семье близких друзей Сергея Яковлевича и Ольги Евгеньевны — Ивана Ивановича и Алисы Ивановны Радченко, с которыми сохранила до конца своей жизни самые дружеские отношения. Радченко, один из членов петербургского "Союза борьбы за освобождение рабочего класса", агент "Искры", давал ей рекомендацию в партию, когда она переводилась из кандидатов в члены.
Кстати, отличавшиеся немецкой педантичностью традиции семьи Радченко, видимо, и наложили свой характер на личность Надежды. После замужества круг близких людей Надежды как-то неожиданно оборвался — отец пропал без вести, гражданская война забрала двух братьев на фронт, сестра, выйдя замуж, оставила Москву. Рядом с ней самым близким человеком оказался муж, но он был намного старше, и, главное, его все больше и больше отбирала у нее работа, он практически уже не принадлежал себе самому и внимания молодой жене мог уделять все меньше и меньше. Надежда разумом понимала все, но чувства бунтовали.
They had 2 children. Федор had 2 brothers: Петр Степанович Аллилуев and one other sibling. Федор married Анастасия Алексеевна Аллилуева born Караулова.
Анастасия was born in birth place. They had 4 children: Сергей Федорович Аллилуев and 3 other children.
Племянника Сталина аферисты развели на 18 миллионов. Леонид Аллилуев ищет помощи в полиции
Племянник Иосифа Сталина и ветеран Великой Отечественной войны Леонид Аллилуев скончался на 95-м году жизни. Могила Фёдора Аллилуева справа от могилы Анастаса Микояна на Новодевичьем кладбище. Аллилуева (Федоренко) ОЛЬГА ЕВГЕНЬЕВНА. 1877 г.р. сын Аллилуева С.М. Н (1898-1955), брат Надежды Сергеевны - жены И.В. Сталина.
актеры и роли
- Описание документа
- Аллилуев, Фёдор Сергеевич (Gllnlryf, S~;kj Vyjiyyfnc)
- Сталин – Аллилуевы. Хроника одной семьи - Владимир Аллилуев
- Аллилуев Александр Сергеевич | ОГАУЗ «Томский фтизиопульмонологический медицинский центр»
- Почему вторая жена Сталина покончила с собой?
Федор Лукашев. У Феди осталась целой только нижняя челюсть. Лобной кости нет, и нужен имплант
За годы эмиграции с 1907-го по 1913-е годы он побывал во Франции, Испании, Северной Африке, плавал матросом на судах торгового флота. С 1912-го по 1913-й год жил у М. Горького на Капри. В 1913-м году Новиков в связи с амнистией, посвящённой 300-летию династии Романовых, вернулся в Россию. Во время Первой мировой войны с 1915-го по 1918-й год работал в госпитале на санитарных поездах Земского союза.
Весной 1918-го года Новиков был назначен начальником эшелона, отправленного в Барнаул для обмена мануфактуры на хлеб для Московского продкомбината. В июне 1918-го года его снова направили в Барнаул с группой писателей и художников для культурно-просветительской работы. В Барнауле он жил до 1920-го года. В годы Великой Отечественной войны выступал со статьями и очерками о военных моряках, которые печатались на страницах газет «Правда», «Красный флот» и журналах «Краснофлотец», «Красноармеец» и др.
Был членом редколлегии журнала «Знамя», по его инициативе создан Дом творчества писателей в Малеевке под Москвой. Скончался в Москве на 68-м году жизни от остановки сердца. Лев Кассиль Лев Абрамович Кассиль 10 июля 1905 — 21 июня 1970 — русский советский писатель, сценарист. Лауреат Сталинской премии третьей степени 1951.
Родился в Покровской слободе Самарская губерния ныне — Энгельс, Саратовская область. Учился в гимназии, после революции преобразованной в Единую трудовую школу, которую окончил в 1923-м году. С 1923-го года жил в Москве. В 1927-м году окончил три курса физико-математического факультета МГУ.
