В рассказах о Шерлоке Холмсе Конан Дойл описал методы криминалистики, которые в то время были неизвестны полиции.
Начало литературной карьеры
- Шерлок Холмс и доктор Ватсон
- Обсуждение (8)
- Рекомендуем
- Наследники Конан Дойла окончательно лишились прав на Шерлока Холмса
- 10 Распространённых заблуждений о Шерлоке Холмсе
- Все произведения о Шерлоке Холмсе станут общественным достоянием в США
Наследников Конан Дойла лишили прав на Шерлока Холмса
Картина, основанная на серии книг "Тайны Энолы Холмс", будет представлена зрителям осенью 2020 года.
Шерлок Холмс. Потомки писателя все последние годы категорически возражали против свободного использования рассказов о Холмсе, требуя себе значительных отчислений от их публикаций и экранизаций. Первоначально предполагалось, что произведения 1927 года будут защищены авторским правом на 75 лет, но закон о продлении срока действия авторских прав, принятый в 1998 году, задержал их свободный статус ещё на 20 лет.
Лоб у него большой, выпуклый и белый. Глубоко запавшие глаза. Лицо гладко выбритое, бледное, аскетическое, — что-то еще осталось в нем от профессора Мориарти.
Плечи сутулые — должно быть, от постоянного сидения за письменным столом, а голова выдается вперед и медленно — по-змеиному, раскачивается из стороны в сторону. Его колючие глаза так и впились в меня. Действительно, когда он вошел, я сразу понял, какая огромная опасность мне угрожает: ведь единственная возможность спасения заключалась для него в том, чтобы заставить мой язык замолчать навсегда. Поэтому я молниеносно переложил револьвер из ящика стола в карман и в этот момент нащупывал его через сукно. После его замечания я вынул револьвер из кармана и, взведя курок, положил на стол перед собой. Мориарти продолжал улыбаться и щуриться, но что-то в выражении его глаз заставляло меня радоваться близости моего оружия. Присядьте, пожалуйста.
Если вам угодно что-нибудь сказать, я могу уделить вам пять минут». Он сунул руку в карман, а я взял со стола револьвер. Но он вынул из кармана только записную книжку, где были нацарапаны какие-то даты. В середине февраля вы уже серьезно потревожили меня. В конце марта вы совершенно расстроили мои планы, а сейчас из-за вашей непрерывной слежки я оказался в таком положении, что передо мной стоит реальная опасность потерять свободу. Так продолжаться не может». Вы слишком умны и, конечно, поймете меня: вам необходимо устраниться.
Вы сами повели дело так, что другого исхода нет. Я испытал интеллектуальное наслаждение, наблюдая за вашими методами борьбы, и, поверьте, был бы огорчен, если бы вы заставили меня прибегнуть к крайним мерам… Вы улыбаетесь, сэр, но уверяю вас, я говорю искренне». Вы должны отойти в сторону, мистер Холмс, или вас растопчут». Он тоже встал и молча смотрел на меня, с грустью покачивая головой. Я знаю каждый ход вашей игры. До понедельника вы бессильны. Это поединок между нами, мистер Холмс.
Вы надеетесь посадить меня на скамью подсудимых — заявляю вам, что этого никогда не будет. Вы надеетесь победить меня — заявляю вам, что это вам никогда не удастся. Если у вас хватит умения погубить меня, то, уверяю вас, вы и сами погибните вместе со мной». Такова была моя своеобразная встреча с профессором Мориарти, а, говоря по правде, она оставила во мне неприятное чувство. Его спокойная и точная манера выражаться заставляет вас верить в его искренность, несвойственную заурядным преступникам. Вы, конечно, скажете мне: «Почему же не прибегнуть к помощи полиции? И у меня уже есть веские доказательства.
После его ухода, часов около двенадцати, мне понадобилось пойти на Оксфорд-стрит. Переходя улицу на углу Бентинк-стрит и Уэлбек-стрит, я увидел парный фургон, мчавшийся со страшной быстротой прямо на меня. Я едва успел отскочить на тротуар. Какая-то доля секунды — и я был бы раздавлен насмерть. Фургон завернул за угол и мгновенно исчез. Теперь уж я решил не сходить с тротуара, но на Вир-стрит с крыши одного из домов упал кирпич и рассыпался на мелкие куски у моих ног. Я подозвал полицейского и приказал осмотреть место происшествия.
На крыше были сложены кирпичи и шиферные плиты, приготовленные для ремонта, и меня хотели убедить в том, что кирпич сбросило ветром. Разумеется, я лучше знал, в чем дело, но у меня не было доказательств. Я взял кэб и доехал до квартиры моего брата на Пэл-Мэл, где и провел весь день. Оттуда я отправился прямо к вам. По дороге на меня напал какой-то негодяй с дубинкой. Я сбил его с ног, и полиция задержала его, но даю вам слово, что никому не удастся обнаружить связь между джентльменом, о чьи передние зубы я разбил сегодня руку, и тем скромным учителем математики, который, вероятно, решает сейчас задачи на грифельной доске за десять миль отсюда. Теперь вы поймете, Уотсон, почему, придя к вам, я прежде всего закрыл ставни и зачем мне понадобилось просить вашего разрешения уйти из дома не через парадную дверь, а каким-нибудь другим, менее заметным ходом.
Я не раз восхищался смелостью моего друга, но сегодня меня особенно поразило его спокойное перечисление далеко не случайных происшествий этого ужасного дня. Я уже обдумал план действий, и все кончится хорошо. Сейчас дело находится в такой стадии, что арест могут произвести и без меня. Моя помощь понадобится только во время следствия. Таким образом, на те несколько дней, которые еще остаются до решительных действий полиции, мне лучше всего уехать. И я был бы очень рад, если бы вы могли, поехать со мной на континент. Так что я с удовольствием поеду с вами.
Теперь выслушайте мои инструкции, и я попрошу вас, Уотсон, следовать им буквально, так как нам предстоит вдвоем вести борьбу против самого талантливого мошенника и самого мощного объединения преступников во всей Европе. Итак, слушайте. Свой багаж, не указывая на нем станции назначения, вы должны сегодня же вечером отослать с надежным человеком на вокзал Виктория. Утром вы пошлете слугу за кэбом, но скажете ему, чтобы он не брал ни первый, ни второй экипаж, которые попадутся ему навстречу. Вы сядете в кэб и поедете на Стрэнд, к Лоусерскому пассажу, причем адрес вы дадите кучеру на листке бумаги и скажите, чтобы он ни в коем случае не выбрасывал его. Расплатитесь с ним заранее и, как только кэб остановится, моментально нырните в пассаж с тем расчетом, чтобы ровно в четверть десятого оказаться на другом его конце. Там, у самого края тротуара, вы увидите небольшой экипаж.
Править им будет человек в плотном черном плаще с воротником, обшитым красным кантом. Вы сядете в этот экипаж и прибудете на вокзал как раз вовремя, чтобы попасть на экспресс, отправляющийся на континент. Нам будет оставлено второе от начала купе первого класса. Тщетно я упрашивал Холмса остаться у меня ночевать. Мне было ясно, что он боится навлечь неприятности на приютивший его дом и что это единственная причина, которая гонит его прочь. Сделав еще несколько торопливых указаний по поводу наших завтрашних дел, он встал, вышел вместе со мной в сад, перелез через стенку прямо на Мортимер-стрит, свистком подозвал кэб, и я услышал удаляющийся стук колес. На следующее утро я в точности выполнил указания Холмса.
Кэб был взят со всеми необходимыми предосторожностями — он никак не мог оказаться ловушкой, — и сразу после завтрака я поехал в условленное место. Подъехав к Лоусерскому пассажу, я пробежал через него со всей быстротой, на какую был способен, и увидел карету, которая ждала меня, как было условленно. Как только я сел в нее, огромного роста кучер, закутанный в темный плащ, стегнул лошадь и мигом довез меня до вокзала Виктория. Едва я успел сойти, он повернул экипаж и снова умчался, даже не взглянув в мою сторону. Пока все шло прекрасно. Мой багаж уже ждал меня на вокзале, и я без труда нашел купе, указанное Холмсом, хотя бы потому, что оно было единственное с надписью «занято». Теперь меня тревожило только одно — отсутствие Холмса.
