Сегодня представить себе трогательную комедию «Вокзала для двоих» без Людмилы Гурченко и Олега Басилашвили просто невозможно.
«Вокзал для двоих». Почему Басилашвили отказался целоваться с Гурченко?
Исключением являлся лишь один — пианист столичного оркестра Платон Рябинин. Героиню картины, официантку привокзального ресторана, мы символически назвали Верой. Да и имя героя — Платон — тоже было выбрано не без умысла: толстовский Платон Каратаев незримо витал в глубине нашего сознания... На этот раз сблизить двух наших героев было еще труднее, нежели в предыдущих историях. Помимо резкой ситуации, возникшей при их знакомстве, помимо разности характеров пролегал между нашими героями и социальный барьер, казавшийся непреодолимым. Иное воспитание, разное образование, контраст в материальных условиях жизни, несовпадение укладов столицы и провинции — разлад во всем. Казалось, невозможно найти между ними хоть какую-нибудь точку соприкосновения. Выбор подобного социального окружения требовал и иной стилистики. Жизненный материал диктовал более жесткую, более беспощадную, более горькую интонацию. К тому же пружина сюжета отталкивалась от несчастного случая, где погибал человек, и уже невозможно было писать в легкой, иронической, комедийной интонации. Кроме того, это был наш первый сюжет, который не основывается на парадоксе.
В нем нет невероятных, исключительных ситуаций, перевертышей. Больше того, в основе фабулы нет никаких комедийных обстоятельств, никакой анекдотической путаницы. Отсутствуют также и чудачества характеров. Герои — нормальные люди, без каких бы то ни было забавных отклонений. То есть, по сути, мы уничтожили все предпосылки, из которых рождается произведение комедийного жанра. Мы поступили так не нарочно: на это толкал выбранный нами жизненный материал. Однако отказаться от преимуществ одного жанра, не введя достоинства других, было бы попросту глупо. И мы, не знаю уж, сознательно или интуитивно, ввели в нашу историю элементы детектива и, пожалуй, признаки хоть и не хочется употреблять этого слова мелодрамы. Но несмотря на все это, сценарий писался устоявшимися комедиографами, которые видят мир в смешном свете, и поэтому в нем наряду с трагическими обстоятельствами существовали и юмор, и смешные частности, и сатирический слой, и комедийный взгляд на характеры. Если же определить жанр сценария «Вокзал для двоих» одним словом, то это, разумеется, трагикомедия.
Но мы все-таки не сумели резко переключиться с привычной интонации в иную, и поэтому в сценарии не существовало стилевого единства. Он представлял собой мешанину из прежних наших симпатий и пристрастий с моими новыми интересами. Поначалу я это чувствовал весьма смутно. Сценарий вызывал у меня в ряде мест неудовлетворенность. Хотя он был принят и запущен в производство, я все время подумывал о том, что от него надо отказаться и не ставить. Но кое-что мне в нем определенно нравилось. И я заставлял себя и своего соавтора неоднократно переписывать наше общее сочинение. Каждый раз после следующей переделки мне казалось, что вот теперь сценарий наконец-то получился, но, взяв с пишущей машинки очередную версию, я видел, что он по-прежнему несовершенен. И снова принимался мучить себя и соавтора, пытаясь довести до кондиции литературную основу будущего фильма. Сейчас, по окончании съемок, я ясно вижу, в чем заключались недостатки и просчеты.
Но тогда я работал на ощупь, вслепую. Я же не знал, что пытаюсь открыть новую для себя страницу. Противоречие, заложенное в сценарии, проявилось в полную мощь, когда начались съемки. А начались они в силу того, что уходила зима, с эпизодов, которые обрамляют фильм и происходят в исправительно-трудовой колонии. Мы снимали в настоящей колонии, где за колючей проволокой находились заключенные. Когда писались сцены жизни колонии, я не был знаком с бытом подобных заведений. Прежде чем описывать, мы интересовались подробностями и деталями у людей, которые прошли через эту страшную школу жизни. Но недаром говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Когда я приехал в колонию и увидел этих наголо остриженных людей в черных ватниках и зимних шапках на «рыбьем» меху, я испытал ужас, почти физическое ощущение ожога. Я понимал, что это уголовники, преступники, люди, повинные в злодеяниях, но чувство горя, беды, сострадания, сердечной боли за них не покидало меня.