К третьему курсу студента физмата «неотвратимо потянуло писать», и он принялся строчить домой письма, которые порой достигали 25-30 страниц. Кассиль много бродил по Москве и в письмах описывал всё, что видел: новостройки, футбол, театры, выставки, музеи… А младший брат Кассиля, Иосиф Оська , забирал эти письма у матери, перепечатывал на машинке и относил в местную газету. Там появился целый цикл «Письма из Москвы». Оська получал гонорары и на эти деньги водил своих приятелей в кино, угощал их пирожными — «за здоровье брата».
Узнав об этих проделках, старший брат решил, что и сам мог бы позаботиться о своём здоровье. С 1925-го года начал заниматься литературой. В 1928—1937-х годах был очеркистом, фельетонистом и специальным корреспондентом газеты «Известия». В 1937-м году, затем в 1941—1942-х — ответственный редактор журнала «Мурзилка».
В годы Великой Отечественной войны Л. Кассиль выступал по радио, в школах, воинских частях, на предприятиях Москвы и Урала. В 1947—1949-х годах был руководителем семинара детской литературы в Литературном институте имени А. Как детского писателя его первым представил В.
Маяковский журнал «Новый ЛЕФ», 1927. Автор идеи проведения Книжкиных именин, трансформировавшихся со временем в Неделю детской книги. Скончался в Москве на 65-м году жизни от инфаркта, случившегося, когда он смотрел телетрансляцию финального матча на чемпионате мира по футболу. Евгений Вучетич Евгений Викторович Вучетич 28 декабря 1908 — 12 апреля 1974 — советский, российский скульптор-монументалист.
Герой Социалистического Труда 1967. Народный художник СССР 1959. Лауреат Ленинской премии 1970 и пяти Сталинских премий 1946, 1947, 1948, 1949, 1950. Автор мемориального ансамбля «Родина-мать зовёт» в Волгограде.
Родился в Екатеринославе Российская империя ныне — Днепр, Украина. С самого раннего детства отчётливо проявилось художественное дарование и в 1926-м году поступил в Ростовскую художественную школу, где проучился до 1930-го года. В 1931—1933-х годах обучался в Ленинградском институте пролетарских изобразительных искусств с 1932-го — Институт живописи, скульптуры и архитектуры. С 1937-го года участвовал в художественных выставках, получил Золотую медаль Всемирной художественно-промышленной выставки в Париже 1937 за скульптурную группу «Климент Ворошилов верхом» работа 1936-го года.
По совету архитектора В. Щуко, с которым скульптор совместно работал в Ростове-на-Дону проект Драматического театра имени М. Горького, 1930—1936 , в 1935-м году переехал в Москву, участвовал в строительстве гостиницы «Москва» и Государственной библиотеки имени В. В 1940-м году был назначен руководителем художественно-экспериментальных мастерских Управления строительства Дворца Советов в Москве.
Воевал командиром взвода в составе 5-й Московской стрелковой дивизии народного ополчения, в сентябре 1941-го года преобразованной в 113-ю стрелковую дивизию. Участник битвы за Москву. Весной 1942-го года вместе с частями армии оказался в Любанском котле. После выхода из окружения был направлен в отпуск по болезни.
В марте 1943-го года был зачислен военным художником в Студию военных художников имени М. Грекова в Москве, где работал до декабря 1960-го года. Подполковник 1951. С мая 1961-го года занимал должность старшего военного скульптора Центрального дома Советской армии имени М.
В 1943-м году выполнил четыре портретных бюста полководцев прошлого: А. Суворова, М. Кутузова, знаменитого партизана Отечественной войны 1812-го года Дениса Давыдова и генерала П. В октябре 1948-го года был назначен главным скульптором Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.
Работая в соавторстве с архитекторами, стал одним из создателей стиля «сталинского классицизма». Изваял целую галерею скульптурных портретов В. Ленина и И. Сталина, политических деятелей, советских военачальников, героев труда.
Член ВКП б с 1943-го года. Скончался в Москве на 66-м году жизни от остановки сердца. На могиле скульптора установлена уменьшенная копия созданного им монумента «Скорбящая мать», являющегося частью памятника-ансамбля на Мамаевом кургане в Волгограде.