Я посмотрел на вокзальные часы: до отхода поезда оставалось всего семь минут. Напрасно искал я в толпе отъезжающих и провожающих худощавую фигуру моего друга — его не было. Несколько минут я убил, помогая почтенному итальянскому патеру, пытавшемуся на ломаном английском языке объяснить носильщику, что его багаж должен быть отправлен прямо в Париж. Потом я еще раз обошел платформу и вернулся в свое купе, где застал уже знакомого мне дряхлого итальянца. Оказалось, что, хотя у него не было билета в это купе, носильщик все-таки усадил его ко мне.
И вот тогда представители BBC купили обе эти картины и показали их по английскому телевидению. Как Холмс и Ватсон мы с Виталием были признаны лучшей парой всех времен и народов. Причем английской критикой, что не шутка. У меня все эти газеты сохранились. В Daily Mail, например, вышла рецензия на наш фильм. Так вот, журналистка пишет, что где-то пересеклась с Маргарет Тэтчер и спросила ее, смотрела ли она «Собаку Баскервилей», и та ей ответила: «Из всего того, что я видела, русский «Холмс» лучше всех». Мне посчастливилось дружить с Грэмом Грином, в последние его годы, и однажды он мне сказал: «Ваш Шерлок Холмс обогнал вас». Дочка Конан Дойла, которая смотрела «Собаку Баскервилей», лично мне говорила: «Если бы отец увидел русского «Шерлока Холмса», он был бы счастлив». А потом специально ко мне приехали англичане, немцы и японцы из всемирного «Клуба Холмса» и вручили специальный диплом. Если едут японцы, что тут раздутого, а? Что это за «русская легенда»? Масленникову, наверное, хотелось бы, чтобы приехали не ко мне, а к нему. И недаром же меня попросили привезти в музей на Бейкер-стрит пальто и каскетку, которые я выкупил на «Ленфильме». Поэтому никакого преувеличения в этом нет. Просто Масленников ревнует меня к успеху, потому что пресса писала чаще обо мне. Ведь я - Шерлок Холмс. Без Шерлока Холмса никакого фильма не было бы. И дело тут не только в ссоре Масленникова с Ливановым. Собирать попросту некого. Из постоянной съемочной группы в живых остались лишь двое - режиссер и исполнитель главной роли. Первой из обитателей знаменитой киноквартиры на Бейкер-стрит ушла миссис Хадсон - легендарная Рина Зеленая. Сидели вместе, разговаривали. Но к тому времени Рина Васильевна была уже очень плоха. Сейчас говорят, что Рина умерла в полном одиночестве. Это не так: с ней оставались еще сестра ее мужа и племянница. И, насколько я знаю, в Дом ветеранов кино она попала по собственному желанию. Рина была человеком с непростым характером. Она понимала, что за ней нужен уход, и не хотела грузить этим своих домашних. Сколько ее помню, она всегда оставалась невероятной оптимисткой и никогда не отчаивалась. Рина медленно, но верно слепла и к последнему фильму сериала уже почти ничего не видела. Но даже тогда ни на что не жаловалась. Давно уже нет и оператора картины Юрия Векслера, и художника-постановщика Исаака Каплана. В 2004 году в нищете умер инспектор Лестрейд - замечательный актер Борислав Брондуков. Двумя годами раньше не стало Виталия Соломина... Совершенно не укладывается в голове, - говорит о смерти Соломина Масленников. Даже не знаю, с кем из актерского мира он близко общался. Разве что с Ливановым, да и то, как мне кажется, ближе сошлись их жены, чем они сами. И о состоянии Виталия я узнавал только от его жены. Мы все верили в удачный исход, но... А потом произошла, считаю, просто безнравственная вещь. В то время, когда Соломин попал в больницу, сериал был представлен на Госпремию. И если бы Виталий узнал об этом, быть может, это придало бы ему какие-то дополнительные силы. Но тогда волевым решением эта премия почему-то была у нас отобрана и отдана Масленникову.
Создатель Шерлока Холмса — Артур Конан Дойл
В большинстве случаев повествование ведется от имени лучшего друга Холмса — доктора Ватсона. Кроме этого, доктор отмечал острый пронизывающий взгляд, тонкий орлиный нос, который придавал лицу хищное выражение, наделял образ решительностью и какой-то живостью. Решительный характер подтверждал и выступающий вперед квадратный подбородок. Из рассказа "Загадка Торского моста" известно о цвете глаз детектива — сером. Что касается кинематографической внешности любимого персонажа, то тут мнения поклонников-шерлокианцев расходятся. Некоторые считают, что самым каноническим стал образ, воплощенный в кино Василием Ливановым. Другие утверждают, что английский актер Джереми Бретт, игравший Холмса в 41 эпизоде телесериала о приключениях Холмса и Ватсона в 1984—1994 годах, это и есть настоящий Холмс. Но существует мнение, что эти перевоплощения остались в прошлом веке и теперь равняться можно только на Бенедикта Камбербэтча. Изогнутую трубку герою подарили художники-иллюстраторы, хотя он был поклонником не только крепкого трубочного табака, но и сигар. В рассказах Холмс ни разу не надевал охотничью шляпу с двумя козырьками которую в советском кинофильме носил ливановский Холмс.
Этой шляпой сыщика наградил художник Сидней Пэджет, который предоставил рисунки для журнала Strand Magazine. Нуждался ли отъявленный борец с преступностью в лупе для изучения улик, также неизвестно — сам Артур Конан Дойл об этом ничего не писал. В произведениях о Шерлоке Холмсе Конан Дойл описал многие методы криминалистики, которые в то время были неизвестны полиции. После выхода сочинений о знаменитом сыщике дедуктивный метод стал использоваться криминалистами по всему миру. В начале XX века криминальная полиция Египта ввела произведения писателя в обязательную программу экзамена для следователей. Пять советских фильмов о Холмсе, главные роли в которых исполнили Василий Ливанов и Виталий Соломин, были признаны англичанами одними из лучших постановок. В музее на Бейкер-стрит даже играет музыка Владимира Дашкевича, написанная для этих фильмов. В 2006 году Ливанов был награжден орденом Британской империи. Считается, что она появилась в первой звуковой экранизации.
Профессор Мориарти, главный враг Шерлока Холмса, получил свою фамилию в честь одноклассников писателя — братьев по фамилии Мориарти, которые травили Дойла в школе. Продюсеры сериала "Доктор Хаус" много раз говорили, что построили образ главного героя на чертах характера легендарного сыщика. Точный домашний адрес Холмса: Лондон, Бейкер-стрит, дом 221б. Во времена Конан Дойла дома с таким адресом на улице не было, она заканчивалась на номере 100. Дом 221б построили позже, и сейчас там находится Музей Шерлока Холмса. В 2002 году Шерлока Холмса приняли в почетные члены Королевского общества химиков. Никакой другой вымышленный персонаж такой чести удостоен никогда не был.
Единственное описанное Конан Дойлом прямое столкновение Шерлока Холмса с подданными пусть и бывшими Российской империи в других рассказах упоминается расследование политического убийства в Одессе и некий «случай с русской старухой», да еще в «Постоянном пациенте» преступники выдают себя за русских дворян.
