Стихи Маргариты Агашиной пропитывает ярчайшая эмоциональная окраска, в каждую из строк поэтесса вкладывает свои ощущения и видение мира. 1999) * * *Когда непросто женщине живётся —одна живёт, одна растит ребят —и не перебивается, а бьётся, —«Мужской характер», — люди почему та женщина не рада?Не деньги ведь, не дача, не тряпьё —два гордых слова, чем бы не.
Маргарита Агашина
| Стихи · Маргарита Агашина | Читать стихотворение автора Маргариты Агашиной «Второе февраля», анализ произведения поэтессы, скачать все текста стихов на сайте бесплатно. |
| Маргарита Агашина | Маргарита Агашина — Второе февраля. Автор: Администратор, размещено в: Новости, комментарии: 0. вытащил тетрадку –. свои стихи о сути бытия. Его рука рубила воздух резко, дрожал басок, срываясь на верхах. |
| Все стихи на одной странице | Маргарита Агашина | Очень дорожила Маргарита Агашина тем, что личные, трепетные её стихи и песни близки и до слез понятны женщинам разной бабьей доли. |
| Маргарита Агашина «Второе февраля» | И стайки стихотворений, Вспорхнувших с последних страниц. Ты, помня всечасно о главном. |
Откройте свой Мир!
В этом разделе представлены лучшие стихи замечательного русского писателя Маргариты Агашиной написанные на рубеже 18-20 вв. Маргарита Агашина попала в Волгоград, в общем-то, случайно, что называется, по семейным обстоятельствам. Маргарита Агашина — читать бесплатно онлайн все стихи поэта. Поэзия Маргариты Агашиной на портале «». Автобиографические стихи Агашиной. Стихи о поэтических чтениях. Стихи советской поэтессы. Вдовья песня. Маргарита Агашина. Годы, как ласточки, мчатся.
Маргарита Агашина: Стихи
| Маргарита Агашина - "Второе февраля" - YouTube | «как ромашек на лугу». |
| Маргарита Агашина – Стихи о моём солдате (Поташова Валерия Евгеньевна) | Маргарита Агашина «Второе февраля». В свой срок — не поздно и не рано — придёт зима, замрёт земля. |
| Стихи Маргариты Агашиной — читать лучшие стихи поэта | Маргарита Агашина — Второе февраля. Автор: Администратор, размещено в: Новости, комментарии: 0. вытащил тетрадку –. свои стихи о сути бытия. Его рука рубила воздух резко, дрожал басок, срываясь на верхах. |
| Волгоградцы поделились воспоминаниями о Маргарите Агашиной в канун 100-летия со дня ее рождения | Второе февраля: читать стих, текст стихотворения поэта классика на LikePoem. |
| Легенда Волгограда Маргарита Агашина | Настоящая известность пришла к Маргарите Агашиной после исполнения Людмилой Зыкиной песни «Растёт в Волгограде берёзка» на ее стихи. |
Маргарита Агашина – Стихи о моём солдате (Поташова Валерия Евгеньевна)
Это я цензурно, мягко и нежно выразилась. Ненормативное — прям от души — между строк. Ответить admin 24. Удалены указания о неоконченном образовании, а также об Союзе художников. Ответить Татьяна 09. Спасибо автору.
После окончания Литинститута с 1951 года жила в Волгограде. Здесь она прожила до конца своей жизни, основную часть своего творчества посвятив городу на Волге, который стал для неё по-настоящему родным. В 1952 за поэму «Моё слово» принята в Союз Писателей. Настоящая известность к Маргарите Агашиной пришла после исполнения Людмилой Зыкиной песни «Растёт в Волгограде берёзка» на её стихи. Автор 36 сборников. Её стихи стали песнями: «Растёт в Волгограде берёзка» , «Солдату Сталинграда» «Ты же выжил солдат» , «Подари мне платок» , «А где мне взять такую песню» , «Что было, то было». Награждена орденом Трудового Красного знамени. Почётный гражданин города героя-Волгограда. Агашина - первый лауреат Всероссийской литературной премии «Сталинград», учреждённой Союзом писателей России, Волгоградской областной администрацией и Волгоградской писательской организацией 1996. Маргарита Агашина скончалась в 1999 году в возрасте 75 лет. Похоронена на Центральном Димитриевском кладбище Волгограда. Печаталась как поэт с 1949 года. Основная часть творчества поэтессы посвящена Волгограду, его славной истории. Всего поэтесса выпустила 37 сборников стихов в издательствах Москвы и Волгограда. Многие стихи были положены на музыку и стали известными песнями. Маргарита Агашина - о себе Я родилась 29 февраля 1924 года в Ярославле. У нас, на левом берегу Волги, не было высоких городских зданий. Деревянные домики с палисадниками, со скамеечками у ворот, дворы, заросшие густой муравой, - раздолье ребятишкам. Отец мой тогда ещё учился в медицинском институте в Ленинграде. Мама работала, каждое утро уезжала за Волгу на маленьком пароходике «Пчёлка». Помню первую песню, которую услышала: я лет до трёх без