Потом, когда начались съемки и мы ежедневно общались с заключенными, эти переживания притупились. Человек ко всему привыкает. Но первое впечатление, когда просто оборвалось сердце, — чувство несчастья, обездоленности, скорби — легло в основу съемок эпизодов. Ощущение ожога всех нервных клеток легло и в изобразительный ряд. Каждый натурный кадр мы снимали на фоне северного яркого солнца, которое залепляло объектив кинокамеры, создавая впечатление холода, заброшенности, оторванности, надмирности. Многие кадры в интерьерах колонии мы снимали, направляя аппарат на сильные голые электрические лампочки, которые подчеркивали неуют, казенность, неустроенность. Нам хотелось заставить зрителя испытать хоть в какой-то мере те же горькие, трагические эмоции, которые пережили мы при встрече с этой печальной стороной жизни. Исполнитель роли Платона Олег Басилашвили, которого мы одели в подлинный костюм заключенного, сняв его с одного из узников, сказал мне: — Ты знаешь, я не могу ничего играть, находясь в этой среде. Что-то изображать рядом с теми, кто подлинно несчастен, кто отбывает наказание, — святотатство! И действительно, Басилашвили влился в массу заключенных и старался не выделяться из них, ни в чем не показать, что он артист, что он играет, то есть притворяется.
В первые же дни мы снимали и эпизод, как наши герои бегут в колонию, чтобы Платон не опоздал к утренней проверке. Ведь опоздание приравнивается к побегу, и заключенному прибавляют новый, дополнительный срок. Поэтому героями движет невероятное отчаяние. Съемки происходили в солнечные, морозные февральские дни, когда градусник показывал около тридцати. И здесь артистам пришлось не столько играть, сколько пробежать и пережить то, что предстояло пробежать и пережить их персонажам. Они спотыкались, падали, вставали, снова валились, ползли по снежной дороге, изнемогали от усталости по-настоящему. У Гурченко после этих съемок были вдрызг разбиты обе коленки. Актеры не щадили себя, передавая правду — правду чудовищной, непомерной усталости и правду высокого чувства, которое озарило Веру и Платона. Столкновение с суровым жизненным материалом и определило во многом камертон нашей новой картины. Все написанное, сочиненное проверялось очень жестко соотношением с реальностью жизни, ведь съемки велись в подлинных интерьерах — на вокзале, рынке и т.
И тут выяснилось, что немало реплик, словесных перепалок, фраз попросту фальшивы. Иной раз они сказаны, что называется, ради красного словца, в иных случаях являются репризами, призванными рассмешить, но не отражают при этом правду характеров, социально неточны. Такая неточность сценария наводила меня на грустные размышления. Жизнь, окружающая нас, ежечасно, ежесекундно меняется, двигается, преображается, и очень трудно двигаться в унисон эпохе, меняться вместе с ней естественно и органично. Ведь каждый из нас — продукт своего века. Каждый художник формируется под влиянием вкусов, взглядов, теорий своего времени, своей социальной и национальной среды. И очень часто жизнь обгоняет, уходит вперед, делает зигзаги, а творец остается в плену прежних представлений и мыслей, не может трансформировать своих пристрастий, увлечений, помыслов и начинает тянуться в обозе. Негибкость, окостенелость, консерватизм превращают его в пассажира, отставшего от поезда жизни. Иные, понимая это, подделываются под моду, пытаются угадать поветрия в искусстве, стараются перестроиться, но тогда они изменяют своей натуре, насилуют себя, становятся неискренними. Этого противоречия не удается избежать почти никому.
И либо ты рискуешь стать эдаким реликтом для новых поколений, либо превращаешься в своеобразного приспособленца, который пытается обмануть время, изображая из себя не того, кем на самом деле является. Оба случая достаточно печальны. Процесс творческого старения и умирания идет постепенно, исподволь, порой незаметно для самого деятеля искусства. Творческая смерть не происходит в одно мгновение, ее не зарегистрируешь актом, как это делают доктора, когда пресекается человеческое существование. Иной корифей даже и не подозревает о собственном небытии и продолжает вовсю писать или лицедействовать — рожать неживых детей. Этому самозаблуждению, поразительной слепоте, неумению оценить себя трезво способствуют произведения, созданные когда-то, помогает славное прошлое, которое, как шлейф, тянется за создателем и не дает ему возможности поставить точный диагноз самому себе. Об этом и еще о многом другом размышлял я, снимая «Вокзал для двоих». Сценарий, к сожалению, давал повод для таких раздумий. Сама фабула, сюжетный ход не противоречили жизненной правде. А диалоги, написанные в освоенной нами иронической манере, в привычной интонации, были местами и архаичны и неправдивы.