Отголосок всеевропейской паники перед лицом нигилистов и революционеров: Холмс приезжает в поместье Йоксли-Олд-плейс расследовать убийство молодого секретаря, а уезжает с миссией освободить из глубины сибирских руд революционера Алексея. Лучшее место в рассказе — Холмс смотрит на золотое пенсне и создает точный словесный портрет его обладательницы. Еще этот рассказ — чемпион холмсианы по количеству выкуренного табака. Глория Скотт Холмс в порядке прокрастинации рассказывает Уотсону о своем первом деле — а заодно и о друге своей юности у Холмса был еще кто-то, кроме Уотсона! Дело очень эффектное, в нем есть записка, от которой человека хватил удар: «С дичью дело, мы полагаем, закончено. Глава предприятия Хадсон, по сведениям, рассказал о мухобойках все. Фазаньих курочек берегитесь». Если вы не читали «Глорию Скотт», попробуйте сами разгадать этот шифр: он не так уж сложен.
Обряд дома Месгрейвов Холмс в порядке прокрастинации да, опять рассказывает Уотсону об одном из своих первых дел и об еще одном друге своей юности. Дело богатое! Установление координат по тени давно срубленного дерева. Страшная месть обманутой служанки. Словом, так интересно, что Уотсон заслушивается и больше не принуждает Холмса к уборке в квартире. Загадка поместья Шоскомб Позже всех написанный рассказ: 1927 год — дата, которая уже не очень вяжется с викторианской Англией. Холмс мастерски втирается в доверие ко всем эпизодическим персонажам рассказа и раскрывает — ну не то чтобы преступление, но довольно неприятный инцидент, поначалу обещающий что-то куда более мрачное: «Кость обгорела почти дочерна, но ее форма сохранилась». Морской договор Здесь очень мало действия: все драматичные события передаются в пересказе, а одну героиню рассказа Холмс заставляет неотлучно просидеть в комнате весь день — что, признаться, не прибавляет «Морскому договору» саспенса.
Но фигура несчастного чиновника, который, служа в департаменте по протекции высокопоставленного дядюшки, умудрился потерять документ важнейшего международного значения, слишком симпатична, чтобы поставить этот рассказ ниже в рейтинге. Сам дядюшка, министр иностранных дел, тоже ничего: Холмс с симпатией отмечает, что его обувь побывала в починке. Кроме того: неожиданное рассуждение сыщика о божественной красоте цветов и один из фирменных розыгрышей клиента. Палец инженера Редкий случай: Уотсон приводит к Холмсу клиента. Жуткая история о том, как молодой инженер польстился на хороший гонорар, а через несколько дней обнаружил себя под опускающимся поршнем гидравлического пресса. Написано все это так живо, что даже бегство преступников не разочаровывает. В советской экранизации палец инженеру оттяпывают очень натурально, а злодей-полковник оказывается немецким шпионом Лукасом. Вообще, фильм «XX век начинается», ловко объединяющий несколько поздних холмсовских дел государственной важности, — образец превосходной сценарной работы.
Случай в интернате Этому рассказу немного вредит обилие действующих лиц: хватило бы на полноценный роман. Из интерната пропадают малолетний аристократ и учитель немецкого по фамилии, что особенно забавно, Хайдеггер. Холмсу приходится разбираться в тонкостях личной жизни сиятельных вельмож, ползать по пересеченной местности и изображать следы копыт, раскладывая на столе хлебные крошки. В финале он вдруг превращается из сыщика в семейного консультанта. В английской экранизации для пущего эффекта решили угробить злоумышленника. Картонная коробка Образец позднего конандойловского нуара: в заглавной картонной коробке лежат отрезанные человеческие уши. С помощью дедукции Холмс вычисляет, у кого их отрезали, и ловит преступника дистанционно — послав телеграмму куда следует. Рассказ завершается письменной исповедью убийцы — настолько страшной, что Холмс, человек не робкого десятка, произносит: «Что же это значит, Уотсон?
Каков смысл этого круга несчастий, насилия и ужаса? Должен же быть какой-то смысл, иначе получается, что нашим миром управляет случай, а это немыслимо». Три студента Замечательный моральный этюд. Холмса заносит то ли в Оксфорд, то ли в Кембридж. К нему обращается преподаватель греческого: какой-то негодяй попытался похитить у него из кабинета гранки, подготовленные к экзамену на внушительную стипендию. Холмс проводит невероятно остроумное расследование в том числе ворожит над карандашными стружками и изобличает неумелого преступника. Следует очень эмоциональная сцена раскаяния: ощущение, будто пойманный студент не списывал текст Фукидида, а кого-нибудь случайно прирезал. Шерлок Холмс при смерти Миссис Хадсон сообщает Уотсону, что его друг умирает; Холмс на самом деле здоровехонький третирует Уотсона, сомневаясь в его врачебных способностях, пугая бредом о размножении устриц и отправляя черт знает куда черт знает к кому.
Отличный этюд о характере этой дружбы — заодно и высвечивающий солдатский склад ума Уотсона, который исполняет приказания без возражений. В рассказе фигурирует хитрый и смертоносный девайс из слоновой кости. Наряду с «Пустым домом» — пример холмсовской ловли на живца pun intended. Союз рыжих Здесь есть все, что нужно. Опасный преступный план, клиент-простофиля под стать Уотсону, запоминающийся злодей «Ни одного волоска на лице, хотя ему уже под тридцать. На лбу у него белое пятнышко от ожога кислотой» и целый тыквенный пирог английской эксцентрики: улица, битком заполненная рыжими людьми, и высокооплачиваемая работа по переписыванию Британской энциклопедии. Серебряный Встреча двух констант британской культуры — Шерлока Холмса и скачек. Рассказ недооценен, а жаль: восклицание героев, догадавшихся, кто преступник, могло бы заменить в обиходной речи надоевшее «Убийца — дворецкий».
Из типичных холмсовских приемов — умение вовремя задать правильный вопрос, полевая буквально работа и добродушный розыгрыш клиента. Пустой дом Несмотря на то, что у этого рассказа, в общем, служебная роль — вернуть Холмса из мертвых, — сделано это незабываемо. Сцена засады в пустом доме на Бейкер-стрит — хороший, но не лучший пример конандойловского саспенса. Конец Чарльза Огастеса Милвертона Наверное, самый необычный рассказ цикла. Сюжет общеизвестен: Холмс с Уотсоном идут грабить короля всех лондонских шантажистов, случайно становятся свидетелями его убийства и чуть не попадаются. По ходу действия Холмс обручается с горничной неприятеля — что шокирует даже видавшего виды Уотсона. Со стороны Конан Дойла было очень мило позаботиться о той литературной условности, которая иногда портит истории Уотсона: ведь рассказчик знает, кто настоящий убийца, не хочет выдавать эту тайну — и все же предает историю гласности. Но в самом начале Уотсон сообщает, что «теперь главное действующее лицо недостижимо для человеческого закона» — а, все в порядке, можно писать рассказ.
Москательщик на покое Рассказ, завершающий основную холмсиану, использует редкий сюжетный поворот — почти что из списка запретов «Детективного клуба»: преступником оказывается клиент.
Успех к нему пришел только с изданием повести «Знак четырех». Интерес читателей журнала Strand был настолько велик, что они требовали продолжения. Популярность рассказов о Шерлоке Холмсе позволила автору оставить медицинскую практику и полностью посвятить себя писательству.
Сэру Артуру Конан Дойлу удалось создать настолько яркий и самобытный образ консультирующего детектива, что тот продолжил жить в литературе и после его смерти.
В общей сложности съемки сериала растянулись на восемь лет. Интересно: не надоело ли актерам ходить в одних и тех же масках? И эти восемь лет мы провели развлекаясь, а не в попытках снять чего-то такое, что бы потом в Смольном или Госкино нам зарубили. Кого там только нет.
Все охотно кинулись в это чистое дело. Да и потом, мой режиссерский принцип - актеры должны получать удовольствие от работы. Требование только одно: они должны слепо довериться режиссеру. В этом плане был яркий пример с Михалковым. Приехал на съемки этот победительный человек, властный - командир, одним словом.