песен не засыпала, и вот бабушка, не имевшая никакого музыкального слуха, укачивала меня одной-единственной песней: Всё платочки приносила, Одна шаль осталася. Всех хороших прилюбила, Одна шваль осталася. Такой же бесслухой была и мама, но она же научила нас с сестрой взрослой песне: Спускается солнце за степи, Вдали золотится ковыль… Вспоминаю первые стихи, над которыми горько плакала, - «Орина, мать солдатская». Я ещё не умела читать и только слушала. И вот мама доходила до строк: Мало слов, а горя реченька, Горя реченька бездонная… И тут я каждый раз заливалась слезами. Некрасова дома читали много. Все любили его и даже тихо гордились тем, что мы, как и он, ярославские: мы же происходили оттуда, из некрасовских мест, отцовская деревня Бор - рядом с Грешнёвом. О Некрасове и его стихах у нас всегда говорили с восторгом, нежностью. Я благодарна за это своей семье и судьбе. Потому что уверена: если бы в детстве я вот так же сильно полюбила другого поэта, я писала бы потом совсем другие стихи. А может быть, и совсем не писала… Оба моих полуграмотных деда стихов не писали, но были, по-моему, поэтами. Дед по матери - Иван Большаков, по деревенскому прозвищу Ванька Мороз, был весёлым, лихим парнем. Отслужив службу в царской армии, он вернулся в родные места только затем, чтобы жениться, и сразу уехал в Москву. Бабушка, кстати, говаривала, вспоминая: «Я и замуж-то вышла не за Ваньку Мороза, а за Москву». Дед служил дворником, рассыльным, кондуктором на железной дороге. Однажды, получив новую форму, на изнанке фуражки он написал: «Не тронь, дурашка, - не твоя фуражка! Детей было восемь, и на всех одни валенки. Я думаю: вот от той озорной фуражки и от печальной этой подковы и пошла моя судьба. Дед Иван в своё время всеми правдами и неправдами сумел добиться, чтобы его дочь - моя мама - бесплатно окончила гимназию и стала учительницей. Отец же, врач, получил высшее образование один из всех своих сестёр и братьев и, конечно, при Советской власти. Он прошёл в своей жизни четыре войны: рядовым солдатом - гражданскую, был ранен в 19-м году в местечке Гнилой Мост под Витебском, потом, уже военным хирургом, финскую и Отечественную - от июля 41-го и до окончания войны с Японией. Привольное было у меня детство, хоть и в городе я родилась. Каждое лето ездили мы в Бор. И как же всё это помнится! Воблой и рогожей пахли пристани, на Бабайках покупали нам землянику - от неё белое молоко в тарелке становилось то голубым, то розовым. Пароходик шлёпал колёсами; у берегов, по колено в воде, стояли коровы - белые морды, чёрные очки. А там - Красный Профинтерн, четыре версты до Бора. Отцовский дом, огород, чёрная баня, за огородом луг - ромашка, иван-да-марья, колокольчики, а по лугу - речка Ешка, полтора метра шириной… Потом мы перебрались на Среднюю Волгу, в теперешнюю Пензенскую область. И опять рядом красота: поляны незабудок, дубовые леса и осинники, полные грибов, заросли папоротника, а в них, под каждым кружевным листом, земляника, - не ягодка-две, а сразу пригоршню наберёшь. Затем жили мы далеко в Сибири, в тайге, в центре Эвенкийского национального округа, на фактории Стрелка Чуни. Отец зиму и лето кочевал по тайге с охотниками и оленеводами. Мама учила эвенкийских ребят в первой, только что открытой, школе. Над входом в школу - там, где теперь обычное «Добро пожаловать! Запомнились наши дороги - зимой, на оленях через всю тайгу, от Стрелки до Туры. Ехали недели. Везли мешки мороженых пельменей. Ночевали в палатке. В те детские годы много я видела красоты - и среднерусской, и северной, таёжной. И люди рядом были прекрасные - простые, добрые, верные. Твёрдо знаю: там, на Севере, я впервые была счастлива оттого, что все были вместе. Всё это и сейчас помню. Но как-то так шла судьба и складывался характер, что не вся эта разная, счастливая, щедрая красота и даже не экзотика толкнули к первым стихам. Первые, серьёзные по чувству, стихи написала я, когда отец вернулся с Финской войны. Стихи были об этом. Их напечатали в областной пионерской газете и даже грамоту какую-то мне за них прислали. Это произошло уже в маленьком городе Тейкове Ивановской области, где я кончала среднюю школу, и где нашу семью застала Великая Отечественная война… Сначала мы проводили на фронт отца и учителей. Потом ребят-старшеклассников. Я окончила курсы сандружинниц и работала в госпитале. Училась в девятом классе в третью, вечернюю, смену. В Тейкове и окрестных лесах и сёлах стояли тогда, как и везде, воинские части. В каждом тейковском доме