Александр Александрович Аузан — российский экономист, доктор экономических наук, декан экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, председатель общественного совета Минэкономразвития, председатель консультативного совета «Яндекса», независимый член.
Аузан А.А.. Книги онлайн
Последние новости о персоне Александр Аузан новости личной жизни, карьеры, биография и многое другое. Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан высказал мнение, что России при новой глобализации поможет так называемый эффект Левши. Аузан александр александрович последнее выступление. Александр Аузан отметил, что Россия сейчас не на первом месте в мире по качеству человеческого капитала и индексу человеческого развития.
Пушки вместе с маслом. Что помогло России устоять под санкциями?
| Аузан, Александр Александрович — Рувики | Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год. |
| Александр Аузан: «Все растет из персональных данных, как из земли» | Александр Аузан родился 11 июля 1954 года в Норильске, куда по распределению были направлены его родители. |
Связи разорвались, но это не убило экономику. Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год
Потому что, конечно, извините, Государственная Дума, которая не приняла бронь для кандидатов и докторов наук, приняв бронь для студентов… Позвольте вопрос: а как это? А кто учить-то будет? Ну, хорошо. Я вижу тогда это так: давайте организуем это дело в онлайне, из Казахстана и Армении.
А как? Вы о чём думали, законодатели? Поэтому, мы пока не имеем осознания проблемы.
Потери человеческого капитала как главного козыря для будущего России. Не нефть и газ же - все давно согласились, что не они главный козырь на будущее. А главный козырь мы сейчас сбросили под стол».
Целиком интервью с Александром Аузаном можно посмотреть здесь. Александр Х. Очень печально, что молодёжь поставлена в такие условия, что для сохранения жизни нужно покидать страну.
Это неправильно. Это стратегическая ошибка руководства страны.
А вовлекались в их работу нередко студенты и аспиранты, то есть люди с большим потенциалом. Кто-то из этих людей остался в секторе, кто-то ушел. Поэтому не могу вам ответить на вопрос о нынешнем состоянии. Но думаю, что любые новые начинания возникают от людей исключительных. Иначе эти идеи живут относительно недолго и довольно бесславно заканчиваются. Но все же, кроме человеческого капитала важны средства для работы. Как вы оцениваете тенденцию, что сектор все чаще работает за счет средств бюджета?
Опять же, мне легче говорить про свой опыт. В 90-е годы, когда мы развивали Международную конфедерацию обществ потребителей КонфОП , то хотели иметь возможность самостоятельно находить средства на работу. Например, подписка на журнал «Спрос» и консультации юристов должны были приносить деньги на деятельность организации. Знаете, в чем была проблема? Люди говорили: «Вы — молодцы. И пусть вам государство поможет. А мы и так налоги платим». И только потом, спустя годы, когда я начал заниматься культурными факторами экономики, то понял, что в континентальной Европе доминирующий подход общества в целом такой: «Пусть государство дает деньги на некоммерческую деятельность, а мы будем платить налоги». Наше общество не готово напрямую своими деньгами поддерживать НКО через разнообразные пожертвования, подписки и так далее.
Подробнее Так что, во многом такая популярность грантов — культурный феномен. С другой стороны, это и политическая особенность: государство любит «держать на бюджете» гражданские организации для того, чтобы они не представляли опасности для действующих государственных структур. На мой взгляд, выход есть. Я неоднократно предлагал: налогоплательщик должен иметь право часть своего налога адресно направлять туда, куда считает нужным. Такая система была введена в Венгрии: граждане могут отправить часть своего подоходного налога в одну из некоммерческих организаций. Как вы думаете, люди будут готовы так поддерживать гражданские организации? Не знаю! Меня тоже очень интересует этот вопрос. Я могу сказать, что когда мы готовили стратегию развития России на 2018-2024 год, то проводили много опросов.