Только появился на площадке - и началось: «Слушай, а может, давай... Но я как-то сумел его осадить. Причем в довольно резкой форме. А вот осадить своенравного Ливанова, по словам Масленникова, оказалось гораздо сложнее. Приходилось терпеть.
Как раз в те годы у Ливанова начались проблемы с алкоголем. Это было ужасно: если он прикасался к спиртному, все заканчивалось скандалами, криками, драками. Тяжелый случай - приходилось ждать, пока он там отбуянится. Из-за этого бывали и перерывы в съемках. Да, режиссер должен быть жестким, но я все терпел, потому что видел: получается.
И менять Ливанова на кого-то другого я не собирался. С ним я попал точно в десятку и был готов терпеть все что угодно. Не получается сдернуть с пьедестала - так надо сказать, что съемки по моей вине останавливались. Все это знаете, как называется? Поиски блох в шубе.
Все мы живые люди, всякое бывает. Но во время съемок я вообще не пил, совсем. Работа не позволяла. Шерлока Холмса нельзя сыграть, выпив кружку пива. Это невозможно.
И портились солидно, - признается Масленников. Ну, взять хотя бы историю с этим злополучным новым сериалом. Да, мы переформатировали старые серии. Но только ради того, чтобы фильм стал экспортным. Чтобы того же Василия Борисовича увидел весь мир.
Ведь на Западе никто нашего «Холмса» не смотрел - это все легенды... А вот эти слова режиссера точно вызывают недоумение. Неоднократно же приходилось читать, что советского «Холмса» признали лучшей экранизацией в мире. А знаменитая каскетка Ливанова - чуть ли не центральный экспонат музея Холмса на Бейкер-стрит... Наши серии были нестандартными.
По советским меркам фильмы продолжительностью меньше часа считались короткометражкой. А значит - совсем другое финансирование. Поэтому все серии снимались из расчета - чуть больше часа: час десять, час пятнадцать. А это - не товар для иностранного телевидения.
Наследники Конан Дойла окончательно лишились прав на Шерлока Холмса
В ней говорилось, что наследники писателя заблокируют ее продажи, если им не будут выплачены авторские отчисления. Теперь же произведения по мотивам рассказов о сыщике с Бейкер-стрит смогут распространяться в США беспрепятственно и без необходимости платить что-либо. Стоит отметить, что на родине Артура Конан Дойла, в Великобритании, все его произведения уже давно считаются общественным достоянием. Картина дня.
В настоящем издании представлено полное собрание рассказов и повестей о великом сыщике с Бейкер-стрит.
Если произведение было опубликовано позже, оно может быть защищено законом об авторских правах.
Таким образом, в США десять рассказов Конан Дойля, вышедшие после 1923 года, были по-прежнему защищены копирайтом. Судья Рубен Кастильо постановил, что требования фонда являются необоснованными, так как в произведениях, опубликованных после 1923 года, использовались те же самые образы, что и в других, более старых, рассказах о Шерлоке Холмсе. Конан Дойл скончался в 1930 году.
Нет, это не годится! Вы должны пойти на подвиг потому, что иначе не можете, потому, что такова ваша природа, потому, что мужское начало в вас требует своего выражения. Вот, например, вы писали о взрыве на угольной шахте в Вигане. А почему вам было не спуститься туда самому и не помочь людям, которые задыхались от удушливого газа?
Если хочешь написать хороший очерк, надо самому побывать на месте происшествия. Это сводит на нет всю романтику. Но все равно, я очень рада, что вы спускались в шахту». А спустя 70 с лишним лет, 16 марта 2004 года, в Лондоне, в офисе одной юридической фирмы, обнаруживаются новые бумаги писателя — более трёх тысяч листов! Среди них — личные письма, в том числе от Уинстона Черчилля, Оскара Уайлда, Бернарда Шоу и президента Рузвельта, дневниковые записи, черновики и рукописи неизданных произведений. Стоимость находки составила два миллиона фунтов стерлингов! Благодаря своему персонажу-детективу Шерлоку Холмсу Дойл приобрел такую известность, что ему приходило огромное количество писем от простых британцев.
Все они надеялись на помощь в раскрытии того или иного преступления тем констеблям, чьи расследования зашли в тупик. Как правило, Дойл не отвечал, а в публичных выступлениях неоднократно жаловался, что не обладает выдающимися дедуктивными способностями Холмса. Шерлок Холмс — человек, которого на самом деле просто не могло существовать — настолько противоречивыми были его взгляды. Рассказы о нем — это пример литературной гениальности. Так, в частности, полагал и английский писатель П. Вудхаус: «Вы перечитываете их вновь и вновь, зная их наизусть, зная, с чего они начнутся, как будет развиваться сюжет и, конечно, то, как они закончатся. Это и есть гений».
Однако в случаях с индийцем Джорджем Эдалджи и евреем Оскаром Слейтером все было иначе — Дойл сам участвовал в реальных расследованиях. Первое письмо пришло писателю вскоре после того, как он потерял жену и разрывался между горем, угрызениями совести и новой любовью. Он был парсом — представителем этноконфессиональной группы в Индии и Пакистане, исповедующей зороастризм — однако перешел в христианство, а в Британию приехал для того, чтобы получить навыки миссионера и вернуться в Индию. Однако из-за декрета, разрешавшего миссионерскую деятельность в колониях только европейцам, отец остался в Англии. Вскоре он женился на дочери викария, а тот в качестве свадебного подарка передал Шапурджи Эдалджи свое место в приходской церкви Грейт-Вирли и паству. Для местных жителей это был настоящий шок: британцы привыкли к тому, что белые проповедовали христианство среди населения колоний, но чтобы темнокожий пастор наставлял европейцев — это был нонсенс! В 1888 году, когда Джорджу Эдалджи было 12 лет, пастор стал получать анонимные письма с оскорблениями и угрозами.
Их мишенью становились все жители домика викария. После того, как в эпистолярном безобразии обвинили служанку семьи, письма на несколько лет приходить перестали, но в 1892 году их поток возобновился в увеличенных объемах. Полиция согласилась установить наблюдение за домом, однако семейству это не помогло. В декабре того же года полицейский нашел у черного входа большой ключ. Оказалось, что это был тот самый ключ, котрый похитили из местной школы. Между возвращением Джорджа из школы и находкой ключа никто в дом не приходил и не уходил оттуда, поэтому полиция обвинила в краже мальчика. Вскоре после этого в газетах стали публиковаться письма с «признаниями» от Джорджа Эдалджи и его приятеля в том, что они были авторами анонимок.
Шапурджи сообщил, что часто сын сидел вместе с ним в комнате, когда письма подсовывали под дверь, но это никакого эффекта не произвело, разве что священника посчитали лжецом. В 1985 году письма неожиданно прекратились. Жизнь семейства пошла более-менее нормально, Джордж сдал экзамены, получил диплом юриста и стал работать в небольшой конторе в Бирмингеме. Между февралем и августом 1904 года в деревушке Грейт-Вирли снова начало твориться неладное: жители стали находить трупы истерзанных лошадей и коров. За этот период было убито 16 животных, им вспарывали животы и оставляли истекать кровью. Тогда же полиция стала получать анонимные письма, в которых сообщалось, что издевательства над животными — дело рук банды, среди членов которой — юрист Джордж Эдалджи. Тревогу власти подняли только после того, как в полицию пришло письмо, в котором говорилось, что от домашнего скота убийца скоро перейдет на маленьких девочек.
Они взяли на экспертизу несколько бритв, ботинки Джорджа, перепачканные грязью, и мокрое пальто. На одежде эксперты обнаружили волоски, идентичные тем, чтоб были на шкуре несчастного пони. На допросе Джордж Эдалджи отрицал все обвинения. Он рассказал, что ходит на прогулку каждый вечер после работы. В предыдущий день был дождь, поэтому его пальто намокло, а ботинки покрылись слоем грязи. Отец Джорджа объяснил, что они с сыном спят в одной комнате, поэтому если бы ночью один из них решил выйти, другой это непременно бы заметил, но Джордж оставался в постели до 6. Следствие недолго возилось с делом Эдалджи.