Конечно, мы недостаточно знали социальную среду, в которую вторглись. Мы знали ее как бы по касательной, а не изнутри. И в этом тоже причина приблизительности диалогов. Для преодоления этого недостатка, который я перед съемками инстинктивно чувствовал, но сформулировать четко еще не мог, я стал набирать актеров, которые были выходцами из нужных слоев общества. Участие Людмилы Гурченко в картине было необходимым еще и по этой причине. Ее происхождение, социальное окружение детства, доскональное знание провинциальной жизни, умение показать окраинную интонацию оказались неоценимы. Она в какой-то степени играла эту женщину окраины, но в какой-то степени и была ею. Провинциальная русская баба — часть ее богатой и сложной натуры. Каждая съемка начиналась с того, что выяснялось: артистам трудно произносить наш текст в том виде, как он написан. Диалог сцены-эпизода нужно корректировать, изменять, кое-что выбрасывать, что-то дописывать.
Брагинский не мог, к сожалению, бывать на съемках, и я с артистами переделывал диалоги без его участия. Хорошо, что в моем лице соединялись и режиссер и один из авторов сценария. И в результате при прежнем сюжете, при тех же образах, что выписаны в сценарии, персонажи говорят иной раз другие слова. Такое случается иногда в кинематографической практике, но в моем опыте — тем более с нашим собственным сценарием — подобное произошло впервые. В выборе исполнителей по социальному признаку было лишь одно исключение — Никита Михалков в роли железнодорожного проводника Андрея. В этом образе хотелось показать тип, который, как нам казалось, еще не получил в то время своего полновесного экранного воплощения. Андрей — жлоб, чувствующий себя хозяином жизни. Хваткий, напористый, энергичный, удачливый, не лишенный обаяния парень — таким мы видели этого героя. Тип, думается, был угадан верно, но характер был лишь намечен. В наши дни эти крутые ребята стали президентами банков, генеральными директорами совместных предприятий, руководителями концернов, — одним словом, финансовыми воротилами.
Авторская тенденция в изображении героя прочитывалась сразу, но не хватало этой роли конкретности. И здесь актерская одаренность Михалкова, его меткий глаз, понимание социальных корней своего, по сути, эпизодического персонажа сделали, как мне кажется, свое дело.
За режиссёра Василия Ордынского актриса вышла замуж в 18 лет, их брак продлился чуть больше года. Вторым мужем стал сценарист Борис Андроникашвили. Супруги прожили вместе два года, в браке родилась единственная дочь актрисы — Мария. Отношения с выросшей дочерью не сложились, и они почти не общались. Третий раз актриса вышла замуж за актёра эпизода Александра Фадеева. Этот брак также не был долгим — через два года они расстались. Самый громкий брак актрисы был четвёртым по счету. В 1967 году она вышла замуж за уже известного певца Иосифа Кобзона.
Они прожили три года, со скандалом развелись и больше никогда не общались.
Именно тогда Рязанов и Брагинский закончили сценарий «Вокзал для двоих», где возлюбленной пианиста Платона Рябинина должна была стать 18-летняя официантка. А я понял, что играть должна только Гурченко», — вспоминал режиссер в интервью Дмитрию Быкову. Людмила Гурченко. Режиссёр поставил задачей не раскрывать обаяние и красоту героини до момента, когда она признаётся герою Олега Басилашвили: «Мне... Гурченко во время работы над ролью забывала о личной жизни, общении с друзьями, любых увлечениях и интересах, полностью отдаваясь созданию образа.
