Аа. Times. Алексей Иванов Географ глобус пропил. Автор романов «Пищеблок» и «Географ глобус пропил» высказался о происходящем в стране. Писатель Алексей Иванов, автор романа «Географ глобус пропил», написал новую книгу.
«Страна потеряла надежду жить лучше»: писатель Алексей Иванов — о нынешней России
Добавим, Алексей Иванов является автором романов "Географ глобус пропил", "Сердце Пармы" и получил известность благодаря роману «Географ глобус пропил», по мотивам которого сняли одноименный фильм. ДИКИЕ СКИДКИ. Предыдущий слайд. Географ глобус пропил Альпина. Книги. ДИКИЕ СКИДКИ. Предыдущий слайд. Географ глобус пропил Альпина. Книги.
Алексей Иванов, "Ненастье". Автор "Географ пропил глобус" издал роман об "афганцах"
| Автор романа "Географ глобус пропил" Алексей Иванов закончил новую книгу | «Географ глобус пропил» вовсе не о том, что весёлый парень Витька не может в своей жизни обрести опору. |
| «Географ глобус пропил» – Алексей Иванов | Новый роман писателя Алексея Иванова, автора нашумевшего произведенияГеограф глобус пропил, повествующий о судьбах участников Союзаветеранов Афганистана, вышел в свет тиражом в. |
Писатель Алексей Иванов: «Россия страшно несвободна»
Служкин настоящий- свой! Но огромная симпатия появляется к нему, когда он решает для себя найти «человека в другом человеке», «пробить» подростков, которых учит. Вопросы нравственности переплетаются в произведении с вопросами психологии подрастающего поколения, в которых с надрывом разбирается главный герой. Перед читателем предстает образ человека, чуткого к проблемам ближнего взрослого или ребенка , к природе и истории родного края, к несправедливому правлению администрации школы. Как настоящий поэт, он вступает в конфликт с действительностью, но обретает настоящую любовь повзрослевших детей.
Служкин настоящий- свой!
Но огромная симпатия появляется к нему, когда он решает для себя найти «человека в другом человеке», «пробить» подростков, которых учит. Вопросы нравственности переплетаются в произведении с вопросами психологии подрастающего поколения, в которых с надрывом разбирается главный герой. Перед читателем предстает образ человека, чуткого к проблемам ближнего взрослого или ребенка , к природе и истории родного края, к несправедливому правлению администрации школы. Как настоящий поэт, он вступает в конфликт с действительностью, но обретает настоящую любовь повзрослевших детей.
Дыхание успокоить. Ботинки грязные — вытереть их мешком со сменной обувью. Сам мешок повесить на портфель чистой стороной наружу так, чтобы закрыть надпись «Адидас», сделанную шариковой ручкой на клапане портфеля. Ну, вроде всё. Витька помедлил. Очень он не любил этого — быть виноватым перед Чекушкой. Ну и наплевать. Он осторожно постучал, открыл дверь кабинета, вошёл, цепляясь мешком за косяк, и, ни на чём не останавливая взгляда, уныло сказал: — Ирида Антоновна, извините за опоздание… Чекушка стояла у доски, держа в руках портрет Гоголя. Она была похожа на башню: огромная, высоченная женщина с розовым лицом, ярко накрашенными губами и крутыми бровями. С плеч у неё свисала жёлтая сетчатая шаль. На голове лежала тугая коса, свёрнутая в корону. Когда Чекушка говорила о писателях, голос её, словно от восхищения, был всегда тих и медлен, и смотрела Чекушка вверх. Фамилия у неё была Чекасина. При появлении Витьки лицо у Чекушки стало таким, будто Витька в сотый раз допустил ошибку в одном и том же слове. Витька, вздохнув, уставился в окно. Я как педагог, прежде чем начать объяснение нового материала, по пять-десять минут трачу на то, чтобы сконцентрировать ваше внимание, а потом являешься ты, и все мы вынуждены начинать сначала. Ты не мне, не себе — своим товарищам вредишь, я вам уже тысячу раз это говорила. Но ведь есть и умненькие ребята. И они вам не скажут, но подумают: вот благодаря кому я чувствую, что подготовлен к поступлению в вуз слабее, хуже, чем мои друзья. Короче, Служкин, садись на место, а дневник мне на стол. И запомните все: если опоздал больше чем на пять минут — в кабинет даже не стучитесь. Витька задом пододвинул по скамейке как всегда рассевшегося Пашку Сусекина по кличке Фундамент, поставил на колени портфель и, затаив дыхание, с превеликой осторожностью открыл замок. Чекушка не любила, когда на уроке щёлкают замками и шлёпают учебниками об стол. Ещё она не любила, когда портфели кладут на столешницы, окрашенные родительским комитетом, на которых от этого остаются чёрные следы. Достав книги и тетради, Витька сунул портфель под ноги. Чекушка не разрешала ставить портфели в проход снаружи у парт. Объясняя, она всегда прогуливалась между рядов и могла споткнуться. Хмыкнув, Витька открыл учебник и нашёл нужную страницу. Там была фотография «В.