Создатель Шерлока Холмса — Артур Конан Дойл
Сборник: Шерлок Холмс. Гениальный сыщик, образ которого создал Артур Конан Дойл, стал самым экранизируемым литературным героем. в значительной степени опираясь на оригинальный текст Конан Дойля. На самом деле Артур Конан Дойл устал от персонажа Шерлока Холмса и хотел перейти к другим проектам, поэтому он просто придумал конфликт между Мориарти и Холмсом, чтобы убить своего самого известного героя. детективу Шерлоку Холмсу, — на сайте RT.
Наследники Конан Дойла окончательно лишились прав на Шерлока Холмса
Теперь американским современным авторам открыта дорога для новых литературных экспериментов с этими персонажами. Под защитой останутся лишь те образы и элементы сюжета, которые фигурировали в рассказах Конан Дойла, опубликованных после 1923 года. Например, в новых произведениях по мотивам историй о Холмсе нельзя будет упоминать, что доктор Ватсон был женат во второй раз. Этот факт упоминался лишь в поздних рассказах писателя. Иск в суд подал писатель Лесли Клингер, который отредактировал и помог издать уже не один сборник рассказов разных писателей, написанных по мотивам детективов Конан Дойла.
О дальнейшей судьбе Шерлока Холмса Конан Дойл упоминает несколько раз.
В том же предисловии говорится, что Холмс жив и здоров хотя и страдает время от времени от приступов ревматизма , а из рассказа « Дьяволова нога » следует, что доктор Ватсон получил от Холмса телеграмму с предложением написать о «Корнуэлльском ужасе» в 1917 году. Следовательно, Первую мировую оба друга пережили благополучно, хотя и живут порознь. Далее в рассказе « Человек на четвереньках » Ватсон опять косвенно намекает на дату опубликования этого дела для широкой общественности и о судьбе Холмса: Мистер Шерлок Холмс всегда придерживался того мнения, что мне следует опубликовать поразительные факты, связанные с делом профессора Пресбери, для того хотя бы, чтобы раз и навсегда положить конец тёмным слухам, которые лет двадцать назад всколыхнули университет и до сих пор повторялись на все лады в лондонских научных кругах. По тем или иным причинам, однако, я был долго лишен такой возможности, и подлинная история этого любопытного происшествия так и оставалась погребенной на дне сейфа вместе с многими и многими записями о приключениях моего друга. И вот мы, наконец, получили разрешение предать гласности обстоятельства этого дела, одного из самых последних, которые расследовал Холмс перед тем, как оставить практику….
Как-то воскресным вечером, в начале сентября 1903 года… Ватсон говорит «мы получили», подразумевая себя и Холмса; если действия героя рассказа, профессора Пресбери, волновали научные круги в 1903 году, и это было «лет двадцать назад», то можно сделать вывод, что и Холмс, и Ватсон были живы в 1923 году. Личность[ править править код ] При первой встрече с Шерлоком Холмсом « Этюд в багровых тонах » доктор Ватсон описывает великого сыщика как высокого худого молодого человека: Ростом он был больше шести футов, [19] но при своей необычайной худобе казался ещё выше. Взгляд у него был острый, пронизывающий, если не считать тех периодов оцепенения, о которых говорилось выше; тонкий орлиный нос придавал его лицу выражение живой энергии и решимости. Квадратный, чуть выступающий вперед подбородок тоже говорил о решительном характере. В рассказе « Три студента » Холмс, рассказывая о себе, говорит: «Во мне шесть футов, и я, только поднявшись на цыпочки, увидел стол».
Шесть футов — это 183 см. Из рассказа « Загадка Торского моста » становится известен цвет глаз Холмса: Он уселся на каменный парапет моста, и я заметил, что его живые серые глаза вопросительно оглядывают всё вокруг. По образованию Шерлок Холмс, видимо, биохимик. На момент знакомства с Ватсоном работал лаборантом в одной из лондонских больниц — об этом говорится в начале «Этюда в багровых тонах». Ни в одном из последующих произведений о работе Холмса в качестве фельдшера-лаборанта не упоминается.
Равно, как и автор больше не говорит о какой бы то ни было иной, помимо частного сыска, работе своего главного героя. Холмс — многогранная личность. Обладая разносторонними талантами, он посвятил свою жизнь карьере частного детектива. Расследуя дела, которыми снабжают его клиенты, он опирается не столько на букву закона, сколько на свои жизненные принципы, правила чести, которые в ряде случаев заменяют ему параграфы бюрократических норм. Неоднократно Холмс позволял людям, по его мнению, оправданно совершавшим преступление, избежать наказания.
Холмс в принципе не меркантилен, его в первую очередь занимает работа. За свой труд по раскрытию преступлений Шерлок Холмс берёт справедливое вознаграждение, но если его очередной клиент беден, может взять плату символически или вообще отказаться от неё. Также Холмс часто жалуется Ватсону, что преступники перевелись, настоящих преступлений не осталось, и он Холмс должен сидеть без работы. Холмс — житель викторианской Англии, лондонец, великолепно знающий свой город. Его можно считать домоседом, и он выезжает за пределы города страны только в случае крайней необходимости.
Многие дела Холмс разгадывает, не выходя из гостиной миссис Хадсон, называя их «делами на одну трубку». В быту Холмс имеет устойчивые привычки. Он неприхотлив и практически безразличен к удобствам, совершенно равнодушен к роскоши. Его нельзя назвать рассеянным, но он несколько равнодушен к порядку в комнате и аккуратности в обращении с вещами. Например, проводит рискованные химические эксперименты в своей квартире, нередко наполняя её удушливыми или зловонными парами, или тренируется в стрельбе, выбивает выстрелами вензель королевы Виктории на стене комнаты.
Ватсон упоминает, что беспорядок в вещах является «милым сердцу Холмса». Вместе с тем, в повести «Собака Баскервиллей» Ватсон упоминает и о «поистине кошачьей чистоплотности» Холмса — даже живя в пещере, сыщик «был гладко выбрит, а на его рубашке не было ни пятнышка». Холмс — убеждённый холостяк, ни разу, по его словам, не испытавший ни к кому романтических чувств. Неоднократно заявляет, что вообще не любит женщин, хотя неизменно вежлив с ними и готов помочь. Только один раз в жизни Холмс был не то чтобы влюблён, но проникся большим уважением к некой Ирэн Адлер , героине рассказа « Скандал в Богемии ».
Также в рассказе « Дьяволова нога » он заявляет, что если бы был женат и его любимая умерла бы мучительной смертью, то сам расправился бы с убийцей, не передавая его суду. Холмс курит крепкий табак и в ряде рассказов предстаёт как одержимый и сильно зависимый от табака курильщик, более озабоченный получением дозы никотина, чем изысками в этой области. Иногда, особенно в случае высоких умственных нагрузок, Холмс курит, практически не останавливаясь: …я вошёл в комнату и перепугался: не пожар ли у нас? Трубочные табаки он, в первую очередь, ценил за крепость, невзирая на их дешевизну и грубость. То, что он курил сильно изогнутые трубки — позднейший миф, порождённый художниками-иллюстраторами [20].
В ряде произведений например, « Конец Чарльза Огастеса Милвертона », « Последнее дело Холмса », « Пустой дом », « Пенсне в золотой оправе » Холмс охотно курит сигары и папиросы. В повести «Этюд в багровых тонах» доктор Ватсон заявляет, что Холмс не употребляет наркотики, но в « Знаке четырёх » мы видим его употребляющим кокаин внутривенно. Шерлок Холмс употреблял наркотики лишь при полном отсутствии интересных преступлений: «Мой мозг бунтует против безделья. Дайте мне дело! Дайте мне сложнейшую проблему, неразрешимую задачу, запутаннейший случай — и я забуду про искусственные стимуляторы».
