Читать книги онлайн современные любовные романы бесплатно и без регистрации полностью всю книгу без фрагментов и скачать в формате FB2 и EPUB, RTF. Новости любви / полная версия. Так, например, на страницах книг можно читать про любовь к дракону, вампиру.
Современные любовные романы читать онлайн и скачать
| Современные любовные романы » Социальная сеть читателей и авторов | Канал автора «Женские романы о любви» в Дзен: Про: жизнь, любовь, приключения Здравствуй, дорогой читатель! |
| Новости любви | Способности любви Лидия Шашкова. |
Главная новость - любовь - Лорен Фелпс:
Если ты читаешь этот текст, то книга "Новости любви" Виктор Барбара небезосновательно привлекла твое внимание. Книга Джоджо Мойес — один из самых уникальных и эмоциональных рассказов о любви, написанных за последние годы. Читать книгу «Любовь напоказ» онлайн или скачать бесплатно в формате fb2. Скачать: 2 Размер файла: 1,31 Mb Чем читать этот формат книги.
Современные любовные романы - читать книги онлайн
Пока я собираюсь с силами, он вдруг говорит: — Если ты встанешь, Мэгги, я тебя поцелую. А если я тебя поцелую, то займусь с тобой любовью. А если это случится, я не позволю тебе уехать из Тель-Авива. С чрезвычайной поспешностью я просчитываю в уме варианты. Я все еще пытаюсь подняться. Ноябрь уже начался. До Дня Благодарения всего трое суток. Мой исполнительный директор предложил мне короткий отпуск, чтобы я могла провести День Благодарения с семьей в Штатах. Для большинства американцев этот день традиционно ассоциируется с весельем, с уютным потрескиванием поленьев в камине, со сладким картофелем, с забавными историями из детства, а также с воспоминаниями, от которых на глаза наворачиваются слезы умиления и хочется обняться со всеми близкими, собравшимися, чтобы обменяться знаками взаимной любви.
Что касается меня, то я ничего еще не решила. Ави поцеловал меня. Потом еще раз. Потом увлек на софу в гостиной и, не выпуская из объятий, уложил на подушки. Я захотел тебя в тот самый первый момент, когда увидел. Ави вытаскивает из-под моей головы подушки и отправляет их на пол. Единственное освещение в комнате — отблески автомобильных фар и уличных фонарей, выстроившихся вдоль всего тель-авивского побережья. Я помню его по Мариону, Тель-Авиву и Бейруту.
Я вспоминаю, каким он показался мне сегодня в аэропорту. Его руки обнимают меня, а сам он лежит рядом на узкой софе, прижимаясь ко мне всем телом. Ави не отвечает — лишь крепче прижимает меня к себе, чтобы я перестала дрожать. Со мной, надо сказать, подобное случается, и именно поэтому я старалась избегать его все это время. Я знала, что нечто подобное со мной обязательно приключится, так или иначе это прорвется наружу. Я касаюсь пальцами его губ, трогаю его лицо и чувствую его щетину. Он не брит, и это по крайней мере говорит о непреднамеренности его действий. Убирая мою руку со своих губ, он целует меня снова и снова.
Интересно, что бы сказала на все это Куинси, если бы узнала, как один мужчина влюбился в меня с первого взгляда прямо посреди полей сражений в разбитом на секторы Ливане. Пожалуй, она просто не поверила бы мне. Да я и сама не понимала, почему верю в это. Ави исследовал языком каждый сантиметр моего тела. Я сопротивлялась разве что одно мгновение. Случалось, я кого-то покупала в постели или продавалась сама. Случалось, меня эксплуатировали в постели. Но никогда мной в постели не обладали.
Никогда… до настоящего момента. Когда это происходит в его объятиях, я закрываю глаза, прикусываю язык и начинаю стонать. Выключив свет, мешающий нам обоим, он опускается передо мной на колени, и все начинается вновь — до тех пор, пока я не перестаю что-либо соображать. Теперь он уже знает, как именно нужно ласкать и целовать меня, и всякий раз он заглядывает мне в глаза, словно желая найти в них подтверждение того, что он обладает мной. Он был превосходен еще до того, как вошел в меня, — самый совершенный и изощренный любовник, какого я только знала в своей жизни. Такого я искала с тех пор, как узнала мужчину. И меня так захватило это занятие, что мои глаза широко открылись, и я с удивлением рассматривала того, кто оказался во мне задолго до того, как в действие был приведен соответствующий орган. Когда я закрываю глаза, Ави берет мою голову в свои сильные и нежные руки и говорит: — Открой глаза и смотри на меня, Мэгги.
Я люблю тебя. Я чувствую, как начинается падение с небывалой высоты, и я понимаю, что, когда оно закончится, наша связь неизбежно заставит меня жестоко страдать от боли. И я заранее задаюсь вопросом, когда это должно случиться, и почему-то не думаю о том, что, может быть, на этот раз все к лучшему. За эти годы оптимизма у меня прибавилось… Однако изумительное чувство полета не проходит, Ави обнимает меня, и в глубине души я надеюсь, что, может быть, это никогда не кончится. Если чувство исчезнет, вернется боль воспоминания о смерти Джоя Валери. Но я не хочу, чтобы такой способ самоутешения перед лицом смерти стал для меня необходим как наркотик. Я больше не могу! И я не уверена в том, что эти слезы мои.