Один из них показал, что люди готовы два дополнительных процентных пункта налога на доходы физических лиц отправлять по своему выбору в ту или иную сферу. И выяснилось, что люди готовы поддерживать сферу образования, здравоохранения и даже социального обеспечения. В общем опросы показали довольно высокий уровень гражданской культуры и готовности людей помогать деятельности, которая не направлена прямо на удовлетворение их личных потребностей. Важно, чтобы такое право у человека появилось. Сейчас оно реализуется в такой, я бы сказал, незавершенной форме. Но почему только на эту цель? Почему не налогоплательщик выбирает цели? Поэтому я бы сказал, шаг в эту сторону был сделан. Но, мне кажется, этого еще недостаточно.
Подытоживая разговор про вклад государства в развитие сектора, можно ли сказать, что за 30 лет некоммерческий сектор стал деловым партнером государства? Или власть все еще на очень далекой дистанции? Конечно, находится на далекой дистанции. Я думаю, разве что бизнес может восприниматься как партнер, причем младший партнер. С моей точки зрения, говорить о партнерстве власти и гражданских организаций сейчас нельзя. Это было так во время Гражданского форума 2001 года. Тогда в основе лежала идея партнерства.
Александр Аузан — внук латышского стрелка рус. The Baltic Course 19 июля 2016. Дата обращения: 19 апреля 2022. Архивировано 11 сентября 2016 года. Архивировано 14 апреля 2021 года.
С 2005 г. Президент Ассоциации независимых центров экономического анализа. С 2007 г. Член Правления Института современного развития.
Доверие как основа для роста. Экономист Александр Аузан прочитал лекцию в МАИ
Александр Аузан родился 11 июля 1954 года в Норильске, куда по распределению были направлены его родители. Последние новости о персоне Александр Аузан новости личной жизни, карьеры, биография и многое другое. Аузан, Александр Александрович — Александр Аузан Александр Александрович Аузан Александр Аузан на 2-м Московском урбанистическом форуме. 4 декабря 2012 года Род деятельности: Экономист Дата рождения: 11 июля 1954(1954-07-11) (58 лет).
События в тренде
По прогнозам Аузана, глобализация когда-нибудь вернётся. По его мнению, России в ситуации с новой глобализацией помог бы «феномен Левши», который подразумевает умение россиян делать нестандартные вещи очень хорошо. Аузан добавил, что ещё одним преимуществом России могут стать цифровые технологии.
Потребность в климатическом регулировании и в решении связанных с этим социальных проблем оказалась глобальной, и разные группы стран пошли на то, чтобы договориться об общих целях устойчивого развития. Выяснилось, что у нас есть общечеловеческие, общеземные задачи. Но есть и третий образ будущего, о котором говорят то реже, то чаще. Это метавселенная. Они стали своего рода квазигосударствами с миллионами цифровых граждан, которые общаются между собой с помощью все новых приложений, и с пользовательским соглашением вместо конституции, которое поменять труднее, чем конституции некоторых стран. Более того, эти системы покусились на святое: макроэкономику, на эмиссию денег. Традиционные государства перешли в наступление. Во многих странах криптовалюты частично или полностью прикрыли, Джеку Ма, [китайскому предпринимателю и основателю Alibaba Group], запретили эмиссию акций и велели каждую неделю клясться в верности партии и правительству, а Цукерберга полоскали в комитете Конгресса, угрожая разделом его цифровой империи.
В России тоже не позволили создать свой вариант криптовалюты, гоняли автора этой идеи Павла Дурова между Центральным банком России и Федеральной резервной системой, пока он не осел у арабов. Но у цифровых систем есть свой ответ. Они говорят: «А мы построим такой цифровой мир, который будет стоять над вашими законами, границами, государствами. И люди смогут в нем жить, не покидая страны, кресла или кровати. Мы им предложим такое, чего правительство предложить не в состоянии». Так что конкуренция разных моделей будущего продолжается. Мы живем в неопределенности, но при этом мы понимаем, что историческая эпоха сменилась. У людей могут измениться представления о добре и зле — Где во всем этом реальный человек с его представлениями о счастье, о семье? Что с ним будет? Есть такой непростой вопрос в институциональной теории: откуда вообще берется развитие?