Об отношениях Холмса с алкоголем сложно сказать что-то определённое, хотя строгим трезвенником он явно не является. Шляпа вместе с другими предметами, которые обычно ассоциируются с Шерлоком Холмсом Про знаменитую шляпу охотника за оленями с двумя козырьками англ. Deerstalker , которая теперь иногда называется «шляпа Шерлока Холмса», ничего не написано в текстах Конана Дойла, её придумал первый иллюстратор рассказов о Холмсе Сидни Пэджет , который сам во время загородного отдыха носил похожий головной убор. В то время такую шляпу носили только в сельской местности. В городе Холмс носит обычную шляпу с полями.
Холмс в принципе не тщеславен, и в большинстве случаев благодарность за раскрытое преступление его мало интересует: — Как несправедливо распределился выигрыш! Но жену получил я. А слава вся достанется Джонсу. Что же остаётся вам? Я же лентяй, каких свет не видел, то есть, конечно, когда на меня нападёт лень, а вообще-то могу быть и проворным.
Предположим, я распутаю это дело — ведь всё равно Грегсон, Лестрейд и компания прикарманят всю славу. Такова участь лица неофициального. Разрешите полюбопытствовать, кто имеет честь быть первым? Холмс предпочитает принимать клиентов у себя дома. В ряде рассказов можно видеть, что даже очень состоятельные клиенты, особы королевской крови « Скандал в Богемии » и сам премьер-министр Великобритании « Второе пятно » приходят лично к нему на приём.
Холмс — театрал, любит обедать в ресторане «Симпсонс» престижнейшее место Лондона. Отлично разбирается в опере и, видимо, знает итальянский язык : — Ваш шифр несложен, сударыня. Вы нужны нам здесь.
Эксперты предварительно оценили лот в 800 тыс. Рукопись происходит из библиотеки доктора Родни П. Свантко и является единственным существующим черновиком этой повести о Шерлоке Холмсе.
В газете "Раннее утро" в 1908 году писали, что "за границей начинается литературный протест против так называемой "детективной" беллетристики", поговаривали, что к протесту был причастен и сам Лев Толстой… Но не все так истово не возлюбили истории о Холмсе. Помимо оригинального предметного ряда - маленькая пишущая машинка "Bennet", которая в отличие от привычных нам машинок напоминает клавиатуру ноутбука, гербарии причем здесь Конан Дойл - узнаете на выставке , лабораторная горелка, телеграфный аппарат и даже чучело змеи - экспозиция объединила книги и иллюстрации, афиши театральных постановок, фотографии, эскизы костюмов из фондов ГМИРЛИ имени В. Даля, Государственного центрального театрального музея имени А. Бахрушина, Российской государственной библиотеки, Центрального государственного архива литературы и искусства Санкт-Петербурга, Политехнического музея, Государственного биологического музея имени К. Тимирязева, киностудии "Ленфильм" и частных коллекций. Напоследок, перед выходом в заснеженный город, присядьте у камина в кабинете писателя и поразмышляйте о феномене Шерлока Холмса, вдруг и вам доведется выдумать такого же всемирно народного любимца. Место вакантно. Но помните и о судьбе автора, ведь герой зачастую не щадит его и может подпортить ему жизнь: какие произведения Конан Дойла вы еще помните?
Шерлок Холмс: В расследовании каких дел принимал участие сам Конан Дойл
Возвращение Шерлока Холмса», автора Артура Конана Дойла. Данная книга имеет возрастное ограничение 12+, относится к жанрам: «Классические детективы», «Зарубежные детективы». В 1891 году Конан Дойл задумал прикончить Шерлока Холмса. Как сообщает Центр изучения общественного достояния при юридической школе Дьюкского университета, 1 января истекает срок авторских прав на последние произведения Артура Конан Дойла о великом сыщике Шерлоке Холмсе. Последнее дело Холмса. Приключения Шерлока Холмса (The Adventures of Sherlock Holmes; 1892). Съемки четвертого сезона «Шерлока» (Sherlock) завершились на прошлой неделе, и телеканал BBC поспешил обнародовать первый официальный промо-кадр к новой главе приключений современного Холмса.
Шерлок Холмс вернулся к американцам: закончились авторские права на тысячи произведений
Приключения Шерлока Холмса Приключения Шерлока Холмса Артур Конан Дойл. Каждый рассказ сборника самостоятелен и может стать началом вашего знакомства с циклом. Артур Конан Дойл втайне негодовал на свои произведения о Шерлоке Холмсе, говорит историк. Выбравшись из Рейхенбахского водопада, Шерлок Холмс, подобно героям античности, обрёл бессмертие. «Приключения Шерлока Холмса» – это сборник рассказов, связанных с известным персонажем Шерлоком Холмсом, знаменитым сыщиком, расследующим различные тайны и преступления, действие которых происходит в 1900-х годах.
Как Голливуд обошёлся со знаменитым литературным персонажем Шерлоком Холмсом
В середине декабря 2009 года британский кинорежиссер Гай Ричи представил детективный боевик про Шерлока Холмса. Главного героя сыграл американский актер Роберт Дауни-младший. Многие зрители и критики оценили работу съемочной группы, и были номинированы на Оскар. К сожалению они проиграли, но Роберт получил свою статуэтку «Золотой глобус» в номинации «Лучшая мужская роль». Оказывается, в фильме есть не большие нестыковки в истории сыщика.
Уверяю вас, Уотсон, что если бы мне удалось победить этого человека, если бы я мог избавить от него общество, это было бы венцом моей деятельности, я считал бы свою карьеру законченной и готов был бы перейти к более спокойным занятиям. Между нами говоря, Уотсон, благодаря последним двум делам, которые позволили мне оказать кое-какие услуги королевскому дому Скандинавии и республике Франции, я имею возможность вести образ жизни, более соответствующий моим наклонностям, и серьезно заняться химией. Но я еще не могу спокойно сидеть в своем кресле, пока такой человек, как профессор Мориарти, свободно разгуливает по улицам Лондона. Он происходит из хорошей семьи, получил блестящее образование и от природы наделен феноменальными математическими способностями. Когда ему исполнился двадцать один год, он написал трактат о биноме Ньютона, завоевавший ему европейскую известность. После этого он получил кафедру математики в одном из наших провинциальных университетов, и, по всей вероятности, его ожидала блестящая будущность.
Но в его жилах течет кровь преступника. У него наследственная склонность к жестокости. И его необыкновенный ум не только не умеряет, но даже усиливает эту склонность и делает ее еще более опасной. Темные слухи поползли о нем в том университетском городке, где он преподавал, и в конце концов он был вынужден оставить кафедру и перебраться в Лондон, где стал готовить молодых людей к экзамену на офицерский чин… Вот то, что знают о нем все, а вот что узнал о нем я. Мне не надо вам говорить, Уотсон, что никто не знает лондонского уголовного мира лучше меня. И вот уже несколько лет, как я чувствую, что за спиною у многих преступников существует неизвестная мне сила — могучая организующая сила, действующая наперекор закону и прикрывающая злодея своим щитом. Сколько раз в самых разнообразных случаях, будь то подлог, ограбление или убийство, я ощущал присутствие этой силы и логическим путем обнаруживал ее следы также и в тех еще не распутанных преступлениях, к расследованию которых я не был непосредственно привлечен. В течение нескольких лет пытался я прорваться сквозь скрывавшую ее завесу, и вот пришло время, когда я нашел конец нити и начал распутывать узел, пока эта нить не привела меня после тысячи хитрых петель к бывшему профессору Мориарти, знаменитому математику. Он — Наполеон преступного мира, Уотсон. Он — организатор половины всех злодеяний и почти всех нераскрытых преступлений в нашем городе.