Возможно, что по психологизму не дотягивает до Достоевского, но, дочитав до конца, мне захотелось начать сначала. Из современных писателей Алексей Иванов мне нравится больше всех. Разноплановое чтение, но все темы, поднимаемые им, актуальны и значимы. В нашем сообществе читателей "Манускрипты" было несколько постов, где друзья обменивались своими иногда полярными мнениями о книгах А.
«Страна потеряла надежду жить лучше»: писатель Алексей Иванов — о нынешней России
Книга Географ Глобус Пропил – покупайте на OZON по выгодным ценам! Алексей Иванов является автором романов "Географ глобус пропил", "Сердце Пармы", ряда сценариев для фильмов. Но эту простую частную историю Алексей Иванов написал так отчаянно, так нежно и так пронзительно, что "Географ глобус пропил", как это бывает с замечательными книгами, стал.
Рецензия на книгу А. Иванова Географ глобус пропил
Алексей же серьезно относится к литературной работе. Основные магистральные направления и повороты сюжета продумывает заранее. Ни фактура, ни герои автора никогда за собой не уводят. Иванов считает, что именно так должны относиться к произведениям профессионалы, нежели подчиняться порывам бурного вдохновения. Гостья встречи София Шепеля вместе с командой делает фильм о Владимирской областной библиотеке для детей и молодежи, которой в этом году исполняется 60 лет. Девушка поделилась своими мыслями о книгах Иванова: «Как уральский писатель, Иванов находится в тесной связи со своим регионом. В работах он проводит узкие исследования и показывает подробности, которые я, как жительница Центрального округа, не знаю. Здорово, когда есть такие произведения, которые помогают сохранить своеобразие и красоту нашего языка, его многообразие и многоликость».
Маше, пусть и после изменения класса на десятый и, соответственно, возраста с четырнадцати на семнадцать, все же именно семнадцать. И разница в двадцать три года есть несколько иное, чем около пятнадцати. Не говоря о том, что за десять лет разницы Служкина книги и фильма, наш герой явно превратится в алкоголика со всеми вытекающими. Может ли девчушка семнадцати лет полюбить именно алкаша с остатками романтики, а не пока еще молодого, пусть и пьющего, романтика? Думаю, что вряд ли. И работа Служкина учителем, в реалиях тринадцатого года воспринимается совершенно иначе. На дворе не девяностые и человек, должный хотя бы кормить семью, не желающий заработать, воспринимается инфантильным идиотом, не иначе. И любовь к нему сразу нескольких женщин объясняется лишь репликами Ветки после секса вместо пельменей. Мол, ты, Витя, космос и все такое. Только вот, если прочитать книгу внимательно, Витус Служкин брал женщин несколько иным. Мозгами все же, а не половым членом. В общем, как бы оно не звучало плохо, порой русский кинематограф на выстрел нельзя подпускать к русским же книгам.
За последние два года по его книгам сняли сериал «Пищеблок» и фильм «Сердце пармы». Мы встретились с Алексеем Ивановым и поговорили с ним о том, как живется в современной России, о его страхах, возможной эмиграции и будущем романе, действие которого частично будет разворачиваться на Южном Урале.