Оно берется из двух источников. Либо от внешнего удара, — эпидемия, оледенение, голод, любой взрыв привычных условий, когда приходится придумывать новое. Либо изнутри нас самих. Когда мы, накапливая опыт, размышляя о мире, вдруг приходим к тому, что нобелевский лауреат, историк Роберт Фогель называл «изменением вкусов и предпочтений». Именно ковид, с моей точки зрения, привел к серьезному изменению человека и человечества. Это уникальный исторический период, когда оба источника развития сработали. Был внешний удар в виде пандемии, домашнего ареста, под которым сидело три миллиарда человек. То, что они за это время прочитали, посмотрели, передумали; те вопросы, которые они себе задали и на которые не нашли ответа; все это сделало их другими, не такими, какими они были до карантина. Турбулентные процессы шли в небольших форматах, но на выходе приобрели сокрушительный характер. Это видно и по политическому поведению людей, и по этическим сдвигам, которые происходят в обществе, и по экономике: в 2020 году «овцы» постригли «волков», то есть мелкие участники финансового рынка обыграли крупные фонды, совершив в несколько секунд совместную операцию.
Такого раньше не бывало! Из-за потери привычных и комфортных условий появляется агрессивность, которая распространяется, как мы видим, не только на членов семьи. С другой стороны, новые сложные обстоятельства потребовали решения самых базовых жизненных задач — например, отвезти старикам продукты. И мы увидели настоящий расцвет волонтерской деятельности. Пока не очень понятно, каким станет человек. С новой силой проявились, очертились ранее существовавшие представления о должном, о хорошем, о плохом. Чтобы было понятно, о каком масштабе изменений идет речь, я приведу пример, который приводил сам Фогель вместе со своим соавтором Дугласом Нортом, получившим Нобелевскую премию по экономике за создание теории институциональных изменений. Они доказали, что американское плантационное рабство было экономически результативным, а социальное положение раба на Юге было лучше, чем положение наемного работника на Севере. В 1930-е годы XIX века американцы считали, что рабство — это своего рода протекторат над не очень развитыми людьми, которых сначала нужно чему-то научить, а уж потом предоставлять им права. А потом все перевернулось.
В 50-е годы они пришли к тому, что рабство — зло и гадость. Недаром же Авраам Линкольн сказал: «Вы та маленькая женщина, из-за которой началась эта большая война», имея в виду Гражданскую войну в США. Кстати, «Муму» Тургенева сыграла у нас аналогичную роль. Собачку жалко, и Герасима жалко, и вообще — какая гадость это ваше крепостное право! Я думаю, что мы находимся на грани переворотов вот такого масштаба. Они не всегда имеют благотворные последствия, но уж точно, что в 2020-е годы мы увидим неожиданно новые представления людей о добре и зле. Потому что все это идет в условиях взрыва противоречий и межцивилизационных конфликтов. Причем речь не только о культурной войне с западнохристианской цивилизацией, но и об ускоренной попытке сближения с конфуцианской цивилизацией, когда вдруг возникают новые представления о том, что с детьми можно делать, чего нельзя, как семья устроена. Я с нетерпением и некоторой тревогой жду, какими окажутся люди конца 2020-х годов. Точно не такими, какими были в прошлом десятилетии.
Каким бывает патриотизм? В 2022 году я выпустил книжку «Культурные коды экономики», а до этого мы с коллегами 10 лет занимались большими полевыми исследованиями. Например, в русском сознании пространство играет совершенно особую роль. Это имеет климатическое объяснение — каждые 7 лет нужно было менять поле, а значит, передвигаться все дальше и дальше. И социальное объяснение, поскольку история России — это история побега от власти на север, на восток, продвижение казачьих станиц, регулярных войск вслед за бегущими, что в итоге привело к созданию крупнейшей империи. Осознание пространства как главной ценности заложено в нас достаточно глубоко. Хотя с экономической точки зрения, конечно, тот человеческий капитал, значительную часть которого мы потеряли в 2022 году, — сегодня гораздо более значимая вещь. Это самый серьезный вызов, который российская экономика испытала за 30 лет своего постсоветского существования, потому что это удар по будущему. Эта фраза уже поднадоела, если честно. В целом же те, кто уехал, — такие же, как те, кто остался.