жили лётчики и десантники. И, конечно, у каждой тейковской девчонки был свой десантник. Они приходили к нам на школьные вечера, а мы - к ним в землянки, в пригородный лес, с самодеятельными концертами. И я читала свои стихи: Когда штурвал сожмёт рука пилота, окутав поле дымкой голубой, вас унесут стальные самолёты в далёкий путь, в суровый трудный бой… О поэтических достоинствах стихов лучше промолчать. Но мне в последующей жизни довелось выступать, пожалуй, больше, чем надо. И ни одна аудитория не принимала меня так горячо. К этому времени я уже знала, что есть в Москве Литературный институт, и, конечно, мечтала в нём учиться. Но шла война, и вызов в Москву давали только технические вузы. Мне было всё равно - какой технический, и я выбрала просто институт с красивым названием: Институт цветных металлов и золота. Два года училась на горном факультете, сдавала с грехом пополам всякие технические сложности вроде сопромата и теоретической механики, но весной 45-го, не окончив второго курса, ушла в Литературный институт имени Горького. Нас на курсе числилось двенадцать человек, и только один был прозаиком - остальные писали стихи! Сначала я попала в семинар Веры Звягинцевой. Был такой «девичий» семинар, который как-то тихо, сам по себе, распался. Меня вызвали на творческую кафедру и предложили - на выбор - два семинара: Михаила Светлова и Владимира Луговского. Светлова я, конечно, знала - «Гренаду» , «Рабфаковку» , «Двадцать лет спустя». Боже мой, я - к Светлову?.. И я не сказала, а выдохнула: - Уж лучше к Луговскому! Словно это было меньше, проще, чем Светлов. Но я тогда просто не знала ни стихов, ни даже имени Луговского. Владимир Александрович Луговской - это было то, что нужно моему характеру, моей вечной застенчивости. На его шумных семинарах, где доброжелательные, но безжалостные собратья по перу громили друг друга, не выбирая выражений, особенно доставалось авторам «тихих» стихов.
С тех пор в нашем обиходе домашняя аджика зовется «лажей», добавляя еще теплинку воспоминания о ней. В качестве фирменного напитка Маргарита Константиновна неизменно ставила на стол хрустальный графин с водкой, настоенной на апельсиновых корочках. Доверительно говорила: «Урин любил, чтобы к его приезду была запасена «апельсиновая водочка» именно в этом графине». На пятидесятилетие Василия Макеева Агашина подарила свой заветный графин мне со словами: «Таня, я хочу, чтобы графин был в вашем доме и чтобы он не пустовал к Васиной радости». Увы, увы… графин чаще пустует, чем наполняется — Вася нетерпелив, апельсиновый изыск не для казачьей натуры! В доме Агашиной я изумлялась огромному количеству любопытных сувениров и аскетизму обихода. Узкая тахта под клетчатым пледом стояла боком к книжному стеллажу, на котором лицевой стороной красовались книги любимых ею волгоградских, московских и прочих поэтов-современников. Было радостно видеть там книги Валентина Леднева, Василия Макеева, Юрия Окунева… Из моих книжек лишь третья, «В ожидании грома», оказалась в ряду признанных ею авторов. Маргарита Константиновна любила собирать всякие записочки, телеграммы, открытки, календарики, обрывки лишь ей понятных и дорогих информаций и сообщений. Подгадав под торжественный для кого-нибудь из нас момент, она преподносила неожиданный подарок — например, записку ей от Александра Максаева касательно меня: «Рита, поддержи Таню Брыксину на приемном собрании. Она хоть и подражает Ваське Макееву, но стихи писать наловчилась. Брыксина жаловалась, что ты к ней строга… Но это между нами! А Максаев». В другой раз это была телеграмма ей от Федора Сухова, когда еще Макеев учился в Литературном институте и надолго угодил в Больницу: «Рита, будешь Москве — проведай Васю. Он больнице, нуждается. Через много лет после означенных событий мы получали от нее пожелтевшие листки и готовы были плакать от нежности. Она вообще любила дарить нам к Новому году и 8 Марта симпатичные мелочи: колокольчики, чайные пары с серебристыми надписями, заказанными у гравера, свистульки глиняные — обязательно со смыслом и значением. В других воспоминаниях я рассказывала о некоторых любопытных моментах общения с Маргаритой Агашиной и повторяться не хочу. Но готова повторять снова и снова: я любила ее с особинкой дочернего чувства, не позволяла себе даже попыток творческого соперничества, старалась помочь, где это было возможно, ценила каждое доброе слово в своей адрес. А на похвалу Маргарита Константиновна была скуповата и даже субъективна порой — что уж тут лукавить? Но и