Это гений, философ, это человек, умеющий мыслить абстрактно. У него первоклассный ум. Он сидит неподвижно, словно паук в центре своей паутины, но у этой паутины тысячи нитей, и он улавливает вибрацию каждой из них. Сам он действует редко. Он только составляет план. Но его агенты многочисленны и великолепно организованы. Если кому-нибудь понадобится выкрасть документ, ограбить дом, убрать с дороги человека, — стоит только довести об этом до сведения профессора, и преступление будет подготовлено, а затем и выполнено. Агент может быть пойман. В таких случаях всегда находятся деньги, чтобы взять его на поруки или пригласить защитника. Но главный руководитель, тот, кто послал этого агента, никогда не попадется: он вне подозрений.
Такова организация, Уотсон, существование которой я установил путем логических умозаключений, и всю свою энергию я отдал на то, чтобы обнаружить ее и сломить. Но профессор хитро замаскирован и так великолепно защищен, что, несмотря на все мои старания, раздобыть улики, достаточные для судебного приговора, невозможно. Вы знаете, на что я способен, милый Уотсон, и все же спустя три месяца я вынужден был признать, что наконец-то встретил достойного противника. Ужас и негодование, которые внушали мне его преступления, почти уступили место восхищению перед его мастерством. Однако в конце концов он сделал промах, маленький, совсем маленький промах, но ему нельзя было допускать и такого, поскольку за ним неотступно следил я. Разумеется, я воспользовался этим промахом и, взяв его за исходную точку, начал плести вокруг Мориарти свою сеть. Сейчас она почти готова, и через три дня, то есть в ближайший понедельник, все будет кончено, — профессор вместе с главными членами своей шайки окажется в руках правосудия. А потом начнется самый крупный уголовный процесс нашего века. Разъяснится тайна более чем сорока загадочных преступлений, и все виновные понесут наказание. Но стоит поторопиться; сделать один неверный шаг, и они могут ускользнуть от нас даже в самый последний момент.
Все было бы хорошо, если бы я мог действовать так, чтобы профессор Мориарти не знал об этом. Но он слишком коварен. Ему становился известен каждый шаг, который я предпринимал для того, чтобы поймать его в свои сети. Много раз пытался он вырваться из них, но я каждый раз преграждал ему путь. Право же, друг мой, если бы подробное описание этой безмолвной борьбы могло появиться в печати, оно заняло бы свое место среди самых блестящих и волнующих книг в истории детектива. Никогда еще я не поднимался до такой высоты, и никогда еще не приходилось мне так туго от действий противника. Его удары были сильны, но я отражал их с еще большей силой. Сегодня утром я предпринял последние шаги, и мне нужны были еще три дня, только три дня, чтобы завершить дело. Я сидел дома, обдумывая все это, как вдруг дверь отворилась — передо мной стоял профессор Мориарти. У меня крепкие нервы, Уотсон, но, признаюсь, я не мог не вздрогнуть, увидев, что человек, занимавший все мои мысли, стоит на пороге моей комнаты.
Его наружность была хорошо знакома мне и прежде. Он очень тощ и высок. Лоб у него большой, выпуклый и белый. Глубоко запавшие глаза. Лицо гладко выбритое, бледное, аскетическое, — что-то еще осталось в нем от профессора Мориарти. Плечи сутулые — должно быть, от постоянного сидения за письменным столом, а голова выдается вперед и медленно — по-змеиному, раскачивается из стороны в сторону. Его колючие глаза так и впились в меня. Действительно, когда он вошел, я сразу понял, какая огромная опасность мне угрожает: ведь единственная возможность спасения заключалась для него в том, чтобы заставить мой язык замолчать навсегда. Поэтому я молниеносно переложил револьвер из ящика стола в карман и в этот момент нащупывал его через сукно. После его замечания я вынул револьвер из кармана и, взведя курок, положил на стол перед собой.
Мориарти продолжал улыбаться и щуриться, но что-то в выражении его глаз заставляло меня радоваться близости моего оружия. Присядьте, пожалуйста. Если вам угодно что-нибудь сказать, я могу уделить вам пять минут». Он сунул руку в карман, а я взял со стола револьвер. Но он вынул из кармана только записную книжку, где были нацарапаны какие-то даты. В середине февраля вы уже серьезно потревожили меня. В конце марта вы совершенно расстроили мои планы, а сейчас из-за вашей непрерывной слежки я оказался в таком положении, что передо мной стоит реальная опасность потерять свободу. Так продолжаться не может». Вы слишком умны и, конечно, поймете меня: вам необходимо устраниться. Вы сами повели дело так, что другого исхода нет.
Я испытал интеллектуальное наслаждение, наблюдая за вашими методами борьбы, и, поверьте, был бы огорчен, если бы вы заставили меня прибегнуть к крайним мерам… Вы улыбаетесь, сэр, но уверяю вас, я говорю искренне». Вы должны отойти в сторону, мистер Холмс, или вас растопчут». Он тоже встал и молча смотрел на меня, с грустью покачивая головой. Я знаю каждый ход вашей игры. До понедельника вы бессильны. Это поединок между нами, мистер Холмс. Вы надеетесь посадить меня на скамью подсудимых — заявляю вам, что этого никогда не будет. Вы надеетесь победить меня — заявляю вам, что это вам никогда не удастся. Если у вас хватит умения погубить меня, то, уверяю вас, вы и сами погибните вместе со мной». Такова была моя своеобразная встреча с профессором Мориарти, а, говоря по правде, она оставила во мне неприятное чувство.
Его спокойная и точная манера выражаться заставляет вас верить в его искренность, несвойственную заурядным преступникам. Вы, конечно, скажете мне: «Почему же не прибегнуть к помощи полиции?
Мы поймали крупную рыбку, а мелкая уплыла бы из сетей в разные стороны.
В понедельник все они будут в наших руках. Нет, сейчас арест недопустим. Мориарти снова сделает тоже, что сделал бы я: он приедет в Париж, пойдет в камеру хранения багажа, определит, какие чемоданы наши, и будет там два дня ждать.
Мы же тем временем купим себе пару ковровых дорожных мешков, поощряя таким образом промышленность и торговлю тех мест, по которым будем путешествовать, и спокойно направимся в Швейцарию через Люксембург и Базель. Я слишком опытный путешественник и потому не позволил себе огорчаться из-за потери багажа, но, признаюсь, мне была неприятна мысль, что мы должны увертываться и прятаться от преступника, на счету которого столько гнусных злодеяний. Однако Холмс, конечно, лучше понимал положение вещей.
Поэтому в Кентербери мы вышли. Здесь мы узнали, что поезд в Ньюхейвен отходит только через час. Я все еще уныло смотрел на исчезавший вдали багажный вагон, быстро уносивший весь мой гардероб, когда Холмс дернул меня за рукав и показал на железнодорожные пути.
Вдалеке, среди Кентских лесов, вилась тонкая струйка дыма. Через минуту другой поезд, состоявший из локомотива с одним вагоном, показался на изогнутой линии рельсов, ведущей к станции. Мы едва успели спрятаться за какими-то тюками, как он со стуком и грохотом пронесся мимо нас, дохнув нам в лицо струей горячего пара.
Было бы поистине чудом, если бы он сделал точно те же выводы, какие сделал я, и действовал бы в соответствии с ними. Ну, да ведь и я не стал бы дожидаться его сложа руки. Теперь вопрос в том, позавтракать ли нам здесь или рискнуть умереть с голоду и подождать до Ньюхейвена.
В ту же ночь мы приехали в Брюссель и провели там два дня, а на третий двинулись в Страсбург. В понедельник утром Холмс послал телеграмму лондонской полиции, и вечером, придя в нашу гостиницу, мы нашли там ответ. Холмс распечатал телеграмму и с проклятием швырнул ее в камин.
Он один ускользнул! Ну, конечно, я уехал, и этим людям было не справиться с ним. Хотя я был уверен, что дал им в руки все нити.
Знаете, Уотсон, вам лучше поскорее вернуться в Англию. Этот человек потерял все. Если он вернется в Лондон, он погиб.