В какое-то мгновение мне кажется, что они наши. Потому что в это мгновение мы составляем с ним одно целое. Пусть только на миг… Все закончилось, но мы не двигаемся. Я глажу волосы Ави и размышляю, стоит ли задать ему один фатальный вопрос, который вот уже несколько часов не идет у меня из головы. Я колеблюсь, боясь испортить то, что уже случилось, поскольку сам Ави уклонился от обсуждения этого предмета. Вдруг я ощущаю раздражение, словно удостоилась оговоренного заранее минимума удовольствия. Я хочу знать, что жизнь продолжается. Неужели я задала такой сложный вопрос, который требует еще каких-то слов, кроме простых да или нет.
Впрочем, как бы там ни было, что сделано, то сделано — мы уже успели с ним переспать… А я-то размечталась, как должна буду остаться в Тель-Авиве и не поеду домой на День Благодарения. Понимаешь, Ави, было просто глупо поверить тому, что ты сказал. Ты ведь сказал, что любишь меня. Однако я поверила. Как поверила и тому, что ты говорил на террасе — что ты на веки вечные задержишь меня в Тель-Авиве и от докучливой необходимости отправляться домой на День Благодарения меня будут отделять миллионы световых лет. Но тебе не понять этого, Ави, потому что в Израиле все — члены одной большой семьи, — за исключением, конечно, палестинских братьев по разуму… Но что еще хуже, я ведь тоже влюбилась в тебя тогда в Марионе — в тот день, когда твоя армия вторглась в Ливан по всей пограничной линии. Она такая хрупкая… Хотя он не стал углубляться в подробности, я мгновенно все поняла. Всю эту трогательную историю о Рут и Ави.
Рут, хрупкая женщина, вполне счастлива, несмотря на двойную жизнь своего муженька. Она впадет в уныние, если он сам начнет заботиться о себе, или, боже упаси, начнет складывать свои грязные рубашки в чужой бак для белья, или, что еще ужаснее, другая женщина будет драить после него раковину. Он не позволяет себе такой жестокости. Спасибо ему. Вот как приблизительно он думает. С другой стороны, Рут Герцог, по-видимому, всячески дает ему понять, что было бы лучше, если бы со своими мужскими потребностями он разбирался в чьей-нибудь другой постели, — именно этим, кстати, он сейчас и занимается. Таково мое мнение. Удивительные вещи происходят на белом свете, Ави Герцог.
Неужели достаточно один только раз переспать с Мэгги Саммерс, чтобы так вот взять и переоценить всю свою прежнюю жизнь?.. Я смотрю на часы, которые лежат на моем ночном столике, и обнаруживаю, что уже почти одиннадцать часов. Ави лежит на боку, положив щеку на согнутую в локте руку, и смотрит на меня. Я отмечаю про себя, что он отнюдь не обнаруживает суетливой поспешности, не лезет под кровать в поисках носков, — разве не эта сцена запланирована в нашем сценарии на тему о безумной страсти и любви? Похоже, он вообще никуда не собирается уходить. Если кто-то и суетится здесь, так это я сама. У меня съемка в министерстве. А как насчет хрупкой Рут?
Той самой, которая не переживет, если он оставит ее. До этого мне не было никакого дела, так как мне было известно, что продление счастья хотя бы на несколько часов — вещь слишком ценная, чтобы ею рисковать. Пока я плескаюсь в ванне, входит Ави и облокачивается о раковину. Почему ты развелась? Внезапно Ави Герцог превращается во врага. В мои намерения входит всем своим видом демонстрировать молчаливое осуждение всего того, что я, если говорить откровенно, вовсе не подвергаю безоговорочному осуждению — например, любовную связь с женатым мужчиной. Однако выдавать врагу информацию о моей частной жизни отнюдь не входит в мои намерения. И в этот момент я ощущаю необъяснимую солидарность с Рут Герцог — что-то вроде чувства вины за то, что так или иначе продлеваю агонию их отношений с Ави.
Я кажусь себе всего лишь исключением из правила, которое не принесет им ничего, кроме пользы. Ави получит, так сказать, заряд бодрости, который поможет ему с честью нести свое семейное бремя. Какая роль отведена мне? Какая роль отведена Рут?.. Ави, который только что проникал в мое тело и почти пронзил мое сердце, теперь намерен заполучить еще и кусочек моего «я»… В конце концов я решила дать ему этот кусочек. Я хочу сказать, что дает тебе право задавать мне такие вопросы? Он слегка улыбается. Независимо от ответа, Ави Герцог уже владел частью моего «я».
Он не понимает меня. Ему кажется, что за моим молчанием — разочарование тем, что он не свободен и, стало быть, еще не может жить со мной. Впрочем, возможно, это я ошибаюсь, принимая его слова за желание того, чтобы я ради него изменила свою жизнь. Строго говоря, я вообще не уверена, что кто-то из нас готов изменить свою жизнь ради кого бы то ни было. Но сейчас он целует меня. Моя мыльная щека прижимается к его щеке. Вслед за мной он выходит из ванной, надевает носки, влезает в свои галифе цвета хаки и зашнуровывает свои черные, до блеска надраенные армейские ботинки. Одевшись, он усаживается в кресло и наблюдает, как я кисточкой наношу на губы помаду.