не только в писательском цехе она держалась строго и независимо. Перед властями тоже голову не клонила. На одном из выдвижений Ю. Чехова на пост мэра Волгограда, где по прикидке организаторов Агашина как Почетный гражданин города должна была сказать одобрительно-рекомендательное слово, ей не понравилась двусмысленная роль политической обслуги — она встала и молча вышла из зала. Президиум огорченно шевельнулся, мол, куда же вы, сейчас ваша очередь… ан нет, не остановилась. Я тихонько вышла следом, спросила: «Маргарита Константиновна, вы совсем уходите? Я больна, еле сижу, а меня ставят в конец очереди за какими-то прохвостами из непонятных партий. Кстати, к Чехову у меня претензий нет. Можешь передать это им…» Многопартийная катавасия с ее трескучей амбициозностью Агашину сильно раздражала. К тому же она не хотела мириться с вынужденной потерей Родины под названием Советский Союз. Боль эта не покидала ее ни на минуту, становясь чуть ли не яростью в спорах с оппонентами. Приглашали Агашину на встречу с Михаилом Горбачевым, ставили перед камерой с Борисом Ельциным, вводили в мэрские и губернаторские кабинеты — ни намека на умильную улыбку! Холодно глядя в сторону, Маргарита Константиновна оставалась вежливо-непроницаемой. Она не чтила власть, приветы и награды от нее воспринимала как протокольную формальность. Общение Агашиной с доперестроечными властями я наблюдала мало — судить не могу. Зато с простым народом, с работягами, с женщинами-матерями веселела на глазах. Именно для них она писала свои чудесные песни и ясные стихи, сохраняя верность житейской правде и милосердному чувству. Поколение писателей, к которому принадлежала Маргарита Агашина, было совсем иным, чем наше поколение. Их голоса звучали куда увереннее. И дело тут не в степени талантливости. Просто литература как явление перестала быть идеологической трибуной для власти, и уж совсем перестала быть кормилицей для автора. Нас, нынешних, легко унизить, щелкнуть по носу, заставить за кусок хлеба кланяться дураку-чинуше. Уж и не знаю, кому лучше служить, — фальшивой идее или дурному начальнику? Не служить никому могут позволить себе лишь единицы, да и то… при определенном везении. На долю большинства литераторов Парад планет не выпадает.
После окончания Литинститута с 1951 года жила в Волгограде. В 1952 за поэму «Моё слово» принята в Союз Писателей. Автор 36 сборников. Её стихи стали песнями: «Растёт в Волгограде берёзка», «Солдату Сталинграда» «Ты же выжил солдат» , «Подари мне платок», «А где мне взять такую песню», «Что было, то было». Награждена орденом Трудового Красного знамени.
Маргарита Агашина «Второе февраля»
Но кто бы ведал, как бывает больно, когда ты прав, Когда тебе больней и тяжелее и подступает «быть или не быть», я каждый раз тоскую и жалею, что не тебя мне выпало любить. Что, о тебе печалясь и страдая и наряжая в белое сады, не женщина, опять тебя уводит от беды. Ах, как тебе светло бывает с нею! И как она печальна и нежна!
Много стихотворений М.
Агашина посвятила любимой теме-теме Сталинграда, теме героизма в годы Великой Отечественной войны. В её стихах мы видим Мамаев Курган, Дом Павлова, Аллею героев, ветеранов войны, вдов, погибших солдат. Особой лиричностью проникнуты стихи, посвященные солдатам, их чувствам. Автор скорбит вместе с современниками обо всех погибших.
Она помнит о горестной судьбе двадцатилетних мальчишек, сложивших головы у стен Сталинграда. Её голос звучит, как набат, как напоминание всем нам. Всего поэтесса подарила миру 36 сборников стихов. В 1993 году за выдающиеся заслуги в области литературы, значительный творческий вклад, получивший признание волгоградцев и всей России, Маргарите Константиновне Агашиной решением Волгоградского городского Совета народных депутатов было присвоено звание "Почётный гражданин города-героя Волгограда".
Творческое кредо её: "А для меня гораздо больше значит, Когда, над строчкой голову склоня, Хоть кто-то вздрогнет, И кто-то скажет: - Это про меня. В особенности там, где речь идет о "долюшке" женщины, которую "вряд ли труднее сыскать". В Волгограде Агашина прожила до конца своей жизни, много стихов посвятив городу на Волге, который стал для нее по-настоящему родным.
Затем, что встали воины Вьетнама, Корея бьется, чтоб детей спасти, затем, что в мире вместо слова «мама» все чаще слышно: «Мама, защити! Лежат могилы, холмики, пригорки… В одном я так и не нашла его , В одном — ты слышишь, женщина Нью-Йорка? Я очень помню все, чего он хочет, твоей страны военный самолет.