Кадр из фильма «Вокзал для двоих», режиссёр Эльдар Рязанов, 1982 год И в первый же съёмочный день главные герои должны были участвовать в сцене, где Платон целует Веру. Басилашвили стал уговаривать Рязанова, чтобы тот переписал сцену — он не хотел «целовать эту незнакомую женщину», дошло даже до того, что актёр стал угрожать отказом от съёмок в фильме. Кадр из фильма «Вокзал для двоих», режиссёр Эльдар Рязанов, 1982 год Ситуацию спасла сама Людмила Гурченко — она настолько изменила диалог, что поцелуй перенесли на другую сцену. К концу съемок Басилашвили и Гурченко уже были близкими друзьями. Вжиться в роль Олег Басилашвили фактически целый месяц провел в Икшанской воспитательной колонии для несовершеннолетних, где потом и снимали тюремные сцены. Заключенные продолжительное время игнорировали актёра, переодетым осужденным, постоянно пытались его оскорбить или унизить, а от его присутствия ждали только неприятностей. Но постепенно он смог наладить отношения с ними и даже получил консультанта из числа заключенных, который рассказал о том, как люди выглядят и ведут себя на зоне. В сцене, когда героиня Людмилы Гурченко пытается разбудить Платона, он сквозь сон произносит: «Онофренков, кончай! Лучший фильм Фильм «Вокзал для двоих» участвовал в главном конкурсе Каннского кинофестиваля, но показ проходил во время разворачивавшегося шпионского скандала между Францией и СССР, так что на призы надежды не было. Однако, на родине фильм стал лучшим фильмом 1983 года по опросу журнала «Советский экран». А на XVI Всесоюзном кинофестивале призом «за женскую роль» была отмечена Людмила Гурченко, режиссер Эльдар Рязанов получил приз «за вклад в развитие советской комедии». В 1984 году в Польше фильм получил Приз критики «Варшавская сирена» «лучшему зарубежному фильму года».
Людмила Гурченко
В восьмидесятые годы Гурченко исполнила роли, которые сегодня считаются лучшими в ее фильмографии. "Вокзал для двоих" 1982 г. (с Олегом Басилашвили). Сегодня представить себе трогательную комедию «Вокзала для двоих» без Людмилы Гурченко и Олега Басилашвили просто невозможно. Сколько лет было Гурченко, когда снимали «Вокзал для двоих».
Правда о съемках «Вокзала для двоих». Почему Басилашвили не стал целовать Гурченко
Людмила Гурченко в фильме "Вокзал для двоих". «Вокзал для двоих» участвовал в основном конкурсе Каннского кинофестиваля. Имя: Людмила Гурченко (Lyudmila Gurchenko) Дата рождения: 12 ноября 1935 г. Знак зодиака: Скорпион Возраст: 75 лет Дата смерти: 30 марта 2011 г. Место. Узнайте, сколько лет было Людмиле Гурченко и Олегу Басилашвили в фильме Вокзал для двоих, как они сыграли романтическую пару, и какие секреты скрывает этот культовый фильм. В повторный прокат выходит «Вокзал для двоих» Эльдара Рязанова — любовная история на фоне жизни советской провинции с Олегом Басилашвили и Людмилой Гурченко, которая завершила трилогию, начатую «Иронией судьбы» и «Служебным романом».
ЛЮДМИЛА ГУРЧЕНКО И «ВОКЗАЛ ДЛЯ ДВОИХ»
Рязанов Людмила Гурченко пять раз официально была замужем. За режиссёра Василия Ордынского актриса вышла замуж в 18 лет, их брак продлился чуть больше года. Вторым мужем стал сценарист Борис Андроникашвили. Супруги прожили вместе два года, в браке родилась единственная дочь актрисы — Мария.
Отношения с выросшей дочерью не сложились, и они почти не общались. Третий раз актриса вышла замуж за актёра эпизода Александра Фадеева. Этот брак также не был долгим — через два года они расстались.
Самый громкий брак актрисы был четвёртым по счету. В 1967 году она вышла замуж за уже известного певца Иосифа Кобзона.
Замечали, видели. Ведь снялась же она очень хорошо в фильме Венгерова «Рабочий посёлок».
Просто раньше было не её время. Она обогнала время, и ей пришлось подождать. Мера её драматизма и правдивости стала понятна, созвучна только сейчас. Помимо комедий регулярно выходили её телевизионные специальные музыкальные программы, в том числе и бенефис.