И переживания подростка Служкина по поводу влюбленности в Леночку и одновременной смерти Брежнева показывают героя с той позиции, когда даже его непонятное отношение к собственной супруге кажется уже не таким плохим. Особенно учитывая ее же отношение к нему. И вдруг возникшая влюбленность Служкина в Машу совершенно не отдает педофилией, хотя, конечно, возраста бы ему поменьше, а ей наоборот. Киношный же Хабенский в фильме, где на дворе десятые годы, стабильность Путина, мобильники и «Тойота-Камри», это несколько иное. Равно как и измененные сюжетные линии, ведущие к тем же самым супружеским изменам, пусть и с нескольким разбросом по персонажам. Тут вся эта творящаяся вакханалия, почему-то имеющая саундтрек в лице почившего Михаила Круга и «Владимирского централа» в качестве медляка, вызывает отторжение. Не говоря о актерском ансамбле, играющем свои роли несколько статично. Красивейшая актриса Брик в «Географе…» оказывается кем угодно, кроме учительницы немецкого языка, специально дающей Служкину подсмотреть за ней, играющей роль странновато-коварной соблазнительницы. Робак, играющий лучшего друга Будкина, крайне хорош в качестве друга-предателя, извинительно смотрящего в глаза Служкина, но никак не кажется положительным бизнесменом 90-ых, вдруг оказавшись «коррупционером». Ветка, отыгранная Уколовой, оказывается самой собой, актрисой непонятно-невнятной популярности, с легко узнаваемыми гримасами и произношением продавщицы ларька на остановке. И никак не тянет на хотя бы на сколько-то красивую Ветку книги. Но главное в другом.
Школьники против вампиров – в новой книге «Пищеблок» от автора «Географ глобус пропил»
Географ глобус пропил. Роман, который может показаться веселой сказкой, на деле — метафорические размышления Иванова об искажении реальности в СССР, о несоответствии между пионерством и настоящим детством, об искусственности навязанных догм. Романы Алексея Иванова «Географ глобус пропил», «Сердце пармы», «Тобол» уже стали классикой современной литературы.
Открытый урок по литературе по роману Алексея Иванова «Географ глобус пропил»
В Маше и работе учителем. Герою фильма сорок. Маше, пусть и после изменения класса на десятый и, соответственно, возраста с четырнадцати на семнадцать, все же именно семнадцать. И разница в двадцать три года есть несколько иное, чем около пятнадцати. Не говоря о том, что за десять лет разницы Служкина книги и фильма, наш герой явно превратится в алкоголика со всеми вытекающими. Может ли девчушка семнадцати лет полюбить именно алкаша с остатками романтики, а не пока еще молодого, пусть и пьющего, романтика?
Думаю, что вряд ли. И работа Служкина учителем, в реалиях тринадцатого года воспринимается совершенно иначе. На дворе не девяностые и человек, должный хотя бы кормить семью, не желающий заработать, воспринимается инфантильным идиотом, не иначе. И любовь к нему сразу нескольких женщин объясняется лишь репликами Ветки после секса вместо пельменей. Мол, ты, Витя, космос и все такое.
Только вот, если прочитать книгу внимательно, Витус Служкин брал женщин несколько иным.
Это роман, в котором есть авторский стиль, в котором нет довлатовских интонаций байки, хохмы, а есть серьезный, уверенный, очень профессиональный рассказ о совершенно невыносимом быте, сдобренный, конечно, очень крепкой иронией, но дело не только в этом. Почему вот эта спокойная авторитетная интонация, интонация власть имеющего так рано стала Иванову удаваться? Почему ему не нужно хохмить, почему ему не нужно многословия, почему он рассказывает крепко, уверенно, без лишних деталей, не отягощая текст, рассказывает так, что его интересно читать? Откуда эта плотность? А это очень просто. Человек знает, о чем говорит, и знает, как должно быть, поэтому он рассказывает.
Сам по себе нарративный импульс был именно такой. Вот он это хотел рассказать не ради хохмы, не ради того, чтобы посмешить, не ради того, чтобы нагнать чернухи. Он показывал людям, как далеко они отошли от своего божественного опыта. Нужно заметить одно очень принципиальное отличие романа от фильма. Служкин не рожден преподавать, он не умеет справиться с классом, он истерически себя ведет. Но Служкин в романе совсем не таков. А вообще-то он, конечно, человек, умеющий передавать детям своё знание.
И больше того, он сознательно позволяет им и бунтовать против себя, и без его ведома преодолевать порог. Он ставит их в условия, в которых они прыгнут на следующую ступень. То, как Служкин в романе Иванова объясняет детям географию, написано со знанием дела и с увлечением, видно, что он любит это дело. Собственно, Иванов и начинал как учитель, у него был школьный кружок, он ходил с ними на эти пороги. Это всё его места, его родина и его занятия. И надо сказать, что когда он это описывает, чувствуется, что он это любит. Служкин, конечно, учитель в высшем смысле.