После недолгого размышления я кладу на веки зеленые тени — очень осторожно, чтобы это не выглядело чрезмерным перед камерой, а затем наклоняю вперед голову, чтобы расчесать волосы. Наконец я одним движением отбрасываю волосы назад. Вид у меня тот что надо — несколько небрежный и бравый. Кроме того, моя кожа излучает особое свечение, которого я не видела уже много месяцев. Остается лишь надеть очки в роговой оправе и рассмотреть себя в зеркало в полной боевой готовности. Меня просят надевать их для эфира, это якобы придает мне интеллектуальный вид. Что ж, очень может быть… И только теперь я вспоминаю, как уверяла его, что близорука и поэтому не заметила такого человека, как Ави Герцог. Он поднимается и обнимает меня.
Целые шесть месяцев мы могли бы уже быть вместе! Я встаю и стараюсь заглянуть ему прямо в глаза. Вот зачем! Я лежала на постели королевских размеров и смотрела на ее озабоченное лицо. Тихо гудел кондиционер, нагнетая в дорогую голубую спальню свежий воздух. Было всего полдесятого утра, а родительница уже ухитрилась нарядиться, как продавщица модного магазина. На ней было безупречно белое льняное платье и цветастый шарфик. Макияж без сучка без задоринки.
Волосы собраны в шикарный пучок. Несмотря на дикую жару, на ней были даже чулки. Я восхищалась ее готовностью переносить любые страдания, лишь бы выглядеть на все сто. Она присела на край моей кровати. Ее брови озабоченно сдвинулись, она была близка к панике, глядя на мои безутешные рыдания. Я чувствовала, что она не так тронута моими слезами, сколько раздражена тем, что из-за меня Эрик срочно вызвал ее по телефону. Я автоматически превращалась в дочь Веры, как только не удовлетворяла его в качестве жены Эрика. Точно так же я становилась «дочерью своего отца», как только чем-нибудь огорчала мать.
Поскольку я все еще рыдала, родительница внезапно сменила тон, ее голос наполнился сочувствием, — без сомнений, в этот момент она постаралась вспомнить все, что почерпнула когда-то из учебников по детской психологии. Если бы существовал такой учебник под названием «Проблемы воспитания ребенка в возрасте от 20 до 30 лет», возможно, там было бы написано следующее: «Ребенок от двадцати до тридцати лет страдает от невозможности разрешить нравственный конфликт, разрываясь между желанием покончить счеты с жизнью, поскольку это единственный мыслимый выход, и религиозным страхом, проистекающим от убеждения, что самоубийство — тот вид смерти, который особенно противен Богу…» — Мама, я больше не хочу жить. Я ненавижу жизнь! Ты имеешь все, что только можно… — О какой прекрасной жизни ты говоришь? Я вешу уже почти сто килограммов! Разве много людей может похвастаться таким видом? Я чувствую себя ненужной. Мысль, что, может быть, она недостаточно четко просчитала финансовые возможности Эрика Орнстайна, привела родительницу в ужас.
Неужели она ошиблась? Неужели выдала дочку за пустого человека? Работать ради себя самой. Я хочу сделать карьеру — иначе зачем тебе было посылать меня учиться в колледж? Мать расстроенно взглянула на меня и покачала головой. А потом я выдала тебя замуж за замечательного человека, за Эрика. Было утро. Я лежала невероятно зареванная, с опухшим лицом.
Мои слабые пальцы с трудом держали стакан с апельсиновым соком. Главный итог моих размышлений заключался в том, что, увы, в жизни все происходит совсем не так, как мы ожидали. Кстати сказать, хрустальный стакан, который я держала в руке, был одним из двенадцати в сервизе и являлся решающим аргументом Эрика, когда он вызывал сюда мою родительницу. Дело в том, что накануне восемь из них я расколотила от отчаяния во время очередного семейного разбирательства, поскольку испытывала острый недостаток в словесных доводах. Я обещаю не повышать голос и не плакать. Пожалуйста, Эрик. Просто мне надо спросить тебя кое о чем. Отложи свою газету хотя бы на минуту!
Никакой реакции. Мой голос достиг крещендо и был, вероятно, услышан тремя этажами ниже, а также тремя этажами выше наших шикарных апартаментов в жилом доме на Ист Энд авеню. Теперь ты можешь со мной поговорить? Пожалуйста, позволь мне работать. Большинство женщин и мужчин воюют друг с другом за равную оплату и равные условия работы, я же умоляла позволить мне просто заняться работой, любой работой. Я не хочу, чтобы моя жена работала. Дома тоже есть, чем заняться. Например, заботиться обо мне.
Я слушала, но не понимала. У меня был диплом колледжа. Я также закончила курсы машинописи. Родительница предусмотрительно отдала меня в школу, где училась принцесса Рагда, старшая дочь изгнанного короля Ливии. Родительница говорила, что в жизни может случиться всякое, так что получить приличное образование — это как соломки подстелить. У нее все еще сохранялась психология жертвы русской революции — богатые были ограблены голодранцами, лишились земли, недвижимости, власти. Иногда мне казалось, что мировая история пошла иначе, если бы придворные царствовавшего дома Романовых были своевременно обучены, например, машинописи. В этом случае большевики, возможно, не стали бы и мечтать о своей революции.
Однако посещая занятия в школе, я не могла не проникнуться сочувствием к принцессе Рагде. Уверена, что и ей мамаша твердила то же, что и мне. Когда же я попыталась объяснить эти простые вещи Эрику, растолковать, что работа необходима для душевного и умственного здоровья людям, даже очень богатым, он неизменно отвечал: — Я не допущу, чтобы моя жена служила какой-нибудь ничтожной секретаршей. Это не принято. Не принято — и весь разговор. Я даже куплю тебе пишущую машинку. А что касается кофе, то этим ты можешь заняться прямо сейчас. Подобные ежедневные баталии с Эриком заканчивались одинаково.
Я часами просиживала у телевизора, объедалась пирожными, макаронами с сыром, вообще жевала все, что под руку попадалось. Иногда среди дня я запиралась в уборной и впадала в состояние, похожее на агонию. Я отчаянно пыталась придумать, чем бы заполнить жизнь в промежутках между почти ритуальными походами в кондитерскую или на рынок. Ужин должен был подаваться ровно в семь вечера, а поскольку Эрик смотрел вечерние новости, он был избавлен от необходимости разговаривать со своей ничтожной женой. Родительница была смущена моими сетованиями по поводу того, что я располнела, поскольку именно она убеждала меня, что если я не выйду замуж молоденькой, то меня всенепременно разнесет. Я подчинилась ей — и что же?.. Но разве я уже не обдумывала все? Разве я не смотрела на себя в зеркало, не видела, что мои зеленые глаза начинают заплывать жиром, что мой нос исчезает между щеками, что еще одна складка готова вот-вот повиснуть у меня под подбородком?
Разве я не замечала, что мои груди становятся дряблыми, а моя талия начинает исчезать, сливаясь с тяжелыми бедрами? Мои приятели, врачи из санэпидемстанции, больше не присвистывают восхищенно, когда я появляюсь на улице, верный показатель того, что я безнадежно деградирую… Впрочем, одна-единственная полезная вещь от сидения перед телевизором все-таки была. Мое желание сделаться тележурналисткой окончательно окрепло, и теперь я знала доподлинно, чему именно я хотела бы посвятить свою жизнь. Теперь мне оставалось только превозмочь себя, оторваться от телевизора и пирожных и заняться карьерой. Признайся, может быть, я смогу тебе помочь, — говорила родительница, разглядывая себя в зеркало. Она подправила выбившуюся из шиньона прядь, подкрасила губы и подрумянилась. Что я могла объяснить родительнице, которая была занята только собой. Как рассказать ей, почему я ненавижу жизнь, в которой каждое мое движение контролируется мужем — человеком, у которого один ответ на все мои проблемы — «заткнись-ка!
Эрик говорил мне это множество раз, когда я жаловалась, что нуждаюсь в каком-то занятии, в чем-то сверх супружеского долга удовлетворять его мужские потребности. Но сначала тебе нужно показаться доктору Фельдману. Он пропишет тебе пилюльки, которые немного умерят твой аппетит. Уверяю тебя, за три месяца ты похудеешь на тридцать килограммов! Хотя она старалась быть спокойной, я чувствовала по голосу, что она близка к истерике. Что и говорить, разве это не верх позора, если Эрик Орнстайн в конце концов будет пренебрегать доченькой, потому что та разжирела и подурнела. В этот момент раздался звонок у входной двери, и родительница поднялась, чтобы открыть. Это была Клара.
Я легко определила, что это она, заслышав ор ее довеска, который, проезжая по коридору в коляске, успевал ободрать наши обои. Старшее чадо Клары уже отправилось в школу, и теперь она кантовалась с номером вторым, пока номер третий успешно созревал у нее во чреве. Появившись у меня в спальне, она смущенно заулыбалась, поскольку невольно стала свидетельницей того, как разыгрались мои нервишки. Мэгги, сестричка, которую всегда считали стойкой и храброй, находилась ныне в процессе активного разложения, а Клара, такая деликатная и ранимая, всех надула и теперь лихо управляется с домом, с муженьком, а также уже почти с тремя детьми. Я живо представила психоаналитика Стивена, моего… как бишь его?.. Клара вопросительно посмотрела на родительницу, которая отрицательно покачала головой и сказала: — Эрик зарабатывает достаточно, и он не хочет, чтобы Мэгги работала. Он ведь ее содержит, — объяснила родительница как само собой разумеющееся. Ты ведь совершенно счастлива тем, что заботишься о Стивене и детях.
К чему же Мэгги ненужные заботы? И если она хочет работать, то это ее право. Если бы я захотела работать, Стивен был бы в восторге от того, что это сделает меня счастливой. Я кивнула. Родительница сняла трубку телефона и набрала номер доктора Фельдмана — Ирвинга Фельдмана, врача-диетолога, преуспевающего и дорогого. Ах, эти его разноцветные пилюльки в серой пластмассовой коробочке — две розовенькие утром, три зелененькие днем и четыре оранжевенькие вечером. Я похудею мгновенно. Да, доктор Фельдман, прекрасно.
Завтра в два. И огромное вам спасибо. Положив трубку, родительница удовлетворенно потерла ладони. Переворачиваясь на постели так, что слезы и сопли размазались по подушкам, я закричала: — И не подумаю идти до тех пор, пока не буду знать точно, что он собирается со мной делать! И ты неблагодарная как всегда. Потому что я не собираюсь этого делать. И родительница вышла вон, взбешенная, но как всегда непреклонная. Три недели спустя, после пяти сеансов у доктора Фельдмана и пятнадцати занятий в танцевальных классах, я сбросила в весе пять килограммов и подготовила конспект статьи.
Как только я смогла влезть в мои прежние наряды, я решила, что пора подыскивать место для работы интервьюером. Когда в четверг вечером Эрик вернулся домой из офиса, я вручила ему для прочтения мою рукопись. Вешая в шкафчик в прихожей его пальто с вышитой у вешалки золотой монограммой, я наблюдала, с каким видом он воззрился на листок с машинописным текстом. Внезапно он побледнел, словно призрак, стал хлопать себя по груди ладонью и ловить ртом воздух. Принеси-ка воды. Я сбегала на кухню за стаканом теплой воды, который и протянула моему умирающему супругу. Потом я взяла его руку, чтобы пощупать пульс. Потом, вытаскивая стакан из его неловких пальцев, я выплеснула немного воды на его идеальный серый костюм.
Я подумала, что тебе плохо с сердцем. Это просто нервы. Эрик проковылял в гостиную и там неподвижно уставился в окно. Разве ты не понимаешь, что, если я буду выбит из колеи, не смогу работать и содержать тебя? Я хочу, чтобы мы оба работали. Мало того, что ты растолстела и стала выглядеть так отвратительно, что мне стыдно брать тебя с собой на обеды, ты ущемляла мои супружеские права. Вообще Эрик никогда раньше не говорил о супружеских правах, но я знала, что он имеет в виду. Точные его слова были следующими: — Ты стала выглядеть так отвратительно, что я не в состоянии подпустить к тебе моего приятеля!
И поскольку никакого приятеля у Эрика не было отродясь, я весьма точно поняла значение этой аллегории. Он проигнорировал мой вопрос. Не я этому виной. Я собирался создать тебе достойную жизнь. Между тем найдутся сотни женщин, которые готовы были бы вывернуться наизнанку, чтобы сделаться миссис Орнстайн. Наши выяснения отношений затянулись за полночь и снова коснулись моего мертворожденного ребенка. В конце концов я осмелилась задать вопрос, на который до сих пор не могла добиться ответа. Прошу тебя, Эрик, скажи, какого пола был мой ребенок.
Эрик взглянул на меня со смешанным выражением отвращения и ярости. Он всегда отказывался разговаривать о мертвом младенце, заручившись в этом поддержкой членов семьи и врачей, поскольку все они сходились на том, что, если я узнаю, какого пола был ребенок, это сделает мое восприятие более конкретным и только усугубит страдания.
Что ж, подумала я, пусть публика получит то, чего с таким нетерпением ждет, и взасос поцеловала новоявленного супруга. Публика разразилась овацией. Я представила себе, как в ответ на эти восторги стягиваю с себя одеяние невесты, срываю лоскут за лоскутом, пока не обнажаюсь совершенно, оставив на себе разве что белый кружевной пояс, белые чулочки и белые остроносенькие туфельки. Вот я ложусь, задирая ноги повыше, колени врозь, и сосредоточенно наблюдаю, как из меня вылетают эти самые пресловутые голубки и начинают кружить по залу. Затем следует копуляция — прямо под ритуальным покрывалом. Гости начинают одобрительно прихлопывать в ладоши в такт тазобедренным усилиям Эрика, проникающего в мое тело.
Эдакая аппетитная символическая картина — например, румяная домашняя колбаса, роняющая капли сока. Мечты, мечты… Держа Эрика под руку, я начинаю движение в обратном направлении. Все происходит крайне медленно. Мои волосы растрепались. Маленькая дочурка Клары несет за мной длинный шлейф платья. Ей помогает какой-то мальчик со стороны Орнстайнов в пурпурном вельветовом балахончике. Я слышу треск рвущейся материи, когда один из детей наступает на шлейф. Впрочем, это уже не имеет никакого значения.
Больше это платье мне не надевать. Итак, моя родительница, то бишь мать, выполнила свое жизненное предназначение. А именно, успешно сбыла с рук двух дочерей, выдав их за безусловно состоятельных евреев. В общем, семейство Саммерсов преспокойно игнорировало всякую чепуху вроде баптистской бодяги в заведении святого Эндрью, предало забвению темное прошлое, когда наши предки с материнской стороны направо-налево мочили кагал Орнстайнов в старорежимные времена, и уж, конечно, даже не поинтересовалось, желает ли их маленькая Мэгги выходить замуж за этого человека. В положенный момент оркестр Петера Духина грянул вальс-бостон — специально для молодоженов. Уже будучи супругами, Эрик и я танцевали свой первый танец. Эрик крепко прижал меня к себе и, шумно дыша прямо в ухо, доверительно сообщил: — Уж сегодня я тебя оттрахаю до полусмерти! Одобрительно покачивая головами, гости смотрели, как мы изображаем нечто, лишь отдаленно напоминающее танец.
Родительница в своих бриллиантах. Родитель с дешевой сигарой. Приторно-сердечное выражение на лице матери Эрика и развратная физиономия его отца. Да еще все эти друзья, столпы еврейской общины, празднующие событие, которое было для меня все равно что дурной сон. Даже напарник родителя по теннису был тут как тут — таиландский посланник, тот самый, который в прошлом году голосовал против Израиля в Объединенных Нациях. Его пригласили, чтобы продемонстрировать общеизвестный демократизм Орнстайнов. Другой демократический жест состоял в том, что была приглашена наша домработница, чернокожая Джонези, которую усадили на всеобщее обозрение в первых рядах… И вот посреди этого миленького пиршества находилась я — Маргарита Саммерс, двадцати одного года, с дипломом колледжа по специальности «английская литература», мечтающая о карьере журналистки, и танцевала я с человеком, который намеревался не просто поиметь меня, а поиметь до полусмерти. Два дня спустя Эрик и я отправились в Мюнхен, где, можно сказать, и начался наш медовый месяц — запланированное турне по Европе с остановками в кемпингах.
В то первое утро я сидела в гостиничном номере, размышляя о тех страстях, свидетельницей которых он хотел меня сделать, и удивляясь, как я могла разделить его намерения. Жуя пирожные и запивая их кофе, я размышляла, а действительно ли упомянутые страсти имели место. К тому же мне было досадно, что я не нашла в себе сил хотя бы отказать ему, — ведь другого такого случая, увы, не представится. Эрик, тот человек, с которым я делила теперь ванную комнату, пока что не поимел меня до полусмерти. Я пришла к такому заключению на том простом основании, что еще могла вполне спокойно и трезво мыслить. Вообще-то, когда он проткнул мое тело, я действительно испытала несколько мгновений дискомфорта — что-то наподобие гинекологического обследования усилиями незабвенного доктора Дрисдейла, который двумя неделями раньше установил мне контрацептивную диафрагму. Не обращая внимания на мои крики, Дрисдейл орудовал своими гинекологическими железяками — в том числе специальным зеркальцем для обследования девственниц, — еще один подлог, учитывая дело об аборте в моей медицинской карточке. Эрик тоже игнорировал мои крики, шумно дышал, сопел, после чего издал странного свойства всхлип и разрядился в меня, выплеснув наших нерожденных детей в резиновую преграду доктора Дрисдейла.
Шесть раз Эрик впрыскивал в мою плоть свою жидкость. Откуда мне знать, что такое хорошо, если мой единственный сексуальный опыт при участии Скипа Гиллингворта имел место еще в школе? Просто в тот вечер играли мою любимую музыку… — Нет… — снова прервал он. На том наша доверительная беседа и закончилась, и я так никогда и не рассказала ему, как мы все были возмущены войной, задолбаны школьными порядками, как мы напились дешевого вина из надтреснутой бутыли, в которой болталась какая-то прокисшая фруктина. И было так естественно, что потом мы отправились в захламленную комнатенку Скипа в одном из общежитий Гарварда, где он нежно уложил меня на свою измятую койку. Было бы неправдой, если бы я сказала, что не понимала, к чему идет у нас дело. Но, с другой стороны, было бы такой же неправдой сказать, что я понимала, что «засунуть самую малость» — уже вполне достаточное дело. Два месяца спустя я отправилась в Пуэрто-Рико, а Скип закончил Гарвард.
Через год я едва узнала его, когда он подхватил меня под руку на углу Блумингдейл. И едва помнила о том, что это его ребенка я убила тем дождливым утром в Пуэрто-Рико. Эрик вышел из ванной, где только что принимал душ, и вокруг бедер у него было обернуто банное полотенце. Он сел. Его плечи и грудь покрывали черные курчавые волосы, влажная оливковая кожа лоснилась, а лицо было сплошь усеяно ярко-красными прыщами. Рассматривая моего мужа, я пришла к вполне объективному заключению, что если бы у него имелся подбородок, а нос был немного покороче, то он, возможно, был бы не так уж и плох. Да еще эта буйная волосяная растительность… Он, плотоядно потирая руки, немедленно приступил к завтраку. Я сидела, поджав под себя ноги, в шелковой ночной рубашке розового цвета.
Всякий раз, когда я что-нибудь брала с подноса, моя левая грудь слегка приоткрывалась. Если бы только Эрик мог осознать, что к осмотру Дахау невозможно относиться иначе как к всеисторическому позору человечества — так и только так, — то, пожалуй, я была бы век ему верна. Эрик уставился на меня долгим взглядом, который мог означать только одно — мне опять придется смотреть в потолок взглядом страждущей камбалы. Я поспешила запахнуть грудь, чтобы не дать ему лишнего повода, однако его не так-то просто было провести. Он ухватил меня за запястье, потянул к себе и завалил на постель. Пробормотав что-то нечленораздельное, он принялся гладить мои груди и ловить один из сосков губами, попутно инструктируя меня, чтобы я взялась рукой за его набухающий отросточек. Я не сопротивлялась по той простой причине, что сопротивление отняло бы у меня гораздо больше сил, чем если бы я без лишних слов покорилась домогательствам Эрика. Я ощутила его штуку — как он учил меня называть это самое — горячо пульсирующую в моем захвате.
Однако я продолжала трогать его, сообразив, что то, что для него означает «кончить», для меня означает «начать». Потом, когда он уже вошел в меня, я вспомнила, что забыла вставить диафрагму. Я могу себе это позволить. В момент оргазма Эрик был почти задумчив, словно прикидывал, во сколько именно обойдется ему ребенок — включая мое платье для беременности, больницу, сиделку на первые шесть недель, страховку, а также, возможно, и обучение его в начальной школе и колледже.
Я, такой-то и такой-то, скоропостижно скончавшийся в окрестностях лагеря беженцев города Сабры и чья страховка действительна на сорок лет вперед…» Несколько часов спустя обычная компания журналистов собралась в баре бейрутского «Коммандор-отеля», чтобы за дружеским столом упиться вусмерть. Израильский генерал все еще со мной. Я познакомилась с ним случайно, еще в начале войны. Его зовут Ави Герцог, и его рука слегка обнимает меня за плечи.
Я едва ощущаю его прикосновение. Где-то внутри я чувствую острую боль, но еще не могу определить ее точного местоположения. Вокруг меня и как бы издалека слышатся голоса. Кажется, обращаются ко мне. Ужас какой, а?.. Голову снесло! Это ж надо, шальной выстрел из гранатомета — и нет больше Валери… — говорит кто-то, прищелкивая пальцами. Словно соглашаясь со сказанным, Ави обнимает меня чуть крепче.
Значительно позже, обгрызая ноготь и уставившись в облупленный потолок, освещенный слабосильной лампочкой, я вспоминаю о своем единственном посещении психоаналитика. Тридцать минут из пятидесяти я просто проревела. Это не смутило его ни на мгновение.
Перед Первой мировой войной талантливый художник Эдуард пишет портрет своей жены Софи и уходит на фронт. Девушка хранит то единственное, что у нее осталось от мужа, но в силу обстоятельств ей приходится отдать картину немецкому коменданту. Проходит почти 100 лет, и случайным образом полотно оказывается у молодой англичанки Оливии — она так же получает его в подарок от любимого супруга, которому вскоре суждено трагически погибнуть. Она так же дорожит картиной, как когда-то Софи, и в этом обнаруживается некий символизм.
Перед нами два харизматичных героя — парфюмер Алиса и ее сосед, художник Итан, который давно положил глаз на прекрасную квартиру Алисы, увидев в ней идеальное место для мастерской. Сначала эти двое недолюбливают друг друга, но потом Итан предлагает соседке исполнить ее мечту и отправиться вместе в Стамбул — город, откуда берет начало семья девушки. Алисе кажется, что молодой человек задумал что-то не очень хорошее, и не сразу решается на спонтанное путешествие. В романе автор не только говорит об отношениях мужчины и женщины, но исследует так называемую память предков и необъяснимое стремление человека вернуться к корням. Главная героиня романа «Через пять лет» Данни — юрист, умница и красавица. Она с легкостью бы ответила на вопрос: «Какой вы видите себя через пять лет? У Данни впереди блестящая карьера, она много работает и вот-вот выйдет замуж за своего парня Дэвида.
И все у них будет идеально, четко и по плану. Однако ночью ей снится реалистичный сон, в котором Данни через пять лет живет совсем другой жизнью, а рядом с ней — другой мужчина.
Современные любовные романы - читать книги онлайн
| Книга: Новости любви - Барбара Виктор - Литвек - Скачать fb2, Отзывы, Читать онлайн | Про любовь, про тебя обложка книги 30 %. |
| Любовь с уведомлением | Новости любви бесплатно fb2, epub, doc, pdf или читать книгу онлайн. |
| Скачать книгу бесплатно: | Новые книги жанра Современные любовные романы доступные в формате fb2, а также для чтения онлайн. |
| Книги в жанре Любовные романы | Социальная сеть книгоманов и просто любителей почитать и обсудить уйте в наших литературных конкурсах и коллективных чтениях или скачивайте бесплатно книги или читайте онлайн без регистрации! |
Современные любовные романы читать онлайн и скачать
Русские любовные романы читайте в бесплатной библиотеке Knigi-Online. Канал автора «Женские романы о любви» в Дзен: Про: жизнь, любовь, приключения Здравствуй, дорогой читатель! Романы о любви современных русских и зарубежных авторов доступны полностью без сокращений 40 тысяч книг. Скачать книги о любви, в fb2 c электронной библиотеки без регистрации. Барбара Виктор бесплатно на сайте.
Новости любви - Барбара Виктор
| Читать Любовь с уведомлением (Алина Аркади) онлайн бесплатно, скачать fb2 | Книга «Новости любви» автора Барбара Виктор оценена посетителями КнигоГид, и её читательский рейтинг составил 0.00 из 10. |
| Современные любовные романы читать онлайн и скачать | Романы о любви современных русских и зарубежных авторов доступны полностью без сокращений 40 тысяч книг. |
| Лучшие современные книги про любовь, которые стоит прочитать | Книга Джоджо Мойес — один из самых уникальных и эмоциональных рассказов о любви, написанных за последние годы. |
Скачать книгу бесплатно:
Социальная сеть книгоманов и просто любителей почитать и обсудить уйте в наших литературных конкурсах и коллективных чтениях или скачивайте бесплатно книги или читайте онлайн без регистрации! Книгу «Новости любви» можно скачать на нашем сайте в формате epub, fb2 или читать онлайн. Скачать: 2 Размер файла: 1,31 Mb Чем читать этот формат книги.
Любовные романы: лучшие книги в жанре
Читать книги онлайн современные любовные романы бесплатно и без регистрации полностью всю книгу без фрагментов и скачать в формате FB2 и EPUB, RTF. На нашем сайте есть возможность скачать книгу «Новости любви» в формате fb2, html, txt, rtf, epub, mobi, pdf прочитать онлайн. Любите читать книги? На нашем книжном портале вы можете скачать бесплатно книги в формате fb2, rtf или epub. Социальная сеть книгоманов и просто любителей почитать и обсудить уйте в наших литературных конкурсах и коллективных чтениях или скачивайте бесплатно книги или читайте онлайн без регистрации! Третья книга: Любовь без правил. В библиотеке читайте бесплатно онлайн Новости любви полностью (целиком) и скачивайте в формате FB2, EPUB, PDF, DOCX, MOBI, TXT, HTML.
Современные любовные романы - читать книги онлайн
Впервые на американском телевидении женщине-репортеру доверяют вести не кулинарные конкурсы и прогноз погоды, а криминальную хронику. Мэгги Саммерс предстоит встречаться с боссами мафии и убийцами-насильниками. Посещать притоны наркоманов и полицейские участки. Рассказывать о кровавых ужасах мира — обо всем, до чего так охоч современный телезритель.
Мы постоянно обновляемся и расширяем свой контент, чтобы быть в курсе всех новостей и тенденций. Читайте нас, делитесь с нами своими историями и впечатлениями, и будьте всегда в курсе последних событий на нашем женском сайте.
Женский сайт Селемпи - это уникальная площадка, где вы найдете множество интересных рассказов и историй на женскую тематику. Мы заботимся о наших читательницах и предоставляем актуальную информацию на различные темы, которые волнуют женщин: красота, здоровье, психология, дети, семья, деньги, образ жизни и отдых. Здесь вы найдете полезные советы и рекомендации от наших экспертов и опытных авторов, которые помогут вам решить множество жизненных вопросов.
Влюбленный юноша украдкой воровал у Фюсун всякие мелочи вроде пустого флакончика от духов или фотографии, составляя из этих сокровищ музей своей любви.
Кстати, после выхода этого романа Памук действительно открыл в Стамбуле Музей Невинности, который наполнил предметами из книги — их он специально искал на блошиных рынках города. Перед Первой мировой войной талантливый художник Эдуард пишет портрет своей жены Софи и уходит на фронт. Девушка хранит то единственное, что у нее осталось от мужа, но в силу обстоятельств ей приходится отдать картину немецкому коменданту. Проходит почти 100 лет, и случайным образом полотно оказывается у молодой англичанки Оливии — она так же получает его в подарок от любимого супруга, которому вскоре суждено трагически погибнуть. Она так же дорожит картиной, как когда-то Софи, и в этом обнаруживается некий символизм. Перед нами два харизматичных героя — парфюмер Алиса и ее сосед, художник Итан, который давно положил глаз на прекрасную квартиру Алисы, увидев в ней идеальное место для мастерской. Сначала эти двое недолюбливают друг друга, но потом Итан предлагает соседке исполнить ее мечту и отправиться вместе в Стамбул — город, откуда берет начало семья девушки. Алисе кажется, что молодой человек задумал что-то не очень хорошее, и не сразу решается на спонтанное путешествие. В романе автор не только говорит об отношениях мужчины и женщины, но исследует так называемую память предков и необъяснимое стремление человека вернуться к корням. Главная героиня романа «Через пять лет» Данни — юрист, умница и красавица.
Она с легкостью бы ответила на вопрос: «Какой вы видите себя через пять лет? У Данни впереди блестящая карьера, она много работает и вот-вот выйдет замуж за своего парня Дэвида.
Главная новость - любовь - Лорен Фелпс:
Третья книга: Любовь без правил. Скачать книги о любви, в fb2 c электронной библиотеки без регистрации. Сервис электронных книг Литрес предлагает скачать книги жанра «Современные любовные романы» в fb2, epub, txt, pdf или читать онлайн бесплатно. Читать книгу «Любовь напоказ» онлайн или скачать бесплатно в формате fb2. книга из серии "Тайна" Р. Бёрн, похожа по стилю, по оформлению. меркантильную стервозную женщину - настоящую любовь - предательство и измену подробнее».