Впоследствии были выпущены несколько пластинок с песнями в исполнении Гурченко. Дав согласие в 1975 году сниматься в совместном советско-румынско-французском музыкальном фильме « Мама », актриса получила предложение сыграть роль генеральши в фильме « Неоконченная пьеса для механического пианино », и ей пришлось отказать Никите Михалкову. Сразу после операции она продолжила сниматься, но вновь танцевать и ходить на шпильках актриса смогла только после многолетних тренировок и специальных физических упражнений [30]. В то же время актриса стала получать приглашения на драматические роли.
В 1976 году Гурченко получила главную роль в военной драме « Двадцать дней без войны », где её партнёром был Юрий Никулин , к тому времени тоже зарекомендовавший себя в первую очередь как комедийный актёр. В этой картине актриса появилась в непривычном для широкого публики образе: с мальчишеской стрижкой и в предельно простых костюмах [24]. Следующей её работой стала киноэпопея « Сибириада » режиссёра Андрея Кончаловского. В 1979 году фильм был удостоен Гран-при Каннского кинофестиваля.
В 1979 году вышла картина Никиты Михалкова « 5 вечеров », где актриса сыграла главную роль Тамары Васильевны [14]. Большой успех получили роли актрисы в кинокартинах 1980-х годов. В 1981 году Гурченко исполнила роль служащей Маргариты Соловьевой в мелодраме Петра Тодоровского « Любимая женщина механика Гаврилова », за которую год спустя была удостоена приза за лучшую женскую роль на международном кинофестивале в Маниле [14]. В 1983 году актриса сыграла официантку Веру Нефёдову в лирической комедии Эльдара Рязанова « Вокзал для двоих », роль которой принесла ей приз как лучшей актрисе на XVI Всесоюзном кинофестивале в Ленинграде.
Он снят по мотивам трех автобиографических книг актрисы и певицы. Сериал рассказывает о тяжелом военном детстве артистки, яркой судьбе и карьере, о ее отношениях с друзьями и близкими. Каждая серия ленты — отдельная новелла из жизни героини. Главную роль сыграла Юлия Пересильд Вчера 11 ноября 2015г. Создал барельеф Юрий Хоровский, автор памятника Гурченко на Новодевичьем кладбище.
Художник нашел интересное решение, создав необычную мемориальную доску.
Как только я заговорила с той очаровательной женщиной на вечере в ВТО, я все поняла. Я почувствовала в ней покой и надежность. За этой величавой хрупкой женственностью, за нежным голосом скрывается стальная выдержка и воля. Какое у нее сильное мужское рукопожатие. Она талантливый редактор, хотя никогда не работает в картинах своего мужа-режиссера. А в "Вокзале" она была для нас троих: Рязанова, Басилашвили и меня - всем. И первым зрителем только что отснятого материала на мониторе. И нашей любовью. В "Вокзале" два финала: летний финал и зимний финал-эпилог.
Первые съёмки фильма начались с зимнего эпилога. А самый последний съемочный день - летний финал. Через всю картину в кадре два актера. Два актера? Обман зрения. За этими двумя огромная махина - Вокзал. Он главный персонаж фильма о любви. Этот "неодушевленный предмет" дышит, кипит, капризничает почище, чем самая несносная кинозвезда. У него свои планы, расписания, опоздания, свидания и расставания. И вот сейчас на этом вокзале произойдет двойное расставание - кинематографическое в сцене, и человеческое за кадром.
Все готово, и только нет поезда. Вполноги проходим мизансцену - для оператора, для техники. Большая сцена одним куском с многочисленными переходами. Люди несут в руках осветительные приборы, провода, кабели. А поезда всё нет и нет. Исчезло тусклое солнце. Пошел холодный мелкий дождь. Узнаем, что по каким-то причинам поезд сможет быть в кадре вместо получаса только двадцать минут. Бьет колотун. Мы с Олегом Басилашвили, как две собаки на зимовке, которым не дают есть, чтобы не заснули перед важной дорогой, ходим туда-сюда, дрожим от холода и нервной трясучки.
Последняя, самая важная сцена прощания - выдержать, сыграть! Она наинакаленнейшая. А я уже не могу. Кончаются физические силы, а главное - вера в себя. Она иссякает на глазах. Еще несколько минут, и внутренний поезд моего финала промчится мимо. У меня лицо синее от холода и от этой нервной трясучки. А мне нужно совсем немножко тепла и веры. Нина, ну скажи, что веришь, что мы проскочим. Неужели мне только кажется, что я не выдержу?