Я помню: самолеты ясным летом к советскому летели рубежу. Мне очень трудно вспоминать об этом, но я тебе об этом расскажу. В эту первую ночь и не думала я, сколько будет ночей и воды утечет. А напротив в окне наклонились друзья, до утра, до рассвета готовя зачет. Этой ночью такая была тишина, что, казалось, ко мне наклонилась едва и стоит за спиной вся большая страна, чтоб услышать, какие ты скажешь слова. Я немало увижу, узнаю, пройду, но — о чем мне ни думать и где мне ни быть, — эту ночь и рассвет в институтском саду мне, как клятву на верность, всю жизнь не забыть!
И какого, и где ни найдешь ты коня, и в какой ты ни прыгнешь вагон на ходу, ты уснешь, ты проснешься — увидишь меня. Мне казалось: вся радость, что есть на земле, с этих пор поселилась у нас. Мне казалось: тебе только я и нужна, без меня ты не выживешь дня. И вставало огромное слово «жена» и краснеть заставляло меня. Ты меня учила многому: выдержанной медленной мечте, ласковому, бережному, строгому, полевой горячей широте. Ты учила первые, кривые выводить каракули-слова и иглой неопытной впервые вить узор стебельчатого шва; мокрый невод высушить у речки, печь картошку в россыпях золы и белить бока широкой печки, дожелта выскабливать полы; и не унывать, когда устанешь; и встречать без слез, без суеты эшелоны с красными крестами и стирать кровавые бинты.
Мама, мама! Радость и кручина! Детские далекие мечты! Почему, зачем чужой мужчина стал дороже и родней, чем ты? Мама, что же ты не научила в свой нелегкий материнский век, что придет совсем чужой мужчина, дорогой, любимый человек? Я к нему в любой ненастный вечер выбегу, и рада, и горда, как к тебе, единственной, навстречу я не выбегала никогда.
Выбегу то тихой, молчаливой, то веселой песнею звеня. И такой богатой и счастливой даже ты не видела меня! Мы тогда вставали до рассвета, с книгами просиживали дни. Мама в письмах нас к себе звала: «Мы одни-то стосковались за год. Будет много ягод: от цветов вся вырубка бела. А ромашек сколько!
К свадьбе, кстати! Я уж вас дождаться не могу. Рыжики соленые для зятя в погребе соседском берегу. Все считаю по календарю, скоро ли там кончатся зачеты. Приезжайте, браги наварю; скоро меду будут полны соты…» И смеялся кто-то из подруг: — Только эту сессию нам сдать бы, целым общежитием на свадьбу к вам тогда закатимся! И вдруг… 4 Не рвали цветов по оврагу, не брали на пасеке мед, ржаную тяжелую брагу не ставили стынуть на лед.
Ни дома в узорной ограде, захлестнутой зеленью лоз, ни свадебных песен, ни свадеб и не было, и не ждалось. Машины с грохочущим ревом, с фашистским крестом на крыле, и первые бомбы над Львовом, и первая кровь на земле. В это утро ты свернул в рулоны неоконченные чертежи. Начал готовальню убирать и, как бы запоминая что-то, медленно закрыл свою тетрадь с надписью «Дипломная работа». Взял какой-то сверток, подошел, отдал мне его, заулыбался. Ярко-красный пионерский галстук из бумаги выскользнул на стол.
Я, не понимая ничего: — Для чего это? И добавил радостно: — Для сына… И сразу — вечер, темная Москва, платформы Белорусского вокзала. Как я искала нужные слова, которые я так и не сказала! Как я хотела, чтобы ты узнал, что самое желанное на свете — опять скорей прийти на тот вокзал, чтобы тебя, вернувшегося, встретить! Состав ушел.
По поверьям Касьян лют, скуп и нелюдим. Рожденные на Касьяна Хромоногого обречены день рождения праздновать раз в четыре года, но Маргарита Константиновна как-то прилаживалась: в невисокосные годы собирала друзей либо 28 февраля, либо 1 марта.
Иногда женская компания из пяти-шести человек застольничала в барчике Дома литераторов. Было это замечательно — никакой «бабской говорильни», пустых пересудов, сплетен. Рядом с Агашиной мы отогревались душой, нахохатывались празднично, обязательно пели ее песни — пусть не слишком голосисто, но искренне. Маргарита Константиновна никогда не подпевала, лишь улыбалась иронично и терпимо. На другой день после писательских посиделок, а иногда и накануне, Агашина устраивала большой девичник для подруг-ровесниц, и были эти праздники главнее наших. Мы соглашались без ревности: девичник для посвященных — это святое! После семидесяти агашинские застолья становились грустнее год от года.