Насколько я понимаю его характер, он направит теперь все силы на то, чтобы отомстить мне. Он очень ясно высказался во время нашего короткого свидания, и я уверен, что это не пустая угроза. Право же, я советую вам вернуться в Лондон, к вашим пациентам.
Но я, старый солдат и старинный друг Холмса, конечно, не счел возможным покинуть его в такую минуту. Более получаса мы спорили об этом, сидя в ресторане страсбургской гостиницы, и в ту же ночь двинулись дальше, в Женеву. Целую неделю мы с наслаждением бродили по долине Роны, а потом, миновав Лейк, направились через перевал Гемми, еще покрытый глубоким снегом, и дальше — через Интерлакен — к деревушке Мейринген.
Это была чудесная прогулка — нежная весенняя зелень внизу и белизна девственных снегов наверху, над нами, — но мне было ясно, что ни на одну минуту Холмс не забывал о нависшей над ним угрозе. В уютных альпийских деревушках, на уединенных горных тропах — всюду я видел по его быстрому, пристальному взгляду, внимательно изучающему лицо каждого встречного путника, что он твердо убежден в неотвратимой опасности, идущей за нами по пятам. Помню такой случай: мы проходили через Гемми и шли берегом задумчивого Даубена, как вдруг большая каменная глыба сорвалась со скалы, возвышавшейся справа, скатилась вниз и с грохотом погрузилась в озеро позади нас.
Холмс вбежал на скалу и, вытянув шею, начал осматриваться по сторонам. Тщетно уверял его проводник, что весною обвалы каменных глыб — самое обычное явление в здешних краях. Холмс ничего не ответил, но улыбнулся мне с видом человека, который давно уже предугадывал эти события.
И все же при всей своей настороженности он не предавался унынию. Напротив, я не помню, чтобы мне когда-либо приходилось видеть его в таком жизнерадостном настроении. Он снова и снова повторял, что, если бы общества было избавлено от профессора Мориарти, он с радостью прекратил бы свою деятельность.
Благодаря мне воздух Лондона стал чище. Я принимал участие в тысяче с лишним дел и убежден, что никогда не злоупотреблял своим влиянием, помогая неправой стороне. В последнее время меня, правда, больше привлекало изучение загадок, поставленных перед нами природой, нежели те поверхностные проблемы, ответственность за которые несет несовершенное устройство нашего общества.
В тот день, Уотсон, когда я увенчаю свою карьеру поимкой или уничтожением самого опасного и самого талантливого преступника в Европе, вашим мемуарам придет конец. Теперь я постараюсь коротко, но точно изложить то немногое, что еще осталось недосказанным. Мне нелегко задерживаться на этих подробностях, но я считаю своим долгом не пропустить ни одной из них.
Наш хозяин был человек смышленый и превосходно говорил по-английски, так как около трех лет прослужил кельнером в гостинице «Гровнер» в Лондоне. Хозяин особенно рекомендовал нам осмотреть Рейхенбахский водопад, который находится примерно на половине подъема, но несколько в стороне. Это — поистине страшное место.
Вздувшийся от тающих снегов горный поток низвергается в бездонную пропасть, и брызги взлетают из нее, словно дым из горящего здания. Ущелье, куда устремляется поток, окружено блестящими скалами, черными, как уголь. Внизу, на неизмеримой глубине, оно суживается, превращаясь в пенящийся, кипящий колодец, который все время переполняется и со страшной силой выбрасывает воду обратно, на зубчатые скалы вокруг.
Непрерывное движение зеленых струй, с беспрестанным грохотом падающих вниз, плотная, волнующаяся завеса водяной пыли, в безостановочном вихре взлетающей вверх, — все это доводит человека до головокружения и оглушает его своим несмолкаемым ревом. Мы стояли у края, глядя в пропасть, где блестела вода, разбивавшаяся далеко внизу о черные камни, и слушали доносившееся из бездны бормотание, похожее на человеческие голоса. Дорожка, по которой мы поднялись, проложена полукругом, чтобы дать туристам возможность лучше видеть водопад, но она кончается обрывом, и путнику приходится возвращаться той же дорогой, какой он пришел.
Мы как раз повернули, собираясь уходить, как вдруг увидели мальчика-швейцарца, который бежал к нам навстречу с письмом в руке. На конверте стоял штамп той гостиницы, где мы остановились. Оказалось, это письмо от хозяина и адресовано мне.
Он писал, что буквально через несколько минут после нашего ухода в гостиницу прибыла англичанка, находящаяся в последней стадии чахотки. Она провела зиму в Давосе, а теперь ехала к своим друзьям в Люцерн, но по дороге у нее внезапно пошла горлом кровь. По-видимому, ей осталось жить не более нескольких часов, но для нее было бы большим утешением видеть около себя доктора англичанина, и если бы я приехал, то… и т.
В постскриптуме добряк Штайлер добавлял, что он и сам будет мне крайне обязан, если я соглашусь приехать, так как приезжая дама категорически отказывается от услуг врача-швейцарца, и что на нем лежит огромная ответственность. Я не мог не откликнуться на это призыв, не мог отказать в просьбе соотечественнице, умиравшей на чужбине. Но вместе с тем я опасался оставить Холмса одного.
Однако мы решили, что с ним в качестве проводника и спутника останется юный швейцарец, а я вернусь в Мейринген. Мой друг намеревался еще немного побыть у водопада, а затем потихоньку отправиться через холмы в Розенлау, где вечером я должен был к нему присоединиться. Отойдя немного, я оглянулся: Холмс стоял, прислонясь к скале, и, скрестив руки, смотрел вниз, на дно стремнины.
Я не знал тогда, что больше мне не суждено было видеть моего друга. Спустившись вниз, я еще раз оглянутся. С этого места водопад уже не был виден, но я разглядел ведущую к нему дорожку, которая вилась вдоль уступа горы.
По этой дорожке быстро шагал какой-то человек. Его черный силуэт отчетливо выделялся на зеленом фоне. Я заметил его, заметил необыкновенную быстроту, с какой он поднимался, но я и сам очень спешил к моей больной, а потому вскоре забыл о нем.
Примерно через час я добрался до нашей гостиницы в Мейрингене. Старик Штайлер стоял на дороге. На лице у него выразилось удивление, брови поднялись.
Сердце у меня так и оборвалось. На конверте стоит штамп моей гостиницы?..
Потомки писателя все последние годы категорически возражали против свободного использования рассказов о Холмсе, требуя себе значительных отчислений от их публикаций и экранизаций. Первоначально предполагалось, что произведения 1927 года будут защищены авторским правом на 75 лет, но закон о продлении срока действия авторских прав, принятый в 1998 году, задержал их свободный статус ещё на 20 лет. После того как произведение станет общественным достоянием, им можно законно делиться, воспроизводить, изменять без разрешения и выплаты отчислений.
10 Распространённых заблуждений о Шерлоке Холмсе
Шерлок Холмс принес ему славу и состояние, но великий сыщик быстро надоел писателю. Конан Дойл считал себя важной литературной величиной, автором серьёзных исторических романов, а Шерлок Холмс тянул его на дно, в массовую, развлекательную литературу. Наряду с переводами произведений Конан Дойла стали появляться целые серии литературных пародий и пастишей, рассказывающих о путешествиях Шерлока по России: в них он свободно владел русским языком и расследовал дела в Москве, Санкт-Петербурге, Одессе, Баку. Наряду с переводами произведений Конан Дойла стали появляться целые серии литературных пародий и пастишей, рассказывающих о путешествиях Шерлока по России: в них он свободно владел русским языком и расследовал дела в Москве, Санкт-Петербурге, Одессе, Баку. В сборник «Архив Шерлока Холмса», написанный в 1927 году, входят «Камень Мазарини», «Вампир в Суссексе», «Загадка Торского моста» и ещё девять рассказов.