В 1917 году была курьером и связной между проживавшими в их петроградской квартире Лениным и Сталиным с другими деятелями революционного движения. С октября 1917 года по август 1918 года работает в секретариате первого Совнаркома в Петрограде, в мандатных комиссиях съездов, а потом в военном отделе ВСНХ. В 1919 году будучи техническим секретарем Совнаркома познакомилась с чекистом Станиславом Реденсом за которого вскоре вышла замуж. Муж занимал высокие посты в НКВД и к 1938 году дослужился до должности наркома внутренних дел Казахской ССР, но был арестован и расстрелян в 1940 году.
В 1946 году в издательстве «Советский писатель» вышла в свет книга А. Аллилуевой Реденс «Воспоминания», вызвавшая по воспоминаниям Светланы Аллилуевой яростный гнев отца. В результате, на книгу и её автора обрушился поток гневных рецензий в прессе, тираж был изъят, а сама Анна Аллилуева была арестована и осуждена, вместе со своей близкой подругой Полиной Жемчужиной-Молотовой. Была освобождена в 1954 году. Скончалась в 1964 году и была похоронена на Новодевичьем кладбище рядом с родными. В 2008 году в её могилу был захоронен сын В. Аллилуев, автор книги «Сталин — Аллилуевы.
В детстве проявлял большие способности к математике, физике и другим точным наукам. Окончил гимназию с золотой медалью и решил посвятить себя военно-морской службе.
Издадут твою книгу». И действительно, книгу вскоре издали. Видимо, поступило соответствующее указание. Но об этом речь еще впереди. В 1893 году Сергей Яковлевич женился на Ольге Евгеньевне Федоренко, было ей тогда 16 лет, а мужу — 27. Любовь их была очень романтична. Родители Ольги согласия на брак не давали, рассчитывая выдать ее за богатого торговца, и тогда Ольга сбежала из дома с нехитрым узелком вещей, чтобы соединить свою судьбу с любимым человеком. Отец Ольги — Евгений Федоренко — родился и вырос в Грузии, он был украинцем по отцу и грузином по матери, а мать Ольги — Магдалина Айхгольц — была полькой по отцу и немкой по матери, предки которой поселились в Грузии еще во времена Екатерины II.
Евгений Федоренко был каретником, а Магдалина Айхгольц — крестьянкой из немецкой колонии в Тифлисе. В семье было 9 детей, Ольга — самая старшая. Училась она в немецкой школе всего три года ив 11 лет уже помогала матери кормить обедами «нахлебников», среди которых был молодой тифлисский рабочий Сергей Аллилуев. От брака по любви Ольги Федоренко и Сергея Аллилуева родилось четверо детей. Старший сын Павел появился на свет в 1894 году в Тифлисе. Там же в 1896 году родилась и моя мать — Анна. Сын Федор родился в 1898 году уже на станции Михайлово, где Сергей Яковлевич работал помощником машиниста в депо, а младшая дочь Надежда обрела свое место рождения в 1901 году в Баку. Молодость Сергея Яковлевича прошла на Кавказе. Там же началась и его революционная деятельность. Владел он множеством профессий, был толковым слесарем, электриком, паровозным машинистом.
В Тифлисе работал в железнодорожных мастерских, в Баку — на нефтепромыслах. Не раз они сидели в тюрьмах, Сергей был и в ссылке. На Кавказе дед близко сошелся с В. Шелгуновым, Г. Петровским, Н. Бауманом, М. Калининым, В. Курнатовским, Л. Красиным, А. Винтером и многими другими революционерами, оказавшими решающее воздействие на всю его жизнь.
В 1903 году он впервые встречается со Сталиным, организовавшим переправу из Тифлиса в Баку ручного печатного станка. Федоренко, прятали станок на квартире М. Айхгольц, а перевозили его С. Аллилуев и В. Потом, когда семья Аллилуева перебралась в Питер, большевики пользовались их домом как конспиративной квартирой. Высочайшая рабочая квалификация Сергея Яковлевича обеспечивала ему неплохой достаток, что позволяло семье снимать сносную квартиру, дать детям образование и оказывать помощь революционному движению. Дед так и остался на всю жизнь бессребреником. У детей Аллилуевых оказались прекрасные способности, учились они успешно, а младший сын, как первый ученик в гимназии, удостоился стипендии, что было большой подмогой семье. В июльские дни 1917 года на квартире Аллилуевых скрывался от Временного правительства В. Ленин перед самым своим отъездом в Разлив.