Это люди из мегаполисов, примерно 30 миллионов человек, из которых, может быть, миллион или два покинули страну. Здесь не деление на худших и лучших, а вопрос того самого ценностного выбора.
В 2023 бесплатно переучились свыше 150 тыс. Было доступно 7,7 тыс. Задумка нацпроекта очень интересная и полезная, если бы не реализация «как всегда», судя по отзывам обучающихся. Сжатые сроки, поверхностные материалы, голая теория, устаревшие программы. Кто-нибудь проходил подобные бесплатные курсы? Как вам? Please open Telegram to view this post.
Почему Россия — феминная нация «с двумя сердцами»? Русским людям трудно существовать в рамках массового стандарта? Благодаря чему российский сервис — один из лучших в мире, а молодёжь меньше, чем старшее поколение, избегает неопределённости? Как дистанция с властью отражается на экономике, и, в конце концов, действительно ли мы — страна пессимистов? Об этом говорим с Александром Александровичем Аузаном в нашем новом выпуске.
Александр Аузан
Александр Аузан – экспертные материалы от авторов «Ведомостей». Александр Аузан — все новости о персоне на сайте издания Александр Александрович Аузан задается вопросом – «Могут ли Ростелеком, Росатом, Ростех и далее по списку наладить у себя внутри добычу из этих данных новых кастомизированных продуктов, изделий и схем»? Доктор экономических наук Александр Аузан в подкасте «Легкие деньги» предположил, почему русские способны сделать прототип, но не способны выпустить его в тираж, и привел пример с телевизором, который изобрел Владимир Зворыкин. На этой странице вы найдёте список книг Александра Александровича Аузана.
Доверие как основа для роста. Экономист Александр Аузан прочитал лекцию в МАИ
| Пушки вместе с маслом. Что помогло России устоять под санкциями? | Аузан Александр Александрович — декан экономического факультета МГУ им. Ломоносова, д. э. н., профессор, завкафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ. |
| Аузан, Александр Александрович — Википедия | Александр Александрович Аузан (род. 11 июля 1954 года) — российский экономист, д. э. н., и. о. декана экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ им. М.В. |
Доверие как основа для роста. Экономист Александр Аузан прочитал лекцию в МАИ
Это самый серьезный вызов, который российская экономика испытала за 30 лет своего постсоветского существования, потому что это удар по будущему. Эта фраза уже поднадоела, если честно. В целом же те, кто уехал, — такие же, как те, кто остался. Это люди из мегаполисов, примерно 30 миллионов человек, из которых, может быть, миллион или два покинули страну. Здесь не деление на худших и лучших, а вопрос того самого ценностного выбора.
Я всегда говорил студентам, что советский период дал нам через литературу две максимы, которые противоречат друг другу. Виктор Некрасов, автор знаменитой повести «В окопах Сталинграда», сказал, что «лучше подохнуть от тоски по родине, чем от злобы на родных просторах». А Владимир Высоцкий говорил: «Не волнуйтесь, я не уехал, и не надейтесь — я не уеду». И то, и другое есть патриотизм.
Когда человек уезжает и у него сердце разрывается от расставания с родиной, с близкими, друзьями, коллегами — это такое же патриотическое переживание, как когда говорят: «Это моя страна, я остаюсь и буду делать то, что считаю важным для следующих поколений». В 2022 году мы отметили 350-летие Петра и 300-летие империи. Петр был очень противоречивой фигурой, своей дубинкой он вбил в нас европейскую идентичность. Собственный выбор он сделал выбором нации.
И закреплено это было не столько его преемниками, сколько рождением великой русской литературы, которая возникла из тесного переплетения с европейской. Пушкин, который часто мыслил по-французски и для которого Парни был не менее важен, чем Тредиаковский , Достоевский, Толстой, Чехов — все это абсолютно русское, российское явление, однако немыслимое вне контекста европейской культуры. Это вычеркнуть невозможно. При этом мы остаемся раздвоенной страной.