Это не тот лоховатый пьяница, который постоянно срывается на детей, говорит им какие-то гадости в «Географе». Такого учителя я не приемлю, потому что я чисто профессиональным взглядом вижу двадцать пять ошибок, которые он делает, просто уже войдя в класс.
Угрюмые двоечники пошли за водой и начали уныло чистить столы. Под тряпками и мыльной пеной неохотно таяли многочисленные изображения Географа. Служкин сидел на подоконнике и объяснял свой план. Поэтому мы сделаем так. На каждой парте мы напишем по одному билету. Вы берете билет, смотрите номер и садитесь за ту парту, на которой он написан. Парт в кабинете двадцать, а билетов двадцать четыре. Можете четыре недостающие парты… э-э… то есть четыре последних билета, для подстраховки выучить.
А можете понадеяться на авось. Писать билеты на парте будете особым образом. Текст располагайте по всей площади столешницы. Строчки пишите сверху вниз — так читать незаметнее. Буковки рисуйте очень маленькие, а расстояние между ними делайте большое: при таком раскладе даже с дистанции в метр будет казаться, что парта совершенно чистая. А когда пойдете отвечать, не читайте с листочка, а говорите своими словами. Не умничайте, не забывайте, что вы кретины. Служкин провозился с двоечниками чуть ли не до темноты. Двоечники, похоже, и сами пожалели, что решили сдавать географию. Служкин был неумолим.
Раздергав на листочки Люськин конспект, двоечники расписали все двадцать парт, и только после этого Служкин их распустил. Они разошлись изможденные, молчаливые, понурые. За день до экзамена Роза Борисовна явилась инспектировать кабинет географии. К тому времени Служкин успел вылизать его окончательно. Он вымыл окна, починил расшатанные стулья, приволок из кабинета пения два новых стола, чтобы экзаменационная комиссия не уселась за парты с секретом. Для придания окончательного блеска Служкин также извлек свои немногочисленные наглядные пособия. Карту Мадагаскара он скромно повесил на дальнюю стену, портрет Лаперуза водрузил над доской, а кусок полевого шпата долго примерял то на один край стола, то на другой, а потом сунул в мусорное ведро. Угроза, брезгливо оглядываясь, прошлась по кабинету. Заставил наиболее плодовитых живописцев. Я уверена, что до сих пор карты и лежат там в шкафу в препараторской.
Неужели весь год вы вели уроки так? Служкин не стал ничего отвечать. Посмотрим, чему вы научили своих учеников. В день экзамена Служкин, сам не зная зачем, пришел даже на час раньше необходимого. Бесцельно побродив по кабинету, он уселся за стол. Рука привычно потянулась за сигаретами, но курить сейчас — даже в окно — было чрезвычайно рискованно. Дверь кабинета неожиданно открыли, и сквозняк встрепал волосы Служкина. На пороге кабинета стояла Маша. На Маше было строгое белое платье и строгий черный пиджачок, в волосах — огромный белый бант. Этот костюм, колечко и сережки, тонкая цепочка на шее, подкрашенные губы и подведенные глаза делали Машу совсем взрослой.
Они помолчали, глядя друг на друга. Служкин, улыбнувшись, подтянул ее вплотную и осторожно поцеловал. Служкин тоже под пиджачком обнял Машу за талию, поцеловал в розовое ушко под светлой, изогнутой прядью волос и взял губами ее сережку, как вишенку с ветки. Какая-то недетская, неюношеская тоска прозвучала в Машином вопросе, и Служкин выпустил сережку из губ. Служкин молча потерся кончиком носа о Машину скулу. И тут сквозняк снова встрепал его волосы, всплеснул крыльями Машиного банта. В проеме двери стояла Роза Борисовна. Маша дернулась, но Служкин не выпустил ее.
Что он думает о нынешнем состоянии страны — смотрите в коротком видео чуть выше. А здесь можно посмотреть полную версию интервью : о романе «Бронепароходы», экранизациях, особом уральском менталитете и страхах Алексея Иванова.