Почему ты так спокойна? Я смотрю на Эльдара. И вижу только абрис крупного торса, стянутое серое лицо, а в воспаленных от бессонницы глазах - боль и сопереживание. Как важна сцена, как важна! Сколько же может держать на плечах эту железную "шарманку" наш оператор Вадим Алисов? Он хоть и молодой, но сейчас совсем не тот, что был поначалу. Его прекрасные бархатные глаза, доставшиеся от красавицы-мамы, знаменитой "Бесприданницы", сузились и обесцветились. Ну что там с поездом? Еще не показался? Черт, черт, черт!
Любовь, ирония и Гурченко. Как Эльдар Рязанов делал «Вокзал для двоих»
Вышли несколько пластинок с песнями в исполнении Людмилы Гурченко. Нашли ошибку? Сообщите нам, и мы устраним этот недочет.
Сани надо было везти очень быстро, поэтому в них впрягалась вся съёмочная группа, включая Эльдара Рязанова. Падали на скользкой и неровной трассе актёры по-настоящему, и после этой сцены Гурченко долго лечила разбитые колени. Рязанов Олег Басилашвили месяц фактически прожил в колонии для несовершеннолетних в Икше, где снимали тюремные сцены.
Заключённые долгое время переодетого в зека актёра не любили, постоянно старались как-то задеть и даже ударить, ждали от его присутствия неприятностей. Басилашвили пытался наладить отношения, потихоньку делился «пайкой» с арестантами из массовки, и вскоре враждебность прошла. У актёра даже появился консультант из числа заключённых — учил, как выглядят и ведут себя люди на зоне, но взамен попросил увековечить его в фильме. Басилашвили выполнил просьбу, и в сцене, когда героиня Людмилы Гурченко пытается разбудить Платона, он сквозь сон говорит: «Онофренков, кончай! Это была фамилия его «наставника».
Рязанов «Вокзал для двоих» участвовал в основном конкурсе Каннского кинофестиваля. Показ проходил во время разворачивающегося шпионского скандала между Францией и СССР, поэтому надежды на призы не было.
Все нужно отдавать или профессии, или детям. Я никогда не понимала, как можно сочетать работу и детей. Лично я выбрала первый путь. Уже после выхода фильма она снимала маленькую комнатушку, которую называла углом. Людмила Марковна очень гордилась тем, что не вступила ни в одну политическую и художественную организацию. Она единственная стала народной артисткой СССР, не имея партбилета.
Даже после первого оглушительного успеха в кино Гурченко довольно долго была стеснена в средствах. Свое первое концертное платье, которое привез ей вернувшийся с войны отец, актрисе пришлось продать, чтобы расплатиться с долгами семьи. Впрочем, через несколько лет друзья подарили ей почти точную копию наряда. Людмила Марковна хранила его до самой смерти.
И от меня отдохнете. А может, как-нибудь ненароком вспомните... И даже взгрустнете, что все кончилось. Да, вы знаете, я поняла одну вещь: какие бы качества и черты ни входили в понятие "интеллигентный человек" - выдержанность, как у вас, - на первом месте. Наша администрация с рупорами, переговорниками - все, как чапаевцы, смотрят в одном направлении - туда, откуда должен появиться поезд. Олегу хорошо, он в пиджаке. А я в нейлоновой кофточке. От ветра в ней, как в холодильнике. А вот расслабься, убери на секунду боевую готовность - и уж точно "схватишь туберкулез, дочурка, енто як закон". Уже показался? Ну, как ты говорил, единственный на свете? Уже совсем легко, тепло, совсем тепло. Двинулись паровозы... Олег приготовился. Люся пошла - мото-о-о-ор! Во всем теле такая пустота, такой тупик, что скажи повторить все сначала -нет, нет, ни за какие блага на свете! Это же самый последний день,последний. Нина, что с тобой? Бледная, слезы... Ты была так спокойна, так уверена. Прости, прости... Ох, как часто моя героиня цеплялась за твое хрупкое плечо. Но вот и премьера. Вместо положенного одного вечернего сеанса в Большом и Белом залах московского Дома кино назначили по три сеанса в обоих. Так бывает лишь во время международных фестивалей. На сцену вышел взволнованный Эльдар и как всегда откровенно сказал о том, что чувствует: "Вы знаете, сегодня до трех часов ночи не спал, нервничал. Но вы пришли, и я так рад. Приятно, когда хотят посмотреть твою картину. Премьера - это праздник. А у меня никак не получалось праздничного состояния. На радость тоже нужны силы. На экране мелькают кадры. А за каждым из них... За эти годы мы с режиссером стали зрелыми людьми. У нас обоих выработались новые мерки в оценке людей и друг друга. Теперь я знаю цену тем простым гитарным трезвучиям, в которых таятся корни понимания миллионной аудитории. Это особый дар - найти именно такое наисложнейшее, простое звучание. Как же нам, двум новым людям, нужно было обоюдно тонко испытать силы друг друга, слить их воедино и работать обязательно в дружбе и любви. В любви! Ведь фильм о любви. Любовь в кадре. Она должна быть в атмосфере и за кадром. Надо было быть предельно бдительным и тактичным. Нельзя было допустить намека на обидную интонацию. Бережность, бережность, уважение и терпение. И забегу вперед: взаимопонимание состоялось. С самого начала. Только поначалу робко, с заминками. А потом все круче.
Сегодня исполнилось бы 80 лет Людмиле Гурченко...
Возраст Софии Гурченко во время съемок фильма. Мой любимый фильм уже многие годы лучшая игра лучшие артисты. 7. Показать список оценивших. А вот в "Вокзале для двоих" Гурченко уже пришлось исполнить более мелодраматическую роль. Родилась Людмила Гурченко 12 ноября 1935 года в Харькове, в творческой семье. Сколько лет было Гурченко, когда снимали «Вокзал для двоих».
Людмила Гурченко
Но никто не мог её превзойти. Кадр из фильма Legion-media Эльдар Рязанов отмечал, что во время съёмок «Вокзала для двоих» у него были идеальные отношения с Никитой Михалковым, которого он называл одним из лучших актёров, предельно точно выполнявшим поставленную задачу. В сцене встречи Веры и проводника в купе со знаменитой скороговоркой «Сама-сама-сама» режиссёр передал как бешеный напор героя Михалкова, так и готовность героини Гурченко к разрыву и её нежелание продолжать такие отношения. Одним из самых ярких кадров стал эпизод, когда Вера уходит от экс-возлюбленного по мосту, а камера наведена на её безупречно прямую спину.
Авторы картины никак не ожидали этого, снимая жизненную, но трагикомическую историю.
Первый кадр: зима, финал картины, мы где-то в Люберцах, холод, ужас, 28 градусов. Обоим хочется в уборную. А это ж поле голое, гора. Он с одной стороны пописал, я с другой.
А к концу картины это был родной человек», — делилась Людмила Марковна.
Актриса была срочно госпитализирована. Уже 15 февраля она была прооперирована. В начале марта Гурченко выписали из больницы, посоветовав побольше отдыхать и беречь себя. Однако 30 марта состояние здоровья Людмилы Марковны резко ухудшилось — дала знать о себе тромбоэмболия легочной артерии. Сергей Сенин ее муж немедленно вызвал медиков. Врачи попытались вернуть актрису к жизни, но им это не удалось.
Нашли ошибку? Сообщите нам, и мы устраним этот недочет. Сообщить об ошибке.
Сегодня одной из самых ярких звезд советского кино Людмиле Гурченко исполнилось бы 88 лет
Каждая серия ленты — отдельная новелла из жизни героини. Главную роль сыграла Юлия Пересильд Вчера 11 ноября 2015г. Создал барельеф Юрий Хоровский, автор памятника Гурченко на Новодевичьем кладбище. Художник нашел интересное решение, создав необычную мемориальную доску. На массивной бронзовой композиции изображены изящные шляпа, перчатки, а в правом нижнем углу - фигура актрисы в роли Леночки из фильма "Карнавальная ночь".
Я знала, что теперь я маму голодной не оставлю. Я тоже вышла на работу. Вскоре при моем появлении немцы оживлялись и называли меня Лючия. В 1943 году после освобождения Харькова Люся пошла в школу, а через год поступила в музыкальную — в класс «по охране детского голоса».
На экзамене, как учил отец, который всегда верил в актерское будущее дочери, ни на кого не глядя «дула свое». Рано повзрослевшая из-за тягот войны, девочка с особым усердием училась музыке. Все меня интересовало настолько, насколько это могло быть полезным в моей будущей профессии. Отбор происходил чисто интуитивно: хочу, нравится, люблю. От музыки — к кино После десятилетки Гурченко отправилась в Москву — с большим аккордеоном, желанием петь, танцевать и с мечтой — стать музыкальной артисткой. Поступила во ВГИК. Первую драматическую роль молодая актриса сыграла на третьем курсе — Амалию в «Разбойниках» Шиллера. Этот опыт помог по-настоящему влиться в реалистическую школу знаменитых педагогов. Но в дипломных спектаклях без песен не обошлось.
Первым драматическим фильмом Людмилы Гурченко стала картина «Дорога правды» по сценарию Сергея Герасимова. А первый настоящий успех принесла все же картина музыкальная — комедия «Карнавальная ночь». Пригодились все грани таланта Людмилы Гурченко: драматический, вокальный, танцевальный — и необыкновенное обаяние молодой актрисы.
Но время шло, а главной героини все не было. И вот однажды в конце 1980 года Рязанов с женой и Людмила Марковна случайно оказались за одним столиком в Доме актера. И, пообщавшись с актрисой весь вечер, режиссер, по его словам, открыл свою бывшую звезду заново. Тогда-то Рязанов и понял, что Гурченко идеально подходит на роль главной героини «Вокзала для двоих». Она в какой-то степени играла эту женщину окраины, но в какой-то степени и была ею. Провинциальная русская баба — часть ее богатой и сложной натуры», — писал Рязанов.
Однако этот факт совсем не смутил Рязанова и на первый съемочный день он запланировал снимать сцену в купе, в которой Платону и Вере нужно целоваться. К удивлению режиссера, Басилашвили это категорически не понравилось. Будучи по натуре замкнутым и немного стеснительным, Олег сказал, что не может вот так сходу целоваться с незнакомой ему женщиной. Когда же Рязанов стал настаивать, Басилашвили пригрозил вообще уйти из картины. Думал, что меня убрали, и кто-то будет другой играть, но через два дня последовал звонок из киногруппы»,— рассказывал Басилашвили. Оказывается, увидев смущение Басилашвили, актриса сама переписала проблемную сцену, убрав из нее злосчастный поцелуй. Этот день стал началом дружбы Людмилы Гурченко и Олега Басилашвили. По воспоминаниям оператора Вадима Алисова, в утро, когда предстояло снимать этот эпизод, стояла хмурая погода: как раз то, что надо, чтобы подчеркнуть трагизм ситуации и всей судьбы главного героя. Но, когда группа выехала на съемку, неожиданно распогодилось и выглянуло яркое солнце.
И настроение сцены получилось уже совсем другим — внушающим надежду и оптимистичным. Гурченко и Басилашвили бежали по снежной дороге, а перед ними на санях ехал оператор с камерой. Причем, чтобы сани ехали побыстрее, в них впрягалась вся съемочная группа, включая самого Эльдара Рязанова. Дорога была очень скользкой, поэтому падали артисты по-настоящему.
Ресторанные эпизоды снимали на самом малолюдном Рижском вокзале, все сцены с железнодороными путями и платформами — на станции «Лосиноостровская». Режиссёр Эльдар Рязанов здесь уже работал — снимал эпизоды для фильма « Служебный роман ». Рязанов В свое время Эльдар Рязанов дал Олегу Басилашвили расписку, что будет снимать его в каждом своем фильме. И хотя она была больше шуточной — режиссёр любил работать с актёром и по возможности давал роли. Сценарий « Вокзала для двоих » писался сразу «под Басилашвили». Со своей партнёршей по фильму, Людмилой Гурченко , они познакомились за два часа до начала съёмок. И в первый же съёмочный день предстояло снимать поцелуй их героев! Басилашвили уговаривал Рязанова переписать сцену, чтобы не пришлось целовать эту незнакомую женщину, даже угрожал отказом от съёмок… На помощь пришла Людмила Марковна, она так переделала диалог, что поцелуй отложили на другую сцену. К концу съёмок Басилашвили и Гурченко были уже близкими друзьями. Рязанов Фильм начали снимать с конца — в первый съёмочный день снимали финал, так как зима уже кончалась и надо было успеть заснять сцены в колонии.