С одной стороны, Россия архаичная, настроенная на коллективистские ценности, государственный патернализм, солидарность, перераспределение. А с другой — индивидуалистическая, живущая по принципу «в России можно делать очень многое, если не спрашивать разрешения». Это великая фраза Даниила Гранина. Как декан экономического факультета МГУ вы замечаете перемены?
Университеты, наука в принципе живут в коллаборации, единым миром. А он рушится. Но не могу сказать, что уже полностью разрушен. Даже с Европой коммуникация сохраняется, а на китайском направлении она растет очень быстро.
Мы получили чрезвычайно интересное предложение от одного из китайских университетов по созданию совместного института цифровой экономики и прикладного искусственного интеллекта. Причем финансирование обеспечивает китайская сторона, а мы работаем здесь, как и привыкли работать. Мы продолжаем присутствовать в международных рейтингах. Конечно, по экономике это означает, что мы находимся на границе первой сотни мировых университетов.
Это не самый блестящий результат, но довольно хороший для восьмимиллиардного мира. Поэтому иностранных студентов все еще много, каждый шестой. Мне не до конца понятна их мотивация, потому что для студентов с Востока, которых большинство, МГУ был преддверием пути в Америку и в Европу, а сейчас этот путь во многом закрыт. Но гораздо интереснее мне мотивация российских студентов.
Как они видят свое будущее. И некоторые делают сейчас головокружительную карьеру. С другой стороны, у нас впереди работа по восстановлению человеческого капитала, потому что бреши чувствуются. И в этом смысле я понимаю, что мне делать в ближайшие годы.
Но где они будут себя применять — это открытый вопрос. Мы думаем об изменениях в образовательных программах, потому что страна военно-государственного капитализма предъявляет другой спрос, там работают другие институты — например, не независимый суд, а прогнозирование и отслеживание движения к заявленной цели. Это Счетная палата, аудит и так далее. Мир продолжает предъявлять спрос на наших студентов, но структура спроса будет меняться.
И не бездельничайте. Человека, который предается безделью, накрывает волной уныния». Главный дефицит сейчас на факультете — это дефицит аудиторий для всякого рода внеучебных занятий. Игра в го, театр, музыкальный час.
Очень много времени люди теперь посвящают творчеству. Кстати, и в смысле большой экономики креативные индустрии — это российский шанс. Я с интересом наблюдаю за подвижками на рынке в условиях санкций и ухода крупных участников. Сумеет ли легкая промышленность стать индустрией моды в России?
Сама по себе легкая промышленность — не слишком креативная сфера деятельности, пережившая свои лучшие времена где-нибудь в XIX веке. А вот индустрия моды — это совершенно другое, там важен не носитель, а идея, бренд. Принудительное освобождение этих сфер укорененными западными брендами создало, по существу, равные условия конкуренции как для китайцев и турок, которые пытаются сюда войти, так и для отечественных производителей. Тут может произойти много интересного.
Росатом и туалетная бумага — Лучшие ушли — вот теперь заживем! Менее конкурентный рынок всегда монополизируется. Я обеспокоен судьбой наших цифровых гигантов. Во время ковида Россия вышла на передний край в цифровой трансформации.
Это и банковские разработки «Тинькова» и «Сбера», и, конечно, «Яндекс» с его поисковиком, который не уступает «Гуглу». Поэтому очень надо, чтобы, с одной стороны, они, будучи выброшены с одних мировых рынков, искали другие. И они это делают.
С 2005 г. Президент Ассоциации независимых центров экономического анализа. С 2007 г. Член Правления Института современного развития.
Сейчас у нашей страны есть три актива мирового значения, если не говорить про недра: военный, территориальный и человеческий потенциал. Вот это три точки, из которых идут разные дороги в разное будущее России. Я всегда был сторонником того, что нужно делать ставку на человеческий капитал в вопросе будущего страны. Для меня это — страна умных людей, которые живут не сырьем, а умом и талантом тех, кто здесь рождается и живет. Теперь, если говорить про сектор гражданских организаций. В 80-90-е годы, когда я жил и работал в этой сфере, появлялись первые некоммерческие организации России, основателями многих НКО были люди совершенно исключительные с точки зрения их образования, кругозора, моральных качеств. Например, Людмила Михайловна Алексеева — археолог по образованию, окончила исторический факультет Московского государственного университета, а после — внесла огромный вклад в правозащиту.