«Будто позвоночник сломали»: писатель Алексей Иванов — о нынешней России
И… Как бы это пояснее пояснить? У меня было отчетливое чувство, что того — первого — раза как будто и не было. Это оказалась совершенно другая история — история современного Ивана-дурачка, которого мотает по жизни, как целлофановый пакет в одном из эпизодов «Красоты по-американски». И нет у него, по-простому говоря, ни кола, ни двора. И не то чтобы не мог он зарабатывать и крутиться, как, скажем, его друг детства Будкин — у того вон и машина, и квартира, и бабы липнут, как мухи. Теоретически мог бы, конечно.
А практически… Жена, которая вышла за него «по залету», в отчаянии бросает: «тебе ничего не нужно! О нас ты подумал? Ему, Служкину, машины и шикарные хоромы не нужны. За хохмами и самопальным стихоплетством, как за панцирем, скрывается его главное желание — понять. Что делать, когда ты вырос, школа и универ остались позади, и настала та самая пора, когда надо бы уже распоряжаться своей жизнью самостоятельно.
Но никто не может сказать, как это сделать правильно.
В России же происходит бунт исторической литературы, это не совсем правильно. Когда страна продолжит двигаться вперед, тогда и жанр исторической литературы вернется в свои берега, обращаясь не только к осмыслению влияния государей, но и к общечеловеческим проблемам». Алексей же серьезно относится к литературной работе. Основные магистральные направления и повороты сюжета продумывает заранее.
Ни фактура, ни герои автора никогда за собой не уводят. Иванов считает, что именно так должны относиться к произведениям профессионалы, нежели подчиняться порывам бурного вдохновения. Гостья встречи София Шепеля вместе с командой делает фильм о Владимирской областной библиотеке для детей и молодежи, которой в этом году исполняется 60 лет. Девушка поделилась своими мыслями о книгах Иванова: «Как уральский писатель, Иванов находится в тесной связи со своим регионом.
Вместе с женой и маленькой дочкой живёт на Каме в маленьком унылом городке Речники.
Имеет высшее образование, закончил Биофак Уральского университета. Друг детства Служкина Будкин называет его "лентяем, идеалистом и неумёхой". Жена ест поедом: "Тебе нич-чего, нич-чего в жизни не хочется". И в общем-то в чём-то они правы. Быть добрым недостаточно.
К определённому возрасту пора взрослеть и думать о перспективе. Больше всего Служкин проявляется в отношении с многочисленными друзьями и подругами. С ними он такой, какой есть, — балагур, говорящий шутками-прибаутками. Всё умеет, ничего не имеет". Жену эти шутки выбешивают.
Иметь такого мужа невелика радость, когда безденежье и проблемы уже замучили: "Тебя не только любить, тебя и уважать-то невозможно! Ты шут! Пустое место! Служкин добрый. Не домой, а к бывшим одноклассникам он идёт по пути с работы, бежит поддерживать по первому зову в любое время дня и ночи.
Друзья такие же неприкаянные. Все пытаются как-то выживать, пьянками и гулянками скрашивают серые будни. Но без "выжрать" у них никогда не обходится. Служкин бесконечно одинокий человек. Он любит и жалеет всех, только его никто по-настоящему не любит, кроме дочки.
Все снисходительно используют, думают только о себе. Даже выслушать не хотят.
Мероприятие прошло в Центре классической музыки, его организовала областная библиотека для детей и молодежи. Автор поблагодарил большое количество заинтересованных во встрече читателей, рассказал о результатах и планах своего литературного труда и ответил на вопросы пришедших. Прибыл Алексей из Москвы, а далее держит путь на Урал: цель рабочей поездки — посетить города, где текут великие реки страны: Кама, Амур, Иртыш, Лена... Туда войдут некоторые сюжеты, касающиеся судоходства по Клязьме ». Детство Алексея Иванова связано с поселком Стёпанцево Вязниковского района, оттуда родом бабушка писателя. Она работала в книжном магазинчике: будущий литератор приезжал к ней каждое лето и проводил время рядом, листая книги. Благодаря ей, возможно, Иванов и научился читать, а впоследствии — и писать собственные сочинения. То есть произведение построено на перекличках разных эпох: это падение Тевтонского ордена и крах нацистской Германии».
Алексей Иванов. Географ глобус пропил
Романы Алексея Иванова «Географ глобус пропил», «Сердце пармы», «Тобол» уже стали классикой современной литературы. Алексей Иванов является автором романов «Географ глобус пропил», «Сердце Пармы», ряда сценариев для фильмов. история, к которой необходимо поставить ключевой вопрос.