Она все чаще болела, временами теряла память, иногда плакала. Зайдет, бывало, в кабинет ответсекретаря, сядет у окошка, молчит. Я тоже молчу, не докучаю расспросами, но вижу с болью, как она крепится, мучительно смаргивая подступающую к глазам слезу. Чтобы отвлечь ее от горьких мыслей, говорю: «Маргарита Константиновна, мы давно собирались поискать вам мягкие кожаные тапочки на лето… Может, сходим в магазин? В старых дохожу…» — отвечала она и уже отмякшим голосом начинала рассказывать, как трудно ей живется, как она измучена сложными взаимоотношениями в семье. Я не судья ее детям, избави Бог, но последние годы жизни Маргариты Константиновны могли быть и поспокойнее, потеплее. Маргарита Константиновна Агашина умерла 4 августа 1999 года в возрасте семидесяти пяти лет.
После сложнейшей операции пролежала в коме несколько дней, так и не пришла в сознание. Каждый день мы звонили главврачу больницы, и он сострадательно отвечал: «Я понимаю вашу тревогу, но изменений к лучшему нет». Хоронили мы ее из Дома офицеров. В гробу, обитом белым шелком, ее почти не было видно из-за горы цветов, которые несли и несли люди. Народу было столько, что пришлось перекрывать движение по проспекту Ленина. На гражданской панихиде говорили что-то городские начальники, плакал стихами Василий Макеев, суровой нежностью было пронизано прощальное стихотворение Валентина Леднева, чужеродным, необязательным показалось выступление депутата Государственной Думы Катерины Лаховой… Чуть ли не каждый из выступающих уверял, заклинал себя, собравшийся народ и ее, разумеется, что память о ней будет вечной, что музей им. Агашиной, на худой конец комната в музее творческого наследия, обязательно появится в Волгограде.
Искренне верили в это! Идею создания музея творческого наследия подхватил Комитет по культуре областной администрации во главе с председателем Величкиным, одобрил губернатор Максюта, позже поддержал общественный совет по культуре при областной Думе… Прошло уже много лет — нет музея! Будет ли? Разговоры об этом все тише и невнятнее. А ведь, вроде бы, и помещение приглядели, и смету прикинули, и концепцию нарисовали… Меж тем все имущество Агашиной, библиотеку, архив перевезли в свой дом великая энтузиастка и поклонница поэтессы Наталья Афанасьевна Бескровная из Светлого Яра. Муж Натальи отреставрировал, привел в крепкое состояние агашинские шкафы, полки, столы, узкую девичью тахту. Сама Наталья Афанасьевна занялась одеждой, обувью, платками — сохранила все до последней ниточки.
В двух комнатах крепкого двухэтажного дома Бескровные создали своеобразный музей, стали организовывать в райцентре Агашинские чтения с приглашением профессиональных и самодеятельных поэтов области, работников культуры, журналистов… Я была там, осторожно присела на краешек музейной агашинской тахты. Наталья Афанасьевна горячо убеждала, словно бы извиняясь, что будет хранить все до создания настоящего музея в Волгограде. И мы снова верили в это. Но дочь Маргариты Константиновны, Алена, потеряв надежду и терпение, гневно и справедливо выступила в прессе и увезла бесценные для многих волгоградцев экспонаты на свою подмосковную дачу. Сопротивляться ее законному решению было некому. Наташа Бескровная плакала… Что же мы наделали? А в 2004 году Маргарите Константиновне Агашиной исполнится 90 лет со дня рождения.
Как бы славно было почтить ее память в заслуженной музейной комнате огромного, славного города героя Волгограда, где живут десятки тысяч благодарных людей, воспитанных её добрыми, умными, нежными песнями, ее милосердной поэзией! Мне-то еще ничего — распрямлю на стене прекрасный портрет работы Антимонова, подую в глиняную свистульку, выпью чаю из заветной агашинской чашки — тем и помяну. Даже стихотворение к 29 февраля у меня есть: Вымерзают с асфальта последние зимние лужи, Високосный Касьян месит бадиком грязь в огороде, Было плохо вчера, завтра будет больнее и хуже, Значит, скоро весна! Значит, снова февраль на исходе… А вам, дорогие земляки, есть чем помянуть свою «Волгоградскую берёзку»? Родилась в 1949 году. Живёт в Волгограде. Окончила Литературный институт имени А.
Работала в Волгоградской областной писательской организации уполномоченным бюро пропаганды и литературным консультантом.
Поэтическая минутка с Маргаритой Агашиной
на суд людской! Стихи известной поэтессы Маргариты Агашиной – это удивительная красота, теплый лиризм и родниковая чистота. Настоящая известность к Маргарите Агашиной пришла после исполнения Людмилой Зыкиной песни «Растёт в Волгограде берёзка» на её стихи.