Людмила Алексеева. Причем один из любимых учеников. Рогинский был не только редким знатоком истории, он понимал, как исторические события влияют на смыслы в обществе. Поэтому у истока многих движений и организаций стояли люди высокообразованные. А вовлекались в их работу нередко студенты и аспиранты, то есть люди с большим потенциалом. Кто-то из этих людей остался в секторе, кто-то ушел. Поэтому не могу вам ответить на вопрос о нынешнем состоянии.
Но думаю, что любые новые начинания возникают от людей исключительных. Иначе эти идеи живут относительно недолго и довольно бесславно заканчиваются. Но все же, кроме человеческого капитала важны средства для работы. Как вы оцениваете тенденцию, что сектор все чаще работает за счет средств бюджета? Опять же, мне легче говорить про свой опыт. В 90-е годы, когда мы развивали Международную конфедерацию обществ потребителей КонфОП , то хотели иметь возможность самостоятельно находить средства на работу. Например, подписка на журнал «Спрос» и консультации юристов должны были приносить деньги на деятельность организации.
Знаете, в чем была проблема? Люди говорили: «Вы — молодцы. И пусть вам государство поможет. А мы и так налоги платим». И только потом, спустя годы, когда я начал заниматься культурными факторами экономики, то понял, что в континентальной Европе доминирующий подход общества в целом такой: «Пусть государство дает деньги на некоммерческую деятельность, а мы будем платить налоги». Наше общество не готово напрямую своими деньгами поддерживать НКО через разнообразные пожертвования, подписки и так далее. Подробнее Так что, во многом такая популярность грантов — культурный феномен.
С другой стороны, это и политическая особенность: государство любит «держать на бюджете» гражданские организации для того, чтобы они не представляли опасности для действующих государственных структур. На мой взгляд, выход есть. Я неоднократно предлагал: налогоплательщик должен иметь право часть своего налога адресно направлять туда, куда считает нужным. Такая система была введена в Венгрии: граждане могут отправить часть своего подоходного налога в одну из некоммерческих организаций. Как вы думаете, люди будут готовы так поддерживать гражданские организации? Не знаю! Меня тоже очень интересует этот вопрос.
Я могу сказать, что когда мы готовили стратегию развития России на 2018-2024 год, то проводили много опросов. Один из них показал, что люди готовы два дополнительных процентных пункта налога на доходы физических лиц отправлять по своему выбору в ту или иную сферу. И выяснилось, что люди готовы поддерживать сферу образования, здравоохранения и даже социального обеспечения. В общем опросы показали довольно высокий уровень гражданской культуры и готовности людей помогать деятельности, которая не направлена прямо на удовлетворение их личных потребностей. Важно, чтобы такое право у человека появилось. Сейчас оно реализуется в такой, я бы сказал, незавершенной форме.
Плохая — 2023 год, вероятно, будет еще хуже. Или не будет? Люди тяжелее всего переживают несоответствие своим ожиданиям, и 2022 год в этом смысле страшно ударил по головам и душам. К неприятностям 2023-го мы уже готовы, потому что понимаем, что вошли в другую жизнь.
А формула оптимизма с 2022 года для меня звучит так: завтра будет хуже, чем послезавтра. Россия, как правило, даже глубокие кризисы преодолевала психологически легче, чем другие страны, из-за высокой адаптивности населения. Люди не очень рассчитывают на власть и находят собственные неожиданные решения. Нынешний кризис будет преодолен вряд ли в 2023-м, скорее в 2024 году. А вот что дальше — вопрос. Ниши будут заполнены — какие-то успешно, какие-то менее успешно. Где-то возникнет монополизация, и вырастут цены. Где-то появится то, над чем мы смеемся, или то, чем мы гордимся. Но все равно будущее непонятно. Восток нам не может предложить замены, ему еще расти и расти.