В этой квартире частенько бывал И. Сталин и даже жил подолгу, там его и нашел Ленин, вернувшийся из Финляндии перед самыми октябрьскими событиями. Со своей будущей женой Надеждой, младшей дочерью Аллилуевых, Сталин познакомился еще в 1912 году в их квартире на Сампсониевском проспекте. Существует семейное предание, что Ленин сватал за Сталина свою сестру Марию Ильиничну: почему бы ему, неустроенному вдовцу, не жениться на ней? Сталин тогда засмеялся и сообщил, что он только что женился на Надежде Аллилуевой. Владимир Ильич, хорошо знавший эту семью, одобрил его выбор. Светлана Аллилуева в своей книге «Двадцать писем к другу» пишет, что Сталин и Надежда поженились весной 1918 года перед самым переездом Советского правительства из Петрограда в Москву, однако официально их брак был зарегистрирован 24 марта 1919 года. В этом ничего странного нет, в то время люди мало заботились о формальных документах, и многие семьи прожили долгие годы без оформления брака. В тот, 1918 год, семейная биография Аллилуевых пересеклась с судьбой еще одного человека — Станислава Реденса, ставшего моим отцом. А произошло это так.
Тогда на Восточном фронте сложилось катастрофическое положение, и Ленин направляет туда И. Сталина и Ф. Станислав Реденс, поляк по национальности, был направлен в ВЧК большевистской фракцией Московского комитета социал-демократической партии Королевства Польского и Литвы. Родился он 17 мая 1892 года в Польше, в Мазовецком уезде Ломжинской губернии в семье сапожника и был крещен по обряду римско-католической церкви. Спустя год отец умер и заботу о содержании семьи взял на себя его старший брат — Владислав, он работал тогда на Днепровском заводе и всю родню забрал к себе. В 1907 году Владислав тяжело заболел, и Станислав, бросив учебу, пошел работать электромонтером на тот же завод. В первую мировую войну его призывают рядовым в царскую армию. В 1917—1918 годах Станислав становится секретарем больничной кассы и ответственным секретарем профсоюза металлистов в селе Каменское, впоследствии завода имени Дзержинского, откуда его направили на работу в ВЧК. Красикова, оказавшегося затем провокатором какую это роль сыграло в его дальнейшей судьбе, я расскажу позже. Судьба матери моего отца и его старшего брата мне, к сожалению, неизвестна, знаю только, что до начала второй мировой войны они жили в Варшаве.
Когда отец приехал в Москву с направлением в ВЧК, ему негде было остановиться, и он устроился на ночлег в одном из кабинетов на Лубянке, прямо на столе. Ночью в кабинет заглянул Феликс Эдмундович, увидел отца, разбудил его и долго расспрашивал, кто он и откуда. Красивый русоголовый славянин, блестяще владевший русским и польским, видимо, ему понравился, и он предложил ему стать его секретарем. Так Реденс и работал с Дзержинским до последних его дней, умер Феликс Эдмундович на руках моего отца. В этой поездке на Восточный фронт Реденс познакомился с Надеждой Сергеевной, а через нее потом и с моей матерью. К тому времени у Станислава Францевича уже были жена и сын, но между ним и моей матерью вспыхнула сильная любовь. Мать рассказывала мне, что отец долго метался между нею и своей женой, измучив порядком себя и этих милых женщин. Однажды мать сказала ему: «Ты, наконец, сделай выбор. Я же тебе в этом не указ. Как решишь, так и будет!
Надо сказать, что мама моя хорошо знала первую жену отца, и добрые отношения, несмотря ни на что, сохранились у них на всю жизнь. До ареста отца, часто бывал у нас дома и его сын от первого брака, был дружен с нашей семьей. Он и сейчас живет в Москве. Пока развивался этот роман, дед мой — Сергей Яковлевич — числился пропавшим без вести. Здесь нам нужно вернуться к прерванной его биографии. Сразу после Октября рабочие и служащие Первой ГЭС Петрограда избирают его комиссаром своей электростанции, в этом качестве он работает до мая 1918 года. Затем командируется в Москву, в ВСНХ, работает с мая по ноябрь того года членом Коллегии по управлению Шатурскими торфяными разработками. С начала декабря 1918 года до середины января 1919 года он участвует в ревизии таможен на бывшей украинской границе, а в феврале направляется в распоряжение ВСНХ Украины, где занимается обследованием рудников. Время тогда было горячее, и дед мой попадает в плен к деникинцам, его отправляют в Николаев, и по дороге он тяжело заболевает сыпным тифом, оказывается в лазарете. Выжил Сергей Яковлевич только чудом.
Ему удалось ускользнуть от контрразведки белых пригодился старый конспиративный опыт , и он перебирается в Крым, где находит приют у учительницы симферопольской городской школы Татьяны Демьяновны Савченко, сестры близкого друга. Здесь он окончательно оправляется и устраивается электромонтером в мастерскую городского самоуправления. Как раз в это время, 4 февраля 1920 года, В. Ленин направляет телеграмму Г. Петровскому и Л. Серебрякову: «Харьков, Укрревком. Петровскому, Серебрякову. Копия: Екатеринослав, губревком. Прошу сообщить, имеются ли у вас сведения о Сергее Яковлевиче Аллилуеве, который был послан из Харькова от Украинского ВСНХ в качестве члена особой комиссии по обследованию рудников Криворожского бассейна и работал там с апреля до конца июня. При наступлении белых эвакуировался с комиссией в Киев.
Больше сведений о нем с тех пор нет. Прошу запросить Кривой Рог и ответить мне телеграфно. А тем временем дед в конце мая 1920 года перебрался в Мелитополь, но военная обстановка в Крыму обостряется, и дед решает перебираться к своим, одолев 8 сентября 1920 года линию фронта у города Ногайска, в 25 верстах от-Мелитополя. Он сразу же явился к коменданту города Голикову, но был им немедленно арестован «как злостный перебежчик из белой армии» и этапирован в распоряжение Особого отдела при штабе 13-й армии. В Александровке, после моего извлечения из подвала узилища, где мне пришлось несколько дней покормить советских паразитов, я неожиданно попал в салон-вагон товарища Н. Горбунова, который в то время был членом РВС штаба 13-й армии и который меня освободил и в своем салон-вагоне отправил в Синельниково». Так писал дед в своей автобиографии. По словам же моей матери, которая в то время была шифровальщицей секретного отдела при штабе 14-й армии, освободил деда мой отец, занимавший тогда пост председателя Харьковской ЧК. Тогда же он и сообщил Сергею Яковлевичу, что женился на его старшей дочери. После освобождения Крыма деда направляют в Ялту, где он проработал членом ревкома до конца 1921 года.
Потом был на руководящей хозяйственной работе в Москве, Ленинграде и на Украине. Но уважали Сергея Яковлевича, конечно, не только за его грамотную и квалифицированную работу, но за его редкие человеческие качества — скромность, смелость и независимость характера, душевную щедрость, готовность всегда прийти на помощь. И справедливость. В поступках и делах. Ему, как далеко не многим, удалось сохранить эти качества на всю жизнь. По таким людям и судили тогда о первом поколении революционеров. Любопытный эпизод из жизни деда я услышал много лет спустя после его смерти дед был необычайно скуп на такие рассказы , в 1966 году, от бывшего прокурора и наркома юстиции Грузии Иллариона Илларионовича Талахадзе. Оказывается, Сергей Яковлевич дважды спас его отца от смерти. Первый раз в бакинской тюрьме в 1902 году, когда дед сидел за участие в забастовке, а Илларион старший за избиение урядника, с которым он сцепился во время разгона демонстрации. Иллариону грозило суровое наказание, и Сергей Яковлевич посоветовал ему бежать.
Такой случай представился во время этапировки заключенных из Баку в Тифлис. На станции Михайлово Аллилуева и Талахадзе послали под конвоем за водой для арестованных. Когда они, возвращаясь, поравнялись с толпой народа, дед предложил Иллариону бросить бочку и разбежаться. Конвоиры не рискнули стрелять в толпе, и Талахадзе удалось скрыться. Спустя два года, когда дед работал в Серпухове, он натолкнулся на умирающего от туберкулеза Иллариона, забрал его к себе домой и выходил. Или другой эпизод. Как-то в 1927 году деду довелось отдыхать в санатории под Боржоми. Однажды к нему пришли родственники санаторного сторожа, арестованного по подозрению в воровстве и спекуляции, и попросили заступиться за невинного. Дед занялся расследованием; он порасспросил множество жителей деревни, где жил сторож, и выяснил, что, собирая приданое для дочери, старик припрятывал его в своем санаторном помещении, кто-то это углядел и настрочил бдительный донос. Я, рассказывал прокурор, удивился, но встал.
Пришелец еще некоторое время молча смотрел на меня, а потом сказал: — Я дважды спас от смерти твоего отца, Иллариона Талахадзе, а теперь мне нужна твоя помощь. И, рассказав мне про арест сторожа из санатория, в котором он отдыхал, Сергей Яковлевич потребовал его немедленного освобождения. Проверка, проведенная прокуратурой, подтвердила невиновность сторожа, и он был освобожден из-под стражи». Дед не терпел сибаритства и всегда поругивал нас, внуков, за безделье или неумение занять себя. Он с малых лет приучал нас к полезному труду, ревностно следил за нашими школьными делами и до конца жизни считал, что каждый человек рожден для честной и добросовестной жизни и работы для общей пользы. Жизнь только во имя себя, своих интересов он считал недостаточной и недостойной. И уж больше всего он не любил любое проявление непорядочности и рвачества, считая, что эти качества несовместимы со званием коммуниста. Характерно его письмо к СМ. Кирову, копия которого хранится в семейном архиве. Очень и очень прошу тебя, будь так добр, удели минуту своего времени прилагаемой заметке, напечатанной в Красной Газете от 10 ноября в утреннем выпуске, а также и прилагаемой справке, в которой беспристрастно изложена истина, как было и почему я дал согласие уволить монтеров.
Потому, что я нахожу, что применение этой меры вызывает крайняя необходимость.
Мы с ней не согласились и твердо решили уехать", - делится своими переживаниями моя собеседница и добавляет, что "надеялась попасть на "философский пароход", но ведь никогда не знаешь, когда он отойдет", а потому в 2015 она с семьей покинула Россию и поселилась на Кипре. Как показало время, "философский пароход" случится только через семь лет, и сигналом к его отправлению станет война, которую Россия, вопреки реальности, ужасающим разрушениям и многотысячным жертвам с обеих сторон продолжает упрямо называть "военной операцией". Но эта совершенно непонятная и бессмысленная война вернула меня и моих детей на историческую родину наших предков, которая всегда жила в подсознании и манила". На этом месте своего рассказа Федора с неподдельной искренностью вспоминает про деда, благодаря которому они оказались в Израиле. И лишь спустя годы я поняла, что в 53-ем было страшно давать сыну фамилию врага народа... И вот сейчас, когда потребовались семейные документы, подтверждающие мое право на возвращение в Израиль, я задумалась о том, как мне их найти и предоставить, ведь это сложный и длительный процесс". Далее Федора вспоминает, как ее мама обратилась за советом к известной писательнице Алле Гербер, с которой долгие годы водила знакомство, и та очень подробно объяснила, какие документы самые важные, как их надо восстанавливать, и что ничего невозможного нет. После этого разговора семья приняла решение совершить "алию".
И вот 20 мая 2022 года клинический психолог Федора Эпштейн и ее сыновья, пройдя в Израиле процедуру экстренной репатриации, поселились в Ноф ха-Галиль. Она посмотрела наши документы и сказала: «С возвращением!