Маргарита Агашина – Стихи о моём солдате (Поташова Валерия Евгеньевна)
| Стихи Маргариты Агашиной | Маргарита Агашина — Горькие стихи: Стих. Когда непросто женщине живётся — одна живёт, одна растит ребят — и не перебивается, а бьётся, — «Мужской характер», — люди говорят. |
| Легенда Волгограда Маргарита Агашина (Наталья Вишневецкая) / Стихи.ру | Стихи известной поэтессы Маргариты Агашиной – это удивительная красота, теплый лиризм и родниковая чистота. |
| Одна дорогая тропинка... | Представляем вашему вниманию лучшие стихи Маргариты Агашиной. |
| Маргарита Агашина – Стихи о моём солдате (Поташова Валерия Евгеньевна) | Второе февраля: читать стих, текст стихотворения поэта классика на LikePoem. |
В Волгограде вспомнили творчество Маргариты Агашиной на концерте в ЦКЗ
Маргарита Агашина — Горькие стихи: Стих. Когда непросто женщине живётся — одна живёт, одна растит ребят — и не перебивается, а бьётся, — «Мужской характер», — люди говорят. В этом разделе представлены лучшие стихи замечательного русского писателя Маргариты Агашиной написанные на рубеже 18-20 вв. Очень дорожила Маргарита Агашина тем, что личные, трепетные её стихи и песни близки и до слез понятны женщинам разной бабьей доли. Маргарита Агашина — Горькие стихи: Стих. Когда непросто женщине живётся — одна живёт, одна растит ребят — и не перебивается, а бьётся, — «Мужской характер», — люди говорят. Маргарита Агашина — читать бесплатно онлайн все стихи поэта. Поэзия Маргариты Агашиной на портале «». Слушать аудио стихи онлайн на Второе февраля— Маргарита Агашина В свой срок — не поздно и не рано — придёт зима, замрёт земля.
Одна дорогая тропинка...
На сайте размещены все стихотворения Маргариты Агашиной, разделенные по темам и типу. Любой стих можно распечатать. Читайте известные произведения поэта, оставляйте отзыв и голосуйте за лучшие стихи Маргариты Агашиной.
С какой беды, в какой неверный час они забыли, что они — мужчины, и принимают милости от нас? Я не о вас, Работа и Забота! Вы — по плечу, хоть с вами тяжело.
Но есть ещё помужественней что-то, что не на плечи — на сердце легло. Когда непросто женщине живётся, когда она одна растит ребят и не перебивается, а бьётся, ей — «Будь мужчиной!
Стихи поэтессы поистине стали народными. Они лишены какого-либо личного тщеславия, корыстных целей и наполнены любовью, тихой грустью о людях и России.
О себе она писала так: Жизнь меня наградила счастливой судьбой. Если счастлива я, если чем-то горда — Тем, что нет мне покоя нигде, никогда. Маргарита Константиновна Агашина родилась в г. Детство ее прошло в деревне Бор, находившейся за 40 км от города.
В 1950 году, окончив литературный институт в Москве, талантливая поэтесса приехала жить и работать в город Сталинград Волгоград. В них она воспела героизм и мужество защитников Сталинграда, духовный мир женщин, трудовой подвиг нового поколения волгоградцев. В содружестве с композиторами Г. Пономаренко, В.
Мигулей и другими творческими личностями, поэтесса создала ряд популярных, высокопатриотических песен, которые любимы до сих пор современным новым поколением россиян Помимо творчества Маргарита Константиновна вела довольно активную общественную деятельность. Она была членом: ревизионной комиссии Союза писателей СП ; республиканской комиссии по русской советской песне и Совета по поэзии при СП РСФСР; редакционного Совета издательства «Современник»; областной комиссии по работе среди женщин при Волгоградском областном Совете профсоюзов; Президиума областного Совета Защиты Мира; редколлегии журнала «Волга»; общественного редакционного Совета при Нижневолжском областном издательстве; бюро Волгоградской писательской организации.
Да и быт свой не прятала за семью дверями, хотя приглашение в дом к Агашиной мы считали чуть ли не наградой. Доводилось и мне гостевать в ее трехкомнатной квартире, вкушая на кухне так считалось интимнее, доверительнее изумительные пирожки и вкуснейший крестьянский холодец с «лажей». Назвал ее так сын Маргариты Константиновны Витя Агашин. С тех пор в нашем обиходе домашняя аджика зовется «лажей», добавляя еще теплинку воспоминания о ней.
В качестве фирменного напитка Маргарита Константиновна неизменно ставила на стол хрустальный графин с водкой, настоенной на апельсиновых корочках. Доверительно говорила: «Урин любил, чтобы к его приезду была запасена «апельсиновая водочка» именно в этом графине». На пятидесятилетие Василия Макеева Агашина подарила свой заветный графин мне со словами: «Таня, я хочу, чтобы графин был в вашем доме и чтобы он не пустовал к Васиной радости». Увы, увы… графин чаще пустует, чем наполняется — Вася нетерпелив, апельсиновый изыск не для казачьей натуры! В доме Агашиной я изумлялась огромному количеству любопытных сувениров и аскетизму обихода. Узкая тахта под клетчатым пледом стояла боком к книжному стеллажу, на котором лицевой стороной красовались книги любимых ею волгоградских, московских и прочих поэтов-современников.
Было радостно видеть там книги Валентина Леднева, Василия Макеева, Юрия Окунева… Из моих книжек лишь третья, «В ожидании грома», оказалась в ряду признанных ею авторов. Маргарита Константиновна любила собирать всякие записочки, телеграммы, открытки, календарики, обрывки лишь ей понятных и дорогих информаций и сообщений. Подгадав под торжественный для кого-нибудь из нас момент, она преподносила неожиданный подарок — например, записку ей от Александра Максаева касательно меня: «Рита, поддержи Таню Брыксину на приемном собрании. Она хоть и подражает Ваське Макееву, но стихи писать наловчилась. Брыксина жаловалась, что ты к ней строга… Но это между нами! А Максаев».
В другой раз это была телеграмма ей от Федора Сухова, когда еще Макеев учился в Литературном институте и надолго угодил в Больницу: «Рита, будешь Москве — проведай Васю. Он больнице, нуждается. Через много лет после означенных событий мы получали от нее пожелтевшие листки и готовы были плакать от нежности. Она вообще любила дарить нам к Новому году и 8 Марта симпатичные мелочи: колокольчики, чайные пары с серебристыми надписями, заказанными у гравера, свистульки глиняные — обязательно со смыслом и значением. В других воспоминаниях я рассказывала о некоторых любопытных моментах общения с Маргаритой Агашиной и повторяться не хочу. Но готова повторять снова и снова: я любила ее с особинкой дочернего чувства, не позволяла себе даже попыток творческого соперничества, старалась помочь, где это было возможно, ценила каждое доброе слово в своей адрес.
А на похвалу Маргарита Константиновна была скуповата и даже субъективна порой — что уж тут лукавить? Но и не только в писательском цехе она держалась строго и независимо. Перед властями тоже голову не клонила. На одном из выдвижений Ю. Чехова на пост мэра Волгограда, где по прикидке организаторов Агашина как Почетный гражданин города должна была сказать одобрительно-рекомендательное слово, ей не понравилась двусмысленная роль политической обслуги — она встала и молча вышла из зала. Президиум огорченно шевельнулся, мол, куда же вы, сейчас ваша очередь… ан нет, не остановилась.
Я тихонько вышла следом, спросила: «Маргарита Константиновна, вы совсем уходите? Я больна, еле сижу, а меня ставят в конец очереди за какими-то прохвостами из непонятных партий. Кстати, к Чехову у меня претензий нет. Можешь передать это им…» Многопартийная катавасия с ее трескучей амбициозностью Агашину сильно раздражала. К тому же она не хотела мириться с вынужденной потерей Родины под названием Советский Союз. Боль эта не покидала ее ни на минуту, становясь чуть ли не яростью в спорах с оппонентами.
Приглашали Агашину на встречу с Михаилом Горбачевым, ставили перед камерой с Борисом Ельциным, вводили в мэрские и губернаторские кабинеты — ни намека на умильную улыбку! Холодно глядя в сторону, Маргарита Константиновна оставалась вежливо-непроницаемой. Она не чтила власть, приветы и награды от нее воспринимала как протокольную формальность. Общение Агашиной с доперестроечными властями я наблюдала мало — судить не могу. Зато с простым народом, с работягами, с женщинами-матерями веселела на глазах. Именно для них она писала свои чудесные песни и ясные стихи, сохраняя верность житейской правде и милосердному чувству.
Поколение писателей, к которому принадлежала Маргарита Агашина, было совсем иным, чем наше поколение. Их голоса звучали куда увереннее. И дело тут не в степени талантливости. Просто литература как явление перестала быть идеологической трибуной для власти, и уж совсем перестала быть кормилицей для автора. Нас, нынешних, легко унизить, щелкнуть по носу, заставить за кусок хлеба кланяться дураку-чинуше.
Маргарита Агашина
Годы жизни знаменитой Маргариты Агашиной пропали в центре Волгограда. В этом разделе представлены лучшие стихи замечательного русского писателя Маргариты Агашиной написанные на рубеже 18-20 вв. «как ромашек на лугу». Читайте стихотворение Маргариты Агашиной ~ Второе февраля «В свой срок –», а также другие произведения поэтессы. Второе февраля — Агашина Маргарита, читать стих на сайте [HOST]. Маргарита Константиновна Агашина (1924 -1999) – поэт не только нашей родной волгоградской земли, но и необъятной России. Маргарита Агашина, 1967. ТАКЖЕ ЧИТАЙТЕ.
Навигация по записям
- Ах вы, ребята, ребята...
- «ВОЛГОГРАДСКАЯ БЕРЁЗКА»
- Маргарита Агашина 2024 | ВКонтакте
- Лучшие произведения и стихи