Тем более что Китай, похоже, и не стремится это сделать на уровне своих фронтирных разработок. Он использует наши рынки, но разработки, где он намерен конкурировать как с Западом, так и с нами, он отдавать не собирается, в этом есть понятная экономическая логика. Мы теряем очень много технологических возможностей. А мировой технологический прогресс глобален. Мы потеряли также часть человеческих возможностей с уехавшими. Потеряли определенные пространственные возможности: Россия имеет самую большую территорию в мире, поэтому она — хаб между севером, югом, западом, востоком. Но как теперь будет работать проект нового Северного морского пути с атомными ледоколами? Что он будет возить? Мурманскую рыбу в Японию? Да, мы пробиваемся на юг, потому что путь на север через трансполярные возможности в США и Канаду для нас экономически и юридически закрыт.
Почему тогда завтра будет хуже, чем послезавтра? Они бывают неожиданными. Самое обидное — проспать и пропустить поворот к хорошему. Я считаю, что мы в этом смысле проспали поворот времен перестройки, потому что окно возможностей, открывшееся тогда, было реализовано далеко не в полной мере. Многие поколения умных людей, которые предвидели наступление этого момента, почему-то считали, что все хорошее происходит само собой. А это не так. Чего ждали лично вы и что получилось? Оно проходит всегда по определенной формуле. Падает предложение, люди боятся потерять работу, перестают тратить деньги, падает спрос, тогда снова падает предложение. Запускается спираль свертывания экономики.
Что же произошло в реальности? Но рыночная экономика оказалась живучая в России, и это достижение последних 30 лет, которым мы можем гордиться. Рынок хорошо сшивает дыры и предлагает замены. Запасы предприятий, которых хватило на 3—4 месяца, дали выигрыш времени, были найдены другие цепочки поставок. Второй фактор — не закрутилась спираль падения спроса и предложения. Люди испугались финансового кризиса, но он не наступил, благодаря быстрым и профессиональным действиям денежных властей. А когда все поняли, что самого страшного не случилось, повели себя достаточно оптимистично: продолжали тратить. По крайней мере, до сентябрьского указа о мобилизации, когда стали покупать в основном еду и спецобмундирование. Поэтому спираль затормозилась, связи рынком были восстановлены. Плюс сработали усилия не только Центрального банка, но и Минтранса, и Минпромторга.
Особенно с транспортом нужно было решить много вопросов. При развороте логистики вектор поставок менялся, и перегрузки, конечно, для транспорта оказались очень тяжелыми. Но правительство сработало вполне грамотно. Он перекошенный, низко конкурентный, монопольный, но свою базовую задачу — налаживание связей через ценовой механизм — он решает. Госплан 2. Я нашу нынешнюю экономику часто сравниваю с НЭПом, когда одной рукой советская власть пыталась выйти из голода и неурядиц, успешно запуская малое и среднее предпринимательство, а другой рукой строила плановую экономику, контроль над крупной промышленностью. И сейчас происходит нечто похожее. То, что на базе государственного капитализма возникает военный госкапитализм, — это довольно очевидно, потому что сверху ложится мобилизационный план. Он переключает работу на оборонно-промышленный комплекс, а также пытается создать в критически важных областях — например, в микрорадиоэлектронике — то, чего у нас нет. Этакий цифровой Госплан 2.
Его пытаются строить. Поэтому в нынешней экономике есть два регулятора. Есть цены, которые уже сработали, и, в общем, машина на этом моторе смогла неплохо пройти 2022 год. И есть формирующийся Госплан 2. Два этих принципа друг другу противоречат и будут сталкиваться, как это было во время НЭПа. И поскольку при жесткой политической власти директивный метод сильнее ценового, это может иметь отрицательные экономические последствия в виде соглашения о сдерживании цен или чего-нибудь в этом роде.
Доверие как основа для роста. Экономист Александр Аузан прочитал лекцию в МАИ
Александр Александрович Аузан – известный публицист, доктор экономических наук, заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики и декан экономического факультета МГУ. О профессиональном успехе, взглядах и культурных кодах в экономике Александр Аузан расскажет в студии программы "Линия жизни". Александр Аузан, российский экономист, доктор экономических наук, декан экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ.